Глава 1

1793 год

– Почему люди врут, папа?

Лорд Ройс вытер разбитый в кровь нос сынишки.

– Потому что привыкли, сын, только поэтому.

– Но ты велел мне говорить правду! Всегда.

Граф вздохнул.

– Я уверен, что большинство отцов говорят сыновьям то же самое, но дети не всегда слушают. Из-за этого произошла драка?

Мальчик кивнул.

– Тимми Бердок сказал, что Дэниел давно предлагал украсть яблоки из сада вдовы Флад. Я назвал Тимми лгуном, он меня стукнул, а я дал ему сдачи.

– А почему не Дэниел его стукнул?

– Дэниел гораздо больше его. Это было бы нечестно, правда?

Лорд Ройс опустил носовой платок в таз с водой, восхищаясь благородством мальчика. Но он не хотел, чтобы его хрупкий сын чувствовал себя обязанным защищать своего крупного кузена. От вида крови, бегущей из носа сынишки, у него сердце разрывалось, хотя причиной была ребяческая ссора.

– А что случилось потом, и почему ты такой мокрый?

– Вдова Флад вылила на нас ведро воды. Она собирается пожаловаться священнику. – Мальчик вздрогнул, но не от холода. – Она говорит, что викарий поколотит нас тростью. Он это сделает, папа? – Шестилетний малыш поднял на графа синие глаза с черным ободком и густыми ресницами, как у всех мужчин в роду Ройсов.

Лорд Ройс не мог лгать мальчику. Он никогда этого не делал и сейчас не станет.

– За ложь, драку и украденные яблоки? Вполне может.

– И Дэниела? Но это не его идея, и он никого не стукнул.

Тимми Бердок и Дэниел не додумались бы забраться в сад к раздражительной старой вдове, граф прекрасно понимал, кто был зачинщиком.

– Если ты признаешься и после уроков поможешь миссис Флад сложить дрова, тогда Дэниел, возможно, отделается выговором, хотя, держу пари, несколько яблок он съел. Никогда нельзя трогать ничего чужого: ни чужого имени, ни простого яблока. Ты понимаешь?

Юный виконт Джордан Рексфорд по прозвищу Рекс понурил голову.

– Да, папа. Но и Тимми не должен врать.

На мгновение граф испугался. Нет, Рекс, конечно, понимал, на ком вина, поскольку сам был заводилой. Помолчав, мальчик сказал:

– И почему вдова Флад не понимает, что Тимми солгал?

Носовой платок выпал из рук графа.

– Откуда ей знать, сын? – спросил он и, затаив дыхание, ждал ответа.

Рекс в замешательстве свел темные брови.

– Разве не все видят разницу между ложью и правдой?

– А ты, Рекс?

Мальчик улыбнулся, открыв щель от выпавшего зуба.

– Это так просто, конечно, могу!

Граф опустился на колени и заглянул сыну в глаза, так похожие на его собственные.

– А если я скажу, что на следующий день рождения куплю тебе не очередного пони, а настоящую лошадь?

Мальчик бросился отцу на шею и звучно чмокнул в щеку.

– О, папа! Это капитально! Знаешь, так Дэниел говорит.

Лорд Ройс высвободился из восторженных объятий сына, таких сладких и таких мокрых. Он почувствовал выступившую на лбу испарину.

– А если я назову кобылу Калужница?

– Какое мокрое имя, папа. Калужница на болоте растет. Как мы ее назовем?

– Озорница Молли?

Широко улыбаясь, Рекс отрицательно покачал головой, увлекшись игрой.

Граф всматривался в лицо мальчика, отыскивая подтверждение своих предположений. Рекс держался уверенно.

– Очень хорошо. Кличка твоей новой лошади Ангел!

– Нет, не то.

– Полночь? – Рекс подпрыгнул.

– О, папа, значит, она черная? Знаешь, я давно о такой мечтал.

Лорд Ройс и не сомневался в этом. Он сел в потертое кожаное кресло и усадил сына себе на колени, радуясь, что еще может обнимать этого мальчика, которого так любил и так хотел защитить. Его сын скоро перерастет эти поцелуи и доверительные признания. Казалось, только вчера он лежал в пеленках, а теперь носит короткие штанишки, у него содраны коленки и разбит нос. Граф вздохнул.

– Скажи мне, Рекс, ты всегда знаешь, когда кто-нибудь лжет?

– Это когда повариха говорит, что миндального печенья больше нет, а сама прячет его, чтобы поужинать? Или когда няня говорит, что в свободное время навещает сестру?

Граф поклялся выяснить, куда в свободное время отправляется няня и почему повариха лжет мальчику, но это потом.

– Да, вроде того. Как ты узнаёшь? Откуда ты знаешь, что не я съел миндальное печенье и что няня идет не туда, куда говорит?

Рекс, ссутулившись, нахмурился.

– Я просто знаю. А разве ты не знаешь, папа?

Лорд Ройс пригладил темные локоны сына и поцеловал его в лоб.

– Знаю. Я надеялся, что ты знать не будешь.

– Я не понимаю, папа.

– Я на это и не рассчитываю. Я постараюсь объяснить, но, боюсь, я сам этого до конца не понимаю.

Рекс торжественно кивнул:

– Это правда.

– Я всегда говорю тебе правду. Если только мы не играем в игры, как с кличкой лошади. – Когда мальчик выжидательно уставился на отца, граф прочистил горло и продолжил: – Не каждый может отличить ложь от правды. Только немногие счастливцы.

– Ты хочешь сказать, что я могу рассказать викарию, что Тимми хотел украсть яблоки, и мистер Анселм мне поверит?

– Нет, я не это хочу сказать. Совсем не это. Ты не должен лгать, даже если об этом никто не узнает. У тебя есть дар, и ты должен обращаться с ним благородно.

– Как с лошадью?

– Да. Ты ведь должен беспокоиться о ней и не обращаться с ней плохо. Ты должен уважать свой дар.

– Я не знаю, хочу ли я его, папа.

– Боюсь, у тебя нет выбора. Этот дар веками передается в роду Ройсов по мужской линии. Теперь, кажется, пришла твоя очередь.

Рекс на мгновение задумался.

– А другие так не могут?

– Нет, и ты не должен рассказывать о своем даре, поскольку тебя сочтут… странным. – Насколько странным, граф не стал уточнять. Он умолчал о том, как способность видеть правду пугает одних и ужасает других, включая жену лорда Ройса, мать Рекса. Но он должен заставить мальчика понять. – Одного из наших предков, сэра Ройстона, повесили как колдуна.

Синие глаза Рекса округлились, он думал о Мерлине, волшебстве, сказочных существах.

– Ты хочешь сказать, что я могу превратить Тимми Бердока в жабу?

– Нет. Я имею в виду, что способность сэра Ройстона распознавать правду была настолько удивительна, он так отличался от других, что решили, будто он посланник дьявола. Разумеется, это не так. Такой дар, – если это дар, в чем граф никогда не был уверен, – мог прийти только с небес. Сын сэра Ройстона и все его потомки были более осторожны. Они стали судьями, послами, королевскими советниками, занимали посты, где знание правды было ценно, но никогда не раскрывали своего таланта. – Предки разбогатели и получили титулы за службу стране, их уважали за чувство чести. – Люди восхищались их мудростью.

– Как тобой, папа? Мать Дэниела говорит, что ты самый лучший, самый справедливый судья во всей Англии.

Граф рассмеялся.

– Мать Дэниела – моя родная сестра. Ты не должен доверять ее преувеличениям.

– Нет, это правда, – покачал головой Рекс. – Я же это знаю, помнишь?

– А если я скажу, что ты лучший сын во всем мире, ты мне поверишь?

– Конечно, это чистая правда, – открыв в улыбке щербатый рот, ответил мальчик, и отец снова обнял его.

– Ты должен научиться с осторожностью относиться к правде, – сказал граф. – Порой люди верят в то, что говорят. Конечно, твоя тетя Кора верит, что я необычайно мудрый, однако это не обязательно истина.

– Это правда, – настаивал Рекс.

– Спасибо, мой мальчик. Но семьи других судей считают самыми мудрыми своих родственников, так же как каждый патриот верит, что его страна самая прекрасная, а каждый верующий думает, что именно его религия. – единственная дорожка к небесам. Правда не всегда черно-белая.

– Конечно, нет, она синяя.

– Не понял. Правда синяя?

Мальчик замялся.

– Я так и сказал. Разве ты этого не знаешь, папа? Разве ты не видишь?

– Ты хочешь сказать, что правда… для тебя имеет цвет?

– Конечно. Когда кто-то лжет – это красное. Когда человек думает, что говорит правду, я вижу желтое. Викарий Анселм говорит много желтого. А когда он говорит матери миссис Анселм, что она желанный гость в его доме, – это большая жирная красная ложь. Иногда слова похожи на радугу, потому что люди не знают наверняка, но надеются, я так думаю. Иногда их слова грязного цвета, когда они смущены. Разве ты не видишь цвета, когда люди говорят?

– Нет, не вижу. Я слышу правду как чистую ноту. Ложь дребезжит, как расстроенное фортепиано или треснувший колокол. Мой отец говорил, что у него всегда начиналась головная боль, когда лгали, а его отец отличал правду по запаху. У одного из наших предков от правды и лжи делался жар или озноб, у другого гудело в ухе. Видишь, дар проявляется у всех по-разному. Но, насколько мне известно, никто из Ройсов не видел цвета. Так что твой дар особенный, тебе повезло.

Граф сомневался, что его сын действительно удачлив, и, зная, что мальчик может ощутить его неуверенность, объяснил:

– Иногда даже самый замечательный из даров приносит неудобства. Что, если твоя кобыла Полночь убежит в грозу или перегрызет ворота загона? Что, если твой старый пони загрустит, когда ты будешь ездить на лошади? Так что знать правду не всегда удобно.

– Как это?

– Например, я скажу, что накажу тебя за кражу яблок у вдовы Флад, если этого не сделает мистер Анселм. Ты знаешь, что это правда, но тебе это не понравится. Или когда друзья говорят неправду, чтобы пощадить твои чувства. Это называется безобидная ложь.

– Это когда няня говорит, что я и без зуба красивый? Но я-то знаю, что она сказки рассказывает.

– Или когда вчера в деревне аптекарь сказал миссис Олдершот, что у нее прелестный ребенок, а леди Кроули – что у нее очаровательная шляпка. Какие фальшивые ноты я слышал! Но подумай, если бы они знали, что он лжет, как это задело бы их чувства.

– Ну не так уж и сильно! Он же не сказал, что ребенок похож на обезьянку, а шляпа напоминает угольное ведро, – хихикнул Рекс.

Граф взъерошил кудряшки сына.

– Это ложь из вежливости, тебе придется привыкнуть к ней, если ты хочешь выйти в мир.

– Мне нужно будет врать?

– Нет. Можно быть вежливым, не говоря неправду. Можно сказать миссис Олдершот, что у ее младенца удивительно маленькие ручки, а леди Кроули – что ее новая шляпа ей идет. Или ты можешь вообще промолчать, просто приподнять шляпу и улыбнуться.

– Как ты сделал, папа?

– Именно. Но наш дар приносит большее неудобство, чем понимание фальши комплиментов. Порой люди будут тебя бояться. Им не дано понять, как ты узнаешь, что они лгут, и станут опасаться, что ты читаешь их мысли. Тогда ты потеряешь их доверие или они станут бояться вообще что-либо говорить.

– Как случилось с мамой?

– Нет, она… – Лорд Ройс не мог лгать собственному сыну. – Да, отчасти. Были и другие причины ее отъезда, не имеющие никакого отношения к правде или лжи.

Они затихли, вспоминая живущую в далеком Лондоне графиню. Оба думали, что сделали бы и сказали, чтобы убедить ее передумать и остаться. Оба тосковали без нее. Граф пил, чтобы притупить боль, мальчик дрался, чтобы дать выход гневу и отчаянию. У обоих в их невероятно похожих синих глазах стояли слезы.

Рекс вытер окровавленным платком нос.

– Ты думаешь, она вернется?

– Что она тебе сказала? – спросил лорд Ройс, робкая надежда на цыпочках шагнула в его сердце.

– Она сказала, что вернется, и…

– И?..

Мальчик понял невысказанный вопрос.

– У этих слов был грязный цвет.

 

Глава 2

1813 год

Двадцать лет спустя виконт Рексфорд снова стоял в библиотеке отца, опять раненный, в замешательстве и отчаянии.

Лорд Ройс всем сердцем желал поддержать своего мальчика, стереть все беды поцелуем, утешить горести обещанием купить новую лошадь. Но его мальчик стал солдатом, и с войной отцу не совладать. Нога Рекса заживет, шрам на щеке, возможно, исчезнет, но лорд Ройс опасался, что душевные раны сын пронесет через всю жизнь.

Он хотя бы вернулся домой. А сколько отцов не дождались своих сыновей! Тимми Бердок больше не будет наводить страх на округу. Дэниел, племянник графа, жил в Лондоне и, судя по сообщениям, напивался в усмерть, пытаясь довершить то, что не удалось французам. Друзья детства вопреки мольбам родных отправились защищать Англию. Тимми ушел воевать рядовым пехотинцем. Сыну и племяннику граф, не сумев убедить их остаться в Англии, купил военный патент. По правде говоря, в Лондоне они вечно нарывались на неприятности, таинственный дар Рекса вызывал пересуды и сплетни о подкупе и несправедливых преимуществах. Как обычно, куда шел Рекс, туда отправлялся и Дэниел, – так оба оказались в армии.

Никто не собирался отправлять единственного наследника графского рода на передовую. Лорд Ройс использовал остатки своего влияния и тайное знакомство с человеком по прозвищу Советник в военном министерстве, чтобы сын и племянник попали в штабное подразделение. Советник был одним из немногих, кто знал тайну рода и очень нуждался в даровании Рекса. Виконт с уникальным талантом и его двоюродный брат устрашающих размеров были прикреплены к «Интеллидженс сервис». Кузенов хорошо знали и боялись как французские, так и английские военные. Их прозвали Инквизиторами, самой ценной командой следователей Уэллсли. Об их методах не распространялись, но Инквизиторы почти всегда получали от пленных необходимую, непогрешимо точную информацию, что позволяло генералам планировать сражения, щадя собственные войска. Хоть командующие и хвалили кузенов, коллеги-офицеры им не доверяли. Шпионов не считали благородными людьми, а слухи о пытках, гипнозе доктора Месмера, а то и просто о колдовстве наложили на отдел разведки клеймо. Кузенам, разумеется, незачем было прибегать к варварским методам, но командованию эти слухи были выгодны. Плоды работы Инквизиторов были нужны армии, но офицеры избегали Рекса и Дэниела. Пристальный взгляд синих глаз капитана Рексфорда проникал человеку прямо в душу, а огромные кулачищи лейтенанта Дэниела Стамфилда постоянно сжимались, будто ему не терпелось вытрясти жизнь из очередной жертвы.

Дэниелу пришлось продать офицерский патент, когда скончался его отец. Рекс вскоре был серьезно ранен, возможно, потому, что за спиной у него больше не было надежного и рослого товарища. Во всяком случае, Дэниел, соглашаясь со своей матушкой, рассуждал именно так и топил чувство вины в море скверного джина.

Теперь Рекс тоже был дома. Граф видел, как ему досталось на войне. Молодой человек по-своему справлялся с ранами, бесцельным будущим и кошмарными воспоминаниями. Изувеченная нога не позволяла ему гулять по округе, но он мог сколько угодно ездить верхом или плыть под парусом к горизонту, не желая ни с кем разговаривать, не желая видеть жалость… или страх. Компанию ему составляла только огромная собака-полукровка, которую он спас во время своих блужданий. Рекс назвал собаку Верити, поскольку она единственная из существ женского пола никогда ему не врала и была всецело ему предана. Когда он уезжал слишком далеко, собака, растянувшись в дверях Ройс-Холла, ждала его. Когда он отправлялся в плавание в погоду, не подходящую ни для человека, ни для животного, Верити ждала его на причале. Когда он уходил, она ничего не ела и никого к себе не подпускала. Порой граф присаживался рядом с ней, тревожась, что может потерять единственное дитя, и не на войне, а от неизбывного, невысказанного горя.

Что может сделать отец? Граф плотнее прикрыл колени пледом. Он был еще не стар, но силы уходили. Каждую зиму его одолевал упорный мучительный кашель. Больше того, лорд Ройс почти превратился в отшельника, он редко покидал Ройс-Холл, еще реже приглашал гостей. Он читал юридические книги, иногда писал статьи в юридический журнал, но после скандала больше не был судьей высокого ранга. Теперь лорд Ройс стал сельским мировым судьей и разбирал конфликты соседей. Как правило, предметом спора были заблудившиеся коровы, неоплаченные счета, невыполненные устные договоренности. Изредка, в отчаянном положении, к лорду Ройсу обращались за экспертизой. Порой, если случай интересовал его, он вел расследование самостоятельно, когда у него хватало энергии посетить тюрьму и лично убедиться, виновен ли обвиняемый.

После возвращения Рекса домой лорд Ройс думал, что сын поможет ему. Спасение невиновных от несправедливого наказания казалось ему достойным занятием для молодого отставного военного, особенно для такого, который мог сразу безошибочно определить, когда свидетели лгут, а обвинители предъявляют фальшивые улики, Рекса это не заинтересовало, он предпочел свои безрассудные поездки.

Лорд Ройс знал, что одиночество губительно для молодого мужчины. Как ему не знать, когда он почти полжизни провел один? Одиночество иссушает душу и порой вызывает желание одним махом покончить с горькой печалью. Лорд Ройс смахнул со щеки предательскую влагу, вспомнив пустоту собственной жизни и пустующую спальню графини. Как всегда, он быстро вытеснил эти мысли обликом прелестного синеглазого ангелочка, который любил, смеясь, подпрыгивать у него на коленях. Пусть для него самого уже все в прошлом, но граф не мог позволить своему наследнику, своему обожаемому мальчику превратиться в сломленного ожесточенного старика. Нет, пока он жив, он этого не допустит.

Граф взял со столика письмо и разгладил складки. Возможно, этот кусок бумаги поможет.

Это могло произойти с кем угодно, только не с ней! Сколько сотен заключенных выкрикивали те же слова? Две тысячи? Десять? Аманду это не волновало. Видит Бог, она не сделала ничего плохого!

Ладно, сделала, если глупость можно назвать преступлением. Она действительно спорила, с сэром Фредериком Холи – он был мерзким типом. За пять лет, прошедших после смерти матери, Аманда часто ругалась с отчимом. А как еще добиться, чтобы слугам платили, чтобы о его собственных детях должным образом заботились, чтобы дом не рухнул? Сэр Фредерик был на редкость скуп, труслив и обладал отвратительным характером.

И вот он мертв.

В то утро, когда они спорили о последнем поклоннике Аманды, отчим был еще жив. Ее руки собирался просить наследник баронского титула, и сэр Фредерик заявил, что снова намерен отказать. Не то чтобы Аманда любила мистера Чарльза Ашуэя, но он был приятным джентльменом и, судя по всему, станет приличным мужем. Замужество было для нее единственной возможностью вырваться из когтей сэра Фредерика. В свои двадцать два года Аманда давно разочаровалась в девичьих грезах о настоящей любви и была готова, выйти за любого доброго и заботливого человека. Она уважала мистера Ашуэя и восхищалась им. Казалось, и он испытывает к ней подобные чувства, которых ей так недоставало с тех пор, когда десять лет назад ее мать вышла замуж за сэра Фредерика.

В те времена ее мать уже два года как овдовела, была одинока, и Аманда это хорошо понимала. Она могла понять, что мать жалеет Эдвина и Элейн, осиротевших детей сэра Фредерика. Чего она не смогла понять, так это того, как ее мать не разглядела подлинной сущности сэра Фредерика.

И трех месяцев не прошло после их свадьбы, как он уволил обожаемую гувернантку Аманды, утверждая, что если его сестра достаточно хорошо образована, чтобы учить его собственных детей, то подойдет и для Аманды. Затем он уволил няню Аманды, заявив, что Аманда уже взрослая. И зачем Аманде в городе пони?

Когда сэр Фредерик понял, что ему не подняться до социального положения жены, бывшая леди Алиса Карвилл стала для него обузой. Мать Аманды была хрупкой и слишком болезненной для его основных потребностей. Хуже того, как только она вышла замуж, ей прекратили выплачивать вдовью пенсию, а большая часть состояния предназначалась Аманде.

Да и сэру Фредерику нужно было смотреть внимательнее, прежде чем очертя голову бросаться в этот брак. Со всех сторон это была плохая сделка, и проиграла от нее Аманда. На ее глазах за пять лет от пьяных выходок и неуправляемого гнева нового мужа мать постепенно превращалась в испуганную тень.

Аманда поклялась не совершить подобной ошибки и сбежать от сэра Фредерика, как только кончится траур и подрастет ее сводная сестра. Это было три года назад. Сэр Фредерик имел другие намерения. Объявив себя ее опекуном, отчим отказывал всем претендентам на ее руку, утверждая, что они бабники и лишь охотятся за деньгами. На самом деле он не желал расставаться с ее приданым, наследством и процентами, которые приносили эти деньги.

И не важно, что мистер Чарльз Ашуэй безупречен. Сэр Фредерик собирался отклонить его предложение руки и сердца. В то роковое утро баронет кричал, что откажет всем претендентам, которых она сумеет найти. Он клялся, что к тому времени, когда ей исполнится двадцать пять, ее состояние превратится в гроши.

– Разве ты не знаешь, что деньги плохо вложены?

И она окажется бедной старой девой без надежд завести собственный дом и семью. Аманда в долгу не осталась. Слуги, да что там – все соседи слышали ее мнение на этот счет. Все видели на ее щеке отпечаток пятерни сэра Фредерика. Отчим грозил, что поступит хуже, если Аманда пойдет к поверенному или в банк.

И все-таки в тот вечер она отправилась на бал в «Олмак», уверенная, что найдет там мистера Ашуэя. Конечно, такой достойный джентльмен, как мистер Ашуэй, поймет ее тяжелое положение и в случае необходимости обвенчается с ней в Гретна-Грин, а потом будет бороться в суде за ее наследство.

Мистер Ашуэй повернулся к ней спиной.

Аманда смело взяла его под руку:

– Сэр, мы с вами танцуем первый танец, помните? Мистер Ашуэй взглянул на ее руку, потом перевел взгляд на сидевших у стенки мать и сестер. Поправив галстук, он повел Аманду в соседнюю комнату, где стояли столы с закусками.

– Как я понимаю, вы говорили с моим отчимом?

Глотнув лимонада, мистер Ашуэй поморщился. Толи ему не понравился вкус напитка, то ли было неприятно вспоминать о встрече с сэром Фредериком.

– Вы не должны обращать внимания на слова отчима. Мы можем обойти его контроль, я знаю, что можем.

– Точно так же, как вы обошли правила приличия? Думаю, нет. В конце концов, я должен заботиться о репутации сестер и чести фамилии.

– Что вы имеете в виду? Что он мог сказать? – смутилась Аманда.

Ее бывший поклонник поставил стакан на стол.

– Он сказал, что не может позволить джентльмену жениться на подпорченном товаре. Мне нужно высказаться более определенно, мадам? – Ашуэй отвернулся, даже не предложив проводить Аманду в зал, где ее ждали Элейн и сопровождавшая их тетка, сестра сэра Фредерика.

Аманда не стала их искать. Она велела подать накидку и отправилась домой в наемном экипаже, слишком разъяренная, чтобы рассуждать здраво. Вернувшись домой, она сказала дворецкому, что плохо себя почувствовала. Ей пришлось самой о себе позаботиться, поскольку слуги их рано не ждали. Аманда не знала, что делать, и все же не могла бездействовать. Ее доброе имя опорочено, приданое перетекает на счета отчима. Скоро у нее не останется средств и еще меньше – надежды.

Под дверью библиотеки сэра Фредерика мерцал свет. Разгневанная Аманда вошла уличить злодея в последнем преступлении. Она заставит отчима понять, что ее дурная репутация плохо отразится на его собственной семнадцатилетней дочери, которую он надеялся, пристроить за богатого аристократа.

В библиотеке отчима не было, хотя этот болван оставил горящие свечи. Аманда пошла погасить их, но споткнулась о какой-то предмет, валявшийся на обюссоновском ковре.

Оружие? Сэр Фредерик стал настолько опасен или так напился, что угрожал слугам пистолетом? Неожиданно осознав собственную уязвимость, Аманда обрадовалась, что отчима нет дома. Осторожно подняв пистолет – а вдруг он заряжен? – она хотела положить его на место, в ящик стола.

И закричала. А что еще она могла сделать, обнаружив позади стола окровавленного сэра Фредерика с остекленевшими глазами? На ее крик, на ходу застегивая сюртук, прибежал дворецкий в съехавшем набок парике.

– Хозяин всегда говорил, что вы скверная.

Аманда положила пистолет. Слишком поздно. Слишком.

Слуги кричали и плакали. Прибывшие стражники оттеснили их. В библиотеку ворвались Элейн и ее тетя. Элейн упала в обморок, но мисс Гермиона Холи верещала, пока не приехал врач и помощники шерифа.

Они поволокли ее, Аманду Карвилл, внучку графа, со связанными руками в фургон, а потом втолкнули в мрачную переполненную комнату. В комнате, набитой плохо одетыми людьми, стоял запах давно немытых тел. Охранник грубо толкнул Аманду вперед, к джентльмену в парике, не поднимавшему глаз от бумаг. Она едва понимала его слова, перед ее глазами стояло лицо отчима. Ей не дали возможности слова сказать, охрана увела ее. У Аманды достало здравого смысла отдать охраннику сережки в обмен на обещание доставить одно сообщение поверенному семейства, а другое – по определенному адресу на Гросвенор-сквер.

– Если сдержите слово, получите больше. Моя крестная мать богата и щедра. Она исправит это недоразумение.

Аманда понятия не имела, доставит ли охранник ее сообщения или просто присвоит ее серьги. Он оставил ее в крошечной комнате, в каком-то чулане, без свечи или корки хлеба. На следующее утро другой стражник, крупный и щербатый, снова повел ее в фургон вместе с другими закованными в наручники заключенными, кричавшими о своей невиновности. Аманду втолкнули в огороженный двор, где было множество оборванных женщин, которым она бросила бы монету, увидев на улице. Женщины тащили с нее накидку, золотое кольцо, перчатки, даже шелковые чулки, срывали с платья кружева.

– Нет, – закричала она, – я ничего не делала!

Они смеялись над ней.

– Все мы так говорим, – бросила сквозь почерневшие зубы какая-то старая ведьма, вцепившись в шпильки в белокурых волосах Аманды, уложенных в модную прическу. – Там, куда ты отправишься, они не понадобятся.

Кто-то бросил ей обрывок шерстяной тряпки. Одеяло было изодранное, наверняка в нем полно блох, но Аманда съежилась под ним, подальше от кашляющих, хрипящих женщин, сражающихся за ее добро и выторговывающих за него у охранников бутылку джина или кусок сыра. Так она провела ночь и следующий день без еды. Никто не слушал ее протесты и мольбы.

На третий день ее вытащили из угла и повели на слушание дела. Должно быть, кто-то получил ее сообщения, с благодарностью подумала Аманда, поскольку рядом с ней стоял осанистый адвокат в элегантных черных одеждах. Наконец кто-то выслушает ее.

– Спасибо, – начала она, но ей тут же велели замолчать. – Но я…

Ее защитник ушел. Стукнул молоток судьи, и ее снова потащили прочь. На этот раз за требование выслушать ее ударили в ухо так, что у нее закружилась голова.

Аманду отвезли в тюрьму и бросили в другую камеру, каморку без окон с соломенным тюфяком на полу и тонким одеялом.

– Нет, вы не понимаете…

– Это вы не понимаете, моя прекрасная леди, – шлепнула ее надзирательница. – Кто-то заплатил за отдельное помещение, но вас осудят за убийство, до конца месяца повесят, и делу конец. – Тюремщица снова шлепнула Аманду и так толкнула, что она упала на холодный и влажный каменный пол.

У Аманды не было ни денег, ни друзей, ни связей. И все из-за отвратительного поведения сэра Фредерика. Ее и Элейн пускали на знаменитые балы исключительно благодаря доброте титулованной крестной матери Аманды. А сэр Фредерик позволял дочери и падчерице эти развлечения исключительно для того, чтобы Элейн нашла подходящую пару. Юная Элейн теперь не могла помочь Аманде, и одному Богу известно, где сын сэра Фредерика Эдвин и считает ли он ее убийцей. Все родственники ее матери давно умерли, а равнодушная родня отца жила в Йоркшире, в нескольких днях езды от Лондона. Слишком поздно Аманда вспомнила, что ее крестная мать на водах в Бате. Конечно, слуги графини пошлют за ней. Наверняка…

Следующие два дня Аманда провела одна. Никто не приходил, потому что никто не верил в ее невиновность. Она перестала считать дни по мискам с кашей, которые подсовывали ей под дверь, перестала кричать, заслышав в коридоре звон ключей. Когда начались кашель, лихорадка и озноб, она перестала надеяться.

Нет, это не могло случиться с ней. Она бы этого не допустила. Просто… не допустила.

Еще девочкой Аманда поняла, что если свернуться клубком и вести себя тихо как мышка, ее никто не заметит. Так она делала, когда ее отец лежал на смертном одре после несчастного случая с каретой, пока все вокруг метались в слезах. Она научилась оставаться в тени, когда ее мать вышла замуж за сэра Фредерика, позже не позволяла себе прислушиваться к слезам матери, когда ничем не могла помочь. После смерти матери Аманда предпочла уходить в свой собственный мир, не слушая критику тети Гермионы, которая требовала прекратить витать в облаках.

В мечтах Аманда могла отправиться куда угодно – туда, где ее никто не мог найти, никто не мог обидеть. Поэтому, свернувшись на тюремном полу, она в ожидании смерти представляла себе прогулки и пикники с родителями.

– Этот номер у вас не пройдет. Палача в моей тюрьме никто не обманет, – пнул ее надзиратель.

Двое заключенных держали ее, пока ей насильно вливали кашу в горло. Аманда выплюнула еду. Ее снова били, но она не чувствовала ударов, не видела мучителей, она была в другом мире.

– Думаете, если станете изображать ненормальную, это вас спасет? Вы сумасшедшего дома не видели! Оказавшись там, будете умолять о петле.

Аманду оставили в покое, и она еще глубже ушла в себя, подальше от этого ада.

Она не замечала, как стражники судачат, кто натешится ею первым, когда у начальства будет выходной. Она лишь слышала, как отец зовет ее от озера.

– Иди к папе, куколка. Иди сейчас же.

Она была наполовину там.

 

Глава 3

– Нет, – отрезал Рекс. – Я не стану этого делать. – Он не потрудился сесть, демонстрируя презрение к приглашению отца и намерение поскорее улизнуть. Рекс прислонился к каминной полке, чтобы уменьшить нагрузку на покалеченную ногу. Ворот рубашки распахнут, галстука нет, бриджи в пятнах и порваны. Чересчур длинные вьющиеся волосы лезут в глаза. Он небрит, а пахнет от него хуже, чем от сидящей у его ног собаки.

Лорд Ройс наморщил нос, но не стал критиковать внешний вид сына. То, что Рекс явился на его зов, уже само по себе благо.

– Даже чтобы помочь другу?

Рекс поднял стакан бренди.

– Твой друг, ты и помогай.

– Ну, тогда помоги мне.

– Что, поехать в Лондон, где я почти слепну от потоков вранья? Ба, сомневаюсь, что в этом городе найдется хоть один человек, у которого язык не замаран ложью. Если они не лгут на службе, то клевещут друг на друга в свободное время.

Графу оставалось только согласно кивнуть. Когда он появлялся в свете, у него самого зубы ныли от лжи, постоянно атаковавшей его чувства.

– А теперь будет еще хуже, – продолжал Рекс. – Все станут расспрашивать о моей ноге, сочувствовать, и ни один мерзавец не сделает это искренне. Они предпочли бы, чтобы я не вернулся. Я для них неприятное напоминание, что война – это кровь и клочья человеческого мяса, а не торжественные парады и красивая форма. Все будут смотреть на мое изувеченное лицо и притворяться, что шрама нет. К тому же не забывай, что и для армии я был конфузом, пятном, о котором предпочитали не говорить. Офицер, который не сражался, лорд, презревший законы чести! Шпион! Ты думаешь, до Лондона не дошли слухи, что мы с Дэниелом дикари и чудовища, а не джентльмены?

– Ты был ранен на службе отечеству и много раз получал благодарность. Они будут помнить об этом!

– Они будут помнить, что я вопреки кодексу чести мучил военнопленных, пока они не выдавали тайны. Или мне признаться, что я просто старался услышать правду?

Граф, потягивая вино, отвел взгляд.

Рекс поднял стакан в насмешливом приветствии.

– Как это сделал ты, отец?

Лорд Ройс не смог защититься против обвинений в коррупции. Что он мог сказать? Что заключенный невинен, поскольку в его голосе нет ни одной фальшивой ноты? Его бы высмеяли и выгнали с должности. Вместо этого его обвинили во взяточничестве. По какой другой причине ему стремиться спасти вора от петли? Все улики и свидетели подтверждали вину несчастного, а, прокурор оказался честолюбивым негодяем.

И настоящий преступник остался на свободе. Если лорд Ройс не брал взятку, то он безумен и не способен исполнять обязанности судьи, объявил сэр Найджел. Определять правду по тону голоса? Вздор.

Дело обернулось бы гораздо хуже, если бы кто-нибудь, поверив в это, вытащил на свет божий старые истории о колдовстве и волшебстве. Судья может читать чужие мысли? В Англии ко всему необычному и сейчас относились так, как во времена древнего сэра Ройстона. Сейчас, конечно, за такое не повесят, но объявят ненормальным и запрут в сумасшедший дом. Хуже того, это изуродовало бы жизнь Рекса, к нему относились бы как к двухголовой корове в бродячем цирке. Поэтому лорд Ройс ушел в отставку, сославшись на плохое здоровье.

Он мог занять место в палате лордов, слушать диссонирующие ноты крючкотворства и сутяжничества и стать объектом пересудов. Он мог предаться праздности, сутками пьянствовать и играть в карты, если бы кто-нибудь сел играть с человеком, подозреваемым в подлом поступке. Вновь разгорелись пересуды о том, почему леди Ройс живет отдельно. Конечно, он тщательно оберегал семейные тайны. Лорд Ройс не опровергал ни одного обвинения, не давал объяснений. Он предпочел жить в провинции и растить своего мальчика.

– Я бы сам поехал в Лондон, если бы мог, – сказал он, подтянув прикрывающий ноги плед. – Но…

Немощь отца всегда расстраивала Рекса. Глотнув бренди, он сказал:

– Черт побери, что в этой девчонке такого, что один из нас должен мчаться в Лондон? Я читал газеты. Они много об этом писали, как-никак убийство баронета. Всем известно, что мисс – как ее там? – презирала отчима, а скандальные газетенки сообщали, что по ночам она встречалась с любовником. В конце концов, она держала в руках пистолет!

– Мой корреспондент не верит, что Аманда, мисс Карвилл, убила этого негодяя. – Граф зашелестел письмом. – Если она виновна, правосудие должно свершиться. Но если молодая женщина ни в чем не виновата? Мало того, что ее повесят за преступление, которого она не совершала, но и хладнокровный убийца будет разгуливать на свободе, строя новые черные замыслы. Ты меньше всех должен судить ее, пока не услышишь ее слова собственными ушами.

– Нет, это ты должен разобраться! Если помнишь, закон твоя стихия, а не моя.

Граф закашлялся. Бросившись к отцу, Рекс налил ему лекарство.

– Черт побери, ты притворяешься, чтобы манипулировать мной и заставить выполнить твою просьбу?

Все еще кашляя, граф отрицательно покачал головой.

– Скажи это. Скажи, что ты действительно слишком слаб, чтобы самому поехать в Лондон.

– Я… я слишком слаб телом… и духом! Правда.

– Правда, – как эхо повторил Рекс, сдаваясь.

– Если помнишь, храбрость твоя стихия, а не моя, – перефразировал граф слова сына. – Хотя никто не догадается об этом по твоим действиям.

Рекс похромал назад к камину.

– Ты считаешь, что я трус и прячусь от жизни?

– Да, я думаю, что ты здесь именно прячешься. Но я не прошу тебя стать прожигателем жизни или сыщиком с Боу-стрит. Я от имени старого друга прошу тебя поговорить с молодой леди, послушать и выяснить, виновна ли она на самом деле. Вот и все.

– И если она невиновна, мне придется задержаться в Лондоне надолго, чтобы опровергнуть обвинение.

– Ты, кажется, считаешь, что она виновна. Сэр Фредерик Холи, по общему мнению, был редкостным подлецом, и рано или поздно с ним кто-нибудь посчитался бы.

– Но кто-то его убил, черт побери! – Рекс провел рукой по шраму на лице. – Пошли денег компетентному адвокату, который сможет доказать, что мисс… как ты сказал, ее зовут?.. действовала в целях самозащиты.

– Не могу. Мой… друг попросил меня заняться этим лично.

Рекс знал, что лишь немногие из друзей отца сохранили ему верность.

– Кто, к дьяволу, этот старый друг, которому ты не можешь просто сказать «нет»?

– Крестная мисс Карвилл. Твоя мать.

Рекс швырнул в камин хрустальный стакан.

* * *

Подумать только – в Лондон! Рекс откинулся на сиденье отцовской кареты, пытаясь ослабить боль, уже тисками сковавшую голову, а ведь он еще полпути не проехал. Каждый владелец гостиницы, каждый хозяин конюшни, каждая служанка, попадавшаяся на пути, лгали ему. Каждый продавец норовил втридорога продать залежалый товар, завидев на карете герб отца. Даже распутные девки, заигрывая, врали. Он видел в их глазах отвращение, когда они замечали его хромоту и шрам. О, они получили бы монету за поспешные кувырки в постели и другую – если бы сделали это молча, но их приветливые улыбки были лживы. Так что Рекс оставил деньги при себе, хотя давно научился платить шлюхам, чтобы они не симулировали оргазм и не портили ему удовольствие фальшью. Ба, если бы половина крепких парней, считавших себя лихими любовниками, знали правду, у них бы причинное место от позора сгорело.

Оттого-то Рекс и не принял сомнительных предложений, несмотря на то что краткий миг бездумного удовольствия дал бы его мыслям необходимый отдых. Черт, компания ему не нужна, у него есть Мерчисон. Камердинер отца перехватил взгляд Рекса и подал кружку эля, смешанного с порошком от головной боли. Разумеется, молча, ведь Мерчисон не говорил. Когда нужно, он писал записки или жестикулировал. Он к тому же не слышит, уверял граф, хотя Рекс всегда сомневался в инвалидности маленького лысого человека. Для глухого Мерчисон поразительно точно знал, что именно надо, поэтому отец настоял, чтобы Рекс взял с собой его камердинера.

– Ты не можешь выходить в таком виде, – объявил лорд Ройс, скривившись от неопрятного вида сына.

– Я не имею никакого намерения выходить, как ты выразился. – Рекс меньше всего хотел снова оказаться в обществе.

– Тебе придется иметь дело с леди, даже если она находится в тюрьме. Она заслуживает уважительного отношения.

– Ты хочешь, чтобы я отправился к убийце в Нью-гейт в атласных бриджах? Или в военной форме?

Официально Рекс все еще числился в отпуске по ранению, но склонялся к мысли продать патент. Он ни под каким видом не собирался возвращаться в армию. Он свой долг выполнил.

Отец не ответил, и Мерчисон упаковал то, что считал необходимым. Он облегчил Рексу поездку, безмолвно, но всегда успешно добиваясь в гостиницах, чтобы пища была горячей и хорошо приготовленной, простыни чистыми и сухими. Нечего и говорить, Мерчисон был тихим, неприхотливым попутчиком в отличие от Верити, требовавшей частых остановок и регулярной еды. Она не выпускала виконта из виду. Собака зачахнет, сказал граф, если не поедет с хозяином в Лондон.

Рекс слишком поздно вспомнил, почему никогда не брал Верити на борт его парусного суденышка, игнорируя ее умоляющий взгляд. Собака, похоже, и в карете страдала морской болезнью. Это и заставило Мерчисона впервые заговорить в присутствии Рекса. Он говорил на безупречном французском языке, что и объяснило, почему этот человек притворялся глухонемым. Француза в Ройс-Холле около дуврского побережья застрелили бы раньше, чем он успел договорить.

– Мой отец знает? – Рекс сам ответил на собственный вопрос. – Конечно, знает. Он все знает.

– Он спас мне жизнь, – пожав плечами, по-английски сказал камердинер. До конца поездки он не проронил ни слова, даже не назвал свое настоящее имя.

– Монклер? – предположил Рекс. – Марсо?

Единственным ответом ему был мучительный стон Верити.

На подступах к Лондону Рекс нашел гостиницу, в которой согласились принять крупную собаку и немого камердинера. Комнаты были простыми, еда – еще проще, но эль хорош, а конюшни – еще лучше. Будь он один, без француза, возможно, Рекс нашел бы койку в армейских казармах. Или мог устроиться у Дэниела, как только выловит кузена из какой-нибудь дыры, в которые он зачастил в последнее время. А может быть, гостиница даже лучше, поскольку Рекс не горел желанием видеть кузена, как и Дэниел – его, после того как они расстались в Испании. Рекс понимал, что должен извиниться перед Дэниелом за грубость. Но как еще можно было отправить этого болвана домой? Только сказав, что он мешает, что Рекс устал оттого, что этот чурбан присматривает за ним словно нянька.

Вот именно!

Сначала девчонка, решил Рекс, с радостью оседлав в конюшне лошадь, вместо того чтобы трястись очередную милю в закрытой карете. Сколько понадобится времени, чтобы задать мисс… как ее там… – он не мог запомнить ее имени, вероятно потому, что не хотел его знать, – два вопроса? Она убила своего отчима? Это произошло в самозащите? Нужно услышать ее ответы, тогда он будет знать, какого ей выбрать адвоката. Его отец все еще имел некоторое влияние среди юристов. У графа достаточно средств, чтобы нанять красноречивого кровососа-адвоката, которого не волновало, что его клиентку застали на месте преступления рядом с трупом.

Разобравшись с девицей, можно попытаться воздействовать на тупицу Дэниела. Он извинится и заставит болвана вернуться домой, управлять своим имением. Если повезет, Рекс уже утром отправится назад в Ройс-Холл, к своим верховым и морским прогулкам. Он подумал, что должен воспользоваться собственным советом и начать вместе с управляющим объезжать земли, которые когда-нибудь станут принадлежать ему. Правда, он никогда не видел себя в роли фермера. Он солдат, черт побери! У него репутация дьявольски ловкого и крайне опасного человека.

Обвиняемой повезло. У него к ней только два вопроса. Черт, вся жизнь Рекса была вопросом!

– Проклятие! – выругался Рекс, когда открыли дверь камеры. – Что, черт возьми, с ней случилось?

– Во дворе была драка, перед этим какая-то сердобольная особа послала деньги в частную камеру.

– Клянусь, эта сердобольная особа – моя мать, и она наверняка послала достаточно денег для лучшего обращения.

– Она сопротивлялась, – пожал плечами охранник. Рекс посмотрел на дюжего надзирателя, потом на маленькую женщину, то ли спавшую, то ли упавшую на пол без сознания. Ее платье превратилось в окровавленные лохмотья, ноги босые, а волосы так грязны, что невозможно определить, какого они цвета. Их отрезали, вероятно, чтобы продать изготовителям париков.

– Она, должно быть, выдержала настоящую битву.

Охранник перебирал ключи, не входя в вонючую камеру.

Рексу пришлось войти.

– Мисс Карвилл?

– Она молчит и не двигается. Это сопротивление!

Недовольно поморщившись от слов охранника, боли в ноге и грязи, которая заляпает чистый мундир, надетый по настоянию Мерчисона, Рекс встал на колени. Он коснулся худенького плеча арестантки, чтобы разбудить ее. В свете свечи, которую держал охранник, он увидел ссадины и кровоподтеки. Даже сквозь перчатки он чувствовал жар лихорадки. Девушка не шевельнулась.

– Черт! – снова выругался Рекс.

Когда-то в юности он наткнулся на раненую лань, дрожавшую и обессиленную. Он убил бедное создание, чтобы прекратить ее муки, и больше никогда не охотился, но это видение навсегда осталось с ним. Мисс Аманда Карвилл напомнила ему раненую беспомощную лань. Что-то пробудило в нем покровительственный инстинкт, о существовании которого он и не подозревал. Нечего и говорить, что Рекс не мог оставить девушку здесь умирать в грязи. Только людоед не испытает жалости, сказал он себе. Рекс смотрел на нее и кипел от гнева. Повернувшись, он вцепился в шею охраннику, прежде чем тот успел позвать на помощь. В мгновение ока выхватив нож, Рекс приставил его к горлу стражника.

– Ее изнасиловали? Отвечайте, и говорите правду. Видит Бог, я узнаю, лжете вы или нет.

Стражник смотрел в глаза Рексу, понимая, что он на волосок от смерти. Репутация капитана Рексфорда хорошо известна.

– Н-нет. Пока. Сегодня вечером…

Рекс убрал нож в рукав.

– Сегодня вечером этой леди здесь не будет. Проследите за этим. – Он бросил охраннику кожаный мешочек, наполненный монетами.

– Для серьезных правонарушений залога не существует, – пробубнил стражник, но сунул кошелек под грязную рубаху.

Рекс уже расстегивал сюртук, чтобы прикрыть девушку.

– Тогда позаботьтесь, чтобы ее освободили по медицинским показаниям. Молите Бога, чтобы она поправилась, иначе я с вас шкуру спущу и с остальных стражников тоже. Эта женщина – леди, черт побери.

– Она убийца, капитан.

– Она еще не осужденная, а только обвиняемая. С таким адвокатом, как лорд Ройс, ее освободят раньше, чем дело дойдет до суда.

Имя отца все еще производило в тюрьме впечатление, но охранник почесал голову:

– Не знаю, как насчет ее освобождения, даже под ваше поручительство. Простите, милорд. Сэр Найджел не обрадуется.

– Сэр Найджел?

– Да, главный государственный обвинитель – сэр Найджел Терлоу. Он хочет, чтобы девушку повесили за убийство титулованной шишки и все такое.

Именно Найджел Терлоу, тогда еще не имевший рыцарского звания, повинен в позоре лорда Ройса. Значит, вызволить мисс Карвилл из тюрьмы вдвойне необходимо.

– Можете передать от меня сэру Найджелу, что обвинение должно быть отклонено за недостаточностью улик.

У стражника отвисла челюсть.

– Но были свидетели и оружие.

– Свидетели лгали. – Они всегда это делают. – Скажите ему об этом. И передайте, что мы подадим иск в связи с плохим обращением с заключенной. Мы начнем с этого, призовем к ответу начальника, надзирателя и каждого стражника в этой дыре. Если иск не поможет, посмотрим, что смогут сделать мои начальники в Уайт-холле. Вы когда-нибудь слышали о джентльмене по прозвищу Советник?

По трясущимся рукам охранника Рекс понял, что репутация Советника еще хуже, чем его собственная.

– Если и это не поможет, я лично нанесу визит каждому из вас, мерзавцев. Понятно?

Снова блеснувший в руке нож сделал намек очевидным. Охранник кивнул.

Рекс взглянул на проступавший под рубахой стражника кошелек.

– Я ее забираю. Оформите это юридически или пеняйте на себя.

Никто не остановил Рекса, когда он, хромая, нес по тюрьме свой легкий груз. Потом он вышел на свежий воздух и направился к лошади.

Проклятие. Сейчас ему как никогда нужны Мерчисон и отцовская карета, но они в часе езды от Лондона. Две наемные кареты умчались прочь, лишь бы не брать пассажира из Нью-гейта.

– Что дальше? – спросил Рекс.

Девушка не отвечала. Он задавался вопросом, дышит ли она, но чувствовал, как поднимается и опадает ее грудь. Сколько это продлится? Он не мог стоять у тюремных ворот, ожидая посыльного, которого можно отправить за Мерчисоном и каретой. Мисс Карвилл нуждается в помощи сейчас, а он с изувеченной ногой долго держать ее не сможет. Рекс перекинул обмякшее тело через спину лошади, потом сел в седло и снова взял на руки свою ношу, молча извиняясь перед девушкой и лошадью за грубое обращение.

Потом снова выругался и, раздумывая, повернул лошадь. Что, черт возьми, теперь делать с мисс Амандой Карвилл? Он не мог отвезти ее в дом, где она, возможно, застрелила владельца. Если бы домашние сэра Фредерика заботились о девушке, она бы не оказалась в тюрьме в таких жутких условиях. Ее никто не навещал, сказал стражник, все уверены в ее виновности. И в убогую гостиницу, где остановился Рекс, ее везти нельзя – там нет ни врача, ни аптекаря, ни приличных женщин. Можно попытаться поселиться в лондонской гостинице, но его высмеют за то, что он принес свой грязный вонючий груз в респектабельное место. О жилище Дэниела и думать нечего, даже знай Рекс его адрес. Девушке нужен уход, который вряд ли найдешь в холостяцкой берлоге кузена. Нет, оставался только один выбор, проклятый, скверный выбор! Ройс-Хаус. Дом, где жила его мать.

 

Глава 4

Дверного молотка на двери не оказалось, значит, хозяйка в отъезде. Это хорошо. Рексу не придется с ней встречаться. Не то чтобы он ее никогда не видел, просто он встречался с ней как можно реже и чаще случайно, чем преднамеренно. Когда он учился в университете и был развеселым студентом и позднее, когда осел в Лондоне, избегать неожиданных встреч было легко. Графини редко посещают игорные заведения, публичные дома и спортивные состязания. А молодые оболтусы и денди не присутствуют на балах дебютанток, чаепитиях и музыкальных вечерах, если их не тянут за собой настырные родственницы. Леди Ройс даже не пыталась куда-нибудь вытащить Рекса. Пока он учился в школе и служил в армии, мать посылала ему посылки и письма, на которые он вежливо отвечал по приказу отца. В посылках были теплые носки, банки чаю, монеты, а то и фунтовая банкнота, так что его товарищи считали леди Ройс лучшей матерью на свете.

Она вообще не была матерью. И сейчас Рекс обрадовался, что не придется вести натянутую беседу с незнакомкой, которая дала ему жизнь. Хватит того, что он по ее милости баюкает на руках лишившуюся сознания преступницу.

С другой стороны, кто позаботится о мисс Карвилл в отсутствие графини? Рекс придерживал свой форменный сюртук, прикрывавший рваное платье девушки, так что ему пришлось пнуть дверь ногой. Он чуть не выронил свою ношу, запаниковав при мысли, что в лондонском доме никого не осталось. Нет, экономка где-нибудь здесь, решил Рекс. Или кухарка. В большинстве домов есть опытные женщины, умеющие обращаться с больными и младенцами. Он снова ударил в дверь ногой.

Открывший наконец дворецкий, ошеломленный видом запыленного солдата в одной рубашке с грязным кулем в руках, объявил, что поварихи и экономки нет, и глумливо усмехнулся.

Рекс, нахмурившись, взглянул на голые ноги дворецкого.

Тот наморщил нос от запаха лошади и грязного тряпья. Рекс, почувствовав, что от дворецкого в парике тянет пачулями, поднял бровь и снова потребовал найти женщину, которая позаботится о мисс Карвилл.

По словам дворецкого Додда, повариха, костюмерша, компаньонка и горничная с хозяйкой в Бате. Экономка поехала к сестре в Ричмонд, а служанки в отпуске. Так что молодую женщину нельзя оставить в Ройс-Хаусе, независимо от того, что она утверждает.

– Она ничего не утверждает, она слишком больна.

– Тогда ее нужно отправить в больницу, сэр. – Дворецкий начал закрывать дверь перед носом Рекса.

Несмотря на судорогу в правом плече и дрожь в левой руке, Рекс, прижимая девушку к груди, ударом ноги распахнул дверь настежь. Он пнул бы и этого проклятого дворецкого, если бы мог дотянуться. Как бы то ни было, Додду пришлось отскочить, чтобы тяжелая дверь не ударила его по голым ногам.

– Я вызову охрану, – пригрозил Додд. – Мы не пускаем бродяг. Это благородный дом! Леди Ройс водит знакомство только с утонченными людьми, а не с преступниками и головорезами.

– Вы знаете, кто я такой, ханжа вы этакий?

– Ну уж наверняка не из тех, кто накосит визиты графи не, – снова скривил губы дворецкий.

– Я бы этого не сделал, будь у меня выбор. Ваша графиня – моя мать, черт побери!

Додд побледнел и поджал пальцы босых ног. Он, наконец, разглядел под грязью властные черты и увидел сходство с детскими портретами в гостиных.

– Я… я вам не верю, – сказал он.

Перед глазами Рекса замелькал красный цвет. Не только от лжи, но и от гнева. Мисс Карвилл могла умереть, а может, уже умерла, пока этот тип рассуждает о ее присутствии здесь и его происхождении. И с каких это пор дворецкие разгуливают босиком? Рекс шагнул мимо Додда к лестнице, ведущей к спальням.

– Найдите мне женщину для мисс Карвилл. Немедленно!

– Но… из слуг никого нет, кроме лакея, мальчишки-посыльного и судомойки.

– Тащите ее. И пусть мальчишка принесет горячую воду. Конюх держит мою лошадь. Пошлите его за врачом, любым, услугами которого пользуется леди Ройс. Лакей пусть отвезет записку моему человеку в гостиницу «Черная собака».

Вместо того чтобы выполнять распоряжения, Додд поспешил за виконтом. Рекс остановился у первой же двери, нога у него разболелась от подъема по лестнице.

– Нет, нет, сюда нельзя! Это спальня графини. Следующая комната оказалась спальней графа.

– Мой отец здесь бывал?

– Насколько я знаю, нет, но я служу у ее светлости только полгода. Ее прежний дворецкий уволился.

И этот, по мнению Рекса, долго не задержится. По словам Додда, следующая дверь вела в комнату компаньонки ее светлости, а спальня за ней на ремонте.

Рекс слишком устал, чтобы обращать внимание на ложь, и слишком спешил положить мисс Карвилл на кровать, пока у него не отказали руки. Додд наконец проскочил вперед и открыл маленькую комнату с розами на обоях и шторах. Она была такой же типично женской и вычурной, как запертые комнаты рядом со спальней графа в Ройс-Холле.

Рекс положил ношу на кровать, снял с девушки свой сюртук и, натягивая его, ждал судомойку.

Войдя в комнату, служанка указала на неподвижную фигуру на кровати и заверещала:

– Убийца!

– Ее пока только обвиняют в убийстве, – возразил Рекс, застегивая мундир. Так ему легче будет распоряжаться ситуацией, далекой от его познаний. – Прежде всего она крестница леди Ройс, и она больна.

– Тюремная лихорадка! – завопила судомойка и, всплеснув руками, бросилась вон, едва не выбив ведро из рук вытаращившего глаза мальчишки.

Рекс подхватил ведро, мальчишка уставился на полуголую мисс Карвилл. Рекс торопливо прикрыл ей ноги обрывками юбки.

– Пошел отсюда! – рявкнул он на посыльного. – Тащи еще воду и бульон, если найдешь, или бисквиты и чай. – Потом он еще раз приказал дворецкому послать лакея к Мерчисону, найти женщину и кузена Дэниела, именно в таком порядке.

– Тут есть поблизости одна женщина. Моя… эээ… сестра.

– Так тащите ее сюда!

Через несколько секунд, наверняка из той комнаты, которую дворецкий объявил закрытой на ремонт, появилась женщина. Она не походила на Додда, но от нее тоже пахло пачулями. Додд был уже в ботинках, заметил Рекс, но платье женщины не застегнуто. Румяна на лице размазаны, губы припухли. В одной руке она держала бутылку вина – наверняка из винных погребов Ройсов, предположил Рекс, – а другой прикрывала мясистую дряблую грудь.

– Вы притащили шлюху в дом моей матери? – заорал Рекс на пятившегося к двери дворецкого. Даже Рекс, совершенно далекий от правил этикета, знал, что это из ряда вон выходящий поступок. – И сюда, чтобы ухаживать за леди?

– Тоже мне леди, – скривилась женщина. – Говорят, она потаскуха и хладнокровная убийца в придачу. Кто скажет, что она лучше старой Нелл?

– Я говорю, черт побери! Вон отсюда, пока я вас не вышвырнул! А вы, – он повернулся к Додду, – если хотите сохранить свое место, проследите, чтобы ваша шлюха, уходя, не стянула столовое серебро графини, а потом найдите приличную женщину. Поищите по соседству, если понадобится. А когда лакей вернется от кузена и моего камердинера, сообщите леди Ройс, что прибыла ее крестница.

Рекс не сказал вслух, что графине следовало бы быть в Лондоне, когда крестница в опасности, а не оставлять хрупкую женщину у него на руках, бросив на произвол судьбы еще одну безвинную душу.

Если мисс Карвилл невиновна. Он все еще это не выяснил.

– Напишите, чтобы леди Ройс немедленно возвращалась домой.

– Я не могу приказывать своей хозяйке!

– Она посылала за мной, теперь пошлите за ней. Мисс Карвилл на ее ответственности.

– Да сэр, милорд. Сразу же, капитан… ваше сиятельство. – Поклонившись, Додд вытолкнул Нелл и помчался исполнять приказы Рекса.

Хорошую должность трудно найти. Кроме того, у виконта Рексфорда был такой вид, что он Додду голову оторвет, если его требования не будут выполнены, не важно, что они неблагоразумны. Дворецкий слышал военные отчеты и слухи. Все их слышали. Казалось, никто и никогда не смел ослушаться его светлости. Его синие глаза горели грозным огнем. Додд поклялся вернуть экономку, даже если придется тащить ее на себе. И леди Ройс – тоже.

Как только комната опустела, Рекс уставился на неподвижное тело на кровати.

– Вы проблема леди Ройс, – объявил он скорее себе, чем горевшей в лихорадке девушке, – а не моя.

Но графиня приедет не скоро. Рекс не мог просто уйти, как не мог и признаться самому себе, что проблема стала его собственной.

Он повторил французские ругательства Мерчисона, затем цветистые проклятия, принятые в кавалерии. Девушка неподвижно лежала поверх одеяла. Черт побери! Рекс не мог оставить ее так и не мог ждать служанку. Мерчисон по меньшей мере в часе езды отсюда. Кто знает, когда придет врач? Девушка дрожала, несмотря на бусинки испарины на лбу. Рекс зажег камин.

О Господи! Оставив проклятия, Рекс молился горячее, чем тогда, когда напоролся на отряд французов.

Черт, то были враги, а мисс Карвилл – леди, что гораздо хуже. Рекс никогда в жизни не раздевал леди и уж тем более не мыл. Он посмотрел на ведро, в котором остывала вода, потом на полотенце на умывальнике.

– Мисс Карвилл! Пожалуйста, просыпайтесь, мисс.

Она не открыла глаза. Ни на ругательства, ни на молитву, ни на уговоры.

Рекс снова снял сюртук, чувствуя, как по спине побежала струйка пота, но не от жара в комнате. Глубоко вздохнув, он выпрямился.

– Ладно, тогда, пожалуйста, не просыпайтесь. Так будет легче для нас обоих.

Как генерал, изучающий карты, Рекс планировал свою кампанию. Сначала он принес из спальни графини длинную ночную рубашку, а из комнаты графа – бутылку бренди. Потом откинул одеяло, чтобы перекатить вымытую мисс Карвилл на чистые простыни. И хлебнул бренди.

Рекс принес к кровати воду и полотенце и сделал еще глоток. Сначала он вытрет ей лицо и руки. Насколько это будет тяжело? Бренди был хорош.

Как мог осторожнее, Рекс стирал грязь, обходя опухший левый глаз, ссадину на подбородке, разбитые губы. Доктор должен прописать бальзам и мази. Рекс тщательно вытер маленькие руки, заметив ссадину на пальце, с которого сорвали кольцо, и раны, как он предполагал, от наручников. Запястья были настолько тонкие, что он легко мог обхватить их оба одной рукой. Кандалы на этой девочке? От этой мысли у Рекса желудок свело. Или от бренди? Нет, его подташнивало от предстоящей работы.

Где, черт побери, Додд и какая-нибудь почтенная женщина?

Приложившись еще раз к бутылке, Рекс отставил ее в сторону. Чтобы справиться с врагом и с демонами, нужна ясная голова.

Он поднял мисс Карвилл, надел на нее ночную рубашку и просунул руки в рукава, которые оказались длинны. Графиня была гораздо крупнее и очень далеко, черт ее возьми.

План Рекса состоял в том, чтобы срезать лохмотья с мисс Карвилл, постепенно опуская ночную рубашку и максимально щадя скромность девушки. Пусть ее вымоет любая женщина, которую найдет Додд. Рексу показалось, что в холле послышались голоса и шаги на лестнице. Отсрочка! Он снова взял бутылку.

Конечно, именно в этот момент мисс Карвилл открыла глаза. И увидела, что над ней склонился грубого вида мужчина с бутылкой в одной руке и ножом – в другой.

Она пронзительно закричала. Что еще Аманда могла сделать, если слишком слаба, чтобы поднять руки? Они к тому же обмотаны какой-то тканью, как и горло. Она недавно уютно устроилась на руках отца, мать успокаивала ее прохладными прикосновениями. Кто-то беспокоился о ней, кто-то любил ее. Как сладки были ее грезы! И она проснулась для очередного кошмара, поножовщины, пытки. Глаза отвратительного демона злобно сверкали. Грубый шрам пересекал его щеку, от него пахло спиртным. Охранник? Заключенный? Аманда не сомневалась, что он хочет изнасиловать ее, а потом убить. Она снова закричала. Никто ее не услышит и не поможет, но что она теряет?

Рекс зажал ей рот рукой. Вздрогнув, она попыталась отстраниться.

– Простите, подумайте о своей репутации. – Нет, она так замарана, словно ее в смоле вываляли. – Подумайте о моей. – Еще хуже. Ее карие глаза округлились от ужаса. – Пожалуйста, не бойтесь. Я пытаюсь вам помочь.

Аманда напряглась, как ему показалось, набирая воздух для очередного крика.

– Пожалуйста. Моя… мать послала меня помочь вам. – Слова были почти столь же болезненны, как страх этого котенка. – Я вас не обижу.

– Д-джордан?

Рекс облегченно вздохнул. Мисс Карвилл в слепой панике не потеряла разум. Разумное существо можно убедить.

– Правильно. Джордан, лорд Рексфорд, сын леди Ройс. – Он старался улыбнуться, чтобы убедить несчастную. Поставив бутылку, он поклонился: – К вашим услугам.

Аманда заморгала, пытаясь сосредоточиться на чертах мужчины, а не на ноже в его руке. Он был темноволос, а графиня белокурая, его глаза были ярко-сапфировыми в отличие от светло-голубых глаз леди Ройс. Но что-то в его рте, улыбке казалось знакомым. Возможно, она вспомнила портреты в доме леди Ройс. Она бы улыбнулась в ответ, если бы не боль в разбитой губе.

– Она будет счастлива видеть вас.

– Нет, если я позволю вам сильнее разболеться, – пробормотал Рекс, не желая обсуждать графиню или их возможную встречу. Чтобы избежать разговоров о леди Ройс, Рекс убрал нож и занялся поисками чашки. Найдя ее, он налил немного бренди. – Вот, выпейте. Видит Бог, вы это заслужили.

Глотнув, мисс Карвилл закашлялась и осмотрелась.

– Я не в тюрьме?

– Нет.

– Значит, это дурной сон?

– Сожалею, но не могу вам лгать. Вы не оправданы.

Слеза покатилась по ее щеке, и Рекс поспешил добавить:

– Но я этим займусь. Честью клянусь!

Аманда вытерла глаза рукавом просторной рубашки, пахнущей лавандой.

– Ваша мать всегда говорила, что вы благородный человек, которому можно доверять и который говорит правду. Она думает, что вы можете добиться всего, чего хотите.

– Не совсем. – Иначе он сейчас был бы где угодно, хоть в Китае, но не на Гросвенор-сквер. – Но прежде чем нанять адвокатов, вас нужно сначала вылечить. И вымыть. А одежду сжечь, чтобы болезнь не распространялась. – Рекс не упомянул о вшах и блохах.

– Леди Ройс? – спросила Аманда, оглядывая комнату в поисках крестной матери.

– Она в дороге. – Подробности сейчас не важны. – Врач и горячий чай скоро будут.

Служанка должна принести чай.

– Спасибо.

– Если только посыльный сумеет справиться с подносом.

– Горничных нет?

– Нет, пока нет. Надеюсь, что скоро появятся. Я пытался срезать вашу одежду, – объяснил Рекс, показывая нож.

Разве мог призрак еще побледнеть? Мисс Карвилл побелела как полотно. Чтобы отвлечь ее, Рекс решил задать свои вопросы. К черту ее скромность и девичьи страхи. Он должен знать – убила ли она сэра Фредерика.

– Мисс Карвилл, вы должны сказать мне о смерти вашего отчима. Меня не волнует, что вы ответите, если это будет правда. Я в любом случае помогу вам, но я должен услышать это из ваших уст. И поверьте, я узнаю, если вы лжете.

Она открыла рот, будто собираясь заговорить, но потом ее ресницы, затрепетав, опустились, руки упали. Мисс Карвилл снова впала в лихорадочное забытье… или уклонилась от его вопроса.

 

Глава 5

Рекс выругался. Он проклинал больную – или хитрую? – женщину. Проклинал графиню за просьбу о помощи и отца – за согласие. Но главным образом проклинал собственное тело, бурно отреагировавшее на мисс Карвилл, пока он торопливо срезал с нее лохмотья, стирал грязь, запекшуюся кровь и поспешно опускал длинную ночную рубашку. Черт побери, несмотря на все его поступки и причуды, он все-таки джентльмен! Не любитель подглядывать, не повеса, не похотливый растлитель девиц. Конечно, если верить слухам, мисс Карвилл не девственница, но девственница она или нет, убийца или невиновна в преступлении, нечего на нее глазеть, когда она лежит без сознания. Это позорное нарушение кодекса чести. И все же Рекс не мог не заметить ее высокую, упругую грудь, тонкую талию, плоский живот и длинные красивые ноги. Она была невысокая, но прекрасно сложена. И блондинка.

Он так быстро и сильно дернул вниз просторную ночную рубашку графини, что, кажется, порвал плечо. Мисс Карвилл уже достаточно чистая, и он слишком долго ее рассматривает. Ребра, похоже, у нее целы, а швы на раны наложит врач. Перекатив подопечную на простыню, Рекс до подбородка прикрыл ее одеялом. Теперь он снова мог спокойно дышать.

Рекс собрал лохмотья и собирался выбросить их в коридор, чтобы потом сжечь, когда снова услышал шаги на лестнице. На сей раз Додд привел врача. Дворецкий, не поднимая глаз, пробормотал, что никто из проживающих по соседству леди и служанок не захотел прийти.

– Возможно, доктор знает подходящую женщину. – Рекс с надеждой посмотрел на пожилого мужчину. – Какую-нибудь опытную медсестру, умеющую ухаживать за леди.

Рекс повернулся спиной к кровати, а врач, шумно фыркая, уже осматривал мисс Карвилл.

– Попробую найти какую-нибудь непьющую. Пьянице в доме графиня не обрадуется. Бедняжка!

– У нее действительно серьезные повреждения? И это на самом деле лихорадка?

– Гм… Я имел в виду леди Ройс, а не убийцу. Эта поправится, только и понадобится что отвар ивовой коры от лихорадки, настойка опия от нервов и мазь для всего остального. – Рекс чувствовал уверенность в словах врача, вынимавшего порошки и микстуры, и вздохнул с облегчением. Но тут доктор добавил: – И все-таки это позор. Я так и сказал Додду, когда приехал.

– Что с женщиной благородного происхождения обращались так жестоко?

– Нет, что леди Ройс предается иллюзиям, а я вынужден тратить время на убийцу.

– Спасибо за визит, не нужно присылать медсестру. Мы справимся. Можете послать счет леди Ройс. Всего доброго.

– Гм…

– Как? – не удержался от дерзкого вопроса Додд. – Как вы собираетесь заботиться о женщине? Нынешнего скандала уже достаточно, чтобы погубить доброе имя леди Ройс.

Что толку занимать хорошую должность, если над ним станут смеяться в пабе, который часто посещают его приятели-дворецкие? Как Додд будет получать чаевые от визитеров, если никто не станет ездить к ее светлости?

Рексу самому хотелось хмыкнуть. Черт с ней, с репутацией! Он не допустит, чтобы с мисс Карвилл плохо обращались или оскорбляли. Он сам не мог определить, почему чувствовал себя защитником девушки. Но конечно, не из-за того, что коснулся ее шелковистой кожи, и не потому, что она предстала перед его глазами избитая, оборванная, с обрезанными волосами. Даже вымытая, она имела неаппетитный вид. Нет, Рекс почувствовал удивительный прилив нежности в то мгновение, когда увидел ее в тюрьме. Он мог просто приплатить стражнику, чтобы ее перевели в приличную камеру. Дать денег надзирательнице, чтобы о девушке заботились, кормили, выкупали и позвали врача. Наверное, так и нужно было поступить и оставить ее в тюрьме. Никто, даже его отец, не ждал, что он сделает большее. Рекс приехал в Лондон, чтобы определить вину или невиновность, расследовать убийство, нанять компетентного адвоката. Черт, он не должен нянчить какую-то девицу, которой до петли несколько недель осталось. Рекс смотрел на мисс Карвилл, которая была бледнее полотна, и знал, что у него нет выбора. Это не вопрос долга, галантности или правосудия. Он, и никто другой, должен спасти ее.

– Мисс Карвилл – не ваша забота, – сказал он дворецкому, расправив одеяло. – Найдите кого-нибудь, кто сможет приготовить овсянку или, какую-нибудь еду, подходящую для больной. И найдите мне еще одну бутылку бренди.

Додд на ходу покачал головой.

– Быть бычку на веревочке, – пробормотал он, не заботясь, узнает леди Ройс о Нелл или нет.

Рексу не нужно было видеть цвета, чтобы узнать правду.

Он ждал, пока шаги Додда затихнут внизу в холле, потом, скривившись, посмотрел на оставленные врачом лекарства. Он мог приготовить отвар, отмерить дозу настойки опия, но, черт побери, не намерен снова раздевать мисс Карвилл, чтобы намазать бальзамом ее раны. Он делал то же самое много раз, напомнил он себе. С солдатами. И с лошадьми. Это всего лишь очередной акт милосердия, и ничего больше.

Тогда почему перед его глазами поплыло море красной лжи? Независимо от того, в чем он себя убеждал, Рекс хотел еще раз увидеть прелестное тело мисс Карвилл, надеясь, что она не так хороша, как ему показалось.

Напрасные надежды.

* * *

Наконец прибыл Мерчисон. Камердинер только языком прищелкнул, когда Додд привел его в спальню мисс Карвилл, но, к счастью, ничего не сказал. Верити, радуясь встрече с хозяином, носилась по комнате, потом заинтересовалась мисс Карвилл или мазью на ее лице. Девушка крепко спала. Рекс сумел влить в нее немного жидкого супа, приготовленного истеричной судомойкой, и дать оставленное врачом лекарство. Ее кожа на ощупь стала прохладнее, дыхание – спокойнее, щеки немного порозовели, даже складка между бровей разгладилась.

– До суда она, во всяком случае, доживет. Позовите меня, если она проснется.

Мерчисон разинул рот, но при Додде не осмелился высказаться ни на одном языке.

Воспользовавшись тем, что мисс Карвилл спит, Рекс велел приготовить для него комнаты напротив и поставить в гардеробной койку для Мерчисона. Ему отчаянно нужно вымыться, поесть и дать отдых ноге. И придумать, как найти приличную сиделку, которая останется с больной до приезда графини. Рекс отказывался думать, что леди Ройс, по обыкновению, может пренебречь своими обязанностями. Небо им поможет, а пока должен действовать Мерчисон.

Но камердинер отца был непоколебим. Мадемуазель можно заняться завтра, сейчас его долг – позаботиться о хозяине, которого необходимо привести в приличный вид, подобающий наследнику графского титула. Оставив дверь в комнату мисс Карвилл открытой, Мерчисон пошел в покои напротив распаковывать одежду лорда Рексфорда, пока его светлость принимал ванну. Мундир капитана был в собачьей шерсти, заляпан грязью, супом, кровью мисс Карвилл. Мерчисон надеялся, что это именно ее кровь, чтобы, не дай Бог, сына лорда Ройса тоже не обвинили в убийстве. Взяв мундир, он отправился вниз – чистить и гладить его.

Аманду посетило новое видение. Она плыла на облаке, нет, ее несла вверх большая птица, мягко держа между лапами. Гигантский орел не позволит ей упасть, замерзнуть или проголодаться. Когда птица, согнув шею, посмотрела на нее, Аманда улыбнулась. Она заметила, что у ее крылатого друга сияющие синие глаза, а вовсе не желтые, как она ожидала. Глаза птицы, синие, с черным ободком и густыми черными ресницами, были ярче небес, под которыми они летели. Аманда рассмеялась. У орлов не бывает синих глаз и ресниц, но ведь это мечта. Если бы Аманда захотела, птица могла иметь усы или шрам на щеке. Во всяком случае, она спокойно спала и сейчас мирно просыпалась, наблюдая за проплывающими белыми облаками.

Аманда не хотела, чтобы сон заканчивался, но мать вытирала ей лицо.

– Не три так сильно, мама. Я слишком устала, чтобы встать. У меня голова тяжелая. Можно, я сегодня не пойду в церковь?

Мать не слушала ее. Она никогда этого не делала. Аманда открыла глаза, чтобы продолжить спор… и закричала. На сей раз над ней склонился не свирепый пират с ножом и не спокойный, уверенный солдат. Никаких синих глаз. Вместо этого в нескольких дюймах от ее лица горели блестящие, налитые кровью глаза.

Боже милостивый, собака ада собирается забрать у нее душу и отдать дьяволу! Огромная слюнявая пасть на темной морщинистой морде распахнулась, открыв длинные белые клыки. Аманда отчаянно завопила.

Животное завыло, потом забралось под кровать и завозилось там так, что Аманда начала опасаться, что кровать рухнет, швырнув ее в страшную пасть зверя. Нужно попытаться убежать или найти оружие. Но какое оружие защитит от посланного сатаной демона? Как можно избежать судьбы? Демон скулил так громко, что мертвого бы разбудил.

Дверь резко распахнулась.

– В чем дело, черт побери?!

Животное, выбравшись из-под кровати, бросилось к мужчине, на котором из одежды было только полотенце. Это лорд Рексфорд, вспомнила Аманда, сын леди Ройс, ее спасатель. Теперь она должна спасти его. Она схватила подушку, чтобы прийти на помощь виконту. Возможно, вместе они смогут задушить эту тварь. Нет, рядом с кроватью кувшин с водой. Можно плеснуть в зверя водой или ударить его кувшином по голове.

Но Лорд Рексфорд ласково поглаживал огромное животное.

– Хорошая девочка.

– Хорошая… девочка?

Он кивнул, одной рукой взявшись за ошейник собаки, а другой придерживая полотенце на талии.

– Ее зовут Верити. Простите, что она вас напугала, но она не причинит вам никакого вреда. Как я вижу, вам уже лучше. Во всяком случае, ваши легкие прекрасно работают.

Аманда почувствовала, как краска заливает ей грудь, плечи, выползает на щеки. Она стояла на постели в чужой, слишком просторной ночной рубашке, с подушкой в одной руке и кувшином воды – в другой. И полуголый мужчина наблюдал, как ее грудь вздымается при каждом вдохе. Она не могла не видеть, что его грудь, с линией черных завитков и сильными мышцами, тоже поднималась, вероятно, оттого, что он в спешке выскочил из ванной. Мысли о лорде Рексфорде в ванне было достаточно, чтобы и без того зардевшиеся щеки Аманды стали пунцовыми. Нет, она не отвела глаз от его широких плеч и бугристых мышц. Кто знает, когда у нее появится возможность снова увидеть нагой торс мужчины, да и появится ли вообще? Все правила этикета, которые ей вбивали в голову с пеленок, вылетели в окно вместе с орлом из ее грез. Лорд Рексфорд был из плоти и крови, а ее больше не сковывают светские приличия. Никто не ожидал, что обвиняемая в убийстве станет жеманничать. Так что она смотрела.

Теперь пришла очередь Рекса краснеть, вероятно, впервые за последние десять лет. Черт, она смотрит на него так, словно он модная шляпка в витрине, нет, пирожное на тарелочке, и она, облизываясь, раздумывает, не откусить ли кусочек. Если она еще раз оближет губы розовым язычком, то полотенце не спасет их обоих от неловкого положения.

– Прошу извинить, что я раздет, а собака потревожила ваш покой. Пожалуйста, ложитесь под одеяло. – Тогда ее тело в свете камина не будет проступать сквозь белую батистовую рубашку. Она нагнулась поставить кувшин на прикроватный столик, и Рекс шумно втянул воздух, увидев ее круглые ягодицы. Черт возьми, значит, он слишком давно не имел женщины, если рассиропился от вида больной девицы, у которой над головой петля болтается. – Пожалуйста, ложитесь, вам нельзя напрягаться. – Он помог бы ей, но для этого нужны две руки, а он торопливо завязывал узлом полотенце.

У нее действительно кружилась голова, но Аманда не хотела ложиться спать, не хотела, чтобы он уходил.

– Это ваша собака?

– Гм?..

Расправив длинную ночную рубашку, она изящно скользнула под одеяло и села в постели. Грудь прикрывал только тонкий батист. Рекс видел темные тени сосков и задавался вопросом: девственница перед ним или закоренелая соблазнительница? По слухам, она встречалась с любовником. Если она уже…

– Судя по тому, как собака трется о вашу ногу, думаю, она ваша.

Рекс оторвал пристальный взгляд от груди девушки, а мысли – от других мест. Какая собака?

– Ах, Верити! Скорее не она моя, а я принадлежу ей. В один прекрасный день она меня нашла и с тех пор со мной не расстается. Извините, что не предупредил вас. Вы крепко спали, и я не видел причины тревожить вас и лишать необходимого вам отдыха.

Аманда недоверчиво посмотрела на собаку, потом потерла щеку.

– Простите, что побеспокоила вас, вы были ко мне так добры. Наверное, собака лизнула меня в щеку. Это испугало меня. Я на самом деле люблю собак.

Грязное пятно перед глазами Рекса посветлело, когда Аманда добавила:

– Маленьких и дружелюбных. Мне не следовало кричать.

Рекс пожал плечами. Одним воплем больше, одним меньше, какая разница?

– Половина Лондона уже верит, что я вымучиваю из вас правду.

– Не понимаю.

– Оно и к лучшему. Кстати, о правде, вы скажете мне теперь: как умер ваш отчим? – Рекс знал: сначала им обоим нужно одеться, но, казалось, девушке не терпелось поговорить, да и ему не хотелось уходить. – Вы убили его?

– Я…

– Ну и ну, в жизни такого не видела! Почему это, сэр Джордан, вы болтаетесь по дому нагишом, да еще в спальне леди? Если бы я сама тебя не вырастила, то подумала бы, что тебя волчья стая воспитывала!

– Няня?!

Рекс едва узнал седовласую женщину, заменившую ему мать, когда графиня уехала. Она была гораздо ниже ростом, чем он помнил, и сильно сутулилась. Несмотря на согнутую спину, пожилая женщина ловко набросила ему на плечи свой шерстяной платок, чтобы прикрыть наготу.

– А кто еще, по-твоему, придёт, когда этот болван Додд прислал лакея, болтающего об убийстве, катастрофе и падении графини? Судя по положению вещей, он прав. Да я со стыда сгорю, если графиня узнает, что я позволила тебе компрометировать ее крестницу.

Рекс пропустил мимо ушей последнюю фразу.

– Но как? Я хочу сказать, как Додд догадался послать за тобой?

– Моя сестра – экономка твоей матери, будто ты не знаешь. Когда графиня в отъезде, Сади живет у меня, в Ричмонде.

– Я не знал, что ты живешь так близко от Лондона. Я бы тебя навестил.

– Как навещал свою матушку?

– Я не желаю говорить об этом. – Рекс заметил, что мисс Карвилл прислушивается к разговору, ее карие глаза метались от него – и его голых ног! – к пожилой женщине.

– Меня не проведешь, я тебе попку вытирала, когда ты еще в пеленках лежал.

– Няня! – Рекс видел, что мисс Карвилл прикрыла рукой улыбку. Черт, жалко, что под рукой нет бриджей или хотя бы большого полотенца.

Няню Браун его возглас не остановил.

– Оставим разногласия между тобой и графиней до лучших времен. Сегодня речь о безобразии, которое ты здесь учинил.

Это стерло улыбку с лица мисс Карвилл.

– Ты всегда лез на рожон, верно? По крайней мере, на этот раз ты догадался прийти в дом матери. Моя сестра уже хлопочет на кухне, хотя никогда готовить не умела и становится истеричной. Я займусь молодой леди.

Намек был прозрачным, и Рекс двинулся к двери. Няня последовала за ним, пока они не оказались подальше от ушей мисс Карвилл. Няня хотела знать, что сказал врач.

– Он сказал, что до виселицы она доживет.

– Ты этого не допустишь.

Ее слова показались Рексу ярко-желтыми. Няня Браун действительно верила, что он может изменить пути британского правосудия.

– Я постараюсь.

– Тогда займись делом. Сидя здесь, ты виновного не найдешь. И в спальне юной леди тебе не место. Тебе следовало бы это знать.

– Да, няня. Но…

– И без одежды? Храни нас Господь, если этому учат молодежь в университете. Или армия кроме хромоты подарила тебе еще и дурные манеры? К тому же тебя надо подкормить. – Она ткнула его в ребра костлявым пальцем.

Нет ничего хорошего в том, что с тобой обращаются как с маленьким мальчиком. Поскольку Рекс не получил нужные ответы от мисс Карвилл, он поинтересовался мнением няни:

– Ты не веришь, что она виновна?

– Да посмотри на эту кроткую овечку. Я не имею в виду то, как ты таращился на нее, когда я вошла. Нет, если она действительно стреляла в негодяя, у нее были для этого веские основания. По словам Сади, твоя мать обожает крестницу, так что в девушке не может быть ничего дурного. А теперь займемся тобой. Сади разогревает тушеное мясо. Его я приготовила, так что оно тебе понравится. Пока мы не получим помощи, тебе надо подкрепиться… а сейчас приведи себя в порядок.

По крайней мере, мисс Карвилл в надежных руках. Теперь Рекс мог заняться ее запутанной историей. Няня, похоже, уверена, что он может это сделать. Тушеное мясо действительно оказалось вкусным, а Мерчисон захватил с собой его старую удобную одежду. После горячей ванны и отдыха ноге было значительно лучше.

Больше не было причин сидеть дома, вместо того чтобы разыскивать кузена Дэниела.

 

Глава 6

Лакей, посланный найти Дэниела, возвратился с его адресом, но самого кузена не застал.

– Один из квартирантов сказал, что мистер Стамфилд часто пьет и играет в кости у «Грязнули Сэл», в низкопробном заведении в трущобах Севен-Диалз, куда не сунется ни один джентльмен меньших размеров и иной репутации, – сообщил лакей. – Моей ноги там не будет.

Рексу не оставалось ничего другого, как оставить мисс Карвилл на попечение слуг. Но как можно оставаться спокойным, когда за ней присматривают распутный дворецкий, трусливый лакей, истеричная судомойка, прыщавый посыльный, притворщик камердинер, который к тому же француз, экономка, не умеющая готовить, и старая сгорбленная няня? Как можно положиться на таких сторожей? Единственный настоящий сторож – Верити – спрятался под кроватью при первых же признаках неприятности.

Справятся, решил Рекс, засовывая пистолет за пояс, а кинжал – в сапог. Нужно удержать болвана кузена от самоубийственных выходок в трущобах. Господи, теперь он и за это отвечает! На прошлой неделе он беззаботно ездил верхом и катался в лодке, компанию ему составляли только невеселые мысли да собака. Мысли его были по-прежнему мрачными, но теперь он в столице, снова все зависят от него. А он ведь поклялся больше не подчиняться ничьим приказам, никому не быть обязанным и чтобы ничье благополучие не зависело от него и его странного дара.

И снова его благие намерения растаяли как дым.

– Подать карету, милорд? – почтительно спросил Додд, надеясь сохранить свое место.

– Нет, на карету с гербом тут же нападут, если она сумеет протиснуться через узкие улочки, а лошадь украдут, как только я с нее слезу. Я поеду в наемной карете, пока у кучера хватит смелости ехать, а остаток пути проделаю пешком.

Рекс раздвинул трость, открыв спрятанную в ней шпагу. На нем был простой костюм сквайра, никаких мерцающих колец или затейливых застежек, дабы не соблазнять обитателей лондонского дна, но если ему бросят вызов, он готов дать отпор. Ему почти хотелось, чтобы кто-нибудь попытался пощупать его карман или украсть кошелек. Тогда держись бедняга!

Но прятавшиеся в переулках бандиты, вероятно, имели собственные скрытые таланты, например, они могли заранее почувствовать опасность. Никто не побеспокоил Рекса. За монету уличный мальчишка привел его прямо к «Грязнуле Сэл», дважды переспросив, чтобы убедиться, что джентльмен действительно хочет войти в эту клоаку. За вторую монету мальчик предложил известить семейство джентльмена, если он оттуда не выйдет.

Рекс молча бросил монету и шагнул в облако дыма, смрада кислого пива и пота. Прижавшись спиной к стене у дверного проема, он ждал, пока глаза привыкнут к мраку, а нос – к зловонию. Столы были заняты. Но у барной стойки у противоположной стены были свободные места. Рекс не мог разглядеть каждое лицо или заглянуть в каждый угол, но размеры Дэниела обычно выделяли его из толпы. Какой-то мужчина с повязкой на глазу повел наверх по шаткой лестнице женщину в свободной блузе. Возможно, и Дэниел вместо игры в кости получает удовольствие и сифилис в придачу. Рекс заказал кружку эля. Девица за стойкой наклонилась так, что он мог видеть, где она прячет монету, и предложила не только эль. Улыбнувшись, Рекс покачал головой.

До него доносились обрывки разговора за ближайшим карточным столом. Даже не анализируя поплывшие перед глазами цвета, Рекс с первого взгляда понял, кто из игроков обманывает. Жульничали все. Меченые колоды, спрятанные карты, сигналы через стол – тут все друг друга стоят. Возник спор о том, сколько тузов в колоде. Резкие слова сменились толчками, потом ударами. Парень за соседним столом бросил кости, и в пятый раз выпало шесть очков, крики стали громче, обсыпались удары, завязалась потасовка. И конечно, в центре оказался его кузен Дэниел.

В воздухе мелькали стулья, опрокидывались столы, хозяин бара размахивал дубинкой, а сама Грязнуля Сэл – во всяком случае, Рекс решил, что это она, – потрясала мушкетом.

Это было то самое развлечение, по которым так отчаянно скучал Рекс. Орудуя тростью, он расчистил себе путь к кузену и оказался между ним и владелицей заведения, которая, казалось, готова была застрелить любого, кто сломает стул. Если к концу ночи здесь останется хоть один целый стакан, это будет настоящее чудо.

– Я прикрою тебе спину, – крикнул Рекс, перекрывая шум драки.

Обернувшись, Дэниел улыбнулся и огромной лапищей схватил брошенный табурет.

– Как в старые добрые времена, малыш. Я тебе нужен, чтобы спасти шкуру.

– Ха! – Рекс ударил кулаком мужчину, похожего на хорька.

Дэниел отбросил в сторону другого противника так же легко, как отшвырнул табурет. Рекс тростью сбил с ног какого-то пьяницу. Дэниел столкнул головами двух мужчин, у которых на двоих и семи зубов не было, а Рекс швырнул кувшин пива в Грязнулю Сэл и ее мушкет: подмокший порох не так опасен.

Дэниел громко расхохотался, да и Рекс рассмеялся. Инквизиторы снова вместе, в центре заварухи.

Когда стало ясно, что завсегдатаи готовы скопом наброситься на воинственных кузенов, Рекс крикнул:

– Хватит?

– Если ты не собираешься драться один на один, маленький кузен.

– Не сейчас, громила. Нам нужно поговорить.

– Не здесь.

Тут и пушечный выстрел не услышишь. Рекс и Дэниел, держась друг друга, пробирались к двери, уворачиваясь от кулаков и отвечая ударом на удар, когда это не удавалось.

– Как в старые времена, а?

Рекс отбросил упавшие на глаза волосы.

– Лучше – никто в нас больше не стреляет.

Как только они вышли на улицу, Дэниел внезапно остановился. Не обращая внимания на вывалившихся из двери драчунов, он огромной лапищей взял Рекса за подбородок и повернул к висящему над входом фонарю, чтобы разглядеть шрам. Потом посмотрел на ногу Рекса и трость, на которую он опирался, с трудом переводя дух.

– Я должен был быть там с тобой. Этого не случилось бы.

Рекс отстранился и пошел через улицу, скрывая хромоту.

– Нет, нас обоих застрелили бы. Слишком поздно заметили, что французы ползают вокруг лагеря.

– Я должен был быть там, – упрямо твердил Дэниел. – Твой отец велел мне заботиться о тебе.

– Я не ребенок, черт побери, мне нянька не нужна! А вот твоей матери и сестре ты необходим дома.

Рекс смотрел на кузена, не обращая внимания на драку за спиной, поэтому не увидел, что какой-то головорез подлетел к нему, подняв бутылку. Дэниел увидел и заорал. Рекс обернулся, и удар бутылкой пришелся на его нос. Изрыгая проклятия, Дэниел налетел на нападавшего, повалил на землю и принялся колошматить.

– Отпусти его, не думаю, что у меня нос сломан, – сказал Рекс, пытаясь остановить кровотечение квадратиком батиста с монограммой в уголке.

Поднявшись на ноги, Дэниел подал ему покрытый пятнами носовой платок.

– Не надо было в свое время обзывать меня тупым увальнем.

– Я никогда так не думал.

– Я это знал. Но все равно мне не нравилось это слышать.

– Ты слишком упрям, и другим способом тебя невозможно было отправить домой.

– Я не упрямый, черт тебя подери! – Дэниел размахнулся огромным кулаком. Можно не сомневаться, на сей раз нос Рекса пострадал основательно.

– О черт, – бормотал Рекс, прижимая к лицу платок, потом в ход пошли галстук Дэниела и его собственный. – Я думал, мой отец велел тебе заботиться обо мне.

– Я и забочусь. – Дэниел потянул Рекса за собой, пока не появились стражники. – Уж очень ты красив, это тебе вредит.

Рекс сначала спотыкался, подстраиваясь к широкому шагу кузена, но не отставал.

– Со шрамом? Женщин от его вида в дрожь бросает.

– Конечно, они дрожат, но от желания поймать тебя в свои коготки, коли ты в Лондоне. Что значит небольшой шрам по сравнению с твоим титулом и состоянием?

– Я не за этим приехал, у меня в городе другое дело. Отец послал меня спасти девицу, и мне нужна твоя помощь, чтобы отбиться от дракона.

– Девицы и драконы? Как я понимаю, ты намерен изображать благородного рыцаря, а я, как обычно, буду твоим верным оруженосцем? Я не стану этого делать. Ни с девицами дело иметь, ни доспехи носить. Я слишком люблю свободу и покой.

– Это другое.

– Значит, не армейская работа? Я давным-давно продал патент, как только вернулся домой. И рад этому.

Дэниел вел Рекса к лучшей части города. Слишком много глаз следило за ними из многочисленных переулков. Пока их никто не задирал, но прихрамывающий, окровавленный джентльмен был легкой добычей для банды, а крупный Дэниел – прекрасной мишенью для ножа или пистолета.

– Я тоже собираюсь оставить должность, как только закончу это дело. Надоело чувствовать себя варваром. Нынешний вечер приятным не назовешь, но все равно это лучше, если не считать разбитого носа.

– Информация, которую мы добывали для генералов, спасла немало англичан, – сказал Дэниел, – независимо от того, как мы ее получили.

– Но мы потеряли уважение тех, кого спасли, и ты прекрасно это знаешь. Нынешнее дело скорее личного порядка.

– Отлично, тогда кто дракон?

– Леди Ройс.

– Твоя мать? Ты помирился с тетей Маргарет? Замечательно.

– Нет, я не помирился с этой женщиной, ее даже нет в Лондоне. Она порхает в Бате, пока тут назревает катастрофа. Это касается ее крестницы, мисс Аманды Карвилл.

Дэниел остановился.

– Которая застрелила этого мерзавца Холи, ее отчима?

– Которую обвиняют в этом преступлении, – поправил Рекс. – И могу добавить, обвиняют поспешно. Это дело рук сэра Найджела Терлоу.

Дэниел присвистнул и тут же пожалел об этом: боль пронзила разбитую губу.

– Так вот почему отец тебя послал. Она сделала это? – Дэниел знал, что уж кто-кто, а Рекс выяснит правду.

– Она была слишком больна, чтобы разговаривать со мной. Потом ее напугала собака, а потом няня Браун выставила меня из комнаты. – Рекс с досадой стукнул тростью по фонарю. – Мы должны узнать.

Дэниел прислонился к фонарному столбу.

– Мы?

– Я не знаю Лондон так, как ты. И если мисс Карвилл невиновна, то кое-кто не захочет, чтобы мы совали нос в это дело. В том числе сэр Найджел.

– Я тебе нужен.

– Я так и сказал, чурбан здоровый.

– Ты уверен, что твой нос на этот раз не сломан? Я мог…

* * *

Они пошли в пансион, где Дэниел снимал номер, чтобы забрать вещи. Сначала Дэниелу не понравилась идея остановиться в Ройс-Хаусе.

– Я тоже не в восторге, – сдержанно сказал Рекс. Он предпочел бы спать на обшарпанном диване в гостиной Дэниела, но у них не было выбора, если они намерены как можно скорее уладить дело. – Но я поручился за мисс Карвилл, так что должен оставаться рядом, по крайней мере, до возвращения графини.

– Она с ума сойдет.

– Мисс Карвилл? Как она может жаловаться на еще одного защитника? Кроме того, она слишком плоха, чтобы заметить твое присутствие.

– Нет, тетя Маргарет.

– От того, что ты превратился в пьяницу и буяна?

– Нет, из-за того, что я тебе клювик повредил. Я обещал заботиться о тебе.

– Речь шла о Пиренеях, а не о Лондоне.

– Твоему отцу я обещал присматривать за тобой в армии. А матери – все остальное время.

– Я тоже дал обещание твоим родителям. И я тебе носа не ломал. Так что ты заслуживаешь выволочки.

– Ты не смог бы сломать мне нос, даже если бы захотел.

Рекс, потягивая вино, не потрудился возразить на ребяческую колкость.

– Я не знал, что ты переписывался с графиней.

– Она моя тетя и всегда хотела знать о тебе.

– Она могла спросить меня.

– А ты бы ответил?

– Нет.

Рекс опустился на стул и с благодарностью взял у Дэниела новый стакан вина и мокрое полотенце, которое приложил к носу.

Складывая вещи, если так можно назвать беспорядочное швыряние в чемодан одежды, бумаг и книг, Дэниел поинтересовался их планом. У Рекса всегда был план, не важно, безумный или дьявольский, и Дэниел всегда с ним соглашался.

– Пока мы не узнаем, виновна ли девушка, мы не можем выстроить защиту. Нужно поговорить со слугами в доме Холи и забрать оттуда вещи мисс Карвилл. Еще я хочу знать, почему сводная сестра и брат ни разу не навестили ее в тюрьме и с кем втихаря встречалась мисс Карвилл.

– Я не слышал никаких имен в клубах и кофейнях, где только и говорили об убийстве. Главным образом все радовались, что сэр Фредерик умер.

– Я об этом тоже слышал. Но кто-то должен знать больше! К тому же у меня могут возникнуть проблемы с судьей и ведомством шерифа. Я, можно сказать, похитил мисс Карвилл из Нью-гейта.

– Ты не внес за нее залог?

– Обвиняемых в убийстве до суда под залог не освобождают. Наверное, опасаются, что обвиняемые сбегут в колонии или куда-нибудь еще.

– Правильно. Я бы тоже сбежал, если бы меня поймали с оружием в руках на месте преступления. – Усмехнувшись, Дэниел прижал к разбитой губе полотенце. – Значит, ты украл ее словно дикий гунн?

– Не совсем. Я заплатил стражнику и заявил, что забрал ее подлечить. Так что мне, возможно, придется зайти в военное министерство.

Дэниел отпил глоток вина, решив, что оно поможет лучше полотенца.

– К Советнику?

Рекс кивнул. Никто по доброй воле не обращался к загадочному человеку, стоявшему за тайными операциями военной разведки.

– Я все еще в отпуске по ранению, так что он не сможет отправить меня обратно на Пиренейский полуостров. С другой стороны, он не захочет, чтобы меня арестовали за препятствие отправлению правосудия.

Дэниел надел чистый жилет, во всяком случае – чище прежнего.

– С такими друзьями не пропадешь.

– Верно.

– Расскажи о твоей подопечной.

Рекс рассказал то немногое, что знал. Конечно, он умолчал о прекрасной фигуре и нежной коже девушки и лишь описал ее состояние и повторил немногочисленные слова, которыми они обменялись.

– У тебя есть предположения?

Рекс знал, что Дэниел спрашивает об убийстве, а не о том, девственница мисс Карвилл или нет. Эта мысль болталась в уме Рекса, словно ставня на ветру.

– Нутром чувствую, что она никакая не убийца, а няня Браун клянется, что в противном случае графиня бы не послала за нами. Кроме того, возможно, у нее были веские основания.

– Достаточные для суда и Найджела?

Рекс не знал, и это его тревожило.

– Ты готов? Мне не хочется оставлять ее одну в доме. Большинство слуг в отпуске. – Он с усилием встал. Черт, такие нагрузки не для изувеченной ноги! Рекс сделал последний глоток вина перед возвращением в Мэйфер.

Дэниел смотрел на него, не предложив помощи.

– Что ж, если ее осудят, твоя мать, по крайней мере, не заставит тебя жениться на ней.

Стакан выскользнул из пальцев Рекса.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Само собой разумеется, что тетя Маргарет не примет в семью убийцу, даже если девушка – ее крестница. Она может и мужа застрелить. То есть тебя, – пояснил Дэниел на тот случай, если Рекс не понял.

Рекс застрял на страшном слове:

– Жениться?

– Жена пэра получает специальные привилегии в судах, правда? А ты, без сомнения, скомпрометировал женщину. Увез ее на своей лошади, принес в дом своей матери, где нет приличной компаньонки. К тому же раздел ее. Если это не компрометирует леди, я не знаю, что надо сделать. Если только задрать ей юбку на скамейке в Гайд-парке!

Пока Рекс бормотал объяснения, Дэниел повязал вместо галстука покрытый пятнами платок и взвалил чемодан на плечо. Он больше походил на докера, чем на джентльмена, но Рекс был не в том положении, чтобы возражать. Его собственная рубашка и сюртук запятнаны кровью, а промокший галстук полетел в мусорное ведро. Кроме того, кого волнует аккуратность, когда Дэниел говорит о женитьбе?

– Черт побери, я спас ее от побоев и изнасилования! Я привез ее туда, где о ней позаботятся и вылечат.

Дэниел легко пошел вниз по лестнице, словно нес шляпную картонку, а не чемодан.

– Тебе следовало бы помнить, что свет нисколько не интересуют причины и права, его волнует только внешняя сторона дела. Сын графа и незамужняя леди одни в доме! У меня в ушах звенят свадебные колокола. Так что лучше надейся на то, что она виновна.

– Нет, я не буду надеяться на это. И никто не заставит меня пойти под венец.

– Я об этом ничего не знаю, – бросил через плечо Дэниел. – Твоя матушка сильная женщина. Она несколько раз заставляла меня чаевничать с ее близкими подругами и их дочерьми. Ты знаешь, как я ненавижу подобные вещи.

– Но это не заставило тебя жениться!

– Я не знаю. У твоей матери в глазах мелькали подобные намерения. Когда она уехала в Бат, я обрадовался, хотя у нее действительно прекрасный стол. О, иди посмотри, какая приятная картина!

Шел женатый человек.

 

Глава 7

Няня Браун схватилась за сердце, когда, открыв дверь комнаты мисс Карвилл, увидела Рекса в таком виде, будто его телега переехала.

У Рекса тоже сердце забилось чаще, когда он увидел в скрюченных пальцах старой женщины пистолет.

– Боже мой!

– Мой пистолет. – Точно такой же был за поясом у Рекса. Он осторожно потянулся забрать оружие.

Няня почти бросила пистолет, прежде чем Рекс взялся за ствол. Дэниел нырнул ему за спину.

– Он не заряжен, но я думала, что лучше держать его под рукой. Вязальные спицы у меня в кармане, а горячая кастрюля рядом с моим стулом.

– Тебе понадобилось оружие, чтобы защищаться от мисс Карвилл?

Хорошенькое дело! Выходит, он беспечно оставил свою бывшую няню наедине с опасной женщиной? Рекс решил, что если девушка действительно убила Холи, то имеет хорошие шансы на оправдание. Хотя непохоже, что она способна убить хилую старуху и остальных слуг в доме леди Ройс.

Рекс вздрогнул, вспомнив свой последний день в армии. Тогда его самонадеянность едва не позволила французскому отряду обстрелять штаб. Слава Богу, он единственный пострадал, но никогда не простит себе беспечности. Если что-нибудь случится с няней, он окажется в худшем положении. Она ведь не солдат.

Нужно было отправиться на поиски кузена утром или оставить ему записку. Надо было поставить охрану или самому стоять на часах. Надо было…

Няня фыркнула, потом нахмурилась, почувствовав запах: дешевого эля и аромат хорошего вина.

– Сколько ты выпил, чтобы выдумать такую глупость? Мне вовсе не нужно защищаться от мисс Карвилл. Она леди, а не преступница. Но тот, кто убил несчастного, свободно бродит по Лондону. – Подойдя ближе, она пригляделась к Рексу. – Он напал на тебя?

– Нет, мы столкнулись с неприятностями в игорном клубе, вот и все. – Рекс тронул распухший нос. – Мм… обсуждали игру в кости.

– Нос, похоже, сломан, но ты этого заслуживаешь: напился, играл на деньги и ввязался в драку в первую же ночь в Лондоне. Что подумает ее светлость?

Рекс собрался ответить, что его нисколько не интересует мнение графини, но няня заметила в коридоре огромную фигуру и снова запричитала:

– Можно было догадаться! Дэниел Стамфилд, ты всегда замышлял что-нибудь скверное. Судя по рассказам моей сестры, ты и сейчас тот же противный мальчишка, который вечно втравливал в неприятности моего ягненочка.

Вместо того чтобы обидеться, Дэниел рассмеялся и потер подбородок.

– А ты всегда была слепа, когда дело касалось твоего любимчика. Все в Ройстоне знали, что заводилой был Рекс. Ты единственная считала его святым.

– Чтоб ты знал, я до сих пор так считаю! За исключением азартных игр, выпивки и драки, конечно.

– И Дэниел уже не маленький, – вставил Рекс и получил очередной выговор.

– Да, но был и остался дикарем. То, что моя сестра рассказала о том вечере, когда ты сопровождал леди Ройс в «Олмак», – правда?

Рекс изумленно оглянулся на кузена:

– Ты ходил в этот оплот благопристойности? На эту брачную ярмарку?

– Я тебе говорил, что твоя мать сильная женщина.

Няня ткнула Дэниела в грудь, но была слишком маленького роста, и ее палец уперся ему в живот, обмякший в лондонских клубах и пабах.

– Она сказала, что ты чесал зад на глазах у друзей твоей тети и принцессы Ливен.

– Я предупреждал тетю Маргарет, что от сплетен и притворной вежливости на меня чесотка нападает. Так всегда было, но графиня стояла на своем. Говорят, я покрылся пятнами, как чувствительная дебютантка. По крайней мере, она больше не заставляла меня туда ходить.

Рекс в голос расхохотался. Выпитое у Дэниела вино приободрило его, но, представив неуклюжего гиганта-кузена на балу, он просто развеселился.

– Можешь смеяться, если хочешь, чтобы я тебе и руку сломал, – тихо, чтобы не слышала няня, пробормотал Дэниел и громче добавил: – Я извинился перед тетей Маргарет.

– Можно подумать, это помогло. Моя сестра сказала, что бедная леди решила на следующий же день уехать в Бат, поскольку, не могла встречаться со знакомыми. Вот почему ее нет в Лондоне и она не могла помочь мисс Карвилл. Что касается вас, сэр Джордан, то в вашем возрасте стыдно лезть в драку. Вы ведь офицер, джентльмен, пора остепениться. Если уж на то пошло, лучше заняться доказательством невиновности мисс Карвилл.

Эта фраза напомнила Рексу, почему они все еще стоят перед дверью в комнату девушки.

– Мы пришли заняться именно этим, няня. Мисс Карвилл способна ответить на несколько вопросов?

– Ночью? Ну уж нет. Она крепко спит.

По красным вспышкам перед глазами Рекс мог сказать, что добрая старушка лжет.

– Мы нарушим ее отдых только на мгновение.

Няня скрестила руки на плоской груди и загородила дверь.

– Вы не войдете в спальню благородной леди в таком виде, будто вам задали хорошую трепку. Вы вообще в комнату молодой леди ночью не войдете. А теперь убирайся, Джордан, и пусть твой слуга что-нибудь сделает с твоим лицом, иначе ты бедную девушку утром до смерти перепугаешь.

Слова Дэниела о компрометации и женитьбе эхом зазвучали у Рекса в голове, и он кивнул:

– Тогда мы поговорим с мисс Карвилл рано утром. У нас завтра много дел.

Няня, этот старый бдительный страж, покачала головой:

– Я обещала ей, что она примет ванну и вымоет голову, если у нее утром не будет лихорадки. Она от этого почувствует себя лучше. Так что вам придется подождать.

– Черт побери, я вынужден настаивать!

– Настаивайте на чем хотите, милорд. Я вашим приказам не подчиняюсь, так что не сверлите меня взглядом. Я здесь потому, что вы нуждаетесь во мне, молодой человек, а не потому, что я нуждаюсь в заработке. Ваш отец назначил мне щедрую пенсию, так что придержите язык.

– Слушаюсь, мэм, – ответил Рекс, наступив на ногу Дэниелу, чтобы тот перестал хихикать. – Сообщите нам, когда удобно начать попытку доказать невиновность мисс Карвилл. Я уверен, что ее чистые волосы произведут впечатление на судей.

Няня ткнула в грудь Рекса указательным пальцем, как кочергой:

– И я не позволю, чтобы ты вошел в комнату девушки одетый как конюх. Поговори со своим камердинером, хотя он глухой как пень. Он отказался слушать, когда я попросила твой пистолет, так что мне пришлось самой взять оружие, когда он ушел.

– Ушел из дома? Или в подсобные помещения?

– Откуда я знаю? Он ведь не говорит.

К камердинеру вернулась речь, когда он увидел, во что превратился очередной костюм Рекса, не говоря уже о лице.

Забывшись, Мерчисон выругался по-французски, и Рекс понял, что его распухший нос того стоит.

– Он может говорить? – шепотом спросил Дэниел.

– По-французски, – в ответ прошептал Рекс, прекрасно зная, что Мерчисон слышит каждое слово. – Не говори никому. Нам и в этом придется разобраться. – Рекс рассудил, что лучше уведомить Мерчисона, что им займутся. Тайны Рекс не любил почти так же, как ложь.

– Он не шпион лягушатников? Я шпионскими делами досыта наелся и больше этим не занимаюсь.

– Сомневаюсь, что отец стал бы держать у себя предателя. С другой стороны, я никогда не думал, что леди Ройс станет помогать преступнице.

– Я тоже никогда не думал, что увижу тебя в доме твоей матери, так что не советую тебе доверять своим ощущениям. Если только они не сообщают тебе, что ты проголодался.

Громадному Дэниелу нужно было гораздо больше пищи, чем Рексу. Он ел за двоих и, кажется, никогда не наедался.

– Возможно, осталось немного тушеной говядины, которую приготовила няня.

Говядины не осталось, но они нашли в кладовой вяленую ветчину, коробку бисквитов, сухофрукты, круг сыра и яблоки.

– Я тебе говорил, что у твоей матери прекрасный стол, – с набитым ртом пробубнил Дэниел, отхлебнув превосходного вина. – Даже если стол на кухне, – скаламбурил он.

– Я не видел необходимости вызывать дворецкого и лакея, чтобы нам накрыли в столовой. Ты возражаешь?

– После того как мы с тобой в душной палатке делили на двоих половину тощего цыпленка? – расхохотался Дэниел. – Здесь божественно! Если только монстр, которого ты называешь собакой, не станет красть с моей тарелки.

Верити не нужно было красть, она положила подбородок на стол, и Дэниел кидал ей ломти ветчины.

Рекс расслабился, радуясь, что его друзья поладили. Можно было догадаться, что они подружатся, поскольку обоих еда интересовала больше, чем беседа или физическая деятельность.

Едой он тоже остался доволен. Дэниел прав: на вкус она лучше, чем все что Рексу довелось попробовать. Глядя на Дэниела, он ел больше, чем обычно, у него разыгрался аппетит. Или потасовка в «Грязнуле Сэл» взбодрила его. Да, думал Рекс, удар по голове, должно быть, вытряхнул паутину из его черепа. Вместо бесцельных блужданий и тоскливой меланхолии, в которую он впал, сейчас Рекс впервые после ранения чувствовал себя бодрым. Он прекрасно проводил время, поскольку не допрашивал пленных, над ним не было торопивших его генералов, требующих подробной информации, и не приходилось изображать, что он не замечает презрения других офицеров.

Он даже рассмеялся, когда Дэниел и Верити с вожделением уставились на последний бисквит на его тарелке. Рекс съел его.

Рядом с Дэниелом и собакой невозможно оставаться в плохом настроении. Кроме того, теперь у него были миссия и партнер.

Рекс решил, что в целом день был хороший, самый продуктивный за долгие месяцы. Трудно поверить, что он приехал в Лондон только сегодня утром. Похищение из тюрьмы, скандал, драка… Кроме того, выяснилось, что его кузена отлучили от балов «Олмака». Все было бы идеально, если бы не греховное разглядывание потерявшей сознание женщины и вожделение беспомощной особы, порученной его заботам.

Наверное, ему надо чаще махать кулаками.

Ее герой – пьяный скандалист? Его кузен – игрок, пария и с детских лет нарушитель спокойствия? Аманда сквозь открытую дверь слышала каждое слово разговора между няней Браун и джентльменами. Теперь она не могла сдержать слез.

Очнувшись в Ройс-Хаусе, она подумала, что у нее появился шанс дожить до следующего дня рождения. Ей не придется провести следующую неделю в тюрьме. К чему ей было там бороться за жизнь? Ведь ее собирались повесить.

В доме своей крестной матери Аманда позволила себе забыться. Лорд Рексфорд казался таким компетентным, столь уверенным, и она решила, что он спасет ее. Эту вспышку веры уничтожило суровое вмешательство реальности. Никто не способен ее спасти, и уж тем более хулиган и его невоспитанный родственник.

У нее не было ни денег, ни друзей, ни связей. Только старуха с незаряженным, пистолетом встала на ее защиту. Лучше бы она спала и ничего не слышала. Аманда вытерла глаза уголком простыни. У нее даже носового платка не осталось. Возможно, ей придется отправиться на виселицу в старом платье графини.

Какой смысл ждать казни? Она посмотрела в окно, зная, что дом со всех сторон окружают плотные кусты, которые смягчат падение. Настойка опия? Аманда понятия не имела, сколько необходимо принять. Если няня Браун оставит пистолет…

Трусость? Да.

Грех? Да.

Вот уж тогда больше никто не усомнится в ее виновности. Лорд Рексфорд окажется в дураках из-за того, что пришел ей на помощь. Тем не менее, он это сделал, и Аманда решила, что он заслуживает лучшей участи.

Он должен был оставить ее в той отвратительной камере. Она была так близка к уходу из жизни, так отстранилась от собственных страданий и почти оказалась в объятиях родителей. Сейчас она страдала сильнее, потому что он бросил ей спасательный круг. Ее судно тонуло, акулы кружили вокруг, и она из последних сил держалась на поверхности. Веревка перетерлась, и виконт не торопился вытащить несчастную на берег. Лучше бы волны сомкнулись над ней. Надежда ушла. Надежда, которая была демоном, дьяволом, обманом.

Вернувшись в комнату, няня Браун увидела, что мисс Карвилл рыдает, сжавшись в комок.

– Козочка моя, он все уладит. Я знаю, что уладит.

Аманда подняла глаза, высматривая пистолет.

– Он пьян.

– Подумаешь! Он первый день в Лондоне, встретился с лучшим другом после долгой разлуки. Сомневаюсь, что они с детских дней так надолго расставались. К тому же у него есть собственное бремя. Но у мальчика, которого я знала, доброе сердце. Он ничем не хуже своего отца, так что не о чем беспокоиться. Вот увидите.

– Нет, – всхлипнула Аманда. – Он ничего не может сделать, зачем ему нарываться на неприятности. Я для него никто.

Няня вручила ей носовой платок.

– Он поможет, потому что благородный человек. И потому что его просила мать.

Аманда вытерла нос и спросила:

– Он ведь не слишком ее любит?

– У него на это есть причины, но мы не станем их обсуждать. Это были грустные времена для всего семейства. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них оправится, но это не значит, что его светлость не исполнит свой долг. Страна гордится им, что бы там ни говорили. А здоровяк Дэниел мухи не обидит, если его друзьям ничего не угрожает. Они всегда были близки, как родные братья. Если один попадет в беду, другой тут как тут. – Няня села у кровати и принялась за вязание. – Я такие истории могла бы рассказать об этих сорванцах!

Аманда позавидовала дружбе кузенов. Сама она гораздо старше сводной сестры, чтобы стать ей подругой, и в последние пять лет была скорее бесплатной компаньонкой Элейн. Из-за скупости сэра Фредерика Аманда никогда не ходила в школу, не дебютировала в свете, где могла бы познакомиться со своими ровесницами. Элейн даже не прислала ей в тюрьму записку, не говоря уж о сменной одежде или деньгах, чтобы заплатить за лучшее обращение. Аманда снова заплакала.

Няня под позвякивание спиц продолжала любимую тему.

– Джордан был хорошим мальчиком, умным, ловким. Лучший наездник в графстве. Позже – лучший фехтовальщик. Я знаю, что ему будет непросто, но он не отступит. И этот балбес, его кузен, поддержит его, если он споткнется, не бойтесь. Они хорошие люди.

Если кузены – все, что у нее есть, думала Аманда, то помогай ей небо.

Няня налила ей настойку опия, и Аманда с радостью проглотила лекарство.

 

Глава 8

Рекс потратил почти все утро, чтобы привести себя в порядок. Но даже после этого он вряд ли мог появиться в приличном обществе.

Его волосы были подстрижены, мундир вычищен и выглажен, но голова болела от выпитого накануне спиртного, нос словно бы взят с маски клоуна, раненая нога ныла от постоянной лондонской сырости, а Верити предпочла Дэниела. Рекс чувствовал себя несчастным.

– Просто у меня всегда в кармане булочка или пирог, – объяснил симпатию собаки Дэниел.

– Не кричи. – Рекс, ссутулившись, обхватил руками голову, пока Дэниел в третий раз накладывал себе яичницу и ветчину, оставшуюся от ночной трапезы. – Я рад, что она слюнявит не мою одежду.

– Раньше ты умел пить.

– Раньше я многое делал лучше. – Рекс глотнул кофе. Похоже, экономка вместо зерен землю сварила. Отодвинув чашку, он налил себе чаю.

– Чай? Да ты совсем старик. Черт, ведь тебе еще тридцати нет.

– Не успеешь оглянуться, как будет.

– На три месяца позже, чем мне, но посмотри на меня!

Рекс старался не смотреть. Лицо Дэниела не было столь жутким, как его собственное, но от одежды резало глаза. Широкие желтые казацкие брюки, жилет в бирюзовую и красновато-коричневую полоску, переливчатый синий сюртук, заляпанный платок вместо галстука, все это выглядело бы потрясающе на наезднике из цирка Астли.

– Ты похож на разрисованный воздушный шар.

– Ты отстал от жизни – это последний писк моды. И гораздо удобнее того костюма, в котором щеголяешь ты.

Да, высокий узел галстука, который Мерчисон завязал на шее Рекса, и форменный шерстяной сюртук с золотой отделкой, точно пригнанный по фигуре, удобными не назовешь. Высокие начищенные сапоги не предназначены для изувеченных ног, а рейтузы еще больше подчеркивают хромоту.

– Я подумал, что лучше надеть мундир, если после разговора с мисс Карвилл мне придется сразу же отправиться в военное министерство.

– О, а я думал, что ты вырядился навестить больную!

– Не прикидывайся дураком. Я пока еще армейский офицер.

– А я думал, что ты все еще нянькин ягненочек. Когда это ты подчинялся бабьим приказам? Ты не слушался няню Браун с тех пор, как тебя на помочах водили.

– Она постарела.

– А мисс Карвилл молодая.

– Я оделся не для няни Браун с мисс Карвилл. – Увидев, что кузен начал почесывать руку, Рекс быстро подвинул ему тарелку с булочками. – Я просто пытаюсь сделать для леди что могу, виновна она или нет. Думаю, нам понадобятся все силы, которые мы сможем собрать, и все ресурсы специального подразделения.

Откусив кусок булочки, Дэниел отдал ее собаке.

– Я тоже думал над тем, что лучше для леди, – сказал он, игнорируя насмешливое фырканье Рекса.

– В прошлый раз, когда я позволил тебе думать, я получил по голове бутылкой.

– Но на огнестрельное ранение ты нарвался самостоятельно.

Это соответствовало действительности.

– Ладно, и каков результат твоих глубоких размышлений?

– Тебе нужно с ней обручиться.

Рекс поставил чашку, расплескав чай на скатерть.

– Ты превзошел самого себя. Такой идиотской идеи тебе еще в голову не приходило. Я мог ожидать такой глупости от леди Ройс, стремящейся переложить ответственность на мои плечи, или даже от няни. Но ты?

– Подумай об этом. Если ты сделаешь ей предложение, все решат, что она невиновна. Какой виконт станет ухаживать за убийцей? Кто обручится с особой, которой предстоит встретиться с палачом? По крайней мере, это заставит людей задуматься, а не травить ее в прессе. Общественное мнение может поколебать настрой судьи. Может, это и не лучший способ распутать дело, но это лучше, чем попытка дискредитировать свидетелей.

Рекс молча промокал пятно на льняной скатерти.

– Ты же знаешь, что с пэрами совсем другое обхождение, – не унимался Дэниел. – Вас, благородных, судит палата лордов. Никто не станет обвинять невестку графини. Она ведь внучка графа?

– Что-то вроде этого, но я сомневаюсь, что эти правила распространяются на невесту виконта, даже если бы я пожелал сделать такой шаг. А я не желаю.

– Тебе не нужно объявлять имена вступающих в брак и все такое. Как только с нее снимут обвинения, ты пойдешь своей дорогой.

– Ты лучше других знаешь, что я не могу участвовать в обмане. Лгать суду, свету, леди Ройс? У меня голова лопнет.

– Тогда женись на ней. Она станет титулованной леди, и ты не будешь жить во лжи. Да, это еще лучше. Ты знаешь, что рано или поздно тебе придется жениться. Скорее рано, если твоя мать узнает, что ты раздевал эту женщину.

– Я никогда не женюсь.

Дэниел отложил вилку.

– Что значит – никогда? А как насчет наследников?

– Графство вернется короне. Принц Уэльский может наградить какого-нибудь выбившегося в люди промышленника титулом и поместьем в обмен на оплату собственных вопиющих счетов.

– Но твой отец будет…

– Он умрет задолго до этого.

– Но почему, Рекс? Ты всегда знал, что должен жениться. Это часть обязанностей наследника, как носить шпагу в сражении. Лорды обязаны производить на свет новое поколение.

– Этот лорд не должен. Миру не нужен еще один урод на карнавале жизни. Высшему свету не нужна еще одна цель для злобных сплетен. Что дал титул моему отцу? Только позор и оскорбления за его так называемый дар. Моя собственная репутация отвратительна, да и твоя немногим лучше из-за дружбы со мной. А если бы правда всплыла наружу? Ройс-Холл сожгли бы дотла вместе с обитателями, да и этот дом тоже. Графиню бы дегтем вымазали за колдовство. Возможно, поэтому она оставила моего отца. Он никогда не говорил. Я не стану производить на свет еще одного Ройса, чтобы он страдал, как мы.

Дэниел отодвинул тарелку.

– И все-таки я уверен, что это хорошая идея.

– Тогда почему бы тебе не жениться на ней?

– Мне? Бывший младший офицер, никому не известный провинциал. Какая польза от этого девушке? У меня есть опрятный особнячок и ферма, но это все. Ни титула, ни состояниями влияния и связей. Ни жилья в Лондоне, ни приглашений на светские приемы. Теперь меня даже к «Грязнуле Сэл» не пустят. У меня нет твоего симпатичного лица… которое у тебя было. Я пообещал матушке, что женюсь, когда придет время, на простой девушке из провинции, которая не будет считать меня здоровенным неповоротливым дурнем, как лондонские девицы. Твоей мисс Карвилл нужен тот, кто может справиться с ее бедой.

– Она не моя мисс Карвилл.

Тогда почему он вздохнул с облегчением, когда Дэниел отказался жениться на ней?

Длинные костлявые пальцы няни Браун были волшебными.

После того как старуха позанималась ею, Аманда на следующее утро почти ожила. Она проснулась еще слабой и расстроенной, но няня не позволила ей упиваться жалостью к себе.

– Это неудивительно после того, что вам довелось испытать и увидеть, – сказала няня. – Но, наведя красоту, вы почувствуете себя гораздо лучше, поверьте.

Ванна была чудесная, шампунь замечательный, а сладкий запах масла, которое няня втирала в кожу Аманды, божественный. Когда ее нежили и баловали, Аманда всегда чувствовала себя лучше. После смерти матери никто не уделял ей столько внимания. У нее с Элейн была одна горничная на двоих, но служанка знала, кто в доме любимица, и Амандой почти не занималась.

– Женщина всегда чувствует себя лучше с чистыми волосами и в свежем белье, я всегда это говорила. – Няня достала шелковую юбку Аманды и отделанную кружевом сорочку.

Кто-то, скорее всего лорд Рексфорд, послал за ее одеждой в дом сэра Фредерика, подумала Аманда. Весь ее гардероб не уместился в единственный чемодан, а нерадивая горничная могла прибрать к рукам остальное. Но Аманда обрадовалась своим вещам, особенно жемчугу матери, и была благодарна за это. Мысль, что ей не придется встретиться с будущим в лохмотьях или чужой одежде, улучшила ей настроение.

Для разговора с лордом Рексфордом она выбрала любимое платье из розового муслина с вышитыми по подолу и вороту крошечными цветами. В этом году ее наряды были гораздо приличнее, поскольку она сопровождала вышедшую в свет семнадцатилетнюю сводную сестру Элейн. Сэр Фредерик намеревался поймать в ловушку родовитого денди для своей дочери и нуждался в дружбе Аманды с леди Ройс, чтобы получать рекомендации и приглашения. Он не мог допустить, чтобы падчерица появлялась в свете в поблекших платьях, заштопанных перчатках, одетая по моде пятилетней давности. Иначе его сочтут скрягой, что значительно уменьшит шансы дочери на удачное замужество. Поэтому на этот раз он снабдил Аманду обширным гардеробом, вероятно, оплаченным из ее собственных средств.

Аманда сама планировала в этом сезоне найти себе мужа. Надеясь освободиться от сэра Фредерика, она выбирала модные платья вместо практичных тканей и скромных нарядов, которые приобретала в прошлом. Ее новая одежда, сшитая по последней моде, придавала изящество ее небольшой фигурке и максимально подчеркивала округлую грудь, которая, по уверениям модистки, скорее привлечет взгляды джентльменов, чем все оборки и рюши Элейн. Платья Элейн были белыми или самых бледных пастельных тонов, наряды Аманды – сочных, насыщенных цветов.

Няня встряхнула ярко розовое платье, чтобы расправить складки.

– От него ваши щечки наверняка порозовеют.

Пудра, которую няня позаимствовала с туалетного столика графини, скрыла синяки и тени под глазами.

Няня подровняла неровно остриженные волосы Аманды.

– Как их обкромсали! Этим варварам только овец стричь, – ворчала она.

Призвав на помощь свою сестру, няня смешала яйца, пиво и лимонный сок в пенистый шампунь, потом завила короткие пряди Аманды в крошечные локоны. Накормив и одев свою подопечную, няня Браун застегнула у нее на шее жемчужное ожерелье матери и усадила в кресло у камина в гостиной графини, прикрыв ноги девушки пледом.

Несмотря на это, Аманда начала дрожать.

Няня подкинула в камин полено.

– Похоже, мы поторопились. Боюсь, надо было еще денек подождать.

– Нет, няня, вы сотворили чудо. И вы были правы: чистая и опрятная, я действительно снова почувствовала себя человеком.

– Опрятная и чистая? Клянусь, вы похожи на принцессу, только еще краше. Увидев эту сладкую улыбку, никто не станет подозревать вас в злом умысле, а уж тем более в убийстве.

– Спасибо, что вы в это верите и за то, что сделали для меня. – Взяв пожилую женщину за руку, Аманда снова заплакала. – Вы… вы так добры.

– Не говорите глупостей, милая! – Няня вытерла глаза уголком передника. – Пойду поменяю постель, чтобы вы могли лечь, как только джентльмены получат нужную им информацию.

Оставшись одна, Аманда подумала, что хоть и выглядит приятнее и чувствует себя лучше, перспективы ее по-прежнему туманны. Она не знала, что может сделать сын леди Ройс, но никто другой даже и не попытался помочь ей. Если лорд Рексфорд ей не поверит…

Аманда нервно сжимала руки под пледом, опасаясь, что виконт не примет ее объяснений. А что, если его репутация правдива? Она об этом не подумала.

Он был добрый и трезвый. Возможно, он становится диким после выпивки. Аманда не могла думать дурно о человеке, который привез ее на своей лошади, намазал мазью ее раны. О Господи, ей так хотелось верить, что он джентльмен, но, возможно, варвар мог сделать для нее больше.

Она вытерла глаза носовым платком, который сама вышила, и выпрямила спину. Она выглядит как леди и намерена действовать как леди, а не рыдать в ожидании Инквизиторов, двух самых страшных офицеров королевской армии.

Рекс потерял дар речи. Откинувшаяся на спинку кресла женщина не могла быть мисс Амандой Карвилл, обвиняемой в убийстве. Это был ангел с взъерошенными белокурыми локонами и большими карими глазами. В платье густо-розового цвета она напоминала малиновое пирожное. Этакая фарфоровая статуэтка – изящная и прекрасная. Черты у нее тонкие и нежные, а грудь, поднимавшаяся над вырезом платья, больше, чем ему показалось ранее. Мисс Карвилл ждала, что он представит ей кузена, который подталкивал его в спину.

Рекс поклонился и шагнул в комнату. Взял руку Аманды и поднес к губам.

– Я счастлив видеть, что вы выглядите лучше, – сказал он. Это было колоссальное преуменьшение. Она выглядит как… Нет, он в эту бездну снова не угодит. Он солдат, а не поэт. – Позвольте представить вам моего кузена, мистера Дэниела Стамфилда.

Дэниел отстранил его, тем самым напомнив Рексу, что пора отпустить руку Аманды, столь маленькую и изящную, что она затерялась в огромной лапище друга.

– Уверяю вас, для своего размера он мягкий парень, – с угрюмым видом добавил Рекс.

– К вашим услугам, мисс, – с подобающим поклоном сказал Дэниел.

Хоть мистер Стамфилд пугающе огромен, но у него искренняя дружелюбная улыбка, решила Аманда. В отличие от лорда Рексфорда, который вовсе не улыбался, а свирепо смотрел на нее, своего кузена и комнату, будто ему было крайне неприятно здесь находиться. С больной ногой и красным распухшим носом он казался злым медведем. У него, наверное, головная боль. У сэра Фредерика после бурной ночи часто болела голова.

Несмотря на хмурый взгляд и безупречный мундир, лорд Рексфорд выглядел несерьезно. Его кузен вырядился как клоун. И это непревзойденные армейские следователи? И если на то пошло, ее единственная надежда на спасение?

Аманда переключила внимание на мистера Стамфилда, который, вежливо взяв ее руку, сказал:

– Если вам что-то нужно, я прослежу, чтобы Рекс это обеспечил.

Она не посмеялась над дружеской насмешкой.

– Вы очень добры.

– Любой друг моей тети – мой друг, – заверил Дэниел, осторожно опускаясь в обитое ситцем кресло.

Лорд Рексфорд остался стоять у камина.

– Значит, вы верите в мою невиновность? – спросила Аманда.

– Я этого не говорил. По виду ничего не определишь, некоторые из моих лучших друзей – настоящие прохвосты, а моя собственная тетушка способна на шантаж, чтобы добиться своего. Но я и не сказал, что вы виновны. Это мы должны выяснить. Тогда и решим, как действовать.

Лорд Рексфорд шагнул ближе. Аманда увидела напряжение в его синих глазах, белевший на загорелой коже шрам.

– Полагаю, вы наслышаны о нашей репутации?

Она не задрожит.

– Что вы добиваетесь правды любым способом?

Это он вздрогнул от такого откровенного заявления.

– Не надо бояться. Просто отвечайте на наши вопросы, это все, что я прошу. Как и обещал, я помогу вам, даже если вы скажете, что долгие месяцы вынашивали план убийства отчима и сейчас об этом не жалеете.

– Я всем говорила правду, – ответила Аманда, ненавидя себя за дрожащий голос и влагу в глазах. – Я никогда не пыталась лгать. Никто не слушал меня. Теперь вы велите мне отвечать честно. Почему я должна думать, что вы поверите моим словам?

Рекс большим пальцем стер побежавшую по ее щеке слезу.

– Поскольку я знаю, что это будет правда.

 

Глава 9

– Я не понимаю.

– Я на это и не рассчитываю.

Аманда ждала объяснений, но их не последовало. Вместо этого лорд Рексфорд, казалось, снова рассердился.

– Это к делу не относится, мы тратим время впустую. Сэр Найджел Терлоу требует вывести обвинительный приговор, черт бы его побрал! Извините, пожалуйста.

Аманда кивнула, ей самой хотелось выругаться.

Лорд Рексфорд превратился из ласкового пастыря в волка, пожиравшего овец. Он заметался по комнате, а собака внимательно смотрела на него, сидя у кресла Дэниела.

– Приговор вынесут приблизительно через месяц, но с каждым уходящим днем доказать невиновность все труднее.

– Я… я понимаю. – Аманда видела петлю палача, толпы зевак, толстую веревку. Она снова стиснула плед.

– Стоп, Рекс, разве ты не видишь, что пугаешь бедную женщину?

Рекс и сам испугался того, что ее жизнь зависит от него.

– Еще раз прошу прощения, мисс Карвилл.

– Ничего страшного. Я сознаю свое тяжелое положение и ваши трудности.

– Но вы вряд ли знаете, что сэр Найджел презирает моего отца и стремится дискредитировать его еще больше. Полагаю, леди Ройс в смятении. Иначе зачем бы она втянула меня в эту вендетту?

– Значит, я всего лишь заложница в чужой схватке? И не оказалась бы в таком положении, если бы эти два джентльмена не враждовали?

– Сэр Найджел ведь не вкладывал пистолет в вашу руку?

– Нет, я сама его взяла.

– Очень хорошо, тогда давайте начнем. Оружие было у вас в руках. Сэр Фредерик убит. Вы застрелили его? Это простой вопрос, требующий простого ответа.

– Нет. Я много раз желала ему смерти, но я не убивала его. Не убивала!

– Не спеши, – предостерегая, поднял руку Дэниел. Рекс кивнул.

– Синяя правда, – только и сказал он.

Все молчали, обдумывая его слова. Аманда решила, что ее спасители сумасшедшие. Наконец виконт сказал:

– Было бы легче, если бы вы убили подонка.

– Почему?

– Тогда можно было бы доказать, что вы защищались при угрозе жизни, найти смягчающие обстоятельства. Вы думали, что в дом забрался грабитель, и тому подобное. Тогда мы смогли бы добиться, чтобы вас осудили условно и отпустили под опеку леди Ройс или навсегда выслали из страны.

– На каторгу в Австралию? – задохнулась Аманда. – Далеко не все мужчины выживают по дороге туда, что уж говорить о женщинах.

– Нет, я имел в виду Индию или колонии. Или даже одно из отдаленных владений моего отца.

– Но я не могу жить на содержании у вашего семейства. Или довести вашу матушку до того, что она станет изгоем в Лондоне. – Она повернулась к Дэниелу: – Вы видели, что произошло из-за вашей мелкой бестактности. Леди Ройс подвергнут остракизму, если она предоставит кров убийце. – Аманда вскинула подбородок. – Я никого не убивала и признаваться мне не в чем.

– Очень хорошо. Если вы невиновны, то кто виновен? Вы знаете?

– Нет. Я голову сломала, но ни на кого не могу подумать. Я не знала партнеров отчима. Он редко принимал гостей, а дела обсуждал в клубах.

– А как насчет дворецкого? – поинтересовался Дэниел. – Ведь всегда убийцей оказывается дворецкий, если не ревнивый супруг или супруга.

– Хэрзтон пронырливый и хитрый, он никогда бы не оставил оружие на полу.

– Возможно, вы спугнули его, и он запаниковал.

– Зачем ему убивать своего хозяина и лишиться работы?

– Действительно, зачем? – спросил Рекс, роясь в секретере графини в поисках карандаша и бумаги. В одном из верхних ящиков лежала маленькая пачка писем, перевязанная голубой лентой. Письма подозрительно походили на послания, которые он отправлял графине дважды в год в ответ на подарки ко дню рождения и к Рождеству. Рекс захлопнул ящик и нашел то, что искал, в нижнем. – Вашу сводную сестру и ее тетю можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Насколько я понимаю, они оставались на балу, пока за ними не послали после того, как прибыли стражники. Странно.

– Нет. Сомневаюсь, что они заметили мой уход.

– Так вот как о вас заботятся?! – Дэниел помрачнел, как грозовая туча. Он бы со своей сестры в Лондоне глаз не спускал.

– Элейн слишком волновалась на своем первом балу в «Олмаке», а ее тетя, мисс Гермиона Холи, сестра сэра Фредерика, сидела с другими компаньонками, высматривая подходящих женихов. Элейн беспокоится обо мне.

– И все же она не помогала вам, когда вас арестовали, – сказал лорд Рексфорд. Это было утверждение, а не вопрос.

Аманда впилась в него взглядом.

– Ей семнадцать, что она должна была сделать? Ее отец умер ужасной смертью. Говорили, что она и мисс Холи на следующий день покинули Лондон, чтобы похоронить баронета на семейном кладбище в Гемпшире.

– Отлично, значит, они не подозреваемые и не свидетели. Почему вы не начинаете сначала?

– Я много раз рассказывала свою историю. Наверняка вы знаете все детали из газет, от слуг, из городских сплетен.

Дэниел кивнул, Рексфорд, не обращая внимания, делал пометки в блокноте.

– Мне нужно услышать это из ваших уст, потому что доказать невиновность в этом случае гораздо труднее, чем вину.

– Но я не совершала преступление!

– Я знаю. – Рексфорд коснулся ее руки и тут же отдернул пальцы. – Но мне нужны подробности. Скажем, возникнет вопрос о вашем жемчуге. Вы можете доказать, что он принадлежит вам, у вас есть счет из магазина?

– Он принадлежал моей матери.

– Значит, он завещан, и слуги помнят ожерелье. Легкое доказательство. А если скажут, что у вас есть бриллиантовое ожерелье?

– У меня его нет. Сэр Фредерик продал его и другие драгоценности матери, чтобы заплатить лечившим ее докторам, как он уверял.

– Но вы могли сами продать ожерелье или выбросить в мусорный ящик. Тогда против доводов обвинения были бы только ваши слова!

– Понятно. – Аманда теребила нитку жемчуга на шее.

Рекс кивнул:

– Это гораздо тяжелее доказать, но возможно. А теперь вернемся к началу печальных событий. Нет, пожалуй, расскажите о своей жизни в доме сэра Фредерика.

Аманда рассказала о браке матери, о ее угасании и смерти, о гневе сэра Фредерика. О том, как он незаконно присвоил ее наследство и украл приданое, и она оказалась в роли бедной приживалки.

– Почему вы не сбежали? – спросил Дэниел. – Моя тетя приняла бы вас.

– И оставить маленькую Элейн с неуравновешенным отцом, скупившимся на ее одежду, образование и самые простые развлечения? Я не могла ее бросить.

– Замечательно, – сказал лорд Рексфорд, – но теперь она достаточно повзрослела для ярмарки невест.

– Ее отец хотел, чтобы она вышла замуж за титулованного джентльмена. Да и ее тешила мысль стать маркизой или герцогиней.

– Вряд ли. Эти выбирают кобылок из своих конюшен.

Рекс хмуро посмотрел на встрявшего кузена.

– Продолжайте.

– Элейн подросла, отец задумался о ее будущем, да и я сама надеялась выйти замуж. Сэр Фредерик утверждал, что мои поклонники недостаточно хороши. Фактически в тот самый день он заявил, что никогда не расстанется с моим приданым. Я еще несовершеннолетняя, и он позаботится, чтобы к моему двадцатипятилетию от приданого ничего не осталось. Мое наследство уже потрачено, как он сказал, на мое содержание. – Не обращая внимания на сердитое ворчание Дэниела, Аманда заметила, что лорд Рексфорд сделал очередную пометку на листе. Когда он поднял глаза, она продолжила: – Я думала, что одного моего знакомого не волнуют мои деньги. Он богат и проявлял ко мне интерес.

– Вы говорили с ним в тот вечер в «Олмаке»? Из-за этого вы так поспешно уехали?

– Да. Да!

Аманда замолчала, Рекс и Дэниел ждали. Она сказала им о мистере Чарльзе Ашуэе и своих ожиданиях. С дрожью в голосе она поведала о его оскорбительной отповеди. Аманда готова была поклясться, что пол дрогнул, когда Стамфилд вскочил на ноги.

– Наглец! Я вызову его, мисс Карвилл, так не поступают. Сначала он ведет себя так, что леди ждет предложения, а потом отвратительно с ней обходится.

– У него были на это причины. Видите ли, я потребовала объяснений. – Аманда покраснела и уставилась на свои руки, но сумела прошептать клевету, которой сэр Фредерик оттолкнул от нее Чарльза.

– И он поверил лжи вашего отчима? Любой может сказать, что вы леди. Тогда я не стану трудиться вызывать мерзавца, а просто вколочу его в землю. Дуэли сейчас вне закона.

Аманда с трудом улыбнулась:

– Я благодарю вас, мистер Стамфилд. Мне самой хотелось его ударить.

Рекс хотел свернуть негодяю шею, но сейчас не до того.

– Вы, должно быть, пришли в ярость.

– Хуже! Мне хотелось кричать, топать ногами, швырнуть в него бокал безвкусного лимонада, который там подавали. Но надо было считаться с Элейн. Кроме того, я знала, что мистер Ашуэй не виноват. Он просто не доверял мне и больше заботился о своей семье, чем обо мне.

Дэниел снова сел.

– Семейка болванов. Хорошо, что вы от него отделались.

Рекс думал также.

– Продолжайте.

– Во всем виноват мой отчим, – решительно продолжала Аманда. – Так что я вернулась домой одна, чтобы поговорить с ним раз и навсегда. На следующее утро я собиралась отправиться к поверенному и в банк. И написать леди Ройс в Бат, попросить ее совета и помощи. В тот момент я всей душой ненавидела сэра Фредерика и действительно желала ему смерти.

– Вам лучше держать эту мысль при себе, – предупредил Рекс. – Намерения не приравниваются к деяниям, но это производит плохое впечатление. – Он спросил название ее банка и имя семейного поверенного, потом вернулся к сэру Фредерику. – Должно быть, он расстроился, когда вы сказали, что намерены уличить его в воровстве. Это помешало бы его дочери сделать выгодную партию.

– У меня не было шанса высказаться. Он был уже мертв.

– Значит, никакой борьбы, никакого физического насилия с его стороны?

– Нет. – Тонким голосом Аманда повторила: – Он был уже мертв.

– Тогда как оружие оказалось у вас в руках?

– Я думала, что он пьян и выронил пистолет. Я хотела защитить остальных. – Она сделала паузу. – Потом я увидела его.

Заметив, как она вздрогнула, Рекс переглянулся с кузеном.

– Нет никакой необходимости рассказывать дальше. Остальное мы можем узнать у следователя. У вас были причины застрелить негодяя, но вы этого не делали.

Аманда снова заплакала.

– Вы действительно мне верите?

– Конечно. Я же сказал: синяя правда.

– До сих пор мне никто не верил.

– Что ж, мы постараемся изменить всеобщее мнение. Начнем с оружия. Оно принадлежало сэру Фредерику?

– Понятия не имею. Знаю, что у него была пара пистолетов, потому что он несколько раз упоминал, что стрелял в тире Мантона, но я никогда их не видела.

– Вы можете описать орудие убийства?

– Пистолет был холодный, серый, тяжелый.

– Ни резьбы, ни перламутровой рукоятки? Некоторые пистолеты имеют затейливую отделку.

– Я не заметила. Я была слишком сердита, а потом…

– Да. – Рекс сделал пометку, что надо заняться оружием и навести справки в тире. – Иногда оружие можно идентифицировать по маркировке. Оружейный мастер узнает свою работу и вспомнит, кто купил пистолет. У продавца мог остаться счет, начнем с этого. Кто еще был в доме в тот вечер?

Он записал имена слуг, которых она перечислила, отметив, что их на вечер отпустили, поскольку дамы уехали.

– Сэр Фредерик, похоже, слуг не баловал.

– Я удивилась, но была рада за них.

– Возможно, Холи ждал кого-то и не хотел, чтобы ему мешали.

– Шлюху? – подсказал Дэниел и, покраснев, извинился перед Амандой.

– Или партнера по темным делишкам. Мы можем легко выяснить, с кем он пил и играл в клубах. Нам нужны имена его друзей, деловых советников, портного. – Перевернув страницу, Рекс дополнил перечень.

– Зачем тебе, черт побери, его портной? Я могу познакомить тебя со своим, если ты хочешь сшить костюм.

Рекс поднял бровь.

– Я хочу знать, платил ли баронет по счетам. Портной может рассказать многое, если захочет. Как и камердинер. Где он был в тот вечер?

– Я не знаю. Кажется, я видела его потом, когда поднялась суматоха. Его зовут Брюссо.

– Еще один француз-камердинер? Гм…

– Не придавай этому большого значения, кузен. Французские слуги теперь в цене, считается, что иметь их очень стильно.

– Сэр Фредерик одевался по последней моде?

Аманда и Дэниел отрицательно покачали головами.

– Как насчет сына сэра Фредерика?

– Я не знаю, как одевается Эдвин Холи и есть ли у него камердинер. Эдвин и его отец жили порознь. Он уехал несколько лет назад, и с тех пор я его не видела. Думаю, он живет в Хок-Хилл, поместье Холи в Гемпшире. Сэр Фредерик ненавидел провинцию и разорил имение, выжимая из него все, что можно. По закону он не мог лишить Эдвина титула баронета или продать владение, хотя слуги намекали, что сэр Фредерик сверх меры влез в долги. Возможно, он повздорил с сыном из-за арендной платы и закладов, но точно я не знаю.

– У наследника был повод положить этому конец?

– Только не Эдвин. Он такой приятный молодой человек!

Всем известно, что самые приятные люди совершают ужасные вещи, когда жизнь вынуждает. Пустующие поля и голодающие арендаторы могли довести человека до отчаяния.

– Я знала бы, если бы он был в Лондоне. Элейн сказала бы мне.

Рекс пометил, что надо послать человека в Гемпшир.

– Прекрасно, последний вопрос: Кто тот джентльмен, с которым вас видели?

– Я же сказала: мистер Чарльз Ашуэй, из Дерби-Ашуэйз, семьи баронов.

– Нет, не этот, другой.

– У меня не было других поклонников, сэр Фредерик всех разогнал.

Рекс изучал свои пометки.

– Говорили, что время от времени вы отлучались по ночам.

Аманда смотрела на пылающий в камине огонь.

– Это не имеет никакого отношения к убийству.

– Разумеется, имеет. Вы встречались с мужчиной за пределами вашего дома?

– Я не буду говорить об этом.

– Но вы этого не отрицаете?

Аманда молчала.

Рекс тихо выругался.

– У вас есть синяя накидка?

– Вы должны знать, что есть.

– Ее прислали с вашими вещами из дома?

– Не знаю, вещи распаковывала няня.

Рекс пометил, что и это надо выяснить.

– Вас несколько раз видели по ночам в парке напротив дома сэра Фредерика и опознали по синей накидке.

Снова Аманда ничего не сказала, только потерла рукой лоб от нарастающей головной боли. Разговор был закончен.

 

Глава 10

Все, что она сказала, – правда. Но о чем она умолчала? Похоже, что мисс Карвилл все-таки в чем-то виновата.

Черт, чем дальше, тем больше тайн.

– Что скажешь? – спросил Рекс кузена после того, как няня увела Аманду в спальню, закутав в плед.

Рекс готов был отнести ее на руках, но няня смотрела на него с таким негодованием, будто это он повинен в плачевном состоянии гостьи. Отступив в сторону, Рекс придержал дверь.

– Думаю, она бриллиант чистой воды. Золотые завитки, мягкие как шелк, маленький носик очаровательно вздернут. Карие глаза, когда не наполнены слезами, такие сладкие, а что касается форм… – Дэниел повел перед грудью руками, дабы не обсуждать женский бюст в гостиной тетушки. – Но я предпочитаю женщин покрупнее. Я боялся бы сломать эту фарфоровую куколку.

Рекс знал, что мисс Карвилл мягкая, а не ломкая, как фарфор.

– Я спросил, что ты думаешь об уходе от ответа на вопрос о мужчине, с которым она встречалась.

Рекс бродил по гостиной, поправляя то позолоченные бронзовые часы на каминной полке, то лежавшую книгу. Он больше думал о женщине, которая только что ушла, чем о той, что жила здесь. Он давно перестал думать о леди Ройс, во всяком случае, убедил себя в этом.

– Она отказалась отвечать, с кем встречалась ночью, нарушая все правила приличий. И в то же время она охотилась за мистером Ашуэем, надеясь выйти за него. – Рекс не мог решить, что хуже: неискренность мисс Карвилл, пренебрежение моралью или отсутствие чести.

– Возможно, парень неподходящий, скажем, слуга, и она знала, что ее отчим никогда не даст согласия на брак. А может, он женат. И она скрывает его имя, чтобы жена не узнала.

– Или она защищает своего возлюбленного от закона. – Рекс просмотрел свои записи. – Хотя она сказала, что не знает, кто убил Холи. Цвет был ярко-синий, без всяких примесей.

– Тогда она не подозревает своего приятеля из парка, а ты обвиняешь ее в легкомыслии, не зная фактов. У нее могла быть масса причин выходить ночью вовсе не для того, чтобы встречаться с любовником.

– Назови хоть одну.

Дэниел сосредоточенно свел брови.

– Почему ты ее не спросил?

– Я это сделал, и она отказалась отвечать.

– Нет, спроси, есть ли у нее возлюбленный, а не кто он. У тебя от этого причинное место в узел завязывается.

– Нет!

Дэниел, улыбнувшись, почесал подмышку. Верити, для которой истина – это косточка с мясом, вздохнув, улеглась у него в ногах.

Рекс впивался взглядом в обоих предателей.

– Кроме того, няня Браун сумела вбить мне в голову правила приличия – подобные вопросы дамам не задают. Как ты себе это представляешь? «Как поживаете, мисс Фербелоу? Позвольте пригласить вас на танец. Кстати, вы девственница?»

Дэниел расхохотался.

– Выяснив все с такой прямотой, некоторым беднягам в первую брачную ночь не пришлось бы узнать, что краснеющая новобрачная собирала розочки с садовником. Счастливых браков было бы больше.

Рекс не улыбнулся. У него и так загадок больше чем у сфинкса, лишние ему не нужны. Ему и без того надо выяснить, почему графиня хранит его учтиво-холодные письма и почему его детский портрет висит в ее гостиной. Почему мисс Карвилл не назвала человека, с которым встречалась в парке, даже чтобы спасти собственную жизнь? Она его так любит? И почему это волнует Рекса? Почему французы-камердинеры плодятся как грибы?

Конечно, самая важная тайна – это кто убил сэра Фредерика Холи. До суда осталось около месяца, но Рекс надеялся раскрыть загадку к концу недели. Как только он это сделает, он сможет умыть руки.

Ясно, что до ленча ничего не сделаешь, у Дэниела уже урчало в животе. Пока они ели, Рекс просмотрел перечень вопросов и разделил задачи. Дэниел мог осмотреть Холи-Хаус, выяснить в клубах имена знакомых сэра Фредерика и кому он задолжал. Мерчисон мог узнать о камердинере Холи Брюссо, которому нужно новое место. Сам он отправится в банк и к поверенному, но сначала позаботится о том, чтобы не оказаться в тюрьме за препятствие правосудию.

С готовым планом действий Рекс постучал в дверь мисс Карвилл. Открыла ему няня. Встав на пороге, она не собиралась впускать его.

Рекс из коридора спросил, не нужно ли мисс Карвилл еще что-нибудь привезти из ее прежнего дома.

– Это даст Дэниелу возможность поискать пистолеты баронета, признаки борьбы и что-либо еще. Если повезет, он может найти бухгалтерские книги и забрать их. Я хотел бы посмотреть, как сэр Фредерик управлял своими финансами.

– Служащие не позволят мистеру Стамфилду совать нос в семейные дела.

– Позволят, если им известна репутация моего кузена. С Дэниелом мало кто спорит. Одни только его размеры делают людей чрезвычайно сговорчивыми.

Аманда пожевала нижнюю губу.

– Что, если его не впустят? Он снова ринется в драку? Я не хочу, чтобы мне приписали еще и погром.

– Сомневаюсь, что до этого дойдет. Дэниел может быть очень убедителен, я дал ему кошелек, полный монет, чтобы купить нужную информацию. Если дело обернется плохо, мы проберемся в дом, когда все спят.

– Вас могут арестовать! – задохнулась Аманда. – Леди Ройс в ужас придет. Нет, было бы намного лучше, если бы пошла я. Не хочу, чтобы вашего кузена обвинили в преступлении, к тому же я знаю, где смотреть.

Да она едва голову от подушки может поднять. Аманда снова лежала в постели. Ее ночная сорочка была отделана кружевом и не такая просторная, как та, в которую он ее облачил. Перехватив взгляд Рекса, няня поспешно подтянула одеяло повыше, но он все-таки успел подумать, видел ли ее такой тот, другой, мужчина.

– Я пошутил. Дэниел найдет то, что нужно, или адвокат, которого мы наймем, потребует ордер на обыск. Он может получить от суда санкцию на изучение банковских документов, но я надеюсь, что все уладится без обращения в официальные органы. У адвокатов свои способы, но они действуют очень медленно. Я рассчитываю найти достаточно свидетельств и улик, чтобы обвинение отозвали.

– Я хочу помочь, – настаивала Аманда. – Мой адвокат даже не позволил мне говорить.

– Вы можете помочь, написав записку дворецкому, что разрешаете нам привезти ваши вещи. Дэниел знает, что делать дальше.

– Миниатюрные портреты моих родителей находятся в моей спальне. О них я жалею больше всего. Но это моя жизнь, я сама должна идти.

– Вы недостаточно хорошо себя чувствуете, к тому же надо беречь вашу репутацию, вернее, то, что от нее осталось. Выходить с двумя холостяками вскоре после смерти вашего отчима? Нет причин привлекать внимание света к тому, что вы здесь без компаньонки.

– Няня может пойти со мной.

– Господь с вами, милая, – сказала няня. – Вы знаете, что я не в счет. Сливки общества считают, что только ровня может охранять достоинство леди.

Аманда, вздохнув, признала, что у нее сил хватит только перо удержать. Несмотря на головную боль, сковавшую виски, она написала записку.

Няня уже занялась лекарствами.

– Предоставьте все его сиятельству, милочка. Он видит все насквозь и поможет вам.

Рекс жалел, что не может видеть сквозь одеяло.

Аманда трясущимися пальцами нацарапала записку. Ее с трудом можно было разобрать, но Хэрзтон, дворецкий ее отчима, вряд ли умеет читать. Если он еще в доме. Возможно, прихватив в качестве платы дорогой фарфор, он удрал, зная, что Эдвин не оставит его на службе, а может, новый барон и вовсе запрет лондонский дом, чтобы сократить расходы.

Аманда вскользь подумала об увезенной в провинцию Элейн. Девочка всегда боялась отца, который совершенно игнорировал ее. В этом году они кое-как договаривались. Элейн восхищалась новыми платьями и выходом в свет, а сэр Фредерик рассматривал ее замужество как способ улучшить собственное положение. Элейн, наверное, потрясена потерями: утратой отца и лондонских увеселений. В любом случае ей придется надеть траур. Но у нее есть брат, который о ней позаботится. Аманда надеялась, что Эдвин не станет толкать семнадцатилетнюю сестру в нежеланный брак, как планировал отец. Потом забеспокоилась, что возлагает слишком большие надежды на сводного брата, с которым давно не встречалась. Да и раньше, когда он учился в университете, она редко его видела. Аманда рассчитывала на его честь, надеясь восстановить собственное состояние. Она могла ошибаться.

Зачем напрашиваться на неприятности? Семейство Холи больше ее не волнует. Вырваться из тюрьмы, доказать свою невиновность – вот ее забота. Да, она слишком слаба, чтобы наводить справки, а двери клубов закрыты для женщин, но она может изучить бухгалтерские книги, когда лорд Рексфорд принесет их, если у нее голова будет ясной.

– Больше никакой настойки опия, няня. Я должна думать.

– Оставьте это занятие лорду Рексфорду.

Аманда улыбнулась вере пожилой женщины в своего бывшего питомца. Он уже большой. Конечно, не такой, как его кузен, но высокий и внушительный. Но он не бог.

– Он мне чрезвычайно помог. Он верит мне, а для меня сейчас это очень важно. Но если он сумеет спасти меня от обвинения, мне нужно обдумать свое будущее. Я не могу быть обузой леди Ройс. Моя подпорченная репутация помешает Элейн найти мужа, если мне любезно предложат поселиться с ней.

Няня улыбнулась:

– Думаю, и это вы можете оставить его светлости. Он поступит правильно.

– Правильно?

– Конечно. Он ведь помог погубить ваше доброе имя.

Неужели няня думает, что она на что-то намекает?

– Но меня обвиняют в убийстве!

– Насколько я знаю этого парня, долго это не продлится.

Няня не знает, что виконт считает ее любовницей другого мужчины. Такая женщина не годится в жены джентльмену и в матери его наследнику. Лорд Рексфорд в отличие от мистера Ашуэя мог не верить клевете сэра Фредерика, но не считал ее нетронутой. Аманда заметила, как по его лицу пробежала тень, когда он говорил о мужчине в парке. На мгновение она испугалась, что он разозлится, когда она не стала отвечать на его вопросы. Кроме того, похоже, она ему не понравилась. Он даже не заметил перемен в ее внешности, хотя няня все утро хлопотала над ней. Он мог бы улыбнуться или сделать банальный комплимент. Одобрительной улыбки было бы достаточно. Его кузен был галантен, но это не в счет.

Нет, капитан Рексфорд интересовался только расследованием дела, потом он закроет блокнот и возвратится в свою сельскую крепость. А может, вернется в армию и снова примется мучить пленных.

Аманда покачала головой и тут же пожалела об этом, поскольку боль усилилась. В предположение няни она отказывалась верить. Ведь виконт прибыл в дом своей матери, что его явно нервирует, защищать совершенно незнакомого человека. Никто не станет требовать, чтобы он женился на падшей женщине, и меньше всего Аманда.

И если превратно истолкованное чувство чести заставит его сделать предложение, она откажет. Она не хотела выходить замуж за неистового человека, подверженного приступам черной меланхолии и запоям. Ее мать совершила эту ошибку, и Аманда видела результаты. Хуже того, лорд Рексфорд – ожесточившийся затворник и имеет привычку добиваться своего кулаками. И у него есть собственные тайны. Аманда сомневалась, что он когда-нибудь откроется кому-нибудь, за исключением кузена, даже будущей жене.

Она понимала, что масса женщин придет в восторг от возможности когда-нибудь стать богатой графиней, несмотря на жертвы. Аманда жалела эту бедняжку, кем бы она ни оказалась. Брак по расчету редко бывает счастливым, особенно для женщины.

Нет, если она сумеет вырваться из тюрьмы, из когтей палача, то сможет избежать и несчастливой жизни.

– Его сиятельство не губил мою репутацию, – сказала она безумно обожающей своего повзрослевшего питомца старой няне, мечтавшей пестовать очередное поколение Ройсов. – Он спас мне жизнь. Я не могу просить большего. Я вечная его должница, тем более, если он поможет очистить мое имя от обвинения в убийстве. Как можно требовать, чтобы он расстался с холостяцкой жизнью, дал мне свою фамилию? Если он не желает, чтобы я общалась с его семейством, мне поможет Эдвин, особенно если я смогу доказать, что его отец незаконно присвоил мое состояние. Ведь любой благородный человек возместит убытки, правда? – спросила Аманда, скорее чтобы убедить себя, нежели няню. – Может быть, я сумею вернуть наследство и приданое и заживу спокойно.

Няня, вздохнув, взялась за спицы. Аманда уснула без лекарств, ей снились синие накидки и синеглазые младенцы.

 

Глава 11

Нужно было действовать по официальным каналам. Нужно было договориться о встрече. Нужно было доложить дежурному офицеру. Ничего этого Рекс не сделал. Черт бы побрал всех этих крючкотворов! Настоящие солдаты на фронте, на кровавой войне.

Черт, сначала надо было уйти в отставку, иначе его могут отдать под трибунал.

Рекс спросил у дежурившего в дверях младшего офицера о майоре Харрисоне. Конечно, никакого майора Харрисона не существовало – Рекс проверил списки личного состава. Но это имя было кодом, который открывал двери, много дверей, где ему придется отвечать на вопрос: «Какого рода дело у вас к майору Харрисону?»

Надлежащий ответ был: «Я пришел помочь моей стране и вооруженным силам». Рекс полагал, что, именно занимаясь такими деяниями, человек, которого он хотел видеть, стал Советником, хотя не служил ни одному генералу и не носил мундир. Рексу уже однажды пришлось идти по лабиринту коридоров, когда он получил приказ лично доложить генералу Уэллзли. Пароль ему назвал отец. И до сего дня Рекс задавался вопросом, как граф Ройс узнал ключ к главному секрету обороноспособности Англии. Он задумался, изменился ли пароль и достаточно ли его собственного имени, чтобы его впустили в святая святых.

Рекса передавали от одного младшего офицера к другому, потом вышколенному слуге, который повел его вверх по лестницам и коридорам огромного здания, не обращая внимания на хромоту визитера. Похоже, здесь считали, что если он не годен к строевой службе, то нечего ему отнимать время у Советника.

Рекс не возражал и промолчал, когда его оставили ждать в маленькой пустой комнате, где были лишь два стула. Он сел и положил разболевшуюся ногу на второй стул. Черт бы побрал протокол и этикет! Не успел Рекс устроиться поудобнее, как ему тут же пришлось вскочить, причиняя ноге еще большую боль. В комнату вошел незнакомый подполковник с мрачным лицом и безупречной выправкой.

Рекс отдал честь, представился, назвал свое звание и подразделение, повторил, что «пришел помочь стране и вооруженным силам», и добавил:

– Пожалуйста, сообщите майору Харрисону, что я уже приходил по поводу правды. – Так несуществующий майор узнает визитера.

Офицер, не сказав ни слова, ушел. Торопливо шагнувший в комнату мужчина в помятом гражданском костюме, не назвавшись, кивнул Рексу:

– Следуйте за мной.

Шагая по коридорам и спускаясь по лестницам, Рекс думал, что, наконец, попал в сердце разведки, где делается настоящая работа.

Когда они оказались в том же холле, с которого он начал свой путь, Рекс подумал, что ему укажут на дверь. Сам он никогда не найдет нужный кабинет и сомневается, что крики, приказы, угрозы или взятки приведут его к человеку, который для всей армии оставался мифом.

Но Рекса повели не к выходу, а через обеденный зал, кухню, потом вниз, кажется, по лестнице для слуг. Они шли мимо винного погреба, кладовых, зарешеченных камер. Достав ключ, провожатый Рекса открыл дверь, за которой обнаружилась очередная ведущая вниз лестница с поворотами и отходящими темными коридорами. Совсем не этим путем шел Рекс когда-то, оказавшись здесь в первый раз. Судя по сырому затхлому воздуху, они, должно быть, сейчас в катакомбах под улицами Лондона. Они шли долго, и Рекс подумал, что они скоро придут в другую страну.

Когда он решил, что нога от сырости совсем перестанет гнуться или вот-вот подломится от усталости, его проводник вытащил другой ключ и снова открыл дверь. Ведущая наверх лестница упиралась в очередную дверь. Наконец Рекс оказался в тускло освещенной, но совершенно обычной библиотеке. Шторы задвинуты, только одинокая масляная лампа горела на широком письменном столе, заваленном бумагами. Лампа не давала достаточно света, чтобы прочитать названия книг на уходящих под потолок полках или заглянуть в темные углы. Естественно, это было сделано умышленно, чтобы скрыть единственного обитателя комнаты.

Поднявшийся из-за стола джентльмен подал руку Рексу раньше, чем тот успел отдать честь.

– А, Рексфорд, я ждал вас.

У майора Харрисона – имя вымышленное, но Рекс другого не знал, если не считать прозвища Советник, – вопреки возрасту крепкое рукопожатие. Это был пожилой мужчина в старомодном парике, в очках с толстыми темными стеклами, борода и усы подернуты сединой. Конечно, все это могло быть маскировкой.

Рекс пожал руку, поклонился и занял место в удобном кожаном кресле, которое ему указали. Кресло стояло слишком далеко от стола, чтобы в скудном свете лампы разглядеть черты хозяина комнаты и выражение его лица.

– Не понимаю, как вы могли ждать меня, сэр, когда я сам не знал, что приду.

Харрисон постучал пальцем по лежавшему перед ним письму.

– От вашего отца, который попросил меня оказать вам содействие. – Он указал на другое письмо. – От суда, требующего удовлетворения. – Новое письмо. – Из офиса лорда-мэра касательно общественного спокойствия. И из этого. – Он погладил очередное письмо ласково, словно щеку возлюбленной. – Словом, я действительно вас ждал. – Майор Харрисон налил вино в стоявшие на столе бокалы. – Как нога? – Он деликатно не упомянул распухший нос Рекса и шрам, или действительно слаб зрением и не разглядел их. Возможно, это объясняет сумрак вокруг, решил Рекс, поскольку свет резал бы глаза. С другой стороны, ни одна капля вина не пролилась мимо бокала.

– Заживает, сэр, спасибо, – Нога никогда не будет прежней, и оба собеседника об этом знали. – Но я пришел не за новыми приказами.

– Я этого и не предполагал. Не знаю, как я их раньше мог отдавать. Никто не обрадовался, услышав, что единственный наследник графского рода ранен. Вам полагалось быть вдали от линии огня. Нет, я не осмелюсь послать вас назад, хотя там вы можете принести наибольшую пользу. Его величество доставляет достаточно проблем моему департаменту.

– Я думал уволиться из армии.

– Хорошо. Тогда мне не придется принимать непопулярные решения. Что вы станете делать?

Не вести пустых разговоров с переодетым дьяволом, поклялся себе Рекс. Судя по голосу, Советник был образованным человеком, но интонации не совсем такие, как у джентльмена. Его костюм был опрятным и хорошо скроенным. Этот человек держал в своих холеных руках безопасность Англии и секреты Рекса.

– Пока не знаю. – Рекс кивнул належавшее сверху письмо от лорда Ройса. – Я не могу думать о собственном будущем, пока не решу проблему, которую мой отец, должно быть, обсудил с вами.

– Ах да, мисс Аманда Карвилл! Я полагаю, леди хорошо себя чувствует?

– Насколько можно ожидать после дурного с ней обращения. – Рекс не потрудился скрыть гнев.

– Мы работаем над реформой тюремной системы, но парламент действует медленно. Когда придет ваше время занять там место, надеюсь, вы будете посещать его более прилежно, чем ваш отец.

Рекс не желал слушать непочтительные речи об отце.

– Мой отец болен.

– Сильнее, чем в последние годы? – быстро спросил Советник. – Я об этом не слышал.

– Нет, ему не хуже, только неприятный кашель слишком затянулся.

– Будем надеяться, что теплая погода поможет. А пока у меня есть идея, которая может увлечь вас до того времени, надеюсь и молюсь, весьма отдаленного, когда вы станете графом.

– Я не собираюсь делать карьеру. Я думал привести в порядок поместье, изучить последние достижения сельского хозяйства, заняться наукой.

– Это было бы непростительное расточительство.

Это не его дело! Лорд Рексфорд стряхнул с сапога пылинку.

Советник сменил тему:

– Что касается мисс Карвилл, я уже успокоил судейских. Чем еще могу быть полезен?

– Мне нужен доступ к уликам и счетам сэра Фредерика.

– Если вы строите защиту, значит, вы считаете, что женщина невиновна.

– Я знаю, что она невиновна.

Советник не поинтересовался, откуда Рекс это знает и почему так уверен. Переплетя пальцы, он заметил:

– Оказывается, этот случай еще интереснее.

– Не для мисс Карвилл. Ее могут повесить.

– Вполне. Интереснее для департамента. Меня волнует лояльность сэра Фредерика Холи. Подслушанные разговоры контрабандистов возбудили у меня подозрения.

– Я думал, ваше поле деятельности – война.

– Все взаимосвязано.

Это действительно так. Рекс, большую часть жизни проживший на побережье, не понаслышке знал о незаконной торговле. Ему не нравилось, что за французские товары платят добрым английским золотом, на которое потом покупают оружие и убивают английских солдат. Но он знал, что целые деревни на английском берегу не выживут без этого.

– У нас есть осведомители в разных бандах, – продолжал Советник. – Некоторые работают за деньги, другие верны родине; несмотря на выбранное занятие. Мой департамент может иногда прикрыть глаза на контрабанду, а информация, которую контрабандисты сообщают взамен, всегда желанна. Но перевозить шпионов в Англию? Посылать оружие и украденные военные документы во Францию? Нет, мы не можем этого допустить. У меня был отличный человек, как раз недалеко от вашего дома, но, к сожалению, сейчас он занят другими делами.

Рекс сомневался, что правительство способно остановить сообщение между воюющими странами, если люди делают на этом деньги. Его не волновали кадровые проблемы в рядах шпионов.

– Не понимаю, почему вы верите осведомителям. Они предают своих партнеров, если не свою страну. Почему вы думаете, что они дают правильную информацию?

– Не все мы столь удачливы, как вы, в определении истины, но кто сказал, что мы верим всему, что слышим? Если есть возможность, мы изучаем все, что кажется вероятным. Ход войны может зависеть от каких-нибудь пересудов о перегруженном судне, необычно одетом пассажире, о людях, убитых за то, что слишком много знали.

Рекс подумал, что его собеседник прав. Не все англичане поддерживают войну, безумного короля и его расточительного сына. Однако какие бы преступления ни совершил сэр Фредерик, Рекс не подозревал его в контрабанде или измене.

– У него камердинером был француз.

– Мой камердинер тоже француз. Многие приверженцы монархии бежали из Франции, спасая свою жизнь. Это не делает их контрабандистами или шпионами. Многие стремятся помочь свергнуть Бонапарта, чтобы вернуться домой и потребовать свою собственность. Насколько я слышал, сэр Фредерик и его камердинер никогда не покидали Лондон. Его поместье находится в Гемпшире, недалеко от побережья, но он туда не ездит.

– Но именно в Лондон везут контрабандные товары, чтобы продать подороже. Контрабандистам, необходим в Лондоне свой человек, чтобы регулировать поставки, организовать хранение товара, платить курьерам. У меня нет доказательств, что сэр Фредерик Холи был связан, как мы подозреваем, с хорошо организованной бандой. И если его убийство не вызвано исключительно семейными проблемами, то мне хотелось бы знать, кто на самом деле застрелил его и почему.

– И мне тоже. Мне также интересно, почему сэр Найджел Терлоу сам взялся за это дело. Он редко вмешивается в работу собственной конторы.

Советник перебирал бумаги.

– В отличие от меня. – Он выровнял документы в аккуратную стопку, вытащил один, просмотрел, остальные снова рассыпал по столу. – Хорошо, что вы занялись этим делом. Хорошо и для мисс Карвилл, и для страны. Если вы услышите что-нибудь странное, вы мне сообщите? – Майор Харрисон просматривал страницу, давая понять, что предпочитает вернуться к собственной работе, а не развлекать разговорами Рекса.

– Конечно. Как с вами связаться?

– Вы можете оставить сообщение для майора Харрисона в Уайт-холле. Или просто мистеру Харрису здесь, в клубе «Макканз». Я его обязательно получу.

Они в клубе «Макканз»? Всего в нескольких улицах от Уайт-холла. Рекс дошел бы до клуба за десять минут, а не за полдня, которые он потратил впустую на шпионские игры.

– Я могу посетить вас здесь?

– Без предварительной договоренности? Вам повезет, если вас просто выставят, а не воткнут в спину нож. Видите ли, мои охранники очень осторожны. Кроме того, я редко провожу время в одном месте. Слишком много людей желают мне смерти.

Возмущенный Рекс готов был причислить к ним себя.

– Но зовут-то вас Харрисон?

Не ответив ни «да», ни «нет», а значит, не дав Рексу возможности сделать выводы, Советник сказал:

– Это имя такое же хорошее, как любое другое.

Рекс кивнул. Пусть Советник прячет свои тайны за зелеными стеклами очков, плетет свои сети где может. Сейчас нужно его влияние. Рекс поднялся, поняв, что свободен. Харрисон читал бумаги.

– Я могу рассчитывать, что вы поможете мне уладить дело с судом?

Советник поднял глаза:

– Это не так легко сделать. Возможно, вам взамен придется оказать мне небольшую услугу.

Рекс поднял бровь, но его собеседник этого не увидел или притворился, что не заметил.

– А именно? – холодно спросил Рекс.

– Это та непростая работа, о которой я упоминал.

– А я упоминал, что больше не интересуюсь армией. Я нахожусь в отпуске по ранению и уйду в отставку, как только разделаюсь с гадкой историей.

– Вы в мундире и способны сражаться. – Харрисон снова вытащил одно из писем. – Я, конечно, мог попросить генерала перевести вас в мое распоряжение.

Рекс, уставился на него, снова сел.

На сей раз Харрисон, должно быть, заметил.

– Я говорю не об армии, капитан, а об Уголовном полицейском суде, куда вам так или иначе придется отправиться. Я полагаю, что орудие убийства там, как и показания свидетелей.

– Почему-то меня не удивляет, что вы имеете некоторое отношение к новой полиции.

– Я имею некоторое отношение к очень многим областям, от которых зависит благополучие королевства. Но у меня есть друг, старый друг…

Рекс грохнул кулаком по столу, не заботясь, что перед ним старший по званию офицер и самый могущественный, хоть и мифический, человек во всей Великобритании.

– Вы рассказали ему обо мне? Как вы смеете! Мой отец сказал, что вам можно доверить правду, которая может погубить Ройсов.

– Нет.

Несмотря на гнев, Рекс увидел синюю вспышку.

– Нет?

– Нет, я не говорил моему другу о вашем даре, сказал только, что вы обладаете поразительной интуицией, проводили научные эксперименты в армии, изучали тембр голоса подозреваемого, темп его речи, частоту моргания и так далее. Я столько наговорил, что никто ни о чем не догадается, так что ваша тайна в безопасности.

– Тогда чего вы от меня добиваетесь?

– Думайте, лорд Рексфорд, вместо того чтобы негодовать. Вообразите, что следователь сможет задать всего несколько вопросов, чтобы знать, того ли он арестовал, лжет ли свидетель. Насколько больше преступников окажутся за решеткой. Сколько невиновных освободят. Сколько времени освободится у немногочисленных детективов. Ваши способности могут сделать Лондон гораздо более безопасным местом.

– Я один. Что я могу сделать?

– Вы могли бы нарожать сыновей, чтобы таких, как вы, было больше, это первое. Вы могли бы уделять инспектору Джосае Димму немного времени. Вы просите, чтобы я склонил закон в вашу пользу, чтобы вам предоставили свидетельства и улики, когда речь идет о преступлении, караемом смертной казнью. Вы можете отплатить за это, послужив стране.

– Я служил!

– Да, но теперь вы уходите, а я не могу этого позволить. Вы, сэр, национальное достояние. – Пожилой мужчина поднял руку, но на ней не было распухших суставов, как у няни Браун. – Сокровище, но не такое, как шедевры, что показывают в Королевской галерее, или коронные драгоценности, выставленные в Тауэре. Вы большая редкость. Я не желаю видеть, что вы растрачиваете данный вам дар, погрязнув в жалости к себе.

– Так нельзя назвать залечивание ран и заботу об отце.

– Трус! Вы скоро коров доить начнете! Любого можно научить управлять вашими владениями, но никакое обучение не даст Англии второго провидца. Страна нуждается в вас.

Рекс понимал, что у него нет выбора. Ему нужно орудие убийства и ордер на обыск.

Харрисон – или кто он на самом деле? – поднес лист бумаги ближе к лицу, будто при свете одной маленькой лампы можно читать, особенно в темных очках.

– Хорошо.

– Превосходно. Отдайте инспектору Димму это письмо.

Письмо было уже готово и адрес надписан.

– Вы знали, что я соглашусь?

Харрисон улыбнулся. Было в его улыбке под усами что-то знакомое, но Рекс не мог уловить что. Возможно, ощущение, что им манипулируют, которое у него возникло, когда отец отправил его в Лондон на помощь мисс Карвилл.

– Если бы я не принял это назначение, вы, зная, что мисс Карвилл невиновна в преступлении, позволили бы ее повесить?

И снова глава разведки не ответил ни «да», ни «нет».

– Черт бы вас побрал, шантажист!

Харрисон встал и слегка поклонился.

– Все мы делаем то, что должны, на службе королю и стране. Помните об этом.

 

Глава 12

Шагая к Боу-стрит, Рекс думал, что достаточно потрудился для страны и короля. Он делал достаточно и для своего отца, хромая по Лондону. Когда его оставят в покое, дадут возможность найти собственный путь?

Он его еще не нашел. И нельзя сказать, что ему не понравится считать овец и решать, что выращивать: кормовую свеклу или кукурузу. Он устал от того, что решения за него принимают другие. Да, он, как любой англичанин, охотно пошел в армию, стремясь доказать свою значимость и храбрость. А что, он должен был прожигать жизнь и растрачивать наследство на удовольствия, когда другие умирали, чтобы не допустить Корсиканца на британскую землю?

Ему не позволили сражаться.

Теперь хотят, чтобы он стал полицейской ищейкой. Население не доверяло новому полицейскому департаменту так же, как презирало шпионов. Светское общество считало сыщиков с Боу-стрит немногим лучше хорьков, которых выпустили переловить мышей.

Рекс отшвыривал тростью обрывки бумаги, валяющиеся на грязных лондонских улицах, и едва не споткнулся, услышав, как два клерка посмеиваются над ним, решив, что он пьян. Чтоб им пропасть!

Чего он действительно хотел, так это вернуться в Ройс-Холл и уплыть на своей лодке от всех: от тех, кто его жалел, волновался о нем, считал, что он растрачивает жизнь впустую. Нет, это ложь, которую он не мог сказать даже себе. На самом деле он хотел вернуться в Ройс-Хаус и удостовериться, что утренний разговор не ухудшил состояние мисс Карвилл. Она больна, а он был резок. Он должен извиниться и убедиться, что она в порядке. Если у нее все еще лихорадка, можно найти менее привередливого врача. Можно нанять горничных, если няня слишком стара. Чёрт, нужно помочь Дэниелу вернуть портреты ее родителей, которыми она так дорожит, если они принесут ей утешение. Возможно, нужно зайти в книжный магазин и купить последний роман, чтобы ей было что читать, пока она выздоравливает. Или она любит цветы?

Рекс снова споткнулся, когда сообразил, где блуждают его мысли. Он должен искать убийцу, а не выяснять, что мисс Карвилл нравится больше: розы или лилии.

Если цена информации – несколько часов игры в полисмена, пусть будет так. Гораздо лучше служить своей стране так, чем производить на свет уродцев, независимо от того, что думает Советник. Или его отец. Или няня Браун. Или Дэниел.

Рекс задавался вопросом: что думает сама мисс Карвилл?

Где они? Аманда вздремнула, потом заставила себя выпить чаю с бисквитами. Чтобы действовать, ей нужно набираться сил. Головная боль прошла, но заботы остались. Почему нет никаких известий? Ведь лорд Рексфорд и его кузен знают, как отчаянно она ждет новостей. Она не хотела быть неблагодарной, но не могла удержаться от беспокойства, что эти двое окажутся из тех, кого тетя Гермиона Холи называла шутниками. Шутка? Для нее это вопрос жизни и смерти.

Аманда отбросила недоверие. Лорд Рексфорд отнесся к ее ситуации так серьезно, что нарушил закон, рискуя своей военной карьерой. Мистер Стамфилд готов не только нарушать законы, но и окна взломать. Боже, а если их арестовали? Как она сможет объяснить леди Ройс, что ее сын в тюрьме? Кого попросить, чтобы его выручили из беды? Как утешить собаку виконта, которая улеглась у нее в ногах, печально глядя на дверь и жалобно поскуливая? Кто поможет Аманде, если лорд Рексфорд не сможет?

Она машинально дергала нитку на носовом платке, наполовину отпоров подшивку.

– Почему их нет? Они так давно ушли.

Она, должно быть, говорила громко, потому что няня подняла глаза от вязанья.

– Давно? Только час прошел, милочка.

* * *

В здании Уголовного полицейского суда было шумно и грязно. Люди там были не такие воспитанные, как те, с кем Рекс привык иметь дело. Никто не бросил свои дела и не кинулся ему помочь. Никто не встал и не отдал честь. Казалось, все заняты раскрытием преступлений. Если бы не ожидание, Рекс оценил бы трудолюбие сотрудников. Наконец его направили в дальний конец длинного зала.

Пока он шел мимо рядов карманников и проституток в отдельный закуток, где сидел друг Харрисона инспектор Димм, перед его глазами то и дело загорались красные сполохи лжи и полуправды. Перед дверью за обшарпанным столом сидел очень молодой помощник. Он велел Рексу постучать и войти. В крошечном кабинете стояли стол и два стула, до потолка громоздились папки с бумагами.

Инспектор Димм был стар и не пытался выглядеть моложе. Остатки волос седые, на руках темные возрастные пятна, лицо изрезано морщинами. Тело от хорошей еды и долгого сидения потеряло форму.

Димм снял со стола ноги в носках, вытащил изо рта незажженную трубку и поднялся поприветствовать Рекса. Услышав имя визитера, еще не прочитав письмо Харрисона, инспектор уже сиял как мальчишка, получивший в подарок на Рождество пони. Глаза его светились, и Рекс подумал, что Димм радостно потер бы руки, если бы они не были заняты трубкой и письмом.

– Я надеялся, что он сможет убедить вас, – сказал сыщик, предложив Рексу эль и стул, который поспешно освободили от бумаг. – Кладите все на пол и извините меня за босые ноги, милорд. Или капитан? Это все от того, что я долгие годы бегал по улицам.

– Рексфорд, – сказал Рекс, не желая допускать фамильярности.

Димм заметил холодок в голосе гостя.

– Похоже, Харрису пришлось выкручивать вам руки.

– Вы говорите о Харрисоне?

– У него много имен, много врагов и, слава Богу, много способов решать проблемы.

– Его способы не всегда честные. – Иначе Рекса сейчас бы здесь не было.

– На его плечах груз ответственности за весь мир, как он может волноваться о незначительных деталях?

Это многое сказало Рексу о гибком отношении Димма к правосудию и соблюдении законности. Инспектор, отыскав под бумагами очки, читал письмо Харрисона. Рекс тревожился, что у него появился еще один начальник, который считает, что цель оправдывает средства.

Спросив позволения, Димм зажег трубку и, попыхивая, раскуривал ее. Потом довольно вздохнул.

– Я чертовски рад, что вы пришли, капитан. Мы завалены работой. Преступники, кажется, начинают превосходить численностью блюстителей закона.

– Меня интересует один частный случай…

Димм положил очки на стол.

– Он говорит, что доверял вашим результатам. Я всегда твержу моим стажерам, что блюститель закона должен иметь гибкий ум, учитывать каждую мелочь, смотреть на факты с разных сторон и доверять собственной интуиции. Ведь никакого объяснения человеческой интуиции нет? И способа доказать, что она работает – тоже. Но теперь вы привнесете научный подход в свои армейские исследования. Факты и числа не лгут, а? Все черным по белому.

– Не совсем так, но близко.

– Превосходно. Мир – лучшее место для новых наук.

Наука? В волшебстве видения правды нет никакой науки. Оно просто есть. Но Рекс был избавлен от необходимости лгать.

– В письме сказано – ни с кем не обсуждать вашу работу.

Слава Богу!

– Майор Харрисон, или мистер Харрис, считает, что шпионы и убийцы повсюду. И они могут расправиться с новой наукой.

– Гм… Он, возможно, прав, если бы честность можно было измерить, как время. Есть люди, существование которых зависит от правды.

– Или от сокрытия ее. – Рекс подумал о руководителе шпионской сети.

Димм сменил тему:

– Знаете, мое начальство не одобряет, когда из подозреваемых выбивают показания.

Значит, инспектор слышал сплетни о том, как Рекс добывал военные секреты врага. Рекс полагал, что в Великобритании не найдется человека, который бы не слышал о страшных Инквизиторах.

– И я тоже.

– Вот и хорошо. Поскольку мы поладили, давайте посмотрим, чем вы можете нам помочь. Тогда и решим, как лучше использовать ваши достижения.

Димм вызвал своего помощника Кларенса и велел привести Прохвоста Нейта. Пока они ждали, инспектор Димм объяснил, что Кларенс один из его внучатых племянников.

– Дьявол меня забери, если я помню, чей он сын. У меня стажируется немало родственников. Работа на Боу-стрит дает им заработок, и мне не приходится самому платить за их стол и квартиру. Кроме того, я всегда говорю: если хотите, чтобы работу сделали хорошо, привлекайте родственников. Во всяком случае – заслуживающих доверия.

Отец Рекса это одобрил бы. Из вежливости и некоторого любопытства Рекс спросил инспектора, большое ли у него семейство.

– Всех и не упомню, но нет худа без добра. Ни одно воскресенье не обходится без приглашения на ужин. Нет такого дня, чтобы чей-нибудь щенок не спал на моей кровати. Постоянно кто-то из девочек выходит замуж или рожает. И все всегда ждут подарков. А у вас?

– Только отец и два кузена.

– И жены нет?

Блеск в глазах старика напомнил Рексу французских солдат, стрелявших в него.

– Пока нет. Я был на войне.

– Совершенно правильно. К чему оставлять бедную женщину волноваться? А матушка?

Рекс отрицательно покачал головой. Он не считал графиню членом семьи и сомневался, что ее это будет беспокоить.

Димм, должно быть, неправильно истолковал его жест.

– У моей обожаемой жены, царствие ей небесное, тоже было много братьев и сестер. Так что у меня нет недостатка в новых работниках.

Не успел Рекс поправить Димма, как молодой Кларенс возвратился с маленьким мужчиной в стоптанных ботинках и драной шерстяной куртке. Его руки за спиной были скованы наручниками. Димм указал Рексу на угол комнаты.

– Нейт, я задам несколько простых вопросов и хочу, чтобы вы ответили честно.

– Я это сделал.

– Черт побери, Нейт, я еще не задал вопрос. Вы вломились на склад на Донегол-стрит?

– Да, сэр, я.

За спиной Нейта Рекс отрицательно покачал головой. Мужчина солгал.

– А как насчет ограбления дома лорда Пекенхама?

– Это тоже моя работа. Забрал целый мешок серебра – тарелки, чайный сервиз, ложки.

Перед глазами Рекса замелькали красные пятна. Он не понимал, почему человек признавался а преступлениях, которых не совершал.

– Потому что иначе он окажется на улице, – объяснил Димм после того, как Нейта увели, – в холоде, голоде и постоянной опасности, исходящей от других обитателей улицы. Он является раз в неделю, признается в каком-нибудь преступлении, о котором пишут газеты. Мы его кормим, позволяем спать в пустой камере. Никакого вреда здесь нет.

Но много доброты! Рекс расслабился.

– Значит, я прошел испытание?

– Думаю, это было слишком легко. Кларенс, приведите Баттса.

Следующий подозреваемый был не чета Нейту. Это был хмурый докер, весь в татуировках. Он плюнул под ноги Димму, когда инспектор спросил, убил ли он своего напарника.

– Нет.

Рекс, мгновенно поняв, что Баттс лжет, сделал вид, будто внимательно изучает подозреваемого. Димм помогал ему, задавая новые вопросы:

– Как получилось, что ящик упал на лестницу, когда по ней шел ваш напарник?

– Откуда я знаю? Меня там не было.

Снова ложь.

Потом Димм по собственному почину спросил:

– Вы убили сэра Фредерика Холи?

– Нет, черт побери, зачем он мне? Он ведь не спал с моей женой. Вы мне это дело не пришьете. Все знают, что его убила его падчерица.

Теперь он говорил правду, и Рекс пожалел, что не увидит, как Баттса повесят за убийство напарника.

Когда почти признавшегося Баттса увели, Димм спросил:

– Девчонка… то есть эта леди действительно его убила?

– Нет.

– Вы уверены?

– Как в первородном грехе.

– Хорошо. Я могу отдать вам свидетельские показания и улики, как только закончу с другими делами. Хотите помочь?

Несмотря на стремление вернуться к мисс Карвилл, Рекс решил, что хочет. Даже заинтересован в том, чтобы помочь инспектору. Димм согласился с его суждениями о двух следующих подозреваемых, потому что выводы Рекса соответствовали уликам и его собственным догадкам, но сыщик был ошеломлен.

– Я в свое время всякое повидал, но это выше моего разумения. Конечно, я не могу никого обвинить на основании ваших слов.

– Я хотел бы, чтобы вы вообще меня не упоминали.

– Я даже не признаюсь, что слушал вас. С таким же успехом я мог бы сказать, что консультировался с гадалкой. Чтобы довести дело до суда, мне нужны улики, но теперь область поиска сильно сужается. Не нужно тратить время на других подозреваемых и выслушивать нищих вместо того, чтобы искать реальных воров. Харрис прав, вас очень удобно иметь под рукой. Еще час?

Рекс остался в дальнем углу и, услышав правду, поднимал вверх большой палец и опускал его, когда отвечающий лгал. Время от времени он заглядывал в свои записи, чтобы если уж не выглядеть ученым, то придать своему деду официальность. Он сделал бы те же самые заключения, не видя лиц подозреваемых. Но инспектор Димм притворился, что верит в рассказ о научных исследованиях, и Рекс изображал, что у него есть собственная система. Эксперимент его захватил.

Когда он допрашивал французских офицеров и связных во время Пиренейской кампании, ему приходилось угрожать пленным, потом убеждать их кричать, будто их мучают, чтобы никто не подумал, что они охотно выдают военные секреты. Когда Рекс объявлял, что знает, когда они лгут, или грозил напустить на них Дэниела, пленные в ужасе крестились. Вскоре за кузенами закрепилась такая репутация, что узников уже не надо было долго уговаривать.

У лондонских преступников было меньше ума и чести. Их ложь была более замысловатой, но мало кто додумывался отказаться отвечать. Многие из подозреваемых были виновны, и Димм быстро придумал, как использовать выводы Рекса. Тем, кого Рекс уличил во лжи, инспектор говорил, что есть свидетели преступления. И если подозреваемые признаются в содеянном, то он похлопочет, чтобы их отправили на флот, а не в суд, где их шансы почти равны нулю.

Рекс не слишком радовался тому, что такие головорезы окажутся на флоте.

– Адмиралы умеют справляться с упрямцами, а крепкие мужчины им сейчас нужны. Что касается преступников, то у них гораздо больше шансов выжить на флоте, чем в петле, в плавучей тюрьме или по дороге на каторгу в Австралию.

Димм и Рекс разобрали целую кучу дел, пополнив личный состав военного флота его величества и сэкономив казенные деньги, которые пришлось бы потратить на судебные разбирательства. Димм засадил своих племянников и зятьев за дела, в которых никто не признался. Инспектор был потрясен.

– Мы за три часа сделали больше работы, чем за неделю.

– Уже три часа прошло?

– Да, мне пора домой, на обед. Но вы, конечно, сначала захотите все выяснить о собственном деле.

Инспектор велел Кларенсу найти пистолет в комнате, где хранились вещественные доказательства.

– На пистолете были свежие следы пороха, и дежурный офицер объявил, что это определенно орудие убийства. К сожалению, больше этим никто не занимался. Леди отрицала свою вину – вы видели, что все это делают, виновные и безвинные, – но обвинитель лично прибыл на Боу-стрит и был удовлетворен уликой и свидетельскими показаниями. Всем известно, что убитый и обвиняемая ненавидели друг друга. Обвинитель сказал, что не собирается затягивать дело. Он не хотел, чтобы публика видела в этом инциденте что-то кроме внутреннего семейного спора, и еще меньше, чтобы люди думали, что можно, убив человека, избежать проблем.

– Она не совершила ничего противозаконного.

– Я вам верю. У меня есть интуиция и к тому же дочери и племянницы. – Димм написал несколько имен и вручил листок Рексу. – Вот адреса слуг, правда, я не знаю, чем они теперь могут помочь.

– Поговорю с ними, чтобы составить впечатление о сэре Фредерике, узнать, кто оказался в выигрыше.

– И кто говорит правду?

– Точно.

– Хорошо, если вы придете завтра, я постараюсь получить ордер на обыск и доступ к счетам.

– Спасибо. А я взамен могу посвятить несколько часов борьбе с преступностью, если пожелаете.

Димм снова зажег трубку.

– Буду счастлив вас видеть! Вы не намереваетесь опубликовать результаты ваших экспериментов? Как-нибудь можно научить молодежь вашим методам?

– Боюсь, Что нет. – Рекс жалел, что не может ничего объяснить.

Димм выпустил облачко дыма.

– Я наблюдал за вами. Вы даже не смотрели им в глаза. Говорят, что глаза – зеркало души. Я могу определить хладнокровного убийцу по зрачкам, но никогда не делал этого так быстро и уверенно, как вы.

– Главное не глаза, а голос. И цвета.

– Вы, должно быть, провели колоссальные исследований, – сказал Димм с едва заметной тоской и значительной дозой недоверия в голосе. – Благослови вас Господь!

В Ройс-Хаус Рекс возвращался в приподнятом настроении. Он едва замечал раненую ногу и не обращал внимания на то, видит ли кто-нибудь его хромоту. Зайдя в ближайший книжный магазин, он поинтересовался, что нынче читают леди, и купил две книги, чтобы мисс Кар-, вилл могла выбрать. Потом он купил ей розы и фиалки, поскольку не мог решить, что лучше. Теперь у него были подарки, информация, поддержка двух очень разных, но могущественных людей и орудие убийства.

 

Глава 13

Он принес ей надежду. Аманда чувствовала тепло и внимание, которых давно не знала. Лорд Рексфорд не должен был приносить цветы и книги. Господи, он вообще не должен был ничего делать. Он помогал ей по требованию отца и просьбе матери, Но цветы? Они, должно быть, куплены по его собственному почину. Чарльз Ашуэй, ее бывший поклонник, как-то из вежливости послал ей букет после танца, Рексфорда ни в коей мере вежливым не назовешь. Ашуэй никогда не вызывал у нее особых чувств или возбуждения, даже когда собирался сделать ей предложение.

Аманде хотелось броситься в объятия Рексфорда. В отношении Ашуэя у нее никогда такого порыва не возникало, даже когда она собиралась принять его предложение, которого так и не последовало. И сейчас она, возможно, позволила бы себе эту дерзкую выходку – репутация ее погублена, терять нечего, – если бы виконт не держал в руках оружие.

Позднее вернулся мистер Стамфилд, и Аманда действительно бросилась ему на шею, увидев портреты родителей. Великан покраснел, как мундир лорда Рексфорда. Его светлость позеленел и, хмурясь, постукивал тростью по полу. От этого улыбка Аманды стала еще шире. Значит, его это волнует!

Она поставила миниатюры на каминную полку в гостиной леди Ройс, поскольку няня наотрез отказалась пускать джентльменов в спальню Аманды.

– Вы оба доставили мне такую радость! Я увязла в болоте и не могла двигаться. Но теперь первые шаги сделаны, и мы можем найти владельца оружия.

Виконт перестал постукивать тростью.

– Что, если оно принадлежит вашему отчиму? Тогда эта улика укажет на вас. Я не хочу вас слишком обнадеживать. Пистолет ничем особенным не отличается, возможно, не удастся выяснить, кому он принадлежит.

Аманда понюхала сначала фиалки, потом розы.

– А может быть, удастся! Вчера у меня и этого не было, – не сдавалась она. – Теперь у меня есть портреты и… – Аманда опустила глаза, – и друг, мистер Стамфилд.

– Если мы друзья, то называйте меня Дэниелом.

– Тогда вы должны звать меня Амандой, я буду дорожить этой дружбой, что бы ни случилось. И вашей, лорд Рексфорд.

– Рекс, именно так называют меня друзья.

Король! Как подходяще. Если не считать распухшего носа, его светлость выглядел царственно: высокий, сильный, властный. Он повелевал увереннее, чем вздорный принц-регент при всех его орденах и регалиях.

– Рекс. – Она пробовала имя на вкус. – Я рада, что вы позволили мне называть вас по имени. – С Чарльзом Ашуэем они перешли к этому только через два месяца знакомства, и то лишь в приватной обстановке.

– Мне будет приятно, – не покривив душой сказал виконт.

О, как Рексу хотелось, чтобы его имя слетало с ее губ на его подушке. Аманда выглядела окрепшей, хотя все еще была бледна и худа. Черт, неужели только вчера он вытащил груду лохмотьев из Нью-гейтской тюрьмы? Цветы, портреты родителей и найденный пистолет вернули краски на ее лицо, которое он находил неотразимым. От ее улыбки Рекс терял дар речи. И если на то пошло, увидев ее в объятиях Дэниела, он почувствовал жажду крови.

Дэниел улыбался, и Рекс собрал здравый смысл, оставшийся после ее уверений в дружбе. Он знал, что достаточно сделать неверный шаг, и он окажется в брачной ловушке.

– Прекрасно! Мы друзья, поэтому давайте обсудим результаты. Дэниел, в Холи-Хаусе остался кто-нибудь из слуг? У меня есть адреса тех, кто ушел.

– В доме остался дворецкий Хэрзтон. Похоже, у него спина не гнется. Он открыл дверь весьма неохотно, пока я не показал ему монету и записку мисс Карвилл… Аманды. Отвратительный тип! Уверен, что убийца он. Он каждую секунду следил за мной, так что у меня не было шанса поискать сейф и или исследовать ящики письменного стола Холи.

– Сейф за картиной в кабинете сэра Фредерика, – сказала Аманда, – но я не знаю, где ключ. А может быть, сейф открывается набором цифр.

– Завтра я получу ордер на обыск, законное предписание, – объявил Рекс, – так что никто не сможет помешать нам. Как только мы его получим, сможем отправиться в Холи-Хаус и в банк. Кто был в доме кроме дворецкого?

– По словам Хэрзтона, которому пришлось дать очередную монету, камердинер Брюссо нашел себе новое место. Хэрзтон не знает, где именно, – отчитался Дэниел.

– Довольно быстро для человека без рекомендательных писем. Его имени нет в списке, который мне дали на Боу-стрит. Попытаемся узнать, кто его нанял. Поручим это Мерчисону.

– Мерчисону, вашему камердинеру, который, как говорит няня, немой? – спросила Аманда.

Рекс не обратил внимания на ее вопрос.

– Кто еще был в доме, Дэниел?

– Несколько лакеев, экономка.

– Это миссис Петкок, – объяснила Рексу Аманда. – Она спит около кухни, поэтому не могла ничего слышать.

– Так она и сказала и добавила несколько нелестных слов в адрес покойного хозяина. Она сказала, что осталась в надежде сохранить место, когда дом сдадут в аренду.

Аманда крепче сжала букет фиалок.

– Значит, она уже получила известие от Эдвина? Он не намерен приезжать в Лондон?

Аманда была разочарована. Она думала, что ее сводный брат сразу после похорон приедет в город, чтобы уладить дела отца. Эдвин мог поверить ей, помочь, дать ей кров.

– Я не думаю, что экономка знает что-то наверняка, – сказал Дэниел. – Скорее она выдает желаемое за действительное. Ей не платили с Нового года.

– Но мы получили новые платья, а в гостиной поменяли обивку.

– Чтобы произвести хорошее впечатление на гостей мисс Элейн Холи, полагаю. Похоже, все считали, что она должна удачно выйти замуж, не только за титул, но и за деньги, чтобы вытащить отца из долгов.

Аманда знала, что сэр Фредерик скуп, но думала, что у него достаточно средств.

– У него были деньги моей матери, мое приданое плюс доход от его собственных владений.

– Возможно, он держал состояние в сейфе или банке, но щедрым не был.

– Это верно.

Дэниел высказал мысль, что кто-нибудь мог шантажировать баронета.

– И я спугнула вымогателя, рано вернувшись домой, – предположила Аманда.

– Ни один вымогатель не станет убивать источник своего дохода, – разочаровал их Рекс. – Что еще ты обнаружил там, кузен?

– От дворецкого у меня ноги зудеть начали.

– Ах!

Аманда предложила поискать на туалетном столике графини тальк.

Дэниел заерзал в кресле. Дерево заскрипело, и он угомонился.

– Видите? Не гожусь я для приличного общества. Не надо было упоминать про ноги.

– Или чесотку, – прищурившись, добавил Рекс. Аманда переводила взгляд с одного на другого.

– Но я не жеманная мадемуазель. Мы должны обсуждать мое дело без излишних церемоний. Мы ведь друзья?

Дэниел улыбнулся:

– Я знал, что вы правильно поймете. Просто я почувствовал, что он говорит неправду. Вернее, говорит не всю правду. Держу пари, он знает, кто так поспешно нанял этого камердинера Брюссо. Никогда не думал, что камердинер сэра Фредерика будет пользоваться таким спросом.

Рекс сделал пометку в блокноте.

– Завтра я расспрошу дворецкого. Не знаешь, ему платили?

Дэниел покачал головой:

– Время от времени. Думаю, он достаточно отщипывал от домашнего бюджета, чтобы жить, но окажется на мели, если арендатор или новый владелец не скоро появятся.

– А как насчет конюхов и лакеев? Ты с ними разговаривал?

– За кого ты меня принимаешь? За новичка? Конечно, разговаривал. Те, которые не поехали с дамами в «Олмак», говорят, что играли в кости на конюшне. Она слишком далеко от дома, чтобы услышать пистолетный выстрел или заметить одинокого всадника. Насколько они помнят, в дом никто не заезжал. Никто не просил поставить в конюшню лошадь или карету.

– Черт побери! Ты думаешь, они лгут?

– К сожалению, нет. Они ничего не знают.

– Вы уверены? – спросила Аманда. Кузены переглянулись.

– Уверены.

– Но как? Люди все время лгут.

– Не нам, они… – начал было Дэниел, но замолчал под пристальным взглядом Рекса.

– Это… гм… новейшие научные разработки.

– Да? – хором спросили Дэниел и Аманда.

– Да, мы проводили обширные исследования во время Пиренейской кампании. Люди, которые лгут, выдают себя. Они быстрее моргают, у них бегают глаза, затруднено дыхание. Меняется тембр голоса.

Дэниел начал чесать ухо. Аманда была в восхищении.

– Так вы не мучили заключенных?

– Конечно, нет!

От негодования зуд у Дэниела прошел.

– Я вызвал бы на дуэль любого, кто осмелился бы сказать мне в лицо, что мы это делали. Но сплетни не остановишь!

– Я не верила, что эти обвинения справедливы, вы так добры. Но зачем позволять распространяться рассказам о жестокости?

Потому что они не додумались до гениальной мысли Советника о научных исследованиях, подумал Рекс. А вслух сказал:

– Потому что сплетни работали на нас. Если пленные боялись, что я им отрежу… мм… уши, а Дэниел просто сядет на них, они охотнее рассказывали нам то, что мы хотели знать. Блеск ножа, – Рекс вытащил лезвие из сапога, – и огромные кулаки Дэниела производили нужное впечатление. И пленные говорили. Дорога была каждая минута, генералы ждали информацию, чтобы развернуть наши отряды или выстроить оборону. Они должны были знать, где враг и каковы его планы. Если пленные знали это, узнавали и мы.

– Я ничему другому не верила.

Да, она почти не верила кровавым историям. Рекс мог сказать это по оранжевым вспышкам.

– И ваша матушка никогда не верила слухам.

Леди Ройс знала правду, но Рекс не желал думать об этом.

– Вы можете мне показать?

– Что показать?

– Как определить правду?

– Гм… Исследование не было опубликовано в интересах национальной безопасности, но поскольку мы друзья… Внимательно смотрите на Дэниела. Я буду задавать ему простые вопросы, он иногда солжет, иногда скажет правду.

– Я?

– Да, ты. Как зовут твою мать?

– Кора.

– Вы видели?

– Что?

– Смотрите внимательнее. Дэниел, как зовут твою мать?

– К… – Увидев, что Рекс покачал головой, он ответил: – Кэролайн, – и почесал нос.

– Ага! Видите, он чаще заморгал.

– Я, должно быть, просмотрела. Позвольте мне попробовать! Дэниел, какое ваше второе имя?

– Я его никогда никому не говорю!

Рекс рассмеялся. Аманда умоляла. Дэниел посмотрел на кузена, который одними губами сказал: «Солги».

– Ролстон.

Аманда отложила букет фиалок.

– Не могу определить.

– Верно, – сказал Дэниел и перестал чесать нос. Аманда повернулась к Рексу:

– Я вам нравлюсь?

– Боже милостивый, что это за вопрос? – Рекс заморгал. Его голос поднялся на октаву. Глаза метались от Аманды к усмехающемуся Дэниелу, потом к фарфоровым собачкам на каминной полке.

– Да, – хрипло ответил он. – А я вам нравлюсь?

Она не колебалась, не заморгала, голос у нее не дрогнул.

– Да.

Синий! Сердце запрыгало в груди Рекса.

Аманда даже не подозревала, что она такая смелая и дерзкая. Приличная молодая леди, которую она пестовала в себе двадцать два года, казалось, исчезла в тюрьме. Ни одна женщина благородного происхождения не задаст подобных вопросов джентльмену, которого знает два дня и который вдобавок должным образом ей не представлен.

Однако каково бы ни было решение суда, в глазах света она больше не леди, так что до некоторой степени может свободно говорить, что думает, и не скрывать своих чувств. Надвигающаяся смерть и жизнь в тюрьме меняют взгляды. Вежливость, условности, жеманство… у нее нет времени на эту чепуху.

Она нравится лорду Рексфорду, Рексу, и, значит, не такая уж она для него обуза. Аманда с трудом верила, что богатый, высокородный джентльмен мог бы оказать дружескую поддержку женщине без гроша, с погубленной репутацией, к тому же обвиненной в убийстве.

Он принес ей подарки. Он сказал, что она ему нравится. Мир не так жесток, когда цветут фиалки и честные синие глаза улыбаются ей.

 

Глава 14

Няня выпроводила джентльменов и отвела Аманду назад в спальню. Завтра, объявила няня, мисс можно разрешить спуститься вниз и позавтракать с виконтом и его кузеном, хотя нельзя гарантировать качество пищи, приготовленной экономкой.

И завтра, пробормотала, выходя, няня, графиня возвращается домой, к всеобщей пользе.

– Знаешь, она права, – сказал Рексу Дэниел, потягивая херес в гостиной.

– Что мисс Карвилл, Аманде, завтра будет значительно лучше? Она очень окрепла, правда? Она еще слишком худа, и вид у нее такой, будто ее ветром сдует, и все-таки она противостоит шторму. Для женщины она храбрая. Как думаешь?

Дэниел нахмурился над бокалом.

– Я думаю, что ты не думаешь головой. И еще я думаю, что няня права, здесь нужна компаньонка. Не хорошо девушке оставаться одной с нами.

– Почему? Мы здесь, чтобы помочь ей, а не губить ее здоровье.

– Когда это ты так отупел? Няню волнует репутация девушки, а не ее здоровье.

– Когда это ты стал волноваться из-за светских формальностей? – возразил Рекс. – Прямо оплот респектабельности. А не ты ли пару дней назад лакал скверный джин в свинарнике?

– Я никогда не говорил, что являюсь эталоном пристойного поведения. В том-то и проблема. Мы оба – неподходящая компания для приличной женщины. Молодой, незамужней женщины, – добавил Дэниел на случай, если кузен забыл.

Рекс в ответ поднял бокал. Он едва сдерживался, чтобы не ворваться к ней в спальню только ради того, чтобы увидеть ее ангельские кудри и нежную улыбку. Он не остановился бы в дверном проеме, во всяком случае, не в своих мечтах. В действительности он никогда не переступит черту в буквальном и переносном смысле. Рекс без напоминаний сознавал опасность.

– Уже поползли слухи, что ты сделал ее своей любовницей, – продолжал Дэниел.

– Проклятие! – Рекс, может быть, этого и хотел, но как смеют скверно говорить о мисс Карвилл?! И о нем! – Они считают, что я способен погубить леди? И привез любовницу в дом графини? За кого они меня принимают?

Широкие плечи Дэниела поникли.

– За шпиона и подонка, как и меня. Это плохо отражается на твоей матери, да еще станут болтать, будто тетя Маргарет потакает твоим прихотям.

– Графини даже нет здесь!

– Точно. Я предлагаю немного развлечься сегодня вечером.

Рекс потрогал распухший нос.

– Я не готов к новой драке. И не понимаю, как выход в свет изменит мнение публики обо мне или Аманде. Или леди Ройс, – Хотя последнее его меньше всего волновало.

– Драки не будет, но если тебя увидят в клубах, на каком-нибудь приеме, в каком-нибудь фешенебельном месте, люди поймут, что ты не прячешься. Ты должен убедить всех, что вы с мисс Карвилл чужие друг другу и просто гостите под одной крышей, и только до тех пор, пока ее здоровье не поправится, а ситуация не разрешится.

– Все так и есть, мы чужие друг другу.

Дэниел почесал ухо.

– Лучше, если ты станешь рассказывать, что она почти все время находится без сознания под постоянным наблюдением сиделок и горничных, и это почти правда. Ты можешь разглагольствовать об этом на первом балу дочери леди Арбатнот, который состоится сегодня вечером. Твою матушку обязательно пригласили бы. Ты ведь знаешь, что тетя Маргарет и леди Арбатнот закадычные подруги.

Откуда Рексу знать друзей графини?

– Бал? Ты и я?

– Вообще-то я надеялся, что ты пойдешь один.

– Не торопись, подумай еще. Если пойду я, то пойдешь и ты. Иначе могут подумать, что ты остался дома, чтобы совратить леди.

Дэниела это развеселило.

– Вполне могут подумать, почему нет?

Рекс про себя поклялся больше никогда не оставлять кузена наедине с Амандой.

– Ты идешь. Мы будем веселиться и станем, не искажая фактов, всем рассказывать, что Аманда больна и лежит в постели под присмотром няни. Хорошенько подумав, я решил, что выход в свет нам поможет в расследовании дела. Мы могли бы узнать кое-что о сэре Фредерике.

– И поесть что-нибудь повкуснее, чем стряпня здешней экономки. Надеюсь, твоя матушка скоро вернется домой вместе с поварихой.

Рекс ждал возвращения графини с тем же чувством, с каким хотел выставить себя напоказ на балу у леди Арбатнот. Но и то и другое неизбежное зло.

Дэниел уже начал дергать галстук, который Мерчисон завязал восточным узлом. Кузены только что миновали хозяйку дома. Леди Арбатнот, приветствуя гостей, лгала без зазрения совести. Правдивой была только фраза, что одиноким джентльменам всегда рады на балах дебютанток. Все знали, что она имела в виду состоятельных джентльменов.

Леди Арбатнот обещала представить их подходящим партнершам, как только начнутся танцы, но у ее дочери, конечно, все танцы уже заняты. От ее сожалений по этому поводу у Рекса перед глазами замелькали красные вспышки, а у Дэниела на шее появилась зудящая сыпь. Несмотря на репутацию кузенов, их титулы и состояния достаточно хороши для чьей-нибудь дочери, но не для ее собственного цыпленочка.

Пробормотав благодарности хозяйке дома, кузены пообещали друг другу не попадаться в поле ее зрения, когда она станет подбирать пары для не пользующихся успехом девиц. Рекс торопился найти карточную комнату.

– Там мужчины, которые могут знать о долгах сэра Фредерика.

– Но именно дам мы должны убедить в респектабельности мисс Карвилл.

Оба оглядели переполненный бальный зал, украшенный цветами. Девицы в замысловатых нарядах пастельных тонов тоже напоминали диковинные цветы. Все они хлопали ресницами и обмахивались веерами, пока их матушки сплетничали, делясь друг с другом сведениями об интересах и доходах того или иного холостяка. Много, слишком много расчетливых взглядов было направлено на кузенов.

– О Боже, – пробормотал Рекс, – лучше назад на фронт. Мы торчим здесь как мишени.

– Это все твой красный мундир и золотые галуны.

– Это все твои габариты. Тебя не пропустят.

Без дальнейших разговоров они ретировались в комнату с закусками.

– Пирожки с омарами! Мои любимые.

Забыв о матримониальных планах мамаш и зуде, Дэниел положил себе на тарелку половину пирожков. Рекс был тоже не прочь поесть, но налил себе стакан пунша, оказавшегося сладким и безвкусным. Они стояли в стороне, разглядывая гостей, замечая каждого, кто смотрел на них.

Несколько женщин постарше улыбнулись им. Намерения и намеки дам были ясны без слов. Несколько джентльменов, направившись к столу, кивнули. Скорее из уважения к его мундиру, подумал Рекс. Возвращаясь, джентльмены хмуро взглянули на тарелку Дэниела. Один из них, оглянувшись, удостоверился, что его никто не слышит, и справился об отце Рекса. И тут же со всех ног бросился назад, забыв про пунш, за которым, видимо, пришел.

– Мы добились бы большего успеха за картами, – вслух решил Рекс. – Здесь никто не будет с нами разговаривать.

Дэниел снова наполнявший свою тарелку, не ответил, но кто-то сделал это за него:

– И вы кого-то в этом вините? Я изумлен, что у вас достало наглости появиться в приличном обществе.

Оглянувшись, Рекс увидел, что его насмешливо разглядывает сквозь лорнет сэр Найджел Терлоу. Именно он погубил карьеру отца Рекса, поспешно упрятал мисс Карвилл в тюрьму и, казалось, имел зуб на все семейство Ройсов. Это был мужчина средних лет, с редеющими каштановыми волосами, тонкими губами, острым носом, белесыми бровями и ресницами. Он напомнил Рексу ящерицу.

Рекс не поклонился.

– Я сам удивлен тем, как неразборчива в гостях леди Арбатнот.

Сэр Найджел прищурил водянистые глаза. Его ноздри затрепетали. Рексу казалось, что изо рта вот-вот появится раздвоенный язык. Вместо этого он сказал:

– Вина мисс Карвилл легко доказуема, это дело решенное. Не лезьте в него.

– У меня другое мнение на этот счет.

По желтым вспышкам перед глазами Рекс понял, что адвокат верит в свои слова, а оранжевый оттенок сомнения, вероятно, вызван неожиданным вмешательством в это дело. Значит, сэр Найджел полагает, что действия Рекса могут изменить результат, и это обнадеживало.

– Меня не интересуют ваши диковинные воззрения, – снова глумливо усмехнулся сэр Найджел. – Галантность и сочувствие к свойственнице леди Ройс или ваша черная магия фактов не изменят. Женщина виновна и должна сидеть в тюрьме. Если она не появится на суде, вы ответите за это своей честью, если от нее еще что-то осталось.

Рекс машинально опустил правую руку туда, где должна быть шпага, а левой поднял бокал, чтобы плеснуть пунш в лицо негодяю. Ни один человек, считающий себя джентльменом, не мог снести такое оскорбление.

– Назовите ваших се кун… а-ах!

Локоть Дэниела больно ударил Рекса в ребра. Пунш выплеснулся на руку Рекса. Сэр Найджел хихикнул.

– Не делай этого, – прошептал кузен Дэниел, указав глазами на собравшуюся толпу. – Разве ты не видишь, что он хочет выставить тебя дураком? Кроме того, так мисс Карвилл не поможешь. Если ты убьешь его, тебе придется покинуть страну. И что тогда Аманда будет делать?

Рекс поднял бровь, удивляясь внезапной мудрости Дэниела, и на мгновение задумался. Он вытер руку носовым платком и повернулся к юристу:

– Возможно, вы захотите обсудить мою честь на ринге в клубе Джентльмена Джексона. Я уверен вы оцените преимущества, сражаясь с калекой. Нет? Тогда в Академии фехтования Антуана? В тире Мантона?

– Все знают, что вы меткий стрелок.

– А теперь все знают, что ваш рот больше вашего мужества. – Рекс заметил спешащую к ним в окружении двух мужчин леди Арбатнот. И ради нее добавил: – А ваши манеры… Как можно оскорблять гостей в доме нашей очаровательной хозяйки? – Он поклонился леди Арбатнот. – Особенно когда она любезно приняла меня и моего кузена вместо леди Ройс, которую приглашала. Дорогая леди Арбатнот, пожалуйста, примите мои извинения. – Рекс склонился к ее руке, но поцеловал внутреннюю часть запястья над перчаткой, вместо того чтобы чмокнуть воздух над ее пальцами, как было принято. И подмигнул ей.

– Голубчик, конечно, я принимаю ваши извинения. – Леди Арбатнот с надеждой повернулась к сэру Найджелу.

Тот поджал тонкие губы.

– Я не сделал ничего такого, за что нужно извиняться.

Рекс демонстративно не смотрел на эту рептилию и не обращался к нему.

– Нет, миледи, просто он раздает оскорбления, а не удары. К счастью для него, дуэли запрещены.

– С каких это пор закон имеет для вас значение? – снова нагло усмехнулся сэр Найджел и повернулся к толпе в поисках одобрения.

– Закон должен остановить вас, сэр, представителя судебной власти, – покачал головой джентльмен, справлявшийся о лорде Ройсе.

– Похоже, нечто большее, чем положение сэра Найджела, мешает ему принять вызов, – в голос рассмеялся мужчина постарше.

Сэр Найджел побагровел и задыхался, словно его настиг апоплексический удар. Рекс было подумал, что дело решится тут же, и пуля не понадобится. Увы, сэр Найджел довольно скоро оправился и повернулся к пожилому джентльмену:

– Я не мужлан, чтобы доказывать свое достоинство кулаками. И не прокладываю себе дорогу в жизни угрозами и запугиванием, будто титул и богатство дали мне это право. – Он указал на Рекса и процедил: – Послушайте, Рексфорд. Вы головой отвечаете за убийцу. Если она сбежит, вы окажетесь за решеткой. Я займусь сыщиком Диммом. Старого болвана давно надо было отправить в отставку.

– А кто будет ловить преступников и делать Лондон безопаснее для всех нас? Вам следует поинтересоваться у судьи, сколько преступлений инспектор раскрыл на этой неделе в одиночку, скольким настоящим злодеям вынес приговор с фактами и доказательствами. Он действительно работает, а не пускает пыль в глаза и не сводит личные счеты.

Сэр Найджел, пропустив фразу Рекса мимо ушей, продолжал:

– И этим таинственным типом, связанным с Уайт-холлом, который дергает вас за ниточки, тоже займусь. Я увижу, как и его поставят на место. Почему кто-то должен доверять человеку, который всегда прячется в тени?

– А я бы доверил ему свою жизнь, и доверял. Как и генерал Уэллзли, и половина армии. Любая попытка дискредитировать Советника приведет к большим жертвам среди наших солдат.

Сэр Найджел взмахнул кулаком:

– А я говорю, правосудие свершится!

– Правосудие? Бросить молодую леди двадцати двух лет от роду к ворам и уголовникам, отдать ее на милость грубых стражников без вынесения приговора – это правосудие? Ее следовало поместить под домашний арест или отдать на поруки какому-нибудь другу семьи.

– Все знают, что она виновна.

– Так вы и судья, и присяжный в одном лице? Я думал, что даже карманник имеет право на справедливое судебное разбирательство.

Зрители неодобрительно качали головами. Будучи опытным юристом, сэр Найджел чувствовал, что теряет расположение слушателей.

– Еще чего!

– Действительно, как можно чернить систему правосудия, которая, по вашим словам, вам дорога. Но позвольте спросить нашу очаровательную хозяйку!

Леди Арбатнот выглядела озабоченной, ее бал грозил обернуться политическими дебатами, если не дуэлью.

Рекс спросил, сколько лет ее очаровательной дочери.

– Девятнадцать, – ответила хозяйка дома, не понимая цели вопроса.

– И если бы она, не приведи Господь, оказалась в неподходящем месте в неподходящее время, в ситуации; далекой от ее понимания и опыта, разве вы не ожидали бы, что люди ее круга станут относиться к ней как к леди?

– Конечно. – Леди Арбатнот впилась взглядом в сэра Найджела. – Я знаю Аманду Карвилл всю ее жизнь. Она благоразумная, добросердечная девушка, которая всегда поступает как должно. Если она утверждает, что не виновна, если леди Ройс, взяв девушку в свой дом, показывает, что она верит в это, если храбрый офицер из штаба генерала ради нее ставит под угрозу свою честь, я тоже хочу ей верить.

– Она невиновна, – без колебаний заявил Рекс. Дэниел одобрительно кивнул.

– Два офицера.

– Еще чего! – завопил сэр Найджел. – Конечно, повесы станут поддерживать ее историю. Аманда Карвилл – распутница.

Рекс едва сдерживался, получив от кузена очередной толчок в ребра. Завтра он будет весь в синяках, но не станет отсчитывать двадцать шагов на поединке и не оставит Аманду без защиты.

– Нет, – сказал он леди Арбатнот и окружившим их гостям. – Единственный, кто бесчестил мисс Карвилл, – это человек, который хотел присвоить ее приданое после того, как украл ее наследство.

– Да? – задохнулась леди Арбатнот. – Я не знала. Но я никогда не любила этого отвратительного Холи. Бедная девочка! – Она уставилась на сэра Найджела.

Небрежно поклонившись, он круто повернулся и, не сказав ни слова, ушел, оттолкнув дородную матрону.

– Дорогой лорд Рексфорд, когда, вы говорите, ваша матушка должна вернуться в Лондон? – будто по подсказке спросила Рекса леди Арбатнот.

– В любой момент. Это зависит от погоды и ее здоровья, – ответил он, стараясь найти оправдание задержке леди Ройс. – А пока она поручила заботу о своей обожаемой крестнице достойным женщинам, которые опекают больную мисс Карвилл днем и ночью.

Леди Арбатнот одарила сияющей улыбкой Рекса и Дэниела, затем своих подруг.

– Превосходно! Знаете, я думаю, что моя дочь может наконец открыть бал танцем.

– И моя!

– И моя.

 

Глава 15

После бала кузены отправились в «Шоколадное дерево». Игроки и сплетники там были не столь старомодны, как члены клуба «Уайте». Не сказать, что Рекса и Дэниела приняли с распростертыми объятиями, но их деньги были нелишними за игровыми столами. Как это всегда бывает, здесь уже знали об их стычке с сэром Найджелом Терлоу.

– Что говорил старина Шекспир? – спросил неприкаянный джентльмен, наблюдавший за игрой. – Что-то вроде «первым делом перебьем всех законников». – Он поднял свой бокал: – За падение этого вскарабкавшегося по социальной лестнице осла.

Пьяница, сын маркиза, он ни дня в жизни не работал. Рекс, сын графа, понимал желание подняться выше, но не за счет других.

– Может быть, ему хотя бы докажут, что он ошибается в деле об убийстве сэра Фредерика Холи.

– Вы говорите, что девушка не разнесла ему голову вдребезги?

– Нет, у мисс Карвилл были причины не любить этого человека, но она леди, – нахмурился Рекс. Это остановило возможные комментарии о предполагаемом грехе Аманды. И чтобы подкрепить свои слова, он добавил: – Вы ведь знаете, она крестница леди Ройс. – Рекс рассчитывал, что высокое положение графини должно в этом деле пойти на пользу.

– Тогда понятно ваше участие в этом деле.

Если говоривший намекает на сплетни, то напрасно тратит время.

– Это воля моей семьи, – с трудом выговорил Рекс. – Я никогда не встречал эту женщину прежде.

Кузены зарабатывали расположение завсегдатаев клуба проигрышем и тут же расплачивались звонкой монетой.

– Сэр Фредерик ведь так не делал?

Но никто не сказал, что имеет расписки покойного. Лишь один потрепанный молодой баронет был должен Холи незначительную сумму и поинтересовался, должен ли заплатить наследнику.

Долг чести есть долг чести, независимо от законности дела – таков был единодушный приговор неисправимых игроков. К тому же семейство сэра Фредерика нуждается в деньгах. Сын пытается восстановить обветшалое поместье. И кто женится на девушках без щедрого приданого?

Рекс проиграл баронету.

Кузены пошли в другой игорный дом, где постоянно бывал Дэниел. Компания была менее высокомерная, больше обуреваемая жадностью, чем угрызениями совести. Вино было разбавлено, игра в кости, видимо, тоже была нечестной. Снова Рекс и Дэниел поклялись, что мисс Карвилл невиновна. И невинна. Она больна и под постоянным присмотром сиделок. И снова не узнали ничего порочащего о сэре Фредерике. Никто не любил этого человека, но не настолько, чтобы убить его. Как и в предыдущем заведении, никто не знал его друзей.

Потом Рекс и Дэниел зашли в «Макканз», в любимый клуб военных. Рекс хотел оглядеться, найти знакомую фигуру, услышать знакомый голос. Советник, он же майор Харрисон, он же мистер Харрис, так замаскировался, что Рекс не признал его, или вовсе не маскировался, и в этом случае его тоже не узнать. Или его вообще тут нет. Управляющий поклялся, что никогда не слышал о человеке с такими именами, но если появится кто-то, похожий на описанного джентльмена, управляющий тут же передаст ему сообщение от Рекса. Рекс убрал приготовленную монету. У него нет никакого сообщения. Он обнаружил, что в верхние комнаты посетителей не пускают. Они были зарезервированы для владельцев клуба, два охранника наблюдали за лестничной площадкой.

Кузены двинулись дальше, в какую-то дыру, где Дэниел был завсегдатаем. В игорный ад вроде того, где они угодили в драку, где им не рады и в любое время суток небезопасно. Притон был шумный, грязный, с грубой компанией, высокими ставками и дешевыми напитками.

К тревоге Рекса, Дэниел был слишком хорошо знаком с местными завсегдатаями, знал по имени каждую официантку, каждого блевавшего в углу алкоголика, всех беззубых стариков и безжалостных молодых игроков, вычищавших грязь из-под ногтей кинжалами.

Тут Дэниелу не место, независимо от того, как он силен и как дружелюбны шлюхи. Рекс решил, что вовремя приехал в Лондон. Кто-то должен спасти болвана Дэниела, пока он не получил сифилис или нож в спину.

Рекс задумался на мгновение, не пойти ли наверх с одной из опрятных девиц, чтобы успокоить совершенно неуместную и неугасимую жажду, запаленную мисс Амандой Карвилл. У него слишком давно не было женщины, сказал он себе. Вот и все. У любого мужчины есть определенные потребности. Единственная причина, по которой он соединял в своих мыслях эту потребность и Аманду, – это то, что он спас девушку. Он нес ее на руках, мыл, подтыкал одеяло. Теперь Рекс чувствовал себя ее защитником, даже хозяином.

Но чувство было далеко не братским. Аманда уязвима, кажется такой хрупкой и мягкой, но она чертовски привлекательна. Никакая раскрашенная шлюха не сравнится с достойной леди, которая несет свою невинность словно корону. Ни у одной распутной девки в игорном притоне нет живого ума и правильной речи. И никакое кувыркание на грязных простынях не утолит его жажду, Рекс это знал.

Как и визит к какой-нибудь куртизанке в один из роскошных публичных домов. Если уж на то пошло, он мог ответить на призывные взгляды вдовушек и блудливых жен на балу у леди Арбатнот, но пирожки с омарами казались аппетитнее. Черт побери, единственная женщина, которую он хотел, – та, которую он не должен, не мог иметь. Чем скорее он оставит Лондон, тем лучше.

На сегодняшний вечер довольно карт и задымленных помещений. Рекс никогда не был игроком, ему наскучило терять деньги, чтобы развязать языки. Кузены выяснили, что сэр Фредерик никогда крупно не играл, изредка выигрывал партию и своевременно платил долги. Все сошлись на том, что он был скуп, пил умеренно, не слишком скорбел о потере жены, но у него не было явных врагов.

Рекс понятия не имел, удалось ли изменить хоть чье-то мнение об Аманде. Если патроны всех сфер жизни, от блестящего света до трущоб, и считали, что мисс Карвилл совершила преступление, у них доставало ума в присутствии кузенов держать рот на замке.

Так что Рекс чувствовал себя все более скверно, а Дэниел все больше пьянел.

– Думаю, мы узнали все, за чем пришли, – сказал Рекс кузену, с усилием поднимая великана на ноги. – Мы сделали все, что могли, для репутации мисс Карвилл, задержались допоздна, чтобы доказать, что мы не сидим у нее в спальне. Идем, завтра будет тяжелый день, и я не хочу оставлять ее на всю ночь одну.

Дэниел, спотыкаясь, поплелся за ним, но, выйдя на воздух, казалось, мгновенно обрел твердость в ногах и здравый смысл. Наклонившись к Рексу, он погрозил пальцем.

– Ты слишком увлекся, мой мальчик. Это опасно, ты же знаешь.

– Я говорил о своей собаке Верити. Она не привыкла к лондонским порядкам и не любит оставаться без меня. Не знаю, догадались ли ее покормить и вывести.

Прислонившись к фонарному столбу, Дэниел стащил сапог и стал чесать ногу.

Дома – в доме леди Ройс, напомнил себе Рекс, чтобы не привыкать к мысли, что это его дом, – он наполнил два стакана превосходным бренди. Дэниел и Верити тем временем совершили очередной набег в кладовую посмотреть, не осталось ли там чего. Эти двое никогда не наедались, но Рекс ел в этот вечер мало, так что Дэниел и Верити поделили холодное мясо, сыр и хлеб. Эту еду даже экономка не могла испортить.

Рекс просматривал записи, планируя следующий день. Сначала Боу-стрит. Он пытался уговорить Дэниела пойти с ним.

– Это интересно и заслуживает внимания.

Дэниел отложил самодельный сандвич.

– У меня разыгрывается крапивница от одной мысли, сколько лжи там наговорят.

– Но мы можем отобрать виновных быстрее, чем детективы. И улучшить мир.

Дэниел фыркнул:

– Да, и, как в армии, все будут косо смотреть на нас, задаваясь вопросом: «Где вы были, когда мы спасали мир от Корсиканца?» Исследования и наука, черт побери! И если ты думаешь, что кто-нибудь оценит наши усилия, вспомни того испанского офицера, который крестился и молился всякий раз, когда мы проходили мимо.

– Но нам нужен ордер, так что мы должны посвятить инспектору Димму час-другой. Тогда мы сможем отправиться к поверенному Холи, в его банк и в его дом, с обыском.

– Зачем? Ты получил оружие.

– За причиной, по которой кто-то желал его смерти.

Дэниел откусил от сандвича, потом отломил кусок собаке.

– А если это был обычный грабитель, которого застал сэр Фредерик? Я знаю, что когда появились стражники, все окна были заперты, но вор мог войти и выйти в парадную дверь.

– Мимо мисс Карвилл? Нет, грабитель воспользовался бы выходом для слуг, услышав, что она вернулась домой. К тому же все утверждают, что ничего не пропало.

– Возможно, у вора не было времени, когда ворвалась Аманда. Кроме того, если убийца пришел за деньгами сэра Фредерика, мы никогда не сможем это доказать.

– Если он не один из тех подонков, которых Димм вылавливает на улицах.

– Может быть. – Забрав оставшуюся еду, Дэниел отправился спать, Верити пошла за ним. Рекс остался со своими записями. Нужно еще найти камердинера сэра Холи. Возможно, Мерчисон что-то обнаружил.

Камердинер ждал, несмотря на поздний час. Он отрицательно покачал головой. Ничего не известно о новом месте работы Брюссо? Снова он покачал головой, но произнес по-французски одно слово:

– Frere.

– У Брюссо есть брат? Нужно искать обоих. Продолжай поиски.

Мерчисон сморщил нос от зловония сигар и дешевых духов, которыми пропах мундир Рекса, но ничего не сказал. Все-таки есть свои преимущества в том, что камердинер почти не говорит.

Рекс остался один. Нужно лечь и дать отдых натруженной ноге. Вместо этого он туже затянул пояс халата и, взяв свечу, вышел в холл. Он только проверит мисс Карвилл, убедится, что у нее больше нет лихорадки. В конце концов, няня постарела и не может следить за подопечной каждую минуту.

Он замер у двери. Света не было, но громкий звук пилы был слышен даже в коридоре. Кто-то пытается забраться в комнату через окно! Взявшись за ручку двери, Рекс снова прислушался. Нет, это не пила, понял он, это храп. Неудивительно, что она не замужем. Она храпит с присвистом, громче лесоруба.

Рекс улыбнулся. Значит, мисс Аманда Карвилл вовсе нехрупкий цветок, как он себе вообразил. Возможно, теперь он сможет заснуть, не думая о ней. Кто, черт побери, захочет разделить ложе с сопящим, рычащим и присвистывающим хором? С таким же успехом можно спать на скотном дворе. Шум внезапно прекратился. Господи, она задохнулась? Понимая, что поступает неправильно, зная, что у него нет выбора, Рекс толкнул дверь. Со стороны казалось, что он прислушивался к шуму – видит Бог, это правда! – и зашел проверить состояние больной.

Если бы храп не возобновился, Рекс споткнулся бы о низкую кровать, стоявшую прямо у порога. Няня крепко спала на спине, широко открыв рот, и гудела как колокол. На тот случай, если шум не спугнет злоумышленников, его старая няня положила рядом с собой с одной стороны кочергу, с другой – вязальные спицы. Она бдительно охраняла свою подопечную от лихорадки, мародеров и распутных джентльменов.

Прикрыв свечу, Рекс обошел койку и подошел к кровати под балдахином. Аманда спала крепким сном, ее и пушкой не разбудить. Потом он увидел на прикроватном столике пузырьки и подумал, что бедняжка снова принимала настойку опия. Утром у нее наверняка будет тяжелая голова, но, по крайней мере, Аманда получит отдых, в котором так нуждается.

Он не мог не заметить выбившихся из-под кружевного чепца золотых завитков и натянутого до подбородка одеяла, не позволявшего увидеть и намек на шею или грудь. Под рукой Аманды лежал кухонный нож.

– Это хорошо. Спи спокойно, моя дорогая, и не доверяй никому. – Рекс повернулся, чтобы уйти. – Даже мне.

Аманда долго не ложилась. Она написала письма сводным сестре и брату, изложив свою ситуацию. Она не просила помощи или поддержки. Если Эдвин и Элейн верят в ее виновность, ни того, ни другого, ждать нечего. Если они верят, что она невиновна, просить не следует. Да и что они могут сделать? У них нет ни денег, ни влияния, ни взаимопонимания с судом. У лорда Рексфорда все это есть. Она просмотрела одежду, которую доставили из Холи-Хауса, зная, что ей не придется носить бальные платья, если Рекс не добьется успеха. Поглядела на книги, которые он принес ей, но она уже читала оба популярных романа. Поправила розы в вазе и подвинула фиалки поближе к кровати. Пообедала, потом пила чай с бисквитами, выпила бокал вина, которое няня рекомендовала как укрепляющее. Оно не укрепило терпение. Кузены не торопились домой.

Аманда не могла жаловаться. Они оба молоды, и лондонская ночь влечет их. Они уже столько для нее сделали и имели право на удовольствия. Черт бы их побрал!

Она решила лечь. Хороший сон завершит ее выздоровление, и завтра от нее будет больше пользы. С няней, спящей у двери, и с кухонным ножом под рукой Аманда была в безопасности, накормлена, в чистоте и уюте. Конечно, ей есть за что возносить благодарственные молитвы и благословлять леди Ройс и ее сына. Помолившись за них, она загасила свечу.

Но шум отгонял сон.

– Няня!

– М-м, да, мисс?

– Вы храпите.

– О нет, я никогда не храплю. Доброй ночи, моя козочка.

Низкая койка на колесиках двигалась с каждым вдохом пожилой женщины, драпировки трепетали с каждым выдохом. Ужасные мысли лезли Аманде в голову вместо утешения. Через несколько мгновений ее снова охватила паника. Что, если Рекс и Дэниел не вернутся домой, не найдут улик, которые помогут в ее деле, не спасут ее? Суд приблизился еще надень. И чтобы не доводить себя до ночного кошмара, в котором она снова увидит сэра Фредерика на полу, услышит, как стражники договариваются, кто начнет насиловать ее, почувствует, как грязные руки хватают ее, Аманда приняла настойку опия, оставленную на прикроватном столике.

Она расправила смятое одеяло, завязала ленты ночного чепца и снова произнесла молитвы на тот случай, если в первый раз они не были услышаны из-за храпа няни. Медленно она погружалась в дремоту.

Какой прекрасный сон! Его светлость вошел в комнату, чтобы проведать ее, что-то прошептать. Аманда не могла разобрать слова, но знала, что они чуткие, заботливые, ободряющие. Потом он ушел, и Аманда улыбалась во сне, пока греза не померкла.

Конечно, на самом деле он не стал бы входить в ее спальню, ведь болезнь миновала. Рекс был джентльменом с твердым кодексом чести и нисколько не боялся вязальных спиц старой няни. Но какое это имеет значение?

Репутация Аманды погублена, так что терять нечего. Все это знают, и не важно, что няня охраняет ее, как наседка цыпленка, а Рекс и Дэниел относятся к ней как к леди. Это ничего не меняет. В глазах света она не леди. И никогда не выйдет замуж, поскольку ее объявили второсортным товаром. У нее никогда не будет дома, семьи, младенца, которого она взлелеет у своей груди. Так почему бы не насладиться приязнью самого интересного джентльмена, какого она встречала, единственного, кому она действительно нравится? В конце концов, для кого ей себя беречь? Для палача?

Рексу снился приятный сон. Он проснулся с воспоминанием о теплом теле рядом, о легком дыхании на его щеке, о довольных возгласах на его подушке.

– Черт побери, Верити! Ты же знаешь, что тебе не разрешается спать в кровати!

 

Глава 16

Рекс с нетерпением ждал работы на Боу-стрит. Дэниел ворчал, что им, вероятно, придется встретиться с опасными и неприятными типами. Рекс благоразумно воздержался от сравнения клиентов Димма с бесчестными игроками, мечущими карты в любимом игорном притоне кузена. Когда он посулил Дэниелу второй завтрак с бифштексом, кузен согласился пойти. Ведь кто-то должен позаботиться о Рексе. Кто, если не он? Никто не знает, какая безумная идея взбредет Рексу в голову. Одно дело помогать военным и совсем другое – допрашивать сутенеров и карманников. А идиотские действия в защиту обвиняемой в убийстве, из-за которых Рекс сам может оказаться в тюрьме, и того хуже. Если игра в сыщика сможет удержать кузена подальше от кандалов, Дэниел готов помогать.

Инспектор Димм тоже сомневался относительно нового консультанта. Нет, результаты так называемых экспериментов лорда Рексфорда были успешны. Люди Димма нашли улики и доказательства преступлений большинства из тех, кого виконт объявил виновными. Димм попыхивал трубкой, кузены стояли у стены в его крошечном кабинете.

– Были неприятности с начальством. Один из них, – инспектор выпустил облачко дыма, – обвинил мой отдел в том, что из заключенных выбивают признания.

– Сэр Найджел, – хором произнесли оба Инквизитора.

– Да, думаю, так. Я поклялся, что вы никого и пальцем не тронули. Но это не важно! Я не мог объяснить, как вы добиваетесь таких успехов, вот и все. По теории вероятности верной должна быть половина результатов. Но вы попали в точку во всех случаях. – Димм постучал по уменьшившейся груде папок и бумаг на столе. – А мы доказали большинство ваших предположений. Я не мог объяснить, какая наука стоит за вашими изысканиями.

– Это имеет значение? – Рекс выжидательно уставился на Димма.

Димм смотрел на него сквозь колечко дыма, словно хотел найти ответ в обведенных черным ободком синих глазах Рекса. Старый сыщик пожал плечами:

– Есть много вещей, которые я никогда не пойму, вроде того, почему в мой выходной всегда идет дождь или как работает женский ум. Мое дело – любым доступным и не противозаконным способом очистить улицы от преступников.

Рекс и Дэниел решили посидеть в коридоре, за столом помощника Димма. Играя в кости, они делали вид, что ждут, когда инспектор освободится, чтобы вместе перекусить. Дверь кабинета во время допросов была открыта, так что кузены могли проводить свои «эксперименты».

– Что, вам даже не нужно видеть лица этих типов? Они потеют, когда проходят мимо? Виновный пахнет сильнее невинного?

– Нет, это дар прадеда… Зачем ты меня пинаешь?

Рекс игнорировал возмущенный возглас Дэниела.

– Как я вчера говорил, есть множество факторов. Многие люди, независимо от их честности, потеют в трудных обстоятельствах. Так что сегодня мы будем слушать голоса и посмотрим, что обнаружим. Один удар по столу значит, что подозреваемый говорит правду, два – вас кормят баснями.

Сначала произошла небольшая заминка, мешал стук падающих на стол костей, но потом дело наладилось, к всеобщему удовлетворению, за исключением заключенных и Дэниела, у которого на обеих лодыжках выступила сыпь.

– Простите, должно быть, тут блохи, – извинился помощник Димма. – Наши визитеры редко моются.

Или редко говорят правду.

Всех допрашиваемых обязательно спрашивали об убийстве сэра Фредерика Холи. Никто не убивал. Кто совершил убийство, если не мисс Карвилл? Никто не знал.

Вскоре были допрошены все арестованные за ночь. Невинных освободили, виновных передали судейским.

Инспектор Димм был в восхищении.

– Теперь я смогу побыть дома, посидеть, закинув ноги на табурет, с котом на коленях и хорошей книгой.

Он с радостью передал своим добровольным помощникам ордер на обыск и предписания, которые узаконили действия Рекса – прошлые и будущие. Он также дал кузенам в помощь высохшего старичка по кличке Дункан Пальчики.

Рекс отвел Димма в сторону.

– Что мне делать с Дунканом, кроме как накормить и найти ему место под солнцем?

Димм рассмеялся.

– Дункан был лучшим взломщиком сейфов во всем Лондоне. Если вы хотите покопаться в секретных ящиках сэра Фредерика или в сейфе, он именно тот, кто вам нужен.

У Рекса уже была громадная собака, страдающий от зуда великан-кузен, старая няня, молчаливый камердинер и обвиняемая в убийстве.

Бывший преступник – это плюс или минус?

Если поверенного сэра Фредерика и смутило появление в его конторе известного вора, постоянно разминающего руки, «чтобы пальцы были гибкими», он не подал виду. Или его так пугала репутация Рекса и Дэниела, что взломщик казался меньшим злом?

Поверенный искренне радовался, что кто-то заботится об интересах мисс Карвилл. И еще больше обрадовался, увидев официальные документы, – значит, ему не придется предавать клиента.

– Он ведь оставил все сыну? – спросил Дэниел.

– Только то, чего нельзя лишить по закону. Они были в ссоре.

– Мы об этом слышали. И кого сэр Фредерик назначил наследником?

– Он отказался назвать наследника или делать завещание. Он сказал мне, что намерен забрать деньги с собой. В конечном счете сын получит то, что осталось.

– А как насчет денег второй жены сэра Фредерика, которые должна унаследовать мисс Карвилл? Они не перейдут к сыну Холи?

– Скверное дело, – сказал поверенный, – но юридически законное. Муж имеет контроль над деньгами жены, а покойный лорд Карвилл не назначил опекуна состояния матери мисс Карвилл. На мой взгляд, это большая оплошность. Сэр Фредерик самостоятельно объявил себя опекуном мисс Аманды Карвилл с помощью моей конторы, к моему сожалению. Он распоряжался ее деньгами, как считал нужным, включая ее приданое. Холи забрал все деньги и закрыл счета, несмотря на мои возражения, чтобы вы знали. Он не оставил мне никаких средств, чтобы финансировать защиту мисс Карвилл, я смог только нанять ей адвоката.

Адвоката, который даже не поговорил с ней! Поверенный мог бы на собственные средства нанять компетентного, внимательного юриста, подумал Рекс, но промолчал.

– И что этот негодяй делал со всеми этими деньгами?

– Он сказал, что сделал инвестиции, но не через мою фирму. Не мое дело задавать дальнейшие вопросы.

Не его дело, когда женщина и ребенок лишились собственных денег? Рекс был невысокого мнения о поверенном. Сэр Фредерик явно тоже, поскольку не делился с ним своими планами.

– Возможно, это известно его банку.

Судя по виду поверенного, он в этом сомневался.

– Он был очень скрытным. Я подозреваю…

– Шантаж? – подсказал Дэниел. Это была его любимая версия после дворецкого и грабителя.

– Нет, сэр Фредерик был джентльменом.

Рекс воздержался от комментариев, сколько богатых и титулованных джентльменов наделе оказывались редкостными подлецами.

– Что, по вашему мнению, он делал с деньгами?

Поверенный прочистил горло, потом откашлялся.

– Я полагаю… что он имел вторую семью. Не благословленную церковью.

Дэниелу эта теория понравилась.

– И когда он не женился на своей возлюбленной, она к ярости застрелила его. Или, может быть, он устал от нее и ее требований, а она отказалась расстаться с ним.

О Боже! Рекс сменил тему:

– Вы знали мисс Карвилл?

– Я знал ее мать и раньше – ее отца. Хороший, солидный джентльмен, несмотря на неудачные решения. Конечно, он не рассчитывал, что умрет так рано, но ведь об этом никто не думает, правда? Теперь он был бы потрясен.

– Как и любой.

Извинившись, поверенный вышел и вскоре вернулся с запертой шкатулкой.

– Я раздумывал, что с этим делать.

Дункан открыл шкатулку раньше, чем поверенный нашел в ящике стола нужный ключ. Поверенный тем временем объяснил, что скрывал шкатулку от сэра Фредерика в соответствии с волей леди Карвилл, которую она продиктовала на смертном одре без ведома второго мужа. Мать Аманды знала, что уже поздно спасать свое состояние для дочери, ее ежегодная рента прекратилась с вступлением во второй брак, но содержимое шкатулки было ее личной собственностью. Это подарки ее матери и первого мужа, поэтому она была вправе распоряжаться ими по собственной воле.

Дункан присвистнул. У Дэниела округлились глаза. Даже на Рекса содержимое шкатулки произвело впечатление. Там была груда драгоценностей: ожерелья, браслеты, броши и серьги, усыпанные бриллиантами, рубинами, изумрудами и сапфирами. Рексу они показались изящными и дорогими, самого безупречного вкуса и качества. Дункан поклялся, что они подлинные.

– Они должны были перейти к мисс Аманде, когда ей исполнится двадцать пять или когда она выйдет замуж, – объяснил поверенный. – Ключ от шкатулки был только у меня. Я задавался вопросом, не давать ли на время украшения мисс Карвилл, когда она стала появляться на балах и приемах. Однако опасался, что сэр Фредерик наложит на них лапу, подменит копиями или продаст, чтобы покрыть расходы на выход в свет молодой леди. Он не был щепетильным человеком.

Рексу не нужно было анализировать цвета, чтобы понять, что это правда.

Поверенный подвинул коробку к Рексу:

– Я уверен, что ее мать хотела бы, чтобы теперь они оказались у мисс Карвилл. Возможно, они помогут.

– Не вижу как, но мисс Карвилл будет рада узнать, что мать сберегла для нее драгоценности.

– Я… ну, в общем, я думал, что она могла бы продать их и где-нибудь устроиться. Возможно, в колониях.

– Ей нужно бежать?

– Я никогда не предлагал бежать от закона!

Это была ярко-красная ложь, поверенный именно это и предлагал, Рекс встал.

– Я отдам их мисс Карвилл. Она сможет носить их, как только очистит свое имя от подозрений.

– Конечно, конечно. Вы не возражаете расписаться в их получении?

– Вы мне не доверяете?

Поверенный взглянул на Дункана, который разглядывал сапфиры на свет.

Рекс расписался.

Прекрасно, теперь у него еще одна забота. Не то, что Дункан сбежит с драгоценностями. С ними может сбежать Аманда!

– Ты собираешься отдать их ей? – поинтересовался Дэниел, когда они вышли из конторы.

– Они принадлежат ей, – только и ответил Рекс.

– Беда, если она с ними втихомолку скроется. Но еще большая беда, если ее повесят.

Читая официальные документы, банкир сэра Фредерика нервно облизывал губы. Ему не нравилось вторжение в его владение двух джентльменов с дурной репутацией и бывшего грабителя. К тому же у него нет ответов на вопросы Рекса. У него нет документов, свидетельствующих о том, что сэр Фредерик сделал со своими деньгами, никаких переводов в другие финансовые учреждения. Только копии документов, подтверждающих, что недавно были сняты со счетов крупные суммы, и небольшие поступления, вероятно, от поместья.

– Вы не заметили никакого намека на нарушения? – спросил Рекс.

– Не в моем банке!

Дэниел начал тут же чесать голову, а у Рекса виски заломило от поплывшего перед глазами красного тумана.

– Интересно, что произойдет, если мы получим предписание проверить банковские книги.

Мистер Бревертон быстро вспомнил, что когда-то подписал переводной вексель брокерской фирме, занимающейся недвижимостью.

Рекс был уверен, что Бревертон может найти название и адрес фирмы.

– Да, конечно, но это займет некоторое время. Это было больше трех лет назад. Нужно будет хорошо потрудиться, чтобы достать из хранилища нужные документы.

– В самом деле? – Рекс похлопал по уже имеющимся официальным документам, показывая, что еще несколько ордеров на обыск будет нетрудно получить.

Бревертон потер лоб.

– Я подготовлю информацию как можно быстрее.

Выйдя из банка, Рекс и Дэниел решили подвести итоги своих поисков.

– Почему сэр Фредерик покупал недвижимость, если не заботился о собственном поместье?

– Чтобы поселить свою вторую семью?

– За сгинувшие без следа деньги он мог дворец купить. Сомневаюсь, что он строил приюты или больницы.

Дункан Пальчики грубо фыркнул. Все знали, что умерший не своей смертью баронет был скрягой.

– Так что, черт побери, он делал? Я молю Бога, чтоб в его кабинете были документы.

Их не было. На потайных полках, в двойном дне ящиков и в запертых отделениях стола сэра Фредерика они нашли лишь маленький кошелек с монетами, счета и корреспонденцию, которую Рекс забрал, чтобы прочитать позже. В сейфе, о котором упомянула Аманда и который Дункан открыл в мгновение ока, лежали пара дуэльных пистолетов, совсем не похожих на оружие, из которого застрелили сэра Фредерика, копия завещания матери мисс Карвилл и маленькая записная книжка. В книжице были записаны суммы, рядом с ними даты и инициалы, и больше ничего. Рекс забрал книжку с собой. Возможно, инспектор Димм или Харрисон смогут определить по инициалам известных жуликов или контрабандистов. У Рекса не было необходимых для этого связей в Лондоне.

– Должно быть другое потайное место, – ворчал Дэниел, простукивая стены, сдвигая картины, поднимая ковер, чтобы найти снимающуюся половицу. Он старался обойти кровавые пятна на ковре, прикрытые креслом.

От дворецкого было мало пользы. Увидев, что Дэниел Стамфилд возвратился со своим еще более страшным родственником и предписаниями суда, Хэрзтон тут же решил оставить место. Не обращая внимания на высохшего взломщика – это было ниже его достоинства, – дворецкий объявил, что немедленно собирает вещи.

Рексу эта идея не понравилась. Он помахал перед дворецким официальными бумагами:

– Вы знаете, что здесь сказано?

Хэрзтон поднял испещренный красными прожилками нос.

– У меня нет под рукой очков.

Из чего Рекс понял, что дворецкий не мог прочитать бумаги.

– Они дают право поиска и изъятия любых улик и обязывают всех обитателей дома сотрудничать с нами. Это означает, что вы должны оказывать содействие, иначе будете задержаны за неуважение к суду.

– Мне не платили, поэтому я больше здесь не работаю. Вы не имеете права угрожать мне.

Габариты Дэниела и решимость Рекса давали это право. Рекс вытащил из кармана золотую монету.

– Если вы скажете нам, где тайник вашего хозяина, вам заплатят и дадут в награду вот это.

Хэрзтон ничего не знал о тайнике, даже вознаграждение не помогло.

Рекс отправил Дэниела и Дункана в спальню баронета обыскать комод, посмотреть под матрацем, наверху балдахина. А сам продолжал осматривать библиотеку сэра Фредерика и задавать вопросы Хэрзтону. Дворецкий пересказал детали сцены убийства. Он говорил правду. Рекс спросил, где был в это время камердинер покойного. Хэрзтон поклялся, что не знает, и это тоже была правда. Сам он с бутылочкой лежал в постели, думая, что до возвращения дам у него еще много времени.

– Нынешний адрес Брюссо?

– У меня его нет.

– Но вы можете знать, где его найти. Подумайте как следует и не пытайтесь обмануть меня – это бесполезно. Так что не советую лгать и доводить меня до бешенства.

В голосе виконта звучала такая угроза, что дворецкий попятился к двери.

– Я лишь знаю, что кто-то направил его к богатому судовладельцу. Это все, что сказал француз, собирая вещи. И еще, что торговец имеет притязания быть джентльменом.

– Его имя?

– Джонстон или что-то в этом роде.

В записной книжке Холи были инициалы Дж. Дж.

– Джеймс? Джонатан? Джозеф?

– Я не знаю, это правда, Бог свидетель.

И Рекс видел синий цвет.

Дэниел и Дункан возвратились с пустыми руками, если не считать кольца-печатки покойного, его кошелька, жемчужной галстучной булавки, которую Дэниел выудил из кармана Дункана, и розового шелкового чулка.

– Сэр Фредерик приводил потаскушек в свою спальню?

– Никогда, – выпрямился Хэрзтон. – До недавнего времени это был дом добропорядочного христианина.

Дэниел и Дункан не нашли никаких тайников и сейфов.

– Но ведь где-то он прятал прикарманенные деньги! Само собой разумеется, что такой прижимистый тип, как Холи, держал их дома, даже если большую часть во что-то вложил. Возможно, сейф где-нибудь за книгами, – сказал Дэниел, вытаскивая тома с полок.

Рекс согласился, что искать надо в кабинете, где баронет проводил много времени в одиночестве. По словам дворецкого, сэр Фредерик не принимал гостей и не разрешал слугам убирать комнату, что подтверждалось скоплением пыли на книжных полках.

Рекс, оглядывая комнату, машинально пытался вращать стоявший в углу большой глобус. Как и все остальное в кабинете, глобус был покрыт пылью. Очевидно, его давно не смазывали, и шар с трудом поворачивался вокруг оси.

– Посмотри в камине, Дэниел. Возможно, там есть вынимающиеся кирпичи или фальшивая задняя стенка.

Дэниел вылез из камина перемазанный сажей.

– Удивительно, что дом дотла не сгорел, дымоход сто лет не чистили.

– Хозяин не хотел, чтобы его беспокоили, разводили грязь и в доме появлялись чужие люди, – насмешливо сказал Хэрзтон, когда Дэниел стряхивал сажу и золу.

Рекс почти готов был признать поражение. Прежде чем уйти, он спросил дворецкого, кто, по его мнению, убил сэра Фредерика, если не мисс Карвилл. У него были враги? Должники? У дворецкого не было никаких предположений.

– Я не был доверенным лицом сэра Фредерика. Им был Брюссо. Они были очень близки. Виновата, должно быть, эта женщина, она или ее любовник.

Рекс перестал вертеть глобус.

– Вы видели ее с мужчиной?

– Я видел, как она выскальзывала из дома, когда все спали. Я узнал ее по синей накидке. Накидка отделана мехом, сэра Фредерика чуть удар не хватил, когда прислали счет. В свете уличного фонаря я видел и мужчину. Светловолосый.

Рекс грохнул кулаком по глобусу. Шар развалился пополам – одна половина была наполнена золотом, другая банкнотами.

 

Глава 17

Они возвращались той же дорогой, с мешком, который Хэрзтон выдал им для денег.

– Ты собираешься поместить деньги у этого банкира с бегающими глазками? – Дэниел поднял увесистый мешок себе на колени, а Рекс подвинул трость, чтобы освободить место для Дункана на противоположном сиденье наемной кареты. – Это мудро?

– Мы положим их на новый счет, я стану попечителем состояния Холи, после того как Бревертон на наших глазах пересчитает деньги и даст расписку. Законный наследник сможет забрать их, но только с моей подписью.

– Ты можешь это сделать?

– По закону? Понятия не имею. Но я все равно это сделаю, для того чтобы сберечь деньги и сохранить их в качестве улики. Мы не могли положить их обратно в разбитый глобус и оставить в полупустом доме. – Рекс подозрительно посмотрел на Дункана. Сухонький старичок невинно разглядывал пейзаж за окном или… планировал, как лучше пробраться в дом Холи. – К тому же я не доверяю дворецкому. Если уж на то пошло, я не хочу, чтобы кто-нибудь интересовался мотивами, по которым я забрал деньги.

– Или где ты их прячешь? Ройс-Хаус стал бы приманкой для всех воров-домушников в Лондоне:

– Точно! Банк лучшее для них место, пока мы не выясним, откуда они взялись и почему сэр Фредерик держал их дома. Надеюсь, сын сэра Фредерика поступит благородно и вернет Аманде приданое и деньги ее матери. Я также хочу прочитать имя Бревертона на дверях банка. В записной книжке были инициалы Л. Б.

– Когда он сказал нам, что не знает, что сэр Фредерик делал с деньгами, он не врал, – нахмурился Дэниел.

– Нет, он сказал, что у него нет отчетов о том, что делал баронет. Есть различие. Правда может быть и узкой, и всеобъемлющей. Возможно, он не знал, где покойник прятал деньги. Кто бы мог догадаться, что этот болван хранит целое состояние в глобусе?

– Уж наверняка не дворецкий. Я думал, бедолага разрыдается, когда вывалилось золото. Должно быть, он целыми днями искал его.

Дункан сплюнул на пол кареты.

– Он и записную книжку не нашел, жалкий любитель. Чтобы открыть этот сейф, не зная кода, нужен настоящий профессионал.

– Но чтобы найти деньги, понадобился неуклюжий олух. – Дэниел был доволен, что кузен на этот раз оплошал. – Интересно, почему Холи прятал деньги вместо того, чтобы хранить их в банке?

– Может быть, он не доверял Бревертону? – размышлял Рекс. – Но он легко мог перевести свои счета в другой банк. Кто знает, его ли это деньги. Он мог вложить их и просто откладывать прибыль до следующей партии контрабанды или чего-нибудь еще. – Рекс все еще придерживался теории, то сэр Фредерик был как-то связан с контрабандистами, поскольку Харрисон упоминал его имя. Неизвестно, какую недвижимость он приобрел. Может, это склады около доков или одиноко стоящая ферма в предместьях города, и они служат хранилищем для контрабанды, пользующейся повышенным спросом в Лондоне.

– А может, у него просто с головой было не все в порядке. Парень, должно быть, спятил, если прятал золото дома. Его могли найти. Или никто бы не нашел, если бы ты не разбил глобус.

– Нет, поверенный отчетливо сказал, что сэр Фредерик намеревался забрать деньги с собой. Сомневаюсь, что даже сэр Фредерик думал, что сможет пронести это, – Рекс постучал тростью по мешку, – сквозь райские врата, К тому же он покупал недвижимость. У него были планы, возможно, требующие непредвиденных и поспешных шагов. Жаль, что мы о них ничего незнаем.

Если Бревертон и знал, то отказался отвечать. Он дважды пересчитал деньги, заполнил соответствующие документы и оформил попечительство лорда Рексфорда, но сказал, что его отношения с сэром Фредериком вне банка – это частное дело и предписания и ордера, представленные виконтом, на него не распространяются. Что касается контрабанды, то как они смеют спрашивать, имел ли сэр Фредерик какое-либо отношение к тому грязному бизнесу, и порочить честное имя покойного?

А сам Бревертон связан с незаконной торговлей с Францией?

Вместо ответа банкир сунул Рексу квитанции и указал на дверь.

– Не окажете любезность назвать ваше имя? – спросил Рекс на тот случай, если указанное на двери принадлежало отцу Бревертона или брату. – Это не оскорбление, а праздное любопытство.

– Ллойд, – рыкнул банкир, указав на позолоченную надпись. – Слепому ясно. Ллойд, с двумя «л».

Для Л.Б. было достаточно и одной.

Они наняли другую карету и отправились к поверенному сообщить о передаче денег, чтобы он мог уведомить Эдвина Холи, нового баронета. Рекс также попросил его оценить, сколько денег принадлежало мисс Карвилл. Поверенный был рад услужить, и его инициалов в списке не было.

Потом кузены повезли на Боу-стрит Дункана, щедро вознаградив за работу и выяснив, нет ли в карманах у старика чего-нибудь чужого.

– Конечно, нет. Вы же знаете, я завязал и работаю на уголовный суд.

Дэниел почесал нос. Рекс тряхнул сухонького старичка. Из карманов посыпались монеты, галстучная булавка, часы, пилки и отмычки. Рекс взял булавку и карманные часы, чтобы Аманда передала их сводному брату. Монеты он оставил Дункану, взяв слово, что тот не станет рассказывать о том, что видел и слышал в этот день.

– Мне все равно никто не поверит, – удирая, бросил старик.

Инспектора Димма порадовали их находки. Но мотивы преступления так и не прояснились.

– Сумасшествие еще не повод для убийства, иначе половина членов королевского семейства была бы в опасности. Грабеж? Кто знал, что деньги там? – Инспектор разглядывал колечко дыма над головой, своего рода нимб старшего детектива с Боу-стрит. – А ваша юная леди могла знать, как-никак она член семьи. Может быть, после спора о ее приданом и разговора с поклонником на балу она пришла требовать то, что ей принадлежит. Она признала, что ссорилась с отчимом. Нельзя это отрицать, если днем шесть человек слышали крики.

– Слова курок не спускали, и мисс Карвилл тоже. Холи был замешан в чем-то противоправном, у него были сообщники. – Рекс показал Димму записную книжку с инициалами.

– Я все-таки считаю, что это имена его любовниц и внебрачных детей, которых он содержит, – сказал Дэниел.

Димм задумался над этой версией. Он поддерживал многочисленных племянниц и племянников – слава Богу, все законнорожденные – за гораздо меньшие деньги.

– Гм, возможно.

– Негодяй обманывал своего собственного сына и наследника, – возразил Рекс. – Он не стал бы платить за незаконнорожденных. Нет, я думаю, что это инициалы сообщников в каком-то темном деле. Любой из них мог иметь на него зуб из-за доли в прибыли или чего-нибудь еще.

Димм попыхивал трубкой.

– Возможно, это всего лишь карточные долги. Джентльмены ведут учет, не так ли?

– Тогда почему тихо и тайно? Почему в клубах не отзываются о нем как о заядлом игроке? Сэр Фредерик имел дело с какими-то темными силами.

– Вы это знаете наверняка?

– Нет, черт побери, интуиция подсказывает.

– Или вы хотите, чтобы было так? Это не освободит вашу леди.

Рекс сам все прекрасно знал.

– Я буду продолжать поиски.

Кузены заехали в клуб «Макканз», где Рекс оставил записку для человека, который, как клятвенно заверил управляющий, никогда здесь не появлялся. Управляющий лгал. Он взял монету и записку с инициалами. Одни, возможно, означали банкира Ллойда Бревертона. Другие, Дж. Дж., – торговца по имени Джонстон, Джонсон или Джонстоун, нанявшего Брюссо, который мог знать больше, чем сказал. В записной книжке Холи были еще инициалы «Н.Т.». Единственный известный Рексу человек с такими инициалами погубил его отца – обвинитель Аманды, сэр Найджел Терлоу. Проклятое совпадение!

Дэниел захотел остаться в клубе перекусить, а Рекс – увидеть, доставили ли записку и куда, и будет ли ответ. Подали еду, но ответа не было. Потом Рекс решил отправить Дэниела в тир Мантона, чтобы узнать, можно ли определить изготовителя или владельца пистолета, но кузену это не понравилось.

– Оставить тебя с хромой ногой и карманами, полными драгоценностей, на радость лондонским карманникам? После того как Дункан Пальчики поделился новостью со своими приятелями? У меня есть голова на плечах.

Так что пистолету придется подождать. И все-таки они приближались к развязке, Рекс чувствовал это. Он мог возвратиться к Аманде с хорошими новостями и плохими вопросами.

Аманда ждала в гостиной, тут же была и Верити. Ночной сон, вызванный лекарством, не принес облегчения, так что утром Аманде пришлось снова лечь. Джентльмены уже позавтракали и уехали, не сообщив ей о своих планах. По словам дворецкого, они лишь сказали, что вернутся к ужину.

Подремав, Аманда помогла няне перенести вещи в другую комнату, настояв, что пожилой женщине лучше спать на нормальной кровати и мягком матраце. Аманда чувствовала себя достаточно хорошо и не нуждалась в постоянном уходе и присмотре. Она не сказала, что храп пожилой женщины может свести на нет все попытки восстановить здоровье.

Поев и отдохнув, она надела муслиновое платье в синий цветочек, напоминавший ей цвет глаз Рекса. Нашла корзинку с принадлежностями для рукоделия и принялась чинить простыни в качестве мизерной компенсации леди Ройс за ее гостеприимство.

Верити сидела рядом с ней, иногда прохаживаясь к окну или двери и поскуливая. Большая коричневая собака ждала возвращения хозяина. Аманда ее понимала. Как повезло Рексу найти такую преданную любовь хоть в ком-то, подумала она.

Собаку не волнует, виновен ее хозяин или нет, благородного ли он происхождения, богат или беден, умен или глуп. Люди не способны на такую бескорыстную преданность. Аманда рассчитывала найти любовь, которая бы не кончалась, мечтала о человеке, которого бы не волновала ее погубленная репутация и пропавшее приданое. Его не пугали бы ее коротко остриженные волосы, обломанные ногти и скромное образование. Он все равно бы любил ее душой и телом. Он любил бы ее такой, какая она есть, а не за то, как она выглядит и что может принести ему, любил бы, когда она станет седой и морщинистой, беременной толстухой или запятнанной скандалом.

Ее шансы найти такую любовь почти равны нулю. Если она не заведет себе собаку.

Верити обслюнявила простыню, темная шерсть прилипла к светлой юбке Аманды, на домашней туфельке остался отпечаток собачьей лапы. Пожалуй, лучше завести кошку!

Подняв голову, Верити навострила уши, словно могла определить, в какой из проезжающих мимо карет едет ее хозяин.

– Глупая собака.

Карета остановилась, Верити залаяла, стукнула входная дверь. Оказывается, собака не так уж глупа. Рекс вернулся домой.

Верити возбужденно лаяла, металась от одного кузена к другому, жалась к Рексу, ожидая ласки, и чуть с ног его не сбила от радости. Можно подумать, что он отсутствовал целый месяц, а не один день.

Для Аманды время тянулось так же долго, и она надеялась, что ее радость не столь очевидна. Ей хотелось броситься к Рексу, уткнуться в его мундир, упиваясь его ароматом, ожидая его ласки, внимания, одобрения.

– Хорошая девочка, Верити.

Аманда была леди. И вместо выражения восторга попросила подать чай. По рассказам няни, чай лучше всего убирал усталость с лица Рекса и тревогу из его глаз. Надменный дворецкий не горел желанием прислуживать ей, поэтому Аманда сама приносила себе еду из кухни, но Рекс – сын леди Ройс, виконт, и пока хозяин Додда. Кроме того, Аманда не хотела лишаться его общества, когда он, подняв глаза от собаки, улыбался ей.

Хорошая девочка, Аманда. Она думала… надеялась… что он может подойти и потрепать ее кудри или погладить шею. И покраснела от своих крамольных мыслей. Где, в конце концов, чай?

Рекс решил, что Аманда выглядит изумительно: волосы сияют, кожа лучится здоровьем. Фиолетовые тени под глазами исчезли, черты почти утратили изможденную резкость. За несколько дней исчезла болезненная худоба. Да и Верити, должно быть, прибавила несколько фунтов, поскольку ей негде побегать. Невоспитанная собака чуть его не опрокинула, и он предстал перед Амандой неуклюжим калекой.

– Верити, место!

Собака покорно уселась около Дэниела, словно зная, что скоро будет еда. Рекс осторожно прошел к креслу, максимально скрывая хромоту, поскольку знал, что Аманда наблюдает за ним. Упрекнув себя за глупое тщеславие, он поставил ногу на скамеечку, которую она заботливо подвинула. Поблагодарив, он ждал, когда принесут чай, потом наблюдал, как она разливает его с изяществом и грациозностью. К такой домашней жизни можно привыкнуть.

Дэниел, как обычно, жаловался, что нет пирогов с малиной, миндального печенья и булочек с маком. Пришлось ему обойтись песочным печеньем и джемом.

Дворецкий суетился с приборами и салфетками, явно надеясь услышать, какие новости принесли кузены, но Рекс отправил его за чем-нибудь посытнее для Дэниела. В конце концов, Дэниел уже час не ел.

Когда Додд ушел, Дэниел плотно закрыл за ним дверь, и они, наконец, могли обсудить события дня. Рекс упомянул записную книжку и деньги в глобусе, которые теперь в банке ждут Эдвина Холи. Он высказал свои предположения о преступной шайке, хотя Дэниел все еще цеплялся за версию о побочных детях. Рекс объяснил, что необходимы мотивы убийства, тогда можно кого-то подозревать, и по памяти перечислил инициалы. Кроме Бревертона, у Аманды не было никаких предположений. Сэр Фредерик никогда не говорил с ней о своих делах, интересах или знакомых.

Дэниел стер с подбородка джем.

– Похоже, этот тип мало кому доверял.

– Значит, мы не продвинулись в поисках убийцы?

– Продвинулись, – сказал ей Рекс. – Но недалеко. – Он отставил чашку. Ему было крайне неприятно быть с Амандой резким, но он должен знать. – Вы понимаете, что произойдет, если вы покинете страну?

– Вы хотите сказать, если я сбегу? Думаю, все окончательно решат, что я виновна.

– Да, но также объявят награду за вашу поимку, всюду разошлют ваши приметы и будут разыскивать до конца жизни. У вас не будет настоящей свободы, независимо от того, как далеко вы убежите. Есть и другие аспекты, которые вы, возможно, не учли, поскольку они мало вас касаются. Я дал слово, что вы предстанете перед судом, и если вы ударитесь в бега, меня признают виновным в нарушении клятвы. Сэр Найджел поклялся, что возбудит против меня дело, хотя я сомневаюсь, что до этого дойдет. Меня этот негодяй не волнует, я забочусь о своей чести.

Аманда закусила губу. Как она могла поклясться, что не сбежит, если альтернатива – виселица, каторга или жизнь в плавучей тюрьме? Какой нормальный человек не убежит, если альтернатива – неизбежная смерть?

– Я понимаю, что слово джентльмена – это его оковы.

– Особенно для моего семейства.

Дэниел с полным ртом кивнул. Скормив кусочек госта собаке, он сказал:

– Благородное имя Ройсов славится много столетий.

– Мы всегда защищали невинных, независимо от последствий, – добавил Рекс. – Нас уже подозревают и боятся из-за наших… мм… убеждений. Мой отец живет как отшельник из-за его любви к правде. Поскольку убийство баронета стало сенсацией, таким же будет ваше бегство от правосудия. Не сомневаюсь, власти, подстрекаемые сэром Найджелом, потребуют удовлетворения. Наш род могут лишить титула, это убьет моего отца. Леди Ройс, ваша крестная мать, тоже пострадает из-за того, что приютила убийцу.

– Я… я не понимаю, почему вы все это говорите. Я думала, вы мне доверяете. Разве я не говорила, как благодарна вам? Разве вы не понимаете, что вы и мистер Стамфилд единственные, кто пришел мне на помощь, кто мне поверил.

Аманда была расстроена и обижена. Вчера вечером Он сказал, что она ему нравится. Теперь он обходится с ней как с преступницей. Она переводила взгляд с Рекса на Дэниела, оба пристально смотрели на нее.

– Вы нашли что-то, что заставило вас усомниться в моей невиновности, в моем слове, в моей чести?

Лорд Рексфорд задал вопрос:

– Вы скажете мне о мужчине, с которым встречались ночью?

Она не могла смотреть им в глаза, такие похожие, ярко-синие у Рекса, чуть светлее у Дэниела, но с одинаковыми темными ободками вокруг радужки.

– Нет.

Рекс бросил тост собаке.

– Тогда как я могу доверять вам?

Аманда невесело рассмеялась:

– Вы можете доверять мне, потому что я во власти суда и в вашей власти. Вы знаете, что я всем вам обязана.

Она взяла кусочек тоста.

– Даже пропитанием. Мои родственники… какие остались… не ответили на мои просьбы. Бежать? Мне некуда бежать и не на что.

Рекс с усилием поднялся, поскольку раненая нога не гнулась, и высыпал драгоценности на колени Аманде.

– Теперь есть на что.

 

Глава 18

Аманда взяла рубиновый кулон, такие же серьги, потом бриллианты.

– Это мамины, она в этом ожерелье на портрете, который у меня есть. Ничего не понимаю.

– Ваш поверенный сохранил их для вас.

– Но сэр Фредерик утверждал, что украшения продали, чтобы заплатить за уход за больной матерью.

– Он лгал, скорее всего, чтобы они вам не достались и чтобы вы не задавали лишних вопросов поверенному.

– Но как? – Перебирая сапфировый гарнитур, Аманда подумала, что глубокая синева камней очень походит на цвет глаз Рекса, но без его крошечных серебряных искорок.

Реке поглядывал на лежавшие на ее коленях сокровища, будто оценивая их стоимость.

– По словам поверенного, ваша мать понимала, что сделала плохой выбор. Ее вдовья доля и выплаты давно пропали, но у нее остались драгоценности. Они принадлежали лично ей. Она могла оставить их дочери по завещанию, что она и сделала, вместо того чтобы напрямую передать их вам. Она заставила поверенного забрать драгоценности, пока они не попали в жадные лапы сэра Фредерика. Поверенный клянется, что ее желание было засвидетельствовано и зарегистрировано, на основании этого он утаил драгоценности от вашего отчима.

– И от меня.

– Сколько вам было, когда умерла ваша мать, семнадцать? Сэр Фредерик забрал бы их у вас и заложил прежде, чем вы успели бы их пересчитать. Ваша мать знала об этом. Она хотела, чтобы наследство попало к вам, когда вам исполнится двадцать пять или когда вы выйдете замуж.

– Тогда сэр Фредерик не смог бы помешать мне покинуть его дом и избавиться от его опекунства. Но вы говорите, что поверенный отдал их вам для меня. Он думает, что я не проживу три года до своего двадцатипятилетия?

Рекс снова сел и, переглянувшись с кузеном, обдумывал, что сказать.

– Он… мм… думал, что вы можете использовать драгоценности для побега.

– А-а… На случай, если вы не найдете доказательств моей невиновности. Теперь мне понятно, почему вы так озабочены.

Не отрицая возможности побега, она снова принялась разбирать ожерелья и браслеты, складывая комплекты на столе, рядом с забытой чашкой. Разглядывая на свет сверкающие украшения, Аманда начала всхлипывать, вспоминая, как мать надевала их на бал или на званый ужин, как в детстве ей разрешали играть с драгоценностями матери, и она думала, что больше никогда не увидит такого блеска, такого сияния. Это были подарки любящего мужа, но мать всегда говорила, что самый дорогой подарок лорда Карвилла – сама Аманда. У Аманды когда-нибудь будет еще лучший подарок, обещала мать.

– Я не думала, что снова их увижу, даже изумруды бабушки, которые передавались старшей дочери в роду моей матери. От родителей мне остался только жемчуг. – Она тронула нитку на шее. – Полагаю, сэр Фредерик счел его недостойным внимания. Или думал, что если заберет жемчуг, то придется мне купить какие-нибудь безделушки, чтобы я презентабельно выглядела в обществе. – Она снова начала всхлипывать, теперь уже громче.

– Черт! – выругался Дэниел. – Вы ведь не собираетесь плакать?

– Конечно, нет, – всхлипнула Аманда, по ее щекам катились слезы. – Просто это очень… трогательно… узнать, как мать заботилась обо мне, сколько усилий приложила… Я чувствую это спустя годы, в тот момент, когда больше всего в этом нуждаюсь. Она не хотела, чтобы я зависела от сэра Фредерика или кого-то еще, и теперь мне это не нужно. Я могу заплатить за свою жизнь, нанять себе адвокатов. Это словно подарок с небес. Я правда счастлива.

– Разрази меня гром, вы на счастливицу не похожи, – с братской прямолинейностью заявил Дэниел. – Вся в пятнах, красная. Не могу я видеть женских слез, мне тут же самому плакать хочется. И голод мучит. Я всегда ем, когда я в печали и унынии. Спросите Рекса.

– Не обращайте на него внимания, когда он счастлив, он тоже есть хочет. И не думайте об адвокате. Леди Ройс может позволить себе это для своей крестницы.

Аманда кивнула, но продолжала ронять слезы на фамильные драгоценности.

Дэниел вскочил, рассыпая крошки, и двинулся к двери.

– Я знаю только одно. Мороженое от Гантера меня всегда веселит. – Свистнув, он позвал собаку. – Идем, Верити, поищем чего-нибудь получше, чем хлеб с маслом. Мы вернемся с полным ведром, если оно не растает.

– Трус, – прошептал Рекс, когда кузен прошмыгнул мимо.

– Как всегда, – согласился Дэниел, вручив ему запасной носовой платок. – Он тебе понадобится, если она похожа на мою сестру.

Аманда теперь откровенно рыдала, не пытаясь скрыть своих чувств.

– Позвать няню? Может быть, вам принять настойку опия? – беспомощно спрашивал Рекс. – Что вам принести? Что вам нужно?

– Мне… мне нужна собака.

Собака? Женщина, которой грозит смертный приговор, у которой гора драгоценностей, хочет собаку? Рекс решил, что несчастья надломили ее хрупкий организм. Во всяком случае, они будут повинны в ее безумии, если это с ней произойдет.

– Я думаю, что вам нужно принять настойку опия. А может быть, выпьете бренди?

– Нет, мне нужно, чтобы меня кто-то любил, как любила мать. Как вас любит ваша собака.

– Вы, кажется, не заметили, что эта предательница при первом упоминании о еде сбежала с моим кузеном.

– Но Верити вернется. А у меня есть лишь холодные камни моей матери.

Они стоили целое состояние, но Рекс мог понять, о чем говорит Аманда. По крайней мере, думая, что может.

– Она вас очень любила.

– Я никогда так о ней не тосковала, но вам этого не понять.

Она была не нрава. Он слишком хорошо это понимал.

– Моя мать оставила нас, когда я был мальчиком.

Аманда не знала всей истории, ее никто не знал.

– Простите.

– Не за что, мы справились. У меня были отец и няня. Моя тетя, мать Дэниела, жила поблизости.

Аманда заплакала еще горше, о себе, о нем. Черт, подумал Рекс, у нее столько слез, что можно оплакать веек сироток на лондонских улицах.

Любой джентльмен обнял бы ее, чтобы она могла выплакаться у него на плече, но только выродок вроде него, решил Рекс, радовался бы такому поводу обнять ее.

– Вы не одна, дорогая, у вас есть я. Признаю, это не очень много, но я здесь, рядом с вами. – Он теперь сидел на диване, а Аманда у него на коленях, и это совершенно не соответствовало кодексу поведения джентльмена.

Но его объятия, очевидно, не успокоили ее, поскольку она продолжала рыдать. Проклятие! Рекс гладил Аманду по спине, растирал плечи.

– Ну-ну…

Аманда не утихала. У нее было полное право плакать и стенать. Время бежало, а он так и не нашел настоящего убийцу. Теперь Рекс предупредил ее, чтобы она не вздумала скрыться. Он не оправдал ее надежд, ему самому хотелось разрыдаться.

– Мы выиграем, я знаю, что выиграем. Вы будете свободны, у вас будет счастливая жизнь и собака если захотите.

– С моей репутацией? – всхлипнула Аманда.

– Собак такая чепуха не волнует. О, вы имели в виду ваше счастливое будущее? С покровительством леди Ройс вы будете иметь успех. – Рекс без колебаний пообещал помощь графини. – Джентльмены увидят, что вы сияете так же ярко, как эти бриллианты.

Он протянул ей носовой платок Дэниела размером со скатерть.

– Думаю, за пару ожерелий я смогу купить себе мужа. – Всхлипнув, Аманда вытерла нос.

– Вам не придется покупать себе суженого, лондонские болваны не настолько глупы.

Она улыбнулась сквозь слезы:

– Спасибо. Вы очень добры, хотя ваши слова далеки от истины.

– Я не лгу, я вам уже это говорил. И доброта к этому не имеет никакого отношения. Вы красивы.

– Это большое преувеличение, особенно сегодня! Я, должно быть, выгляжу ужасно. Ваш кузен ведь сбежал?

– Вы выглядите красавицей, – настаивал Рекс, жалея, что Аманда не может видеть правду, как он.

Но поскольку она не могла этого сделать и поскольку у него не было выбора, как и тогда, когда он не мог оставить ее в тюрьме – больную и одинокую, он поднял ее голову. Нет, выбора не было. Возможно, у него вообще не было выбора с тех пор, как его отец отправил его в Лондон. Рекс не слишком верил в судьбу, но с прижавшейся к нему Амандой чувствовал предопределенность, неизбежность и правильность происходящего. И склонился к ее рту.

Аманда встретила его губы мягким стоном, который напомнил ему, что целовать мисс Карвилл все-таки неправильно. Она беззащитная молодая женщина, под его опекой, в доме его матери. Рекс начал отстраняться, но Аманда, закинув руку ему на шею, не отпускала его. Так что он поцеловал ее снова, дольше, глубже, без слов выразив собственное желание, стремление и одиночество. Она была такая сладкая, нежная, податливая, что он потерялся в этом поцелуе. Она застонала снова.

Как и его совесть. Черт возьми, он отвечает за нее, за ее безопасность! Что он делает, целуя женщину, подавленную горем? С каких это пор он позволяет страстям властвовать над разумом? Он джентльмен, а это значит, что он не воспользуется чужой слабостью.

Рекс не совращал девиц. Больше того, он не верил в брак для таких, как он. Но считал, что человек, погубивший девственницу, обязан жениться на ней.

Она согласна. Она страдает. Она опасна. Его интуиция враждовала с основным инстинктом.

Победила няня, явившаяся сообщить, что обед почти готов.

– Вот вы где, милые.

Да, они были здесь, быстро усевшись рядышком на диване, как нашкодившие дети. Но у детей губы не горят.

Рекс злился на себя и напряжение в паху. Он повеса и грубиян! Без принципов и предрассудков. Что бедная Аманда о нем подумала?

Аманда злилась на себя и дрожавшие пальцы. Она падшая женщина и размечтавшаяся дурочка, у нее нет морали. Что бедный виконт подумал о ней?

Он думал, что должен извиниться перед мисс Карвилл.

– Пожалуйста, простите нас, няня. Нам нужно поговорить о деле.

– Конечно, милые, но поторопитесь. Вы ведь не хотите, чтобы мясо пережарилось, а суп остыл.

Нет, но он желал, чтобы остыла его кровь и мозг мог спокойно работать. Рекс подождал, когда няня выйдет из комнаты, и извинился.

Аманда искренне не поняла его.

– Нет, это была моя ошибка, это я на вас набросилась. Я была так расстроена, прошу прощения.

– Ваше волнение было естественно. Я… мм… хотел успокоить вас.

– Я знаю, спасибо.

Рекс не чувствовал облегчения.

– Вы должны были остановить меня.

Аманда сложила драгоценности в шелковый мешочек.

– Я не хотела.

Ее слова полыхнули синей вспышкой правды, и его кровь снова закипела. Рекс отстранился, увеличивая расстояние между ними.

Аманда уставилась на лежавшие на коленях руки, удерживаясь от желания потянуться к нему.

– Я была дерзкой.

Он взял ее за руку.

– Ничего подобного, это я вел себя как скотина. Вы прекрасная женщина, а я всего лишь человек.

– Спасибо. Я тоже человек, а вы прекрасный мужчина.

Рекс рассмеялся и поднес ее руку к губам.

– Со шрамами, хромотой и разбитым носом?

– С добрым сердцем и самыми красивыми глазами во всей Англии.

Наклонившись, Рекс погладил ее веки.

– Нет, ваши куда красивее. Как мягкий коричневый бархат, в котором можно утонуть.

Аманда улыбнулась в ответ, смакуя его нежное прикосновение.

– У меня обычные карие глаза. И держу пари, сейчас они красные и припухшие.

Его взгляд скользнул ниже.

– Глаза – нет, а губы – да.

Теперь она покраснела.

– Вы, должно быть, считаете меня распутной, но клянусь, я не целую каждого встречного джентльмена!

Рекс встал, думая о ее нежных неопытных поцелуях.

– Я считаю, что вы храбрая и хорошая, а мне необходимо уйти, пока я не забыл, что я джентльмен, а вы невинны.

Аманда тоже поднялась, удерживая его за руку.

– Но няня и ее сестра готовят обед для вас и Дэниела. Вы должны остаться.

Приглашение остаться было соблазнительно, и он снова уставился на ее губы, думая об их вкусе, а не о курином супе.

Его глаза словно притягивали ее, и Аманда шагнула ближе, почти коснувшись грудью его сюртука. Она сделала еще шаг, и его руки сомкнулись вокруг нее.

На сей раз поцелуй стал игрой языков, вздохи слетали с губ. Руки Аманды скользили по спине Рекса. Он провел руками по ее груди, и Аманда сначала от удивления задохнулась, а потом застонала от удовольствия. Да, думала она, это гораздо лучше, чем если бы ее потрепали по голове и велели умыться. Хорошая девочка, Аманда.

Она женщина, а он мужчина. Аманда чувствовала сквозь одежду его отвердевшее мужское естество. И она тому причиной. Она чувствовала ответное тепло внизу живота, разливавшееся по ее ногам. Этот жар не что иное, как адское пламя, в котором она будет гореть вечно, но сейчас Аманду это не волновало.

– Еще чаю, милорд? Еще… вот тебе на!

Они не слышали, как Додд вошел в комнату. Рекс загородил Аманду от любопытных глаз дворецкого и, не отнимая рук, сказал:

– Мисс Карвилл расстроена.

– Забавно, именно это я сказал вам в тот день, когда вы вошли сюда в гневе. Моя Нелл была расстроена.

Рекс указал на дверь.

– Чай, Додд. И бренди.

Колени Аманды так ослабли, что она рухнула бы на пол, если бы Рекс не держал ее. Она цеплялась за него.

Он не мог сопротивляться и обнял девушку. Изувеченная нога не могла удержать такого груза, и оба свалились на диван, где было гораздо удобнее.

– Она еще расстроена? – Додд с грохотом поставил поднос.

– Вон!

Додд задержался у двери.

– Гм, вы ведь не собираетесь говорить о моей Нелл графине, милорд? – Он повел бровями, увидев позади виконта мисс Карвилл.

– Это шантаж!

– Это узкий диван.

Аманда так очаровательно хихикнула, что Рекс просто должен был поцеловать ее снова, даже зная, что Додд оставил дверь комнаты открытой.

– Я ему сразу не понравилась, – сказала она с тяжело бьющимся сердцем. – Одному Богу известно, что он теперь обо мне подумает.

– Он будет оказывать вам должное уважение. Ему нравится его положение.

Рексу – тоже: он почти всем телом прикасался к Аманде. Господи, что с ним случилось? – спрашивал он себя, собрав остатки здравого смысла. Его инстинкт самосохранения, все его заповеди улетучились вместе с разумом. А кровь бросилась в пах, и он был в боевой готовности. Его тело знало, что она создана для него. Для радости, для удовольствия. Для брака? Черт, нет! Рекс вскочил на ноги, потянув за собой Аманду.

– Это неправильно! Я не самец в гоне, не распутный козел. И дверь открыта. Я хочу сказать, что у меня есть принципы. У меня есть…

– У меня есть целое ведерко малинового мороженого! – В комнате появились Дэниел и Верити. – Поторапливайтесь, иначе от него останется сладкая лужица. Я видел няню, она ворчит, что мы себе ужин испортим, но кого это волнует? Она всегда это говорит, и я всегда тарелку дочиста вылизываю, разве не так? Аманда больше не плачет?

Она снова хихикнула. И одновременно с Рексом ответила «нет».

– Тогда почему ты все еще держишь ее?

Хороший вопрос, черт побери.

 

Глава 19

Няня прищелкнула языком. Она ведь недавно причесала белокурые кудри Аманды. И не использовала косметику графини, чтобы щеки юной леди так порозовели, а губы стали алыми.

– Леди Ройс прислала сообщение, что она уже в пути, – сказала она Рексу, когда он уходил. – И не в самый подходящий момент, – пробормотала себе под нос няня, и Рекс снова почувствовал себя шестилетним мальчишкой.

Видит Бог, то, что он совершил – а это, пожалуй, худшее из того, что он когда-либо делал, – не ребяческая шутка. Проблема в том, что он не мог доверять своему непослушному телу. Единственный выход – держаться на расстоянии, поэтому Рекс потащил Дэниела в «Гранд-отель».

– Я слышал, что, у них превосходный стол, – сказал он кузену.

– Но мое сердце отдано бифштексу с кровью!

А сердце Рекса влечет к женской груди, но он не собирался потакать своим желаниям.

– Ты же сам говорил, что мы должны появляться в разных местах, чтобы сберечь репутацию мисс Карвилл. Кроме того, леди Ройс появится здесь уже завтра, так что я могу перебраться в гостиницу. Я думал заглянуть в «Гранд-отель» и выяснить, принимают ли там постояльцев с собаками. Говорят, там не так привередливы, как в «Кларендоне». Приглашаю тебя поселиться со мной, если только ты не предпочитаешь крысиное гнездо, в котором ты обитал прежде.

– Что? Уехать из Ройс-Хауса, когда твоя матушка возвращается вместе с поварихой? Только болван может думать, что в приличное место пустят с собакой. Верити не собака, это четвероногая ненасытная прорва.

– Тогда я сниму себе апартаменты и буду жить там, пока не смогу вернуться в провинцию.

– Мы спокойно можем остаться у твоей матери. Все будет отлично и прилично, графиня будет опекать девушку.

– Нет, – только и сказал Рекс.

– Что, плохо дело?

Рекс не знал, имел в виду Дэниел, жизнь под одной крышей с леди Ройс или попытку держаться подальше от Аманды.

– Плохо.

Сначала они остановились в клубе «Макканз». Согбенный старик в клубной ливрее и белом парике выступил из тени, почтительно опустив глаза.

– Сообщение для лорда Рексфорда, – сказал он, передавая запечатанное послание. Поклонившись, он двинулся в обратном направлении.

– Подождите! Скажите вашему хозяину…

Для древнего старика мужчина исчез слишком быстро. Дэниел отправился за вином и решил заглянуть в карточную комнату. Рекс сломал печать и развернул письмо. На листе были инициалы из записной книжки сэра Фредерика, которые он послал майору Харрисону. Рядом написаны от одного до трех имен, около некоторых вопросительные знаки, у других адреса.

Л.Б. – возможно, банкир Ллойд Бревертон, гласило примечание, но с таким же успехом это могла быть Лидия Бертон, знаменитая мадам из высококлассного борделя.

За инициалами Л.К. мог скрываться Лисандр Корд, которого Рекс не знал, но он жил в Олбани, так что его можно было считать джентльменом.

Дж. Дж. – предположительно Джозеф Джонстон, с двумя адресами, один около доков, другой в новой фешенебельной части Кенсингтона. Или Джошуа Джакобс, ювелир с Бонд-стрит. Рекс ставил на Джонстона, богатого коммерсанта и судовладельца, который, возможно, нанял камердинера сэра Фредерика.

Рядом с инициалами Дж. К. было только одно имя – Джордж Катберт, и то с вопросительным знаком. Рекс присвистнул. Катберт был вторым сыном видного члена кабинета и бывшего флотскою офицера. Никто не знал, почему его списали на берег, такое замалчивание само по себе необычно, ходили разные слухи.

Из трех мужчин с инициалами Р.В. Рекс знал только одного. Роланд Воган был его университетским однокашником, и Рекс любил его, несмотря на странности. Воган был достаточно приличен, если не попадаться ему в темном углу. У второго после имени было приписано «эсквайр», третий – адвокат, в качестве его адреса числилась тюрьма на Флит-стрит.

Инициалы Т.Х. сопровождались двумя именами с незначительными титулами, оба были из поколения отца Рекса.

Имя, написанное рядом с инициалами О.Б., было хорошо известно Рексу. Олдрич Боудекер на несколько лет раньше Рекса учился в Итоне, ему доставляло удовольствие мучить младших. Знак вопроса рядом с его именем ничего не значил. Рекс считал, что этот человек способен на любую жестокость, любое преступление.

Рядом с последними инициалами, Н.Т., тоже стояло только одно имя – Найджел Терлоу, без всяких вопросов.

Этих людей департамент Советника имел на подозрении, но нигде не было сказано, в чем их подозревают. Шпионаж, контрабанда, поставка живого товара в дома терпимости… Судя по тому, что знал Рекс и что сообщил ему Харрисон, он же Харрис, они могли заниматься чем угодно. Внизу страницы изящным почерком было приписано: «Задавайте вопросы».

Рекс знал, что это значит – получить ответы и выяснить правду.

Он может получить ответ на другой вопрос в заведении миссис Бертон, решил Рекс. Или по крайней мере удовлетворить определенный голод.

Дэниел настаивал, что сначала надо пообедать.

– Не помешает побыть на людях. Чем больше народу нас увидит, тем лучше.

Вина и блюда в «Гранд-отеле» были превосходны, а вот общество – не очень. За спиной Рекса какая-то пьяная компания бранила официанта и требовала обслуживать их быстрее, чем бедняга успевал поворачиваться. Их обидело, что сначала обслужили Дэниела и Рекса.

Дэниел, отставив бокал, угрожающе поднялся во весь рост. Мужчины затихли, потом начали перешептываться. Рекс легко разбирал слова: инквизиторы, убийца, калека. Он тоже встал и повернулся.

– Ба, легок на помине, – пробормотал он, увидев в центре группы Олдрича Боудекера.

Галстук Боудекера был в пятнах, маленькие запавшие глазки налиты кровью. Однокашник Рекса выглядел гораздо старше своих лет, потрепанный, морщинистый и, похоже, стал еще скареднее, если это вообще возможно. Рекс не утруждал себя любезностями. Удаву не кланяются.

– Вы знали сэра Фредерика Холи? – спросил он. Удивленный прямолинейным вопросом, Боудекер ответил:

– Конечно, мы все его знали. – Он повел глазами-бусинками в сторону своих компаньонов.

Остальные закивали. Один поднял бокал:

– За сэра Фредерика, мир его праху.

– Держу пари, там, где он теперь, мира нет, – грубо расхохотался другой.

Четвертый поднял бокал, приветствуя разбитную девицу.

Рекс пристально взглянул на Боудекера.

– Мисс Карвилл не убивала его. Вы убили?

Тот, взревев, поднялся.

– Что это за вопрос? Я тебя убью, мерзавец! Хромая собака! Пытаешься обвинить меня в преступлении своей шлюхи?! – Боудекер оттолкнул стол. Серебро и фарфор полетели на пол. – Ты всегда был трусливой крысой. Говорят, таким и в армии остался. Я слышал, тебе никто не доверял: ни испанцы, ни французы, ни наши.

Рекс снял сюртук.

– Мой ростбиф, – вздохнул Дэниел.

– Моя репутация… и репутация мисс Карвилл.

– Моя столовая! – раздался голос с французским акцентом.

Никто бы не послушал шефа, если бы позади него не выстроились в ряд семь поваров в белых передниках с ножами в руках.

– Вон! Я обслуживаю только лучшее общество. Лучшие блюда для лучших посетителей. Мой суп на полу? Вон, я сказал, или я вызову стражу! – Он двинулся к человеку, осмелившемуся остаться в одной рубашке в лучшем ресторане Лондона.

Приятели уже тащили Боудекера прочь, подальше от глаз повара, пока не был брошен вызов или нанесен удар. Боудекер был скверным стрелком, неуклюжим фехтовальщиком и трусом, когда дело доходило до стычки даже с хромым. Что ж, приятели сегодня спасли ему жизнь, но это еще не конец.

Рекс и Дэниел уехали, извинившись перед глазевшими на них посетителями. Дэниел по пути прихватил с тарелки какой-то дамы баранью отбивную. Леди взвизгнула.

– Она и так считает нас дикарями, – пожал плечами Дэниел. – Ты не мог бы в следующий раз действовать тоньше?

Следующий раз подвернулся в клубе Банкрофта, куда пускали всех, но за солидную плату. Говорили, что тут подают неразбавленное вино и хорошие блюда, а в задних комнатах и апартаментах наверху играют по-крупному. Не успели кузены сесть, как к ним обратился джентльмен, приглашая за свой столик.

– Дружище, как я рад видеть, что ты поправляешься! – Роланд Воган и стоявший рядом мужчина помоложе приветливо улыбались. – Как грустно было узнать, что ты ранен. Я несколько ночей спать не мог, правда, Гарольд? И твое бедное лицо! Какая трагедия. У меня припрятан прекрасный крем, правда, Гарольд?

– Мм, я не голоден, Рекс. Пойду посмотрю, как играют в кости. – Дэниел взглянул на стаканы с глинтвейном на столах. Дамский напиток. – И закажу нам бутылку бренди.

– Я тебя догоню. Роланд, ты знал сэра Фредерика Холи?

Молодой человек сморщился, будто лимон откусил. Воган ответил, что, к сожалению, знал.

– Неприятный тип, знаешь ли. Я всегда избегал его компании.

– Ты убил его?

У Роланда на глаза навернулись слезы.

– Как ты мог такое сказать? Я думал, мы друзья.

– Я так понимаю, что нет?

– Да я паука в своей ванне не убью, правда, Гарольд?

– Ты убил сэра Фредерика, да или нет?

– Нет! – Воган всхлипнул.

Сидевшие рядом посетители хмуро смотрели на Рекса. Гарольд подал Вогану обшитый кружевом носовой платок, управляющий хотел знать, почему Рекс побеспокоил одного из его лучших клиентов и любимых посетителей.

– Я не хотел обидеть. Извините. – Рекс бросил на стол банкноту. – Выпейте за мое здоровье. Всего доброго, мистер… гм… Гарольд.

Дэниел огорчился, что пришлось так быстро уйти.

Рекс расстроился, что довел человека до слез.

– Ты слишком много пьешь, – ворчал он на кузена.

– Но я нуждаюсь в хлебе насущном. Я так и не пообедал!

– Давай зайдем к Лидделу. Там часто бывают моряки.

Как и надеялся Рекс, Джордж Катберт был там. Бывший капитан сидел в углу с полупустой бутылкой. Рядом никого не было, с ним никто не разговаривал. Рекс направился к нему.

Дэниел взглянул на Катберта.

– Гм, я садиться не стану. И ужин заказывать тоже.

– Я недолго. – Рекс приблизился к Катберту, зная, что все глаза направлены на него. – Сэр, у меня к вам вопрос.

Катберт поднял глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Рексфорд? Один из ребят Советника? А еще говорят, что я обделывал грязные делишки. Ха! Но вы получили благодарность, не так ли?

– Да, сэр, и вместе с ней шрам и изувеченную ногу. Вы убили сэра Фредерика Холи?

– Жаль, что я этого не сделал. Жаль. – Катберт швырнул бутылку через комнату в окно. Посыпались стекла и проклятия офицеров. – Жаль, что я этого не сделал!

– Мне тоже жаль, что вы этого не сделали, сэр. Доброй ночи!

В клубе воцарилась неодобрительная тишина. Рекс, прихрамывая, вышел. На улице он огляделся, чтобы сориентироваться.

– Мы рядом с заведением Лидии Бертон. Что скажешь, если мы зайдем поговорить с ней?

– Я думал, мы сначала поедим. Думаешь, у нее подают ужин? Если да, то, пожалуйста, будь немного полюбезнее, чтобы мы могли остаться и насладиться им. И девочками, конечно, тоже. Дипломатия лучший пропуск, старина. Миссис Бертон воображает себя благородной леди.

Здание ничем не отличалось от состоятельных соседей, обстановка была столь же элегантна, как у леди Ройс, хозяйка дома одевалась по последней моде, если не считать глубины декольте. Миссис Бертон была счастлива видеть кузенов. Состоятельные джентльмены всегда и везде желанные гости, независимо от их репутации. После обмена любезностями миссис Бертон махнула холеной, унизанной кольцами рукой в сторону стайки женщин, расположившихся вдоль стены на золоченых стульях, обмахиваясь веерами и хихикая, словно дебютантки на балах в «Олмаке».

– Могу я представить вас одной из моих подруг?

Девицы пытались казаться молодыми, невинными, благовоспитанными. Рекс отвернулся. Он не хотел женщину, которая напомнила бы ему Аманду. Цель сегодняшнего визита – забыть о ней и убедить весь свет, что она не его любовница. Он поднес к губам мягкую белую руку госпожи Бертон.

– Только лучшее, мадам.

– Лучшее втрое дороже, милорд, – усмехнулась она.

– И я уверен, оно того стоит, – улыбнулся он, Рекс сунул крупную сумму в ложбинку на ее выдающейся груди. Миссис Бертон велела горничной принести гостю бокал шампанского и пошла поговорить с помощницей.

– Помни, главное, любезность, – прошептал, проходя мимо, Дэниел.

– Может, ты хочешь с ней поговорить?

– Нет, черт побери. – Дэниел в одной руке держал стакан бренди, а другой подхватил рыжеволосую девицу. – Эта малышка больше в моем вкусе. – Малышка была выше и шире Рекса и явно более аппетитная, чем крошечные сандвичи, которые подавала к чаю миссис Бертон.

Мадам вернулась и проводила Рекса в маленькую гостиную, украшенную цветами, ароматическими свечами и зеркалами. В комнате слишком тепло, а Лидия Бертон – чересчур дородная, и Рексу вдруг стало скучно и неинтересно. Проклятие, неужели Аманда лишила его аппетита? Нет, мысли о ней, о ее поцелуях, ее мягкой груди, прижавшейся к его торсу, подогрели его кровь и ожидания Лидии Бертон. Положив руки на застежку его брюк, она улыбнулась и прошептала:

– О, настоящий герой! – Этот комплимент имел оттенок правды.

Правда? Он не хотел другую женщину, ему нужен только ответ на вопрос. Рекс отстранился.

Мадам нахмурилась в ответ на его движение и царапанье в дверь.

– Я же велела не мешать!

Дэниел, не обращая внимания на ее слова, поскребся снова.

– Рекс, ты ее спросил? Я – да.

– Уже?

– Я слишком проголодался. Мужчине для спектакля нужны силы.

– Что за вопрос? – подняла на него глаза миссис Бертон. – Какой вопрос?

Ее пыл угас, как и любые мысли о дипломатии.

– Вы убили сэра Фредерика Холи?

Она хлестнула его по щеке, но это не ответ. Рекс поймал ее запястье.

– Вы?

– Да будет вам известно, этот человек никогда не переступал порог моего заведения. Я не убивала его! Вы не можете являться сюда и обвинять меня. Вы погубите мое дело. – Она взглянула на его руку, все еще сжимавшую ее запястье. – Грубить женщинам? Раскрывать тайны, получая удовольствия? Ха, и они называют меня шлюхой! Ваш брат со стыда бы сгорел.

– Брат? У меня нет никакого брата! Стамфилд мой кузен.

Схватив подсвечник, она попыталась ударить им Рекса.

Дэниел, потягивая из горлышка вино, прислонился к открытой двери, на его лице блуждала улыбка.

– Говорил я, что тебе нужно приобрести городской лоск.

Миссис Бертон бросила подсвечник в Дэниела.

Схватив сюртук и потащив за собой кузена, Рекс выскочил в ночь.

Они остановились, чтобы отдышаться, и, хохоча, по очереди отхлебывали из бутылки.

– Думаю, можно попытаться в «Уайтсе», – сказал Рекс. – Эти двое с инициалами Т.Х. могут там быть.

– Если нас выставят из «Уайтса» то лучше сразу покинуть Лондон. Так что позволь мне самому заняться этим делом, после того как я поем, если хочешь.

Не столь голодный Рекс оставил Дэниела с бутылкой вина и отправился изучать карточные комнаты. Вернувшись, он увидел, что кузен второй бутылкой запивает огромный кусок мяса. Рекс сообщил, что те, кто им нужен, сегодня здесь, играют за одним столом с мужчиной, который показался Рексу знакомым, но имени его узнать не удалось. Он был темноволосый, с маленькими усами, в очках, моложе других игроков, и объявил, что сыграет только еще одну партию.

Дэниел сделал большой глоток вина, икнул и, покачиваясь, поднялся.

Рекс сомневался в его успехе.

– Ты уверен?

– Ты ведь не преуспел? Посмотри, как работают профессионалы.

Когда они подошли к дальнему столику, Дэниел прочистил горло, чтобы привлечь внимание мужчин.

– Гм… Извините, джентльмены, что прерываю вашу игру, – Дэниел поклонился, но Рексу пришлось держать его за фалды, чтобы, он не упал. – Просто интересно, ответите ли вы мне на один; вопрос?

– Да вы пьяны, любезный!

Дэниел снова поклонился.

– Но я не убийца. А вы?

Хоув подал знак официанту. Хейверинг пробормотал что-то нелестное о происхождении Дэниела.

– Я так понимаю, что нет? Никто из вас не убивал сэра Фредерика Холи?

– Конечно, нет, деревенщина неотесанная!

Незнакомец в углу с отвращением покачал головой.

– Благодарю вас за… – Дэниел со стоном зажал рот рукой и ринулся к двери.

Он, не успел.

– Ты же говорил, что мы должны показаться в городе. По-моему, сегодня вечером мы имели успех, правда?

 

Глава 20

Когда кузены вернулись в Ройс-Хаус, обоим пришлось окунуть голову в таз с водой, но это не помогло. Как и ванна. Рекс все еще чувствовал себя грязным. Он вычеркнул из списка несколько подозреваемых, но чтобы сделать это, втоптал в грязь свое имя, карьеру и лучшего друга. Предполагалось, что он раскроет преступление и наставит кузена на путь истинный, а не станет помогать погрязнуть в пьянстве и разврате. Прекрасный пример он показал сегодня вечером.

Дэниелу нужна хорошая девушка, крепкая провинциалка, которая сможет сносить его грубые выходки. Она будет кормить его и… заботиться обо всех его потребностях, не переживая из-за его промахов в бальном зале. Лучшего товарища, чем Дэниел, не найти. Он заслуживает такой же женщины. Возможно, Аманда знает подходящую кандидатку. Она бывала в свете и знает, кто из дебютанток обожает галоп, а не скучные прогулки в Гайд-парке.

– Нет, нельзя тревожить Аманду сватовством. У нее и без Дэниела достаточно тревог. – Это вернуло Рекса к делу об убийстве. А оно не имело ничего общего с тем, чтобы видеть ее или хотеть… или хотеть видеть. Но Рекс знал, что это ему нужно, как знал и то, что лучше этого не делать.

Завтра, решил Рекс, он займется оружием, а не людьми. Вещи не лгут и не обижаются. Они просто существуют. Конечно, они не могут сказать, где были и в чьих руках, но вещественное доказательство говорит само за себя. Последняя теория Дэниела состояла в том, что в сэра Фредерика стреляла женщина. По мнению Дэниела, который, по общему признанию, не был гениальным тактиком, мужчина никогда не оставил бы оружие на месте преступления. Про пистолет легче всего выяснить, поэтому Рекс поставил оружие во главе списка. Грабитель не стал бы стрелять в жертву. Если бы его поймали, это стало бы отягчающим обстоятельством, и наказание было бы более суровым.

– А если Аманда его спугнула? – предположил Рекс.

– Да она просто цыпленок, он выстрелил бы в нее и сбежал. Женщина, совершившая преступление в пылу страсти, не стала бы рассуждать.

– И много ты знаешь женщин-убийц?

Дэниел был непреклонен:

– Само собой разумеется, что женщина бросила бы оружие и сбежала раньше, чем Аманда могла узнать ее. Возможно, они знакомы.

Единственной женщиной в перечне инициалов была миссис Бертон, но она не воровка и не знакома с Амандой Карвилл. Рекс задавался вопросом, почему Советник включил ее имя в список подозреваемых. Должно быть, в Лондоне множество женщин с инициалами Л.Б. Но есть ли среди них столь бессердечные, чтобы прострелить голову мужчине? Сэр Фредерик, как известно, не держал любовницу, несмотря на шелковый чулок, найденный в его комнате. Такие дела всегда раскрываются, несмотря на осторожность и осмотрительность. Сэр Фредерик к тому же был скуп. Экономка вне подозрений, она сказала правду. Кроме того, нужен мотив убийства.

Рекс решил оставить это на утро и заодно выяснить, где можно остановиться в Лондоне. Сегодня ему нужен хороший отдых. С еще влажными после ванны волосами Рекс забрался в постель, прихватив свои записи, потом бросил на пол одеяло и приказал собаке слезть с кровати. Верити храпит так же сильно, как няня Браун. К чему делить ложе с тем, кто во сне преследует кроликов? Его собственные сны и без того довольно неприятны.

Аманда не слышала, когда кузены вернулись домой, она крепко спала. Но услышала, как Додд с лакеем ворчат, что в такой час приходится тащить наверх горячую воду. Вскоре наверх понесли уголь, чтобы согреть комнаты для купания. Потом оловянные бадьи несли вниз, задевая ими о ступеньки. Аманда старалась не представлять, как Рекс в ванне намыливается сандаловым мылом, которым от него всегда пахнет, как, откинувшись назад, отдыхает в воде. Она очень старалась не воображать, как он ложится в кровать, отпускает камердинера, гасит свечу, и только тлеющие угли в, камине освещают комнату.

Это была прекрасная картина, шедевр фантазии, даже если детали неточны. В конце концов, она никогда не видела мужчину в ванне или в кровати. Или нагим. Аманда откинула верхнее одеяло. Боже милостивый, почему в комнате так жарко?

Рана у него на ноге еще не зажила и болит? Он спит на боку, на животе или на спине? Аманда снова завертелась в постели.

Фантазии не давали ей заснуть. Размышления о собственных несчастьях успокаивали еще меньше. Как она могла заснуть, если, вместо того чтобы считать овец, считала оставшиеся до суда дни?

Возможно, его сиятельство сегодня вечером обнаружил что-то важное? По словам няни, кузены ищут улики, но главным образом они уходят из дома для того, чтобы сберечь ее репутацию. Глупые! С тех пор как сэр Фредерик налгал Чарльзу Ашуэю, у нее нет репутации. Аманда не видела для себя будущего, в котором безупречное имя имеет значение. Сейчас важно, будет ли у нее будущее вообще.

Рекс, возможно, еще не заснул и знает нечто, что успокоит ее душу. Конечно, отправиться к нему в комнату – это самая большая глупость после того, как она подняла пистолет в кабинете сэра Фредерика. Плохо дело. Аманда уже зажигала свечу.

Боже, ни одна леди даже думать не станет о посещении мужской спальни, да еще ночью, неодетой, тайком, зная, что он в постели. Ну и прекрасно! Она падшая женщина и хочет всего лишь, выйти в коридор. Где ее шлепанцы?

Леди Ройс возвращается. Аманда сознавала, что такое свободное поведение отнюдь не способ расплатиться с крестной матерью за гостеприимство. Но пока графиня не вернулась, можно рассчитаться с Рексом за то, что он сделал для нее, выказав свою… дружбу. Он спас ей жизнь. Аманда знала, что умерла бы в тюрьме от голода, лихорадки или отчаяния. Жизнь, особенно ее жизнь, слишком коротка, чтобы волноваться о приличиях и манерах. Аманда нашла свой халат. И вспомнила про честность. Рекс любит правду. Он убеждал ее говорить без хитрости и обмана, так она и будет говорить с собой. Да, она хочет его утешений. Конечно, она хочет узнать новости. Естественно, она хочет его поблагодарить. И отчаянно хочет его поцелуев.

Аманда выбрала более подходящий наряд.

Рекс делал пометки в списке инициалов, когда в дверь тихо поскреблись. Дворецкий и лакей давно ушли, ворча на то, что им приходится трудиться в столь поздний час. Должно быть, Мерчисон пришел сказать, что Дэниелу плохо.

– Войдите.

Дверь тут же открылась, доказывая, что Мерчисон, когда хочет, и слышит, и говорит. Вместо маленького опрятного джентльмена в дверном проеме возникло видение, потом оно быстро шагнуло в комнату и закрыло за собой дверь.

– Черт побери, Аманда, что вы здесь делаете? – Подтянув одеяло, Рекс прикрыл голую грудь. – Что случилось? Где няня? Она ранена?

– Няня Браун в комнате свой сестры-экономки. Думаю, обе крепко спят. Мне не хотелось заставлять милую старушку подниматься по лестнице.

– Значит, что-то с вами? Вам плохо? Вы снова заболели?

– Да.

– Лихорадка?

– Да, я чувствую жар.

Аманда была уверена, что в аду не так жарко. Хотя она в легком пеньюаре, под которым, насколько мог видеть Рекс в свете угасающих углей, лампы у кровати и свечи в ее дрожащей руке, лишь тоненькая сорочка. Он выпрыгнул бы из кровати, чтобы закутать Аманду в одеяла, но они нужны ему, чтобы сохранить благопристойность и ее невинность. Сжимая одной рукой одеяло, он пошарил другой в ногах, где Верити, снова забравшись на кровать, спала на его халате.

– Пойду поищу няню, она знает, какое лекарство вам необходимо принять и сколько.

– Мне не это нужно.

Его рука замерла на спящей собаке.

– Мм, тогда что вам угодно?

– Я… Мне нужно, чтобы вы обняли меня.

Проклятие!

– Я отдам вам свою собаку. – Рекс растолкал Верити, ворча, что она никудышный сторож. – Вы ведь говорили, что хотите собаку.

– Я прошу слишком много? Днем вы не возражали.

Возражать? Против чего? Рекс растерянно заморгал.

Как будто можно забыть ее аромат, ощущение ее тела, шелковистость локонов и тепло ее губ. О Господи!

– Вам не следовало приходить сюда!

– Почему? Мне нечего терять. Почему я не могу получить немного утешения, если могу… пока могу? Я не глупая героиня из плохого романа, которая хочет получить брачный опыт, прежде чем уступить какому-то таинственному злу. Признаюсь, мне немного любопытно, но это не причина предать все, чему меня в жизни учили. И я здесь не для того, чтобы выразить благодарность, хотя я у вас в неоплатном долгу. Я… Мне понравились ваши поцелуи. Я обо всем забыла в ваших объятиях.

– Вы не поняли. Приличная леди…

Аманда подняла изящную тонкую руку, обнаженную до плеча, если не считать узкой бретельки.

– Не говорите так. Мы оба знаем, что мою репутацию не восстановить. Я больше не считаю себя леди и рада свободе.

– Но я джентльмен, несмотря на сплетни. – Рекс похлопал себя по груди. – Я джентльмен здесь, в своем сердце. И здесь. – Он постучал себя по голове. – Я не могу принять то, что вы предлагаете, не сделав в ответ предложения.

Аманда не отрицала свои намерения и лишь подтвердила их, теребя бриллиантовое ожерелье. Ни одна женщина не наденет самые лучшие свои драгоценности, чтобы спать в одиночестве. Она напоминала ему гурию из эротических фантазий, и его тело напряглось в ответ.

– Это противоречит всем понятиям о благопристойности.

– Фи, никто не узнает.

– Я узнаю.

– Но если меня повесят, вам не придется жертвовать своей свободой.

– Вас не повесят!

Аманда уставилась на свои босые ноги. Крошечные розовые пальчики выглядывали из-под тонкого белого кружева.

– Неужели так ужасно сделать мне предложение? Я не потащу вас под венец, если не будет ребенка.

Ребенок? Еще один монстр вроде него? Рекс глубоко вдохнул, кажется, впервые с того момента, как Аманда вошла в комнату. Да, это легкомыслие от недостатка воздуха.

– Я был бы счастлив назвать вас женой, если бы не поклялся остаться холостяком.

– Вы не любите женщин?

– Конечно, люблю. Вы должны были заметить это днем. – Если бы она присмотрелась к простыням, то заметила бы, что и ночью она ему нравится.

Аманда нервно теребила ожерелье.

– Тогда, наверное, дело в вашей матушке. Она вас так разочаровала, что вы, никогда не поверите другой женщине?

– Я не говорю о моих чувствах, к леди Ройс – у меня их нет. Какие уж тут чувства!

– Как я понимаю, она скоро будет здесь. – В самый неподходящий момент для его спокойствия и его совести. Но Аманда продолжала. – Есть только сегодняшняя ночь. Я не требую обязательств или вашего сердца, только одну ночь радости!..

Рекс вообразил ее в одном алмазном ожерелье и готов был откинуть одеяла, предлагая ей место в его кровати. Радость? Он показал бы ей небеса с радугой и танцующими ангелами. Если бы ожерелье не было подарком ее матери, напоминавшем о семье и долге.

– Ваше семейство ужаснется.

– Больше, чем когда узнали, что я в тюрьме? Что мое имя опорочено и меня обвиняют в убийстве? Думаю, мама была бы рада узнать, что я получила немного удовольствия.

Немного? Рекс не собирался удовлетворяться поцелуями, и объятиями. Его тело предупреждало, что, как только он возьмет Аманду в объятия, он ее не отпустит. Вот в чем проблема…

– Вы просите, чтобы я отказался от своей чести?

– Вы попросили меня не убегать, так что я могу лишиться жизни ради вашей чести. Что важнее? – Поставив свечу, она подошла к кровати и погладила собаку. Верити лизнула ее руку и закрыла глаза.

Рекс попытался глотнуть, но горло было таким же сухим, как миска Верити после обеда.

– Кто-нибудь может войти.

– Кто? Ваш камердинер?

– Он очень заботливый. Мой отец послал его присматривать за мной.

– Сейчас полночь. Он знает, что вы достаточно взрослый, чтобы спать без нянек, к тому же у вас есть сторожевая собака.

Которая снова захрапела.

– Может зайти мой кузен.

– Я слышала его храп. Он храпит громче няни и куда громче Верити.

Рекс знал, что после сегодняшних приключений Дэниел будет спать двое суток.

Аманда коснулась одеяла, словно чтобы поднять его. Рекс уцепился за верхний край.

– На мне под одеялом ничего нет.

– И на мне одежды мало.

– Я заметил.

Черт, он едва мог от нее глаза отвести! Бриллианты сверкали в свете угасающего камина, бросая искры на ее карие глаза. Искры проникали ему в душу, зажигая ее. Только Аманда могла погасить этот огонь. Теперь Рекс это знал.

Она была его. Он спас ее, он сохранил ей жизнь. Она не станет послушной женой какого-нибудь безвестного типа, который женится на ней ради ее драгоценностей и набьет ей живот дюжиной слюнявых малышей.

Дети. Рекс потянул одеяло выше, насколько позволяла разлегшаяся на нем Верити.

– Я не могу. Я не заведу ребенка.

– Вы не любите детей? – В голосе Аманды звучало разочарование. – Я всегда хотела мальчика и девочку.

– Я их люблю, но не своих.

– Почему?

Почти нагая женщина невыносимо искушает его и хочет анализировать его жизненные принципы?

– Это личное дело.

– Вы просили меня не убегать, доверить вам свою жизнь. А сами не можете объяснить, почему не хотите иметь детей? – рассердилась Аманда.

Она права. Теперь она сидела на краю его кровати, поглаживая спящую собаку. Длинные сильные движения… вперед – назад, вперед – назад. Господи, помоги!

– Кому я могу рассказать? – сказала Аманда, решив, что он скрывает какую-то мрачную тайну.

Верити перевернулась на спину, чтобы ей погладили живот. У Рекса слова не шли с языка.

– Это трудно объяснить. Просто поверьте, что по мужской линии у нас передается неприятная особенность.

– Безумие? – Аманда вскочила, словно чтобы успеть выбежать, если у него начнется приступ. Верити заскулила, лишившись внимания. – Я слышала, в некоторых семьях это бывает. Вашего отца где-то содержат? Поэтому ваши родители разъехались и он никогда не бывает в Лондоне?

– Нет. У моего отца слабые легкие, но ум, хвала небу, столь же острый, как всегда, хотя некоторые считают его эксцентричным.

– Тогда что-нибудь вроде слабых подбородков? Но я не вижу никакого сходства между вами и кузеном, если не считать цвета волос и глаз.

– Считалось, что Дэниела это не коснется, поскольку он происходит по женской линии, он сын сестры моего отца. Но и ему это передалось, хотя и не так сильно.

Задумавшись, Аманда свела брови и облизнула губы, Рекс понимал, что она перебирает в уме перечень бед. Черт, что она воображает? Какое-нибудь отвратительное уродство? У него и без того есть шрамы и раны.

– Это не так заметно, как родимые пятна или плешивость.

– Тогда это болезнь, поражающая мужчин вашего рода в определенном возрасте?

– Да… то есть нет. Пожалуйста, просто поверьте, что я не хочу дать жизнь ребенку, который будет страдать.

– А как же продолжение графского рода? Я думала, что юным лордам с младенчества вбивают в голову, что единственное дело их жизни – это произвести на свет потомка.

– Я не могу этого сделать.

Аманда прищурилась, строя догадки.

– Не можете или не хотите?

Черт побери, теперь она сочла его импотентом!

– Я не буду заводить детей, и точка!

Она не стала оспаривать его упрямую решительность. Пока.

– Хорошо. Я слышала, есть способы…

Рекс видел, как краска залила ее грудь, поползла вверх на шею и щеки. Эта маленькая плутовка хотела спровоцировать любовное приключение, но стыдилась обсуждать более приземленные дела. И она думает, что она больше не леди?

– У меня нет под рукой такой защиты. Я мог бы… отступить, но это не гарантия.

К неудовольствию Верити, Аманда стукнула кулаком по постели.

– В жизни нет никаких гарантий! Разве вы этого не понимаете? Я могу не прожить столько, чтобы выносить ребенка! Забеременеть за одну ночь? У моей матери за долгие годы брака был только один ребенок. Но теперь я понимаю, в чем дело. Вы одну за другой придумываете отговорки. Вы не хотите меня. Скажите, дело в другой женщине? Я смирюсь, со мной истерики не случится.

Рекс вспомнил о Лидии Бертон. Он думал сочинить что-нибудь о какой-нибудь симпатии, об оставленной в провинции жене, но не мог заставить себя солгать.

– Сомневаюсь, что хоть одну женщину я хотел так, как вас.

Аманда улыбнулась:

– Хорошая собачка, Верити. А теперь слезай!

 

Глава 21

Она победила. И каков приз! В отблесках огня Рекс сиял как бог. Широкие плечи, мускулистые руки, легкая тень завитков на груди. Одеяла скрывали остальное, но это долго не продлится, когда он так улыбается – то ли уступая, то ли выжидая.

Аманда толком не знала, что делать с плодами победы, но требовала трофей, карабкаясь на высокую кровать. Она начала тянуть одеяло, но Рекс крепко держал его, потом задул ее свечу и свою лампу.

– Пока нет.

Если Аманда не знала, как продолжить, то у Рекса были об этом четкие понятия. И сильные руки, чтобы притянуть ее к себе, положить ее голову на свою подушку, где белокурые локоны сплетались с черными. Между ними были лишь простыня и тонкая паутинка кружев, но в его объятиях Аманду ничто не волновало. Вот оно, чувство правильности происходящего, безопасности и защиты. Больше того, ощущение, что ее любят. Его сила теперь в ее распоряжении, ее мягкость и слабость принадлежат ему. Вот почему Аманда была готова, как говорится, забросить шляпку за мельницу и отдаться Рексу. Из-за этого и из-за его возбуждающих поцелуев, которыми он осыпал ее веки, щеки, шею. Теперь можно ни о чем не думать, только о нем и чувствах; которые он в ней пробуждает.

Подобно принцессе, подобно волшебному эльфу, подобно глине в умелых руках скульптора. Никаких страхов и сомнений, никаких тайн и недоверия, только восхитительные ощущения и стремление к большему. Ближе, жарче, быстрее. Больше.

Ее наряд исчез. Возможно, он обратился в пепел, потому что ее кожа горела огнем. Аманде и без одежды было жарко от рук Рекса, ласкающих ее нагую плоть, двигающихся вверх и вниз по спине, обнимающих талию. Он коснулся ее груди, потом опустил голову к соскам. Они были такими же твердыми, как то, что сквозь простыни прижималось к ее животу. Аманда потянулась вниз, но Рекс перехватил ее руку:

– Пока нет.

– В-вы это уже говорили.

Он поцеловал ее, чтобы прекратить разговор. И языком щекотал ее язык. Аманде казалось, что они слились в танце, которого никогда не было и, вероятно, никогда не будет. Музыка желания пронизывала ее тело, она вибрировала от бушующего в ней вихря любви. Аманде казалось, что она взорвется от жажды, от стремления воспарить к неведомым высотам, понять все, вальсировать среди облаков. И отвечала на ласки его языка, узнавала, как заставить Рекса вздохнуть, застонать, притягивала его ближе, словно они могли стать одним существом. Скоромно пока нет. Если сначала она не умрет от неутоленного желания.

Его рука остановила ее нежное исследование. Рекс отстранился, теперь кроме простыни их разделало расстояние.

– Я не могу этого сделать.

– Я думала, вы сказали, что можете.

– Могу, но не буду.

Совесть и без того мучила его, что он обнимает Аманду, вернувшись из борделя. Он не сможет жить в ладу с собой, если лишит ее девственности. В ту же ночь? Как он мог прикасаться к этой сладкой доверчивой женщине после общения, пусть краткого и безрезультатного, со шлюхой, продававшей свое расположение за деньги? Нет, это невозможно.

Не важно, что сказала Аманда, она рассуждает нерационально. Да и он, когда она рядом, не блещет здравомыслием, даже когда тонкая длинная сорочка скрывает ее изящное тело. Куда делся пеньюар? Верити, должно быть, сжевала его.

Аманда прижалась теснее, почти взобралась на него, закинув ногу ему на бедро. Рекс повторял на память первую страницу «Энеиды». По-латыни. Arma virumque. И снова обнял Аманду, несмотря на благие намерения.

– Это моя вина, вы не находите меня привлекательной. Я слишком развязная, слишком худая. Я понимаю, что вы испытываете ко мне только жалость. Простите, что опять потревожила вас.

И Рексу снова пришлось поцеловать ее, пока эта малышка опять не расплакалась.

– Я говорил вам, что вы красавица? – прошептал он между поцелуями. – Я хочу вас. С вами все в порядке. Смотрите, как хорошо вы подходите мне! – Он посадил ее на себя поверх одеяла.

Это было ошибкой. Не нужно было позволять, чтобы ее тело снова коснулось его. Теперь они оба были в огне.

– Видит Бог, как я вас хочу! Но это неправильно. Останови меня.

Аманда этого не сделала. Вместо этого она целовала его шею, кончиком языка коснулась мочки уха. Рекс застонал от того, что по глупости научил ее этому приему несколько мгновений назад.

– Остановись. – Его голосу недоставало убежденности и, возможно, силы, поскольку у него перехватило дыхание.

– А если я скажу, что я не девушка? Вам станет легче?

Два, ну, может быть, три дня в постели с ней исцелят его.

– Скажите.

Она так и сделала. И солгала. Красные, как кровь девственницы, сполохи мелькнули перед глазами Рекса.

– Хорошая попытка, мой ангел, но я вам не верю. И все же я слишком слаб, чтобы отпустить вас. Мы можем наслаждаться обществом друг друга. – Он не лишит ее невинности, но подарит ей наслаждение.

Она все-таки расплакалась, познав, на что способно ее тело и что Рекс может сделать с ней и для нее.

– Я никогда не знала, сколь сильны эти ощущения. Но есть большее. Я знаю, что есть.

– Вы еще недостаточно окрепли. И я тоже.

– Но вы не получили удовольствия.

– Получил.

Ее вскрики и вздохи возбуждения, удивления, узнавания, экстаза, осознание, что ей нравятся неведомые доселе ощущения, оказались для него более чувственными, чем Рекс мог вообразить, и принесли удовлетворение. Откровенно говоря, ощущения были совсем не те, как если бы он оказался в ней, но он мог наслаждаться каждым дюймом ее нежной кожи, каждым изгибом тела, не испытывая груза вины.

– Мне очень понравилось. А теперь вам пора идти.

Но если Рекс и думал отослать ее, то опоздал. Аманда уже спала. Он мог разбудить ее, но был слишком занят, разглядывая ее в свете угасающего камина. На ее ресницах повисла крошечная слезинка, сладкие губы приоткрылись. Неужели он когда-нибудь так боготворил женское тело? Он в этом сомневался.

Рекс был доволен, несмотря на то, что завершения не последовало, но это больше не имело значения. Он с улыбкой заснул сам.

Его разбудил шум пробуждающегося дома. Сквозь шторы пробивались рассветные лучи. Рекс поцеловал Аманду, и она тут же ответила, скользнув рукой по его груди к смятым простыням. Он поднес ее руку к губам и поцеловал каждый пальчик.

– Нет, ангел мой. Я не святой, чтобы противостоять этому. Вам нужно идти в кровать.

– Мм… – сонно пробормотала она, переворачиваясь.

– В свою кровать, – со стоном сказал он. – Мерчисон не должен обнаружить вас здесь утром, и няня не должна вас хватиться. Представляете, какой шум поднимется, когда вас не найдут на месте? Иди, дорогая, светает, слуги просыпаются.

– Я слишком устала. Вы украли мою решительность.

Он знал, куда она девалась.

Рекс выбрался из кровати, довольный, что Аманда отвернулась и не видит его покалеченную ногу и более чем здоровое мужское естество, поднял свой халат и ее одежду. Надев халат, он перекинул пеньюар через плечо и, обняв, поднял Аманду на руки.

– Похоже, это уже входит у меня в привычку.

Она рассмеялась, мягко, сонно, чувственно. Рексу хотелось отнести ее на крышу, где их никто не найдет и не помешает. Он направился к ее спальне.

– И все-таки я должен быть святым.

Аманда погладила его по щеке и поцеловала его, чувствуя отросшую щетину.

– Вы совершенство. Думаю, я люблю вас, лорд Рексфорд.

К счастью, они уже были в ее спальне, потому что Рекс едва не уронил ее.

– Нет, маленькая плутовка, это остатки накала страстей. Так Верити обожает Дэниела, потому что он кормит ее. Нет-нет, вы вовсе не похожи на собаку, от вас пахнет гораздо лучше. – Рекс поцеловал ее за ухом, где еще сохранился аромат духов.

Аманда покачала головой, и белокурые завитки зашелестели у его плеча.

– Нет, я не испытала бы страсти, если бы не любила вас.

Она действительно искренне верила в это.

– Возможно, у женщин все по-другому. Но вы слишком мало меня знаете для любви.

– Вы не верите в любовь с первого взгляда?

– Я вообще не слишком верю в любовь.

– А я верю! Клянусь, после сегодняшней ночи я не стану вас ни о чем спрашивать. Кроме поисков убийцы.

– Я найду его, верь мне. – Рекс посадил Аманду на смятые покрывала и быстро отпрянул, чтобы не поддаться искушению присоединиться к ней. – Клянусь, все изменится. Я сделаю все для этого.

– Я верю, что сделаешь, – донеслось из коридора. Аманда, пискнув, натянула до подбородка одеяло.

Рекс резко повернулся, острая боль пронзила изувеченную ногу, и ему пришлось опереться о стену. Он выпрямился.

– Спасибо за прекрасную заботу о моей крестнице, Джордан. Теперь ты можешь ее оставить. Полагаю, ночью ей стало нехорошо. Ведь так, Аманда?

– Да, мэм, – хрипло ответила она из-под одеяла. – Очень плохо.

Рекс возблагодарил небеса, что не каждый способен видеть правду. Он вышел и, закрыв за собой дверь, разглядывал женщину, которую не видел с тех пор, как ушел в армию. Она выглядела утомленной и бледной, вероятно, после дороги, но была все еще красива, с гордой осанкой. В свою очередь, она уставилась на него, и Рексу сделалось неловко.

– Я скоро уеду, – сказал он. – Я в Лондоне только для того, чтобы найти доказательства невиновности мисс Карвилл.

Леди Ройс подняла бровь.

– Она не тронута.

– Не совсем, полагаю. – Графиня сняла с его плеча пеньюар. – Мы поговорим об этом позже, когда оба отдохнем. Я жду тебя к ленчу.

Трапеза с Медеей! Насколько Рекс помнил древние мифы, она убила своих детей и подала на ужин. Он поклонился.

Рекс в то утро покинул дом рано. Взяв лошадь, он отправился в Гайд-парк. Дэниел сегодня не поднимется, а если и сделает это, то пожалеет из-за головной боли, от которой станет мучиться, и противоядия, которое Мерчисон вольет ему в горло. Возможно, это научит его умеренности.

Вернувшись, Рекс вошел через вход для слуг. Из кухни доносились восхитительные запахи свежеиспеченного хлеба, бекона, копченого лосося. Если повариха и не привыкла кормить джентльменов, ее, должно быть, предупредили, потому что она поставила перед ним тарелку, не приглашая в официальную столовую.

– После стольких лет готовки для вашей матери приятно накормить голодного мужчину.

От этого напоминания у Рекса пропал аппетит.

Поев, чтобы не обидеть повариху, он отправился на Боу-стрит, чтобы на пару часов предложить свои услуги инспектору Димму. Работа давала ему удовлетворение. Видит Бог, ему нужно, чтобы что-то в жизни приносило удовлетворение. Рекс нашел колоду карт и, усевшись за стол перед дверями кабинета, раскладывал их, изображая скуку, пока инспектор допрашивал подозреваемых. Один удар по столу – правда, два – ложь.

Через двадцать минут Димм вышел, раскуривая трубку и извинившись, что сегодня для виконта было мало работы.

– Мы многое наверстали, и все благодаря вам, сэр. – Потом Димм просмотрел список инициалов Рекса. – Этот Катберт имел проблемы с законом. Несколько лет назад, если я правильно помню, в его доме погиб коридорный.

– Убит?

– Несчастный случай, как они говорили. – Инспектор с отвращением выбил трубку на крышку стола. – Со сломанной шеей? Шишкам многое сходит с рук, простите мои слова, милорд.

– Кто бы ни убил сэра Фредерика, он не отвертится, независимо от его положения. Я вам это обещаю. – Один удар.

Подъехать к тиру Мантона не удалось. Опрокинувшаяся телега перекрыла движение, капуста рассыпалась по всей улице. Выйдя из кареты, Рекс пошел пешком, решив, что его изувеченной ноге нужны упражнения. Он не рассчитывал увернуться от катящихся кочанов, уличных мальчишек, хватающих все, что могли унести, сердитых кучеров и зевак. Спасаясь от суматохи, Рекс шагнул в переулок, но как только свернул с главной улицы, почувствовал нечто странное: шею сзади словно покалывало. Многие офицеры в Испании утверждали, что чувствуют опасность и прислушиваются к себе. Рекс не слишком им верил, ему собственный дар доставлял одни неприятности. А зря, если бы он оттачивал другие способности, то не имел бы шрама на щеке и покалеченной ноги. Теперь он прислушался.

Рекс остановился у витрины магазина, торгующего гравюрами и эстампами. Притворившись, что разглядывает портрет принца Уэльского, он на самом деле изучал отражение в стекле. Поблизости был только юный клерк с пачкой книг. Это уж чересчур. Рекс, помахивая тростью, пошел дальше, прекрасно понимая, что по алому мундиру его легко выследить.

Черт, неприятное ощущение не уходило, и Рекс быстро свернул на другую улицу. Оглянувшись, он увидел, что клерк по-прежнему идет за ним, теперь уже ближе. У следующего переулка Рекс остановился будто бы поправить сапог, выпрямился с ножом в руке и, приставив его к горлу молодого человека, потянул клерка за угол.

– Вы следите за мной. Кто вас послал? И не вздумайте лгать.

– Мистер Хармон.

Синий.

– Я не знаю никакого мистера Хармона.

– Мм, майор Харрисон. Да, это должен быть он. Но я не собирался причинять вам никакого вреда, сэр. Этот джентльмен послал меня сказать вам, чтобы вы остерегались. Он сказал, что за одну ночь вы нажили больше врагов, чем лиса в пяти курятниках.

Рекс убрал нож.

– Если у вас было поручение, то почему вы хитрили, а не подошли ко мне открыто?

– Он хотел проверить, насколько вы уязвимы.

– Как видите, я неуязвим. Можете передать своему начальнику, что я не нуждаюсь в предупреждении или телохранителе-книжнике.

Не успев договорить, Рекс почувствовал, как в его ребра ткнулось оружие. Скосив глаза, он увидел между книгами дуло пистолета и медленно опустил нож.

– Понятно. Передайте вашему хозяину, что я усвоил его урок. В будущем я буду осторожнее.

– Извините, капитан, но он также сказал, что вам необходимо следить за своими манерами. Он сказал, что так лучше для вашего здоровья. – Приподняв шляпу, клерк исчез.

Старший продавец в тире Мантона сразу узнал оружие на эскизе Рекса.

– О да, это наша работа! Один пистолет из пары. У нас есть заказ на второй, потому что один украли. Так что у нас здесь «вдовец», ищущий пару. Вы нашли пропавший? Мистер Корд будет счастлив получить его назад, не тратясь на изготовление другого. Пистолеты принадлежали его отцу.

– Мистер Лисандр Корд? Который проживает в Олбани? – на память процитировал Рекс свой список.

– Вы знаете этого джентльмена? Превосходный человек. Я уверен, что вы прольете бальзам на его душу. Он сентиментален, знаете ли.

Рекс не знал этого человека, но навестил его. Корд довольно уверенно объяснил, что пистолет украли несколько недель назад из его кареты, пока он был в театре. Он говорил правду.

Корд был также потрясен, что из его пропавшего оружия убили сэра Фредерика Холи. Он не был убийцей.

– Но вы знали его? Вы знали, каким делом он занимался?

Лисандр Корд оглядел свое жилище, явно желая оказаться в другом месте и не вести этот разговор.

– Сэр Фредерик был аристократом. Он мог не заниматься делом.

– Но даже аристократам делают инвестиции, оказывают финансовую помощь многообещающим предприятиям. А вы?

– Я? – Голос Корда поднялся на октаву. – Я держу деньги в фондах.

Это была правда, но не вся, чувствовал Рекс.

– У вас есть враги?

– У меня? – снова воскликнул Корд. – Может, вам лучше спросить, желал ли кто-нибудь зла сэру Фредерику?

– Все желали ему зла, это очевидно. А вы? Убийца мог быть случайным вором, который сначала ограбил вашу карету, а потом и дом сэра Фредерика, но слишком уж много совпадений. Другой, более изощренный, вариант: кто-то умышленно оставил ваш пистолет на месте преступления. В конце концов, у властей есть только ваши уверения, что пистолет был украден.

Корд побелел.

– Посмотрим, отдадут ли вам пистолет, когда дело будет закончено.

– Знаете, если из него убили человека, мне он не нужен. Мантон может сделать для меня другой.

– Хорошая идея. Доброго дня!

День не был добрым. Приближалось время ленча.

 

Глава 22

Дэниел отказался вставать, чтобы перекусить. Предатель!

– Я больше никогда есть не смогу, – сказал он, со стоном повернувшись в кровати и прижимая к раскалывающейся голове подушку.

– Что ты за каша-размазня, если оставляешь меня в трудную минуту.

– Не упоминай про еду.

– Когда ты чувствовал себя скверно и оставил меня на Пиренеях, меня подстрелили французы.

– Я сам тебя застрелю, если ты не дашь мне умереть спокойно.

Когда Рекс поскребся в дверь Аманды, высокомерная горничная информировала его, что мисс Карвилл по совету леди Ройс отдыхает после недавнего недомогания.

Совет? Рекс был готов держать пари, что это больше походило на приказ. Значит, их будет только двое, он и мать, если не считать армии слуг, которые, похоже, трудятся у графини. Ему приходилось сталкиваться с французскими орудиями и британскими перебежчиками, страхом врагов и презрением товарищей по оружию. Черт, ему доводилось бывать в залах, наполненных энергичными мамашами, мечтающими выгодно пристроить дочерей. Определенно он может выдержать ленч с женщиной, подарившей ему жизнь.

Рекс неохотно подчинился приказу графини и молил Бога, чтобы она не вынудила Аманду чувствовать себя нежеланной гостьей в доме. Ему больше некуда ее поместить. Вся вина на нем, он старше, мудрее, не руководствуется эмоциями и не опасается за свою жизнь. Он готов признать это и поклясться в добродетели Аманды, если только леди Ройс не оскорбила ее. Тогда он заберет Аманду в первую же гостиницу, которую сможет найти, и черт с ними, со сплетнями и скверной едой.

Сидя друг против друга за длинным столом в официальной столовой, перед слугами сын и мать были безупречно вежливы. Рекс заставлял себя есть превосходные блюда, хотя совершенно не чувствовал их вкуса.

Графиня отказалась от большинства блюд. Когда Рекс поднял бровь, заметив ее почти пустую тарелку, леди Ройс пояснила:

– Я боюсь повторения желудочного недомогания, которым страдала в Бате. Иначе я бы сразу вернулась в Лондон, услышав о трагедии Аманды.

Рексу стало стыдно, что он думал, будто графиня эгоистично оставила крестницу.

– А-а… – только и протянул он, но разговаривал после этого охотнее.

Они обсуждали здоровье лорда Ройса, запланированный, на следующий сезон дебют сестры Дэниела, погоду. И состояние дорог между Батом и Лондоном, как будто Рекса это хоть сколько-нибудь интересовало. Наконец графиня дала понять, что трапеза закончена.

– Ты, выпьешь чаю или, если предпочитаешь портвейна со мной в гостиной?

Рекс последовал за ней. Череда лакеев и служанок несла поднос, графин, шаль, леди Ройс и ее рукоделие. Пуская слюни, Верити не отставала от лакея, который нес тарелку бисквитов.

– Я не приглашала в свой дом это ужасное дурно воспитанное существо. – Это были первые слова леди Ройс, после того как последний слуга, поклонившись, закрыл за собой дверь.

– Сожалею. Я думал, что Дэниелу лучше здесь, чем в той берлоге, где я его отыскал.

Графиня подняла бровь, но уголки губ дрогнули от легкой улыбки.

– Твоему кузену здесь всегда рады. И тебе тоже.

Она отломила кусочек бисквита собаке. Верити сев у ног графини, с обожанием смотрела на нее. Графиня тем временем посмотрела на Рекса, потом перевела взгляд на детский портрет, висевший на стене.

Рекс про себя бранил Верити за очередную измену.

Его молчание, должно быть, расстроило графиню, решил он – если ее вообще что-то может расстроить, – поскольку она слишком резко поставила чашку, звякнув о блюдце. Леди Ройс откашлялась, будто раздумывая, с чего начать. «Начни с двадцатилетней давности», – хотелось крикнуть Рексу, но он этого не сделал.

Графиня снова посмотрела на портрет.

– Когда я в последний раз видела тебя, ты выглядел по-другому. Твой нос…

– Несчастный случай. Через неделю все будет в порядке. Шрам на щеке давний, но постепенно бледнеет.

– А твоя нога?

На этот раз Рекс подогнул ногу под себя, вместо того чтобы вытянуть ее вперед.

– Спасибо, все прекрасно, с каждым днем все лучше.

Леди Ройс кивнула, поняла, что ничем личным он делиться не будет.

– Спасибо, что привез ко мне мою крестницу.

– Для меня это было… – он едва не сказал «удовольствие», но вовремя спохватился, – дело чести оказать услугу. – На его слух это прозвучало фальшиво, напомнив жеребца, обслуживающего кобыл, но слов не вернешь.

Графиня не уловила двойного смысла.

– Она чудесная молодая женщина. Разумеется, несправедливо обвиненная.

Рекс пристально разглядывал рубиновое вино в своем бокале. Цвет порочной лжи.

– Вы верите в ее невиновность?

– Естественно. Я знаю ее с рождения, мы с ее матерью с детства были близкими подругами. Аманда не могла хладнокровно застрелить человека, как не может улететь на Луну. И не важно, насколько человек этого заслуживал. Ты считаешь, что она неповинна в преступлений?

Рекс знал, что графиня спрашивает не о его предположениях, но о знании.

– Да.

– Тогда тебе будет нетрудно доказать это.

– Как? Сказать людям, что когда она говорит, я вижу синий цвет?

Не обращая внимания на гнев и досаду в его голосе, графиня задумчиво постукивала пальцем по губам.

– Возможно, именно так и придется поступить.

– Что?

Не объявить же себя безумным!

– Жениться на ней, конечно. Красивый молодой виконт, по крайней мере, я уверена, что ты станешь красивее, когда твой нос не будет красным и распухшим. Виконт с романтичным шрамом и хромотой, заработанными храбростью и отвагой, не говоря уже об огромном состоянии, и красивая, воспитанная молодая женщина. Семейства на протяжении веков связаны тесной дружбой и искренне одобряют этот союз. Когда свет увидит, как я счастлива от этого брака, все поверят в невинность Аманды. Всем известно, как я разборчива в знакомствах.

– Я не женюсь на ней.

– Проведя столько дней… и ночей… под одной крышей, без компаньонки? Конечно, женишься. Няня научила тебя манерам, а отец учил беречь свою честь.

– Она была больна, выбора не было. Если бы вы были здесь, чтобы спасти ее, то проблем бы не возникло.

– К сожалению, я сама была слишком больна, чтобы путешествовать.

Рекс видел, что это правда, не только по ее заострившимся чертам и бледности. Он сменил тему:

– Не следовало ли Аманде, мисс Карвилл, присутствовать при этой дискуссии? Она знает мои взгляды и принимает их.

– Ей отнесли поднос в комнату. Она занята подготовкой к выходу.

– К выходу куда?

– В свет, конечно. Погулять в парке в нужное время, пройтись по магазинам. Ее должны видеть, и видеть беззаботной, чтобы прекратить сплетни.

– Ее обвиняют в убийстве, а не в том, что она публично поправляла подвязки! Вы не можете противостоять такому обвинению, умаслив свет.

– Ты плохо знаешь светское общество. – Графиня снова налила себе чаю. – Но возможно, ты прав. Будет лучше объявить о помолвке.

Рекс нахмурился.

– Не будет никакого объявления, никакой помолвки, никакого брака.

– Ты был таким очаровательным маленьким мальчиком.

И она была любящей матерью, пока не уехала. Рекс налил себе вина.

Добавив сахар, графиня размешивала чай.

– Ты считаешь, что можешь опровергнуть обвинения?

– Я делаю все возможное.

– Но ты можешь потерпеть неудачу?

– Могу.

– Тогда я увезу Аманду за границу. Я знаю, что война мешает путешествиям, но суда отправляются ежедневно. Наверняка хоть одно идет в подходящее место.

– Вы поможете ей бежать?

– Я спасу ей жизнь, если ты не сможешь.

– Это меня не удивляет. Когда вам что-то не нравится, вы всегда убегаете, разве не так?

Отставив чашку, графиня поднесла к глазам носовой платок. Рекс отвел взгляд, чтобы не сочувствовать ей. Ему глаза вытирала няня, а не эта сидевшая напротив него женщина.

Леди Ройс собралась с силами и, убрав тонкий носовой платок, скормила Верити бисквит.

– Я думала, что ты уже все понял.

– Я понимаю, что я дал слово, что Аманда предстанет перед судом. Я поклялся своей честью, если честь для вас что-нибудь значит.

– Оставь эту злобность. Ты был ребенком, когда я уехала. И сейчас действуешь как ребенок, я этого не допущу.

Рекс встал.

– Куда ты?

– Нам не о чем говорить.

– Мне многое надо тебе сказать. Ты достаточно зрелый, чтобы слушать!

Он шагнул к двери.

– Ты должен меня выслушать!

Рекс свистнул, подзывая собаку. Верити подошла, с сожалением оглядываясь на бисквиты.

– Я привез вам вашу крестницу.

– Я дала тебе жизнь.

Рекс вернулся в центр комнаты. Но не сел, Верити жалась к его ногам. Он смотрел на счастливого маленького мальчика на портрете, стоявшем на каминной полке.

Леди Ройс уставилась на него, словно пытаясь разглядеть в нем ребенка, которого когда-то зачала.

– Мы с твоим отцом поженились по любви, – глубоко вздохнув, начала она. – У его родителей на примете была другая девушка, но он выбрал меня. Я была несказанно влюблена в него. Мы поженились, а потом… потом я узнала, что он совсем не такой человек, как я думала. Он был… другой.

– Он мог видеть или, в его случае, слышать правду.

– Да. Как ты можешь представить, я была в замешательстве. Кто он? Человек, что называется, поцелованный Богом, или у него не все в порядке с головой?

– Я сам задавался этим вопросом.

Кивнув, графиня продолжила:

– Я думала, что ему следовало бы сказать мне об этом до свадьбы, так было бы честнее. Но были еще тайны, которые мне пришлось открыть самой. До того как мы поженились, у Ройса была любовница. – Она подняла руку, останавливая Рекса. – Я знаю, что многие мужчины так поступают. Да, он поклялся, что покончил с этим, когда понял, что я – та женщина, с которой он хочет соединить свою жизнь. И все-таки он продолжал видеться с ней. А вокруг было много желающих поделиться; со мной сплетнями.

Рекс судорожно вздохнул. Это совеем не походила на его отца.

– Он говорил, что они просто друзья и у него перед ней «обязательства». Я пыталась понять его, но он был моим мужем и вскоре должен был стать отцом моего ребенка! Я была молода и ревнива. Ужасно, невыносимо, безумно ревнива. Когда я потребовала, чтобы он прекратил все отношения с этой женщиной, он отказался. Я приняла ответные меры.

– Заведя интрижку?

– Бросившись в водоворот светской жизни Лондона. Флиртуя с каждым встречным мужчиной. Я. была красавицей, твой отец был в ярости. Хуже, он постоянно спрашивал, с кем я танцевала, почему я выходила одна, что за тип приезжал с визитом, пока сам он был, в суде, и как долго гость задержался. Я знала, что не могла лгать. И почему я должна была врать? Мне нечего было стыдиться. Твой отец настаивал, чтобы я вернулась в провинцию, объясняя это твоим скорым рождением. Ройс должен родиться в доме своих, предков.

– Насколько, я знаю, они все там рождаются…

Графина пригубила остывшего, чаю и поморщилась.

– Я думала, что после того как ты родился, слава Богу, с его темными волосами и синими глазами, дела пойдут на лад. Он обожал тебя. Да, и кому бы не понравился такой прелестный жизнерадостный ребенок? Мы снова были счастливы и стали настоящей семьей. Сотрудничество Ройса с системой правосудия занимало большую часть его времени, даже в провинции, и скоро он начал расспрашивать меня о соседях, их гостях, викарии, который заезжал на чай. Кому, как не ему, знать правду, и все же он никогда не удовлетворялся. Я чувствовала себя подозреваемой в каком-то преступлении, которое я могла совершить в будущем. Я… боялась, что он безумен, и начала опасаться его. Я не могла видеть, как наша любовь превращается в борьбу, поэтому уехала в Лондон, где у меня были друзья.

– Без меня.

– Ты считаешь, что мне следовало забрать у Ройса наследника? Его единственную радость? Он никогда бы не обидел тебя, у меня не было никаких законных оснований забрать тебя. И… и я не знала, что делать с твоими вопросами, с твоей сообразительностью.

– С моей способностью отличить правду от лжи?

Леди Ройс закусила губу, чтобы сдержать слезы.

– Ты отличался от других детей, как он отличался от других мужчин. Я даже не могла рассказать тебе сказку о феях, танцующих на лугах, или про Санта-Клауса. Ты смотрел на меня печально, будто я потеряла твое доверие, К тому же я опасалась, что Ройс будет преследовать меня. Он сказал, что любит меня, и я ему верила, несмотря на другую женщину, несмотря на то что у меня нет твоего дара распознавать правду. Я с радостью приняла бы его, поскольку не переставала любить и верила, что мы можем быть счастливы, если только он научится доверять мне. Он прибыл в Лондон, но не ради меня, а чтобы выступить в парламенте по поводу юридической реформы. Мы жили под одной крышей, но редко разговаривали.

– Почему он не взял меня с собой?

– Я умоляла его, но он не послал за тобой. Думаю, он не хотел, чтобы ты услышал сплетни о его связи. Или увидел, что мы живем как чужие. Вскоре ты отправился в школу.

Не глядя на графиню, Рекс наклонился почесать Верити за ухом.

– Потом он был опозорен, и вы не вступились за него.

Леди Ройс протянула собаке бисквит, но на этот раз Верити осталась рядом с Рексом. Графиня опустила руку.

– Он не позволил бы мне. Твой отец очень упрям, и я боюсь, что ты унаследовал эту черту. Он не остался бы в Лондоне опровергать обвинения, поскольку его защиту никто бы не принял. Ты должен понять это, поскольку сказал почти то же самое о защите Аманды. И при этом он не хотел, чтобы я вернулась с ним в провинцию. Он сказал, что для него убийственно видеть мое унижение, что я буду счастливее в городе, среди друзей. Он подразумевал под этим словом моих возлюбленных. Он перестал спрашивать, когда я флиртовала с лордом Богатым Вдовцом и сэром Красавцем Повесой. Как я в душе восприняла это? Он меня больше не хочет.

– И вы настолько не хотели меня, что не стали бороться с ним.

– Бороться с ураганом? С бурей? Проглотив гордость, я приехала в Ройс-Холл. Он спросил, не беременна ли я, обвинив в том, что я вернулась домой, чтобы растить в его гнезде семя другого мужчины.

Рекс с трудом сглотнул.

– Что вы ему ответили?

– Я послала его к черту. Вернулась в Лондон и больше никогда с ним не общалась. Я думала, что для тебя это будет легче, чем постоянные прощания. Я всегда рассказывала своим друзьям о его честности, его преданности закону. Я всем говорила, что в мире нет более честного человека. Я верила в это тогда и верю теперь, не смотря на его отношение ко мне, о котором никому не сказала. Некоторых я убедила, но не сэра Найджела.

Раненая нога Рекса устала, но он не садился, чтобы не показать свою слабость.

– Ах, сэр Найджел! Вы знаете, что он настаивает на скорейшем суде и повешении?

– Да, и ты можешь обвинить в этом и меня.

– Вас?

– Знаешь, он хотел жениться на мне. Нет, откуда тебе знать?! Во времена моей молодости он был многообещающим адвокатом из хорошей семьи, и я принимала его ухаживания, пока не встретила твоего отца. Я думаю, что поэтому он столь мстителен в том незначительном судебном деле, где твой отец не мог обвинить невинного человека, несмотря на свидетельства. Сэр Найджел хотел свести счеты. А когда я поселилась здесь одна, он снова начал подъезжать ко мне.

– Вы пока еще замужем.

Графиня вскинула подбородок:

– Я замужем до своего смертного часа. На сей раз у адвоката было куда менее благородное предложение. Я снова отказала ему, не так вежливо, как в первый раз. Я швырнула ему в лицо бокал с вином и отказала от дома. Уверена, именно поэтому он с радостью обвинил Аманду, зная о моей привязанности к ней.

Рекс задумался, не настолько ли сэр Найджел ненавидит семейство Рейсов, чтобы из мести убить сэра Фредерика? Нет, он не мог знать, что Аманда вернется домой и найдет пистолет.

– В этом кроется нечто большее, чем месть. Я выясню что.

– Я совершенно уверена, что выяснишь.

– Но если я потерплю неудачу, вы убежите с Амандой?

– Да, я спасу ей жизнь. Я однажды потеряла тебя, ее я не потеряю. Это мой долг перед ее бедной матерью.

– Вы не оставляете мне другого выбора, кроме как остаться здесь, следить за вами и расставить вокруг дома стражу. – Рекс даже себе не признался, как дрогнуло его сердце от возможности проводить больше времени с Амандой.

Графиня вздохнула.

– Полагаю, ты и в городе будешь следовать за нами.

– В городе? – эхом повторил Рекс.

– Я же сказала, что собираюсь выезжать с ней. Как еще показать людям, что я верю в ее невиновность? Вывести в свет, чтобы дамы говорили своим мужьям, что леди Ройс, этот образец достоинства и мудрости, никогда не предоставила бы кров преступнице, убийце. Аманда невиновна, ей незачем прятаться!

– Вы будете возить ее на приемы и балы?

Рекс не мог ей поверить. Что это? Мужество? Безрассудная храбрость? Легкомыслие перед лицом гибели?

– Я буду брать ее на все увеселения, какие найду. Понимаю, она не должна танцевать вскоре после смерти сэра Фредерика, но никто не может ожидать, что она станет оплакивать этого негодяя.

– Но это опасно – настаивал Рекс. Страх охватил его при мысли, что Аманда окажется в городской толпе, среди незнакомцев. – Нельзя вести себя беспечно, пока настоящий преступник разгуливает на свободе. Если Аманду убьют, то дело можно будет счесть закрытым.

– Тем больше причин тебе сопровождать нас. Что касается ее безопасности, я рассчитываю на тебя.

– Но мое присутствие наведет людей на мысли… они станут предполагать… – Рекс не мог продолжить.

– Что ты собираешься восстановить ее доброе имя? Осмелюсь сказать, именно это они и подумают. Кто станет ожидать, что капитан Рексфорд смалодушничает?

От кого-то другого Рекс принял бы вызов. Сейчас ему хотелось удрать. Он подозревал, что графиня намеревалась заманить его в ловушку.

– Вы не можете требовать этого от меня.

– Я понимаю, что не могу повлиять на тебя, как и не могу изменить мнение твоего отца. Нет. За все эти годы ты мог бы приехать ко мне и выслушать мою часть истории. Ты мог бы писать в письмах что-то еще, кроме вежливого «спасибо». Ты мог бы попрощаться, когда уходил на войну вопреки моим возражениям и слезам. Поэтому я не жду демонстрации сыновней преданности или повиновения. Я полагаюсь на твое чувство чести, которое теперь гораздо сильнее, чем наша связь. Этого довольно. В ответ не жди слепой материнской любви, поскольку у меня нет опыта. Я ждала долгие годы, посылая подарки, письма, деньги, и не получала взамен даже символической привязанности. Знай, Джордан, если ты причинишь вред Аманде, если ты оставишь ее с ребенком, если ты разобьешь сердце бедной девочки, я всему свету скажу, что ты колдун, чернокнижник, порождение зла. Ты и твой отец.

Графиня лгала, она никогда этого не скажет.

– Нет, я вырву твое сердце, как ты вырвал мое.

– Я не причиню ей вреда. И она не забеременеет. Меньше всего я хочу, чтобы на свет появился еще один мальчик, столь ужасный, что даже собственная мать не могла любить его.

– Я не любила тебя? – Леди Ройс сказала это так громко, что Верити залаяла. – Так вот как ты думаешь? Что я не любила своего прекрасного, красивого, уникального ребенка? Да я хотела кричать на весь свет, что он – чудо, что он Божий подарок. Твой отец убедил меня не делать этого, что ты будешь в опасности, если все откроется. Но знай, мой сын, я всегда была верна твоему отцу. Я тосковала по тебе каждый день своей жизни.

Она говорила правду.

 

Глава 23

Аманда не знала, что сказать, когда в ее комнату вошла графиня, а следом за ней горничная с горячим шоколадом и двумя чашками на подносе. К счастью, Аманде говорить не пришлось, поскольку как только горничная вышла, разговор повела ее крестная. Никаких слез, никаких взаимных обвинений, никаких упреков.

И никаких сожалений. Прошедшая ночь была самым прекрасным событием в жизни Аманды. Она и ради целого мира не отказалась бы от нее. И если уж роптать, то только потому, что ничего подобное больше не повторится: леди Ройс вернулась домой, а Рекс слишком принципиален и настроен против брака. Однако она получила мгновения радости, так что нечего жаловаться.

Графиня потрепала ее по руке.

– Мужчины в семействе Ройс просто неотразимы. Я знаю. – И потом гордо добавила: – Джордан чертовски красив, правда? Если не считать распухшего носа, конечно. Красота, должно быть, передается по линии отца. Как и правда… то есть любовь к правде и упрямство. Как только он осознает последствия, он поступит как должно.

Теперь Аманда вынуждена была заговорить:

– Нет, я поклялась не тащить его к алтарю. Это было бы неправильно для него и, следовательно, для меня. Как я могу быть счастлива, зная, что он несчастен? Он не виноват, так почему он должен страдать? Он не совращал меня, я сама пришла в его комнату. Вы не должны его винить.

Графиня обвиняла себя, испорченное мясо и свой слабый желудок, помешавший ей приехать раньше. У нее было собственное мнение о причинах отвращения сына к браку, но она пока оставила эту тему, разливая шоколад в тонкие фарфоровые чашки.

– Я счастлива, что он дома, здесь с нами.

– Он не намерен задерживаться в Лондоне, так что не ждите слишком многого.

В ответ леди Ройс лишь довольно улыбнулась. Если бы Рекс видел сейчас ее лицо, то стрелой помчался бы в провинцию.

– О, я, кажется, нашла способ удержать его здесь! Нам только нужно убедить его наслаждаться Лондоном, пока мы можем это делать. И больше не будем вспоминать о прошлой ночи.

Аманда покачала головой. Графиня говорила так, будто Рекс был здесь для развлечения.

– Вы забываете о сэре Фредерике.

Леди Ройс отставила чашку.

– Я не могу забыть этого отвратительного человека и того, как он обращался с твоей матерью. Я рада, что он мертв, рада, что теперь ты вольна жить со мной.

У Аманды горло перехватило от слез благодарности, и никакой горячий напиток не мог ослабить спазм.

– Я боялась, что мне нигде не найдется места, если у меня вообще будет будущее. Вы себе представить не можете, какое облегчение мне принесла ваша доброта.

– Я же сказала – никаких слез. У женщины благородного происхождения, определенного возраста и авторитетной есть свои преимущества. К ней прислушиваются. – Встав, графиня дернула сонетку звонка. – А теперь иди надень свое лучшее платье. Мы уезжаем, я хочу похвастаться своей крестницей. Знаешь, я всегда мечтала о дочери.

– Уезжаем?

Аманда боялась косых взглядов, шепота за спиной, того, что знакомые графини отвернутся, чтобы не раскланиваться. Что бы ни говорила леди Ройс, даже она не могла заставить общество принять в свой круг человека с запятнанной репутацией. Насколько Аманда знала свет, там скорее примут убийцу, чем женщину, выбравшую путь наслаждений. Там боятся уличения в попрании морали или, хуже того, в свободомыслии. Пятно скандала может запачкать их собственных дочерей. Графиня занимала высокое положение в высшем обществе Лондона, но Аманда не желала подвергать его испытанию. Она прижала руку ко лбу:

– Я еще не слишком хорошо себя чувствую.

– И я тоже. Но если ты чувствовала себя достаточно хорошо для полночного свидания, то вполне можешь прогуляться в Гайд-парке.

Ну, это уж чересчур для договоренности больше не упоминать о прошлой ночи!

– Но я не в силах выйти на публику. Все будут смотреть.

Если не станут бросать в нее камни. Леди Ройс это не страшило.

– Тем больше причин хорошо выглядеть. Как жаль, что ты не можешь надеть драгоценности матери, – сказала она, разглядывая наряд, который выбрала Аманда. – Но для молодой женщины было бы слишком вызывающе надеть яркие камни, когда ее родственник недавно скончался. У тебя есть темное платье?

Явившаяся на зов костюмерша леди Ройс уже просматривала туалеты Аманды, откладывая самые скромные, ее старые, не слишком модные платья. Когда Аманда напомнила об этом, ее светлость объявила, что служанка быстро это исправит.

– При нынешних обстоятельствах нет необходимости в глубоком трауре. Тебе нужно высоко держать голову. Помни, ты не сделала ничего плохого.

Аманда дождалась, когда служанка, собрав платья в охапку, выйдет.

– Я не должна была заходить в спальню Рекса.

Если графине можно об этом упоминать, то и ей – тоже.

– Я имела в виду, что ты не стреляла в негодяя. Забудем о другом деле. Мой негодный сын, кажется, уже забыл.

Какой мужчина забудет одно из самых волнующих и значительных событий в своей жизни? Свой самый идиотский поступок?! Черт, нужно было выскочить в окно, и дело с концом. Злясь на себя за несдержанность, на отца, который ему ничего не объяснил, негодуя, что графиня заставила его почувствовать себя трехлетним малышом, Рекс сделал то, что на его месте сделал бы любой разумный человек. Он постучал в дверь кузена. Ему надо было излить свое дурное настроение.

– Вставай, увалень. Следи, чтобы они не упорхнули. Я пойду разыскивать остальных из списка, но не могу позволить, чтобы эти чертовы бабы болтались по городу одни. С одной стороны, это для них небезопасно, с другой – они могут сесть в карету, а потом ищи-свищи. Леди Ройс грозилась отправиться на край света, если понадобится.

Дэниел швырнул в Рекса подушку, но промахнулся и попал в собаку, которая бросилась наутек, схватив пироги, которые Рекс принес, чтобы выманить кузена из постели.

– Ты что, женщин не знаешь? – ворчал Дэниел. – Подкупи горничную, и она сообщит тебе, если они начнут укладывать вещи. Вы с этим типом Доддом уже шантажировали друг друга, сделай так, чтобы он уведомил тебя, если они возьмут чемоданы. Они могут сказать, что хотят пожертвовать беднякам старую одежду, но не верь им.

– Откуда ты это знаешь?

– У меня есть сестра.

– Она пыталась сбежать? – Рекс знал, что сестра Дэниела в будущем году дебютирует в свете, но для него она была еще ребенком.

– Нет, но одна из ее подруг пыталась тайно бежать, когда я в первый раз приехал домой. Ее отец попросил меня помочь. Мы, конечно, догнали девчонку, и оказалось, что это был план ее жениха. Кажется, он хотел быть богатым, а не женатым. Отец девушки заплатил ему за молчание, а я выбил из него дурь.

– Это другое, тут официальное дело. Помимо планов увезти Аманду в чужие страны ее светлость придумала выставить ее на всеобщее обозрение. Возить по приемам и балам, чтобы показать всему свету, что она, графиня, совсем не обеспокоена напрасными обвинениями. А пока они разъезжают, ее друзья и слуги могут собрать одежду и все прочее для путешествия: Так что нам не следует расслабляться.

– Нам?

– Если я должен уйти, следить придется тебе. Она упоминала о визите в оперу сегодня вечером.

– Опера? – Дэниел снова позеленел. Рекс поспешно ретировался.

Леди Ройс на сегодняшний день бегство не замышляет, рассудил Рекс. Она слишком занята планированием вечерней пытки. Он отправился по своему делу, делу Аманды, более чем когда-либо настроенный завершить его до окончания месяца.

Направляясь на Бонд-стрит, к ювелиру с инициалами Дж. Дж., Рекс прислушивался к интуиции, поглядывал по сторонам, не следят ли за ним. Погода стояла превосходная, на улице множество народу, так что было трудно определить, преследуют ли его. Инстинкт не подсказывал ему ничего, кроме того, что высший класс проводит время, тратя кучу денег на совершенно ненужные вещи.

Ювелир ему тоже ничего не сказал. Он имел дело с сэром Фредериком, и это все. Теперь клиент мертв, и Джошуа Джакобс мог признаться, что по его просьбе заменил несколько драгоценных камней на стекло. Джакобс также купил настоящие камни, чтобы переогранить их и использовать в других изделиях.

Нет, он понятия не имел, что сэр Фредерик делал с деньгами. Баронет поклялся, что ожерелье, в котором заменялись камни, принадлежало его первой жене, так что бриллианты его и он волен был делать с ними что хотел.

– Нет, если они передавались по наследству жене сына.

Так случается всякий раз, когда благородное сословие попадает в беду, объяснил Рексу мистер Джакобс, Особенно обладатели незначительных титулов, чьи семейные реликвии редко документировались или зарисовывались, в отличие от знаменитых изделий, принадлежавших лучшим семьям. Клиенты Джакобса обычно приберегали настоящие камни, чтобы продавать по одному. Должно быть, сэру Фредерику срочно понадобились деньги.

Но почему? Вот в чем вопрос. Почему он закрыл свои счета, украл деньги у Аманды, прибирал к рукам все, что мог, а жил как нищий?

Джакобс развел руками:

– Откуда мне знать? Я всего лишь владелец магазина.

Честный, заключил Рекс. Он поблагодарил Джакобса и оставил на прилавке золотую монету. Ювелир вернул ее.

– Что-нибудь для вашей леди?

– У меня нет леди.

– Для вашей матери?

– Вряд ли у меня…

Тут Рекс увидел поднос, полный театральных биноклей и лорнетов с изысканной отделкой. Если они собираются в оперу, Аманде, возможно, захочется разглядеть сцену или публику. Он выбрал изящный лорнет с золотой ручкой, украшенной разноцветными камнями, которые подойдут к любым драгоценностям ее матери, которые Аманда захочет надеть. Кончилось тем, что он потратил гораздо больше, чем планировал заплатить за информацию. Но лондонскому денди полагалось посылать цветы молодой леди, с которой он танцевал накануне. Их упоительное свидание заслуживало гораздо большего, чем букетик цветов, но никто не должен об этом знать. Рекс сказал себе, что лорнет – вполне приличный подарок для друга. На всякий случай он добавил к своей покупке серебряный бинокль для графини, чтобы подарок Аманде не выглядел личным. На кольца он даже не взглянул.

Потом Рекс поехал в долговую тюрьму. Во Флите было не так скверно, как в Нью-гейте, охранники то ли пренебрегали своими обязанностями, то ли были более жадными.

Роджер Вандермер, один из списка Советника с инициалами Р.В., имел отдельную камеру с кроватью, стулом и столом. Это весь домашний комфорт, объяснил узник, поскольку на его собственный дом предъявляли претензии кредиторы. Он будет жить во Флите, пока не сумеет расплатиться с кредиторами.

Значит, этого, человека можно подкупить, подумал Рекс, прикидывая, сколько денег на него потратить. Однако деньги не понадобились, потому что Вандермеру хотелось поговорить. По его словам, в тюрьме ему надоело и чертовски одиноко. Друзья его не навещают, опасаясь, что он попросит ссуду. Вандермер не боялся отвечать на вопросы Рекса. Или слухи о репутации капитана Рексфорда не проникли за тюремные стены, или этому человеку нечего бояться.

Рекс уже знал, что Вандермер, находясь в тюрьме, не мог убить сэра Фредерика Холи. В ответ на вопрос о наемном убийце Вандермер рассмеялся.

– Если бы я мог позволить себе такие расходы, то не сидел бы здесь, правда?

Он был бы за игорным столом и на бегах, пытаясь отыграть свое состояние.

Он, к своему сожалению, действительно знал покойного баронета, которого не оплакивал. Вандермер с удовольствием рассказал Рексу, что вместе с другими вкладывал капитал в схему перевозки товара, которая не могла потерпеть неудачу. И все-таки это произошло. Причина потери прибыли и вложенного капитала в том, что Холи вовремя не внес последний платеж, чтобы гарантировать отправку груза. Потом он утверждал, что товары украли прежде, чем он мог договориться о продолжении дела. Нет, Вандермер не знал других инвесторов, только банкира Бревертона. Вандермер подозревал, что проект имел какое-то отношение к контрабандным товарам, потому что упоминались слова «склад» и «Кале», но он никогда не задавал лишних вопросов.

– Меньше знаешь – крепче спишь, верно?

Холи отказался компенсировать убытки, сказав, что потерял свое состояние и не имеет достаточного количества наличных. Вместо того чтобы утроить вложенное, как обещал баронет, Вандермер потерял деньги, дом, карету, любовницу. Последнее ранило больше всего, особенно потому, что распутная девка его ни разу не навестила. Сэр Фредерик тоже не приходил.

– Думаю, мне повезло. Будь я на свободе, я бы мог отправить негодяя к праотцам, и где бы я оказался?

В еще меньшей камере.

Значит, сэр Фредерик действительно был связан с какими-то контрабандными делами, и это привело Рекса к Джозефу Джонстону, коммерсанту, который нанял камердинера сэра Фредерика. Когда Рекс пришел, Джонстона не было дома. Но Брюссо был. Нет, он не убивал сэра Фредерика. Нет, его в это время дома не было. Покойный хозяин сказал, что он ему не нужен. Откуда ему знать, кто убил месье, когда его дома не было?

К разочарованию Рекса, бывший камердинер сэра Холи сказал правду.

– У вас есть брат?

– Да, – по-французски ответил Брюссо. – Разве это преступление?

– Где он служит?

– Чтобы вы пришли к его хозяину и посеяли подозрения? Нет, адреса я не назову. Я ответил на ваши вопросы. Мадемуазель Карвилл имела причины желать месье смерти. Этого достаточно?

Нет.

Рекс нашел Джонстона около доков в конторе, где воздух провонял гниющими водорослями и сигарами.

– Вы же видите, я занят. – Он махнул перед Рексом пачкой бумаг: заказы, накладные, списки команды и приглашения с золотым обрезом. – У меня нет времени болтать с офицером, играющим в детектива. Выход сами найдете. – Джонстон взял другой документ, с официальной печатью.

– Минуточку, пожалуйста. Я просто хочу знать, имел ли сэр Фредерик деловые отношения с вашей компанией.

– Много инвесторов финансируют мои суда, я за этим не слежу. Этим занимается банк.

– Банк Бревертона?

– Среди прочих. Все контракты законны.

– Их, случайно, писал не сэр Найджел Терлоу? – предположил Рекс.

– И он тоже. Так дело в этом? – Теперь Джонстон положил бумаги и, вынув изо рта сигару, пристроил ее на стопку вахтенных журналов. – Вы хотите вложить деньги в мои суда? Я скажу вам то, что говорю веем шишкам: я не могу ничего гарантировать. Парусники могут сбиться с курса, их могут ограбить пираты или потопить. Если риск вам по карману, я буду счастлив иметь больше поддержки.

Платить за информацию – это одно, оплачивать французскую контрабанду – совсем другое.

Рекс ответил на вопрос вопросом:

– Почему вы наняли Брюссо, француза?

– А почему нет? Парень остался без работы. Я несколько раз встречался с сэром Фредериком. Он всегда выглядел элегантно.

– Но у Брюссо не было рекомендаций. Он, возможно, убил своего прежнего нанимателя.

– Это сделала девчонка.

Странно. От этого утверждения Джонстона перед глазами Рекса красным цветом полыхнула откровенная ложь, даже без оранжевого оттенка замешательства, без желтых бликов веры в свои слова.

– Я говорю, что она не убивала сэра Фредерика.

Джонстон взмахнул сигарой перед лицом Рекса.

– Вы обвиняете меня?

– Он прятал в доме много денег, не все принадлежали ему.

– Правильно, часть из них – мои! Я прослежу, чтобы мой адвокат потребовал мою долю. Я на этом много потерял. – Джонстон выплюнул кусочек табачного листа. – Но я не убивал его – ни чтобы вернуть деньги, ни чтобы поквитаться.

Яркий синий. Проклятие.

У Рекса в списке осталось мало имен и мало времени, чтобы подготовиться – будь она неладна! – к опере. Черт бы ее побрал вместе с примадоннами!

 

Глава 24

Опера была не так уж плоха. Рекс оказался рядом с Амандой. Это устроила леди Ройс, усадив их в первом ряду собственной ложи на всеобщее обозрение, а сама с Дэниелом села позади них. Так никто не заметит болезненный цвет лица Дэниела, объяснила леди Ройс, его желтые казацкие брюки и красновато-коричневый жилет, вышитый оранжевыми бабочками.

Как и ожидалось, все глаза в огромном зале театра были направлены на их ложу, одну из лучших. Даже без нынешних домыслов и подозрений Рекс бросался бы в глаза в своем алом мундире с золотым галуном, привлекая взгляды ошеломляюще мрачным видом и потрясающей красотой, несмотря на шрам и с трудом замаскированную красноту носа. При этом зеваки не пропускали и Аманду в изящном платье коричневого бархата в цвет ее глаз, с черной кружевной косынкой у ворота и черными лентами на высокой талии. Ее шею украшал жемчуг. Она выглядела так скромно и прилично, как только может выглядеть женщина, которой вообще не следовало появляться на публике. Глядя на нее, никто бы не сказал, что она умирает от страха.

Рекс подумал, что тщательный образ благовоспитанной леди нарушается головным украшением Аманды. Вместо перьев, которыми большинство женщин украшали сложные прически, Аманда надела поверх белокурых локонов золотую диадему. Это был подарок леди Ройс, по сравнению с которым его собственное подношение казалось несерьезным. С таким же успехом графиня могла выставить Рекса королем и Аманду его королевой. Нет, скорее уж героями светской хроники и сплетен. Рекс знал, что публика, вместо того чтобы смотреть на сцену, разглядывает их, обсуждая их прошлое и сомнительное будущее.

Аманда тоже знала, что они в центре внимания. Она держала голову царственно, словно особа королевской крови, но Рекс заметил, как она нервно вертит подаренный им лорнет, совершенно не подходящий к ее наряду. Он отдал Аманде подарок перед отъездом в оперу, графиня подняла брови, но покраснела и запнулась, когда и ей Рекс вручил перевязанный лентой пакет. Рекс поспешил забрать у дворецкого накидки дам, пока леди Ройс не вздумала в благодарность поцеловать его. Он знал, что и Аманда думала об этом, но они были не одни. Черт бы побрал графиню и ее хитрости!

Теперь Рекс держал Аманду за руку и шептал все, что мог придумать, чтобы успокоить ее и заглушить пересуды в соседних ложах. Судя по тому, что доносилось до его ушей, графиня была права, общество было больше оскорблено отсутствием надлежащего траура, чем преступлением, которое предположительно совершила мисс Карвилл. Но поскольку ей покровительствовала леди Ройс, а Рекс мрачно поглядывал на публику, никто не осмеливался упоминать о тайных свиданиях Аманды. Краем уха Рекс слышал, как одна тощая старая дева в тюрбане объявила, что он именно тот, с кем тайно встречалась мисс Карвилл. И это было так романтично!

Черт, давно он не был в Лондоне! Однако если виноградная лоза сплетни стремится ухватиться своими усиками за сказку, а не за трагедию и графиня хочет взлелеять этот своенравный побег, то сегодня вечером Рекс сыграет роль садовника. Рекс взял затянутую в перчатку руку Аманды и поцеловал ее пальчики. Они дрожали. И не от его прикосновения.

– Смути их пристальным взглядом.

Взяв ее лорнет, Рекс поднес его к глазам и принялся разглядывать нарумяненную вдову в соседней ложе, осуждавшую современную мораль столь громко, что заглушала настраивающийся оркестр. Матрона улыбнулась так сладко, будто только что не потчевала своих соседей рассказами о похождениях Рекса в последние несколько дней. Фраза «что касается кузена…» замерла у нее на языке.

Да, признал Рекс, графиня права: убийство – ничто в сравнении с нарушением этикета.

Опера, наконец, началась, и большинство зрителей переключили внимание на сцену. Во всяком случае, те, кто сидел поодаль и не мог вглядеться в темноту частных лож. Рекс, воспользовавшись тем, что люстры померкли, крепче сжал пальцы Аманды, а другую руку закинул на спинку ее кресла, где его пальцы могли дотянуться до ее нежной шеи и шелковистых локонов.

– Ой!

Его вновь обретенная любящая матушка ударила его по пальцам биноклем, тем самым, который он для нее, черт побери, купил! Опустив руку, Рекс наблюдал, как Аманда полностью погрузилась в музыку и историю, разворачивающуюся на сцене, а не в драму, бушующую в его воображении.

В перерыве Рекс разбудил Дэниела, пока тот не свалился со стула, и объявил, что собирается перекусить. От того, что он просто сидел рядом с Амандой, даже не касаясь ее, у него в горле пересохло. Что, черт возьми, он делает? Только мучит себя.

– Никого не пускай, – наказал Рекс кузену. – Я не хочу, чтобы Аманду осаждали любопытные.

Он также не хотел, чтобы какой-нибудь мужчина решил, что она беззащитна и доступна, хотя присутствие графини будет держать на расстоянии повес и распутников. Леди Ройс, как он понял, весь день намекала своим самым близким подругам – по меньшей мере, тридцати, – что мисс Карвилл обладает целым состоянием в драгоценных камнях и намерена вернуть свое приданое, хотя Рекс говорил, что решать будет сводный брат Аманды. По словам Аманды, графиня также с нескрываемой гордостью сообщила своим друзьям, что дорогой Джордан намерен последить, чтобы Аманду в ближайшее время оправдали.

Черт, когда это он стал предметом гордости для этой дамы? Скверно, что Аманда возлагает на него так много. Ей нужно доказать, что она неповинна в убийстве. А ему преодолеть годами копившуюся злость на графиню. Необходимо сосредоточиться на убийстве.

По крайней мере, теперь повод известен, объяснил он Аманде, вернувшись с шампанским. Сэр Фредерик, видимо, присвоил средства бедолаг-инвесторов или по собственному почину, или по чьему-то приказу. Лишив людей денег, он нажил много врагов. Холи явно планировал покинуть страну – Рекс бросил взгляд на графиню, которая вместе с Дэниелом внимательно слушала, – поэтому хранил деньги дома, хватал каждый грош, попадавший в руки, заложил фамильные драгоценности и разорил свое имение.

– Но почему он не уехал, как только обнаружилась пропажа денег? – спросил Дэниел, все еще разочарованный тем, что камердинер не виновен в убийстве.

– Возможно, он ждал, когда его дочь выйдет замуж, – предположила графиня. – Он вывозил ее в свет и одевал по моде, хотя и не роскошно.

Аманда не думала, что сэр Фредерик беспокоился об Элейн.

– У сэра Фредерика не было отцовской любви, его не волновало счастье дочери. Он намеревался выдать ее за титулованного джентльмена с деньгами, его возраст и симпатии Элейн не имели значения. Он был помешан на титулах.

Рекс кивнул.

– Скорее всего, он планировал в брачном договоре предъявить права на состояние или недвижимость. Или воспользоваться новыми связями, чтобы избежать преследования. Так или иначе, я думаю, что кто-то из его жертв, какой-нибудь потерявший все соучастник в темных делишках, убил его и, чтобы подставить другого, бросил пистолет на месте преступления.

– Который я, глупая гусыня, подобрала.

Рекс коснулся ее руки выше перчатки:

– Очень симпатичная гусыня.

Графиня кашлянула, Дэниел застонал.

Во втором антракте леди Ройс потребовала, чтобы Дэниел проводил ее подышать свежим воздухом.

– Боюсь, ваша матушка играет роль свахи, – сказала Аманда, опасаясь, что Рекс думает, будто она им манипулирует. – Пожалуйста, не обращайте внимания на ее усилия. Я не понимаю ваших принципов, но я их уважаю. Я говорила об этом неоднократно, но лишний раз повторю: вы помогаете мне, я не ожидала многого. И никогда не буду ждать большего.

Не отпуская ее руки, Рекс наклонился, чтобы никто не подслушал. Любопытные наблюдатели могли подумать, что он шепчет ей на ухо слова любви. Его это не волновало.

– Я начал помогать вам из любезности к графине. Продолжил, чтобы добиться правосудия и узнать, что затеял сэр Найджел. Но теперь мне не будет покоя, пока вы не станете свободной женщиной, и я сделаю это исключительно ради вас. Вы имеете право ожидать этого после того, что мы пережили.

Аманда зарделась как школьница, и Рекс вспомнил, что она еще очень молода. Ему хотелось обнять ее прямо здесь и послать к черту свои клятвы о бездетности и холостяцкой жизни. Боже, эта женщина пьянит, как крепкое вино, лишая его сдержанности, самообладания, здравого смысла. Он отодвинулся назад, как можно дальше от нее, чтобы обрести способность рассуждать здраво.

– То, что с нами произошло, не должно повториться.

– Да, – согласилась Аманда. – Иначе я буду вечно желать продолжения.

Только раздавшийся сзади голос удержал Рекса от падения на колени и предложения руки и сердца.

– Ба, посмотрите на этих голубков, – прошипел низкий голос. Сэр Найджел с напомаженными волосами и торчащим до ушей галстуком без приглашения вошел в ложу графини. – Новый символ пародии на правосудие. Вам это с рук не сойдет, Рексфорд, Ваш отец не смог изменить юридическую систему и включить в нее колдовство, и вам это не удастся.

– Добрый вечер, Терлоу. – Леди Ройс вплыла в ложу, словно готовый к бою военный корабль. – Как я вижу, вы продолжаете безнадежное дело. Моя крестница невиновна. А теперь уходите!

Сэр Найджел не ушел. Вместо этого он повысил голос, чтобы его слышали в соседних ложах:

– А я утверждаю, что она виновна, и намерен перенести судна раннюю дату, пока этот… этот дикарь, которого вы называете сыном, не устроил посмешища из системы правосудия.

Графиня встала между виконтом и адвокатом, словно львица, защищавшая своего детеныша. Скрестив руки на внушительном бюсте, она сказала:

– Если бы вы были хоть наполовину таким, как мой сын или мой муж, то знали бы правду, а не шли той дорогой, которая выгодна лично вам. Если вы символизируете нашу систему правосудия, то она уже рухнула. – Леди Ройс гневно повысила голос: – Вы, сэр, не джентльмен.

Сэр Найджел, побагровев, сжимал и разжимал кулаки, словно хотел вцепиться графине в горло.

Удивленный тем, что леди Ройс встала на его защиту, и злясь, что Аманда съежилась в кресле, Рекс хотел было швырнуть негодяя через перила, но сидящие внизу ни в чем не виноваты. Никому не хочется, чтобы на него вывалили дерьмо.

– Буду вам благодарен, если вы оставите мою мать в покое, – сказал Рекс. – Она больше не желает терпеть ваше присутствие. А я этого никогда не желал!

Дэниел уже был готов выпроводить сэра Найджела из ложи, волоча за узел галстука, если понадобится, но графиня вскрикнула:

– Ты назвал меня матерью!

Слово само выскочило. Рекс поспешно переключил всеобщее внимание на сэра Найджела:

– К тому же меня заинтересовала ваша связь с покойным. Вы были одним из инвесторов, которых он обобрал? Ваше имя значится в его личной записной книжке, – объявил Рекс, умолчав, что там были только инициалы.

– Вы хотите сказать, что это я его убил? Я этого не делал!

Правда.

– Я не имел к нему никакого отношения.

Ложь.

– Никаких финансовых дел?

На глазах многочисленной публики сэр Найджел не мог улизнуть или возмущенно опровергать слова Рекса. Он боялся, что ложь поразит его насмерть, подобно молнии. Сэр Найджел знал, что Рекс, как и его отец, поразительно отличается от других людей, хотя не понимал чем.

Рекс воспользовался его колебаниями:

– Вы знаете, что я могу определить правду. Я чувствую, что от вас исходит запах страха. Я вижу, как мечется ваш взгляд. Я слышу, что ваше дыхание стало хриплым и неровным. Ответьте мне перед этими людьми: вы сотрудничали с сэром Фредериком Холи?

Сэру Найджелу оставалось только блефовать.

– С каких это пор частные дела человека стали достоянием общественности? В ту ночь, когда убили сэра Фредерика, я был на балу в «Олмаке». Я танцевал с леди Боттсвик. – Он жестом указал на матрону с несколькими подбородками. – Я видел, как ваша любовница уехала. Все это видели. Она виновата, и никто другой. А вы возводите напраслину на честных граждан.

– А вы, сэр, уклоняетесь от ответа. Честный? Это мы посмотрим. Я найду ответы, можете не сомневаться.

Дэниел положил свою лапищу на плечо адвокату, и у сэра Найджела подогнулись колени. Споткнувшись, он бросил:

– Я увижу, как ты предстанешь перед судом. Или пойдешь в ад.

– Сэр Найджел угрожал лично вам? Мне именно так показалось, – забеспокоилась Аманда, когда они уселись в карету, чтобы ехать домой.

– Его поведение не имеет никакого значения, – отмахнулся Рекс. – Он адвокат, его учили устраивать спектакли. Он лучший актер, чем те, кто играл сегодня на сцене.

– Будь осторожен, – настаивала леди Ройс. – Я никогда не любила его и еще меньше доверяла.

– Не волнуйтесь, тетя Маргарет, я всегда рядом с Рексом, – сказал Дэниел и тут же заснул, откинувшись на подушки.

Подъехав к дому, они его растолкали, и Дэниел, спотыкаясь, поплелся к лестнице.

– Знаете, я вчера ночью глаз не сомкнул. Всем доброй ночи. Прекрасный был вечер. Мм, какую оперу мы слушали?

Додд принес поднос в гостиную, но графиня, выпив чашку чаю, топнула ножкой.

– Думаю, Аманде тоже нужно отдохнуть. Завтра мы едем на чай к принцессе Ливен, затем на прием в австрийском посольстве.

Рекс поднялся, когда леди Ройс встала, но с улыбкой остановил Аманду.

– Нам с Амандой нужно поговорить о нашем деле.

– Вы можете говорить утром. Я думаю, что ты уже достаточно продвинулся.

У Рекса загорелись щеки.

– Я имел в виду ее дело.

Графиня подняла брови.

Не желая, чтобы два непреклонных члена семейства Ройсов ссорились из-за нее, Аманда встала и сделала реверанс.

– Я немного устала. Я… тоже вчера почти не спала. Всего хорошего, милорд. Миледи.

Графиня подождала, пока Аманда выйдет из комнаты, и повернулась к сыну:

– Что касается тебя, Джордан, ты должен знать, что нельзя одновременно иметь пирог и съесть его.

Рекс не мог сделать ни того, ни другого и по отдельности, поскольку Верити стащила с подноса последний кусок, пока все его внимание было направлено на Аманду, на то, как платье облегает ее фигуру. Он сглотнул.

– Это значит?

– Это значит, что если ты не намерен жениться на этой девочке, то не можешь флиртовать с ней. Ты можешь вести холостяцкую жизнь или согреться у огня, который, как я вижу, вспыхнул между вами. Но не то и другое сразу. Я сказала тебе, что не позволю разбить сердце Аманды, а ее невинность достанется законному мужу.

Рекс знал, что она права, но все же чувствовал себя оскорбленным.

– Хоть раз в жизни вы будете на моей стороне?

– Я всю жизнь была на твоей стороне! Это я наняла няню Браун, я выбирала тебе наставников. Я всеми силами старалась удержать тебя от армии, потом, проиграв сражение, добилась, чтобы ты оказался в штате Советника. Я…

– Вы знаете человека, которого называют Советником? – перебил Рекс.

– Ты меня недооцениваешь, глупый мальчишка. Я многое знаю. Я знаю твои школьные отметки и военные достижения. Я все свое время проводила с власть имущими и их женами, защищая твою репутацию, требуя, чтобы тебя и твоего кузена продвигали по службе и награждали за ваши достижения. Я не вычеркивала тебя из своего списка как нежеланного гостя. Я любыми средствами буду сражаться за твою безопасность, но не ценой счастья Аманды. Я не позволю тебе стать бессердечным болваном, как твой отец. Понятно?

– Доброй ночи, мадам, – поклонился Рекс.

– В опере ты назвал меня матерью.

– Вы назвали меня бессердечным болваном.

Он и действовал как болван. Долго не мог заснуть, размышляя о словах графини, все еще желая того, чего не мог иметь. Он боролся со своей совестью и победил. Накинув халат, Рекс не стал надевать домашние туфли, чтобы не шуметь. Потом медленно открыл дверь, в душе поблагодарив прислугу графини за то, что петли не скрипят.

Аманда сама знала, что глупа. Все счастье, о котором она просила, она получила в одну ночь. Многие женщины за всю свою жизнь такого не испытывают, думала она.

Но этого мало. Она знала, что Рекс не любит ее, хотя полагала, что он действительно беспокоится о ней. Она его определенно привлекает, но и этого недостаточно. Его мать могла бы потребовать, чтобы он сделал ей предложение, но в положении Аманды об этом смешно думать. Независимо от слов графини, от того, сколько у нее драгоценностей, никто не женится на убийце.

Она не могла заставить Рекса полюбить ее, признала Аманда, но, как Ева по наущению змея, могла соблазнить его заняться с ней любовью. Сегодня на ней шелковая сорочка, украшенная маленькими незабудками, которые она сама вышила на лифе. Она улыбнулась. Ночной наряд будет прекрасно смотреться с сапфировым ожерельем ее матери. Аманда на цыпочках подошла к двери и выглянула в коридор.

Леди Ройс была неглупа. Она оставила в коридоре лакея.

 

Глава 25

План леди Ройс, во всяком случае, один из ее планов, явно сработал. Вскоре графиню уже всюду приглашали вместе с мисс Амандой Карвилл и, разумеется, с сопровождающими их джентльменами. Самые знатные особы были рады приветствовать компанию из Ройс-Хауса, а те немногие, кто отказался принимать сомнительных гостей графини, предпочитали изменить планы на вечер, нежели оскорбить леди Ройс. Она состояла в слишком многих благотворительных комитетах, стояла за многими достойными фондами, участвовала в политических делах. Кроме того, как быстро выяснил ее сын, очень многие просто любили его… мать.

К тому же для любой хозяйки дома большая удача, когда последний скандал разразился именно у ее порога. Дамы соперничали между собой за необычных гостей, наперебой посылая приглашения и напоминания. Сэра Найджела прекратили приглашать после того, как графиня объявила, что не появится под одной крышей с адвокатом. Никто не хотел лишиться приглашений на изысканные обеды ее светлости и оказаться в черном списке. Что значит судейский по сравнению с супругой аристократа?

Светское общество было счастливо принять в свои ряды опасных кузенов и убийцу. К тому же, если леди Ройс объявила, что мисс Карвилл невиновна и невинна, то как в это не поверить? Графиня славилась своей честностью, за годы раздельного проживания с эксцентричным мужем не было и намека на сплетни о ее проступках. Снисходительная к ошибкам других, она не допускала, чтобы дурно отзывались о лорде Ройсе, и свет это быстро усвоил. Поверить этому презренному скряге сэру Фредерику, а не одной из своих? Никогда!

К Аманде относились с любезностью, если не с теплотой. Она скромно сидела рядом с графиней и вела приятные беседы, не высовываясь. Она не поощряла джентльменов, не танцевала, не выезжала одна, носила наряды мрачных тонов. И Свет решил, что она прекрасно воспитанная мисс. О ней только так всегда и думали, говорили они друг другу и графине.

Все наблюдали за отношением Рекса к молодой леди. Он чувствовал себя канарейкой в хрупкой клетке, вокруг которой собрались голодные коты и точили когти. Он не мог танцевать с Амандой, вывести на балкон или гулять по тайным тропинкам в темном парке. Он не мог сидеть около нее всю ночь, оберегая от сплетниц. Он не мог смотреть на нее, восхищаясь ее спокойствием, обаянием, сияющей красотой. Он не мог даже заправить под шляпку непокорный белокурый завиток без того, чтобы тут же не объявили имена вступающих в брак.

Поэтому на любом мероприятии, которое графиня считала необходимым посетить, Рекс по примеру Дэниела исчезал, как только леди усаживались. Он пытался избежать пристальных взглядов и подозрений. Вместо этого он оказался окруженным толпой взволнованных мисс, желающих объявить, что они не убивали сэра Фредерика, но дрожали и приходили в уныние, заглянув в его потрясающие глаза. Молодые люди хотели знать, как называется узел его галстука. «Узел», – был ответ. Они переименовали его в «узел рыцаря Рексфорда» в честь его усилий по спасению леди.

Мужчины постарше осаждали его, призывая вступить в их политические партии и комитеты, чтобы преобразовать это или поддержать то. Он вежливо кивал, не связывая себя обязательствами. Пожилых дам ждала та же участь: никаких обещаний, никакого ободрения и поощрений. Все они надоели ему до слез. Хуже того, он тратил впустую время, время Аманды. Мужчины из его списка подозреваемых не посещали собрания, где бывала графиня. И Лидия Бертон определенно тоже.

Дэниел тоже шел, куда велела графиня, но удачливее находил карточный салон, стол с закусками или пустую библиотеку с удобными диванами, где можно подремать. У него не было титула и состояния, так что девицы на выданье и их мамаши за ним не охотились. Всякий раз, когда какая-нибудь дама заговаривала с ним, он начинал чесаться.

– Почему, черт побери, они не могут сказать правду?

– Что они должны сказать? Что у тебя вместо галстука мятая тряпка, жилет странный, разговоры скучные, а танцевать с тобой такая пытка, после которой их ноги никогда не оправятся? Радуйся, что они лгут, уверяя, что это было настоящее удовольствие.

Спустя несколько дней кузены взбунтовались. Графиня позволила им вместо раута посетить театр, где Дэниел наслаждался фарсом, а Рекс – беззаботным смехом Аманды, веселившейся от души. И он сумел взять ее за руку так, что никто этого не увидел. Они также ходили смотреть египетскую выставку и новые восковые фигуры, где никто не врал. Конечно, и живых там не было, но Дэниел и Рекс нашли, что это большое облегчение. В хорошую погоду кузены днем покорно сопровождали верхом карету дам в парк, но тут же уезжали прочь, когда вокруг собирались друзья леди Ройс, останавливая поток движения.

Неуловимость Рекса, казалось, только добавляла ему привлекательности, придавая лихому офицеру с сомнительной репутацией ореол таинственности. Мамаши, мечтающие пристроить дочерей, да и сами отчаянные дочки немилосердно преследовали его, что развлекало Дэниела не меньше, чем мумии на выставке. Сочувствуя Рексу, леди Ройс напомнила ему, что объявление о помолвке в газетах мгновенно положит конец преследованию. Аманда посчитала, что ее уже достаточно видели в свете. Она решила остаться дома и полистать какую-нибудь книгу со счастливым концом.

Почти каждое утро Рекс мчался галопом по парку. Когда туман рассеется, дорожки будут забиты денди, хвастающимися своими костюмами или породистыми лошадьми.

После прогулки Рекс часто отправлялся помогать инспектору Димму. Дэниел не любил ездить на Боу-стрит, объясняя, что у него потом несколько часов зудящая сыпь не проходит, но Рекс находил работу интересной – изучать преступные умы занятно. Что касается Димма, сыщик подумывал взять отпуск, первый за долгие годы, потому что уровень преступности стал крайне низким. Он получал благодарности и награды за расследования и за то, что улицы Лондона стали безопаснее. Если бы он еще сумел выяснить, как Рекс отличает виновного от невинного, то назвал бы себя счастливейшим человеком.

От Советника, или майора Харрисона, не важно какое имя он предпочитал на этой неделе, вестей не было. Никакие посыльные не обращались к виконту, никакие сообщения не ждали его в клубе «Макканз». Оставалось в очередной раз просмотреть свой список и, без особой надежды на успех, навестить тех, у кого он еще не был. Роберт Винсент, эсквайр, действительно был юристом, он откровенно признал, что составлял некоторые бумаги для предполагаемых инвесторов сэра Фредерика Холи, но не помнил, сколько их было и их имена. Деталями занимался клерк. Нет, клерк больше у него не работает, он эмигрировал в Канаду. Нет, у мистера Винсента нет копий. Лорд Рексфорд может предъявить любые предписания, а его громадный кузен может негодовать до вечера, но недавний пожар в конторе уничтожил все документы. Да, он вложил часть собственных денег в предприятие.

– Ради чего? Вы ведь наверняка спросили, что везет судно?

– Я был уверен, что золото. Золото с затонувшего пиратского корабля, который недавно обнаружили.

– Вы отдали свое золото, чтобы найти золото? – не поверил Дэниел, но не почувствовал зуда.

– Холи имел официальные, от флота, карты и отчеты о находке. Конечно, это был обман. Никто не знает, где затонул «Черный падальщик».

Зная название судна, Рекс и Дэниел могли вновь вернуться к тем, кого уже расспрашивали. Дверь Лидии Бертон для них, конечно, закрыта, но в клуб «Уайтс» их еще пускают, а господа Хейверинг и Хоув ежедневно там обедают.

Хейверинг признал, что он вложил капитал. Хоув, хлопнув себя по колену, рассмеялся. Он исключал возможность вернуть дублоны и золотые слитки, которые существовали только в воспаленном воображении безумца.

С Джорджем Катбертом произошел несчастный случай на охоте, и его отправили выздоравливать на фамильные плантации на Ямайке. Теперь, когда Рекс знал, какие вопросы задавать, он выяснил, что Катберта подозревали в краже старых морских карт из Адмиралтейства. Джозеф Джонстон, судовладелец и коммерсант, с кузенами не встретился. Он ушел из конторы через черный ход, когда они вошли в парадное, и укрылся в своем доме, где шесть докеров охраняли входы. Но один из его капитанов с удовольствием потягивал ром, которым его угостили кузены. А что еще делать на суше такому морскому волку, как он? Да, был слух, что они должны отправиться с какой-то секретной миссией, но ему не приказывали снарядить судно, так что он стоит на приколе, обрастая моллюсками вместо богатства. «Черный падальщик»?! Капитан так расхохотался, что чуть не расплескал ром. Кто верит в эту старую басню?

Банкир Бревертон внезапно отправился в отпуск в Шотландию, а Лисандр Корд уехал из Олбани, не оставив нового адреса для пересылки почты. Роджер Вандермер все еще во Флите, но ему нечего добавить.

Боудекера, в усмерть пьяного, на прошлой неделе сбила карета, и скорее всего он не оправится. Вкупе с раной Катберта и пожаром в юридической конторе несчастный случай с Боудекером выглядел крайне подозрительным. Рексу предстояло решить трудную задачу: кто из подозреваемых невинные ощипанные голуби, а кто ястребы. Он не мог отделить честных инвесторов, если в этой, теневой сделке было что-нибудь честное, от тех, кто помог придумать схему. Он знал лишь то, что сэр Фредерик всех их оставил ни с чем.

Мерчисон сообщил информацию из эмигрантских кругов. Прежний камердинер сэра Фредерика, Брюссо, не только имел брата, известно было, что этот брат бывал во Франции.

– Я знал это! Я знал, что они связаны с контрабандой! – воскликнул Дэниел, забыв все свои прежние версии, когда Рекс на следующий день за завтраком рассказал ему об этом. – Спрятанные деньги, подозрительные поиски сокровищ – все это связано с французами.

Рекс знал, что у Дэниела французы во всем виноваты, он готов их и в постоянном английском дожде обвинить.

– Но как мы это докажем? И участие в этом сэра Найджела и остальных?

– Найдем братца Брюссо и выбьем из него правду.

– Ты забываешь, что мы теперь джентльмены.

Проглотив кусочек копченого лосося, Дэниел осмотрелся и, убедившись, что графиня и Аманда заняты завтраком и обсуждением планов на день, сказал:

– Не обижайся, но я не думаю, что джентльмены глубокой ночью бродят под дверью дамы.

– Я не входил в ее комнату. Я просто проверял, где мисс Карвилл, чтобы она не сбежала через окно.

Дэниел усмехнулся и почесал нос.

– А как ты узнал, что я был в холле? Ты крепко спал. Я слышал твой храп.

– Додд узнал об этом от лакея, дежурившего в холле. Я дал им обоим по монете, чтобы приглядывали за твоей матушкой.

– Я тоже это сделал. Похоже, слуги в этом доме разбогатеют к нашему отъезду.

– Когда это будет? Я люблю твою матушку, ведь она моя тетя, но должен тебе сказать: все эти оперы, картинные галереи и уж тем более танцы не по мне. – Дэниел наклонился ближе к Рексу. – Она собирается отвезти Аманду в «Олмак».

Рекс скормил Верити вдруг ставший невкусным завтрак.

– Дьявол. Нужно скорее распутать эту историю, и не только потому, что день суда приближается. Скверно, что Мерчисон не сумел выяснить, где найти брата камердинера Холи.

– А если мы найдем камердинера и вытрясем информацию из него? О, я забыл, что мы теперь джентльмены.

– Ну, только наполовину, и не тогда, когда речь идет об «Олмаке». Мы его скоро найдем. Рано или поздно он выйдет из дома Джонстона.

Рекс послал к дому коммерсанта наблюдателя присматривать за стражниками, выслеживающими его самого. И послал еще одну записку в клуб «Макканз», сообщив последние результаты поисков.

К разочарованию Аманды, Брюссо так и не показался. Она, слава Богу, не знала, что замыслили кузены, но понимала, что подозреваемых нет, а время уходит.

Рекс пытался успокоить ее, ему не нравились тени у нее под глазами и то, что она едва притрагивается к пище. Они уже близки к развязке, поклялся он. Скоро они распутают все узлы и выяснят, что сэр Фредерик делал с деньгами. Скорее всего он обманывал соучастников, рассказывая о затонувшем пиратском судне, груженном золотом, которое можно поднять со дна океана. Кто-нибудь из обманутых, должно быть, убил его.

Но Рексу не давали покоя инициалы Н.Т. Советник приписал рядом с ними единственное имя – Найджел Терлоу. И только с ним одним из всех подозреваемых Рекс мог столкнуться в клубе или на светских увеселениях. Они с Дэниелом тщательно изучили банки в поисках лиц с такими же инициалами и просмотрели списки в Адмиралтействе.

Неудивительно, что сэр Найджел отказался разговаривать с ними, это само по себе о многом говорило.

На Рекса обрушилась еще большая беда. В Ройс-Хаус с визитом прибыл Чарльз Ашуэй. Бывший поклонник Аманды привез огромный букет, кучу извинений и свою сестру, дабы доказать, что он не думает дурно о прежней знакомой. Ведь ни один джентльмен никогда не представит свою родственницу особе легкого поведения, не так ли?

Рекс свирепо смотрел на него, отказываясь покидать комнату и дать негодяю возможность возобновить ухаживания. Как всегда ловко, леди Ройс отправила Рекса показать сестре гостя портретную галерею, пока она сама даст указания поварихе.

– Этот погиб в сражении, этот умер от чумы. Прапрадед подавился вишневой косточкой. Ваш брат, должно быть, уже собирается домой.

Ашуэй действительно готов был откланяться, опасаясь откровенной враждебности Рекса. Как только за Ашуэями закрылась дверь, Рекс потащил Аманду через заднюю дверь в сад, пока не вернулась графиня.

– Меня не волнует, что там прохладно. Я, кажется, целую вечность с вами не разговаривал.

Аманда, рассмеявшись, сняла с крючка накидку. Рекс нашел скамью, защищенную от ветра и любопытных взглядов. Сев рядом с Амандой, он обнял ее. На тот случай, если накидка недостаточно теплая, сказал он себе. Вздохнув, Аманда прижалась к его плечу. Скоро им стало так тепло, что жар мог растопить каменную скамью.

– Как я понимаю, вы не приняли его предложение? Для помолвленного он слишком быстро уехал.

Аманда снова вздохнула, когда Рекс поцеловал ее макушку, потом ухо.

– Он спросил, может ли он продолжить ухаживания, как только будут завершены формальности. Он очень симпатичный человек.

– Он олух. – Рекс поцеловал ее шею, лаская языком.

– У него приятная семья. – Аманда водила рукой по его груди.

– Сестра не умеет разговаривать. – Рекс погладил ее по спине.

Ее рука пробралась под сюртук и жилет, где можно было почувствовать, как бьется его сердце.

– Он предлагает безопасность, дом, семью.

Рекс убрал руку.

– Вы его любите?

– Нет, я его никогда не любила.

Он снова поднял руку, на этот раз чтобы коснуться ее груди над сердцем.

– Он не верил в вас, поэтому недостоин вашей привязанности. – Рекс думал о том, что его отец никогда не доверял его матери. – Напрасно вы надеетесь, что будете; в безопасности, он всегда будет сомневаться.

– Я знаю. Но и я буду всегда сомневаться в нем, поскольку он с готовностью поверил в худшее. Я не ждала любви, но надеялась на лояльность.

Рекс начал распускать шнуровку ее платья.

– Вы заслуживаете и того и другого. Он, по крайней мере, признавался вам в любви?

Аманда задохнулась, когда его рука коснулась ее кожи.

– Он никогда не употреблял это слово, но он никогда не произносил слово «убийство». А что он упоминал, так это бриллианты и то, что у них в семье ни одного нет. И что его сестер нужно представить при дворе, возможно, под покровительством леди Ройс.

– Нахал.

– Так заключаются браки в наши дни. – Аманда развязывала его галстук.

Рекс застыл.

– Брак будет заключен? Вы примете Ашуэя?

Руки Аманды тоже застыли, она заглянула ему в глаза.

– Я не могу вообразить любовь с ним. Как я могу позволить ему прикасаться ко мне, как это делали вы, целовать, как вы целовали?

Он накрыл ее губы поцелуем, это была не просто встреча губ. Когда Рекс снова смог дышать, он сказал:

– Хорошо. Мне пришлось бы убить его, если бы он попытался. Но…

Аманда вырвалась из его рук и плотнее запахнула накидку, спасаясь от внезапного холода.

– Но я знаю, что вы не сделаете мне предложение.

Рекс вскочил и принялся шагать перед скамейкой.

– Черт, какой я мерзавец! Моя мать права. – Он подумал, что уже привыкает называть так леди Ройс. – Я действительно собака на сене: отгоняю от вас других, когда сам не могу вас получить. Я не могу заставить себя держаться поодаль. Я пробовал. Я могу отличить правильное от дурного. Я знаю, что мы не должны делать этого!

– Я тоже это знаю. И я знаю, что мы не должны оставаться наедине, поскольку, несмотря на все добрые намерения, всегда будет происходить одно и то же.

Аманда встала, плотнее запахнув накидку, чтобы прикрыть платье с распущенной шнуровкой, и поднесла руку к его губам.

– Я только хочу, чтобы вы сказали мне, почему вы не желаете жениться.

Рекс коснулся воротника ее синей накидки, по которой ее опознали ночью в парке.

– А я хочу знать, с кем вы тайно встречались.

Оба в молчании вернулись в гостиную.

Аманда пошла наверх плакать. Рекс вышел из дома, зная, что в его стенах ему нет покоя. Он решил проверить наблюдателей, которых нанял сторожить бывшего камердинера Холи в доме судовладельца. Дэниел отправился в пригород на бои боксеров, поэтому Рекс, к досаде напыщенного кучера леди Ройс, взял с собой Верити. Рекс вышел из кареты за несколько домов до цели, чтобы пройтись, собраться с мыслями, найти способ договориться со своей совестью. Неторопливо шагая, он ни на что не обращал внимания, не прислушивался ни к шагам, ни к интуиции. Верити, к счастью, это делала. Шерсть у нее на загривке встала дыбом. Опустив голову, собака зарычала.

Рекс выхватил из трости шпагу.

– В чем дело, девочка?

Что может сделать тонкий клинок против человека, швырявшего в голову Рекса кирпичи?

Не много.

 

Глава 26

Рексу казалось, что он умер и смотрит сверху на свое тело. Он почему-то раздвоился. Он тряхнул головой, и это было ошибкой. Кузнец сатаны начал стучать молотом по его черепу как по наковальне. Рекс поднял руку к виску. Снова ошибка. Почти всю голову закрывала огромная повязка, под которой пульсировала чудовищная боль. Потом чья-то рука поднесла к его губам стакан.

– Выпейте, это поможет.

– Я умер?

– Пока нет. Хотя сильно контужен.

Голос был знаком, но не его. Рука, державшая стакан, тоже не его. Рекс попытался сфокусировать взгляд. Это его спальня в Ройс-Хаусе. У незнакомца такие же черные волосы, те же самые синие глаза с черным ободком, но никакого мундира. Его одежда хорошо скроена, обувь до блеска начищена. Он старше, немного тяжелее, но достаточно похож на Рекса, чтобы быть его…

– Черт побери, вы то самое «обязательство», которое мой отец имел все эти годы.

Мужчина слегка поклонился и нахмурился.

– Я предпочитаю слово «родство». Лорд Ройс мне ничего не должен, но был безмерно щедр. Не многие мужчины в его положении были бы так великодушны и добры. Вам повезло с отцом.

Рексу пришлось сосредоточиться, чтобы незнакомец не двоился перед глазами. Получалось не очень хорошо.

– Но кто? Как?

– Вы можете назвать меня Харри.

– Как Дьявола!

– Другие тоже отметили сходство, – рассмеялся Харри.

Если голова Рекса раньше шла кругом, то теперь в ней бушевала буря. Потом до него дошло еще кое-что.

– Господи! Вы здесь, в доме моей матери! Если это не расстроит ее пищеварение, то я уж и не знаю, что для этого надо.

– Признаю, положение неловкое.

Черт, Рексу самому было неловко находиться в Ройс-Хаусе, а ведь графиня – его родная мать. Если бы ему мозги не отшибли, он мог бы понять суть дела или сообразить, какие вопросы задать первыми.

– А ваша? – спросил он первое, что пришло в голову.

Незнакомец сел на стул у кровати Рекса, будто давно был здесь и намеревался остаться.

– Моя мать давно умерла. Она была танцовщицей, говорят, красавицей, мечтой молодого мужчины. Холостого, должен добавить. Когда она умерла, ваш отец… мой отец взял на себя ответственность и поместил меня в замечательную семью. Я получил прекрасное образование, исключительные возможности для карьеры, доступ в места, куда отпрыску оперной танцовщицы путь заказан, и все это благодаря лорду Ройсу.

– Можете вы… То есть… Черт! Я не думаю, что вы сын моего отца.

У Харри лицо скривилось, будто ему в рот попала какая-то тухлятина, и это было ответом на невысказанный вопрос Рекса.

– Вы знаете, что я говорю правду, но полагаю, хотите проверить мои способности. Да, я могу чувствовать правду. Это ужасно неудобно на званых обедах, но я лелею этот дар как часть своего наследства, как еще один подарок от моего родителя.

У Рекса раскалывалась голова. Он понимал, что нужно выяснять более важные факты, но он должен знать ответ на мучивший его вопрос.

– Так вы не считаете это бременем?

– Бремя? Когда я могу помочь спасти цивилизацию? Я знаю, что могу сделать мой небольшой уголок мира лучшим местом. Разве возможно получить большее удовлетворение? Признаю, я считаю необходимым держать это в тайне, но ведь я скрываю и свое истинное происхождение. Не странно ли, что семья, столь привязанная к правде, скрывает это от остального мира?

Рекс не мог рассуждать достаточно здраво, чтобы распутать этот узел. Но не оставлял тему, которая мучила его всю жизнь.

– Вы не обижаетесь, что не такой, как другие?

– Я расплачиваюсь за выпавший мне шанс. Я могу достигнуть многого, того, что мало кто может сделать. Я знаю, что вы оказали неоценимую помощь армии. Разве это не приносит вам удовлетворения?

Рекс припомнил свою военную карьеру. Тогда он просеивал информацию, выбирая достоверные факты, чтобы генералы могли планировать сражение, щадя жизни солдат. Потом подумал о работе с инспектором Диммом. Он помогал предотвращать преступления, избавляя Лондон от преступников.

– Да, думаю, из этого может выйти что-то хорошее. О другом вы не жалеете?

– О том, что скрываю свое происхождение? К сожалению, так устроен мир. Внебрачные дети – изгои в нашем обществе. Нет, я не жалуюсь, что не все мне доступно. Или вы спрашиваете, не жалею ли я, что не унаследую титул? Не смогу присутствовать в парламенте, не отвечаю за легионы иждивенцев, не обязан произвести наследника? Нет, нисколько не жалею! Кроме того, я никогда не рассчитывал стать наследником графа. Вы родились Рексфордом, в постели, где появились на свет многие поколения Ройсов. Я родился в приюте.

– Значит, вы всегда знали? Вам сообщили приемные родители?

– Им не потребовалось этого делать. Мне было четыре, когда я оказался у них. Не забывайте, я могу отличать правду от лжи. Всякий раз, когда новый отец называл меня сыном, у меня во рту появлялся вкус лимона. Это был горький урок, и я его быстро усвоил. Граф часто навещал меня. Наше сходство было слишком сильным для простой случайности. – Харри встал, снова поднес стакан к губам Рекса и сменил тему: – Вам нужно постоянно пить.

Рекс осторожно отхлебывал, стараясь не шевелить головой.

Бастард. Брат. Черт побери!

Рекс не мог до конца проанализировать услышанное. В голове шумело.

– Как я здесь оказался? Я увидел, как кто-то швырнул в меня кирпич, и после этого ничего не помню.

– Ваша собака начала выть, как все чудовища ада. Половина окрестных жителей закрыли ставни, спасаясь от шума, но другие прибежали выяснить, что случилось. В том числе и ваши осведомители. Поймав наемный экипаж, они привезли вас сюда. Как раз вовремя, сказал врач.

– Верити, она в порядке? – Рекс не осмелился поднять голову, чтобы найти взглядом собаку.

– В полном, если не считать пары швов. Хирург, который занимался вами, и слышать не хотел о собаке, но ваша матушка быстро его вразумила.

Рекс мог себе это представить. Только отчаянный храбрец не подчинится приказам графини.

– Героиня дня сейчас на кухне, ее балуют, суетятся над ней и кормят обедом. Я имею в виду собаку.

От упоминания о еде у Рекса свело живот, но он вспомнил о кузене. Нужно сказать Дэниелу, чтобы он был крайне осторожен.

– Мой кузен?

– Мистер Дэниел Стамфилд, если вы его имеете в виду, отсутствует. Он пришел в ярость, узнав, что вы ушли без него, и винит в случившемся себя. Поэтому он решил выместить свой гнев на жителях того места, где на вас напали. Ваш друг Димм сейчас с ним, так что, полагаю, мистера Стамфилда не арестуют. Думаю, что погром, который он учинил, всего лишь маскировка поисков вашего противника.

– Дэниел слишком серьезно относится к своей роли сторожа. – Рекс знал, что сам застрелил бы любого, причинившего вред Дэниелу, и понимал неистовый гнев кузена, но знал, что усилия тщетны. – Он никогда не найдет нападавшего, я не могу его описать. Я его толком и не разглядел, на нем была широкополая шляпа, скрывавшая лицо.

– Но его достаточно легко найти, если Дэниел и Димм поторопятся. От того места, где вас нашли, шел кровавый след, но он не имел отношения к луже крови, в которой вы лежали. Мы предполагаем, что собака бросилась за нападавшим. Вот почему она получила раны. Сколько мужчин в тех местах со свежими отметинами собачьих зубов? Можно выяснить, накладывали ли кому-нибудь швы или делали перевязку.

Это имело смысл, и если нападавшего можно найти, то Дэниел его отыщет. Рекс надеялся, что Димм помешает ему убить негодяя, прежде чем выяснится, кто его нанял. Рекс не мог дождаться кузена, чтобы рассказать о новом родственнике.

– Послушайте, я могу рассказать о вас моему кузену? Он никогда не проболтается о вашем происхождении. Я ему свою жизнь доверяю.

– Он уже знает. До него дошел слух. Думаю, всему виной мои глаза. Я стараюсь в публичных местах не появляться. Но одного взгляда достаточно, чтобы разрозненные кусочки мозаики сложились в четкую картинку и загадка разрешилась.

– И он мне ничего не сказал?! Вот прохвост. – Если бы его предупредили, то он не испытал бы такого потрясения, думал Рекс. Черт побери, у него есть брат, и явно джентльмен. Он все еще не мог привыкнуть к этой мысли. – А как насчет вас? Как вы здесь оказались?

– Ваша мать послала за мной. Нет, не пытайтесь недоверчиво качать головой. Вам нужно лежать спокойно. Леди Ройс пришла в голову мысль, что кто-то пытался убить вас, во всяком случае, это не было обычное ограбление. Деньги и часы остались при вас. Конечно, собака могла спугнуть вора, прежде чем он что-нибудь взял. С другой стороны, животное могло вцепиться в горло убийце, когда он пытался прикончить вас.

Рекс был уверен, что его пытались убить.

– Меня предупреждали. – А он, болван, проигнорировал предупреждение. – Но что вы можете сделать?

Харри улыбнулся:

– Не забывайте, я не аристократ. Я могу поговорить с людьми, которые никогда не станут разговаривать с вами. Я имею связи во всех слоях общества. Кроме того, ваша матушка послала за мной, потому что время уходит.

– Я думал, вы сказали, что я не умру.

– Нет, не умрете и быстро восстанавливаете способность рассуждать. Хирург не давал никакой гарантии, что вы останетесь в рассудке после такого удара по голове.

Рекс и думать не мог о такой возможности. Он жив и относительно здоров, если только не вообразил себе всю эту историю. Но боль в голове свидетельствовала, что он не грезит.

– Вы сказали, что время уходит?

– Вы два дня не приходили в сознание. Терлоу узнал о вашем… ранении и пытается приблизить дату суда над мисс Карвилл.

Рекс попытался выпрыгнуть из кровати и едва не потерял сознание от головокружения и боли. Снова на него смотрели два брата, на этот раз с беспокойством.

– Спокойнее, дружище. С такой раной головы вам нельзя давать настойку опия, чтобы унять боль. Так что лежите спокойно.

Рексу больше ничего не оставалось. Он надеялся, что его новый родственник не заметил влагу в его глазах.

– Черт, я беспомощен. Что мне делать?

– Никто и не думает, что вы что-то можете сделать, во всяком случае, в ближайшие дни. Поэтому леди Ройс послала за графом. Он уже в пути.

Рекс уставился в потолок, пытаясь остановить кружащуюся перед глазами комнату.

– Теперь я уверен, что умер.

Харри рассмеялся:

– Не совсем. Я здесь, чтобы помочь. Графиня даже позволила мне посидеть с вами, пока она спит. Ваша старая няня тоже слегла, увидев, как вас вносят в дом.

Рекс пытался сосредоточиться. Он не знает этого человека, не может положиться на него. Все-таки он незнакомец, хотя у него в жилах и течет кровь Ройсов.

– Сообщите, пожалуйста, человеку, которого называют Советником. Вы слышали о нем?

Харри едва заметно улыбнулся:

– О нем все слышали.

– Он таинственная личность, но может помочь. Похоже, он осведомлен обо всем.

Улыбка только что обретенного брата стала шире.

– Он получит сообщение, клянусь.

Рекс верил ему, поскольку сквозь пелену боли видел синий цвет. Он попытался пожать руку новому родственнику, но не смог поднять ладонь и уронил ее на матрац.

– Я ваш должник.

Харри подоткнул одеяла.

– Нисколько, Я всегда мечтал иметь брата.

– Вы знали о моем существовании?

– Почти со дня вашего рождения. Граф был так счастлив, так горд. И он не хотел, чтобы я узнал новость от сплетников.

– Но его не волновало, если узнаю я? – Рекс еще больше расстроился. – Почему вы меня не разыскали? Я тоже хотел иметь брата, кого-нибудь, кто ответит на мои вопросы.

– Вы были младенцем. Потом ваш отец решил, что это вас смутит. Думаю, он не хотел признаваться в грехе юности. А ваша мать… она вообще меня знать не желала.

– Они были не правы.

– Я тоже так думаю. Мы наверстаем упущенное, как только вы поправитесь.

– И вы позаботитесь об Аманде вместо меня?

– Конечно.

Он ответил с готовностью, и это встревожило Рекса.

– Послушайте… вы женаты?

– Нет, я пока не нашел подходящую женщину. Знаете, такую, которая согласится принять наши… мм… особенности.

Оба подумали об отце и его жене.

– Вы не хотели бы жить с женщиной, которая не принимала бы вас таким, какой вы есть, – сказал Рекс.

– Нет, но вы, похоже, нашли сокровище, которое на это способно. Судя по ее слезам, она вас так любит, что способна принять что угодно.

Рекс не собирался обсуждать свое отношение к Аманде и браку с человеком, с которым познакомился двадцать минут назад.

– Я пока не уверен.

– Хорошо, я лучше пойду удостовериться, что вы можете получить эту невесту, если захотите. – Он направился к двери.

Рекс остановил его:

– Харри!

– Да?

– Спасибо.

– Для чего же тогда нудны братья? – улыбнулся Харри.

 

Глава 27

Аманда воспользовалась первой же возможностью, чтобы проникнуть в комнату Рекса. Незнакомец ушел, леди Ройс отдыхала после ночного дежурства у постели Рекса, Дэниел снова прочесывал улицы в поисках бандита, няня Браун забылась сном, приняв настойку опия, а Мерчисон чистил мундир его сиятельства, чтобы вывести пятна крови. Это было бесполезное занятие. Виконт может купить себе другой мундир и вообще вскоре собирается выйти в отставку, но Мерчисону нужно было чем-то заняться.

Как и Аманде. Она устала бродить под дверью комнаты Рекса, ожидая новостей о его состоянии и поисках Дэниела. Дэниел рассмеялся, когда она умоляла взять ее с собой. Ее уже обвинили в одном убийстве, сказал он. Этого довольно. Аманда словно обезумела, ее уже ничто не волновало. Кроме того, избавить мир от негодяя, бросившего кирпич в Рекса, – это не убийство.

Аманда прогнала лакея, которому было поручено следить за виконтом в отсутствие леди Ройс или Мерчисона. Лакей возражал, что получил приказ, но Аманда, взяв пример с крестной матери, подняла брови, топнула ногой и скрестила руки на груди. Слуга ушел.

Аманда тихо подошла к кровати. Рекс лежал с закрытыми глазами и так неподвижно, что она испугалась, что сбылись самые страшные ее ночные кошмары. Нет, иначе бы ей сказали. Она уловила слабое дыхание.

Его одели в белую ночную сорочку, которая была ему велика. Обычно он спал нагим. Аманда покраснела при мысли о том, как об этом узнала. Наверное, сорочку позаимствовали у Дэниела. Манжеты отвернуты, руки Рекса, лежавшие на одеяле, тонули в пышных рукавах рубашки. Широкий ворот распахнут, и Аманда увидела легкие темные завитки на мускулистой груди. Она сжала кулаки, чтобы не коснуться его, удостовериться, что его сердце бьется. Теперь, подойдя ближе, она видела, что его грудь поднимается и опускается ровно, без напряжения. Она снова перевела дух.

В белой сорочке, на белых простынях и с белыми бинтами на голове Рекс походил на призрак или на египетские мумии, которых они видели на выставке. Его лицо было почти бесцветным, но он был жив и пришел в себя.

Аманда двигалась тихо, как могла, намереваясь сидеть и наблюдать, про себя молясь о его выздоровлении, но, должно быть, у нее вырвался вздох облегчения. Синие-синие глаза открылись. Рекс несколько раз моргнул, словно пытаясь вспомнить, где он и кто она.

– Это я, Аманда.

Виконт попытался улыбнуться, но не пошевелился.

– Да, я знаю. Я просто хотел удостовериться, что это не видение. Мне казалось, что я умер и попал на небеса.

Подвинув стул ближе к кровати, она села.

– Глупости, вы не умрете.

– Да, Харри сказал мне, и не важно, что я чувствую себя на краю могилы. Вы знаете, что у меня, оказывается, есть брат?

– Я уже познакомилась с ним. Он вас не потревожил?

– Нет, если не считать потрясения основ моей жизни и веры в мудрость моих родителей.

– Он довольно внушительный, вы не находите?

– Внушительный? Вы так считаете? Он вас не обидел?

– О нет! Он показался уверенным и властным, каким и вы мне показались сначала.

– Вы хотите сказать, высокомерным?

– Нисколько. Вы военный, офицер, джентльмен до кончиков ногтей. А он… – Аманда совсем не знала, каков Харри. – Думаю, этот человек сделал себя сам, и все же он джентльмен.

– Верно, и я восхищаюсь им. Мне хочется познакомиться с ним поближе. Он замечательный и красивый, – добавил Рекс.

– Вы напрашиваетесь на комплимент? – рассмеялась Аманда. – Если бы не разница в возрасте и шрам у вас на щеке, он мог бы быть вашим близнецом. Но вы гораздо лучше выглядите.

– Я? Почему вы так решили, если мы столь похожи?

– У него совершенно прямой нос, невыразительный.

– Не заставляйте меня смеяться, моя голова слишком пострадала. – Он поднял руку на пару дюймов от матраца. Аманда взяла ее и поднесла к щеке. – О, Рекс, я так волновалась!

– Разве вы не знаете, что у меня самая крепкая голова во всем королевстве? Вероятно, если не считать моего отца.

– Но вы могли умереть! – Она смахнула упавшую на его руку слезу. – И все по моей вине.

– Успокойтесь, ангел. Вы не виноваты. Я, как последний болван, ушел один, взяв лишь собаку и шпагу. Это почти столь же глупо, как прогулка перед французским патрулем.

Аманда вытерла глаза рукавом платья.

– Вы умчались, не подумав, потому что расстроились из-за меня. Если бы не я, вы никогда бы не бродили у дома мистера Джонстона. Осмелюсь сказать, вы бы никогда с ним не встретились, потому что вы не бываете в Лондоне и приехали сюда только из-за моих проблем. Я доставила вам столько беспокойства. А теперь еще и это. – Она отвернулась, зная, что слезы расстраивают его.

Рекс сжал ее руку, несильно, но достаточно для того, чтобы Аманда посмотрела на него.

– Вы пробудили меня.

Она отняла руку, приготовившись уйти.

– Простите. Вы не должны все время спать, но если вы устали…

– Нет, я имел в виду пробуждение к жизни. В провинции я был наполовину мертвецом, без цели и желаний, на горизонте были одни тучи. Я все еще не уверен, как буду жить и что буду делать дальше, но благодаря вам я увидел радуги и звезды. За это и голову разбить не жалко.

Аманда снова залилась слезами, на этот раз от его слов, а не от чувства вины.

– Вы совершите что-нибудь блистательное, я знаю. Вы поможете вашему отцу и поможете инспектору Димму. Вы научитесь быть хорошим графом, как ваш родитель. – Ее самой заветной надеждой было то, что Рекс осознает свой долг оставить наследника, несмотря на свои глупые клятвы.

Он снова взял ее руку.

– Спасибо за вашу веру в меня, что я буду достойным преемником титула.

– Вы же поверили в меня, помните?

– Мм… но у меня было доказательство.

– Правда? Значит, мы можем опровергнуть выдвинутое против меня обвинение? – Как ни странно, Аманда была разочарована. Нет, разумеется, она затрепетала от радости, что ее не ждет виселица, но когда обвинения снимут, у нее не будет оснований жить у леди Ройс. У лорда Рексфорда не будет необходимости остаться в Лондоне. – Вы нашли улики в доме Джонстона?

– Мм, не совсем. Мое доказательство суду не предъявишь.

– Я не понимаю.

– Я правда хочу объяснить. Возможно, я когда-нибудь сумею это сделать, когда почувствую себя лучше, – попытался оправдаться Рекс.

– Я буду терпеливо ждать. – Аманда наклонилась поцеловать его в щеку. – Сюда идут. Или лакей с говяжьим бульоном, который я велела принести, или Мерчисон с мундиром. Мерчисон должен сидеть с вами днем.

– Вы вернетесь?

Он хочет ее видеть? Да она сдвинет горы и свою крестную, чтобы снова навестить Рекса.

– Я буду навещать вас так часто, как позволит ваша матушка. Она думает, что мы должны вести себя осмотрительно, особенно в связи с повышенным вниманием после инцидента с вами.

Она услышала стук когтистых лап по паркету. Верити быстро прошмыгнула в дверь, которую Аманда для приличия оставила открытой.

– Ох, нет!

Аманда торопливо заслонила виконта, когда огромная собака бросилась на кровать к хозяину.

Обрушившись всем весом на Аманду, Верити повалила ее на Рекса.

Радостно виляя хвостом, собака облизала лицо Рекса, потом Аманды, пока та отчаянно пыталась выбраться.

– Гм…

В дверях стоял Мерчисон с супницей, половником и полотенцем.

– Собака прыгнула, – задыхаясь, выговорила Аманда. – Я защищала лорда Рексфорда. Я упала, клянусь.

– Гм…

– В этом нет ничего неприличного, – продолжала Аманда, выбираясь из кровати, расправляя платье и вытирая обслюнявленную собакой щеку.

– Гм…

– Можете спросить лорда Рексфорда.

Если бы Мерчисон имел желание говорить, он мог спросить, но не получил бы никакого ответа. От боли Рекс потерял сознание. Собака, женщина… сколько кирпичей на него обрушилось?

Грохот ружейных выстрелов вырвал Рекса из сладких грез об Аманде., Нет, это не выстрелы, сообразил он, это громкие, сердитые голоса над его постелью.

– Я буду сидеть с ним.

– Нет, я.

– Он мой сын!

– Он и мой сын.

Только этого еще не хватало! Его родители спорят из-за него, словно он последнее пирожное на блюде. Рекс решил не открывать глаза, пока родители сами не поймут нелепость своего спора.

– Вы на вид такой хилый, что и за блохой ухаживать не сможете, – бросила обычно вежливая и сдержанная графиня.

– Да и вы не бутон розы, – парировал всегда спокойный и уравновешенный граф.

– Я не жила отшельником, если вы это имеете в виду, прячась в глуши и питаясь Бог знает чем.

– Я не носился по Лондону с одного увеселения на другое, как овод.

– Нет, вы десятилетиями в одиночестве пестовали свои обиды.

– А вы тем временем забыли, что вы замужем.

– О нет, милорд, вам это не удастся! Не смейте обвинять меня в неверности! Я соблюдала данные у алтаря клятвы. Вы знаете, что я говорю правду. Я в последний раз защищаюсь от ваших обвинений, больше этого не будет. Я помню свои клятвы и помню, как вы украли у меня сына.

– Вы оставили нас!

– Вы вынудили меня уехать!

– Вы могли вернуться.

– Вы сказали мне, чтобы я не возвращалась.

– И вы не приехали к сыну, в материнской любви к которому теперь клянетесь. Ба! Оставьте нас в покое и отправляйтесь в театр, на бал, в маскарад. Вам там понравится.

– Я знаю, вы хотите, чтобы я оставила мой дом и моего сына, чтобы вы могли снова забрать их. Я не уйду!

– Они мои, мадам! Это Ройс-Хаус, он – Джордан Ройс, а я лорд Ройс.

– А я леди Ройс, несчастный старик, и имею полное право быть здесь.

– Вы сами послали за мной.

– Я бы этого не сделала, если бы знала, что вы по-прежнему такой же сварливый и вздорный. Но коли уж вы здесь, сделайте что-нибудь полезное. Отправляйтесь к своим друзьям в суде и остановите сэра Найджела Терлоу, он хочет перенести суд над Амандой на следующую неделю.

Суд на следующей неделе? Рекс изо всех сил пытался сесть, не обращая внимания на боль. Суд на следующей неделе, а он все еще в постели? Проклятие! Черт бы побрал его родителей, которых больше заботят прошлые разногласия, нежели будущее Аманды. Рекс почувствовал, как на грудь ему опустилась рука, удерживая в кровати. Открыв глаза, он увидел озабоченное лицо Аманды. Она смотрела не на него, а на его родителей, стоявших по сторонам кровати.

– Милорд, миледи, разве вы не видите, что вы причиняете боль лорду Рексфорду? Хирург сказал, что ему нельзя волноваться, это помешает его выздоровлению. С ним посижу я.

Графиня моментально вспомнила о манерах.

– Я сожалею, что мы полоскали наше грязное белье перед тобой, Аманда, а теперь можешь идти. Мы с графом взрослые люди и решим вопрос полюбовно.

– Совершенно верно, моя дорогая мисс Карвилл, я также приношу извинения, что вы стали свидетелем небольшого недоразумения. Мы с женой займемся больным.

Небольшое недоразумение? Рекс готов был поклясться, что стычку слышал весь дом, если не все соседи. Он хотел заговорить, но Аманда снова остановила его:

– Мне неприятно возражать вам, сэр, но я не оставлю Рекса, пока не буду уверена, что вы не продолжите в том же духе.

– Если мы до сих пор друг друга в клочья не разорвали, то доживем до выздоровления нашего сына, – улыбнулась графиня. – К тому же ты знаешь, что твое присутствие в его спальне неприлично. Мы изо всех сил старались исправить неприятное впечатление, вызванное твоей болезнью.

– Крайне неприятное, мисс, – кивнул граф. – Вам лучше идти, пока сплетни не усилились. Я уже написал всем, кто имеет влияние в суде. Суд не назначат, пока ваша защита, – граф посмотрел на сына, который отвел глаза, – не будет готова.

– Меня сплетни не волнуют, милорд. Я беспокоюсь о лорде Рексфорде. Он был ранен, защищая меня, так что я чувствую себя ответственной. Я благодарю вас за помощь и сожалею, что вам пришлось проделать такой долгий путь, но я теперь не уйду. – Набрав в грудь воздуха, Аманда смотрела на родителей Рекса. – Вы причинили ему достаточно боли. Я не знаю ваших разногласий и не имею никакого права вмешиваться, но я прошу вас понять вред, который вы причинили сыну, в любви к которому клянетесь. Вы лишили его брата и полноценной семьи. Пожалуйста, идите, улаживайте свои разногласия в другом месте, дайте ему набраться сил.

Граф и графиня, переглянувшись, посмотрели на Аманду, потом на Рекса. Он улыбнулся и протянул ей руку.

– Мой ангел!

– Знаешь, она права, – сказала мужу графиня, выходя из комнаты. – И тебе нужно хорошо питаться. Я велю поварихе приготовить твое любимое. Ты по-прежнему предпочитаешь баранину говядине?

Граф оглянулся и последовал за женой.

– Мне нравится эта девочка. У нее хорошая голова на плечах и красивая попка.

– Конечно. Она моя крестница.

 

Глава 28

Скверно, что Рекс не мог наслаждаться обществом Аманды теперь, когда остался с ней наедине. Дверь в спальню ради соблюдения приличий была открыта, но они одни, пока его родители продолжают потрошить друг друга. Только он и Аманда, но у Рекса снова все двоилось в глазах. Проклятие!

Аманда положила ему на глаза прохладную ткань и велела отдыхать. Отдыхать? Он только это и делает, а время уходит, как вода сквозь пальцы. Однако прикосновение Аманды успокаивало. Когда Мерчисон накладывал холодное полотенце, Рексу казалось, что его череп обложили тяжелым мокрым песком, словно дамбой, предотвращающей наводнение. Когда Аманда делала это, он чувствовал поцелуи бабочки, легкость весеннего дня. Он вздохнул от удовольствия. Не такое удовольствие он хотел испытать, даже в его жалком состоянии! Он же не мертвец, в конце концов.

Рекс снова вздохнул, потому что мог умереть.

– Думаю, они решили, что безопасно оставлять нас вдвоем, поскольку я слишком слаб, чтобы изнасиловать вас.

Сквозь ткань он не мог видеть, но почувствовал улыбку в ее голосе, когда Аманда спросила, хотел ли он это сделать.

– Взять вас против вашего желания? Никогда! Вы должны знать, что я никогда не причиню вам вреда. Но хотеть вас? Я хотел вас с того момента, когда в тюрьме взял вас на руки. Я презирал себя, потому что вы были беспомощны, нуждались в заботе и защите. Но потом мне нужно было вымыть вас, и я пропал. Можете меня презирать, но ваше тело притягивало меня как магнит, как путеводная звезда, как пение сирены. Потом, узнавая вас, слушая вас, видя вашу храбрость и достоинство, я нашел больше поводов для восхищения и желания. К счастью, я был слишком одурманен, чтобы совершить какое-то насилие.

– А я – нет. – Аманда погладила его рукой по выбритой щеке. – Вспомните, это я пришла к вам в комнату. Я хотела вас с тех пор, как очнулась в ваших руках и поняла, что я в безопасности. Все в вас опьяняло меня, и я не ломала голову над оправданиями.

Рекс стянул с глаз компресс, чтобы увидеть Аманду – слава Богу, никого рядом нет! – и заметил, как розовые пятна вспыхнули на ее щеках от признания в порывах, несвойственных леди. Он благословлял эти порывы.

– Черт, вы так красивы, что я готов заплакать от того, что не могу снова обнять вас. Хотя знаю, как это неправильно.

Аманда быстро поцеловала его в губы.

– Так уж и неправильно? Вы едва не умерли. Да и я еще могу встретиться с палачом.

– Это было бы очень неправильно, – настаивал Рекс, стараясь четко видеть лицо, все остальное расплывалось перед его глазами. – Но за всю жизнь не вспомню почему.

– Потому что я полюбила бы вас еще больше, а вы чувствовали бы себя обязанным сделать мне предложение. И окончательно все испортили бы!

В ее голосе звучало огорчение, потому что он говорил о желании, а она – о любви. Рекс попытался смягчить ее разочарование.

– Я чувствую гораздо больше, чем желание, мой ангел. Правда.

Аманда улыбнулась.

– Я это знаю, не сердитесь. Я не стану использовать в своих интересах вашу слабость. Мне уйти?

Уйти, когда он чувствует себя в сто раз лучше только от того, что она рядом?

– Пожалуйста, останьтесь. Ваше прикосновение как… ваш голос как… Черт, я не поэт. Просто мне нравится, когда вы рядом. Пожалуйста, останьтесь, поговорите со мной.

Подвинув стул ближе к кровати, Аманда положила ладонь на руку Рекса. Сначала они беседовали о его родителях, но Аманда не знала, в чем причина их раздоров, а Рекс не был готов открыть ей, что мужчины рода Ройсов способны распознавать правду. Она, пожалуй, сочтет, что его мозг сильно пострадал от удара кирпичом. Хуже того, она может сбежать, решив, что все ее защитники: Дэниел, граф, Харри и он сам – сумасшедшие. Ни к чему подвергать ее такому испытанию.

Рекс чувствовал себя предателем, но не мог сказать, кого предал – Аманду или своих родных. Вместо этого Рекс решил спросить о ее родителях. Ее мать и отец были счастливы в браке? Как они встретились? Они хотели еще детей? Он знал мало примеров счастливого супружества, браков по любви, а не по расчету.

Брак вообще плохая тема, сообразил Рекс, когда Аманда прикусила нижнюю губу. Ее родители умерли, бывший поклонник хотел жениться на ней из выгоды. А что до него, то…

– Мы вот-вот выйдем на след камердинера, – быстро сказал Рекс.

Подавшись вперед, Аманда сжала его руку, горя желанием оставить тему брака и узнать новости.

– Вы действительно думаете, что Брюссо скоро найдут? Почти три дня прошло.

– Если это вообще возможно, Дэниел его найдет. Дэниелу помогают Димм и половина сыщиков с Боу-стрит, после того как мы объявили о вознаграждении. Харри говорит, что знает полусвет и преступный мир и платит там за информацию. Камердинер не мог уйти далеко, мы разослали людей, которые расспрашивают о раненом французе в доках, тюрьмах, на почтовых станциях.

– Но что, если это не он бросил кирпич? Вы сказали, что он не убивал сэра Фредерика. – Аманда не спрашивала, почему Рекс верил камердинеру. Возможно, у Брюссо есть алиби.

– Если он не совершал убийство, он знает, кто это сделал. Я думаю, что это он ранил меня, потому что нападавший такого же роста и веса и больше ни у кого нет причины нападать на меня. Кроме того, если Брюссо не виновен в нападении и не отлеживается после укусов Верите, почему он скрывается? Он знает, что мы его разыскиваем, а мы знаем, что его нет в доме Джонстона. – Взяв руку Аманды в свои, Рекс поглаживал большим пальцем ее запястье. – Они найдут его. Мы получим ответы. Тогда настанет время подумать о других вопросах.

Не успела Аманда спросить, о каких именно, как Рекс заснул. Когда он проснулся, рука Аманды показалась ему более прохладной и жесткой.

– Я слишком задержал вас?

– Нисколько, – сухо ответила леди Ройс, поглаживая его пальцы.

Отняв руку, Рекс спрятал ее под одеяло. Мать поднесла стакан лимонада к его рту и, когда он кончил пить, вытерла ему губы, словно всю жизнь это делала.

– Спасибо. Где Аманда?

– Там, где ей и полагается быть, а это значит, где угодно, только не в твоей спальне. Если бы ты не был так болен, я бы высказала тебе все, что думаю, о том, как ты поступаешь с бедной девочкой. Ей и без того есть о чем волноваться.

Как он мог сказать графине, что ее крестница считает добродетель совершенно несущественной?

– Как видите, сегодня я не в состоянии повесничать. Возможно, завтра.

– Сарказм тут неуместен, я говорю не о невинности Аманды. Я думаю о ее сердце, олух. Я тебя предупреждала, я не допущу, чтобы ты играл ее чувствами.

Рексу захотелось съежиться, как ребенку, украдкой набившему карманы печеньем.

– Коли разговор зашел о чувствах, значит, вы с моим отцом перестали рвать друг друга на части? Он уже на пути в Ройс-Холл?

Не глядя на Рекса, графиня переставляла на прикроватном столике кувшин с лимонадом и стаканы.

– Мы с Ройсом заключили мир. И за обедом не плескали друг в друга черепаховым супом. Конечно, я настояла, чтобы Аманда обедала с нами. Ее присутствие обязывало нас поддерживать хотя бы видимость вежливости, но мы и без этого прекрасно справились. Твой отец очарован ею. Я знала, что так и будет. Он согласился остаться в Лондоне, чтобы вернуть доброе имя Аманде.

– Я рад, что он поможет ей в юридических вопросах, особенно когда я сам ни на что не годен.

– Никто не знает о законе больше, чем твой отец. Он сейчас отдыхает. Не понимаю, о чем он думал, доведя себя до такого плачевного состояния.

Рекс думал, что тому причиной горе и разочарование.

– Вас это волнует?

– Да. – Почувствовав, что Рекс понял, что она говорит правду, графиня повернулась к нему и поправила одеяло.

– А тебя волнует, что мы с твоим отцом помирились?

Рекс вспомнил подслушанный спор.

– Это возможно? После стольких лет?

– Я молюсь об этом. Я всегда его любила. Теперь мы стали старше и, надеюсь, мудрее, увидели, чего стоили тебе и нам всем потраченные впустую годы. Я больше не боюсь ни его, ни тебя, вижу, какой ты прекрасный человек и сколько добра ты сделал. Его другой сын, оказывается, тоже вырос превосходным джентльменом, к моему стыду, без моей помощи. Ройс клянется, что доверяет мне и больше никогда не будет сомневаться во мне. Больше того, мы оба поняли, что гордость плохой советчик. У нас было много горя. Возможно, у нас есть шанс на счастье.

– Ничто меня так не обрадует, – сказал Рекс, жалея, что мать не может определить, что он говорит правду. И отец, и мать так одиноки. Они нужны друг другу, а у него впереди собственная жизнь. – Попытайтесь. – Он коснулся перевязанной головы. – У нас, Ройсов, толстые черепа. Но мы способны измениться.

– Я надеюсь на это, и ради себя, и ради Аманды.

Графиня оставила сына размышлять над ее словами, но у него мысли разбегались. Он контужен, напомнил себе Рекс, и нечего доводить себя до полусумашествия попытками солгать себе об убийстве, браке, Аманде. Он снова заснул, мечтая, чтобы она была рядом с ним. Всегда.

– Невозможно, – бормотал он, проснувшись.

– Согласен, – по-французски сказал Мерчисон. Обычно молчаливый камердинер был вне себя. Ему приходилось заботиться о трех джентльменах сразу: один ранен, другой утомился от дальней поездки, а третий щеголяет в цирковом костюме.

– Новости, какие новости? – Рекс даже не знал, какой сегодня день и который час.

Мерчисон передернул плечами. Откуда у него время искать убийцу? Потом он издал пронзительный свист, словно кинжалом прошивший голову Рекса. Тут же прибежал лакей с чистой ночной сорочкой. Рекса переодели, и у него снова выступила испарина и задвоилось в глазах. Черт, нужно выздоравливать скорее, иначе они его уморят! Аманда? Он так решил, потому что в комнате было сумрачно, ему показалось, что она сидит в углу с шитьем.

– Ангел?

– Ангелы пока еще не пришли за тобой, Джордан, – прошептала няня Браун.

Ее глаза опухли от слез, руки так дрожали, что ему пришлось забрать у нее чашку, пока она не пролила чай ему на грудь. Рекс был не в силах снова менять ночную сорочку, но с облегчением заметил, что ему лучше. Он мог сам поднести чашку ко рту.

– Не изводи себя, няня. Все будет хорошо, я поправлюсь. Почему ты не ложишься?

– Я не могу оставить тебя одного!

Влитые в него ячменный отвар, лимонад, суп, чай напоминали о себе и настойчиво просили выхода. Няне придется уйти, иначе оба окажутся в неловком положении. Когда он сказал о своей надобности, няня поспешно вышла. Рекс обрадовался, что, наконец, может сделать что-то сам. Он и своим делом – делом Аманды займется, пока врач навсегда не приковал его к постели.

Следующим визитером была не Аманда, но Рекс несказанно обрадовался приходу кузена.

– Есть какие-нибудь новости?

– Нет, но есть пироги с малиной, только что из духовки. Ешь быстрее, пока сюда с ножом в руках не ворвалась накрахмаленная повариха. Не знаю, для кого она их прячет.

– У меня нет аппетита.

– Еще лучше. – Дэниел разломил пирог, чтобы поделиться с Верити. – Я думал, ты голодный после той еды для младенцев, которой тебя пичкали.

Откусывая пирог, он сказал, что зашел узнать, не вспомнил ли Рекс что-нибудь о нападавшем. Оба знали, что на самом деле Дэниел зашел посмотреть, в каком состоянии Рекс.

– Рад видеть, что ты уже больше похож на себя. – Дэниел снова откусил, потом взглянул на пирог. – Ты смотришь на Аманду так, будто она лакомый кусочек вроде этого. Твоя мать тебе в этом отношении не доверяет.

– Вечно она вмешивается, – пробормотал Рекс. Дэниел улыбнулся и вытер рот, смахивая крошки.

– Когда ты собираешься признаться, что любишь ее?

– Графиню?

– Мисс Карвилл, – рассмеялся кузен. – У тебя уши горят от одной мысли о ней. Держу пари, что и сердце пускается вскачь.

– Вожделение и любовь – разные вещи.

– Ты когда-нибудь хотел женщину сильнее?

Рекс даже не пытался лгать кузену:

– Нет.

– И ты едва не погиб, пытаясь отвести от нее подозрения?

– Полагаю, – бормотал Рекс. – Но не только из-за этого, нужно раскрыть преступление и выяснить роль сэра Найджела.

Дэниел фыркнул, рассыпая вокруг крошки.

– Ты мог бы жить без нее?

– Откуда я знаю? Оставь свои намеки и заруби себе на носу, этого не будет, черт побери. – Рекс сменил тему: – Как я понимаю, ты слышал о Харри?

– Родственников мало не бывает, верно?

– Что ты о нем думаешь?

– Он важная персона. Мы вчера зашли к Лидии Бертон узнать, не слышали ли что-нибудь девочки.

Дэниел был не из тех, кто задает вопросы в кругу готовых на все женщин или ищет повод для посещения публичного дома.

– Поверить не могу, что миссис Бертон впустила вас.

– Похоже, она и старина Харри целую вечность знакомы. Видишь, как полезны могут быть родственники? Дамы ничего не знали, но мы прекрасно провели время, определяя, кто из них больше наврет.

– Зачем?

Дэниел взял второй пирог. Верити скулила, пока он с ней не поделился.

– Проверяли свои способности.

– Скорее соревновались. Кто победил?

– Ну, у меня еще неделю сыпь не пройдет, но и Харри вывернуло на новый ковер Лидии. Думаю, мы не скоро туда вернемся. – Дэниел вздохнул, а вслед за ним и Верити – из-за того, что еда закончилась. – Сегодня вечером мы собираемся пройтись по другим борделям.

Рекс решил поговорить с Харри о том, что он сбивает Дэниела с пути истинного, или пусть следит за ним. А Дэниелу сказал:

– Будь осторожен, дружище. Даже тебе не справиться с пулей убийцы или брошенным ножом. И нового брата я не хочу потерять. Присмотри за ним.

Дэниел, расхохотавшись, ушел.

Рекс не видел ничего смешного в том, что два его родственника рискуют жизнью, пока он валяется в кровати. Поэтому он решил встать и проверить свои силы.

Аманда нашла его на полу. Задравшаяся ночная рубашка мало что скрывала, не оставляя простора для воображения.

– Нет, я не пострадал. Нет, мне не нужен лакей, чтобы лечь в кровать, черт побери! И не надо прикрывать рукой улыбку. Я соскучился по смеху.

Как только Рекс вернулся под одеяло, Аманда осталась читать ему книгу. Ему нравилось слушать ее голос, вдыхать легкий цветочный аромат, наблюдать, как поднимается и опадает ее грудь с рубиновой подвеской в ложбинке. Аманда сказала, что не надевает драгоценности матери, выезжая в свет, но теперь она редко покидала дом, и то только для того, чтобы собрать цветы в саду или выгулять Верити в парке напротив. Увидев, что Рекс нахмурился, Аманда добавила, что ее сопровождает лакей. Граф Ройс также однажды сопровождал ее, сдерживая ее шаг, но выглядел, по меньшей мере, на десять лет моложе по сравнению с тем, когда прибыл в Лондон.

– Лондон или графиня, кажется, благотворно на него подействовали. Он замечательный, мягкий, добрый человек. Теперь я понимаю, почему вы оба так восхищаетесь им.

Рекс совсем не восхищался графом, когда тот часом позже прервал их беседу. Книга была давно забыта. Граф сказал, что пришла его очередь сидеть с сыном. Кроме того, к мисс Карвилл приехали визитеры.

Рекс велел ей остаться, особенно если снова явился Ашуэй с сестрой. Аманда не решалась двинуться, пока граф не сказал:

– Мы справимся, дорогая. Идите, не беспокойтесь о нас. Вы не можете держать Ройса в постели вечно.

Заметив ее румянец, граф нахмурился и взглянул на Рекса.

– Похоже, это возможно?

Аманда вылетела из комнаты с книгой и Верити. Граф смотрел ей вслед, потом улыбнулся сыну.

– Мне нравится эта девочка. Я был бы счастлив назвать ее дочерью.

Рекс выслушал эту фразу с каменным лицом и промолчал. У него были свои счеты с отцом.

Лорд Ройс подвинул стул, на котором сидела Аманда, уселся и вздохнул.

– Думаю, тебе жаль, что я не назвал Харри сыном.

Потом граф попытался объяснить, почему не мог этого сделать.

Другие джентльмены принимали в свой дом незаконных отпрысков, но их не считали родственниками и не принимали в свете. Ни к чему мальчику расти, постоянно сознавая, что он хуже младшего брата.

– Но Харри был моим сыном, и я действительно любил его. Я бы приблизил его, но твоя мать ненавидела саму мысль об этом. Сначала она ревновала к его матери, потом к нему, думая, что я стану любить его больше, чем тебя. Ее ревность посеяла в моей душе семена сомнения.

Рекс сел в постели, оттолкнув руку отца. Скрестив на груди руки, он объявил:

– Моя мать – честная женщина.

– Да, но она боялась меня, боялась тебя. Она любила тебя, я знаю, но не понимала. Она сказала, что больше не хочет иметь странных детей. Именно так она тебя назвала. Но ты был красивый, жизнерадостный, веселый мальчик, и я решил, что она больше не хочет меня. Именно тогда я решил, что она, должно быть, предпочитает другого мужчину. Но у меня был чудесный дар распознавать правду. Как не воспользоваться этим и не спросить ее?

– Ты был глупцом.

Граф опустил голову.

– Знаю. И я оскорбил твою мать своими подозрениями.

– Она была честнее тебя. Ты, скрывая прошлые грехи, лишил меня брата, даже когда она оставила нас.

– Нет, клянусь, в этом было большее. Я думал, что действую в интересах Харри, защищая его от жестокой реальности.

Рекс, хотя и был сбит с толку, знал, что это правда. Кто он такой, чтобы решать, что правильно, а что – нет? Что он сам сделал бы в подобных обстоятельствах? Он слушал, а отец продолжал отчаянную попытку заставить его понять.

– Харри должен был пробиться в мире. Я оплатил бы его жизнь за границей, в Индии или колониях. Я предложил ему пособие или какое-нибудь имение, но он этого не принял. Он, конечно же, обладал нашим даром и хотел использовать его на благо страны. То же самое сделал и ты, когда повзрослел, – сказал отец, вспомнив их споры, когда Рекс собрался в армию. – Харри хотел работать в Лондоне, где вырос. Мое или твое присутствие погубило бы все его шансы и смутило бы твою матушку, оживив старые сплетни и породив новые. Харри сделал блестящую карьеру самостоятельно, если не считать нескольких запросов и представлений, которые я сделал для него. Твое знакомство с ним вкупе с моей репутацией, возможно, погубило бы его. Он стал исключительной личностью, а Харрисоны проделали огромную работу, вырастив и замечательно воспитав его.

– Харрисон? Харрис? Майор Харрисон? – Рекс вскочил с кровати и на сей раз не упал. Гнев держал его на ногах, голова была ясной, комната больше не плыла перед глазами. Чтобы не потерять равновесия, Рекс схватился за подлокотники кресла, в котором сидел отец, и крикнул: – Мой брат – Советник? И все эти годы он знал, кто я? Он устраивал маскарад, чтобы я его не узнал? Я убью его.

Граф покачал головой, услышав фальшивые ноты:

– Это ложь, ты ничего подобного не сделаешь. Харри постоянно соблюдает инкогнито, у него слишком много врагов. Кроме того, он считал это хорошей шуткой. А теперь ложись в постель, иначе я позову твою матушку.

Рекс лег, но все еще кипятился.

– Ты должен понимать, что Харри неоценим для страны. Кроме того, он помогал мне положить конец утечке государственных тайн и английского золота во Францию.

– Ты это делал?

– И Марсо, конечно. Тебе он известен как Мерчисон.

– Что, и он родственник?

– Нет. Всю его семью уничтожили сторонники Наполеона. За несколько последних лет мы разгромили по меньшей мере шесть банд контрабандистов и захватили армию шпионов. А что, по-твоему, мы делали на побережье, если не помогали армии? Как ты думаешь?

А Рекс думал, что отец там хандрит и чахнет.

– И ты мне не сказал? Не позволил помогать?

– Ты был в университете и слишком молод, чтобы вовлекать тебя в такие опасные действия, потом ты ушел в армию. В последнее время я ждал, когда ты оправишься от ран и черной меланхолии. Я надеялся удалиться от дел и передать заботу о безопасности Англии тебе и Харри.

– И все-таки он бастард!

Это правда. Во всех смыслах этого слова.

 

Глава 29

Отец ушел, и Рекс подумывал, не встать ли снова, чтобы быть готовым к борьбе со сводным братом. Лучше завтра, решил он, когда в голове снова застучало. Нет, это Аманда тихо стучала в дверь.

Лицо бледное, нижняя губа снова закушена. Плохой признак, решил Рекс. Аманда спросила, можно ли привести к нему ее гостей, чтобы поговорить.

Нет, если это Ашуэй, подумал Рекс. Этот мерзавец явился просить его позволения сделать предложение Аманде? Рекс в определенном смысле ее опекун, но будь он проклят, если отдаст ее другому мужчине, особенно тому, кто не оценил, какое она сокровище.

Аманда задержалась в дверях.

– Мои сводные брат и сестра прибыли в Лондон, чтобы повидаться с вами. Вы встретитесь с ними? Вы достаточно хорошо себя чувствуете?

– Конечно.

Рекс чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы спустить Ашуэя с лестницы. И уж конечно, в состоянии посмотреть, из какого теста сделаны потомки сэра Фредерика и как они намереваются поступить со сводной сестрой. Они вполне могут поступить с ней благородно, если хотят без лишних трудностей получить золото, спрятанное их папашей в глобусе.

Брат и сестра были в глубоком трауре. Оба молоды и взволнованны. Мисс Элейн Холи пискнула от страха, увидев Верити, которая хотела познакомиться и подружиться с ней, а вовсе не обслюнявить юбку, что так расстраивает женщин. Девушка была не красавица, но очень хорошенькая, с фарфоровой белизны кожей и синими глазами. Ее круглое личико обрамляли белокурые локоны. Она поспешно присела в реверансе и спряталась за Аманду, как испуганная лань или… как семнадцатилетняя сирота. Аманда оттолкнула Верити от двери и усадила Элейн в кресло, подальше от кровати Рекса. Новоиспеченный баронет, сэр Эдвин Холи, несколькими годами старше сестры, проявил характер и предпочел встать там, где Рекс мог его видеть. После обязательных выражений соболезнования со стороны Рекса и столь же скованных вопросов визитеров о его здоровье Аманда объявила, что ее родственники хотят кое-что сказать. Она переводила взгляд с Эдвина на Рекса.

– Не так ли?

После долгой паузы Эдвин прочистил горло.

– Я получил уведомление от лондонского поверенного о счете, который вы открыли. Спасибо, что нашли деньги и сохранили их. И за то, что спасли нашу сестру, конечно. Я хочу вернуть ей все, что можно, как только мы разберемся с долгами отца и счетами. Я знаю, что она ни в чем не повинна. Ни в убийстве, ни в слухах. – Он посмотрел на родную сестру: – Скажи ему.

Элейн мяла носовой платок. Аманда взяла ее за руку:

– Только говори правду. Он не будет кричать и не станет сердиться, во всяком случае, на тебя. – Она посмотрела на Рекса, молча призывая не пугать девушку еще сильнее.

Элейн замялась и покраснела, будто собиралась заплакать. Рекс попытался разрядить ситуацию, указав на повязку на голове:

– Как видите, я не опасен. Кроме того, я уверен, что вы не сделали ничего дурного.

– Сделала. Я… я брала накидку Аманды.

Тысяча чертей! Рекс пожалел, что он джентльмен и что здесь Аманда.

– Вы… Так это вы бегали по ночам на свидания с возлюбленным?

– Нет! То есть да, я выходила, но я встречалась с братом, и больше ни с кем!

Эдвин снова шагнул вперед, готовый защитить родную сестру.

– Я прибыл в Лондон, потому что Элейн написала, как ужасно ведет себя наш отец. Я, естественно, знал, что он разоряет свое имение – он выставил меня из дома, когда мы спорили об этом, – но я понятия не имел, что он не позволяет Аманде выйти замуж, что он украл ее приданое и наследство.

– Хуже всего, – всхлипнула Элейн, – он собирался выдать меня замуж за лорда Тибиду.

– Тибиду? Как его зовут?

– Наварре, а что?

А то, что в списке сэра Фредерика были инициалы Н.Т., и прославленный Советник пропустил это имя. И если месье Тибиду – заговорщик, то Найджел Терлоу к делу отношения не имеет. Проклятие!

Аманда поспешила добавить, что маркиз жирный и ему пятьдесят. Она этим пыталась объяснить Рексу, что выдать за такого родную дочь – большее зло, чем загубленное будущее падчерицы.

Элейн явно была с ней согласна.

– Он француз! Он уже похоронил двух жен в Англии, и никто не знает, сколько во Франции. Он говорил о своих землях там, о том, что скоро их восстановит. Я не хотела жить во Франции! – Она посмотрела на Аманду. – Мы ведь с ними все еще воюем?

Рекс поднял руку, останавливая разговорившуюся Элейн. Сначала главное.

– Вы, сэр Эдвин, были в Лондоне, когда застрелили вашего отца?

Эдвин, видимо, понимал, к чему ведет этот вопрос. Всем известно, что отец выгнал Эдвина и намеревался потратить его наследство.

– Нет, я уехал тремя днями раньше. Мне нужно было проконсультироваться с юристами и узнать, что можно сделать по условиям наследования и брачного договора матери Аманды. Нет, я не убивал его и не платил наемному убийце. Я, бывало, желал ему отправиться к дьяволу, но он оставался моим отцом.

Баронет продолжал доказывать свое алиби, упоминая о расписании почтовых карет, встречу с поверенным в Гемпшире и ярмарку лошадей, которую посетил, вернувшись в поместье.

Все это было лишним. Рекс поверил ему с первого «нет». Юноша казался искренним и порядочным. А сестрица, похоже, глупая курица.

– А как насчет вас, мисс Холи? Вы написали письмо с просьбой о помощи и выскальзывали из дома в накидке Аманды, то есть мисс Карвилл.

– Мой отец пришел бы в ярость, увидев Эдвина в доме.

– Да, я понимаю, почему вам необходимо было встретиться в другом месте, но у вас, наверное, была собственная накидка.

– Накидка Аманды гораздо теплее. И гораздо заметнее.

– Думаю, вы не хотели, чтобы вас узнали на тайной встрече в темноте.

У Элейн достало деликатности уставиться на носки своих туфель. Покраснев, она рвала в клочки носовой платок.

– Я не могла погубить свою репутацию. Понимаете, я надеялась выйти замуж за Мартина, и тогда Аманда жила бы с нами. Родители Мартина не одобрили бы невесту с дурной репутацией.

– Ах, значит, вы все время думали о сестре?

Элейн нетерпеливо кивнула, пропустив сарказм в его вопросе:

– Конечно.

Это заверение вспыхнуло перед глазами Рекса таким же красным цветом, как полыхавшие щеки Элейн.

– А как насчет шансов Аманды на удачный брак?

Глупышка расплакалась. Рекс сердито повернулся к Аманде:

– И вы не возражали?

Прежде чем ответить, она вручила Элейн новый носовой платок.

– Я думала, что она встречается с молодым человеком, в которого влюблена. Он отвечал ей взаимностью, но сэр Фредерик не согласился бы на этот брак, поскольку Мартин второй сын.

– Но он любит меня! Мы собрались тайно сбежать, если Эдвин поможет.

Рекс едва сдерживался.

– И никто из вас не подумал, что отвергнутый жених, возможно, убийца? Аманда, вы молчали, выгораживая какого-то глупца, у которого не хватало храбрости встретиться с отцом девушки и ума, чтобы самому планировать побег?

Разрыдавшись, Элейн закрыла лицо руками. Аманда сердито посмотрела на Рекса, будто это он виноват в слезах юной дурочки.

– Он не убивал сэра Фредерика. Он остался в «Олмаке», когда я в тот вечер уехала, ждал танца с Элейн. Нет нужды впутывать их в это дело.

Эдвин обнял сестру, чтобы успокоить.

– Элейн знает, что была не права. Я слишком поздно понял, что синяя накидка не ее. Мы хотим помириться с Амандой. Мы заберем ее сегодня домой.

«Да, и отвезете ее в Гретна-Грин вместе с молодыми влюбленными, спрячете в Шотландии или посадите на судно, где мне до нее не добраться, – подумал Рекс. – То есть, – поправил он себя, – где до нее непременно доберется британское правосудие».

– Нет, ее выпустили под мою опеку. Она останется здесь.

Эдвин выпятил грудь, стараясь выглядеть старше, крупнее, сильнее, но походил на взъерошенного молодого петушка.

– Аманда – моя сестра. Я теперь глава семейства и не думаю, что ей прилично жить в другом месте.

– Но вы считали приличным, что ваша родная сестра, которая намного моложе, тайно встречается с вами?

Молодой человек был загнан в угол.

– Но вы… мм… ваша репутация…

– Вы слышали хоть одну сплетню о моей матери? Разве вам не говорили, что графиня Ройс одна из самых достойных леди в обществе? Она здесь, как и мой отец. Неужели вы думаете, что кто-то из них допустит что-нибудь неприличное в их доме? Или я, как джентльмен, предам доверие вашей сводной сестры?

Элейн, должно быть, пнула брата, поскольку Эдвин поклонился.

– Я не хотел обидеть ваших высокочтимых родителей или задеть вашу честь, сэр. Но Аманда наша родственница.

– Это слишком опасно. – Рекс коснулся повязки на голове. – Есть люди, которые не желают видеть ее свободной. Они пойдут на все, чтобы свалить на нее убийство вашего отца.

– Так она и сказала. Мне это не нравится.

Рекс впился взглядом в юнца, стремившегося увезти Аманду:

– Вы думаете, мне нравится, когда в меня швыряют кирпичи? Ваша сестра здесь в безопасности и в достойном обществе.

Эдвин понимал, что проиграл. Он снова поклонился.

– Если вы пошлете мне счет, я, конечно, оплачу ее расходы.

– Не глупите. Нет такого, чем не могла бы обеспечить вашу сестру ее крестная мать. Вы ведь не можете на это обижаться, правда?

Эдвин проглотил гордость.

– Хорошо, я поговорю с поверенным о том, какие суммы могу перевести на ее счет с вашего разрешения. Приданое моей родной сестры в целости и сохранности, но оно ей в этом году не понадобится, пока мы в трауре.

Аманда оскорблено шагнула вперед:

– Я не возьму приданое Элейн!

– Она слишком молода для брака, а наш отец украл твое приданое, – стоял на своем Эдвин.

Рекс зауважал молодого человека, хотя его сестра совершенная дурочка. Она все еще плакала. То, что Элейн потеряет приданое, а тайный побег с возлюбленным откладывается, Рекса совершенно не волновало. Он был счастлив, что не несет ответственности за эту девицу.

– Я буду рад подписать любые документы на распоряжение средствами. Я знаю, что вы распорядитесь ими благородно.

Аманда молча поблагодарила его улыбкой, потом сказала:

– Но это еще не все.

Черт, Рекс надеялся, что парочка удалится и он снова останется с Амандой наедине.

– Да?

Элейн, поскольку ее теперь ни в чем не винили, перестала рыдать.

– Тетя Гермиона после смерти отца повредилась умом. Накануне нашего отъезда в провинцию она хотела разорвать ковры и отбить лепнину. Пришлось позвать врача, он дал ей настойку опия.

Рекс начал было кивать, но быстро вспомнил про разбитую голову.

– Она искала деньги. Значит, она знала, что ее брат где-то их спрятал.

– Но я-то не знала, иначе я бы ни за что не согласилась уехать, – сказала девушка. – Если бы не сплетни.

Аманда сидела в тюрьме, а Элейн волновалась о сплетнях, паршивка! Рекс сердито посмотрел на нее, ожидая продолжения.

– Когда… когда мы похоронили отца, тетя Гермиона начала бредить на его могиле. Все соседи слышали это и слуги. Мы думали, что она охвачена горем, но Аманда считает, что это может иметь отношение к… преступлению.

– Продолжайте.

– Она бушевала и злилась на отца, что он не забрал ее с собой, как обещал. Мы думали, что тетя имеет в виду могилу, что довольно странно, но потом она заговорила о том, что он собирался купить титул и взять ее ко двору.

– Он собирался заплатить долги принца-регента в обмен на баронство или что-то в этом роде? Его амбиции, должно быть, не знали границ, если собственный титул баронета был для него недостаточно хорош.

– Тетя Гермиона сказала, что он собирался стать графом.

– Comte, – поправил Эдвин. – Французским аристократом. Мы думали, что она сошла с ума от потрясения и горя. Отец был ее единственным родственником.

– Но она не сумасшедшая, верно? Ваш отец сказал ей, что они отправятся во Францию, с новоиспеченным зятем, полагаю. Черт побери, мой кузен был прав. Холи посылал Наполеону деньги несчастных дураков, которые думали, что разбогатеют на пиратском золоте. Он собирался финансировать не поиски сокровищ, а свой переезд за границу.

Эдвин счел предположение Рекса верным:

– Он также выгреб все, что мог, из имения и украл большую часть наследства Аманды. По словам тети Гермионы, отец собирался выдать Элейн замуж в следующем месяце по специальной лицензии. Он верил, что Наполеон выиграет войну и создаст новый императорский двор, приблизив к себе тех, кто был ему верен. Тех, кто пожертвовал больше денег, я полагаю.

– Мы сказали соседям, что тетя Гермиона убита горем и не понимает, что говорит, – сообщила Рексу Элейн. – Разве французы не стремятся покончить с аристократией?

– Наполеон восстанавливает некоторые титулы, – объяснил Рекс, – в обмен на лояльность. И деньги.

Эдвин вручил сестре очередной носовой платок.

– Мы надеемся, что вы не станете распространяться об этом. Я предпочитаю, чтобы люди думали, что отец погиб во время ограбления, а не как предатель.

Рекс не мог этого обещать.

– Слишком много людей вовлечено в его коварный план. Француз, инвесторы, тот, кто нажал на курок. Но у меня есть… эээ… родственник, который может предотвратить разговоры. Он захочет поговорить с вашей тетей. Она приехала в Лондон с вами?

– Да, мы боялись, что она что-нибудь с собой сделает. Или убедит соседей, что мы сочувствуем французам. Я велел слуге присматривать за ней, не найдет ли она еще денег.

У парня хорошая голова на плечах.

– Отлично! Проследите, чтобы она не покидала ваш дом, пока я не пошлю людей следить за ней. Кто знает, вдруг она наведет нас на других заговорщиков. Более того, нужно, чтобы вы оба оставались в Лондоне, пока не будет восстановлено доброе имя Аманды. Могут понадобиться ваши показания.

– Конечно. – Эдвин пожал Рексу руку. – Слово чести!

– И вы пообещайте, мисс Холи. Никакого тайного бегства с возлюбленным.

– О, мне это ни к чему! Эдвин обещал, что следующей весной у меня будет прекрасная свадьба. С цветами, лентами и…

Увидев, что Рекс закатил глаза, Аманда поспешно выпроводила родственников следить за тетей Гермионой.

Когда Аманда вернулась, Рекс делал пометки в бумагах. Она тихо вошла и, воспользовавшись моментом, принялась разглядывать его. Повязка на голове придавала ему экзотический вид. Рекс походил на шейха, не хватало только рубина или изумруда на импровизированном тюрбане, чтобы довершить облик могущественного и гордого владыки. Нос почти обрел прежнюю прямоту, отросшая за день щетина придавала чертам особую чувственность. Рекс поднял на нее свои невероятные синие глаза, и Аманда вздохнула. Неужели есть мужчины красивее?

Он неправильно истолковал ее вздох.

– Сожалею, что нельзя скрыть поведение ваших родственников. – Рекс вырвал страницу из записной книжки. – Нужно сообщить Харри о тете.

– Я знаю. Элейн это переживет. В конце концов, тетю Гермиону можно счесть безумной. Какая разница – сумасшедшая в семье, убийца, расхититель или предатель? Если Мартин любит ее, то пресловутые скелеты в шкафу его не удержат.

Отложив бумагу и карандаш, Рекс похлопал рядом с собой по постели.

Аманда взглянула на открытую дверь, потом на улыбающегося Рекса. Неужели у нее хватит смелости? Его улыбка стала шире, и на щеке, той, что без шрама, заиграла ямочка. Да, хватит. Аманда вручила записку Рекса лакею, велев доставить ее немедленно. Потом закрыла дверь, сбросила туфли и вскарабкалась на высокую кровать, Рекс притянул ее к себе. Она почувствовала запах душистого мыла, поразилась его длинным темным ресницам. Нет, на всем свете никогда не было мужчины красивее, и она настроена наслаждаться его обществом и его поцелуями, пока могла. Аманда снова вздохнула, от радости и ожидания.

На сей раз Рекс не обратил внимания на ее вздох и тряхнул ее за плечи.

– Ты такая же глупая гусыня, как эта болтушка, твоя сводная сестра! Думаю, ты из преданности ее не назвала.

– Не совсем. Не было никаких причин впутывать ее в твое расследование. Я же сказала: я знала, что Мартин не мог убить сэра Фредерика.

– Но ты могла бы обелить свое имя, хотя бы в отношении сплетен.

Аманда пожала плечами, совсем не случайно коснувшись его груди.

– Те, кто хотел думать обо мне дурно, остались бы при своем мнении. Элейн могла не вынести сплетен, а у меня всегда была поддержка твоей матери.

– И именно поэтому ты не пришла к ней годы назад, когда поняла, что делает этот негодяй Холи? – все еще сердился Рекс.

– Элейн была слишком мала, – только и сказала Аманда.

– А ты слишком добрая, слишком преданная, слишком бескорыстная. И скрытная, черт побери! Ты могла бы довериться мне.

Аманда немного отстранилась. Теперь между ними можно было просунуть волосок.

– Это была не моя тайна, тем более что ты мне тоже не доверял.

Пришла очередь Рекса вздыхать.

– Да, в прошлый раз я рассказал тебе о проклятии нашего рода. Но, по крайней мере, Ройсы никогда не производили на свет дурочек вроде Элейн.

– Она мне не кровная родственница.

– Слава Богу! – Рекс потянул Аманду к себе на колени. – Помнишь, я рассказывал, что в некоторых семействах из поколения в поколение передается слабый подбородок?

Аманда коснулась его лица, поглаживая мягкую щетину.

– У тебя поразительно красивый подбородок, квадратный, волевой и с крошечной ямкой в центре.

Она поцеловала его подбородок, затем исследовала языком ямочку. Рекс в ответ целовал ее веки, кончик носа, губы. Снова и снова в губы.

– Ты достаточно окреп для такой бурной деятельности? – спросила Аманда, когда оба замерли, чтобы перевести дыхание.

– Я, наверное, скоро испущу последний вздох, если не займусь с тобой любовью. – Рекс поцеловал ее еще раз, долго и глубоко. Их языки затеяли любовный танец. – Так долго, пока смогу выдержать.

– Я не тороплюсь.

Это слишком восхитительное наслаждение, чтобы спешить.

Рекс улыбнулся, и чувственный поцелуй сменился простым чмоканьем. Аманде и это понравилось, особенно когда Рекс сказал, как соскучился по ней.

– Я тоже. Но это уловка, лорд Рексфорд, чтобы скрыть от меня вашу мрачную тайну?

– Нет, чтобы удержать тебя здесь, в моих объятиях.

– В таком случае это сработало. Я остаюсь, и если все ваше семейство раз в месяц превращается в оборотней, меня это не волнует.

– Это правда.

Она провела рукой по его груди поверх сорочки, потом опустила руку ниже.

– Что правда? Что ты оборотень и по ночам воешь на луну?

Рекс был уже готов завыть, но не останавливал ее руку. Нагнувшись, он лизнул нежную кожу над глубоким вырезом платья, скользнув рукой под юбку, пробираясь к лодыжке, вверх по икре, бедру, к потаенным завиткам.

– Ты веришь в волшебство?

– Теперь верю.

 

Глава 30

– Мы поймали его, Рекс! – кричал Дэниел, поднимаясь по лестнице.

– Поймали!

Даже если кузен тащил сюда самого Бонапарта, Рекса это не волновало, но Аманда быстро выпрыгнула из кровати и пыталась найти туфли. Лучше бы она попыталась застегнуть платье, подумал Рекс, когда кузен ввалился в комнату. Верити прыгала вокруг него от избытка чувств. Рекс встал, чтобы загородить Аманду от взгляда Дэниела.

– Мы поймали Брюссо! – Дэниел остановился, споткнувшись о собаку. – Прости, что не постучал. Гм, Рекс, тебе следовало это делать?

– Вставать с кровати? Я почти выздоровел. – Куда уж там! Голова болела, как и вместилище его неудовлетворенного желания.

– Я не это имел в виду.

Не следует застегивать платье Аманды? Вряд ли Дэниел имел в виду это. Рекс не желал обсуждать этот вопрос.

– Как вы нашли Брюссо?

– Он поднимался на один из кораблей Джонстона вместе с командой, собираясь удрать. Но походкой и разговором не походил на моряка. Помнишь капитана, с которым мы говорили о поисках затонувшего пиратского золота? Это на его судно поднимался Брюссо, и капитан сказал, что никогда этого типа не видел.

– Где он?

– Внизу, в кладовой, связанный, как рождественский гусь. Димм с племянником сторожат его. Думаю, нужно подождать Харри. Я обещал дать ему знать, когда мы поймаем злодея. – Дэниел взглянул на Аманду, оценивая, можно ли ей доверять. – Речь идет о национальной безопасности.

– Я послал за ним час назад. – Рекс рассказал Дэниелу о визите родственников Аманды. – Он должен быть на подходе. Веди всех сюда, когда он приедет.

– Сюда?

– Сомневаюсь, что моя мать обрадуется, если допрос будут вести в ее гостиной. Кроме того, не думаю, что могу спуститься по лестнице.

– Что ты можешь оказаться в своеобразных оковах, ты тоже не думал, – многозначительно пробормотал Дэниел.

Рекс мрачно взглянул на кузена и, закончив с пуговицами и завязками, улыбнулся Аманде.

– Тебе лучше уйти, милая. Это может быть неприятно.

– Вы ведь не собираетесь… то есть вы не будете?.. – Она переводила взгляд с Дэниела на Рекса.

– Выбивать правду из камердинера? Ты по-прежнему так думаешь об Инквизиторах? Нет, мы не причиним ему вреда…

– Если только он не попытается удрать, – зло усмехнувшись, вставил Дэниел.

– Он связан. Но нам, возможно, придется раздеть его, чтобы увидеть, нет ли на теле следов укуса Верити. Тебя это может смутить.

– О, конечно! Но вы не думаете, что он убийца?

– Нет, мы уже спросили его.

– Вы поверили его словам? Этот человек пытался покинуть страну!

Оба кузена дружно пожали плечами. Прибывший Харри извинился, что не включил Тибиду в список подозреваемых.

– Мы, конечно, знали о нем, но думали, что он роялист и ждет поражения Корсиканца, чтобы вернуться на земли предков. Вместо этого он, похоже, пытался выкупить их у Наполеона. Как вы уже поняли, я не совершенен.

Если это были извинения за маскировку и обман, Рекс их не принял.

– Мы обсудим все недостатки через несколько недель на ринге у Джентльмена Джексона, брат. А пока объясните мне, как в перечне инициалов появилось имя Лидии Бертон.

– Она моя давняя приятельница и очень хотела вас видеть, вот и все. Я не мог сопротивляться, – рассмеялся Харри.

– Может быть, вы предпочитаете пистолеты, а не кулачный бой?

Дэниел размышлял, на кого из братцев сделать ставку, когда в комнату вошел лорд Ройс. Теперь дело вышло далеко за рамки убийства, и граф тоже хотел знать, как продвигается расследование. Под угрозой могла оказаться безопасность королевства, не говоря уже о крестнице его жены. Милая девочка могла бы стать им близкой родственницей, если бы его тупоголового сына можно было заставить решиться на поступок. Видит Бог, графиня все эти дни оставляла их наедине, надеясь, что природа и молодость сделают свое дело. Если взъерошенный вид прошмыгнувшей мимо него Аманды что-то значит, то его жена права, и он скоро услышит свадебные колокола. Лорд Ройс сначала хотел услышать именно их, а не топот маленьких ножек. Рекс знает, что в семье уже достаточно скандалов. Но внук согреет сердце старика, если этого не сможет сделать радушие жены. Радость графа была бы полной, если бы они смогли не только освободить Аманду от подозрений, но найти связь Найджела Терлоу с преступлением.

Инспектор Димм и его внучатый племянник Кларенс втащили Брюссо в комнату. Кларенс вышел, Димм, отойдя к окну, поглядывал на собравшихся Ройсов, думая, какую удивительную историю расскажет собственным внукам.

В одном месте собралось столько провидцев, что ложь не останется незамеченной, даже спрятавшись под ковром.

– Подождите, – сказал Рекс. – Пусть сначала Аманда засвидетельствует, что это действительно камердинер ее отца.

– Но мы оба его спрашивали, – проворчал Дэниел.

– Допрос нужно вести по надлежащей форме. Разве вы не согласны, мистер Димм?

Сыщик почесал голову. Он никогда не слышал, чтобы убийство расследовали в спальне вельможи, окруженного родственниками, а сам джентльмен был босой, в халате и в повязке в цветочек.

– На мой взгляд, все в порядке.

Послали за Амандой.

– Это Брюссо, – кивнула она, и ее снова выпроводили из комнаты.

Брюссо трясся, переводя взгляд с одного из собравшихся на другого.

– Меня зовут Брюссо. Я не убивал месье Холи. Я не бросал кирпич в месье Рексфорда.

Проклятие!

Рекс увидел синий цвет. Его отец услышал чистые ноты. Дэниел не почувствовал никакого зуда, а Харри почувствовал только вкус собственного разочарования.

– Вы знаете, кто это сделал? – спросил Харри.

– Меня зовут Брюссо. Я не убивал месье Холи. Я не бросал кирпич в месье Рексфорда. – На сей раз камердинер сказал это по-французски. И это по-прежнему была правда.

– Вы знаете сэра Найджела Терлоу? – спросил лорд Ройс.

Брюссо механически повторил свою фразу.

Дэниел разминал руки. Харри вытащил из рукава зловещего вида кинжал и чистил им ногти. Димм покашливал, пока они оба не отошли подальше от пленника.

Проклятие!

Димм предложил раздеть Брюссо.

В этом не было никакой необходимости, но они это сделали. На теле ни укусов, ни ушибов, и мало из-за чего можно скромничать.

Рекс снова выругался.

– Он не бросал кирпич, собака не кусала его. Он не виновен, насколько я вижу.

– Но он пытался удрать, – сказал Дэниел. – Значит, он в чем-то виновен.

Никто не заметил появившегося в углу Мерчисона, пока тот с отвращением не фыркнул.

– Его имя, спросите его.

– Мы знаем, что он Брюссо.

– Его имя. – Мерчисон отвернулся и стал прибирать комнату.

Брюссо упорно не отвечал на этот вопрос.

Димм вытащил из кармана документы, которые они изъяли вместе с кинжалами, пистолетами и мешочком монет из чемодана Брюссо. Сыщик поправил очки.

– Вас зовут Клод?

Никакого ответа.

– Да или нет, черт побери? – почти в унисон выкрикнули четыре голоса. Четверо разгневанных мужчин двинулись к голому французу.

– Да.

Это правда – был их общий приговор. Димм, кивнув, вручил французу одежду. Именно это имя стояло в бумагах.

Рекс просмотрел собственные записи.

– Но камердинера зовут Жан!

– Близнецы, – самодовольно улыбнулся Мерчисон и вышел, подобрав кружевную подвязку Аманды.

Рекс и Аманда продолжили с того, на чем закончили, на сей раз с запертой двери. Теперь они были в мягком кресле, а не в кровати.

Аманда пыталась понять ход расследования, а Рекс снова пытался расстегнуть ее платье.

Она оттолкнула его руку.

– Значит, близнец выдавал себя за камердинера и сказал правду, когда вы его спросили? Это означает, что мы не приблизились к обнаружению реального убийцы.

– Мы гораздо ближе. – Рекс прижал ее к себе. – Клод признался, что они с Жаном регулярно менялись местами, так что хорошо знали домашнее хозяйство друг друга. Теперь у нас есть причина задержать его для дальнейшего допроса.

– Но настоящий камердинер, Жан, ушел. Клод не сказал куда?

– Мы найдем его.

– Нет, если он вернулся во Францию. – Аманда коснулась его щеки. – Рекс, отпусти меня.

Он неохотно убрал руки.

– Нет, я хочу сказать, позволь мне покинуть Англию. Позвольте мне бежать. Вы можете не найти настоящего камердинера, чтобы восстановить мое доброе имя. Рано или поздно суд состоится, сколько бы исков ни внес твой отец. И я не смогу доказать свою невиновность. Даже если моя вина останется недоказанной, я не могу продолжать жить с твоими родителями. Ты заметил, что от них пахнет флердоранжем? После стольких лет разлуки им нужно уединение. И я не могу вернуться к своим сводным брату и сестре. Зачем? Чтобы готовить свадьбу Элейн? На моем имени всегда будет пятно, не важно какое.

Рекс взял ее за руки.

– Нет!

– Но мне необходимо уехать. Ты должен это понимать. Тебе не нужно мне помогать бежать и вдаваться в детали. Можешь сказать, что я провела тебя. Я снова ударю тебя по голове, чтобы это выглядело реально, хотя и мне будет от этого больно. Отпусти меня, Рекс!

– Я не могу.

– Твоя честь не пострадает, потому что ты будешь без сознания. И моя – тоже, потому что я не давала слова остаться. Я знаю, ты старался изо всех сил, и я тебе благодарна. Не заставляй меня ждать суда, снова становиться героиней скандальной прессы, оказаться на виду у всех как обвиняемая в убийстве. Сэр Найджел не станет учитывать свидетельства трусливого француза, твои доводы или слова твоего кузена. У нас нет никаких доказательств!

– Мы найдем Жана.

– Мы можем его не найти! – Она уставилась в окно, ее губы дрожали.

Рексу пришлось признать такую возможность. Тибиду уехал из Лондона, прежде чем они узнали, что и его нужно допросить. Люди Димма искали преступника, люди Харри – тоже. Но у Жана было много возможностей ускользнуть. Кто заметит лишнего слугу в неприметной карете, охранника на козлах рядом с кучером? Рекс мягко потянул локон Аманды, чтобы она повернулась к нему лицом.

– Еще несколько дней, дорогая, и мы уедем вместе.

– Вместе? Ты готов бежать из Англии?

– Не думаю, что смогу жить без тебя, любимая.

– Но как же твоя честь, твое слово?

– Ты спросила меня однажды, что я ценю больше: свое доброе имя или твою жизнь. Я выбираю тебя.

Слезы хлынули из глаз Аманды, она бросилась к нему на грудь.

– О, Рекс! Я так тебя люблю.

После потрясающего поцелуя, от которого покачнулось кресло, Рекс сказал:

– Между нами больше не может быть лжи. Я люблю тебя. И кто знает, сколько хорошего наши сыновья могут сделать в мире, даже если не в Англии?

– Наши сыновья? Ты намереваешься иметь детей?

– Я намереваюсь заниматься любовью с моей женой постоянно и с большим энтузиазмом. В результате обычно появляются дети.

– Ты женишься на мне?

– Мы уверены, что на генеалогическом древе Ройсов больше не нужно бастардов.

– Но как же все твой клятвы остаться холостяком и…

Рекс заставил ее замолчать долгим поцелуем и потянул вниз лиф платья.

– Еще неделю. Если не найдем камердинера через неделю, мы уедем. Но мы найдем его или информацию о нем. Мы знаем, где искать. Только один человек мог инструктировать камердинера, чтобы он говорил правду и ничего больше.

– Я не понимаю.

– И не поймешь. Никто не может, даже мы. – Рекс глубоко вздохнул. – Мужчины семейства Ройсов и Дэниел, поскольку его мать урожденная Ройс, могут отличать правду от лжи.

– Нет, это невозможно.

– И это красная неправда, моя дорогая. Попытайся еще раз.

Сосредоточенно сведя брови, Аманда пыталась постичь это, не обращая внимания на то, что делают его руки.

– Я люблю тебя.

Он улыбнулся:

– Синий. Попробуй снова.

– Хорошо, я не люблю тебя.

– Если бы это была правда, она разбила бы мне сердце. К счастью для меня, это ложь, вишнево-красного цвета. И даже не пытайся сказать, что тебе не нравятся мои ласки, поскольку твое тело говорит правду. Здесь. – Рекс наклонился поцеловать уже прижавшийся к нему тугой сосок. – И здесь. – Он положил руку меж ее горячих бедер, где выступила влага желания.

– И это не лжет, – Аманда погладила отвердевшее свидетельство его мужественности.

– А-ах! Никогда. Попытайся снова.

– Ты лучший любовник в мире?

– Гм… Радуга означает, что ты на это надеешься, и это верно. Разумеется, я намереваюсь быть твоим единственным любовником.

– Конечно, – отозвалась она эхом, потом спросила: – Ты действительно можешь отличить правду от неправды? И твой отец, и твой двоюродный брат Дэниел?

– Все мы. Наши сыновья тоже смогут, каждый на свой лад, со всеми неприятностями, которые это может причинить. Дэниела одолевает зуд, вот почему его не жалуют на балах в «Олмаке». Там все лгут, заставляя его отчаянно чесаться, а люди думают, что у него вши или что-нибудь похуже.

Аманда рассмеялась:

– Достопочтенные вдовы и патронессы не лгут.

– Разве? – Рекс повысил голос до щебечущего фальцета. – «Я так счастлива, что вы приехали сегодня, дорогая». Это ложь. Матрона желает тебе погибели, потому что ты красивее ее собственной дочери. «Вы прекрасно выглядите». Ложь. Патронесса на самом деле думает, что твое платье слишком открытое. – Он улыбнулся. – Ho лично мне это нравится.

Аманда рассмеялась над тем, как он копировал светскую болтовню.

– Я поняла, какое неудобство испытывает бедный Дэниел.

– Мой отец обычно сотрудничал с судами, с системой правосудия. Харри… ну, в общем, он помогает военному ведомству. Полагаю, он поспособствовал нашей с Дэниелом дурной репутации, чтобы семейный недуг не обнаружился. Мы изображали безжалостных следователей, пусть лучше нас считают извергами, чем колдунами. Я помогал инспектору Димму, определяя, кто виновен, а кто нет, какое алиби истинное, какое фальшивое. Это никогда не подводит. Теперь, когда ты знаешь правду, ты примешь меня?

– Истинная любовь тоже никогда не подводит.

Потом Рекс рассказал о своих родителях, о ревности отца, опасениях матери.

– Я никогда не смогла бы бояться тебя.

Она получила очередной поцелуй и новое объяснение, как фамильный дар разлучил семью и почему его надо скрывать.

– Но ведь твои родители всегда любили друг друга? Они так рады воссоединению, что совсем забыли о нас.

– Превосходные родители, как ты считаешь?

Согласившись, Аманда извивалась на его коленях, пока он не застонал.

– Я… я не знаю, где я был бы без них.

– Ты и вполовину бы не был такой особенный и так дорог мне.

 

Глава 31

Аманда укладывала вещи. Кого попросить продать кое-что из драгоценностей, не посвящая в планы побега?

Рекс шагал по комнате, просматривая списки обысканных мест и допрошенных подозреваемых.

Харри, Димм и Дэниел не упускали ни малейшего намека и платили за малейшую информацию.

Лорд и леди Ройс планировали совместное будущее.

Прошел один день. Два.

Рекс чувствовал себя лучше, и когда сгустились сумерки, в качестве приманки уселся в парке. Никто не потревожил его, кроме Дэниела, который был вынужден остаться дома, поскольку такому крупному человеку трудно спрятаться. Харри, конечно, снова замаскировался под старика.

Прошло три дня.

Аманда была в панике. Рекс действительно уедет с ней? Как она сможет жить одна, без него?

Рекс не знал, как поступить. Как он мог навсегда уехать из Англии, оставить свою новую работу с Диммом, бросить семью, свои владения? Он наконец почувствовал себя ответственным за титул, который мог потерять навсегда.

И куда уехать, чтобы Аманда была в безопасности?

Его родители были в оранжерее, за запертой дверью.

Четыре дня.

Рекс решил отвезти Аманду в театр вместе с ее родственниками, сэром Эдвином и его сестрой. Дэниел отказался от приглашения, как и тетя Гермиона. Граф и графиня тоже отправились в театр, дабы все выглядело прилично. Само их появление после долгих лет раздельной жизни отвлекло внимание публики от Аманды. Но ненадолго, а все из-за ее наряда. Она была в сером платье, цвет которого вполне подходил для траура, но оно было сшито из мерцающего шелка. Аманда решила надеть бриллианты матери, не важно, прилично это или нет, чтобы немного прикрыть глубокое декольте. Ее больше не волновало, что о ней подумают. Возможно, завтра ей придется продать сверкающее ожерелье и браслет. Кроме того, искорки в глазах Рекса стоят поднятых бровей сплетниц и перешептываний.

Элейн была в черном платье и без украшений. Весь первый акт она жаловалась, что похожа на ворону, особенно рядом с Амандой. В антракте к ним в ложу пришел ее поклонник Мартин. Он сказал, что она красавица.

– Знаешь, он действительно так считает. Это не просо вежливость, – прошептал Рекс на ухо Аманде, ероша черное перо, украшавшее прическу и щекотавшее ей щеку. Или кожу покалывает от его теплого дыхания, или просто от того, что он рядом? Коснувшись ожерелья, Аманда отвернулась. Она знала, что счастьем и бриллиантами скоро придется пожертвовать.

Пять дней.

– Вы свободны, дорогая! – Подхватив на руки, он со смехом закружил ее.

– Можете отпустить ее, Харри, – сухо сказал Рекс, но и он радостно улыбался.

– Я свободна? Вы нашли Брюссо?

– Правильно! – Дэниел, наклонившись, чмокнул ее в щеку. – Не так, как планировали, но нашли.

Дэниел и Харри, перебивая друг друга, рассказывали о недавних событиях. Насколько Аманда могла понять, мисс Гермиона Холи, сестра сэра Фредерика, не покидала дом и бдительно следила за племянницей и племянником, поэтому Рекс решил выяснить, что она сделает, оставшись одна. Пока все были в театре, она вполне уверенно вышла из дома, сказав слугам, которым теперь платил не только Эдвин Холи, но и Рекс, что отвезет пожертвование в ближайший приют.

– Что я вам говорил?! – воскликнул Дэниел. – Подруга моей сестры сделала то же самое. Благотворительность, черт побери! Да еще ночью. Извините, дорогая. Если увидите, как чемоданы с одеждой грузят в наемную карету, насторожитесь.

Аманда уже по одной спрятала свои сумки под навесом в саду.

Рекс был в ярости.

– Почему никто не послал за мной?

Дэниел и Харри переглянулись.

– Хирург сказал, что тебе еще неделю нельзя напрягаться.

– Я этого не знала! – покраснела Аманда.

Рекс высказал все, что думал о хирурге, одним коротким словом, и румянец Аманды стал еще гуще.

– Вы должны были послать за мной! – настаивал он. Харри пожал плечами:

– Вы надежда семьи, вы же знаете.

– Больше никогда не защищайте меня! Слышите?

Аманде нравилось, что о Рексе заботятся.

– Продолжим ссориться, или хотите узнать, что произошло дальше?

– Продолжайте, – буркнул Рекс.

– Наши люди последовали за каретой и посылали нам сообщения, – продолжал Харри. – Ваши предположения были верными, Рекс, – добавил он, чтобы успокоить виконта. – И платить слугам Холи тоже хорошая идея. Некоторые из них тоже последовали за каретой.

– Она ведь не поехала в приют? – спросила Аманда.

– Конечно, нет, – фыркнул Дэниел.

Рекс предположил, что она поехала к сэру Найджелу.

– Точно.

Дэниел признался, что готов был вломиться в дом адвоката. Но Харри сказал, что мисс Холи и сэр Найджел не делали ничего плохого, это все знают. Возможно, они любовники и у них свидание.

Дэниел снова грубо фыркнул:

– Харри никогда не видел тетю.

Потом мисс Холи и сэр Найджел сели в ту же карету, с ними был слуга адвоката.

– Брюссо? – спросила Аманда. – Второй брат, Жан, настоящий камердинер?

– Точно!

– Вы их арестовали?

– Нет, мы решили проследить, куда они отправятся.

Дэниел рассказал, как он и Харри следовали за беглецами верхом, следом карета, полная сыщиков с Боу-стрит, и слуги Холи. Они отправились в гавань, где сэр Найджел держал свою яхту. За ней по предложению Рекса тоже велось наблюдение, следили и флотские, и таможенники.

– Вы арестовали их прежде, чем они поднялись на борт?

– Не совсем.

– Объясните.

Ни Харри, ни Дэниел не хотели продолжать. Наконец Харри заговорил, а Дэниел тем временем налил всем вина.

Инспектор Димм, как ответственный за расследование убийства, приказал подозреваемым остановиться, как только они вышли из кареты у причала. Они не подчинились. Сэр Найджел и Брюссо побежали к шлюпке, которая должна была доставить их на яхту. Гермиона Холи с визгом бросилась за ними. Следом бежали Дэниел, Харри, сыщики с Боу-стрит и слуги Холи, которым было обещано вознаграждение.

Сэр Найджел прыгнул в лодку. Дэниел бросился на Брюссо, которому перевязанная нога мешала быстро двигаться, вытянул его на причал и схватил за горло. «Говорите!» Дэниелу не нужно было объяснять, что он хочет. Он все сильнее сжимал горло камердинера.

– Я… я убил сэра Фредерика.

– А лорд Рексфорд?

– Я бросил в него кирпич. Если бы проклятая собака не вцепилась мне в ногу, я бы и его убил, и мы были бы уже далеко.

Все его слышали. Сэр Найджел выстрелил в Брюссо, бросил оружие и прыгнул в воду. Харри удержал Гермиону Холи, чтобы она не кинулась следом. Толкнув ее в руки слугам, он вскочил в лодку.

Команда яхты спустила шлюпку, чтобы поднять на борт хозяина. Один из таможенных офицеров выслал ялик. Началась перестрелка. И вдруг стоявшее в отдалении торговое судно подняло якорь, развернуло паруса и, к всеобщему удивлению, дало бортовой залп по кораблю военно-морских сил. Как позже выяснилось, это был один из кораблей Джонстона. Он прятался и готов был бежать, как только сэр Найджел отдаст ему его долю. Гавань затянуло дымом, над водой неслись крики, маленькие лодчонки сталкивались, гребцы падали в воду. Военный корабль маневрировал, перекрывая выход торговому судну в открытое море. Никто вовремя не добрался до сэра Найджела.

– Он ушел?

– Он утонул. Мы вытащили его. Судно Джонстона задержали и нашли Бревертона с деньгами банка! И Тибиду тоже. Мы их всех задержали! Никто не добрался до Франции, чтобы финансировать Бонапарта и его план завоевать Англию и весь мир. Все суда конфискованы, команды арестованы, спасено несколько состояний. Военное ведомство в восторге, и все мы герои!

Аманда, конечно же, была счастлива и рада за них, но ее волновало собственное будущее.

– Но если Брюссо мертв, как я докажу свою невиновность? Остальные участники – изменники, стремившиеся купить титулы и земли, предав свою страну. Но обвинения против меня не касаются государственной безопасности!

Дэниел и Харри успокоили ее. Множество людей слышали признание Жана, а его брат-близнец подтвердил все, когда понял, что оказался участником неудавшегося заговора. Клод в присутствии Димма и его начальства сознался в своем участии и роли Жана. Не было никакого намека на принуждение и никаких шансов солгать.

Как предполагали Рекс и его родители, за всем стоял сэр Найджел. У сэра Фредерика не хватило бы ума выманить у людей деньги под предлогом поисков затонувших сокровищ, у него были только жадность и неуемное честолюбие. Он действовал по плану сэра Найджела, но потом решил прикарманить деньги и с помощью Тибиду и Джонстона перебраться во Францию. Сэр Фредерик с самого начала был помехой. Из-за своей скупости он занижал платежи, а это уменьшало влияние сэра Найджела на французов и оставляло слишком много следов, которые вели к адвокату. Холи нужно было убрать. Жан Брюссо выполнил приказ сэра Найджела, а его брата Клода в это время выдели в пабе. Потом близнецы поменялись местами. Клод мог все отрицать, это не было лжесвидетельством. Жан оставил пистолет, чтобы бросить подозрение на одного из инвесторов, они все имели повод посчитаться с сэром Фредериком.

– Появление Аманды подстегнуло неприязнь сэра Найджела к лорду Ройсу, дало возможность отомстить графине и окончательно дискредитировать семью. У него были свои навязчивые идеи, – подвел итог Харри.

– Теперь все сходится, никаких хлипких узлов. В отличие от галстука Рекса, – закончил Дэниел.

Пока Рекс торопливо поправлял галстук, Харри сказал Аманде:

– Вы вольны уйти или остаться. Вольны всю оставшуюся жизнь жить как хотите.

Вручив всем по бокалу, Дэниел поднял тост:

– За Аманду и ее будущее.

Аманда поцеловала его, потом поцеловала Харри.

– А как насчет меня? – поинтересовался Рекс. – Это была моя идея, что мисс Холи приведет нас к сэру Найджелу, именно я велел наблюдать за его яхтой.

Аманда поцеловала и его.

Аманда и Рекс не заметили, как Дэниел и Харри вышли. Граф и графиня, узнав новости, их обоих расцеловали, а потом поцеловались сами. Сэр Найджел не только мертв. Доказано, что он предатель, теперь никто не усомнится в честности графа. Они снова выпили за лучшее будущее.

Дэниел и Харри отправились в заведение Лидии Бертон, чтобы отпраздновать победу и сотрудничество на благо страны.

Аманда и Рекс предпочли праздновать в приватной обстановке.

Аманда положила руку на грудь Рекса, чтобы почувствовать, как бьется его сердце.

– Как ты думаешь, что будет с тетей Гермионой?

Подтянув одеяло, Рекс откинулся на подушки.

– Полагаю, ее освободят под опеку племянника. Все думают, что она сошла с ума. Возможно, ему придется дать слово, что ее будут держать взаперти, но Димм может просить о милосердии. Я не знаю, совершила ли она что-нибудь противозаконное.

– А деньги? Правительство забрало все, даже то, что ты взял в доме сэра Фредерика для Эдвина и меня.

– Да уж, корона не любит и шиллингом делиться, но придется. Потребуется мудрость царя Соломона, чтобы определить, сколько причитается клиентам банка, обманутым инвесторам, родственникам и тем, кто производил аресты.

– Твой отец мог распределить деньги по справедливости.

Рекс поцеловал Аманду в макушку.

– Отличная идея. Я попрошу Харри поработать над этим. Это в его власти. Отец проследит, чтобы ты получила справедливую долю. Ты заслуживаешь этого за то, как скверно с тобой обращались, – Он снова поцеловал ее, потом заглянул в ее карие глаза, нежно поглаживая щеку. – А когда ты получишь золото, ты захочешь выйти за меня замуж? Ведь теперь ты можешь делать, что пожелаешь: жить с моей матерью, помогать сводному брату выдать замуж сестру. Можешь путешествовать, можешь зажить собственным домом с компаньонкой. Можешь выйти замуж за Ашуэя.

Аманда приложила пальчики к его губам:

– А ты теперь помолчи! Я знаю, что я могу и что хочу сделать. Я сказала, что я люблю тебя. Но как насчет тебя? Ты закончил со мной и с моими бедами, чего ты хочешь?

Он поцеловал ее пальцы, затем взял их в рот.

– Я хочу делать то, что мы делаем сейчас.

– А потом?

– О, думаю, мы сможем это повторить. Я никогда не устану.

– Рекс, я серьезно. Ты можешь вернуться в армию или работать на Боу-стрит. Твой отец может возобновить свою работу в системе правосудия, и ты можешь ему помочь. Или можешь заниматься фамильными владениями, пока граф в городе. Ты мог бы иметь любую женщину в Лондоне. Или всех, пока ты свободен.

– Всех женщин Лондона? Ты переоцениваешь мою выносливость. На всю оставшуюся жизнь я хочу только одну женщину, ту, которая поможет мне решить, что делать, где жить. Ту единственную, которую я люблю.

– Какой цвет ты видишь?

– Синий, любовь моя, синий.

 

Эпилог

Несколько месяцев спустя Аманда снова лежала в объятиях Рекса в доме его матери. Граф и графиня путешествовали, а Дэниел перебрался в холостяцкую квартиру Харри.

– Я говорила вам недавно, что люблю вас, лорд Рексфорд?

– Не так уж и недавно, леди Рексфорд. Черт, никак не могу поверить, что ты моя жена и что человек может быть так счастлив.

– Надеюсь, от моей новости ты станешь еще счастливее. У меня будет ребенок.

Рекс наморщил брови.

– Прости, ангел, нет.

– Но врач сказал, что я беременна.

– Цвета не лгут, – покачал головой Рекс.

Прижавшись к нему, Аманда заплакала.

– Я так хотела этого ребенка, хотела воспитать его, чтобы он гордился своим даром, своим дедом и отцом, его дядюшками Харри и Дэниелом. Должно быть, у меня случится выкидыш.

Рекс был смущен, но не сомневался в том, что видит.

– Нет, это тоже неправда. – Аманда оттолкнула его руки.

– Тогда что? У меня или будет ребенок, или нет. – Рекс задумался.

– Ты говорила о даре. Ты носишь сына?

– Откуда мне знать?

– Предположи.

– Твой отец хочет наследника, да, я ношу сына.

– Это правда.

– Как это может быть?

– У тебя будет дочь.

Аманда улыбнулась, начиная понимать.

– Твоя мать всегда хотела баловать маленькую девочку. Да, у меня будет дочь!

– Близнецы, любовь моя. У тебя будет двое! У нас будет двойня! Теперь я вдвойне счастлив.

– И я люблю вас вдвое больше, лорд Рексфорд.

– Правда, миледи?

– Как я могу солгать тебе?