РЕЩАЮЩИЕ СОБЫТИЯ

И вот долгожданная весточка от Домиции. Ее принесла Ивану вся та же молодая рабыня патрицианки — Ида. Итак, его любимая ждет его сегодня в полночь у себя дома. Отец ее уехал в Капую дня на три. Забрал и «своих» рабов, часть из которых шпионили за его супругой и дочкой. Остались в доме только преданные Юлии Луцилле и ее дочери невольницы, которые даже под страхом смерти не расскажут о том, кто тайно посещал дом Долабеллы. Так что сенатор никогда не узнает о таинственных гостях его семейства.

Естественно, идя на свидания к Домиции, ради своей безопасности Иван возьмет с собой доблестного Мамерка и его команду. Значит и Мамерка ждет любовное рандеву, но уже с матерью Домиции. Когда Родин сказал македонянину о том что, они сегодня в полночь идут в гости к Домиции и Юлии, то бывший пират, не сдерживая эмоций, воскликнул:

— О, Зевс, хвала тебе! Ты снова проявляешь ко мне божественную милость! Ты услышал мою просьбу тогда на пиру у Долабеллы. Я принесу тебе в жертву самую лучшую овцу из стада моего друга Ивана Сальватора! Вот когда мы в скором времени поедем на виллу в Байи, то я попрошу хозяина об этой милости, он мне не откажет. О, Зевс, продолжай и далее поступать со мной так мудро и справедливо! И я о тебе тоже не забуду! Слово Мамерка!

Глаза начальника охраны счастливо засияли, улыбка не покидала его уст, он ходил по атриуму и поднимал руки вверх, благодаря всех богов Олимпа за их неслыханную щедрость.

Иван тоже не находил себе места. Внутри бурлили эмоции, он сгорал как спичка от страсти. Минуты ожидания тянулись для него слишком долго.

Вот осталось пять часов, вот четыре…

Иван пробовал читать Вергилии, но не смог. Пытался поспать часок — тоже не получилось. Волнение в его душе все нарастало. Он пошел к Мамерку и его воинам. Они точили мечи, ножи и натирали доспехи и шлемы. Они готовились к ночному походу и к неизвестным испытаниям.

Иван сказал Мамерку:

— Я пойду в легких доспехах и возьму меч. Береженого бог бережет, как говорят у нас у славян. Я думаю, Квинт Фаррел и его банда не дремлет.

— Без щита? Тогда я возьму щит. Если что я тебя прикрою им.

— Спасибо, Мамерк. Как долго тянуться часы.

— И не говори, Иван Сальватор, время будто застыло на месте. Я жду не дождусь встречи с Юлией.

— А я с Домицией…

Иван пошел на конюшню и стал беседовать с Ганнибалом. О жизни, о Домиции, о любви. Конь внимательно слушал Ивана и лишь качал головой. Иногда встряхивал гривой или всхрапывал. Он как будто во всем соглашался с хозяином. И это настраивало Родина на оптимистический лад. Если из лошадиных глаз не текут слезы, значит с Иваном ничего не случиться. Животные обладают великолепной интуицией. Это общение Ивана с Ганнибалом заняло ровно час.

Прошло еще два долгих и мучительных часа…

Иван все смотрел на водные часы — клепсидру в виде колонны и на фигурку воина с вытянутой рукой, в которой был зажат меч. На колоне имелись отметины, которые соответствовали определенному часу. Ноги легионера были прикреплены к поплавку. Как только вода наполняло трубку сифона на определенный уровень, поплавок поднимался выше, соответственно поднимался и воин с мечом. Оружие и указывало на «пробивший» час.

И вот игрушечный легионер вздрогнул, подскочил вверх, и малюсенький клинок застыл на долгожданной отметке. Наступило ровно одиннадцать часов вечера.

Мамерк все-таки уговорил Ивана взять щит, так, на всякий случай. Сам же начальник охраны кроме щита взял два меча, фракийский и римский, два кинжала, иберийский и кельтский. Надел доспехи, шлем, наручники, поножи. Он готовился основательно к бою. Если вдруг он случиться, то тогда Мамерк встретит врагов Сальватора в полной боевой готовности и во всеоружии. И противникам не будет пощады. За Юлию и Ивана Сальватора он порвет любого на куски! Так что трепещите, подлые наймиты, лучший гладиатор Римской республики Мамерк расправиться с каждым из вас!

К Ивану пришел начальник внешней стражи Аппий Поллион и спросил напрямую:

— Славный Иван Сальватор, ты я вижу, собираешься со своими телохранителями совершить ночную прогулку по Риму? В полном вооружении? Видимо прогулка будет весьма опасная для вас. Не нужна ли моя помощь и помощь моих солдатов? Антоний приказал сопровождать тебя везде.

— Доблестный Поллион, не беспокойся за меня. Мы просто прогуляемся до одного моего знакомого патриция. Очень важное дело и срочное. Это в интересах Цезаря и Римского государства. Поэтому я беру мало людей с собой, чтобы не привлекать излишнего внимания к моей персоне. А вооружил я воинов так на всякий случай, мало ли разбойников и грабителей шатаются по ночному городу. Так что, если, допустим, Антоний будет спрашивать тебя об этой прогулке, то скажи, что это я приказал тебе остаться дома. А я ему сам все потом расскажу о моем променаде. Поэтому не переживай за меня, славный Поллион, будь дома — ведь здесь все мои ценности и документы. Не дай бог, какой-нибудь вор проберется в мой кабинет. А тебе в помощь я оставляю управляющего Ахиллеса.

— Хорошо, мой славный Иван Сальватор.

— И жди меня рано утром. В часов шесть. Или в шесть тридцать. А если я не приду в назначенный час, то сообщи об этом Антонию.

— Будет сделано, Иван Сальватор.

— Вот и превосходно, центурион… Эй, Мамерк, зови воинов, пора идти.

Родин и Мамерк вышли на улицу.

Их сопровождали пять человек: двое спартанцев, один афинян, один самнит, и один фракиец. Каждый был вооружен до зубов: у кого был дакийский или галльский меч, у кого персидская сабля, у кого римский гладиус, у кого греческий кинжал, у кого копье, а у кого и боевой топор. У всех были щиты. Один только телохранитель взял лук и стрелы. Это был афинянин.

Отряд шел скрытно и не торопясь. Старались не греметь оружием и щитами. Впереди шли двое спартанцев, Мамерк, Родин, а арьергард замыкали фракиец, самнит и афинянин.

Ахиллес вышел из дома и долго смотрел отряду вслед и шептал молитвы. Он просил олимпийских богов спасти и сохранить его хозяина. Ведь такого доброго, чуткого, справедливого, а главное, щедрого господина ему будет потом трудно найти. Даже во всей Римской республике. Так пусть Зевс и Гера позаботятся об Иване Сальваторе и о его охранников.

* * *

Иван практически не ходил по Риму в ночное время. И было очень интересно.

Практически город погружен во мрак. Где-то горят редкие фонари и лампады, светильники. Освещены обычно перекрестки и важные для ориентации места. Но тоже слабо. В чахлом свете неполной луны угадываются очертания широкой улицы с лавками и трактирами. Все они закрыты надежными засовами. Это дома бедноты.

На улицах — идеальная тишина. Хотя в городе насчитывается около миллиона человек. Тишину нарушает лишь журчание воды в квартальном фонтанчике. Он сделан очень просто: четыре толстых плиты из травертинаобразуют квадратную емкость, над которой возвышается стела. Свет от луны с трудом, но позволяет разглядеть высеченный на стеле лик божества. Это Марс со шлемом на голове, из его открытого рта течет струйка воды. Днем к водному источнику устремляются с деревянными ведрами и емкости жители Рима: женщины, дети, старики, рабы, чтобы набрать воды и отнести домой. А сейчас возле высеченного Марса нет никого.

Где-то вдали в каком-то квартале гремят по булыжной мостовой железные колеса повозок и тачек, слышатся человеческие возгласы, ненормативная лексика, ржание коней и лай собак. Это некоторые поставщики подвозит товар в лавки и дискутируют с их владельцами.

Дорога перед отрядом расширяется, открывая освещенный участок. Луна выхватывала из темноты гигантскую сетку базальтовых плит, которыми была вымощена улица.

Иван и Мамерк шли навстречу своей мечте и судьбе.

* * *

Желтая луна-серп, с любопытством рассматривая двух всадников на Аппиевой дороге, освещала их бледно-лимонным светом, а крупные золотистые звезды на черном небе составляли ей компанию.

Этими всадниками были Квинт Фаррел и Корнелий Долабелла. Чуть поодаль стоял конный отряд сопровождения сенатора во главе с его телохранителем Балдегунде и человек пять охранников трибуна. Между трибуном и сенатором шел конфиденциальный разговор.

Долабелла гневно сжал кулаки и, не сдерживая эмоций, воскликнул:

— Будь проклят этот любимчик Лысой Тыквы! Да порази его Юпитер-громовержец! Все-таки он пробрался к моей дочери!

— Что-о-о!!! — взревел Фаррел и схватился за меч. — Я разрежу его на куски! Это будет последняя его ночь! Тысячи Эринний на его голову!

— Балдегунде не успел его перехватить.

— Сколько у него людей?

— Этот щенок, его телохранитель-македонец и человек пять гладиаторов-греков.

— Получается семь. Нужен двукратный перевес. Человек четырнадцать- пятнадцать. И хорошее вооружение. У этого, да порази его факелы Фурии-мстительницы, хорошие воины, так что мы возьмем их численным превосходством.

— Возьми лучшие мечи, ножи, копья, стрелы, щиты. И сколько нужно людей вместе с Балдегунде. Фаррел, этого щенка надо убить! Он не должен уйти живым. Но в моем доме его нельзя убивать: хитрая лиса Антоний вычислить меня и нас казнят в Мамертинской тюрьме, а после спустят по Гемонии! Пусть этот мерзавец отойдет на приличное расстояние от моего особняка. И там его режьте на куски. А тело его потом засуньте в мешок и выкинете в Тибр на корм рыбам. И мы будем оба довольны: я получаю его голову, а ты получаешь мою дочь. Я думаю это справедливо. Тем более ты сам грезишь, как бы его убить и жениться на Домиции.

В темный глазах трибуна вспыхнул огонь ненависти и ярости.

— На этот раз я убью его! В этом не сомневайся, славный Долабелла! Я пойду сам к твоему дому!

— А если тебя узнают или ты попадешь в плен?

— Не беспокойся. Долабелла! Если что я заколю себя мечом. Живым я в руки цезарианцам не дамся. Но, а если Фортуна будет ко мне явно немилостива, и я попаду в плен в полуживом, израненном состоянии, то я и рта не раскрою на счет тебя, славный Долабелла. Я тебя никогда не выдам. Клянусь Геркулесом, моим покровителем! Все будет хорошо, Корнелий! Пусть с одной стороны будут германцы с твоим вождем, а я возьму троих человек и буду с другой стороны чуть поодаль. Контуберналису и его людям не вырваться из окружения. Если у тех не получиться, то у меня, во всяком случае, получиться.

— Верю твоим словам, мой славный Фаррел! И я уверен, что на сей раз ты уничтожишь этого славянина-варвара! Да поможет нам в этом праведном деле Марс и его супруга Нериена! А также их дочь — богиня Беллона! Единственное что меня тревожит это его начальник стражи — македонянин.

— Мамерк? — подсказал трибун.

— Да, Мамерк, — подтвердил сенатор. — Он один стоит, скажу без излишнего преувеличения, центурии, а то и двух центурий самых храбрых и отменных воинов. Я видел, как он дрался с моим германцем на арене Большого Цирка. И это впечатляет.

— Не переживай, Долабелла. Его мы убьем при внезапном и стремительном нападении из-за угла. Он не успеет и меча вынуть, как его поразят сразу несколько клинков.

— А если сей гладиатор отразит твой неожиданный выпад? Что тогда, Фаррел? Тогда он в ярости разнесет весь наш отряд вместе с Балдегунде.

— И это я предусмотрел, Долабелла. Я измыслил самый безотказный способ устранить македонянина.

— Какой же?! — с интересом воскликнул сенатор.

— Я возьму одного искусного лучника и оставлю его в другой хорошо замаскированной засаде, — начал объяснять свой план трибун. — У него будут отравленные стрелы. Вот ими он поразит не только Мамерка, но и Сальватора, это только в том случае, если мои и твои люди будут убиты, а они останутся живыми. У них нет шансов, Долабелла, они скоро поплывут на лодке Харона в Аид. Да поможет мне в этом Геркулес!

— А если в темноте твой непревзойденный мастер лука и стрел Парис промахнется и убьет другого, а на Ахилла-Мамерка, что тогда?

— Они, полагаю, пришли в твой дом в роскошных доспехах, которые сверкают золотом и серебром. Сальватор в последнее время опасается покушения с моей стороны. Так что лучнику не составит труда поразить столь заметную цель. Да и стрелы отравленные. Раз, ты, доблестный Долабелла, привел в пример героя Троянской войны — Париса то я замечу, что хотя сын царя Приама и промазал в Ахилла, стрела случайно попала в пятку, то все равно славный победитель Гектора не избежал смерти: ведь наконечник стрелы был смазан сильнодействующим ядом.

— Ты молодец Фаррел! Даже премудрая Минерва не додумалась бы до такой идеи. Тогда я спокоен за данное предприятие. Но постарайся быстро и без излишнего шума умертвить всех до единого. И вот что… — сенатор заметно оживился и хлопнул себя по лбу ладонью. — Ах, какая идея пришла мне на ум, Фаррел! И как я до этого не додумался раньше! Не нужно Сальватора сбрасывать в мешке в Тибр, я придумал что-то более интересное, чем эта затея. Хорошо бы, доблестный Фаррел, сегодня ночью изловить кого-нибудь из шайки Клодия, они же ночью промышляют грабежами, пусть даже поймать парочку грабителей.

— Для чего, славный Долабелла?

— А вот для чего. Их пойманных умертвить и оставить на месте засады. Пусть Антоний и Цезарь считают, что их любимчик пал от рук людей их же любимчика Клодия. Каково?!..

— О, Долабелла! Ты блистаешь не только великой храбростью, но и великой мудростью! Как ловко придумано!

— Что я и говорю! И тогда при успешном исходе дела, на что я весьма надеюсь, мы будет якобы не запятнаны кровью этих приспешников Лысой Тыквы и останемся в тени! И тогда гнев диктатора минует нас и сохранит наши головы до лучших времен. А такие времена настанут, да поразит меня своей молнией Юпитер Статор, если я не прав. Лысая Тыква, в конце концов, умрет, и скоро, а власть будут делить естественно Антоний и Октавиан — это и к Сивилле не обращайся. А мы с тобой, мой будущий родственник, поддержим в данной сваре племянника Цезаря и свалим с ног этого ненавистного нам Антония, а там посмотрим, что предложит нам Октавиан, какие должности и почести. Неплохо бы тебе стать начальником его преторианской гвардии, а мне его доверенным лицом. Тогда мы сможем его легко устранить, а властителем Рима стану я — Корнелий Домиций Долабелла! Да помогут мне в этом мои влиятельные друзья и влиятельные родственники — дяди, братья, племянники… И мой будущий зять — Квинт Луций Фаррел Какова моя идея, сынок?!

— Отец, вы радуете меня! От таких мыслей у меня кружиться голова. Но стоит ли забегать вперед, ниточка в этом клубке успеха — Сальватор и его надо уничтожить, как и его наемника — Мамерка.

— Так пойди и уничтожь этого славянского гаденыша Сальватора, мой сын! Действуй!.. Я дам тебе сейчас в помощь Балдегунде.

Сенатор подозвал Балдегунде. Тот подъехал к хозяину и приготовился выслушать его приказ.

— Ты пойдешь под начало доблестного Фаррела. — сказал германцу сенатор. — Ваша цель — уничтожить Ивана Сальватора, его телохранителя и твоего соперника Мамерка и еще пятерых гладиаторов. Никто не должен остаться в живых. И чтобы не было ни одного свидетеля. Если они появятся, то убейте их на месте.

— Клянусь Тунаром, я убью и мальчишку и македонянина! — пафосно воскликнул Балдегунде. — Я отомщу Сальватору за моих друзей.

— Вот и славно! Ступай к своим людям, доблестный гладиатор.

— Слушаюсь, мой господин…

Германец вернулся к своему отряду.

Теперь Долабелла снова обратился к трибуну:

— Запомни, сын мой Фаррел. Я должен быть вне подозрений для Цезаря и его верного пса Антония. Впрочем, как и ты. И постарайся сделать все без излишнего шума. Как только сделаешь дело, пришли мне тайного гонца с вестью о гибели контуберналиса и гладиаторов. Я прибуду в Рим через дней пять, когда все утихнет. Вот тогда и будем думать о свадьбе. Только не уезжай никуда Фаррел, Антоний сразу заподозрит тебя. И даже если он заподозрит и пригласит тебя на беседу, то держись до последнего и говори, что ты не причастен к этому покушению, и что Сальватор победил тебя в честном поединке, и он по справедливости был бы будущим муж Домиции. И что зла на него не держал. И еще скажи, что перед моим отъездом ты пришел ко мне на ужин, и мы сильно поссорились. И я выгнал тебя из дома. А по приезду в Рим, если понадобиться, я подтвержу твои слова и накажу своим рабам, чтобы они подтвердили это событие даже под страхом смерти и пытками.

— Не сомневайся, отец мой Долабелла, я сделаю, так как ты и как я задумал. Фаррел слов на ветре не бросает. Эта гидра — Сальватор — будет заколот моим мечом. Я повторю подвиг Геркулеса. И Мамерк тоже отправиться в рощу Либитины.

— Верю, сын мой, удача нас ждет впереди. И славная победа! — будущие родственники крепко и тепло обнялись. — Аве, Фаррел!

— Аве, Долабелла!..

Они вскинули вверх правую руку в приветственно-прощальном жесте.

Сенатор двинулся только с четырьмя всадниками на виллу в Капую, а все остальные присоединились к трибуну Фаррелу, Балдегунде и его люди. Дружный конный отряд направился в Рим за жизнью контуберналиса Цезаря — Ивана Сальватора и начальником его охраны — Мамерком.

* * *

И вот вскоре наступит волшебная ночь любви! Иван и Домиция в великом предвкушении: они ее так ждали!

Иван и Домиция держатся за руки. Девушка одета в тонкий прозрачный покров, сквозь который видны все девичьи прелести. На ней нет ни нагрудной, ни набедренной повязки — то есть отсутствует нижнее белье! Ее бирюзовые бездонные глаза просто сводят с ума! Девушку просто трясет от страсти, впрочем, как и Ивана. Губы их нетерпеливо и жадно соприкасаются и сливаются в долгом и упоительном поцелуе.

— Какие у тебя сладкие губы! — восклицает Иван.

Она счастливо смеется. Страстные поцелуи захватывают обоих. Возбуждение все нарастает. Руки Ивана уже начинают путешествовать по телу патрицианки, не пропуская ни одного интересного места. Также активна и Домиция.

Домиция уже в великом нетерпении. Она первая сбрасывает покров. Иван ошеломлен красотой ее совершенного и стройного тела. Какое оно упругое, гладкое, ухоженное. Туника и набедренная повязка Ивана сброшена тоже на пол. Сальватор касается упругого девичьего тела, благоухающего самыми изысканными ароматами. Грудь ее — налитые яблочки. Соски — спелые вишни. Родин восхищен: как они приятны на вкус и пахнут неизъяснимыми благовониями.

Домиция тянет Ивана за собой к ложу. Ложиться… Принимает соблазнительную позу. Иван, как дикий изголодавшийся зверь, набрасывается на девушку.

…Они долго наслаждались друг другом. И вот они умиротворенные и почти обессиленные лежат на ложе. Девушка прижалась к Ивану. Голова ее лежит на его груди. Беседа влюбленных доверительна, нежна и нетороплива.

— И когда ты пойдешь к отцу обговаривать нашу помолвку и сроки свадьбы? — спрашивает своего ненаглядного девушка.

— Как только он приедет из Капуи, так сразу и прейду, — отвечает Родин.

Домиция счастливо засияла.

— Слава Юноне, да пусть будет так. О, мой мужественный и обласканный богами Иван Сальватор, я обожаю тебя и буду постоянна и верна тебе как Северная звезда. Ты спас не только нашего Цезаря, но и меня. И не только от одиночества и томительного ожидания какого-то чуда. Ты спас Домицию Долабеллу от той жизни, где бы никогда не присутствовал тот человек, которого бы я сильно обожала. Теперь эта жизнь у меня есть и все благодаря тебе, дерзкий сын могучих славян. Ты ворвался в мою судьбу со скоростью Меркурия и покорил меня с силой Юпитера! Отныне я безраздельно принадлежу тебе, о, мой славный Иван! Я люблю тебя!

— Я люблю тебя тоже, Домиция!..

Она стала осыпать его губы, шею и грудь такими дразнящими и сладкими поцелуями, что у Ивана аж мурашки по телу пробежали. И мужская сила стала быстро восстанавливаться.

— А ты года разорвешь помолвку с Квинтом Фаррелом? — спросил девушку Родин. — Когда ты отдашь ему золотое кольцо без драгоценного камня и скажешь заветные слова: «Твоим предложением не воспользуюсь?»

Домиция улыбнулась.

— Скоро. Уже скоро, мой любимый. Завтра он намеривается лицезреть меня, вот тогда я ему все и скажу.

— В общем, расставишь все точки над «и».

— Что это означает, славный Иван, расставить все точки над «и». Это опять славянское выражение?

— Ну да.

— Так как его понять, что оно означает?

— Означает? То есть решить все проблемы сразу.

— Ясно.

Домиция снова так приласкала Ивана, что он снова был готов к любовным подвигам.

— А сколько ты хочешь детишек, чтобы я тебе родила? — спросила Домиция.

— Троих, — ответил Иван.

— Троих? Интересно, я тоже хотела троих. Двух девочек и одного мальчика — продолжателя рода.

— Нет, лучше двух мальчиков и одну девочку, — поправил возлюбленную Иван.

— Так давай осуществлять наши мечты сразу. Да поможет нам в этом боги, и в том числе Эрот и Венера! Кого мы будем зачинать сегодняшней ночью? Сына или дочку?

— Сына. Он подрастет, а потом родиться его сестренка и он будет нянчить ее. Я правильно рассуждаю, моя несравненная Домиция?

— Правильно! На то ты и глава будущего семейного союза самых красивейших и достойнейших граждан Рима — Ивана Сальватора и Домиции Долабеллы.

— Итак, начнем?

— Начнем!..

Они оба рассмеялись и снова сплелись в тесных объятьях. Они не могли насытиться друг другом.

* * *

А в это время мать Домиции — Юлия — наслаждалась гладиатором Мамерком. Прошло пять блеклых лет страданий и дикой неудовлетворенности и вот для матроны наступили часы безумного блаженства и счастья. Давно она не испытывала таких ярких и сладостных ощущений. Юлия просто боготворила это совершенное, физически развитое мужское тело, его неутомимость, ненасытность, страсть. И вот наступила временная передышка и только тогда Юлия заговорила:

— Мой доблестный Мамерк, я должна сказать тебе главное. Вчера, хвала Весте, я подслушала, о чем разговаривали мой муж и наш несостоявшийся жених Квинт Фаррел. Они обсуждали убийство… Причем убийство Ивана Сальватора — твоего хозяина. Недалеко от нашего дома должна быть засада. И возможно она будет сделана сегодня ночью.

— О, боги Олимпа, ужели это правда?

— Клянусь Юноной!

— Странно когда мы шли сюда, никто не напал на нас.

— О, мой мужественный Мамерк. Но не стоит думать, что мой муж и Квинт Фаррел отложат свое мщение. На обратном пути они обязательно вас подкараулить. Среди них точно будет это страшный зверь — Балдегунде и его германцы. Присутствие Фаррела возможно, но я в этом полностью неуверенна.

— О, благодарю тебя несравненная Юлия, за твою любовь ко мне и заботу. Зевс меня спасет. Мне нужно поговорить с хозяином об этом деле.

— Немного позже, Мамерк, я готова продолжить нашу любовную встречу.

Тела влюбленных снова сплелись в тесных объятьях.

* * *

И опять временная передышка. И у Ивана и у Мамерка. Македонянин вызвал Ивана на разговор в кабинет Долабеллы.

— Мой Сальватор, Юлия сказала мне, что недалеко от дома нас ждет засада. Ее муж и Квинт Фаррел наняли убийц во главе с Балдегунде.

— Балдегунде? Теперь я догадываюсь, кто покушался на меня тогда, и кто перерезал всех моих слуг. Среди убитых наемников были сплошь германцы.

— И это верно. Балдегунде достойный и опасный соперник. С ним нелегко справиться, но Геракл нам поможет. А еще Юлия сказала, что в покушении может принимать участие и сам Фаррел со своими людьми.

— Вот как? Это становиться опасным. Явно, что численный перевес окажется на стороне врага. И они сто процентов будут неплохо вооружены. Мы можем все погибнуть. Но что же делать, Мамерк? Брать помощь у Антония неразумно: начнется всеобщая паника, к дому Долабеллы сбежится толпа зевак, мы подставим под удар и Юлию и Домицию. Так кто нам поможет?

— Нам поможет наша отвага, сила духа и воинское умение. И конечно боги. Я думаю, они будут за нас.

— Так это так. Но… не отправить ли нам одного человека гонцом хотя бы к стражникам моего дома во главе с центурионом Аппием Поллионом… Хотя он, кажется, человек Антония и шпионит за мной и все расскажет консулу. Правда Антоний не выдаст меня, он знает про меня и Домицию. Хотя… в последнее время Антоний как-то холодно ко мне относиться. А на параде римских войск я и вовсе поссорился с ним.

— Возможно, ты и прав хозяин, послать гонца можно, но… сейчас нас семь человек, и если посыльный попадет в засаду, то нас останется уже шесть. А мои воины стоят троих. Мы просто ослабнем на одну боеспособную единицу.

— Так что ты предлагаешь, Мамерк? Какой выход из этого положения?

— Мужественно драться и прорываться. А любовь нам даст дополнительные силы в сражении с врагами. И на нашей стороне Фортуна, мой покровитель Геракл и все боги Олимпа и Рима. И ты, Иван Сальватор, посланный нам и Цезарю свыше. Ты полубог, получеловек, с тобой нас никто не победит. Я верю, что у нас все получиться.

Ивану это высказывание явно польстило, но было все рано страшновато. Впереди неизвестность и смерть и как вырваться из ее объятий он пока не знал. Но признаться Мамерку в своей слабости Родин не хотел. Терять лицо перед смелым македонянином и его людьми Ивану явно не хотелось.

А, будь что будет! Двум смертям не бывать и одной миновать. А вдруг действительно прав бывший гладиатор, и им повезет в сражении.

— Хорошо, Мамерк, будем прорываться, да помогут нам боги, и ваши и наши. Выступаем через час.

— Вот и славно, Иван Сальватор!

И он разошлись по спальням. Надо было прощаться с возлюбленными.

* * *

Ночь-заполночь, а Марк Антоний сидел дома и решал дилемму: спасать контуберналиса Цезаря или не спасать?

Только что приходил к нему Поллион и доложил о экспедиции Ивана Сальватора в сторону дома Долабеллы… И рассказал что видел человек пятнадцать вооруженных людей в триста шагах от дома сенатора. В одном из них он, кажется, узнал трибуна Квинта Фаррела. Ясно, что это засада. И по душу Ивана Сальватора. Антоний был прав, говоря Ивану, что таких врагов как Фаррел нельзя оставлять в живых. Вот он приготовил очередную смертельную ловушку контуберналису, из которой ему уже не выбраться. Их всего семь, а тех пятнадцать! Двукратный перевес. И на стороне трибуна и опытные воины и внезапность нападения. Фаррел и его отряд переколют всех гладиаторов и самого Ивана Сальватора.

Конечно, Антоний может спасти Ивана. Вызвать отряд легионеров, и они уничтожат засаду Фаррела и его самого, но… стоит ли это делать. Ведь убийство контуберналиса — это и его, консула, тайное желание. Не будет Сальватора — значит, не будет одного конкурента за верховную власть. Фаррел в данной ситуации является неплохим средством в достижении целей Антония. Да, несомненно, Цезарь придет в ярость и сильно огорчиться, узнав о гибели любимчика, но… не Антоний же его убивал, а его несчастливый соперник Фаррел. Консул чист, виноват трибун. Вот его и казните…

Казните!!

Антония осенило: так вот решение проблемы! Квинт Фаррел убивает Ивана, а Антоний уничтожает отряд трибуна и самого Фаррела захватывает в плен. Вот и готов козел отпущения. Цезарь, не ходи и к прорицателю, само собой распорядиться казнить трибуна, а верный друг царя Рима Антоний так и сделает! И цель будет достигнута! Даже две! Минус один соперник за власть и минус два конкурента за сердце Домиции.

Превосходно!

Отлично!

Здорово!

В этой игре повезет лишь Антонию, а несчастливые проигравшие будут заслуживать лишь смерти — и так тому и быть!

Консул вызвал доверенного раба и приказал:

— Скачи что есть силы к дому Ивана Сальватора и найди там центуриона Аппия Поллиона. Скажешь, Антоний приказал отряд Квинта Фаррела уничтожить, а его самого захватить в плен. Но… это весьма важно… после того как Фаррел убьет своего соперника. Кто его соперник центурион прекрасно знает. Давай, скачи да поможет тебе Юпитер!

Раб покорно кивнул и исчез из кабинета…

Антоний радостно распростер руки к верху и воскликнул:

— О, боги вы, наконец, услышали меня! Да сопутствует мне во всем удача! Я буду властителем Рима! Я буду пожизненным диктатором! Да поможет мне всемогущий и справедливый Юпитер-громовержец!

* * *

Иван не стал рассказывать Домиции о засаде Фаррела. Опасался, что этим известием он посеет в сердце любимой тревогу и страх. И возможно бурные переживания. У парня и так нелегко на душе, а стенания и причитания Домиции усугубит его состояние и скажется на боевом духе и крепости руки.

И вот наступил час прощания для любовников. Домиция грустно глядела в глаза Ивану и спросила его:

— Славный Иван, желаешь ли ты задержишься в моих покоях еще на час? Я просто не могу тобой насладиться. Словно в жаркую погоду пью прохладную воду и не могу никак напиться.

— Я тоже не могу тобой насытиться, я готов заниматься любовью с тобой сутками. Но не стоит дожидаться рассвета, все пока должно быть в тайне, тем более твоя мать будет под ударом. Если твой отец узнает о ее связи с Мамерком, то ей точно не поздоровиться, как и моему начальнику охраны. Я надеюсь, что у нас еще будет время снова встретиться. Пусть не здесь, а у меня дома. Ты же обещала посмотреть на свой портрет в моей спальне. Если не у меня дома, так еще где-нибудь. Но, непременно, встретимся, моя прекрасная Домиция.

— Я буду с великим нетерпением ожидать этой минуты, мой Сальватор. Тогда пришли раба, чтобы я знала время и место встречи. Мне, кажется, ты уйдешь, и я не выдержу ни минуты и… умру. Я так никого не любила как тебя.

— Я тоже никого не любил на свете как тебя, моя Домиция.

Девушка вдруг обвила руками его шею и стала осыпать его лицо страстными поцелуями.

— Не уходи, любимый!

— Нет, Домиция, мне нужно идти.

— Умоляю тебя!

— Нет, не могу…

— Хорошо, иди, но я подарю тебе кольцо. Оно досталось мне в наследство от моей бабушки. Пусть оно напоминает тебе обо мне. Подожди…

Домиция убежала и вскоре вернулась с золотым перстнем, украшенным множеством драгоценных камней. Она протянула его возлюбленному. Иван восхищенно засмотрелся на золотое украшение.

— Красивое, — только и мог сказать Родин. — Оно стоит целого состояния.

Домиция прильнула к Ивану.

— Теперь ты меня никогда не забудешь, мой Сальватор.

— Тебя и так никогда не забудешь.

— Вы все мужчины так говорите, а потом влюбляетесь уже в других и нас забываете. Но знай, я тебя не отдам никому. И соперниц моих я всех изведу, так и знай. Отравлю, заколю, подошлю убийц. Ты принадлежишь мне и только мне, Иван Сальватор.

— А я разве против, моя прекрасная Домиция. Я только за. Я сам тебе хочу попросить, чтобы ты не отдавала меня никому.

— Да хранит тебя Юнона! Я люблю тебя!

— Я тоже…

Прощание Мамерка и Юлии носило такой же непростой характер. Патрицианка не хотела отпускать воина. Она плакала, умоляла его остаться еще на некоторое время, но обстоятельства были ваше их, и им пришлось расстаться.

Отряд смертников во главе с доблестным Мамерком и не менее доблестным Иваном Сальватором смело шагнули в ночную тьму навстречу опасности и врагам…

* * *

И снова пустынные и тихие улицы вечного города. Иван втянул воздух в ноздри. Как приятно пахнет розами, цветами мирта, апельсина, миндаля. Аромат умопомрачительный. Умирать просто не хочется в этот день. Тем более свершилось счастье. Разве полагается погибать самому счастливому человеку на земле. Боги не допустят этого.

А смерть где-то рядом, но он, почетный контуберналис Юлия Цезаря, должен выжить. Ради Домиции, ради будущего. Иван в великом беспокойстве оглядывался по сторонам и нервно сжимал рукоятку меча.

Сердце взволновано застучало…

Стоп! Внимание! Пять теней! Около одного дома сидели сбившиеся в кучку какие-то бродяги. Он были недвижимы, кажется, они спали.

— Нищие что ли? — насторожился Мамерк.

— Не знаю, — внутренне напрягся Иван.

Интуиция подсказывало, что здесь что-то не так. Возможно, это и есть засада. Но противников только пятеро, а где остальные?

Отряд Родина приблизились к бродягам. Вдруг… кучка, как по команде рассыпалась, вскочила, и сверкнули в лунном свете клинки, а за спинами лже-нищих загромыхали щиты.

— Засада! — воскликнул Иван. — Берегитесь!

В ночной тишине раздался звон клинков. Мамерк проявил блестящую реакцию: метнувшийся было с мечом к Ивану один из лже-попрошаек был пронзен прямо в горло.

Да это были не нищие, а хорошо вооруженные войны.

Вдруг к Мамерку подлетел огромный свирепый германец, словно бешеный гигантский смерч, грозящийся разрушить все на своем пути. Наемник вынес вперед свой щит и нанес сильный рубящий удар по доспехам начальника охраны. Македонянин, оттолкнув своим щитом низ щита врага, сблизился вплотную с германцем, нанес почти одновременно два колющих удара — в живот и в пах, и отпихнул от себя пораженного противника. Тот рухнул навзничь, как Капитолийский холм.

Мамерк крикнул Ивану:

— Мы окружены! Помощи ждать неоткуда, надо прорываться! Я задержу их!

Родин схватился с одним киллером. Отбил первый выпад, отбил второй. Отступил, подставив щит под вражеский меч. Щит затрещал, но выдержал удар. Все как учил Фабий. А теперь ловкий прием, которому его научил Мамерк. Раз, колющий удар — и один германец упал то ли раненый, то ли убитый. Но одновременно с павшим врагом погиб один спартанец из охраны Сальватора. Его атаковали сразу два наемника. Отразив выпад одного противника, грек пропустил атаку второго.

Иван принялся фехтовать еще с одним наймитом.

Мамерк поразил в бок другого мощного германца. И тут возник грозный Голиаф — Балдегунде в блестящем многоцветном одеянии и доспехах, раскрашенных и инкрустированных золотом. В руках верный пес Долабеллы держал стальной германский меч и круглый щит. Он сразил самнита и устремился к начальнику охраны Сальватора.

— А, Балдегунде, ты здесь! — насмешливо воскликнул македонянин. — Все натерпится отправиться в Аид! Так что ты медлишь, иди ко мне, в мои смертельные объятья!

— Это ты попадешь туда в царство мертвых, Мамерк, клянусь Тунаром! Тебе не поразить меня!

Мамерк схватился один на один с германцем.

Теперь он может применить прием то борьбы, которой его научил Иван.

Бывший пират пугнул противника мечом, сделав ложный выпад, хатт выставил вперед щит, но открыл низ живот. Мамерк только это и ждал. Он из-за всей силы ударил Балдегунде ногой в пах. Германец не смог стойко пережить боль. И не смог в полной мере отбить мощный выпад меча. Прямо в кадык. Звякнул упавший меч и германец стал медленно оседать. Кровь хлестала из рассеченного горла. На этот раз схватка двух достойных противников оказалась весьма скоротечной. Душа Балдегунде отправилась во дворец к Одину пировать. Но снова, как и на арене Большого цирка, победил гладиатор Мамерк.

Иван сумел ранить своего противника, да так что тот не мог уже продолжать бой. Он истекал кровью и готовился на аудиенцию к Одину. Правда, в ту минуту пал смертью храбрых еще один спартанец.

Засада наемников рассыпалась как карточный домик. Они запаниковали. Убит их главарь и еще потеряно пять товарищей. Теперь численный перевес был на стороне команды Сальватора. Четверо против троих.

Едва Мамерк поразил еще одного врага, как вдруг откуда не возьмись подлетел Фаррел и его трое подручных.

Мамерк схватился сразу с двумя легионерами, фракиец тоже с двумя, но с германцами. Афинянин сцепился с третьим подручным трибуна, а Иван сошелся в смертельном поединке с самим Фаррелом. Теперь Иван оказался лицом к лицу с очень сильным и запредельно мотивированным воином. К тому же боевой опыт Квинта был нечета Родинскому. Трибун побывал во многих крупных сражениях того времени.

— Ну, счастливый жених теперь тебе не поможет ни божественный Цезарь, ни его покровительница Венера и даже не Юпитер Статор. Готовься к смерти, мразь!

— Сам готовься к смерти, ублюдок!

Фаррел не знал, что означает на славянском слово «ублюдок», но догадывался о его ругательном значении. Поэтому он тоже выкрикнул в ответ:

— Это ты ублюдок, славянский щенок! Скоро твоя Лысая Тыква или пьяница и блудник Антоний воткнет в твой безжизненный рот монету и засмердит твое мертвое тело от костра! Ты поджаришься как Остийская свинья!

Фаррел кинулся в атаку…

Дела у Ивана сразу стали обстоять плохо. Он только с трудом защищался, не переходя в контрнаступление. Получил несколько ран, но несерьезных. Фаррел все теснил Сальватора, нанося яростные удары. Он готовился нанести решающий выпад и поразить контуберналиса. Но счастье улыбнулось Ивану. Мамерк разделался с двумя легионерами и налетел на Фаррела.

— Иван, беги, я задержу его! — крикнул македонянин и сделал первый выпад в сторону трибуна.

Фракиец разделался с двумя германцами, но и сам упал от смертельных ран. Афинянин поразил своего соперника в бок, но и сам пропустил укол противника в живот. Оба упали на землю и стали корчиться от боли.

Родин, бросив щит, чтобы не мешал, кинулся бежать. Не успел Иван пробежать и десяти метров, как раздался противный свист, и отравленная стрела попала в Ивана. Это сработал сидевший до поры до времени в засаде лучник Квинта Фаррела.

Иван потерял сознание. Темнота накрыла его с головой. В это время Мамерк поразил Фаррела и кинулся к упавшему Родину на помощь…

* * *

— Иван проснись, ты не видел мою воду с димедролом?

Родин открыл глаза и с удивлением обнаружил себя в своей московской квартире, за тем же столом. Рядом с студентом лежала открытая книга о Цезаре. Возле него стояла мама и удивленно на него смотрела.

— Воду?.. Какую воду?.. А, воду, я, кажется, ее выпил…

— Выпил? Тебе плохо?

— Почему плохо, хорошо. Мам, я был в Древнем Риме и познакомился с Цезарем, Антонием, Лепидом и великолепной девушкой по имени Домиция. Я участвовал в реальных поединках на мечах и по панкратиону. Я был богатым и знатным патрицием…

Мать присела на кресло, держась за сердце.

— Что за шутки, что за Рим? Тебе все это приснилось. Но где ты так молниеносно загорел? У тебя прекрасный бронзовый загар. Как будто ты отдыхал на адриатическом побережье.

— Я же говорю, я в Риме был.

— Какой Рим. Или ты меня решил разыграть: небось, намазался каким-то тональным кремом?

— Какой такой крем? На, потрогай…

Мать коснулась щеки сына. Глаза ее округлились.

— Кожа сухая, ничего не понимаю. Надо к врачу на прием записаться. Что-то у меня со зрением плохо, или с психикой. Какие-то зрительные галлюцинации. Ладно, потом разберемся. Лучше сходи, Иван за хлебом и молоком. Да, еще и муки купи… Да, чуть не забыла фарш еще возьми. Хороший возьми. Говядина там, свинина. На ужин беляши сделаю. Вот деньги.

— Хорошо, мам.

Женщина ушла на кухню.

Иван задумался: если у него бронзовый загар, значит, он в Риме все-таки был? Родин пошарил в карманах джинсов. А вот и подтверждение этому — кольцо Домиции! Сверкает, сияет, переливается бриллиантовым светом. Оно настоящее, он ощущает его. Какое оно красивое — просто глаз не оторвать! Точно Иван был в далеком прошлом! И это ему действительно не приснились. Ни улицы древнего города, ни люди, ни эпоха. Интересно осталась ли у него на теле рана от стрелы? Надо проверить. Родин снял футболку…

Вот она! Красная метка на левом плече прямо в том месте, куда попала стрела. Но она каким-то чудесным образом зажила. Невероятно! Теперь Иван окончательно утвердился в том, что он на самом деле был в древнем Риме. Но кто ему поверит? Даже родная мать не поверила, а кто-то посторонний — тем более.

Парень открыл учебник истории. Интересно: раз он побывал в Древнем Риме, мог ли он, Иван Родин, студент четвертого курса МГУ, поменять что-то во всемирной истории?

Иван бегло пробежал глазами по главам учебника… «Диктатура Суллы», «Восстание Спартака», «Триумвират», «Гражданская война»… А вот… «Властитель Рима — Цезарь»…

Кажется, Иван поменял кое-что в истории, но незначительно. Вот, например, Гай Юлий Цезарь. Дата его смерти не пятнадцатого марта сорок четвертого года до нашей эры, а пятнадцатого июня этого же года. Умер, возвращаясь из победоносного похода в парфянском городе Селевкии от неизвестной болезни. Выходит, прожил Цезарь на три месяца больше, чем в первоначальном варианте своей жизни. Правда, появилась в анналах истории дата еще одной битвы. Она произошла второго июня сорок четвертого года до нашей эры в нескольких километров от духовной столицы парфян — города Ниса. Великий римский полководец Юлий Цезарь в генеральном сражении разбил практически все войско парфянского царя Орода Второго. Знаменитая парфянская конница была заманена в засаду и полностью уничтожена. С помощью катапульт, онагров, баллист, скорпионов, нумидийской конницы, велитов, критских лучников и пяти легионов римских солдат. И все это согласно плану императора, разработанному в курии Юлия в апреле сорок четвертого года до нашей эры. Очевидцем этого события и стал непосредственно сам Иван Родин.

Иван углубился в учебник дальше… Или вот например… Убийство Марка Туллия Цицерона. Его лишили жизни не седьмого декабря сорок третьего года до нашей эры, а раньше — в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое марта сорок четвертого года до нашей эры. Выходит, все равно погиб насильственной смертью великий политик и оратор, но почти на два года раньше. А вот Марк Юний Брут… Покончил жизнь самоубийством не в сорок втором году до нашей эры, а на два года ранее — в сорок четвертом… Только интересно… Вот… Корнелий Домиций Долабелла… Ага, заколот бывшим гладиатором Мамерком по просьбе жены сенатора Юлии Луциллы в том же сорок четвертом на вилле сенатора в Капуи.

О Домиции ни слова, только исторический факт, что у сенатора Корнелия Долабеллы была такая дочь.

Иван тяжело вздохнул… Интересно, как там сейчас поживает Ахиллес? Ищет третьего по счету хозяина? Или может, сделался свободным человеком? Кто теперь ездит на его великолепном жеребце Ганнибале? И кто о нем заботиться? Как там Домиция? Наверное, горюет о потери его, Ивана Сальватора. Или думает, что он снова воспарил в небеса к Юпитеру и теперь молит верховного римского бога вернуть к ней любимого. Жаль, что не возвратиться Ивану туда… к ней, к Домиции.

Родин пролистнул еще пару страниц…

Что поделаешь, история не терпит сослагательного наклонения. Все равно Цезарь умер, потом была война Антония против Октавиана. Внучатый племянник Цезаря победил и стал первым императором Рима, как в военном, так и в политическом значении. И Римская империя все равно придет в упадок и будет разрушена дикими германскими племенами. Тут так и записано. Ничего существенного не изменил Иван во Всемирной истории, даже ценой спасения Цезаря от заговорщиков-сенаторов. История изменилось в мелочах, но не в главном. Правильно говорят люди: историю не изменить в целом. Она грядет своей поступью. И ее не остановить. Одно Ивана утешает: книга о Цезаря получиться просто замечательной! Родин опишет императора, его приближенных, врагов, друзей, жизнь Древнего Рима, его обычаи, уклад. Причем с такими подробностями, с такой достоверностью и такими красками — что даже маститый профессор или академик позавидует черной завистью его осведомленности и знаниям о той эпохе! Ведь контуберналис Юлия Цезаря — Иван Родин — очевидец событий. И ему перо в руки!

Ивана разрывали противоречивые чувства. С одной стороны он был огорчен, что покинул Рим, Цезаря и возлюбленную Домицию, а с другой стороны был счастлив, что вернулся в настоящее. В ту самую жизнь, которую он и должен прожить. А это уже его судьба и его история.

Но надо спешить в магазин. Родин захлопнул книгу и вышел из квартиры на лестничную площадку. Дождался лифта, сел в него и доехал до первого этажа. Вышел во двор. Свернул направо за угол дома, прошел чуть дальше и, невзирая на красный свет светофора, перебежал через дорогу.

А вот и конечная цель Ивана — супермаркет!..

* * *

Родин купил в супермаркете все, что просила мать, и хотел было идти к кассе, чтобы рассчитаться за товар, но снова о себе напомнила жажда. Иван развернулся на сто восемьдесят градусов и направился в отдел «Соки-воды». Для решения своей питьевой проблемы Иван решил взять литровую упаковку апельсинового сока с мякотью. И тут в отделе бывший контуберналис Цезаря увидел симпатичную девушку в коротком цветастом сарафане. Пригляделся… и тут же обомлел: покупательница — вылитая Домиция Долабелла!

Не может быть!!!

Невероятно!

Как она здесь очутилась?!!

Не выдержав первого порыва, парень беспардонно перерезал незнакомке путь.

— Девушка, извините, а вас случайно не Домиция зовут?

Девушка, немного опешив от нахальной прыти незнакомого парня, сердито на него взглянула и назидательным тоном сказала:

— Могли бы придумать и другой способ знакомства? Этот уже давно устарел и не оригинален. Нет, вы ошибаетесь, молодой человек, я точно не Домиция.

— Да?.. А я вот недавно вернулся из Древнего Рима, я служил у Гая Юлия Цезаря, и там была девушка точь-в-точь похожая на вас. И я ее любил… Вернее и сейчас люблю…

— Вот, вот, вы либо обыкновенный сумасшедший, либо необыкновенный ловелас. Правда, с бурной фантазией. А если и вернулись из Рима — то этим сейчас никого не удивишь. Я кстати тоже там была, причем дважды.

Родин как-то сник. Неужели он ошибся, и эта девушка вовсе не Домиция. Тем более как бы она из тех времен сюда попала? Но… он же как-то попал в Древний Рим? Так почему бы и Домиции не перенестись из древнего века в век нынешний. Это вполне логично и объяснимо. Ведь это же ее волосы, глаза, рот, фигура! Ее мимика, жесты. Девушка пахнет теми же самыми духами, что и дочь сенатора. Она даже разговаривает как Домиция! И смотрит как Домиция! Это вылитая дочь Корнелия Долабеллы! Что тут еще можно к этому добавить!

— У вас все ко мне? — победоносно посмотрела на растерянного Родина девушка и, гордо повернувшись к нему спиной, красивой походкой последовала дальше.

Родин снова настиг девушку. Улыбнулся ей и представился:

— Меня зовут Иван. А вас?..

Строгий взгляд девушки немного оттаял: а этот нахал очень настойчив. Едва уловимая, но прекрасная улыбка, коснулась ее красиво очерченных губ.

— Вот так бы сразу и действовали, Иван. А то: «вы случайно не Домиция», «а я служил в войсках римского императора». Такое начало знакомства сразу наводит на мысль, что вы немного не в себе… Меня зовут Светлана…

— Очень приятно.

— Мне тоже… Значит, я похожа на девушку вашей мечты?.. Хочу заметить, что эту фразу тоже часто применяют при знакомствах. Бывает и другой вариант: «О, моя леди, или о, моя крошка, я часто вас видел во сне, а вот теперь встретил наяву». Но это уже тривиально и не цепляет. И не интригует. Ну, ничуть. Может, Иван в вашей системе по соблазнению девушек есть что-то пооригинальнее? Вы кстати случайно не скучающий пикапер, а?

— Извините, Светлана, но вы на самом деле похожи на ту девушку. Как две капли воды.

— Да-а-а? А она из Рима? Итальянка? Что же я вас поздравляю, Иван. Вам повезло. Женитесь на ней, уедите на Апеннины и будите наслаждаться прелестями европейской жизни.

— Не верите?! Хотите я вам докажу, что вы та девушка?! — запальчиво воскликнул Иван.

— И каким образом? — скептически поджала губки-бантики Светлана.

— У вас родинка вот здесь… — Иван ткнул пальцем во внутреннюю часть своего бедра. — Крупная.

Девушка покраснела.

— Но допустим, вы угадали. Ну и что?

— А покажите ваш безымянный палец.

— Вы хотите узнать, замужем я или нет? Пока нет. Мне еще рано быть связанной узами Гименея, я учусь на втором курсе в финансовой Академии. И пока я его не закончу думать о замужестве не хочу. Вот так…

— Я тоже учусь, но только на четвертом курсе и в МГУ на историческом. И тоже пока не думал о женитьбе, но… кажется, встретив вас, передумал. И все же покажите ваш безымянный палец, я просто хотел примерить на него кое-какое украшение.

— О, это точно оригинальное знакомство. Сразу кольцо на руку — и в ЗАГС. Вы решительный человек, Иван. Я, кажется, начинаю вас уважать…

Она с готовностью протянула Родину правую руку, как будто для поцелуя.

«Странный парень, но какой-то необыкновенный, оригинальный и, самое немаловажное, симпатичный!»

Родин все больше и больше нравился девушке.

— Может закрыть глаза? — сыронизировала Света.

— Можете… — вполне серьезно сказал Иван.

Девушка закрыла глаза и с улыбкой ждала действий парня. Тот коснулся тонких девичьих пальцев с красивым маникюром… затем изящного тонкого запястья. Взял его трепетно в руку — и от этих нежных и бережных прикосновений девушку пронзило приятным током. Стало блаженно на душе. Иван достал перстень Домиции и одел его на палец девушки. Украшение пришлось ей в пору, будто она его всю жизнь носила.

Светлана открыла глаза, и они озарились восхищенным блеском.

— Какое красивое кольцо! — невольно воскликнула она. — Старинное! И дорогое! Какие крупные бриллианты! Ему просто цены нет! Это целое состояние. Откуда оно у вас, Иван?! Фамильная драгоценность от прапрабабушки или вы его похитили в ювелирном магазине? А вы случайно в свободное от учебы время не подрабатываете налетчиком на ювелирные магазины?

— Нет, я честный человек и с законом дружу. Это украшение из Древнего Рима. Подарок Домиции. Вы, Светлана, абсолютное воплощение ее в современном мире, так что кольцо ваше, носите на здоровья. А я должен жениться на вас, иначе я умру от горя.

— Жениться? — ошеломленно сказала девушка. — Но мне надо закончить университет.

— Я подожду. Но недолго. Значит, Свет, вы уже не против выйти за меня замуж?

— Кажется, уже нет. Хотя минут десять назад я этого явно не планировала.

— Жизнь невозможно запланировать, Светлана. Я когда шел в супермаркет за покупками тоже явно не предполагал что встречу свою будущую невесту. И свою судьбу.

— Свою судьбу?.. Вот это размах, Иван! Вы меня еще так мало знаете и уже я — ваша судьба? Вы просто берете меня голыми руками.

— А зачем мне вас знать хорошо? Мне достаточно было увидеть вас и понять, что вы и есть моя судьба. Это на уровне души. И это высшее понимание и восприятие любого человека. И оно ценно!

Девушке не хотелось уходить от этого интересного и необычного парня. Он словно ее притягивал магнитом. Как и это кольцо, сверкающее изумительными бриллиантами. Его просто не хотелось снимать с руки, будто оно ее родное и она всю жизнь его носила. И будто она уже сто лет знает этого симпатичного парня с бронзовым загаром. Он ее просто загипнотизировал. С ним было как-то легко и непринужденно.

— Может, куда-нибудь сходим? — предложил Иван. — Я даже ради вас отменю свою тренировку по карате.

— А куда?

— Куда угодно, главное чтобы нам было весело и интересно.

Она кивнула головой и засмеялась.

— «Куда угодно» согласна.

— Встретимся через минут пятнадцать у супермаркета, а там решим куда пойдем. Договорились?

— Договорились… А кольцо возьмите. Оно дорогое — боюсь потерять.

— Светлана, а давай лучше на ты, а то какое-то у нас официальное общение получается…

— Давай, я не против.

— А кольцо это, Свет, я не заберу, оно твое по праву. И даже не возвращай его. Это мой свадебный подарок.

— Спасибо. Раз ты так решительно настроен на мне жениться, так может, познакомишься с моими родителями? И заодно поможешь мне донести тяжелые пакеты.

Иван обрадовался.

— А почему бы нет? Ты меня подожди… Здесь… А я сбегаю, занесу продукты домой, а то мать будет ругаться. А потом я вернусь к тебе. Идет?

Девушка согласно кивнула.

— Конечно, идет! Такие женихи как ты Иван просто так на дороге не валяются. Надо использовать момент, а то вдруг какая-нибудь другая Домиция в современном воплощении перехватит тебя. Мне будет очень-приочень обидно, если так произойдет.

— А мне вдвойне…

Спустя двенадцать минут Родин очутился вновь у супермаркета. Там его поджидала Света с тремя тяжелыми пакетами с символикой магазина. Настоящий джентльмен, не говоря ни слова, взял их у девушки и понес. Проходя мимо машины «Порше Кайен» красного цвета, девушка попросила Ивана остановиться. Достала ключи, пикнула сигнализация, раздался щелчок разблокировки дверей и Света открыла заднюю дверь.

— Бросай пакеты сюда, — распорядилась девушка.

— Твоя что ли колесни… тьфу ты, то есть тачка? — поинтересовался Родин.

— Моя. Папа подарил мне в честь поступления в ВУЗ. Я пошутила на счет помочь мне донести. Если только потом на седьмой этаж. Садись.

— А папа случайно у тебя не Юлий Цезарь?

— Если по характеру то да. А может и по внешности. По должности точно не император, но где-то рядом: он генерал. А что испугался? Как девушку звать замуж не страшно, а как согласилась — так сразу в кусты?

Иван отрицательно покачал головой.

— Нет, я отвечаю за свои слова и поступки. Раз сказал, что женюсь, то женюсь.

Светлана улыбнулась

— Молодец, Иван, так держать!

Они сели в машину. Девушка завела двигатель. Иван посерьезнел.

— Свет, я еще хотел что-то сказать… Важное…

— Что?.. — лукавые голубые искорки заиграли в ее глазах.

— Во-первых, у нас будет трое детей… Двое мальчиков и одна девочка.

Она невольно улыбнулась.

— Трое? Вот это размах! Хорошо, я согласна, но лучше две девочки и один мальчик. Не возражаешь? А ты сможешь их потом содержать? Дать хорошее образование? Это очень важно.

— Смогу, слово мужчины. К тому же я буду доктором исторических наук, профессором, а потом и академиков РАН. Буду преподавать в МГУ, ездить по миру с лекциями, напишу немало научных трудов и даже кучу художественных книг. Буду выступать по телевидению и по радио. А мой роман о Гае Юлии Цезаре станет мировым бестселлером и будет множество раз переиздаваться. И у нас и за рубежом. У нас будет много-много денег. Ты будешь домашней хозяйкой, и я куплю тебе очень супердорогую и престижную машину. Устраивает?

Девушка удивленно-восхищенно покачала головой.

— Да, я еще больше проникаюсь к тебе уважением, Иван, ты такой амбициозный! Мне кажется, ты добьешься своего в жизни. У тебя такой сумасшедший настрой на цель! Молодец, Иван… А что второе?..

— А?

— Ты сказал, во-первых, а что тогда, во-вторых?

— Во-вторых?… Ну…знаешь… В общем… Я люблю тебя, Свет…

— Что?

— Люблю. Уже давно, а теперь вот с первого взгляда.

— Непонятно что-то. Так давно или с первого взгляда?

— Какая разница. Главное я люблю тебя вот и все.

— Действительно… Значит все точки расставлены над «и»… Что ж… мне осталось лишь признаться тебе в любви, познакомить со своими родителями и обговорить дату подачи заявления в ЗАГС.

— Тогда давай по пути я куплю розы, шампанское и коробку конфет. Мы же едим к твоим родителям. У меня есть заначка: я тут нескольким первокурсникам и второкурсникам курсовые работы помог написать.

Девушка, кажется, окончательно сдалась. Она восхищенным и теплым симпатизирующим взглядом оглядывала парня.

— Хорошая идея… Закрой глаза. Теперь я тебе подарок сделаю…

Он закрыл глаза. И вскоре почувствовал, как ее мягкие теплые губы коснулись его губ… Последовал сладкий, пронизывающий все тело, поцелуй. Иван, не выдержав девичьего порыва, обнял Свету и ответил таким же сладостным поцелуем…

Потом свежеиспеченные жених и невеста минут десять самозабвенно целовались. Когда они разомкнули свои объятья, глаза их счастливо сияли.

— Скажи, Иван, а разве неожиданное счастье бывает? — спросила девушка. — Я до сих пор не могу поверить в то, что сейчас происходит со мной,

— Бывает, Светлана, еще как бывает! — охотно ответил Иван. — И мы тому — прекрасный пример! Теперь ты — мое солнце! И я тебя точно никому не отдам. Не на миг, ни на час, ни навек!

— А я разве против? — засмеялась девушка.

— Ну, тогда держись, мое солнце!..

Их губы в едином порыве сблизились и слились в поцелуях до полного самозабвения. Еще минут на десять… А потом еще и еще…

Москва,

июль — сентябрь2013 г.