Вот и семьдесят пятый километр Московской кольцевой автодороги. «Порше Кайен» и «Ауди» выехали на Ленинградское шоссе и помчались вперед. Пробок почти не было. Мимо автомобильных окошек проносились подмосковные Химки. Деревья, дома, автозаправки…
Игорь волновался.
«Сейчас бы парочку гранат, пистолет и было бы на душе легче, — размышлял он. — Да и старый надежный Калашников с двумя запасными рожками мне бы вовсе не помешал».
Ольга поправила черные очки и косынку. Ее била нервная дрожь. Тураева повысила голос на Варю, но Игорь за нее заступился:
— Оля, не кричи на ребенка, она-то тут причем?
— Тоже мне защитник выискался, — недовольным тоном сказала Тураева.
— Я не защитник, я ее папа.
— Надо же — впервые за этот день улыбнулась Тураева. — И с каких пор?
— Тех самых, — уклончиво ответил Игорь.
— А именно?
— А именно? С тех пор, когда я преступил порог вашего дома. Ясно?
— Да, это мой папа — прижалась к Большакову Варя и засмеялась.
Добрая улыбка коснулась губ бывшего десантника.
— Нас теперь двое, и мы стоим в оппозиции к тебя. А это уже внушительная сила. Мы в две руки будем блокировать твои непопулярные решения, Ольга Владимировна. Правильно, Варюха? Мы же имеем право вето?
Девочка рассмеялась.
— Правильно.
Ольга еще больше заулыбалась и нервное напряжение у нее немного спало.
— Ох, уж сила… сговорились, значит. Так, так…
— Угу…
— И все же я попытаюсь этой силе противостоять.
— Не получиться, — шутливо заверил Ольгу Большаков.
— Почему? — продолжала улыбаться Тураева.
— А мы как стена, мы — заодно. И ты нас любишь. А если любишь, то не сможешь сильно повлиять на нас: жалко будет.
— Хитрецы…
— А то…
Вот и долгожданный и спасительный аэропорт «Шереметьево». Тураева припарковала свое «Ауди», а Хамзат — «Порше Кайен». Все вылезли из машин.
Ольга обратилась к водителю «Порше».
— Хамзат, убедительная просьба, пусть кто-то из ваших отгонит мою машину в гараж на Якиманке. Вот ключи, на связке есть и чип от гаражных ворот. Ключи потом отдайте Зелимхану. Я по приезду в Москву заберу у него их.
Чеченец взял ключи и кивнул.
— Хорошо, Ольга Владимировна, сделаем все в наилучшем виде. Поставим ваше «Ауди» в гараж.
— Вот спасибо, Хамзат, выручили…
Семейство Тураевых, Большаков и их охрана прошли в здание терминала «Е». Ольга взглянула на информационное табло и удовлетворенно сказала:
— Вовремя мы прибыли. Вот он наш рейс. Номер — девятнадцать сорок пять. Время отправления — семнадцать десять. Компания «Эйр Франс». Уже объявили регистрацию, пойдемте.
Большаков замялся.
— Эх, черт! А я хотел заскочить в дьюти фри.
— Перебьешься.
— Ну, Олечка, я плохо переношу полет. Мне бы виски бутылочку.
— В самолете угостят.
— Там мало, а мне нужно много.
— Я сказала нет. Пожалей свою печень — она и так у тебя страдала последние дни от усиленных возлияний.
Варя, не отрывая взгляда от планшета, дернула Тураеву за рукав.
— Мам, а, мам?..
— Что тебе, Варя? Хочешь мороженного или шоколадных конфет?
— Нет, не надо пока. Просто я хочу сказать, что сейчас в Париже шестнадцать градусов тепла.
— Я очень рада, Варя, что в Париже шестнадцать градусов тепла. Не мешай мне, я занята…
Они прошли на второй этаж в вип-зал. Там Игорь, Ольга и Варя зарегистрировались на рейс и оформили багаж. После объявления посадки они прошли таможенный и пограничный контроль и сели в автобус. И только тогда чеченская охрана покинула аэропорт.
Когда беглецы поневоле сели в самолет, Ольга вздохнула с великим облегчением.
Двигатели самолета заработали. Летающая махиназадрожала, затряслась, засвистела, повыла и через десять минут, получив разрешение на взлет, потихоньку покатилась по бетонной полосе. Самолет разгонялся все быстрее и быстрее. И в какой-то момент, оторвавшись от земли и спрятав шасси в фюзеляж и крылья, он устремился в голубые небеса. И вскоре сквозь прозрачные облака и стекла иллюминаторов, высотные здания и дома на земле стали казаться пассажирам очень мелкими, будто игрушечными. «Боинг-777» держал курс на Париж в аэропорт Шарля де Голя.
Тураевой позвонил Зелимхан и участливо спросил:
— Все прошло нормально, Ольга?
— Да, спасибо, Зелимхан. Мы уже в самолете. Особая благодарность твоим ребятам: они нам очень помогли. Был эксцесс… неприятный…
— Я знаю. Мне сообщили.
— Еще раз спасибо, Зелимхан. Выручил.
— Да не за что… Удачи, Ольга и счастливого пути. Не беспокойся, я разберусь в вашем деле. Обещаю. Вас там по прилету в аэропорту встретят мои люди и проводят куда нужно. Я буду охранять вас и там, не переживайте. Как только я закончу ваши дела, я дам вам отмашку. Вернетесь обратно и снова займетесь своей компанией. Во благо вашего и моего процветания.
— Не знаю, как тебя благодарить, Зелимхан. Век буду тебе должна.
— А перестань, Ольга. Свои люди — сочтемся. Береги себя, дочку и своего охранника. Смотри за ним, он парень горячий — пусть глупостей не наделает.
— Не наделает. Он под моим бдительным оком.
— Тогда все будет нормально. До скорых встреч!
— Пока!
Тураева обернулась к Большакову.
— Теперь ты не будешь ревновать к Зелимхану?
— Буду.
— Почему?
— Я всегда тебя буду ревновать ко всем мужчинам, даже некрасивым. Я не хочу тебя еще раз потерять. Как сказал один великий французский философ: «Ревность до некоторой степени разумна и справедлива, ибо она хочет сохранить нам наше достояние или то, что мы считаем таковым».
— Венецианский мавр и полководец Отелло тоже хотел сохранить свое достояние — Дездемону. И не придумал ничего лучшего, как задушить свою возлюбленную. Другой литературный герой — Евгений Арбенин тоже страшно ревновал свою супругу и пытался сохранить ее возле себя. Воспаленный дикой ревностью мозг Арбенина подсказал ему абсурдное и ужасное решение: чтобы удержать Нину ее надо… убить! И он отравил ее. Вот так…
— Это перебор явно. Ревность в адекватной форме — это нормальная эмоциональная реакция. Человеку хочется только одному обладать своим партнером, он — его собственность, и он боится потерять объект, как в сексуальном плане, так и в эмоциональном. Ревность к тому же еще и двигатель эволюции. Формы поведения, которые обеспечивают единоличное обладание объектом, дозволяют передавать свои собственные гены, а не гены соперника. Ты забыла, что обещала родить мне девочку, сестренку Варе.
Варвара радостно подхватила:
— Да, да, мне нужна сестренка, я буду с ней водиться.
Тураева покачала головой.
— Я… что-то не припомню такого обещания…
— А я помню! — продолжала веселиться Варя.
— Потом разберемся, кто кому и кого должен. Я продолжу тему, Игорь. Если ревность необоснованна, то уходит много времени, сил и нервов на попытки устранить несуществующего конкурента. И тогда называется «комплекс Отелло» или патологическая ревность. В таком состоянии человек может сделать, что угодно лишь бы удержать своего партнера. Даже пойти на убийство.
Большаков улыбнулся.
— Еще неизвестно кто первый пойдет на убийство. Ты или я? Ты не мене ревнива, чем я. Думаешь, я не понял, почему ты перевела Жанну с ресепшн в другой офис «Орегона». А если я посмотрю в сторону какой-нибудь симпатичной девушки, ты готова меня придушить. Я же по твоим глазам твою реакцию вижу.
— Значит, мы друг друга уничтожим, как в фильме «Война семейства Роуз».
— Уволь, Ольга, падать вместе с тобой с люстры как герой Майкла Дугласа не хочу и не буду. Так ты родишь Варе сестренку?
— Посмотрим на твое поведение….
— Оно будет примерным, уверяю.
— Сомневаюсь, зная твой взрывной характер.
— У тебя точно такой же характер! Мы друг друга стоим. Значит, у нас все получиться.
Ольга улыбнулась.
— Посмотрим…
Тут в разговор вмешалась Варя.
— Не надо ничего смотреть, мам, дядя Игорь прав, мне нужна сестрёнка — и все тут!
— Надо же, какая заступница объявилась. Дядю Игорю что? Минута удовольствия — а мне потом все расхлебывать. А как моя работа?
— Ничего, работа тебя подождет, зато у нас будет на одного члена семьи больше.
— Ничего не обещаю.
— А обещать уже и не нужно. Мы с Варей уже постановили, а твое дело исполнять. Это ты на работе главная, а в семье я главный. И моя дочь Варя.
— Точно, папа!
— Да, действительно, вдвоем вы точно сила! — с усмешкой покачала головой Тураева.
— А то! — выпалил довольный Большаков.
Тураева тихо, чтобы не слышала Варя, сказала Большакову:
— Предупреждаю на будущее. Моя подруга в Ницце младше меня на два года и очень красивая и сексапильная, не вздумай влюбиться в нее, а то я тебе кое-что оторву. Причем без наркоза.
По губам Игоря скользнула ироническая усмешка.
— Вот видишь, Ольга, кто из нас ревнивее — это большой вопрос! Я думаю, что я первый умру от твоих рук. Задушишь ночью в постели в приступе ревности.
— И не надейся. Ты мне еще пригодишься. Тем более — Варваре. Но на ту, на которую ты положишь свой похотливый взгляд, я точно изведу. Как ту блондинку на ресепшн.
— Вот и призналась моя милая в своем чудовищном преступлении. Что-то мне стало страшно от этих слов. Пока не поздно, сойду я с самолета. Правда, надо еще парашют найти. Но я же десантник и так спрыгну на землю. Без парашюта. Настоящий вэдэвэшник и в огне не горит и в огне не тонет… Высока, высока над землёй синева… — запел Игорь и ради шутки приподнялся с кресла, делая вид, что он собирается куда-то идти, но цепкая рука Тураевой схватила его за шлицу пиджака и усадила на место.
— Куда, дорогой? Поздно метаться, я уже твоя навеки.
И Ольга поцеловала Игоря.
— Мам, а можно я в туалет пойду? — обратилась к своей родительнице Варвара.
— Иди, что спрашиваешь…
Варя ушла, а Большаков посерьезнел.
— А меня чуть не убили недавно? — признался он Тураевой.
— Кто? — перестала улыбаться Ольга.
— Наверное, твои враги. Их было двое. Один сидел в машине, другой поджидал меня у моей квартиры. С пистолетом с глушителем…
— О, боже!..
— … Но я опередил киллера, и остался вне подозрения. Второй киллер смылся, когда приехала милиция и скорая помощь. Единственное жалко, что из-за меня погиб человек — мой сосед. Убийца принял его за меня и застрелил.
— Господи!..
— Вот такие дела.
— Какая я дура! — в сердцах выпалила Ольга.
— Что такое? — насторожился Игорь.
— Из-за своего вздорного характера я могла потерять тебя навеки. Я бы не пережила этого! Как глупо! Давай больше никогда не ссориться.
— Не получиться.
— Почему? — искренне удивилась Ольга.
Игорь пояснил:
— Свой характер ты уже не изменишь, я — тоже. У нас все ровно будут возникать споры и обиды друг на друга. Просто давай заведем одно негласное правило, наше семейное.
— Какое?
— Если мы поссоримся, то через три часа кто-то из нас должен сделать шаг навстречу. Могу быть первым, допустим, я. А можно и по очереди. Одна стычка — ты первая идешь мириться, другая стычка — я иду. Неплохо я придумал?
— А почему через три часа, а не пять, например?
— Да так, просто в голову пришло и все. Даже три часа будет слишком много. Это целая вечность. Ты не знаешь, как я злился, бесился и сходил с ума по тебе во время нашей продолжительной ссоры. Даже водка не помогала.
— А я по тебе сходила с ума.
— Тогда почему не шла на мировую? Я же два раза, заткнув свою гордость глубоко в задницу, шел тебе навстречу. А ты посылала меня подальше.
— Сама не могу сейчас объяснить. Возможно, мой вздорный характер тому виной.
— Возможно. И скажи, кто сделал себе лучше. Кто от этой размолвки выиграл?
— Никто. Мы оба проиграли.
— Значит, принимаешь мои условия? — спросил Большаков.
Тураева кивнула.
— Принимаю.
— Клянешься?
— Клянусь.
— Вот и хорошо, теперь у нас будет все замечательно!
— Конечно!..
Ольга прижалась к Большакову. Он обнял ее и погладил по голове. Они поцеловались.
* * *
И снова международный аэропорт Шереметьево. Но уже другие действующие лица. Вернее одно лицо — Сиплов Аркадий Анатольевич. Он встречал в зале прилета терминала «D» своего старого знакомого из Франции.
Вот его знакомый пересекает российскую границу у пограничного и таможенного пункта. Высокий жилистый и неулыбчивый мужчина лет пятидесяти с немигающим взглядом. Сиплов с радостью кинулся ему на встречу. Они крепко обнялись.
— Сколько лет, сколько зим, Арсений! — воскликнул Сиплов. — Давно я тебя не видел!
Мужчина уточнил:
— По-моему три зимы прошло после того, когда мы в последний раз виделись в Швеции.
— Как ты?
— Хорошо, не жалуюсь. Домик в предместье Парижа. Пару приличных машин. Красавица жена, пятая по счету. Француженка. В пяти минутах ходьбы от Лионского вокзала у меня свой оружейный магазин. Размеренная и благополучная жизнь. Все чинно и без эксцессов.
— Да ну! Молодец! Привык уже к «лягушатникам»?
— Почти.
— Поехали в город в какой-нибудь ресторанчик, выпьем как в прежние годы. Я тебя угощаю.
— Что же не откажусь! Только ты же знаешь, я пью чистую «Финляндию» без всяких там добавок типа клюквы и лимона.
— Не переживай, найдем для тебя классическую «Финляндию»! Поехали!..
У метро «Сокол» они остановились и зашли в итальянский ресторан. Заказали различные дорогие блюда и литровую бутылку водки «Финляндия».
Выпили рюмочку за встречу, потом рюмочку под девизом «между первой и второй промежуток не большой» и рюмочку под лозунгом «Бог любит троицу». И лишь затем старые знакомые начали деловой разговор. Арсений подал Сиплову конверт, набитый снимками и сказал:
— Вот, результаты моей работы.
Сиплов взял конверт со словами: «Посмотрим, посмотрим, что ты там наснимал» и не спеша стал перебирать фотографии, внимательно их рассматривая…
— Это где такие красивые пейзажи? Прага что ли? — спросил Сиплов.
— Нет, Париж, — ответил Арсений.
— Пардон, пардон, мон шер, не узнал… А это уже понятнее. Эйфелева башня, Монмартр, Диснейленд, какое-то парижское кафе и прочая французская дребедень… А это? Море, яхта. Где это она?
— Ницца. Буквально вчера сделал эти снимки. А вот дом, где она сейчас живет. На обратной стороне фото я написал полный адрес этого строения.
— А чей это дом? Ее?
— Нет, ее подруги. Мария Лефевр ее зовут. Бывшая российская подданная Маша Кучумова, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения. Вышла в свое время замуж за богатого француза и уехала в Ниццу. Потом супруг непонятно от чего скончался. То ли рак, то ли цирроз печени. Теперь она заправляет его всеми винодельческими фирмами.
— Ясно…
— Молодец, Арсений, ты отлично выполнил работу, — похвалил мужчину Сиплов. — Вот держи обещанный гонорар.
Аркадий передал мужчине под столом конверт с долларами.
— Благодарю, — сказал Арсений.
— Так послушай, есть еще одно заманчивое предложение.
— Какое?
— Может ты ею и займешься? Ты уже знаешь, где она обитает. Куда ходит. Во Франции у тебя есть свои люди для таких дел. Оплата неплохая, достойная для профессионала.
Сиплов написал на салфетке сумму.
— Это в долларах, — пояснил он.
— Я понял, что не в евро, — усмехнулся Арсений. — Я вообще-то решил завязать с этим делом. У меня сейчас наклевывается серьезный бизнес во Франции.
— Но ради меня, старого товарища, сделаешь? В последний раз. Да и… вспомнишь молодость. Дело-то плевое. Какая-то баба. Беззащитная и слабая.
— Ее, между прочим, чеченцы охраняют. Со стволами. По двое каждый день.
— Да что тебе эти чеченцы, Арсений? Тыв Афганемоджахедов пачками уничтожал, негров в Африке вырезал десятками, а американцев и «контрос» в Никарагуарасстреливал как в тире. Тебе этих двоих — раз плюнуть уничтожить. А если взять первоклассную снайперскую винтовку типа «Хеклер иКох» — то тогда вообще проблем не будет. Один выстрел — и сотни тысяч баксов у тебя в кармане. Да и лишние деньги в твоем новом бизнесе не помешают и даже помогут.
— Так-то это так, но…
— Ладно, я тебе еще добавлю полтинник! Больше не могу. Ну, берешься?
— Полтинник. Значит, двести пятьдесят тысяч «гринов» выходит за такую несложную работу?
— Так точно, товарищ полковник!
— М-да, заманчивое предложение.
— Еще бы!
— Хорошо, я согласен.
— Вот и отлично! Задержишься в Москве на день-два. Я сниму тебе отличную гостиницу. Даже оплачу любую красотку. А завтра я все обговорю с заказчиком и передам тебе аванс я думаю в размере сто тысяч баксов. Остальные — как всегда, после выполнения контракта.
— Хорошо, идет. Тряхну в последний раз стариной. Давно никого не убивал, даже скучно стало… Давай, наливай. Аркадий, а то прокиснет.
— Не прокиснет. А если прокиснет, мы еще возьмем!
— Во Франции водка — дерьмо. Анисовая, плодовая, кальвадос — все это мура. Я пью там только нашу — «Столичную» и либо финскую — «Финляндия», либо шведскую — «Абсолют».
— Да, шведы умеют делать водку. Видимо наши их в свое время научили.
Сиплов, довольный тем, что товарищ согласился на его предложение, быстро разлил по рюмкам очередную порцию водки и поднял стеклянную емкость.
— Ну, Арсений, за хороший итог! За победу!
Его товарищ тоже поднял рюмку и поддержал тост.
— За победу!..
* * *
Наступило первое декабря.
После обильно выпавшего снега и минусовой температуры в столице вновь потеплело. На улицах образовались реки и ручейки талой воды и потекли по проезжей части. Образовалась много грязи. И тут же закономерно увеличилась очередь на столичных автомойках. Каждому водителю хотелось видеть свою машину чистой, опрятной и ослепительно сверкающей жестяным глянцем в лучах нежаркого зимнего солнца.
В кабинете президента «Дрим Юнион Банк» раздался звонок. Мезенский снял трубку.
— Алло, это я Сиплов, — раздалось на том конце провода.
— А, ты… Привет, привет, Аркадий Анатольевич… Ну, узнал о том, что я просил?
— Да, узнал. Хотя это было неимоверно трудно, но я это сделал. Так, где мы встречаемся, Михаил Юзефович?
— Где встречаемся?.. Так, так… Давай поступим следующим образом… В семь вечера… на Рождественском бульваре…
— А на какой стороне четной или нечетной?
— Я не знаю, как там идет нумерация домов. Где четная сторона, где нечетная. Знаю, что на бульваре одностороннее движение. Одно в сторону Трубной площади, другое в сторону Сретенки. Там вот двигайся в сторону Сретенки. Увидишь мою припаркованную машину, это будет «Линкольн», садись ко мне, поговорим.
— Хорошо! Я все понял, Михаил Юзефович, Рождественский так Рождественский. До встречи!
— До встречи, Аркадий Анатольевич!
… В назначенное время Сиплов подъехал к Рождественскому бульвару. Двигаясь вдоль припаркованных по правой стороне машин, он заметил джип Мезенского — черный огромный «Линкольн Навигатор» 2014 года. За ним стоял черный джип сопровождения «Лексус» RX 350». Возле вышеназванных машин стояло четверо охранников с гарнитурой в ушах в кожаных черных куртках и в легких, темного цвета туфлях. Чтобы ноги не замерзли «личники» переминались с ноги на ногу и немного расхаживали. А заодно травили байки и анекдоты. Двое телохранителей сидели в «Лексусе». «Личка» Мезенского коротала время в ожидании, когда же их хозяин уже начнет и закончит приватную беседу, и они рассядутся по машинам.
…— Небольшая пробка была. Мы с Коляном выскочили из машины и расчистили дорогу шефу, — рассказывал один охранник своим коллегам. — А я потом к машине побежал и запрыгнул в нее. Глядь — а кругом незнакомые и испуганные лица! Невеста, жених, их родители. Глаза как блюдца от страха, побледнели, замерли. А я думаю, что они испугались? И где мои? Смотрю, а у меня пистолет в руке. Совсем забыл я о нем в пылу разборок. Решил исправить ситуацию. Спрятал в кобуру пистолет, улыбнулся и говорю: «Уважаемый жених, уважаемая невеста, поздравляю вас с днем свадьбы! Желаю вам счастья, семейного, личного, удачи, здоровья! Никогда не стареть, жить в согласии и родить парочку ребятишек! Извините, что я вас нечаянно напугал. Перепутал я вашу машину с машиной шефа. Желаю приятно оставаться!» И выскочил из их авто. Вот как я удачно вывернулся их этой забавной истории. А Колян потом так ржал надо мной. Он-то в правильную машину нырнул.
Охранники весело рассмеялись: бывает же такое! Парня сменил новый рассказчик — мужик лет тридцати — но уже со своей историей.
…Сиплов проехал дальше, нашел свободное место и припарковал свой «Ниссан». Покинув его, Аркадий включил сигнализацию и направился не спеша к «Линкольну».
Один из телохранителей предупредительно открыл ему дверцу машины, и бывший чекист нырнул на заднее сидение, где уже сидел Мезенский.
— И еще раз здравствуйте, Михаил Юзефович!
— Привет, привет…
Они пожали друг другу руки.
— Только сегодня узнал по своим каналам, где Тураева, — гордо сообщил Сиплов.
— И где же?
— Во Франции!
— Во Франции? Вот как! А я думал, что она улетела куда-нибудь подальше от нас, например, за океан, в Штаты или Аргентину.
— Выходит, решила спрятаться поближе, в Европе.
— Но это нам только на руку. Киллерам недалеко ехать. Так, Аркадий, рассказывай дальше.
— Так вот… сначала она была несколько дней в Париже, а теперь обосновалась в Ницце, у подруги. С Тураевой ее любовник — охранник Игорь и дочь. Их негласно охраняют чеченцы. Обычно это два человека на джипе. Через сутки их меняют другие абреки.
— Отлично, отлично. У тебя найдутся ребята для деликатной работы. Лучше из твоих структур.
— Конечно.
— Ее необходимо убрать. Навсегда.
— Вместе с ее любовником и дочкой?
— Как получиться. Главное — Тураева. Чеченов, если они будут путаться под ногами, тоже отправьте на небеса, на аудиенцию с их Аллахом.
— Понял.
— И вообще с этим Зелимханом надо тоже кончать. Нам чеченская крыша не нужна. У нас будет другая — фээсбешная. Ты об этом позаботишься, Аркадий Анатольевич.
— Само собой, мои бывшие товарищи с удовольствием примут ваши предложения, Михаил Юзефович. Нет ничего надежнее и мощнее чем наша защита.
— Но сначала Тураева… Сколько тебе надо денег на нее?
— Я думаю, что в пятьсот тонн гринов я уложусь.
— Не многовато ли, Аркадий?
— Нет, в самый раз, Михаил Юзефович. Работа за границей, труд спеца высшего уровня, билеты на самолет, гостиница, прокат машины или покупка ее, хорошее оружие, сложность заказа, высокий статус клиента. Все это тянет на пол-лимона баксов. Не меньше.
Мезенский, сложив в уме все составляющие в работе киллера и прокалькулировав их, вынужден был согласиться с Сипловым.
— Хорошо, завтра получишь аванс в двести тысяч долларов, остальные триста после исполнения заказа. На оружии не экономь, Аркаша, и ребята чтобы были профессионалами. Не повтори ошибку со Шмидтом. Ты тогда тоже утверждал, что киллер — спец, горячие точки прошел, стреляет ювелирно. А на деле что получилось?
— Он на самом деле был профессионалом, царство ему небесное. Но кто знал, что Шмидт выживет после такого ранения. Нормальный человек в ста случаях из ста не выживет после такого попадания.
— Кто знал, кто знал! Он что пришелец из других галактик?! На лицо факт: ты провалил операцию. Прошляпил ты и Тураеву! И не прикончил ее водителя-десантника. Где ты набираешь этих людей? Не могут нормально выполнить работу. И если ты на этот раз дашь маху, я тебя сам лично пристрелю. Понял?
— Понял… Не беспокойтесь, Михаил Юзефович, на этот раз будут суперисполнители. Они не подведут, — заверил банкира бывший чекист.
— Не подведут, не подведут, — проворчал Мезенский. — Если подведут, тебе уже не жить на этом свете, Аркаша… Всади в Тураеву миллион пуль, разорви ее тротилом на мелкие кусочки, порази ракетой, миной, снарядом. Задуши удавкой, чулком, шнуром от утюга. Или вонзи кинжал ей в бок или перережь горло. Чем угодно ее порази — лишь бы она была мертвее всех мертвых. А потом мы уже добьем и этого хитрого еврейского лиса — Шмидта. Никуда он не денется. Доберемся и до Израиля.
— Хорошо, Михаил Юзефович, я очень постараюсь.
— Постарайся, постарайся, это в твоих шкурных интересах. Постепенно смениться все руководство Орегона, а ты останешься на своей должности — разве это неплохо? И плюс солидная прибавка к зарплате.
— Да, это очень хорошо! Спасибо, Михаил Юзефович.
— Рано меня еще благодарит, прежде дело сделай на совесть. А потом я тебя лично поблагодарю. И словами и купюрами.
— Не сомневайтесь, к этому заданию я подойду ответственно и скрупулёзно. Я выполню его, чего бы это мне не стоило.
— Выполни его, Аркадий, выполни. Кстати, ты подобрал людей на вакантные должности президент банка и начальник юридического отдела «Орегона»?
— Да, конечно! Вакансию президента я бы отдал бывшему финансовому директору «Орегона» Иванову Виктору Николаевичу. Иванов — отличный спец. Ему Шмидт не давал развернуться. Считал его слишком умным и способным. И Иванов вынужден был уйти в «Казаньнефтьивестбанк» и теперь работает там… А на должность начальника юридического отдела я бы порекомендовал мою хорошую знакомую Кристину Полякову — юриста с фирмы «Адвокат Ломов и его партнеры». Очень умная и красивая особа.
— Красивая и умная одновременно — это редкие качества для женщины. Такой была и незабвенная Тураева. Да пусть земля ей станет пухом. Любил я все-таки эту стерву… Но видимо не достаточно сильно, раз решил лишить ее жизни. Шутка… А скажи честно, Аркадий Анатольевич, твоя протеже не любовницей ли тебе приходится? А то ты так за нее горячо ратуешь, что у меня возникли смутные подозрения. Только не ври мне, Аркадий Анатольевич, не терплю я этого.
— Есть немного, — замялся Сиплов. — Дружим уже год. Но очень способная и хваткая. И в работе и в любви. Ей как Тураевой — под тридцать. Вы ее еще оцените по достоинству, я вас познакомлю. Привезу к вам на дачу на Рублевку.
— Что же вези, давно я в баньке у себя не был. В выходные, пожалуй, отправимся ко мне, Аркадий. Давно я загород на свежий воздух не выезжал, все в этой загазованной и душной Москве парюсь. Работы просто завал. Ладно, распоряжусь, пусть истопят баньку, и поесть приготовят шашлычок, виски. И твоя способная на все руки и ноги Кристина будет как раз кстати.
— Вопросов нет, Михаил Юзефович! Примчимся к вам, как только позовете! Вы не пожалеете на счет ее.
— Верю. У тебя, Аркаша, хороший вкус насчет баб.
— Это правда, Михаил Юзефович. Еще в подростковом возрасте почувствовал тягу к хорошеньким девочкам. И до сих пор не могу избавиться от этой тяги.
Мезенский надменно ухмыльнулся.
— А для меня женщины — лишь приложение к деньгам. Чем больше денег — тем больше красоток. Выбирай любую. От лет шестнадцати до тридцати! Все бабы покупаются и продаются. Дешевые шлюхи — за дешевое бабло, дорогие шлюхи — за дорогое бабло. И не надо завоевывать их. Сами лезут под стол исполнять сольные партии на кожаной флейте. Только дай им золотую побрякушку с камушками или зеленые бумажки с изображением какого-нибудь американского президента. За это их и презираю. Единственная Тураева у меня уважения вызывала. Хороший противник. Ей бы мужиком родиться, но… Искренне ее жаль, жила бы еще жила… Ты ее, Аркадий, не больно убей. Не хочу, чтобы она мучилась и страдала. Как говорил Горбатый-Джигарханян: раз — и чтобы она на небесах уже была!
— Как скажите, Михаил Юзефович, за ваши деньги любой каприз.
— Вот и славно!
…В это время к началу Рождественского бульвара одна за другой подъехали три машины: «газель» и две белые «девятки» с тонированными стеклами. Из Газели вышел сотрудник ГИББД в желтой жилетке с белой светоотражающей полосой и водитель. Шофер ловко запрыгнул в кузов и подал полицейскому два барьера, которыми тот перегородил въезд на Рождественский бульвар. Водителей, кто хотел проехать прямо до Сретенки, гаишник стал заворачивать на улицу Рождественка. А две «девятки» поехали дальше по бульвару…
Поравнявшись с «Линкольном» и «Лексусом» они резко затормозили. И тут же из полуоткрытых окон «девяток» раздались автоматные очереди. Гильзы щедро посыпались на асфальт. Охранники не успели опомниться, как были сражены пулями. Один их телохранителей так и не докончил свою байку, пуля прервала его на излете. Кто-то из прохожих вовремя упал на асфальт и избежал случайной смерти.
Из «Жигулей» выскочили четверо мужчин в черном, в вязаных шапочках с прорезями для глаз и с укороченными автоматами Калашников. Они стреляли по жертвам не жалея патронов. Особенно не жалели они для «Линкольна». Видимо целью нападения и была эта машина, а вернее ее владелец — Мезенский.
Звенели, разлетались на множество мелких осколков разбитые фары и окна машин, стучали об автомобильную жесть пули, нещадно дырявя ее. В «Лексусе» и «Линкольне» навечно застыли водители и один охранник.
Свинцовый ураган стих. Один киллер подбежал к похожему на решето «Линкольну» и резко распахнул заднюю дверь… Сиплов и Мезенский лежали вповалку и оба в крови. Они были уже мертвы. Наемный убийца сделал два контрольных выстрела в голову жертвам и отбежал к «девяткам». Киллеры дружно заскочили в машины, водители дали по газам и девятки на бешеной скорости рванули дальше к перекрестку.
Все было сделано быстро и профессионально. В воздухе пахло пороховой гарью и свежей кровью. На дороге валялись и поблескивали в большом количестве пустые гильзы.
Лже-полицейский, получив от подельников по рации сигнал «отбой» быстро закинул барьеры в «Газель» и сел в нее. Шофер нажал на педаль газа, и грузовая машина помчалась по улице Рождественка.
А снег все таял. И от плюсовой температуры и… от еще горячей крови. Ее на земле было предостаточно. Она пропитывала снежный покров и делала его рыхлым и ноздреватым.
Ачинск — Москва
июль — октябрь 2014 г.