Дворец — место важное и многофункциональное. Спустившись на минус энный этаж, я присвистнула и попыталась сделать ноги. Увы, за моей спиной маячил верный своим убеждениям Олисен, которому какая-то нехорошая, прагматически настроенная королева приказала оберегать меня и всячески способствовать поискам.

Дженджин, раньше терпевшая присутствие леденика, облегченно вздохнула и унеслась за кем-то из верхушки Академии, оставив меня наедине со страхом и ужасом местного разлива, который был галантен и мил, но не давал драпануть на все четыре.

Грезы в руках нагрелись и ободряюще терпели, как будто давая обещание зачаровать всех и вся, если мне приспичит сбегать в туалет. В противном случае, в силу важности порученной мне миссии, я уже представляла, сколько болотников будет стоять под дверями и охранять. А то украдут — и тело в воду.

Я вздохнула, послушно переступила порог каземата и фыркнула. Напридумывала себе невесть чего, а тут светло, уютно, птички поют и бабочки летают. Пол светлый, кафельный, с подогревом. Картины висят в коридоре, и даже постояльцы в белых тапочках бродят и улыбаются. Правда, за ними ходит угрюмый персонал в черной униформе, но не суть важно. Алтарей и прочей мерзости я так и не разглядела, хотя всю дорогу заглядывала в попадающиеся лаборатории. Вместо них в наличии имелись столы офисные, от трех до шести штук в кабинете, стулья деревянные, подвесные светящиеся шары со встроенным цветовым фильтром, бумага, чернила и прочая канцелярия в количестве, не поддающемся счету.

На меня все обитатели кабинетов косились с интересом, но без раздражения. Приободрившись, я смело шагнула в открытую дверь и зажмурилась. В отличие от своих собратьев, данное помещение утопало во мгле, и никто не собирался включать свет ради одной маленькой меня, которая в первую же секунду сшибла что-то хрупкое на пол.

— А может, свет? — несмело предложила я. Собравшиеся обреченно вздохнули. Потом кто-то сделал пару скрипучих (как старый стул) шагов, взвыл, наступив на то самое хрупкое, и таки включил освещение.

«Да будет свет», — подумала я и едва не задала стрекача. Нет, все же внимательнее нужно было листать справочник по болотным расам. Внимательнее, тщательнее и быстрее. Тогда подготовилась бы к тому, что меня ждет.

А меня ждали Они. Олисен рядом с ними казался страшненьким подростком с акне, в толстых роговых очках, неуклюжим и угловатым. Эти же представители болотной фракции были идеальны, насколько такое можно было представить. Пропорции, черты лица, длина волос, цвет глаз — все было идеально. Настолько идеально, что я обвинительно покосилась на Грезы.

Смех собравшихся был также идеально мелодичен.

— Я так не играю! — призналась я, села посреди комнаты, чтобы внести хоть какой-нибудь хаос во всеобщую идеальность. — Возвращай все как было! — приказала я Грезам, грозя им пальцем. Для полноты восприятия.

Артефакт виновато (я надеюсь!) нагрелся, но мир вокруг не изменился. Пятеро странных мужчин продолжали пялиться на одну страшненькую меня, изображавшую пуп лаборатории.

— Леди? — один из них проявил инициативу и склонился ко мне, протягивая руку.

— Ась? — хмыкнула я, не отвлекаясь от мысленных нотаций Грезам. Вот подсказывала мне пятая точка, что артефакт и мысли читать умеет. Не может не уметь! Иначе моя картина мира разрушится окончательно.

— Пол холодный, — предупредили меня.

Спасибо, кэп. А я, сидя на нем, и не заметила! И вообще, произвол! В коридоре теплый, а здесь холодный. Нет, ну никакого почтения к бедным заблудившимся кикиморам, которые борются со своими глюками.

— Леди Дана, возможно, вы уже закончили предаваться размышлениям и в состоянии собраться? — насмешливо поинтересовался Олисен.

Леденик наслаждался. Это было заметно и по его ухмылке, и по искоркам в глазах, и по внезапно остановившемуся взгляду. Так его, Грезы! За хозяйку мстить положено!

Заварник потеплел, радуясь тому, что его способности и нужность наконец признали.

— Я в процессе, — царски глядя снизу вверх, отмахнулась я и скосила глаза на леденика. Минуту ничего не происходило, но уже потом… Эх, нет у меня здесь мобильника с камерой, а то бы такая фотография получилась…

Леденик был невменяем. Степень его счастья заставила даже идеально молчаливых работников лаборатории закашляться и отвести взгляды. Я и вовсе отползла под ближайший стол и шепотом предложила:

— Может, выйдем?

Помедлив, мне кивнули и указали на узкую дверку где-то в углу. Мелкими перебежками, чувствуя, как остывает заварник, я капитулировала. Служители лаборатории потянулись за мной, отрезая все пути к отступлению. Впрочем, Грезы давали мне уверенность: если что, мы уйдем по-английски, оставив всех наслаждаться их мечтами. Волшебную палочку мне!

— Ваша светлость? — позвал меня один из мужчин.

— Ага? — вопросом на вопрос ответила я и приготовилась внимать ожившей мечте эстета.

— Нам сообщили, что Грезы находятся у вас. Это так?

— Ага. — Я была очень искренна и показала им свою ношу. Наверное, стоит на шею повесить, чтобы руки освободить. — Показать?

Я с готовностью протянула артефакт вперед. Все зрители, как по команде, отвернулись.

— Не стоит, — сказал тот, что отвечал за переговоры. Я с интересом его рассматривала, сравнивая с братьями. Близнецами. В количестве еще четырех штук. Как же они так? Почкованием, что ли?

Только врожденная скромность и такт не позволили мне задать им этот вопрос.

— А что тогда делать? — пригорюнилась я. Стоять опять посреди комнаты в окружении малознакомых людей оказалось не столь весело. Еще и тишина, которая возникала, стоило кому-то из нас замолчать, угнетала. Еще чуть-чуть — и потянет могильным холодом, а в нос ударит едкий запах чего-нибудь, как бывает в страшилках.

— Подойдите вот сюда, — мне указали на какие-то каракули на полу. — И разрешите нам воспользоваться силой Грез.

— А зачем? — осторожно спросила я, послушно подходя к рисунку, но не торопясь в него входить. — Хотите, чтобы все помечтали? А так можно?

— Королева одобрила, — сухо ответил переговорщик, за что был бит косыми взглядами коллег.

— Ну если королева…

И я шагнула в пентаграмму, надеясь, что меня не вывернет прямо здесь, ибо тревожно так стало, что захотелось в кусты. Грезы замерли, охлаждаясь, а после так нагрелись, что я думала — обожгусь. Цепочка обвилась вокруг запястья, не давая мне скинуть противный артефакт, а стоявшие рядом братья-клоны и не думали прекращать свои странные действа.

Руку пекло, но, словно поняв, что я злюсь, Грезы приутихли и теперь просто грели мне ладошку, игнорируя усиливающуюся интенсивность плясок-песнопений лаборантов. И тут я поняла, что они не идеальны. Фальшивили! Ужасно, грубо фальшивили, как будто слух покинул еще их предков, заменившись самомнением и мощностью крика.

Пару минут я рассматривала стены, но в комнате с каляками не было ничего интересного. Да, некоторые завитки повторяли картинки из учебника по боевой магии, который я листала на занятиях у Альтара, а некоторые (почти все) были шедевром орнаментализма, но в силу своей неразумности я еще не понимала их скрытого смысла.

В какой-то момент, когда я задумалась о тленности бытия и краске для рисунков, Грезы вновь накалились, и заварничек распахнулся. Внутри его бушевал вихрь, который все разрастался, пока не поглотил меня, комнату и не начал вырываться за ее пределы. Клоны обессиленно упали, наблюдая за деянием ног своих и голоса.

А вихрь рос, проходил сквозь стены, задевал все большее число болотников и иноземцев. И вместе с каждым существом, тронутым ветром мечты, я видела новые мечты. Они стекались сюда, в эпицентр, ко мне, удерживающей остывающие Грезы.

Я видела дома, исцеления, чужие смерти, ровные башенки монет, деревянный меч и петушка на палочке. Множество портретов незнакомых болотников и даже банки с грязью. А еще… я видела себя. Несколько раз, как будто людей, чьи мечты связаны со мной, было больше одного. Грезы потеплели, довольные тем, что мне показали.

И еще я увидела свой мир. Из стекла и бетона, с метро и трамваем, банкоматами и полицией, медиками и спасателями. И мне захотелось туда, нестерпимо, до боли в ногах. Сердце жгла пустота, холод заставлял не моргать, кровь будто остановилась, дыхание… я забыла, как дышать. И только знакомая картинка вселяла надежду. Горькую. Мне не верилось, что я вновь смогу это увидеть.

Резкая боль оборвала видение. Я нащупала пол, который оказался слишком близко, и открыла глаза. Лежать и смотреть на потолок становилось моим любимым развлечением. А если еще и нечто круглое впивается в руку, оставляя на ней причудливые узоры, то и вовсе развлечение, достойное меня.

Слух возвращался медленно и с болью. Все говорили так громко и быстро, что слова сливались в мощный поток, вычленить из которого не представлялось возможным ни звука. В голове звенело, а перед глазами плыло: мир носился вокруг, как японский скоростной поезд, не давая ни на чем сосредоточиться. И только Грезы каким-то образом оставались неподвижны.

— Данька! Данька, ты как? — Заметив, что я пришла в себя, меня принялись тормошить.

— ДжейДжей? — решилась я сократить принцессу. Вдруг из жалости не заставит все имя произносить?

— Да, я здесь. — Лба коснулась теплая рука, убрала челку и замерла у виска. — Ты в порядке? Что произошло?

— Я видела дом, — призналась, еще не четко представляя, где я и с кем. Звон постепенно прекращался, а мир обретал очертания.

— Дом?

— Мечту. Там был дом. Мой, не ваш. И больно. Очень больно. Мне плохо, прямо сейчас. И только надежда, что я снова там окажусь… — Я задыхалась словами, хотелось говорить и говорить, и снова повторять слова, чтобы видение не исчезло.

Грезы накалились и обожгли мне ладонь.

— Хватит! — рыкнула я на них и… очнулась.

Лаборатория была переполнена. Дженджин, Олисен, который держал за грудки одного из клонов. Еще четверо, спеленатые по рукам и ногам, лежали чуть вдалеке. Над ними склонился милого вида дядечка, с седой бородой, усами и добрыми глазами за стеклами очков. Почему-то мне стало страшно на него смотреть. Были еще какие-то болотники, но я их не запомнила. Да и видела впервые. А вот Самаэлен, которая, не церемонясь, запрыгнула мне на грудь и вцепилась как клещ, я запомнила отчетливо. Как и ее возмущенные крики мне на ухо.

— Хватит! — прервала я ее мяукание, ибо от избытка чувств кошачья составляющая в Хранительнице начала преобладать. — Говори понятно.

Вздохнув, кошка отцепилась и сползла мне на колени.

— В порядке, — выдохнула она и укоризненно глянула на принцессу: — Ты почему не проследила? А блондин этот? Зачем он вообще там стоял. Если бы я не почувствовала, потеряли бы мелочь. И эти хороши! Они сами фильтровать должны были, а вместо этого Даньке часть скинули. И это удавшийся эксперимент? Где прототип ходит — уж я его уму-разуму научу!

— Прототип? — вычленила я главное и внутренне возликовала. Так и есть, клоны. И если это клоны, где-то на просторах Семиречинска гуляет вот такой весь идеальный товарищ, которого нельзя показывать неокрепшей психике подрастающих болотниц.

— Вилье Станус, — сдала идеального Дженджин и помогла мне подняться.

— Надо запомнить. А почему они связаны? — Я указала на клонов, которые отчаянно сопротивлялись веревкам.

— Перенервничали, слишком много информации пришлось обработать. Вилье все же подправил бумаги, иначе их бы работало не пять, а вся дюжина. Не беспокойся, сейчас новую партию приведут, и они разделят все, что успели просмотреть.

— Кажется, тот, кого мы ищем, мне достался? — подумав, поделилась соображениями я. — При них можно говорить?

Принцесса нахмурилась и перенесла нас вновь в королевский кабинет. Теперь уже пустой.

— Вспомни, что ты видела, и покажи, — попросила кикимора, усаживая меня на диванчик и подтягивая кресло поближе.

— А ничего, что у меня блок на чтение мыслей? — предупредила я, не зная, как защита Альтара отреагирует на подобное вмешательство.

— Семейная связь сильнее, — заверила Дженджин и наклонилась вперед. — Просто покажи.

— А разве это поможет нам найти человека? Я же не видела места, где он…

— Карта уже составлена, — успокоила принцесса. — Осталось только выбрать подходящие нам желания, и мы найдем их обладателей. Покажи, — напомнила кикимора и обхватила мои запястья.

Я послушно закрыла глаза, пытаясь отрешиться от топота в коридоре, от пения птиц за окном и комара, который пролез каким-то чудом в кабинет и жаждал близкого знакомства.

— Не отвлекайся, — попросила девушка, чуть сжимая пальцы. — Комары не настолько важны. А у нас мало времени.

Я устыдилась. Перед глазами вновь всплыл родной пейзаж, звуки большого города, даже запах паленой резины не раздражал, а вызывал противную, тянущую ностальгию. Не знаю, сколько здесь было от правды, а сколько моих собственных домыслов, успевших прочно обосноваться в картинке, но Дженджин просмотрела все, не делая ни единого замечания, ни жестом, ни звуком не желая сбить хрупкое видение.

— Все, — наконец остановилась я, понимая, что дальнейшие картинки будут чистой воды выдумкой, подменяющей чужие желания моими воспоминаниями.

— Спасибо, — шепотом проговорила принцесса, откидываясь назад.

Она прикрыла глаза и на несколько минут просто выпала из мира. Если бы не медленно вздымающаяся грудь, я бы решила, что она умерла. Не зная, что мне теперь следует делать, я посмотрела на Грезы. Артефакт потеплел, и тонкое металлическое плетение заблестело: по потолку поплыл дракон, свернулся и укусил свой хвост, как будто размышляя, не стоит ли повторить подвиг Уробороса.

— Плюнь каку, — подсказала ему я, а Грезы послушно нарисовали. — Нет, не так хочу, — шепотом отвергла я предложенный вариант. — Дракон — существо таинственное, нечего делать из него приземленного потребителя не самых приятных веществ.

Грезы обиделись и остыли, оставляя меня без мультика на потолке. Вздохнув, я погладила артефакт, благодаря за компанию, и свернулась калачиком на диване. Сон — универсальное средство скоротать время. К тому же никто волноваться не будет. Королевский кабинет не проходная, так что…

Додумать мне не дали. Прямо посреди ковра, в лучших традициях меня, начал открываться переход. Что удивительно, он был заметен и очень медлителен, как будто нечто не давало ему распахнуться во всю ширь.

— Данька, выйди, пожалуйста, и найди стражу. Пусть они пригласят королеву. Потом найдешь тетю, она должна быть где-то здесь.

— А ты? — Я подозрительно покосилась на перемещенца, чей силуэт медленно проявлялся в кабинете.

— А я пока займу нашего гостя. Заодно узнаю, что заставило его нарушить все правила и заявиться прямо сюда. — В голосе принцессы было столько негодования, что оно, памятуя о непростом дне, могло вылиться в крупные неприятности для визитера.

Мысленно пожелав удачи незадачливому посетителю, я потянула на себя дверь, выбираясь в мир больших сплетен и незадачливых ухажеров. Ковер скрадывал шаги, но застывшего изваянием стража я не смогла застать врасплох.

Болотник обернулся в ту же секунду, как я хотела было покашлять. Обернулся, приложил к глазам лорнет и, разглядев меня, поклонился.

— Ваша светлость?

— Ее высочество принцесса Дженджин просила найти королеву и сообщить, что ожидает ее в королевском кабинете. Дело важное.

— Я передам.

Болотник исчез в лучших традициях непредсказуемой расы: медленно втянулся в пол. Заинтересовавшись, я опустилась на колени и пригляделась к месту, где он стоял. Паркет слегка выцвел, но круг быстрого кратковременного перехода все еще проглядывался.

Дернувшись назад, я приземлилась на попу, но даже так опозорившись, не приуныла. Во-первых, этого никто не видел, во-вторых, Ганс рассказывал о подобных вещах, и мне повезло, что место стража не занял его коллега в тот же момент. В противном случае мой нос опять бы подвергся нападению, а Альтара или кого-то из семьи не было бы поблизости.

Поежившись, я надела заварник на шею, пряча его под футболкой, и отправилась на поиски следующего стража, который мог подсказать местонахождение Ваничны. Таковой нашелся на углу. Как и его коллега, он внимательно изучил меня в лорнет, отчего я задумалась (так ли плохо их зрение, или у них есть другие функции?) и пропустила слова стража.

— Что? — переспросила, покраснев.

— Королеву уже нашли и сопроводили, — отчитался страж. — Охрана осталась ждать за дверью. У вас есть какие-либо поручения? — осведомился мужчина, не моргая и не шевелясь.

— Может, вы мне поможете, — начала я и, заметив, что мне благосклонно улыбнулись, продолжила: — Я бы хотела найти леди Ванию. Если вы знаете, где она?..

— Я провожу, — после секундной заминки, во время которой страж напоминал жертву Грез, ответил мужчина и предложил мне руку. Я с радостью ее приняла, вцепившись пятерней в локоть Сусанина.

Путешествие по дворцу кончилось не в топях, и Сусанин был повышен до Чингачгука. Сдав меня с рук на руки Ваничне, страж удалился, даже не зная, что заслужил сравнение с благородным индейцем. Впрочем, знай он о нем, удалился бы так легко?

Интуиция подсказывала, что без неприятностей бы не обошлось, а потому мозг пошел на компромисс и попридержал информацию до лучших времен и комфортных спален. Во дворце ведь, поговаривают, и у стен ушки торчат.

— Подожди пару минут, — попросила старшая кикимора, с кем-то мысленно общаясь. Ага, выглядела, как жертва Грез, но не буду же я такого думать о самой лучшей в мире болотнице?

Эмпирический метод исследования всегда привлекал меня своей непредсказуемостью и результативностью, и раз уж выдалась возможность проверить наличие ушастых стен, я принялась за дело с рвением, положенным только самым безнадежно скучавшим адептам, вырвавшимся лишь на один день и готовым небо с землей местами поменять — только бы откосить от дальнейшей учебы.

Простучав все наличные стены и обнюхав каждый миллиметр обшивки, я констатировала отсутствие ушей в технологии производства королевских стен. Нигде не было даже крошечного ушка, даже декоративного, даже из пластилина, даже… Я со скорбью ученого, потерпевшего сокрушительное поражение, уставилась на горшок с морковью, мирно чахнувшей на подоконнике. Растение сочувственно тряхнуло ботвой.

— Неужели ни одного подслушивающего устройства? — шепотом, чтобы не отвлекать Ваничну, пожаловалась я морковке. Та сочувственно заколыхалась. — А я так надеялась хоть одно найти! — разочарованию моему не было предела. — Вот как так можно? — Морковка предпочла не вдаваться в долгие дискуссии, оставаясь мирным слушателем. — Вот ты что бы сделала на моем месте? — решила я играть по-крупному. Морковка молчала. — Молчишь — значит, замышляешь! — обвинила я ее. Растение затрепетало, пытаясь оправдаться. — Признавайся, подслушиваешь?! — начала входить я в раж. Да уж, играть в «развлеки себя сам» я мастерица. Сейчас пришью к делу морковки заговор против короны. То-то весело будет, когда Ванична спросит, чем я занималась, пока ее ждала.

Морковка тем временем явно нервничала. Ботва стремительно жухла, корень выбирался из земли, помогая себе отростками. Мгновение, и морковный человечек дернулся к окну и… был придушен диванной подушкой, которую я обнимала, разговаривая сама с собой.

— Попытка к бегству? — вкрадчиво осведомилась я, чуть ослабляя хватку. Мало ли, у морковки хрупкое здоровье, еще скопытится раньше допроса!

Ванична бросила на меня немного виноватый взгляд, вздернула бровь при виде моего развлечения, но промолчала. Точнее, ее вновь отвлек таинственный некто, с кем текла малоэмоциональная беседа старшей кикиморы.

— Признавайся, подслушиваешь? — грозным шепотом вопросила я морковку. Та обиженно пискнула, подтверждая свою разумность и отрицая причастность к заговору.

— На кого ты работаешь? — не дала ввести себя в заблуждение я, пересаживаясь так, чтобы быть между морковкой и окном. Ага, отрезала самый быстрый путь побега. Ну разве я не молодец?! — Драконы, вампиры, эльфы косоглазые, нимфы, дриады? — Морковка обреченно кивнула. — Следим, значит. Информацию сливаем. И не стыдно?

Морковка отрицательно покачала ботвой, но тут же устыдилась и закивала, дескать, стыдно. Стыд разум затмил, вот и попутало беднягу. Но разве она могла провести великого морковного детектива Даньку-кикимору? Опыт казаков-разбойников сделал сердце нынешней болотницы черствым и глазастым: ложь она вычисляла с полуслова, никто не мог уйти от ее пронзительного взгляда!

Я тяжело вздохнула, понимая, что все это не про меня, и погладила пожухшую ботву.

— Будешь моим агентом? — спросила я агента Морковку. Та мгновенно пришла в себя, перебралась в горшок и пустила корни, выражая готовность служить своей новой родине. — Я тебя домой заберу, будешь за комнатой следить. Сколько раз тебя поливать? — Морковка призадумалась и три раза пискнула. — В неделю? — Утвердительный писк сорвался с уст моей подчиненной. — А как ты информацию передаешь? — решилась я на волнующий меня вопрос.

Морковка затрепетала, как будто от смеха. Но мы же знаем, что это просто ветер! И нечего на окно коситься, подумаешь, прикрыла, чтоб не дуло! Отсмеявшись, специальный агент раскинул ботву и парой листиков призывно замахал мне.

— Есть не буду, — наотрез отказалась я, вызвав новый сквозняк. Ботва сложилась в замысловатую картинку, где с трудом опознавался человек, нюхающий морковь. Да уж, передача информации посредством ловли морковных глюков… А чем леший не брат, можно и рискнуть!

— Подожди, спину прихватило! — пожаловалась я, понимая, что застряла в промежуточном положении между наклоном и стоянием. Сорок пять градусов, чтоб им. — Ботва сочувственно закачалась и отросла повыше. — Так бы сразу, — попеняла я морковке и вдохнула.

Первое, что я углядела, было мной. Странной кикиморой, которая разговаривает с растениями, как какая-нибудь древесная нимфа. Удушение подушкой и вовсе произвело на бедную поросль неизгладимое впечатление. Она даже решила, что ошиблась местом пророста, оказавшись снова на родине. Только там паранойя (хотя разумнее говорить о здравом смысле подкованных дриад) доходила до того, что растениям закрывали слуховые отростки, глуша подушкой еще и картинку.

Следом потянулся краткий, как при быстрой перемотке, экскурс в историю этой комнаты. Кто, где, когда и с кем — в моей голове начала стремительно заполняться ниша светской хроники. И пусть многих имен я не знала, но некоторым и имена не требовались: опознать лорда Олисена можно было и по лицу. Впрочем, фигура у него оказалась запоминающейся.

Я почувствовала, как краснеют щеки, и поспешила поменять картинку. Мало ли кто с кем отдыхает, может, есть еще что-нибудь интересное, не все же развлечениям предаваться. Хочу заговор! Или подкуп! Или…

Я замерла, не веря своим глазам. Этого человека не должно было быть в Семиречинске. Он же исчез, пропал, попал под выбраковку, и память о нем с каждым днем стиралась все основательнее, как будто и не существовал никогда Жан, наглый лицемер иномирец, которому мы всей компанией мстили за безразличие и приживальство.

Но он был здесь, прямо перед моими глазами, в памяти агента Морковки, четкий, как среди бела дня, осунувшийся, но вполне живой. Сидел на том самом месте, где ныне общалась с кем-то Ванична. Сидел и ждал, нервно сжимая подлокотники и дергаясь от каждого звука. Ни прежнего лоска, ни величия и наглости — в нем не осталось ничего от прежнего Жана, каким я его помнила. И это пугало.

Грезы потеплели, утешая.

Эпизод снова сменился, но я вознегодовала, и мне вернули прежний. Жан продолжал ждать, втягивая голову в плечи от малейшего шороха. Открывшаяся дверь едва не привела к бегству, но он вовремя увидел входящего и побледнел еще больше. А я… мне стремительно плохело, как от ночного кошмара, решившего навестить меня днем.

На пороге, ничуть не удивляясь наличию здесь пропавшего адепта, стоял уважаемый и всеми любимый магистр. Светоч и доброта КАКи, единственный и неповторимый Вальтарус Бродсед, который с каждым прожитым мною в этом мире днем все больше походил на злодея, чем добропорядочного Хоттабыча.

— Освоился? — поинтересовался ректор, закрывая за собой дверь. Щелкнул проворачиваемый в скважине ключ. Жан сглотнул (и я вместе с ним), понимая, что ничего хорошего не услышит. — Ты должен помочь нам кое в чем.

— Я… я все сделаю, — хрипло выдохнул юноша, стараясь не шевелиться.

— Это хорошо, — ласково улыбнулся ректор. — Уже готов к отъезду?

— К… к какому отъезду? — переспросил Жан.

— На свою новую родину, — пояснил ректор, высматривая что-то за пределами дворца. — Уже скоро ты окончательно превратишься. Думаешь, твоей семье будет безопасно жить вместе с голодным вампиром?

— Я не вампир!

— Пока, — мягко уточнил Бродсед. — Но поверь, в их жизни куда больше интересного, чем тебе кажется.

— Выше низшего круга я не поднимусь, — помертвевшим голосом проговорил юноша. — Это смерть. Я читал о вампирах…

— Справишься с работой, будешь не низшим, — пообещал ректор. — Но нужно справиться хорошо.

— Вы даже не пытаетесь утешать, — с горечью выдал Жан.

— Это поможет моему плану? — усмехнулся мужчина. — Нет? Так зачем попусту тратить время. Ты сделаешь то, чего я хочу. Не справишься — я найду другого. У меня целый курс таких, как ты. Эксперимент может идти бесконечно.

— Зачем вам все это? — не выдержал юноша и поднялся, сжимая руки в кулаки.

— Ты же не хочешь умирать? Я тоже не хочу.

Меня вырвало из видения так резко, что даже спина выпрямилась прежде, чем я вспомнила про боль. Морковка виновато пригнула ботву, с опаской косясь на старшую кикимору. Ванична с тревогой наблюдала, как я ощупываю позвоночник, и неодобрительно косилась на растение, явно обвиняя его в моем недуге.

— Я на холодном полежала, — честно призналась я.

Морковка благодарно зашумела ботвой.

— Коха… — раздраженно выдала Ванична, провела теплой ладонью по моей спине и успокоилась. — Сейчас полегчает.

Я благодарно улыбнулась, чувствуя, как отступает дискомфорт.

— Что ты намерена делать с ней? — Мне указали на съежившуюся морковку, которая ловила каждое произнесенное слово.

— Хотела с собой забрать. Она полезная. И мы договорились, что она будет присматривать за моей комнатой, пока меня нет.

— И ты думаешь?..

— Она верная! — горячо заверила я. — И полезная. Она мне такое показала! Надо сказать Дженджин и королеве. Я знаю, кого мы должны искать! — выпалила на одном дыхании.

— Ты знаешь, кто украл Сердце? — вычленила главное кикимора.

— Жан, но ему приказали! Магистр Бродсед, он… — Я говорила так быстро, что Ваничне пришлось меня остановить.

— Жан — это кто? — уточнила она, зацепившись за незнакомое имя.

— Иномирец, учился на нашем курсе, — пояснила я. Сердце сорвалось на бег, а руки задрожали, не в силах справиться с возбуждением.

— Успокойся, — заметив перемены во мне, попросила Ванична. — Посмотри на меня, глубоко вдохни и медленно выдохни.

— Но мы должны… — Я не слушала кикимору, крутя головой в разные стороны, ожидая, что сейчас здесь появится королева или Дженджин, и придется быстро им рассказывать.

— Все в порядке. Дженджин сейчас придет. Коха занята. У нас есть пара минут, чтобы ты успокоилась и пришла в себя. Потребуются все видимые и слышимые тобой подробности, все, что знаешь про этого Жана. Поэтому успокойся.

Когда спустя три минуты дверь распахнулась, явив усталую, но сосредоточенную младшую принцессу, я уже успела взять себя в руки. Морковка при виде ее высочества замерла и притворилась обычным декоративным растением, как и другие ее собратья, украшавшие коридоры и комнаты.

— Данька, что-то еще вспомнила? — осведомилась кикимора, убирая волосы с лица и падая затем в кресло. Я сочувственно проследила за этим жестом слабости, но промолчала: сама с чужой помощью от боли в спине избавилась. А кто поможет принцессе? Не подобает же монаршей фамилии слабость проявлять и подданных просить.

— Узнала, — коротко ответила я и изложила все, что увидела глазами морковки. Ну чуточку добавила от себя, чтобы все прониклись подлостью магистра, который всегда был добр в Академии, а тут так жестоко обошелся с бедным Жаном.

— Ясно, — слабо улыбнулась девушка, поднимаясь.

Я даже устыдилась: заставила человека весь день на ногах провести, решая проблемы. Впрочем, разум подсказывал, что лучше мы решим все дела сейчас, чем через пару дней огребем последствий по полной.

— Ты знаешь, зачем ему артефакт? — не могла не спросить я.

— Нет. Но зачем бы ни был нужен, ничего не выйдет. Мы успеем вмешаться. И Данька… откуда у тебя эти сведения?

— Показали, — уклончиво начала я, не зная, как принцесса отнесется к агенту вражьей разведки — морковке.

— А мне не могли бы продемонстрировать то же самое? Обещаю лишних вопросов не задавать, — дала слово принцесса, а я махнула на растение.

Все то время, что принцесса просматривала память агента, мне пришлось держать горшок. Морковка так нервничала, что ботва то и дело попадала мне по носу и щекотала уши, но чего не сделаешь ради торжества справедливости.

— Хорошо, что хоть кто-то разговаривает с растениями, — стерев со лба пот, сказала принцесса. Морковка стремительно прильнула к моей груди, ища поддержки. Я успокаивающе погладила ее одним пальцем, хотя и остальные были безнадежно загрязнены ею же.

— Ага, — глубокомысленно изрекла я и посерьезнела: — Вы найдете Жана?

— Теперь точно найдем, — утешила меня принцесса. — Примерное место у нас есть, лицо я сейчас передам всем стражам. Он будет у нас к концу дня, — пообещала кикимора и ушла. Я не возражала: объяснение получить можно и позже, а вот человека спасти — это требовалось прямо сейчас. А то вампиры там или кирпич с крыши… Они же не просто так падают!

— Идем? — позвала меня Ванична, поднимаясь с кресла. То негодующе скрипнуло: так полюбилась ему тяжесть кикиморы.

Я кивнула и поплелась следом, обнимаясь с горшком, приятным и теплым, с нарисованными листиками и цветочками. Он нисколько не выдавал внедрение морковки во дворец, и даже блюдце с надписью «гиацинт» подходило специальному агенту больше, нежели пресловутому гиацинту, профукавшему свое место.

В холле мы натолкнулись на настоящий заслон. Болотники спешно сооружали баррикаду из стульев, готовые сдерживать неприятеля, каким бы он ни был. Чуть в отдалении, контролируя, чтобы оставался хоть один незаблокированный проход, стоял страж. Поклонившись нам, он указал на патриотически настроенных придворных и развел руками. Ванична сочувственно вздохнула, но проводить просветительски-нравоучительные лекции не стала. Народ с упоением смотрел ей в спину. Вот она, королевская кровь, попросту не переживает и в бессмысленные дела не вмешивается!

Переход открыли во внутреннем дворе. Два мага в потешных спальных колпаках, какие любили академики в мультиках, бурча себе под нос, построили целый портал к нам в дом, как будто хотели армию провести. Покачав головой от подобного расточительства, Ванична первой шагнула, в арку. Я вздохнула, ободрительно сжала лист моркови и отправилась следом, размышляя, успели ли убрать мою комнату или с десяток стражей-криминалистов ходят там и восстанавливают картину.

Пронесло. В смысле никого лишнего на территории поместья не наблюдалось, зато Самаэлен носилась по забору с такой скоростью, что нежные подушечки лап должны были воспламениться. Внезапно Хранительница замерла, а после в три гигантских прыжка оказалась на моем подоконнике, презрительно оглядывая испуганную морковку.

— Это что? — брезгливо, одним когтем, подцепила кошка ботву. — Разве болотники так низко пали, что начали создавать Это?

— Не Это, а специальный агент. Имей уважение! — одернула я кошку, любовно протерла край подоконника и установила горшок. Кошка фыркнула и засунула лапу прямо в землю. — Не обижай маленьких! — шикнула я на Хранительницу. — Морковка обещала присматривать за комнатой, пока меня нет.

— Дриадский выкормыш в моем доме! — недовольно фыркнула Самаэлен, но спорить не стала. Со мной. А вот с морковкой… Наклонившись к самой ботве, кошка проникновенно предупредила: — Попробуешь связаться со своими или навредить хозяйке и дому, укорочу.

После чего спрыгнула на ковер и, задрав хвост, выскользнула в коридор.

— Да не переживай ты так, — утешила пострадавшее растение я. — Она добрая… если ее не злить.

О том, что разозлить Хранительницу может все, я опасливо умолчала, не желая иметь дело с истеричной травкой. Морковка, казалось, подозревала нечто подобное, ибо влезла в горшок по самый черенок и постаралась не шевелиться.

Покачав головой и потянувшись, разминая все косточки, я направилась в гардероб, проверить, все ли в порядке и не исчез ли мой чересчур открытый топ в лапах разведки. Увы, не исчез, отчего заставил меня покраснеть и смутиться: подумала плохо о хороших людях. Но, покопавшись немного, я поняла, что изменения все же имелись, и дело тут было не в уборке, которую еще не успели провести.

— Самаэлен? — позвала я, не рискуя ковыряться в чужих вещах.

— Ну что тебе? — недовольно фыркнула появившаяся кошка. — Ну не буду я твою оранжевую есть. Невкусная она.

— Посмотри сюда, — ткнула я в небольшую коробочку, забытую на полу то ли стражей, то ли грабителями.

— Ох ты ж, — протянула коть. — Как они проворонили?!

— А что это? — не поддалась на смену темы я.

— Одноразовый переместитель. Дотронется объект, и все — пиши пропало. Разрушится — и не отследишь, — пояснила кошка и встрепенулась: — Ты же его не трогала?

Я хотела было признаться, что любопытство — порок, свойственный всем поколениям семьи, но сработавший механизм не позволил мне сознаться. Мгновение, и гардеробная расплылась, рассыпаясь кусочками пазла и собираясь вновь не столь приятным зрелищем.

Ровно до этого дня я думала, что избушка на курьих ножках — архаизм, недостойный внимания. И после этого момента продолжу так думать, ибо переместило меня в чистое поле под одинокую березу. Где-то на горизонте виднелся добротный каменный дом, а вокруг частокол, словно обитали здесь, как на Диком Западе. Антикрастовой сетки не было и в помине.

— И куда теперь? — устало почесала я макушку. Грезы потеплели, напоминая о себе и… развеяли иллюзию. — Ох ты ж!.. — Я не смогла сдержать полноту чувств, оказываясь посреди пустого подвала, с потолка которого в лучших традициях триллеров и прочих ужастиков падала побелка прямо на голову. — Кикимора под снегом, — хмыкнула я и на цыпочках начала перемещаться куда-то.

Ни конца, ни края подвал не имел. Куда бы я ни сворачивала, появлялись все новые пустые комнаты, а куски штукатурки продолжали артобстрел. Ни звука не издавали двери, заставляя меня нервничать. Раз уж есть кому смазывать петли, значит, не все потеряно в Датском королевстве. Последнее обстоятельство заставляло меня напрячься и вспомнить основы самообороны.

Звук шагов, раздавшийся невдалеке, был ожидаем, а потому воспринялся как манна небесная. Сердце сменило ритм, в голове пульс вел отсчет и, дождавшись подходящего момента, когда чужая спина окажется в зоне прямого попадания, мы (я и Грезы) десантировались прямо на охранника. Тихо и мирно, как и подобает профессионалам, а не истеричным девицам, пользуясь преимуществом Грез, решившим показать жертве мультфильм, я связывала незадачливого стража его же собственным ремнем.

Тащить связанного и брыкающегося дядю в соседнюю комнату оказалось задачей не из простых. Он стонал, извивался, пытался уцепиться ногами за косяк, мычал во всех доступных тональностях — в общем, вел себя плохо. Цыкнув на несознательного объекта, который мешает мне чувствовать себя последним героем, я попросила Грезы приукрасить мое появление в его кошмаре, показав кусочки из детективов. Хорошего копа поблизости не было, а значит, придется отдуваться только плохому.

Выдохнув, втянув живот и приосанившись, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я страх и ужас этого места, я махнула рукой (хотя Грезам это было фиолетово), разрешая начать новый виток освоения безлюдного подвала.

— Имя! — грозно хмуря брови, затребовала я ответ, связывая жертве шнурки.

— Какого?! — непочтительно отозвался он, рыпнулся с места, изображая червячка, и ударился челюстью об пол. Если что, я в этот момент далеко была! Падал он сам и без лишней помощи. — Что за?! — продолжал травмировать себя неразумный субъект.

Такими темпами я точно добрым полицейским стану. Злого он сам себе устроил.

С сочувствием я проследила, как дяденька дополз до стены, как радостно блеснули его глаза, как лоб столкнулся со стеной, и скупая мужская слеза в нескольких сотнях экземпляров брызнула из его глаз. Количество звездочек я сосчитать не успела: жертва затихла, потеряв сознание. Допрос пришлось прервать.

Покачав головой, я поднялась с места и дошла до ближайшего угла, где и сползла на пол. Ничего не оставалось делать, кроме как ждать. Разве что подумать для разнообразия, но сие действо вызывало стойкую аллергию и ничего общего с полезной деятельностью не имело. Пришлось вспоминать детские песенки и тренировать исполнение. Авось стану звездой подвального масштаба. Аплодисменты эха будут моими!

Пришедший в себя подозрительно быстро наемник в этот раз не решился устраивать бега червячков и замер, прислушиваясь к обстановке. Судя по напрягшимся мышцам и закушенной губе, мои исполнительские навыки стали для него далеко не бальзамом. Я даже обиделась немного и проявила свои худшие качества: спела ему прямо на ухо, отчего бедняга стукнулся головой об пол.

Хм, то ли мне медведь незаметно на ухо наступил, то ли у бедняги явные галлюцинации… Грезы потеплели, восстанавливая мне самооценку. Что ж, если психи связанного обусловлены вмешательством артефакта, то я могу вновь вернуть себе благодушный настрой и спросить:

— Ты кто?

Миролюбия в моем голосе хватило бы, чтобы отравить сотню лягушек, но дяденька оказался стойким и промолчал.

— Как зовут? — продолжала допытываться я. Ласково-ласково, чтобы он сам убоялся маньячки и сдал подельников, как стеклотару. — Кому служим? За что кикимор бедных и несчастных похищаем и не кормим?

— Так это, обед уже, — растерянно ответил служитель темных сил, вспоминая о подоплеке своего похода в подвал. — Только огурчиков принесу — и сядем.

— Огурчиков? — уточнила я, отвлекаясь от темы разговора. — Маринованные? Хрустящие?

— Нудак! — с гордостью ответствовал пленный. — Развяжешь — угощу.

— Нет, — после минутной заминки, в которой мозг победил желудок, сказала я. — Может, потом, когда я вас всех победю.

— Тогда поспеши, — посоветовал любитель маринадов. — Скоро главный придет и все запасы подчистит, чтоб дисциплину не разлагали.

— Этого нельзя допустить, — сочувственно протянула я. — И чем ему огурчики не угодили?

— Долго на перерыв ходим, — поделился печалью наемник.

— А сколько банок заначенных осталось? — пришла мне вдруг интересная мысль.

— Штук двадцать. Только вчера из деревни привез, — подсчитал в уме пленный, облизываясь. Оголодал, бедняга!

— Хм, а если я разрешу весь день на перерыве посидеть? — предложила я, помедлив. — В хорошей компании, не отвлекаясь…

— А начальник?

— Его дни сочтены! — пафосно заверила я. — Разве может долго жить противник маринадов? Разве подобает ему с рук злодейства спускать?

— Не, маринады — святое…

— Так сплотим наши ряды!.. — Грезы потеплели, давая понять, что агитацию следует сворачивать. — В общем, ты мне помогаешь, а я вас не трогаю. Только начальника скрутим по-быстрому и…

Я замолчала, уловив чужие шаги, которые становились все громче, намекая, что некто разыскивает товарища. И хорошо, если это второй любитель маринадов, а если нет? На всякий случай я встала рядом с дверью, готовая в любой момент повторить десантирование. Ой, вру, до десантирования нам далеко: зависнуть под потолком, не применяя магию и без спецсредств, едва ли под силу даже такой одаренной кикиморе, как я. А потому подготовка шла к прицельному телометанию, настраивались слуховые локаторы, а зрительные внимательно следили за пленником. Именно по его реакции мне предстояло решить судьбу искателя.

Ожидание затягивалось. То ли искатель решил перекурить по дороге, то ли не дорог ему был незадачливый коллега, а может, нашел дружбанскую заначку и завис там. Как бы то ни было, стоять, приготовившись к прыжку, мне надоело: спина затекла, глаза устали не моргать, а уши реагировали даже на собственное биение сердца, делая меня вздрагивающим ежесекундно параноиком.

Решив, что так дело не пойдет, я переместилась к пленнику и шепотом спросила:

— А вас много?

— Трое, — шепотом сдал подельников маринадчик и попросил: — Развяжешь, может? Руки затекли, да и жрать охота.

— Сначала поклянись маринадом, что коль предашь меня, все огурцы в твоем рту полопаются, и не будешь знать ты спасения ни с одним сортом! — потребовала я грозную клятву. — Клянись, что уведешь подельников, а шефа запрете в кладовке, пока высшие силы не придут и не накостыляют!

— Э-э-эм, — замычал наемник, но был оборван подергиванием моих бровок, которые по особенному изломались, негодуя и стыдя затрусившего воина. — Ладно, — наконец согласился он и повторил клятву. Шепотом, чтобы никто лишний не услышал.

Впрочем, его опасения были напрасны. Кто бы ни шел за стенкой, он вряд ли услышал бы сдавленное мычание, напевая прилипчивую песенку из репертуара какого-то известного (иначе и быть не может с таким хитом!) исполнителя. Прислушавшись, я различила один куплет прежде, чем голос исчез из зоны слышимости. А пел он вот что:

На минуту я даже задумалась о сущем, то есть о пищевой цепи и взаимосвязи свеклы и крастов. Посему выходило, что красты или едят ее (любители борща!), или удобряют. Последнее было вероятнее, но представляться не пожелало, вызвав не очень приятные ассоциации.

Подергивание за штанину привело меня в чувство и заставило вернуться к обещанной процедуре освобождения заложника. Расправившись с веревками, я помогла маринадчику встать и поинтересовалась:

— А зовут-то тебя как? — Вопрос был своевременным: мы могли больше никогда не встретиться.

— Так это, — почесал затылок наемник и представился: — Витьком.

— Приятно познакомиться, — как приличная девочка ответила я. — А где заложник ваш? Противный такой, ноющий?

Расчет оказался верен: наемник просиял больше, чем когда я предложила ему сходить перекусить в рабочее время.

— Освобождать пришла? — шепотом, чтобы не спугнуть удачу, поинтересовался он. — Сама найдешь?

— А карта есть? — заговорщицки подмигнула ему я, ни на что, в общем, не надеясь, но вдруг повезет. Дуракам ведь удается горы сворачивать, а болотники вдвойне дур… везучие!

— Помятая, — смутился Витек и извлек из-за пазухи мятую салфетку. — Место крестиком отмечено.

Поблагодарив заботливого стража, пожелавшего всучить мне еще и лупу, я расправила стратегическое полотнище и пристально изучила все следы кетчупа на оном. Применив недюжинные способности, я опознала крестик в растекшемся пятне из-под горчицы и бодро зашуровала в обозначенную сторону. Как выяснилось, обозначения в подвале все же имелись, только располагались на потолке, чтобы увидеть смог только знающий человек. Ведь право слово, кто будет таращиться вверх, если даже вороны не залетают в подвалы?

Грезы потеплели, радуясь, что у них такая неподражаемая хозяйка. Я благодарно потерла их пальцем. Уже совсем скоро камень будет усеян моими отпечатками, и показывать его кому-то станет тем еще пятном на репутации. Может, искупать в чем-нибудь надо, чтобы…

Додумать мне не позволили, едва не спалив своим жаром одежду.

— Поняла, купаться не будем, — пообещала я своевольному камушку. Тот, остыв, сменил гнев на милость, но изредка продолжал нагреваться. Так, для проформы. — Вредина!

Камень промолчал и даже не нагрелся. Вот ведь гордый, даже слова мне не сказал! Молчал, как камень!

Писанная кетчупом карта привела меня к широкой, едва ли не парадной лестнице, по которой не стыдно было бы подняться аристократу средней руки. Красная дорожка изволила отсутствовать, оставив вместо себя серенькую, потрепанную временем товарку. Осторожно ступая за ее пределами (пыль — злейший враг конспирации), я поднялась на обозначенный второй этаж, пригибаясь и проползая под прикрытием перил.

Любителей хитов местного пошива тут не нашлось, и приходилось мне красться под стук сердца и скрип лестницы, которая резко сменила материал происхождения. Изменился и сам дом, как будто деревянную конструкцию настроили на ранее присутствовавшие руины, и получился этакий гибрид. Скромный домик в деревне над землей и хоромы под ней.

На обстановке хозяева сэкономили. Второй этаж и вовсе стоял без отделки. Хватаясь лапкой за очередную ступеньку, я загнала себе занозу и пообещала, что, когда выползу из этой передряги, вернусь и лично лаком покрою и обстругаю, чтобы последующим поколениям спасательные операции легче давались.

Грезы поддержали меня морально и магически, притупив неудобство иллюзией. От некоторой передозировки счастья, которую обеспечил мне щедрый артефакт, я вывалилась в коридор второго этажа на четвереньках и с улыбкой до ушей.

Страж замер, не зная, что полагается делать при вторжении блаженных. Наверное, будь я на ногах и с боевой раскраской, ничего бы и не вышло, а вот такая, на четвереньках и с выпученными от старания глазами (увы, без магии стать невидимой у меня не получилось), я проползла к двери и ввалилась прямо в камеру Жана. Не забыть бы запретить всем последующим поколениям повторять сие героически-нелепое вторжение.

— Я это, только спросить, — заверила я стража, прикрыла дверь со стороны комнаты, щелкнула замком и только после этого поднялась на ноги и обтрясла попу и колени от пыли.

— Кхм, — пробормотали сзади, и я резко обернулась, не учитывая наличия мебели за спиной. Перед глазами поплыли овечки: звездочки, видимо, пройденный этап.

— Ыгым, — многозначительно ответила я, потерла висок и выставила обличительно указательный палец. — Как ты мог так со мной поступить! — У двери послышалось шуршание, замочная скважина перестала просвечивать, выдавая наличие чьего-то уха. — Бросил меня! Наедине! С этим извращенцем! — Скрипнул пол, говоря, что кто-то уселся и внимает скандалу. Вот всегда так, людям даже неинтересно, реальный он или постановочный — дай только чужие проблемы послушать. — Да если бы я знала, что ты такая!..

Договаривать не понадобилось. За дверью засопели, додумав все за меня.

Жан, оторопело внимавший мне с первых секунд речи, начал приходить в себя. С моим отсутствующим планом это никак не вязалось, поэтому пришлось принимать меры и переходить к активной фазе.

— Да что ты знаешь о разведении свеклы! — веско выдала я.

— Да побольше твоего, — недовольно откликнулся парень из чистого духа противоречия. За стенкой послышались шаги, и знакомый голос предложил сходить перекусить. Судя по скрипу и последовавшей паузе, покушать страж любил больше, чем скандалы. Молодец. Вернул мне веру в человечество!

Разогнувшись, ибо всякий благоразумный человек, подслушивая и подглядывая, непроизвольно пригибается, вжимая голову в плечи, я махнула копной волос (за образец были взяты супергерои) и узнала все, что думает сильная половина человечества о встряхивании перхоти из гривы. На манер плетки волосы прошлись по лицу Жана и ничего хорошего, сами понимаете, про супергеройскую привычку он мне не сказал.

— Бе-бе-бе, — передразнила я его на пятом плохом слове, которым он со мной поделился.

— Ты невыносима, — буркнул юноша и потер лицо.

— Ты не пытался, — веско возразила я, подкралась к двери и заглянула в замочную скважину. — Путь свободен.

— Они могут вернуться, — устало пробормотал он и уселся на расстеленную кровать. Только сейчас я сподобилась оглядеть чужую камеру. Выглядела неплохо, если не считать решеток на окнах и выщербленного пола, пропагандирующего иглоукалывание с использованием натуральных хвойных иголок.

— Я договорилась! — выказывая полную уверенность, я показала собеседнику «V» и постучала в дверь с нашей стороны. — Видишь, ушли!

— Сейчас вернутся, — не поверил Жан и лег поверх одеяла. — Не понимаю, зачем ты вообще сюда пришла…

— Импровизация всегда была моей сильной стороной! — попыталась я восстановить боевой дух жертвы, но из-за неудачных попыток начала и сама расстраиваться. Вот точно вампиром будет!

— И единственной достойной внимания, — глухо прокомментировал Жан, положил руки на грудь, как будто репетировал последний путь, и затих.

— Нет, я так не играю! — возопила я, наплевав на конспирацию.

Я сюда его спасать пришла, а он мало того что не счастлив, так еще и загибаться решил. Репетирует, старается, вон скоро плесенью покроется и червяков из банки достанет, чтобы ползали. Брр…

С остервенением, достойным осла, я схватила несговорчивую жертву за ноги и потянула к выходу, чувствуя себя муравьем. Пришедшая мне мысль про Февронию и ее мужа была тщательно отогнана и забыта, дабы не смущать мой девичий мозг. Вместо нее (свято место пусто не бывает!) на поверхность вынырнули те самые муравьишки, которые таскали домой всяческую еду. На еду Жан походил куда больше. Амебное создание даже подушку прихватило в путешествие по заколдованному дому.

Вытянув его в коридор и прикрыв за собой дверь, я бросила свою ношу и отправилась на разведку. Грезы полностью поддерживали мое решение и нагревались с каждым шагом все сильнее.

— Сейчас-сейчас, — заверила их я, и, если бы у них были лоб и рука, наверняка они исполнили бы знаменитый facepalm. — Не всем везет с первого раза, — успокоила я их и высунулась из-за дверного косяка.

Путь на первый взгляд был чист, на второй — ему не помешала бы уборка, генеральная. То есть с применением спецсредств и убиранием начальства из коридоров. А судя по скорбным лицам любителей огурцов, замерших под потолком в крайне неудобной для жизни позе, имело место именно пришествие начальства. Черный, как и полагается в таких случаях, плащ был любовно выглажен, а капюшон чья-то аккуратная рука вышила маленькими солнышками. Изначально кривыми, но после приобретавшими все более ясные черты.

— Дело дрянь, — объявила я сама себе, прикрыла рот ладошкой и попятилась обратно. Гениальный план, который я едва успела составить, потерпел неудачу, столкнувшись с реальностью. Что ж, на ошибках учатся. Следующий план должен быть неидеален, зато могуч.

Скрипнула первая ступенька, обеспечивая прилив крови к ногам, встрепенулся Жан, которому все же не хотелось встречаться с пришельцем, потеплели Грезы, демонстрируя свое ценное мнение о происходящем, почесала маковку я и… бросилась искать занавески.

С трех лет каждый ребенок знает, что самый лучший способ спрятаться — залезть на подоконник и прикрыться занавесками. Если удастся протащить с собой книгу, то так можно и весь день просидеть незаметно для окружающих. Главное, чтобы родня оказалась отходчивая и с крепкой сердечной мышцей.

Переживать за сердечную мышцу похитителя чужих амеб не приходилось, а потому я припустила по коридору, выискивая местечко поукромнее. Жан, что примечательно, потащился следом за мной, разрушая кропотливо выстраиваемую конспирацию.

Не успели! Это я поняла, когда коридор стремительно оборвался, оставляя нас стоящими напротив зеркала. Вот так вот хозяева дома зрительно увеличили пространство. В целом идея неплохая, только я рассчитывала хоть на какой-то подоконник, а все двери и двери. Лишь одно окно на пути — и то без шторок.

Времени размышлять больше не было, и пришлось менять тактику. Развернувшись, я с упорством асфальтоукладчика устремилась в обратном направлении, желая грудью встретить врага. Грезы воинственно блеснули, поддерживая боевой задор, и исчезли, не желая создавать мне больше проблем, чем есть.

На мгновение, на которое ко мне вернулся здравый смысл, я в полной мере осознала свою неправоту, побудившую меня ринуться спасать недостойного субъекта. К счастью, все травмирующие сведения в голове кикиморы быстро проносятся по извилинам и осаждаются в таких далеких пучинах, что достать их без аппаратуры не смог бы и матерый ныряльщик за жемчугом.

Врезавшись в не ожидавшего такой прыти человека в капюшоне, я оттолкнулась от него и понеслась вниз, отвлекая его внимание. В правильном плане Жану следовало спрятаться в укромном месте, а потом драпать на поиски стражи и выручать уже меня, но не был этот тщеславный юноша создан для взаимовыручки. Вместо того чтобы прочитать мои мысли и следовать плану, он бросился за мной. Увы, к его появлению черный капюшон был готов и поймал его воздушными путами. Неприятная вещь. Помнится, Альтар не рекомендовал ее адептам для самостоятельного изучения, но, когда свербит любопытство, преподавателя адепты слушают в последнюю очередь. Только испытав на себе все прелести самораспределившихся пут, мы осознали, что любые чары следует практиковать недалеко от преподавателя, чтобы тот мог примчаться прочищать вам мозги и заодно спасти от последствий собственной глупости.

Вот поэтому меня прямо-таки передернуло при виде (а не оглянуться я не могла) слетевших с рук мага чар и их последствий.

— Данька, беги! — сдал меня с потрохами Жан. Ну вот кому он лучше сделал такой подставой?! Я бы не преминула осерчать, но ноги несли меня вниз по лестнице, и мозг временно недополучал крови, в связи с чем я слегла подобрела.

Скорбно пели подвешенные под крышей маринадчик и Ко, забористо ругался Жан, ощущая на себе действие пут, которые пусть и не были смертельным колдовством, неудобств доставляли массу. Нам, помнится, пришлось осваивать массаж носом, ибо ничем другим для почесания мы воспользоваться не могли, а щекотали путы знатно.

— Адептка Вересная! — прогремело над моей головой, и я инстинктивно втянула ее в плечи, не замедляя между тем шага. Не пойман адепт — нет отработки! — Покинуть этот дом невозможно без согласия владельца, не пытайтесь сбежать!

Я хихикнула. Дом, может, покинуть и не удастся, но о подвале же речи не шло, а не пробует только ленивый и мертвый. И то в случае болотников нельзя быть уверенным в правомерности второго пункта.

Прокатившись по перилам, вдохнув экстрим и выдохнув адреналин, я наконец вспомнила, что магия — тоже наука и, следовательно, изучалась мною в перерывах между едой.

Внутренний голос, который я тут же отпихнула подальше, чтобы не плодить сущности, все же успел напомнить, что боевую магию, единственно полезную в данной ситуации, мы учили не так хорошо, как следовало, и даже экзамен провалили, вымучив (не иначе!) билет и взяв Альтара измором.

Впрочем, болотная натура отказывалась так просто сдаваться, а потому просмотр всех накопленных знаний осуществлялся со скоростью перемотки неинтересных моментов сериала. Под потолком опять загремел усиленный рык мага, но звука при перемотке нет, и мы решили не идти против канона. В конце концов, что полезного может мне сообщить похититель артефактов и юношей?

Смог! Это я поняла, остановившись посреди коридора. Хитрая ухмылочка пробежала по моим губам и спряталась в бровях, заломив их домиком. Я старательно концентрировалась, собираясь повторить то, что достопочтимый Ганс Ройтен запрещал делать под страхом смерти до третьего курса. В миру сей фокус назывался «прихватка», но в учебной литературе не был столь кулинарно-романтичен.

Седовласые старцы, корпящие над учебными программами и проливающие капли чернил на девственно-чистые страницы, не могли придумать ничего скромнее «принудительного перемещения субъекта, вызвавшего разрушение портала, в заданную точку, не требующего указания массы переносимого субъекта». Понятное дело, что никто не запоминал трактат теоретика, когда практики придумали более краткий аналог. Лень, она, как известно, и жизнь спасти может.

«И достанется же от Ганса, если он узнает!» — думалось мне, когда я приступила к выполнению чар. Хорошо поступила, правильно, по-болотному, плюнув через плечо и показав фигу двери. Альтар бы гордился, техника безопасности в лучшем виде! Ни легко воспламеняющихся одеял вокруг, ни посторонних жертв, одна только бедная я, глупая кикимора, которая совершенно случайно и по глупости решила почаровать посреди пустой комнаты.

Репутация — страшная сила. В лучших традициях жанра, не давая бедной глупой овечке сбежать, черный рыцарь явился пред испуганные очи жертвы, развеял ее портал, лишая последней надежды… и целое мгновение видел ее злобную улыбочку и махание рукавом на манер платочка.

Может, сама я и не смогла бы выбраться без «разрешения хозяина», но вот сам хозяин прошел через барьер (если он, конечно, существовал) легко и непринужденно.

Довольно подхихикивая собственным злым мыслям, я отправилась в обратный путь. Теперь уже не спеша, без волнения и страха, как и полагается воспитанной кикиморе из почтенного семейства.

Под потолком все так же скучали стражи, пытаясь ответить на извечные вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?». С оригинальностью у них наблюдались явные проблемы, ибо виновен оказывался собеседник, а что делать, не могли выдумать оба даже коллективными усилиями. Еще бы, где ты тут магистра боевой магии отыщешь или хотя бы серебряный уксус? Вряд ли местные стражи додумались бы в огурчики серебро докладывать, на всякий случай, чтобы шеф потом с носом остался.

Заметив мое возвращение, стражи приободрились и попытались выглядеть достойно, но в обнимку друг с другом (путы не знали понятия личного пространства) и краской смущения на щеках менее всего они походили на добровольных союзников.

— Девочка! — обратился ко мне тот, что сторожил Жана.

— Товарищ! — возопил мой недавний пленник. — Мы сделали все, что могли, но коварный супостат (где он, кстати?) оказался сильнее! Сковал он нас какой-то волшбой невмиручей. Подсоби, сделай милость? — И глаза такие жалобные-жалобные, котик из Шрека, видимо, здесь мастер-класс посетил.

Вздохнув, я развела руками.

— Здесь мастер нужен, а не я. А то чары сниму (для поддержания образа великой и могучей иногда можно и приврать!), а кто вас ловить будет? Третий этаж все же, — напомнила я беднягам о месте их дислокации. — Но не переживайте, сейчас я заберу свою цель и поделюсь вашим горем с начальством. Оно придет и вас спасет! — клятвенно пообещала я, размышляя, кого бы лучше отрядить на спасение сирых и маринованных.

По всему выходило, что безопаснее всего звать Альтара. Ему, как преподавателю и куратору, положено заботиться о сохранности адептов, а тут налицо явная попытка причинить вред адептам Академии и лично его головной боли. Последнее — особенно тяжкое прегрешение в моих глазах — требовало незамедлительной мести. Впрочем, припомнив, куда должно было выкинуть любителя ручной вышивки, я поняла, что готова подождать.

Взобравшись на вдоль и поперек изученный третий этаж, я обнаружила Жана, спеленатого, как и два его охранника. Отличие наблюдалось только в присутствии кляпа, который юноша стремился выплюнуть, но без посторонней помощи у него не выходило. Сразу видно, не посещал дополнительные курсы по плеванию. Прогульщик!

Кое-как освободив беднягу от инородного тела во рту, я выслушала тираду, посвященную всем и каждому. На мгновение у меня даже появилось искушение вернуть кляп назад и добавить мыла, чтобы язык очистился. А то такие слова и в присутствии кикиморы… Стыдно, господа!

Последнее я, видимо, сказала вслух, ибо Жан замер, а после хмыкнул, стукнувшись подбородком о пол. Тирада вышла на новый круг.

Странного желания выслушивать то же самое повторно я не имела и села подальше, размышляя, что же теперь делать. В моем распоряжении имелся дом, три пострадавших от жестокого обращения начальства субъекта и только одна трудоспособная кикимора, которая трудиться как раз не желала, размышляя, на кого можно переложить столь ответственную миссию.

Решение нашлось само. С грозным криком «Лежать, а то не пронесет!» в особняк вторглись три инородных тела, следом за ними еще пять, потом еще и еще… Прибытие группы захвата я наблюдала сверху, в положении на четвереньках: ползком передвигаться не получилось. Пришлось импровизировать и подгонять варианты под реальность.

— Данька! Данька! Ты где делась? — Голос Трейса был бодр, но слегка тревожен. — Ау! Отзовись! Не смей где-нибудь загнуться! Знаешь, что нам тогда магистр сделает?!

Вопрос был риторическим, но я представила, что может сделать Альтар, и приуныла. Почему-то первыми на ум пришли цветы, врученные избавителям. Руки мгновенно зачесались, а голова начала соображать, как будем мстить предателю нашего доверия. То, что доверие еще не было предано и весь факт предательства был домыслен мною самой, во внимание не принималось. Вот такая она, женская логика: сама придумала, сама обиделась, сама отомстила, а потом, если повезет, сама и раскаялась.

— Адептка Вересная, если вы не найдетесь сами, я буду вынужден применить не слишком приятные поисковые чары, — предупредил весь особняк недовольный голос не так давно вспоминавшегося магистра Ройтена. Ой что будет… Только бы никто не проболтался!..

— Я здесь! — шепотом проорала я и помахала спасателям. — А вы здесь что делаете?

Вопрос был уместен, так как никого на помощь я еще позвать не успела, а значит, их прибытие — личная инициатива кого-то из важных шишек или моей болотной семьи. В последнем случае все правильно, а в первом — подозрительно. Может, это дяденька вернулся и фантомов налепил, чтобы глупую кикимору выманить, а я попалась…

— Стоять! — остановила я бросившихся ко мне спасателей. — Прозвище Альтара! Живее!

— Лосиный принц, — смутившись под взглядом магистра Ройтена, все же ответил Трейс. Кира только головой покачала. Чувствую, прочтут мне лекцию о принципах обнаружения фантомов. И не раз прочтут, пока дословно не воспроизведу.

— Ух, — облегченно выдохнула я и побежала обниматься. Так ведь полагается спасателей встречать?! Бежишь, потом обнимаешь, мешая им выполнять свою работу, потом тебя кутают в одеяло и дают что-нибудь теплое. И это, неплохо было бы пульс померить. Может, мне госпитализация и пироговая диета нужны.

При мысли о последнем я облизнулась. Судя по вздрогнувшим стражам, которых спустили на пол, к плотоядному оскалу болотницы они были не готовы. И это профессионалы, служители главного гада, решившего наложить лапу на мои Грезы! Артефакт согласно потеплел и проявился.

Уже во дворце, оттащив меня в уголок, Трейс тихонько спросил:

— Ты за что так с магистром?

Я удивленно воззрилась на любопытствующего, отвлекшего меня от третьего рассказа о спасении Жана, в котором уже начали фигурировать гоблины, путающиеся под ногами и всячески мешавшие спасательным работам, кои я героически проводила, разработав обширный план спасательной операции и составив психологические портреты охраны, которая никак не хотела перевербовываться.

— Ты о чем? — искренне удивилась я.

— Эм… — протянул Трейс. — А ты хоть знаешь, кого заперла в центральной клетке зоопарка вместе с крастами?

— Злодея! — веско ответила я и вцепилась в болотника. — А кто там был?

— Ты невозможна, — простонал парень, увлекая меня подальше от лишних ушей.

Правильно, нечего легенду о Великой Даньке разрушать.

Мы заперлись в одной из гостевых комнат. Как и полагалось, теплой, светлой и с морковкой на подоконнике. Джейс начал было излагать, но я его остановила.

— Тсс… — приложив палец к губам, сказала я, поудобнее перехватывая горшок.

— Дань? — начал было болотник, но позориться не пожелал и притих.

В гробовом молчании я вынесла горшок в коридор и оставила там. Не сдержалась и обернулась. Морковка недовольно косилась мне вслед, еще и ботвой махнула, дескать, «не очень-то и хотелось». Фыркнув ей в ответ, я плотно закрыла дверь и разлеглась на диване, обнимая подушку.

— Все, шпион нейтрализован, — дала отмашку начинать рассказ я, закрывая глаза, чтобы лучше представлять все то, что будет мне описано. Но Трейс был неумолим: сначала следовало удовлетворить его любопытство, а после уже он готов был поделиться наблюдениями со мной. — Морковка — последняя разработка нимфо-дриадской разведки. Внедрена под видом декоративного растения, но на деле тот еще монстр!

— Ясно, — протянул Трейс, уважительно косясь на дверь.

— Теперь ты! — напомнила я, не желая более прерываться на разговоры. Тщеславие требовало признания, восхваления и почитания. Я уже приготовилась купаться в лучах славы, когда Трейс просто выдал:

— Дура ты, Данька. А если бы они его съели? — упрекнул меня болотник.

От неожиданности я открыла глаза и недовольно поджала губы.

— Красты добрые!

— Угу, только никто об этом не знает! — насмешливо протянул Трейс.

— Именно, — надулась я. — И вообще, ты должен рассказывать про другое!

— Я в процессе, — кивнул парень и продолжил: — Итак, посреди моей смены (да, меня откомандировали в зоопарк на денек) на вверенной мне территории внезапно — хотя чего еще можно было ожидать — в клетке с крастами появляется наш любимый ректор. Узнал я его с трудом, должен отметить. Таким разгневанным я его в жизни не видел. Впрочем, таким помолодевшим тоже.

Решив, что он хочет предъявить претензию к нашим омолаживающим смесям, я вызвал начальника завода и сообщил об этом ректору, но тот продолжал гневаться. Пару раз спустив пар в защиту клетки (а ты должна помнить, что после недавних событий, когда краст атаковал тебя, их клетка была укреплена особым образом и теперь питается от отдельного источника), магистр Бродсед помянул плохим словом тебя. И вот тут-то я и понял, что дело нечисто.

— Еще бы! — фыркнула я, и тут мне поплохело. — А Сердце нашли?

— Еще как нашли! — ухмыльнулся Трейс и продолжил: — В общем, упомянул магистр тебя, и я подумал: «С чего бы он о тебе вспоминал?» Подозрительно это как-то, о практикантах думать в такой ответственный момент. Связался я, значит, с Витой, а она говорит, что тебя похитили. Тебя! — Он хихикнул. — Похитили! Бедные похитители!

— Ближе к теме, — отрезала я, садясь на диване по-турецки и потрясая подушкой.

— А что ближе?! Я сказал Вите про претензии магистра, Вита явилась с половиной гвардии и ее высочеством Дженджин. Великая у нас принцесса! — восхищенно выдохнул парень.

— Она несвободна, — мстительно отметила я.

— Вот злая ты, Данька!

— А еще мелочная и мстительная, — согласилась я.

— Нет, была бы мелочной — не пошла бы Жана спасать. Он сам сказал, что не ожидал с твоей стороны такой…

— Глупости? — прервала я словоизлияние.

— Храбрости! — отмахнулся от меня болотник. — Хватит перебивать!

— Молчу-молчу.

— Так вот. С появлением принцессы все осложнилось и упростилось одновременно. Дженджин почувствовала, что недавно магистр использовал украденное Сердце. Разумеется, после этого никаких разговоров уже не велось. Началась драка. Красты выступали на нашей стороне, за что им уже расширили клетку. Боевые чары летали туда-сюда, разили направо и налево…

— Но магистр же был один? — уточнила я. — А клетка вроде бы не пропускает вовне чары?

— Вот вредина ты, Данька! — хмыкнул пойманный на вранье парень. — Даже помечтать не даешь. Сама-то целый роман придумала!

Я смутилась, но признаваться не стала. Мое вранье недоказуемо, более того, стражники подтвердили все, что я сказала. Еще бы, быть перевербованными и сражаться за идею лучше, чем продаться за огурцы.

— Продолжай, — махнула рукой я, понимая, что пока Трейс не выскажется, не узнаю правды.

— В общем, магистр решил использовать Сердце.

— От него что-нибудь осталось? — спросила я в надежде, что завтра не придется идти и оттирать мраморные плиты дорожек зоопарка.

— Да, осталось. Можно даже сказать, что он добился своего.

— Чего добился? — нахмурилась я, не в силах признать, что существуют индивиды, желающие украсить собой пол.

— Омолодился! — выдал Трейс и укоризненно покачал головой. — У человека горе было, а ты! Сглазил его кто-то. Хорошо так сглазил, качественно. С каждым днем бедняга старел на год. Даже сила колдовская ничего поделать не могла. Иссякала вместе с жизнью. Он почему проект «Переселенец» продвигал? Думал, получится от них силушки черпнуть, но не вышло. Весь семестр он страдал, а потом кто-то из магистров дриадских похвастался, что Сердце ему сотню лет вернуло.

— И Бродседу вернуло?

— Бродсед человек, — внес важное дополнение Трейс. — К работе с Сердцем не приспособлен, предохранителя не имел, так что…

— Но ты же сказал, что он омолодился!

— Омолодился! — подтвердил болотник. — Лет через десять сможет вновь поступить в КАКу, читать научится, подрастет, опять же, перестанет все в рот тянуть…

— Так он теперь совсем маленький? — недоверчиво переспросила я. Представить седого магистра, который в одночасье стал младенцем… Даже моя фантазия отказывалась такое воображать.

— Два-три годика. Можешь Альтара спросить, он его забирал. После подписания договора, конечно. Мы Кирстену магистра, они нам компенсацию.

— А проклятие сняли?

— Само собой. Сердце все чары вокруг магистра распылило. Такое уж оно, — криво усмехнулся болотник. Судя по мимике, он не одобрял помощи пришлым ворам. Даже с академическим образованием.

— Гордись родным болотом!

— Горжусь, — вздохнул парень. — Только понимаешь, мы вечно крайние. И никто же не поверит, что магистр сам себя превратил. Опять нас обвинять будут. Обидно, — пожаловался Трейс.

— Один человек точно обвинять будет, — согласилась я. — Проклинатель ректоров. Вот ты представь, какую ему пакость болотники устроили? — Трейс разулыбался, весь как-то посветлел, приободрился, плечи расправил. — Вот то-то же.

В дверь вежливо постучали. Мы с болотником разом замолкли, как будто имели что скрывать, переглянулись, и Трейс тоненьким голоском спросил:

— Кто там?

— Гиппопотам. — Вита не была настроена на продолжительные речи и вошла тут же, удостоверившись, что именно эту комнату облюбовали ее друзья. — Данька, тебя Вания зовет. Она домой уходит и хочет тебя забрать отдыхать.

— А, хорошо, — скомканно ответила я, поднялась со своего места и задумалась. — А куда идти?

— Я провожу, — отмахнулась от долгих объяснений кикимора и грозно сверкнула глазами на Трейса: — Бездельник! Бабушка его везде ищет, а он здесь сплетничает. И не стыдно?!

Вопрос был сугубо риторический и ответа не требовал. И так было ясно, что Трейсу нисколечко не стыдно сбегать из дома на подвиги, лишь бы от каши отделаться, которой его, по словам Виты, кормили для восстановления сил и скорейшего выздоровления.

— Проходимец! — фыркнула Вита, когда мы удалились на достаточное расстояние от комнаты с одиноким Трейсом, коему было заявлено, что тот имеет пять минут, чтобы вернуться домой, иначе бабушка сама займется его поисками.

— И тебе совсем его не жалко? — поинтересовалась я. Еще с детства я помнила, что хуже каши может быть только холодная каша, а вот хуже холодной каши может быть только много холодной каши… И цепь эту можно вести вечно, разве что найдется в семье кто-то, кто перестанет варить кашу или, наконец, научится ее готовить.

— Нет, миледи варит чудесную кашу. Все соседи за честь почитают возможность прийти отведать ее творение.

— И часто удается?

— Увы, собственную семью она любит больше соседей.

— А собственная семья ест кашу каждый день?

— Возможно. Миледи любит готовить.

— Вит, — я заглянула в ее глаза, — а ты представь: каждый день одно и то же есть. Даже вкусное опротивеет. А если он боится бабушку расстроить, то и не скажет ей об этом.

— Глупец, — пожала плечами Вита. — Я бы сказала.

— И бабушка бы расстроилась. А ты бы хотела свою бабушку расстроить?

— Я еще жить хочу, — призналась Вита. — Ты права. Прости. Но лучше бы ему все же поговорить с мадам.

— О чем? — Этот строгий холодный выговор будет сниться мне в кошмарах, поняла я, едва услышав голос леди Сагры.

— О вкусной и здоровой пище, — мгновенно расплылась я в улыбке. — Вита поведала мне о вашей неповторимой каше, и, если возможно, я бы сочла за честь отведать пару ложек этой неземной пищи.

— Что?.. Конечно, когда мой внук поправится, я обязательно приглашу вас на ужин, — пообещала женщина и сверкнула стеклами толстых очков.

— О, это так чудесно, — восторженно захлопала я в ладоши и локтем случайно толкнула Виту в бок, чтобы подыграла. — А вы дадите нам пару уроков приготовления вашей каши?

— Уроков? — внимательный взгляд лучшей проклятийницы болота вернулся к нам.

— Да, уроков! — продолжал бить фонтан моей разговорчивости. — Трейс так хвалил ваш рецепт, что каждый раз, стоило мне приготовить кашу (а я старалась делать это каждый день, ведь каша — залог полноценной пищи!), вспоминал о вас.

— Вы готовили ему кашу?

— Мы все ее готовили! Я, Вита, Кира, все по очереди. Ведь мальчики никогда сами не признаются, что больше всего в жизни любят кашу, а Трейс признался. И мы пытались облегчить ему расставание с родиной хоть этой малостью.

— То есть он регулярно кушал кашу? — вычленила главное бабушка.

— Да, именно так, каждый день! — бодро закивала я.

— Что ж, — хмыкнула бабушка и хитро нам подмигнула. — В таком случае я его немного побалую, а кашкой вы его покормите. И мне забот меньше, и вам шанс доказать, что лучшей хозяйки он не найдет.

Быстро удаляющуюся спину бабушки мы провожали с одинаковым непониманием. Первой не выдержала Вита:

— Мне кажется, или…

— Да, именно, — пришла в себя я. — Нам передали бразды кормления внука и благословили на кулинарные подвиги. И поскольку теперь нас рассматривают как потенциальных жен внука, свои позиции бабушка сдавать не станет и начнет кормить любимого наследника вкусно, а не полезно. Знаю я таких!..

— Трейс должен тебе услугу, — рассмеялась Вита и внезапно толкнула меня локтем: — Еще раз попробуешь использовать меня втемную!..

— Ай! — преувеличенно громко вскрикнула я и изобразила ладонями крышу над головой. — Я в домике. И вообще бедный пострадавший деть, а ты!.. Фу такой быть.

— Пострадавший деть она, как же! — фыркнула кикимора, но мир был установлен.