И настал сто сорок второй день.

И сказал Люцифер:

— Всё обманчиво, неверно и зыбко. И нет ничего надёжного и прочного в этом мире. И единственная истина — что истин нет. Помни об этом всегда.

…И вот я стою на кровати на карачках, на четвереньках… раком! так это, кажется, называется?.. ну да, вроде бы… наверное… — колени мои широко разведены, зад высоко задран, а голова, опущенная, наоборот, словно в знак скорби, низко и виновато, покоится уныло на скрещенных на подушке руках…

(Хм… Действительно, что-то рачье в этой позе определённо есть… И вообще, как же это всё-таки ужасно и трагично! Ах, первый адюльтер!.. И где? Прямо на супружеском ложе. На алтаре, можно сказать!.. Осквернение!.. Поругание!..)

…Чёрное платье и такого же цвета трусики небрежно брошены на стул, и на мне нет ничего, кроме съехавшего непонятно, кстати, как и когда куда-то вбок и вниз, на живот почти, и забытого просто мной в спешке чёрного, опять же, лифчика…

(Тоже следовало бы уж снять, вот только мешается теперь, и я в нём, наверное, сейчас как полная дура выгляжу! — с досадой соображаю я и даже покрякиваю и ворочаюсь слегка от этой неприятной мысли в этой своей рачьей позе. — Как корова… нет, скорее уж кобыла, корова это всё-таки чересчур!.. как кобыла со съехавшим набок седлом.)

…Н-да… лифчика… (Черти бы его взяли!!.. сняли…) А!.. ну, и чулочки же чёрненькие ещё на мне! На резиночках. Чуть не забыла!.. Ну, о-очень просто соблазнительные и сексуальные!.. Да-да-да! Ну, просто о-о-очень!..

Я вновь веселею и чуть-чуть игриво шевелю попочкой.

Как я тебе, мой милый, в одних чулочках, вид сзади? А?.. Нравится?..

Взгляд мой тут же опять падает на проклятый лифчик.

Как траурная повязка! — приходит неожиданно мне в голову, и я смешливо фыркаю. Настроение у меня от этой своей собственной шутки поднимается ещё больше. — На торжественных похоронах моей супружеской верности и чести. Сейчас гвозди вколачивать начнут… По самую шляпку. Пора бы уж, кстати! Чего там гробовщик-то мой телится? Ошалел от счастья?

Я кошусь назад. Но там пока — ни звука. Там вообще царит совершенно неестественная для такого момента тишина. Мёртвая. («Гробовая»!) Как будто бы и впрямь у нас тут похороны какие, а не… Я снова кидаю невольный взгляд на свои мрачные и тёмные одежды и опять нервно хихикаю. (Как специально! Вырядилась!.. Привет от Фрейда! Дурацкие шуточки подсознания.) Потом вновь осторожно кошусь назад.

Он — там! у моей… э-э… у моего… ну, в общем, там ! застыл в ледяной неподвижности на коленях; голова и плечи его безвольно поникли… вид он вообще имеет сейчас какой-то отстранённый и словно не от мира сего — грустный и умиротворённый одновременно… умилённый, что ли?.. просветлённый?.. одухотворённый?.. слова даже подходящего никак не подберу; он будто молится! печально беседует о чём-то своём, личном, важном и возвышенном с самим господом богом!.. Ладошки осталось только домиком сложить — и вылитый иисусик.

Однако ладошки его заняты другим. Они лежат покойно и уверенно на моих голых, белых, приподнятых соблазнительно и раздвинутых призывно ягодицах, что всё-таки вселяет мне некоторую надежду. Что прелюдии и молитвы вот-вот закончатся!! (Да и сколько, право, можно-то?!..) Вообще он непонятно почему мешкает и медлит и словно придирчиво и недоверчиво разглядывает и изучает меня… всю !.. и то, что он видит меня сейчастакой !.. стоящей перед ним в такой вот , немыслимо-бесстыдной и откровенной позе!.. меня, женщину, перед которой он всегда преклонялся; от слова одного которой млел и таял как мальчишка; которую он глубоко и искренно уважал, чтил, боготворил буквально, разве что не молился!..

(Опять «молился»! — снова хихикаю я, мне вообще как-то истерически-весело. — Вот он и сейчас… молится! По привычке, наверное. Благо иконка-то теперь прямо перед глазами! Чего он, там, интересно, у неё просит? Сил, что ли? Для грядущих подвигов? Так ведь времени-то — в обрез!)

…не смел лишний раз с трепетом душевным на неё взглянуть и считал всё это время чуть ли не мадонной во плоти!.. святой, чистой и непорочной… Идеальной! Недоступной!..

И вот эта-то недоступная и идеальная, святая женщина перед ним сейчас… во всей своей красе, раком!.. демонстрирует!.. Весь свой иконостас. Взяла просто молча за руку, в соседнюю комнату завела, сняла деловито платье и трусы и — встала. Рачком-с. Давай!! Действуй! Молись. Даже и света не погасила — смотри-любуйся! Да и удобнее ведь оно, при свете-то! Сподручнее. Поклоны класть. Правда ведь?

Эта греховная, невозможная! и такая в то же время сладострастно-порочно-соблазнительная, омерзительно-прекрасная, обжигающе-постыдная!! мысль возбуждает и распаляет меня ещё больше, ещё сильнее!.. впрочем, мне уже сейчас не до стыдливостей, не до грехов и не до моралей. Какие, там, ещё, к дьяволу, «морали»!! Какие, мать твою, «стыдливости»!!!

Быстрее, быстрее!!!!! — хочется закричать-застонать-замяукать мне, протяжно-жалобно, как шёлковая чёрненькая кошечка во время течки, и задрать призывно хвост. — Ну, давай же, давай!! Хватит, хватит глазеть с этим дебильно-постным видом на мои прелести! Хватит!!! Пора переходить к делу. Возьми же наконец меня! Овладей! Познай поскорей свой идеал, свою мадонну!! Свою святую. Зачем тебе бог? Пообщайся лучше потеснее с богородицей! Она тебе сразу все желанья выполнит. Даже самые тайные и заветные!.. Ну же! Бери её!! Скорей! Она доступна! Вся!! Я вся твоя! Я жду!!!

Сожалений-сомнений-раскаяний — никаких, ни малейших!.. только нетерпение! нетерпение!! нетерпение!!!.. лихорадочное, пьянящее какое-то! пылающее, как огонь, внутри!! сжигающее плоть и душу! дотла!!!.. похоть! похоть!! похоть!!! вожделение!!!!!.. и я ещё успеваю удивиться мимоходом, ну какая же я, оказывается, отвратительная и грязная дрянь и шлюха!.. — и в этот самый момент он внезапно и неожиданно резко и одним сильным и коротким толчком входит наконец в меня!

Я замираю на миг, задыхаюсь от нестерпимого, страшного, накатывающего как цунами, пронзающего всю меня, словно кинжалом, блаженства!.. но ещё через мгновенье осознаю вдруг с изумлением, граничащим с ужасом, куда именно он входит!.. О господи!.. В!.. в!.. В… анус!!.. В анус!!! Его… член сейчас в моём анусе!!!!.. Бог ты мой!.. Но это же… это же такая!.. такая мерзость!.. грязь!!.. Это… недостойно!.. непристойно… вульгарно, пошло!.. да просто унизительно в конце концов!.. Что он себе такое позволяет!!??.. Да я!.. Да как он смеет??!!.. Так со мной вести себя!.. Да я мужу своему даже никогда!..

Впрочем, о чём это я?.. Какому «мужу»?! И в каком там ещё «анусе»?!.. «Как он смеет?!»!.. Ах, «входит» он, видите ли, в меня!.. Да ебёт!! Ебёт!!! Дерёт! Я же шлюха! Мразь!! Прошмандовка! Шалава!! И меня сейчас ебут в жопу! Раком!! Как последнюю рублёвую привокзальную блядь. Человек, который пять минут назад ещё считал меня мадонной рафаэлевской, ангелом во плоти, молился и обожествлял почти, ебёт меня сейчас в жопу раком!!.. И правильно делает! Если уж падший ангел — демон, то падшая мадонна — это вообще такая тварь, стерва и шкура, которую только в жопу и можно. В пизду, что ль, её вонючую лазить?!.. Во, наверное, удовольствие мальчик сейчас получает!.. Мадонну свою в жопу отъебать! Да от одной этой мысли кончить можно! Жаль, что я не мужчина.

И правильно!! Молодец! Умница!.. Дава-ай!! Сильней!.. Во-о-от!.. Во-от так!!.. Засаживай мне поглубже!.. Свой толстый хуй… В анус, блядь!.. До самых яиц суй!.. Во-о-от так!.. О-О-О-О!.. Ещё!.. Молодец!.. Правда, хорошо? Тебе ведь нравится?.. Нравится?!.. В жопу меня?!.. Мне тоже нравится! Еби!!.. Еби!!!!

Мой самый родной и близкий на свете! дорогой мой, любимый! любимый! любимый! обожаемый муж сидит сейчас в соседней комнате на этой нашей вечеринке и не подозревает даже, что рядом, буквально за стенкой, в нескольких сантиметрах всего, дерут сейчас как козу его ненаглядную потаскушку-жену.

Да!!! Да, да, да! Дерут!.. Ебут!! Ебут, ебут, ебут!.. Дрючат!! Шпилят! Порют! Как ещё это называется?! Какие ещё там есть слова? Ещё более гнусные и похабные? Все они сейчас подходят! Все уместны… Ебут!! Раком поставили и ебут! Дерут, как ебливую козу. Хуй ей, козе, в жопу её засовывают!.. Уже засунули!! До самых аж помидоров влупили!..

А впрочем, почему это «поставили»? Она же сама встала. Сама дала. Жопу свою с готовностью подставила. Ебите!!.. Она же сучка! Дешёвка. Шваль. Подстилка одноразовая. Ей это нравится…

Да!.. Да, да, да!.. Это я!!.. Это я сама дала. Это я — подстилка. Я — шваль. Я — сучка! Я жопу свою подставила!.. Ебите!!! А сзади — мой кобелёк. И он меня сейчас… В эту самую жопу… и ебёт!!! И мне это нравится!!!!! Нравится!!!!!!!! Нравится!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Да!! Вот! вот! вот!.. О-о-о!.. О-О-О-О-О!!.. А как, оказывается, хорош-ш-шо-о… в ж-ж-ж-о-о-п-пу… а я д! — д! — у-ум-мал-ла всегда, что эт-то б-б-больно, б-бо-оял-л-лас-с-с-с-сь д-дуроч! — ч! — чка… а это совсем и не больно, нет… нисколечко… эт-т-то-о! — о! — о! х-хо!! — ОО!! — ОО!! — ОО!!.. рошо… бог ты мой, я кончила! меня в жопу отъебали, и я кончила… меня выебали только что в жопу-у-у!! — УУ!! — УУ!! — УУ!!.. у-у-у-у-у-у-у-у!.. мамочки, ещё раз!.. да что это?.. где я?.. что я?.. о-о-о!.. а-а-а!.. ООО!!! — ООО!!!! — ООО!!!!! — ООО!!!!!!.. с-с-с-с-с-с-с… и-ии! — и-ии! — и-и… а-а-а-а-а-а-а… ма-аа! — аа! — а-а-терь божья!.. пресвятая богородица… я, наверное, в раю… на небесах… летаю… парю…

Я слышу в этот момент слабый стон сзади, чувствую судорожные толчки моего любимого! обожаемого! несравненного! бесподобного!! божественного!!! партнёра, резко подаюсь вперёд, сразу же поворачиваюсь и хватаю его брызжущий спермой член и засовываю себе глубоко в рот. Глубоко-глубоко! Как только могу! Неважно, где он был только что, этот член… да плевать! мне хочется этого!! хочется, хочется, хочется!!! хочется доставить моему милому, несравненному, нежному…

(«Хм… “Нежному”?..» — ехидно уточняет чей-то насмешливый голос внутри меня. — «Нежному!! — решительно отвечаю я ему. — Нежному-нежному!»)

…любимому наслаждение! хочется, чтобы ему было так же хорошо, как мне сейчас!!!

Спермы много, очень много, она тёплая, густая, и она всё выплёскивается и выплёскивается толчками из конвульсивно вздрагивающего в оргазме у меня во рту члена и всё никак не кончается; и я глотаю, глотаю, глотаю её, этот неповторимый и не сравнимый ни с чем на свете ароматный нектар любви, и чувствую при каждой новой порции новые сладостные содрогания тела моего великолепного любовника и тоже опять почти кончаю вместе с ним… — ну, ещё!.. ещё!.. ну, пожалуйста!.. ну, кончи в меня ещё!.. подари мне себя ещё хоть немножечко!.. — мне хорошо, очень хорошо!.. так хорошо, как, наверное, никогда в жизни ещё не было; и я смотрю в глаза ему, стараюсь запечатлеть навек, сохранить в душе, запомнить навсегда эти безумные и неповторимые мгновения! и вижу, что он, мой мужчина, мой повелитель, мой хозяин, совершенно, абсолютно счастлив в этот миг! и я тоже, его женщина, его служанка… его рабыня! я тоже — счастлива. Счастлива-счастлива-счастлива-счастлива-счастлива! Счастлива вместе с ним.

И этот единственный миг искупает всё! Ради него одного стоило всё это делать!! Стоило-стоило-стоило!.. Стоило!!!

Ф-фу-у-у-у!.. Я постепенно прихожу в себя… Бог мой, но как же мне было хорошо!.. Это нечто!.. Фу-у-у… Да-а… исполнить мне свой минутный каприз действительно ради этого… стоило… Я с сожалением вынимаю наконец изо рта этот!.. этот!.. источник райского наслаждения этот!.. счастья!.. восторгов неземных!!.. — вот! ну, нет у меня слов, чтобы чувства и эмоции свои выразить и описать!! да их, наверное, и вообще в человеческом языке нет!.. не существует просто!.. это можно только испытать! — и, держа нежно ЕГО в руке и любуясь ИМ, начинаю любовно облизывать… Во-от… во-от… Во-от так!..

Но опьянение, увы, уже быстро проходит. Реальность вновь вступает в свои права. Всякие там не очень-то приятные мысли и мыслишки начинают исподволь шевелиться в голове. О делах насущных и земных. Да и раскаяние лёгкое всё же пробуждается. Как ни странно. Измена… чёрт!.. О-о-ой!.. Нехорошо…

Ладно, надо теперь потихоньку отсюда выбираться… И поскорее причём! Сколько мы уже отсутствуем?.. А вообще это, конечно… Зря я… Подлость. Да… Чёрт!!.. Ну, хватит, хватит, ну, женщина я!.. слабая! Ну, можно мне!.. один всего разик… разочек-то… простительно!.. Один же всего единственный!.. Только-то!.. Но больше уж я, конечно, никогда и ни с кем!.. Всю оставшуюся жизнь буду свято блюсти, беречь как зеница око супружескую верность и честь и любовью своей страстной, заботой неустанной искуплю!.. заслужу прощение и пред Богом… и перед самой собой!! Да! Всю оставшуюся жизнь отныне я буду только!..

Я целую со вздохом в последний раз этот сказочный! волшебный!.. но, впрочем, уже опавший сейчас, съёжившийся, мягкий и потому потерявший мгновенно значительную часть своего магического и неотразимого очарования кусочек мужской плоти, и!..

И в этот самый момент дверь вдруг широко распахивается.

Что?!.. как же??!!.. да я же!.. боже!.. но я же закрывала её!!!.. да-да-да!.. я помню!!.. это!.. это!.. нет!!!!!!

Какой-то незнакомый мужчина, гость, по всей видимости, — похоже, он просто заблудился в нашей необъятной квартире и перепутал двери — ошалело таращится несколько секунд на открывшуюся внезапно ему невероятную совершенно, презабавную и развесёлую сценочку, бормочет растерянно-испуганно: «Извините!..» и уже делает было движенье назад, чтобы уйти и погубить и опозорить меня бесповоротно и навек! навсегда!! но я успеваю, к счастью, первая сориентироваться в этой новой и неожиданной совершенно ситуации.

С ужимками и телодвиженьями потревоженной мартышки, которую застукали за изменой вожаку стаи (видела, блин, как-то по телевизору, видела!.. вот уж не думала никогда, что самой однажды доведётся!..), строя отчаянно глазки и подмигивая этому, свалившемуся невесть откуда мне на голову недотёпе и кретину (двери он перепутал!.. идиот!!) и пытаясь всеми силами изобразить на лице соблазнительную и радостную одновременно (восторженную прямо!.. вас-то нам как раз и не хватало!) улыбку, я приглашающе-призывно машу ему ручкой и даже задиком, кажется, непроизвольно кокетливо виляю (ну, в общем, точная копия той глупой похотливой обезьянки! точная! один в один!.. отлично!!). «Заходите, мол, не стесняйтесь!.. Милости просим!» Хотя, конечно, кокетничать в такой ситуации… Причём таким вот именно образом!.. Строя глазки и мило виляя попкой, стоя голой на четвереньках с чьим-то членом в руке у самого рта…

Я представляю себе, как это всё выглядит со стороны, и мне вдруг опять делается неудержимо весело. Я вновь вспоминаю ту несчастную мартышечку. Сейчас я ей сочувствую, бедняжечке. Как же я её теперь понимаю!.. И у вас, значит, даже в джунглях спрятаться невозможно? И там всякие недоумки шастают где ни попадя? И где их никто не ждёт, между прочим!! Я-ясненько…

А хотя!.. Да в конце-то концов!.. Ну, не повезло!.. Ну, два раза пусть уж тогда будет, а не один. Да чёрт с ними, с этими мужиками проклятыми!! С козлами вонючими! Пусть подавятся!!.. Чтоб у них не встало никогда больше!.. Потом… Ни с кем… У обоих!!.. Тем более, что от меня всё равно уж ничего теперь не зависит, так уж получилось… Да и какая, в сущности, разница!?.. Что с одним, что с двумя?.. Измена, она и есть измена. Разве у неё есть степени? Да хоть с тремя! Н-да… С тремя… Ну, в общем, в с двумя даже интересней будет. Зато уж потом!.. О-о!.. Никогда!!

Мужчина мгновенье колеблется, будто не осознавая, чего от него хотят (ну, давай, давай! тормоз!), потом на лице его мелькает гаденькая и противненькая, понимающая такая ухмылочка (да чтоб ты сдох!!), он быстро и воровато оглядывается по сторонам, проскальзывает наконец-то в комнату (фу-у-у! не заметил никто, вроде… будем надеяться…) и притворяет плотно за собой дверь.

— На ключ закройте! На ключ! — поспешно, но негромко шиплю я ему, как какой-то лебедь-шипун, и он послушно щёлкает замком.

Н-да… Но сейчас, похоже, настанет и моя очередь слушаться…

А?!.. что?!.. э-э?!.. тьфу!!..

Я по-прежнему стою на четвереньках, но теперь уже с его членом во рту, который он по-хозяйски уверенно засунул мне туда, неторопливо и спокойно вынув из ширинки своих брюк, и злюсь. На себя, на этого урода, на весь белый свет!..

Да что же это такое?! Хоть бы спросил! А может, я не хочу? Настроения у меня, может, нет? Сегодня ещё сосать. Насосалась я уже!.. Правильно говорят: «Незваный гость как в горле кость». Ага!.. «Кость»!.. И за волосы ещё, сволочь, схватил без всяких церемоний и голову пригнул, как будто так и надо. Как будто это сервис теперь в гостях такой. Выпил, закусил, потом заглядываешь в комнатку, а там уже супруга хозяина в рабочей позе, в дезабилье с раскрытым ротиком стоит, ждёт тебя, не дождётся: «Минетик не желаете?.. На десерт?»… Всю причёску, небось, испортил, животное!.. А хотя!.. Даже лучше, что он обращается со мной, вот так!.. грубо… брутально!.. как с последней дешёвкой, с дерьмом, с соской!.. Это мне даже нравится… Да… И здоровый он у него какой всё-таки! Никогда таких даже и не видела! (А чего я вообще видела?)… Этак даже лучше!.. И вообще, чем грязнее, тем лучше!! Разврат, так разврат! Испытаем всё. Дойдём уж до самого конца. (В смысле, до дна! До «конца»-то мы с божьей помощью уже дошли. До второго причём за какие-то буквально пять минут.)

Я облизываю языком неизвестно чей и неизвестно как, каким таинственным волшебством только что оказавшийся у меня во рту член… членище целый!.. хуище!! к чёрту приличия! именно хуище!! чей-то толстенный хуище!!!.. обхватываю плотно губами головку его… гладкую, блестящую и отливающую багрово-сиреневым… потом заглатываю этот… «чей-то толстенный хуище» почти до половины… прибор у моего нового кавалера, надо отдать ему должное, действительно преогромный! прямо как в порнофильмах!..

(«У муженька-то у моего дорогого и любимого!.. Э-хе-хе!.. Хотя, не это же главное…» — «А что?»)

…и больше у меня… с непривычки, наверное… просто не получается никак… пока… опыта ж ещё нет… у меня… у меня Ж ОПЫ-та нет… хе-хе-кс! каламбур!.. хотя, жопа-то у меня как раз теперь есть, раньше-то попочка была, целка, до того, как меня в неё только что не отдрючили, в эту «попочку»!.. конец члена… хуя… да, хуя!!.. хуя, хуя, хуя!.. грязь и разврат!.. конец хуя… хуища!.. приятно и возбуждающе щекочет мне нёбо… потом я вынимаю хуй изо рта и снова ласково и любовно облизываю головку… лижу… лижу… лижу… там… там… везде!.. сую руку в ширинку, вглубь брюк, бережно извлекаю и беру осторожно в рот мошонку… этого загадочного и таинственного незнакомца… с таким потрясающим… да-а!.. та-ак… острый и терпкий запах мужского пота бьёт мне в ноздри… (замечательно!.. «козёл вонючий», как заказывали!) …запихиваю его хуй… хуищеще!.. себе за щёку… а мой неловкий Казанова всё сражается и сражается отчаянно со своей рубашкой и никак не может совладать с непослушными и ставшими вдруг такими маленькими и скользкими почему-то пуговицами.

А, не терпится, мой милый? То-то же! А как ведь мы невозмутимо и неторопливо ширинку-то расстёгивали!.. Ах ты, прямо! Как одолженье он мне делал!.. Вот порасстёгивай, порасстёгивай теперь пуговички!.. Будешь вперёд знать!.. — я специально начинаю облизывать ещё сильнее и активнее. И ручкой!.. ручкой!.. Вот так! вот так!.. Мужчина от возбуждения уже просто весь трясётся. Руки его прыгают. Мне его становится жалко. — Ладно, хватит уж его мучить, а то он никогда так эту рубашку свою противную и не снимет.

Но вот наконец-таки злосчастная рубашка сорвана. Я в последний раз дразню и ласкаю язычком кончик самый его бесценного, такого горячего и твёрдого сейчас на ощупь (как палка прямо! дубинка!) мужского сокровища, его восставшей кичливо мужеской гордости — о-о!.. я её смирю! эту гордыню!.. она у меня!.. упадёт!.. эта палка… поникнет… согнётся!.. д-да… блин, я просто мокрая уже опять вся!.. — …

(«Потекла, сучка!»… — это из маркиза де Сада что-то, кажется?.. А, ничего я сейчас не помню!.. никаких маркизов!!)

…ту маленькую, узенькую и уже чуть приоткрывшуюся жадно и похотливо там серо-розовенькую щёлочку, потом неспешно, нехотя словно, отстраняюсь и откидываюсь назад на кровать, ложусь на спину, расставляю широко ноги и покачиваю слегка призывно коленями и двигаю плавно тазом.

Н-ну-у-у-у?.. Где же ты?..

Я чувствую себя какой-то сказочной Семирамидой или Мессалиной, безумно развратной и порочной. Искушённой и умелой одалиской в багдадском гареме!.. И мне это нравится!! О-о!.. как мне это нравится!.. Это меня возбуждает!.. Будоражит всю, всю!.. До самых кончиков пальцев!.. Заводит!!

Мой султан запутывается между тем от волнения в своих брюках и чуть не падает. Вид у него при этом довольно, надо признаться, комический. Какие они всё-таки глупенькие и забавненькие, все эти козлики-мужчинки! Я наблюдаю за ним сквозь полуприкрытые томно веки, снисходительно и лениво улыбаясь.

Ну, давай же… дав-ва-ай!.. Ну, сколько можно возиться!.. Это невежливо в конце концов, заставлять даму ждать.

Он выпрямляется. Брюки его так и остаются валяться на полу. Чёрт с ними, с брюками!! Он забыл сейчас про них! Он пожирает глазами МЕНЯ! Только МЕНЯ!! Собственно, даже не меня. ЖЕНЩИНУ в моём лице! Всех разом женщин на свете!! Существо противоположного пола, на которое он генетически настроен реагировать. Самку!! Больше для него ничего сейчас в целом мире не существует! Он взирает сейчас на Чудо, и власть его над ним непреклонна. Мои разведённые и согнутые в коленях, чуть покачивающиеся и обещающие так много ноги… ослепительно белеющие над чулками полные ляжки… влажная, узкая, нежно-розовая внутри, призывно и маняще раскрывающаяся медленно-медленно щель между ними… набухшие тёмно-багровые малые губы по бокам — как лепестки какого-то распускающегося постепенно диковинного экзотического-эротического цветка… чёрный курчавый треугольник лобка… (интересно, видит он сейчас мой анус?.. я непроизвольно раздвигаю ноги ещё шире и приподнимаю слегка таз — мне хочется, чтоб он видел!!) …всё это выставленное бесстыдно напоказ торжество и богатство женской плоти манит, влечёт, гипнотизирует его. Притягивает его взоры как магнит. Отвести их он не может, это выше его сил. Ибо смотрит он в этот миг в лицо Богу. И Бог этот безжалостен и жесток. Пощады и снисхождения Он не ведает. Подчинения Он требует Себе слепого и безусловного. Не думающего и не рассуждающего! И властно зовёт Он, призывает сейчас к Себе слабого и безвольного бедного смертного: приди и служи Мне! И не подчиниться этому зову — невозможно.

МУЖЧИНА ХОЧЕТ МЕНЯ!! ЖАЖДЕТ!!! Я ЖЕЛАННА! О, как это сладко и приятно сознавать!.. Да и самец великолепен! Ноздри его раздуваются. Напряжённый как струна чудовищных размеров член подрагивает слегка. Словно жеребец перед стартом. Прекрасное зрелище! Прекрасное!! Восхитительное! Мне хочется даже слегка поаплодировать.

Но нет! Нет!! «Поаплодировать», конечно же, мне не удаётся. Поскольку в следующее буквально мгновение он яростно и неистово набрасывается, накидывается, прыгает на меня, как дикий зверь! Как свирепый тигр или отважный лев на беззащитную лань!.. Ах!.. она уже побеждена, растерзана, смята, эта несчастная лань! Что она, бедная, может сделать?.. С этим тигром и львом! Ну, что?..

Я чуть приподнимаю голову и смотрю на нижнюю (или уж верхнюю сейчас, скорее?.. а, не важно!) треть или четверть его равномерно, сильно и мощно двигающегося… символа мужественности… — туда! сюда!.. туда! сюда!.. вверх! вниз!.. вверх! вниз!.. — и это зрелище меня волнует. Приятно волнует… Остальная часть его… о-о!.. о-о!.. да!.. да!.. его… его… о-о!.. о-о!.. о-о!.. его… хуя! там, внутри!.. в глубине меня! в моей!.. в моей!.. в моей… вагине… влагалище… пизде!! — да, в пизде!.. его хуй сейчас в моей пизде, и он меня ебёт!! ебёт!!! но как всё же трудно все эти слова с непривычки произносить!.. Но и пикантно как зато! Острее!.. всё!.. чувствуешь!.. Да!.. Да!.. Да, я хочу, хочу произносить! Мне это нравится! Меня это возбуждает!!.. О-о!.. О-о!.. Да, милый! Да!.. О-о, как же ты хорош!.. О-о!.. О-о!.. Только не останавливайся теперь! То-олько не останавливайся!..

Мной — обладают!! Меня — пользуют! Ебут!! Причём просто первый встречный. Случайно зашедший не вовремя в комнату. И в этом-то и есть, оказавается, особый и не сравнимый ни с чем кайф. Шик. Аромат!.. Пряный и терпкий!! Как глоток текилы. А мне-то думалось, что с первым любовником я грешила!.. О, нет! Это была, оказывается, просто детская забава!.. Шалость невинная! Грех у нас ещё впереди!

Некоторое время я безмолвно любуюсь им, этим несравненным зрелищем собственной ебли — возбуждение нарастает… нарастает… но медленно, медленно!.. плавно… оно поднимает, поднимает, поднимает меня!.. как огромная и ласковая океанская волна… и я нарочно не тороплю его… пусть!.. — потом откидываюсь в неге, в истоме сладкой назад на подушку, прерывисто и глубоко вздыхаю… о! — о! — о! — а-а-ах!.. и перевожу наконец неспешно глаза на позабытого всеми и позаброшенного, застывшего в неподвижности и растерянности моего первого любовника, который, смотрит в каком-то диком изумлении и ступоре, как меня ебут у него на глазах. Он, похоже, настолько всем этим потрясён и ошарашен, что совсем, бедный, потерялся и не знает просто, что ему теперь делать и как себя дальше вести. Может, за честь мою женскую поруганную, чего доброго, вступиться?

Это тебе месть! Так тебе и надо! За то, что ты меня унижал… Да-да, унижал! Специально ведь хотел унизить, признавайся?.. А?.. Ла-адно уж!.. Я тебя прощаю… Ты хороший… Ла-а-апочка! Ну, какой же ты ла-апочка!.. Наи-ивненький!.. Ми-и-илый!.. Ну, иди ко мне скорей! Иди к своей киске! Иди же!..

Я встречаюсь с ним глазами — боковым зрением я вижу при этом свою ритмично колышущуюся в такт движениям неистового и неутомимого теперешнего моего любовника грудь!.. набухший коричневый и розоватый чуть-чуть на конце сосочек… о! как это классно! здо рово! возбуждающе, оказывается! на глазах у одного совокупляться с другим! отдаваться другому!! — и улыбаюсь ему, моему жалкому такому сейчас, глупому котику. Он неуверенно улыбается мне в ответ, и тогда я медленно-медленно, глядя прямо ему в глаза, облизываю себе губы. Ну!.. Он наконец понимает. Сла-ава богу!.. Долго же ты соображал! Глупышка. Через миг его член опять у меня во рту.

О-о, что я сейчас испытываю!.. О-о!.. Меня !.. меня пользуют вдвоём!! Гордую и неприступную!.. Суку!!! Великолепно!.. В две мои дыры. И я — в восторге! В ауте!! Это новое ощущение окрыляет почему-то меня! Наполняет всё моё существо каким-то извращенным и неведомым доселе блаженством. Одновременно и сладким и горьким. Я дала сразу двоим! Один меня ебёт, у второго я сосу… Да я бы всему миру сейчас дала!! У всех мужиков на свете отсосала!!! Нерон же говорил: жаль, что у мира нет одной головы, чтобы я мог её отрубить?.. Дуррак!! Жаль, что у мира нет одного хуя, чтобы я могла у него отсосать!!!.. Но какая же я всё-таки грязненькая маленькая дрянь!.. Ну и пусть! Пусть!!.. Пусть дрянь!.. Да! Да-да-да!.. Грязненькая-грязненькая-грязненькая! Развратненькая… Шлюшечка-потаскушечка… О-о!.. о-о!.. о-о!.. Х-хо-р-рошо!.. Мальчики, вы — чудо!.. Одна моя дырочка, кстати, ещё свободна. Ма-аленькая такая!.. Дырочка… Но всё равно. Ну и что, что она маленькая?! Ей тоже хочется. Хуя. Большого и толстого! Попочке моей. Она бы вытерпела… Вытерпела-вытерпела!.. Мне понравилось в попочку… В попочку я бы тоже сейчас кому-нибудь дала… Третьему… Если б он был… Жаль, что нет… А то как хорошо бы… втроём они меня если бы… О-о!.. о-о!.. о-о!.. Х-х-хо-р-ро-ош-шо-о!.. В попочку, в попочку бы мне ещё!.. Когда вдвоём-втроём, это ведь уже — в попочку. Это не в… жопу. Ну-у!.. Фи!.. Тут уже нет элемента этого… унижения. Нарочитого. (А хотел ведь унизить! Хотел!.. Свою мадонну… Вот укушу сейчас!) Это уже просто игра. Тут у дамы — задик. Попочка. Беленькая, упругая, кругленькая… Которая только и ждёт, только и ждёт!.. Чтобы кто-нибудь в неё тоже… р-раз!!!.. И — до конца!!.. Подкрался бы тихонечко… Хоть бы третий, что ли вошёл… Жаль, что дверь заперли… Сейчас бы во мне целых три члена было… хуя… интересно, как это?..

О-о-о!.. А второй ёбарь-то х! — х! — оо! — ор-р-о-ош… очень х-ха-аа! — а! — ар-рош!.. Э! Да и первый никак, ожил?.. Что это у нас опять такое твёрдое зашевелилось?.. В моём ротике? А?.. Проказник мой?.. Баловник… Опять хочется?.. Сейчас, сейчас!.. А то я уж совсем было отчаялась, решила, что мы не тверды больше в своих намереньях… Но не-ет!.. Тверды-ы… Тверды-тверды!..

Ну, что, сменим позу?.. Или пусть меня этот… новенький… ещё немного так поебёт… Сверху… О-о!.. о-о!.. о-о!.. Муж так любит… Эту позу… Да… муж… Объелся груш… Да-а!.. Да!.. Ну, ничего… Мы ему не скажем… Правда ведь?.. Что?.. А, извини! Забыла совсем про тебя… Уже, уже… сосу!.. Во-от!.. вот так!.. Куда?.. За щёку, зайчик, хочешь?.. Давай возьму!.. Не проблема! Приятно тебе так? Нравится?.. Ну, и мне нравится… Мне тоже приятно… Поеби меня за щёку, только не кончай пока… О-о!.. о-о!.. о-о!.. Только бы новенький наш… не кончил… раньше времени… А то ведь он первый раз меня… имеет… как-никак… Может не выдержать… Хотя… нет… Подожду ещё… Пусть… Хар-раш-ш-шо-о!.. Хорошо!! Во-от та-ак!!! Во-от!! Ну, засади же мне!.. Поглубже! Сильнее!!.. Да еби ты меня! Еби!!! Козу! Дери!!.. Во-от! Воо!! — оо!!! — ооо!!!! — о-о-от!.. Ф-ф-фы! — ыы! — ыы! — ыы! — ы-ы-ыы!.. О, мамочки!.. Я опять… Как ты хорошо это делаешь… Как ты… Счастье моё… радость моя… Кобелёк мой… Лев-тигр… Я уплываю… улетаю… Всё плывёт… исчезает… Я плыву… Я опять сейчас скоро…

Нет! — в последнее самое мгновение я всё же нахожу в себе силы и удерживаюсь на самом краю той сладкой и манящей бездны, куда я уже неотвратимо соскальзывала. — Нельзя! Надо остановиться!.. Стоп!.. Стоп-стоп-стоп! Стоп!! Хватит! Надо же и по-другому ещё успеть попробовать.

— Мальчики, мальчики!.. Тише, тише!.. Прервёмся. Сменим позу!

Мальчики — само послушание. Я укладываю первого любовника на спину и сажусь на него сверху — он же только сзади пока меня имел, надо же ему и спереди ещё дать… себя попробовать… а то несправедливо ведь как-то… — осторожно вставляю, ввожу его член себе вовнутрь — о-о-о-о!.. вот так! — наклоняюсь вперёд и осыпаю страстными поцелуями его лицо. Я, кажется, даже плачу от нестерпимого счастья… Да, глаза все мокрые… Он уже начинает тем временем слегка двигаться. Там, внутри меня… Чуть-чуть пока… Просто от нетерпенья. Я чмокаю его последний раз в губы, чуть отстраняюсь и сую ему в рот сосок своей левой груди. Он тотчас жадно присасывается к нему. О-о!.. я умру сейчас!.. Блаженство просто переполняет меня, захлёстывает, накрывает с головой. Целуй меня, целуй!.. И начинай, начинай уже, ну же! Давай, мой милый, давай! Потихонечку…

Внезапно я замираю. Я чувствую, как в задик мой, в бедную попочку мою входит, влезает, вползает с трудом, медленно-медленно, сантиметр за сантиметром что-то огромное и твёрдое. В меня словно всаживают постепенно какой-то чудовищный кол. Мой малыш, на котором я сижу, бросает вдруг целовать мою грудь, чуть отстраняется и жадно-жадно-жадно смотрит мне в глаза, впивается взглядом мне в лицо, прожигает буквально меня насквозь своим пылающим взором. Он словно хочет поймать, уловить тот момент, когда я, его мадонна, святая, непорочная и недоступная, прямо у него на глазах сейчас паду окончательно, стану законченной блядью и шлюхой, которую ебут вдвоём! Хором! Именно ебут в две дыры. Рот, это всё-таки не то. Поймать тот момент, когда и в жопу мне войдёт второй член. Второй хуй! Он словно не верит всё ещё, что я действительно такая блядь!.. Я ловлю его полный нетерпеливого ожиданья взгляд, усмехаюсь понимающе, подмигиваю слегка и не отвожу глаз. Мы словно теряем что-то сейчас вместе с ним вдвоём… Или, может, нам только кажется, что теряем… Я-то, положим, наоборот даже — приобретаю.

Я ощущаю как постепенно, постепенно… А-ах!.. Я коротко и прерывисто вздыхаю и чуть сжимаю плечо моего сообщника, подавая ему знак. Всё!! Свершилось! Он — во мне! Второй хуй — во мне!! В моей жопе!!! Один — в пизде, другой — в жопе. Вот теперь действительно всё! Адюльтерчик удался на славу!

Я наклоняюсь и снова лихорадочно, как в бреду, начинаю целовать губы, нос, глаза лежащего подо мной мужчины. И то, что он всё видел и понимал, смотрел в этот момент мне прямо в глаза, чувствовал всю глубину и бесповоротность моего падения, делает его для меня ещё ближе и дороже. Мы словно вместе падали в эту пропасть и словно связаны с ним отныне какой-то общей тайной нитью. Не жалей, милый мой, дорогой мой!.. Ни о чём и ни о ком. Не жалей ни себя, ни меня… Не надо. Да я того и не стою. Я просто — шлюха. И мне это нравится. Быть шлюхой. Давай же теперь! Давай!.. Давайте оба! Ну!!.. Отъебите меня как шлюху!!!

Я чувствую теперь быстрые и сильные толчки и там!.. — и там!.. и там!.. — и там!.. и там!.. — и там!.. — и там!.. — и там!.. Вот-вот!.. наконец-то!.. они, кажется, поймали ритм!.. Давайте, давайте!!.. Там-там!.. там-там!.. там-там!.. там-там!.. там-там!.. Всё ускоряются, ускоряются, ускоряются!.. Всё ус… А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!! Оргазм такой острый, неожиданный и сильный, что я чуть не кричу. АААААААААААААААА!!!!!!.. Опять!.. Это немыслимо!.. Это волшебно!.. Это сказочно!.. Это!!.. И там, и там! Я даже не понимаю, где я кончаю! Везде!!.. Девочки! В попку — не больно! Не верьте никому. И очень-очень-очень приятно. А когда тебя и там, и там одновременно, и спереди, и сзади — это вообще улёт! Это!!! Вообще!!! Кончаешь — ср-раз! — з! — з! — у-у-у-у-у… О-о-о-о-о-о-ой!.. И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!!!!!.. Боже, да я как свинья уже визжу… Как поросёночек… Хрюшечка… Которую… которого… ебут… или режут… не помню уже… куда?.. что?.. Нет, режут, наверное, всё-таки… Да… режут… ебут… Всё, хватит, а то сейчас люди сбегутся… на этот мой поросячий визг… Я уже контролировать себя почти не в состоянии… контролировать… да… О! — о!.. о! — о!.. о! — о!.. о! — о!.. о! — о!.. о! — о!.. о! — о!.. Ну, ещё минутка… полминутки хотя бы… Пусть они меня ещё полминутки хотя бы вдвоём… по! — о!..ебут… по! — о!..пользуют… по! — о!..дрючат… Мне та к хорошо!.. Да, полминуточки ещё, и всё… Ладно? Господи, ну дай мне эти полминутки!.. О, как хорошо!.. О-о!.. О-о!.. О-о!.. О-о!.. О-о!.. О-о!.. О-о!.. О-о!.. Всё!.. Всё-всё! Хватит!.. А то я никогда не остановлюсь… Всё-ё-ё-ё…

— Всё, мальчики, заканчиваем!.. Ничего-ничего! В ротик мне сейчас оба быстренько кончите… Давайте, давайте!.. Всё, всё!..

Мальчики подчиняются на этот раз неохотно. Но я непреклонна.

Так… Ты первый… Вижу, вижу, не терпится… ой, какой же он у тебя всё-таки большой… Во рту еле умещается…Бедная моя попка… Как он туда влез?.. Ну, давай! давай! давай!.. Кончай своей девочке в ротик… Мальчик мой… Ну, ну, ну!.. Во-от, молодец!.. Во-от!.. И ещё! Да… И ещё!.. Молодчи-ина… И ещё!!.. Всё?.. И ещё-ё… Вот теперь всё… Какая же она у тебя… Горячая почти… тягучая… Люби-имый!.. Ну, отдохни, отдохни!.. Устал, мой милый?.. Давай, я у тебя всё оближу аккуратненько… Всё у нас упало… И не такое теперь и большое… Во-от… во-от… Приятно, да?.. Прия-я-ятно… Ви-ижу…

Ну, вот… А теперь ты… С тобой, чувствую, повозиться придётся…. Да… повози-иться… Почти ведь без перерыва, бедняжечка… Давай, давай, я тебе помогу… ручкой… Или лучше я на колени перед тобой встану, а ты просто еби меня в рот… За голову руками возьми и давай… Пользуй!.. Выбирай сам ритм… Давай-давай! Не стесняйся! Суй!! Суй! Глубже!!.. Давай!.. Вот! — вот! — вот! — вот! — вот! — вот! Смотри мне в глаза, любуйся, как меня, соску, в рот ебёшь! Представь, как ты мне сейчас прямо в ротик кончишь!.. А я всё проглочу… Вот! Вот!! Вот!!!.. Мо-ло-дец!.. Умничка!.. Вкусненький мой, сладенький!.. Немножечко у нас совсем в этот раз, да?.. Ну, ничего!.. Ой, как мы вздрагиваем!.. Хорошо нам… понравилось… Сейчас, подожди, я тебе тоже оближу всё до капелюшечки… тщательно… тише, тише!.. Во-от!.. А то трусики мой котик испачкает… зайчик мой… Вот здесь ещё… и здесь… Ой-ой-ой!.. Резко слишком, да?.. Но классно ведь всё равно?.. А?.. То-то же! Хоп! Ну, всё, беги. Одевайся…

Я тоже сейчас оденусь… как не хочется!.. Трусики, платье… А лифчик где?.. А вот он… валяется. Когда я сняла-то его, и не помню?.. Всё, вроде?.. Так… Причёску поправим… И здесь ещё… Прекрасно!.. Леди в чёрном! Хозяйка дома. Строгая, холодная и невозмутимая. А вы, мальчики?.. Все готовы?.. Трусы одеть не забыли?.. А ещё если?.. Слабо ?.. Прямо щас, по очереди?.. Шучу, шучу! Подождите-ка… Никого… Всё! Выходим! Чао!.. Всё-всё-всё!.. Когда?.. Что «когда»? Вам же предлагали?.. А-а!.. Там видно будет. По настроению. Всё! Чао! Я в соседнюю комнату захожу, а вы в ту и в ту… Расходимся. Пока! По-ка!..

Господи! — Авдеев полежал некоторое время, пытаясь успокоиться, однако страх, заползший отвратительной, мерзкой, тихо, но угрожающе шипящей ядовитой гадиной, просочившийся, прокравшийся, проскользнувший, пробравшийся каким-то таинственным и неведомым образом из его сна в наш реальный, материальный, такой привычный и обычный вроде бы во всех своих проявлениях мир — не исчезал. Он затаился в душе и исчезать никуда не собирался. И изгнать его назад было теперь уже невозможно.

Он был абсолютно иррациональный, бессмысленный, как и всё почти бывает во сне, и ничем решительно не подкреплённый, неоправданный необъяснимый, но это ничего ровным счётом, оказывается, не меняло. Он всё равно — был. И темнота в комнате ему сейчас только благоприятствовала и помогала, она была его надёжным и верным союзником. Они действовали вместе и заодно. И уже подбирались к самому сердцу.

Авгеев прислушался, замирая, к ровному дыханью спящей рядом жены. Он не знал, что ему делать. Ему хотелось страстно! неистово!! нестерпимо!!! немедленно, вот сию же самую секунду покинуть комнату!!!! он просто физически не мог здесь находиться!! чёрный ледяной и тягучий какой-то ужас заполнял душу до краёв!!!!!!!!.. но в то же время он до дрожи боялся пошевелиться. Он был уверен почему-то, что стоит ему только обнаружить, выдать себя хоть чем-то! хоть как-то! хоть одним только своим самым наималейшим движеньем показать, что он не спит!!!!!.. как!!.. Он и сам не знал, что, собственно, — «как»?.. что же тогда будет? что случится-то? что произойдёт?!.. но и испытать, проверить это на себе, на своём собственном, личном опыте он ни сейчас, ни когда бы то ни было не согласился бы ни за что на свете. Ему вдруг снова припомнился во всех своих наикошмарнейших подробностях его сегодняшний чудовищный сон, и он почувствовал, как пот горячими тонкими струйками стекает по вискам, по спине, заливает глаза… Но вытереть его он так и не решался. Он просто лежал и обливался этим проклятым потом, а тот всё тёк, и тёк, и тёк… И всё никак не кончался, не кончался и не кончался… И подушка намокала… И простыня под ним тоже…

Жена вздохнула во сне и пошевелилась…

Когда Агеев снова пришёл в себя, он обнаружил, что сидит за столом на кухне и тяжело дышит. Сердце колотилось неистово. Всё тело его сотрясала крупная дрожь. Он поймал себя на том, что прислушивается постоянно, не скрипнет ли дверь? «А вдруг выйдет?» Эта мысль наполняла всё существо его каким-то тёмным и совершенно непереносимым ужасом. Как Хому Брута в пустой церкви с мёртвой панночкой. Он чувствовал, что умрёт тогда, наверное, на месте. Прямо здесь вот, за этим самым столом! Сердце у него тотчас же разорвётся! Если она шаг хоть только один к нему сделает. Один-единственный! Просто взглянет!! Как там, во сне… Господи!!!

Сон тут же снова встал у него перед глазами.

Вчерашняя их вечеринка, его сияющая и оживлённая жена, весело и громко хохочущая над чьей-то шуткой, какая-то вчера особенно красивая и нарядная в своём новом чёрном вечернем платье. Это все, кстати, заметили, не только он один. И наговорили ей массу комплиментов. Как она, мол, прекрасно сегодня выглядит; как ей это платье идёт и пр. и пр. Всё в том же духе… Да…

(Агеев непроизвольно поёжился и стал вспоминать дальше.)

Так… потом… Потом сразу, без всякого перехода, резкая перебивка, скачок! как это часто бывает во сне… и вот уже комната большая полутёмная непонятная… не комната, собственно, даже, а палата, что ли?.. в больнице какой-то или в морге?.. Неясно ничего, в общем. Серые кровати… серые столы… на кроватях, кажется, кто-то спит, а может, и нет… не видно толком… но зато на одном из столов лежит голый труп мужчины с распоротым животом и распиленной грудной клеткой. Ну, как в морге обычно бывает. Вот это видно отчётливо.

Сам Агеев тоже находится в комнате. Он одновременно наблюдает за всем как бы сверху откуда-то, извне, в общем, со стороны, словно в неком странном кино, и в то же время сидит почему-то то ли под столом, то ли под кроватью… Или, может, лежит под скомканным одеялом или простынёй… Ну, словом, его не видно. Он вовсе не прячется ни от кого, просто как-то так оказалось.

За закрытой дверью идёт их вчерашняя вечеринка, и Агеев это знает. Звуки сюда почти не доносятся, в комнате тихо, но он всё равно это знает. То, что комната эта и не часть их квартиры вовсе — во сне не имеет никакого значения. Тут свои законы. Зачастую абсурдные совершенно и нелогичные. Как-то она всё-таки с их квартирой связана, эта немыслимая и жутковатая комнатка. Через эту дверь!

И вот тут эта дверь открывается внезапно, и входит женщина…

(Агеев почувствовал внезапно, что пот опять заливает ему глаза. Он машинально вытер его дрожащей рукой. Вот чёрт!)

…Женщина весела, оживлена и даже, кажется, слегка пьяна. В руке её полупустой бокал шампанского. На губах её ещё играет не успевшая исчезнуть улыбка. В раскрытую дверь на секунду врывается гул праздника: музыка, гомон, чьи-то громкие голоса, звон посуды и т. п. Дверь захлопывается. Звуки тотчас же резко обрываются, будто их обрезали каким-то огромным невидимым ножом или ножницами. В комнате опять воцаряется тишина.

Женщина ставит бокал на ближайший стол, подходит неспешно к столу с мертвецом, наклоняется и начинает спокойно и деловито копаться руками во внутренностях. С соседней кровати приподнимается вдруг перебинтованный весь какой-то, неестественно худой и длинный мужчина, смотрит выпученными глазами с выражением дикого ужаса на лице на происходящее и тут же снова тихо опускается назад. Очевидно, что он боится панически, как бы женщина его не заметила. Та его действительно пока не замечает. Она вырывает тем временем куски мёртвой плоти откуда-то из области паха, из самого низа разрезанного живота трупа и начинает их пожирать, удаляясь постепенно от стола и держа в руках что-то красное и осклизлое, от которого она периодически откусывает.

Агеев лежит в своём случайном укрытии ни жив, ни мёртв. Он сомневается ни на мгновенье, что если эта женщина… эта ведьма! его обнаружит!!.. — то, что она с ним тогда сделает, он даже себе и вообразить не может! Но несомненно нечто ужасное. Нечто чудовищное!! До такой степени ужасное и чудовищное, что!.. О возможности какой-то там борьбы с ней, какого-то сопротивления он даже и не помышляет. Это — немыслимо!

Внезапно ведьма останавливается и замирает, прислушиваясь. Как будто ей что-то почудилось или послышалось. Агеев замирает вместе с ней. Теперь он не смеет даже вздохнуть! Если она его найдёт!.. Господи!!.. Господи!.. Сквозь закрытую дверь прорывается неожиданно чей-то приглушённый кокетливый вскрик. Ведьма усмехается и снова принимается есть. Агеев с трудом переводит дыхание. Пронеси!.. Сохрани, Господи!.. Я не выдержу сейчас и закричу от ужаса!! Завизжу!!!.. Пусть она уйдёт!! Пусть!..

Женщина заканчивает наконец свою кошмарную трапезу, вытирает рот тыльной стороной ладони, берёт со стола свой бокал и залпом допивает его. Затем ещё раз внимательно прислушивается (всё тихо!), делает уже вроде движение к двери, берётся за ручку и вдруг останавливается и резко вскидывает голову. Агеев встречается с ней глазами и кричит, кричит во сне! проваливаясь, проваливаясь, проваливаясь в какую-то мрачную, бездонную, хлюпающую жадно, засасывающего его трясину!.. Это его жена!!!

— Ты с ума сошёл? — жена Агеева ошеломлённо смотрела на закуску, на водку, на угрюмого, уткнувшегося в пустой стакан мужа. — Ты что, специально ночью встал и напился?

— Сон мне приснился, — нехотя буркнул её спятивший за ночь благоверный, неизвестно что делающий один-одинёшенек ранним утром за кухонным столом. Он помялся немного и повертел зачем-то в руках пустой стакан. — Кошмар.

— Какой ещё «кошмар»?! — Оленька словно всё никак не могла поверить до конца в неоспоримую реальность происходящего. Чтобы её тихий, спокойный, уравновешенный всегда, практически и непьющий-то совсем Виталик — ну там, может иногда грамм сто за компанию себе позволить, как, скажем, вчера на вечеринке — и чтобы он вот так вот встал среди ночи!.. И, главное, зачем? Зачем?! — Какой ещё «кошмар»? — с нарастающим изумлением повторила она.

— Такой, — Агеев поднял на мгновенье глаза и тут же снова опустил их. Казалось, он избегает почему-то смотреть на свою супругу. — Что ты вчера вечером… — он запнулся, поставил стакан, потом снова взял, затем снова поставил.

— Что «я вчера вечером?» — побледнев, тихо-тихо переспросила Оленька. Ей вдруг стало отчего-то не по себе.

— Ответь мне честно, Оль. Только честно, — муж, казалось, всё никак не решался задать какой-то мучивший его вопрос. Супруга почувствовала, что её против воли охватывает паника. Что он может знать?!.. Да ну, чушь! Откуда? Не может быть!! А вдруг!!!???.. –

Ты ведь не… (Женщина затаила дыхание. Неужели?!..) …«оборотень?» — вдруг неожиданно совершенно услышала она.

— Что-о? — ожидавшая с трепетом совсем другого легкомысленная супруженица Агеева даже не поняла сначала, о чём её спрашивают. Это что, шутка?.. Подвох? — Кто?.. Оборотень? Я?!.. Ты в своём уме?

— Ответь мне просто: да-нет, — упрямо повторил её окончательно и бесповоротно, видимо, рехнувшийся муженёк и ещё ниже нагнул по-бычьи голову. — Просто: да-нет? Я поверю.

— Ну, конечно же, нет! — облегчённо выдохнула Оленька и беззаботно расхохоталась. — Конечно, нет! Никакой я, к твоему сведению, не оборотень. Я красивая, милая, живая женщина и твоя любимая жена, между прочим! Иди ко мне, глупенький! Иди-иди!.. Давай, я тебя поцелую!

__________

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Почему та женщина поступила так?

И ответил, покачав укоризненно головой, Люцифер Своему Сыну:

— Ты не должен был уже задавать Мне этого вопроса.