Глава 1

Лето вступило в свои права по всей стране. Не исключением стал и Версель. Легкий ветерок трепал молодую листву, радостно звенели колокольчики на заборах в окрестностях городка, и даже серые дома вместе со старой покосившейся почтой обрели налет изысканности.

Горожане то и дело возникали на улице, одетые по случаю потепления в легкие светлые одежды. Не внесли переполоха в их размеренную жизнь и последние новости. Ментальное воздействие на принцессу? Да разве было интересно гробовщику Иаку, почему досточтимая леди Франсуаза подшутила над очередной фрейлиной? А пастуху Каю волна гонений на темных? Только престарелый Джавис потирал лысину, курил трубку, да и вворачивал в разговор: «Лютует его милость», комментируя действия главного инквизитора.

А Эскель не сидел на месте. Едва пропала Рей, чему, как выяснилось чуть позже, поспособствовал лично его величество, желая угодить темному магу и проучить своего подчиненного. Нельзя сказать, что подчиненный оценил чувство юмора монарха, но вот подчиненные самого инквизитора почувствовали на собственной шкуре, какой бывает в гневе Эскель.

Штат инквизиции сократился вдвое. Элиан лютовал, выбрасывая из ведомства всех королевских ставленников. Его величество негодовал, не понимая, чем так вывел из себя невозмутимого лорда. В его глазах исчезновение любовницы было подарком, и король мечтал, чтобы и его кто-нибудь избавил от очередной фаворитки. И угораздило же?

Неожиданно для короля действия Эскеля поддержал и принц, выставив батюшке список претензий, в конце которого предупреждал, что отречется от престола, если они не будут приняты. Позволить единственному сыну подобное король не мог, а потому перестал вмешиваться в дела двух спевшихся аристократов.

Единственным человеком в мирном Верселе, кто не находил себе места от беспокойства, была Васса. Хозяйка «Радуги», казалось, даже постарела за эти три дня, что не могла получить весточки от Рей. Лицо хозяйки осунулось, ранее едва заметные морщинки проявились отчетливо, добавляя бывшей любовнице короля порядка десяти лет. Но госпожу Вассу, возраст которой намного превышал тот, на который она выглядела, сейчас это мало заботило: ее волновала судьба Рей.

Джордж, отправленный в столицу, докладывал ей каждый час, но пока его отчеты также не добавляли женщине оптимизма. В столице уже успели забыть о причине, что вывела инквизитора из себя, предпочитая смаковать последствия.

Очередной отчет запаздывал, и тревога Вассилеи перерастала в страх. Вдруг что-то случилось, а ее верный Джордж боится огорчить свою госпожу. Когда же кристалл связи наконец помутнел, женщина облегченно выдохнула и прильнула к самой широкой грани, где отражалось лицо дворецкого.

– Госпожа Васса, с вами хочет поговорить его светлость. Вы согласны? – сухо спросил Джордж, но женщина заметила, как дрогнул его голос.

– Да… конечно, – нервно ответила женщина.

– Ваша светлость, – позвал дворецкий, и грань отразила бледного, с мешками под глазами мужчину, в котором Вассилея с трудом узнала того нахала, что желал нанять Рей.

– Госпожа Вассилея. – Эскель кивнул в знак почтения. – Я решил, что вы, верно, как и мы, переживаем за Рей. К сожалению, пока я могу вас только утешить тем, что девочка жива и здорова. И я приложу все усилия, чтобы она вернулась к нам как можно скорее. Его высочество уже добился от отца кое-каких уступок, и мы верим, что возвращение вашей подопечной всего лишь вопрос времени.

– Времени? – повторила Васса. – Как ты вообще допустил такое? Ты же обещал! И не уберег. Мою девочку не уберег!

– Не уберег, – хрипло подтвердил инквизитор.

– Это не вина милорда, – вмешался в разговор чужой голос. – К сожалению, некоторые из нас склонны к предрассудкам. И величайшее горе, если это – правители.

– Король? Но что ему потребовалось от моей девочки?

– Не от нее. Скорее, от другого человека. Но отец в очередной раз заигрался. А в итоге мы вынуждены расплачиваться. Если вам будет легче, мы можем вернуть вам Франсуазу, это…

– Куколка Рей. Но она слишком долго жила, чтобы уснуть и стать обычной куклой…

– Порог был пройден, и я взял на себя смелость довести до конца процесс. Теперь куколка будет жить столько, насколько хватит заложенной в нее силы.

– Но это значит?..

– Нет, у меня в отличие от Рей нет этого дара. Просто я позаимствовал ее способности на некоторое время.

– Понятно. А принцесса? Ведь сообщалось, что это она так «пошутила»?

– Я приношу извинения за свою сестру. Точнее, за ее глупость и наивность. Разочаровавшись в возлюбленном, она бросилась искать утешения не к тому человеку и… Еще раз примите мои извинения. От себя и имени моего отца я обещаю, что корона приложит все усилия…

– Уже приложила, – зло оборвала Вассилея.

– Вассилея, хватит! – одернул женщину Эскель. Таким, немного раздраженным, он больше походил на самого себя. Но все же… – Вспомни, с кем ты говоришь. Прояви уважение.

– Уважение? А достоин ли он его?

– Более чем достоин, – уверенно ответил инквизитор. – Кристофер делает очень многое. А лучшее, что можешь сейчас сделать ты, – просто ждать. Сомневаюсь, что Рей оценит, если вернувшись, увидит тебя такой. Займись собой.

– Хорошо. Я постараюсь, но…

– Я даю слово, что верну ее.

– Надеюсь, ты не обманешь, – грустно прошептала Вассилея, глядя, как гаснут грани кристалла.

А где-то, за тысячи верст от Верселя, двое мужчин тяжело вздохнули и вновь вернулись к своим делам. А дел было более чем достаточно.

Рей грустила. Ни на что другое сил просто не было. Контур, тянувшийся по всем ее покоям, замыкался на ночь, не давая пленнице даже шанса покинуть временную тюрьму. Но вовсе не это было причиной ее странной апатии и общего упадка. Покопавшись в вязи рун, ведьмочка подтвердила свои догадки: стоило ей заснуть, как контур вытягивал из нее скопленные за день силы. Таким образом, он не исчезнет ровно до тех пор, пока она сама не покинет лиловые апартаменты. А покинуть их без силы, когда за тобой постоянно летает дух, приставленный Владыкой… Это было сложно.

От вынужденного безделья спасало только одно. В первый же вечер, видимо довольный спектаклем, Альверт позволил Сиален прийти к ней и узнать, что бы скрасило дочери ожидание. По традиции Элисс-тауна, она должна была выйти замуж спустя две недели после того, как было сделано предложение и получен отказ. Таковы были правила в этом городе. Большего безутешной невесте ждать не приходилось. Ведь историю пишут победители, а в случае с Рей – мужчины. А потому максимум, что ей было позволено, смириться со своим положением и радоваться, что ее берут в жены, а не кем-нибудь похуже.

А чтобы невеста не заскучала, жених должен был приносить ей подарки. Пока ведьмочке удавалось вовремя сбегать в уборную, когда у порога раздавались шаги Элиота. Их она выучила быстро. Хотя бы по тому, что перед приходом колдуна мимо ее комнат проносилось целое стадо. Одни хотели подслушать, другие – не попасться на глаза Владыке и его союзнику.

Но рано или поздно везение заканчивается. Шел третий день ее плена, когда дверь распахнулась совершенно бесшумно, тем самым застав Рей в неподходящий для бегства момент. Она сидела на подоконнике, пристроив на коленях подставку с закрепленным уже не чистым листом. На принесенной из спальни тумбочки лежала палитра, которой быстро касалась кисть, чтобы уже мгновение спустя вернуться к рисунку.

Писать красками Рей хотела давно, но как-то не находилось то времени, то сил или желания, а то и вовсе некуда было поставить мольберт. С желанием рисовать ей помогали справляться карандаши, но, оказавшись здесь, ведьмочка решила если не досадить Владыке, то хотя бы разорить. Впрочем, и это было маловероятно.

– Моя невеста увлеклась всерьез или это минутная блажь? – Ступая бесшумно, Дункан подошел так близко, что удержал руку Рей, когда она хотела закрыть рисунок. – Неплохо.

– Спасибо. – Рей все же вырвала руку и убрала рисунок. – Вы что-то хотели?

Колдун рассмеялся.

– Хотел ли я что-то от собственной невесты? О да, очень многого. – Он наклонился почти вплотную. Рей передернуло. – Но оставим это. Пока.

Элиот отстранился и присел прямо на пол, после и вовсе лег на ковер, насмешливо глядя на девушку. Рей недоуменно взглянула на него.

– Продолжай, – подсказал он.

Рей встряхнула головой и попыталась вернуться к прерванному занятию. Но под изучающим взглядом колдуна вдохновение покинуло ее. Один-другой лишний мазок, и ведьмочка с тяжелым вздохом убрала работу.

– Что вам нужно?

– Ты знаешь.

– Нет. Прямо сейчас. Зачем вы пришли?

– Просто так.

– Не похоже на вас.

– А ты меня так хорошо знаешь?

– Лучше, чем хотелось бы.

– Что ж, тогда не обессудь. Захотел взглянуть на свой приз. – Дункан плавно поднялся и рассмеялся, заметив, как ее передернуло. – Да, именно приз, который я хотел увести у Элиана. Милая девочка, которая вдруг стала ему слишком дорога. А ты ведь дорога ему. – Элиот подошел к ней вплотную, стянул ленту, удерживающую свободную косу, вдохнул аромат ее волос… Рей даже порадовалась, что вчера поленилась вымыть голову. – Пришлось обратиться к Владыке, чтобы поставить на место этого зарвавшегося мага. О, ты даже не представляешь, мой цветочек, как я был рад узнать, что девочка, приглянувшаяся инквизитору, – моя по праву. Альверт узнал тебя, стоило лишь показать ему твой образ. А во всем виновата твоя матушка. Сиален никогда не отличалась сильной волей, а Владыка любит разгадывать загадки. Ты же помнишь, ненаглядная моя, прием? Ты была великолепна. Даже смогла убежать. – Он рассмеялся ей в затылок, и Рей едва удержалась, чтобы не сигануть с окна. Но, увы, спрыгнуть вниз не позволили бы чары, а сползти в комнату – колдуну станет только удобнее. – Но твоя достопочтенная матушка так волновалась, что невольно заинтересовала супруга. А Альверт слишком многим мне обязан, чтобы не признать тебя с картинки. И вот ты моя. Ты же подчинишься, цветок, правда?

– Нет.

– Так даже интереснее, – ни капли не расстроился Дункан и поцеловал ее обнаженную шею.

– Перестаньте. – В порыве негодования Рей оттолкнула его.

В тот же миг руки оказались сжаты у нее над головой.

– Не нужно так пугаться. Сегодня я просто смотрю. Тем более, девочка, ты уже давно не девочка, так зачем усложнять жизнь нам обоим. Неужели хочешь понравиться еще сильнее? Я не возражаю, а вот готова ли ты, цветочек, нести ответственность за свои поступки?

– Отпустите, – попросила Рей и не надеясь, что ее послушают. Но Дункан отпустил ее руки, более того, отстранился, лишь слегка коснулся губами виска и, поклонившись, вышел.

Он был странным, этот колдун. Сейчас, когда она была полностью в его власти, он никак не форсировал события, хотя мог бы совершить ритуал еще в тот же день, когда она оказалась в Элисс-тауне. Чего он ждал? Или просто давал ей время привыкнуть… В любом случае ответа на этот вопрос у нее не было.

Девушка спрыгнула с подоконника и взяла в руки почти законченный пейзаж. Да, он получился лучше, чем предыдущий, но все равно был каким-то неживым. Может, потому что краски не могли передать всю прелесть дворика Академии, а может, все дело в прутьях, через которые зритель смотрел на олицетворение свободы.

Как бы то ни было, дни для Рей протекали один за другим, единственным ярким пятном, что появилось в ее жизни, стало разрешение гулять в парке, выданное ей Владыкой вечером памятного дня. Получив возможность выбраться из комнаты, она тем же вечером решила взглянуть, есть ли у нее шанс на освобождение вне стен дома.

Владыка не пошел за ней. Только дух ненавязчиво воплотился прямо за ее спиной и поплыл вниз по ступенькам, подстраиваясь под скорость ее бега. Девушка достигла сада в считаные минуты и была приятно удивлена. Эта часть, куда ей позволили заходить, не отличалась идеально подстриженными кустами, цветами строго определенной гаммы или четкими дорожками. Вовсе нет, петляющие тропинки, иной раз заводившие в тупик, дикие растения, что переползли от соседей, старые деревья из тех, чей ствол нельзя обхватить в одиночку и с чьих ветвей так удобно разглядывать соседей.

Несмотря на поздний час, Рей слышала, как Лорелею уводили спать, жизнь в Академии кипела. Этому обстоятельству девушка не удивилась. Заставляло задуматься совершенно другое. На время учебы территория Академии должна была стать закрытой. Разве что через центральный вход можно было попасть в ее стены, или для Владыки оставили другой вход. Ее сомнения разрешились тем же вечером.

Вспыхнула, активировавшись, защита, и на притоптанную землю шагнул Аларик в компании нескольких молодых людей. Трое парней и две девушки, смеясь, прошли по саду, не замечая притаившуюся на дереве Рей, и скрылись в доме.

– Эй, ты, вертихвостка, слезай давай, – раздался недовольный девичий голос. А в следующую минуту на дереве стало тесно. – Ты! Как ты могла так со мной поступить? Я к ней со всей душой, а она…

– Иви? – переспросила удивленно Рей и покосилась на спокойного духа. Он как будто не замечал ничего вокруг, равнодушно скользя взглядом по маленькой темной. – Как ты здесь оказалась?

– Как-как? Как надо. Аларик себя окружает темными. И если ты не туп как пробка, то не воспользоваться ситуацией – кощунство. И вообще, не мешай мне вымещать праведный гнев. Ты увела у меня мужа!

– Какого мужа? – растерялась ведьмочка.

– Элиана. Он должен был ждать, пока я вырасту. Я уже имена детям придумала! А ты!.. Ты заставляешь его страдать! Он не может тебя любить! Не должен! Он был только мой!..

– Прости…

– Ладно, я тебя не виню, – продолжала Иви, не слушая Рей, в ее голосе появились мечтательные нотки. – Он так прекрасен, что отказать невозможно, но ты должна была!

– Да, Иви, – решила со всем соглашаться девушка, чтобы темная наконец успокоилась. – Я поступила дурно.

– Ну, раз ты это понимаешь, то так и быть. Излагай, как ты тут поживаешь, а я передам все Элиану. Он, между прочим, волнуется! – обвинительно подняла палец вверх Иви.

– Я знаю, я и сама переживаю, но силы совсем нет.

– Вот так всегда. Сила у кого-то кончилась, а Иви должна работать задарма, – возмутилась девочка. – Излагай давай, у меня мало времени.

Рей послушно рассказала ей все, что знала, и ведьмочка, кивнув на прощанье, поспешила догонять своих. Подышав еще немного холодным ночным воздухом, девушка вернулась к себе и с грустью посмотрела на луну.

 

Глава 2

Сон не шел совершенно, и заснуть Рей смогла только на рассвете, когда первые лучи восходящего солнца слегка коснулись стен. Будить ее никто не стал. О чужом присутствии свидетельствовал только поднос с завтраком, который слуги оставили в гостиной. Они, как и ведьмочка, не любили подолгу оставаться в лиловых апартаментах и быстро уходили, ссылаясь на занятость. А пленник или пленница оставались в одиночестве.

Этим днем Рей решила так же воспользоваться выданной ей по просьбе Дункана привилегией и отправилась в сад. Чтобы избежать лишних вопросов, девушка попросила своего духа-надсмотрщика захватить мольберт, кисти, краски и палитру.

Отыскав место в теньке, девушка показала духу выбранное место. Оно находилось у самой границы между землями Владыки и чьими-то еще. Рей еще раз взглянула на совершенно дикий уголок природы, который, не будучи возделан как следует, отказался хоть как-то выдавать личность хозяина. Но девушка все же надеялась, что и этот уголок садика выходит на территорию Академии.

Установив мольберт, она принялась искать предмет, достойный изображения. Наконец он был найден. Забор из причудливо кованного металла за давностью лет немного проржавел, и вместе с деформацией ограды изменился и контур, вычленяя из себя один узел, который, если правильно распутать… Девушка улыбнулась. Проявлять радость в большей степени было опасно: вдруг накличешь неприятности.

Неприятности появились даже прежде, чем она сделала первый мазок, дабы перенести на холст унылый поникший куст, что рос близи разрыва.

– Интересный выбор, – прокомментировал знакомый голос, и ей на плечи опустились руки.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Рей, тряхнула головой, надеясь дать понять, что ей неудобно. Но то ли Дункан не понял, то ли прикидывался, но он вновь, вместо того чтобы отстраниться, распустил ей волосы. – Вы всегда будете так делать?

– Разумеется, – хрипло ответил мужчина, и Рей почувствовала, как он касается головы, переплетая прядки. Ей нравилось, но все равно она была против такого парикмахера, а потому подняла руку, чтобы перебросить русую копну через плечо. Этого ей также не позволили, ухватив за запястье и поцеловав руку.

– Что вы хотели сегодня?

– Я буду приходить каждый день, – усмехнулся Элиот.

Он отступил на несколько шагов и присел сбоку, на грани видимости. Так, чтобы девушка могла его видеть, если скосит глаза. Зато ему открывался вид и на рисунок.

Под его внимательным взглядом Рей не могла заниматься изучением охранного контура, а рисовать куст… Нет, конечно, это был просто изумительный куст. Неподстриженный, с сухими листьями, пострадавшими от паразита, он являл собой чудесную иллюстрацию нетронутой природы, но тратить на его изображение весь день девушке не хотелось. Но придется.

Словно почувствовав ее неудовольствие вкупе с разочарованием, Элиот предложил иной вариант:

– Нарисуй меня.

– Вас? – удивилась девушка. – Но зачем?

– Мне так хочется. Но если куст занимает тебя больше, – он пожал плечами и снова сосредоточенно взглянул на кисть, ожидая, когда она сделает первый мазок.

– Он, разумеется, прекрасен, – покривив душой, откликнулась девушка. – Но если вы так хотите… Майгрин, перенеси, пожалуйста…

– Думаю, я в состоянии помочь прекрасной даме сам, – оборвал ее просьбу Элиот. Одним плавным движением мольберт поднялся, и вот уже он занял совсем иную позицию. – Что-нибудь еще?

– Плата. За мою работу.

– Продолжай, – поощрил колдун.

– Ответы на мои вопросы.

– Если это не принесет мне вреда, с радостью посвящу свою невесту во все подробности нашей будущей личной жизни, – пообещал Элиот, устраиваясь на ветке дерева.

Рей бы и сама с удовольствием там полежала, подперев рукой подбородок. Вместо этого она вынуждена задирать голову вверх, чтобы лучше видеть модель.

– Вы знакомы с моим женихом? – спросила Рей и прикусила язык, понимая, что для темного ее жених это он сам.

– О да, – заливисто рассмеялся Элиот. – Вижу его в зеркале каждый день.

– И как он вам? – поддалась его веселью девушка, размышляя, что хорошее настроение колдуна может ей пригодиться.

– Неплох. Красив, знатен, адекватен, что еще можно желать?

– Вам не понять, – вздохнула Рей и приступила к работе.

Элиот почти не двигался, не сводя с нее внимательного взгляда. Казалось, он размышляет о чем-то важном и, судя по находившей время от времени на его лицо тени, не всегда приятном.

В молчании они провели больше двух часов, прежде чем Элиот поднялся и легко соскочил с ветки.

– Продолжим завтра, если не возражаешь.

– А сейчас?

– У меня еще много дел, цветочек. Твой «жених» развил слишком бурную деятельность, и нужно проследить, чтобы Владыка не соблазнился размером пряника, что ему предлагают за тебя.

– Размером пряника?

– О да, Альверт начинает сомневаться в своем решении. Но не волнуйся, никому другому я тебя не отдам. Разве что смерти. Но по ее дороге мы уйдем вместе, – усмехнувшись, заверил Элиот, приближаясь. Он коснулся ее волос, еще раз вдохнул их запах и скрылся в доме.

Рей же бросилась к ограде, планируя хоть немного разобраться в потоках.

– Запрет. – За ее спиной возник Майгрин. – Владыка приказал вам возвращаться, госпожа.

– Немедленно?

– До захода солнца вы должны оказаться в доме, – безжизненно ответил дух, вновь теряя видимый контур. Только странный холод за спиной выдавал его присутствие, но такие мелочи Рей привыкла терпеть молча.

Ее взгляд случайно упал на портрет. Пока только в общих чертах, но даже по ним становилось понятно, что позировал человек властный. Взгляд, слегка нахмуренный лоб, едва заметные морщинки вокруг глаз, тонкие губы, искривленные в усмешке. Поза, которую он выбрал. Хищник. Расслабленный, но не более.

Хмыкнув, Рей решила разобраться с фоном, раз уж даже смотреть на ограду ей запрещено. Стоило бросить туда случайный взгляд, как проявлялся Майгрин.

Девушка смешивала краски, когда случайно взглянула на всю композицию в целом. Фон, даже такой убогий, что она успела перенести на холст, как-то неуловимо менял застывшую фигуру колдуна, делая ее… мягче? Ведьмочка тряхнула головой, отгоняя странные мысли. Нет, это все игра, притворство. Просто в искусстве масок темный преуспел больше, чем она или любой иной ее знакомый.

– Вернитесь в дом немедленно!

Резкий окрик духа вырвал ее из раздумий. А следом девушка увидела, как небо над Элисс-тауном дрогнуло, окрашиваясь ярко-голубыми тонами.

– Майгрин, что происходит? – не удержалась Рей, завороженно глядя, как трескается купол над городом. Сейчас, разрушаясь, он был виден. Тонкая переливающаяся стенка, сдерживающая удар извне.

– Доченька, в дом!

Рей услышала, как хлопнула дверь, и злой мужской голос приказал матери вернуться, а следом пришла боль, и девушка утратила контроль над собственным телом. Да, она же не выполнила приказ, и дух просто вселился в нее на время исполнения, выжигая ее ауру и заставляя тело подчиниться.

Как в бреду ведьмочка видела вспышки, звон рушащейся защиты, но сделать ничего не могла. Ослабленный организм, и без того истощенный частым пребыванием в лиловых апартаментах, желая сэкономить силы, заставил ее потерять сознание.

Очнулась Рей ночью. Открыла глаза, желая понять, где она, и столкнулась с неприязненным взглядом брата. Аларик сидел в кресле, вцепившись в подлокотники кресла и что-то тихо зачитывая. Воззвание к почившим воинам. Поняв, с кем она находится в одной комнате, девушка едва не выбежала с криками. Да, кукольником брат не был, но был могильщиком, как именовали сильнейших некромантов, что могли подарить почившим душам тела. Не навсегда, но все… Пожалуй, встретить такого колдуна боялись еще больше, чем кукольника. Ведь от его власти и смерть не спасет.

– Очнулась? – неприязненно осведомился младший, закончив свое воззвание, и словно выплюнул: – Это ведь из-за тебя происходит. Нескольких наших убили. Но не переживай, эти спасители тебя не получат. Отец уже распорядился. И знаешь, я с таким удовольствием перережу твою глотку, что даже не передать. А уж как я буду рад сделать из тебя духа, всецело преданного нам!

Он поднялся с кресла и подошел к окну, откинул занавеску и взглянул своими полными остаточной магии глазами, сияющими серебром. Удовлетворенно усмехнулся, когда до комнаты донесся чей-то крик, и вновь обернулся к девушке.

Рей, успевшая уже сесть, закуталась в одеяло, скрывая одетое лишь в тонкую ночную рубашку тело.

– Густав в очередной раз доказал право быть ведущим у темных, – прокомментировал Аларик. – Отец пока не позволяет мне командовать легионом, но вызывать – это моя задача…

– И ты с ней справляешься, – закончила Рей. – Но неужели тебе не хочется оказаться там, с ними?

– Приказы не обсуждаются, – скривил губы в насмешливой улыбке Аларик. – Тем более моя роль важнее. Ведь нападающие на нас хотят тебя, и если они проникнут в дом, именно мне предстоит их убить.

– Так хочешь убивать?

– Нет, – равнодушно пожал плечами юноша. – Но я защищаю семью, а ты ее частью не будешь никогда. А Лея – будет. Отдадут тебя инквизитору – Лея достанется Дункану, а сестра достойна любви. И я не допущу ничего, что может помешать ее счастью.

– Защитник, – тихо констатировала Рей. – А разве темному подобает так привязываться?

– Конечно. – Он рассмеялся. – Или ты не знаешь, что, чем сильнее кровь, тем меньше родство. И Лея вполне может оказаться моей женой. Так почему я должен отдавать свое?

– Ублюдок. Такой же, как и отец, – едва сдержалась, чтобы не плюнуть на пол, Рей.

– Сильнее отца, а потому лучше помолчи. Мне интересно, что творится там. Контур скоро восстановится, и всех, кто останется внутри, запрет вместе с нами. Как думаешь, сколько протянет твой любовничек?

Рей смолчала, понимая, что темный ее провоцирует. Полномочий, выданных ему отцом, девушка знать не могла, а потому лучшим выходом было выждать.

– Клетка захлопнулась, – весело поведал Аларик, припадая к окну.

Рей же сквозь занавески были видны только всполохи. Даже колебания силы из-за отсутствия собственной ощущались ею едва-едва, но то, что произошло следом за смыканием контура, почувствовала даже она. Аларик и вовсе отскочил от окна, закрывая лицо.

Призыв первозданного света. Заклятие, мощное настолько, что одно лишь оно полностью выжигало силу дюжины магистров чародейства, иной раз отнимая и жизнь. Трудоемкое, необычной силы воздействие, ставшее одним из символов инквизиции, оно было применено там, внизу. Волна света, прокатившаяся по городу, разрушала все, что было построено с использованием темной силы.

Первым закричал Аларик, стоявший ближе к источнику, упал и скрючился на полу, прокусывая губу и воя. Его стонам вторили сотни других.

А Рей недоуменно смотрела на собственные руки, как будто они были чужие. Ей не было ни больно, ни страшно, ни даже тревожно. Тепло разве что… И сила… вернулась? Вне себя от переполнявшей ее радости девушка поднялась и прыгнула на кровати. Думать не получилось ни о чем. Тело охватила такая легкость, что девушке казалось, она улетит. Она смеялась, плакала от смеха, бессильно била подушку, а потом все кончилось. Схлынуло, как и пришло.

Стало темно и совсем тихо. Только редкий звон разбитого стекла нарушал всеобщее молчание. Со стоном поднялся Аларик, бросил на сестру полный ненависти взгляд и похромал к кровати.

– Идем, – сипло распорядился он, хватая ее за запястье и сдергивая с постели. – Нас уже ждут.

– Я не пойду с тобой, – тихо, но непреклонно отозвалась девушка, наращивая поток силы.

– Пойдешь, – рассмеялся он. – Если не хочешь, чтобы отец убил твою мать. Пойдешь, если не хочешь, чтобы я восстановил силу тобой. Просветить как? Оба способа тебе не понравятся, – пообещал он, облизывая потрескавшиеся губы. – Идем или мне приступать?

– Идем.

– Вот и славно.

 

Глава 3

Аларик привел ее в подвал. Всю дорогу по узенькому проходу эхо доносило до них детский плач.

– Лея? – Юноша бросился к сестре, едва впереди показался слабый огонек и две женские фигуры. – Лея, ты в порядке?

– Больно… очень больно, – так же, как и недавно брат, хрипло отозвалась девочка. Рей разглядела на полу небольшую лужицу. А у самой Лорелеи на лбу виднелась засохшая кровь. – Я случайно… заколка выскользнула и… – Девочка показала брату запястье. – Мама залечила, но больно… так больно…

– Сейчас я восстановлю силу и помогу тебе. Жди.

Юноша оторвался от сестры и, подхватив факел, отошел к алтарю. Еле слышный стон полный удовольствия, и глаза Аларика вновь наполнились светом. Вот только теперь это было пылающее адское пламя. Зашипев, как будто ему было больно, юноша отбросил факел и выбежал из подземелья.

– Мне жаль. – К Рей подошла Сиален, обняла за плечи, привлекая к себе. – Если среди магов был кто-то, дорогой тебе, мне жаль. Аларик еще не научился контролировать эту свою личность. Только Альверт с Густавом могут его удержать, но они не станут… Мне жаль, Альфрея…

– Рей, – поправила девушка. – Только Рей, и никак иначе. И, мама, нам нужно уходить…

– Куда? – горько рассмеялась женщина. – Мои дети здесь. И ради них я вытерплю все.

– Значит, я не твой ребенок?

– Мой, но и они тоже…

– Мама, – позвала Лорелея, и Сиален бросилась к младшей дочери.

– Тихо, солнышко. Скоро все кончится, и папа нам поможет. Потерпи, котенок.

– Мама… – Лея доверчиво прижалась к маме, а Рей… Девушке было больно смотреть, как ее мать заботливо гладит волосы младшей и говорит какие-то глупости, чтобы девочка отвлеклась.

Рей почувствовала, как начала отзываться ее сила. Как наяву, она слышала чужой шепот, суливший все сокровища мира и главное – мамину любовь, если она позволит этому нечто прийти. Преград не будет. Она станет сильна, а мать не сможет противиться силе дочери. Ей придется всегда любить ее, всегда зависеть от нее… Нет, ведьмочка тряхнула головой, отгоняя наваждение, когда же оно не ушло, сжала пальцы в кулак до боли и с замахом ударила в пол. Боль. Острая, резкая и такая желанная скинула путы чужой воли, силы, что едва не подчинила ее себе, и Рей снова оказалась в подвале. С матерью и рыдающей сестрой. Бросила на них последний взгляд и побежала наверх.

– Куда? – рассмеялся Дункан, выходя из-за угла.

Рей не успела затормозить, по инерции падая в объятия мужчины и ловя пристальный взгляд Владыки, спешащего следом. Он довольно усмехнулся и, кивнув Дункану, поспешил к дочери.

– Не ждала? – иронично спросил Элиот, пытаясь улыбнуться как ни в чем не бывало. Вот только тонкая струйка крови, что стекала с его губы, прядь седых волос и углубившиеся морщинки выдавали, что и ему нелегко было пережить эту ночь.

– Надеялась, что больше никогда вас не увижу.

– Рад, что не заставил принцессу переживать, – насмешливо отозвался Элиот, но глаза как были серьезными, так и остались. – Альверт, мой дом пострадал меньше. Я забираю Альфрею сейчас.

– До свадьбы еще пять дней, – недовольно ответил Владыка.

– Все можно сделать быстрее. Даю два. И тебе лучше прислушаться. Аларик у них, а Густав становится слишком самостоятельным. Если я устранюсь…

– Не нужно мне угрожать, – процедил Альверт, поднимаясь. Лорелея, руку которой он сжимал, пискнула от боли, но отец как будто и не заметил. – Иначе на дно я заберу и тебя.

– Попробуй, – хрипло отозвался Дункан, обнял Рей за талию и переместился. Последнее, что она увидела, – ярость на лице Альверта и тревога у матери. – Вот мы и дома.

Элиот отпустил девушку и потянулся, расслабляясь. Потом улыбнулся, взглянув на сосредоточенное личико Рей, которая была готова прямо сейчас отстаивать право на сон в одиночестве, и поинтересовался:

– Принцесса гневается?

– Почему вы стали звать меня так?

– Потому что сегодня отстаивал свое право обладать тобой не только наш общий знакомый, но и другая не менее интересная личность. – Дункан подошел к ней, взял девушку за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и спросил: – Чем же ты нас так привлекаешь? Такая хорошая девочка, а все злодеи без ума. И даже принц, как оказалось… Хочешь стать принцессой, малышка?

– Арман тоже был там?

– Да, удивил нас мальчишка. Маг из него, конечно, плохонький, но вот священник отменный. А ты молодец. Чуть не лишила меня давнего друга. Эскель так выложился на первозданный свет, что я уж, было, решил, ему конец, ан нет. Мальчишка Кристофер помог ему выжить. И откуда только столько веры взялось, словно боги благословили династию…

– Значит, они в порядке? – вычленила главное Рей.

– Зализывают раны. Аларик им кровушки немало подпортил, прежде чем они его успокоили. Жаль, конечно, мальчишку, но нарушить приказ отца… сам виноват. Обидно, что могильщик, а так… – Элиот пожал плечами, после задумчиво оглядел девушку и коснулся ее щеки. Нежно провел линию вниз и улыбнулся. – А ты ничего не хочешь мне сказать?

– Сказать? Вам? – удивилась девушка, делая шаг назад.

Дункан отпустил, только насмешливо поклонился, дескать, «наслаждайтесь».

Рей пристально оглядела небольшое помещение, в котором они оказались, и с каким-то удовлетворением отметила, что и здесь имеются руны, направленные на помощь хозяину и помогающие подавить гостя. Скругленные углы имелись и здесь, и ведьмочка заинтересованно показала на эту деталь обстановки Элиоту. Тот рассмеялся, но пояснил:

– При всплеске силы не даст ей выйти за пределы.

Рей кивнула, принимая объяснение. Вот, значит, как. Впрочем, разумно, учитывая, что отношения маги частенько выясняют дуэлью. И не в их правилах предварительно выйти, чтобы не тревожить окружающих.

Кроме рун, которые украшали переход от стен к потолку, занимательными были и картины на багровых стенах. Столицы соседних государств и сам Элисс-таун проглядывались с них как на ладони. Рей пригляделась и ахнула, когда заметила, как движется человеческая фигурка в форменном плаще инквизиции по улице столицы. А на соседней картине, где был изображен Элисс-таун, ведьмочка разглядела руины и людей, что разбирали их.

– Элиан повеселился, – прокомментировал разрушения Дункан, подходя ближе. Он сжал ее запястье и поднял руку так, чтобы она касалась холста.

Девушка ожидала прикосновения к гладкой поверхности, но ничего не произошло. Только ночная прохлада, словно она высунула руку в окно.

– Нравится? – прошептал Элиот ей на ушко, обдавая неприкрытую шею теплым дыханием. – Могу научить.

– Вы слишком добры, – резко произнесла ведьмочка и попыталась вывернуться.

Элиот не позволил, притягивая ее к себе и обнимая за талию.

– Ты моя невеста и будешь женой. А с семьей не обращаются как с падалью, – пояснил темный. – Семья – неприкосновенна. Так считаю я, а вот у Альверта другое мнение. Боятся – значит, уважают. Все еще хочешь вернуться к нему?

– Нет, – прошептала девушка. – Но и с вами я быть не хочу.

– Ты привыкнешь, – выдохнул он. – Я дам время. Не бойся. Но его будет меньше, чем ожидалось. Ведь иначе мой цветочек могут сорвать чужие.

– Тогда дай мне его прямо сейчас, – попросила Рей. – Я хочу уйти.

– Там опасно, цветочек. Чары Элиана разрушили почти все связки, и стены могут рухнуть в самый неподходящий момент, причинив цветочку страдания. Мы же не хотим…

– Сейчас мне больно из-за вас, – призналась девушка. – И если вы так добры, как обещаете, оставьте меня. Хоть на какое-то время. Разрешите побыть одной хоть в клетке, но с иллюзией свободы. Разве это так много?

– Много, – подтвердил Дункан. – Но я позволю. Руку?

Рей с недоумением обернулась. Элиот усмехнулся, склонился и поцеловал ее обнаженное плечо. Ведьмочке стало больно до слез, но очень быстро она вновь почувствовала себя хорошо.

– Метка, – пояснил колдун, с удовольствием глядя на деяние своих губ. На предплечье у девушки проступал рисунок. – Так ты не потеряешься и не совершишь глупостей. Гуляй, моя хорошая. А у меня еще есть дела.

– Я могу навестить мать? – спросила девушка, когда темный стоял на пороге.

– Разумеется. Моей невесте позволено почти все, – не оборачиваясь, ответил он и оставил ее одну.

Пользуясь внезапной привилегией, Рей медленно подошла к окну, скользнула взглядом по подоконнику и нашла небольшую ручку. Потянула и облегченно выдохнула, когда часть стены пропала, являя перед ней проход на балкон.

Ведьмочка вышла и едва не задохнулась. Воздух буквально пропитался эмоциями людей. Ненависть, жажда крови, отчаяние, разочарование, восхищение, желание, влечение и нотка грусти. Разобраться со всем этим хитросплетением было так сложно, что первые несколько минут Рей просто считала вслух, чтобы не заблудиться в чужих отголосках чувств.

Внизу сновали колдуны, разбирали обломки, ведьмы лечили, и Рей даже стало жаль их. Люди, которые стали заложниками своей силы, своей сути. А был ли у них выбор, как был он у нее благодаря Вассе? А нужен ли он был им? – возник в сознании закономерный вопрос. Нужна ли им эта призрачная свобода, если можно ни о чем не думать? Просто жить, подчиняясь воле сильного, и не нести никакой ответственности? Возможно. Истинного ответа она не знала.

Работа кипела до самого рассвета, пока солнце не осветило шпиль Академии. Темные торопливо закрылись в домах, избегая попадания прямых лучей. После первозданного света любой огонек заставлял их морщиться, а светило и вовсе могло сжечь. Был ли в этом ее шанс? Рей не знала, но решила попробовать.

 

Глава 4

Она беспрепятственно покинула дом, просто спустившись по лестнице. Даже кивнула, прощаясь, слуге. Никто не пытался ее остановить, никто не пытался удержать. Рей вышла через главный вход, через который некогда уже проходила. Мрамор потрескался, но ничего более в доме Дункана не говорило о пережитой ночи.

Идти по улочкам было тяжело. Не все осколки успели убрать. Редкие люди, как и она, спешили обогнуть опасные участки и вновь возвращались к привычным делам. Запах ванили заманивал в пекарню, где-то ароматно шкварчало мясо, а где-то орудовала пила.

Девушка задумалась, куда же ей податься. К Марте? Но если она осталась в городе, то появление Рей выдаст ее. Попробовать найти Иви? Не факт, что девочка согласится помочь да и сможет ли. А в чем ей нужна помощь? С Элиотом? Но он ее, смешно сказать, не обижает. Пылиночки сдувает и досуг организовывает. Даже от Владыки защищает. С Альвертом? Но за ним стоит весь город. С возвращением? Ведьмочка сглотнула образовавшийся комок. Но ведь если не удалось Элиану, разве сможет Иви что-то сделать? И метка… Черная вязь, украсившая ее предплечье. Какие у нее свойства?

На свободе и в неволе, подумалось девушке, когда она проходила мимо ворот Академии. Кажется, она вольна поступать, как вздумается, а в реальности все иначе. Тем не менее Рей побрела в лес. Это было совсем несложно, стоило только отойти от центра, как показалась опушка. Последний двор остался позади, и она уже вдыхает насыщенный хвоей воздух. Приятно. И как-то тепло ей было в этом лесном уголке этого удивительного города, что объединил стольких колдунов и ведьм. Может, и ей здесь найдется место? – пронеслась в голове крамольная мысль.

Возможно, но проверять девушка не хотела. Город, пусть он и был чудесен, для нее был чужд. Его порядки, устои, традиции. Все это она отвергала, выросшая в ином, пусть и не таком богатом или защищенном месте, но таком родном Верселе. С обычными людьми со своими предрассудками, с голубями вместо друзей и звонкой монетой вместо материнской ласки. Но там она была свободна решать. И этого ей не хватало в этом кукольном царстве.

А ведь и вправду кукольное! Рей засмеялась. Альверт – кукольник, остальные его марионетки, ниточки – сила ведьм и колдунов. Но даже куклы порой обретают волю, и здесь не все утратили самостоятельность. Рей вспомнился Густав, слишком честный и благородный для темного. Ее брат… нет, плохой пример… Но все же были те, кто мыслит иначе. И Дункан. Какая у него роль? Кто он? Кукловод или марионетка?

– Цветочек? – позвали ее, вырывая из раздумий.

Голос доносился из леса, и Рей обернулась. Элиот стоял в тени дерева, не рискуя выходить на свет.

– Вы разрешили, – с какой-то обидой отозвалась девушка.

– Я знаю, цветочек. И свои слова назад не беру. Но мое сокровище грустило о чем-то, и я пришел узнать о чем.

– Какая вам разница? Вы говорите, семья, но вы мне чужой. Вы говорите, я привыкну, а если нет? Что тогда? А если я не хочу привыкать? Я не хочу быть в этом городе, я не хочу видеть никого из вас, я не хочу…

– Тише, цветочек, тише.

Скривившись, Дункан все же вышел на солнце, обнял девушку и, гладя ее волосы, втянул в тень.

– Я настолько не нравлюсь цветочку? – вдруг совершенно серьезно спросил он. Взял ее за подборок, заставляя смотреть в глаза и повторил: – Цветочек так меня ненавидит?

– Нет, – всхлипнув, отозвалась девушка. – Вы оказались лучше, чем я думала, но… я не смогу вас полюбить. Никогда.

– Спасибо, – вдруг неожиданно весело ответил Дункан и, заметив ее растерянность, пояснил: – За честность.

– Вы не сердитесь? – осторожно поинтересовалась Рей.

– На что? На то, что меня только что отшила невеста? – рассмеялся колдун. – Конечно, сержусь. Но если даже метка не помогла тебе влюбиться, то… Впрочем, не будем об этом. Я могу сделать тебе лишь один подарок. И я его сделаю. А ты гуляй, до свадьбы осталось совсем немного. У меня же столько дел, что, возможно, мы не увидимся.

И он ушел в тень, совсем как Иви, оставив ее одну.

Почему-то с его уходом девушка загрустила, как будто оборвалась одна из ниточек, что не давала ей погрузиться в уныние. Неужели ей действительно нравился этот властный человек, что после собственных же слов ей стало так одиноко? Или он был единственным из здешних обитателей, кто хотя бы делал вид, что она ему небезразлична, и не скатывался до неприязни?

Был и еще один человек, из-за которого она не задыхалась здесь. Пусть они и не виделись, но даже простое осознание, что мама недалеко, не позволяло Рей полностью уйти в себя, забыв про окружающий мир, и стать марионеткой. Именно к ней девушка и пошла, в душе искренне благодаря Дункана за разрешение. Если Альверт опасается ее жениха, то, возможно, не запретит Сиален хотя бы поговорить с ней?

Придя в дом Владыки, Рей не застала его. Лишь поймала отголосок чужой беседы. Альверт что-то зло отвечал Элиоту, и, судя по всему, мирно это противостояние закончиться не могло. Не поэтому ли они так стремительно двигались к кабинету Владыки?

– Майгрин, – позвала Рей бывшего духа-надзирателя.

– Да, госпожа? – Он неслышно возник за ее спиной, обдав привычным холодом.

– Моя матушка. Где она?

– У себя. Проводить?

– Да.

Дух поплыл чуть впереди, показывая дорогу и подстраиваясь под ее шаг. Бесшумно открыл перед ведьмочкой нужную дверь и исчез. Рей растерянно застыла на пороге. Из комнаты доносились тихие всхлипы, словно кто-то пытался себя сдержать, чтобы не разразиться громкими рыданиями.

– Мама? – Рей бросилась на звук, быстро преодолела гостиную и застыла на пороге спальни.

Сиален лежала на боку и, обняв подушку, тихо плакала, прикусив уголок.

– Мама? – позвала ведьмочка, присаживаясь на кровать.

– Альфрея? – словно очнувшись, спросила Сиален, но, взглянув на дочь, вновь зашлась в рыданиях. – Я так виновата, так виновата… Почему я позволила ему тебя увидеть? Почему не смогла…

– Тише, все хорошо и все будет хорошо, – успокаивала Рей мать, гладя ее волосы одной рукой и касаясь плеча другой.

– Не будет… Дункан пришел к нему и требует свадьбы уже завтра. И Альверт позволит. Он слабее. А еще Аларика забрали. Он позволит Дункану все… У моей девочки даже десяти дней нет… Мое бедное дитя.

– Тише, успокойся. Все будет хорошо, – вновь и вновь повторяла Рей, но верила ли она сама своим словам?

С матерью Рей просидела больше часа, так ничего и не добившись. Женщина без конца плакала и просила прощения за все, что только могла вспомнить. Уже на пятом извинении причитания матери не вызывали у ведьмочки ничего, кроме тоски. Она обреченно слушала ее, пока не появился Владыка.

Альверт остановился на пороге, кивнул, словно соглашался с чем-то, и распорядился:

– Сиален, готовь дочь. Завтра на рассвете свадьба. Портнихи уже на месте. До вечера должны управиться. Утром сама причешешь ее.

– Да, – тихо отозвалась Сиален.

И Рей была ему благодарна хотя бы за то, что смог привести мать в чувства. У нее самой вряд ли бы получилось, ибо такого навыка в списке ее способностей не оказалось. Или она просто слишком жалела эту зареванную женщину?

Портные и правда появились, стоило Владыке, презрительно поджав губы, удалиться. Две дородных женщины и одна очень худая поставили Рей на непонятно откуда взявшийся табурет и принялись колдовать с тканями прямо на ней.

Стоило ей шевельнуться и хотя бы размять затекшие мышцы, как под недовольные причитания ее снова ставили на место. Когда же наконец эти ведьмы закончили, Рей хотелось только одного. Лечь и заснуть, чтобы никто не трогал ее больше. Выбор цвета она отдала на откуп матери, которая немного приободрилась, фасон же… ее мнения даже не спросили.

– Платье невесты – традиционное, – пояснила Сиален и вернулась к разговору с мастерицами.

Рей только покачала головой. Хотя… в какой-то мере девушка понимала такую разительную перемену в поведении матушки. Ей так же не довелось счастливо выйти замуж, и наверняка ей даже цвет не позволили выбирать. Что ж, пусть играется, подумала Рей, лежа на кровати и наблюдая за чужой работой, каждый играет своими игрушками.

Последняя примерка выдалась уже далеко после полуночи, но Владыка так и не появился, занятый своими делами. До покоев матери то и дело доносились странные звуки, но не более. «Порталом ходят», – пояснила женщина, заметив, как напрягается каждый раз дочь.

Утомленные, они заснули только на рассвете, а уже через час их разбудил Майгрин.

– Госпожа, вам необходимо проснуться, – Майгрин обратился к Сиален.

Женщина вздрогнула и очнулась.

– Уже? – сонно переспросила она.

– Да, господин распорядился, чтобы вы проснулись и причесали дочь. После чего вы должны присоединиться к нему за трапезой.

– Я понимаю. Передай Альверту, я все сделаю.

– Будет исполнено, госпожа.

Майгрин исчез, и в комнате потеплело. Сиален осторожно коснулась плеча дочери и позвала:

– Милая, пора.

– Уже? – точь-в-точь повторила вопрос матушки Рей, сонно присела на кровати и потянулась.

– Да милая. Посиди спокойно, я все сделаю сама. Можешь даже поспать, но только сидя.

Шатаясь, Рей все же уселась на стул.

Под шевеления Сиален проснулись и портнихи. И Рей простонала: ее начали одевать, как полагается. Хорошо, хоть матушка шикнула на них и первой принялась за работу. Она бережно расчесала ее волосы, затем начала их заплетать. Сколько это продолжалось, Рей не заметила. Ведьмочка всегда любила, когда кто-то работал с ее волосами, и полностью отключалась от мира в эти моменты. А Сиален плакала, понимая, что сегодня потеряет дочь. Ее малышка уйдет в другую семью, и они станут чужими. Так было и так будет.

Уходила женщина, не оборачиваясь, словно боялась, что, если оглянется, не сможет уже сдержаться. Рей ее не винила, почему-то и для нее вдруг стало тяжело прощаться с этой почти чужой ей женщиной. Родной по крови, но не по духу.

– Госпожа, вам нужно подняться, – осторожно напомнила одна из портних.

– Да, да, сейчас.

Она встала со своего места, полностью отдавая себя во власть этим женщинам, и закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Они бегали вокруг нее, что-то затягивали, где-то отпускали, крутили, придирчиво оглядывая с ног до головы. Пока наконец удовлетворенно не выдохнули.

– Госпожа, вам нужно присесть, – распорядился другой голос, и Рей послушно села на краешек подставленного стула.

Кто-то вновь коснулся ее головы, закрепил что-то в прическе и отошел.

– Теперь можете открывать глаза.

Рей открыла и ничего не увидела, только плотную ткань, через которую не проходил свет. Девушка потянулась, чтобы сдернуть фату, но ее поймали за руку и удержали.

– Такова традиция. Вам придется потерпеть.

– Но как я дойду?

– Вас отведут. Отец или жених, или любой человек, кто считает себя ответственным за вас. Подождите, мы позовем его.

Рей слышала их удаляющиеся шаги, звук захлопнувшейся двери и чьи-то голоса. Потом дверь открылась снова. Кто-то зашел. По звуку девушка определила, что это мужчина. Он взял ее безвольно лежащую на коленях руку и поцеловал.

– Мой цветочек готов?

– Нет, но разве это важно?

– О, нет ничего важнее цветочка, – рассмеялся Дункан и добавил: – И соблюдения моих интересов.

– Две прямо противоположные идеи.

– Думаю, тебе понравится, – пообещал он, помогая ей подняться. – Готова идти навстречу своей судьбе?

– Разве можно к этому подготовиться?

– Верно. В таком случае просто идем.

Рей сделала пару несмелых шажочков, поддерживаемая колдуном. Но юбка была настолько узкая, что девушка так и норовила упасть.

– Нет, невеста не должна рыдать до свадьбы. А так ты упадешь, ушибешься. Нет, я просто не могу такого допустить. Да и позлить всех… – Элиот не договорил, но девушка почувствовала, как ее берут на руки, и с благодарностью обхватила шею того, кто позволил ей сохранить хоть видимость гордости.

Они вышли из дома. Рей поняла это по изменившимся запахам. Почему-то в нос ударил сильный запах лилий, и девушка чуть не расплакалась. Было очень больно от мысли, что она больше никогда не увидит Элиана, что не будет их перепалок, его ироничных насмешек и просто не будет его в ее жизни.

Почему так? – хотелось ей закричать, но она молча кусала губы, чтобы даже намека на истинные чувства не проскользнуло в ее позе – видеть ее лицо не мог никто. Ведь темные считали слабость непозволительной, и если она хочет добиться уважения хотя бы в глазах пришедших на торжество, ей нельзя давать волю чувствам, пусть сердце и разрывается от боли.

– Цветочек грустит? Потерпи немножко. Осталось совсем немного.

– Немного до чего?

– Немного до всего. До моего подарка. Я же обещал цветочку подарок?

– Обещали.

– И я сдержал свое слово. А ты сдержи свое.

– Мое слово? Но я не давала…

– Во сне. Я приходил к тебе ночью и слушал. И знаешь, я завидовал герою твоих ночных грез.

– Я не помню…

– Я не хотел, чтобы мой цветочек думал о других. А обессиленный, даже самый отважный цветочек не сможет ничего мне противопоставить. Каждую ночь я был с тобой. Каждую ночь я слышал, о чем ты думаешь. Каждую ночь я пытался уничтожить твои чувства, привязать к себе, но я проиграл… И я умею принимать поражение.

– Умеете?

– Да, – ответил Дункан, ставя ее на землю. А Рей подумалось, что он сейчас насмешливо улыбается одними уголками губ. – Встретимся в новой жизни, цветочек.

Он вновь поцеловал ей руку и… удалился?

Кто-то взял ее ладонь и с нежностью сжал пальчики. Жрец начал читать молитву. У Рей все смешалось в голове от нереальности происходящего. Жрец? В городе колдунов? Их женят по законам королевства? Она повернула голову в сторону жениха, хоть и понимала, что не сможет его увидеть. Ладонь тут же сжали, призывая к порядку, и Рей потупилась.

– Все ли согласны, что этот брак необходим и будет заключен согласно божьей воле? – обратился к присутствующим священник.

Гул голосов был ему ответом. Согласно кивнув и вскинув руки, призывая к молчанию, служитель церкви уже тише обратился к Рей:

– Понимаете ли вы, Альфрея Легари Виас Гиара, что этот брак необходим для богов и людей этого мира?

– Да, – шепотом ответила девушка и почувствовала, как ее ладошку благодарно сжали.

Гул, возникший в ответ на ее согласие, оглушил девушку, давая возможность услышать только конец:

– …брак необходим для богов и людей этого мира?

– Да, – произнес до боли знакомый голос.

– Скрепите ваш союз поцелуем, – распорядился священнослужитель, облегченно вздыхая. Его работа была выполнена и, возможно, ему даже дадут внеочередную премию. Ведь начальство довольно?

Ее безвольной куклой развернули так, чтобы девушка оказалась лицом к жениху. А после начали медленно приподнимать фату. Яркий дневной свет ударил по глазам, заставляя прищуриться. Нежные теплые губы мужа коснулись ее губ, принося успокоение, уверенность, легкость и странную радость, как будто губы поняли больше, чем их хозяйка.

Поцелуй прервался, и Рей запрокинула голову, чтобы встретиться взглядом, утонуть в таких родных глазах супруга…

Заходило солнце. Под крики пастухов с пастбищ возвращались коровы. В домах зажигались волшебные огоньки, а детвора заканчивала свои игры и разбегалась по домам. Только староста деревни, кузнец да могильщик стояли у пруда. Они и сами были бы не прочь уйти в протопленные дома, а не сторожить место, где утопла очередная невезучая деваха, да нельзя было. До приезда инквизитора они должны были сами охранять место, чтобы потом точно указать, где лишилась жизни ведьма.

Совсем молоденькая она была, погибшая ведьмочка. Пришла сюда вечером, побитая, конечно, с кровоподтеками, но живая. Своей колдуньи в Выселках Загорных не рождалось уже давно, и сельчане хотели упросить девочку остаться у них, обещая кров, еду и официальное закрепление за деревней, чтобы у ведьмочки больше не было проблем с инквизицией. Не успели. Маленькая рыженькая колдунья решила искупаться, да выбрала не тот пруд. Утопла болезная, оставив жителей одних наедине с проблемами. Им еще и инквизицию пришлось вызвать, чтоб засвидетельствовать. Хорошо хоть девчонка представилась. Иви назвалась. И то подспорье.

Вот и ждала троица инквизитора, чтобы все чин чином оформить, да и запрос на новую ведьму подать. А то когда ж повод найдется? А так за сотрудничество, может, и выделят вне очереди.

Гость из управления запаздывал, а потому мужики присели на бережочек. Кузнец извлек из-за пазухи бутыль, староста сгонял мальчонку за закуской, и выпили они за упокой грешной ведьминой души.

В разгар поминок их и застал господин Кларенс, личный помощник главы инквизиции, прибывший, чтобы лично засвидетельствовать смерть одной из самых сильных ведьм, работавших на его управление.

Презрительно оглядев «скорбящих», инквизитор зажег несколько огоньков, чтобы разглядеть как лица свидетелей, так и место преступления.

– Излагайте, – сухо распорядился он, чуть прикрывая глаза и просматривая фон прудика. Лезть самому за телом мертвой ведьмы ему не хотелось. Убедиться, что умерла, начальству доложить и обратно – на праздник.

– Ну так, пришла утром, – начал рассказывать староста. Кларенс попытался отвернуться. Смрадное дыхание этого деревенщины напоминало общественные уборные, которые лорд ненавидел. – Побитая и злая как собака. Ну, мы накормили. Сразу ж видно – ведьма. Ест она, значится, ест и добреет вроде. Ну, мы и предложили ей у нас остаться.

– А Иви?

– Согласилась девка. Мы уже и место для хаты выбрали, сходили и…

– Ближе к теме.

– Ну, так она спросила, где бабы наши моются. Кузьминична и отвела. Кто ж знал, что так случится?..

– Ясно. Можете расходиться, – коротко распорядился Кларенс, черканул пару строк в отчете и исчез.

Мужики выпили, закусили и поплелись по домам, недовольные прытью инквизитора. Даже не дал им новую ведьму попросить. Злыдень этакий.

Одинокая фигурка бодро двигалась по проселочной дороге. Света, что давала луна, ей более чем хватало, чтобы не наступить на коровьи лепешки, что так внезапно возникают под ногами беззаботного путника, и не сбиться с пути. А дорога ей предстояла дальняя, но девочку это не заботило. Ведь Иви Истхоль больше никто не будет искать. И хорошо. Свою судьбу она построит сама.