Матерь Божья! Пресвятые угодники! Оказывается, я жил все это время в одной камере с Дон Жуаном и Казановой! Который к тому же является актером кино, профессиональным танцором, виртуозом-гитаристом и поэтом! Плюс непревзойденным исполнителем романсов. И еще по совместительству цыганским бароном. (Точнее, одним из главных цыганских авторитетов. Баронов формально у цыган нет.) И все это - наш Цыган! В одном лице. Прошу любить и жаловать!

Понарассказывал он сегодня столько, что у меня просто голова кругом пошла! Поэтому всего лишь попытаюсь хотя бы восставить по памяти его рассказ, практически без всяких комментариев.

- Национальность у меня - наполовину цыган, наполовину француз.

(Француз - отец.) Рос я до шести лет в таборе. Фамилия у нас среди цыган очень известная и уважаемая. Все нас знают. Меня на все сходки приглашают в первую очередь, и я разбирал очень большие дела цыган.

У нас же нет такого: сдать в милицию. У нас все решает сходка, цыганское собрание. Вообще у нас в принципе очень много схожего с воровскими обычаями. Скажем, дал ты в долг. На месяц. Месяц проходит, другой - тишина! Ну, звонишь: так, мол, и так. Не можешь, брат, денежки отдать? А то у меня сейчас у самого проблемы! Он тебе отвечает: "Извини, сейчас не могу. Отдам через месяц". - "Хорошо.

Вот срок - даешь слово?" - "Даю!" А у цыган слово дал - пиздец! Его нельзя нарушать! Ладно. Месяц проходит - денег нет. Все! Собираешь сходку. Ты своих представителей выставляешь, он - своих. От них по одному человеку отходят и обсуждают дело. Потом выносят решение.

"Срок тебе три месяца, заплатишь с процентами столько-то. Обещаешь?"

- "Обещаю!" И божится при этом специальной божбой, которую нельзя нарушать. А если нарушает - все, пиздец! Его опускают. Объявляют магирд*/о/*. Ну, не опускают, а ему не подадут руки ни мужчина, ни женщина. И денег не возьмут. И так у нас все проблемы решают.

Сходкой. И у нас, цыган, только бабками наказывают. Правда, кровь за кровь, у нас есть.

- Это грех, - замечает Вася.

- Да, грех. Но это у нас есть.

- Так сколько у тебя, Цыган, жен-то было?

- Эта двенадцатая. С ней я уже больше десяти лет живу. А с остальными - по два-три года. У меня все национальности были.

Украинка, венгерка, еврейка, греческой национальности, молдавской, румынской, болгарской, норвежской. Но с ней я мало жил. Она мне:

"Нет, я родителей не оставлю!" Все! Пошла на хуй. А любовниц сколько у меня было! Это вообще не сосчитать. Тысячи. Я вообще блядун высшей пробы. Проблядь! Я трахаться с десяти лет начал. Сам уж не знаю, как там у меня это получалось, но - да! С десяти лет! Зайдешь в сарай и… А так, у меня кроме жены было всегда две-три постоянных в труппе, плюс поклонницы постоянно… В день я раза три-четыре всегда трахался. Утром до двенадцати, днем в обед и вечером после концерта, когда киряешь. Это всегда. Вообще все актеры бляди! И мужчины, и женщины. Вечером после концерта кир и обязательно трах. Без этого нельзя.

- И что же, у тебя двенадцать штампов в паспорте?

- Нет. В паспорте шесть или семь. Остальные - цыганским браком.

- А что это такое?

- У нас, если привел девушку в дом, и мать благословила - все!

Она твоя жена. Приходя в дом, молодая должна сразу стать на колени.

Мать спрашивает: "Родители знают?" - "Знают". - "Ну, живите!"

Благословляет - и все! Она твоя жена. Никто с этого момента не может сказать, что она блядь или еще чего. Она жена. Но если не встала, скажем, на колени - пиздец! "Все, девочка. Не надо нам никаких ваших колен - идите домой". И все!

У меня мать говорила: "Женщины - бляди. Но есть хорошие бляди!" Я вот, блядь! Я своих жен люблю и чужих не забываю. Я, если женщиной недоволен, я ей говорю: "Ах ты, блядь! Сука ебаная, прошмандовка!" А последнее слово у меня - тварь! И после этого - все!

- А первый раз ты когда женился?

- Первый раз? Мне тогда семнадцать лет было, ну и ей столько же.

Она еще девочка была.

- Ну, понятно, в семнадцать лет еще не рабочая! - замечает Вася.

- Красивая-красивая! Но никому не давала, не гуляла ни с кем. А я жениться вообще-то не собирался, только трахнуть ее хотел.

- Ясное дело! - опять комментирует Вася.

- А потом вижу, что иначе никак нельзя, говорю: "Давай, я на тебе женюсь!" Она, конечно, согласилась, и родители ее с радостью согласились. Они же у нее бедные были, а у меня такая фамилия! Им, конечно, лестно было. Ну, привел я ее домой, мы и поженились. Стол собрали, как положено. И ровно неделю я с ней прожил. А потом разошлись.

- А поклонницы-то у тебя откуда брались?

- После концертов. Я пел, на гитаре играл, танцевал здорово.

Костюм у меня был: белые лаковые сапоги, алые вишневые шаровары и черная рубашка в камнях, в звездах. Волосы до плеч. Романсы пел - люди плакали в зале! Честно тебе говорю. "Пара гнедых…" я пел - это пиздец! Чувихи сразу на хуй падали. Я всегда визитку наготове держал. Выходит она на сцену поздравлять с цветами, а я ей сразу карточку: "Пожалуйста, после концерта позвоните!" Обязательно позвонит! Все звонили. У меня тогда зарплата шесть тысяч рублей в месяц была. Представляешь, какие это тогда деньги были! В семидесятые-восьмидесятые годы! И я все пропивал и прогуливал. В

"Националь" заходишь: "Будем гулять! Сколько надо, чтобы закрыть ресторан? Две тысячи? Бери!" Всех выгоняют, объявляют санитарный день какой-нибудь, и гуляем! Сколько у меня случаев разных в жизни было - книгу можно писать! Помню, в номер завел администратора филармонии. Красивая молодая телка. А у меня была любовница в труппе. Костюмерша. Врач по образованию Я ее постоянно ебал. И она все время за мной следила и жене стучала. Чтобы я других не имел. И эта сучка увидела, как я в номер зашел и сразу к жене побежала. "Он в номере!" А у меня пояс был серебряный. Ну, в костюме. Он громко стучал, когда снимаешь. Только я снимаю - жена в дверь стучит. А эта сука ей говорит: "Он там!" А я все слышу. Ключ изнутри сунул, она открыть не может. "Открывай! - кричит. - А то хуже будет! Я слышала, как ты пояс снимал!" Я говорю: "Ты уйди, не позорь меня! Я трахаться не буду, просто сейчас выведу ее и уйду". Уж открытым текстом говорю. А сам думаю: "Надо выебать побыстрее, а там уж будь, что будет!" Ну, жена ушла. Я этой сразу: "Давай быстрее!" Выебал, вывожу из номера, а жена - такая была суровая женщина, полька из западных украинок - с чайником! Я еле чайник успел перехватить. "Ах ты, блядь! - кричит. - Так вот ты почему с ним всегда на первое сиденье рядом садишься!" Или в Иркутске, помню, две телки были. Мы в

Ленинград звонили постоянно, а пока соединяют, телефонистке говоришь: "Девушка, я артист такой-то". - "Ой!" - "Хотите на концерт прийти? Приходите в семь туда-то (а концерт в семь тридцать)".

Встречаем - телка - пиздец! С подругой. Ну, на концерте лучшие места я всегда оставлял специально для таких случаев. Потом - в гостиницу, в номер. А если в номер зашла - все! Ну, киряем, песни, гитара, потом они: ну, мол, домой пора. "Да куда там домой! После одиннадцати не выпускают, вас в милицию заберут и паспорт отнимут!

Так что оставайтесь до утра, а утром потихоньку уйдете". Ну, они нас на концерте видели. Артисты, с гитарой, с танцами. Да и здесь… А там беленькая и черненькая. А я белых не люблю, пизда рыжая… ну, не люблю! Оставил себе черную. Белую - Леше. Ну, красивая телка, интеллигентная. А суешь - совсем дуреет, орет, ногтями вцепляется. А я этого терпеть не могу. Я ей: "Ты не царапай меня, мне же выступать! И не ори так, люди же сбегутся!" - А она: "Я не могу, мне так хорошо!" А Леша уже выебал свою, и она в ванную пошла. Я Лешу зову, он входит: что такое? Я ему: "Надо помочь человеку!" Посадил ее на колени, а Леша - в рот. И тут ее подруга входит. Увидела, зафыркала и начала так раздраженно будто бы одеваться! Я ей: "Ты куда?" - "Ну, вы так прямо вдвоем!" - "Так это же хорошо! Она же сама захотела. Ей же приятно! Давай и ты". Короче, выебали мы и ее вдвоем. Потом они между собой лесбийскими играми занялись. Потом я еще гитариста и ударника пригласил. Что мы с ними только не делали!

Они от нас все выжатые ушли. И потом каждый день к нам приходили и как собачки бегали! Мы уж просто обманули их, сказали, что послезавтра только уезжаем, и уехали. А в Сочи одна чувиха в меня так влюбилась, в поезд при прощании прыгнула. И до Тамбова доехала.

А там холодно. Ей вещи теплые присылали. Я уж потом еле ее отправил.

Наврал, что приеду, мол, и так далее. У меня и сейчас пять-шесть женщин всегда было постоянно. Жена знает, заставала…

- А где передачи от них? - спокойно спрашивает Вася.

Вечером Цыган долго пытается вспомнить один из своих романсов.

"Это я для Кикабидзе написал. Он у него даже на пластинке есть.

Слова и музыка мои. Когда Кикабидзе первый раз спел - оркестр Крола, аккомпанемент! - все вообще охуели!"

Второй куплет все никак не вспоминается.

- Вот что значит инсульт, блядь, ебаный! Я благодарен Муравью, что он меня тогда разбудил!

Наконец, вроде, все. Вспомнилось! Цыган диктует, я записываю.