Легкий октябрьский ветерок игрался кронами деревьев, вызывая приятный и тихий шелест. Деревья постепенно оголялись. После очередных дуновений пожелтевшие и покрасневшие листья внезапно срывались с высоких веток и летели вниз на землю, уплотняя и без того толстый ковер из отживших уже сезон собратьев. Парковый погост укрупнялся. Но на многих деревьях оставались еще достаточно зеленых листочков. Зеленой оставалась и трава. Пахло прелой листвой и сыростью. Еще теплое и бодрое солнце позволяло отдыхающим Кузьминского лесопарка насладиться последними погожими деньками медленно катящейся в холодную и снежную зиму осени.

Идиллию осеннего леса перебивал стойкий запах жареного мяса. Возле одного из парковых мангалов деловито суетился Егоров. Петр Афанасьевич разворошил угли и перевернул вниз весь ряд шампуров с нанизанными на них солидными кусками свинины и кольцами из лука и помидоров. Теперь и сырая часть мяса стала постепенно покрываться ароматной и аппетитной коричневой корочкой.

Егоров вернулся в беседку. Там за небольшим столом сидел Большаков с армейским ножом и делал салат из помидор, болгарского перца и зелени. На столешнице стояли пластиковые стаканчики, двухлитровая пачка томатного сока, пластиковая тарелка с мясной и сырной нарезкой, лежали пластиковые вилки.

— Ах, какой шашлычок будет! — воскликнул Егоров и потер руки от удовольствия. — Просто на загляденье! Это произведение кулинарного искусства — а не шашлык!

Игорь улыбнулся.

— Не дразни меня, Афанасич, а то не выдержу и его полусырым съем.

— Не стоит этого делать, коллега, это вызовет у вас нежелательные последствия, вернее: расстройства желудочно-кишечного тракта.

— Не вызовет. У меня железный желудок — гвозди переваривает. К тому же здесь повсюду кустики — так сказать туалет повсеместно.

— И все равно не стоит, Игорек, шашлык еще вкусней в сто раз будет, если ты его наконец-то дождешься. Он покажется тебе небесным раем. Нежным, вкусным, сочным.

— Тогда потерпим… Афанасич, зачем столько томатного сока взял? Ох, и любишь ты его. И салат у нас из помидоров, и в шашлыке томаты присутствуют. Просто помидорное изобилие.

Егоров укоризненно посмотрел на Игоря.

— Салага, ничего ты не понимаешь, томаты — очень полезны для человека. Особенно в моем возрасте. Они от всяких болезней, спазмов, расширяет сосуды.

— Расширяет сосуды спиртное, — вставил Большаков.

— Это отдельная тема. Так вот… после инсульта в две тысячи десятом я прочитал заметку в каком-то журнале о полезных свойствах томатов — вот с тех пор и ем и пью их в большом количестве. И реально помогает.

— Что я на это могу сказать, Афанасич, только одно. Пей на здоровье томатный сок и ешь помидоры. И живи еще лет сто!

— Спасибо, Игорек, за хорошие пожелания… Тебе тоже не хворать! Эх, как здорово здесь на природе!

— Последние теплые денечки. Скоро зима.

— Не хочу и не люблю зиму.

— А что поделаешь, природу не поворотить вспять.

— Ну как у тебя дела с семейством Тураевых?

— Хорошо.

— С дочкой подружился?

— Да. Получает теперь только пятерки по английскому. Тураева весьма довольна.

— А с мамой как обстоят дела? Я бы с ней…

— Вроде хорошо относиться ко мне, даже порой с симпатией, но как только чуть за дистанцию выходишь, какой-то комплимент или намек, сразу, как кошка, когти выпускает. Близко не подпускает. Фыркает.

— А ты ей обрежь когти, — засмеялся Егоров. — Сговорчивее будет.

— Легко сказать обрежь… Зацарапает до смерти… Да, она ломается, хотя я думаю, сексуально она не полностью удовлетворена. Со своим банкиром она редко встречаются. И то в гостинице в центре Москвы, цветы, шампанское, икра, фрукты. Часа два-три вместе — и разбегаются по своим делам. Оба по горло в работе. С другими претендентами на ее сердце она не вступает в сексуальные отношения, только в деловые, или в ресторан сходить за их счет. Почему бы и нет? Так иногда хочется Тураевой, извини Афанасич за грубое слово, «вдуть», особенно когда поворачивается своей красивой задницей ко мне, и на ней короткое платье либо шорты. Потом долго и с трудом успокаиваюсь. Мне, кажется, она это улавливает и иногда нарочно провоцирует меня. Хотя я, может, преувеличиваю. Выдаю желаемое за действительность? Хотя нет, мой опытный развратный глаз замечает ее сексуальную тоску.

— Не отчаивайся, Игорек. Думаю, подвернется удобный случай — и она не устоит перед нашим Дон Жуаном. Она доиграется с тобой. Как пить дать.

— Посмотрим. И вот еще один интересный случай, Афанасич. Он заставляет меня задумываться кое о чем. Помнишь, я все рассказывал тебе о блондинке Жанне с ресепшн.

— Помню. Ты еще, когда в первый раз вышел на «Орегон», на нее сразу запал и все уши прожужжал мне про нее по телефону.

— Да, это я помню. Она одно время работала в филиале «Орегона» на Маросейке, затем ее снова вернули в главный офис. Мы снова стали болтать на разные темы и строить друг другу глазки. Но не это главное. А то, что я все-таки ее уговорил на прошлые выходные. Она была у меня дома.

— Молодец, Игорек, силен ты брат в этом деле.

— Ничего оказалась девочка, способная в сексе. Все умеет. Но не в это дело. В понедельник я отвез Тураеву в «Орегон» и задержался у ресепшн с Жанной поболтать. И вдруг возникла Тураева. Она так посмотрела на Жанну, что та съежилась и испугалась. Меня вообще не удостоила взгляда и сама уехала на «Ягуаре». А во вторник Жанну снова перевели в филиал на Маросейке. Тураева устроила ей разнос за какую-то ерунду.

— Месть миледи? Да, дела… Приревновала, наверное, она тебя к этой блондинке. Но Тураева как собака на сене. И сама не ем и другим не даю.

— Точно. А я сегодня звоню Жанне — не берет трубку или отключает.

— Напугала видимо ее Тураева до жути, вот и шифруется. Ладно о бабах поговорили, давай о футболе… Доставай, Игорек из пакета обещанный коньяк начнем отдыхать как нормальные люди. Кажется, шашлык уже готов. Ах, какой аромат! Аж слюнки текут. Дай под него большую тарелку. Что и говорит, а отдых на природе лучше, чем на душной кухне.

— Кто бы спорил! А что касается мундиаля… Да, немцы — молодцы. Они по праву чемпионы! Бразильцев семь — один раскатали. Вот это игра!

— Да, классная игра! Германцы, словно катком, прошлись по южноамериканцам. И хваленые бразильцы были беспомощны как котята. Словно они не высококлассная команда, а дворовая команды из города Урюпинска. Им судьи до поры до времени помогали. Вспомни пенальти высосанный из пальца судьей в матче с хорватами. А как помощь кончилась — они и сдулись. После немцев они же и Голландии проиграли с неприличным счетом четыре ноль.

— Угу…А с Мексикой они по нулям сгоняли.

— И только благодаря пенальти прошли в четвертьфинал.

— И не говори, Афанасич, а перед чемпионатом разукрасили их, будто они уже победители мирового первенства. Но жизнь расставила все на свои места.

— Еще как расставила! Семь — один в полуфинале! И четыре — ноль в матче за третье место. Единственно, жалко бразильских болельщиков: они так плакали. Лица на них не было.

— Ну да. Они не заслужили такого позора: они честно болели за свою команду…

Друзья под коньячок и шашлычок поговорили о футболе, и перешли к ситуации на Украине…

* * *

За высоким решетчатым забором находилась частная гуманитарно-экономическая школа «Гений». Пропускной пункт школы состоял из небольшой будки, шлагбаума и… пожилого седого охранника в черной униформе и фуражке.

Большаков приехал забирать Варю. Она вышла из ворот школы грустная и обиженная. Игорь обратил внимание на то, что коленки у нее были разодраны.

— Что случилось, Варь? — спросил Большаков девочку. — Упала?

— Кирилл Артюхов толкнул сзади — я полетела на асфальт, — и слезы обиды брызнули из глаз девочки. — Он даже не извинился, а еще смеялся и пальцем показывал, а потом снимал на телефон.

— А учительнице говорила об этом?

— Говорила.

— А она?

— Сказала: ничего страшного, Варя, до свадьбы заживет. Она всегда его защищает.

— К медику тебя не отводила?

— Нет.

— Маме твоей не звонила?

— Нет.

— А где твой обидчик? Сейчас я погорю с ним.

— Вон его папа забирает на черной машине. Он у него полицейский. Кирилл всегда меня пугает своим папой.

— Пугает? Сейчас мы его напугаем. И его папу.

Большаков подошел к черному «Лэнд Круизеру». Посмотрел на автомобильный номер — 999 АМР 99. Блатной номер! Точно папа Артюхова — мент. И здоровый и мордатый, вес, наверное, под сто двадцать килограмм. Рожа наглая и вальяжная. Рядом с ним стоял сын и застегивал ранец. Большаков обратился к мальчику.

— Кирилл, ты зачем обижаешь девочку? Разве так можно? Она же слабее тебя в несколько раз.

Мальчик потупил глаза, а его отец состроил недовольную физиономию и грубо сказал:

— Эй, ты, слышишь, не приставай к моему ребенку.

— А то что… бить будешь? — насмешливо посмотрел в глаза полицейскому Большаков.

— Могу и ударить, — нагло ухмыльнулся Артюхов-старший. — Да так, что у тебя голова отлетит от тела и укатится в кусты. Без головы ты же не сможешь ходить, правильно? Так что отойди на километр, мужик. Не наживай лишних проблем.

— Проблемы? Не от тебя ли, жирный?

— Что-о-о! — побагровел мент. — Я сейчас вызову своих ребят и посажу в КПЗ, там посидишь чуток!

— Ты мудак, я тебя сейчас придушу прямо здесь! — вскипел Игорь и кинулся к родителю.

Ярость Большакова была такой силы, что он припечатал тяжеловесного Артюхова-старшего к машине. Раздался страшный стук, будто в машину врезался шкаф. Игорь упер локоть в горло полицейскому, а ствол своего служебного пистолета — ему в пах.

— Я тебе сейчас яйца отстрелю, хамло! Я Чеченскую прошел, я психически ненормальный! Я отсижу за тебя, мне все равно! А хочешь, я соберу своих десантников. А ты своих дружков, ментов. Посмотрим, кто кого перестреляет!

Артюхов-старший вмиг побелел и сбросил с себя всю свою спесь.

— Мужик, убери ствол от греха подальше, а то говорю, проблемы будут.

— Это у тебя проблемы будут, полиционер!

Большаков отпустил Артюхова-старшего, отошел и вложил пистолет в кобуру.

— Успокой своего сынишку, а то плачет.

— А ты кто ей? — спросил мент. — Личный охранник? Вот и занимайся своими обязанностями. А то лицензионка придет к вам в ЧОП и закроет вас — домашешься пистолетом. Тише, Кирилл, не плачь, все нормально, полезай в машину.

Артюхов-младший послушно залез на заднее сиденье джипа.

Большаков пояснил полицейскому:

— Во-первых, я при исполнении служебных обязанностей. Во-вторых, я еще и родственник Вари, — соврал Игорь — И я ее охраняю от вредного для ее детского организма физического воздействия. Если твой сын еще раз тронет Варю, то я тебя порву. На мелкие куски. Даже не смотря на то, что работаешь в блатном месте и в каком ты звании. И твои друзья тебе не помогут. Я никого не боюсь. Я на всю бошку отмороженный. Даже если меня выгонят из ЧОПа, или ты меня посадишь в обезьянник, я, будь уверен, найду пару гранат и Калашников и уложу тебя, где бы ты ни был. Понял, жирный?

— Угрожаешь? Я на тебя заяву в прокуратуру напишу.

— Пиши хоть Папе Римскому. Адрес дать? Я не угрожаю, я просто обещаю. А если я обещаю, значит, выполню это на сто процентов. Не люблю болтать попусту…

Охранник на пропускном пункте, став невольным свидетелем шумных разборок и порядочно напугавшись, даже не пытался вмешаться в конфликт. Он только вызвал к воротам администрацию школы и подкрепление.

К воротам прибежали директор, завуч и второй охранник, видимо старший по смене. Они были все напуганы и шокированы. У директрисы очки раскалились добела, она дрожала то ли от страха, то ли от сильнейшего потрясения. И визжала:

— Что тут происходит?! Что вы за спектакль устраиваете здесь, молодой человек?! Драку?! Как вам не стыдно! Здесь дети! Что вы себе позволяете! Я буду жаловаться Ольге Владимировне!

— Это я пожалуюсь Ольге Владимировне, а лучше в Департамент образования. Почему здесь обижают нашу Варю? Ее мать разорвет вас. И возможно подаст в суд. А отвечать будет ваша учительница. Она нарушила принципы школьного устава. Не позвонила Ольге Владимировне, не поставила в известность свою администрацию о случившимся, Варе не была оказана первая медицинская помощь.

— Какая первая медицинская помощь? Она всего лишь поцарапала коленки. Рана пустяковая!

— А то, что она плакала, когда я ее забирал со школы — это, по-вашему, пустяк?! Просто так Варя бы плакать не стала. Значит, ей было больно. И вы, администрация, за эти слезы вы ответите. Департамент образования не погладит вас по головке за данный инцидент. Между прочим, у Ольги Владимировны в этом учреждении есть хорошие знакомые. Они и будут с вами разбираться. А когда разберется то ваша суперэлитная школа превратиться в самую обыкновенную общеобразовательную школу, а некоторые из вас будут искать новое применение своих педагогических сил. В других школах.

Директриса сразу поумерила свой пыл.

— Это же дети! Как вы не понимаете? На переменах они толкаются, пихаются, ставят подножки друг другу, они нечаянно это делают. Они — дети! Им энергию некуда девать! И из-за этих пустяков стоит ли устраивать такие бурные разбирательства? Это просто смешно.

— А что вы хотели? Чтобы мою родственницу здесь инвалидом сделали? Вы вообще смотрите за детьми?! И где ваша учительница?! Пусть придет и объяснит всю ситуацию. Где она была в момент, когда толкнули Варю? Если это была перемена, то она должна была следить за учениками — на то она и классный руководитель. В школе она несет ответственность за здоровье своих учеников. И ваша администрация.

— Раиса Петровна опытный педагог, заслуженный учитель.

— Очень плохо, что такой опытный педагог допускает такие промахи.

— Я скажу, чтобы она написала объяснительную записку. Вас это устраивает?

— Да, пусть напишет, а мы ее с Ольгой Владимировной прочтем и вынесем резолюцию: подавать на вас в суд или нет. А сейчас я везу Варю в больницу, чтобы зафиксировать травмы. До скорой встречи!

Большаков усадил Варю в машину и сел за руль. «Ягуар» тронулся с места. Конечно, Игорь только пугал директрису, ни в какую больницу он не поехал, а направился прямо на Большую Якиманку. Также он не позвонил и Тураевой и не сообщил о произошедшем инциденте. Он был удовлетворен и этой моральной победой над отцом Кирилла Артюхова и директором школы.

Варя сидела на заднем сиденье и играла на планшете «Ай Пэд», установленным в подголовнике переднего сидения. От былой грусти Варя ничего не осталась. Она была весьма весела и довольна.

— Здорово вы их напугали, дядя Игорь! Спасибо, что заступились за меня, а то Кирилл меня часто обижает. То подножку подставит, то толкнет, то пихнет. И все учителя ему прощают его баловство. А его отец однажды мне сказал, чтобы я не лезла Кириллу под руку, иначе Кирилл меня зашибет.

— Так и сказал «зашибет»?

— Так и сказал.

— А матери ты говорила, что Кирилл тебя обижает? — спросил девочку Большаков.

Варя честно ответила:

— Боюсь говорить: а то она сразу начинает ругаться и заявляет, что я сама во всем виновата.

— Если еще к тебе Кирилл полезет, то его папа горько пожалеет об этом. Вместе с вашей крысой-директрисой.

— Крыса, — радостно засмеялась Варя. — Она похожа на нее. Старшеклассники так ее и называют.

— Видишь, я точно это подметил. Крыса она и в Африке крыса.

Большаков отвез Варю домой и поехал за Тураевой. На стоянке «Орегона» дежурил Кочетов.

— Привет Ром! — поздоровался Большаков. — Как дела?

— Привет, Игорь! Все нормально.

— А ты все растешь? Катаешься на хорошей тачке?

— А то… букет роз оказался заговоренный — вот Тураева и попала под его воздействие.

— Смотри она сегодня не в духе, будь осторожен.

— Ничего, переживем и это. Я уже привык.

— Желаю успеха!.. Ах, да, забыл спросить. Ты там поближе к нашему руководству, не знаешь когда зарплата?

— Завтра начнут выдавать.

— Спасибо.

— Не за что!..

Вышла из «Орегона» нахмуренная и злая Тураева и посмотрела на Игоря взглядом не предвещающего ничего хорошего. Села на заднее сиденье и стала делать вид, что звонит кому-то. Наверное, уже директриса позвонила ей и пожаловалась на него.

Большаков тронулся в путь.

«Держись, Игорь, сейчас будет буря!» — подбадривал себя мысленно он. — «Люки задраить, паруса опустить и втянуть голову в плечи! Ни шагу назад! За ВДВ!»

Тураева всю дорогу молчала. Ничего не говорил и Большаков. Гнетущую тишину нарушали лишь редкие звонки Тураевой с работы.

«Нагнетает обстановку. Давит на нервы. Психическая атака», — стойко держался Игорь. — «Как в «Чапаеве». Барабанная дробь, ровный шаг, штыки, поблескивающие на солнце. И молчание. Убийственное молчание. Если я сейчас о чем-то спрошу ее, она обрушиться на меня таким мощным водопадом из гневных и резких слов, что меня точно смоет из-за руля».

Когда Большаков и Тураева вошли в квартиру, Ольга недовольно заговорила:

— Игорь, ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос, вы что там натворили в школе?

— Я ничего не натворил.

— Ну как же! — «взорвалась» Тураева. — Директор Людмила Михайловна в шоке, завучи тоже. Говорят, угрожал оружием, напугал их судом — просили, чтобы ты в школу не приезжал. Даже этот отец Артюхова звонил и спрашивал, кто ты такой, грозился прокуратурой, говорил, что посадит тебя.

— Пусть не обижают Варю! А этому окороку я все-таки набью морду. И пусть потом жалуется куда угодно.

— Послушайте, Игорь, вы забываетесь! Варя — моя дочь, а не ваша, и я буду за нее разбираться! Вы, Игорь Владимирович, исполняете лишь роль водителя и в малой части — охранника! И не возлагайте на себя функции Вариного отца!

Игорь тоже «завелся».

— А она мне уже почти как дочь! И я имею право разбираться! Тем более я ее телохранитель!

— Игорь!! — чуть не задохнулась от возмущения Тураева. — Это переходит всякие границы! В таком случае я найму другого охранника! Более спокойного и уравновешенного! И не такого самостоятельного! И который не будет устраивать разборки в элитной частной школе!

Большаков сник.

— Пожалуйста!.. Это ваше хозяйское право… Я свободен, Ольга Владимировна?

— Свободны.

— Завтра за вами приезжать?

— Нет…

— То есть вообще не приезжать?

— Вообще.

— Понял, Ольга Владимировна. Спасибо за сотрудничество.

— Не за что!..

Большаков в сердцах захлопнул входную дверь, спустился на лифте на первый этаж, а затем в подземный гараж и забрал свой «Ниссан».

…Варя подошла к матери.

— Мама, я все слышала. Зачем ты ругала дядю Игоря? Он хороший, он за меня заступается. Он классный.

— Вот еще защитница нашлась! — удивилась Тураева. — Помолчи! Надо быть сдержанным человеком! А твой дядя Игорь не сдержал свои эмоции и переоценил свои силы. А еще он забыл, что он просто твой охранник, а не твой друг… Завтра за тобой приедет новый водитель.

— Мне другого не надо, — упрямо сверкнула глазами Варвара. — Мне нужен дядя Игорь или вообще никого.

Тураева слегка опешила.

— Ты как с матерью разговариваешь?!

— Я тоже имею право голоса. И не кричи на меня. Я не буду ничего есть, пока ты не вернешь дядю Игоря. Я объявлю голодовку. Если он тебе не нужен, то мне он нужен! Вот так!

— Не дури! Вот что удумала! Всыплю ремнем — враз поумнеешь!

— Бей сколько хочешь! — бесстрашно заявила девочка — Я не буду есть. Не буду и все! И твой ремень здесь не поможет!

Варя хотела заплакать, но с великим трудом сдержалась и с гордым видом ушла в свою комнату.

Тураева внутренне улыбнулась. Первый раз она видела дочку такой решительной, упорной и по-взрослому рассудительной. Даже не заплакала. Вот эта сила воли! Она приобретает ее характер! И это очень хорошо! Значит, правильно она ее воспитывает! Молодец, дочурка! Как он горячо защищала Игоря!

Тураева взяла мобильник и хотела набрать номер телефона Егорова, но задумалась…

«А собственно, за что я на Игоря наорала? Если досконально разобраться в этой истории, то он правильно все сделал. Взял под защиту Варю, поставил на место этого зажравшегося мента, напугал не менее зажравшуюся администрацию школы. Он действительно переживает за Варю, а она — за него. Она чувствует в нем своего заступника и приятеля. И доверяет ему всецело. Сдружились — ничего не скажешь! Два сапога пара!»

Тураева передумала звонить генеральному директору «Скорпиона» а набрала номер Большакова.

— Да, Ольга Владимировна, слушаю? — настороженно спросил Большаков.

— Игорь, завтра меня забирать не надо, займись Варей.

— Хорошо, Ольга Владимировна, — повеселел Игорь.

Тураева поспешно отключила сотовый телефон.

…Ольга зашла к дочке. Та не разговаривала и не смотрела в сторону матери. Она сидела за планшетом и играла в «Семнадцать принцесс».

Тураева назидательным тоном сказала:

— Варя, займись лучше уроками, почитай, поучи.

Варвара промолчала.

— Не хочешь разговаривать? И не надо. Клава приготовила ужин, иди, поешь.

— Я же сказала, что не буду. А уроки я завтра сделаю.

Тураева задержалась на мгновенье.

— Между, прочим, завтра за тобой заедет твой любимый и обожаемый дядя Игорь. Так что твоя голодовка закончилась. Мой руки — и на кухню!

Варя сразу засияла. Она бросилась к матери и обняла за талию.

— Ура! Ты простила его! Молодец! Ты самая моя любимая мамочка на свете!

— Подхалимка, — улыбнулась Тураева. — А вот скажи, за что ты любишь дядю Игоря?

— Он добрый.

— Так…

— Он сильный.

— Так…

— Он умный.

— Понятно…

— Он всегда за меня. И любит меня… И кажется… тебя…

Ольга удивленно изогнула брови.

— Меня?! И в чем же это интересно выражается?

Варя пояснила.

— Он всегда говорит о тебе только хорошее. Он смотрит на тебя так…

— Как?

— С симпатией. Так обычно в фильмах смотрят мужчины на понравившихся им женщин. Или как принц на принцессу.

— И все ты замечаешь, юная Джейн Марпл.

— А тебе, мам, нравиться дядя Игорь, как мужчина?

— Вот что удумала! Тебе рано такими вопросами задаваться. Если для тебя дядя Игорь — друг, то для меня он — подчиненный. Только и всего! Давай марш на кухню…

— Ну, все-таки, мам, нравиться?

— Варя, не занимайся глупостями, иди, мой руки…

Тураева улыбнулась.

«И все она замечает… «Говорит только хорошее, смотрит на меня с симпатией. Как принц на принцессу»… Взрослеет Варвара, взрослеет. Моя умничка!»

* * *

Егоров приехал подписывать новый договор с «Орегоном» об оказании охранных услуг и естественно в этом важном для себя деле не мог обойти стороной начальника юридического отдела — Тураеву. Они в ее кабинете обговорили все детали контракта, обсудили сумму, которую будет платить «Орегон» охранному предприятию ежемесячно. Тураева сходила к Шмидту с документами, подписала и поставила на них печать. Первую часть договора оставила себе, вторую отдала генеральному директору «Скорпиона». Тураева и Егоров тепло пожали друг другу руки.

— Ну, вот и все, Ольга Владимировна, — весело зашевелил усами Егоров. — Бумаги подписали, печать поставили. Будем охранять вас и дальше. Особенно вашу парковку.

— Пожалуйста, охраняйте… Петр Афанасьевич?..

— Да, Ольга Владимировна?

— Я хочу вас кое о ком спросить… из ваших сотрудников.

— Об Игоре? — почему-то догадался Егоров.

— Да, о нем.

— Он опять что-нибудь натворил?

— Нет, я и мое руководство им довольно, он отличный работник.

— А что вы хотели узнать об Игоре?

— Петр Афанасьевич, у вас есть сейчас свободное время?

— Да, но немного.

— Тогда пойдёмте со мной в восточный ресторан на бизнес-ланч. Он здесь недалеко. Я вас покормлю.

— Что вы, Ольга Владимировна, не надо меня кормить, я сам…

— …Не спорьте со мной, Петр Афанасьевич! Женщина всегда права. Особенно, если она ваша работодательница. Так что следуйте за мной и никаких возражений.

— Хорошо, Ольга Владимировна, я подчинюсь негрубой и весьма очаровательной женской силе.

Тураева улыбнулась.

— И это разумно с вашей стороны, Петр Афанасьевич…

Они зашли в ресторан, поели, поговорили на разные темы, и в какой-то момент наступила невынужденная пауза. Егоров заерзал на стуле: время поджимает, надо везти договора в офис. Генерал с нетерпением ждет его, там все приготовлено, накрыто, для того, чтобы обмыть важную сделку. После такого многомиллионного договора босс уже точно поедет в отпуск на Мальдивские острова вместе со своей любовницей-секретаршей. Поэтому Егоров первым завел разговор о Большакове.

— Так что вы хотели узнать об Игоре, Ольга Владимировна?

— Ах, да… Игорь, Игорь… Чуть не забыла. Я хотела узнать… Дело в том, что то, о чем я вас спрошу, должно остаться в глубокой тайне.

— Буду нем как рыба, Ольга Владимировна.

— Отлично… Меня интересует его личная жизнь. Он так хорошо относится к моей дочке, особенно к детям. Вот я и подумала…

— Я понял, Ольга Владимировна. Нет, он не маньяк, и не педофил. И уголовного прошлого у Игоря нет. Он чист как стеклышко. Так что будьте спокойны за вашу дочку.

— Я не о том, Петр Афанасьевич. А у него вообще есть дети? Он разведен или вообще никогда не был женат? На мой вопрос по поводу его семейной жизни он не ответил. А в его глазах я увидела какую-то затаенную и глубокую боль. Что серьезное произошло в его жизни? Мне очень важно об этом знать.

Егоров помялся.

— Э-э-э, как сказать, Ольга Владимировна…

— Так и скажите, Петр Афанасьевич.

— Конечно, я не должен всего этого рассказывать, но… вы наш самый важный заказчик, кормилец, поилиц, поэтому… я все-таки поведаю его одну историю, о которой мало кто знает. У Игоря когда-то случилась семейная трагедия…

— Трагедия? Какая?

— А вот какая… — и Егоров начал повествовать со всеми подробностями о той злополучной автокатастрофе, что произошла с женой и дочкой Большакова.

Когда он закончил свой рассказ, то увидел, что на глазах Тураевой блестят слезы. Она была просто «убита» этой историей.

— Это ужасно… Как он пережил это?.. — дрожащим голосом сказала Тураева. — Невероятно…

— Плохо пережил… Даже сильнее духом люди ломаются после таких ударов судьбы… Игорь бросил работу в школе, пил, злоупотреблял сонными таблетками, пробовал легкие наркотики, уходил в запой. Но, слава богу, не ушел за последнюю черту. Я ему помог и его товарищи. Десантники — дружное братство, всегда друг другу помогаем. И не бросаем в трудную минуту.

— Это ужасно… — еще раз повторила Тураева. — Бедный Игорь. Теперь понятно, почему он так хорошо относится к моей дочке.

— Да, он очень любит детей.

— И больше он не пытался создать семью?

— Нет… — Егоров заторопился. — Я пойду, Ольга Владимировна? Меня ждет мой босс с хорошими новостями.

— Идите, Петр Афанасьевич… И спасибо за ценную информацию.

— Не за что. До следующих встреч, Ольга Владимировна!

— Да, да, до свидания, Петр Афанасьевич…

Егоров ушел.

Тураева долго сидела в прострации и машинально перемешивала ложкой сахар в остывшем кофе. Несколько раз на ее глазах появлялись слезы, и она горестно вздыхала. Бедный Игорь, какое горе он испытал. Нет ничего тяжелее на свете, чем пережить смерть своего ребенка. Пусть Бог заберет ее раньше, чем дочь Варю. Если случиться обратное, она этого точно не переживет.

Но вот пошли косяком звонки с работы, и Тураева очнулась. Она расплатилась с официанткой и пошла в женский туалет. Там смахнула с глаз слезы, подкрасилась, привела себя в порядок. Ее мысли опять устремились только в одном направлении — работа! На время она забыла о грустной истории семейства Большаковых, о своем личном, наболевшем. Ольга снова превратилась в железную леди. Всего на десять минут «Снежная Королева» «оттаяла» чувствами и разумом и снова надолго «замерзла».

* * *

Было уже одиннадцать часов вечера.

Большаков решил пересмотреть фильм с участием известного актера Стивена Сигала «Смерти вопреки». Так сказать поднять свой боевой дух. Настроение было у него неважное. И все из-за своей любимой работодательницы.

Сегодня Тураева так странно смотрела на него. С великим сочувствием и потаенной болью. И всю дорогу молчала. Сказала только на прощание: «До свидания, Игорь», и еще раз жалостливо взглянула на него. Это не к добру! Наверное, готовит ему замену. И ей, видимо, неудобно говорить эту горькую правду прямо в лицо — совесть сильно мучает! Поэтому и промолчала. А эту деликатную миссию она на сто процентов поручит руководству «Скорпиона». А озвучит ее по телефону, не надо будет быть ясновидящим, его друг и гендиректор ЧОПа Егоров. Вероятнее всего он позвонит сегодня вечером и с грустью в голосе объявит Игорю о решении Тураевой. Это конечно будет для Большакова большой катастрофой: ведь он так привязался к Варе! Порой она напоминает ему его покойную дочь. И к Тураевой он почти «приблизился». И она ему очень нравиться. К тому же он давно уже воспринимает себя негласным членом семьи Тураевой. Да, это, конечно, был эрзац семейной жизни, которой всегда так не хватало Игорю, но он устраивал Большакова, пусть даже и в такой форме.

Но что он такого сделал, раз Тураева решила отказаться от его услуг. Может, не стоило приближаться к Ольге? Может из-за этого она и решила, пока чего-нибудь такого плохого не случилось с ее девичью честью, убрать его из телохранителей и вообще с «Орегона»? Вероятнее всего, это так. Она, возможно, хотя эта мысль и бредовая, тоже питает к нему какие-то чувства. Но страшится перейти границы приличия. И не нашла ничего лучшего как удалить его от себя. С глаз долой, из сердца — вон! Ничего не скажешь. Радикальное решение! Неужели это так?!

Тогда он болван! Да еще какой! Идиот, глупец, обалдуй! Все не давали ему покоя ее задница и грудь — вот и поплатился за вожделение! Но кто бы из нормальных и в здравом уме мужчин прошел мимо ее прелестей. Нет на свете такого! Если только он другой ориентации!

И как только главный герой фильма Мэйсон Сторм сказал известную свою фразу: «Это я тебя отнесу за ноги в банк, подонок!» вдруг заиграл мобильник.

«Что я и говорил», — горько усмехнулся про себя Игорь. — «Егоров звонит для того, чтобы сказать мне, что меня переводят на другой объект».

— Алло, Игорь?! — начал генеральный.

Большакову показалось, что Егоров сильно пьян, у него заплетался язык.

— Да это я, Афанасич, — упавшим голосом ответил Большаков.

— Дело в том, что…

— …Тураева сегодня днем говорила с тобой насчет меня? — опередил генерального Игорь.

— …Откуда ты знаешь?

— Когда я отвозил ее домой она так сочувственно на меня смотрела… Наверное, попросила руководство нашего ЧОПа заменить меня на некого иного охранника?

— Нет, это не то, что ты думаешь. Разговор был совершенно о другом.

— А о чем? — на душе Большакова стало намного легче.

— Тураева просила меня не говорить об этом. Но так как мы друзья… я должен рассказать.

— Конечно, мы друзья! Кто бы сомневался! Что опять случилось? Говори, Афанасич! Не томи!

— Ничего страшного, Игорек.

— И все-таки?..

— Я сегодня подписал новый договор с «Орегоном». На два года.

— Поздравляю.

— Спасибо… Так вот, когда вся официальная часть закончилась, Тураева повела меня в восточный ресторан и стала расспрашивать о твоей личной жизни…

— Моей?!

— … Был ли ты женат, есть ли у тебя дети и т. д…

— ?!..

— … Извини, Игорь, но я вынужден был рассказать все о твоей трагической истории…

— Зачем, Афанасич?! Зачем ты ей рассказал?!

— Не знаю, но мне показался этот интерес к твоей персоне неспроста. Либо она к тебе неравнодушна, что маловероятно, либо беспокоиться о свое дочке, что более вероятно. Вдруг ты там… маньяк… или… еще чего-нибудь… Хочет знать, в чьих руках останется завоеванный ранее флаг. Стоит ли тебе до конца доверять. Поэтому, ты уже меня извини, старика, но мне пришлось поведать о тебе без утайки. Но я тебя, между прочим, обрисовал перед ней в самом выгодном свете.

— Понятно… Ну и как она отреагировала на твой рассказ?

— Ты не поверишь! Когда я закончил рассказ, на ней лица не было! И слезы в глазах стояли. Я никогда не думал что такая женщина с железной волей и самообладанием так «сломается». Мне стало как-то неловко и неудобно. Пришлось спешно извиниться и уйти. Тем более меня с подписанным контрактом уже с нетерпением ждал наш генерал…

Егоров неожиданно перескочил с одной темы на другую и с увлечением начал рассказывать о самых свежих корпоративных новостях.

…— Ох, и отметили мы этот договор с боссом! Да там были все «сливки» нашего общества: и главный бухгалтер и финансовый и коммерческий директора, и секретарша Вероника, начальники объектов, этот козел Самойлов, и прочие жополизы! Пили вискарь, водку, джин, шампусик, вино! Все самое дорогое! Генерал нализался до одури. Встал, чтобы сказать очередной тост за нашу фирму, только поднял рюмку, и хотел, было, выпить — да как грохнется об пол! Как он себе голову не отбил…

— А что там отбивать, там уже мозгов давно нет.

— Так вот… его посадили бесчувственного на стул да не усмотрели — а он как опять грохнется! Разбил себе подбородок, рубашка вся в крови, слюни, сопли — зрелище не для слабонервных! Потом подогнали его джип. И за руки и за ноги — я, Валерка — его шофер, этот козел Самойлов и начальник объекта «Мегаполис» Коротков — и закинули на заднее сиденье машины. А Валерка его потом увез. Веронику пьяную в доску уговорили на стриптиз небольшой… Грудь показала только, больше не раздевалась. А потом упала прямо в руки этого козла Самойлова. По-моему он ее потом в туалете «употребил». Главбух с финансовым заперлась в кабинете с начатым «Блю Лейбл» — им же надо поговорить о деньгах. Куда направить, как поделить. И тоже, кажется, любовью занимались. По крайней мере, из кабинета порой доносились страстные возгласы и повизгивания главбуха. Коммерческий вышел на улицу, его рвало, затем он помочился на «Киа Сорренто» бухгалтерши. Дежурные наши опера были в шоке. Потом все разъехались. По-моему только коммерческий остался спать на генеральском диванчике. В общем, весело было как всегда! Это же не первое заседание руководства «Скорпиона». Были и поразнузданнее вечера!

— Понятно, Афанасич. Ты только один из этой отмороженной компании оказался на высоте. Чем-то ваши вечеринки напоминают мне Каштановые оргии кардинала Чезаре Борджиа, отца знаменитой отравительницы и распутницы Лукреции Борджиа.

— Что за Каштановые оргии?

— Когда кардинал стал Папой Римским, он устроил разнузданное пиршество. Чезаре и его гостей за столами обслуживали пятьдесят жриц любви. По окончании званого ужина проститутки разделись догола и начали ползать на четвереньках по полу, собирая специально рассыпанные каштаны. Не выдержав такого зрелища гости, а среди них были и духовные лица, стремительно набросились на девиц и стали яростно с ними совокупляться. На полу, на столе, под столом, на стуле, в разных позах и позициях. Мужчин, достигших наибольшего количества оргазмов, награждали призами в виде различных элементов одежды. Дочь Папы — Лукреция — ничуть им не уступала девицам легкого поведения ни в разнообразии сексуальных поз ни в количестве партнеров, ни в интенсивности и продолжительности актов и даже превосходила их! Вот так, Афанасич. В следующий раз предложи генералу такой сценарий корпоративной вечеринки.

— А где я ему каштаны в Москве найду?

— Да есть в продаже они в столице, просто надо поискать. Можно вместо каштанов рассыпать горох. Или фасоль. Какая разница. Главное что смешно… Да и ладно с этими дебилами. Мне главное мое, родное, то, что меня касается. То есть, Тураева и ее дочь. От всего сердца тебя благодарю, Афанасич, что рассказал мне об этой встрече. Это очень важные для меня сведения. Век не забуду.

— С тебя пузырь!

— Заметано, товарищ полковник!

— Тогда не кашляй! Встретимся!

— Пока, Афанасич!

Настроение у Большакова сразу резко поднялось. Он тут же изобразил «бой с тенью» и сделал успокаивающие дыхательные упражнения. Затем стал размышлять.

Тураева расспрашивала Егорова о его, Игоревой, личной жизни. Она хочет знать о нем больше информации — это хорошо! Очень хорошо! Неужели… она питает к нему какие-то чувства? Да нет, такая мысль нелепа. И здесь совсем не в этом дело. Она богатая женщина, красавица, вокруг нее вьются президенты банков, госкорпораций, олигархи, высшие сановники, богатые иностранцы. А он простой охранник. Без крутых денег и крутой машины. Зачем он ей нужен! Возможно, она действительно печется насчет своей дочери, вот и спросила о нем Егорова. Пусть будет верна это версия. Игоря это не расстраивает. Самое главное, что все остается на своих местах! Ольга, Варя, работа! Он по-прежнему с семейством Тураевых! Жизнь продолжается.

Ура!

ВДВ, вперед!

Никто кроме нас!

…В это время герой киноленты «Смерти вопреки» Мэйсон Сторм со всей своей силой воткнул острие сломанного биллиардного кия в горло убийце, и когда тот, держась за обломок кия, медленно опустился на колени, бывший полицейский ударил негодяя ногой в лицо и зловеще произнес: «Это тебе за мою жену, сука!» После этого храбрый полицейский принялся зверски избивать других своих обидчиков.

Игорь от избытка чувств взвился вверх и ударил с разворота ногой по воображаемому врагу. Потом провел правый лоу-кик, левый маваши-гери и снова удар с разворота. Поставил нижний блок против несуществующего удара ногой, ударил кулаком вперед, ногой, снова кулаком! Блок — и удар ребром по сонной артерии мнимого противника! И наконец «на закуску» прием из боевого айкидо — руки крест-накрест ловят воображаемую руку с ножом, захват, зашаг вправо и стремительное движение по кругу… Фантом соперника подлетает вверх ногами и падает на пол и Игорь переходит на болевой прием… «Трещит» кость сломанной руки и визави повержен! Игорь победно вскидывает руки.

Трепещите враги, за семейство Тураевых я вас всех порву! И тебя жирный мент в том числе!

За ВДВ!