Историческая справка

РАЗИН СТЕПАН ТИМОФЕЕВИЧ. Родился около 1630 года в станице Зимовейская-на-Дону. Казачий атаман, предводитель восставших в крестьянской войне 1670–1671 годов. Казнен в Москве 6 июля 1671 года на Красной площади.

Принято считать, что Степан Разин был диким и необразованным разбойником. Но так ли это?

Университетов, конечно, Степан не кончал, это правда. Но по поводу его необразованности все же можно поспорить. Как свидетельствует современник – секретарь шведского посольства в Персии Кемпфер, Разин помимо русского владел еще семью языками: татарским, калмыцким, персидским, турецким, украинским и предположительно польским и литовским.

Что же касается дикости, то и тут все на так однозначно. Более-менее достоверные сведения о личности Степана Разина можно почерпнуть из записок иностранцев, очевидцев восстания – Фабрициуса, Стрейса, Бутлера. Они действительно отмечают, что характерной чертой Разина была неуравновешенность. Голландский парусный мастер Ян Стрейс в своих воспоминаниях пишет, что когда кто-либо не сразу выполнял его приказ, «…то этот изверг впадал в такую ярость, что, казалось, он одержим. Он срывал шапку с головы, бросал ее наземь, топтал ногами, выхватывал из-за пояса саблю, швырял ее к ногам окружающих и вопил во все горло: «Не буду больше вашим атаманом, ищите себе другого…» Непонятно, правда, что в этом криминального?

В то же время другой автор (письмо с корабля «Орел») отмечает: «Стенька, когда бывает пьян, большой тиран и за короткий срок в таком виде лишил жизни трех или четырех человек. Когда он напивался… то по малейшему поводу приказывал рубить головы в его присутствии и даже сам прикладывал к тому свои жаждущие крови руки, но такое несчастье постигало только начальников».

Стоит отметить и то, что иностранные авторы отмечают всемерное стремление вожака казаков обуздать дикий хаос восстания. И надо сказать, что во многом ему это удавалось.

Широко распространено мнение, что Разин был безбожником. Однако это заблуждение, к распространению которого «приложила руку» и сама церковь. По заказу церкви и центрального правительства некоторые авторы приписывали разинцам то, что они не делали. Так, в «Сказании об осаде и взятии разинцами Макарьева Желтоводского монастыря» всячески подчеркивалась антихристианская суть Разина «возбраняше же на Дону церкви Божия ставити… и священники Божия с Дону изгна». Далее сообщается о том, что «после взятия монастыря предали смерти всех находившихся там монахов». На самом деле, когда монастырь был занят, никто из его защитников-монахов не пострадал вообще, тогда как подошедшие позднее правительственные войска князя Щербатого учинили кровавую расправу надо всеми, не особо утруждая себя поисками виноватых.

Ничего общего не имеют с реальным положением дел и сведения о безбожничестве Разина, излагаемые анонимным автором английского «Сообщения»: «…безбожие он доказал, издеваясь над священниками, глумясь над храмами, презирая святыни». Он же писал: «Вот пример великолепной церемонии, установленной Стенькой, сим казацким Папой: вместо священного обряда… заставлял он венчавшихся, приплясывая, обойти несколько раз вокруг дерева. И еще выкрикивал он разные богохульные слова против Спасителя».

Даже некоторые иностранные авторы, не бывшие очевидцами событий, повторяют официальную правительственную версию. Так, Марций пишет, что Разин «грабил и осквернял храмы». Он же добавляет: «Вообще не было ничего столь безобразного и ужасного, что он считал бы недозволенным для своей жестокости… не оставляли исключение и служители церкви».

Но в то же время другие иностранцы, очевидцы Разинского восстания, которым не было нужды выполнять правительственный заказ, вообще не упоминают о фактах нападений на церкви и священников. А немецкие газеты даже писали, что после взятия Астрахани ограбление церквей было сразу же решительно предотвращено. Еще раз напомню, что сами царские войска не отличались особой гуманностью к представителям церкви. По сообщению Фабрициуса, когда под стены еще не взятой Астрахани для переговоров вышли казак и русский поп, оба были обезглавлены.

Что же касается веры самого Разина, то хорошо известно, что он дважды ходил на богомолье, пересекая всю Русь, – от Азовского до Белого моря в Соловецкий монастырь (почти две тысячи километров) – осенью 1652 года и осенью 1661 года. С.М. Соловьев по этому поводу удивлялся: «Как же произошло это чудесное превращение из странника в разбойничьего атамана?»

У него был личный духовник – отец Феодосий, да и священнослужителей среди «заводчиков» восстания было не так уж и мало. А своего сына от брошенной в Волгу княжны (персидской, татарской или какой-то другой, или вообще не княжны – это уже другой вопрос, о чем чуть ниже) Разин отослал в Астрахань к митрополиту с просьбой воспитать мальчика в христианской вере. Какой уж тут безбожник?

Согласно официальной версии советской историографии, крестьянская война за «народное счастье» началась в 1667 году. Советская военная энциклопедия сообщает: «Разин Степан Тимофеевич в связи с посягательством самодержавия на вольности донских казаков поднял восстание, переросшее в крестьянскую войну против феодально-крепостнических порядков в России… В.И. Ленин назвал Разина одним из «представителей мятежного крестьянства, сложивших голову в борьбе за свободу».

Но вот что можно прочесть в «Хронологическом указателе событий русской истории…» Н. Всеволожского, изданном в 1845 году: «В 1667 году… донской казак Стенька Разин начинает разбои по Волге, спускается в Каспийское море. Астраханский воевода князь Хилков посылает к нему стольника Сивцова объявить прощение и царскую милость, если он перестанет грабить. Разин умерщвляет Сивцова. Стенька опустошает берега Гиляни и Мизандерана. Разбивает посланные против него персидские суда и побеждает царское войско. К нему присоединяется шайка Сергея Косого. Государь посылает против Разина двух князей Прозоровских и стольника князя Львова.

1668 год. Князь Прозоровский из Астрахани отряжает Львова против Разина. Львов окружает Разина. Видя невозможность спасения, Разин заводит переговоры, обещая загладить свои преступления. Разбойников отправляют в Астрахань, а воеводу к царю для принятия решения и повелений.

1669 год. Царь соглашается простить Разина, который принимает присягу и отсылается на Дон даже со всем награбленным богатством».

Где здесь крестьянская война, совершенно непонятно. Да и «народное счастье» в этот период понималось Разиным весьма своеобразно.

И только с мая 1670 года начался Великий поход Разина, то, что действительно уже можно назвать крестьянской войной. Но и в данном случае весьма вероятно, что Степан был «вынесен на гребень волны» волею случая. Из того же «Хронологического указателя событий русской истории…» можно узнать: «В 1670 году Стенька богатством своим возбуждает в донских казаках желание приобрести оное такими же средствами. Они оставляют начальников, грабят дома противившихся, убивают царских чиновников и под начальством Разина на лодках пускаются вверх по Волге. Разин опустошает все на пути, избивает жителей, не хотящих приставать к его шайке, изменою стрельцов входит в Царицын и грабит город. Прозоровский опять посылает Львова против разбойников. Стрельцы Львова, подговоренные подосланными Разиным, бунтуют и перерезывают своих начальников. Мятеж обнаруживается в Астрахани. Стрельцы требуют жалованья. Митрополит, чтобы усмирить их, раздает 600 рублей из собственной казны и 2 тысячи из доходов Троицкого Астраханского монастыря. Стрельцы изменяют. Взятие и грабеж Астрахани. Разбойники опять плывут по Волге вверх, вступают снова в Царицын, берут Саратов. Город полностью разграбили. Разин распускает слух, что идет на Москву и воюет только против бояр и дворян. Чуваши, татары, холопы, бродяги и прочие восстают за Разина. От Нижнего до Казани все покоряется ему».

Скорее всего, Разин в силу ряда обстоятельств был вынужден идти вверх по Волге (а не в Персию) – прежде всего потому, что соратники и особенно стекавшиеся со всех сторон к Разину представители социальных низов требовали каких-то действий. А в верховьях Волги такого человека давно уже ждали. Социальные предпосылки к народному бунту действительно созрели. Нужна была только искра. В ее роли и выступил Разин со своими казаками. С этого момента Степан, бывший обыкновенным (правда, весьма удачливым) предводителем обыкновенных разбойников, становится народным героем, борцом за права всех угнетенных.

Стоит отметить, что, в то время как советские историки изображали Разина как почти революционера, царские называли его разбойником, главарем бандитских шаек грабителей и убийц. В реальности же он был и тем и другим, и не его это вина (или заслуга). Неординарному человеку, пассионарию, каковым несомненно был Степан Разин, в то время трудно было проявить себя по-другому.

Очень часто пишется о том, что разинцы отличались невиданной жестокостью. С точки зрения наших сегодняшних представлений о человечности те времена, когда на Руси за измену женщин закапывали заживо в землю, а в Западной Европе человекоубийство было повседневным занятием огромного количества людей, конечно же воспринимаются жестокими и бесчеловечными. Степан Разин в этом плане не особенно отличался от своих современников. Но какой-то особой жестокостью он не отличался, и приписываемые ему зверства, как правило, выдуманы.

Свидетельства очевидцев показывают, что миловал (в том числе и бояр) Разин так же часто, как и казнил. Так, при взятии Царицына Разин пощадил захваченных в плен детей боярских и племянника воеводы. Под Черным Яром от разинцев пытались сбежать захваченные ранее в полон восемьдесят офицеров и дворян из отряда князя Львова, но и их убивать не стали. Голландский офицер Фабрициус, бывший при князе Львове, пишет: «…и тут быть резне, да Стенька Разин сейчас же отдал приказ не убивать больше ни одного офицера, ибо среди них, верно, есть все же и хорошие люди, таких следует пощадить. Напротив, тот, кто плохо обращался со своими солдатами, понесет заслуженную кару по приговору атамана и созванного им круга». Тогда же Разин бил челом перед казаками, чтоб пощадили князя Львова. Решением круга князь и большинство офицеров были пощажены. В Астрахани Разин отдал приказ беречь митрополита Иосифа и других священников (правда, перед этим двоих провинившихся перед вождем казаков служителей церкви все-таки наказали). В Саратове и Самаре казнены были лишь единицы, и те по приговору горожан. Это всего лишь немногие примеры того, что убивали разинцы только тех, кого, как они считали, нельзя было не убить. Но массовых убиений Разин не устраивал».

Так же как и массового насилия женщин. И хотя в отписке воронежского воеводы Бухвостова значится, что при взятии Царицына разинцы «…жен и дочерей-девок насильством брали к себе для блудного воровства», к этим сведениям следует относиться критически. Яков Стрейс писал, что Разин «в некоторых вещах придерживался строгого порядка, особенно преследовал блуд». Об этом же можно прочесть и в записках офицера Л. Фабрициуса: «Проклятия, грубые ругательства, бранные слова, а у русских есть такие неслыханные и у других неупотребимые слова, что их без ужаса и передать нельзя – все это, а также блуд и кражи Стенька старался… искоренить».

Еще раз отметим, что у иностранных очевидцев не было повода для особой предвзятости и их данным можно доверять больше, чем сообщениям царских воевод, желавших очернить Разина и обелить себя родимых. Даже Костомаров, не испытывавший особой любви к Разину, отмечал, что малейшее ослушание у восставших жестоко каралось и дисциплина в войске была сравнима разве что с дисциплиной в армии монголо-татар.

Добавим и то, что разинские жестокости не идут ни в какое сравнение с действиями царских воевод, утопивших восстание в крови. Как писал один из очевидцев, «страшно было смотреть на Арзамас, его предместья казались совершенным адом, повсюду стояли виселицы… валялись разбросанные головы и дымились свежей кровью, здесь торчали колья, на которых мучились преступники и часто были живы по три дня, испытывая неописуемые страдания». Подобная картина наблюдалась и в Астрахани. Голландец Людвиг Фабрициус пишет, что новый воевода Одоевский «велел взять под арест всех астраханских жителей… свирепствовал до ужаса: многих повелел воевода заживо четвертовать, кого заживо сжечь, кому вырезать из глотки язык, кого заживо зарыть в землю. И так поступали как с виновными, так и с невиновными. Под конец, когда народу осталось мало, он приказал срыть весь город». Жестокости Степана Разина по сравнению со всем этим выглядят как детские шалости.

Но пожалуй, самая известная легенда о Разине – история о персидской княжне. Как всем нам хорошо известно из знаменитой песни «Из-за острова на стрежень…» в одном из своих походов в Персию Степан Разин взял в полон красавицу княжну. Приглянулась она ему, и сыграл он с ней свадьбу. Но возроптали тут его боевые товарищи и обвинили атамана в предательстве вольной жизни и друзей своих. Неудобно стало Степану перед товарищами, и повелел он бросить княжну в воды и начать новый пир, в честь прежней жизни.

Впервые об этой увлекательной истории на Руси узнали, когда была переведена на русский язык книга голландца Яна Стрейса «Три достопамятных… путешествия». Он писал: «Будучи сильно пьян, он (Разин. – С. М.) облокотился на край лодки и, смотря задумчиво на Волгу, вскричал: «Я обязан тебе всем, что имею, и даже тем, чем я стал. Ты отец и мать моей чести и славы. Я до сих пор не принес ничего в жертву тебе». Он схватил княжну, разодетую в жемчуга и драгоценные камни, одетую в золотую парчу, и бросил в воду. А она была прекрасная и благородная девица, но его за неволею страха ради любила. И во всем угождала».

Отечественные же источники, которые нельзя заподозрить в особых симпатиях к Разину, почему-то о таком вопиющем факте произвола со стороны казацкого атамана не сообщают. А это серьезное основание усомниться в правдивости истории с утоплением княжны. К тому же сам Стрейс хоть и пишет, что лично присутствовал при этом волнительном событии, скорее всего, передал лишь услышанное от кого-то.

Интересно, что в середине прошлого века этой историей заинтересовался в связи со служебной деятельностью член Политбюро ЦК КПСС, министр иностранных дел СССР А.А. Громыко. Перед предстоящими переговорами с иранцами Громыко решил проверить, не помешают ли им некоторые «темные страницы» прошлого. Вот что он писал впоследствии в своих мемуарах «Памятное»: «Волнующая и трагическая история о красавице княжне выдумана! Она пущена в оборот двумя иностранцами – голландцами Стрейсом и Фабрициусом, в отношении которых Степан Разин – руководитель казацкой вольницы – был милостив и не казнил, несмотря на их тяжелые преступления против казаков. Насмерть перепуганные в плену, ненавидевшие Степана Разина и Россию, они, вернувшись в Голландию, написали свои «мемуары», в которых нагромоздили немало небылиц об атамане, в том числе и в случае с «утоплением княжны…». Надо сказать, что поручением Громыко занимались наши доблестные спецслужбы. Именно они установили, что в зоне ответственности атамана каких-либо знатных персиянок казаки в полон не брали.

Конечно, можно с недоверием отнестись к исследовательской деятельности «историков в погонах», от которых ожидали определенного результата, и они именно его и выдали. Но то, что даже недоброжелатели-современники ни о какой княжне не упоминают, – серьезный довод в пользу того, что персидскую княжну в Волгу не бросали.

Кстати, настораживает и архетипичность этой истории (принесение Природе сакральной жертвы как один из способов Посвящения в сокровенные знания). К тому же в некоторых народных сказаниях место персиянки занимает русская «вещая дева» Соломония, или Соломонида. Она не просто тонет в волжских водах, а становится Царицей подводного царства. И что удивительно, мстить обидчику не стремится, а, напротив, всемерно ему помогает.