Глава 1

 

Свет первых лучей солнца разливался по земле. Мрачные руины мертвых строений угнетающе громоздились вокруг. Гингатара уже не было в заброшенной кузнице. Стрелок подошел к пролому в стене и обнаружил его сидящим на поваленном столбе в нескольких шагах от дороги. Белый конь стоял подле него.

— Сегодня будет теплее, чем вчера. И небо чистое.

Прикрыв глаза ладонью, воин устремил взор к небосводу. Алед тоже на мгновение посмотрел вверх. Небо действительно было чистым, а свет восходящего солнца безжалостно слепил. Затем Алед посмотрел на Гингатара. На его коленях лежал обнаженный клинок. Он красиво сверкал желтоватыми отблесками. Воин точил лезвие куском темного камня.

— Разве нужно точить желтую сталь? — спросил Алед.

— А как же иначе? — усмехнулся Гингатар. — Не верь тем сказкам, что мечи из желтой стали никогда не тупятся. Их тоже приходится точить. Разве что не так часто. Ну, и камень нужен особенный. Этот я достал у гномов Береговых Гор.

— Береговые Горы? — повторил Алед. — Это те, что за Великим Лесом? Ты там бывал?

— Где я только не бывал, — вздохнул Гингатар, в очередной раз проводя точильным камнем вдоль лезвия. — А ты сам-то что делал в Дьюне?

— Было одно дело, — бросил Алед. — Не могу сказать.

— Ну что ж, не можешь — так и не надо. Как сам город?

— Нормально, — пожал плечами Стрелок.

Гингатар убрал клинок в ножны и как-то очень пристально посмотрел на санамгельца. Алед отвел взгляд и невольно нащупал кинжал за поясом, — на месте ли он? Он не доверял таким бродягам, от которых неизвестно чего ожидать.

— Ты одет как стражник, — сказал Гингатар. — Вчера в темноте я этого не углядел.

— И что с того?

Воин пожал плечами.

— Ничего, — произнес он. — Лишь одно мне скажи. Ты так и шел налегке? Без еды и воды? И сколько же дней ты уже в пути?

— Да к чему все эти вопросы? — не вытерпел Алед. — Ты опять подозреваешь меня в пособничестве колдуну? Если так, то нам больше не о чем трепаться. Прощай!

Алед отвернулся и уверенно зашагал по дороге на север. Связываться с этим воином у него не было никакого желания. Он не оборачивался, и через некоторое время услышал за спиной приближающийся перестук копыт. Алед обернулся и остановился. Всадник замедлил поступь.

— Я действительно подозревал, что ты не чист, — громко сказал Гингатар. — Но решил не убивать тебя, не разобравшись до конца. Теперь же я более в чем уверен, что ты, по меньшей мере, лжец. И ты сам выдал себя по собственной глупости.

Гингатар остановил коня в нескольких шагах от путника. Алед взялся за кинжал. Предчувствие подсказывало, что дела плохи.

— Если лжешь, то лги как следует! — продолжал Гингатар. — Тебе в другую сторону, коли ты не решил следовать обратно в Дьюн, в котором у тебя не могло быть никаких дел. Ведь город Дьюн давно в руинах, как и это королевство. Так что ты нес чушь изначально!

— Лгать докучливым незнакомцам — мое право, — произнес в ответ Алед. — Чего тебе надо от меня? Какое тебе дело до того, откуда и куда я иду?

— Ты пособник колдуна!

Алед раздраженно вздохнул.

— Я просто ехал с ним! — воскликнул он.

— Так это правда ты! — произнес Гингатар. — И ты не отрицаешь! Тогда твой час настал, пособник Тьмы!

Конь тронулся с места и помчался прямо на Аледа. Разбойник попытался увернуться, но не успел, и мощным ударом был сбит с ног. Всадник проскакал еще немного и развернулся.

Пытаясь противостоять головокружению, Алед встал на колени. Краем глаза он заметил, что Гингатар вновь погнал коня, и тот с каждым мгновением приближался. Всадник обнажил меч, и желтая сталь ликующе блеснула в лучах солнца. Алед лихорадочно нащупал выпавший из руки кинжал и крепко сжал его в ладони. Когда меч недоброжелателя уже засвистел в воздухе, санамгелец сумел извернуться и уйти от смертоносного удара. В следующий момент, когда задние ноги скакуна поравнялись с ним, Алед сделал одно молниеносное движение поперек лошадиного сухожилия, и из пореза брызнула кровь. Он уже не впервые делал этот трюк. Так разбойники из Братства Волков останавливали на дороге конных гонцов, которые гнали во весь опор, стремясь поскорее миновать опасные места.

Раздалось испуганное ржание, и упавшего коня протащило по земле вместе со всадником. Когда пыль осела, Алед увидел, что Гингатар лежит на спине и тщетно пытается вытащить застрявшую ногу из стремени. Конь невольно мешал ему это сделать, потому как постоянно пытался встать и от боли с диким ржанием вновь падал на землю.

Медлить было нельзя. Нужно было разобраться с этим прямо сейчас. Алед двинулся к поверженному противнику. Он шел настолько быстро, насколько мог. Гингатар увидел его приближение, и рука его сразу потянулась к поясу. Алед к счастью успел заметить это движение, и еле увернулся от просвистевшего под ухом ножа. Что-то теплое потекло по шее Аледа. Он испуганно коснулся ее рукой. Струйка крови сочилась из места ранения, текла по полечу. Но все обошлось. Лезвие лишь чуть задело кожу. Если бы бросок был чуточку точнее, нож угодил бы прямо в горло.

— Меткий, гад, — выругался Алед.

Безудержная ярость вспыхнула в его сердце. Он еще крепче сжал в руке кинжал Жабы. Продолжая двигаться в сторону Гингатара, он гневно прокричал:

— Чем я помешал тебе, будь ты проклят?!

Гингатар не отвечал. Рука его теперь пыталась добраться до рукояти меча, который сорвался с ремня вместе с ножнами во время падения и валялся чуть в стороне. Но едва он успел коснуться рукояти, как нога Аледа придавила его запястье к земле. Острие кинжала угрожающе повисло над лицом воина.

Алед стоял над лежащим противником и смотрел ему в глаза. Внезапно ненавистный взгляд Гингатара выразил удивление. Зрачки его расширились, и он проговорил:

— Кто они?

Взгляд воина был направлен куда-то за спину Аледа. Санамгелец обернулся, но никого за собой не увидел. Гингатар же, воспользовавшись моментом, дернул противника за ногу и схватился за меч. Потеряв равновесие, Алед упал и ударился затылком о твердую землю. Оружие выпало из руки.

В глазах все поплыло. Послышался звук извлекаемого из ножен меча. Расплывчатый силуэт Гингатара возник над Стрелком. Коленом придавив его к земле, бородатый воин поднес клинок к горлу Аледа.

— Кайся, пособник Тьмы! — возгласил Гингатар.

— В чем?

Помутнение в глазах развеялось, и теперь Алед отчетливо видел противника.

— Во всех своих темных делишках! Твой час настал!

— По-моему, ты это уже говорил.

Помутнение в глазах развеялось. И теперь Алед ясно видел противника. Но это было не все, что предстало его взору. За спиной Гингатара стояли неподвижные полупрозрачные человеческие фигуры в черном. У них не было лиц. Их было четверо — четверо безликих.

В тот же миг Алед вдруг ощутил, что выроненный при ударе о землю кинжал опять оказался в ладони. Не было времени удивляться. Одно молниеносное движение, и острие устремилось в сердце противнику. Клинок на удивлением легко прошел сквозь плетение кольчуги и по самую рукоять погрузился в тело воина. Кровь поверженного противника хлынула Аледу на грудь.

Гингатар вздрогнул, непонимающий взгляд его застыл. В следующее мгновение безжизненное тело повалилось на Аледа. Санамгелец брезгливо оттолкнул его в сторону.

— Боюсь, это не мой час настал, — проговорил он.

Взгляд разбойника был устремлен в чистое голубое небо. Он поймал себя на том, что радуется ему, словно не видел несколько лет. Наконец он сел. Никого здесь больше не было. Те четверо, если они не привиделись, куда-то исчезли. Один только раненый конь лежал на земле и смотрел на санамгельца обезумевшим от боли взглядом. Он уже не пытался вставать.

Алед посмотрел на Гингатара. Тот лежал на боку. Застывший взгляд убитого будто бы все еще сверлил Аледа. Багровая кровь сочилась через пробитую кольчугу и лужей растекалась по земле. Разбойник отвернулся, не желая смотреть на это. Да, на его совести было немало смертей, но непонятное чувство некого сожаления возникло в его сердце впервые. Но ведь, в конце концов, это была борьба за жизнь, с которой Алед расставаться не собирался.

— Ты сам виноват, — произнес Алед. — Я не желал тебе зла. Ты вынудил меня.

На глаза ему попался меч убитого. Клинок восхитительно сверкал на солнце. Ножны лежали рядом. Немногие в мире удостаивались чести владеть мечом из желтой стали. По легендам, такое оружие можно было раздобыть только у алфейнов. Но алфейны не желали иметь дел ни с людьми, ни с гномами, ни с каким-либо другим народом. Испокон веков единственное известное на сей день обиталище алфейнов находилось в лесу Мотходэк, том самом, на опушке которого был схвачен колдун Двимгрин. Надо сказать, мало кто видел алфейнов воочию, и мало кто верил, что они обитают где-то, кроме воображения сказителей древности. Аледу повезло. Он видел их. Однако знакомство с ними не принесло ему ничего хорошего. Больше повезло ему в том, что у его ног лежал ныне бесхозный меч из желтой стали. По крайней мере, он поначалу считал, что ему повезло. Когда же Алед наклонился и взялся за рукоять, он понял, что это оружие, мягко говоря, не для него. Он весил не меньше пуда. Размахивать таким — дело не простое. Либо Гингатар был необычайно сильным воином, либо здесь крылась какая-то тайная волшба. Алед больше склонялся ко второму.

С сожалением заключив, что владеть клинком из желтой стали ему не суждено, санамгелец поднял тяжеленный меч и задвинул его в стальные ножны. Взгляд его остановился на золотистом узоре, который украшал их. Рисунок был исполнен очень изящно и изображал солнце, заключенное в круг. Алед теперь посмотрел на трофей совсем другими глазами: красивые ножны, рукоять, расписанная причудливыми узорами и непонятными рунами. За такой меч отвалят добрую гору золотых. Если уж он слишком тяжел, чтобы его использовать, то хоть продать его можно будет недешево. К тому же это клинок из желтой стали, а это значит, что он вообще должен быть бесценным!

Алед потянул за рукоять, чтобы вновь обнажить клинок и еще раз отметить его великолепие, но понял, что не может этого сделать. Он дернул сильнее, но меч словно намертво застрял в ножнах. Он попытался еще и еще раз, но все было бесполезно. Клинок не выдвинулся ни на полвершка.

— Что за ерунда! — недоуменно проговорил Алед и в сердцах бросил оружие на землю. — Разрази гром проклятых чародеев вместе с их глупыми чарами!

Причастность древней волшбы все больше подтверждалась в его догадках. Только в одном месте Гэмдровса Алед мог бы узнать всю правду. И он уже несколько дней держал путь как раз в то самое место. Тригорье — обитель величайших магов и мудрецов! Там расскажут об этом мече. О том, как он попал к нему в руки, лучше, конечно же, приврать.

Что ж, появился еще один повод отправиться в Замок Магов. Еще одна загадка. Что-то эти загадки посыпались одна за другой. Но лучше уж так. Если бы не таинственная история, которая закрутилась вокруг странного ключа, и не случайные стечения обстоятельств, втянувшие в эту историю Аледа, не сносить бы ему головы. Это уж точно.

— Прости, друг, — сказал Алед, обращаясь к раненому коню. — Я не хотел причинять тебе вред.

Он отцепил от седла вещевой мешок Гингатара. Белоснежный скакун лежал на земле. Одна из его задних ног была перевязана куском темной ткани.

Санамгелец продолжил путь. На одном его плече висела сума, на другом он нес подвешенный на ремень пудовый меч. Хмурые развалины хижин изредка попадались ему на пути. Он почти не смотрел на них, погруженный в глубокие раздумья. Что случилось во время схватки с Гингатаром? Кто-то будто вложил кинжал Аледу в руку. И что за странные видения? Те призраки словно пришли из снов, которые виделись Аледу не столь давно. Посланники Двимгрина? Стало быть, колдун помогает ему таким способом?

Хотя это могло быть случайностью. А образы тех четверых могли быть лишь следствием удара затылком о землю. Кинжал, возможно, всегда был в его руке, просто Алед не чувствовал этого. Какая глупость! И Гингатар не потрудился обезоружить противника, прежде чем угрожать ему? Полная чушь! Что бы там ни произошло на самом деле, мысль, что потусторонние силы охраняют его, нравилась Аледу куда больше.

Руины остались далеко позади. После полудня настало время проверить пожитки Гингатара. После разведения костра прямо на обочине путник развязал суму. Вначале он просто рылся внутри, а затем стал поочередно вытаскивать наружу различные вещи и съестные припасы. Первым он достал небольшой медный котелок с крышкой. Внутри него обнаружилась свернутая в трубку карта. Алед лишь мельком взглянул на нее и продолжил осмотр трофеев. Краюху немного почерствевшего хлеба он тут же надломил. Жуя первый кусок, Алед извлек из сумы кожаный мех, наполненный жидкостью. Внутри оказалось то самое вино, которым Гингатар угощал его ночью.

Помимо этого в суме нашлись неплохие запасы солонины, пара луковиц, мешочек ячменя и небольшой сверток из мешковины, в который были завернуты старый синий китель и не менее старый изодранный пурпурный плащ. Путник посмотрел на них оценивающим взглядом. От темно-синего плаща санамгельского стражника и порядком надоевшей кольчуги пора было избавляться, что Алед незамедлительно и сделал. Правда, последнюю он все равно решил оставить. Отмыв пятна крови, он свернул ее и убрал на самое дно сумы. А грязный плащ стражника из Ралгирда сразу попал в костер.

Поднявшись по пути на небольшое взгорье, он направил взор в сторону северного горизонта. Безоблачное полотно небес позволило ему разглядеть за морем зеленого леса три сплоченных пика гор в туманной дали. Согласно карте, до них еще было не меньше двух дней пути. Но теперь Алед видел заветную цель, и это придало ему новых сил.

После ночлега под звездным небом, он продолжил путь, и к концу следующего дня дорога, петляющая по редколесной равнине, привела его к опушке векового леса. Дальше она чуть сужалась и исчезала в тени могучих дубов, которые гордо высились над землей, раскинув пышные зеленые уборы. От нее ответвлялась другая дорога, которая уходила вдоль опушки на северо-запад. Стрелок не сразу заметил ее, но она и не заинтересовала его, потому как не соответствовала направлению, в котором ему надлежало двигаться.

День, проведенный под сенью тихого леса, постепенно угасал. Остывающее солнце перевалило уже далеко за полдень, когда тропа полого повела вверх, а стена деревьев впереди вскоре поредела. Уже знакомые три горных клыка, окруженные клочьями белых облаков показались во всей красе. Белые вершины с отрогами, что тянулись далеко на запад и восток, безмолвно приветствовали Аледа слепящими отблесками света, который отражался от недосягаемых снежных покровов.

Тропа поднималась по склону и устремлялась в сторону серого возвышения. Высокая башня большого замка шпилем врезалась в завесу облачного тумана. Это и был знаменитый Замок Магов, который, по преданиям, стоял среди этих гор уже несколько тысяч лет. Возведенный на высокой скалистом уступе, гордо возвышаясь над зелеными склонами, он олицетворял все былое величие древнего чародейского ордена, и незримой силой, которая считалась ныне утраченной, по-прежнему дышали его замшелые стены.

Алед мало-помалу приближался к нему. Прямо из-под крепостной стены в восточной части замка водопадом по неровным склонам срывался вниз поток воды и превращался в бурлящую реку. Эта река стремительно уносила чистые воды в сторону леса, который, похоже, плотно окружал три горы со всех сторон.

Чем ближе он подходил к обители чародеев, тем сильнее ощущалось какое-то необъяснимое напряжение, которое царило в окружающем воздухе. Наверное, в нем таилось что-то магическое. По крайней мере, так подумал Алед, который был не особо знаком с какого-либо рода волшбой, если не считать, конечно, проделок так называемого темного мага Двимгрина. Магия в общем-то никогда не интересовала разбойника из Братства Волков. Еще несколько дней назад он и представить себе не мог, что вот так добровольно направится в самое средоточие чародейства в Гэмдровсе.

Крепостные стены, которые окружали замок, несколько удивили его. В них не было ничего необычного, но именно это и удивляло. В голове всплыла нелепая картина, как горстка полуслепых стариков стреляет из лука через бойницы. Алед поспешил отбросить дурацкие мысли. В конце концов, он слишком мало знал о магах Тригорья и об их истории, чтобы судить о целесообразности крепостных стен вокруг их обители.

Взгляд санамгельца скользнул по стенам и башням с целью обнаружить там хоть чье-то присутствие. Но замок казался пустым. Взгляд его остановился только на самой высокой башне, которая возвышалась где-то в центре. Высота ее впечатляла. Никогда он еще не видел подобных зданий. Она устремлялась в небо, чуть расширяясь кверху, и заканчивалась красивым золотистым шпилем, над которым развевался длинный темно-синий стяг.

Дорога подвела его не к самому замку, а к скалистому обрывистому склону чуть поодаль от стен. Склон круто взмывал вверх, превращаясь в отвес. Большая опускная решетка под белокаменной аркой закрывала проход в подземный туннель. Подойдя ближе, Стрелок разглядел, что этот туннель совершенно прямой и не слишком длинный. В самом его конце между раскрытыми створками внутренних ворот виднелся свет. Вне всяких сомнений, это были главные и, скорее всего, единственные ворота в Тригорье.

Поблизости не было никого. Как перед входом в туннель, так и за решетчатыми воротами никаких привратников не наблюдалось. Алед подумал о Двимгрине. Колдун так и не успел огласить свои идеи по поводу дальнейших действий. «Сначала нужно добраться до места!» — Так он говорил…

— Что ж, колдун, до места я добрался, — вздохнул Алед. — И что дальше?

Алед запрокинул голову и опять окинул взором каменную арку. Затем опять посмотрел в туннель и прильнул к прутьям решетки.

— Эй! — крикнул он, и эхо подхватило его голос.

Он понимал, что кричать вот так у ворот крепости довольно глупое решение, однако ничего более умного пока ему в голову не приходило. Тишина была ему ответом. Ничего не поменялось.

Алед сбросил мешок и меч Гингатара на каменную террасу рядом с воротами, после чего сел на землю сам. Небо темнело, ночь спускалась на горные склоны. На фоне темно-синего неба высокая башня Тригорья смотрелась величественно и несколько жутковато. Алед долгое время ждал в надежде увидеть зажигаемые факела на стенах или огни свечей в окнах замка. Но мрак полностью окутывал всю видимую часть Тригорья, словно ни одной живой души не было за его стенами.

Спустя некоторое время Алед расположился у костра, который он развел у самого входа в туннель, и сон овладел им в считанные мгновения.

Он стоял на коленях в холодном и мрачном месте, которое было ему неизвестно. Это был просторный зал с гигантскими колоннами. И стены, и сами колонны были изрезаны ровными линиями непонятных рун и загадочных рисунков, которые изображали каких-то жутких невиданных существ. Наверху, в сводах зала, зияла дыра, в которой Алед увидел лоскут темного неба. Пол здесь был черным. Перед собой Алед увидел возвышение из большого куска какого-то камня. Оно было похоже на стол. На нем по углам стояли четыре чаши, и в каждой из них горел странный алый огонь. Блики его почти не давали света, но придавали стенам жуткий кровавый оттенок. Впереди, за каменным возвышением с чашами, стена зала отсутствовала, и за краем широкого уступа открывался вид на бескрайнее озеро, за которым высились окутанные туманом горные вершины. Вода его была зеркально-гладкой и неподвижной, словно стекло. Алед сделал шаг вперед и внезапно перед ним возник старик в черном плаще. Алед сразу узнал в нем Двимгрина. Колдун безмолвно сверлил его хладнокровным взглядом. Это длилось довольно долго.

— Тебе удалось уйти от алфейнов? — спросил наконец разбойник.

Но едва он это произнес, как Двимгрин исчез. Следом исчез и сам зал.

 

***

Землю осветило утреннее солнце. Ветер нарастающими порывами дул с юга, колыхая черный плащ Эсторгана. Внизу раскинулась мрачная земля разоренного королевства Олдиор. Колдун стоял на старой башне, некогда служившей колокольней. Теперь же колокола здесь не было: его осколки валялись где-то внизу, на мостовой. Изящный дворец, частью которого была эта колокольня, когда-то поражал взгляд своим величием, а теперь его каменные стены с каждым годом все больше обрастали мхом, а на башнях и крышах гнездились аисты.

Колдун чувствовал себя прекрасно. Ноющая боль в старых костях и слабость исчезли навсегда. Теперь ему не нужен был амулет, который безвозвратно сгинул в реке Йокмисс. Эсторган научился черпать магию из самой тьмы. Ему придется еще долго учиться, чтобы обуздать эту силу и в совершенстве овладеть способами ее использования, и он это хорошо понимал. Но осознавал он и другое: теперь он был самым могущественным в Ордене. Превзойти его мог разве что темный маг Двимгрин, но он ныне предатель, враг, и в числе Шестерых ему более нет места. Навязчивая мысль о возможности стать полноправным главой Ордена льстила ему и утешала в течение всех этих дней долгого ожидания.

Поиски Афройнского Ворона привели Эсторгана в тупик. Его след неожиданно терялся на тракте близ леса алфейнов. Колдун пока не знал, как расценивать это обстоятельство. Был ли то скрытый обманный ход Двимгрина, или же алфейны и вправду схватили его, — Эсторган не мог знать наверняка. И если второй вариант, то хорошо это или плохо для вершения воли Мастера? Афройнский Ворон в плену — это можно назвать неплохим раскладом. Однако вступление в игру алфейнов не предвещало ничего хорошего. Если Первородные решат вылезти из тени леса, это создаст серьезные препятствия для насущных дел.

Колдун не мог войти под зеленые кроны Мотходэка. Пойти на такой шаг было бы для него самоубийством. В лес алфейнов невозможно пробраться незамеченным, тем более ему — колдуну из Ордена Шестерых. Даже задерживаться на дороге рядом с его опушкой и то небезопасно. Поэтому всю ночь колдун мчал скакуна во весь опор, чтобы поскорее пройти опасный участок дороги. Эсторган, конечно, хотел встретиться с Двимгрином, но уж точно не в тюрьмах алфейнов. Он чувствовал, что Афройнский Ворон жив, и этого чувства было пока достаточно.

Эсторган не мог войти в священный лес, как не мог он и оставить поиски Двимгрина. Он слишком близко подобрался к хозяину Афройна, чтобы отступать. Ждать — да, теперь это был единственный приемлемый вариант.

Уже несколько дней провел он здесь, на высокой колокольне. Отсюда хорошо просматривалась дорога. И лес. Но в этот час лес алфейнов, раскинувшийся на горизонте, не волновал его. С высоты колокольни Эсторган смотрел именно на дорогу. Она была довольно далеко, но зоркий взгляд колдуна давно заприметил на ней двух человек. Было похоже, что между ними происходит какая-то ссора. Трудно было разобрать их словесную перепалку, но Эсторган отчетливо расслышал, как один обвинил другого в пособничестве Тьме. Спустя несколько мгновений она переросла в смертельное противостояние.

Один из них был на коне. Он, по всей видимости, был зачинщиком драки, и, по большей части, нападал. Другой, пеший, обвиняемый в пособничестве Тьме, защищался, ловко уворачиваясь от яростных атак. Колдун узнал его. Однажды, находясь в плену у головорезов Оссимура, Эсторган видел его образ на дороге. Тот самый разбойник, за которым гонится Оссимур. Мастер велел убить его, ибо он может быть опасен. И Эсторган выполнит это поручение без каких-либо затруднений. Его судьба уже предрешена. Но возможно даже не придется марать руки в его крови. Нужно лишь дождаться исхода потасовки, после которой кто-то из тех двоих наверняка умрет.

Колдун испытывал удовольствие от зрелища, хотя оно, конечно же, забавляло его куда меньше, нежели кровавые побоища фрэгов в бойцовских ямах. Эсторган был почти уверен, что конный без труда выйдет из битвы победителем, однако все неожиданно изменилось в тот момент, когда раненый скакун вместе с седоком рухнул на землю. После такого несчастья всадник казался еще вполне живым — он что есть сил пытался высвободить придавленную ногу, но ему это пока не удавалось.

Другой воин уже подходил к противнику с целью нанести решающий удар, когда ситуация вновь переменилась. На мгновение Эсторгану показалось, что он видит за спиной «пособника Тьмы» четыре темных силуэта.

Изменяющие! Это не на шутку встревожило колдуна и взбудоражило его разум. Кому, как не ему знать, кто есть эти призрачные фигуры? Они пришли за ним! Пришли из подземного мира! Чтобы покарать за дерзость и неповиновение, которыми он блеснул в момент между своей смертью и возрождением. Эсторгана бросило в пот. Ему захотелось спрятаться, убежать, лишь бы они не видели его.

Но призрачные тени уже исчезли. Да, то были лишь их тени. Изменяющие еще слишком слабы, чтобы преодолеть границу миров. Это пока все, на что они способны сейчас — объявляться в призрачном обличии. Ни один из них не увидел наблюдателя, который стоял на высокой колокольной башне. Или же они просто не хотели смотреть в сторону Эсторгана. Им нет дела до него… Тогда зачем они здесь?

Эсторган, сбитый с толку кратковременным появлением Хранителей, пропустил окончание поединка, и не уловил, в чью пользу он завершился. Оба воина лежали на земле без какого-либо движения. Вскоре один из них зашевелился…

 

Глава 2

 

Всадники двигались рысцой по ночному тракту. Луна изредка выглядывала из-за туч, бросая на землю тусклый холодный свет. Оссимур ехал на полкорпуса позади, изредка бросая незаметные взгляды на мага. Из-за мехового плаща чародея со спины казалось, будто какое-то животное восседает верхом на лошади. Гриб ехал справа от главаря и болтал не затыкаясь, но Оссимур, погруженный в собственные думы, не слушал его. Главарь разбойников вновь задумался о мерзавце Аледе, колдуне и неком ключе, который, по заверениям Гриба, упоминался в разговоре Аледа и колдуна, — там, недалеко от реки Йокмисс, где был сражен Ханин. Что-то подсказывало Оссимуру, что тот ключ важен, что именно вокруг него крутится вся эта магическая неразбериха. Что же он открывает?

— …и поймали мы этого кабана лишь на следующий день! У реки! Представляешь? — Гриб расхохотался.

— Что? — произнес Оссимур, пропустивший мимо ушей всю историю, и огляделся, словно только очнулся от долгого сна. — А, да…

Валейгар молчал и ехал не оборачиваясь. Его вороной конь задавал темп. Алые краски рассвета разбавили темный горизонт впереди. Ночь подходила к концу.

— Так куда мы едем? — осведомился Оссимур.

— Идем по следам Двимгрина, — молвил чародей.

— Что-то не вижу никаких следов.

— Зато я вижу. Как бы то ни было, дорога здесь одна. Пока.

— Ты знаешь, куда они едут?

— Откуда мне знать? — ответил Валейгар.

— Но догадываешься?

Чародей ответил не сразу, словно думал, стоит ли говорить об этом разбойнику.

— Да, — молвил он, наконец. — Мыслю, что путь они держат в Тригорье.

— Тригорье? Это та знаменитая крепость магов?

— Именно.

— И что им там нужно? Я конечно не из ваших, но для меня вполне очевидно, что этому колдуну, Двимгрину, вряд ли будут рады в Тригорье.

— Он туда не погостить едет, — ответил Валейгар.

— Зачем же тогда?

— Не могу сказать.

— Не можешь или не хочешь? — с вызовом вопросил Оссимур.

— Скорее не могу.

— Они везут какой-то особенный ключ, а в Тригорье есть что-то, что они смогут открыть им. Я прав?

Валейгар остановил коня и впервые обернулся. Выглядел он удивленно и озадаченно.

— Какой ключ?

— Да гоблин его знает! — пожал плечами Оссимур. — Просто знаю, что есть он у них. А для чего он, понятия не имею. Думал, хоть ты мне поведаешь, маг?

— Поведаю… — сказал чародей. — Но не сейчас. Одно скажу пока: ежели это тот ключ, на который я думаю, тогда дело становится куда интереснее, нежели я предполагал.

— Оссимур, — заговорил Гриб. — Светает уже. Предлагаю поискать ручей и отмыться после свинарника. У нас вся одежда в свинячьем дерьме.

— Скоро выйдем к берегу реки Пайматил, — сказал маг Валейгар. — Там и отстираетесь.

Усилившийся ветер развеял густые тучи, и освобожденная луна — необыкновенно огромная в эту ночь, — скупо озарила землю холодным светом. Лошади бежали рысцой. Дорога шла прямо, без крутых поворотов, и в темноте казалось, будто продвижения и нет вовсе. Темная бесконечная полоса тракта выползала из темноты впереди и утопала во мраке за спиной. Нескончаемая стрекотня сверчков в близлежащих лугах убаюкивала. Оссимур не знал, чего ему хочется сильнее: есть или спать. Однако за ночь он сумел несколько раз вздремнуть, сидя в седле, поэтому есть все же хотелось больше.

К утру голод был столь сильным, что руки едва держали поводья. Припасов в сумах почти не оказалось. Никто не мог вспомнить, было ли так к прибытию в «Захолустье», или же кто-то покопался в поклаже разбойников во время двухдневного заточения. Доеденные остатки чуть притупили чувство голода. Валейгар при себе к недоумению разбойников ничего не имел, но делиться не пришлось — старец отказался от какой-либо пищи. После полудня во время привала Гриб сходил на охоту. Кроме ворон в округе ничего живого не оказалось, но разбойники не брезговали и такой дичью. Чародей же не стал есть и в этот раз.

Затянувшийся привал закончился лишь к вечеру, и всадники успели проехать еще несколько верст, прежде чем этот день догорел.

 

***

— А вы ведь так и не представились, господа душегубы, — неожиданно сказал маг уже на вторые сутки пути по пыльному тракту.

Оссимур усмехнулся в ответ:

— Для чего тебе наши имена? Вчера они тебе были не интересны.

— Я лишь терпеливо ждал, когда вы сами соизволите назваться… И все же?

Яркое летнее солнце, разогреваясь, катилось к полудню. Путники расположились у реки Пайматил. После купания в прохладной, чистой воде разбойники чувствовали себя куда лучше, чем по выходу из «Захолустья».

Оссимур, голый, стоял у берега и выжимал выстиранные штаны. Остальная отстиранная от грязи одежда, развешенная по кустам, уже почти досохла: солнечные лучи делали свое дело.

— Что ж, только ради того, чтобы ты прекратил называть нас душегубами, — молвил глава Братства Волков. — Я Оссимур.

— Бриан… — откликнулся второй разбойник, который сидел на пригорке в одних штанах и усердно затачивал кинжал о кусок камня.

Оссимур удивленно обернулся.

— Что не так?! — воскликнул Гриб. — У меня ведь тоже есть нормальное имя! И если ты его забыл, это не значит, что его должен забыть я!

— Я его и не знал, — пожал плечами Оссимур.

Гриб обиженно нахмурил брови.

В скором времени они вновь тронулись в путь. Дорога теперь вела всадников по берегу широкой реки Пайматил. Оссимур считал продвижение слишком медленным и не раз за минувшие двое суток выказывал свое беспокойство по этому поводу, но маг предпочитал не спешить и был непреклонен. По его словам, гнаться за Двимгрином так же бесполезно, как и стремиться обогнать собственную тень. «Мы пойдем по следам, — говорил он, — и они приведут нас к нему. Рассчитывать на большее не имеет смысла».

Очередной день вскоре подошел к концу, и это не очень радовало Оссимура. Он утешал себя лишь той мыслью, что Алед сейчас так далеко, что гнаться уже и вправду бессмысленно. Оставалось только не сбиться со следа.

— Что это впереди? — спросил Гриб.

Остальные тоже увидели прозрачные, словно созданные из хрусталя, шпили гигантского дворца, блистающего в предзакатных лучах солнца. Он стоял у самой реки, — или даже, как казалось, прямо на ее поверхности, будто вода была для него не жидкостью, а твердой основой, на которой он был возведен.

— Гирданаоки, — молвил чародей. — Обитель русалов.

По мере приближения к сверкающему дворцу, становилось понятно, что он на самом деле гораздо больших размеров, нежели кажется со стороны тракта. Ни много ни мало целый город русалов располагался за литой зеркальной стеной, которая тянулась по всему видимому берегу реки. Высота стены тоже впечатляла, а высота безоконных сверкающих башен, что упирались в иссиня-серую небесную высь, и вовсе восхищала. Примыкающая дорога как будто бы упиралась прямо в стену, а не в арку с воротами.

— Где у них вход? — недоуменно проговорил Оссимур.

— Должно быть где-то в стене, — ответил маг.

— Где? Я не вижу отсюда ни створок, ни арки.

— И не увидите. Русалы все создают из воды, ежели вы не знали… Закрытые ворота сливаются со стеной, поэтому их невозможно узреть, пока они закрыты.

— Слыхал я про их действа с водой, — восхищенно сказал Гриб. — Но ни разу не видел воочию.

— Еще бы, — усмехнулся Оссимур. — На реке Йокмисс русалов нет.

— А жаль…

— На кой они нам? С них и взять-то нечего. Вода водой…

— Как нечего? У них волосы из серебра. Гляди.

Оссимур присмотрелся и увидел впереди на дороге два силуэта в сверкающей одежде. Они стояли на обочине и взорами встречали подъезжающих всадников, повернув в их сторону белые как снег лица.

— Чего им надо? — вслух подумал Оссимур, натягивая поводья и замедляясь.

— Ничего, — дал ответ Валейгар. — Это Дозорные.

— Дозорные, — повторил Оссимур. — Так и сверлят нас глазами.

— Им велено наблюдать за дорогой.

— Велено кем?

— Хранителем Реки, разумеется. Ежели мы им не понравимся, могут остановить.

— Вряд ли дорога принадлежит ему.

— Русалы Гирданаоки сами решают, что им принадлежит, а что нет, — сказал Валейгар.

— Да плевать на дозорных, — усмехнулся Гриб. — Не дадут пройти здесь, обойдем это место по бездорожью.

— Ты не понял, уважаемый Бриан. Ежели у них будут причины остановить нас, мы уже никуда не пойдем. По крайней мере, не так скоро, как думается.

— Да уж, — проговорил Оссимур. — Похоже, им здесь совсем скучно, раз они на дорогу вылезают.

Валейгар замедлился в нескольких шагах от дозорных. Русалы стояли на отворотке, ведущей к огромному дворцу, что сиял своим невиданным благолепием и гордым величием. Зеркально-гладкие стены переливались в свете солнца всеми цветами радуги. Все это походило на гигантский всплеск воды, вмиг обратившийся в лед, или же застывший во времени. Магия русалов всегда поражала человеческое воображение, и не было в мире ничего более восхитительного.

— Хвала владыкам рек и озер! — возгласил Валейгар. — Славьтесь, русалы Гирданаоки! Мы идем из Межгорья. Ведем поиски двух путников. Они должны были проезжать по этой дороге несколько дней назад. Не видели ли вы их?

— Они движутся на повозке, запряженной двумя вороными, — добавил Гриб и тут же от Оссимура получил сильный тычок в бок: сердитый взгляд главаря приказывал замолчать.

Ответ последовал не сразу. Несколько мгновений отдаленно напоминающие людей белокожие существа, с длинными волосами серебряного цвета, стояли неподвижно, подобно каменным изваяниям, и не сводили глаз с путников. Наконец один из них молча кивнул и, не проронив ни слова, указал рукой на восток.

— Благодарим вас, Хранители Вод, — молвил Валейгар и тронул поводья.

Двое русалов по-прежнему сверлили путников пристальными взорами. Оссимур не в силах больше выдерживать это, отвернулся и прибавил ходу.

— Они что, совсем не разговаривают? — вполголоса спросил он, догнав Валейгара.

— Русалы Гирданаоки не слишком расположены общаться на Межнародном. А их собственный язык — для нас лишь скопление всевозможных звуков. Их речь напоминает журчание ручьев в ущельях гор, и нашему слуху их не понять. Далеко за Небоскребущим Хребтом на реке Ламванэ стоит другая обитель русалов — Алубехир, Белая Гавань. В Алубехире не прочь разговаривать с людьми на привычном им языке, другое дело, что ни одна людская дорога не проходит через их владение. Некогда там правил Кэневаур, который погиб в одной из Оннарских Битв. Не знаю, кто после его смерти стал новым Хранителем Реки. Есть и еще одно место — на реке Файтлари, что берет исток в западных отрогах Хребта. Там стоит дворец Устлаген, Водная Обитель. Русалы Устлагена не менее дружелюбны, чем жители Алубехира. И это, кстати, еще не все. Далеко на юге раскинулся Эсалоссор, Страна Рек. Там тоже живут Хранители Вод. Но сказать про них, к сожалению ничего не могу; знаю лишь, что основатели Эсалоссора ведут свой род из Гирданаоки.

Оссимур долго сдерживал себя от непреодолимого желания обернуться. Когда же в конце концов он сдался и посмотрел назад, дозорных уже не было на месте. Дорога, примыкающая к тракту и ведущая к переливающимся стенам Гирданаоки, была пуста, словно русалы растворились в воздухе. Небо на горизонте уже окрасилось в пунцовые краски заката, солнечный диск медленно тонул за линией далеких лесов.

— Думаю, ты был слишком вежлив с ними, чародей, — неожиданно произнес Оссимур. — Тебе так не кажется?

— Вежливость порой уберегает от ненужных бед, — отозвался Валейгар.

— Они должны бояться и уважать тебя. Ты ведь маг!

— Прошло то время, когда магов уважали.

— Значит, нужно встряхнуть их стеклянный замок, и тогда тебя начнут уважать.

Валейгар усмехнулся:

— Ты слишком наивен, уважаемый Оссимур. Видел бы ты, что они сделали с Алкатом — западной крепостью Омраченного Королевства. Я никогда не буду достойной угрозой Хранителям Вод. И уж тем более, когда стою один против всего Гирданаоки. Да и к чему мне начинать вражду на пустом месте

— Так я и думал, — разочарованно молвил разбойник. — Маги и колдуны ни на что не способны, и вся ваша магия — ни что иное как ловкий обман.

Валейгар рассмеялся.

— Пусть будет по-твоему, уважаемый Оссимур, — изрек он.

В разговор вступил Гриб:

— А я бы не был так уверен в обмане, — молвил он. — Вспомни колдуна и то, что он сделал с нашими братьями в трактире.

— Зарезал ножом? — спросил Оссимур. — Это ли магия?

— Не знаю, — пожал плечами Гриб. — Как насчет того, что мы не заметили его? Ведь до последнего мгновения он находился с нами за одним столом.

— Мы были пьяны.

— Но вы с Арданом его убили, не так ли?

— Возможно, он просто не умер.

— Как бы то ни было, Оссимур, — сказал Гриб. — по мне, так это самая настоящая темная магия. И встречаться с темными колдунами я больше не желаю.

— Однако ты едешь со мной, — заметил главарь.

— Верно. Ты главарь Братства. И за тобой я пойду хоть в самое пекло, если придется. К тому же я не меньше тебя хочу возмездия за гибель Ханина.

Загадочный Гирданаоки остался далеко позади. Окутанный сумерками тракт все больше отдалялся от русла Пайматил, пока широкая река совсем не исчезла из виду.

После полудня следующего дня пути до ушей вновь донесся шум бегущей воды, дорога повернула на северо-восток и в конечном счете привела к старому каменному мосту с обвалившимся куском кладки. Путники переправились на другой берег. Здесь русло реки Пайматил было намного уже, чем близ Гирданаоки, а под мостом бурно шумели перекаты.

Оссимур и Гриб остановились у указательного столба на распутье. Валейгар не задумываясь поехал по левой дороге, на которую показывала табличка с надписью «Тригорье». Еще одна табличка валялась на земле: «Шангверн».

— Ты уверен, чародей, что нам именно туда? — громко спросил Оссимур.

Валейгар придержал коня и обернулся.

— Ты вправду думаешь, уважаемый Оссимур, что я не знаю дорогу в Тригорье?

— Наверняка знаешь. Только уверен ли ты в том, что колдун со Стрелком поехали именно в этом направлении?

— Нет.

— Но ты едешь туда, даже не посоветовавшись со мной?

— А что ты можешь посоветовать? — спросил Валейгар. — Коли желаешь, отправляйся в Шангверн. Или в Феоден… Я же считаю, что преследуемые нами едут в Тригорье. Нет, я не уверен, однако расцениваю этот вариант наиболее вероятным.

С этими словами Валейгар поехал вперед. Оссимуру и Грибу ничего не оставалось, как молча двинуться за ним.

По правую руку до самого горизонта раскинулись мрачные виды мертвой пустынной равнины. Жуткая мгла на востоке, тяжелой тенью нависшая над землей, угнетала и нагоняла необъяснимый страх как на лошадей, так и на всадников.

— Что это за мрачная страна? — спросил Гриб. — Жуть какая-то. Так и веет смертью…

Валейгар, стараясь не смотреть направо, дал ответ:

— Сумрачные Земли — так называют эти места.

— Что там произошло?

Валейгар посмотрел на восток и тут же отвел взор, словно видел что-то такое, чего не видели другие.

— Согласно старым легендам, на этой равнине первородные алфейны сошлись в яростной битве с древним злом — скаллорами. Алфейны победили в сражении, но черной кровью скаллоров осквернена была земля, и с тех пор на этой равнине нет жизни.

— Кто такие скаллоры? — спросил Гриб. — Никогда не слышал.

— Неудивительно, — проговорил маг. — О них мало кто помнит. Ужаснейшие твари. Никто сейчас точно не знает, как они выглядели… Разве что — старейшие из алфейнов могут описать их. С древних дней, когда алфейны были еще единственными из Элварэнн, прошло несчетное число эпох. Скаллоры были изгнаны в Подземный Мир. Когда-нибудь пламя Старого Солнца разгорится с новой силой, а скаллоры и черные тени вернутся. И тогда мир погрузится во тьму.

Оссимур и Гриб долго и пристально смотрели на мрачный горизонт, будто пытались увидеть во мгле жутких чудовищ, о которых поведал старец.

— Страшная сказка, — произнес Оссимур.

— Да, — согласился Валейгар. — Пусть она и дальше остается лишь легендой на древних свитках.

Ночлег близ Сумрачных Земель оказался не из приятных. Мертвый ветер с востока приносил противные запахи затхлости и гнили. А после рассказанного Валейгаром о скаллорах разбойникам всю ночь казалось, что эти неведомые твари, которые невесть как выглядят, крадутся к ним и вот-вот выскочат из тьмы. Дважды Оссимур просыпался в холодном поту, но ни разу не мог вспомнить, что именно ему снилось. Гриба тоже мучили кошмары — он что-то кричал во сне. Валейгар же спал как убитый. Главарь злился на него за рассказанные на ночь глядя страшные истории, в которые разбойник, разумеется, не верил, но от этого было не легче. Оссимур всерьез опасался сойти с ума за эту долгую ночь.

К середине следующего дня пути земли справа со временем посвежели, и постепенно цвета окрестностей приобрели менее мрачный оттенок. А вскоре справа появился изумрудный лес, и удручающий вид Сумрачных Земель сменился радующей глаз красотой величественной рощи. Древние деревья ее были высоки, и чем дальше путники продвигались на север, тем гуще становилась она. Оссимур не мог распознать породу некоторых деревьев, как ни пытался. Таких он точно не видел в своем лесу у реки Йокмисс. Хотя, может быть, они там тоже растут, просто он никогда не удостаивал вниманием подобную красоту.

— Мотходэк, священная обитель алфейнов! — молвил Валейгар.

Маг смотрел только вперед, и еще ни разу не бросил взора в сторону вековых рощ.

— И что же, они и вправду здесь живут? — спросил Гриб.

В голосе его читались нотки сомнения.

— Разумеется. Это единственное известное владение алфейнов во всем Элоне.

— В детстве дед рассказывал мне сказки про алфейнов.

— Сказки закончились, когда алфейны вышли на битву против Мрака за северное королевство Эфоссор. Весь мир долго считал их лишь красивой полузабытой легендой, хотя много веков назад они так же участвовали в сражении за земли эрварейнов. Но люди смертны, и с каждым новым поколением что-то забывается, что-то искажается. История мира никогда не передает истину. Никто не может знать наверняка что случалось в тот или иной год. Все основывается лишь на книгах летописцев. А ведь они имеют власть и приврать, и приукрасить, где сочтут нужным. Как бы то ни было, алфейны существуют, и мало кто ныне сомневается в этом. Однако это лишь потому, что со времен Войны минуло только два десятка лет. Пройдет двести и их вновь будут считать легендой, ежели, конечно, они не продолжат заявлять о себе. Появление алфейнов ознаменовало новую эпоху, как то было и в прошлый раз. Мы ныне живем на стыке Второй и Третьей Эпох Мрака.

— Не знаю, — пожал плечами Оссимур. — В Межгорье по-прежнему считают лета с начала Второго Мрака. Никому нет дела до ваших новых эпох.

— Летоисчисление Второго Мрака тоже было принято не сразу, — сказал маг. — Во многих уголках Гэмдровса по-прежнему продолжалась Первая Эпоха Мрака.

Гриб громко зевнул то ли от усталости, то ли от скуки. Но открыв рот, он не сразу закрыл его. Скучающее выражение лица вмиг сменилось удивлением, когда он заметил тень, мелькнувшую среди темно-зеленых ветвей опушки.

— Т…т…там! — выдавил он, указывая в сторону леса.

Оссимур повернул голову, но ничего не увидел. Да и Гриб, похоже, потерял из виду то, что узрел.

— Там кто-то рыщет!

— Я ничего не вижу, — сказал Оссимур, пристально всматриваясь в переплетения ветвей.

— Я видел, клянусь! Там кто-то есть. Он следит за нами.

— Утихомирься, уважаемый Бриан, — подал голос чародей, даже не удосужившись посмотреть в сторону леса. — Конечно, за нами наблюдают. Не стоит кричать об этом. Давайте проедем спокойно и избежим возможных недоразумений.

Оссимур дернул поводья и догнал едущего впереди Валейгара.

— А какие могут быть недоразумения? — осторожно спросил он.

— Кто его знает, — ответил маг. — Как бы то ни было, давайте постараемся не обращать на это внимания и не привлекать излишнее внимание на себя.

Главарь разбойников нахмурил брови.

— Что-то не нравится мне эта дорога, — молвил он. — То русалы, то алфейны! Что им всем надо? Свободным людям здесь и проехать спокойно нельзя?

— Отчего же нельзя? Мы едем, — непринужденно произнес Валейгар и спустя мгновение добавил: — По крайней мере, они не нападают и не грабят путников…

Оссимур презрительно хмыкнул. Маг намекал на грабежи на дорогах, которыми промышляло Братство Волков. Главарь разбойников не стал возражать: так или иначе, чародей был прав.

Невидимый взгляд из-под сени лесных крон вскоре ощутил и Оссимур. Однако, следуя совету Валейгара, разбойник не подавал виду и лишь изредка как бы невзначай бросал взор в сторону священного леса. Уже вновь темнело, когда в предзакатных лучах Оссимур увидел что-то на дороге.

— Погодите! — воскликнул он и направил коня в сторону правой обочины.

Там лежало треснувшее пополам колесо. Оссимур долго разглядывал его, не слезая с коня, затем подозвал Гриба.

— Как считаешь, оно могло быть частью повозки, на которой уехал Алед?

Гриб спешился и поднял сломанное колесо с земли.

— Судя по виду, недавно здесь, — задумчиво проговорил он.

— Так оно с той повозки? — спросил Оссимур.

— Да почем мне знать? — дал ответ Гриб, бросая колесо на землю. — Они же все одинаковые.

Оссимур устремил взор вглубь зачарованной пущи. Оттуда веяло древним волшебством. В сплетении ветвей царила подозрительная тишина, какой никогда не бывало в лесу на реке Йокмисс. Конь главаря стоял довольно близко к стволам первых деревьев опушки, и от этого Оссимуру почему-то становилось не по себе.

В это время неспешно подъехал Валейгар. Лицо его показалось разбойникам необыкновенно озабоченным. Он смотрел на сломанное колесо.

— Сдается мне, дальше они не уехали, — задумчиво произнес он. — Я уже подразумевал такой расклад, и вот теперь я в этом почти убежден.

— Почти? — повторил Оссимур.

— Я не могу быть уверенным, что это их повозка, — пояснил маг.

— Повозка? Мы видим только ее ничтожную часть, — сказал Гриб. — Где все остальное, это для нас пока…

— Там, — молвил Валейгар, кивком головы указав на дорогу впереди.

Оссимур слез с коня и пошел в направлении, указанном магом. Сделав несколько шагов, он обернулся и развел руками:

— Где? Я ничего не вижу!

— Посмотри внимательнее, — ответил Валейгар. — Прямо под твоими ногами.

Разбойник опустил взгляд и открыл рот от удивления. Спустя мгновение подошел Гриб и присвистнул.

— Разорви меня дерево! — выругался он. — Эти подонки что, пытались закопать телегу в землю?

Из взрыхленной почвы на высоту меньше пяди торчали борта повозки и обломок другого колеса.

— Если так, то у них это получилось не идеально, — усмехнулся Оссимур.

— Думаю, тут все несколько сложнее, — прозвучал за спиной голос сидящего в седле Валейгара. — На тех, кого мы ищем, напали.

— Кто? — спросил Оссимур.

— Тут вариантов не так уж много, — ответил маг. — А ежели быть точным — всего один.

И он кивнул в сторону лесной опушки.

— По какой же причине?

Маг пожал плечами.

— Алфейны могли узнать Двимгрина. Бывший пособник Короля Мрака проезжает на границе их владений — такое не каждый день случается.

— Зачем же этот пособник так сглупил, выбрав эту дорогу? — спросил Оссимур.

— Иной дороги в Тригорье нет.

— Так он же колдун, — сказал Гриб. — Он же может летать или… там… исчезать и тут же появляться в другом месте.

— Ваши познания о колдунах впечатляют, — улыбнулся Валейгар. — Двимгрин способен на гораздо большее, но лишь тогда, когда это действительно необходимо.

Оссимур обошел вокруг вкопанной в землю повозки.

— Что же тут произошло? — проговорил он. — А кони где? Тоже под землей?

— И что теперь? — спросил Гриб. — Пойдем на поклон к алфейнам?

Валейгар молчал. Взгляд его по-прежнему был устремлен в сторону древней пущи. Казалось, будто он пронзает насквозь стену леса и видит то, что творится в самой его глубине.

— Сомневаюсь, что Двимгрин надолго задержится у алфейнов. Он достаточно хитер, чтобы сбежать.

— Чего не скажешь о Стрелке… — добавил Оссимур. — Ты уверен, чародей, что они там, в этом лесу.

— Почти, — ответил Валейгар. — Не могу ручаться за его спутника, но сам Двимгрин точно не ушел дальше этого места. Здесь его путешествие было прервано.

— Откуда ты это знаешь.

— Темный маг всегда оставляет магический след. Он не виден вам, но его вполне отчетливо вижу я. Двимгрин остановился здесь, и дальше уже не продвигался. Пока… Как бы то ни было, к алфейнам мы точно не пойдем. Не стоит… Но мы можем подождать.

— Подождать? — раздраженно переспросил главарь разбойников. — Сколько? День? Месяц? Год?

— Не знаю, но иного нам не остается, уважаемый Оссимур.

— Я не собираюсь ночевать около этого проклятого леса, — отрезал Гриб.

— Мне здесь тоже не слишком нравится, — произнес маг. — Мы доедем до руин Олдиора. Ждать будем там.

С этими словами Валейгар тронул поводья и погнал коня дальше по дороге. Оссимур и Гриб вскоре двинулись следом.

 

Глава 3

Воин лежал прямо на дороге. Он определенно был мертв. Красно-бурое пятно крови растеклось под ним, впитываясь в землю. Удар клинка пришелся прямо в сердце. Эсторган обошел вокруг мертвеца, внимательно всматриваясь в его лицо. Что-то знакомое было в нем, но колдун пока не мог вспомнить, где он мог встречать этого воина. Что-то мешало Эсторгану признать его.

Наконец колдун склонился над телом и острым кинжалом срезал черные клочья бороды с подбородка воина. Несколько ошеломленный, Эсторган сделал шаг назад. Да, теперь он узнал убитого, невзирая на то обстоятельство, что когда он впервые встретился с ним, этот воин был еще юн. Теперь же он с виду казался могучим мужем, закаленным в странствиях и боях. Только эта закалка не спасла его от смерти…

Некогда Эсторгану было поручено расправиться с ним — казнить вместе с двумя другими молодыми воителями, которые угрожали власти мастера Варфегула, прозванного Королем Мрака. Всех троих было велено утопить в озере Аймкалас. Хотя нет, только двоих! Третьего Варфегул хотел заполучить живым. Тогда Эсторгану не удалось выполнить поручение: волей случая в дело вмешались гурны Феодена, и все сорвалось, пленники бежали.

Что же не поделил он с тем разбойником, которого охраняют Хранители? Наверняка он мог бы поведать кое-что о нем. Но, к сожалению, он уже ничего не расскажет — он мертв… Хотя… Разве это когда-то было проблемой для темного колдуна?

Эсторган огляделся. Неподалеку лежала раненая белая лошадь. Дорога была пуста как на юге, так и на севере. Колдун пробежал взглядам по мрачным брошенным зданиям, выбирая среди них лучшее. Наконец он остановил взор на старой, почти неприметной хижине, что ютилась на перекрестке двух улиц в тени черных деревьев выжженного сада. То, что нужно!

Колдун взял окровавленного мертвеца за грудки и поднял с земли с такой легкостью, словно тот ничего не весил. Забросив его на плечо, он направился в сторону выбранной хижины.

Спустя некоторое время в очаге, выложенном посреди помещения, которое когда-то давно наверняка было уютным, а сейчас больше походило на мрачный склеп, заросший паутиной, покрытый слоями вековой пыли и копотью, разгорелось пламя. Эсторган уселся на пол среди осколков посуды и прочего мусора и закрыл глаза. Убитый лежал рядом на расстоянии вытянутой реки. Колдун долго сидел с закрытыми глазами. Он держал руки перед собой, над огнем, потирая сухие ладони.

Наконец он открыл глаза, положил руку на окровавленную грудь воина и произнес скрежещущие слова на Языке Мрака. В помещении на мгновение сгустился мрак, и мертвое тело вздрогнуло. Эсторган продолжал читать свое ужасное заклинание. Труп вздрогнул вновь. Колдун не замолкал.

Режущие слух любому нормальному человеку звуки продолжали извергаться из уст Эсторгана. Воин вздрогнул в третий раз. И в тот же миг глаза его широко открылись, и из груди вырвался крик, исполненный боли и ужаса.

Колдун самодовольно усмехнулся и убрал руку с груди ожившего мертвеца. Гингатар смотрел в потолок. Ему явно было тяжело дышать, будто легкие отказывались подчиняться его воле. Через мгновение он перевел взгляд на сидящего рядом Эсторгана, и глаза его тут же вспыхнули ненавистью и одновременно страхом. Воин попытался вскочить, но это лишь вызвало у него приступ боли, от которого он вскрикнул.

Эсторган встал, и подошел к кадке со стоялой, вонючей водой, чтобы смыть кровь с рук.

— Колдун! — прохрипел Гингатар. — Откуда ты взялся? Почему я здесь?

Колдун вытер руки о полы грязного плаща и произнес:

— Ликтаро, сын Оросса, Меченосец, Последний Из Халов, Гингатар, Третий… Как только теперь тебя не называют! — Эсторган улыбнулся. — В своих странствиях ты снискал себе столь невероятную славу, какой не мог похвастаться даже легендарный эрварейн король Эрдонир.

— Почему я здесь? — повторил вопрос Гингатар. — Я был… я был в другом месте. Светлом и безмятежном. Почему я здесь?

— Светлом и безмятежном? — усмехнулся Эсторган. — Речь о Поднебесье, не так ли?

Гингатар на миг замолчал, обдумывая его слова, и ответил:

— Да, я был там. Я умер… Но почему я снова здесь?

— Потому что я вернул тебя. С возвращением, Меченосец! И не надо благодарностей…

— Зачем?! — спросил Гингатар повышенным тоном, прикладывая все имеющиеся силы, чтобы подняться.

Наконец он сел и долго ощупывал свою пробитую кольчугу, липкую от крови.

— Я был мертв… — дрожащим голосом проговорил Гингатар. — А теперь жив…

— Ну, не совсем жив, — непринужденно произнес Эсторган. — Жив, но не в том понимании этого слова, к какому ты привык. Я бы сказал — не мертв.

— Что? Что ты со мной сделал?

— Вернул тебя. Ты не рад?

— Ты в списке тех, кого я поклялся убить.

Эсторган рассмеялся.

— Не разумно давать клятвы, которые не в силах исполнить, — сказал он. — Однако теперь у тебя новая жизнь. Все, в чем ты клялся до смерти, теряет силу, Меченосец. И, к слову, теперь мы в чем-то схожи с тобой. Я тоже восстал из мертвых несколько дней назад.

— Жаль, что восстал, — угрюмо промолвил Гингатар. — Хотя Шестеро Колдунов всегда были ходячими мертвецами.

— Всеобщее заблуждение всех, чьи глаза ослеплены речами тригорских магов.

Гингатар и попытался встать, но пока не мог. Тело слабо повиновалось ему.

— Что ты сделал со мной, Эсторган?

— Я уже ответил на это. Вернул тебя к жизни.

— Ты использовал свою черную магию! — злостно воскликнул Гингатар. — И кто же я теперь?

— Тот же, кем был прежде.

— Неужели?!

— Ну… разве что, Тьма отныне будет покровительствовать тебе, ибо ее частица теперь в твоем сердце.

— Что? Я всю жизнь боролся с Тьмой, и теперь ты сделал меня своим прихвостнем!

— Вовсе нет, — возразил Эсторган.

— Лучше убей меня!

— Нет. По крайней мере, не сейчас.

— Убей! — вскричал Гингатар. — Или я сделаю это сам.

В глазах его читалось полное отчаяние, разбавленное ненавистью к заклятому врагу. Воин стал шарить руками на своем поясе, затем растерянно оглядел пол вокруг себя.

— Мой меч… Где он?

— У того, кто убил тебя, я думаю. Должно быть, он забрал его себе на правах победителя, как трофей.

— Какой ему прок от него. Никто, кроме меня, не может им владеть.

— Мне это известно, — проговорил Эсторган. Он заложил руки за спину и бродил по хижине, пиная осколки глиняной посуды, которая сплошь покрывала деревянный пол. — Но это неизвестно тому, кто убил тебя. Ты вообще помнишь, как погиб?

Гингатар долго не отвечал. Устремив бесцельный взгляд в пол, он долгое время пытался вызывать туманные и будто бы чужие воспоминания.

— Да, кажется, — ответил он. — Твой пособник убил меня.

— Мой пособник?

Эсторган рассмеялся.

— У меня нет пособников. Есть лишь воины и слуги. Но все они сейчас слишком далеко от этих мест.

— Алфейны схватили колдуна, — сказал Гингатар, глядя Эсторгану прямо в глаза. — С ним был еще один человек, но ему удалось уйти от хранителей леса.

— От кого ты это услышал?

— От алфейнов, кого же еще!

— Дружишь с алфейнами? — колдун сделал несколько шагов к открытому окну.

Некоторое время он стоял неподвижно и смотрел на мертвые улицы.

— А ты удивлен? — с вызовом вопросил Гингатар.

— Ничуть, — пожал плечами колдун. — Алфейны — высокомерные создания, но Трех Меченосцев они наверняка почитают. Стало быть, ты узнал, что какой-то колдун в руках алфейнов? Кто именно, тебе известно?

— Нет, — ответил Гингатар и спустя пару мгновений, произнес: — Это был не ты?

— Я, как видишь, здесь.

— Однако по твоему виду не скажешь, что у тебя все было хорошо в течение последних дней.

Эсторган обернулся. Гингатар многозначительным взглядом окинул колдуна с ног до головы. Колдун потрогал свой грязный разорванный плащ и произнес:

— Верно, я был не в лучшем положении несколько дней назад, но алфейны тут ни при чем. Однако все разрешилось, и теперь я снова в порядке.

— Значит, это другой колдун? — задумчиво промолвил Гингатар. — Алфейны уверяли, что он тоже из числа Шестерых. Что-то многовато здесь прислужников Тьмы.

— Почему вы сражались друг с другом? Ты и тот… пособник.

— Я подозревал, что он не чист, и когда убедился, что он действительно служит колдуну, я напал на него. Считаю долгом своей чести уничтожать колдунов Дардола и их прислужников.

Гингатар одарил Эсторгана ненавистным взглядом.

— Я слаб, — продолжал он. — И меч мой украден. При других обстоятельствах наша беседа была бы намного короче, Эсторган.

— При других обстоятельствах твой труп по-прежнему валялся бы на дороге, и стервятники жрали бы твою плоть?

— Я не просил оживлять меня, Колдун Дардола!

— Разумеется, — усмехнулся Эсторган. — Мертвецы не могут просить. Нравится тебе это или нет, ты вновь среди живых. К слову сказать, Колдунов Дардола больше нет. И причина в том, что сам Дардол был изгнан из этого мира, если ты позабыл. Он был свержен и изгнан благодаря тебе и твоим друзьям…

— Благодаря? Неужто ты благодаришь меня за это? — недоверчиво проговорил Гингатар.

— Скажем, я не живу прошлым. С уничтожением Дардола для меня открылись новые возможности. Я уже не тот, что прежде.

— Не тот, что прежде, — насмешливо повторил Гингатар. — Однако ты вряд ли стал святым. Ты по-прежнему на той же стороне, не так ли? На стороне Тьмы!

— На стороне Тьмы, — согласился колдун. — Да не на той же! Ты наверняка и сам знаешь, что теперь в мире все гораздо сложнее. Не все из нас приняли нового повелителя.

— Ты про Вирридона? Про этого предателя?

— Возможно в ваших глазах он выглядит предателем…

Гингатар вновь попытался встать. На сей раз ему это удалось. Осторожно поднимаясь на ослабленные ноги, воин словно заново учился держать равновесие. Сделать шаг он пока не решался.

— Так зачем же ты меня оживил, Эсторган? Вряд ли из добрых побуждений…

Колдун приблизился к Гингатару. Взгляды их встретились. Надменный взгляд Эсторгана заставил воина опустить глаза.

— Наконец-то ты задал правильный вопрос, — ответил колдун. — Мне нужно узнать о том человеке, с которым ты сражался. Кто он? Что ты о нем знаешь?

— Да ничего я о нем не знаю.

— Как он связан с попавшим в плен колдуном?

— Я же сказал! Не знаю! Хватит с меня, я ухожу.

Гингатар, пошатываясь, двинулся к выходу. Он уже взялся за ручку на входной двери, как вдруг мощная сила отдернула его назад и бросила навзничь. Гингатар застонал: заболела рана в груди.

— Не так быстро, Меченосец! — прозвучал голос Эсторгана. — Или ты думаешь, что я просто так оживил тебя, чтобы позволить тотчас же уйти?

— Не думаю… — отозвался воин, выбрасывая оставшуюся в руке дверную ручку.. — Поэтому и хочу уйти…

— Нет-нет. Ты мне еще пригодишься.

— Я не собираюсь служить тебе, колдун! — воскликнул Гингатар, вновь пытаясь подняться с пола.

— Мне не нужно служить. Слуг у меня и без того хватает. Я предлагаю тебе поучаствовать в деле, которое будет выгодно, как мне, так и тебе.

— В деле? Ты мой враг, прислужник Тьмы! Какие у нас могут быть общие дела?

— Да что ты заладил! Вначале выслушай меня, Меченосец! Убивший тебя — загадочная личность. Сами Хранители покровительствуют ему.

— Демоны Старого Солнца?

— Демоны, если тебе угодно, — ответил Эсторган. — Называй их, как хочешь. Мне нужно узнать, кто он такой и какие цели преследует.

— Так помолись своим Хранителям и спроси их.

— Я не служу Хранителям.

— Вот как? А кому же тогда?

— Вирридон — мой повелитель. А Хранители его враги. Я уже сказал, что сейчас все не так просто в делах Тьмы, как то было до Войны.

— Отчаянные же вы люди, раз ополчились против правителей самого ада, — произнес Гингатар. — Они же раздавят вас как жалких мух и поставят на ваши посты новых прислужников.

— Не исключено. Но у нас есть что противопоставить их мощи, уж поверь. Поэтому рано судить об исходе.

Гингатар снова встал.

— Так значит, ты хочешь узнать, кто он и чем промышляет, — произнес он. — А я тут при чем?

— Ты мне в этом поможешь.

— Первый вопрос… С чего ты взял, колдун, что мне это надо? Второй… Каким же образом я тебе смогу помочь?

— Пособник колдуна, которого пленили алфейны, лишил тебя жизни. Ты ведь хочешь ему отомстить, не так ли?

— Отомстить? Он защищал свою жизнь. Здесь нет повода для мести. И вообще, отомстить за собственную смерть — это как? Если я мертв, то я не могу отомстить за себя, это удел других, если таковые найдутся. А если я жив, то за что мстить. Это глупость.

— Хорошо, — На бледном лице Эсторгана появилась хитрая улыбка. — В таком случае у меня есть к тебе другое предложение… Я знаю, кто пленен алфейнами.

Гингатар вопросительно посмотрел на колдуна в ожидании продолжения.

— Ты ведь всегда горел желанием отомстить за гибель своей страны и своего народа, верно? — продолжал Эсторган.

Воин напрягся.

— Не хочешь ли ты сказать, колдун, что в руках алфейнов сам Двимгрин?

— Именно.

— Этого не может быть. Он в Афройне, в кольце осады. Анты окружили…

— Ты был там, чтобы утверждать это? — перебил его Эсторган.

— Конечно. Я видел огромные лагеря антов, разбитые на берегу реки Экалэс. Их много. Десятки тысяч.

— Я спросил, был ли ты внутри крепости?

— Нет, разумеется. Что бы мне там делать.

— Я тоже не был, — сказал Эсторган. — Однако я уверяю тебя, его нет в Афройне. Именно он ныне томится среди вековых древ Мотходэка.

Гингатар задумался. Взгляд его был устремлен в сторону окна, за которым на горизонте алело предзакатное небо.

— Двимгрин, — задумчиво промолвил он. — Я жажду убить его больше всех на свете. Он первый в списке тех, чьи головы я собираюсь поснимать с плеч. Твое имя, Эсторган, тоже далеко не на последней строчке. Но я не понимаю одного: ты хочешь предать своего соратника?

— Нет, Меченосец, это он хочет предать нас. Он больше не соратник нам, ибо он вздумал пойти своей дорогой и вести дела против власти Мастера. Вразумить его у меня вряд ли получится: я знаю, насколько он твердолобый. Но я должен любой ценой остановить Двимгрина, пока его действия не натворили бед.

— Какие действия?

— Пока это лишь догадки, — ответил Эсторган. — Но возможно я введу тебя в курс дела позже.

— Возможно? Возможно, что я пойду с тобой, колдун! Вот, что возможно. Но маловероятно! Однажды ты уже хотел убить меня и Рунша. Ты строил козни Трем Меченосцам, вставал на нашем пути. Это не может быть забыто.

— Я лишь выполнял поручения того, кого вы прозвали Дардолом.

— И тем не менее у нас не может быть общих дел.

— Не может. Но у нас общий враг! Так давай же отбросим наши разногласия и объединим усилия.

— Разногласия? Так ты это называешь? Мы по разные стороны на поле извечной борьбы между добром и злом, светом и тьмой. Мы как день и ночь, колдун! А ты говоришь «разногласия»?

— Не надо мне здесь напыщенной тригорской мудрости! Взгляни на вещи здраво. Сила Меченосца может пригодиться мне, а тебе может быть полезна моя магия.

— Твоя темная магия мне не нужна! Что касается меня, мой меч украден, как ты и сам видишь! А без него я мало что смогу.

— Вот мы и вернем его в твои руки! — Эсторган замолчал на мгновение, и надменный взгляд его полыхнул. — Выбора у тебя нет в любом случае.

— Это еще почему?

— Потому что я подарил тебе новую жизнь, и теперь она зависит от меня, — Эсторган с видом победителя сложил на груди руки.

Гингатар с ненавистью смотрел на собеседника, не зная, что сказать в ответ. В конце концов он спросил:

— И мы пойдем в Мотходэк?

— Нет. Соваться к алфейнам — по мне, так это верх безумия. Ты теперь тоже не будешь там желанным гостем.

— Это еще почему?

— Тьма, что питает твое сердце, Меченосец… Они почувствуют ее. И в лучшем случае они сделают тебя вечным невольником. В худшем — убьют на месте.

— Я не боялся смерти. Умереть во второй раз и вовсе не страшно.

— Однако глупо. Нет, забудь об алфейнах. Пусть Двимгрин пока побудет у них. Мы же отправимся по следам его пособника и от него узнаем о планах Афройнского Ворона, после чего ты убьешь его. Не из мести, нет! Просто пусть это будет частью нашего уговора. А Двимгрин рано или поздно непременно вырвется из плена… Тогда я позволю тебе отомстить за гибель Огражденной Страны, Последний Из Халов!

Гингатар хмуро смотрел на колдуна исподлобья.

— Звучит торжественно и славно, — промолвил он. — Только ничто не мешает мне самому выследить Двимгрина…

— Не забывай, кому ты обязан за возможность продолжить свое существование! — повысил тон колдун.

— Я еще раз повторю, что не просил этого. Я соглашусь, если ты объяснишь мне, почему сам не можешь убить того санамгельца, если тебе это так нужно?

— Что ж, не буду таить, — произнес Эсторган. — Ему покровительствуют Хранители…

— Ясно, бережешь свою шкуру, — заключил Гингатар.

— Не хочу рисковать, — улыбнулся колдун. — Я отвернулся и отрекся от власти Хранителей, посему для меня он куда более опасен, нежели для тебя.

— Так и быть, я пойду с тобой, Эсторган! Но знай, я все одно не доверяю тебе.

— Это правильно, — ответил колдун. — Доверие губит людей.

— И ты по-прежнему в списке тех, кому я снесу башку!

— Это мы решим позже, — усмехнулся колдун.

Ночь вступила в права. Два скакуна ехали по дороге. Один, черный как смоль, почти растворялся во тьме, временами превращаясь в незримую тень. Другой, белый как снег, напротив, белизной шкуры словно излучал свет. На черном сидел в черное же облаченный старец. Его длинные волосы и края плаща трепало ветром. Другой всадник был без теплого плаща и ежился от прохладных порывов. Белый конь уже перестал хромать: темное колдовство исцелило его порезанное сухожилие, словно никакого ранения и не бывало.

— Значит, этот мерзавец, забрал мои вещи, — проговорил белый всадник. — Мой плащ, меч и все припасы…

— По праву победителя, — отозвался старец.

— А бороду он тоже мне отрезал по праву победителя?

Старец усмехнулся.

— Нет, бороду отрезал я.

— Ты? — возмутился всадник в рубахе. — Это зачем же?

— Это помогло мне опознать тебя. Неужели она тебе так важна? Ты вроде не гном. Я думаю, тебе так лучше.

— Да плевать мне, что ты думаешь, Эсторган! Ты хоть знаешь, сколько я ее растил?!

— Да плевать мне, сколько ты ее растил! — в тон ответил колдун.

К тому времени очертания Замка Магов на фоне отражающих лунный свет заснеженных гор, были отлично различимы впереди, и вскоре Эсторган велел остановиться. Там, у самых ворот горел далекий костер: очевидно, в Тригорье санамгельца никто не ждал, и он решил устроиться на ночлег снаружи. Колдун решил не подходить ближе.

— Почему мы встали, Эсторган? Пойдем разберемся с ним! — сказал Гингатар.

— Будем наблюдать. К тому же более тысячи лет Тригорье окружает Заслон Экгара. Никто из Шестерых Колдунов и прочих служителей Тьмы не может близко подобраться к замку.

— Я уж к ним не отношусь, — усмехнулся Гингатар и быстрой рысью погнал коня вперед.

Полотно дороги лениво выползало из тьмы и проносилось под копытами белого скакуна. Спустя некоторое время Гингатар все больше начинал понимать, что не приближается к замку ни на шаг.

— Боюсь, я тебя разочарую, — прозвучал за спиной голос Эсторгана — так отчетливо и громко, будто колдун стоял за спиной.

Гингатар остановил коня и обернулся. Так и было. Эсторган, скрестив ноги, деловито сидел на обочине, наблюдая за стараниями спутника.

— Теперь в тебе тоже есть частица тьмы, как я уже, верно, говорил. Заслон Экгара не позволит тебе пройти, ровно как и мне. Ты темный…

Воин спешился и долго смотрел сквозь ночь в сторону пылающего костра.

— Ты сказал, что он под опекой Хранителей, — произнес он. — Так как же тогда ему удалость преодолеть Заслон Экгара.

— Мне и самому это пока непонятно, — дал ответ Эсторган.

— Что будем делать?

— Подождем утра. Нужно только уйти с дороги. Со смотровых башен нас могут заметить. Мы здесь как на ладони.

Путники повели коней в тень древесных крон. На небольшом взгорье они нашли укромное место для привала. Отсюда отлично просматривалась дорога. И костер, разведенный у ворот в Тригорье, тоже виднелся сквозь переплетения ветвей.

Колдун сидел неподвижно, не сводя глаз с далекого костра, и думал о том, что ему довелось пережить за все это время, и что делать дальше. Лес Мотходэк вместе с обитающими в нем алфейнами и плененным Двимгрином Эсторгану пришлось временно оставить. Нелегко ему было пойти на этот шаг и отказаться от слежки за Афройнским Вороном, но поступил приказ убить его пособника. К тому же Эсторган уже и сам заинтересовался незнакомцем, которому благоволили Хранители. Почему он заодно с Двимгрином? Кто он? Кем бы он ни был, Эсторган решил для себя, что нужно непременно все выяснить. Он чувствовал, что это важно.

«Мастер!»

Колдун сосредоточился и напряг разум.

«Мастер!»

Повелитель не откликался на его зов. Колдун отбросил эту затею. В конце концов, может и не стоит пока говорить Мастеру о том, что пособника Двимгрина защищают сами Хранители. Да, пожалуй не стоит…

«Говори, Эсторган!»

От голоса, неожиданно прозвучавшего в голове, колдуна бросило в пот.

«Мастер…»

«Ты что-то хочешь мне сказать, Эсторган?»

«Нет… То есть, да, хочу! Двимгрин пленен алфейнами в Мотходэке!»

Мастер ответил не сразу.

«Не могу сказать, что новость хорошая. Но, по крайней мере, теперь мне известно его местонахождение».

«Да, Мастер.»

«Что с санамгельцем? Он уже мертв?»

«Еще нет… Он здесь, у стен Тригорья. Я недалеко от него».

«Так чего ты ждешь. Убей его!»

«Я сделаю это, Мастер!»

«Но… это не все, что ты хотел сказать, верно? Ты звал меня не для того, чтобы сказать про Двимгрина»

«Да, Мастер. Я хотел сказать, что Хранители покровительствуют тому санамгельцу…»

«Хранители бессильны!»

«Однако я видел их… их призраки. Они сопровождают его…»

«Просто убей его!»

«Я пока не могу подойти. Мешает Заслон Экгара».

«…»

«Мастер?»

Но Мастер больше не отвечал.

Что делать с эти проклятым Заслоном! Можно ли преодолеть его? Эсторган решил отвлечься… Интересно, как обстоят дела в Омраченном Королевстве? Справляется ли этот остолоп Бэнгил с поставленными ему задачами? Он наверняка уже встретился с Мастером. А что этот полоумный Хаг? Дошел ли он до Алката? Эсторган очень надеялся, что Хаг сделает все, как велено. Хоть в этом от него будет прок.

 

Глава 4

Стрелок проснулся от странного шороха.

Костер еще горел. Глубокая ночь царила окрест. Алед стал всматриваться в темноту. Звук исходил из-за кустов, что росли неподалеку. Санамгелец нащупал кинжал и вскочил на ноги. Причина шороха не заставила себя долго ждать. Из зарослей выпрыгнули два странных существа: человекообразные, в два фута ростом. Они шагнули в сторону Аледа, и пламя костра озарило их лица. Карлики были жутко уродливы: лысые головы, крючковатые носы, большие острые уши, маленькие светящиеся глазки; кривые оскаленные рты выражали подобие злорадной улыбки. На маленькие костлявые тела вместо одежды были небрежно намотаны рваные тряпки.

Непонятные существа приближались. Держа кинжал на вытянутой руке перед собой, Санамгелец подошел ближе к костру и взял в другую руку горящую ветку. Это несколько насторожило незваных гостей, и они замедлили приближение. Две пары светящихся глаз сверлили Аледа злобными взглядами. Он никогда не видел таких тварей до сих пор, но что-то ему подсказывало, что к нему заявились гоблины. Самые что ни на есть настоящие гоблины! Про них говорил Двимгрин.

— Прочь! — крикнул санамгелец, наотмашь взмахнув горящим факелом.

Это заставило их остановиться. Однако в следующий миг маленькие клинки сверкнули в их коротких ручках, и существа возобновили свое неспешное наступление. Вдруг что-то задрожало под ногами. Не успел Алед опустить взгляд, как комья земли взлетели в воздух и из тверди выскочили еще трое. Едва выпрыгнув из нор, они набросились на санамгельца.

Один удар Алед отразил горящей веткой, и первый гоблин угодил прямо в костер. Ветка сломалась и ее пришлось отбросить. Истошный тонкий вопль пронзил ночную тишь. Охваченный огнем гоблин тут же с визгом прыгнул в одну из нор. Второй зубами вцепился Аледу в правую руку и успел дважды ударить маленьким ножом, прежде чем разбойник стряхнул его. Оба колющих удара попали в плечо. Мгновением позже Алед ощутил боль в ногах. Один из ножичков торчал из его тела чуть выше колена правой ноги, а левую ногу гоблин терзал зубами. Тут санамгелец пустил в ход кинжал.

Пока он расправлялся с тем, кто атаковал ноги, сзади уже кто-то начал грызть спину. Алед вскрикнул от боли и, не придумав ничего лучше, упал навзничь и придавил врага своим телом. Послышался хруст ломающихся костей. Но в этот момент, те двое, что вышли из кустов, воспользовались моментом и набросились сверху. Первого санамгелец успел поймать прямо на острие клинка. Второй же все-таки нанес удар. Метил он, похоже, прямо в сердце, но разбойник каким-то чудом увернулся, и лезвие вскользь пробороздило левый бок. Алед сбросил гоблина, и тот мигом юркнул под землю.

Санамгелец сел, пытаясь отдышаться. Три маленьких бездыханных трупа лежали подле него. Два других гоблина исчезли в норах. Похоже, все закончилось. Алед вытер кинжал о траву и попытался встать. Но не смог. Раны заявили о себе острой болью. Он выдернул маленький нож из ноги, и кровь хлынула наружу. Другая нога была покрыта множеством укусов и тоже кровоточила. Левое ребро горело, а правое плечо едва слушалось.

Морщась от боли, он подполз к костру, сдерживая рукой поток крови. Оторвав несколько кусков ткани от полы плаща, Алед перевязал обе ноги и плечо. К порезанному боку он просто придавил плащ локтем. Кровотечение было почти остановлено, но крови он успел потерять немало, и тело уже сковала некоторая слабость.

Вокруг было тихо. Ни звука в ночном лесу. С опаской глядя на зияющие дыры трех гоблинских нор, он невольно думал, как плохо будет, если эти твари вернутся. Алед понимал, что в следующий раз он долго не протянет. Если гоблинов будет хотя бы даже двое, он, раненый и ослабший, уже не сумеет с ними справиться. В этом месте не стоит задерживаться. Проклятые маги! Санамгелец с ненавистью посмотрел на решетку, закрывающую вход в туннель.

Он понимал, что вероятность возвращения злобных карликов очень велика. Если колдун говорил правду, гоблины служат Вирридону. Похоже, что они преследовали Аледа все это время, и вот наконец нашли его. Но зачем? Должно быть, тот, кому не желает служить Двимгрин, и вправду узнал о его планах. Тогда он может знать и о Ключе! Гоблины могли прийти именно за ним. Забрать его не удалось, и тогда они наверняка захотят попытаться снова. Их будет больше…

Лошадиное ржание донеслось до его ушей. Стрелок прислушался. Может быть, показалось? Он напряг зрение, вглядываясь во тьму, в которой утопала дорога, но ничего не увидел.

Санамгелец не знал, что теперь делать. Неизвестно, откроются ли вообще когда-нибудь эти треклятые ворота. А уходить куда-то в таком состоянии — не лучшая идея. Да и куда идти? Однако он знал точно, чего сейчас делать не следует. Спать. Спать нельзя! Ни в коем случае!

Не спать!

Аледа вновь разбудил какой-то звук. Он в ужасе подскочил и вскрикнул от пронзившей все тело боли. Он все же посмел заснуть! Раздосадовано сея проклятия, он огляделся. Похоже, все обошлось. Он приложил руку к груди. Ключ был на месте.

Уже рассвело. Все выглядело вполне мирно и спокойно. Чуть поодаль на траве лежали три мертвых гоблина. Сейчас, в свете дня, их можно было хорошо рассмотреть, но у Аледа не было никакого желания приближаться к этим уродцам. Да и сил, в общем-то тоже. Что же за звук его разбудил? Алед сидел с кинжалом наготове и не переставал озираться, пока звук не повторился вновь. Над головой…

Это был шелест крыльев. Разбойник поднял голову и увидел крупного ястреба. Птица, снизившись, кружила над землей прямо над тем местом, где расположился санамгелец. Описав несколько кругов, ястреб взмыл вверх и улетел за стены Тригорья.

Алед проводил его взглядом. Что-то ему подсказывало, что все это неспроста. И чувство не подвело его. Через некоторое время решетка, что закрывала вход в туннель, внезапно дрогнула и со скрежетом поползла вверх. Алед сделал усилие, чтобы встать, и это ему, к счастью, удалось. Он даже мог держаться на ногах, что его несказанно удивляло. Разбойник подобрал свои пожитки и хромой поступью двинулся к входу. Едва он прошел через арку и оказался в полумраке туннеля, как решетка с грохотом опустилась за спиной.

Он обернулся и сквозь толстые прутья посмотрел назад. На востоке вставало солнце, согревая остывшую за ночь землю. Затем Алед устремил взгляд вперед, в конец туннеля, и, стараясь не думать о ранах, неровными шагами направился к свету впереди. Каждый шаг по гладкой каменной кладке отражался от окружающих стен гулким эхом, и, хоть Алед и пытался идти менее шумно, это ему никак не удавалось.

Наконец темный туннель закончился. Алед оказался по другую сторону скалы, которая в то же время являлась нижней частью крепостной стены. Он вышел она широкую площадь, вымощенную красным кирпичом. Она начиналась от мраморных строений справа и простиралась до зеленеющего сада, который раскинулся по левую руку у стен трехъярусного здания с коричневой крышей. Прямо впереди, на противоположном конце площади возвышалось другое строение, самое величественное из всех, которые можно было здесь увидеть. Длинная и широкая лестница вела к изящной арке входа, по обе стороны от которой стояли большие чаши с огнем. Чуть дальше Алед увидел основание необычайно высокой башни, которая красным шпилем устремлялась в лазурное небо.

Однако ни у той широкой лестницы, ни у зданий, ни на самой площади не было ни души. Пустовал и сад раскидистых ясеней. Никого Алед не увидел окрест, и это очень удивило его. Такой огромный замок необитаем? Но где же пресловутые маги? В конце концов, кто-то же открыл ворота.

Санамгелец неспешным шагом двинулся к другому концу площади, приближаясь к каменным ступеням. Он озирался по сторонам в надежде увидеть хоть кого-то, но, похоже, никто в стенах таинственного замка чародеев не собирался встречать нежданного гостя.

Полукруглая арка входа выделялась на фоне серой стены своей желтовато-белой кладкой. Алед, скрипя зубами от боли, поднялся по ступеням. Пламя в чашах по обе стороны от входа на мгновение померкло и сразу разгорелось вновь, переливаясь чудной синевой. Он посмотрел вперед. Под аркой не было каких-либо дверей, и сразу можно было узреть, сколь огромно пространство за нею.

Путник шагнул внутрь и оказался в большом белом зале. Два длинных пустых стола тянулись от самого входа до другого конца этого зала. Там Алед увидел еще один стол, который стоял во главе двух других и был коротким, а за ним располагался большой мраморный трон. Зал был пуст.

Алед двинулся вперед. Справа и слева он увидел высокие стеллажи, заставленные толстыми книгами. Дальше стены зала еще больше расступались, увеличивая его ширину. Вдоль обеих стен стояли статуи в виде огромных великанов, которые как-будто держали на своих плечах тяжелые мраморные своды. Каменные гиганты раскрыли широкие рты, и языки пламени, что вырывались из них, наполняли помещение ярким светом. Помимо этого, свет давала и большая люстра, что висела над столами. Сотни свечей ее горели все до единой.

Алед прошел через весь зал, и только теперь заметил, что на подлокотнике мраморного трона сидит ястреб. Это был тот самый ястреб, которого он увидел за воротами. Санамгелец остановился, не отводя от него взгляд. Он был в нескольких шагах от трона. Гордая птица тоже косилась на гостя черным глазом, изредка подергивая крыльями. В зале царило молчание, и было слышно даже полыхание огня, что вырывался из ртов каменных статуй.

— Давно за стены Тригорья не ступала нога вольных странников и путников из других земель.

Алед вздрогнул и обернулся. Прямо к нему шаркающей походкой шел седой сгорбленный старец в темно-синем одеянии. В руке его был высокий кривой посох с наконечником в виде трех горных пиков, которым он гулко ударял о каменный пол. Алед вздрогнул второй раз, когда ястреб неожиданно шумно вспорхнул к сводам и, пролетев через зал, примостился прямо на плечо старца. Тот не обратил на это ни малейшего внимания, будто и вовсе не заметил. Все так же двигаясь в сторону Аледа, он продолжал говорить:

— Бывали времена, когда многие приходили сюда за ответом. Ворота были открыты для каждого, но волшебники не успевали принимать всех, как ни старались. То было время, когда о Тригорье говорили с благоговением, а к магам в синих мантиях относились с великим почтением. Короли сильнейших держав были нашими союзниками, а их советники обращались за советом к нам. Мы были повсюду, и благое дело мастера Экгара оставило след в каждом уголке Гэмдровса. Но прошло то время! И нынче гость в Тригорье — невиданное дело.

Алед чуть кивнул, молча приветствуя старца.

— Да ты, я вижу ранен! — вдруг воскликнул маг, увидев пятна крови на одежде гостя. — Что стряслось с тобой, путник?

— Гоблины набросились на меня у ворот.

— Гоблины? — удивленно переспросил старец. — Неслыханное дело, чтобы подземные уродцы ошивались у стен Тригорья.

— А, может быть, они ваши?

— Что ты! Тригорский Орден не ведет дел с этими тварями.

Алед в очередной раз поморщился от боли: раны еще не затянулись.

— Ведет или нет — то уже не важно, — произнес он. — Я пришел к вашему порогу, но никто не открыл мне ворот. У ваших дверей на меня напали и едва не убили. Прибывший гость едва не погиб! Что ты об этом думаешь, маг Тригорья?

— Незваный гость, — невозмутимо подметил старец. — Однако каюсь, не углядел. Хотя, по правде говоря, я слышал суету у входа, слышал звуки схватки, но решил обождать до утра.

— А если бы я истек кровью и умер?! — возмутился Алед.

— Такова была бы твоя судьба, путник, — маг пожал плечами. — Не вини меня в делах, которые творятся по ту сторону этих стен. Я в ответе лишь за то, что происходит здесь, в самом Тригорье. Твои раны не смертельны, хоть, вижу, и болезненны. Я помогу тебе оправиться от них и позволю остаться в Замке, покуда твои силы не восстановятся. Однако прежде скажи, зачем ты пожаловал в Тригорье?

— Я здесь с вопросом.

— Присядь. Ты ослаб.

Маг придвинул к Аледу один из задвинутых под стол стульев. Санамгелец не стал спорить и сел. Он и вправду чувствовал себя не очень.

— Я не держал путь в Замок Магов. Но кое-что заставило меня прийти сюда. Не столь далеко от этих мест я нашел кое-что…

Он снял с плеча меч в черных расписных ножнах и показал его приближающемуся волшебнику.

— Положение мое ныне не из лучших, — продолжал Алед. — Я вынужден скитаться по свету. Этот меч чего-то да стоит. И если он нужен местным магам, я бы мог продать его за достойную плату.

Старый маг долго смотрел на оружие пристальным взглядом и наконец сказал:

— Этот меч бесценен, дорогой гость. Нет во всем мире столько золота, сколького стоил бы этот меч.

— Что ж, я соглашусь на более скромную цену, — поспешил сказать Алед.

Но маг даже не слушал его, а лишь продолжал говорить, задумчиво растягивая слова.

— Три Меча… Я не видел их воочию, но не могу усомниться, что передо мной один из них. Таким оружием может обладать только истинный владелец, для которого он был скован. Но где он сам?

Алед пожал плечами.

— Я не знаю, — сказал он. — Я нашел это меч… на дороге, недалеко от руин некогда выжженной деревни к югу отсюда.

— И одежду, надо полагать тоже? — спросил маг.

Алед сглотнул подступивший к горлу ком.

— Тоже…

— Такие мечи на дороге не валяются, — молвил старец. — Судя по всему, ты понятия не имеешь, кого убил.

— Я не…

— Не волнуйся, мне нет до этого дела. Похоже, вы с ним не поладили, и кому-то из вас все равно пришлось бы умереть. Раз уж судьба выбрала его, так тому и быть. Свое предназначение он давно выполнил. А у тебя, возможно, все впереди.

— Откуда ты все это знаешь? — сдался Алед.

— Неважно, — отмахнулся старец. — Дай-ка взглянуть поближе.

Алед без колебаний протянул оружие магу.

— Тяжелый. Да, это воистину то, о чем я подумал, — сказал тригорец, внимательно рассматривая расписные ножны.

Через некоторое время он положил меч на стол, не отрывая от него глаз.

— Ты сможешь вынуть его из ножен? — спросил Алед.

— Разумеется нет! Это мог сделать, только его истинный владелец. Да и к чему мне это?

Сказав это, он выдвинул из-за стола другой стул и сел рядом с санамгельцем. Пристальный взор мага внимательно изучал гостя.

— Но кем он был, тот владелец? — спросил Алед. — И что за предназначение было у него?

Волшебник удивленно вскинул кустистые брови и оглядел Аледа с головы до ног — так, будто только в этот миг увидел его.

— Откуда ты пришел, путник?

— Я из Санамгела.

— Так я и думал. В Межгорье мало кто помнит о тех, кто спас этот мир два десятка лет назад. Но в Восточном Гэмдровсе их повсеместно восхваляют, и всем известны их имена.

— Имя того человека было Гингатар.

Старец отрицательно качнул головой.

— Гингатар — это не имя, дорогой гость. Так называл себя народ Огражденной Страны, которая пала во время Войны.

— Да кем же он был тогда? — не стерпел Алед.

Старец долго смотрел санамгельцу прямо в глаза, а затем перевел взор на меч, что лежал на столе.

— Его имя было… Впрочем, не будем тревожить упокоившуюся душу. Его имя не столь важно теперь. Как я уже сказал, он был тем, кто спас этот мир от Короля Мрака двадцать лет назад. Он был одним из Трех Меченосцев. О них ты наверняка слышал.

Сердце Аледа сжалось от внезапно накатившего осознания того, что он стал убийцей Меченосца. Руки его дрожали, а взгляд был бесцельно устремлен в середину стола. Три Меченосца были спасителями этого мира. Именно они сразили Короля Мрака на горе Ханборун. Конечно же, он слышал о них, но никогда не придавал этому большого значения. В прежней жизни у Аледа были иные ценности, и его не заботили ни великие деяния доблестных героев, ни старые пророчества ясновидцев. Таким сделала его суровая жизнь, подпитываемая грабежами и разбоем. Но теперь судьба забросила его в такой круговорот событий, что прежнее принятие жизни пошатнулось. Еще немного, и оно вовсе рухнет, оставив лишь осколки серого прошлого.

Старый волшебник шумно вздохнул.

— Что сделано, то сделано, — сказал он. — Не печалься… Что ж, я помог тебе понять, что за меч попал к тебе в руки. И я, так и быть, куплю его у тебя. Что ты хочешь за него?

Алед задумался. И мысли его по большей части были не о количестве золотых монет. Как только маг исцелит его раны, права задерживаться в Замке уже не останется. А задержаться нужно. И чтобы пробыть здесь более долгое время, придется придумать весомый повод. История с ключом требовала продолжения. Ему необходимо было остаться во что бы то ни стало, чтобы понять, какую дверь или какой замок он отпирает. Нет, он сделает это не для Двимгрина. С колдуном на этот счет он так и не успел толком договориться. Теперь главную роль здесь играло личное желание Аледа — раскрыть загадку странного ключа. А если не раскрыть, то хотя бы понять, что за история кроется за всем этим.

Хорошая мысль пришла ему в голову почти мгновенно. Он понял, как можно сыграть на чувствах старого мага.

— Что я хочу за него? — проговорил Алед. — Мне не нужны монеты. Я осознал наконец, что я невежда… Всю жизнь я жил словно с закрытыми глазами. Я почти ничего не знаю о Трех Меченосцах. Это немыслимо! И раз уж я теперь преступник, прервавший жизнь одного из них, позволь мне почерпнуть знаний, которых мне так не достает. Я понимаю, что это не искупит мою вину, но я чувствую, что теперь это мой неоплатный долг — славить светлое имя павшего от моей же руки воителя. Но для этого мне следует узнать это имя и связанную с ним историю. Я прошу знаний, которые мог бы приобрести здесь. Позволь мне побыть некоторое время в стенах этого замка.

Волшебник долго смотрел на санамгельца, не давая ответа, и Аледу едва хватило терпения дождаться его.

— Стало быть, такова твоя цена? — несколько недоверчиво сказал наконец маг. — Что ж, твое желание я одобряю, путник. Мыслю, нам двоим в стенах Тригорья тесно не будет. Но сегодня тебе следует отдохнуть. Идем…

 

Глава 5

Шум и крики донеслись со стороны входа в туннель.

— Прочь! — донеслось до ушей колдуна.

После этого в ночи прозвучал пронзительный визг. Это заставило задремавшего Гингатара вскочить на ноги. Рука по привычке потянулась к мечу, но оружия на поясе, разумеется, не оказалось.

— Что там происходит? — произнес он, всматриваясь во мрак.

— Понятия не имею, — отозвался Эсторган.

В свете костра колдун разглядел силуэт человека, отбивающегося от маленьких теней, которые одна за другой наскакивали на него с диким визгом.

В скором времени звуки боя стихли. Движения в свете костра тоже. Эсторган всматривался в темноту, силясь понять, в чью пользу завершилась схватка. Гингатар прислушивался, что есть сил, но ничего уже не нарушало наступившую тишину.

— Санамгелец мертв? — произнес Гингатар.

— Неизвестно, — отозвался колдун. — Возможно, мы поймем это на рассвете.

Раздалось громкое ржание. Напуганные лошади сорвались с места и унеслись в чащу.

— Куда? Стой!

Гингатар бросился было за ней, но колдун остановил его.

— Тише, — сказал он. — Оставь их. Ты их уже не отыщешь.

— Что это с ними произошло?

— Не знаю, — задумчиво проговорил колдун, опасливо озираясь по сторонам.

В этот миг совсем рядом зашуршали кусты. Гингатар посмотрел в сторону звука и увидел несколько пар горящих глаз в темноте.

— Эсторган… — осторожно прошептал воин.

— Спокойно! Нас они не тронут, — молвил колдун и спустя мгновение добавил: — Надеюсь…

Глаза вскоре погасли, и несколько теней растворились во мраке ночи.

— Что это были за твари?

— Гоблины, — проговорил колдун. — Похоже, Мастер, обратился к ним. Гоблинам Заслон Экгара не помеха: они приходят прямо из глубин земли. Это они напали на санамгельца.

Колдун не спал всю ночь. Он не чувствовал больше ни капли усталости и во сне не нуждался. На рассвете Эсторган заметил подозрительного ястреба, кружившего над воротами, а спустя некоторое время решетчатые ворота загромыхали, поднимаясь вверх и открывая путь под аркой.

Эсторган сосредоточил взор на воротах и зашагал в сторону замка с наивной надеждой, что Заслон Экгара все же пропустит его. Но нет, колдун почти не сдвинулся с места. Попытки прорваться сквозь магическую преграду не сулили успеха. Это было просто невозможно.

Колдун гневно сплюнул и сел на обочине дороги. Он не отводил взгляда от входа в Замок Магов, пока воин не скрылся в полумраке туннеля. Решетка опустилась. Эсторган еще долго смотрел на ворота Тригорья. Глядя на них, он понимал, что ему их не открыть, даже если удастся преодолеть магический заслон. Они открывались лишь по воле находящихся за ними магов. К тому же соваться к тригорским чародеям — это приговор для Эсторгана, и он это прекрасно понимал. Эсторган выглядел беспомощным, словно сбитый с толку хищник, преследовавший жертву, которая вдруг попала в лапы к другому, более сильному зверю. Он не мог войти в Замок Магов, и это злило его не меньше, чем невозможность проникнуть во владения алфейнов. Ничего, когда-нибудь все пути откроются Эсторгану Возрожденному, и не останется на свете ни дороги, закрытой для шествия, ни двери, которую он не решился бы открыть. И все падут ниц перед величием Эсторгана!

Вокруг уже рассвело. Теперь можно было отчетливо рассмотреть впереди резную арку входа, который вновь был закрыт. Но в данный момент это не было основным препятствием для колдуна. Заслон Экгара не позволял ему даже приблизиться к Замку Магов.

Но что же делать ему сейчас? Эсторган был в растерянности…

— И что теперь? — спросил Гингатар, вторя его мыслям. — Ты видел? Маги открыли ему ворота. Он внутри.

Колдун вздрогнул. Всю эту ночь он пребывал в глубоких раздумьях и почти забыл, что теперь у него есть спутник.

— Я все видел… — отозвался колдун. — У меня тоже есть глаза.

— Рад это слышать. И какие ты предпримешь действия?

Эсторган подошел к месту, где предположительно начиналась магическая преграда и оглядел воздух перед собой, словно рассматривал незримую стену. Он достаточно ясно понимал, что обычным способом это сделать не удастся. Здесь могло бы помочь магическое перемещение. Но Эсторгану раньше никогда еще не удавалось осуществить этот трюк. Из всех Шестерых это мог делать лишь Даэбарн, который был убит Тремя Меченосцами. Самое сложное, что выполнял Эсторган, было превращение. На короткое время он мог обратиться в кого угодно, принять любой облик.

Так было раньше. Да, в прошлом он не мог перемещаться сквозь пространство, но то был старый Эсторган. Эсторган Возрожденный способен на большее. Нужно попытаться…

Колдун закрыл глаза и представил себя стоящим рядом с воротами замка. Представил настолько детально, насколько только мог. Затем он открыл глаза. Нет! Колдун гневно сплюнул: он стоял все на том же месте, перед невидимым заслоном.

Гингатар обошел колдуна с боку и, выражая неподдельный интерес, пристально смотрел на его сосредоточенное лицо.

— Что ты задумал?

— Попрошу не отвлекать меня, — произнес в ответ Эсторган.

И он снова закрыл глаза, и вновь вообразил место, в котором собирался очутиться. Когда же он открыл их, результат оказался таким же.

Однако Эсторган не сдавался. Он должен был переместиться. Иного способа преодолеть Заслон Экгара не было. По крайней мере, он не знал о нем. Хотя и в успешности этого способа он весьма сомневался. Колдун сел на колени, закрыл глаза и сосредоточился. «Не нужно спешить», — мысленно говорил он себе. Его мысли обратились к неисчерпаемому источнику темной силы. Алый огонь Старого Солнца пылал в его воображении. Глубоко втягивая воздух, словно пытаясь вдохнуть в легкие возникший в разуме огонь, Эсторган в очередной раз представил место близ входа в Замок Магов. Неприятная дрожь пробежала по всему его телу. И он открыл глаза…

Мощный удар обрушился на него спереди, разом по всему телу, словно огромная волна ударила колдуна прямо в лоб. Эсторган упал навзничь. Долгое время он не мог пошевелиться и лишь отрешенным взглядом смотрел в голубо-серое небо. Гингатар склонился над ним. Он что-то говорил, но Эсторган ничего не слышал, кроме монотонного звона в ушах на фоне вселенской тишины. Гингатар рассмеялся. Что ж, пусть смеется, пока Эсторган предоставляет ему такую возможность.

Приподняв голову и оглядевшись, Эсторган Возрожденный обнаружил себя лежащим в нескольких саженях от прежнего места, но вовсе не на другой стороне заслона. Какая-то великая сила просто-напросто отбросила его назад. Лицо колдуна горело и кровоточило, ребра и колени ныли от сильной боли.

Осторожно, словно опасаясь нового удара, он поднялся с земли. Нет, Заслон Экгара не так-то просто пройти, и никакое магическое перемещение здесь не поможет. Первый Верховный Маг Тригорья предусмотрел все.

— Ну и что теперь? — спросил Гингатар. — Похоже, твои фокусы в этом случае не сработают. Что делать будем?

Слух Эсторгана еще не окончательно восстановился, и слова воителя доносились до него, словно из глубины.

— Остается ждать.

— Ждать? — повторил Гингатар. — Уж лучше я пойду искать Двимгрина. А ты можешь сидеть здесь, сколько хочешь.

— Никуда ты не пойдешь! — отрезал Эсторган. — Я буду ждать и ты останешься со мной.

— Чего же ты собираешься ждать?

— Прихода Двимгрина.

— Но ты ведь говорил, что он у алфейнов.

— Верно. И еще я говорил, что Двимгрин там не задержится. Узник из него никудышный, и это всем известно. Уйдем с дороги: нас могут заметить со стен.

Эсторган бросил быстрый взор в сторону смотровых башен, силуэты которых почти растворялись в утренней дымке. Еще дальше, за ними, за крепостными стенами, возвышалась необычайно высокая Башня Верховного Мага. Она и вовсе была едва различима в туманной пелене. Колдун сел на землю, прислонился спиной к стволу векового дуба и вытер кровь с лица краем грязного разодранного плаща. После недолгого молчания он молвил:

— После заката я попытаюсь еще раз…

— Пройти через Заслон? — спросил Гингатар. — Ну, если тебе мало разбитого лица, то остается только пожелать тебе удачи. Глядишь, ты быстрее угробишь себя, и я освобожусь.

— Освободишься, — усмехнулся колдун. — Да будет тебе известно, что твоя жизнь теперь связана со мной. Если погибну я, то и тебе не жить.

— Хорошо, что предупредил, — непринужденно произнес Гингатар. — Тогда я не буду убивать тебя этой ночью.

Эсторган рассмеялся.

— Шутить ты горазд, — сказал он. — Но, кроме шуток, я попытаюсь снова, как только зайдет солнце. Я уверен, что у меня получится. Чувствую, что я был очень близок к успеху.

— Я тоже так подумал, когда тебя отшвырнуло от Заслона шагов на десять.

Эсторган больше не слушал пустую болтовню Гингатара. Колдун и вправду был почти уверен, что преуспеет в прохождении магической преграды. Мастер рассчитывает на него, и Эсторган сделает все от него зависящее! Ночью он попытается еще раз. Да поможет ему Всеобъемлющая Тьма!

Однако и следующие попытки не принесли результатов. Эсторган опять получил невидимый удар по лицу и, похоже, на сей раз еще и сломал ребро. Что-то он делал не так. Колдун не желал сдаваться. Если бы он столкнулся с такими трудностями месяц назад, когда еще черпал силы из амулета, то он бы уже наверняка бросил эту сомнительную затею. Но сейчас Эсторган понимал, что стал сильнее. Теперь он был другим, он был способен на большее, мог делать то, о чем раньше не смел и помышлять, но он пока не научился применять ту силу, которая недавно открылась ему. Ему нужно время, и тогда настанет день, когда мало кто сможет сравниться в силе с Эсторганом Возрожденным.

Другая ночь с новыми попытками также не принесла результата. На сей раз колдун на миг потерял сознание от очередного удара. Следующие разы тоже не увенчались с успехом. Но Эсторган упрямо продолжал штурмовать Заслон Экгара. К утру он успокаивался и в течение дня заживлял полученные раны, которые исчезали прямо на глазах, разбирал ошибки, придумывал новые заклинания и после захода солнца с новыми силами вступал в схватку с магией Тригорья.

Гингатар поначалу с интересом наблюдал за всем этим, сдерживая насмешки, но потом ему это наскучило. Днем он бродил по окрестностям, тоже приближался к Заслону в местах, отдаленных от дороги, и каждый раз убеждался, что преграду, созданную магом Экгаром еще вначале Первой Эпохи Мрака, невозможно обойти. Ночью он просто спал. Хотя это вряд ли был сон в привычном его понимании. Гингатар больше не чувствовал усталости, ему не хотелось спать, однако он по-прежнему испытывал удовольствие от лежания с закрытыми глазами на сооруженной из веток и листьев подстилке. Колдун не успокоится — Гингатар это понимал. Но спешить некуда. Пусть расшибает себе голову, если ему так хочется.

Гингатар думал о мести. Войска колдуна Двимгрина в дни войны уничтожили его родное королевство. Огражденная Страна — так называлось оно в мире. Великая стена Эндгинг окружала земли халов неприступным кольцом, а стольный город Кэль был одним из самых укрепленных городов Гэмдровса. Казалось, ничто не могло всерьез угрожать жизни Сынов Сагуда, но тьма из крепости Афройн добралась до Огражденной Страны. В то время в королевстве было мало воинов, потому что Король Вельх и принц Албин защищали Оннарский Брод вместе с остальными силами Гэмдровса. Враг воспользовался временной слабостью обороны королевства и ударил по нему со всей своей яростью. Земли халов были выжжены дотла, стена Эндгинг снесена, а город Кэль обращен в руины. Король Вельх и принц Албин пали на битвах на Оннарском Броде. Не осталось ни правителей, ни народа. Так, стремительно и безвозвратно, погибла Огражденная Страна.

Время летело. Эсторган ночи напролет колдовал у Заслона. Надо сказать, он все реже стал получать по лбу, и до ушей Гингатара вместо глухих ударов все больше доносились лишь слова проклятий и гневные крики. Казалось бы, что колдун и вправду делал успехи, но так только казалось: Эсторгану не по зубам была древняя магия Тригорья. Секрет этих чар слишком трудно разгадать. Заслон Экгара не удавалось преодолеть никому из темных на протяжений всех тысячелетий его существования. Хотя стоит заметить, что мало кто из них по-настоящему пытался пройти через него.

После каждой тщетной попытки колдун настойчиво звал Мастера, но тот не отвечал ему. Только Мастер мог теперь помочь Эсторгану разобраться с магической преградой, но он словно пропал куда-то.

В одну из ночей что-то отвлекло его от очередного штурма невидимой стены. Колдун обернулся и посмотрел на юг. Горизонт был объят огнем.

— Пожар? — произнес Гингатар, который тоже заметил это.

— Похоже на то, — произнес Эсторган.

— Там же лес Мотходэк, лес алфейнов!

— Именно. Я же говорил, что Афройнский Ворон не задержится у них.

— С чего ты решил, что пожар знаменует побег Двимгрина?

— Это предчувствие и не более, но, мыслю, что все в скором времени прояснится.

Позднее весь горизонт на юге охватило пламенем. Великий пожар распространялся очень быстро, безжалостно уничтожая вековые древа волшебного леса. Эсторган ждал. Он больше не предпринимал попыток прорвать Заслон. Теперь он ждал Двимгрина. Он чувствовал, что хозяин Афройна придет именно сюда, к стенам Тригорья. Зачем? Это и предстояло выяснить Эсторгану?

 

Глава 6

 

Три всадника на белых скакунах неслись по равнине вдоль отрогов Небоскребущего Хребта. На самом севере Гэмдровса начинался он и протягивался далеко на юг, добираясь почти до самого залива Айравун. Огромные пики с заснеженными вершинами гордо врезались в небосвод. Не было во всем мире гор выше и величественнее этих. Издревле они отделяли Восточный Гэмдровс от бесправных земель Запада.

Все трое были облачены в однообразные синие мантии. К седлам лошадей были прикреплены длинные посохи с витиеватыми наконечниками в виде трех горных пиков. Верховный Маг Ноккагар скакал впереди. Повернув голову направо он беспристрастно смотрел, как, пересекая безлесную равнину, стремительно приближается мандроглин — большой крылатый кровосос с острой, лишенной глаз мордой. Он не представлял угрозы. По крайней мере, пока. В одиночку он мало что смог бы сделать против трех волшебников, а других подобных тварей в пределах видимости не наблюдалось. К тому же было очевидно, что ему не хватит скорости, чтобы перехватить быстрых скакунов Тригорья. Верховный Маг лишь пришпорил коня, и другие последовали его примеру.

Они скакали в Омраченное Королевство: Ноккагар, Ариорд и Гвидион. Еще три мага были в этот миг где-то далеко за Хребтом, и уже, верно, подбиралась к твердыне колдуна Двимгрина. Остальные, которых тоже было трое, по указанию Верховного Мага, отправились к островам Ранве-Нара, властители которых всегда слыли пособниками служителей Мрака, и колдуны запросто могли таиться в той стране.

Слева виднелись очертания черного пика горы Ханборун. Два десятка лет назад именно там свершилось величайшее событие за всю историю Гэмдровса. Три Меченосца уничтожили Короля Мрака в недрах горы, которая служила ему оплотом. Раньше она была чуть выше, но после низвержения Дардола своды темной обители рухнули, и верхняя часть горы заметно осела.

Еще одно событие случилось в то же время — явление нового властелина надземного зла. Вирридон, извечно служивший Тригорскому Ордену, с помощью четырех Камней Могущества впитал в себя силу четырех демонов Вилорна. Лишенные сил, Хранители Старого Солнца по сей день пытаются вырваться в надземный мир, чтобы свергнуть самопровозглашенного Царя Алого Огня и вернуть то, что он забрал у них. Когда-нибудь они выйдут, и это будет страшнейшее из зол, уготовленных этому миру.

А пока надо во что бы то ни стало разобраться с оставшимися из Шестерых. Отыскать их и расправиться. Раз и навсегда! Именно такую цель поставили себе маги Тригорья. За все минувшие века они впервые пошли на столь решительный шаг. Веками боролись они с главными пособниками Короля Мрака, но почти никогда не воспринимали их как серьезных противников. Надо сказать, они не считали их таковыми и теперь. Однако объединение колдунов с Вирридоном нужно непременно предотвратить, иначе его могущество возрастет, и Омраченное Королевство вновь начнет создавать воинства Тьмы.

Где сейчас был сам Вирридон, Ноккагар не знал. Но колдунов он все же уповал найти в пределах Омраченного Королевства, хотя не исключал и того, что два других отряда больше преуспеют в поисках. Рубежи мертвой земли, которая когда-то была процветающим владением людей, были уже близко. Уже виднелась впереди последняя вершина Небоскребущего Хребта — Рамин. Там будет дорога, которая приведет прямо к вратам западной крепости Омраченного Королевства. Алкат, Белокаменная, — так называли ее во времена, когда те земли еще именовались Вирлаэссом, Первым Королевством Людей. Какое название она взяла себе позже, было неведомо. Да и вряд ли кто-то из светлых смог бы произнести ее новое имя на скрежещущем и противном слуху Языке Мрака, ведь на то способны лишь служители Тьмы.

В последние дни Войны крепость была штурмом взята русалами Гирданаоки и разорена. С тех пор она пустовала без малого двадцать лет. Но что происходило там в нынешнее время, никто наверняка не знал.

Мрачная Гора-Гроза осталась далеко позади. Дорога, местами поросшая бурьяном, повела всадников вдоль отрогов, все больше забирая к востоку. Когда маги обогнули южную оконечность Хребта, она круто устремилась вверх и чуть позже вывела на укрытое редким сосновыми лесом плоскогорье. Через некоторое время деревья впереди расступились, и взору наконец открылась высокая крепостная стена из белого камня. За нею в белесой дымке тумана виднелись очертания серых башен. Большая часть из них была частично разрушена, хотя несколько шпилей по-прежнему гордо врезались в купол предвечернего неба. Дорога устремлялась в широкую долину, открытую на много верст окрест.

Ночь начинала окутывать земли, последние лучи солнца вскользь ударяли по пику Рамин и блеском отражались от заснеженных склонов.

— Алкат, — едва слышно промолвил рыжебородый чародей, поравнявшийся с Ноккагаром, когда тот остановил коня. — Что ж, мы почти на границе. Вид удручающий, однако все вокруг кажется донельзя спокойным.

Верховный Маг кивнул и с беспокойством посмотрел в другую сторону — на восток. Там темнело будто бы быстрее. Невольно это напомнило ему недоброе время, когда Дардол правил в тех землях. Черная туча в годы Войны висела над стольным городом Омраченного Королевства, и никакие ветра севера не могли рассеять ее. И вот теперь тьма вновь сгущалась на горизонте.

Ноккагар понимал, что там, на востоке, уже что-то творится. Что-то скверное. Вирридон замыслил неладное, и этого следовало ожидать.

— Мнится мне, что нам нет нужды подбираться к Алкату, мастер Ноккагар, — вновь подал голос рыжебородый маг. — Отсюда кажется, что там все тихо.

— Тихо, — согласился Ноккагар. — Но что-то нехорошее есть и в этой тишине. Мы должны проверить.

— На что она нам? — раздался за спиной звучный голос другого чародея. — Ветра гуляют внутри ее башен. Обломки разбитых стен покрыты мхом, а дорога уже заросла травой за минувшие годы.

Ноккагар еще раз бросил мимолетный взгляд на темнеющее небо на востоке, затем снова посмотрел на стены крепости впереди, и, не оборачиваясь, произнес:

— Тем не менее нам следует проверить крепость, Гвидион. Говорят никто не бывал там с окончания Войны. Стоит убедиться, так ли это на самом деле.

Ноккагар, не дожидаясь каких-либо супротивных мнений, погнал скакуна вперед, в направлении Алката. Остальные маги не сразу поехали следом. Они еще какое-то время не двигались с места, а кони в это время беспокойно фыркали и трясли пышными гривами, словно давали понять хозяевам, что им тоже не по душе затея Ноккагара.

Сумерки сгущались, растворяя окрестности в туманной дымке и оставляя от облаченных в синие мантии всадников лишь темно-серые силуэты. Ближе к стенам твердыни основная дорога сворачивала вправо в небольшое ущелье между отрогом Небоскребущего Хребта и грядой невысоких безжизненных холмов, что протягивались к юго-востоку.

Уже почти стемнело, но стены Алката по-прежнему белели впереди в свете восходящей луны. Окружающая земля не внушала доверия. Из-за каждого куста всадников сверлили глаза неведомой темноты, которая могла таить в себе любые козни, несущие угрозу даже магам. Темноволосый, угрюмый маг, выглядевший гораздо моложе остальных, — хотя бы по причине отсутствия бороды, — уже в который раз настороженно огляделся окрест и решил отцепить от седла магический посох на случай, если тот неожиданно понадобится. Рыжебородый Ариорд нервно покашливал, и непрестанно смотрел по сторонам.

Ноккагар был спокоен. Но нерадостные думы терзали его изнутри. «Опомнись, Вирридон! Сбрось оковы Тьмы, покуда у тебя еще есть воля разорвать их», — мысленно произнес он, на мгновение закрыв глаза. Но Царь Алого Огня не слышал его.

Верховный Маг помнил все. Воспоминания того времени, когда Вирридон впервые оступился, были столь четкими, словно это случилось вчера, а не три тысячи лет назад.

В тот вечер Ноккагар вернулся в Тригорье после долгого путешествия в Молтоссор. Западное Королевство казалось сильной и несокрушимой державой в те годы. Однако все ныне знают печальную историю величайшего из когда-либо существовавших владений людей. Король Мрака Дардол, чей оплот был тогда в горах Ноккуа, сломил оборону древних твердынь, разорил города и выжег дотла зеленые земли. То был его первый шаг в попытке завоевать весь Гэмдровс. Так он заявил о себе слепому миру, который дотоле не видел в нем серьезного врага. И ужаснулись тогда все те, кто смел смеяться ему в лицо.

Но в то время, когда Ноккагар вернулся из путешествия, королевство еще процветало, невзирая на растущую угрозу, что исходила от гор Ноккуа. Никто и подумать не мог, что дни его почти сочтены. Попытка убедить короля Сарката в том, что следует первым ударить по обители Дардола, пока мощь его еще слаба, оказалась безуспешной, как впрочем и ожидал Ноккагар.

Над Замком Магов грохотал гром, и огромные капли безжалостного ливня ожесточенно колотили по земле. Сбросив намокший дорожный плащ и выжимая насквозь мокрую бороду, Ноккагар вошел со стороны ясеневого сада и неспешно двигался по длинным освещенным факелами коридорам, зажав подмышкой тригорский посох. Он направлялся в Башню Верховного Мага с докладом, как вдруг, едва не сбив его с ног, из-за угла выбежал другой маг Тригорья. Он был явно напуган, хоть и пытался не показывать страха. Ноккагар видел это в его глазах.

— Что случилось, Вирридон? Ты сам не свой!

Вирридон был одним из первых двенадцати последователей мастера Экгара, как и сам Ноккагар. Они были из числа тех, кто собственноручно участвовал в возведении Замка Магов.

Вирридон ответил не сразу. Опершись о стену и чуть отдышавшись, он проговорил:

— Как хорошо, что я встретил тебя, Ноккагар! Я должен показать тебе кое-что. Мне нужен совет.

— Совет в чем? — спросил Ноккагар.

— Просто следуй за мной, — Голос его едва заметно дрожал.

С этими словами он развернулся и быстрым шагом пошел по коридору. Ноккагар не мешкая двинулся за ним. Он едва поспевал за Вирридоном, когда тот быстро скрывался за очередным поворотом коридора. Однако Ноккагар знал, куда чародей ведет его. Это был путь в Зал Пламени. Уже много месяцев маг Вирридон работал в комнате, что располагалась в конце того зала. Он никому не говорил, чем занимался, но никто и не проявлял большого интереса, потому как у каждого волшебника Тригорья были собственные заботы. Мастеру Экгару тоже было недосуг проявлять излишнее любопытство в отношении своих последователей.

Они спустились ярусом ниже, прошли мимо пустующего в этот поздний час трапезного зала и кухни, после чего оказались в центральном переходе. Вместо каменной кладки под ногами расстелился дощатый пол из черного дуба.

Потайной вход в Зал Пламени был открыт. Вирридон направился в именно туда, как и предполагал Ноккагар. Огромное помещение было высечено прямо в недрах горы еще в первые дни существования Тригорья. Вход в зал был устроен прямо под сводами, а затем вниз вдоль стены вела лестница без перил, узкая и небезопасная. Ноккагар не слишком любил ее. Зал Пламени предстал перед ним во всей красе. Уже несколько месяцев он не видел его. Посреди возвышалось огромное каменное изваяние в виде великана, который раскинул руки и держал на раскрытых кверху ладонях пылающие огни. Отсветы пламени озаряли зал достаточно ярко, но все равно не могли полностью разогнать тьму вокруг, и в самом верху висел полумрак. А прямо за спиной великана из свода, поддерживаемого большой колонной, водопадом срывался вниз поток подземной реки. Он словно врезался в пол зала, и, чуть задерживаясь в чаше большого бассейна, с шумом утекал в неизвестность подгорных глубин.

Ноккагар мысленно поприветствовал зал и бросил взор в сторону большого изображения трех горных пиков, что блистало золотыми переливами на одной из стен. Он стал осторожно спускаться по каменным ступеням вниз. Вирридон был уже почти внизу. Оглянувшись на Ноккагара, чародей знаком поторопил его и вскоре уже пересекал зал. Когда Ноккагар спустился, Вирридон к тому времени миновал каменное изваяние, прошел вдоль края бассейна в сторону дальней стены и, приблизившись к двустворчатой двери, сходу ворвался в следующее помещение.

Ноккагар прибавил шагу, и вскоре, преодолев всю площадь огромного зала, тоже вошел внутрь комнаты. Не обращая внимания на разверзнувшуюся под ногами пропасть, на дне которой текла огненная река, он уверенно пошел по прозрачному полу.

Комнатой это назвать было трудно. Скорее это тоже был зал, разве что много меньше, нежели предыдущий. Стеллажи с книгами и древними свитками рядились вдоль стен, сундуки, — и открытые, и запертые на замок, — занимали все свободные углы. У стены, противоположной входу, стоял длинный стол, заставленный бутылями с разноцветными жидкостями. Посреди же комнаты стоял еще один стол, выложенный из белого мрамора. Но что-то странное было на нем.

Приблизившись, Ноккагар едва сдержал крик изумления. Он бы сказал, что перед ним был огонь, если бы огонь мог быть такого цвета — черный как смоль. Языки странного магического пламени скакали над поверхностью стола, а над ними друг за другом кружили четыре белых камня правильной круглой формы. Все они были одного размера, такого, что любой из них легко уместился бы в человеческой ладони. Изредка они догоняли друг друга, ударяясь, и каждый раз их соприкосновение сопровождалось снопом разноцветных искр.

Вирридон стоял и наблюдал странное явление. Он выглядел растерянным и весьма напуганным. Ноккагар сделал очередной шаг к столу и внезапно ощутил нечто похожее на дуновение теплого ветра, который ударил ему в лицо и невольно заставил отшатнуться.

— Что это? — не отрывая взгляда от завораживающей картины, вопросил Ноккагар.

Вирридон молчал. Взглянув на него, Ноккагар увидел едва заметные отблески странного света в глазах чародея. После он вновь перевел взгляд на камни, но на сей раз он смотрел мимо них, сквозь дрожащий воздух. Он долго всматривался вглубь языков черного пламени, прежде чем произошло нечто, что заставило его ужаснуться. Алая искра вспыхнула на миг где-то в его глубине и тут же погасла. Ноккагар присмотрелся лучше, но больше не увидел ее.

— Никогда прежде не видел подобной магии, — проговорил он. — Я чувствую величайшую мощь, что излучают эти предметы. Похоже, ты превзошел самого себя, Вирридон.

Вирридон кивнул.

— Я бы сказал, что это нечто большее, чем магия, Ноккагар, — молвил он. — Я назвал их Камнями Могущества. С их помощью любой в этом мире способен на все. Владеющий ими сможет одним желанием свернуть Небоскребущий Хребет и осушить Туманное Море.

Ноккагар посмотрел на него с тревогой.

— Тогда ты создал чрезвычайно опасную вещь, Вирридон.

Вирридон горестно покачал головой.

— Я уже осознал это. Но слишком поздно. К сожалению, да, это может стать величайшей угрозой этому миру.

— К сожалению? Боюсь, их следует уничтожить, иначе они причинят много бед, — молвил Ноккагар.

— Увы! Не все так просто.

Ноккагар удивленно поднял брови и вопросительно посмотрел на собеседника.

— Их невозможно уничтожить. Я бился над этим несколько дней, — продолжил Вирридон. — Все безуспешно. Они не позволят…

— Они?

— Камни, Ноккагар…

— У них есть своя воля?

— Именно так. Воля или же нечто подобное…

— Ты уже показывал их Экгару?

— Нет. Ты первый, кто увидел их после меня.

— Ты ведь понимаешь, что он должен знать?

Ноккагар невольно взялся за свой посох обеими руками, словно ожидал от Вирридона внезапного нападения. Но тот лишь вздохнул и произнес:

— Я понимаю, Ноккагар. Все это время я не могу решиться ему сказать. Боюсь, что я буду исключен из Ордена за столь бездумное действо.

Руки Ноккагара, напряженно сжимавшие посох, чуть ослабили хватку, и он ответил:

— Я не думаю, что мастер Экгар сделает это. Он мудр и справедлив. Скорее ты будешь исключен, ежели он сам прознает про твое творение. Идем, нужно сообщить ему немедля.

В тот день Экгар узнал о Камнях Могущества. Поначалу он и вправду хотел изгнать Вирридона, но в последний момент передумал это делать и в итоге никоим образом не наказал мага. Он был мудр, но в отношении Камнесоздателя он все же ошибся. Угроза миру была не в Камнях. Угроза крылась в самом Вирридоне. Конечно, маги Тригорья не решились бы убить его, но предпринять что-либо следовало уже тогда. Ибо именно тогда он впервые коснулся Тьмы. Однако Экгар не углядел в сердце своего последователя затаившегося зла, и спустя три тысячелетия то зло вырвалось на свободу.

Три Камня из четырех попали к Трем Меченосцам. Вирридон самолично приложил к этому руку. Многие нашли это странным, ведь много веков Камнетворец скрывал магические предметы, опасаясь безумцев, жаждущих непомерной власти.

Камни очень помогли Меченосцам в их миссии, но главная цель, которую преследовал Вирридон, заключалась не в этом. Да, Три Меченосца прошли через все опасности и добрались до обители Короля Мрака, и Дардол был свергнут, отправлен во Мрак. Но неожиданно там же, в недрах горы Ханборун, в роковой час оказался и сам Вирридон. Четыре Камня к тому моменту возвратились в руки создателя, и то, чего он желал, свершилось. Мрачная обитель Дардола опустела. Лишь Стол Хранителей с четырьмя чашами Алого Огня стоял напротив черного престола. Именно к нему стремился подобраться Вирридон, и когда Темного Мастера не стало, уже никто не мог помешать ему свершить задуманное.

Хранители Старого Солнца были лишены силы с уничтожением Камней Могущества в пламени четырех чаш. Но сила демонов не исчезла, Камнесоздатель забрал ее и провозгласил себя Царем Алого Огня. Так могущественный маг Тригорья, один из первых последователей великого Экгара, стал тем злом, с которым изначально должен был бороться.

 

***

Когда-то гордая твердыня Алкат сторожила западную границу могучего Вирлаэсса. Теперь же от былого величия ее остались лишь руины, а на месте королевства образовалась безжизненная пустыня. Огромная крепость из белого камня была возведена на склоне горы еще во времена короля Хомагона. Ровная кладка, изящество очерчивающих линий, — ныне можно было лишь подражать строительному искусству древних, утраченные секреты которого навсегда останутся в прошлом.

Свет луны отражался от полуразрушенных белоснежных стен, и каждый камень в кладке словно сиял в ночи. Верховный Маг Тригорья слез с коня. Двое сопровождающих его чародеев тоже спешились. Долго смотрели они с грустью в сердце на раскрошенную арку и сорванные с петель железные ворота, одна створка которых прислонилась к стене, другая, некогда выбитая вовнутрь, уже несколько лет лежала у порога, зарастая стелящимся мхом.

— Идемте! — сказал Ноккагар. — Осмотримся.

Он оставил коня и пошел в сторону сорванных ворот по тропе, которая была сплошь усыпана каменными обломками. Гвидион и Ариорд двинулись вслед за ним.

— На славу потрудились русалы, когда штурмовали эту крепь, — проговорил Гвидион.

Он крепко сжимал посох в обеих руках, словно ожидал нападения, которое может произойти в любой момент.

— Силен был их натиск, — задумчиво добавил Ариорд, который, напротив, выглядел достаточно расслабленным, хотя никто не усомнился бы в его готовности отразить внезапный удар. — Столь силен, что даже колдун Полкворог не сумел сдержать его. Русалы Гирданаоки обрушили на эти стены всю свою ярость. Мог ли предречь древний король Хомагон, что не темными тварями, а русалами будет разрушена возведенная им твердыня?

— Мог ли предречь он, что темные твари закрепятся в построенных им стенах? — подхватил Ноккагар. — Никто не мог и помыслить тогда о падении Вирлаэсса.

— Как, впрочем, и о падении древнего Молтоссора в свое время, — заметил Гвидион. — Но случилось и то, и другое.

Они прошли под аркой и оказались на небольшой площади, от которой в разных направлениях вверх по склону уходили мощеные камнем улицы, тускло освещаемые светом луны. Все вокруг было усыпано ржавыми клинками, изрубленными доспехами и горами костей. Те кости были не человеческими: большие черепа с рогом во лбу явно указывали на фрэгов. Много этих тварей было раздавлено здесь во время того яростного штурма двадцатилетней давности. Русалы никого не щадили.

Впереди в одной из башен взвыл ветер. Ноккагар напрягся, тревожно вглядываясь в сторону звука. На мгновение ему показалось, что темная фигура человека стоит между двух зданий, на ведущих к башне ступенях.

— Недоброе место, — покачал головой Ариорд, нервно разглаживая рыжую бороду. — Живых здесь быть не может, мастер Ноккагар, а мертвых нам тревожить ни к чему.

— Согласен, — произнес Верховный Маг. — Идем отсюда.

Не успели они повернуться, как оглушительный грохот раздался за спиной. Обернувшись, маги обнаружили, что оставшаяся часть арки рухнула. Когда столбы пыли рассеялись, оказалось, что выход из крепости завален.

— Боюсь, Алкат не желает, чтобы мы так скоро покинули его стены, — изрек Гвидион.

— Алкат… Или нечто другое, — молвил Ноккагар.

Верховный Маг направил посох в сторону закрывшей проход груды камней, и вспышка яркого света вырвалась из набалдашника. Она ударилась в завал, но ни один камень не сдвинулся с места.

Ноккагар был немало удивлен. Магия его посоха порой разбивала и не такие преграды. Ариорд сделал шаг вперед и повторил действие Верховного Мага. Световой шар из его посоха так же ударился о камни и рассыпался снопом белых искр. Рыжебородый прошептал какое-то заклинание и повторил удар. Но результат оказался неизменным. Тогда Ноккагар и Ариорд попытались ударить вместе, но снова не преуспели. Даже когда Гвидион присоединился к ним, и они направили в завал сразу три сполоха света, ничего не изменилось.

— Мы бессильны здесь, — обеспокоенно молвил Ариорд. — За всю свою жизнь я впервые сталкиваюсь с подобным.

Ноккагар задумчиво осмотрел свой посох и произнес:

— Что-то более сильное сдерживает нашу магию.

— Тогда нам придется найти другой выход, — сказал Гвидион, оглядываясь окрест. — Я видел разбитую стену к востоку отсюда. Надеюсь, нам удастся выбраться через пролом.

Маги отправились в направлении, предложенном Гвидионом. Черные тучи вскоре закрыли бледный лик луны, и ночной мрак еще больше сгустился на узкой улице, по которой двигались маги. Тишина, царившая в этом мертвом месте, лишь изредка нарушалась завываниями ветров в пустующих башнях. Осторожно ступая по каменной мостовой, заваленной останками фрэгов, маги мало-помалу продвигались в нужном направлении. Иногда дорогу им преграждали обломки рухнувших башен и прочих строений, из-за чего приходилось сворачивать и идти в обход.

В конце концов пролом, который имел в виду Гвидион, был обнаружен. За грудой осыпавшихся камней и черепицы с крыши близстоящего здания зиял он на фоне белой стены, словно провал в самое тьму. Маги начали осторожно взбираться по куче обломков, но кое-что заставило их прекратить восхождение. От черноты пролома отделилась тень. В этот момент луна выглянула из-за пелены черных облаков, и маги смогли разглядеть высокого человека.

Он был облачен в черный плащ с широкими наплечниками. Голову украшал расколотый на макушке золоченый шлем с поднятым черным забралом. Лицо неизвестного было едва ли не белее стен Алката, а глаза горели алым пламенем, и ужас вселял в сердца этот взгляд.

Ноккагар вспомнил этот образ. Ариорд тоже узнал его, а Гвидион, хоть и прежде не видел его воочию, все же догадался, кто явился из тьмы.

— Полкворог, — выдохнул Верховный Маг.

Когда прозвучало это имя, человек в черном сделал бесшумный шаг навстречу.

— Как это возможно? — прошептал Гвидион, пятясь и держа посох прямо перед собой. — Русалы расправились с ним.

— Так и есть, — сказал Ноккагар. — Он был убит, но дух его остался здесь, запертый в стенах Алката. Перед нами его призрак.

В этот миг призрак Полкворога открыл рот и раздался оглушительный крик. То был крик без слов — яростный ор безумца. Ноккагар выставил перед собой посох, наконечник которого горел ярким белым огнем.

— Уйди с дороги, воплощение Тьмы! — приказал он.

Крик прекратился, но дух замолчал лишь на мгновение. Он раскинул закрытые доспехами руки и закричал вновь. На сей раз крик оказался еще сильнее, и мощный ураган ударил в лицо магам, заставив их отступить. Рот его раскрылся неестественно широко — так, что нижняя челюсть словно растянулась и опустилась до самой груди, открывая жуткий черный провал.

— Прочь! — повторил Ноккагар.

Противясь ветру, он едва держался на ногах. В следующий миг маг снова нацелил и выпустил вспышку света. Призрачная фигура растворилась в воздухе.

— Куда он делся? — спросил Гвидион, озираясь по сторонам.

В следующий миг призрак возник прямо перед его лицом, и невероятная сила ударила чародея в грудь. Перевернувшись в воздухе, он ударился о стену здания и упал на землю.

Ноккагар замахнулся, чтобы ударить Полкворога посохом, но тот опять исчез.

— Гвидион! — Ариорд бросился к раненому магу.

Тот лежал без чувств. В этот момент раздался треск, сверху посыпался песок и куски черепицы. Ноккагар поднял голову. Шпиль одной из башен кренился и через пару мгновений должен был рухнуть прямо на то место, где находились Гвидион и Ариорд. Верховный Маг поднял посох, и яркий луч света устремился к отломившемуся шпилю. Он опасался, что магия снова не сработает, но кусок башни замер в воздухе.

— Ариорд! В сторону!

Рыжебородый маг быстро смекнул, в чем дело. Он схватил Гвидиона подмышки и потащил прочь от опасного места. Магический луч только помог им выиграть время. Едва волшебники успели отойти, как оторвавшийся шпиль с грохотом разбился о землю, подняв столбы серой пыли.

Как только пыль рассеялась, Ноккагар бросился к магам.

— Вас не задело? — спросил он. — Как Гвидион?

Ариорд сидел на земле, склонившись над раненым чародеем. Тот лежал без чувств.

— Он жив. Посоха нет.

Ноккагар бросил взгляд на образовавшуюся новую груду обломков, под которыми остался посох Гвидиона, и покачал головой со словами:

— Вряд ли он уцелел.

— Ради чего мы вообще пришли сюда, мастер Ноккагар?! — вскипел Ариорд, подняв глаза на главу Тригорья.

Верховный Маг посмотрел на него и спокойно ответил:

— Умерь свой гнев, друг Ариорд. Мы пришли сюда, чтобы проверить это место.

— Ты хочешь погубить нас?

— Что ты такое говоришь?

— Пусть мы маги Тригорья, но не нам тягаться с обезумевшими духами!

— Не нам? Ежели не нам, то кому тогда, Ариорд? Однако не с духами разбираться мы пришли сюда. Что-то не так в этой крепости. И мы должны разобраться с этим. Не за тем ли мы здесь?

— Мы здесь ищем колдунов! — возразил Ариорд.

— Именно. И колдун здесь есть.

— Мертвый. Призрак, запертый в этих стенах. К чему нам было тревожить его?

— Не в этом дело. С каждым мигом я все сильнее чувствую, что здесь что-то назревает, Ариорд. Ты доверяешь моему чутью?

— Доверяю, — ответил Ариорд. — Прости, что вспылил, но я все одно не стал бы здесь оставаться.

В это время открыл глаза Гвидион.

— Что случилось? — спросил он, пытаясь подняться.

— Как ты себя чувствуешь? — Ариорд вновь склонился над ним.

— Не так хорошо, как хотелось бы, — ответил Гвидион и тут же спохватился: — Где мой посох?

— Боюсь, он уничтожен, — сказал Ариорд.

Гвидион с сожалением вздохнул. В это время Ноккагар напряженно озирался. Он что-то услышал.

— В чем дело? — спросил Ариорд, мысленно готовясь к худшему.

— Они идут, — ответил Верховный Маг.

— Кто они?

— Не знаю, — ответил Ноккагар. — Их много, значит — они. А кто именно — мы это скоро узнаем.

Сказав так, он целенаправленно двинулся в сторону бреши в крепостной стене. Ариорд помог Гвидиону подняться, и вместе они последовали за Ноккагаром.

Верховный Маг стоял в проломе и смотрел на открывшуюся взору равнину. Густая непроглядная ночь окутала ее, но в стороне дороги наблюдалось какое-то движение. Огни факелов приближались к крепости.

— Видите это? — спросил Верховный Маг.

— Огни, — отозвался Ариорд. — Похоже на большой отряд. Идут к воротам. Кто бы это мог быть? Кому есть дело до разрушенной крепости?

Гвидион вышел чуть вперед и присмотрелся.

— Там не только факела горят, — проговорил он. — Вижу множество алых огоньков.

— Глаза фрэгов, — заключил Ноккагар. — Голов сто, не меньше.

— Проклятье! — воскликнул Ариорд. — Они же увидят наших лошадей!

 

Глава 7

 

Холодная ночь стояла над туманной Пустыней Вирлаэсс. Фрэги колонной двигались по дороге, галдя и переругиваясь между собой. Это были крупные широкоплечие создания, ростом выше человека. Кожа их была грязно-серого цвета. Вислоухие рожи не отличались привлекательностью: широкий приплюснутый нос, клыкастый рот, красные горящие глаза. Во лбу торчал короткий рог, оставшийся им в наследство от клантов, — известных также как единороги. Именно от них эти твари вели свой род. Трудно вообразить, что такие неприглядные создания Короля Мрака состояли в родстве с прекраснейшими творениями Эндармира — единорогами. По древней легенде, однажды среди белоснежных собратьев родился клант, шкура которого была не белого, а серого цвета. Родной табун не принял его, и серый клант был отвергнут. Тогда он и попал в руки Короля Мрака, который обратил его в первородного фрэга. Сокрушитель было его имя, и был он сильнейшим в своем роде.

Так появились фрэги, — или малфруны, как еще называли их в Восточном Гэмдровсе. От единорогов у них остался короткий рог, грива на затылке и копыта на ногах. Когда речь шла о воинствах Тьмы, именно эти твари представлялись в сознании людей. Именно они составляли многочисленные армии Дардола в дни Великой Войны и задолго до нее. Были у него и другие воины, но чтобы получить численное превосходство, Король Мрака отправлял бой фрэгов. Бились они яростно и жестоко, и несметно было их число.

Изображая подобие строя, отряд шел по дороге, которая стелилась по мрачной редколесной равнине в сторону подножий Небоскребущего Хребта — величайшей горной цепи в Гэмдровсе. Громады гор были уже довольно близко, и собой закрывали они всю северо-западную часть небосвода.

Это был довольно большой отряд — около сотни головорезов, облаченных в черные кольчуги и темно-серые плащи. То были воины не первого сорта — те, которых решено было оставить на защите Денхира. Лучшие бойцы были отправлены в Линаль на всеобщий войсковой смотр. Мастер Вирридон задумал собрать всех слуг Изменения перед черным троном. Впереди всего отряда, почти волоча по земле длинные руки, неуклюже шагал горбатый тролль. На горбу его было закреплено некоторое подобие лошадиного седла, а в седле, словно повторяя фигуру тролля, сидел сгорбленный старик в грязном сером плаще. Его узловатые худые руки крепко держали поводья.

— Повелитель Хаг! — прозвучал скрипучий голос снизу.

Старик осторожно посмотрел вниз. Один из фрэгов первого ряда указал вперед со словами:

— Какие-то вспышки впереди!

— Без тебя вижу! — важно ответил Хаг.

Хотя на самом деле он не видел, потому что всю дорогу смотрел на затылок тролля, думая лишь о том, как бы не упасть. Он бы с превеликим удовольствием пошел пешком, но фрэги слишком быстроноги, потому он и решил взять ездового тролля.

Старик посмотрел вперед. Там, в стороне крепости, к которой все больше приближался отряд, действительно что-то сверкало. На молнию это было не похоже, к тому же вспышки появлялись не в небе, а прямо на земле. Хаг немного нервничал. Впервые ему была предоставлена честь управлять таким большим количеством фрэгов. Страх, что что-то пойдет не так, и он разочарует Эсторгана, не выполнив возложенную на него миссию, сжимал его сердце уже третьи сутки, — с того часа, как он покинул Денхир. А те странные вспышки четко говорили ему — что-то не так.

— Вперед! Не замедляться! — зачем-то приказал Хаг дрожащим от беспокойства голосом.

Однако фрэги не замечали слабости в голосе повелителя и сразу прибавили ходу. Крепость была все ближе. Уже угадывались очертания ее белых стен на фоне горных отрогов.

Много лет Хаг дожидался своего часа. Много лет он верно служил Шестерым, и вот наконец время его пришло. Теперь он станет одним из них. Скоро, скоро свершится то, к чему он стремился еще с начала Войны. Именно в те дни он принял новое учение, которое дало Хагу все, чем обделила его жизнь. До вступления в ряды прислужников Мрака он был лишь нищим гальпингом, и судьба попрошайки на улицах острова Хилт не сулила ему беззаботной жизни. Все изменилось, когда колдун Даэбарн, ныне погибший, протянул ему руку помощи. Именно Хаг в дни Войны предал Трех Меченосцев, когда привел их прямо в ловушку, устроенную колдунами. Это было наивысшее достижение старика Хага. Он заслужил стать членом Ордена Шестерых еще тогда. Но тогда колдуны, видимо, сочли, что он еще не готов. Что ж, им виднее…

Вспышки больше не повторялись. Старый Хаг уже успокоился, когда вдруг тишину пронзил душераздирающий вопль. Фрэги замедлились, а потом и вовсе остановились. Один только ездовой тролль продолжил шагать в том же темпе, не обращая внимания ни на вопль, ни на суматоху среди воинов.

— Стой… Стоять… Стой! — испуганно забормотал старик, натягивая поводья.

Тролль остановился так резко, что наездник чуть не выпал из седла, — уже далеко не в первый раз он был на волоске от позорного падения. Хаг схватился за рукоять меча, который нацепил на себя перед походом, искренне надеясь при этом, что ему он не понадобится. Клинок был хоть и коротким, но все равно казался достаточно тяжелым и сильно оттягивал поясной ремень.

Хаг растерянно дернул за меч, непонятно зачем обнажая его. Сделал он это очень неумело и неосторожно, — так, что меч просвистел прямо над головой тролля и постриг тому вихор торчащих кверху волос. Тролль об этом даже не узнал.

В лунном свете блеснул клинок, и это воодушевило остановившихся воинов. Они сразу вновь двинулись вперед. Самые тупоголовые из этого сборища отборных недоумков вторили повелителю и яростно загорланили, потрясая оружием.

— Заткни… Заткнитесь! — прокричал Хаг надорванным голосом.

Сердце его так стучало от страха, что он уже опасался не дожить до конца этой проклятой миссии. Что за звук то был? Что за вопли? Зачем эти олухи орут, привлекая внимание? Он уже начал убирать меч, сосредоточенно пытаясь попасть острием в ножны, как вопль повторился. На сей раз он был стократ ужасней и громче, и от неожиданности Хаг все-таки выскользнул из седла. Беспомощно хватаясь за воздух, он скатился по спине тролля вниз и упал прямо на идущего позади фрэга. Так и не вставленный в ножны меч, выпал из руки и эфесом ударил кого-то по голове. Тролль не остановился…

Хаг поднялся на ноги так быстро, как только позволяло ему его дряхлое тело. Фрэги столпились вокруг, и их горящие в темноте глаза в недоумении смотрели на упавшего повелителя. Большая часть воинов сочла, что магия или стрела невидимого врага сбросила его со спины тролля.

— Что столпились? — раздраженно спросил старик. — Устал сидеть. Решил пройтись… Вперед!

Тролль ушел далеко. Его силуэт почти растворился в ночи.

— Тупейшее создание, — прошептал Хаг.

В этот миг по небу эхом пронесся звук, заставивший его вздрогнуть. Он был похож на отдаленный гром, как будто о землю ударилось что-то огромное. Старик был готов биться об заклад, что этот грохот тоже пришел со стороны крепости.

— Да что же там твориться? — пробормотал Хаг.

Фрэги продолжили путь. Старик едва поспевал за ними. Он двигался чуть в стороне, потому что неуютно чувствовал себя среди здоровенных громил. Верхом на тролле было куда лучше. Но тролля и след простыл. Дорога чуть повернула, а безмозглое существо, должно быть, продолжило путь по прямой. Возможно, оно было и к лучшему. Нелепо было бы опять свалиться с него — так и шею недолго ломать! Так размышлял Хаг. Да и взбираться на его спину — та еще потеха. И кто только придумал ездить верхом на тупоголовых троллях? Уж лучше пройти пешком, размять старые кости.

Белокаменная твердыня предстала во всей своей унылой красоте. Старый Хаг с огорчением подумал, как же велика эта крепость и как долго ему предстоит искать то, что некогда принадлежало погибшему колдуну. Но ничего, он был готов к этому.

С Полкворогом он лично знаком не был. Из всех Шестерых Хаг знал только троих: Даэбарна, Эсторгана и Бэнгила. Полкворог погиб от рук русалов при взятии Алката. Драугнира постигла похожая участь: во время Оннарских битв он пал от руки волшебника Экгара. С Даэбарном расправились Меченосцы. А с Двимгрином, которого остальные колдуны именуют Афройнским Вороном, встретиться пока не доводилось. Но не очень-то и хотелось. Говорят, Двимгрин лютый колдун, и остальных членов Ордена он злостно презирает.

— Лошади впереди! — прокричал один из фрэгов.

Но Хаг на этот раз уже и сам разглядел трех оседланных скакунов у дороги. Они не были привязаны. Свет факелов отражался от их белоснежных шкур и нещадно слепил глаза фрэга. Лошади были сильно обеспокоены приближением воинов Мрака, о чем ясно возвещало их испуганное ржание.

Отряд фрэгов замедлил ход, а потом и вовсе остановился. До лошадей оставалось не более пяти саженей. Хаг обнажил клинок и осторожно направился в их сторону, как будто то были не лошади, а голодные волки. Хотя, надо сказать, к волкам он никогда бы не стал приближаться.

Хаг уже подошел довольно близко, с интересом рассматривая седла и узду. Белые кони в Омраченном Королевстве? Что за бесстрашные чужаки рыщут во владениях Мастера? Что им понадобилось в Алкате?

Один из скакунов не выдержал и с диким ржанием сорвался с места. Два других прянули вслед за ним. За пару мгновений они скрылись в ночи. Перестук копыт все больше удалялся. Хаг долго растерянно смотрел в темноту и слушал, пока тот звук смолк вовсе. Тогда старик знаком велел продолжать путь и только теперь понял, что дорога упирается в груду каменных обломков. До этого случая ему не приходилось ездить в Алкат, однако было очевидно, что вход в крепость раньше был именно в этом месте. Старик поднял глаза и посмотрел на темные башни, разбитые, с осыпавшимися стенами, сломанными шпилями.

— Твердолобый! — позвал Хаг.

От строя, который все больше превращался в галдящее стадо, отделился крупный фрэг с большой булавой на плече. Он остановился в шаге от старика и небрежно перекинул тяжелое оружие на другое плечо. Фрэг был на две головы выше, и его огромная фигура возвышалась над Хагом, отчего тот, почувствовав себя неуютно, невольно сделал шаг назад.

Однако Твердолобый и не помышлял ничего дурного. Вид его был угрожающий, но главарь фрэгов знал свое место. Хаг был тем, от кого он получал приказы, и он уважал власть старика не меньше, чем, к примеру, власть колдуна Эсторгана.

— Говори, повелитель! — пробасил он.

Хаг выпрямился, стараясь выглядеть как можно выше, и указал на кучу обломков.

— Видишь завал? Нужно разгрести его, чтобы попасть в крепость.

— Будет сделано, — проговорил главарь и прокричал что-то остальным на скрежещущем и противном слуху языке.

Фрэги взялись за работу неохотно, но беспрекословно. Хаг взял факел и отошел в сторонку. Пока он смотрел, как преградившая дорогу куча мало-помалу уменьшается, тревожные мысли терзали его, насмехаясь над его страхом… Что за лошади стояли у ворот, — у заваленного входа? Кто в этой крепости? Или уже не в крепости? Возможно, кто-то затаился в окружающей темноте и сейчас готовится к нападению. Надо было брать больше фрэгов!

Хаг поднял факел выше и опасливо огляделся, но тьма окрест была столь густой, что от огня, казалось, не было никакого толку. И это еще сильнее напугало старика. Он посмотрел на небо. Луна выглянула лишь на мгновение, не открыв и половины своего лика, и сразу нырнула обратно под завесу облаков. Предчувствие чего-то недоброго то и дело твердило напуганному Хагу, что эта темная ночь грозит стать для него последней.

Когда завал был разобран достаточно для прохода, Хаг остановил работы. Отряд перевалил через гребень из обломков арки и оказался по другую сторону крепостной стены.

Площадь, на которой они оказались, была усеяна останками некогда погибших здесь фрэгов. Живые фрэги, которых Хаг привел сюда, были явно не в восторге от открывшегося зрелища.

— Могильник! — прорычал Твердолобый. — Сплошной могильник это место! Плохо здесь, повелитель.

— Я и без тебя знаю, что плохо, — ответил Хаг. — Но жить-то мы здесь не собираемся. Чем быстрее найдем Амулет и Меч, тем скорее покинем это место. За работу!

Главарь тут же обратился к остальным бойцам и поделил их на небольшие группы.

— Ищите везде! — приказал Хаг. — Покуда не найдем, нечего и помышлять о возвращении! Твердолобый, идешь со мной!

Старик пересек площадь и огляделся вокруг, стараясь не обделить вниманием ни одну горстку костей, ни один затененный угол. Он уже переложил факел в левую руку, а в правую вновь взял меч — так ему было спокойнее, ведь до сих пор Хаг не знал, с кем или с чем он может столкнуться здесь, в этом до ужаса тихом месте. Однако он скорее надеялся на телохранителя, тяжелые шаги и шумное дыхание которого успокаивающе звучали за спиной, нежели на себя. Ведь Хаг был боец никудышный, и это ни для кого не было секретом. Даже для Твердолобого, который шел позади, бесцеремонно пиная копытами по черепам.

Одна из мостовых, что тянулись от площади, проходила мимо обрушенных зданий и широкими ступенями вела вверх, к внутреннему кольцу стен. Хаг и Твердолобый направились прямиком туда. Поднявшись по лестнице, они оказались у ворот с железной решеткой. Она была опущена, а ее толстые железные прутья выгнула какая-то немыслимая сила. Местами они были и вовсе вырваны, поэтому доступ во внутренний двор закрыт не был.

Хаг прошел свободно, но Твердолобому пришлось хорошо выдохнуть, чтобы не застрять, однако он тоже не прилагая больших усилий протиснулся через дыру. Они оказались на небольшой террасе. Прямо перед ними возвышалось двухъярусное здание с высокой белой башней, которая единственная в этой крепости выглядела почти не тронутой.

В темноте у сооружения, по очертаниям похожего на колодец, что-то шевелилось. Хаг поначалу испугался не на шутку, но услышав знакомые гортанные голоса, понял, что несколько фрэгов уже здесь. Они с интересом вертели в руках найденные в завалах клинки и разгребали груды костей, которых здесь было не меньше, чем у главных ворот. Успокоившись, Хаг направился к входу в здание. В доме наместника следовало проверить в первую очередь. Что-то словно подсказывало старику и тянуло его именно туда. Вероятнее всего, там Полкворог принял свой последний бой, а значит там и его останки. Сердце Хага застучало сильнее. Он чувствовал, что вот-вот найдет утерянные вещи колдуна.

Обитая железом дверь была выбита и лежала внутри, сразу за порогом. Старик подобрал найденный у входа факел и зажег его, выбросив почти прогоревший старый. Зал, который располагался на первом ярусе, был разгромлен в пух и прах, как после сильнейшего землетрясения: перевернутые столы с расколотыми столешницами, разбитые сосуды и тарелки под ногами, обрушенные колонны. Скелеты фрэгов были и здесь. Все это было покрыто толстым слоем пыли, которая с каждым шагом клубами вздымалась в воздух. Аккуратно ступая, Хаг прошел к винтовой лестнице на следующий ярус. Старик старался не шуметь, словно опасался разбудить кого-то… или что-то. Этого нельзя было сказать о главаре фрэгов. Он двигался так громко, как будто нарочно стремился наделать как можно больше шума.

— Что ж, Твердоголовый, проверим второй ярус, — сказал Хаг. — Надеюсь, то, что мы ищем, там.

Фрэг, крутивший в руке что-то блестящее, молча кивнул в ответ и отбросил находку в сторону. Это был большой, измятый шлем. Он с грохотом покатился по полу, рождая столь громкое эхо, что сердце вздрогнувшего Хага сжалось от страха, а ноги уже готовы уже бежать назад — прочь, как можно дальше отсюда. Но он переборол себя и, сделав глубокий вдох, раздраженно проговорил:

— Не мог бы ты вести себя потише, Твердолобый! Мы ведь еще не знаем, где наездники тех белых лошадей. И кто они — это нам тоже неизвестно.

— Как скажешь, повелитель! — покорно ответил фрэг.

Хаг начал подниматься по винтовой лестнице на второй ярус. Твердолобый, как и прежде, двинулся следом. Он правда старался не шуметь, но у него это не слишком хорошо выходило. К тому же природа наделила его копытами на задних ногах, поэтому ступать бесшумно он просто-напросто не мог.

На втором ярусе находился не менее обширный зал. Хаг вошел внутрь сквозь увенчанный небольшой аркой вход. Двустворчатая усиленная железными пластинами дверь была сорвана с петель. Рядом лежал сломанный пополам дубовый засов. Здесь не был гор высохших трупов, как в нижнем зале. Не было и разгрома, учиненного снизу, если не брать в счет выбитую дверь. Это был практически пустое помещение с двумя рядами колонн вдоль правой и левой от входа стен. В полумраке можно было рассмотреть только очертания сундуков, аккуратно расставленных у дальней стены, под высокими окнами, сквозь которые снаружи лился лунный свет. В той же стороне темнел большой трон. Хаг прошел через весь зал к его подножию и, подняв над головой факел, застыл, не в силах пошевелиться.

Он обомлел: не то от ужаса, не то от благоговения. На троне сидел сгнивший до костей труп в черном балахоне. Склонившийся на грудь череп был расколот вместе с черным шлемом, который не сумел защитить носителя от смертоносного удара. На шее скелета висел черный амулет в виде исказившейся от злобы драконьей морды, от которой веяло неизмеримой яростью, так и не успевшей выплеснуться на врагов. В правой руке мертвеца Хаг увидел черную рукоять меча, рифленую замысловатыми волнистыми линиями. Клинка на месте не было, словно он рассыпался при последнем ударе. Второй ярус служил здесь местом, где еще во времена существования Вирлаэсса правитель крепости принимал послов и гостей. Именно здесь и принял своих последних «гостей» из Гирданаоки темный хозяин Алката.

Хаг обернулся и увидел силуэт Твердолобого. Глаза его горели в полумраке зала. Он все еще стоял у порога, и не смел двигаться дальше.

— Ты чего там стоишь?! — крикнул Хаг. — Иди сюда!

— Не могу, повелитель, — отозвался фрэг. — Темная воля мастера Полкворога велит мне стоять на месте.

— Что ты мелешь?! — сердито воскликнул старик, но голос его дрогнул, потому что страх новой волной накатил на него.

Но поручение нужно выполнить, ведь это его шаг к новой жизни. Он станет одним из Шестерых, и никто никогда не будет считать его слабым и немощным. Никогда!

Старик подошел к скелету, протянул дрожащую руку и осторожно поднял голову Полкворога. Забрало шлема с лязгом закрылось, заставив Хага вздрогнуть в очередной раз. Придерживая голову за расколотый шлем, он снял с груди мертвеца черный амулет.

Хаг долго не мог оторвать от него глаза. Источник силы колдуна лежал на его костлявой ладони. Морда разъяренного дракона смотрела на Хага слепыми глазами. Амулет был теплым, почти горячим, — черная магия, что таилась в нем, желала вырваться на волю. Старик не удержался, и надел амулет на себя.

Он думал, что мгновенно почувствует наполняющее его тело могущество, но никаких ощущений не получил. Тогда он снова взял в руку амулет, не снимая его, и посмотрел на него опять, пытаясь понять или увидеть что-то, — толком он и сам не знал что. В следующий миг глаза изображенного на амулете дракона вспыхнули алым огнем, и морда его зашевелилась. Дракон словно он ожил. Колени Хага задрожали, однако он не выпустил предмет из рук.

Источник черной магии нагревался с каждым мгновением, а дракон, казалось, вот-вот полыхнет огнем прямо в лицо Хагу. Вскоре он уже обжигал ему ладонь, но старик все не разжимал руку. Он не мог этого сделать: какая-то неведомая сила не позволяла ему. Ладонь словно приросла к амулету, и Хагу оставалось лишь терпеть нарастающую боль. Он обернулся, чтобы позвать на помощь Твердолобого, и глаза его округлились.

Фрэг ползал на коленях, уткнувшись мордой в пол, а перед ним стояла высокая призрачная фигура в черном облачении. Голову призрака украшал черный шлем, и Хаг увидел, что он тоже расколот, когда незнакомец повернулся к старику лицом. Мало того, это был точно такой же шлем, как и тот, что венчал мертвеца на троне. Забрало было опущено, но было ясно, что пронизывающий взгляд устремлен прямо на амулет, который раскалился в руке старика до такой степени, что ладонь уже начала дымиться. Старик не чувствовал боли: чувство ужаса заглушило ее. Призрак бесшумно пошел к Хагу. Тот не в силах был ни двигаться, ни кричать. Он мог лишь смотреть и ожидать своей участи.

Полкворог поднял забрало, и старик увидел его бледное лицо и алые горящие глаза. Внезапно боль пронзила все тело, и голос вернулся к нему. Он закричал. Закричал так сильно, как не кричал никогда в жизни. Он упал, потому что не мог больше стоять. Последняя мысль молнией пронеслась в голове Хага: Эсторган обманул…

 

***

Полкворог открыл глаза. Да, это действительно были глаза, — настоящие, живые. Он лежал на спине и смотрел в потолок знакомого ему зала. Он поднес руки к лицу и потрогал его: оно тоже было настоящим. Он нащупал бороду и складки морщин на лбу: старое тело. Но живое! Он чувствовал биение своего сердца.

Полкворог провел руками по груди и коснулся амулета. Одно только прикосновение к нему придало ему сил. Наконец-то он снова смог почувствовать его теплую поверхность. Полкворог сделал усилие и сел. Он посмотрел направо и увидел фрэга, пресмыкающегося под аркой входа. Когда же колдун повернул голову налево, его взору предстала удручающая картина — его собственный высохший труп, восседающий на троне. Он, сгорбленный старик, встал и подошел к трону.

В памяти вспыхнули последние мгновения перед гибелью. Он снова увидел, как русалы врываются в крепость, как они с легкостью выносят двери этого зала и как один из сереброволосых тварей замахивается созданным из воды клинком. Тогда все должно было закончиться.

Полкворог протянул руку и извлек из ладони мертвеца черную рукоять без клинка. Но едва он взял ее, как в месте, где должен быть клинок, воздух стал колебаться. Спустя пару мгновений алое пламя вырвалось из рукояти и сразу обрело надлежащую форму. Полкворог улыбнулся и поднял над собой огненный меч.

Взгляд его упал на шлем, и он снял его с треснувшего черепа, чтобы водрузить себе на голову. След от удара русальего клинка, отнюдь не портил вид, — это даже пришлось ему по душе. Хрустя костями, сгорбленный старик выпрямился в полный рост и расправил худые старческие плечи, затем он надел на голову расколотый шлем и опустил черное забрало.

— С возвращением, мастер Полкворог, — проскрежетал перепуганный фрэг.

 

Глава 8

На развалинах некогда уничтоженного города лежала глубокая ночь. Очерки разрушенных стен, груды обломков рухнувших башен, выжженные сады. Жизнь, когда-то бившая ключом в этих местах, навек замолкла, и в воцарившейся тишине город уснул навек, обратившись мрачным надгробием самому себе. Здесь, в тени грозной и могучей обители магов, королевство Олдиор не знало бед, и никто из его жителей даже в дни разгорающейся Войны не мог вообразить, что враг придет в эти земли. Другая граница королевства определялась зеленой опушкой Мотходэка, и близкое присутствие таинственных алфейнов, древнейших борцов с силами зла, тоже внушало некоторое чувство безопасности. Однако ни покровительство Тригорья, ни вера в алфейнов не спасли олдиорцев: когда в разгар Войны маги покинули крепость и отправились за Небоскребущий Хребет, войска фрэгов ворвались в страну; алфейны же так и не показались из тени деревьев.

Три путника разместились в руинах одного из двухэтажных строений. Никто не смог бы увидеть их снаружи, особенно под покровом ночи, но укрывшимся путникам отсюда открывался вид на всю юго-западную сторону, вплоть до Пограничной Реки. Тракт при свете дня был виден как на ладони. Они не спроста выбрали такое место. Они ждали. Ждали появления Двимгрина на горизонте. Или Аледа. Но ожидание затянулось, и главарю разбойников это очень не нравилось. В один вечер он даже собрался идти в Мотходэк, но Валейгар образумил его. Маг вообще не переживал. Он терпеливо выжидал днями напролет, почти не отрывая взора от горизонта. Ночами они поочередно оставались в дозоре. Это была пятая ночь с момента прибытия в Олдиор.

— Просыпайтесь! Просыпайтесь!

Крик был отдаленным. Оссимуру показалось, что он едва глаза сомкнул, а Гриб уже будит его на смену. Хотя как-то странно он будит — слишком уж громко.

Главарь лежал на подстилке из травы и листьев, которую соорудил себе на втором этаже дома в углу небольшого зала напротив огромных окон. Зал был сплошь завален стульями, сломанными столами и кухонной утварью. Должно быть когда-то здесь была трапезная. Тут же неподалеку, укутавшись в плащ, спал Валейгар. Вернее, маг уже сидел. Разбуженный криками, он собирался вставать.

— Просыпайтесь! — прозвучал голос Гриба, уже ближе, и на лестнице послышались его частые шаги.

Спустя мгновение разбойник вбежал в зал.

— Просы…!

— Да заткнись ты! — рявкнул Оссимур, протирая глаза. — Никто не спит уже! Что стряслось?

— Огонь, — запыхаясь, проговорил он. — Огонь на юге. Все пылает! Весь горизонт!

Маг встал и подошел к окну. Оссимур последовал его примеру.

На юге, где раскинулись зеленые рощи Мотходэка, горизонт был охвачен ярким оранжевым заревом, будто солнце решило встать не на той стороне света. Клубы подсвеченного в ночи дыма поднимались вверх, заслоняя темный небосвод.

— Похоже, горит уже давно, — заметил Оссимур. — А ты только заметил?

Глава Братства Волков испытующе взглянул на Гриба в ожидании немедленного ответа.

— Прости, Оссимур, задремал, — Разбойник виновато опустил глаза.

— Задремал?! — гневно вскричал главарь. — Ты совсем дурак?! Ты разве не понимаешь, зачем мы несем эти треклятые дозоры?

— Я понимаю, Оссимур… Просто устал немного.

— Устал?! У тебя был шанс уйти с Кабаном, но ты решил отправиться со мной. Я не принуждал тебя! Но раз уж ты здесь, тебе придется выполнять то, что требуется. Иначе в лучшем случае поскачешь назад в Межгорье. Только не верхом, а на своих четырех! Ты знаешь, меня лучше не злить.

— Знаю, Оссимур…

— Силы небесные, — завороженно прошептал Валейгар, не обращая внимания на разговор разбойников. — Священный лес обуян огнем. Вовек не видывал такого пожарища…

— Что бы это значило? — спросил Оссимур.

— Возможно, это проделки Двимгрина, — ответил маг. — Будем ждать.

— Ждать?! — вспыхнул разбойник. — Снова?

— А что ты предлагаешь, господин верховный грабитель? — с вызовом произнес маг. — Бежать на юг, в горящий лес? А может быть идти на юг и всем вместе взяться за тушение огня? Это знак для нас! Знак, призывающий удвоить нашу бдительность. А еще лучше — утроить!

— Да уж, — проговорил Оссимур, сердито взглянув на Гриба. — Бдительность нам точно стоит повысить.

— Предлагаю не ложиться спать, — молвил Валейгар. — Сдается мне, в эту ночь наши ожидания наконец принесут плоды.

— Хотелось бы верить, — буркнул Оссимур.

Время шло. Пламя на юге неумолимо разгоралось все сильнее, к середине ночи в той стороне стало светло как днем. Запах пепла, горящей древесины все больше закреплялся в воздухе. Но ветер, к счастью, сменился, и смог понесло на запад. Что происходило под кронами леса там, вдалеке, оставалось лишь догадываться. Оссимур вскоре устал смотреть на пожар, и все больше отвлекался, отводя взор и озирая окрестности с высоты второго этажа.

Улицы мертвого города были пусты, как и всегда. В темноте владычествовала непоколебимая тишина. «Когда-то здесь был большой город, — подумал Оссимур. — Возможно, он даже был красивым и, наверное, богатым». Он вздохнул. Никогда за свою жизнь глава Братства Волков не уходил так далеко от насиженных и обжитых мест. Не думал он, что окажется здесь, в паре тысяч верст от родного леса, в котором он знал каждый куст, каждое дерево. Признаться, Оссимур не рассчитывал на столь долгую погоню. Он собирался нагнать Аледа еще в Межгорье, и не думал, что придется уехать дальше Лисьих Холмов. Не рассчитывал он и потерять так много верных ему людей. Кабан поступил правильно, оставив эту затею. Должен ли был Оссимур поступить так же?

Шепот Валейгара прервал его размышления.

— Взгляните туда, — молвил маг, указывая на улицу.

Оссимур и Гриб не увидели ровным счетом ничего.

— Ничего там нет, — сказал главарь, усиленно всматриваясь в темноту.

— Лучше смотри, — проговорил Валейгар. — Я видел тень, мелькнувшую в переулке.

Оссимур вновь напряг зрение. Улица казалась все такой же неподвижной и безмолвной, какой она была в течение уже нескольких дней.

— Да не вижу я никакой тени!

— Вон! — шепнул Валейгар. — Снова! Туда!

На сей раз глаз Оссимура тоже уловил некое движение в темном переулке между двух полуразрушенных зданий. Что-то темное проскользнуло вдоль стены и свернуло за угол.

— Вижу, — сказал глава Братства Волков, проверяя наличие кинжала у себя на поясе. — Кто это?

— Надеюсь, что Двимгрин, — дал ответ маг. — Хотя кто его знает.

— Но он один, — проговорил Гриб.

— Верно, один.

— Где же Стрелок?

— Кто знает, почтенный Бриан, — сказал Валейгар. — Возможно, это прояснится позже.

Оссимур отошел от окна.

— Идем брать! — произнес он.

Гриб тут же выдернул нож из-за пояса, с готовностью сорваться с места.

— Стойте! — воскликнул чародей, оборачиваясь к разбойникам. — Кого брать? Темного мага Двимгрина? В своем ли вы уме, господа головорезы?

— А ради чего мы тогда здесь торчали пять суток?! — гневно спросил Оссимур. — Чтобы дать ему улизнуть?

— Да он разберется с вами в один присест.

— В случае, если это колдун, — уточнил Гриб. — А если это Стрелок?

— Поэтому стоит проследить за ним, — сказал Валейгар. — Вам, как я понимаю, нужен этот Стрелок, но не Двимгрин. Коли же то Двимгрин, и Стрелка с ним нет, тогда на кой он вам сдался? Встанете у него на пути и в лучшем случае поляжете на том же месте.

— В лучшем случае? — усмехнулся Гриб. — Что же тогда будет в худшем.

— В худшем? — маг задумался и снова выглянул в окно. — В худшем — обратитесь в дорожную пыль.

Гриб нервно осмотрел кинжал и поспешно убрал его за пояс.

— Но ты ведь можешь с ним справиться, маг? — спросил Оссимур.

— Он сильный соперник, — отозвался Валейгар. — Я могу потягаться с ним силами. Однако же без нужды я в это дело влезать не стану.

— Тогда зачем ты затеял все это?

— Затеял? Я шел по следу Двимгрина. И собираюсь продолжать в том же духе. Я не ставил себе целью схватить или убить его. Вам же нужен Стрелок, его спутник…

— Его с ним нет!

— Утверждать мы это не можем. Поэтому давайте проследим за одним, а там, глядишь, отыщется и второй.

— И как же мы теперь проследим? — не унимался Оссимур. — Мы ведь его уже потеряли!

— Нет, нет, — помотал головой Валейгар. — Смотрите туда! Кто-то пробрался в башню.

Оссимур выглянул на улицу и увидел стаю всполошившихся летучих мышей, которые с шумом вылетали из-под шпиля высокой дозорной башни. Оконный проем ее был направлен на дорогу, однако частично его можно было увидеть и со стороны здания, в котором расположились разбойники. Спустя некоторое время там, под шпилем, задрожали блики огня и в следующий же миг погасли.

— Он занавесил окно, — молвил Валейгар.

— Как хочешь, маг, но мне нужно понять, кто там, — отрезал Оссимур. — Гриб! Ты вор из воров. Тебя никто не услышит. Сходи и узнай.

Гриб послушно дернулся, и тут же застыл.

— А как же обращение в пыль?

Голос его дрожал от волнения.

— В пыль тебя я сам обращу, если ты сейчас же не пойдешь в башню! — гневно произнес Оссимур. — Узнай, кто там. Только очень тихо!

Валейгар не успел сказать и слова против, как Гриб покинул зал. На улице вскоре замельтешил его худощавый силуэт.

— Зря, — вздохнул маг. — Очень даже зря…

Оссимур не слушал его. Взор его следил за перемещениями Гриба, который осторожно и бесшумно крался к входу в дозорную башню. Как только разбойник исчез внутри, глава Братства Волков перевел взгляд на занавешенное окно, за которым все же чуть виднелся свет.

На юге в яростном пламени горел священный лес алфейнов.

Гриб тенью скользнул в дверной проем и оказался перед винтовой лестницей. Словно кот, прижавшись к каменным ступеням, он стал осторожно карабкаться на четвереньках вверх — ступень за ступенью, каждый раз замирая и прислушиваясь. Сердце билось в груди как никогда за всю его разбойничью жизнь. Он еще ни разу не переживал так сильно. Сейчас повод для волнений был: сверху веяло чем-то недобрым. Если бы не Оссимур, он бы уже давно повернул назад. Нельзя сказать, что воля главаря была для него законом. Скорее, он просто боялся его. Боялся пуще любых колдовских чар, пуще смерти. Как, впрочем, и все остальные в братстве. Разве что покойный Ардан был несколько более своеволен, нежели остальные разбойники, и позволял себе гораздо больше. И Кабан. Он тоже порой показывал главарю свой характер, как, к примеру, в этот раз по выходу из «Захолустья». Гриб в мыслях проклинал себя в этот час за то, что не ушел вместе с ним. Зачем ему все это? Мстить за Жабу? Столько народу полегло, и ради чего? Нет, такая месть не стоила стольких кровопролитий. И Жаба не заслуживал такого возмездия, — это уж точно.

Разбойник почти подобрался к последним ступеням, и замедлил продвижение, стараясь ползти еще тише. Вверху, за дверным проемом, дверь в котором вероятно отсутствовала, скакали блики пламени. Только это было не то пламя, которое он привык видеть. Оно было кроваво-алым, и все вокруг озарялась от него ярким багрянцем.

— ТЫ ОДИН? — раздался громоподобный голос.

У Гриба душа ушла в пятки. Он подумал, что вопрос адресован ему, но в следующий миг с облегчением выдохнул, потому что некто дал ответ:

— Я здесь один. Нам пришлось разойтись… Временно.

— КЛЮЧ У НЕГО? — вновь загремел ужасающий голос.

— Да.

— И ГДЕ СЕЙЧАС ОН?

— Думаю, в Тригорье.

Гриб был уже так близко, что мог заглянуть в помещение, к которому привела его лестница, но в этот миг алый свет вспыхнул стократ ярче, чем прежде, и, ослепленный им, разбойник неудачно дернулся от неожиданности, и раненое плечо напомнило о себе ноющей болью. Разбойник едва сдержался, чтобы не заорать. Крик так и рвался наружу.

— ДУМАЕШЬ?! ТЫ РАЗОЧАРОВЫВАЕШЬ ХРАНИТЕЛЕЙ! — донеслось до его ушей.

— Я не подведу, великий Азмагор.

В башне стало тихо. Когда зрение возвратилось к разбойнику, он увидел костер, разведенный прямо на полу. Огонь в нем теперь был нормального оранжевого цвета. Гриб лежал на животе и смотрел вперед. На полу, спиной к разбойнику сидел человек в черной одежде. Он был неподвижен. Гриб не мог увидеть лица, однако был почти уверен, что это тот самый колдун, с которым сбежал Стрелок.

Гриб оглядел помещение. Повсюду валялись обломки осыпавшейся каменной кладки, обгоревшие листы бумаги и прочий мусор. У дальней стены он увидел дверь, вероятно выбитую и сорванную с петель. Рядом с костром лежал поломанный на дрова стол. Окно башни было закрыто куском ткани: похоже, это был плащ. Стрелка здесь не было.

Колдун поднес руки к костру, и несколько мгновений без движения держал их над огнем. Гриб увидел едва уловимые со спины движения кистей рук, пламя вновь стало краснеть, и внезапно костер словно чихнул, выпустив большое дымовое облако. Оно дрожало, меняло цвет и клубилось, но не рассеивалось. Гриб завороженно смотрел на магическое действо. Он понимал, что пора уже уходить. Поручение Оссимура выполнено: колдун здесь один, без Стрелка. Но он боялся пошевелиться, потому как в башне царила невероятная тишина. Гриб боялся, что любое движение привлечет внимание колдуна, который сидел всего в нескольких шагах. Разбойник припал к верхним ступеням лестницы, словно стремился слиться с ней и затаил дыхание.

 

Глава 9

 

Алфейны — древнейшие творения Эндармира. Время, когда они властвовали в мире, осталось в далеком прошлом. Когда еще не существовало ни людей, ни русалов, ни гномов, именно они стояли на страже мироздания, и в величайших битвах с Мраком сражались именно они. Легенды гласили, что в тех битвах бок о бок с ними бились и могучие волки Валаглерт. В древние дни вылезали из глубин Старого Солнца столь ужасные твари, каких не знает нынешний мир. И именно алфейны противостояли тому злу.

Величайшим из алфейнов был Эн-Шангум. Под его началом разбиты были полчища скаллоров и черных теней на побережьях озера Меззы в Медной Битве, но сам он был смертельно ранен.

После Медной Битвы алфейны долгое время возрождали жизнь в оскверненном умирающем мире, ибо твари Мрака уничтожили все живое на своем пути. По легендам, именно за то, что алфейны подарили миру вторую жизнь, Эндармир даровал им бессмертие.

С течением Второй Эпохи Мрака существование алфейнов превратилось в красивую сказку, и уже мало кто верил, что в конце Первой Эпохи Мрака именно алфейны помогли королю Эрдониру разгромить полчища Дардола. Прошло почти три тысячи лет, прежде чем деревья на опушке священного Мотходэка покачнулись снова, и бессмертные вышли из тени древних крон. Тогда они приняли участие в последней битве с Королем Мрака, когда тот вновь нанес удар по Эфоссору. Те, кто видел их в тот час, не могли поверить своим глазам. Они появились внезапно и столь же внезапно после исчезли. Но с того дня все чаще путники вели сказы о том, что таинственный лес Мотходэк ожил, что из тени пущи на дорогу устремлены зоркие взгляды невидимых наблюдателей.

 

***

Эн-Анэр шел по ровной и идеально прямой тропе. Могучие деревья расступались перед ним, ветви поднимались выше, открывая ему дорогу. Впереди переплетение ветвей было гуще, чем вокруг. Он приблизился к месту, где молодые деревья и кустарники ветками и стволами свились вместе и образовали огромный кокон, столь крепкий и густой, что пробиться, через него просто так было невозможно. Схваченный Смотрителями Улесья служитель Тьмы находился внутри. Первый Смотритель Ыр-Даар вещал, что плененный истощен и не располагает силами к сопротивлению.

Едва он приблизился к древесному кокону, как тот зашевелился. Ветви и корни расплелись и образовали большую брешь, достаточную для прохода внутрь. На земле в узилище сидел человек в черных разодранных одеждах. Руки и ноги его были прикованы к земле крепкими древесными корнями. Как только Эн-Анэр вошел, человек поднял голову. Куски земли и травы запутались в волосах узника, которые клочьями торчали во все стороны, а лицо было измазано грязью. Он потерял много сил, но не показывал слабость и не признавал поражения. Эн-Анэр видел лишь усмешку и лютую ненависть в глазах пленника.

Долгое время они смотрели в глаза друг друга, вели мысленный бой, и наконец зазвучал звонкий голос Эн-Анэра:

— Многое слышал я о тебе, служитель Тьмы Двимгрин, правитель Старой Крепи Антов! Мыслил, что улицезрев тебя, увижу я, что столь же жалок ты, сколь и другие приближенные Мастера Тьмы! Но заблуждался я. Есть воля в тебе, кою сломить невозможно.

Взгляд его ясных глаз непрестанно сверлил пленника. Сложив руки в замок перед собой, высокий Эн-Анэр казался незыблемым, словно мраморное изваяние. На его светлом ровном лице не было ни злости, ни страха, ни презрения. Колдун усмехнулся и попытался шевельнуться, но корни в ответ лишь сильнее приковали его руки к земле.

— Что тебе нужно от меня, благородный алфейн? — с вызовом произнес пленник. — Чем я помешал тебе? Я не вступал в пределы ненавистного мне леса, не рубил твоих древ, не обрывал твоих цветов. Зачем вы напали на меня?

— Ты ошибался, коль думал, что не смотрим мы дальше опушки Леса Священного, служитель Тьмы Двимгрин, — ответил Эн-Анэр. — Внешнего мира события не меньше заботят нас, чем обители нашей благополучие. И когда служители Тьмы попадаются взору нашему, не можем мы не предпринимать мер.

— Тысячи лет вы не предпринимали каких-либо мер, и тут вдруг стали высовывать носы из тени Мотходэка! — огрызнулся колдун.

— Куда направлялся ты? В Тригорье, в Дьюн, в Эфоссор?

— Не твое дело, алфейн. Не утруждайся, ты ничего не узнаешь.

— Ты ведь разумеешь, что не отпустим мы тебя на волю? — вопросил Эн-Анэр.

— Разумею, — ухмыльнулся Двимгрин. — Благодарю за предоставленную честь погостить у вас, достопочтенные хранители леса, будьте вы прокляты тысячу раз.

Эн-Анэр словно не слышал язвительных тонов.

— Сказано, что был ты не один. Кто был спутник твой? Ему удалось сбежать. Так кто он и куда направился?

Двимгрин раздраженно покачал головой.

— Зачем ты задаешь мне вопросы, коли знаешь, что ответа от меня тебе не получить? — спросил он и тут же добавил: — Однако я могу сказать кое-что: он был лишь попутчиком и не более того. Мне безразлична его судьба, и я не имею ни малейшего представления о том, куда он пошел.

Лицо алфейна по-прежнему было непоколебимо спокойным. И он ни на мгновение не отводил взора от Двимгрина.

— Не каждый пойдет в попутчики к служителю Тьмы, — сомнительным тоном промолвил он и вышел из древесного кокона.

Плащ из неизвестной ткани, которая ярко блестела, едва только лучам света стоило коснуться ее, блеснул в последний раз, и ветви сплелись за ним. Колдун вновь остался один. Он был зол. Лютая ярость кипела в его сердце. Клятые твари возомнили себя всесильными! «Но ничего! — думал колдун. — В ваши хилые ручки попал не какой-нибудь доходяга Бэнгил или выскочка Эсторган. Вы посмели захватить самого Двимгрина, и за это вы поплатитесь! Нужно лишь накопить новые силы. Нужно лишь немного времени!»

Тот алфейн больше не пришел ни на следующий день, ни на день после. Двимгрин коротал время в плену. Тело его слабело, но подпитываемый тьмой дух лишь крепился. Магические силы возвращались к нему, и он чувствовал, что скоро сможет вырваться из древесных оков. Однако виду он не подавал. Никто и ничто не должно было раньше времени заподозрить, что Двимгрин стал сильнее. Настанет час, и тогда под защитным покровом ночи он сбежит! Всеобъемлющая Тьма поможет ему бежать!

И час настал. В один из последующих вечеров вход в древесный кокон вновь открылся. Под тень узилища ступил алфейн, другой. Он был не столь высок ростом и одет был иначе. С ног до головы его покрывали зеленые листья бука, прикрепленные к одежде, на голове был шлем, окрашенный в зеленый цвет, а на поясе висел кинжал.

Взгляд колдуна незаметно скользнул по витиеватой рукояти оружия. Он не видел самого клинка, что был скрыт в ножнах, но он бессомненно был кован из желтой стали, как впрочем и все оружие хранителей Мотходэка. Колдун опустил голову на грудь и не поднимал больше глаз на посетителя. Было похоже, что пришел только один воин, а это значило, что узника сочли окончательно обессиленным. Глупцы!

— Ты пойдешь со мной, служитель Тьмы Двимгрин! — проголосил алфейн. — Мудрый Эн-Анэр решил передать право магам Тригорья решать судьбу твою.

Алфейн сделал шаг к пленнику и опустился на одно колено. Однако колдун не стал дожидаться, когда воин освободит его. Он выплеснул всю накопленную магию в дело, и корни, которыми пригвождены были к земле руки, вмиг покраснели, вспыхнули и осыпались пеплом.

Едва алфейн успел понять, что произошло, как колдун уже вырвал кинжал из ножен на поясе противника. Желтая сталь сверкнула и мягко вошла в грудь своего бывшего владельца. Ужас застыл в глазах алфейна и он с хрипом повалился на землю.

— Я сам вершу свою судьбу, — хладнокровно бросил Двимгрин, извлекая лезвие из груди поверженного врага. — Я сам доберусь до Тригорья. В сопровождении твоем я не нуждаюсь.

Он разрубил ножом древесные корни, которые все еще держали ноги, и встал.

Колени предательски подкашивались, но нужно было идти. Колдун выбрался из открытого древесного кокона и бросился в чащу леса.

Он не знал, в какой части леса находится, но в направлении был более чем уверен. И он бежал. Бежал так быстро, как только могло позволить обессиленное тело. Ночь вступала в права, и это радовало колдуна все больше. Когда место пленения осталось далеко позади, он сел передохнуть. Однако недоброжелательный лес все еще окружал его, и Двимгрин счел, что будет правильным отвести внимание от себя, иначе он рискует быть пойманным вновь.

Тогда, сидя на коленях, он закрыл глаза и сложил ладони. Прошептав несколько неприятных слуху слов, колдун принялся тереть ладони друг о друга. Делал он это с такой силой, что струйки дыма поднимались в воздух. В конце концов он резко развел руки и бесформенное огненное облако рухнуло на землю. Трава вспыхнула в тот же миг, и пламя перекинулось на кустарники, обдавая округу сильным жаром. Двимгрин удовлетворенно улыбнулся и снова вскочил на ноги.

Огонь распространялся быстро, устремляясь в глубину Мотходэка. Сбежавший узник двигался в противоположно направлении, все больше удаляясь от охватившего лес пожара.

— Горите в алом пламени, клятые твари! — твердил Двимгрин. — Горите, познайте месть темного мага!

Бежал он довольно долго. Встречая ручьи на пути, он припадал к ним и с жадностью пил воду. Он не сдавался, и долгожданная награда за стойкость вскоре была получена. Впереди, среди стволов забрезжил просвет. Вскоре он вырвался из проклятого леса и теперь находился недалеко от развалин Олдиора, очертания которых темнели впереди.

Отдалившись от опушки на безопасное расстояние, он остановился, чтобы перевести дух, и обернулся. Столбы дыма были хорошо различимы в лунном свете, а над самым горизонтом было светло как днем. Священный лес алфейнов пылал яростным огнем. Двимгрин торжествовал.

— Горите в алом пламени! — запыхаясь повторял он, победоносно улыбаясь. — Горите, клятые твари!

Он шел еще долго, стараясь уйти как можно дальше от ненавистного леса. Наконец он достиг руин королевства Олдиор. Отсюда, с небольшого взгорья, уже можно было различить полосу дороги. Двимгрин решился наконец остановиться на отдых. Наиболее подходящим местом он счел высокую башню, одну из немногих, что уцелели двадцать лет назад, когда силы Мрака сровняли это поселение с землей.

Внутри было довольно сухо и вполне пристойно, если не считать летучих мышей, которые с шелестом покинули башню через единственное окно, когда Двимгрин поднялся наверх. Когда-то дозорные исчезнувшего королевства следили отсюда за дорогой.

Темному магу не составило труда разжечь костер. В качестве дров он использовал рассохшийся деревянный стол, который обнаружил здесь же. Когда пламя разгорелось, Двимгрин скинул плащ и занавесил им окно, чтобы огонь не был замечен с тракта. Желающих погреться и непрошеных гостей он видеть тут не желал.

Колдун закрыл глаза и зашептал заклинания. Пламя костра на миг потускнело и вновь разгорелось красным. Раздался глубинный голос.

— ДОКЛАДЫВАЙ!

— Алфейны создали мне некоторые проблемы, великий Азмагор. Но сейчас они решены. Ныне продолжаю порученное дело.

— ТЫ ОДИН?

— Я здесь один. Нам пришлось разойтись… Временно.

— КЛЮЧ У НЕГО?

— Да.

— И ГДЕ СЕЙЧАС ОН?

— Думаю, уже в Тригорье.

Алый огонь полыхнул так сильно, что едва не ожег лицо колдуна.

— ДУМАЕШЬ?! — гневно произнес голос. — ТЫ РАЗОЧАРОВЫВАЕШЬ ХРАНИТЕЛЕЙ!

— Я не подведу, великий Азмагор, — взволнованно проговорил Двимгрин.

Огонь опять стал оранжевым, и колдун облегченно вздохнул, вытирая проступивший на лбу пот.

Настало время связаться с разбойником. Колдун сделал несколько замысловатых движений над костром. Клуб плотного дыма вырвался из пламени и завис в воздухе. Двимгрин напряг зрение, что есть сил всматриваясь в серое облако.

 

Глава 10

«Была бездна. И в бездне был Эндармир. С ним были Его Сыновья. И сказал Эндармир: «Да будет в пустоте вековечной обитель моя и Сыновей моих. И слово Его сотрясло бездну, и появилась обитель Сил Всевышних. И нарек ее Эндармир именем Тивулэ. И жил Эндармир в Тивулэ. С ним жили его Сыновья. И сказал Эндармир: «Да будет творение великое под обителью моей. Да зародится оно в пустоте вековечной для услады очей моих и да будет существовать, покуда не велю я ему исчезнуть». И чудесная сфера возникла в Бездне. И разрослась она и стала огромной. И нарек ее Эндармир именем Элон. И сказали тогда Сыновья: «Безмолвно и неподвижно творенье Твое. Позволь же нам, Сыновьям Твоим жить в Элоне». И сказал Эндармир: «Пусть будет так».

И поместил он Сыновей в Элоне. Но вскоре Сыновья вернулись в Тивулэ и сказали: «Темно в творении Твоем. Кабы какой-нибудь светоч воссиял в нем, мы сполна восхитились бы Элоном.». И сказал Эндармир: «Пусть будет так».

И сотворил он Алое Солнце и поместил его в центре сферы Элона. И озарили алые лучи его сферу изнутри. И вошли Сыновья внутрь Элона и узрели, как велика его красота, и восхитились Они творением Эндармира. Долго ходили Они внутри сферы по поверхности прекрасной земли, но безжизненно было все вокруг. Тогда вновь пришли Они к Эндармиру и сказали: «Красиво творение Твое. Но безмолвно и неподвижно оно, как и Бездна. И нет ему другого имени, покуда не внесешь Ты в него изменения». И сказал Эндармир: «Пусть будет так». И вдохнул он в Элон Жизнь. И понеслись внутри сферы реки, и зашумели буйные моря, и покрылась поверхность сферы зелеными лесами. Но Эндармир не видел этой красоты, ибо была она внутри Элона. И сказал он Сыновьям: «Идите и узрите Жизнь в творении моем!» И вошли Сыновья в сферу и возрадовались его новому образу. И в благоденствии жили они в нем и наслаждались его дарами.

Но однажды вновь пришли Сыновья к Эндармиру и сказали: «Прекрасен Твой Элон, но не желаем мы просто жить в нем. Позволь нам властвовать в нем от имени Твоего». Услышал то Эндармир и гневом великим воспылал к Сыновьям. И молвил он в гневе: «Моя власть моею властью останется! Вы просились в Элон — я позволил вам войти в него. Вы хотели света, я подарил вам Солнце. Вы просили заполнить пустоту в Элоне — я поместил в него Жизнь. Но теперь вы просите власти! И не пройдет даром ваша дерзость!»

И обрушил Эндармир весь гнев на Сыновей своих. Бежали они в Элон от гнева Его. И не мог Эндармир возвратить их к себе. Еще сильнее разгневался Эндармир, и тогда по слову Его изменился облик Элона. Наизнанку вывернул он сферу, и остались Сыновья запертыми внутри ее. С ними внутри осталось и Солнце, и жар его был для них наказанием.

Но прошло время, и утих гнев Эндармира. Смилостивился он над Сыновьями и выпустил их из заточения. И сказал он так: «Хотели вы власть держать над Элоном от имени моего. Пусть будет так, я наделю вас властью. Но сфера Элона отныне и вовек останется в таком виде, в каком она сейчас, дабы я мог видеть все ваши деяния. И властвовать вы будете на внешней ее стороне. Отныне, сын мой Эрвадо, будешь ты повелителем ветров, в коих дыхание мое. Сын мой Гондр, будешь ты хозяином деревьев лесных и зелени лугов, в коих жизненная сила моя. Сын мой Сур, тебе подчиняться будут тучи и облака, в коих глаза мои. Сын мой Вар, будешь ты королем вод морских, озерных и вод небесных, в коих слезы мои. Сын мой Ромрогел, властвовать тебе над огнем и светом небесным, в коем гнев мой и радость моя».».

И создал Эндармир оболочку вокруг нового Элона, и была она прозрачна. И нарек он ее небесным сводом. И сотворил Эндармир Новое Солнце, и воссияло оно не алым, но белым светом. И стало оно ходить по небесному своду, озаряя Элон яркими лучами. А Старое Солнце внутри осталось, и жаром своим грело оно землю».

Алед отложил скучное «Писание о Сотворении Мира» и громко зевнул.

Он сидел за старым деревянным столом. Свеча, что стояла на его краю бросала мерцающий свет на пожелтевшие страницы раскрытой книги. Санамгелец находился в большом помещении. Сейчас здесь было темно. Свет дрожащего пламени не достигал ни стен, ни потолка, и лишь слабо угадывались в окружающей полутьме высокие стеллажи, заставленные книгами.

Раны, полученные при схватке с гоблинами, были давно исцелены. Алед уже и не помнил, сколько времени в этот раз он провел в Зале Мудрости, сколько древних свитков прочел, сколько старых книг пролистал. Каждое утро со дня прибытия в Тригорье он искал что-то, не имея малейшего понятия, что в точности ищет. Для начала ему нужно было найти хоть какое-то упоминание о ключе, который висел у него на шее. В том, что этот ключ непростой и очень древний, Алед ни капли не сомневался. Санамгелец решил не показывать его Маангару, предвосхищая недобрые последствия. В лучшем случае смотрящий Тригорья просто отберет этот необычный предмет в силу его чрезвычайной важности. Конечно же, Алед не чувствовал какой-либо угрозы, но он догадывался наверняка, что странный ключ не из тех вещей, которые следует показывать тригорским магам. Так минуло пять дней.

Еще его мысли занимало странное видение во время боя с Гингатаром. Те безликие, кто они? С того раза он больше не видел их ни во сне, ни наяву, но какое-то необъяснимое беспокойство все еще заполняло его сердце. Алед то и дело бросал опасливые взгляды в неосвещенные углы, и от беспричинного страха сердце его каждый раз начинало стучать сильнее.

Может быть, стоит спросить об этом у мага? Однако что-то подсказывало Аледу, что подобные вопросы тоже ничем хорошим для него не обернутся.

К тому же волшебник почти не разговаривал с ним. Лишь во время унылых обедов и ужинов, на которые Маангар тоже приходил довольно редко, Алед удостаивался нескольких его слов. Надо заметить, что для санамгельца было загадкой, кто вообще занимается приготовлением еды в этом темном замке, в котором он за все время никого более не встретил, кроме старца со своим ястребом. На этих трапезах маг лишь спрашивал его, все ли в порядке. Он даже не интересовался, чем занимается Алед. Либо ему было просто наплевать, либо он знал все и без того. Возможно верная птица следила за гостем и докладывала обо всем хозяину. Как? Да гоблин его знает! Это же ненормальное место — Замок Магов. И обитатели его, скорее всего, нормальными быть не могут.

Алед без интереса перевернул очередную страницу книги, которая называлась «Важнейшие события Эпохи Мрака». На титульном листе под названием также была приписка, и сделана она была много позже создания самой книги. В итоге название звучало следующим образом:

«Важнейшие события Эпохи Мрака.

Первой.

Исправлено и дополнено в 88-м году Второй Эпохи Мрака».

Первая строчка была написана с использованием старого алфавита Соронта. Приписки же были сделаны уже в соответствии с Тригорским Алфавитом, который широко использовался во всем Гэмдровсе до сегодняшнего дня. Первый был создан в начале Первой Эпохи Мрака Соронтом, сыном короля Киндара в Вирлаэссе и использовался вплоть до тех времен, когда, уже во Вторую Эпоху Мрака, маг Экгар представил новый алфавит, созданный на основе старого. Лишенный некоторых недостатков прежнего, более простой в написании, Тригорский Алфавит вскоре получил всеобщее распространение.

Не говоря о том, что Алед и в целом был не слишком хорош в чтении, ему было довольно сложно читать старые символы, и глаза уставали очень быстро. По этой причине он часто пропускал целые страницы, если они, конечно, не заинтересовывали его с первых строк.

Так было и в этот раз. Первые записи рассказывали о появлении Дардола.

«Впервые на Мир наползли черные тучи Зла. Их мрачная тень разрасталась все дальше, проникая при этом в каждую трещину земной тверди, под каждый камень. На западе Гэмдровса появилось царство темных сил, и ужасные твари вылезли из ворот Темной Башни. Огненные крылья драконов распростерлись над странами, и их пламенное дыхание пронеслось по рощам и лугам. В морских глубинах зародились гигантские чудовища, и множество кораблей оказались на дне океана по их вине. И начались ужасные битвы со Злом, пришедшим от Старого Солнца».

Алед стал без особенного интереса листать страницы. Он пропустил первые записи о Короле Мрака, упоминания об основании королевства Молтоссор на западе, королевства Эфоссор на севере, и, мельком взглянув на заметки о мелких войнах в Восточном Гэмдровсе, Алед остановил взгляд на записи, датированной годом 610-м.

«Год 610. Маг Вирридон из почетного Тригорского Ордена сотворил вещи необыкновенные — четыре магических камня, мощью непомерной наделенные. И были те камни по велению Верховного Мага Экгара схоронены от недобрых глаз. Вирридон сокрыл их от мира, и одному лишь ему ведомо, где лежат они. И поныне никто иной не знает о нахождении тайных мест».

Прошли уже несчетные века с момента написания этих слов. Алед уже знал, что Камни Могущества были найдены в дни Войны и уничтожены в одно время с ее окончанием. Двимгрин сказал, что они сгинули в огне Старого Солнца. Вирридон, их создатель, сам же и уничтожил их. Именно этим действом тому чокнутому магу удалось выпустить на волю и обуздать мощную магию, которая позволила забрать силу у подземных демонов.

Алед вздохнул. Он поднес ладонь к груди и нащупал под рубахой Ключ, после чего, не снимая с шеи цепочку он вытащил его наружу и в очередной раз взглянул на неведомые рунические символы, проведя пальцами по неровной поверхности холодного темно-бордового металла.

Затем он продолжил листать страницы, пока не добрался до большого заголовка, который гласил:

«Война Ярости, в коей воинство Тьмы раздавлено было молотом Света .

Злая стояла пора. Случилось то во дни Первого Мрака. К концу подходили лета эпохи, но по меркам Сынов Корленайву закат ее был еще далек. В то время презлейший из злодеев Дартэмис, коего позже провозгласили Дардолом, Королем Мрака, прознал, что далеко за чащами Великого Леса, сокрытая тенью широких древесных крон, есть земля Хоромходэк, где правил в те дни Толфалир из рода отважного Зуосора. И принес Дардолу весть о той стране не кто иной, как Нун, его нетопырь-соглядатай. Донес он ему, что процветает та страна, невзирая на все темные невзгоды, что охватили весь Гэмдровс от западных побережий до Небоскребущего Хребта.

Дардол счел то недолжным. Весь Элон был намерен покорить он, и все должны были дрожать перед его мощью. И призвал он своего первого помощника — Даэбарна, главнейшего из числа Шестерых Колдунов, — и велел немедля готовить воинство к походу против Хоромходэка.

Отверзлась пасть Черной Крепости, и хлынули потоки гнусных Тьмы выродков на безжизненные равнины у предгорий Ноккуа. Так войско под началом Даэбарна выдвинулось в сторону земель, подвластных королю Толфалиру. Однако едва вошли они под тень Великого Леса, как неведомые твари напали на них и погубили немалую часть воинства. Ибо издревле в дебрях Великого Леса таятся страшные звери, подобных которым не встретить больше нигде в мире. Не погнушались они и черной плотью прислужников Мрака. Не будь среди полчищ малфрунов Даэбарна, целиком сгинуло бы войско в сумраке леса. Но первейшему из колдунов удалось отогнать тварей прочь, и расчистил он путь войску.

Они вышли прямо к стенам Вэнэшанира, на чьих башнях реяли зеленые стяги…»

Дальше описывалось сражение у стен города, долгое и кровопролитное. Алед не стал читать все подряд, но из древних строк он понял, что нападение сил Тьмы было отбито, а войско Даэбарна было разгромлено. Король Мрака потерял своих воинов, но в тот раз не отступился он от поставленной цели. Прошло четырнадцать зим, прежде чем он набрался сил, и с новым походом двинулись войска Тьмы к землям Хоромходэка. Сам Дардол вел их в бой. В тот темный час гномы Береговых Гор пришли на подмогу людям, и ценою тысяч смертей среди бордовых рек крови защитники вновь отстояли Вэнэшанир и не пропустили врага в пределы королевства. Дардол бежал назад в Ноккуа.

Однако на этом война не окончилась. Следующий шаг сделали люди и гномы. Собрав воинство, они отправились к владениям Дардола, чтобы отмстить за павшего в бою короля Толфалира и сравнять с землей стены Черной Крепости. Возглавил поход наместник Аннэсил, который в те годы правил в городе Ростиф.

«И прознал Дардол о приближении мстителей. Последние силы послал он навстречу Аннэсилу и его воинству. Вместе с полчищами малфрунов отправил он навстречу и Шестерых Колдунов. В тот час, когда столкнулись на равнине рати Света и Тьмы, лик солнца померк, заволоченный черной тенью. Тучи сгустились над землей Ноккуа, и страшный голос зазвучал во мглистом воздухе. То были злые слова Великого Заклятия, которое готовил Дардол сотни лет. Впервые решился он произнести его, и никто не знает и поныне, что произошло бы, если удалось бы ему закончить долгую песнь на Языке Мрака».

Санамгелец оторвался от книги и задумался. Взгляд его устремился в темноту, что сгустилась у дальних стеллажей. Тишина царила в Зале Мудрости. Затем Алед вновь посмотрел на Ключ, который он по-прежнему неосознанно крутил в руках, не отцепляя от цепочки. Далее повествовалось о том, как воинство Мрака было окончательно разбито, и как силы Света ринулись к обители Дардола.

«И столь велика была их праведная ярость, что не выдержали такого напора ворота Черной Крепости. Не успел дочитать Дардол Великое Заклятие. Владения его были разрушены, а сам он едва успел сбежать в неизвестном направлении. Среди развалин найдена была запертая Шкатулка Вилорна. Ключ от нее не был обнаружен».

— Шкатулка Вилорна, — задумчиво повторил Алед.

В этот момент дверь за спиной открылась, и вместе с лучом света в помещение ворвался сквозняк. Пламя свечи задрожало и вмиг погасло. Санамгелец поспешно спрятал Ключ под рубаху и обернулся.

В проходе он разглядел сгорбленную фигуру Маангара. Рассмотрел он и силуэт птицы, которая неизменно сидела на плече хозяина. Размеренно переставляя посох, маг вошел внутрь и приблизился к столу, за которым сидел санамгелец. Погасшая свеча чудесным образом загорелась вновь, и волшебник с интересом заглянул Аледу через плечо.

— Хм, Война Ярости? — полувопросительным тоном сказал маг, едва пробежавшись глазами по строчкам.

— Да, — растерянно проговорил Алед, не вставая.

— Хорошо, — Маг окинул взором темное помещение и направился к выходу.

Он был уже у двери, когда вдруг в помещении прозвучал голос Аледа:

— Что такое Шкатулка Вилорна? Что в ней?

Волшебник замер, а ястреб на плече негодующе закричал, хлопая крыльями. Маангар долго стоял, обеими руками схватившись за посох и что-то бормоча себе под нос. Наконец он резко обернулся и сердитым голосом молвил:

— Тебе зачем?!

Алед пожал плечами и кивком головы указал на раскрытую книгу.

— Я прочел здесь о некой Шкатулке Вилорна, и мне хотелось бы…

— Тебе не следует знать больше, чем написано в этой книге, — отрезал волшебник и вновь направился к открытой двери.

Уже выходя, он, не оборачиваясь, бросил:

— Пора тебе покинуть стены Тригорья.

Дверь закрылась. Алед еще долго осмысливал последние слова Маангара не в силах поверить, что маг выгоняет его из замка. Тогда нужно действовать быстро! Он не ожидал, что вопрос про Шкатулку Вилорна настолько всполошит тригорца? Быть может, Алед на верном пути?

Он опустил глаза и стал читать дальше. В следующих строках рассказывалось, что с возвращением войска Сынов Зуосора в Хоромходэк, Шкатулка была спрятана в тайных подземельях дворца в городе Ростиф. Так неужели она все еще там?

— Ну нет! — Алед перевернул книгу и еще раз взглянул на надпись, что красовалась на обложке:

«Исправлено и дополнено в 88-м году Второй Эпохи Мрака».

Выходило, что эти записи устарели почти три тысячи лет назад. Наступил уж 2876 год, или, по счету этих ненормальных тригорских магов, — двадцать первый год Новой Эпохи. Алед вздохнул и едва ли не с ужасом посмотрел на бесчисленное количество книг и свитков, что окружали его в Зале Мудрости. Среди всей этой писанины ему нужно было найти хоть что-то о Шкатулке Вилорна. И это не представлялось ему возможным. Быть может, какой-нибудь маг Тригорья без труда отыскал бы здесь то, что необходимо. Но маг в замке был всего один, и он, судя по всему, не был расположен оказывать помощь чрезмерно любопытному гостю.

Алед со стоном разочарования закрыл книгу и отодвинул от себя. Затем он взял в руки свечу и вышел из Зала Мудрости.

Серые стены и полумрак уже не угнетали его столь сильно, как то было в первые дни пребывания в пустующем оплоте чародейства. Бесконечные хождения по запутанным коридорам замка тоже остались в прошлом, хотя Алед выучил только одну дорогу — к комнате, которую предоставил ему Маангар. Бесчисленные перекрестки и ответвления, сотни одинаковых дверей и помещений, — все это до сих пор было не изведано.

Этот замок был построен довольно странно. По крайней мере так казалось Аледу. Главнейшей целью того, кто возводил эти древние стены, была вовсе не защита от врагов, как это обычно бывает, а скорее удобство. К примеру в сердце замка — в Башню Верховного Мага, — вело три, если не четыре отдельных дороги без каких-либо железных дверей, решеток и прочих препятствий. Таким образом закрепиться в Башне в случае, если врагу удастся прорваться через стены, будет непросто. Однако упор при строительстве мог быть направлен на мощь обводных стен, а их толщина и высота впечатляли. К тому же Тригорье не следует сравнивать с обычным замком. То обитель могучих магов. Кто знает, что за сила оберегает их здесь! Нужны ли вообще крепости волшебникам?

Миновав первый поворот, Алед сразу оказался на распутье. Но теперь он знал, что левый путь ведет наружу, на Большую Террасу, а правый — через жилое крыло к Площади Полудня и Каскаду Арзофа. Ему же надо было идти вниз по лестнице, ступени которой начинались здесь же по правую руку. Спустившись ярусом ниже и пройдя мимо приоткрытых дверей Трапезного Зала, откуда еще доносился запах сегодняшнего ужина, санамгелец попал на другую лестницу, которая вела еще ниже. В конце очередного коридора находилась его комната — самая последняя дверь.

Неизвестно, по какой причине Маангар поселил его на таком отшибе, когда пустовал весь Замок Магов, а следовательно и комнату можно было занять любую: к примеру, с видом на Сад Экгара. Тем не менее держать обиду было неправильно. Да и к особой роскоши бывший разбойник Тракта не привык, и маленькая комнатушка с обычной койкой его более чем устраивали. Хорошо, что старый чародей вообще удостоил Аледа возможности провести время в Тригорье.

Сбросив сапоги, он посмотрел в единственное окно. Снаружи шел сильный дождь. С крыш водопадом струилась вода. Многого было не увидеть. Окошко было очень маленьким и выходило на главную площадь почти на уровне земли. Капли дождя барабанили по каменной мостовой, и брызги размытой грязи летели прямо на стекло.

— Дрянная погода, — произнес он.

После этого Алед разжег огонь в камине и лег на койку. Устремив взгляд в украшенный паутиной потолок он задумался. Мысль о том, что уже завтра маг может выставить его за стены крепости, не пугала его. Но все же не нравилась.

Если он уйдет из Замка Магов так ничего и не выяснив, останется только жалеть о впустую потраченном времени. И куда идти? Возвращаться в Межгорье? Там Аледа ждут все клинки Братства Волков.

— Прокля́тый колдун! — злостно процедил Алед.

Уже в сотый раз за эти дни санамгелец поминал лихом Двимгрина, судьба которого для него все еще оставалась загадкой. Да, он помог Аледу бежать из тюрьмы, но какого гоблина старый прохвост впутал его в это дело?

Алед снова отбросил в стороны мысли о «прокля́том» колдуне и вернулся к достижениям сегодняшнего вечера. Говоря откровенно, их не было… Однако, в сравнении с предыдущими днями, нынешний принес ему хоть что-то. Шкатулка Вилорна — что это такое вообще? Магическая вещь, судя по всему. Принадлежала она самому Дардолу.

Вилорн, Подземный Мир, Преисподняя, Пекло Старого Солнца — много названий было у древнего оплота темных сил. Каждый в Гэмдровсе верил, что все твари Мрака являются именно оттуда. Сам Король Мрака пришел из того злого места. Туда же он был отправлен, когда с завершением миссии Трех Меченосцев власть его пала.

Алед был почти уверен, что ключ у него на шее — тот самый, который «не был обнаружен».

— Что ж, ключ имеется! — задумчиво произнес он. — Выходит, что он отпирает некую Шкатулку Вилорна. Так не ее ли хотел заполучить Двимгрин? Или же что-то, что заперто в ней? Стало быть, колдун знает, что она здесь, в Замке Магов… Но где именно?

Искать какие-либо другие упоминания о ней на страницах древних книг — затея, не предвещающая успеха. Чтобы перерыть все книги Зала Мудрости — не хватит одной жизни. Что же делать?

И в этот миг Алед вскочил с койки. Башня Верховного Мага! Где, если не там искать ответы на столь туманные вопросы? В покоях главного чародея Тригорья!

Идти нужно было прямо сейчас. Ведь уже утром Маангар возможно выставит Аледа за дверь. К этому моменту необходимо хотя бы узнать, здесь ли хранится Шкатулка Вилорна. Зачем? Алед и сам не знал. На кой сдалась ему это Шкатулка? К чему приведут его эти поиски? Неизвестно… Известное ему будущее, которым он некогда располагал, было хладнокровно и бесповоротно перечеркнуто рукой темного мага Двимгрина. Двигаться дальше вглубь тайны странного ключа, что висел у него на шее? Да! Вглубь тайны. Тайны, которая манила все сильнее.

Алед уже обулся и стоял у двери. Идти в Башню надо было сейчас. К тому же днем это вовсе не представлялось возможным: Маангар и его пернатый друг почти не спускали с гостя глаз. Каждый шаг по Замку Магов не оставался без пристального внимания. Конечно же, санамгелец не всегда находился под прямым надзором волшебника, но странное чувство присутствия надзирателя не оставляло его ни на миг. Старец явно не доверял Аледу.

Алед осторожно открыл дверь и вышел в коридор. Большинство огней уже прогорело, и по углам густился мрак. Осторожно ступая, по каменному полу, санамгелец подошел к ближайшему светочу, достал из кармана огарок свечи и поднес к пляшущему пламени. Алед не знал, кто поддерживает освещение в замке. Но он не очень-то и хотел это знать. Кроме того, он не желал знать также о причине тех стуков и неприятных скрежещущих звуков, что изредка доносились из коридора по ночам. И он не сомневался, что уже утром, как обычно, все факелы будут гореть вновь. Этот замок был полон странностей и секретов…

Каждый раз шагая по эти коридорам, Алед поражался тому странному обстоятельству, что помещения замка внутри намного больше, нежели это выглядит снаружи. Это никак не укладывалось в голове у санамгельца. Однажды он даже спросил об этом Маангара, но маг ответил так, что будто бы ничего в этом необычного и нет. Конечно, для волшебника Тригорья подобного рода странности могут быть вполне обыденным делом.

Коридор повернул вправо и привел к лестнице. Она вела вверх на другой ярус. Тихо, словно тень, Стрелок поднялся по ступеням, подошел к двери, из-за которой пахло едой, и осторожно открыл ее. В трапезной царила тишина. В полумраке слева стояли ряды столов, впереди, в дальнем конце помещения догорал огонь в очаге, Там, за аркой располагалась кухня. Нужно было пройти трапезную насквозь.

Алед быстро прошел мимо лестницы справа. Ступени ее вели вниз — к Залу Свечей, предназначение которого санамгелец до сих пор не уяснил. Один раз он заходил туда, и Маангар, каким-то образом узнав об этом, был очень недоволен. Это было огромное пустое помещение с низким потолком и толстой колонной посередине. Тысячи огней горели вдоль его стен, и еще множество свечей было расставлено по полу. И это все: огромный зал, колонна, огни. До чего же странный народ эти маги!

Перед кухней он свернул направо, вышел из трапезной и оказался в очередном коридоре, который был украшен несколькими картинами. Они были огромны: закрывали стену от пола до потолка. На одной был изображен замок, в котором Алед в этот час находился. На другой — огромный великан, который развел в стороны руки и на обеих ладонях держал огонь. Третья картина изображала нечто невнятное, и санамгелец не стал задерживаться, чтобы понять, что нарисовано на полотне.

Коридор заканчивался очередными ступенями, которые привела его к новой развилке. Если бы он пошел прямо, то вышел бы в Белый Зал к самому трону Верховного Мага. Именно этим путем обычно ходил глава Тригорья. Он так и назывался здесь — Коридор Верховного Мага. Но в Белый Зал Аледу было не нужно. По левую руку начиналась еще одна лестница, винтовая. Она устремлялась вверх. Алед понял, что находится прямо в основании Башни. Здесь же, справа, была дверь, за которой как раз располагались покои Маангара.

Стараясь ступать настолько тихо, насколько это было возможно, и задержав дыхание, он поспешил миновать недоброе место и в скором времени начал подъем по истертым за многие века каменным ступеням. Самое трудное было позади. По крайней мере, Алед надеялся на это. Надеялся, что старый маг спит в своей комнате.

Подъем был долгим и утомительным. Во время него санамгелец силился представить, как старый глава магов ходит по этой лестнице каждый день. Это никак не укладывалось в голове.

И вот наконец — последняя ступень… Нет. Оказалось, это всего лишь площадка, а лестница идет выше. Алед вздохнул и остановился перевести дух. Неподалеку он увидел проход к балкону, с которого можно было посмотреть вниз.

Вид отсюда открывался потрясающий, хоть это было еще не самое высокая точка Башни. Этот балкон выходил на север. Впереди открывался завораживающий вид заснеженных склонов гор, покрытых густым темным массивом леса. Далеко внизу горели огни крепостной стены. Стрелок с удивлением отметил про себя, что с внешней стороны стен никаких огней видно не было, и продолжил путь наверх. Как оказалось, подъем подходил к концу. Алед миновал еще две таких площадки, на одной из которых начиналась другая лестница, более узкая, которая его не интересовала. Для чего она и куда привела бы, он не стал даже задумываться. Она тоже вела вверх, но больше забирала к краю башни и шла как бы внутри ее толстых стен, в то время как главная лестница проходила прямо через центр, и в скором времени ее ступени уперлись наконец в простую деревянную дверь.

Больше всего Алед боялся обнаружить ее запертой, но, к счастью, когда он толкнул ее, она со скрипом поддалась и открыла доступ в покои Верховного Мага.

Это было не слишком просторное, но и не тесное помещение, созданное под самым шпилем. Лунный свет падал со стороны балкона, выходящего на южную сторону. Пол застилал бордовый ковер. Стены были сплошь заставлены стеллажами книг, а в свободных углах висели какие-то картинами. Кровать с резными ножками стояла в конце комнаты. Посередине располагался большой заваленный бумагой стол.

Санамгелец не смог устоять перед соблазном посмотреть с балкона вниз. Едва он сделал это, голова его закружилась, и он испуганно схватился за железное ограждение, едва не выронив из руки свечу. Колокольня, что казалась высокой с земли, отсюда совсем не выделялась на фоне остальных строений. Сам замок казался таким маленьким, что целиком уместился бы на ладони. Впереди, за темным лесом и едва различимой линией реки раскинулась густая ночная тьма, возлегшая на всю землю до самого горизонта.

Алед отошел от края балкона. Медлить больше нельзя. Да рассвета нужно понять, где хранится Шкатулка Вилорна.

Первым делом он разжег огонь в камине и пламя озарило своды покоев Верховного Мага. Потом санамгелец подошел к полкам с книгами и поднял свечу над собой. Он стал брать по одной в руку и читать названия на обложке:

«История падения Нимдолада и проклятие рода Ламхагира. Копия, созданная магом Арзофом»,

«Темные порождения Дартэмиса»,

«Век Гибельной Зимы 799—901 гг. Второго Мрака. Написано магами Тригорья Улгертом и Двимгрином»;

— Двимгрином, — усмехнулся Алед.

Книгу открывать он не стал. Век Гибельной Зимы его сейчас не интересовал. Он мало что слышал о тех давних событиях. А писанина старого колдуна, который некогда служил Тригорскому Ордену, не внушала доверия.

«История нападений морян на порты Гэмдровса»,

«Война Сынов Эрвара с Королем Мрака. Правление Эрдонира в Эфоссоре»,

«История Камнесоздателя. Написано Ноккагаром».

Алед открыл обернутую в черную кожу книгу и пролистал несколько страниц. Взгляд его остановился лишь на одной из них.

«Мне тревожно. Тревожно, с того самого часа, когда я посмотрел в глаза Вирридону. В душе его узрел я свет. Но свет тот был недобр. Однако странная искра, вдруг вспыхнувшая, в следующий же миг потухла, и с тех пор я не видел в сердце Камнесоздателя ничего, что могло меня насторожить.

Не столь уж давно Вирридон показал мне свое творение, над которым так долго трудился. Не ведаю, насколько далеко он влез, но мне не по нраву сие деяние. Боюсь, что он коснулся того, чего касаться не следовало. Он, как, впрочем, и никто из нас, не разумеет истой сути того, что создал. Мастер Экгар долго не давал ответ. Несколько дней он готовил решение в отношении Вирридона. Мы ждали его с нетерпением, но я уже тогда догадывался, что он решит, и сейчас я впервые готов усомниться в правильности решения мастера».

Алед убрал книгу на место и стал смотреть дальше.

«Повесть о Трех Меченосцах. Написано Ариордом со слов достославного Рунша, сына Хандвега»,

«Легенда о Фавиуле Поднебесном»,

«Колдуны Дардола»

Он взял последнюю названную книгу и сел за большой стол, что стоял посреди покоев. Алед просто не смог удержаться от желания узнать что-либо о Двимгрине не из уст самого колдуна.

«Дартэмис, Король Мрака, он же Дардол, он же Каванхил, посланник самой Тьмы, урожденный пламенем Старого Солнца, пришел в мир из неведомых глубин Вилорна. Он долгое время бродил по Гэмдровсу и заявлял о себе не скрываясь, да не придал никто значения словам, что были в ту пору сродни бредням безумца. Однако же нашлись те, кто поверил ему в те дни и покорно последовал за ним в бездну тьмы. Они стали его верными слугами. Шестеро Колдунов — так нарекли их жители Гэмдровса. Они стали великими, и их боялись. Их имена вызывали ужас в сердцах трусов, ненависть и отвращение в сердцах храбрецов.

Даэбарн , правая рука Дартэмиса, колдун Первой Власти и владыка столицы Омраченного Королевства, был первым и самым сильным среди них. В бедности пребывал он до встречи с Королем Мрака, ровно как и все остальные из Шестерых. Сказывали, что был он дотоле простым горшечником в Дьюне. Соблазнившись властью и богатством, он покинул свой дом и ушел вслед за Черным Путником.

Именно Даэбарн явил на свет троллей. После низвержения Дартэмиса, с которым завершилась Первая Эпоха Мрака, Даэбарн главенствовал над силами Тьмы и вплоть до возвращения Короля Мрака он строил козни светлому Гэмдровсу. Не было равных ему в могуществе, и сколь могуществен был он, столь и коварен. Однако конец настигает и таких, как он. Погиб Даэбарн от руки достославного Рунша, сына Хандвега, одного из Трех Меченосцев в 2855м году Второго Мрака.

Эсторган , колдун Второй Власти, спесив и властолюбив. После Века Гибельной Зимы, когда войска Трех Королевств ворвались в царство Ноккуа, Эсторган был захвачен в плен, а впоследствии был отдан на суд разъяренной толпе в Санамгеле. Жаждущие отмщения за его злодейства люди убили Эсторгана, однако дух его выжил, и вскоре колдун обрел новое тело. Многие годы светлый мир считал его мертвым. Вновь прознали о нем в тот год, когда колдуны проникли в Ростиф, что в Хоромходэке, дабы найти Шкатулку Вилорна. Попытка их оказалась неудачной. Зуосорейны слишком хорошо схоронили ее.

В год 2855-й Второго Мрака Эсторган пленил Трех Меченосцев, и завладел одним из Камней Могущества, однако владение то было недолгим. И Меченосцам тоже удалось бежать из плена. Известно также, что вместе с колдуном Бэнгилом, он привел войска фрэгов на штурм Гарда.

Бэнгил , колдун Третьей Власти, известен лишь своей трусостью и подлостью. После века Гибельной Зимы был пойман и заточен в темницу Ралгирда. Однако через двадцать лет ему удалось бежать. Пленен он был и в 2855-м в Гавани Вечной Дружбы Верховным Магом Экгаром. Оттуда он тоже бежал. После участия в осаде Гарда в 2855-м о нем более ничего неизвестно.

Драугнир был колдуном Четвертой Власти, однако известно, что был он самым страшным из колдунов. Великий ужас и тьма окружали Драугнира. В 2855-м он пал от руки Верховного Мага Экгара недалеко от Оннарского Брода.

Валдаброн , колдун Пятой Власти, погиб во время войны с Фрэглаэссом. Более о его жизни ничего неизвестно на сей день. Долгое время его место в Ордене Шестерых пустовало.

Полкворог , колдун Шестой Власти был выходцем из Заморья. Когда погиб Валдаброн, он по неизвестным причинам не был удостоен Пятой Власти в служении Мраку. Погиб он в 2855-м в Алкате, когда силы русалов Гирданаоки ударили по Омраченному Королевству.

Двимгрин , бывший маг Тригорья, изгнанный Верховным Магом Экгаром за то, что совершал деяния, неугодные светлым целям Тригорского Ордена. Ступивший на путь Тьмы, он занял место погибшего Валдаброна. Он стал колдуном Пятой Власти, однако в могуществе он, как говорит молва, не уступил бы Даэбарну. Были и те, кто считал, что он даже превосходил его в силе. В 1504-м году Второго Мрака он занял Афройн, Старую Крепь Антов, и с тех пор вершил дела обособленно от остальных колдунов, создавая собственную армию фрэгов в стенах новой обители. Его фрэги славились яростью в бою и всегда бились до последнего. Впервые он показал себя в 1834-м, когда начал войну с Огражденной Страной. В 2841 его воины участвовали во внезапном нападении на Вирлаэсс, когда королевство хомагейнов пало под натиском сил Тьмы. В 2855-м он выставлял свои полки против Антшины и Эфоссора. Антшина долго была в осаде сил Афройна. Войска же, отправленные к Эфоссору, были встречены на равнине и наголову разбиты единой армией эрварейнов, магов Тригорья, а также людей из Тамон-Брега и морян».

— А ты, оказывается, не так уж прост, колдун, — проговорил Алед.

Повествование еще продолжалось. Далее рассказывалось о наиболее значимых событиях, в которых участвовали Шестеро Колдунов, но в этот миг раздался голос, который заставил санамгельца мгновенно отвлечься от изучения книги и подскочить. Первая мысль, всплывшая в голове, была о Маангаре. Но голос принадлежал не ему.

— К счастью для тебя, ты наконец осознал это, — прозвучали в тишине слова.

Огонь в очаге был кроваво-красным. Чуть в стороне, на одном из книжных стеллажей, Алед увидел черную тень. Она дрожала в бликах пламени и не имела четких очертаний. Однако узнать эту невысокую слегка сгорбленную фигуру и этот жесткий надменный голос не составляло труда.

— Двимгрин?

— Бьюсь об заклад, что ты по мне не скучал! — с усмешкой произнесла тень.

Алед осторожно отошел от стола.

— Это ты или… твой призрак?

Тень колдуна рассмеялась.

— Я жив, хоть и слаб, — прозвучал ответ. — Знай, что никакие алфейны не способны противостоять темному магу Двимгрину.

— Тогда отчего ты столь странно выглядишь? — спросил Алед.

— То, что ты видишь — это не совсем я! Точнее… В общем, ты все равно не поймешь, но, будь уверен, я жив и в данный момент нахожусь в нескольких верстах от тебя. Однако скоро буду в Тригорье. Я доволен, что ты не предал мое доверие и добрался до Замка Магов. И вижу, я не ошибался в тебе, раз ты уже внутри. Он у тебя?

— Он здесь.

Алед коснулся груди и нащупал ключ под рубахой.

— Это хорошо. Слушай меня…

Неожиданно он прервался и замолчал.

— Ты что, в Башне? — теперь его голос прозвучал озадаченно, и нотки беспокойства слышались в последнем произнесенном слове.

— Да.

— А где Ноккагар? Как ты оказался в Башне?

— В замке только один маг.

— Один?! — изумленно воскликнула тень Двимгрина. — А где же остальные?

— Я не интересовался.

— Это все упрощает. Кто именно в замке?

— Его имя Маангар.

Двимгрин хохотнул.

— Этот гоблинский сын! Единственное препятствие на пути к моей цели — полоумный Маангар. Что ж, хорошие вести! Так что же ты делаешь в покоях Верховного Мага?

Алед пожал плечами.

— Ищу в книгах хоть что-то, что укажет мне путь к Шкатулке Вилорна. Тебе ведь нужна именно она, верно?

Двимгрин ответил не сразу. После недолгого молчания его голос прозвучал почти настороженно:

— Всеобъемлющая Тьма! Вижу, я недооценивал тебя, разбойник Тракта. Именно Шкатулка Вилорна мне и нужна. Но тебе незачем копаться в страницах истории, потому что она лежит прямо в Тригорье. С Хоромходэка ее увезли много веков назад.

— Я догадывался об этом. Но где именно она лежит?

— Скорее всего, в Зале Пламени.

— Я здесь уже несколько дней, но пока не слышал о таком зале.

— Это неудивительно, — ответил колдун. — Он сокрыт от чужих глаз. Лишь избранные маги знали, как попасть в него.

— И ты знаешь?

— Я не был в числе тех посвященных. Однако тайна доступа в Зал Пламени была известна Вирридону, а он некогда проболтался мне. Посему, я мыслю, что мне удастся найти секретный вход.

— Что это за Шкатулка Вилорна? Что в ней?

Двимгрин опять помедлил с ответом.

— Узнаешь, когда придет время. А пока дожидайся моего прибытия.

— И когда же ты прибудешь?

Двимгрин ответил не сразу. Что-то будто встревожило его. Тень заколебалась, словно от дуновения магического ветра.

— Колдун! — позвал Стрелок.

— Похоже, у меня гость, — быстро произнес Двимгрин. — Постараюсь быть в замке утром…

С этими словами тень растворилась в воздухе, а пламя в камине приобрело обычный цвет.

После беседы с колдуном Алед поспешил покинуть святая святых замка. Он вышел, беззвучно прикрыл за собой дверь, но едва успел спуститься на несколько ступеней вниз, как нечто перегородило ему дорогу.

Заполняя собой все пространство прохода, на ступенях стояло огромное существо ростом гораздо выше человеческого. Ширина могучих плеч едва позволяла ему свободно стоять в этом узком месте. Жилистые руки громилы свисали ниже колен его мускулистых ног. Огромные ладони периодически сжимались в кулаки и тут же разжимались. В полумраке трудно было рассмотреть лицо. Или морду… Все, что санамгелец успел увидеть — ярко горящие большие глаза и один искривленный рог, украшавший голову с правой стороны… А потом свеча выпала из руки и погасла.

Стало темно. И только горящие глаза теперь видел Алед перед собой. Лбом он ощущал тяжелое дыхание неизвестной твари. Когда оцепенение прошло, санамгелец молнией бросился назад в покои Верховного Мага. Он влетел в комнату и начал закрывать дверь, но огромная серая рука не позволила сделать последнее. Дверь распахнулась, и чудовище наклонилось, чтобы пройти под аркой.

Стрелок пятился назад, пока не уперся спиной в стеллаж с книгами. Существо лишь сделало шаг, которого хватило, чтобы приблизиться к разбойнику вплотную. В свете, исходящем от камина, Алед сумел рассмотреть его. Большое серое лицо с широким ртом и маленькими впадинами ноздрей вместо носа нависло над Аледом. С правой стороны на голове неизвестного чудища торчал рог. Левый был обломан почти под корень.

Растопырив острые уши, чуть шевеля ноздрями и хлопая большими глазами, оно с интересом разглядывало человека. Явных признаков враждебности Алед пока не заметил и, вскоре осмелев, он произнес:

— Ты кто? Откуда здесь взялся?

Существо молчало. Однако в огромных глазах будто читалась некоторая осмысленность. Похоже, вопрос был понят. Однако ответа не последовало. Возможно, длиннорукий просто не был расположен к разговору.

— Что ж, — произнес Алед. — В таком случае, не возражаешь, если я пойду?

Он осторожно сделал шаг в сторону, чтобы обойти громилу, но это движение оказалось ошибкой. Доселе спокойное и несколько глуповатое выражение серого лица вмиг сменилось гневом. Внезапно огромный рот разверзся, обнажив ряды острых зубов. Эта пасть могла бы просто откусить Стрелку голову без особых усилий. За этим последовал рык. Поначалу негромкий, затем он все больше нарастал, пока не обратился в яростный оглушительный рев.

Санамгелец резко дернулся, намереваясь бежать, но то стало его второй ошибкой. Тяжелая оплеуха, едва не выпустившая из него дух, сбила разбойника с ног. Не успел он оклематься, как длиннорукий схватил его за грудки и куда-то потащил, словно щенка.

Когда сознание восстановилось окончательно, Алед с ужасом понял, что висит над пропастью. Чудовище, находясь на балконе, держало Аледа на вытянутой руке. Одна только воля громилы — и падение в ночную бездну с умопомрачительной высоты Башни поставит точку в жизни разбойника.

Однако судьба соблаговолила ему и на сей раз.

— Вуг, довольно с него! — прозвучал оклик, донесшийся из покоев Верховного Мага. — Оставь его. Я разберусь.

Длиннорукий повиновался. Шагнув обратно внутрь башни, он грубо швырнул свою жертву на пол к ногам говорившего.

Алед поднял голову и узнал Маангара. Старец с укором смотрел на него, а неизменно восседающий на плече ястреб сверлил санамгельца похожим укоризненным взглядом. В одной руке старик держал посох, в другой горящую свечу.

— Выйди, Вуг! — повелел маг.

Существо, мягко ступая, двинулось к выходу.

— Отличная работа! — бросил Маангар напоследок.

В ответ прозвучало басистое ворчание, и Вуг вышел из покоев, просочившись в дверной проем.

— Что это за урод? — спросил Алед, поднимаясь.

— Это Однорогий Вуг. Ночной страж Замка Магов.

— Откуда он взялся? Я уже столько времени здесь, но до сих пор его не встречал.

— Неудивительно, — ответил чародей. — Вуг предпочитает не попадаться на глаза незнакомцам.

— И чего же вдруг понадобилось от меня этой стеснительной твари?

— Тебе! Чего тебе понадобилось в обители Верховного Мага? — Маангар повысил тон. — Доступ сюда запрещен, о чем не трудно было догадаться! Даже я не вправе подниматься в эти покои!

Алед в ответ пожал плечами.

— Скажем, сюда меня привело любопытство, — произнес он.

— Любопытство? — недоверчиво переспросил Маангар. — Что-то ты темнишь. И мне все это совсем не нравится.

Маг обошел комнату. Его пристальный взгляд скользнул вдоль стеллажей с книгами и упал на стол, на котором по-прежнему лежала раскрытая книга. После беседы с Двимгрином Алед забыл убрать ее на место. Маангар подошел ближе и поставил свечу на край стола. Седые брови его поднялись в удивлении и тут же нахмурились.

— «Колдуны Дардола»? — молвил он. — Зачем ты читал это?

Глаза мага сузились. Мгновение спустя он двинулся в сторону Аледа, при этом глухо ударяя посохом о ворсистый пыльный ковер.

Санамгелец не знал, что ответить. Говоря по правде, он и сам не знал, откуда в нем взялось такое безудержное стремление разгадать тайну древнего ключа. Он предпочел смолчать и ни слова не произнес в ответ.

Чародей, все это время смотревший ему прямо в глаза, опустил взор и остановил его на груди Аледа. Санамгелец увидел, как лицо Маангара вмиг побледнело. Губы старика шевелились, но он не мог выдавить ни слова.

Спустя мгновение, Алед понял, в чем дело. Из-за треклятого Вуга ключ вылез из-под рубахи наружу и теперь был представлен на обозрение. Разбойник поспешил упрятать его, и это сразу помогло Маангару снова обрести дар речи.

— Ах ты подлец! — надрывисто заорал он.

От неожиданности ястреб чуть не свалился с плеча хозяина. Недолго думая он вспорхнул под потолок и, примостившись на стеллаже, продолжил наблюдать за развитием событий.

Алед вновь промолчал.

— Проныра! — продолжал старец. — Кто ты? Откуда у тебя это?

— Это уже не твоего ума дело, маг, — раздосадовано бросил Алед, в мыслях проклиная себя за то, что так глупо открыл чародею свою тайну.

— Ошибаешься! — маг вытянул руку, и не успел разбойник что-либо понять, как ключ, что еще мгновение назад висел на шее, оказался в узловатой ладони Маангара.

Алед растерянно попытался ощупать цепочку под рубахой, но той и вправду не было на месте.

— Ошибаешься, — повторил маг, хмуро разглядывая извилистые узоры таинственного ключа. — Это дело из тех, которые касались или касаются именно служителей Тригорья.

— Верни! — вскричал Алед и бросился на мага.

Маангар ударил посохом о пол, и волшебная сила сбила санамгельца с ног.

— И не надейся. Много веков Тригорский Орден искал этот ключ по всему свету. И вот волею судьбы предмет наших тщетных поисков сам прибывает в стены Замка. Теперь он будет в сохранности. Уж не знаю, насколько зол был твой умысел. Мыслил ли ты отомкнуть назначенный замок или преследовал иные цели, это уже не столь важно. Я не стану выяснять это, а просто свяжусь с Верховным Магом. И тебе придется дождаться его возвращения.

— Здесь? — спросил Алед, вставая с пола.

— Ну разумеется нет, — усмехнулся Маангар. — Не в его покоях.

Старец убрал ключ в карман и, повернув голову в сторону выхода, крикнул:

— Вуг!

Огромное существо, которое все это время стояло за дверью, словно только этого и ждало. Однорогий Вуг ворвался в помещение и в два шага оказался рядом с Аледом.

— Проводи гостя! Ты знаешь куда.

Вуг рыкнул в ответ, бесцеремонно схватил Аледа и без усилий забросил его на плечо.

— Отпусти, тварь! — восклицал санамгелец, пытаясь освободится из крепкой хватки.

Но Однорогий Вуг не обращал внимания на его тщетные брыкания и размеренным шагом покинул покои Верховного Мага. Маангар, спустя мгновение, забрал догорающую свечку со стола и пошел следом. Перед самой дверью он остановился. Взгляд его упал на камин. Старому магу почудилось на миг, что с огнем что-то не так. Он пригляделся, но ничего странного так и не заметил.

— До зари еще есть время, Ветерок, — проговорил чародей. — Надо поспать. Боюсь, что грядущий день готовит нам не меньше сюрпризов.

Он дунул в сторону очага, и пламя волшебным образом погасло. Лишь лунный свет теперь освещал просторную комнату.

Послышался шелест крыльев, и на плечо Маангара мягко приземлилась крылатая тень.

 

Глава 11

 

Гриб обомлел от страха неминуемой смерти, который нахлынул на него безжалостной волной. Он не заметил, когда колдун успел обернуться. Все это время Гриб слушал его разговор со Стрелком. Вот же диво! Колдовские действа! Голос Стрелка звучал прямо из красного огня, словно он тоже был здесь, в башне, и в то же время он, как Гриб выяснил из подслушанной беседы, находился в Тригорье, в обители магов. Занесло же его! Все стало ясно, разбойник располагал теперь сведениями, которые должен был донести Оссимуру. Но не все прошло гладко. Колдун увидел его…

Человек в черном долгое время сидел себе неподвижно, не двигаясь и не оборачиваясь. И тут вдруг в один миг Гриб неожиданно понял, что взор колдуна устремлен прямо на него. Теперь он узнал его. Да, это был несомненно тот самый старик, которого он видел на тракте в тот злополучный день, когда был убит Жаба.

Гриб не мог решить, что делать. Резко рвануть вниз, уповая на успешное бегство или продолжать лежать на ступенях и предоставить колдуну решить его участь.

Сидящий на полу у костра старик пока не предпринимал никаких действий. Повернувшись лицом в сторону незадачливого разведчика, он лишь сверлил его тяжелым взглядом. И от этого взгляда у Гриба все холодело внутри.

— Ты еще кто такой, гоблинские норы?! — спросил старик.

Гриб попытался ответить, но ком в горле не позволил ему произнести ни слова. Рот его беззвучно открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег рыбы.

— Тебе чего здесь надо? — задал новый вопрос колдун.

Гриб, все так же лежа на полу, вновь открыл рот, и на сей раз ему удалось заговорить, однако отвечал он только на первый вопрос:

— Я Гриб…

— Гриб? — колдун удивленно вскинул черные брови. — И какого же гоблина ты вырос на этой лестнице, гриб?

— Э-э-э… Вообще-то, мое имя Бриан, — произнес разбойник. — Мы уже знакомы… То есть… мы встречались на тракте.

— Боюсь, ты что-то путаешь, гриб Бриан, — усмехнулся колдун. — С грибами я дел не веду. Я пока еще не выжил из ума. А вот ты, по всему судя, уже готов…

— Нет, мы встречались на тракте. Мы с Жабой остановили вашу повозку…

— Ах вот оно что! — старик рассмеялся.

Двимгрин уже стоял на ногах. Гриб недоумевал, не в силах вспомнить, давно ли колдун встал. Он просто-напросто не заметил этого, словно что-то потустороннее притупляло его внимание.

— Припоминаю, теперь, — сказал колдун. — Гриб и Жаба! Ха-ха! Ну и прозвища у вас! Насмешил! Так какого гоблина ты здесь делаешь?

— Мы с Оссимуром ищем Стрелка.

— Вот как? Что ж, его здесь нет, как видишь.

— Тогда я пойду? — осторожно спросил разбойник.

— Вряд ли, — покачал головой Двимгрин, изобразив некоторое сочувствие. — Грибы не ходят, насколько мне известно… Радуйся, сегодня твой день! Я не убью тебя, ибо до грибов мне нет дела. Ха-ха! И, если сможешь, передай своим, чтобы оставили эту затею со Стрелком. Настоятельно советую… Ха-Ха! Своим… Грибам…

Гриб послушно кивнул, и хотел было что-то произнести, но не смог. Рот словно зашили, как будто его и не было никогда. Колдун тем временем, шагнув к окну, сорвал плащ, закрывавший его и, взобравшись на подоконник, выпрыгнул из башни.

Разбойник хотел вскочить, чтобы со всех ног мчаться назад к Оссимуру, но не тут-то было. Тело его словно приросло к ступеням, на которых он лежал. Он не мог ни встать, ни пошевелиться. Помещение погрузилось во тьму: должно быть, костер потух. Но тьма была слишком густой, и Гриб начинал опасаться, что дело не во тьме, а в том, что он потерял зрение. Он не видел собственных рук перед собой и не мог подвигать ими, не чувствовал их совсем. То же самое было и с ногами. И почему так тихо вокруг? Ужас все больше и больше заполнял его сердце. В отчаянии он попытался закричать, но ни звука издать не сумел…

 

***

— Что-то он долго, — произнес Оссимур, всматриваясь в ночную тьму за окном.

Ветер доносил сильный запах дыма и пепла с южной стороны. Пожар охватывал уже большую часть видимого горизонта.

Валейгар усмехнулся.

— Ты отправил его на верную гибель, — сказал он. — Неужто ты и вправду надеешься на его возвращение?

Оссимур хмуро посмотрел на мага и вновь направил взор во тьму. В этот миг занавешенное окно открылось вновь, и главарь разбойников увидел тень, появившуюся на фоне света. В следующий миг эта тень перемахнула через подоконник и рухнула вниз, растворившись во мраке.

— Проклятье! — выругался Оссимур. — Кажется, он сбежал. Гриб, похоже, все-таки спугнул его.

— Как же нелепо звучит, — проговорил Валейгар. — Разбойник спугнул темного мага, колдуна из Ордена Шестерых!

— Нужно пойти проверить, — сказал Оссимур, не обращая внимания на колкое замечание мага.

Разбойник вышел из зала. Валейгар вскоре тоже покинул его.

Наверху, в башне, с треском обгладывая дрова, догорал костер. Колдуна, или же того, кто здесь недавно находился, уже след простыл. Гриб тоже пропал. Оссимур обошел небольшое помещение. Смотреть было особо не на что: разрушенный стол, сорванная с петель дверь, покрытый многолетним слоем пыли мусор на полу и окно с оторванными ставнями. Он подошел к окну и выглянул наружу. В темноте ему ничего не удалось увидеть.

— Куда делся этот доходяга Гриб?

— Боюсь, об этом знает теперь только Двимгрин, — вздохнул маг Валейгар. — И что самое плохое, теперь он знает, что его преследуют и что эти преследователи дышат ему в затылок. Я ведь говорил, что не нужно совершать необдуманных действий, разбойник Оссимур, но ты ослушался меня.

— Кто ты такой, чтобы я тебя слушал?! — вспыхнул глава Братства Волков.

— Умерь свой пыл, уважаемый Оссимур! — произнес маг несколько более повышенным тоном. — Ежели не желаешь иметь со мной дел, я не упрашиваю. Но если мы продолжим сотрудничество, то попрошу впредь сдерживать себя и прислушиваться к моим словам. Совершая подобные ошибки, как эта, мы никогда не достигнем наших целей. Мы потеряли твоего приятеля… Предлагаю продолжать путь, ибо Двимгрин снова впереди нас. Если ты со мной, идем седлать лошадей.

С этими словами маг развернулся и пошел вниз по винтовой лестнице. Оссимур кипел от гнева. Он понимал, что Валейгар прав, и гнев его был направлен не на мага, но на самого себя — на свою глупую ошибку, которая обернулась потерей последнего верного ему члена Братства.

Главарь разбойников, уходя, еще раз окинул помещение взглядом, и на глаза ему попался большой мухомор, каким-то образом выросший прямо из кладки на верхней ступени у дверного проема. Его шляпка, покрытая ядовитой слизью, блестела в бликах костра. Недолго думая, Оссимур снес его носком сапога, тем самым выплеснув накопившуюся ярость, и стал спускаться по ступеням. Спустя мгновение, он остановился и обернулся, бросив задумчивый взгляд в сторону оставшейся после удара ножки мухомора. Какая-то безумная мысль прокралась в его голову… Но он тут же прогнал ее, как какую-то нелепицу, и вскоре покинул дозорную башню.

Свет луны попадал внутрь сквозь дырявую крышу наполовину сожженной конюшни, которую решено было использовать по прямому назначению, как она когда-то служила. Вороной конь Валейгара неподвижно стоял в полумраке в крайнем стойле — одном из немногих сохранившихся. Валейгар зашел к нему и взгромоздил скакуну на спину снятое уже несколько дней назад седло.

— Ну что, отдохнул, красавец? — ласково проговорил маг, поправляя седло и наощупь отыскивая ремни.

Конь покачнулся и, как стоял, на прямых ногах рухнул на бок. Валейгар озадаченный, склонился над животиной. Сомнений не было — конь был мертв. В этот момент в конюшню входил Оссимур с походным мешком.

— Что случилось? — спросил он, приближаясь к магу.

Валейгар, не отвечая, прошептал заклинание и из руки его вырвался светящийся шар, вмиг заливший конюшню ярким светом. Главарь разбойников вздрогнул и отступил на шаг, но вспомнив, что маг уже создавал магический свет еще в «Захолустье», досадно сплюнул.

Рыжей лошади не было. Последняя вороная, как замороженная, без движения стояла в следующем стойле. Глаза ее были открыты, но пустой бесцельный взгляд ее наводил на мысль, что что-то не так.

— Где Огонек?! — внезапно вскричал Оссимур, бросая котомку и с тревогой оглядывая конюшню. — Огонек!

Главарь разбойников выскочил на улицу.

— Огонек! Огонек!

Спустя несколько мгновений он вновь забежал внутрь.

— Куда он делся?

— А ты как думаешь, Оссимур? — с сожалением проговорил чародей.

Взгляд разбойника упал на мертвого коня.

— А с этим что? — спросил он.

— Мертв, — ответил Валейгар. — Боюсь, обстоятельства далеко не радужны…

Маг вошел в другое стойло и слегка толкнул последнего скакуна. Конь так же, не шелохнувшись, пал на землю, словно был то не конь, а статуя из черного мрамора.

— Этот колдун украл Огонька! — злостно воскликнул Оссимур. — Будь он трижды проклят!

— Вижу, кража лошади расстроила тебя куда больше, нежели исчезновение верного соратника Бриана, — заметил Валейгар и, вздохнув, пошел к выходу.

— Ты куда, чародей?

— В Тригорье, — бросил маг.

— Пешком?

Маг остановился под аркой входа и обернулся.

— А ты располагаешь более интересными предложениями?

Оссимур снова посмотрел на мертвую лошадь, сжал кулаки и, прихватив мешок с припасами, быстро зашагал в сторону выхода.

Валейгар шел чуть впереди. На востоке уже светало. Дорога вела их среди мрачных руин Олдиора.

— Долго ли идти?

— Три дня, коли не будем засиживаться на привалах, — сказал маг. — Но ничего, спешить нам некуда.

— Почему же некуда? — не согласился Оссимур. — Колдун, верхом на моей лошади, уже наверняка подъезжает к Тригорью.

— Тебе нужен его подельник Стрелок, а мне нужно понять, что Двимгрин замышляет и зачем идет в Тригорье. Ловить самого колдуна тебе ни к чему, как и мне. Он сегодня обвел нас вокруг пальца. Убийство лошадей и исчезновение Бриана — это лишь предупреждение. Если мы опять подойдем слишком близко, он может прибегнуть к более жестким мерам, и тогда нам не сдобровать. Поэтому нам следует держаться на расстоянии, а не наступать ему на пятки.

— Думаю, этой проблемы в ближайшее время уже не возникнет. Как бы мы ни старались, с каждым мгновением колдун лишь увеличивает разрыв между нами.

— Это только благодаря тебе, уважаемый Оссимур…

Глава Братства Волков промолчал. На ходу он то и дело, озирался, осматривая унылые окрестности. Городские улицы остались позади, зданий и построек становилось все меньше, — в основном то были сгоревшие хижины, окруженные поваленными заборами. Позднее поросшие зеленью каменные мостовые под ногами сменились широкой пыльной дорогой.

 

***

— Сотня собралась на площади, военачальник!

Военачальник Хасба сидел за столом и, казалось, не услышал вошедшего воина в начищенных до блеска доспехах. Лучи утреннего солнца лились через распахнутые окна просторного зала. Снаружи доносился отдаленный гомон голосов. Хасба что-то писал на небольшом листе бумаги. В последний раз обмокнув перо в чернильницу, он старательно вывел под текстом свое имя, свернул письмо, капнул сургуч на бумагу и раздавил вязкую каплю печатью наместника Алкайгирда.

Воин сделал шаг и повторил:

— Сотня собралась, военачальник!

— Я слышал, — отозвался наконец Хасба и встал из-за стола.

Военачальник был не стар, но уже и не молод. Побитые сединой русые волосы были гладко зачесаны назад и собраны в хвост. Лицо украшали два шрама: один рассекал лоб ровно над переносицей, другой был на правой щеке. В свое время он был участником похода на восток под началом короля Алнайты. Тогда, два десятка лет назад, королевства Межгорья Санамгел и Афеллаэсс предоставили помощь Эфоссору в битве с Мраком, что сгущался за Небоскребущим Хребтом. От простого воина за двадцать с небольшим лет Хасба дорос до титула военачальника крепости Алкайгирд.

Хасба подошел к воину и вручил ему запечатанное письмо.

— Отправь гонца в Ралгирд, Эрион. Это послание королю. Со скорбными вестями, о которых всем нам известно…

Воин кивнул.

— Сколько бойцов?

— Я снарядил сотню. Все, как ты распорядился, Хасба.

— Отлично, — произнес военачальник. — Я сейчас приду.

Воин вновь кивнул и развернулся, чтобы покинуть помещение, но у выхода замешкался.

— Что делать со Вторым Мечником? Казнить его?

Хасба задумался на мгновение.

— Нет, — ответил он. — Пусть посидит в темнице. Казнить его не нужно. Он ни в чем не виноват.

— Он трус, Хасба. Я уверен что он сбежал.

— Мы не знаем наверняка, что произошло, — возразил Хасба. — Я лично говорил с ним. По его словам, наместника убил колдун.

— Чего только люди не придумывают, чтобы оправдать свою трусость! — усмехнулся воин.

— Вот я и выясню, Эрион, придумал он это или нет. Держите его взаперти. Дважды в день приносите еду и воду.

— Будет сделано, Хасба, — произнес воин и вышел из зала.

Спустя некоторое время военачальник уже спускался по широким ступеням с верхних ярусов крепости. Лестница примыкала к стенам, вилась среди смотровых башен и массивных каменных строений и устремлялась все дальше и дальше вниз. Албут-кайлур-гирд, — он же Алкайгирд, — представлял собой высокую крепость, возведенную на западных склонах Новых Гор. Снизу, с главной площади и улиц, доносились голоса и топот марширующих войск, сопровождаемые барабанными ритмами. За спиной же, наверху, там, где начинались ступени, было совсем тихо. Там располагалась башня с покоями наместника. Теперь она пустовала.

Хасба уже давно подозревал неладное: наместник слишком долго не возвращался. Второй Мечник, прибывший накануне, доложил о гибели наместника и сопровождающих его остальных стражников, в том числе и начальника почетной стражи — Аскальбора. По приказу Хасбы выживший мечник был незамедлительно заключен под стражу. Дальнейшую его судьбу Хасба определит позже. Сейчас главной целью было поймать или уничтожить мерзавцев, посмевших напасть на карету правителя крепости. Это может быть нелегкой задачей, учитывая, что дурная весть добралась до Алкайгирда лишь вчера: больше двух недель минуло. Причиной тому было то, что Второй Мечник по дороге умудрился еще и потерять лошадь, повстречав каких-то головорезов на пути, и был вынужден идти пешком.

Несколько дней назад гонец из Ралгирда донес новость о разбойнике, сумевшем сбежать из заключения перед самой казнью. Послание гласило, что бежать ему помог опять же колдун. Они вместе покинули столицу Санамгела. Могли ли они быть убийцами наместника? Могли… Так или иначе, некоторая связь здесь отслеживалась. Стало быть, Хасба располагал уже двумя весомыми причинами отправиться на поиски преступников — побег из тюрьмы и убийство главы Алкайгирда.

Солнце обливало горизонт первыми лучами. Отряды уже собирались на смотр. Хасба поведет их за Перевал, на поиски убийц. Начальник стражи решил не ждать распоряжений короля. Король Санамгела слишком далеко. Да и сам Санамгел впрочем тоже. Хасба сам знал, что делать: долг призывал его найти и наказать преступников. И король наверняка сочтет такое решение верным.

На главной площади под звуки рога собирались конные воины в новых бордовых плащах и начищенных до блеска доспехах. Кони, по большей части вороные, с расчесанными гривами, лениво топтались на каменной мостовой. К тому времени, как Хасба спустился на нижний ярус, воины уже выровняли ряды и были готовы к смотру.

Хасба двинулся вдоль войска, оглядывая молодых и старых всадников сторожевой крепи. Все было безупречно. Силы Алкайгирда всегда имели новейшее снаряжение, каким не могли похвастаться даже королевские стражи. Аскальбор и наместник Дальвион добивались от столицы лучших доспехов и оружия для людей крепости. Подле каждого воина в поводу был крепкий скакун, ни в чем не уступавший тем, которые составляют конницу Ралгирда.

Дважды пройдя вдоль рядов, военачальник вышел на середину строя.

— Воины Алкайгирда! Как уже всем известно, наместник Дальвион и сопровождавший его начальник почетной стражи Аскальбор погибли. Вы все почитали этих людей, и каждый из вас знает, как много они делали для нас. Так что скажете? Можем ли мы оставить это без возмездия?

— Не можем! — хором отозвались воины.

— Какого наказания заслуживают злоумышленники?

— Смерть!

— Тогда по коням! — приказал Хасба. — Отыщем их!

Военачальник оседлал коня, которого подвел к нему один из воинов. Другой воин подал ему сверкающий шлем с черным оперением. Хасба надел его и поехал в конец строя.

— Открывай! — крикнул он и тронул поводья в сторону ворот.

Лязгнули засовы железных створок, и тяжелые ворота Алкайгирда со скрипом отворились, выпуская конный полк Хасбы. Ряд за рядом они прошли под высокой аркой и двинулись по дороге, которая вскоре примкнула к тракту. Хасба и его воины направились в сторону Ущелья Голосов. Вслед за отрядом из сотни всадников крепость покинул другой наездник и, доехав до тракта, во весь опор погнал скакуна в Ралгирд, чтобы донести недобрые вести королю.

Хасба ехал впереди. Лик его был мрачен. Он уверенным взором смотрел вперед, на каменистые склоны, по которым взбиралась дорога. Громады гор на фоне кроваво-красного горизонта приветствовали его, сверкая снежными вершинами в свете утреннего солнца. За его спиной быстрой рысью двигались ряды конников в алых плащах.

 

Глава 12

 

— Я вижу всадника на дороге! — воскликнул Гингатар.

— Тише! — прошипел Эсторган.

Скрываясь в тени деревьев, среди древесных корней, колдун и воитель, наблюдали за полотном серого тракта. Солнце уже показалось из-за горизонта, и рассмотреть путника, который рысью ехал в сторону Тригорья, не составляло труда. Первой бросалась в глаза ярко-рыжая масть скакуна, которая переливалась золотом в лучах утренней зари. Эсторган узнал эту лошадь. Наездника он тоже узнал, только эта лошадь принадлежала раньше другому человеку — Оссимуру, главе Братства Волков. Но это был не Оссимур, к большому разочарованию Эсторгана. Жажда незавершенной мести, вновь вспыхнувшая в черном сердце колдуна, тут же погасла, едва он понял, что в седле сидит не он.

Однако тот, кого везла лошадь, был тоже знаком колдуну. И эта личность была ему гораздо более интересна. Его холодный, будто бы безразличный ко всему окружению, взгляд, то и дело скользил по роще, в которой затаились Эсторган и Гингатар. Его черные волосы были вымазаны в грязи, а некогда черный плащ больше походил на кусок рваной тряпки.

Да, Афройнский Ворон побывал в передряге не хуже той, что досталась Эсторгану. Колдун Эсторган же теперь ликовал. Наконец-то он нашел его. Но выходить навстречу он не спешил. Нет, ему это было пока не нужно. Что сделает Двимгрин? Как он пройдет Заслон? Только это волновало его в данный момент.

— Это кто? — полушепотом спросил Гингатар. — Колдун?

— Не знаю, — попытался соврать Эсторган.

— Не лги! Ты прекрасно знаешь его. Вижу это по твоим глазам… Но можешь не говорить, потому что я, кажется, тоже догадываюсь. Он похож на тебя: такой же бледный. Одет в черное. Это один из Шестерых? Либо Бэнгил, либо Двимгрин. Но Бэнгила я знаю в лицо, так что это не он… Это Двимгрин, не так ли?

— Как бы то ни было, сейчас не…

— Так значит я прав! — Гингатар вскочил. Еще мгновение, и он рванул бы на дорогу.

Колдун, оставшийся сидеть между корней, успел схватить его за ногу и с силой дернул назад. Воин упал на землю с глухим шлепком, уткнувшись лицом в землю. Эсторган в тот же миг надавил ему на голову, еще сильнее закапывая нос Гингатара в землю. Тот пытался сопротивляться, но ничего не выходило. Он мог лишь беспомощно мычать, вцепившись рукой в запястье Эсторгана.

Всадник замедлился и посмотрел в сторону рощи. Взгляд его, казалось, пронизал Эсторгана насквозь, но через несколько мгновений Двимгрин отвел глаза и продолжил движение в сторону Замка Магов.

— Замолкни и слушай, — угрожающе повторил Эсторган. — Не смей дергаться без моего дозволения, ходячий труп, иначе я обеспечу тебе повторную смерть, и она будет, уж поверь, более мучительной и долгой, нежели первая. Мы не будем показывать себя, пока я не решу, что это необходимо. И нападать на Двимгрина мы тоже не станем. Да и что ты собираешься сделать ему? У тебя есть оружие, способное причинить вред одному из Шестерых. Сомневаюсь. Так не будь же дураком! Время настанет, и твой народ будет отмщен, будь уверен. Но сейчас сиди смирно и наблюдай. Ты все понял?

Гингатар издал едва слышный мычащий звук, и колдун убрал руку. Воин поднялся, отряхивая лицо и выплевывая землю.

— Чего мы ждем? — спросил он наконец. — Тебе нужен был Двимгрин, и вот он, прямо у тебя под носом, а ты решаешь сидеть сложа руки и наблюдать.

— Нам нужен способ преодолеть Заслон, — проговорил Эсторган. — Бьюсь об заклад, что Афройнский Ворон этим способом располагает. Все что остается — проследить.

Двимгрин некоторое время гнал коня через Заслон, но вскоре остановился и что-то проговорил. Слов было не разобрать, но в его голосе слышались гнев и злоба. Эсторган усмехнулся.

— Он ничуть не поменялся, — прошептал он. — Все тот же нервный, вспыльчивый старик.

— Кто бы говорил, — сказал Гингатар, все еще выплевывая изо рта остатки земли, которой «накормил» его Эсторган.

 

***

Двимгрин чувствовал неладное… На востоке уже начинал тлеть рассвет, когда он наконец увидел впереди обитель тригорских магов. Замок стоял на склоне горы. Разорвавший облака шпиль Башни устремлялся в иссиня-серую высь, поблескивая в первых лучах новорожденного дня.

Давно Двимгрин не видел стен Тригорья: древних, как сам мир, и сколь древних — столь и могучих. Давно, с тех полузабытых пор, когда за ярое стремление постигать новые знания он был выставлен за порог матером Экгаром. «Вернешься, когда созреешь, чтобы просить прощения!» — так сказал в тот день Верховный Маг. Но уже тогда, оставив за спиной врата Замка Магов, Двимгрин раз и навсегда решил для себя, что более сюда не вернется. Он пошел другой дорогой, с тригорскими чародеями ему было не по пути. Уже тогда будущий темный маг зарекся возвращаться в Тригорье, и тем не менее волею судьбы он снова оказался у этих врат. Однако ныне он здесь вовсе не за прощением.

Колдун придержал коня. Ему что-то послышалось. Странные звуки слева, со стороны леса… Однако они не повторились. Он устремил взор вглубь чащи, но так ничего и не увидел. Конь зашагал вновь.

Сильная магия незримым куполом окружала Замок. Никто из служителей Тьмы не мог подобраться к нему незамеченным, а уж подойти к самим воротам было не под силу даже самому могущественному колдуну из числа темных. Такие чары наложил на Тригорье первый Верховный Маг, коего во всем Гэмдровсе именовали великим Экгаром. Двимгрин знал о магическом заслоне, но все же, надеясь лишь на слепую удачу, целенаправленно ехал вперед.

Вот она — знакомая железная решетка, закрывающая окаймленный белоснежной аркой вход в туннель! Так близко! Идти оставалось совсем чуть-чуть. Темный маг ехал верхом на рыжем скакуне, которого позаимствовал у своих преследователей в Олдиоре. Наивные глупцы оставили лошадей без присмотра! Кто они были, ему было по большому счету наплевать. Должно быть недалекие умом разбойники из шайки Стрелка. Двимгрин целенаправленно гнал скакуна по широкой тропе быстрой рысью, но вскоре стал замечать, что расстояние до ворот перестало сокращаться, и сколько бы он ни старался, он уже не мог подобраться к ним ближе.

Такой расклад не был для колдуна неожиданностью, но немало разозлил и без того разъяренного Двимгрина. Он выругался и осмотрел воздух перед собой, словно видел какую-то невидимую преграду.

— Заслон твой силен, как и прежде, Экгар, — проговорил он. — Но, помнится, была в нем брешь. Удосужились ли маги Тригорья залатать ее за столь многие сотни лет? Проверим…

Двимгрин слез с коня, и, оставив его, пошел пешком. Он свернул с тропы направо и вместо северного направления двинулся строго на восток. Бездорожье не создавало ему проблем. Кусты словно расступались сами собой, едва он приближался к ним. Прищуренный взгляд колдуна был устремлен вперед. Изредка он останавливался и озирался по сторонам, словно пытаясь вызвать из памяти что-то давно забытое.

Он долго шел, и вскоре кустарники поредели, земля под ногами отвердела и стала более каменистой. Спереди до ушей донесся шум воды, и, услышав его, колдун ускорился.

Он оказался на берегу широкого ручья. Кристально чистая вода резво сбегала со склона и уносилась в сторону густого леса, дебри которого начинались уже в сотне шагов к югу. Двимгрин, не колеблясь, ступил в русло ручья и, по колено в холодной воде, двинулся против течения.

Глядя прямо перед собой и почти не дыша, колдун продвигался вверх по отлогому склону, не выходя из ручья. Он знал об этом секретном месте — бреши в магическом заслоне Экгара. Знал лишь потому, что когда-то был членом Тригорского Ордена. За многие века никто так и не взялся разобраться с этим. После того, как Двимгрин был изгнан, уж точно стоило позаботиться об обеспечении целостности заслона, ведь изгнанник стал вскоре врагом Тригорья. Но, по всей видимости, никто об этом не задумался. Многие маги знали об этом месте, в том числе и сам Экгар, однако все забылось. И вот теперь, спустя столетия, тригорцы поплатятся за свою недальновидность: их противник преодолеет магическую преграду.

Впереди Двимгрин увидел высокий водопад, срывающийся вниз со скалистого уступа. Идти по ручью дальше не представлялось возможным. Но оно было и не нужно. Колдун знал, что магический барьер теперь позади, и ничто уже не помешает ему приблизиться к замку. Он вышел из воды и обернулся.

Двимгрин улыбался и с видом победителя долго смотрел на темные чащи леса, окружавшие подножие горы. Сполна насладившись своей победой, он набросил на голову капюшон истерзанного плаща и зашагал на запад, прочь от ручья. Впереди на фоне заснеженного склона темнела Башня.

Вскоре он оказался у железной решетки, которая закрывала проход в пределы Тригорья. Никакой волшбы на ней никогда не было, и Двимгрин хорошо помнил это. И сейчас он не видел здесь ничего, что могло бы остановить его.

В этот момент он снова ощутил чей-то пристальный взгляд, и это чувство заставило его оглядеться. Однако никого он не увидел. Колдун долго сверлил взглядом затенененную кронами рощу, но ничего подозрительного так не заметил. Ощущение чьего-то присутствия тоже быстро прошло.

Подойдя к решетке вплотную, колдун закрыл глаза и прошептал непонятные слова, от которых трава окрест почернела, а листья окружающих дубов все разом побурели и опали с веток в одно мгновение.

Железная преграда была на расстоянии вытянутой руки. После нее вглубь горы уходил длинный темный туннель. Колдун затаил дыхание и двинулся вперед. Не открывая глаз, он сделал шаг, другой, третий, после чего замер и открыл глаза.

Решетка осталась за спиной. Двимгрин обернулся, чтобы убедиться в этом. Для него было не впервой проходить сквозь запертые двери. Он самодовольно усмехнулся и быстрым шагом направился в сторону света, что виднелся на другом конце туннеля. Все ближе и ближе был тот свет, и вот уже большая часть длинного коридора была пройдена, когда внезапно раздался громкий скрежет.

Колдун смекнул, что надо остановиться, но было слишком поздно. Пол ушел из-под ног, и Двимгрин провалился в разверзнувшуюся пустоту.

Удар о твердую каменную поверхность едва не лишил его чувств. Он лежал, распластавшись на полу. Вокруг было темно и невыносимо пахло плесенью. Тьма была столь непроглядной, что поначалу Двимгрин счел себя ослепшим после удара затылком о пол неизвестного подземелья. Хотя отчего же неизвестного?

Он трижды проклял себя. Выругался и стал подниматься, одновременно проверяя целостность костей. Как он мог забыть?! Прямо под туннелем глубоко под землей находились темницы, о которых было известно всем магам Тригорья, в том числе и бывшему тригорцу Двимгрину. И об этой ловушке он тоже знал, однако он не слышал, чтобы когда-либо за всю историю Тригорья она пригодилась. И вот наконец ее использовали по прямому назначению.

Из плена в плен! Да еще и прямиком в темницы Тригорья. Это позор для неуловимого Двимгрина, гордо именующего себя темным магом. Маангар оказался куда прозорливее, нежели он предполагал. Но ничего! Двимгрину удалось вырваться из плена алфейнов. Здесь он тоже не засидится!

Так он размышлял, ощупывая себя в сидячем положении. Похоже, все было цело, колдун отделался парой ушибов. Нет! Все-таки нет. Правая нога была явно сломана. Он не смог на нее встать. Но это был пустяк! Проведя ладонью вдоль голени, темный маг вмиг восстановил сломанную кость и заживил рану.

Настало время оценить текущее положение дел. Двимгрин прошептал заклинание, и алый бесформенный светоч возник в его ладони. Помещение оказалось довольно тесным. До каждой из четырех стен было не более двух шагов. В потолке зияла темная дыра, через которую колдуну посчастливилось попасть сюда. Просвета наверху он не увидел: стало быть, ловушка закрылась.

Двимгрин обернулся. Железная решетчатая дверь из мощных прутьев была закрыта и, уж наверняка, заперта. Он узнал ее. Когда-то давно он видел такие двери. Только в те дни он находился по другую сторону решеток. Он также знал, что не стоит и пытаться взломать замок или пройти сквозь решетку, как он только что поступил наверху. В этой ситуации такие трюки не пройдут. Сам Экгар приложил руку к созданию этих тюрем. И предназначались они вовсе не для жалких воришек и не для отъявленных головорезов. Для колдунов, — таких, как Двимгрин…

Что ж, дела оказались не радужными, как, впрочем, он изначально и предполагал. Колдун погасил магический светильник, и долго смотрел во тьму, пытаясь сопротивляться нарастающему чувству бешеной ярости.

— Гоблинские норы! — в бессильном гневе взревел он.

 

***

— Самая обыкновенная решетка. Я так точно не смогу. А ты, Эсторган?

Колдун подошел вплотную к решетчатым воротам, за которыми исчез Двимгрин, и коснулся толстых железных прутьев, за которыми вглубь скалы устремлялся длинный прямой туннель.

— Не знаю, никогда подобного не делал, — сказал он. — К тому же входить в Тригорье через главные ворота — это безумие. Не знаю, как Афройнский Ворон решился на такое. Там же полным-полно тригорских магов.

— Я слышал, что теперь их осталось не так уж много, — заметил Гингатар.

— Но и не настолько мало, чтобы столь дерзко врываться в их крепость.

— Что же теперь? Заслон мы прошли… Но идти внутрь ты либо не хочешь, либо не можешь — признаться, я так и не понял.

— Не это главное! — ответил Эсторган. — Главное, что сделать это придется. Но вначале дождемся темноты…

— Что ты задумал?

— Дождемся темноты, — повторил Эсторган.

Вокруг старого кострища оставленного санамгельцем, лежали три зловонных гоблинских трупа. Гингатар подошел к бугоркам вскопанной земли, вокруг нор, через которые, очевидно, вылезали гоблины, и заглянул в бездонный провал тьмы. Долго он смотрел в нее, будто и вправду силился что-то там разглядеть.

— Много ли их там? — подумал он вслух.

— Что? — Эсторган не сразу понял, о чем он.

— Много ли гоблинов там, под землей?

— Больше, чем ты можешь вообразить.

— За всю жизнь я ни разу не видел гоблина воочию, — сказал Гингатар. — Они всегда жили сами по себе, насколько мне известно. Так отчего же теперь они выполняют поручения Вирридона?

— Они всегда были его преданными слугами, — сказал Эсторган. — Еще задолго до того, как он стал Мастером. Как ему удалось подчинить их и когда, мне неизвестно.

— Я слышал, там у них целые подземные города…

— Города? — повторил Эсторган. — Я бы сказал, там целый мир. Не менее огромный, чем тот, в котором привык жить ты! Гоблины живут под землей тысячи лет, и тысячи лет они ведут жизнь, неприметную для внешнего мира, со своими устоями и обычаями, амбициями и стремлениями, со своими войнами, со своими спорами. Им не слишком интересны дела надземного мира, покуда они не касаются напрямую мира гоблинов, но там, в глубинах земли, кипят страсти куда более сильные, нежели здесь. И крови льется порой куда больше…

— Ты так рассуждаешь, как будто бывал там.

Эсторган усмехнулся.

— За свою долгую жизнь я бывал в таких местах, какие ты и представить себе не можешь, Меченосец, — проговорил он. — Я видел многое, чего не доводилось видеть никому из смертных.

— Не могу сказать, что я восхищен, — пожал плечами Гингатар. — Мы с тобой слишком разные.

— Уже нет. Я подарил тебе новую жизнь. Теперь в тебе темная суть, как и во мне.

— Подарил новую жизнь! — с усмешкой повторил Гингатар. — Я уже говорил тебе о своем отношении к этой «новой жизни». Я многие годы боролся против таких, как ты! И вот волею злой судьбы я оказался у тебя в помощниках. Не самая завидная участь для одного из Трех Меченосцев

— В твоей прошлой судьбе была поставлена точка, как только ты умер, — сказал Эсторган. — Сейчас у тебя новая судьба, так что все свои достижения и цели было бы разумно оставить в прошлом. Ты больше не Меченосец, ты больше не Ликтаро, сын Оросса, и не Гингатар! Стоит взглянуть на мир по-другому.

— По-другому? Хочешь, чтобы я разглядел в тебе благодетеля? Это будет непросто!

— Многое из того, что ты знал о Шестерых Колдунах и об учении Тьмы в общем, стократ преувеличено и искажено.

— Неужели? — проговорил Ликтаро. — Ты забываешь, что именно у тебя мы, Три Меченосца, побывали в плену двадцать лет назад. Именно ты грозился уничтожить нас, и именно твои фрэги измывались над нами. Или в этот раз я тоже преувеличиваю?

— Что было, то было, — произнес колдун. — Но то была война, все, что происходило тогда, происходило по ее законам. Я подчинялся приказаниям своего повелителя.

— Как и сейчас?

— Что ты имеешь в виду?

— Сейчас ты тоже подчиняешься своему повелителю. Уже другому, кстати сказать. Но не пойму, зачем тебе убивать того санамгельца? Он же служит Двимгрину, а Двимгрин сам из вашей шайки.

— Еще неизвестно, кому он служит, — ответил Эсторган. — И то, что делает Двимгрин, мне тоже не до конца понятно. Однако действия Двимгрина подозрительны и не обещают ничего хорошего. Да, Мастер поручил мне избавиться от санамгельца. Мастер способен провидеть грядущее, и он, судя по всему, считает, что этот человек доставит нам немало хлопот. Но поначалу я шел по следам Двимгрина, и до его прихвостня мне лично не было никакого дела.

— Стало быть, Двимгрин больше не на вашей стороне?

— На нашей или нет, не знаю, — ответил Эсторган. — В последнее время вообще трудно определить, кто на чьей стороне. Двимгрин по-прежнему служит Тьме, но он уже не наш союзник, хотя и к врагам его приписывать, наверное, рано. Он не собирается преклоняться перед Мастером, и делает все, чтобы вернуть в надземный мир власть Хранителей.

— Так он хочет вернуть Короля Мрака? Как? Мы уничтожили его!

— Ты и вправду так думаешь? По-твоему это так легко — уничтожить того, кто в свое время держал все темные силы этого мира в одном кулаке?

— Но предсказания Кисторина вещали, что Дардол будет свергнут и уничтожен.

— Свергнут — да! Но уничтожен… Предсказания Кисторина не более чем красивые строки, придуманные самим Экгаром, и не все его слова стоит понимать буквально. Ровно как им сам Кисторин — всего лишь выдумка первого Верховного Мага. Никакого Кисторина не существовало.

— Не верю!

— Не верь. Дело твое… А что касается Трех Меченосцев, Экгар все провернул так, что вас уже славили по всему миру, едва вы объявились. За какие заслуги?

— Мы были надеждой Гэмдровса!

— Надеждой, — согласился Эсторган. — Именно ее хотел вселить Экгар в сердца простых смертных. И ему удалось. Надежда на Трех Меченосцев вытеснила великий страх перед Изменяющими. В этом и был залог успеха светлых сил Гэмдровса.

— Ты хочешь сказать, что Миссия Избранных была обманом?

— О нет! Конечно же, нет. Вы и вправду свергли Ханборунского Дракона. Только дело вовсе не в вас. Вся сила была в Трех Мечах. Вы же были лишь теми, кто доставил эту губительную силу в обитель старого Мастера. Кем бы ты ни считал себя, ты никакой не Избранный. Все это лишь красивая история, навеки канувшая в прошлое.

— Я не верю таким, как ты! Ваши поганые колдовские языки горазды морочить голову! Только со мной это не пройдет, Эсторган! Так что лучше брось эту затею. А если продолжишь в том же духе, пожалеешь!

— Не сей угроз, коли они заведомо пусты, — спокойно произнес колдун.

Когда сумерки сгустились, а лик солнца померк, исчезнув за Хребтом, колдун вновь подошел к решетке ворот и подергал ее несколько раз. Толстые железные прутья даже не шевельнулись.

— Так это и есть твой план, Эсторган? — спросил Гингатар. — Оторвать ее? А я уж думал, мы полезем по стенам.

— Я лишь пытаюсь понять, как она устроена. Я не уверен, что мне удастся открыть ее даже изнутри. По стене нам лезть не придется, есть другой способ.

Эсторган внимательно посмотрел на Гингатара. Глаза колдуна блеснули в лунном свете, а на бледном лице появилась злорадная ухмылка. Внезапно губы его зашевелились. Он шептал что-то невнятное, не слишком приятное слуху, одновременно изображая замысловатый жест рукой, и Гингатар вдруг стал уменьшаться в размерах. Это весьма напугало воина. Он закричал. Но кричал он, похоже, не только от страха.

— Эй! Эй, не надо! Мне больно! А-а-а! Что ты делаешь! Нет! А-а-а! Не надо.

Спустя мгновение у ног Эсторгана уже визжал самый обыкновенный гоблин, облаченный в бесформенные лохмотья. Колдун рассмеялся.

— Знаю, первые разы это всегда неприятно, — сказал он. — Ощущение такое, будто чьи-то огромные руки сминают тебя словно кусок теста. Мне это знакомо, поверь. Потом привыкнешь.

— Я не собираюсь к этому привыкать! — тоненьким хриплым голоском проскрипел гоблин. — Расколдовывай меня обратно! Сейчас же!

— Ни в коем случае. Это часть плана. Мы должны оказаться по ту сторону Тригорских стен. Ты вполне сможешь протиснуться через прутья… Если постараешься… Я же пойду через верх. Встретимся там.

— Почему я не могу пойти через верх?! — возмутился гоблин Гингатар.

— Потому что я так хочу! — отрезал колдун. — Теперь ты уразумел наконец, что я могу сделать с тобой все, что мне угодно? Надеюсь, это будет тебе уроком, и я больше не услышу твоих глупых угроз!

— Расколдуй меня! Я все понял!

— Не сейчас. Побудешь пока в этой шкуре. Ты ведь жаловался, что никогда не видел их воочию. Теперь можешь взглянуть на свое отражение в ручье, и ты увидишь. Встретимся в Замке… Ненавижу превращения, но придется к этому прибегнуть. Иного выбора нет.

Сказав это, Эсторган прошептал новое заклинание на скрежещущем Языке Мрака, и его облик тоже стал стремительно меняться. Он начал уменьшаться в размерах, уши увеличились, нос почти исчез, растрепанный плащ обратился в шерстяной покров, и через пару мгновений с места, где стоял колдун, взмыл ввысь черный нетопырь. Он пронзительно пискнул, описал круг над гоблином и, хлопая крыльями, исчез в темноте.

— Стой, Эсторган! Вернись! — завизжал гоблин. — Будь ты проклят!

 

Глава 13

— Гоблинские норы! — прозвучало во мраке.

Крик был приглушенным, но разбойник сразу узнал этот голос, и вслепую пополз в сторону запертой решетки. Он уже успел на ощупь исследовать помещение, куда забросил его Однорогий Вуг, и более менее ориентировался в царящей здесь кромешной тьме.

— Колдун? — произнес Алед, прильнув к решетке и слепо вглядываясь во мрак. — Ты уже здесь? Слава Творцу!

Ответ пришел не сразу. Санамгелец уже открыл было рот, чтобы позвать Двимгрина повторно, как услышал усмешку и последовавшие за ней слова:

— Слава Творцу?! Что за вздор? Уж точно не он вел меня сюда.

— Да уж, наверно, — согласился Алед. — Значит, это действительно ты! Никогда не думал, что скажу это, но я рад вновь тебя слышать, колдун! И был бы рад видеть, да не могу… Где ты? Ты правда здесь или опять общаешься со мной на расстоянии?

— О, на сей раз я правда здесь! — отозвался Двимгрин. — Я в соседней темнице. Справа от тебя, судя по тому, откуда слышу твой голос.

Алед опешил от такого ответа.

— Как ты там оказался?

— Неважно — как. Важно, что я взаперти, как и ты. Лучше объясни, какого тролля ты сюда загремел? И когда успел?

— Да сразу после разговора с тобой в Башне. Маангар с каким-то однорогим монстром схватили меня на месте.

В ответ Алед услышал полный презрения плевок и слова проклятий.

— Однорогий Вуг.., — произнес Двимгрин.

— Ты знаешь его?

— Разумеется, знаю. И ты, конечно же, выложил Маангару все, что знал!

— Ничего я ему не выкладывал!

— Тогда почему я, гоблинские норы, здесь оказался?

— Должно быть, «полоумный Маангар» оказался не таким уж полоумным, — ответил Алед.

— Ключ?

— У него, к сожалению…

— Что ж, я не удивлен, — сердито проговорил Двимгрин. — Был бы у меня другой выбор, я бы никогда не доверил его хранение тебе.

— Да ладно тебе. Мы вернем его.

— Мы? — переспросил колдун. — Я верну его сам. Обойдусь без твоей помощи.

— Хорошо, — сказал Алед. — Но сначала нужно выбраться.

— Чего же ты сидишь? Выбирайся!

В темноте на несколько мгновений воцарилось молчание.

— Ну ты же колдун! — произнес наконец Алед. — Ты ведь можешь что-то сделать!

— Если бы мог, думаешь, я трепался бы сейчас здесь с тобой?

— Но что случилось? Почему ты не можешь?

— Со мной ничего не случилось, — раздраженным тоном ответил Двимгрин. — Дело в стенах темницы. Мы в Замке магов. Магов! Разумеешь?

— Так что же делать?

— Ждать…

Алед отстранился от решетчатой двери и сел, прислонившись спиной к холодной стене. В темницах снова стало тихо. Лишь сточные воды негромко журчали где-то под полом, и временами до ушей доносился отдаленный шорох из коридора. Хотелось есть. Стараясь не обращать внимание на чувство голода, санамгелец закрыл глаза.

Сновидения вмиг охватили его сознания, и Алед вновь оказался в знакомом ему зале. Он стоял прямо перед столом, на котором четырех чашах горело алое пламя. Там же, между чаш, Алед увидел большую черную шкатулку с замочной скважиной. Вся она целиком была исписана непонятными рунами, линии которых горели все тем же алым огнем. Санамгелец долго пытался вспомнить, где он видел похожие руны, и наконец ему это удалось. Тот самый таинственный ключ — вот где были такие же знаки! В тот же миг санамгелец вдруг ощутил, что этот ключ прямо у него в ладони. Он поднес его ближе к глазам, чтобы рассмотреть и обнаружил, что ключ целиком испачкан кровью. В крови были и обе руки Аледа. И на полу вокруг него тоже растекалась лужа крови.

Черная шкатулка горела огненными рунами. Превозмогая нарастающую слабость, Алед потянулся к ней, пытаясь попасть окровавленным ключом в замочную скважину. Но вдруг впереди он увидел человеческие силуэты, окаймленные ореолами алого пламени. Их было четверо. Тени капюшонов скрывали их лица, но Алед каким-то образом понимал странную истину и чувствовал, что у них просто-напросто нет лиц. Четверо безликих стояли неподвижно, и взгляды их незримых глаз были устремлены прямо на Аледа. Воздух содрогнулся от режущих слух напевов. Шипящие голоса хором произносили непонятные слуху звуки, которые складывались в ужасные слова неизвестного языка. Аледу чудилось, будто он понимает их, но не может осмыслить.

Колонны зала бесшумно дрогнули, и зал вдруг исчез. Над головой открылось темно-синее небо. Бесчисленными звездами был усыпан его свод, и мерцающий свет их отражался от поверхности неподвижного озера, что раскинулось теперь перед Аледом. Он стоял на обрывистом берегу.

На мгновение санамгелец словно увидел себя со стороны и устрашился. Кровь хлестала из его груди нескончаемым фонтаном. Он в ужасе вскричал, пытаясь закрыть рану. Но кровь по-прежнему рвалась из его тела, огромной бордовой лужей растекаясь вокруг. Что-то заставило его обернуться.

Четверо безликих были теперь за его спиной. И они неумолимо приближались к нему с каждым мгновением.

Отдаленно скрипнула дверь. Звуки шагов по длинному коридору были все громче. Эту тяжелую неспешную поступь Стрелок узнал без труда: Однорогий Вуг. Чего ему надо? Изредка он приносил еду — какую-то непонятную на вкус, хотя вполне съедобную сытную массу на тарелке. Рассмотреть ее в кромешной тьме подземелья было невозможно, но в такие моменты Алед и не думал о том, что это. Главное было утолить голод. Сейчас Алед не знал, сколько прошло времени с прошлого раза, но голодным он себя пока не чувствовал.

Санамгелец на всякий случай отодвинулся подальше от решетчатой двери и прислонился спиной к холодной стене. Однорогий Вуг в силу своих размеров не сможет пройти сквозь дверной проем темницы, а его руки, невзирая на длину, тоже вряд ли дотянутся до дальней стены.

Мгновение спустя по ту сторону железных прутьев во тьме появились два огня — знакомые горящие глаза. Алед молчал, в ожидании устремив взгляд в сторону огромного однорогого надзирателя. Вуг моргнул, что-то прорычал, и до ушей узника донеслось бряцание ключей. Неужели выпускает?

Алед мог лишь представлять, как огромная ручища Вуга в полной темноте управляется с маленькой связкой ключей. Он слышал, как они дважды упали, прежде чем лязгнул замок решетки. Затем она со скрипом отворилась, и что-то большое шлепнулось на пол около Аледа, после чего Вуг вновь запер темницу, и ушел.

Стрелок смотрел во мрак в сторону брошенного… мешка? Осторожно вытянув вперед руку, словно слепой, — именно таким он себя и чувствовал в этом месте, — он пополз в нужном направлении. Рука наткнулась на ткань. Под ней было что-то мягкое, но плотное. Ощупывая «мешок», он вдруг резко отпрянул: ладонь коснулась человеческого лица.

Мертвец! Зачем? Решили напугать трупом? Хотя лицо показалось теплым. Алед снова приблизился к человеку и осторожно толкнул его. Ничего не произошло. Тогда он повторил действие, но — безуспешно.

Нужно рассказать колдуну! Двимгрин, заключенный в соседней темнице, не был расположен к разговорам. Он уже весьма давно не отвечал на вопросы Аледа, как будто куда-то исчез. Но санамгелец чувствовал, что никуда он не делся, а все так же сидит там, за стенкой, и трясется от злости… или бессилия.

— Колдун! — позвал Алед, подойдя к решетчатой двери.

Ответа не последовало, как, впрочем, и ожидалось.

— Колдун, мне кого-то подкинули! — громко произнес разбойник.

Но Двимгрин молчал.

— Ты жив там вообще? — недовольно бросил Алед и гневно дернул железные прутья, отчего решетка оглушительно загремела.

В ответ по-прежнему была тишины. Тогда санамгелец стал трясти решетку без остановки.

— ГОБЛИНСКИЕ НОРЫ! — раздался яростный крик.

— Так то лучше, — усмехнулся Алед.

— Ты мне дашь сосредоточиться или нет, будь ты трижды проклят?!

— Сколько можно сосредотачиваться! Мне тут подкинули кого-то.

— Слава Хранителям! Теперь ему и докучай своими дурацкими разговорами. А меня не трогай!

— Да он без чувств. Может, мертв вообще.

— Что за нелепицу ты несешь? — раздраженно произнес колдун. — Кому надо бросать мертвеца в темницу?

Колдун был прав. Санамгелец подошел к незнакомцу с новой попыткой его пробудить.

— Где я? — прозвучал голос.

От неожиданности у Аледа сжалось сердце.

— В тюрьме Тригорья, — ответил он, про себя отметив, что голос кажется очень знакомым.

— Моя голова, — простонал незнакомец. — Как же больно… Маангар, чтоб ты провалился!

— Кто ты такой? — спросил Алед.

— Я маг Валейгар…

В темнице воцарилось молчание. Нарушил его отдаленный язвительный возглас Двимгрина.

— Чудесный вечер, уважаемый Валейгар! Вторая встреча за месяц, кто бы мог подумать! И какими же судьбами свободного мага занесло в наше скромное пристанище?

— Двимгрин! — произнес Валейгар. — Что ты здесь делаешь?

— Отдыхаю от надоевшей суеты, — отозвался колдун.

Тут слово вставил Алед.

— Так ты тот маг, с которым мы встречались в трактире? Ну и ну!

Санамгельцу невольно вспомнились те необычные события в трактире, которые до сих пор не укладывались в его голове и суть которых он вряд ли когда-либо постигнет.

— Именно. А ты, верно, тот мужчина, что был в одежде стражника?

— Алед.

— Рад тебя снова видеть, Алед, если можно так выразиться в этой кромешной тьме.

— Валейгар! — вновь заговорил Двимгрин. — Я думал, ты оставил Тригорье.

— Именно так. Я здесь узник Маангара.

— Да ну?! — недоверчиво воскликнул колдун.

— Ты вправе не верить, Двимгрин, — сказал Валейгар.

— Я и не верю! Зачем ты пришел в Тригорье, если больше не состоишь в числе «синих мантий»?

— Я шел сюда в надежде поговорить с Ноккагаром и навсегда освободиться от обязательств Тригорскому Ордену.

Двимгрин прыснул.

— Эту сказку можешь рассказать разбойнику, который сейчас с тобой в темнице. Но не мне, Валейгар!

— Я тоже ему не верю, — обиженно произнес Алед.

— Что ж, хорошо, — вздохнул маг. — Я шел по твоим следам…

— Так-то лучше, — удовлетворенно проговорил Двимгрин. — Это уже похоже на правду.

— То, что произошло в «Захолустье», не оставило меня равнодушным, — продолжал Валейгар. — Те странные события не поддаются никакому разумному объяснению. Я даже не в силах пересказать увиденное, потому как это просто-напросто за гранью моего понимания! И я пошел по твоим следам.

— С какой же целью? — спросил колдун.

— Трудно сказать. Поначалу то было просто любопытство…

— Вечно последователи Экгара суют носы куда не следует!

— Я больше не один из них.

— Ты всегда будешь одним из них! — возразил Двимгрин. — Даже я еще не до конца очистил разум от той дряни, которой меня некогда кормил Экгар Мракоборец. Так чего же ты хочешь? Объяснений?

— А ты можешь что-то объяснить?

— Могу. Те непонятные события в трактире были подстроены нынешним властителем Омраченного Королевства — Вирридоном. Он хочет помешать моим замыслам.

— И каковы же твои замыслы?

— В это я тебя посвятить не могу.

— Дело твое, — произнес маг.

— Так или иначе, сначала я дождусь правды от тебя. Зачем ты пришел в Тригорье? — спросил Двимгрин.

— Мы шли по твоим следам, как уже говорил, — дал ответ Валейгар. — Они оборвались близ леса Мотходэк. Тогда мы решили встать лагерем на развалинах Олдиора, и стали ждать.

— Мы?

— Я и, скажем так, мои случайные попутчики… В одну из ночей мы увидели огонь в стороне Мотходэка. Мыслю, что столь большой пожар, который объял едва ли не весь лес, продолжается до сих пор.

— Надеюсь, он сгорит дотла, — сказал Двимгрин.

— Твоих рук дело? — спросил Валейгар.

— Алфейны без причин взяли меня в плен и думали, что это сойдет им с рук.

— Так уж и без причин?

— Я лишь проезжал мимо.

— Но ты колдун из числа Шестерых! Для них это, видимо, было уже достаточным основанием схватить тебя.

— Если бы я творил дела, опираясь на подобные основания, то напал бы на тебя прямо в том трактире, Валейгар, ведь я встретил мага Тригорья — своего врага. То было достаточным основанием с тобой разделаться, однако я не предпринял этого.

— К счастью для тебя, — заметил маг.

Колдун усмехнулся.

— Возможно, — сказал он.

— Как ты сумел сбежать от алфейнов?

— Какая разница? Эти твари не так умны, как это кажется со стороны…

— Тебе виднее, — молвил Валейгар. — В общем, я рассудил так, что ты держишь путь в Тригорье, уважаемый Двимгрин. И я просто не мог не пойти вслед за тобой. Не знаю, что именно мною двигало. Одно скажу: я всегда интересовался твоей историей, и я давно пытаюсь понять тебя, Двимгрин.

— Вот как? Что ж, у тебя будет предостаточно времени, что бы понять меня, — произнес колдун. — Судя по всему, мы здесь надолго. Только одного я все никак не пойму… Почему здесь ты?

— Маангар бросил меня сюда за некоторые резкие высказывания о Тригорье.

— Не смеши меня, Валейгар. Такими нелепыми речами меня не проведешь. Я слышу ложь в твоем голосе, и все больше думаю, что ты здесь лишь для того, чтобы разговорить меня. Маангар посадил тебя сюда, чтобы выведать то, что его интересует.

Валейгар молчал.

— Значит, я прав, — сделал вывод Двимгрин.

— Твоей проницательности нет предела, — вздохнул Валейгар. — Воистину я здесь по просьбе Маангара.

— Ты не отрицаешь? — изрек Двимгрин. — Разумно с твоей стороны. Так что же этот ублюдок хочет?

— Он, как, впрочем, и я, желает знать, действительно ли ты пошел против Вирридона.

— Да, это так, — ответил Двимгрин. — Что еще?

— Ты так просто все выкладываешь, зная, что я заслан Маангаром?

— А что это изменит?

— Да, в общем-то, ничего, — сказал Валейгар.

Алед сидел около выхода и почти не слушал их. Все его мысли были заняты побегом, который, однако же, пока не представлялся возможным.

— Так ты намеревался открыть Шкатулку Вилорна, Двимгрин? — спросил Валейгар после недолгого молчания.

— Я до сих пор намереваюсь это сделать.

— И как же ты собираешься выбраться отсюда?

— Найду способ, не беспокойся, — заверил колдун. — Ни Маангару, ни тебе, ни кому-либо другому не под силу меня остановить.

— Не буду спорить, ты всегда был не прост, — промолвил Валейгар. — Выберешься, откроешь Шкатулку… А что потом? Что произойдет?

— Этого точно никто не знает… Но одно могу сказать: Камнесоздатель сильно пострадает, когда Шкатулка будет открыта.

— Ты выпустишь демонов?

— Демонов! — хохотнул Двимгрин. — Такое впечатление, что я разговариваю с уличным торговцем, а не с магом. Не знаю, Валейгар… Но это то, чего хотят от меня Хранители.

— Но не хочет Вирридон, — заметил Валейгар.

— Мне плевать, что хочет Вирридон. Он мне не указ, я служу Хранителям.

Настала кратковременная тишина, и было хорошо слышно, как зевнул Алед.

— Да, Вирридон внес много неясностей в привычное положение вещей, — задумчиво проговорил Валейгар.

— То-то и оно! — сказал Двимгрин. — Но Хранители покарают его за былую дерзость. И жестокой будет кара.

Алед зевнул еще раз. Решив отвлечься от всяких нерадужных мыслей, он решил вступить в разговор.

— Кто они вообще такие, эти Хранители? — спросил он.

— Началось! — воскликнул Двимгрин.

Колдун молчал, и тогда на вопрос разбойника взялся ответить Валейгар:

— Хранители Старого Солнца… С приходом одного из них в надземный мир начались Эпохи Мрака. Он был известен под многими именами: Дардол, Король Мрака, Всетемнейший, Каванхил, Темный Мастер… Всех и не счесть! В конце Войны он был низвергнут Тремя Меченосцами — это всем известно. Всего Хранителей четверо.

— А как зовут остальных? — спросил Алед.

— Мы, обитатели надземного мира, не давали имен трем другим демонам, потому что они не поднимались к нам… пока.

— То есть они безымянные?

— Нет, — сказал Валейгар. — У всех четверых, в том числе и у Дардола, есть истинные имена, которые не следует произносить здесь, ибо…

— Азмагор, Дархагон, Ондарул, Варфегул, — донеслось из соседней темницы.

Воздух словно наполнился чем-то холодным и жутким. Чувство необъяснимого страха сжало сердце Аледа и долго не отступало.

— Зачем ты этот сделал, Двимгрин? — вопросил Валейгар дрожащим голосом. — Их имена нельзя произносить просто так! Тебе ли не знать, что назвавший имя Хранителя вслух, призывает его?!

— Именно поэтому я и произнес их.

Отсветы алого племени озарили стены коридора: Двимгрин зажег магический огонь. Алед встал с пола и приник лицом к холодным железным прутьям. Алое свечение, которое исходило из соседней темницы, казалось столь ярким после проведенного в кромешном мраке времени, что поначалу глазам было больно на него смотреть.

Хранители… Демоны… Четыре… Щурясь от света, Алед завороженно смотрел сквозь прутья. Разбойнику вспомнились его страшные сны, где он видел четырех людей с темными провалами вместо лиц. Не Хранители ли снились ему? Если да, то имеет ли этот сон какое-то значение?

Алед отошел от решетки и посмотрел на мага. Красный свет, льющийся из соседней темницы и отражающийся от стен коридора, был очень тусклым, но и этого было достаточно, чтобы наконец разглядеть Валейгара.

Чародей сидел на каменном полу. Левая часть его головы была вся в крови: очевидно, кто-то нанес ему крепкий удар в висок. В бордовый цвет окрасились седые волосы, шея и ворот белой рубахи.

— Что с тобой стряслось? — удивленно спросил Алед.

Валейгар осторожно коснулся виска и поморщился от боли.

— Маангар…

— Маангар? — удивился санамгелец. — Разве вы с ним не сговорились? Ты же здесь по своей воле, так?

— Так. Только этот безумец хотел, чтобы все выглядело правдоподобно. Не помню, что случилось, но, должно быть, он ударил меня посохом.

Аледа усмехнулся.

— Я думал, магическими посохами пользуются иначе.

— Иначе, — согласился Валейгар. — Но Маангар несколько странный маг… Недаром глава Тригорья оставил здесь именно его. Во внешних делах он может быть опасен, потому как слишком непредсказуем.

— Слушая это, можно подумать, что ты не на стороне Маангара.

— Прошло то время, когда я был на чьей-либо стороне, — молвил чародей. — Ныне я свободный маг и волен поступать так, как мне вздумается.

Разбойник многозначительно кивнул, словно показывая, что эти слова его убедили. В этот миг задрожал пол темницы. Алед посмотрел в коридор и увидел, что алый свет вспыхнул ярче, а воздух вмиг нагрелся так, что стало тяжело дышать. За стеной, в темнице Двимгрина, раздался громоподобный голос.

— ДОКЛАДЫВАЙ!

— О Хранители Старого Солнца, Прародители Всеобъемлющей Тьмы, я нуждаюсь в вашем совете.

— ТЫ СНОВА В НЕВОЛЕ?

— Да, к сожалению дела пошли не так гладко, как хотелось бы. Противники строят козни и не всегда мне…

— ТЫ РАЗОЧАРОВАЕШЬ ХРАНИТЕЛЕЙ!

— Мне лишь нужен совет. Помогите найти решение.

Ответа не последовало. Свечение погасло. Вновь воцарилась привычная темнота. Алед усиленно хлопал глазами, стараясь убрать мутные алые блики, оставшиеся в глазах. Валейгар молчал. Ни одного слова не прозвучало и от Двимгрина. Тогда Алед подошел к решетке, приник к ней и тут же отстранился: прутья были такими горячими, что обжигали ладони.

— Колдун, ты что там делаешь?

Но прозвучавший голос Двимгрина не был ответом на вопрос надоедливого разбойника:

— Гоблинские норы!

Дверная решетка Двимгрина громыхнула от удара.

Тут заговорили Валейгар:

— Быть может, я смогу помочь тебе выбраться, Двимгрин.

— И как же интересно? — с вызовом спросил колдун. — Ты вообще-то и сам здесь сидишь.

— Тем не менее я бы хотел помочь, — сказал Валейгар.

— Неужели?! — недоверчиво проговорил колдун. — Помочь мне?

— А что тебя удивляет? Я вольный чародей. Сейчас истина такова, что я, ровно как и ты, против власти Вирридона. Ты задумал тайное дело, которое поможет миру свергнуть его с черного трона. Разумеется, цели твои корыстны, но мне нет дела до них. Главное для меня — результат. Вирридон тебе враг. Мне тоже. Ты не состоишь в дружбе с магами Тригорья, и мне с ними тоже не по пути.

— А как же Маангар? И то, что ты здесь по его воле?

— По своей воле! Я согласился на его просьбу только лишь ради того, чтобы поговорить с тобой.

— И что теперь?

— Теперь, Двимгрин, раз уж обстоятельства обернулись таким образом, я предлагаю тебе сделку…

Двимгрин рассмеялся.

— Сделка мага Тригорья и колдуна из числа Шестерых. Никогда бы не подумал, что такое случится.

— Бывшего мага Тригорья, — поправил Валейгар. — Да и сам ты уже давно идешь своей дорогой, Двимгрин, не так ли? Скажу лишь, что в нынешнее время все возможно. Время перемен… Но к лучшему или худшему — это пока неизвестно.

— Так что за сделка? — спросил Двимгрин.

— Я помогу тебе бежать, а ты позволишь мне идти с тобой.

— На что ты мне сдался? Ты, вообще, понимаешь, во что пытаешься ввязаться?

— Вполне. Помнится, в трактире ты говорил, что теперь, когда оковы Тригорского Ордена сброшены, у меня есть возможность открыть глаза. Я думал об этом всю дорогу… Что ж, коли началась новая страница моей жизни, так почему бы не избавиться от навязанных ранее канонов.

— Вот как? — произнес колдун. — И ты думаешь, я буду доверять такому попутчику, как ты?

— Другого выбора у тебя нет, — заключил в ответ Валейгар.

— Соглашайся, колдун! — вставил слово Алед.

— Обойдусь без советов разбойника! — гневно крикнул Двимгрин.

Алед на это не сказал ни слова. Лучше не злить колдуна, когда от его решения зависит твоя судьба.

— Так мы договорились, Двимгрин? — произнес Валейгар.

Колдун молчал, словно не хотел давать поспешного ответа. В конце концов, после недолгих раздумий он произнес:

— За неимением иных вариантов, я, пожалуй, рискну довериться тебе, Валейгар. Пока…

— Вот и славно…

— Но имей в виду! — Колдун резко повысил тон. — Если вздумаешь стать поперек дороги, наши пути немедленно разойдутся. И это при наилучшем для тебя раскладе!

— Не волнуйся, Двимгрин. Мне хорошо известно, кто ты и какие дела творишь. Я осознанно иду на этот шаг.

— Надеюсь на это, — сказал колдун. — Но хватит терять время! Отпирай темницу, Валейгар.

В подземной тюрьме повисло неловкое молчание.

— Валейгар? — дрожащим от нетерпения голосом произнес Двимгрин. — Ты ведь можешь отпереть замок?

— Разумеется, нет, — невозмутимо ответил маг. — У меня же нет ключей.

Алед громко вздохнул. Ярко вспыхнувшая в сердце надежда на освобождение опять погасла.

— Что?! — вскипел колдун. — Ради чего тогда морочишь мне голову, будь ты проклят?!

— Остынь, Двимгрин. Маангар или Однорогий Вуг придут за мной. Вот тогда я все и устрою. А пока придется подождать.

— Подождать? Ну и осел же ты, Валейгар, — произнес Двимгрин. — Ума не приложу, как маг Тригорья может быть настолько глуп! Если тебя где-то запирают, и у тебя при этом нет ключей, но ты все одно считаешь, о мудрый чародей, что владеешь текущим положением дел, то что-то здесь точно не так, поверь.

— Не волнуйся. Маангар придет… И держи при себе свои оскорбительные доводы! Я сейчас единственный, кто может помочь тебе убраться отсюда.

Двимгрин лишь презрительно хмыкнул. А Алед с сожалением отметил про себя, что речь идет лишь об освобождении колдуна. Оговорка? Или всем здесь и вправду плевать на разбойника из Санамгела?

— Признаться, я удивлен, как ловко Маангар обвел тебя вокруг пальца, Двимгрин, — вновь прозвучал в темноте голос Валейгара. — Ты сумел преодолеть заслон Экгара. Должно быть, хорошо помнишь про секретную брешь. Но ума не приложу, как ты мог позабыть о Ловушке Улгерта, в которую, надо сказать, за тысячи лет существования Тригорья еще никто не попадался. Кто бы мог подумать, что именно ты будешь первым! Смех да и только, друг Двимгрин.

Колдун больше не отвечал. К дальнейшему разговору он, по всей видимости, не был расположен. Лишь время от времени слышалось в тишине его разраженное ворчание.

Санамгелец снова принял уже ставшую привычной позу: сел на пол, прислонившись спиной к стене, сложил руки на груди и закрыл глаза. Мысли о недавних сновидениях вновь возникли в его голове. Быть может, тригорский маг сможет их объяснить? Алед подполз ближе к Валейгару и, сев рядом, почти шепотом произнес:

— Послушай, маг… — Алед подошел к Валейгару и сел рядом. — Если мне снятся сны про Хранителей, это плохо?

Маг нахмурил брови и с тревогой покосился на него.

— Ты видишь такие сны?

— В последнее время довольно часто.

— Это к худу.

От такого уверенного заключения у Аледа похолодело внутри.

— Чего же именно мне бояться?

— Не знаю, — задумчиво произнес маг. — Но если во сне тебе и вправду являются Хранители, значит, они по каким-то причинам следят за тобой. На тебе их метка.

— С чего бы это?

— С чего? — усмехнулся маг. — Открой глаза! С кем ты ведешь дела?

— Двимгрин? Думаешь, все из-за него?

— Не знаю, — ответил Валейгар.

С коридора будто бы донесся шелест, а за ним последовали звуки, похожие на шаги. Алед напряг слух, но больше услышать ничего не удалось. В подземелье вновь воцарилась тишина.

— Проклятые крысы, — проворчал он. — Никогда бы не подумал, что эти твари обитают даже в замках магов.

— Крысы? — задумчиво повторил Валейгар. — Не знаю, не попадались…

 

Глава 14

Под шпилем башни звонаря, вцепившись в край оконной арки, висел крупный нетопырь. За широким окном не было темно, и даже сумерки еще не начали ложиться на за́мок. Нетопырь висел здесь в разгар дня. Его взлохмаченная шкура была чернее ночи, а в глазах пылал алый огонь. Он не двигался, крылья его были сложены, голова втянута, и лишь уши время от времени шевелились. Снизу его наверняка можно было принять за осиный улей, учитывая что на башне уже давно никто не появлялся. Он слушал и смотрел. Смотрел на главную площадь. Она была довольно далеко, но он мог отлично слышать и видеть все, что на ней происходит.

Тригорье выглядело оставленным и пустым. Некое уныние царило в крепости магов, хотя главная площадь, террасы и переходы были достаточно ярко освещены многочисленными огнями факелов. Улей Синих Мантий до Войны просто кишел учениками Пришедшего-Следом. Эсторган, конечно же, никогда не видел этого воочию, однако то было и без того общеизвестно. Как так получилось, что в замке остался лишь один чародей? Эсторган был немало удивлен. Он не мог и вообразить, что такое возможно. Один маг на все Тригорье! Или все это какая-то хитроумная ловушка, в которую колдун, быть может, уже угодил.

Близился вечер второго дня, проведенного Эсторганом в облике летучей мыши, когда в Тригорье прибыли два путника. Когда они пересекали главную площадь, единственный представитель Тригорского Ордена уже шел им навстречу, звонко ударяя посохом по мостовой. На его плече, втянув голову в шею и плотно прижав крылья, сидел ястреб.

Один из гостей, седоволосый, был облачен в меховой плащ и, вероятно был одним из местных чародеев. Сбивало с толку лишь то, что он не был облачен в синюю мантию и не тащил с собой длинный посох, с которым обычно не расстаются тригорские маги. Другого, лысого здоровяка, Эсторган узнал без труда. Оссимур… И, узнав его, колдун вдруг вспомнил и седоволосого. Это был тот самый маг, который помешал ему расправиться с главарем и остальными разбойниками.

Колдун-нетопырь злорадствовал. Что ж, подвернулся случай завершить то, что он не сумел сделать в трактире «Захолустье». Оссимур получит свое! Достанется и магу, будь он проклят! Однако, подумав так, Эсторган тут же напомнил себе, что сейчас первостепенная его цель — не Оссимур.

Своей первостепенной цели он пока не видел. Ни Двимгрин, ни его сообщник пока не попадались ему на глаза. Эсторган не сомневался, что они где-то внутри помещений замка, и они либо затаились, либо тригорский маг расправился с ними. Если последнее, тогда они либо мертвы, либо в заточении.

Нетопырь навострил уши и слова тригорца донеслись до него так отчетливо, словно он стоял рядом.

— Валейгар? — удивленно промолвил старый маг, замедляя шаг.

— Здравствуй, уважаемый Маангар! — улыбнулся в ответ человек, облаченный в бурый меховой плащ. — Ты никак один во всем Замке?

Неторопливо шагая по красной брусчатке, гости приближались к тригорскому магу.

— Один… Я и не чаял вновь увидеть тебя в этих стенах. Думал ты пошел вслед за Еваррусом, который решил оставить Тригорье навсегда. И вот ты здесь… Я едва узнал тебя без бороды… И что это на тебе? Где твоя мантия?

Валейгар рассмеялся.

— От бороды я давно хотел избавиться. А, что насчет одеяния, то этот меховой плащ, знаешь ли, гораздо теплее моей старой синей мантии. Да и спокойнее так.

— Теплее? — удивился Маангар. — Спокойнее?

Старый тригорец переложил магический посох из одной руки в другую и прижал его к себе, пристально оглядывая остановившегося в нескольких шагах Валейгара. Ястреб на плече тригорского мага взволнованно захлопал крыльями и тоже покосился на гостя будто бы с подозрением.

— Вижу, посох не при тебе, и вряд ли ты его потерял, — заключил Маангар.

— Верно. Я сломал его пополам и навек избавился от него. Хочу быть свободным магом и не желаю носить больше позорное клеймо Тригорья.

Маангар разочарованно покачал головой.

— Ясно, — сказал он. — Это твой выбор… Тем не менее я рад видеть тебя здесь, Валейгар. Ты очень даже кстати. Буду весьма признателен, если ты поможешь мне. Если не ради Тригорья, то во имя всеобщего блага.

— В чем же тебе нужна помощь?

— Дело в том, что в нашу темницу попал… Постой, ты не сказал, какова цель твоего появления здесь, в оставленных тобой стенах.

— Цель? — переспросил Валейгар. — Только одна у меня может быть цель: заявить о своем выборе. Я ведь не сделал это, уходя. В тот день я еще пребывал в сомнениях.

— Ты здесь, чтобы просто заявить об этом?

— Именно.

— И сейчас ты уверен в выборе своего пути? — спросил Маангар.

— О да, вполне… Но, как я вижу, мастер Ноккагар не на месте. Однако, если тебе нужна помощь, тогда мое путешествие можно не называть напрасным. Так кто в темнице?

Маангар задумался, не отводя от собеседника испытующего взгляда.

— Двимгрин, я полагаю, — сказал он наконец.

— Неужели? — удивленно повторил Валейгар. — То есть ты не уверен?

— Нет. Пока еще нет.

— Как это возможно?

— Он попал в Ловушку Улгерта. Я предвосхищал прибытие непрошеного гостя, поэтому заранее подготовил ее.

— Я не верю своим ушам, Маангар. Двимгрин? Попал в ловушку Улгерта?

— Это был злобный старик — весь грязный, растрепанный, в изорванном плаще…

— Хм, не похоже на правителя Афройна.

— Но все же, мыслю, что это он.

— Давно он там?

— Уже два дня…

— И ты все еще не проверил?

— Нет, Двимгрин слишком хитер. А я здесь один и, по правде сказать, опасаюсь проверять темницу в одиночку. Да, конечно, те подземелья предназначались для подобных узников, однако я не желаю подвергать опасности за́мок и все секреты, хранящиеся здесь. Если со мной что-либо случится, и враг окажется хозяином в этих стенах, трудно представить, чем это может кончиться.

— Разумно, — согласился Валейгар. — Что ж, мастер Ноккагар будет рад услышать такую весть. Когда он вернется?

— Я не знаю. Мне не удается связаться с ним уже второй день.

— Странно, — согласился Валейгар. — Однако спешить некуда: колдун никуда не денется из местных темниц.

— Надеюсь.

Маангар замолчал. Взгляд его теперь сверлил главаря разбойников.

— Ты прибыл не один, Валейгар, — неожиданно произнес он, не сводя взора с чужака.

— Как видишь…

— Кто это? — требовательно вопросил Маангар.

Валейгар улыбнулся и произнес:

— Я, признаться, подумал, что ты так и не спросишь. Позволь представить тебе Оссимура из Санамгела.

— Еще один санамгелец… — проворчал Маангар, с подозрением прищурив глаза.

— Еще один? — подал голос Оссимур, подходя ближе к беседующим магам. — Кто-то из Межгорья уже бывал здесь?

— Бывал, — кивнул Маангар и еще крепче сжал посох. — И он оказался не тем, за кого себя выдавал…

— Спокойнее, — сказал Валейгар, увидев, как напрягся старый чародей. — Нет причин не доверять нам.

— Возможно. Но и причин доверять, уж прости, больше нет. Ты теперь не член Ордена. А этого головореза я и вовсе впервые вижу.

— Я ручаюсь за Оссимура. Он ничего дурного не замышляет.

— Так где сейчас тот санамгелец, который приходил сюда? — спросил Оссимур.

Маангар снова пристально посмотрел на главаря разбойников и ответил:

— Здесь он, в стенах замка.

— Я должен его увидеть! — воскликнул Оссимур. — Я преследую человека, преступившего законы нашего братства. И если он здесь, то здесь и завершатся мои странствия. Он должен понести наказание!

— Он здесь, — повторил маг. — Он и вправду не чист. Подозреваю, что тот санамгелец сообщник колдуна. Это не кажется очевидным, потому как они прибыли не вместе. Двимгрин здесь только третий день. А санамгелец пришел неделей раньше.

— Не знаю, кто он, — сказал Валейгар. — Но сдается мне, именно его я видел с Двимгрином в «Захолустье».

— Тогда ты развеиваешь все оставшиеся сомнения по этому поводу, — сказал Маангар.

— Отдай его мне, чародей! — вновь заговорил Оссимур. — Я дам тебе за него все, что пожелаешь.

Маангар рассмеялся хриплым смехом, постепенно перешедшим в кашель.

— Моих желаний тебе не осуществить, воин, — молвил он. — Но ты сможешь забрать его. Позже. Все решит Верховный Маг, когда вернется.

— И сколько же ждать этого Верховного?

— Столько, сколько потребуется, — отрезал Маангар.

— Интересно, есть ли какая-то связь между появлением здесь Двимгрина и пожаром Мотходэка, — задумчиво проговорил Валейгар.

— Пожаром Мотходэка? — встревожился Маангар.

— Да, Мотходэк объят пламенем, и огонь расползается по всему лесу.

— Печальная весть. Чем же алфейны заслужили такое несчастье?

— Кто знает, — пожал плечами Валейгар. — Может статься, именно Двимгрин приложил к этому руку. Но вот что я больше хотел бы узнать: что могло толкнуть одного из Шестерых на столь безумное действо — проникнуть в обитель тригорских чародеев? Каков замысел Двимгрина?

— Боюсь, что я знаю цель его появления здесь, — вздохнул Маангар.

Валейгар вопросительно посмотрел на него. Маг Тригорья сделал несколько шагов сторону собеседника, звучно постукивая посохом, и пристально посмотрел ему прямо в глаза.

— У сообщника был Ключ от Шкатулки Вилорна.

— Что? — Валейгар невольно отошел на шаг, не выдержав взгляда Маангара.

— Ты не ослышался.

— Он был утерян много веков назад!

— Стало быть, им удалось отыскать его. Только представь! Я принял его как гостя, позволил жить здесь столько, сколько он пожелает, разрешил ему рыться в книгах Зала Мудрости прямо у меня под носом. И вдруг я поймал мерзавца прямо в Башне Верховного Мага! Он искал Шкатулку Вилорна! Ты разумеешь, что могло бы произойти, если бы этот мерзавец нашел способ попасть в Зал Пламени?

— Никто не может вообразить, что могло бы произойти, — ответил Валейгар. — Шкатулку еще ни разу не отпирали. Возможно, только Шестерым ныне известно, что в ней.

— Верно, но одно мы с тобой знаем точно — отпирать ее нельзя! — твердо произнес Маангар.

— Где теперь Ключ? Покажи мне его.

Маангар отрицательно покачал головой.

— Нет, прости, но это не диковинная безделушка, чтобы показывать ее всем подряд… Он спрятан в надежном месте.

— Но держать Ключ в Тригорье нельзя! — произнес Валейгар. — Он должен храниться как можно дальше от Шкатулки, а не то, неровен час, найдется безумец, который решит вставить ключ в замочную скважину. Нужно увезти его, далеко. За море!

— Согласен. Но я не хочу принимать таких решений, не посоветовавшись с Ноккагаром. Подождем его.

— Чего ждать? Отдай его мне, и я увезу его в другую часть света, туда, где никто не узнает ни о Шестерых Колдунах, ни о Шкатулке.

— Не могу, Валейгар. Ты ведь даже не в Ордене.

— Да какая разница? — возмутился Валейгар. — Так будет даже надежнее. Без посоха и мантии я никогда не привлеку к себе излишнее внимание.

— Нет, я буду продолжать связываться с Ноккагаром. Вначале посмотрим, что он скажет. Он Верховный Маг, решение принимать ему. Выносить Ключ за стены Тригорья теперь тоже опасно. Неизвестно, к кому он ненароком попадет.

— Веками он ходил по рукам неизвестных владельцев, а теперь ты говоришь, что опасно выносить его!

— Да, — согласился Маангар. — Веками он ходил по рукам, и вот он здесь! Так зачем же вновь пускать его по миру?

Оссимур стоял чуть в стороне и, деловито сложа руки, слушал спор чародеев. Взгляд его бегал по многочисленным строениям и башням замка. Окружение весьма впечатляло его.

— Спорить с тобой не стану, Маангар, ибо знаю, что это бесполезно, — сдался Валейгар. — Но, помнится, ты говорил, что тебе нужна помощь. Так в чем же?

Маангар был неподвижен. Он задумчиво смотрел на качающиеся от ветра деревья близлежащего сада. Но Валейгар терпеливо ждал, когда тригорец соберется с мыслями.

— Вначале я думал, что мы вдвоем спустимся в темницы, чтобы удостовериться, что там именно Двимгрин и возможно допросим его, — сказал Маангар. — Теперь же в этом нет необходимости. После твоего рассказа о встрече в «Захолустье» я более чем уверен, что там именно он. Но, что касается допроса, у меня есть сомнения, что мы чего-то добьемся. Есть другой способ добывать сведения… Ты готов помочь мне?

— Эта история заинтересовала меня, посему я готов оказать тебе услугу.

— Хорошо. Ты разговаривал с ними в трактире? Узникам известно, что ты больше не служишь Тригорью?

— Да, я говорил об этом Двимгрину.

— Отлично. Я посажу тебя в темницу, как предавшего Орден мага, и ты постараешься выведать хоть что-то.

Валейгар рассмеялся.

— Посадишь к Двимгрину? — спросил он. — Знаешь, он не из тех, кто охотно открывает душу. К тому же он сам был здесь магом, и он наверняка заподозрит неладное. Тригорье никогда не наказывало отреченцев.

— Нынче времена другие, — возразил Маангар. — И Тригорье уже не то, что было в те дни, когда Двимгрин носил синюю мантию. Однако же, прямо к нему я тебя и не посажу. Не следует лишний раз открывать клетку с диким зверем. Ты попадешь к санамгельцу.

— И что же я от него узнаю. Боюсь, он глупый головорез, которого колдун водит за нос.

— Если не от него, так от колдуна. Он в соседней темнице. Мыслю, что Двимгрин ведет игру, неугодную нынешнему повелителю Омраченного Королевства.

— Я не удивлюсь, — сказал Валейгар. — Он не признает никакую власть, стоящую над ним. Так было с Экгаром, здесь, в Тригорье. Так сейчас и с Вирридоном. Двимгрин желает сам быть наверху.

— Ну так что, ты согласен?

Валейгар помедлил с ответом, обдумывая все сказанное магом.

— Согласен, — проговорил он наконец.

— Я знал, что на тебя можно положиться. И мне искренне жаль, что ты больше не в Тригорье.

— Однако, Тригорью я не враг, — заметил Валейгар.

— И надеюсь, никогда им не будешь, — улыбнулся Маангар. — Однорогий Вуг доставит тебя туда. Но все должно выглядеть правдоподобно…

Старый маг сделал молниеносное движение. Валейгар меньше всего ожидал удар посохом прямо в лицо. Оссимур отскочил назад, обнажая кинжал, и на него тут же налетел ястреб.

— Ветерок, назад! — приказал Маангар. — Убери оружие, разбойник, он это не любит.

Оссимур убрал кинжал обратно за пояс. Он выглядел растерянным.

— Не волнуйся, — произнес старец. — Я не враг ни тебе, ни ему. — Он кивком головы указал на лежащего без чувств Валейгара. — Я ведь сказал, что все должно выглядеть правдоподобно. Вуг! Унеси его!

В следующий миг от деревьев сада отделилась высокая тень, и на площадь бесшумно вышло высокое двуногое существо. Из головы его торчали изогнутые рога, один из которых был обломан. Длинные руки подняли с каменной мостовой Валейгара, и вскоре Вуг унес чародея прочь. Маангар и Оссимур двинулись в противоположную сторону.

Нетопырь проводил их взглядом. Что ж, многое стало ясно Эсторгану. Шкатулка Вилорна! Так вот что нужно Афройнскому Ворону. Все это ради нее. Стало быть, и Ключ Двимгрин уже отыскал. Отыскал и тут же упустил… Оно и к лучшему…

Нужно было немедленно связаться с Мастером, но в облике летучей мыши Эсторган это сделать не мог, а превращаться обратно было еще небезопасно. К тому же ему не удавалось вызвать Мастера уже несколько дней, поэтому и сейчас он вряд ли преуспеет в этом.

И вновь безмолвие окутало Замок Магов. Миновала ночь, и уж следующий день подходил к концу. Черный нетопырь ни на миг не сомкнул глаз. Сумерки уже начали сгущаться, когда он увидел Маангара. Старец неспешно шел туда, где предположительно находились подземные темницы. Должно быть, именно там находились Двимгрин и его сообщник. Туда же, наверное, был помещен и Валейгар.

Эсторган ощутил за спиной чье-то присутствие. Едва он успел что-либо предпринять, как что-то схватило его и с силой сдавило. Крепкая веревка прижала крылья к туловищу, и нетопырь, отчаянно трепыхаясь, упал на каменный пол башни. Быстрые руки набросили на него еще несколько колец веревки и затянули узлы так, что нетопырь завизжал от боли.

Беспомощный, Эсторган лежал на полу под висящим колоколом и что есть сил пытался освободиться от сдавливающих тело пут. В шаге от него стоял гоблин.

— Наконец-то я нашел тебя! — самодовольно усмехнулся он.

«Проклятый проходимец! Освободи меня немедленно!» — прокричал колдун. Вернее, он попытался прокричать это, но из пасти нетопыря вырвался лишь яростный визг.

— Пищи, пищи, сколько вздумается, — произнес гоблин и еще пуще затянул веревку. — Только знай, что я не освобожу тебя, пока ты не вернешь мне нормальный облик.

«Дурак! Я не смогу это сделать, пока сам нахожусь в чужом обличии! — в гневе воскликнул Эсторган. — Отпусти меня сейчас же!»

Однако гоблин Гингатар опять услышал только визг летучей мыши.

— Ты думал, что всевластен надо мной? — проговорил он. — Что можешь тыкать меня лицом в землю, словно щенка, и я приму это, как должное? Ты ошибался, Эсторган. Теперь я здесь главный, и твоя жизнь в моих руках.

«Вот как? Теперь я точно оставлю тебя в гоблинской шкуре лет на десять, чтобы ты осознал наконец свое место, паршивая тварь!»

— Я уже не я, все это понятно. Ликтаро, сын Оросса, погиб несколько дней назад. Его жизнь была насыщенной и интересной… Но та чаша испита сполна. Так что мне мешает убить тебя сейчас, колдун Эсторган? Я отправил во Мрак много пособников Дардола за время многолетних странствий. Так почему бы не избавить мир от очередной мрази?

Нетопырь отчаянно затрепыхался.

«Убьешь меня — и тебе самому конец. Ты погибнешь вместе со мной!»

— Пищи чуть потише, не то привлечешь ненужное внимание, — сказал гоблин Гингатар. — А лучше вообще замолкни, все одно мне не понять тебя. Но наверняка ты хочешь напомнить, что, убив тебя, я уничтожу и себя. А что если мне плевать на это?

«Ты не сделаешь этого!»

В руке гоблина Гингатара сверкнул кинжал. Откуда он? Должно быть, был найден около тех убитых гоблинов. Эсторган пылал изнутри от бессильного гнева. Он горел великим желанием раздавить этого подлеца, но в текущих обстоятельствах он не мог даже пошевелиться. Колдун не мог творить магию, пока пребывал в образе летучей мыши. А вернуться в нормальный облик он не мог из-за связывающих тело пут.

Гоблин поднес острие кинжала к самой морде нетопыря. Тот уже перестал дергаться и замер в ожидании своей участи. Но замер только нетопырь. Эсторган же, что находился в его теле, воззвал к Всеобъемлющей Тьме. Он собирал все свои силы воедино, чтобы сотворить то, чего ранее никогда не делал. Колдун закрыл горящие огнем глаза и…

Рука Гингатара и правда не дрогнула. Он сделал резкое движение, которое должно было убить летучую мышь, но вместо этого клинок воткнулся в пустоту. Нетопырь куда-то исчез. На его месте остались лишь веревки, еще мгновение назад так крепко его державшие.

Гоблин в растерянности отступил.

— Это выходка тебе дорого обойдется! — раздался за спиной знакомый голос.

Гингатар обернулся.

Эсторган стоял в двух шагах, в нормальном обличии.

Гоблин бросил недоумевающий взгляд на то место, где только что лежал пойманный нетопырь, затем вновь посмотрел на Эсторгана. Колдун смотрел на уродливого карлика свысока. Надменная ухмылка возникла на его лице.

— Ты удивлен? Что ж, я объясню тебе, Меченосец. То, что ты хотел провернуть, возможно имело бы успех с предыдущим Эсторганом. Но Эсторган Возрожденный не так прост, как ты наивно полагал.

Гоблин потупил взгляд и отбросил кинжал в сторону.

— Так то лучше, — усмехнулся колдун. — Но — увы! — слишком поздно!

Эсторган вытянул руку, и сжал ладонь. Незримая рука сдавила гоблину горло и подняла его в воздух. Колдун сделал другое движение, и Гингатар мигом вылетел в окно, после чего повис в воздухе за пределами башни. Одно только желание Эсторгана, и он сорвется с высоты колокольни вниз, где его ждет лишь твердь каменной мостовой. Гингатар смотрел колдуну в глаза.

— Что ж, Эсторган, убей же меня наконец, — прохрипел он.

Колдун медлил. Наконец, он нарисовал очередной замысловатый жест в воздухе, который вернул Гингатара в башню.

— При иных обстоятельствах я сделал бы это без лишних раздумий, — проговорил Эсторган и отшвырнул его в сторону. — Но ты мне еще пригодишься. Сейчас я превращу тебя обратно, так тому и быть. Но пока не высовывайся. Сиди здесь.

 

Глава 15

«В древнейшие дни мир был совсем иным. Не было ни боли, ни страданий, не звенели клинки мечей над просторами выжженных полей, кровь не лилась на священную землю. Еще не высились серые башни людских городов, горные недра еще не знали кирки гнома, и не сверкали в заводях рек прекрасные дворцы русалов. Даже первые алфейны еще не явились на свет.

Лишь Сыновья Эндармира были тогда в юном мире. В то время когда Эндармир разгневался на них за их желание властвовать, весь гнев его ударил о землю, и вырос из земли Черный Цветок. Бутон его был закрыт, а внутри него зрело Первородное Зло. Нашел Эндармир Черный Цветок, и пожалел он о том, что дал волю гневу. Ведь в любой миг бутон мог раскрыться и выпустить наружу все, что хранилось внутри него. Зло погубило немало миров, и Эндармир не желал подобной судьбы Элону. И сорвал Он Черный Цветок, и поместил его в подземных глубинах, где пылало Старое Солнце. И созвал Эндармир Сыновей и сказал им: «Властвуйте в Элоне, но живите в согласии, ибо с первой же вашей ссорой выйдет на свободу Зло». И пообещали тогда Сыновья жить в мире и согласии, не давать волю гневу, однако слова своего не сдержали…

Горделивый Эрвадо был повелителем бурь и ветров. Он был старшим и ставил себя выше своих братьев. Потому желал он, чтобы браться во всем слушались его. Ветра его раскачивали деревья Гондра, ураганы вырывали их из земли. Бури Эрвадо создавали огромные волны в океанах Вара. Свист ветров Эрвадо заглушал грозовые раскаты Ромрогела. И только один из младших братьев, Сур, не желал подчиняться и назло старшему брату гнал свои тучи против его ветра.

Однажды пришел Эрвадо к Суру и сказал: «Брат мой Сур, твои тучи должны подчиняться моим ветрам, ибо я старше тебя. Но Сур ответил: «Твоя пустая гордость не заставит меня счесть тебя главным. Лишь сила может подчинить, но не гордость». И Эрвадо сказал: «Что ж, коли так, давай же разрешим эти разногласия. Я вызываю тебя на бой. Коли ты выйдешь победителем, пусть все остается как прежде. Но коли в схватке выиграю я, тогда пусть тучи твои и облака твои будут покорны ветрам моим». И Сур ответил: «Да будет так!»

Вар, Ромрогел и Гондр узнали о назначенном поединке и пытались отговорить братьев. Говорили они: «Вы преступаете заповедь Отца. Одумайтесь, покуда не поздно, отрекитесь от битвы. Но ни Сур, Ни Эрвадо не смогли пересилить свою гордыню. Ведь отрекшийся от поединка должен уступить в споре, а на это никто из поспоривших идти братьев не желал.

И началась схватка жестокая. Долго длилась она. И сотрясался Элон от схватки той. Много ране нанесли братья друг другу. Равны были их силы, но Эрвадо был быстрее, и он сумел одолеть младшего брата. И сказал он Суру: «За то, что не покорился ты мне по доброй воле, я забираю себе твое могущество!» И Сур ослабел. Последние силы покинули его. Обратился Сур белым облаком и опустился на море своей крови. И стало то облако туманом навеки, ибо лишен был Сур жизненной силы. И поныне лежит тот туман на водах огромного внутреннего моря. Эрвадо же стал еще могущественнее, и никто из братьев уже не решался тягаться с ним силой.

А в глубинах Старого Солнца шевельнулся бутон Черного Цветка. Раскрылся он, и вышло наружу Первородное Зло. Закрепилось оно у Старого Солнца. И породило оно Силу Мрака. Великую ошибку допустили Силы Всевышние. И по сей день не выплачена еще ее цена.

Сразу проведал Эндармир о случившейся битве, и разгневался он на Сыновей своих. Сказал Эндармир: «Не сдержали вы данное мне слово, преступили вы свою клятву. По вине вашей в Элоне появилось Зло. Так живите же отныне в Тивулэ. Закрыт будет для вас Элон. Будете вы властвовать над ним как прежде, но никогда больше не насладитесь плодами моего творения.

И стали Сыновья Эндармира властвовать над Элоном из Тивулэ. Эрвадо правил ветрами. Гондр заботился о лесах и покрывал Элон зелеными лугами, Вар властвовал над водой, а Ромрогел был творцом явлений небесных. А тучи навечно потеряли хозяина. И стали они подвластны ветрам Эрвадо».

Молния расколола небесный купол, и неистовый ливень обрушился на белеющие во мраке стены твердыни. Беспокойство Верховного Мага возрастало с каждым новым раскатом грома. Ноккагар осознал ужасную вещь: он упустил что-то важное, позволил чему-то злому вырваться на волю. Что именно произошло, он знать не мог, однако страшные догадки всплывали в его голове одна за другой.

Что-то пронеслось высоко над головой. Ноккагар посмотрел вверх и увидел дракона в ночном небе. Он был не велик — дракон-карлик, из тех, что не столь давно, во время Войны, были выведены Дардолом. Описав круг над башнями Алката, крылатое создание нырнуло вниз и скрылось за внутренним кольцом стены.

— Извозчик… — почти шепотом проговорил Ноккагар.

Маг Ариорд, который стоял у стены разрушенного здания и поддерживал, раненого Гвидиона, тоже посмотрел в небо, но ему уже ничего не удалось увидеть.

— Дракон? — произнес он.

Верховный Маг утвердительно качнул головой в ответ.

Ариорд долго вглядывался в ночной мрак, но погода не позволяла что-либо увидеть. Вода текла по морщинистому лбу, попадая ему в глаза, и ручьем сбегала по насквозь промокшей бороде на размываемую землю.

— Не нравится мне здесь все больше, — проговорил рыжебородый чародей. — Что-то недоброе творится в этих стенах.

— Уже сотворилось, Ариорд, — вздохнул Ноккагар.

— О чем это ты?

Верховный Маг не давал ответа. Сквозь дождь, капли которого, словно острые клинки разрезали воздух, он напряженно всматривался в темноту — туда, где исчез карликовый дракон. Он смотрел, не отводя взор ни на мгновение, чтобы ни в коем случае не упустить из виду то, что с тревогой ожидал узреть. Вскоре, когда очередной раскат грома разорвал небосвод, со стороны белой башни наместника в воздух взмыла тень.

Дракон-извозчик сделал несколько кругов над шпилем башни и стрелой унесся на восток. Ноккагар лишь успел заметить всадника на его спине.

— Они идут в нашу сторону, — произнес Ариорд. — Справимся?

Верховный Маг отвел взгляд от неба и посмотрел туда, где заканчивалась длинная улица, засыпанная каменными обломками. Несколько громадных фигур выплыли из стены дождя. Фрэги.

— Может, и справимся, — ответил Ноккагар. — Но Гвидион ранен. Нельзя рисковать. Уходим! Они нас пока не заметили.

Осторожно ступая между грудами камней, трое магов двинулись к пролому в крепостной стене и вскоре оказались по другую ее сторону.

— Куда мы теперь без лошадей? — спросил Ариорд, когда башни Алката остались далеко позади, растворившись в густой темноте. — Ежели они и поблизости, в такую погоду нам их все одно не отыскать.

Дождь и не думал заканчиваться, а лишь усилился. Грязь и слякоть затрудняли передвижение. Ноккагар оглядывался в поисках укрытия. Кроны уродливых деревьев не могли спасти от ливня: они были безлиственными и сухими, словно дыхание самой смерти некогда коснулось этих мест.

— Мы упустили Полкворога, — отрешенным голосом проговорил Ноккагар, будто не слышал речей Ариорда.

— Упустили? Он мертв. То был лишь призрак.

— Уже нет…

— Довольно загадок! — не сдержался Ариорд. — Говори уже как есть, мастер Ноккагар.

Глава Тригорья кашлянул и рукавом мантии вытер мокрое от дождя лицо.

— Полкворог возродился в новом теле.

Лицо рыжебородого мага вытянулось от удивления, и рука, поддерживавшая Гвидиона, на мгновение ослабла, отчего раненый маг покачнулся, едва не упав.

— Небесные Силы! — воскликнул Ариорд. — Мы искали трех колдунов, а вместо этого нашли четвертого.

— Выходит, что так, — вздохнул Ноккагар. — Теперь их четыре.

— И что теперь?

— Не знаю. Одно мне ясно — нам не стоит больше задерживаться на землях врага, Ариорд. Полкворогу известно, что мы здесь, а, стало быть, рано или поздно об этом прознает и правитель Омраченного Королевства.

— Мы уходим? — спросил Ариорд.

— Сперва найдем место, где можно спрятаться от дождя. Там поможем Гвидиону прийти в себя, а потом уйдем отсюда.

— Мы сдаемся?

— Нет. Конечно, нет, Ариорд. Тригорский Орден никогда не сдастся. Даже в столь тяжелые для нас времена. Мы лишь временно отступим, чтобы обдумать наши следующие действия.

Три чародея расположились в узкой расщелине между двух крутых взгорий. Нависший над головой кусок скалы надежно укрыл их от дождя, который начал ослабевать лишь к утру. Он уже едва моросил, когда на востоке, над туманными равнинам начало подниматься солнце.

Ноккагар выбрался на открытое место и долго смотрел на обагренный кровавым заревом горизонт.

— Не ожидал я узреть рассвет в Омраченном Королевстве, — послышался за спиной голос Ариорда.

Глава Ордена обернулся и кивком головы поприветствовал рыжебородого чародея.

— Пока мы видим рассветы, надежда не угаснет в наших сердцах, — произнес Ноккагар. — Как там Гвидион?

— Идти сможет, — ответил Ариорд.

— Тогда пора выдвигаться, — сказал Ноккагар. — Чем скорее мы покинем эти земли, тем лучше для нас.

— Стало быть, наше путешествие было бесполезным, — вздохнул Ариорд. — Число колдунов не только не сократилось, но и увеличилось.

Ноккагар промолчал в ответ. Казалось, мысли его были далеко отсюда, и он не слышал слов Ариорда. Верховный Маг был чем-то взволнован, и это что-то вызывало в нем куда более тревожные чувства, нежели осознание того, что один из убитых колдунов возродился.

Продвигались они быстро, вопреки ожиданиям. Гвидион ступал достаточно твердо по искореженному буераками бездорожью. Два других мага шли по обе стороны от него. Дороги следовало избегать: ночью тригорцы применили магию и тем самым довольно ясно заявили о своем присутствии на земле врага; теперь приспешники Вирридона могли их искать. Внезапно что-то стремительно пролетело прямо перед лицом Ноккагара. Чародей не успел ничего рассмотреть, но спустя мгновение на верхушку его посоха сел ястреб.

— Ветерок! — воскликнул Ариорд. — Что ты здесь делаешь?

Ноккагар осторожно взял птицу и увидел маленький свиток, привязанный к лапе.

— Послание от Маангара, — удивленно проговорил Ноккагар.

— Странно, — молвил Гвидион. — Почему он не связался с тобой обычным способом?

— Возможно, ему не удалось, — сказал Верховный Маг, отвязывая свиток. — Темная магия, что витает в этих местах, имеет силу, которую он, должно быть, не сумел превозмочь.

Ноккагар развернул небольшой листок пожелтевшего пергамента и пробежался глазами по наспех набросанным строкам. Спустя некоторое время он опустил руки. Лицо Главы Тригорья было мрачным.

— Что там? — спросил Гвидион.

— Двимгрин в темницах Замка…

— Что? — встрепенулся рыжебородый маг. — Как такое возможно? Где Маангар нашел его? Ведь он оставался в Замке.

— Двимгрин сам пришел в Тригорье, Ариорд.

— Сдался?

— Увы, но нет, — вздохнул Верховный Маг. — Боюсь, Двимгрин пришел в нашу обитель, преследуя лишь темные цели.

И Ноккагар прочел короткое послание вслух:

«Не ищи Двимгрина, мастер Ноккагар. Он попался в ловушку Улгерта и ныне заключен в подземелье, вместе с сообщником. Там же и Валейгар. С тех пор, как он сбежал из Тригорья, я доверяю ему едва ли больше, чем колдуну Двимгрину. Двимгрин же пришел неспроста. Он ни за что не сунулся бы в стены Замка без весомых причин. У меня есть догадки, и они меня совсем не радуют. Возвращайся как можно скорее, мастер Ноккагар. Я не ручаюсь, что темницы Тригорья способны надолго удержать его. Я опасаюсь Двимгрина. Он умен и коварен».

— Он же был в Афройне, в кольце осады!

— Похоже, что уже нет, Гвидион, — сказал Ноккагар.

— Хотел бы я знать, что надоумило его на попытку проникнуть в Тригорье. Какова была его цель.

— Шкатулка… — произнес Ноккагар.

— Шкатулка?

— Шкатулка Вилорна, — повторил Верховный Маг. — Только это могло заставить его пойти на такой риск. Кроме того, он явно знал, что в Замке только один маг, иначе он бы придумал что-нибудь более изощренное, чем просто пробраться в Тригорье. Как он узнал об этом?

— Валейгар? — предположил Гвидион.

— Валейгар не мог его известить, потому как он ушел из Замка намного раньше, — отрицательно покачал головой Ариорд. — Маангар пишет о неком сообщнике… Интересно, кто он?

Ноккагар свернул послание и спрятал за пазуху.

— Узнаем в Тригорье, — сказал Ноккагар. — Нужно немедленно возвращаться.

— Только как? Пешком? — сказал Гвидион. — Тогда дорога обещает быть долгой.

Верховный Маг посмотрел на запад, словно проверял, чист ли путь.

— Ежели доберемся до Феодена, там нам помогут, — молвил он.

— По неторным тропам?

— Придется выйти на дорогу, Ариорд, — сказал Ноккагар и пошел вперед.

Два других мага какое-то время смотрели ему в спину и двинулись следом, осторожно ступая по кочкам и буеракам.

Ястреб Маангара улетел не сразу. Он еще долго кружил над головами чародеев, но однажды улетев ввысь и больше уже не возвратился.

В скором времени они выбрались на размытый после дождя тракт. Местами заросший травой, он казался пустынным и позабытым, каким, впрочем, и являлся последние лет сорок, с того злополучного года, когда королевство Вирлаэсс пало под натиском тьмы, накатившей с горы Ханборун.

Ноккагар обернулся и посмотрел на север. Крепости Алкат отсюда видно не было, но небо в той стороне было едва ли не чернее, чем на востоке, где ныне восседал Вирридон. Однако тракт был пуст, и ничто не предвещало о приближающихся врагах. Верховный Маг отвел взгляд от тьмы на горизонте и двинулся по дороге на юг. Впереди, через пару-тройку верст, она повернет на запад, огибая последний южный отрог Небоскребущего Хребта, и там, уже за пределами темных земель, можно будет вздохнуть спокойно.

 

Глава 16

Мрачный зал, залитый тусклым светом множества красных факелов, казался Аледу знакомым. Черная шкатулка лежала на столе среди четырех огненных чаш. Большой черный ключ был уже в ее замочной скважине. Алед стоял совсем близко, и достаточно было лишь протянуть руку, чтобы повернуть его. Но едва он сделал движение в сторону шкатулки, как все красные факела вмиг потухли, и полумрак сменился тьмой.

Вдруг в этой густой тьме отчетливо обрисовался силуэт. Здесь не было света, но спустя мгновение Алед смог хорошо рассмотреть неизвестного. Его лицо словно само излучало некое подобие света, и Стрелок узнал его.

— Колдун…

Двимгрин не смотрел на него. Лицо колдуна было серьезным, как никогда. Стрелок не видел ни следа той ухмылки, которой очень часто кривились его бледные губы, ни малейшего намека на нее. Взор его был устремлен на черную шкатулку, которая каким-то образом тоже выделялась в кромешном мраке. Все испещряющие ее руны были четко видны, словно при ярком свете, но Алед не способен был их прочесть.

— Открывай, — прозвучал голос.

То был несомненно голос Двимгрина, однако губы колдуна даже не шевельнулись.

Алед протянул было руку к ключу, что торчал в скважине, но что-то остановило его. Что-то словно подсказывало ему, что этого делать нельзя.

— Открывай, — вновь проговорил колдун, не открывая рот; странная чрезвычайно спокойная интонация совсем не поменялась.

— Давай лучше ты, — ответил Алед.

Слова его повторились эхом. Или эхами. Их как будто было много. И все они искажали голос стрелка в самых разных манерах, будто несколько разных людей поочередно повторяли сказанное.

Двимгрин теперь смотрел прямо на него. В глазах его вспыхнул алый огонь. Поначалу то были лишь искры, но они становились все больше и больше. Через несколько мгновений Алед уже не видел глаз Двимгрина, не видел он и самого колдуна. Перед ним во тьме горели лишь два алых костра. Они разгорались сильнее, объединялись в один, и вскоре все обозримое пространство пылало яростным огнем алого цвета. Стрелок чувствовал нарастающий жар, обжигающий лицо и грудь. Он отступил, но едва он сделал шаг назад, как опора исчезла из-под ног, и Алед упал…

…в воду. Вынырнув на поверхность, он осмотрелся. Зеркальная гладь озера совсем не поколебалась от его падения, как будто Стрелок находился в ней уже давно. Не было ни волн, ни кругов, расходящихся в стороны. И мертвая тишина царила вокруг. Алед посмотрел на небо. Оно было кроваво-пунцовым. Но то не был ни рассвет, ни закат. Весь небосвод был таким. Огромное солнце он увидел над головой. Оно было алым, и лучи его были того же цвета. Оно висело так низко, и столь сильный жар исходил от него, что Стрелку казалось, будто при желании он сможет до него дотянуться. Однако такого желания он не испытывал…

Он огляделся. Серый пустынный берег был совсем близко. Он был высоким, с острыми клыками серых скал. Алед поплыл в его сторону. Беззвучно, не создавая ни малейшего волнения на гладкой поверхности безмолвного озера.

Он начал взбираться вверх по крутому склону. Казалось, этот подъем занял целую вечность. Берег словно вырастал с каждым новым шагом. Алед оборачивался: озеро осталось далеко внизу, размеры его были невероятны, однако с этой высоты разбойник мог каким-то образом видеть все его границы, что протягивались за многие сотни миль отсюда.

И вот, наконец, Стрелок оказался на вершине гребня. Раскаленное докрасна небо на многие версты открылось его взору. Лишь пустынная высушенная земля без какой-либо растительности лежала окрест. Горизонт был странным; вернее сказать его не было вовсе. Земля протягивалась далеко-далеко вперед и круто вздымалась вверх к самому небу, исчезая в дымке черных облаков. А прямо перед собой, саженях в двадцати он узрел невиданных размеров воинство. Столь велико оно было, что последних рядов он, как ни старался, узреть не смог.

Огромное воинство, каких не видывал свет, стояло перед Стрелком. То были неизвестные черные, как провалы тьмы, существа. Они были бесформенными и в тоже время имели какую-то почти человеческую форму, расплывчатую, беспрестанно искажающуюся на глазах. Вместо лиц у них были огромные рты, оскаленные сотнями острых зубов. Воздух странным образом колебался вокруг каждого из них. Они стояли неподвижно, словно выжидали чего-то. Выжидали с очень-очень давних пор: вероятно не одну тысячу лет. И если бы у них были глаза, то смотрели бы они, наверное, в сторону озера, из которого только что вышел Алед. Над головами воинов парили тысячи крылатых тварей, окаймленных алым огнем. Они походили на драконов, однако казались куда более ужасными и более огромными.

Перед войском Стрелок увидел предводителей. Четверых безликих. Он узнал их. Только теперь они выглядели гораздо более грозными и величественными. Черные плащи, украшенные огненными переливами неизвестной природы, развевались, словно от ветра… которого здесь не было. Их незримые взгляды были устремлены прямо на него — на Аледа.

Ужас витал в окружающем воздухе и яростно сдавливал сердце Стрелка. Они заговорили. Заговорили хором, однако каждый из безликих произносил разные слова. Речь, что лилась из невидимых уст, терзала слух противными, скрежещущими звуками, которых Алед никогда не смог бы повторить. Но при всем этом ему все больше чудилось, будто он отчетливо разбирает слова и, мало того, понимает их смысл.

Красное солнце над головой вспыхнуло, и все вокруг озарилось кроваво-алым светом. Жар был невыносим. Алед уже не видел темного воинства, он видел лишь вокруг себя бушующее пламя до небес — оно заполняло собой все пространство.

Стрелок открыл глаза. И ничего не увидел. Узнику Замка Магов потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и вспомнить, где он находится. Его окружала кромешная тьма. Где-то неподалеку сопел Валейгар, а за стенкой, в соседней темнице, покашливал колдун Двимгрин.

Спать Алед больше не хотел. Он чувствовал, что выспался в этом месте, казалось, на несколько дней вперед. И подобного рода сны, которые он видел теперь все чаще, вовсе отбивали всякое желание вздремнуть. Что ж, начинался новый день в полном мраке. Или ночь? Да кто теперь разберет!

Маангар пришел не скоро. Двимгрин все это время по большей части молчал и не отвечал на оклики двух других узников тригорских подземелий. Санамгелец временами задавался вопросом, не скончался ли темный маг, однако он каждый раз утешал себя мыслью, что Двимгрин не из тех… — не из смертных. Он не боялся за него, нет. Бывший разбойник лишь опасался, что никогда не выберется из сложившейся передряги без помощи колдуна.

Лишь изредка Двимгрин подавал признаки жизни: со стороны его темницы доносилось невнятное бормотание — странный, срывающийся на короткие вопли полушепот, исполненный ярости. Были ли то беседы Двимгрина с самим собой, или же с кем-то еще, Алед не знал. Там, за стенкой вполне могли твориться самые невообразимые вещи, каких даже представить не может здравый человеческий разум.

Маангар появился неожиданно. Алед не услышал ни шагов, ни других звуков, которые возвестили бы о его прибытии. Он лишь ощутил чье-то присутствие в темноте за решетчатой дверью.

— Маангар? — позвал Стрелок.

Тьма по ту сторону решетки разорвалась ярким голубоватым светом магического шара, внезапно возникшего под низким потолком подземелья. Прямо под ним, ссутулив плечи и опираясь на посох обеими руками, стоял старый тригорский маг. Алед поймал себя на мысли, что эта неказистая фигура в мешковатой мантии ненавистна ему. Что-то необычное было в его облике на сей раз. Санамгелец силился понять, в чем именно заключается эта необычность, но пока ему это не удавалось.

— Ну как вы здесь? — непринужденно произнес Маангар.

Алед ничего не ответил. Валейгар же подошел к выходу. Он, по всей видимости, ожидал, что вот-вот в замке повернется ключ, и Маангар отопрет решетку. Однако вскоре стало ясно, что старый тригорец не торопится никого выпускать: судя по всему, он и вовсе пришел без ключей.

Валейгар молчал, глядя прямо в глаза магу, который находился по другую сторону решетки. Казалось, что он задал Маангару некий немой вопрос, на который старый смотритель Тригорья тут же ответил:

— Что ж, благодарю за выполненную просьбу. Ты блестяще справился.

— Ты все слышал? — удивился Валейгар.

— Разумеется, — ответил Маангар, с некоторой опаской поглядывая в сторону решетки, за которой томился темный маг Двимгрин. — Все до единого слова. И теперь, Валейгар, — увы! — я не вижу причин освобождать тебя, потому как все, что мне было нужно, я уже узнал. Я присутствовал при ваших беседах, хоть вы меня и не видели, и нашел их весьма интересными. Мои подозрения насчет тебя подтвердились…

— Так вот зачем ты на самом деле посадил меня сюда, — проговорил Валейгар

— Именно.

— Что ж, умный ход.

— А как иначе я мог заключить тебя в темнице? — развел руками Маангар. — Силой? Нет, я не был до конца уверен, что сумею одолеть тебя.

— И что же со мной не так? Почему ты считаешь, что должен сидеть здесь?

Маангар покачал головой, выражая искреннее сожаление.

— Ты пустил тьму в сердце…

— Что за вздор!

— К сожалению, это так, Валейгар.

— Я вольный чародей. У тебя нет права держать меня здесь.

— Нет, тебя нельзя выпускать. Ты опасен. Тригорье уже совершало ошибки, за которые по сей день расплачивается, но на этот раз, мы предотвратим появление на свет еще одного Вирридона или… Двимгрина, — старый маг кивнул в сторону соседней темницы.

Он явно опасался подходить к решетке, за которой томился колдун.

— Как бы то ни было, Верховный Маг Ноккагар лично будет принимать решение, — заключил Маангар.

Бросив еще один опасливый взгляд во мрак, в глубине которого затаился Двимгрин, Маангар, сопровождаемый магическим световым шаром, двинулся по коридору в сторону выхода из подземелья. Сделав несколько шагов, он остановился.

— Чуть не забыл! — произнес он. — Хотелось бы обратиться к почетному гостю из Санамгела. Слух у тебя отменный… Да будет тебе известно, что крыс в Тригорье нет и никогда не было.

Алед смолчал. Он не придал значения последним произнесенным словам. Мысли Стрелка были заняты другим. Он неожиданно понял, что именно не так в облике тригорского мага. Ястреб! Ястреба нет на его плече! Эта птица всегда была с ним, а тут он вдруг объявился без своего Ветерка.

Вокруг вновь воцарилась темнота, которая уже стала для узников вполне привычной. Едва шаги мага стихли, как воздух сотряс приглушенный хохот. Смеялся Двимгрин.

— Что теперь, Валейгар? Он и тебя умудрился провести. Это каким же ослом надо быть, чтобы сесть в тюрьму добровольно! И ты еще смел насмехаться над тем, что я попал в ловушку Улгерта.

Валейгар промолчал. Алед ровным счетом ничего не видел, но отчетливо слышал, как обманутый чародей беспокойно бродит по помещению из угла в угол. А сам Стрелок где-то в глубине душе уже почти смирился с заключением в Замке Магов, и эти мысли несколько устрашали его. Та часть Аледа, которая не хотела сдаваться, слабела с каждым часом. Насколько благосклонна будет к нему судьба на сей раз? Сообщников темных магов не жалуют ни в Межгорье, ни во всем Гэмдровсе, ни в остальном мире. И уж тем более не снискать таким преступникам милости у Верховного Мага Тригорья.

Время потекло дальше. Надежда на освобождение угасала в сердце Стрелка, и все больше сменялась страхом приговора, который вынесет Верховный Маг. Мысль об Оссимуре постепенно отходила на второй план, и уже не так пугала.

Алед в очередной раз размышлял над злой шуткой, которую сыграла с ним судьба. Зачем ему все это? Какое ему, разбойнику с тракта, дело до всего этого? До магии, колдунов, каких-то ключей, шкатулок? Уж не лучше ли быть казненным за кражи и грабежи, нежели за причастие к делам темных магов? Алед вовсе не считал себя сообщником Двимгрина. Однако кому теперь это докажешь? Зачем проклятый колдун втянул его во все это? А еще эти ужасные сны? Если так будет продолжаться, недолго и повредиться рассудком.

— Валейгар! — позвал колдун.

— Да, Двимгрин?

— Может быть твои спутники смогут помочь? Я ведь не ослышался? Ты говорил, что прибыл не один. Кстати, с одним твоим дружком я повстречался в Олдиоре. Не очень-то умно было следить за мной с расстояния пяти шагов.

— Согласен, то было глупо. Он был отправлен в ту башню вопреки моим предостережениям.

— С тобой был кто-то еще, — произнес Двимгрин. — Еще один человек…

— Посчитал по количеству лошадей, — усмехнулся Валейгар.

— Именно, — самодовольно проговорил Двимгрин. — Я подумал тогда, что преследователи мне ни к чему и решил, что вам будет лучше пройтись пешком. Ты уж не обессудь.

— Разумеется, — вздохнул Валейгар. — Я все понимаю.

— Так кто твой второй спутник?

— Да так, один головорез из Санамгела, — вздохнул Валейгар.

Алед, без особого интереса слушавший разговор, оживился. Он даже подумал, не послышалось ли ему.

— Ты сказал «из Санамгела»? — спросил он. — Кто?

— Насколько я понимаю, разбойники из Братства Волков. Они, кстати сказать, шли по твою душу, Стрелок. Так ведь тебя кличут? Одного звали Гриб…

Смех Двимгрина перебил Валейгара.

— Да, — хохотал колдун. — С ним я встретился в башне. Посмешил меня тот увалень!

— Куда он делся? — спросил Валейгар. — Мы так и не нашли его.

— Плохо искали, — усмехнулся Двимгрин. — Он там и остался, в той же башне. Гриб… Ха-ха!

— Кто второй? — голос Аледа дрогнул, хотя он изо всех сил старался скрыть волнение.

— Оссимур его имя, — ответил Валейгар. — Уж не знаю, что ты натворил, но этот Оссимур готов горы своротить, лишь бы добраться до тебя.

Стрелка бросило в пот от одного только прозвучавшего имени главаря. Он, конечно, понимал, что Братство Волков будет преследовать его, но он был почти уверен, что дальше Новых Гор они не сунутся. Валейгар помолчал какое-то время, словно надеялся, что Алед все ему объяснит, но санамгелец не сказал ни слова. Он решил умолчать о своей невиновности. Не стал он и говорить о том, благодаря кому Оссимур стал ему врагом. В конце концов, что бы он ни сказал, это уже не поменяло бы сути дела.

— И где он сейчас? — спросил колдун.

— Мы прибыли вместе. Но как только я оказался здесь, в подземелье, о его судьбе мне ничего не известно. Возможно, Маангар выпроводил его из замка. Хотя, старый Маангар нынче полон сюрпризов..

— То есть от него помощи можно не ждать, — заключил Двимгрин.

— Вряд ли у него появится такое желание, — сказал Валейгар. — Мы даже не знаем точно, где он.

Алед невольно подумал о том, как хорошо, что Оссимур не угодил сюда вместе с Валейгаром. Какое счастье, что Маангар не решил оправить его сюда же, в темницу. Однако неопределенность местонахождения главаря тоже ничего хорошего не сулила. Где он сейчас? В Замке?

Однорогий Вуг приходил с едой еще несколько раз. Когда полыхающий свет факела озарил коридор подземелья, Алед не спал. Он сидел лицом в сторону выхода и уже давно видел скачущие блики на стенах. Маг Валейгар спал где-то в углу.

Кто-то приближался, осторожно и неуверенно. То был точно не Вуг: чудовище не пользовалось огнем, ему привычнее было ходить в темноте. Не мог то быть и Маангар, который, скорее всего, использовал бы магический свет. Прислушавшись, вскоре Стрелок услышал и шаги. Идущий старался ступать бесшумно, однако в тишине подземелья у него это не слишком хорошо получалось.

В скором времени по другую сторону решетки появился высокий мужчина крепкого телосложения. Он поднял факел над головой, и скачущий свет осветил его лысую голову. Самые страшные опасения Аледа подтвердились. Оссимур…

Алед смотрел на него, не говоря ни слова. Он пока и не мог ничего сказать. Одно только успокаивало его в этот момент — решетчатая дверь, которая не позволяла Оссимуру войти. Что ж, это хороший шанс успеть объясниться за действия, которых Алед на самом деле не совершал. Глава Братства Волков тоже молчал. Глаза его горели ненавистью и обидой, которые копились в нем на протяжении всего пути из Межгорья.

Алед ждал. Наконец Оссимур окинул темницу оценивающим взором, многозначительно кивнул и произнес:

— Ну здравствуй, Стрелок. Неплохо ты здесь устроился.

Алед не ответил. Он смотрел не на Оссимура, а на пламя факела в его руке.

— Пришел убедиться, действительно ли именно ты попал в руки к старику, а не кто-то другой. Не мог больше терпеть.

Главарь замолчал, глядя на Аледа сквозь прутья решетки и ожидая какого-либо ответа. Но Стрелок по-прежнему молчал.

— Почему ты это сделал? — спросил Оссимур. — Почему ты убил Ханина? Все это из-за того, что мы не пришли выручать тебя?

Алед молчал.

— Ты ведь сам понимаешь, что мы бы не смогли вызволить тебя из тюрьмы Ралгирда.

— Можешь освободить его из этой тюрьмы! — раздался голос из соседней темницы.

Оссимур шагнул дальше по коридору и проговорил:

— А, колдун… Где мой конь?

— Понятия не имею, куда он отправился, — усмехнулся Двимгрин. — Я оставил его на подходе к замку. Наверняка он уже пошел на корм волкам.

В темном углу зашевелился Валейгар.

— Оссимур? — удивленно произнес он. — Не чаял тебя здесь увидеть. Маангар не выгнал тебя?

— Здравствуй, маг, — отозвался главарь разбойников, отходя от темницы Двимгрина. — Он дал мне добро остаться. Как только прибудет Верховный Маг, я заберу этого подонка.

Оссимур кивком головы указал на Стрелка. Тот смотрел на главаря совершенно безразличным взором.

— Так может поспособствуешь нашему побегу? — осторожно предложил Валейгар.

— Нет уж, — усмехнулся Оссимур. — Я не собираюсь идти против старого мага. И вообще, ваш побег — это не то, что мне нужно. Особенно в отношении тебя, Стрелок. Теперь ты уже никуда от меня не денешься. А когда мне позволят забрать тебя, мы уйдем отсюда вместе. И тогда я вздерну тебя на первом же дереве.

Вновь наступило кратковременное молчание. Нарушил его Валейгар.

— Однако позволю заметить, что сюда ты явился без дозволения Маангара, — произнес он.

— Ты прав, он не знает. Я уже давно хотел зайти сюда, но старик не разрешал. Но дело не только в этом. Я просто не знаю этот огромный замок. Лишь сегодня мне удалось найти наконец вход в подземелье. К счастью это странное чудовище, что ходило за мной по пятам, сегодня куда-то исчезло.

— Вуг?

— Не знаю, я с ним не знакомился.

— Так ты остаешься в этом замке только ради того, чтобы наказать Стрелка? — спросил Валейгар.

— Именно. Смерть моего племянника не сойдет ему с рук. Я потерял много верных мне людей, преследуя одну лишь цель — найти его. Цена этого похода была слишком высока, и теперь я уже не отступлю.

Алед открыл было рот, чтобы наконец что-то сказать, но в этот миг раздался голос Двимгрина.

— И это того стоило? — спросил он. — Те жертвы, которые ты принес?

В словах колдуна звучала издевка.

— Стоило, — спокойно ответил Оссимур и обратился к Стрелку: — Так что же ты молчишь, гад? Не хочешь ничего сказать в оправдание?

Алед снова собрался ответить, но слова комом стояли в горле. И опять за него сказал Двимгрин:

— Да не убивал он твоего племянника. Все было подстроено мной, если хочешь знать.

Оссимур вновь переместился к решетке, за которой был Двимгрин. Теперь он подошел так близко, что мог рассмотреть колдуна. Тот стоял, прижавшись к прутьям, и ухмылялся.

— И что теперь скажешь, Волк Тракта? — с вызовом произнес Двимгрин. — Что будешь делать со мной? Вздернешь на первом попавшемся дереве?

Сказав это, колдун рассмеялся. Оссимур молчал, осмысливая его слова.

— Лжешь, — неуверенно изрек он.

— К чему мне лгать? — молвил Двимгрин. — Стрелок не собирался никого убивать. Так вышло, потому что я так решил.

— Для чего?

— О, это уже не твоего ума дела, Волк Тракта!

Оссимур сделал еще шаг к решетке. Алед и Валейгар уже не видели его. Лишь озаренные факелом стены коридора напоминали им о его присутствии.

— Правильно, — произнес Двимгрин. — Подходи ближе.

— Я не боюсь тебя, колдун! — злостно проговорил Оссимур, приближаясь.

— Разумеется! В смелости тебе не занимать, — усмехнулся колдун и через мгновение добавил: — А в глупости тебе и вовсе нет равных…

В следующий миг решетчатая дверь Двимгрина громыхнула. Алед не видел, что произошло, но факел явно выпал из рук Оссимура. Было похоже, что Двимгрин схватил главаря разбойников и прижал его к прутьям. Валейгар молчал и, затаив дыхание, слушал.

— Внимай, Оссимур! — проговорил Двимгрин. — Прямо сейчас ты пойдешь и добудешь мне ключи. Повтори!

— Пойду и добуду тебе ключи, — каким-то странным, отрешенным голосом произнес Оссимур.

— Вот и славно, — сказал Двимгрин. — Вперед.

В следующий же миг Оссимур двинулся по коридору в сторону выхода. Алед подошел к решетке и проводил его взглядом. Глава Братства Волков, даже не взглянув на Стрелка, прошел мимо и исчез в темноте. Факел так и остался догорать на полу.

— Что ты с ним сделал? — спросил Валейгар.

— Просто попросил его принести ключи, — самодовольным тоном произнес Двимгрин. — Скоро он вернется. Смертным опасно спускаться в эти темницы, когда за решеткой сидит темный маг. Маангар недаром не позволял ему являться сюда.

— Но он ослушался, — вздохнул Валейгар.

— Ты уверен, что он вернется, колдун? — спросил Алед.

— Вернется. И не с пустыми руками, а с ключами.

— Они наверняка у Маангара или у Вуга.

— Он все сделает, — произнес Двимгрин. — Нужно лишь подождать.

Факел через некоторое время погас, и все опять погрузилось в привычный глазу мрак. Однако Оссимур действительно пришел. Причем довольно скоро. И в руках его весело звенела связка ключей. Он так же быстро прошел мимо темницы Стрелка и подошел к Двимгрину.

— Отличная работа! — сказал колдун. — А теперь отпирай замок.

Алед услышал, как Оссимур в полной темноте подбирает нужный ключ и, в конце концов, громким щелчком поворачивает его в замочной скважине. Скрипнули петли решетчатой двери. Алед не видел ровным счетом ничего, но все и без того было ясно: Двимгрин освобожден!

— Давай сюда ключи, — вновь прозвучал голос колдуна. — А теперь заходи…

Через мгновение вновь раздался звук поворачиваемого в замке ключа.

— Посидишь пока тут, — усмехнулся колдун и пошел прочь.

Стрелок уже в нетерпении тряс решетку.

— Отлично сработано, колдун! — крикнул он. — Давай, выпускай нас скорее.

Темный силуэт, еле различимый во тьме, остановился прямо напротив темницы Аледа и Валейгара.

— Ты прокололся, разбойник! — неожиданно произнес он. — К тому же я уже в Тригорье, так что твоя помощь мне вряд ли понадобится. А тебе, «вольный чародей», я не слишком-то доверяю. Так зачем мне вас выпускать?

От таких слов Аледа бросило в пот.

— Что? Да ты ошалел, старый ублюдок! Как ты смеешь так поступать со мной?

— Я смею поступать так, как считаю нужным.

— Двимгрин, — заговорил Валейгар. — Я знал о твоей подлости, но не ожидал ее проявления в этом случае.

— Подлость — она всегда проявляется, когда не ждешь, — усмехнулся колдун. — На то она и подлость.

— Но ты обещал взять меня с собой! — не унимался Валейгар. — Я думал, мы договорились.

— Ну уж нет! — отрезал Двимгрин. — Если у тебя с памятью плохо, то у меня, к счастью, с этим все в порядке. Мы заключили сделку. Помнишь? Ты помогаешь мне бежать, а я беру тебя с собой. Но, как видишь, я сумел выбраться сам, а это значит, что сделка потеряла смысл. Ты мне ничего не должен, и я тебе тоже, Валейгар.

В разговор вновь вступил Алед:

— Зато ты должен мне! — сказал он. — Ты мой должник, потому что я спас твой проклятый Ключ от алфейнов?

— Я! — сказал Двимгрин. — Я спас Ключ от алфейнов, отдав его в твои кривые руки.

— Да ну?! — вспыхнул Алед. — Пока ты гостевал у хранителей волшебного леса, я прошел несколько верст по бездорожью, опасаясь, что алфейны схватят меня на дороге. Я убил одного из Трех Меченосцев! Слышишь?! Я заколол ножом того, кто спасал наш мир в дни Войны! Ты можешь это вообразить?

Колдун, несколько помедлив, невозмутимо произнес:

— В общем-то, могу…

— Я сражался с гоблинами у ворот этого проклятого замка, — продолжал Алед. — И я ни разу не подумал повернуть назад или избавиться от твоего Ключа. И теперь ты просто бросаешь меня?!

— С гоблинами, говоришь, сражался? — задумчиво проговорил Двимгрин. — Это интересно. Значит, клятые прислужники Вирридона пытаются следить следят за мной… Но довольно мне трепаться с тобой. Посиди тут. Как раз будет время объясниться с главарем. Он теперь твой сосед.

Он отвернулся и зашагал по коридору. Через мгновение Алед уже не видел его силуэта. Шаги колдуна удалялись.

— Да просто выпусти нас отсюда! Я пойду своей дорогой! — кричал Стрелок ему вслед, но поняв, что Двимгрин не возвращается, разъярился: — Мне даром не дались твои темные делишки! И плевать мне на тебя и твои великие цели! Меня тошнит от всего, что с тобой связано, проклятый чернокнижник! Я не хотел всего этого! Я не желал путешествий, не желал драться с гоблинами, не желал тащить твой проклятый ключ.!И я не хотел в ужасе просыпаться по ночам! Сны о каких-то безликих теперь не дают мне покоя! Ты впутал меня во все это! Надеюсь, я больше не услышу о тебе! Чтоб ты сгинул в своем Ундлифере, тварь! Чтоб ты сдох!

В тот же миг рука Валейгара легла на плечо Аледа.

— Успокойся, — молвил он.

Вдруг коридор озарился ярким светом. Стрелок увидел Двимгрина. Он вновь стоял перед решеткой. В ладони колдун держал огненный шар, который и давал этот свет.

— Как ты сказал? — спросил он.

— Чтоб ты сдох! — воскликнул Алед.

— Я не про это… Ты видел безликих в своих снах?

— Видел!

— А Ундлифер? — Двимгрин пристально смотрел на Стрелка. — Это название столь древнее, что почти никто его не помнит в наши дни. Откуда оно тебе известно?

Алед не сразу дал ответ. Какое-то время он вспоминал услышанные во сне слова и наконец громко изрек:

Брови Двимгрина поползли на лоб от удивления.

— Изменяющие избрали тебя, — полушепотом изрек он.

— Избрали? — переспросил Стрелок. — Для чего?

В руках колдуна звякнула связка ключей. Он вставил ее ключ в замок, но он не подошел. Тогда он попробовал другой ключ, но и тот оказался неверным. Через миг, что-то гневно прорычав, он просто всучил ее Стрелку через решетку, и не сказав больше ни слова, пошел прочь.

Стрелок недолго подбирал нужный ключ, и вскоре, не веря своему освобождению, осторожно вышел в коридор. За ним покинул темницу и Валейгар.

— Что ж, — задумчиво произнес маг. — Наступает переломный момент в моей долгой жизни. Выбравшись из заточения в Тригорье, я становлюсь сбежавшим преступником в глазах тригорских магов. Теперь для меня точно нет пути назад.

— Можешь оставаться, — пожал плечами Алед.

— Ну уж нет…

Двимгрин двигался к выходу. С ним удалялся и свет. Вокруг становилось темно. Валейгар последовал за колдуном. Алед подошел к соседней темнице, запертой, в которой еще недавно находился Двимгрин; теперь там был заключен глава Братства Волков.

— Оссимур, — негромко позвал Алед.

Ответом ему было молчание. Но Стрелок чувствовал, что главарь там, в темноте, и что он слышит его.

— Не знаю, что там с тобой сотворил колдун, — продолжал Алед, опасаясь подходить близко к прутьям. — Однако надеюсь, что ты уже пришел в себя и все понимаешь. Братство было моим домом, а ты был мне как отец. Знай, что я не убивал Жа… Ханина… Хотя, знаешь, говоря начистоту, порой он вызывал у меня такое желание, и я едва сдерживался, чтобы не прикончить его. Тем не менее его убил не я, что бы там ни говорил Гриб. Колдун подставил меня. Мне до сих пор не ясно, зачем ему это было нужно, но он это сделал. И он предложил идти с ним. Я согласился. Мне пришлось, пойми это. В Санамгеле ты нашел бы меня и никогда бы не поверил в мою невиновность! Гриб бы подтвердил, что убийца я. Я не хотел сразу умирать, едва избежав казни. Так что не обессудь…

Оссимур молчал. Не дождавшись ответа, Стрелок пошел туда, где еще виднелся исчезающий алый светоч колдуна. Но вдруг он развернулся и вновь подошел к решетке. Поколебавшись некоторое время, Алед наклонился и положил связку ключей на пол, рядом с решетчатой дверью темницы.

— Я не лгу, — сказал он напоследок.

В скором времени он догнал Валейгара и Двимгрина, и, поравнявшись с последним, спросил:

— Так я с тобой?

Двимгрин на ходу выразительно оглядел его с ног до головы.

— Насколько я вижу, да, — сказал он.

— Ты только что собирался оставить меня в темнице…

— Ты сейчас в темнице?

— Нет, — растерянно пробормотал разбойник.

— Тогда заткнись, гоблинские норы! — приказал колдун и прибавил шагу.

Коридор привел к каменным ступеням, которые уходили наверх. Алед хорошо помнил, как громадный Однорогий Вуг нес его куда-то вниз. Теперь в свете алого огня он смог разглядеть эту не слишком широкую лестницу: в прошлый раз во мраке он ничего не видел, кроме светящихся глаз Вуга.

Двимгрин открыл дверь.

— Растопчи меня дракон! — воскликнул он, когда черная тень внезапно пронеслась прямо перед его носом и с шелестом улетела прочь. — Треклятые летучие мыши!

Бежавшие узники вышли на небольшую террасу. День был в разгаре. Бесформенные клочья облаков, небрежно разбросанные по небу, лениво ползли на север. Справа красовалась башня Верховного Мага, слева возвышались южные крепостные стены Замка.

Стрелок огляделся, с наслаждением вдыхая свежий воздух.

— Летучие мыши? — произнес он. — Средь бела дня? В этом замке все не так, как в остальном мире.

Но на его замечание никто не ответил. Двимгрин направился к большой арке, которую можно было увидеть на другом конце террасы. Он явно знал куда идти. Вскоре все трое уже шагали по пустующим коридорам.