Алабин открыл глаза…

Он обнаружил себя лежащим на обломке мачты, на белоснежном песчаном берегу. Все-таки корабельная конструкция спасла Дмитрия от смерти и вынесла его вместе с волнами на сушу. Алабин видимо в какой-то момент потерял сознание, и вот сейчас пришел в себя.

Поручик освободил затекшие руки от веревок, размял их и затем осенил себя крестным знаменем. Слава богу, он жив!!! Аллилуйя! Дмитрий поцеловал в знак благодарности массивный деревянный обломок, привстал и оглянулся…

Океан был спокоен и тих, будто вовсе и не было бури. Сияло солнце. Интересно уцелел еще кто-нибудь из пиратов или пленных? И где Юзевский? Неужели навечно остался на дне океана? Если это так, то Алабину до безумия будет жалко Антона. Так и не доплыл он до своей родной Варшавы. Его мечта погибла вместе с ним в пучине яростного океана. Не видно нигде ни четы Лакавалье, ни Ренсенбринка, ни Маклиша, ни подлеца Рохоса. Вообще никого! Где все они? Утонули или тоже вынесло на берег – остров-то на вид кажется огромным. Но обитаем ли он? Алабин проверил на месте ли медальон с изображением любимой. Слава Всевышнему: портрет остался с поручиком.

В поисках спасшихся или утонувших людей Дмитрий пошел вдоль берега…

Волны мягко накатывали на Алабина и, обмывая его босые ноги, отступали назад в пенистую океанскую бездну. Поручик заметил вдали две черные точки. По мере приближения Дмитрия к точкам, они постепенно увеличивались и в итоге превратились в два лежащих на песке трупа. Это оказались шкипер и какой-то рядовой пират. Дмитрий пошарил по карманам мертвецов. И вот первая удача! У шкипера Алабин нашел хороший складной нож, а у пирата – большой нож и саблю. И в кармане кожаной жилетки початую фляжку рома и намокшие галеты. Даже на краю смерти морской разбойник не мог расстаться с любимым напитком. Как пирату без рому в этом мире жить – полная тоска! Видимо, надеялся бандит выплыть на сушу и сразу принять спиртного для согрева!

Поручик снял со шкипера мокрый пиратский двубортный камзол синего цвета, с матроса – сапоги с пряжками и широкими голенищами. Камзол оказался для Алабина чуть узок в плечах, а вот сапоги пришлись впору.

«Поесть бы, – подумал Дмитрий. – Или попить пресной водички».

Но вместо пищи и воды значился лишь один заменитель – алкоголь. Поэтому Алабин решил подкрепить свои силы глотком рома и отпил из фляжки… Спиртное, принятое на пустой желудок, быстро всосалось в кровь и разнеслось по всему уставшему и голодному организму – и сразу возникло чувство мышечного расслабления! Все жилы наполнило приятное тепло, а насыщенная алкоголем кровь прилила к мозгу поручика – Алабину стало хорошо и комфортно. В данной тяжелой и стрессовой ситуации ром оказался явно к месту. Дмитрий для усиления эффекта отпил еще пару глотков янтарной и горькой жидкости. А потом еще и еще… Настроение в разы улучшилось, а горестные мысли улетели прочь. Алабину стало на все наплевать, и он попросту залюбовался местной природой… Какая она здесь красивая! Кристально чистая вода лазурного цвета, высокое синее небо, белые облака, ослепительное желтое солнце. Рифы, кокосовые пальмы, лагуны, белый песок. Какое райское место! А над морскими волнами парят крупные красно-черные птицы с огромными широкими крыльями с интересным морским названием «фрегаты» и уже знакомые поручику фаэтоны.

«Прекрасная натура!» – восхитился Дмитрий.

Интересно, куда его судьба забросила? Возможно, это и есть Карибское море? Но точно ли это предположение? Или это еще Атлантический океан? А, к чему эти вопросы?! Он жив – и это главное! Солнце светит, облачка бегут по небу, море плещет, ветерок дует – все хорошо в его судьбе! И цель тоже осталась прежняя – Англия и Катя! Жизнь продолжается!

Алабин продолжил путешествие по побережью…

Далее он увидел обломки и остов шлюпки. Она разбилась, налетев на прибрежные камни. И вдруг!..

О, чудо! Человеческая фигура! И она шевелится! Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что эта движущаяся фигура – кто-то из выживших с «Вильгельма Оранского». Ба, так это не кто иной, как сама баронесса Лаура Лакавалье! Да, это она! Точно она! Француженка, ее муж со служанкой и пиратами спасались именно на этой, разлетевшейся на части, шлюпке. Неужели из всех пассажиров данного судна сумела уцелеть только мадам Лакавалье?! Невероятно! Всевышний ее тоже любит!

Алабин был явно изумлен и в то же время обрадован встрече с баронессой: хоть одна человеческая душа появилась на этом острове! Причем женская! Явно поручику не будет скучно на данном ему богом острове. Мадам была в одной, еще не до конца обсохшей от воды сорочке, через которую все просвечивало. Француженка, завидев Дмитрия, обрадовалась, но тут же вспомнив о своей девичьей чести, сжалась, зарделась как алая роза, присела на песок и прикрыла грудь руками. Но Алабин успел по достоинству оценить соблазнительные и упругие выпуклости мадам. Они были просто великолепны. И венчали их просвечивающие сквозь полувлажный шелк аккуратные и стоячие соски.

– Это вы, сударь? – воскликнула мадам Лакавалье. – Я счастлива, что вы остались в живых! Но не подходите ко мне ближе! И не смотрите на меня так откровенно, я дико смущаюсь. Ведь моя особа почти обнажена. Я в неглиже. И мне нечего одеть. Мой сундук с платьями остался на дне океана. Вместе со служанкой. Ах, какая досада!

– Что вы, мадам, я не смотрю на вас вовсе! Но, тем не менее, беседу я с вами все-таки буду вести.

– О, святая Мария, где мы находимся, месье?

– Согласно моим первым и непосредственным впечатлениям, на необитаемом острове.

– Позвольте полюбопытствовать, месье лейтенант, еще кто-нибудь спасся с корабля?

– Увы, только мы, мадам. Больше никого, кроме двоих выброшенных на берег утопленников, я здесь не видел.

– О, святая Мария, мы все умрем здесь!

– Не кличьте беду, баронесса. Славу богу, мы живы, а там посмотрим, что будет далее. Не соизволите ли отведать крепкого разбойничьего напитка – рома? Я его нашел здесь на берегу.

– О нет, месье лейтенант, покорнейше благодарю, я не пью этой гадости!

Баронесса облизнула пересохшие губы и взмолилась:

– Меня мучит ужасная жажда, а вас, месье?

– Чрезвычайно мучит, мадам.

– И каков же выход из сей неприятной ситуации? Что нам делать?

– Попробуем, сударыня, что-нибудь предпринять… Здесь я вижу произрастают кокосовые пальмы. А сие означает, что в скором времени мы утолим жажду ее плодами. Но ненадолго. В любом случае нам должно искать источник пресной воды на самом острове, иначе мы будет страдать от жажды. Кокосы – это не панацея. А покамест…

Алабин достал нож, нашел и спилил подходящую молодую пальму, срезал с нее все листья и сучки. Получилась длинная жердь для сбивания водоносных и волосатых плодов. Поручик принялся жердью сбивать орехи. Наколотил их штук пять.

Алабин поднес один плод к уху и потряс.

– Плещется, – удовлетворительно произнес Дмитрий. – Стало быть, внутри имеется сок. И это замечательно.

Перед употреблением, поручик проколол одно из углублений на одном конце ореха ножом и подал баронессе.

– Пейте, сударыня.

Лаура стала жадно пить. Опустошив кокос, она вернула его поручику и сказала:

– Благодарю, месье лейтенант.

– Соизволите еще?

– Да. Сделайте милость…

Алабин мастерски разделался еще с четырьмя кокосами. Два выпил сам, а два других отдал мадам Лакавалье.

– С жаждоутоляющими свойствами кокосового ореха я знаком еще по Китаю и Бразилии. Невероятный фрукт, растет практически повсюду в мире. А вы знаете, сударыня, почему этот плод зовется кокосом?

– Не имею понятия.

– Так его прозвали португальцы. На их языке слово «коко» обозначает – «обезьяна», и дано из-за пятен на орехе, которые делают его похожим на морду обезьяны.

– Весьма любопытно…

Алабин отправился в кустарник. Там Дмитрий с трудом, но спилил ножом крепкий ствол бамбука. К нему офицер крепко привязал букан – и получилось славное копье! С этим самодельным оружием поручик вернулся к баронессе и заявил:

– Я думаю, что мне следует отправиться на охоту и поискать удобоваримую добычу. Не оставаться же нам на долгий срок голодными.

– Прекрасная идея. Но разрешите мне, месье, пойти с вами. Я боюсь оставаться здесь одна.

– Покамест не покидайте ради бога это место, мадам. Я первым пойду на разведку. Вот вам складной нож на всякий случай. И лучше вам отойти в тенистое место, а то случится солнечный удар.

Баронесса послушалась поручика и отошла в тенек.

И вдруг мадам Лакавалье в ужасе воскликнула:

– О, боже! Змея! Она укусила меня. О, силы небесные я погибну!

Она уселась на песок и схватилась за ногу. По щекам француженки полились слезы жалости к самой себе: неужели она сейчас умрет?! Алабин подбежал к Лауре и, увидев около нее какую-то извивающуюся пеструю ленту, рубанул саблею. Голова змеи отлетела в сторону, а туловище продолжала зигзагом плыть по песку. Поручик воткнул саблю в песок и склонился над баронессой.

– Вашу ногу, сударыня! – скомандовал Дмитрий, будто пред ним был обыкновенный русский солдат, а не французская аристократка.

– Нет, ни за что! – запротестовала Лаура. – Я умру, если вы коснетесь меня, моя честь пострадает…

– Будете брыкаться – через минут пять умрете. Вас устраивает такая страшная будущность, мадам?

– Хорошо, я согласна…

Он отворотил ее сорочку повыше колена… Баронесса стыдливо отвернулась. Когда Дмитрий взял ее ногу, теплую, гладкую, изящную, и положил на свое колено, то все его существо задрожало от невероятно сильного возбуждения! Какая красивая и соблазнительная ножка! Вот бы погладить ее ладонью, а лучше то, что сейчас сокрыто шелком – внутреннюю часть бедра, а потом нахальным движением устремиться по ней выше, к самому сокровенному! Ух! У Алабина закружилась голова от безумного вожделения, и он едва не скользнул рукой под подол, но неимоверным усилием воли сдержал этот порыв. Хорошо, что Лаура отвернулась и не видела его безумный и полный вожделения взгляд, устремленный под ее сорочку: иначе бы француженка жутко испугалась и отказалась от услуг новоявленного лекаря.

Алабин, стиснув зубы для того, чтобы не поддаться новому искушению, перевязал баронессе ногу ближе к коленке жгутом из пояса, сделал два надреза ножом параллельно друг другу и стал высасывать в рот яд и сплевывать. Она терпеливо ждала и продолжала смотреть в сторону. Ну и пусть любуется ее ножкой – от нее не убудет! Зато она, баронесса, возможно, выживет.

Когда Алабин закончил врачевание, он открыл фляжку с ромом, набрал в рот темной жидкости и прыснул ею на ранки баронессы.

– Ой, жжет, – запричитала баронесса. – Больно…

– Вот и славно, мадам! Пусть благополучно жжет. Таким способом ром обеззараживает ваш пораженный ядом организм, – пояснил Дмитрий и протянул ей фляжку с ромом.

– А теперь окажите мне милость, сударыня, выпейте глоток сего лекарства.

– Я не могу пить эту дурно пахнущую жидкость, меня тошнит от нее.

– Пейте, мадам, через силу, или вы умрете. Это я вам как островной врач обещаю.

Слово «умрете» снова чудесным образом подействовало на баронессу и она, морщась и закрыв глаза, выпила противный и горький напиток.

– А сейчас лежите…

Француженка послушалась и легла на спину. Алабин подложил пол голову мадам Лакавалье камзол, снятый сего дня с убитого шкипера.

Прошло полчаса. Лаура постепенно пришла в себя. Она слегка опьянела от рома и начала без умолку болтать. Видимо змея, что укусила баронессу, оказалась неядовитой или недостаточно ядовитой, старой. Говорят, с годами у этих ползучих тварей концентрация яда ослабевает. Так или иначе, но нападение склизкого и чешуйчатого гада не нанесло кого-либо заметного вреда здоровью мадам Лакавалье.

Алабин хотел было пойти в лес, но его остановили капли дождя. Поручик забеспокоился. Дождь может усилиться в любую минуту.

– Нужно делать укрытие, мадам Лакавалье, – сказал Алабин. – Иначе мы промокнем насквозь. Вы уже лучше себя чувствуете? Можете передвигаться?

– Не знаю, попробую, но чувствую себя значительно лучше.

– Тогда помогите мне, иначе нас смоет тропический дождь.

– Но как? Я не приспособлена ни к какому ремеслу.

– Жизнь вас всему научит, мадам Лакавалье. Для начала возьмите нож.

Француженка послушно взяла складной нож из рук поручика.

Дмитрий нашел две мощные пальмы, растущие параллельно друг другу. Поперек них на вышине двух метров поручик привязал лианами молодой ствол. К нему стал привязывать бамбук и молодые пальмовые стволы верхними концами, а нижние закреплялись на земле. Получалась наподобие скатной крыши.

– Может, месье лейтенант, вы откажитесь от моей помощи, я только все испорчу, – канючила Лаура, но Алабин был непреклонен:

– Если вы не будете мне помогать, сударыня, то к утру мы замерзнем, простынем, а засим зачахнем и умрем. Нас лечить здесь явно некому. Срезайте листья, мадам Лакавалье, и сверху укладывайте на бамбуковые стволы.

– Хорошо… – тяжело вздохнула француженка: она, как истинная аристократка, всегда считала, что работать должны только рабы, слуги, крестьяне, рабочие да ремесленники – но только не особы ее положения.

Но здесь ей пришлось все же потрудиться: болеть и мерзнуть ей вовсе не хотелось. Через два с половиной часа у баронессы и поручика получился замечательный и просторный шалаш. Теперь у них была надежная защита от атмосферных осадков в виде мороси, краткого или обложного дождя, ливня и дождя с грозою. Дмитрий вокруг жилища прорыл канавки для того, чтобы небесная вода стекала по ним далее вниз и не попадала в «зал и спальню бамбукового дворца». Там, где лилась с крыши струйками вода, Алабин подставил пустые скорлупы от кокосового ореха. Так поручик пополнял для себя и баронессы запасы пресной воды…

Дождь прекратился, но наступили сумерки. Невыносимая духота распространилась повсюду, и затем на всю ночь и утро следующего дня застрекотали цикады. Они были везде, и очень скоро Алабин стал воспринимать этот треск как неотъемлемую сторону бытия. Также как крик птиц и обезьян.

– Я промокла и продрогла, – посетовала Лаура.

На это Алабин дал дружеский совет:

– Возьмите баронесса этот камзол, он совершенно сухой, переоденьтесь, и просушите после вашу сорочку на суку какого-нибудь дерева. Переодевайтесь смелее, я отвернусь.

– Вот еще, месье лейтенант, я лучше выйду из шалаша! – сердито заявила мадам Лакавалье.

Она вышла из жилища и переоделась. И красная, как рак, зашла обратно в шалаш: она была явно смущена. Камзол она застегнула наглухо, на все пуговицы: иначе были бы видны ее прелести. Но Алабин оценил по достоинству ее красивые ножки: теперь они были видны чуть выше колен. Лаура сразу забилась в угол и прикрыла краем камзола голые коленки.

– Невозможно как хочется кушать, – капризно заявила баронесса. – Неужели на этом острове нечем поживиться?

– Уже темно, сударыня, и в лес нет никакой возможности идти: там и ядовитые змеи, и пауки, и может даже хищники, – сказал поручик. – И огонь не разведешь. Солнца нет и всюду мокро. Попробую завтра костер разжечь и изловить какую-нибудь съедобную живность. Вот, возьмите…

Он протянул баронессе тряпицу с подмокшими галетами.

Француженка схватила их и принялась жадно их есть.

– О, святая Мария, за что мне такие испытания? – сказала она, и слезы великой жалости к самой себе навернулись на глаза.

Алабин принес еще листьев и кинул на песок – вот и готова постель! Дмитрий лег на охапку и моментально уснул. А Лаура плохо спала: ее мучил непреодолимый голод и ужасные мысли. Ей хотелось прилечь к Алабину и согреться, но девичья честь не позволяла ей этого сделать. К утру измученная страхами, дикой усталостью, борьбой с чувством голода и бессонницей она, свернувшись в калачик, уснула.

* * *

Лаура, продрогшая и не выспавшаяся, вышла из «бамбукового дворца», скинула камзол и переоделась в просохшую сорочку. Она стала греться на солнце – и вдруг! Она увидела шагающему по прибрежному песку человека в пиратской косынке и с саблей…

Баронесса страшно испугалась и тотчас же разбудила Алабина.

– Месье лейтенант! О, святая Мария! Там идет какой-то человек! Он вооружен! Что делать?

Поручик соскочил на ноги вышел из шалаша и протер глаза… Точно человек! Алабин схватил копье и саблю. Кто это? Поручик внимательно присмотрелся: так это, кажется… помощник капитана Рохос?!

– Рохос?! Ты тоже выжил?! – изумился Алабин. – Наша компания спасшихся с «Вильгельма Оранского» становится все больше.

Испанец обрадовался, увидев Алабина и баронессу.

– Приветствую вас, мадам! Приветствую вас, лейтенант! – прохрипел бандит. – Еще кто-нибудь остался в живых с нашей посудины?

– Мы здесь второй день и больше никого не видели. На данный момент нас только трое. А ты, Рохос узрел ли кого-то в твоей местности?

– Нет, никого, поэтому и я и пошел вдоль берега в надежде отыскать хоть одну живую душу. Слава силам небесным, что я нашел ее и даже две. И, слава богу, что мы спаслись, и то, что мы живы. Нам несказанно повезло. А вот наш Безумный Дик и мои товарищи, вероятнее всего, остались на дне морском. Как видимо и ваш супруг, мадам и ваш товарищ, сэр. Ах, какое несчастье! Столько людей погибло почем зря!

– Нам некогда переживать, Рохос. Уцелеть на этом острове – вот наша основная задача. В этом нам, несомненно, поможет океан. С каждым днем к берегу прибивает интересные вещи с погибшего «Вильгельма Оранского», которые могут вполне сгодиться нам. Допустим сия фляжка, нож, сабля, а также камзол и сапоги – «подарки» морской пучины.

– Верно, сэр, океан нам поможет. Но чертовски хочется есть. У вас, господа, не найдется что-нибудь пожевать?

– Мы сами со вчерашнего дня голодные, – ответил поручик.

Баронесса спросила что-то на французском языке у Алабина, на что Рохос заявил:

– Эй, любезные, говорите по-испански или хотя бы по-английски, я французским плохо владею.

Поручик и баронесса перешли на английский язык.

Алабин взял с собой копье, нож, короткую саблю, чтобы прорубать себе дорогу тропическом лесу и «трофейную» фляжку: вдруг попадется источник пресной воды.

– Я отправлюсь на поиски добычи, – заявил всем Алабин – хочется чего-то мясного, зажаренного на костре. И заодно поищу какой-нибудь родничок или озерко, а если посчастливится, то и речку.

– Я с вами, месье лейтенант, – попросилась баронесса, с опаской посмотрев на морского головореза.

– Нет, мадам, оставайтесь с Рохосом, это предприятие слишком опасно для вашей персоны. В джунглях ядовитые пауки, змеи…

– Змеи?! О, ужас! Мне хватило и одной, вчерашней. Я их теперь безумно боюсь!

– Там еще и дикие звери водятся.

– О, Мария!

– Так что соблаговолите оставаться здесь, госпожа Лакавалье. Рохос присмотрит за вами.

Баронесса снова опасливо посмотрела в сторону пирата. Еще на корабле Ренсенбринка помощник капитана жег хищным взором ее декольте и плотоядно улыбался. Мерзкий тип. Но может он не осмелится приставать к ней здесь, на острове? Вдруг испугается господина лейтенанта и откажется от своих гнусных замыслов.

Рохос согласно поднял руку.

– Хорошо, я присмотрю за француженкой, капитан, а заодно я попробую выловить какую-нибудь съедобную рыбу. Или черепаху. Я удачно прошелся по берегу. В кармане нашего утопшего боцмана Маклиша я нашел мешочек с крючками и лесками из шелка и конских волос. Так что мы недолго будем оставаться голодными.

Рохос лгал насчет утопшего шотландца. Маклиш еще был живой, когда его на берегу нашел испанец. И помощник капитана не упустил удобного случая, чтобы расквитаться со своим заклятым врагом: Рохос всадил со всей силы нож в спину боцмана, не дав тому даже прийти в себя.

Алабин кивнул.

– Отлично, Рохос! Если я вернусь из леса с пустыми руками, то может у тебя к этому времени появится какая-нибудь подходящая добыча. Тогда, полагаю, мы не умрем с голода.

– Все будет замечательно, капитан! Славный старина Рохос умеет ловить рыбу!..

– Удачи, Рохос!

– И вам, сэр!..

Алабин отправился в путь. Но едва поручик углубился в пальмовые заросли, как он услышал отчаянный женский голос. Он взывал о помощи. Дмитрий сразу сообразил.

«Это Лаура кричит! Рохос, видимо, пристает к ней. Какими голодными глазами он смотрел на нее! Там на берегу! Извольте, милостивый государь, Дмитрий Михайлович, спасать от позора баронессу!»

Алабин рванул назад. И точно! К его глазам предстала та картина, которую он и ожидал увидеть: Рохос пытается насильно овладеть француженкой, а та отчаянно сопротивляется.

– Эй, Рохос, остановись или я тебя атакую! – крикнул на бегу поручик.

Пират недовольно оттолкнул аристократку. Она упала на песок и закрыла лицо от отчаяния и стыда. И даже не одернула высоко закатанную сорочку. Злая и хитрая улыбка скользнула по губам насильника.

– Давай её поделим, русский! Чтобы никому не было обидно! Будет обслуживать нас обоих – что с нее станется! Покажем этой напыщенной аристократке, чего она на самом деле стоит! Да и есть ли нужда нам ссориться, старым морским волкам, из-за какой-то французской шлюхи! Разве я не прав, офицер?!

– Не выйдет, Рохос! В данной ситуации требуется согласие самой дамы!

– Уверяю вас, сэр, мы ее уговорим! У нее нет выбора!

– Нет, Рохос, нет! Оставь свои грязные помыслы, а не то… – угрожающе произнес Алабин. – Я вмиг срублю твою отчаянную голову!

Испанец зловеще прищурился.

– Жаль, сэр, что вы так упрямы и не сговорчивы! Придется мне одному владеть этой напыщенной тварью! На, получи!..

Пират резко обернулся и выбросил руку… В воздухе сверкнул нож. Алабин инстинктивно дернулся, и это спасло ему жизнь. Нож воткнулся в предплечье. Поручик нацелил на пирата самодельное копье и сделал им выпад вперед. Алабин метил оружием морскому разбойнику в живот, но Рохос не сплоховал: он схватился за копье двумя руками и, используя его в качестве опоры, выпрыгнул вперед и двумя ногами ударил в грудь гвардейцу. Тот упал, а копье осталось в руках пирата.

– Эй, русский! Кишка у тебя тонка, дабы одолеть доблестного Рохоса! А теперь я медленно и с расстановкой буду тебя убивать. А когда прикончу, то твое тело я затем выброшу в океан на корм акулам. Пусть попируют!

– Попробуй, мерзавец!..

Алабин выдернул нож из раны – и сразу потекла кровь… Поручик отбросил в сторону нож и взялся за саблю. Рохос кинул в него копье. Дмитрий увернулся за пальму – копье с дребезжащим звуком засело в дереве. Испанец тоже вытащил из ножен саблю. Алабин кинулся в атаку и обрушил на пирата град ударов. Рохос стал лихорадочно отбиваться и пятиться назад к океану. Алабин загнал своего противника в воду и в какой-то момент поручик, применив хитрый фехтовальный прием, выбил клинок из рук морского разбойника. Описав замысловатый пируэт, сабля исчезла в океанских волнах. Теперь ее было бесполезно искать.

Ну, все! Теперь негодяю Рохосу конец! Сейчас его поручик разрубит на части. Алабин на миг расслабился, и это чуть не стоило ему жизни. Недаром помощник Ренсенбринка участвовал в абордажных боях и имел богатый боевой опыт. Он бросился как тигр на поручика и крепко ухватившись двумя руками за руку противника, держащую саблю, крутанул его по кругу. Но Рохосу не удалось овладеть оружием. Клинок вылетел из рук и упал в воду. Упал в море и Алабин.

Рохос выхватил из-за голенища сапога букан.

– Теперь заказывай себе саван, русский, я вспорю тебе брюхо и намотаю твои внутренности на твою же шею!

– Попробуй! – запальчиво воскликнул уже ставший на ноги Алабин.

Поручик стал вспоминать ту китайскую борьбу, которой его учил глубокоуважаемый Ли Сюань. Если пират ударит его снизу клинком – то Алабин применит, этот прием, а если сверху – то этот…

Рохос решился на удар ножом сверху. Алабин отработанным движением заблокировал руку с оружием и ударил локтем в челюсть противнику. А затем добавил ему коленом в пах. Рохос выронил нож и, схватившись за причинное место, упал на колени, морщась от сильной боли. Алабин для верности ударил ногой испанцу в челюсть. Тот упал на спину, но не потерял сознания.

«Крепкий испанец! И железная челюсть!» – невольно подумал поручик.

Алабин быстро подобрал с песка букан… Рохос медленно поднялся, потряс головой, утер ладонью кровь с подбородка, сплюнул сгусток крови на песок и зло ухмыльнулся.

– Ничего у тебя не получится, русский! Рохос – непобедим! А теперь тебе, русский – реальная смерть!

Испанец угрожающе надвинулся на Алабина. Бывший кавалергард, продолжая вспоминать в миг смертельной опасности китайскую Тай Чи, сделал пирату отличную подсечку. Тот упал в воду. Поручик накинулся сверху на Рохоса и начал наносить яростные удары ножом по поверженному сопернику. Несколько раз он попал по пирату. Но тот – вот живучий мерзавец! – снова умудрился выбить у Алабина нож. Тогда Дмитрий вцепился в горло Рохоса и стал его топить. Видимо раны, нанесенные поручиком морскому разбойнику, были достаточно серьезны, и бандит уже не так отчаянно сопротивлялся. Силы его с каждым мгновением таяли. Поэтому в какой-то момент Алабин, погрузив голову пирата в воду, сумел ее долго там продержать. Корсар не мог поднять свою «железную» башку и уже не сопротивлялся. Тело его резко обмякло. Он был по-видимому мертв.

«Кажется, захлебнулся, родимый», – подумал Алабин.

Поручик с трудом поднялся, отмыл руки от крови, и освежил водой потное лицо. Он ужасно утомился, сражаясь и топя этого мерзавца Рохоса. Алабин обшарил мертвого и забрал у него крючки Маклиша. Если Дмитрий не поймает рыбы и не подкрепится ею, то ему будет нелегко преодолевать лесную чащу в поисках свежей добычи.

Поручик еще немного постоял на берегу, внимательно всматриваясь в то место, где покоился захлебнувшийся Рохос. От этого подлеца можно было чего угодно ожидать – любой хитрости, любой уловки, любого подвоха. Не зря насчет этого негодяя предупреждал Алабина ныне покойный боцман Маклиш. Но нет, испанец не восставал из мертвых. И, слава богу. На то он и смертный человек. Алабин развернулся и побрел к стоянке.

Лаура, увидев идущего к ней Алабина, одного, без испанца, поняла, что поручику все же удалось убить пирата. И тут она в ужасе закричала:

– О, нет! Не-е-ет! Это ужасно! Я не выдержу этого!

– Прекратите истерику, мадам Лакавалье! – прикрикнул на баронессу Алабин. – Лучше перевяжите меня.

– Но чем, месье лейтенант?

– Оторвите рукав моей рубахи.

– Не могу.

– Подберите возле пальмы нож.

– О, святая Мария! Он весь в крови, я боюсь! Я сейчас упаду в обморок!

– И, тем не менее, я покорнейше настаиваю, баронесса! Возьмите его в руки! И прекратите немедленно причитать! Здесь вам не театр одного актера! И посему никто не увидит ваших жалоб и слез, мадам! И не надейтесь!

Лаура смиренно замолчала. Затем она подобрала нож Рохоса, с трудом распорола рукав офицерской рубашки, отрезала его и перевязала им предплечье Алабина.

– Покорнейше благодарю вас, мадам Лакавалье, – сказал поручик, немного отойдя от гнева.

Мадам Лакавалье вытерла слезы и грустно улыбнулась.

– Всегда к вашим услугам, месье… Вы знаете, мне так хочется есть…

Лаура, состроив жалобную гримасу, вопросительно посмотрела на Дмитрия. Офицер нашелся что ответить аристократке:

– То же самое я могу сказать и о своей персоне… Ждите меня здесь, баронесса, я сейчас что-нибудь да придумаю насчет обеда, вернее запоздалого завтрака.

Мадам Лакавалье заметно оживилась.

– О, это было бы великолепно, месье лейтенант!..

При словах «обед» и «ужин» Алабин сглотнул слюну и, срезав с камзола баронессы длинную золотистую нитку, отправился на берег ловить рыбу. Поручик сделал из нитки мушку, зашел по пояс в воду и закинул снасть. Дмитрию удалось поймать лишь маленькую рыбку. Поручик, терзаемый сильным голодом, откусил кусочек от добычи и пожевал – увы, не очень вкусно! Сырое мясо, да еще без соли! Какая гадость! Но поручик не выплюнул кусочек, а доел его: надо же хоть чем-то заморить червячка. Полусъеденную рыбу поручик решил использовать в качестве наживки. Он снова закинул снасть в океан и стал терпеливо ожидать хорошего клева…

«Ловись, рыбка, и большая и маленькая!» – сделал мысленный посыл вглубь океана Алабин.

Через минут пять леска натянулась. Что-то, видимо, крупное попалось на крючок. Когда Дмитрий вытащил добычу, то он сильно удивился улову. Вот это да! Черепаха! Алабин положил на спину рептилию и продолжил рыбалку. В итоге Алабин умудрился поймать еще одну черепаху и три крупных рыбы. Что и говорить, ему сказочно повезло. Теперь они с баронессой будут сыты. Но предстояло еще обработать добычу. С рыбой это сделать было не сложно, на флоте он не раз потрошил рыбу, но вот черепахи…

Алабин вспомнил, как одноглазый кок пиратов с «Вильгельма Оранского» ловко разделывал черепах на камбузе. Сначала пресмыкающемуся надо отрезать голову, причем с первого удара. Поручик взял саблю, положил на камень голову черепахи, словно эта рептилия являлась преступником, приговоренным к казни, и взмахнул клинком… Поручик с первого раза отсек голову бедняжке. Затем положил рептилию на спину, на тот же камень, наклонив тем, что осталось от ее шеи вниз, для того, чтобы стекла кровь. То же самое Алабин проделал с другой черепахой.

Для приготовления сырого мяса нужно было развести костер. Алабин не стал прибегать к древнему испытанному способу по разжиганию костра – тереть палочку о трут и сухой кусочек дерева. Слишком долго и хлопотно. Он решил пойти по другому пути, более просвещенному. Алабин знал, что при наличии солнца для разжигания огня линзой могут послужить стекла очков, часов, подзорной трубы, жидкостного компаса, стеклянная бутылка. И он пошел вдоль берега в поисках кусочка стекла или линзы.

Алабину повезло: он нашел пустую бутылку из-под рома. И, о, счастье – в кармане одного из вновь прибитых к берегу морским прибоем трупа он нашел очки! Правда, одна линза разбилась, но зато другая цела, целёхонька. Он перевернул мертвеца – и ужаснулся! Это же барон Лакавалье собственной персоной! Но на него было просто страшно смотреть: глаза вытаращены, мертвый оскал, нос и уши изъеден рыбами. Хорошо, что Лаура этого не видит – а то упала бы в глубокий обморок.

Алабин оттащил труп подальше в океан и бросил его там. Едва поручик вышел из воды, то увидел, как морские волны стремительно рассекают акульи плавники. Хищники спешили на кровавый обед под названием «Французский барон». Бедный, Лакавалье! От него скоро ничего не останется. Но душа вознесется на небеса. И пусть теперь там он до посинения восхваляет своего императора Наполеона Бонапарта и его непобедимую армию. Все равно русские сильнее и живучее. И удачливее. И это доказал спасшийся в жестокий шторм поручик Алабин.

Поручик вернулся к баронессе и выбрал место для будущего костра. Оно оказалось напротив шалаша. Дмитрий сложил в кучку сухую траву, гнилушки, мелко раздробленную сухую кору, древесную пыль. Сверху – сухие веточки. Над ними – сучья несколько толще. Гвардеец сделал на всякий случай еще запас дров.

Алабин навел на трут линзу. Она поймала луч яркого и жаркого солнца и сфокусировала на сухую траву и древесную труху. Вскоре трут задымился. Неожиданно появился крохотный язычок пламени и лизнул сухую траву. Приняв долгожданную пищу, пламя обрело устойчивую силу, и костер стал все больше и больше разгораться. Хищные языки огня стали с удвоенной энергией поглощать новую древесно-травяную пищу.

Необъяснимое ликование охватило Дмитрия: появление рыжего пламени на этом необъятном необитаемом острове было сродни божественному чуду! Вот оно, простое человеческое счастье, что в древние времена, что в нынешние – обыкновенный огонь! И нет ценнее этой вещи во всем мире! Наверное, такие же восторженные чувства, что и поручик, испытывал миллионы лет назад и первобытный человек, когда видел, как рождается огонь от удара молнии в старое сухое дерево или непосредственно от его усилий.

– Браво, месье лейтенант, с вами я не пропаду! – восхитилась смекалкой Алабина баронесса. – То вы спасаете меня от яда змеи то от насильника. То от жажды, то от голода. Вы – настоящий герой!

– Насчет того сколько в моей персоне героического я скромно промолчу. Но вполне смею уверить вас, мадам Лакавалье, что со мной вы точно не пропадете… Соблаговолите, сударыня, следить за костром, дабы он скоропостижно не скончался, то есть не погас. Извините за образное выражение, баронесса, – сказал Алабин. – Я буду готовить нам обед.

– Хорошо, месье… – с готовностью откликнулась аристократка и подсела к костру.

Затем кавалергард вернулся к импровизированным плахам-камням и вскрыл панцирь одной из черепах, всунув нож между верхней и нижней частью. Удалил жир и внутренности, потом отрезать передние и задние лапы, одновременно отрезая также мясо и кости, которые связаны с лапами. Отделил мясо от костей. То же самое проделал и со второй черепахой. Довольно легко и привычно поручик разделал и рыбу.

Алабин вернулся к костру, заботливо поддерживаемому мадам Лакавалье, и воткнул в песок параллельно друг другу две «рогатки». Через три шага – еще две рогатки. Вставил в них две толстых ветки, и тоже параллельно. А вдоль них положил дюжину веток поменьше. Получилось наподобие решетки. С помощью таких приспособлений на биваках на реке Шилка он и его беглые товарищи жарили речную форель, медвежатину, конину и другую живность.

Костер прогорел, и запылали угли. Поручик пронзил черепашье и рыбье мясо ветками и положил на решетку. У Баронессы потекли слюнки от начавшихся поджариваться морских деликатесов, она готова была съесть их даже в сыром виде – настолько она была голодна!

И вот Алабин довел до готовности мясо. Можно есть! Баронесса схватила одну обгоревшую ветку с филе черепахи. Белоснежные зубки француженки яростно вонзились в сочную мякоть. Впервые в жизни мадам Лакавалье ужинала не по-аристократически: без позолоченных тарелок, столовых приборов, белоснежной скатерти и многочисленной прислуги. Но от этого филе черепахи не становилось хуже по вкусу, а было даже намного смачнее. Зажаренное на костре, в условиях дико природы, и в необычной ситуации оно представляла собой изысканное лакомство для самого утончённого гурмана.

– Чем-то, месье лейтенант, мясо черепахи мне по вкусу напоминает наш известный французский деликатес – лягушачьи лапки, – сказала баронесса, прожевав кусочек филе. – Однако черепашье отличается еще более нежным вкусом.

– Из свежего черепашьего мяса можно сварить суп. Я пробовал такой в Китае. Он показался мне в гастрономическом плане весьма недурным.

– Ужели?

– Заверяю вас, мадам, превосходный был суп. В следующий раз попробуем его приготовить. Правда, для этого надобно найти подходящую посуду. Но где ее здесь разыщешь…

Когда обед закончился, и Алабин решил отправиться в лес на поиски другой добычи. Лаура на это раз не просила Алабина взять ее с собой, а осталось охранять огонь. Время от времени француженка подкладывая в костер ветки, тем самым не давая ему окончательно погаснуть.

* * *

Алабин передвигался по лесу осторожно.

Поручик очень внимательно смотрел под ноги и раздвигал копьем густую и высокую траву – и не зря! Пару раз попадались змеи. Ядовитые они или неядовитые Алабин плохо разбирал, но старался не делать резких движений и маленькими шажками отступал назад и снова продолжал свой путь. Не ленился Дмитрий смотреть и наверх, на кроны деревьев. Там среди развесистых ветвей могли спрятаться в засаде какие-нибудь хищники или гигантские змеи. Иногда для того чтобы пройти дальше, вглубь зарослей, ему приходилось перелазить через бурелом и рубить лианы, оплетающие ветки и корни мангровых деревьев. Некоторые лианы были облюбованы кусачими муравьями и другими мерзкими гадами.

Поручик делал зарубки на деревьях и надламывал ветки, для того, чтобы потом по этим отметкам найти дорогу назад.

Если Дмитрию на пути встречались крупные пауки, то он их рубил саблею вместе с паутиной. Так, на всякий случай: вдруг они ядовитые?! Эти твари были в основном с мохнатым брюшком и лапами. Но разных размеров. От очень крупных до самых маленьких. А сколько у этих насекомых было раскрасок. Попадались и зеленые, и коричневые, и оранжевые, и белые, и черные, и бурые. Порой они выбегали из-под ног Алабина и исчезали в траве. Компанию им составляли скорпионы, жуки и другие членистоногие. Поручик, пока путешествовал по лесу, передавил своими тяжелыми каблуками немало нерасторопных кусачих и жалящих насекомых. И радовался тому факту, что у него такая прочная и практичная обувь. Как раз для передвижения по тропическому лесу.

Кругом порхали разнообразные тропические бабочки всевозможных цветов и раскрасок: темно-зеленые с салатными полосами на крыльях, полностью голубые, голубые, но с темно-коричневым обрамлением, темно-синие с розовыми пятнами, шоколадного цвета с коричнево-желтыми глазками, черные с желтыми узорами, фиолетовые с белым, желтые с черными вкраплениями на крыльях, розовая с черными пятнышками, красные с белыми треугольниками на крыльях. Всех просто не описать! Так их было здесь много!

Алабин не преставал восхищаться. До чего велик мир! Велика и разнообразна природа! По божьему велению, по божьему хотению!

В зарослях от одного цветка к другому летали самые маленькие птички на земле колибри и так называемые «сахарные птицы» или медоносы. Медоносы напоминали Алабину крупного российского воробья, но с очень длинным хвостом и длинным изогнутым к низу клювом. Сидели гроздьями на ветках еще одни интересные тропические птицы – черные туканы с несоизмеримо большими, сжатыми с боков, ярко-желтыми клювами. Но вместо приятного щебетания и пения они издавали громкий, резкий и пронзительный звук. Его можно было сравнить либо с кваканьем лягушки, либо с тявканьем щенка. Туканы создавали неимоверный шум, который усиливали истошно кричащие и галдящие попугаи различных видов. От крупных – ары и амазоны – до мелких тонкоклювых и крохотных и воробьиные попугайчиков.

«Необходимо срочно сделать лук и стрелы», – подумал Алабин, глядя на жирных туканов. – «Птица – это тоже мясо!»

По деревьям прыгали и тоже кричали маленькие и забавные обезьянки Капуцины. Алабин приободрился. И это тоже мясо! С голоду они с баронессой на этом острове точно не пропадут! Только вкусен ли жареный примат поручик не знал. Он никогда в своей жизни не пробовал мясо обезьян. Даже в Поднебесной, хотя там было много харчевен особенно на юге Китая и в самом Макао, где предлагали различные блюда из гуансийских макак и мартышек. Поручик не рискнул тогда есть своих далеких «предков».

Не успел Алабин пройти несколько шагов, как истошно завизжали капуцины. Поручик посмотрел наверх. Светло-коричневый с узорами удав около двух саженей в длину поймал молодую обезьянку в свои смертельные объятья. «Охотник» с жертвой повис на ветке, но хвост рептилии, не выдержав дополнительной нагрузки, разжался, и удав с капуцином упали вниз, в заросли. Что дальше стало с бедной обезьянкой, поручик не знал. Самое вероятное развитие этих событий – это то, что животное было задушено и проглочено гигантской змеей.

«Как бы не стать добычей таких змей-гигантов», – шел и размышлял Алабин. – «А говорят, что в этом регионе обитают в водные гигантские змеи – анаконды. Они бывают по пять саженей в длину. Могут проглотить целиком не только человека, но и крокодила. Не говоря о других живностях. Об этом им рассказывал им в Морском кадетском корпусе преподаватель географии, статский советник Бакулевский.

Алабин знал, что впервые анаконда упоминалась в книге Педро Сьесы де Леона от 1533 года «Хроника Перу». Дмитрий даже выучил один отрывок из «Хроники» наизусть для того чтобы производить неизгладимое впечатление на наиболее чувствительных барышень:

«Когда по приказу лиценциата Санкта-Круса по этой дороге проходил лейтенант Хуан Кресиано в поисках лиценциата Хуана де Вадильо, ведя с собой нескольких испанцев, среди которых шли некий Мануэль де Перальта, Педро де Баррос, и Педро Шимон, они наткнулись на змею или ужа, настолько большого, что он был длиной двадцати футов, и очень толстый. Голова у него светло-красная, и наводящие страх зеленые глаза, и так как тот увидел их, то хотел направиться к ним, но Педро Шимон нанес ему такую рану копьем, что хоть тот и пришёл в неописуемую ярость, все-таки умер. И они обнаружили в его брюхе ужа и целого тапира, каким он был, когда его ел; скажу также, что некоторые голодные испанцы принялись есть тапира и даже ужа…»

Алабин опять вспомнил о Бакулевском. С ним у поручика была связана одна забавная история, которую он не мог забыть до сих пор.

Как-то Бакулевский пожаловался на Дмитрия начальству. Дескать, ученик у него не занимается и читает в классе различные французские книги. Алабина вызвали к инспектору в библиотеку. Митя взял с собой ту самую книгу, что читал во время занятий. Пришел и Бакулевский. Он плохо владел французским языком, и инспектор спросил его: «Та ли это книга, что читал воспитанник Алабин?» Учитель утвердительно кивнул. Инспектор прочитал название труда и сильно удивился. Это была «География Мальтбрена», считавшаяся тогда самой лучшею и самой полною. Статский советник попытался сохранить свое лицо и стал обвинять Дмитрия, что тот не слушает его объяснений и не отвечает на его вопросы. На что Алабин резонно возразил: зачем ему слушать объяснения и отвечать на вопросы, если он лучше учителя знает этот предмет. И предложил Бакулевскому посостязаться в знании географии. Мол, пусть учитель задает ему свои вопросы, а Митя – свои. Статский советник окончательно сконфузился и весь пунцовый как девица вышел из библиотеки. А инспектор сказал Алабину, что тот может больше не посещать занятий по географии и продолжать самостоятельно заниматься по данному предмету. Вот так Алабин одержал маленькую, но очень важную победу над превосходящим по статусу и положению противником. И таких побед было немало потом у Мити, они-то и закаляли его характер – характер человека-победителя. И это пригодилось Алабину и на войне, и на каторге, и во время Шилкинской одиссеи, и в Китае, и в схватке с головорезами Бешеного Дика.

Поручик на время загрустил о России и особенно, о Санкт-Петербурге.

…Дмитрий вернулся в реальный мир и поднял голову наверх. А вот деревья с широкой кроной и красивой темно-зеленой листвой. На нем крупные яйцевидные плоды с тонкой гладкой кожурой красного цвета. В Китае он ел такой фрукт. Кажется, он называется «манго». У манго сочная сладковата мякоть с хвойным ароматом.

Рядом с манго росли деревья не очень высокое до пяти саженей; у него тонкий стройный пальмообразный ствол без ветвей и большие резные листья. И желтого цвета плоды. Но Дмитрий, к сожалению, не знал, какие тропические фрукты можно есть, а какие нет. И поэтому не стал срывать желтые плоды. Он придерживался простого и понятного правила: не уверен – не ешь!

Запахло свежестью…

Поручик раздвинул густые высокие кусты и… замер от радости! А вот и удача! Даже еще какая! Алабин нашел то, что искал! Большая, чуть заболоченная по берегам речка, плотно заросшая красными и чёрными мангровым деревьями. Она протекала вдоль острова, то петляя, то огибая естественные преграды, порой сужаясь, а порой расширяясь в некоторых местах. Дмитрий победоносно потряс копьем. Виват! Значит, у них с баронессой будет всегда пресная вода. Следует перенести стоянку ближе к воде для того, чтобы не ходит за ней так далеко.

Где-то квакали лягушки и жабы. Мелькали в прибрежной траве всевозможные ящерицы. Порхали бабочки. Летали стрекозы – гиганты и пигмеи. И всевозможных окрасок. Были даже розовые стрекозы! Чему сильно удивился Алабин. Да, чудна природа тропических лесов.

Поручик отложил копье в сторону, встал на колени и жадно припал к источнику… Вдоволь напившись, Алабин «докончил» ром и наполнил фляжку уже водой. Но жажда почему-то не отступала, хотя живот и полон был воды. Гвардеец снова наклонился к реке, чтобы утолить питьевую нужду до конца…

И вдруг раздался шумный всплеск, и огромное количество брызг полетело в разные стороны! Часть их обдало Алабина с ног до головы. Мимо лица поручика совсем рядом пролетела страшная и широко открытая пасть какого-то животного, усеянная множеством острых и больших зубов.

Щелк! Мощные челюсти чудовища сомкнулись. Это был здоровенный и ужасный крокодил, но, к счастью для Дмитрия, он всего на несколько вершков промахнулся. Алабин резко отскочил в сторону. Охотясь на зверя, он сам чуть не стал его жертвой. Дмитрий выхватил из ножен свою остро оточенную саблю и рубанул по страшной и хищной пасти рептилии. Зеленое чудовище, получив достойный отпор, несмотря на короткие ноги, быстро скрылось под водой. Над поверхностью, где он скрылся, вскоре показалось кровавое пятно, видимо поручик неплохо приложился острым клинком по морде крокодила.

Поручик подобрал копье. Невдалеке выглядывал из воды, другой крокодил, выставив наружу только ноздри и глаза. Алабин заметил в реке еще длинное рыло третьего плывущего монстра, затем и четвертого. Ого, этих зубастых тварей здесь много!

Алабин немного помечтал: если убить одного крокодила – то мяса хватит надолго! Да еще если подкоптить его, как делал это, царство ему небесное, Энай на шилкинском берегу, то оно сохранится при таком жарком климате весьма долго. Однако одному трудно справиться с таким хищником. Эх, если бы имелось под рукой ружье или пистолет, то поручик бы в одно мгновение пристрелил зубастого хищника. Но ничего Алабин что-нибудь придумает. Может быть даже ловушку. Тривиальную ловушку. Просто нужно сделать прочную клетку с опускающейся решеткой и положить внутрь ее приманку. На веревочке. Или еще лучше заточить остро-остро большущий кол и на веревке подвесить его очень высоко, пропустив веревку через сук какого-нибудь дерева и закрепив ее конец у другого дерева. А над зависшим охотничьи снарядом положить ту же приманку. Когда крокодил приблизится к наживке, следует опустить веревку и кол вонзиться прямо в рептилию. Или еще интереснее метод ловли крокодила! Традиционный, русский. Вырыть «волчью яму», внизу укрепить острые колья, а сверху прикрыть яму ветками и листьями. На середину замаскированной ямы поместить мясо какого-нибудь мелкого животного – и смерть крокодилу!

В учебниках по географии Алабин раньше читал, что эти твари не живородящие существа, а, как и многие рептилии, кладут яйца. Право, смешно! Чем тогда они не курицы или иная любая птица? Вот бы найти крокодиловые яйца! Они вроде крупные по размеру – знатная и сытная яичница получится. Но это опасное занятие! Эти хищники везде притаились – могут и за своих не родившихся детенышей разорвать на части.

Алабин ушел подальше от опасного места. И вдруг заметил заросли сахарного тростника. Ура! Вот еще одна удача! Хорошо знакомый еще с самого Китая продукт. Теперь у Алабина и мадам Лакавалье всегда будет сахар в «бамбуковом дворце». Виват, лакомству, виват! Поручик срезал часть стебля, очистил, и пожевал. Вкусно!

Из припасенных снастей поручик сделал силки и установил между двух деревьев: авось какая-нибудь живность попадется. Но пора было возвращаться на место стоянки. Алабин завернул в рубаху несколько плодов манго и папайя, кусочки сахарного тростника и вернулся в свой «лагерь».

– Полакомитесь фруктами, мадам Лакавалье, – протянул плоды баронессе Алабин.

– Благодарю, месье лейтенант… Я вижу, что вам не удалось добыть что-то существенное, кроме фруктов.

– Я был всего лишь на разведке. И скажу вам, мадам – пищи нам хватить с лихвой. Здесь и птица водится, и всякий зверь. Самое главное, что я источник пресной воды нашел. Правда, забавный случай со мной произошел возле водоема. Меня чуть не съел огромный крокодил…

– Крокодил?! О, ужас! А они не приползут сюда?

– Я думаю, что нет, им в водоёме гораздо веселее и удобнее жить. Вот, испейте из этой фляжки. Я набрал для вас пресную воду. Только, мадам Лакавалье, не спеша пейте ее, она холодная, и вы можете простудиться.

– Благодарю вас, месье лейтенант за заботу обо мне. Вы так любезны.

Лаура осторожными маленькими глоточками попила настоящую пресную водичку и вздохнула с облегчением. Будто тяжелобольному пустили кровь.

Было жарко. Но жара и влажность переносилось здесь легко, так как с моря постоянно дул бриз, который создавал приятную прохладу для невольных обитателей острова.

Алабин задумался о ночлеге и приемлемом комфортном ложе. Что-то не хотелось спать на песке и на пальмовых листьях ночью. Ножом на песке Дмитрий начертил прямоугольник две сажени на две, выкопал по углам его четыре ямки, туда забил дубинкой четыре раздвоенные толстенные сучья, выступающие над землей где-то на один аршин. Положил прочные четыре жерди вдоль и поперек. Закрепил их к рогаткам веревкой. Вдоль будущего ложа плотно примостил друг к другу толстые и прочные бамбуковые палки. И тоже крепко-накрепко перевязал между собой – получился превосходный каркас кровати! Из горы пальмовых веток и листьев всевозможных деревьев Алабин сделал превосходный «матрас». Вот и «королевская кровать» готова!

Поручик прилег на лежанку, проверяя ее на прочность… Вроде ничего: не ломается и удобно и мягко лежать.

Лаура как истинная аристократка-белоручка с интересом наблюдала за действиями Алабина со стороны. И даже не пыталась помочь. Когда она поняла, что в конце концов соорудил поручик, то с неподдельной тревогой спросила:

– Простите, месье лейтенант, ужель у нас будет общее ложе?! Или я, пардон, ошибаюсь?!

– Да, сударыня, мы будем почивать на одной лежанке. Так теплее и безопаснее.

– Нет, ни за что! – надула прелестные пухлые губки баронесса. – Это отвратительная идея! Мне, как даме, крайне необходимо отдельное ложе! Соорудите его немедленно, месье!

Алабина рассердил капризный тон француженки, и он ответил насмешливо и резко:

– Может вам угодно, мадам, дабы я смастерил кровать из дуба с балдахином и позолоченными ножками в виде льва? Или модную османскую софу с мягкими подушками? Ну вот что, мадам Лакавалье, бросьте здесь свои причуды, вы не у себя в замке, и я не ваш слуга! Спите где угодно, сударыня, хоть на пальме, я буду почивать на этой лежанке. Я не желаю, чтобы ночью по мне проползла змея или другая какая-нибудь ядовитая живность.

– Змея?! – в ужасе воскликнула мадам Лакавалье. – О, святая Мария! Только, сударь, умоляю, не говорите об этих ужасных гадах! При этом слове меня просто трясет. И я почти теряю сознание. О, ужас! О, Фома Аквинский, помоги мне…

И баронесса «сломалась».

– Хорошо, месье лейтенант, я согласна, но… только не посягайте на мою честь, иначе я престану вас уважать.

– Успокойтесь, баронесса, обещаю, что я не буду посягать на вашу честь. Да и к чему мне это? Я сегодня так смертельно устал, что моим единственным желанием на данный момент является глубокий и здоровый сон. Да и если честно, вы не в моем вкусе. Извините, сударыня, за такую грубую откровенность, но вы сами меня к ней принудили.

Лаура обидчиво закусила губу: первый раз в жизни ею пренебрегли как женщиной. Еще ни один мужчина не мог устоять перед ее чарами и соблазнительным телом. Самолюбие баронессы было уязвлено. Да еще как!

Они легли спиной к спине, но не соприкасаясь. Рассерженная донельзя Лаура накрылись «трофейным» камзолом.

…Прошло минут десять. Как не хотел Алабин спать, но присутствие молодой женщины рядом с ним не давало ему уснуть. В голову лезли крамольные мысли. Тем более последняя женщина была у него в Китае – метиска по прозвищу Хризантема.

Кажется, сексуальный голод испытывала и француженка. Она, сжав зубы, внутренне и героически боролась с диким искушением. У нее тоже долгое время не было партнера. С раздобревшим мужем она давно не спала, пираты, что китайские, что карибские, на ее девичью честь не покушались. Негодяю Рохосу, сначала благодаря Бешенному Дику, а затем русскому офицеру, не получилось овладеть ею, а женский организм требовал хорошей любовной ласки. Тем более ее сегодня отвергли, как женщину, и Лауре было вдвойне обидно. И ей очень хотелось продемонстрировать свое превосходство над грубым, наглым, но очень симпатичным поручиком. А еще она хотела хоть как-то отблагодарить русского за то, что он ее защищал, спасал, кормил и устроил ей крышу над головой.

Лаура не выдержала и, умерив свою гордость и раздражение, начала действовать. Мадам Лакавалье как бы случайно придвинулась своей хрупкой спинкой к мощной спине поручика. Алабин замер… Он почувствовал тепло от тесного прикосновение гибкого женского тела и стал еще больше мечтать о баронессе. Пошло еще минут пять, и, наконец, мадам Лакавалье не выдержала.

– Мне ужасно холодно, лейтенант, – капризно заявила француженка. – Не изволите ли, месье, придвинуться ко мне? Чуть согрейте меня на некоторое время.

– Что ж, изволю…

Дмитрий охотно повернулся на другой бок и прижался к теплому дрожащему не от холода, а от страсти телу, и положил свои ладони на ее манящие изящные плечи… И тут же дремотное состояние у Алабина как рукой сняло. Сняло и сильную усталость. Все перебило неожиданное и сильное возбуждение. Природа требовала свое. Баронесса, неожиданно почувствовала у своих «крепостных ворот» «удалого вражеского солдата», и ее обдало жаром сильнейшего вожделения. Низ живота наполнился приятным теплом. Лаура притворилась спящей и замерла в сладостном предвкушении… Алабин уже не в силах сопротивляться дикому желанию, принялся осуществлять задуманное…

Лаура не препятствовала поручику.

* * *

На следующий день Лаура вела себя, как будто ничего не случилось. Но ее лазурные глаза сияла от счастья.

– Как вы сегодня ночью спали, сударыня? – спросил Алабин.

– Превосходно! – не скрывая своей безудержной радости, ответила мадам Лакавалье. – Едва вы, месье лейтенант, придвинулись ко мне, как я моментально погрузилась в глубокий и сладкий сон. И проспала до самого утра.

– Я тоже моментально уснул, – принял игру Лауры поручик.

– Как плохо, что здесь нет моей любимой служанки Доротеи. Жаль, что она утонула. Я ужасно привыкла, что меня наряжают, ухаживают за мной. А здесь приходится обходиться самой. Вот сделала гребень из костей рыбы. Не правда ли, чудесная вещица!

– Да, здесь не французский замок. Придется отвыкать от барской жизни. Я уже полтора года обхожусь без слуг. И ничего – живой.

– Я тоже буду привыкать обходиться одна. Так что пойду к океану, умоюсь.

Алабин последовал за ней.

– Отвернитесь, лейтенант, – попросила она и, скинув сорочку, вошла в прибрежные волны.

Но Дмитрий и не думал отворачиваться, он любовался ее обнаженной и красивой фигурой. Лаура уже не стеснялась поручика и весело плескалась в море.

После утреннего туалета поручик и баронесса позавтракали остатками вчерашней еды. Лаура и без того счастливая после ночного пикантного приключения стала еще блаженнее.

– Можно я буду называть вас Дима, месье лейтенант? – ласково улыбнулась француженка, сделав ударение на втором слоге имени Алабина. – Избавимся от наших учтивых обращений друг к другу: месье, мадам, сударыня, сударь, баронесса, мадам Лакавалье и прочее и прочее…

– Вполне! – охотно откликнулся Алабин. – Тогда, сударыня, разрешите называть вас просто – Лаура.

– Непременно называйте, я не возражаю. Я вот что хотела узнать, Дима. Как долго мы будем здесь находиться?

– Не знаю. Хотя сей остров, кажется, необитаем, но будем молиться за то, дабы какая-нибудь шлюпка какого-нибудь брига или каравеллы не причалила сюда за запасами пресной воды и дичи.

– Значит, неизвестно, сколько времени мы будем вынуждены жить здесь вдвоем. Месяц, год, два или целую вечность?

– Да пока неизвестно. Но будем надеяться на лучшее. Главное – что мы живы и пока не умерли от голода и жажды. А главное Всевышний и дальше нам будет помогать.

– Будем надеяться, Дима, что нас подберут моряки. Только крайне важно для нас, чтобы это не были пираты.

– Совершенно с вами согласен, Лаура. Не имею ни малейшего желания во второй раз попадать в плен к морским разбойникам, будь они хоть Дисмасом и Гестасом.

– А мне в третий. Тогда лучше жить здесь, чем рабыней на пиратском фрегате.

– Согласен, милая баронесса… Вот что я решил… Сегодня я отправлюсь в более длительное путешествие по острову. Я его еще не весь обследовал. Вдруг наткнусь на что-нибудь интересное, или на то, чем можно поживиться.

– Я хочу пойти с вами, Дима.

– Это опасно.

– Я боюсь оставаться одна.

– Но что поделать, Лаура. Рисковать вашей жизнью я не хочу. Если увидите незнакомых людей, то прячьтесь в лес. Вдруг это пираты. Вот вам нож на всякий случай.

– Хорошо… Я буду вас ждать, Дима. Поскорее возвращайтесь, мне будет без вас дико скучно страшно и одиноко.

– Ничего не бойтесь, Лаура, я скоро приду…

Алабин сделал лук и несколько стрел, вооружился копьем, саблей и ножом, взял котомку и фляжку, и, помахав рукой баронессе, ушел в лес.

…Долго Дмитрий бродил по мангровым зарослям. Но охота прошла безрезультатно. Причина тому – у поручика напрочь отсутствовали навыки меткого лучника. Как он не пытался поразить жирного тукана – ничего из этой затеи не получилось. Либо Алабин промахивался, либо стрелы застревали в дереве или пропадали в густых зарослях. От великой досады Дмитрий сломал лук, переломив через колено, и бросил в кусты. Да, он не Божественный стрелок – Хоу И – и даже не Энай или татарин Равхат, так что придется ему, после того как остынет от ярости, делать новый, более совершенный лук и новые острые стрелы. И тренировать до изнеможения свой пока не очень меткий глаз.

Поручик после лесной неудачи решил пройтись по побережью и чем-нибудь поживиться. Море не подкачало и сделало очередные подарки Алабину. Оно прибило к берегу две деревянные кружки и обломок мачты, в которой ней находился вонзенный топор. А еще чей-то изъеденный труп и треуголку. Кажется, такую он видел у Бешенного Дика. А на одной из кружек было выцарапано ножом по-английски «Маклиш».

Алабин не переставал удивляться зигзагам судьбы. То он был в Сибири, потом в Китае, потом в Бразилии… Теперь острова Карибского бассейна. Как далеко его забросил рок. Но до Англии еще было непомерно далеко и само собой разумеющееся до Кати. А насущные проблемы пока оставались: как выжить, как добыть пищу, пресную воду, как уберечься от ядовитых гадов и хищников. А на сегодняшней повестке дня один важный и существенный вопрос: что кушать на ужин? И снова поручика выручило море – Алабин поймал дюжину маленьких рыб длиною в четыре-пять вершков. Спинка у рыбы была синевато-зелёного цвета, бока и брюшко серебристо-белого. Она походила на балтийскую сельдь, но толще и жирнее ее. То были сардины. Корм – для китов, дельфинов и акул.

Добычу поручик насадил на кукан и принес баронессе. Похвастался и находками: топором и кружками.

– Что это за чудесная рыбка? – спросила мадам Лаквалье. – Выглядит весьма вкусно.

– Сардина, – сказал Алабин. – В лесу я ничего сегодня не добыл, но у нас есть кладезь еды – океан! Он нам всегда поможет. Вот и сегодня выручил нас: я поймал дюжину прекрасных образцов.

Алабин подбросил в догорающий костер немного дров и огонь с превеликим удовольствием стал поглощать «свеженькую пищу». Поручик поджарил рыбу. После позднего ужина островитян потянуло спать.

– Не соблаговолите ли, месье Дима, почивать? – спросила баронесса. – Вы ужасно устали сегодня. Охотились, рыбачили, готовили. И я тоже ужасно хочу спать.

И мадам Лакавалье первая прилегла на «кровать».

– Вы правы, Лаура, глаза так и слипаются от дремотного состояния, – сказал, нарочито зевая, Алабин.

И снова повторилось представление «Спящая красавица». Игрался этот спектакль и на следующую ночь. И на следующую. И это вошло у «актеров» в привычку. Каждую ночь поручик и баронесса ложились вместе, Лаура поворачивалась к нему спиной, подтягивала коленки к себе, и притворялась спящей. Алабин принимал эту игру и не упускал случая расслабиться после трудного дня. Он настолько осмелел, что стал держаться за ее крепкие и налитые груди, и целовать в шею, а баронесса делала вид, что крепко-накрепко спит и ничего не чувствует.

* * *

И вот наступил седьмой день пребывания на острове. Алабин в очередной раз побрел вдоль берега в ожидании чуда: не вынесли ли волны на берег что-то новенькое и нужное из трюмов «Вильгельма Оранского». Алабину так хотелось найти что-нибудь из крепких напитков. Рома или джина. Он просто грезил об этом. И Господь услышал его молитвы.

Алабин, пройдя версту, увидел, что к берегу прибило целое «состояние» для двух островных обитателей: бочку с ромом, бочонок с сухарями и бочонок с сушеными финиками. Алабин долго не мог поверить своему счастью, ощупывал мокрые сверху бочки, вертел их, стучал по ним, чуть не пробовал на зуб, а когда понял, что это все реальность, из его груди вырвался долгий и торжествующий вопль.

Когда радость немного утихла, Алабин прикатил к месту стоянки бочку с ромом, а потом притащил, взвалив на плечи тару с финиками и сухарями.

– Сегодня у нас будет великий праздник, Лаура! – ликовал Алабин. – Посмотри, что я отыскал! Ром, сухари, финики! Говорят, что одна удача притягивает за собой другую удачу. А это значит, что я схожу в лес и проверю ловушки и силки: вдруг в них попалась какая-нибудь живность.

И действительно! Алабину еще раз несказанно повезло: в силках он обнаружил черного кролика. Поручик прибил его обухом топора и принес Лауре.

Мадам Лакавалье, увидев добычу, просто пришла в восторг, и слезы умиленья скатились по ее нежным бархатным щечкам.

– Кролик! Обожаю! – воскликнула она. – Это же мое любимейшее блюдо! Правда, я люблю его вымоченным в белом вине и приправленным чесноком и оливками!

Алабин улыбнулся.

– Признаюсь честно, я тоже давненько не едал крольчатины. Сделай милость, Лаура, помоги мне.

– Чем же, Дима? – с готовностью спросила счастливая баронесса.

– Принеси еще сухих веток и сучьев. Я покамест займусь разведением погасшего по твоей вине огня.

– С удовольствием, Дима!.. – радостно воскликнула баронесса и углубилась в пальмовую рощу.

Алабин в это время разжег костер уже ставшей знаменитой среди островных обитателей линзой барона Лакавалье. Поручик снял шкурку со зверька, разделал его. Пришла баронесса с охапкой сухих веток. Когда костер прогорел, поручик проткнул тушку кролика импровизированным вертелом – остро заточенным суком – и положил на две рогатки, вкопанные в песок. Раздул угли. Когда тушка стала поджариваться и покрываться румяной корочкой, по побережью распространился аппетитный и приятный запах. Поручик время от времени переворачивал кролика то на один бок, то на другой, с целью его равномерной прожарки.

И вот торжественный час настал: кролик дошел до готовности.

Жареное мясо! Каким оно оказалось вкусным! Ароматным, вкуснейшим, нежнейшим! Французская аристократка наслаждалась островным деликатесом. Она вонзила свои крепенькие белые зубки в кроличье бедро и лакомилась. Алабин, выбив крышку у бочки с ромом, зачерпнул одной кружкой янтарной жидкости ром, подал баронессе, а другую кружку он наполнил для себя.

– За что выпьем, мой дорогой Дима? – спросила Лаура.

– За нас и за наше чудесное спасения! – предложил тост Дмитрий.

– Согласна. Но выпьем этот тост на брудершафт.

– Согласен…

Они перекрестили правые руки и дружно выпили ром. Прелестные губки баронессы, дрожа от непреодолимого сладострастия, потянулись к губам поручика. Последовал долгий и жгучий поцелуй…

Потом любовники выпили еще и еще. Запьянели, особенно мадам Лакавалье. Она стала разговорчивой. Алабин прочитал романтический стих.

– Чудесная поэзия – восхитилась баронесса. – Это ваши стихи, Дима?

– Нет, это моего друга Дениса Давыдова. Он блестящий воин, поэт, товарищ. Эх, увижу ли я его когда-нибудь?

Глазки мадам Лакавалье от избытка чувств шаловливо заблестели и увлажнились любовной поволокой.

– Действительно сегодня праздник! – воскликнула она. – Я не никогда не полагала, что несчастье сделает меня счастливой! Без вас, Дима, я бы пропала на этом острове. Я искренне признаюсь, что я вас люблю, Дима! Если мы божьим проведением попадем во Францию, то непременно женитесь на мене, нисколько не пожалеете. Я ныне наследница неслыханного богатства! Деньги, золото, драгоценности, тысячи слуг, замки, леса, земли, угодья – владей, чем хочешь! Лучшей вам, месье лейтенант, супруги не сыскать на целом свете! Отныне я ваша навеки! О, мой любимый!..

Она сама приблизилась к Алабину, повалила его на спину и впилась своими губами в его губы. Теперь спектакль под названием «Спящая красавица» закончился, начался новый – «Красавица проснулась!»

Поручик и баронесса слились в единое целое. Жаркие объятья, поцелуи, яростные и ритмичные телодвижения. Алабин не ожидал, что француженка – «бесчувственное бревно» из пьесы «Спящая красавица» – окажется такой темпераментной и любвеобильной! Мадам Лакавалье делала «это» самозабвенно. Она стонала, кричала, царапалась, кусала поручика за плечо. Казалось, в ней проснулся веками дремавший вулкан любви, и теперь «лава страсти и похоти» лилась с нее мощными потоками и накрывала скрытую нимфоманку и ее партнера с головою. «Погибала» она, «погибал» и он. Как сказали бы музыканты: ведущую скрипку в увертюре под названием «Соитие» играла баронесса. Особенно интересно было «это» делать в воде. С одной стороны, вроде бы жарко, а с другой, как бы неплохо освежает! Яркий контраст ощущений!

…Баронесса выжала из поручика все соки. И вот они, совершенно обнажённые и довольные, лежат на песке, обсыхая от воды и загорая.

– Я никогда не была так счастлива, как сегодня, – призналась сияющая радостью Лаура. – Даже живя в своем замке и наслаждаясь роскошью и благополучием. Прожив почти тридцать лет, я только сейчас познала женское счастье. Мой благоверный почти не спал со мной, у него были всегда государственные дела. Даже когда у нас было супружеское соитие, у него плохо что-либо получалось. Он винил во всем меня и уходил сердитым. Правда, иногда к куртизанкам. Я, как воспитанная в строгости и сдержанности в капуцинском монастыре, досталось ему невинной и мало знала толк в любви, а хотелось умопомрачительного и долгого соития. Но Франсуа не мог дать мне этого. Повторяю, так как я была строгого воспитания, я не имела любовника, но его так хотелось порою. «Но честь моя верховный мой закон, я чту его, и не допустит он, чтоб я подобным мыслям отвечала». Кажется так у великого испанца Лопе де Вега?

Лаура повернулась на бок и, погладив Алабина по заросшей щеке, поцеловала страстно в губы.

– Мой милый Дима, открою вам по секрету, что мой муж являлся тайным агентом Наполеона, а не ученым. Он наблюдал за английским флотом и готовил акцию по сожжению его на рейде. Он вступил в переговоры с мадам Шинг, но она не поверила ему и захватила нас в плен. Бонапарт был в ярости от провала операции. Он выкупил нас из плена, но отозвал супруга из Макао в Париж. Император хотел наказать барона, но судьба распорядилась по-своему. Он, наверное, утонул.

– К великому несчастью, а теперь я понимаю, что к огромному счастью, он утонул. Я не хотел тебе говорить, но на второй день я нашел в прибрежных водах труп твоего благоверного. Его вид был ужасен, его почти съели акулы. А линзу, через которую я разжигаю костер, я вынул из его очков.

– Боже, ужасная смерть. Но я не сожалею о нем. И вообще теперь не сожалею ни о чем. Я с тобой, Дима… И это счастье для меня… Скажи, ты женишься на мне?

– Давай, дорогая Лаура, мы поговорим об этом, когда будем плыть в Европу, – схитрил Алабин. – Мы, кажется, уже повенчаны этим островом и необычными обстоятельствами. Мы уже любовники поневоле.

– О, дева Мария, благодарю тебя за это! – возликовала мадам Лакавалье.

Она снова прильнула к поручику и… любовный марафон продолжился с новой силой….

Когда баронесса в изнеможении уснула, Алабин все еще не мог погрузиться в сон. Мысли словно осы роились у него в голове. Он думал о Кате. И его жег стыд. Как он мог изменить ей с этой француженкой?! Да, обстоятельства, да, инстинкт. Да, Лаура не уступает в красоте Екатерине, и тело ее совершенно и обольстительно, и в искусстве любви она даже превосходит Катю. Да, все это так, но как он не смог устоять перед соблазном! Почему он впал в слабость! Ведь он мог сдержаться, проявить волю? Как он мог так поступить по отношении к Кате! Проводя время рядом с баронессой, он на время забыл о Екатерине. Как он мог?!

Хотя… когда он сражался на войне, Катя, бывая в компании проклятого графа Рокингемского, тоже на время забыла о существовании Алабина и даже влюбилась в Стоуна и вышла за него замуж. И отдалась ему с неистовой безумной страстью в первую брачную ночь!

Впрочем… может, он не совсем справедлив к Кате. Зря он так. Может она сейчас сидит в своей спальне в замке в Англии и думает о нем. Ее прекрасные плечи трясутся, а по чудесным ланитам катятся хрустальные горестные слезы. Слезы любви и печали. А милые уста ее, наверное, шепчут: «Где ты мой любимый, Дмитрий Михайлович?!» Вряд ли она забыла о нем.

Алабину в этот момент как никогда захотелось в Англию, поближе к своей Екатерине.

Эх, переплыть бы океан! Перелететь бы его птицей! Промчаться сквозь него стрелою, ядром, пулею! Пересечь его любым путем! Мыслимым или немыслимым! Но все же добраться до туманного Альбиона и хоть на миг оказаться рядом с Катей! Но где ему взять такие сверхъестественные силы?! Такие, чтобы по его воле и желанию распадались скалы, мелели моря и появлялись за спиной волшебные крылья! Только господь Бог способен на это! Так пусть Он даст ему такие сверхъестественные силы или поручит это сделать какому-нибудь ангелу-хранителю.

Поручику совсем расхотелось спать. Он налил рома в кружку и пошел к ночному морю. Оно было спокойным и тихим. Дул легкий освежающий бриз. Полная луна прекрасно освещала пустынный берег и морскую гладь. Волны мягко накатывали на остывающий после жаркого полуденного солнца песок. Вся природа располагала поручика к рассуждениям.

Алабин принялся, не зная почему, вспоминать своих острожных товарищей: Кислицина, Окунева, Юзевского, Сташинского, Кручину, Эная… Все они погибли. Как жаль их! Совесть стала мучить поручика: он некоторым образом виноват в их смерти. Это же он идейный вдохновитель восстания, и это он подбил своих товарищей на побег из Стретенского каземата. Правда, они и без Алабина хотели обрести свободу. И они знали, на что идут. Из четырнадцати человек, что пересекли границу Китая, выжило только двое – он и Вин Чоу. Слава богу, хоть у переводчика, единственного из всех сбежавших с острога, исполнилась заветная мечта – стать свободным и вернуться на родину. Да еще ему повезло найти хорошую и денежную службу у купца Ли Сюаня. Да и Михайло Лукину и его товарищам тоже свезло. Построили острожек, ходят на охоту, рыбачат, наслаждаются свободой. А Алабину пока до его мечты весьма далеко. Но самое главное он жив и продолжает борьбу за свое счастье. Значит, он еще не выполнил своего предназначения в мирском свете. Господь как бы говорит ему, что самое интересное и важное в его жизни еще впереди. Жди и тебе воздастся! За твое терпение и веру. Вот Дмитрий и будет ждать.

На память Алабину пришли слова священника из Стретенского острога:

«Господь дает каждому из нас двух ангелов. Один из них – Ангел-хранитель – оберегает нас от всякого зла, от разных несчастий и пособляет нам творить добро, любить ближних и оказывать им всяческую помощь и заботу. А другой ангел – святой угодник Божий, имя которого мы носим с рождения, ходатайствует о нас перед Богом, молит его за нас. Молитвы Ангела-посредника, как более достойные и угодные Всевышнему, скорее принимаются Им, чем наши, грешные. Ангелы, будучи служителями любви и мира, радуются нашим покаяниям и преуспеванию в добродеянии. Они стараются наполнить нас духовным созерцанием, по мере нашей восприимчивости, и содействуют нам во всяком добре. Святые, в Духе Святом видят нашу жизнь и наши дела. Они знают наши горести, обиды, тайные помыслы и слышат наши самые заветные желания. Святые никогда не забывают нас и молятся за нас… Они видят все страдания и молитвы всякого человека на земле. Господь дал им столь великую благодать, что они горячей любовью обнимают весь мир. Они, ангелы, видят и знают, как изнемогаем мы от скорбей, как иссохли наши грешные души, как печаль и разочарование сковало их, и, не преставая, они хлопочут за нас пред Богом».

Выходит, первый – Ангел-хранитель – спас его, Алабина, во время кораблекрушения, а второй – Ангел-посредник – все эти дни просит Бога о предоставлении поручику какого-нибудь плавучего средства. И может быть Всевышний в конце концов сжалиться над ним и пригонит попутными ветрами к этому острову реальный и вполне осязаемый торговый корабль, который и отвезет Алабина в Европу.

Дмитрий тяжело вздохнул…

Эх, если бы было так на самом деле! Но не следует раскисать! Не следует сдаваться раньше времени! Это претит офицерской чести и его убеждениям! Ведь он орденоносец, герой войны, гвардеец! Покоритель бурятских племен и китайских пиратов! Он – прирожденный победитель! И, значит, непременно добьется своего! И бог ему пока в помощь! Кавалергарды, вперед!

Алабин сел, прислонившись к пальме, выпил кружку рома и крепко заснул.