Большаков налил седьмую рюмку водки и выпил…

Не берет что-то! Душевная боль все не отпускает. Игорь с помощью спиртного пытался бороться с горем.

Как же Ольга могла его так назвать и почему она ему не доверяет? Если любишь кого-то — значит, ему нужно всецело доверять? А она ему — нет! Не до конца в нем уверена. Выходит, не любит? Выходит, у нее это всего лишь мимолетное увлечение? Видимо так. Или еще проще можно сказать: он для нее был всего лишь партнером по сексу. И видимо временным. И как только на ее горизонте снова появился прежний любовник Зелимхан, она охладела к простому охраннику. А ее признания на счет любви — всего лишь пустые слова и только! Конечно, кто он ей?! Так поразвлеклась! Поматросила и бросила! Вот так, Большаков… Игорь Александрович! В этой жизни все так просто! И нет никакой великой любви, есть только мимолетное физическое влечение и только! Да и положение в обществе у них разное. Она богатая женщина, на хорошей должности, а он — среднестатистический сотрудник частного охранного предприятия, живущий от зарплаты до зарплаты. Как говорил один из персонажей великого испанского комедиографа Лопе де Вега: «Между неравными не уживается любовь!»

Да, вроде все это так, но так хочется позвонить Ольге! Поговорить, выяснит все до конца. Но он же мужчина, и она его обидела. Да еще как! Так что он не должен звонить первым. Если посчитает, что была не права, то даст знать. Если все-таки, как она говорит, она любит его.

Большаков решил позвонить Егорову и излить душу, но его телефон при вызове противно пищал и женский голос неизменно отвечал: «Абонент отключен или находится вне зоны доступа». Предприняв третью попытку выти на связь с Петром Афанасьевичем, Игорь принял решение спать. Но… вдруг ему захотелось как никогда женщину. И он набрал номер телефона… Жанны. И свершилось чудо — она ответила!

— Кто это? — растерянно спросила девушка.

Большаков включил все свое обаяние и чувство юмора.

— Жанночка, милая, а разве я не забит у тебя на телефоне под именем «мой котенок» или «мой львенок»?

— Кто это? Что за шутки?!

— Это я — Игорь.

— Игорь?..

— Да, Игорь — водитель Тураевой. Ты почему не отвечаешь? Сколько раз тебе звонил — никогда не берешь трубку… Что случилось? Ведь когда мы встречались в прошлый раз, у нас все было так замечательно. Я думал, что вслед за этим свиданием у нас последует продолжение. Но… видимо я все неправильно понял.

Наступила пауза. Затем Жанна тяжело вздохнула и сказала:

— Ты сам прекрасно знаешь, почему не отвечаю. Тураева из-за тебя сослала меня в филиал на Маросейке. И видимо директора филиала предупредила насчет меня и дала ей какие-то инструкции. И теперь та ко мне постоянно придирается, штрафует, третирует, все хочет меня уволить. Буду, наверное, искать новую работу… А ты у нее по-прежнему работаешь?

— С сегодняшнего дня уже нет.

— А что так?

— Поцапались.

— Понятно. Она баба крутая и взбалмошная. Чуть что не по ее — сразу начинает истерить и наезжать. Я ее закидоны на своей шкуре не раз испытывала, когда работала в головном офисе. До сих пор трясет от нее. Как вспомню ее физиономию — так вздрогну!

— Я тоже немало натерпелся от нее.

— Да и черт с ней! Не хочу ее вспоминать!.. А ты по какому поводу звонишь?

— Соскучился по тебе.

— Ага, так и поверила.

— Не веришь? Тогда посмотри историю звонков, сколько я раз тебе звонил. Раз тридцать, а ты мне — ни разу!

— Ошибаешься, звонила, — честно призналась Жанна. — Только с чужого телефона. Мамы моей.

— Это не тот номер, что начинается на девятьсот шестнадцать триста семьдесят и так далее?

— Он.

— Ясно… Я просто порою не отвечаю на незнакомые номера. Но это все лирика. Приезжай ко мне. Хочу заглянуть в твои изумительные зеленые глазки.

— Уже поздно, Игорь. Да и что я родителям скажу, куда я на ночь глядя еду.

— В прошлый раз твои родители тоже существовали, но все же ты приехала ко мне. Да и ты уже не маленькая, тебе уже двадцать пять. У тебя, что, не может быть своей личной жизни?

— В прошлый раз моих родителей не было дома, я солгала тебе, они были в отпуске в Белоруссии у моей бабушки. А сейчас они действительно дома. Да, я не маленькая, но мой папа, бывший военный очень строго относиться к моим ночевкам. Поэтому я порой, зная его крутой характер, и не пытаюсь даже спрашивать у него разрешение на уход из дома темною и позднею порою.

— Скажи, что к подруге поехала. Утешать. Мол, ее бросил парень, и теперь она в истерике плачет, суицидальными мыслями охвачена и просит тебя приехать поддержать. А то она вены себе вскроет или наглотается таблеток. Мол, спасать надо расстроенную донельзя подружку, папочка. Дескать, пусти, родненький, полечу до нее быстрой лебедушкой.

— Я не знаю…

— Жанна, приезжай, не могу без тебя. Все это время о тебе и вспоминал.

— Умеешь ты приседать на уши наивным девушкам. М-да, какой же ты кобель, Игорь. Но может за это я тебя и люблю. Так что считай слово «кобель» — это комплимент в твой адрес. Хорошо, я постараюсь приехать.

— Постарайся, Жанночка, постарайся.

— А у тебя есть что-нибудь выпить? А то настроение на нуле, как подумаю, что завтра на работу, то хочется повеситься.

— Есть, конечно! Водка, шампанское, вино! И даже шоколадка с миндалем. Для тебя берег.

— То, что для меня берег шоколадку, это — неправда. Но и на том спасибо. Приятно слышать. Встречай меня через час.

— Ты опять не на машине?

— В автосервис отец отогнал.

— Хорошо, я буду ждать тебя на выходе у турникетов.

— Ладно…

* * *

Вечером Варя спросила свою мать:

— Мам, а где дядя Игорь? Он не приехал к нам как обещал. А сегодня должен быть еще и английский. Что с ним? Опять вы поссорились?

— Нет, он заболел.

— Надолго?

— Не знаю.

— Может, навестим его, как тогда, когда его побили плохие люди.

— У него грипп. Он может заразить тебя и меня.

— Мам, а мы марлевые повязки оденем.

— Прекрати, дочь, пусть человек придет в себя, потом его навестим.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Только почему он не предупредил меня по телефону, он всегда же предупреждал.

— Не успел, резко поднялась температура, и я его отпустила домой.

— Я ему куплю мандарины — они очень полезны и сладки. И сок гранатовый. Я его вылечу, мама, — искренне пообещала Варя.

Тураева в замешательстве кивнула.

— Непременно вылечишь…

Тураева, не выдержав Вариной психологической атаки, вышла на лоджию. Она думала об Игоре и о себе. Кто же из них виноват в сложившейся ситуации? Ее вздорный характер? Конечно, он вспылила. Но и он хорош! Обиделся! Ишь, какой гордый! На обиженных воду возят. Приревновал к Зелимхану — смешно! Но что делать дальше? Не он не хочет идти к ней навстречу, ни она — к нему. Они оба высокого мнения о себе. И чтобы признать свою ошибку — им надо переломить свою гордыню. Но… личное потом, сначала нужно позвонить Зелимхану.

И Ольга позвонила….

На следующий день Тураева встретилась с Харочоевым и попросила ей помочь. Зелимхан согласился и назвал срок исполнения поручения — неделя. И тогда состоится их новая встреча. А на некоторое время он выделил ей охрану.

* * *

Большаков вышел на станции «Проспект Мира — Радиальная». Сегодня был первый выходной из двух отпущенных ему по графику. И Игорь решил немного развеяться. Прогуляться вдоль проспекта, пообедать в каком-нибудь ресторанчике и заодно зайти к Егорову поговорить по душам. Петр Афанасьевич ждал Игоря к семи часам вечера. Сказал, что до этого времени он должен освободиться.

Жанна ушла от Большакова в девять утра. От ее присутствия в квартире остались лишь измятая простынь, запах изысканных духов «Каролина Эррера», вкус губной помады «Ланком» и приятные воспоминания от ее прикосновений и тела. Он обещал ей позвонить вечером. Но позвонить ли он ей еще раз — вот в чем вопрос? Кажется, она в него влюбилась, и это Игоря откровенно напрягает. Женитьба на Жанне — явно не входит в его планы. Да, она симпатичная девчонка, и в сексе хороша, и не глупая, с ней можно поговорить на разные темы, но встречаться с ней постоянно, тем более жениться?.. Глупо! Да и он не собирался делать ей предложение руки и сердца! И зачем он ее поманил к себе опять?! Минутная слабость — а придется расхлебывать многотонную любовную кашу: звонки, слезы, истерики, признания в любви, шантаж. Зачем ему это нужно? Тем более у него есть Тураева. Пусть не на данный момент, но есть. Он верит, что она к нему вернется. «Пережует» свою обиду и вернется! Все! Больше он не будет звонить Жанне, даже пьяным и сексуально озабоченным, а также не будет отвечать на ее звонки. Решено! Стереть ее номер или нет?..

Большаков задумался… И тут «ожил» ритмичной мелодией его мобильный телефон:

I've got the moves like Jagger!

I've got the moves… like Jagger!

Игорь взглянул на дисплей: Варя?! Большаков обрадовался и поспешно нажал на дисплей.

— Дядя Игорь, здравствуйте! Это я — Варя! — раздался в трубке веселый голос девочки.

— О, Варюха, привет! Как дела? — еще больше оживился Большаков.

— Нормально!

— А в школе?

— Тоже нормально! Только без вас скучно!

— Понятно.

— Мама сказала, что вы болеете. У вас грипп?

Большаков замешкался.

— Да… заболел вот… неожиданно.

— Я хотела вас навестить, но мама не хочет, говорит, пусть человек выздоровеет, потом съездим в гости.

— Пожалуй, твоя мама права. Пока не стоит ездить ко мне в гости. А то заражу вас, будите потом болеть. А это не входит в мои планы. Всегда видеть вас бодрыми и здоровыми — вот моя цель!

— Ну да, мама права.

— А кто теперь тебя увозит в школу и привозит?

— Дядя Мовсар и дядя Руслан.

— Понятно. Не обижают они тебя?

— Нет, они хорошие.

— А ты откуда сейчас звонишь?

— Со школы. Сейчас у нас перемена.

— Ну, давай, Варюха, учись! Получай хорошие отметки и слушайся маму! И учи английский. Мы скоро увидимся!

— Поскорей бы… А то я очень соскучилась по вас!

— Я тоже! Давай до встречи! See you later!

— See you, uncle Igor! Bye-bye!

После разговора с Варварой настроение у Большакова снова упало: как он скучает по ней! И по Ольге тоже. Увидеть бы их! Но обстоятельства пока против него. Ольга не идет на мировую. Значит, нужно подождать лучших времен. Когда-то их обида друг на друга рассосется, и они вновь встретятся! И конечно после встречи с Ольгой будет встреча и с Варей! Это несомненно!

* * *

После семи вечера в офисе ЧОПа «Скорпион-97» наступила тишина. Генерал уехал, юрист — тоже, начальник технического отдела подался на один из объектов, курируемый охранным предприятием. Бухгалтеры и секретарь разошлись по домам.

Коммерческий и финансовый директора тоже уже давно отправились на свои квартиры. Остались в офисе только четверо: дежурные оперативники Рогожкин и Родионов, и Егоров с Большаковым. Последние заперлись в кабинете с табличкой «Генеральный директор Егоров А. П.» и вели задушевную беседу за печеньем и булочками.

…Петр Афанасьевич разжевал кусочек печенья, отпил из чашки чай и спросил грустно сидевшего Игоря:

— Что ты с ней не поделил? Рассказывай. Вроде у тебя с ней до этого все было хорошо, даже очень хорошо. И тут… такая неприятность.

— Ты же знаешь Афанасич, характер у нее стервозный. Да и в принципе не в этом дело.

— А в чем?

— Самое обидное, что она не доверяет мне.

— Вот оно что! — удивился Егоров. — У вас же были такие отношения. Самые близкие, ближе не бывает.

Большаков сокрушенно вздохнул.

— Вот именно, были… После недавнего покушения на Шмидта и обнаруженной под ее автомобилем бомбы она стала дерганной и нервной.

— Не мудрено. Может, на нее уже готовят новое покушение. А умирать как-то не хочется. И на кого она дочку оставит? Вот она и впадает в крайность. Мужик-то испугается, когда за ним будут охотятся убийцы, а женщина — и подавно!

— Я так понял, она подключила к разруливанию этого дела свою «крышу» — чеченов. Есть у нее какой-то Зелимхан. Мне кажется он ее бывший любовник.

— Ты это точно знаешь?

— Предполагаю.

— Но может и был, но это, наверное, уже в прошлом? Какие у тебя есть доказательства на счет данной версии?

— Она не захотела меня брать на встречу с ним, даже в качестве водителя. Вот мы и разругались. Теперь ребята Зелимхана ее охраняют, а не мы.

— Действительно, она отказалась от наших услуг, хотя контракт действителен до конца месяца. Но деньги уже вперед заплачены, и она не требует их назад, так что претензий к ней у нас, как руководителей ЧОПа, нет… Единственное плохо, что она может не продлить с нами в следующем месяце контракт, а мы с генералом так рассчитывали на него…

— Обойдется твой генерал. Чай, не бедный. Ты скажи, что мне делать?

— Что я скажу? Не доверяет? Видимо там серьезные дела разворачиваются — раз она чеченов подключила. Очень серьезные. Идет битва за «Орегон» — а это немалые средства! Есть и первый пострадавший — Шмидт. Могут и до Тураевой добраться, она ведь правая рука Шмидта. Может она просто она тебя жалеет, и поэтому отстранила от себя? Вдруг и тебя заденут ее неведомые противники. Могут и смертельно задеть. Она этого не переживет. Ее потом совесть замучает.

— Может быть. Но мне от этого не легче.

Егоров отставил кружку и поправил очки.

— Лучше тебе не соваться в эти разборки, Игорь. Там попахивает кровью. Большой кровью.

Большаков тоже отставил кружку. Да так, что едва не пролил на стол горячий чай. Эмоции захлестывали Игоря.

— А как Ольга?! Как Варя?! Я за них очень переживаю! Да я ничего не боюсь, пусть в меня стреляют! Я хочу быть рядом с ними в эти трудные и опасные минуты!

— Тогда позвони, объяснись, — посоветовал Егоров.

Игорь убавил тон и согласно кивнул.

— Я понимаю, что нужно это сделать, но пока никак не решусь. Да еще эта проклятая мужская гордость мне мешает. Первому звонить? Это как удар под дых…

— А ты переступи ее — твою чрезмерно разросшуюся гордость. Не убудет.

— Нелегко это сделать, Афанасич. Это же надо через себя перешагнуть, поступиться своими принципами.

— А ты поступись одним единственным принципом ради своего счастья. Ведь любишь ты ее. И дочь ее.

— Люблю, — тяжело вздохнул Большаков и понурил голову.

— Куда тебя теперь отправлять? — спросил Большакова Егоров. — В «Итальянские костюмы»? К индусу? Или в другое место? На ювелирку, как ты там ее называл, к Маше под бочок?

— Не надо меня пока никуда пихать, Афанасич, я возьму, пожалуй, пару недель за свой счет и отдохну. Подсел я морально и физически за последнее время. Надо возродить свои жизненные силы и подмокшую волю.

— Что же, ты сам себе барин. Давай, отдохни. Может это и лучший вариант на сегодня.

— Может.

— Ладно, допивай чай, мне надо ехать с проверкой по объектам. Ты как? Со мной или домой отправишься. Могу до «Бабушкинской» подкинуть. Там у нас есть объект «Мир ковров». Недавно под охрану взяли. Два поста выбили — и то хорошо.

— Да нет, Афанасич, тяжело мне сейчас. Прогуляюсь по проспекту до ВДНХ. Там церковь есть. Тихвинской иконы Пресвятой Богородицы. В последнее время меня так и тянет сходить в церковь, хочется поговорить с Богом по душам. Последний раз в этой церкви я был год назад. Тоже как-то наболело и все достало. Облегчил я тогда душу перед святой иконой.

— Сходи, сходи, не помешает. Может Он и поможет. Или к святым обратись: пусть походатайствуют за тебя перед Всевышним. Авось у тебя с Ольгой… Владимировной наладиться.

— Посмотрим…

Друзья расстались. Егоров поехал на служебной машине по объектам, а Большаков отправился пешком вдоль проспекта Мира. Минув станции метро «Рижская» и «Алексеевская» и «ВДНХ», он дошел до нужной церкви.

Она — кирпичного цвета, с синими куполами и позолоченными крестами — величаво возвышалась на пригорке. К ней вело множество асфальтированных дорожек. Накрапывал дождь. Было тихо как на погосте. И вправду, рядом с церковью находилось небольшое кладбище.

Раньше на этом месте была вотчина царя Алексея Михайловича — отца Петра Первого.

Сам Петр во время Стрелецкого бунта по дороге из Троице-Сергиевой Лавры в Москву останавливался в храме Тихвинской Божией Матери. Проведав об этом, на церковный двор явился значительный по количеству отряд стрельцов. Петр Алексеевич вышел к ним и спросил, что они хотят. Стрельцы принесли с собой плахи с топорами, встали перед царем на колени, склонили головы в знак раскаяния и попросили их пощадить. Петр был тронут смелым поступком стрельцов и простил всех, кто пришел в этот день на церковный двор. Участь остальных бунтовщиков была печальна и незавидна: их попросту всех казнили.

Осенью 1812 года Москву захватила наполеоновская армия. В числе прочих святынь французы осквернили и Тихвинскую церковь, превратив главный храм в склад для провианта, а трапезную — в конюшню для драгун. В 1824 году, по распоряжению императора Александра I, на восстановление церкви чиновники выделили 18 тысяч рублей. Лишь в 1836 году стены храма были впервые покрыты росписью. Автором их был — знаменитый художник и реставратор Скотти.

Большаков знал еще одну чудесную историю, связанную с этой церковью и знаменитой иконой. В 1941 году, в то время когда фашисты рвались к Москве, великий вождь и отец всех народов Сталин именно отсюда взял чудотворную икону Тихвинской Божией Матери, с которой, по его приказу, летчики облетели на самолете ночью вокруг города. А вскоре началось первое успешное наступление Красной Армии под командованием, не менее легендарного чем генералиссимус, генерала армии Георгия Жукова, закончившееся взятием города Тихвина.

…Игорь встал перед церковью, вспомнил, как креститься, и осенил себя крестным знаменем троекратно. То же самое он сделал, когда и вошел в храм. Купил четыре свечки. Две поставил за упокой — за жену и дочь, а две за здравие — за Ольгу и Варю. Нашел в центре зала икону Тихвинской божьей матери в позолоченном окладе и стал мысленно разговаривать с ней:

«Здравствуй, Святая Богородица. Святая ты, святы и дела твои. Многим ты помогаешь. Вот я пришел к тебе попросить о помощи. Нелегко мне сейчас. Расстался я со своей любимой и его дочкой. Мне их так не хватает. Попроси у господа вернуть их ко мне. Пусть даст мне наконец семейного счастья. Если Он забрал у меня первую семью, не знаю по каким причинам, то пусть даст вторую. Я не знаю по каким причинам Он лишил меня перовой семьи. Может я сильно грешил? Убивал людей на войне, совершал плохие поступки, нарушал божьи заповеди. Но даже если так. Я с лихвой расплатился за все это Людмилой и Настей. Святая Богородица, попроси его, пусть он все равно снизойдет до моей просьбы, пусть даст мне семейное счастье в виде Ольги и Вари. Больше мне ничего и не надо. Святая Богородица, помоги мне. Господи, помоги…»

Большаков еще минут пять поговорил с иконой, постоял, помолчал, приблизился к ней, поцеловал несколько раз и пошел на выход. Выйдя из церкви, он обернулся и еще раз три раза перекрестился. Потом он побродил по кладбищу, посмотрел могилы, памятники, надгробья. Здесь были захоронения еще девятнадцатого века — купцы, дворяне, ученые, мещане. Имелись и современные могилы — военные, герои Советского Союза, профессора, артисты кино.

Затем Большаков зашел Церковную лавку купил маленькую иконку с изображением Пресвятой Божьей матери, а после — в трапезную и съел пирожок с яблоками и попил чая. Посидел на лавке в парке и не спеша направился в сторону метро. Немного стало легче дышать Игорю. Появилась в душе какая-то надежда на перемены в судьбе и неизъяснимое успокоение. Но надолго ли?..

* * *

Поздно вечером Игорь все-таки решился позвонить Ольге.

«Поступлюсь ради любви своим одним принципом», — решил он. — «Ничего не рассыплюсь от этого».

Тураева к его удивлению взяла трубку.

— Привет, Ольга, — миролюбиво произнес Большаков.

— Привет, — холодно ответила она. — Что ты хотел?

— Увидеться с тобой. И с Варей.

— Это невозможно.

— Почему? — начал потихоньку злиться Большаков.

Тураева ледяным тоном сказала:

— Потом объясню.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — раздраженно бросил Игорь.

— Пока нет.

— Ну, как знаешь! — психанул Большаков и бросил на пол свой мобильный телефон. Он разлетелся на части. Задняя крышка улетела к холодильнику, батарейка — к плите, а сам корпус — под стол.

Игорь в отчаянии обхватил голову руками.

«Почему она не идет со мной на примирение?! Тут напрашивается только одно объяснение — Зелимхан! Точно он! Ясно! Ольга окончательно дала мне отставку и вернулась к своему бывшему любовнику! Права народная пословица: старая любовь не ржавеет! Какая ты сволочь, Зелимхан! И откуда ты взялся?! Не было тебе — и тут раз появился! В самый неподходящий момент! Ты украл у меня любимых людей, подонок! И ты стоишь на пути к моему счастью! Зелимхан, теперь ты для меня мой враг номер один! И я уничтожу тебя! Уничтожу!! Даже ценой собственной жизни! Или я не Игорь Большаков!»

Большаков воспрял духом. Он был полон решимости разобраться с чеченцем. Игорь поднял все части телефона и, собрав его, включил… Интересно, работает он или нет?

Дисплей засветился логотипом известной фирмы, и раздалась характерная музыка. Большаков вздохнул с облегчением: слава богу, работает!

«Зелимхан, готовься к смерти! Я иду за тобой!»

* * *

В «Золотой Бухаре», в углу ресторана сидел крепкий чеченец лет тридцати пяти. Внешность его была весьма примечательна: рыже-русые волосы, небольшая бородка, перебитый нос, сломанные уши, характерные для борца вольного стиля. Одет он был в черную водолазку и темный дорогой костюм. На левой руке красовались золотые часы «Ориент», на правой — толстый золотой браслет, на указательном пальце массивный золотой перстень с алмазами, а на мощной шее — золотая цепочка в палец толщиною с золотым кулоном в виде мусульманского полумесяца. С ним было двое телохранителей. Они тоже были в дорогих костюмах и все в золоте.

Игорь зашел в ресторан. К нему выдвинулся мужчина-администратор.

— Извините, чем я могу быть полезным? Вы покушать или вы хотите заказать банкет?..

— Я ищу приятеля.

— Замечательно! А как вашего приятеля звать-величать?

— Его имя Зелимхан. Он назначил мне здесь встречу.

— А Зелимхан Амирханович?

— Да, да, именно он!

— Пройдемте. Он там, в конце зала.

— Вот и хорошо…

Администратор подвел Игоря к столу, где вальяжно сидел Харочоев.

— Вот этот человек к вам, Зелимхан Амирханович.

Харочоев удивленно посмотрел на Большакова.

— Привет, Зелимхан.

— Привет.

Администратор деликатно удалился, а телохранители с грозным видом обступили Игоря.

— Ахмат, Булат, оставьте нас наедине, все нормально. Это ко мне, — попросил своих ребят Харочоев.

Охранники неохотно отступили и сели за соседний стол, настороженно и грозно посматривая в сторону Большакова.

— О чем ты хотел поговорить со мной? — начал Зелимхан. — Тебя, кажется, Игорь зовут. Ты бывший водитель Ольги Владимировны.

— Да, так точно.

— Так о чем будет речь?

— Об Ольге.

— Ну, и что ты хотел?

— Хотел узнать… Ты… дружил с ней?

— Да. И сейчас дружу, а что?

— Нет, я не это имел в виду, когда говорил слово «дружить».

— Я понял. А тебе какое дело до этого?

Игорь нервно воскликнул:

— Я люблю ее — вот какое дело!

Телохранители напряглись, но Харочоев им снова сделал отмашку и сказал Игорю:

— Ну и люби себе на здоровье, я-то тут причем?

Большаков зашел в тупик.

— Она…

— Не пори горячку, парень. Хочешь разобраться со мной за Ольгу? Я весь твой. Выйдем, поговорим. Как мужчина с мужчиной. Все просто. Что ты еще хотел?..

Игорь не знал что сказать, а Харочоев продолжил:

— Скажи спасибо, что я очень уважаю Ольгу. Так бы я с тобой не разговаривал вообще. Между прочим, она к тебе очень хорошо относиться, я этому искренне завидую. Не скрою, я всегда хотел, чтобы Ольга стала моей женою. Но она выбрала тебя. Что ты еще хотел узнать?

— Уже ничего… Я все понял… Спасибо, Зелимхан.

— Не за что.

Игорь достал из куртки гранату Ф-1 и положил на стол.

Телохранители потянулись за пистолетами. Официант хотел было подойти к столу, но увидев «лимонку», побледнел как полотно — и его как ветром сдуло!

Зелимхан, уже в который раз, упреждающе поднял руку: дескать, братья, не вмешивайтесь, я сам все решу. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Что это? Что ты хотел этим сказать?

— Я шел сюда, чтобы взорвать себя и тебя. Чтобы никому Ольга не досталось. Но я рад, что ты мне все доходчиво объяснил и теперь я понял, что я полный осел.

— Возможно и так. Но спрячь гранату. За это ты можешь получить срок.

Игорь забрал гранату.

— Ты, я вижу, парень отчаянный, всегда идешь до конца. Это похвально. Ты настоящий воин. Я знаю, ты был на Второй Чеченской. Наверное, ты немало побил наших?

— Было дело. Но и ты, Зелимхан, я думаю, не стоял в стороне во время войны.

— Ты прав. В первую Чеченскую я еще пацаном воевал на стороне боевиков, но уже во Вторую — за федералов. Служил у Руслана Ямадаева, батальон «Восток». Я думаю, ты слышал о братьях Ямадаевых и об этом спецподразделении?

— Слышал.

— А теперь, выходит, мы с тобой по одну сторону баррикад. И свой героизм ты еще проявишь.

— Скажи, Зелимхан, кто преследует Ольгу?

— Об этом я не буду говорить, извини. Просто она попросила помощи вот мы ей и оказываем.

— Хорошо. На прощание я хотел бы тебя попросить об одном.

— О чем?

— Не говори Ольге, что я встречался с тобой.

— Хорошо. Обещаю.

— Рад был пообщаться, Зелимхан.

— Взаимно.

— Зелимхан…

— Да?

— Береги Ольгу. Я очень прошу тебя. К сожалению, я не могу быть рядом с ней и в случае опасности защищать ее грудью. Она сама так решила. Поэтому моя сама большая надежда на тебя, Зелимхан. Я верю в тебя.

— Не беспокойся, Игорь, она под надежной охраной.

— Спасибо…

Они уважительно пожали друг другу руки. Игорь пошел к выходу.

Зелимхан посмотрел вслед Большакову и сказал телохранителям:

— Точно отмороженный парень. С такими никогда не договоришься, таких только пуля останавливает. Или острый клинок.

Телохранители понимающе кивнули.

* * *

Тураева просматривала в своем кабинете бумаги, и тут ожил ритмичной мелодией один из ее телефонов. Она нажала на дисплее изображение зеленой трубки.

— Ольга Владимировна, это Мовсар.

— Да я слушаю. Что ты хотел, Мовсар?

— Ваша дочь пропала…

— Как пропала?! — Тураева в ужасе вскочила с кресла.

— Я приехал в школу, а директор горит, что она ушла с последнего урока, и ее нигде нет.

— Как нет! А дома?! Может она уже дома?!

— Я ездил туда. Звонил в дверь — никто не открывает. Звонил на ее телефон — абонент недоступен.

— Ищите, Мовсар, ищите!

— Ищем, Ольга Владимировна. Директриса вызвала полицию.

— О, боже этого еще не хватало! Я этой директрисе устрою! Платишь им такие деньги, а они уследить за ребенком не могут! И даже не позвонила мне.

Тураева позвонила на мобильный телефон дочери: точно отключен. Ольгу пробил холодны пот, и началась сильная паника. Неужели ее худшие опасения подтвердились: Варю украли те подонки, что объявили негласную войну ей и Шмидту.

…В это время разыскиваемая всеми Варя с синим пакетом и школьным ранцем за спиной поднялась на лифте на седьмой этаж панельного дома по улице Сухонская, 1 «А», вышла из него и позвонила в дверь прямо напротив. Дверь открылась, и в проеме показался Большаков. Удивлению его не было конца.

— Варя?!

— Дядя Игорь!

Она обхватила его за талию и прижалась к нему.

— Откуда ты?! — радости Большакова не было конца.

— Из школы.

Девочка протянула Большакову пакет.

— Это вам, дядя Игорь. Мандарины и сок гранатовый. Для того чтобы выздоравливали. Витамин «цэ» очень полезен при простудных заболеваниях. А я, пожалуй, надену защитную повязку, чтобы не заболеть. Мама сказала, что вы болеете гриппом. Обещала меня свозить к вам, но так и не выполнила обещание. Вот я решила сама приехать. Я сбежала с последнего урока.

— Вот как! А мама знает об этом?

— Нет, я не сказала.

— И не позвонила?

— И не позвонила.

— А почему?

— Она бы не разрешила мне отправиться к вам в гости.

— Наверное, и не разрешила. Хотя почему наверное, стопроцентно она бы тебе не разрешила. Да, ситуация…Она меня точно зароет в землю, причем живьем, когда узнает что ты у меня в гостях. Надо ей позвонить и сказать о твоем нынешнем местонахождении. Я думаю, она уже поставила на уши всю полицию, администрацию школы, частное охранно предприятие, которое курирует ваше учебное заведение, охранников-чеченов, свою службу безопасности, и, наверное, всю Москву. И, конечно же, она не забыла обзвонить все морги и больницы. Это однозначно!

— Я не буду маме звонить, — заявила Варя. — Она накричит на меня.

Большаков усмехнулся.

— Тогда смертником-камикадзе придется быть мне. Ничего, Варюха, за тебя я в огонь и воду. Не отступать и не сдаваться! Вот наш девиз!

— Да, дядя Игорь, не отступать и не сдаваться! — поддержала его Варвара.

Большаков взял телефон и набрал знакомый номер. На том конце сотовой связи раздался до боли узнаваемый женский голосок.

— Алло?..

— Ольга?..

— Игорь?! У меня пропала Варя! Обыскала всю Москву — нигде нет! Наверное, ее похитили те подонки, которые стрелял в Романа Степановича и подложил мне бомбу под машину… А к тебе случайно она не приезжала?! — с надеждой в голосе спросила Тураева.

Большаков перекрестился и резко выпалил:

— Она в данное время у меня. Поэтому и звоню тебе, чтобы развеять твои страхи.

— У тебя!!! — неожиданно разъярилась Тураева, и тут из ее уст полился мощный поток нелицеприятных слов в адрес Большакова.

Игорь не стал ничего возражать Ольге и передал трубку ее дочке. Варвара долго спорила с мамой и в конце разговора она сказала:

— Я сейчас приеду, мамочка.

Варя передала телефон Игорю.

— Алло, Ольга?

— Почему ты не позвонил мне сразу! В тот момент, когда она заявилась к тебе?

— Она только что пришла — и я сразу же набрал твой номер. Ты мне что не веришь?

— Да, не верю! Она уже давно у тебя! Ты…используешь ребенка в своих целях!

— В каких целях? Что ты такое несешь, Ольга! Варя сама ко мне приехала.

— Я в это не верю! Ты звонил ей и просил приехать!

— Она мне звонила неделю назад. Просто спрашивала как мои дела. Про болезнь мою спрашивала, которую ты придумала.

— Нет, это ты ее пригласил в гости. Она не могла сама до этого додуматься.

— Клянусь чем угодно, я ее не приглашал, она сама приехала.

— Я не верю!

— Она приедет и сама расскажет.

— Привези ее на такси к метро «Октябрьская-кольцевая», я тебе потом оплачу стоимость поездки, и передай Варю Мовсару, он будет вас ждать там на моем «Ягуаре». Найдете его там у метро.

— Хорошо… Только денег мне твоих не надо, я сам в состоянии заплатить за такси. Да и зачем такси. У меня же своя машина. Разве ты забыла?

— Как знаешь… Вези на чем хочешь, лишь бы Варя поскорее оказалась дома.

— Ольга…

— Да?..

— Увидеться не хочешь со мной? Может, стоит поговорить?

— Нет.

— Ну что же, на нет и суда нет… — сказал раздосадованный Игорь и отключил телефон.

Варя с жалостью посмотрела на огорчённого Большакова. У него пылали уши ярче пламени: видимо Ольга продолжала его мысленно распекать.

— Дядя Игорь, у вас неприятности из-за меня?

— Да, и черт с ними! Одной больше, одной меньше. Главное, что ты приехала ко мне, я тебя увидел, и на душе стало легче.

Они снова обнялись.

— Дядя Игорь, а вы с мамой поссорились?

— Так немного.

— И про болезнь вашу она выдумала?

— Да.

— А почему поссорились?

— Ты же знаешь, какой характер у твоей мамы.

— Знаю.

— И мой не подарок. Когда такие характеры сшибаются, то от этого столкновения летят искры. И, бывает, превращаются в сильный огонь.

— Я хочу, чтобы было как прежде. Вы жили у нас, мама — с вами. И я.

— Я бы тоже хотел, но… пока невозможно.

— Я думаю, мама вас простит. Мне кажется, все равно она вас любит, дядя Игорь.

— Любит?

— Угу. Она отойдет, она простит вас.

— Будем в это верить. А сейчас поедим на «Октябрьскую». Надо передать тебя из рук в руки дяде Мовсару. А то мама сойдет с ума!

— Представляю, что меня ожидает дома.

— Ничего, не расстраивайся, покричит, покричит на тебя мама, успокоиться и простит. Ты же ее единственная и любимая дочка.

— Да, любимая… Но пять минут она точно будет кричать, и эти пять минут нужно выдержать и не заплакать.

— Держись, Варюха, я буду мысленно с тобой, — подбодрил девочку Большаков.

Она решительно кивнула головой.

— Держусь…

— Ах, да, чуть не забыл Варя, я же тебе подарок приготовил.

— Ух ты, как здорово! А какой?!

— Сейчас увидишь!

Большаков сходил в спальню и принес оттуда большую мягкую игрушку — желтого львенка с коричневой гривой.

Варя с восторгом прижала его к груди.

— Какой он замечательный! Такой, какой в сказке про Элли и Волшебника Изумрудного города.

— Да, он самый! Из той сказки!

— Спасибо, дядя Игорь!

— Не за что, играй на здоровье. А теперь спускаемся вниз к машине. Надо уже ехать. Так права на месте… техпаспорт… паспорт… страховка. Все нормально, пошли…

Они покинули квартиру на лифте спустились на первый этаж. Вышли на улицу. Большаков посадил Варвару в свой «Ниссан Альмера», и разновозрастные друзья тронулись в путь.