АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ДЕНЕЖНОЙ ЭКОНОМИКИ
Уладзимер Мазур
Эффективная экономика не может обойтись без денег. Без денег она эффективной быть не может.
Однако практически все понимают, что деньги – это насилие. И при этом практически все любят деньги. Итак, налицо явный денежный синдром*{*Мазур, У. Глобальные проблемы теории денег: монетаризм, кейнсианство и либерализм / У. Мазур // Научно-исследовательский центр Мизеса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://liberty-belarus.info – Дата доступа: 07.05.2012.}. Четвертичный период кайнозойской эры вообще богат на самые разнообразные синдромы.
Что же такое деньги?
Современные деньги – это декретные деньги, то есть деньги, введенные силой закона (legal tender – законное платежное средство). И во всех странах силой закона деньгами признаны дебентуры (обязательства) центрального банка.
Таким образом, современные деньги – это долги центрального банка. При этом каждая купюра, монета или электронная денежная единица – это точная количественная величина долга центрального банка, который он никогда не вернет.
Вместе с тем деньги – это единственное экономическое благо, которое принимается всеми в оплату за товары и услуги или в возмещение долга. И обычно выделяется три функции денег (три способа использования денег): средство обмена (то есть средство платежа, временное вместилище покупательной силы), счетная единица (то есть общий знаменатель ценности, масштаб цен) и запас ценности (то есть средство сохранения личного богатства).
Указанные функции денег образуют мотивы того, для чего люди владеют деньгами (трансакционный, измерительный и спекулятивный мотивы). Однако эти функции (вернее было бы сказать – свойства) денег настолько тесно взаимосвязаны, что по существу деньги выполняют только одну функцию – функцию счетной единицы. И именно стабильная ценность денег является их наиболее важным свойством.
Ни одну из этих функций декретные деньги, увы, удовлетворительно не выполняют. Поэтому фактически представляют собой квазиденьги (якобы деньги). При этом самый большой недостаток декретных денег состоит в том, что они не являются денежной единицей, обладающей стабильной ценностью. Их покупательная сила постоянно снижается с момента их появления, то есть декретные деньги непрерывно обесцениваются.
Величиной, обратной покупательной силе денег, является общий уровень цен. При этом следует строго различать понятия общий уровень цен и относительные цены, то есть цены на отдельные товары. Дело в том, что изменение общего уровня цен приводит к изменению относительных цен. Изменение же относительных цен не изменяет общего уровня цен*{*Фишер, И. Покупательная сила денег / И. Фишер. – М.: Дело, 2001, с. 172.}. А посему досужие рассуждения о некой "структурной инфляции" совершенно бессмысленны.
Устойчивый рост общего уровня цен называется инфляцией. И она обычно измеряется индексом потребительских цен, отражающим динамику цен на определенный набор благ, регулярно потребляемых средней семьей, который именуют потребительской корзиной. Однако при практическом использовании индекса потребительских цен, как и любых иных статистических показателей, всегда следует учитывать, что существует ложь, гнусная ложь и статистика.
Единственной причиной снижения покупательной силы денег является рост денежной массы. Именно эта закономерность, характерная для всех стран, свидетельствует о том, что инфляция всегда и везде есть исключительно денежное явление. Впрочем, отдельные ученые полагают, что денежная масса является функцией инфляции. А особо продвинутые ученые утверждают, что благодаря инфляции возникла вселенная.
Рост денежной массы точно так же детерминирует инфляцию, как инфекция порождает эпидемию. И бороться надо не с инфляцией, а с инфекционным ростом денежной массы. При этом следует учитывать, что денежная эмиссия – это результат кредитной эмиссии. Более того, именно перманентная кредитная эмиссия ведет к перманентному росту денежной массы и к перманентной инфляции.
Именно перманентная кредитная эмиссия, в равной мере порождаемая как банками, так и амбулаторными и клиническими их клиентами, образует сущность закона кредитной иглы*{*Мазур, У. Монетарный волюнтаризм / У. Мазур // Научно-исследовательский центр Мизеса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://liberty-belarus/info – Дата доступа: 22.04.2015.}. При этом весьма убогими проявлениями закона кредитной иглы являются многочисленные финансовые пирамиды, благодаря которым, как уповают искренне верующие, и приидет царствие небесное*{*Закон кредитной иглы: чем быстрее будут расти кредиты и депозиты, тем раньше приидет царствие небесное.}.
Отдельные экономисты полагают, что если очистить индекс потребительских цен от волатильных (изменчивых) элементов (цены на нефть, газ, продукцию сельского хозяйства), то только остаточная величина (так называемая "базовая инфляция") зависит от динамики денежной массы. При этом они считают, что цены на нефть, газ и продукцию сельского хозяйства определяются не динамикой денежной массы, а соотношением спроса и предложения на указанные товары. В действительности же цены на любые товары детерминируются соотношением спроса и предложения. Общий же уровень цен обусловливается динамикой денежной массы, ибо инфляция – это денежное явление*{*Фридмен, М. Если бы деньги заговорили... / М. Фридмен. – М.: Дело, 2002, с. 125.}.
Что же касается так называемой "инфляции издержек", то ее попросту не существует*{*Хайек, Ф.А. Частные деньги / Ф.А. Хайек. – Тверь: ИНМЭ, 1996, с. 155-156.}. Дело в том, что цены на факторы производства являются производными от цен на конечную продукцию, то есть не цена определяется издержками, а издержки – ценой. Именно поэтому рост заработной платы не может поднять общий уровень цен. Так, рост заработной платы, не сопровождающийся соответствующим ростом денежной массы, приведет лишь к сокращению спроса на рабочую силу.
Особо продвинутые экономисты полагают, что производительность труда должна постоянно расти быстрее заработной платы. И, мол, именно в этом случае инфляции не будет. На самом же деле именно в этом случае национальный доход целиком превратится в прибыль*{*Мазур, У. Деньги и паранаука / У. Мазур // Научно-исследовательский центр Мизеса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://liberty-belarus.info – Дата доступа: 06.04.2015.}, так как заработная плата исчезнет и наступит полный коммунизм*{*Закон опережающего роста производительности труда: если производительность труда (как учат нас КПСС и МВФ) постоянно будет расти быстрее заработной платы, то национальный доход целиком превратится в прибыль, заработная плата исчезнет и наступит полный коммунизм.}.
Следует подчеркнуть, что даже тотальный рост цен на импортируемые блага не может поднять общий уровень цен. Так, рост цен на импортируемые блага, не сопровождающийся соответствующим ростом денежной массы, приведет лишь к сокращению спроса на них. А посему так называемая "инфляция издержек" есть просто результат роста денежной массы.
Не может поднять общий уровень цен и рост обменного курса. Так, рост обменного курса доллара, который отдельные мудрецы любят называть девальвацией (devaluation) национальной валюты, – это и есть обесценение (depreciation) национальной валюты. И объяснение инфляции девальвацией – это бессмысленное объяснение обесценения обесценением. На самом же деле и инфляция, и девальвация обусловлены ростом денежной массы. При этом следует учитывать, что девальвация – это налог на олигофренов. И именно для них в некоторых странах через определенное время после девальвации проводят ревальвацию, которую лукаво именуют "деноминацией"*{*Деноминация (denomination) – это нарицательная стоимость банкноты, монеты или ценной бумаги (Финансово-инвестиционный словарь. – М.: ИНФРА-М, 1997, с. 119.).}. Кстати, если темпы инфляции существенно превышают темпы девальвации, то это свидетельствует об искусственном сдерживании девальвации.
Отдельные экономисты полагают, что девальвация помогает решить проблемы платежного баланса. В действительности же опыт всех стран свидетельствует, что и инфляция, и девальвация лишь усугубляют проблемы платежного баланса.
Теория инфляции издержек порождается как обманчивой видимостью, так и желанием центрального банка снять с себя вину за инфляцию. Действительно, производители воспринимают рост издержек как некий автономный процесс. Однако поскольку инфляция обусловлена чрезмерно быстрой денежной экспансией, постольку именно центральные банки ответственны за возникновение любого "вида" инфляции. Иначе говоря, любая инфляция представляет собой "базовую инфляцию" (core inflation), точнее – ядрёное надувательство.
Специальные исследования доказывают, что так называемыми "монетарными факторами инфляции" (вернее было бы сказать – изменениями денежной массы) практически полностью объясняются изменения общего уровня цен. Дело в том, что темпы прироста инфляции являются эксплицитной функцией темпов прироста денежной массы, то есть темпы прироста инфляции однозначно определяются темпами прироста денежной массы. И если цены все-таки растут медленнее, чем денежная масса, то это означает одно и только одно: цены регулируются, точнее, ограничиваются. Если же цены растут быстрее, чем денежная масса, то это является лишь реализацией накопленного инфляционного потенциала – так называемого "инфляционного навеса".
Что же касается налогового бремени, то он не может непосредственно поднять общий уровень цен, ибо неизбежные попытки производителей переложить налоги на потребителей приведут к сокращению инвестиционного и потребительского спроса. При этом рост налогового бремени повлечет за собой рост правительственных расходов, то есть общий уровень цен, казалось бы, должен остаться неизменным. Однако в конечном счете любые попытки перераспределения совокупного дохода приведут к его уменьшению, поскольку дестимулируют производство. Именно поэтому общий уровень цен увеличится (конечно, при условии, что правительство не будет сжигать собранные деньги в камине, чего, впрочем, и не происходит, ибо правительству выгоднее разбрасывать деньги с вертолета)*{*Фридмен, М. Если бы деньги заговорили... / М. Фридмен. – М.: Дело, 2002, с. 61.}. Ослабление же налогового бремени не может непосредственно понизить общий уровень цен: производители не цены уменьшат, а прибыль увеличат.
Все экономисты солидарны в том, что целями государственной политики должны быть экономический рост, высокий уровень занятости и стабильность цен. При этом абсолютно необходимым условием достижения этих целей является жесткая монетарная политика, при которой темпы прироста денежной массы поддерживаются на низком и постоянном уровне.
Однако правительства прилагают усилия не столько к ужесточению монетарной политики, сколько к прямому контролю над ценами. В результате подавляется только проявление инфляции. И подобная подавленная инфляция приносит гораздо больший вред, чем открытая инфляция. Так, контроль над ценами парализует механизм цен. Между тем именно механизм цен является автоматическим регулятором экономики. И если этот регулятор не работает, то экономика не может быть эффективной, ибо не достигается сбалансированность спроса и предложения.
Следует подчеркнуть, что генератором инфляции является кредитование правительства центральным банком, финансируемое путем денежной эмиссии. Инфляция генерируется и уменьшением депозитов правительства в центральном банке (это происходит тогда, когда правительство начинает тратить деньги). Кроме того, инфляция генерируется рефинансированием банков (то есть кредитованием коммерческих банков центральным банком) и формированием золотовалютных резервов, которые финансируются опять-таки путем денежной эмиссии. А посему упование отдельных экономистов на полное золотовалютное обеспечение национальной валюты иррационально, ибо наращивание золотовалютных резервов означает просто наращивание декретной денежной массы. При этом полное золотое обеспечение невозможно (золота просто не хватит), а неполное не имеет смысла: "Колонна, которая составляет только половину расстояния от пола до потолка, может удерживать потолок не более, чем колонна в один дюйм вышины"*{*Фишер, И. Покупательная сила денег / И. Фишер. – М.: Дело, 2001, с. 143.}.
Кстати, золото отнюдь не является товаром, обладающим стабильной ценностью. Его цена подвержена весьма значительным колебаниям. И именно поэтому золото не может служить надежным обеспечением денежной системы.
Более того, следует учитывать, что деньги обеспечиваются не золотом, а благами и услугами, которые за них можно купить. И для того, чтобы деньги имели реальное обеспечение, денежное обращение должно основываться на обращении реальных благ и услуг, что порождается только учетом банками коммерческих векселей. При этом единственная безынфляционная эмиссионная операция центральных банков – это переучет векселей.
Однако в настоящее время банки практически не занимаются учетом коммерческих векселей, а наоборот – эмитируют свои собственные векселя. Между тем эта эмиссия лишь усиливает инфляцию. Эмиссия просто добавляет к официальному денежному суррогату ("легальному тендеру") дополнительный квазиденежный суррогат.
Необходимо подчеркнуть, что деньги не являются фактором производства и посему рост денежной массы не может увеличить объем производства. Рост денежной массы может увеличить только общий уровень цен. При этом рост общего уровня цен во всем мире является лишь следствием всеобщего роста денежной массы. Именно этот всеобщий рост денежной массы, порождающий перманентную всеобщую инфляцию, и образует сущность всеобщего трансэмиссионного механизма.
Согласно экономическому мейнстриму*{*Экономический мейнстрим – это неоклассический синтез, который Пол Энтони Самуэльсон скромно именовал "великим неоклассическим синтезом" (Самуэльсон, П. Экономика: вводный курс / П. Самуэльсон. – М.: Издательство "Прогресс", 1964, с. 18.), фактически является кейнсианством.} отдельные люди (должники) могут выиграть от инфляции. Однако факты свидетельствуют о том, что процветают отнюдь не должники, а кредиторы.
Впрочем, от инфляции может выиграть правительство. Дело в том, что сеньораж (то есть эмиссионный, инфляционный налог) позволяет правительству бесплатно получать реальные ресурсы. Однако для общества в целом – это чистый проигрыш, поскольку инфляция обесценивает доходы и богатство. Инфляция приостанавливает эффективную работу механизма цен, порождает бартеризацию и долларизацию экономики, способствует оттоку капиталов из страны.
Согласно кривой Филлипса*{*Похоже на то, что эту кривую никто, кроме самого Уильяма Филлипса, так и не увидел.} инфляция трактуется как функция безработицы. И при этом инфляция якобы является лекарством от безработицы. На самом же деле инфляция приводит к полной дезориентации инвестиций и ликвидирует источники инвестирования. Между тем действительной панацеей от безработицы являются именно инвестиции.
Многие экономисты полагают, что в современных условиях кривая Филлипса является не гиперболической, а совершенно неэластичной, то есть что инфляция совершенно не зависит от безработицы. Однако, несмотря на вырожденность этой функции, она продолжает пользоваться большой популярностью у мейнстримовских экономистов.
Денежная эмиссия непосредственно отражается на обменном курсе, то есть на относительной цене валюты. При этом необходимо учитывать, что обесценение национальной валюты – это тупиковый путь. И даже снижение так называемого "реального обменного курса" не может повысить конкурентоспособность отечественной продукции. Так, для создания конкурентоспособной продукции необходимо наличие института частной собственности. Что же касается корпорирования, то оно, строго говоря, разрушает институт частной собственности. Только частная собственность превращает бумагу в золото. "Общественная" же собственность превращает золото в неудобосказуемую ценность.
Следует заметить, что само понятие "реальный обменный курс" некорректно: оно основано на гипотезе паритета покупательной способности (так называемом "законе единой цены"), то есть на нелепой идее, что большая американская потребительская корзина по стоимости равна маленькой отечественной. При этом любые изменения "реального обменного курса" свидетельствуют лишь о том, что обменный курс и иные цены регулируются. Кстати, вследствие существенных различий между потребительскими корзинами сопоставление отечественного и американского индексов потребительских цен вряд ли правомерно.
Принято считать, что деньги обладают абсолютной ликвидностью. В действительности же современные деньги абсолютно неликвидны: они представляют собой дебентуры (обязательства) центрального банка, не имеющие абсолютно никакого покрытия. Таким образом, на самом деле центральный банк является не кредитором, а заемщиком (должником). Именно поэтому он как "дебитор последней надежды" непосредственно заинтересован в инфляции. И при этом центральные банки с упорством, достойным лучшего применения, "регулируют ликвидность", причем это "точная регулировка" вчерашней "ликвидности", то есть в текущем месяце "регулируется ликвидность" в истекшем месяце. Впрочем, "регулировкой ликвидности" занимаются отнюдь не все центральные банки.
Отмеченная абсолютная денежная неликвидность является анатомическим свойством декретных денег как патологического средства платежа, произвольно навязанного гражданам властью. При этом "спрос" на декретные деньги является "производным спросом", а именно "спросом", вменяемым их "предложением".
Следует подчеркнуть, что в действительности паразитирующей валютой является не надстройка в виде пирамиды кредитов, предоставляемых банками, обслуживающими депозиты*{*Хайек, Ф.А. Частные деньги / Ф.А. Хайек. – Тверь, ИНМЭ, 1996, с. 108.}, а сами декретные деньги – этот "легальный тендер", в который принудительно превращены обязательства центрального банка. И избавиться от этого паразитизма можно отнюдь не введением стопроцентного резервирования*{*Фридмен, М. Основы монетаризма / М. Фридмен. – М.: ТЕИС, 2002, с. 89.}, а лишь ликвидацией декретных денег.
Кстати, никакой надстройки в виде пирамиды кредитов, предоставляемых банками, обслуживающими депозиты, вовсе не существует. Наоборот, именно депозитные деньги создаются банками путем монетизации частного и правительственного "кредита", вернее, частного и правительственного заимствования*{*Хансен, Э. Денежная теория и финансовая политика / Э. Хансен. – М.: Дело, 2006, с. 90.}. А посему заявления банков о том, что они привлекают депозиты для того, чтобы иметь возможность выдавать кредиты, это примитивная бухгалтерская мистификация. Банкам необходимы не вкладчики, а заемщики.
Следует заметить, что еще ни один вкладчик не нажился на депозитах. Депозиты позволяют вкладчикам лишь уменьшить потери от инфляции. Впрочем, депозиты нередко просто конфискуют. При отечественной же гиперинфляции сохранить свои сбережения возможно только одним способом: конвертировать их в твердую валюту (при непременном ее хранении в домашних условиях).
Весьма характерно, что современные деньги – это отнюдь не беспроцентные обязательства центрального банка. Дело в том, что центральный банк фактически взимает процент по своим же обязательствам в виде инфляционного налога. Это – современная сюрреалистическая форма сеньоража.
Однако инфляция обесценивает собственный капитал центрального банка. Более того, собственный капитал центрального банка нередко становится отрицательным, то есть центральный банк по существу становится банкротом. Кстати, отечественный национальный банк является хроническим банкротом, точнее банком-зомби.
Отдельные монетарные авторитеты полагают, что накопленный инфляционный потенциал может быть снижен повышением "реального спроса на деньги". В действительности же инфляционный потенциал может быть уменьшен лишь сокращением денежной массы либо он разрядится через рост цен.
Принято считать, что "реальный спрос на деньги" – это спрос на реальные денежные остатки, то есть это та часть дохода, которую человек желает иметь в наличном виде (обычно она равна месячному доходу). Однако поскольку под реальным (эффективным) спросом понимается спрос, обеспеченный деньгами, постольку очевидно, что понятие "спрос на деньги, обеспеченный деньгами" – это тавтология в определении.
Рост "реального спроса на деньги" принято определять путем дефлятирования "денежного предложения"*{*Словарь современной экономической теории Макмиллана. – М.: ИНФРА-М, 1997, с. 329.}. С тем же успехом можно оценивать рост реального спроса на любой товар путем дефлятирования его предложения.
Следует заметить, что категории спроса и предложения впервые начали применяться по отношению к деньгам еще тогда, когда существовали полноценные деньги, естественно выделившиеся из товарного мира. И поскольку полноценные деньги – это товарные деньги, постольку в подобном применении был определенный смысл (впрочем, не слишком большой, ибо кривые спроса и предложения являются чисто воображаемыми кривыми даже по отношению к товарам*{*Шумпетер, Й.А. История экономического анализа: В 3-х т. / Й.А. Шумпетер. – СПб.: Экономическая школа, 2001, т. 3, с. 1403.}. Кстати, графическая интерпретация равновесия спроса и предложения просто прелестна: цена и обратно пропорциональна количеству, и прямо пропорциональна ему же.
Однако категории спроса и предложения нельзя применять к чему угодно. Да, можно говорить о спросе на золото и о его предложении. Можно говорить о спросе на органические удобрения и об их предложении. Но нельзя говорить о спросе на любые естественные выделения (например, на ринит) и об их предложении.
Применение категорий спроса и предложения к декретным деньгам иррационально. Так, в основе спроса и предложения лежат соответственно предельная полезность и предельные издержки. Между тем предельная полезность ("дополнительное чувство уверенности") предельные издержки производства декретных денег практически полностью совпадают с предельной полезностью и предельными издержками производства самой бумаги, на которой они напечатаны. А посему "спрос на деньги" и "предложение денег" – это ложный спрос и ложное предложение.
Более того, теория спроса на деньги представляет собой чисто формальную (математическую) модификацию так называемой количественной теории денег. Дело в том, что уравнение спроса на деньги получено путем некорректного преобразования тавтологического уравнения обмена Ньюкомба–Фишера. Так, эксплицитное тождество произвольно преобразовано в имплицитное равенство. Однако если согласно квазиточной количественной теории денег общий уровень цен действительно детерминируется денежной массой (то есть речь идет о прямом и непосредственном воздействии денежной массы на общий уровень цен, что драматически доказано 2500-летней денежной историей), то согласно теории спроса на деньги, наоборот, денежная масса "детерминируется" общим уровнем цен (то есть речь идет об обратном воздействии общего уровня цен на денежную массу, что является слишком смелой гипотезой).
Аналогичной ложной переменной денежной массы является и процентная ставка, которая на самом деле сама детерминирована динамикой денежной массы. Впрочем, реальная процентная ставка определяется общественной нормой временного предпочтения и равна ей. При этом оптимальная процентная ставка равна нулю*{*Мазур, У. Проблемы денежной экономики: либерализм и паранаука / У. Мазур // Флибуста [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://flibusta.is – Дата доступа: 21.01.2016.}, потому что общественная норма временного предпочтения равна нулю*{*Закон оптимальной процентной ставки: оптимальная процентная ставка равна нулю, потому что общественная норма временного предпочтения равна нулю.}. В действительности же величина денежной массы объективно обусловлена только величиной дохода. При этом реальная величина дохода определяется эффективностью использования факторов производства (труда, земли и капитала).
Аналитическое представление предложения денег как функции процентной ставки и резервов обладает теми же недостатками, ибо на самом деле и процентная ставка, и резервы детерминированы денежной массой. И в действительности происходит просто подмена понятий: содержательное понятие (денежная масса) подменяется пустыми понятиями "спроса на деньги" и "предложения денег"*{*Барр, Р. Политическая экономия: В 2-х т. / Р. Барр. – М.: Международные отношения, 1995, т. 2, с. 282.}. Конечно же, самыми знаменитыми пустыми понятиями являются русалка, кентавр и коммунизм.
Следует подчеркнуть, что графическое представление спроса на деньги и предложения денег существенно (с точностью до наоборот!) отличается от их аналитического представления. Так, кривая спроса на деньги (кривая предпочтения ликвидности) обычно представляется в виде кривой с отрицательным наклоном, которая характеризует так называемый "передаточный механизм монетарной политики", именуемый также "эффектом ликвидности", то есть увеличение денежной массы якобы ведет к снижению процентной ставки, а именно: процентная ставка является нелепой убывающей функцией денежной массы. Более того, при дальнейшем увеличении денежной массы кривая спроса на деньги якобы становится совершенно эластичной, то есть вырождается в так называемую "ликвидную ловушку", а именно: процентная ставка якобы вообще не зависит от денежной массы. Таким образом, спрос на деньги является даже не умозрительным, мнимым спросом.
Совершенно мнимо и предложение денег. Дело в том, что кривая предложения денег обычно представляется в виде вертикальной прямой. Иначе говоря, подразумевается, что кривая предложения денег совершенно неэластична, а именно: процентная ставка совершенно не зависит от денежной массы. И эта вырожденность функции предложения денег доказывает, что подобная интерпретация вообще не имеет смысла.
Понятно, что пересечение мнимой кривой спроса на деньги с мнимой кривой предложения денег характеризует мнимое равновесие денежного рынка. В действительности же процентная ставка прямо пропорциональна темпам прироста денежной массы.
Именно поэтому так называемое "таргетирование инфляции" (точнее, управление "ценой денег") не способно стабилизировать цены, ибо сама процентная ставка детерминирована инфляцией. Не способно стабилизировать цены и таргетирование обменного курса, ибо сам обменный курс также детерминирован инфляцией (вернее, и процентная ставка, и обменный курс детерминированы денежной массой). Не способно стабилизировать цены и монетарное таргетирование, то есть установление целевого ориентира по росту количества денег, ибо не существует высшего разума, который может определить оптимальное количество денег. Стабилизировать цены может только рынок. Но для этого денежная эмиссия должна осуществляться исключительно на основе учетных операций.
В основе инфляционного таргетирования лежит ненаблюдаемая величина, а именно: разрыв выпуска*{*Любопытно, что когда укуренный профессор рисует на доске разрыв выпуска, то примерно половина студентов его видит.}. Так, согласно "кейнсианскому" подходу (к счастью, сам Джон Мейнард Кейнс не был "кейнсианцем"), под разрывом выпуска понимается разность между фактическим и потенциальным объемом выпуска. При этом потенциальный объем выпуска определяется как уровень, которого можно достичь при полной занятости и при полном использовании производственных мощностей (впрочем, существование "естественного" уровня безработицы*{*"Естественный" уровень безработицы формируется из укуренной профессуры, которую не допускают до студентов.} трактуется как полная занятость).
"Кейнсианцы" полагают, что разрыв выпуска может быть как положительным (когда фактический выпуск превышает потенциальный), так и отрицательным. Однако если при отрицательном (дефляционном) разрыве объем выпуска находится внутри границы кривой производственных возможностей, то при положительном (инфляционном) разрыве объем выпуска выходит за границу кривой производственных возможностей, что является явным пороком данного подхода. Более того, "кейнсианцы" трактуют доходы как функцию расходов, то есть имеет место явный порочный круг. И наконец, трактовка положительного разрыва как инфляционного, а отрицательного разрыва как дефляционного противоречит фактическому положению вещей, ибо перепроизводство всегда влечет за собой снижение цен, а дефицит всегда влечет за собой рост цен.
Для преодоления положительного разрыва выпуска "кейнсианцы" предлагают изымать излишние доходы посредством увеличения налогов. Для преодоления же отрицательного разрыва выпуска "кейнсианцы" предлагают увеличивать государственные расходы. При этом следует учитывать, что при наличии отрицательного разрыва выпуска отсутствует источник для увеличения государственных расходов.
"Неокейнсианцы" трактуют потенциальный выпуск как долгосрочный тренд. Понятно, что трактовка потенциального выпуска "неокейнсианцами" также отнюдь не отличается корректностью, ибо тренд – это отнюдь не потенциальный выпуск. При этом для преодоления разрыва выпуска "неокейнсианцы" предлагают использовать не высокоэффективные инструменты фискальной политики, а низкоэффективные инструменты монетарной политики. Так, для преодоления положительного разрыва выпуска "неокейнсианцы" предлагают увеличивать процентные ставки, а для преодоления отрицательного разрыва выпуска – снижать процентные ставки. Между тем высокие процентные ставки – это следствие высокой инфляции, а низкие процентные ставки – это следствие низкой инфляции.
Строго говоря, использование процентной ставки для подавления инфляции – это тушение костра керосином: доходы эффективно съедаются как высокой инфляцией, так и высокой процентной ставкой. И выбор между высокой инфляцией и высокой процентной ставкой – это вопрос особо изощренного вкуса.
Однако инструменты монетарной политики низкоэффективны потому, что расходы на выплату процентов не достигают и одного процента от издержек производства (кстати, Джон Мейнард Кейнс полагал, что процентная ставка не влияет на доходы*{*Кейнс, Д.М. Общая теория занятости, процента и денег / Д.М. Кейнс. – М.: Издательство "Прогресс", 1978, с. 154.}). Инструменты же фискальной политики высокоэффективны потому, что налоги поглощают практически половину дохода.
Таким образом, приходится констатировать, что и "кейнсианский", и "неокейнсианский" подходы являются атеоретическими. При этом следует подчеркнуть, что самозванцы, именующие себя "кейнсианцами" и "неокейнсианцами", в действительности являются недокейнсианцами, точнее: недокейнсами.
Валюты нередко привязывают к другим валютам (в основном к доллару). Конечно, с помощью валютного якоря можно зафиксировать топор на овце. Однако от этого не топор станет острее, а овца жирнее. И если инфляция у производителей топоров выше, чем у овцеводов, то топор удержится на овце не слишком долго. Более того, поскольку национальные дебентуры "обеспечиваются" в основном американскими дебентурами, постольку "обеспечение" национальных обязательств иностранными обязательствами, которые затем размещаются у нерезидентов, укрепляет не национальную валюту, а доллар. При этом особенно умиляет привязка национальной валюты к корзине валют с помощью среднего геометрического взвешенного, ибо в действительности среднее геометрическое взвешенное – это псевдонаука.
Следует заметить, что общепринятое графическое представление обменного курса национальной валюты как функции количества долларов совершенно иррационально. Дело в том, что в основе кривой спроса лежит предельная полезность. Между тем предельная полезность долларов отнюдь не уменьшается с ростом их количества. В основе же кривой предложения лежат предельные издержки. Между тем предельные издержки производства долларов отнюдь не увеличиваются вместе с ростом их количества.
Таким образом, и кривая спроса на доллары, и кривая предложения долларов совершенно эластичны. Иначе говоря, и функция спроса на доллары, и функция предложения долларов являются вырожденными функциями. При этом пересечение двух совершенно эластичных прямых вряд ли возможно.
Примечательно, что в условиях перманентного дефицита платежного баланса отечественные золотовалютные резервы формируются за счет экспорта национальных финансовых обязательств. Понятно, что подобный экспорт не может укрепить национальную валюту. Укрепить национальную валюту может лишь экспорт конкурентоспособной продукции.
Любопытно, что экономисты часто пишут об импортируемой инфляции. Однако почему-то никто не пишет об экспортируемой инфляции. Между тем в процессе экспорта инфляции участвуют все эмитенты.
Следует подчеркнуть, что уравнение обмена – это явная тавтология: стоимость тождественна стоимости. Именно поэтому оно не может служить эффективным инструментом экономического анализа. Более того, это – ложная формула. И каждый исследователь, пытающийся с ней работать, всегда быстро убеждается, что ее использование просто невозможно: для того чтобы удостовериться в этом, достаточно попытаться подставить в нее конкретные значения. При этом самое большее, что может дать уравнение обмена (да и то только благодаря его радикальному упрощению при предположении постоянства дохода и скорости обращения денег) – это констатация причинно-следственной обусловленности инфляции ростом денежной массы. И это – бессмертная истина.
Как же стерилизовать избыточную денежную массу?
Стерилизацией избыточной денежной массы должен заниматься тот же, кто ею инфицировал. И для стерилизации центральный банк должен продавать свои акции. При этом эмиссия акций позволяет избежать нередко возникающей совершенно нелепой ситуации, когда капитал национального банка становится отрицательным. Кстати, некоторые центральные банки являются именно публичными корпорациями.
Если же публичный контроль над деятельностью центрального банка отсутствует, то монетарный волюнтаризм неизбежен. Так, девальвация национальной валюты нередко сопровождается снижением ключевой процентной ставки. Ревальвация же национальной валюты нередко сопровождается ростом ключевой процентной ставки. Между тем если курс национальной валюты падает, то процентная ставка должна расти. Если же курс национальной валюты растет, то процентная ставка должна снижаться.
Более того, несмотря на то, что и в США, и в ЕЭС инфляция ниже, чем у нас, обменный курс отечественной валюты нередко даже укрепляется. Впрочем, монетарный волюнтаризм характерен и для центральных банков развитых стран. Так, ключевые процентные ставки нередко устанавливаются на уровне ниже инфляции. При этом даже в этом случае центральные банки и коммерческие банки отнюдь не бедствуют, ибо деньги им ничего не стоят.
С 1951 года по 1970 год пост председателя Федеральной резервной системы занимал Уильям Макчесни Мартин–младший. Он имел привычку весьма образно выражать свои мысли. Так, он любил приговаривать, что Федеральная резервная система должна действовать против ветра. Однако подобный характер действий, как хорошо известно, весьма опасен.
Сейчас модно говорить о создании единых валютных систем. И в Западной Европе эта идея уже воплотилась в жизнь. Однако инфляция в Западной Европе после введения евро увеличилась. Понятно, что профессионалы на этом хорошо зарабатывают.
Но не это главное. Эдмон де Ротшильд как-то проговорился. Он сказал: "Западная Европа собирается построить политическую федерацию. Структура, которая должна исчезнуть, болт, который должен развинтиться, – это нация"*{*Цитируется по Крыленко, А.К. Денежная держава – тайные механизмы истории / А.К. Крыленко. – М.: Энциклопедия русской цивилизации, 2002, с. 106.}. Однако кризисная ситуация в экономике ряда европейских стран вселяет уверенность, что этого не случится.
Гениальный немецкий философ Освальд Шпенглер мудро заметил, что не существует такого пролетарского или даже коммунистического движения, которое не действовало бы в интересах денег и в направлении, определяемом деньгами, даже если идеалисты среди их вождей совершенно не осознают этого*{*Шпенглер, О. Закат Европы / О. Шпенглер. – Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000, с. 1197-1198.}. Современник же создания Банка Англии (который, кстати, был учрежден в 1694 году частным лицом – сефардским евреем) философ Джордж Беркли полагал, что деньги – это обман народа.
Сейчас много говорят о необходимости обеспечения независимости центрального банка от правительства. Однако правительство формируется президентом, который, как правило, избирается народом. Таким образом, речь идет о необходимости обеспечения независимости центрального банка от народа.
Представляется, что центральный банк должен быть не независим от народа, а подконтролен народу. И для этого он должен быть публичной корпорацией*{*Мазур, У. Управление денежными потоками / У. Мазур. – Мн.: Право и экономика, 2008, с. 85.}. При этом акции должны продаваться только за национальную валюту и только физически лицам титульной нации. Ныне же происходит интенсификация узаконенного преступного сращивания денег и власти. Дать власти возможность распоряжаться деньгами – это все равно, что дать возможность алкоголику распоряжаться водкой.
Что же касается деятельности, а точнее, "рекомендаций" международных финансовых авторитетов (МВФ, ВБ, ЕБРР), то надо учитывать, что все эти институты представляют собой партнерства, живущие на взносы. Вряд ли можно серьезно относиться к рекомендациям персонала утопающей в роскоши богадельни, которая прославилась только благодаря сексуальным скандалам.
Любопытно, что международные финансовые авторитеты (в лице их особого отряда "финансовых программистов") осуществляют прогнозирование по волшебной формуле: ВВП = ВВП. Именно поэтому их прогнозы сбываются с точностью до наоборот. Между тем как раз на основе этих прогнозов*{*Эразм Роттердамский полагал, что только дураки рискуют предсказывать будущее.} и формулируются их рекомендации.
Характерно, "финансовые программисты" – это в основном математики, использующие "строго научный" математический аппарат. Однако математика в применении к экономике неизбежно сама становится лженаукой и превращает во лженауку и экономику*{*Кейнс, Д.М. Общая теория занятости, процента и денег / Д.М. Кейнс. – М.: Издательство "Прогресс", 1978, с. 373.}.
Кстати, подготовкой "финансовых программистов" (и иных "специалистов") занимается неприметная австрийская гостиница, которая гордо именует себя Объединенным венским институтом. И есть основания полагать, что именно в этом "институте" и получили образование сотрудники центрального банка Зимбабве и иных избранных центральных банков, уже почти догнавших его.
Остается заметить, что деньги – это лишь один из элементов экономики. И для того, чтобы экономика была эффективной, она должна основываться на частной собственности. Действительно, частная собственность точно также отвратительна, как и тот способ, с помощью которого усваивается пища. Отвратительна, но эффективна она и только она*{*Мизес, Л. фон. Либерализм в классической традиции / Л. фон Мизес. – М.: ООО "Социум", ЗАО "Издательство "Экономика", 2001, с. 88.}. Только частная собственность созидает конкурентоспособную продукцию и дефляцию.
Что же касается отечественной феодальной пальцам пханай асоциально дезориентированной псевдорыночной квазиэкономики, то она способна производить только неконкурентоспособную продукцию и инфляцию.
Uladzimier Mazur
The actual problems of monetary economy