Кори чувствовала, что Дэниел не понял ее. Он вернул ей бриллианты, словно они ничего не стоили, как будто погладил ребенка по голове и сказал: «Тише, тише. Все будет хорошо». Словно все они пытались заверить ее, что нет ничего плохого в том, что герцогиня Хэйг обвинила ее в распутном поведении.

С тех пор Дэниел Стамфилд проявлял по отношению к ней только доброту. Он делал это ради матери; Кори не обманывала себя, считая, что у него есть какой-то другой мотив, кроме как видеть своих родственников счастливыми – и благополучно находящимися подальше от него. Он все еще вел себя как тупоголовый болван.

Мистер Стамфилд на самом деле верил, что она сможет – и должна – просто отправиться домой к отцу, если ее планы не приведут к успеху, если ни один джентльмен не решится на предложение. Сюзанна могла бы это сделать. Ей всегда будут рады в ее фамильном доме, невзирая на скандалы и на то, что ее желания и потребности не будут совпадать с желаниями ее матушки и брата.

Об этом свидетельствовал тот факт, что мистер Стамфилд принял Кларенса Хэйверсмита в их компанию, хотя и очевидно не одобрял такого молодого кавалера для своей сестры. И он посетил все достопримечательности, которые хотела увидеть Сюзанна, несмотря на то, что отчаянно скучал, кроме, разве что Королевского Зверинца, Египетских Залов и выставки парового двигателя, где мисс Томлинсон выступала гидом. На самом деле ему и вполовину не было так скучно, как он притворялся, решила Кори. Дэниел даже получил удовольствие от оперы, как только все поменялись местами, чтобы мисс Томлинсон могла переводить для него.

Кори задавалась вопросом, почему он так очевидно поощрял сближение между этой женщиной и лордом Чадвиком, когда и сам восхищался ею. Мисс Томлинсон к тому же сейчас выглядела почти хорошенькой, после того, как леди Кора взяла ее под свое крылышко. Кори предполагала, что Дэниелу не слишком хочется иметь образованную жену, точно так же, как и ей – ученого мужа. Хотя Кори призналась самой себе, что все равно согласится, если этот ученый джентльмен будет любезным и сделает ей предложение. До сих пор ни одного предложения не поступало.

Не то чтобы у нее не было партнеров во время танцев. Леди Кора настояла, чтобы мистер Стамфилд танцевал с Кори второй танец на каждом балу, который они посещали – после того, как он выводил Сюзанну на первый тур – чтобы продемонстрировать, что мисс Корисанда Эббот находится под покровительством его семьи, и, таким образом, выше подозрений. Дэниел был слишком занят, выполняя па во время этих танцев, чтобы вести разговор, а потом он исчезал в комнате для игры в карты, если таковая была, но свой долг он выполнял.

Эта демонстрация одобрения вызывала непрерывный поток джентльменов, приезжавших с визитом, и, кроме того, приглашавших проехаться верхом в парке, посетить театр и пообедать в узком кругу. У Кори было множество приглашений, подобных последнему. Она отказалась от всех, вместе с предложениями посетить пикники, маскарады или просто прогуляться в саду – везде, где леди Кора находилась бы дальше нескольких футов. Девушка знала, что заработает себе репутацию той, кому трудно угодить, но это было лучше, чем выглядеть легкой добычей для соблазнителя.

Она предположила, что те джентльмены, которые ищут жену, выжидают время, чтобы понять, есть ли истина в старых слухах, вопреки утверждениям Стамфилдов и их показной поддержке. Или они ждут, когда в разгар Сезона на сцене появятся более молодые женщины, чтобы выбор был большим.

Леди Кора велела ей не беспокоиться; еще слишком рано; Кори найдет себе идеального, любящего супруга. Если не в этом году, проговорила она, так в следующем.

Ее крестная тоже ничего не поняла.

Кори не могла вернуться домой. Ее отец запретил ей ехать в Лондон, смягчившись только тогда, когда леди Кора настояла на этом. Кори приняла приглашение против его воли. Он заставит ее заплатить за неповиновение, тем или иным способом. Она не собирается давать ему такой шанс. Много лет назад она на горьком опыте узнала, что никогда не стоит идти против желаний сквайра.

Она скорее снимет комнату на чердаке пансиона, чем вернется в Эббот-Грейндж. И если придется, то Кори будет мыть полы в пансионе, до тех пор, пока не станет совершеннолетней и не предъявит права на свою часть наследства матери. Она подумывала о том, чтобы попросить у Дэниела рекомендовать ей солиситора для этого дела: чтобы прочитать документы, проверить условия ее приданого, и какими ресурсами она будет располагать, если отец откажет ей в позволении выйти замуж за того человека, кого она выберет.

Но тогда Кори придется слишком многое объяснять, что очень неловко. Кроме того, мистер Стамфилд уже и так сделал для нее достаточно, страдал во время эти танцев, брал ее кататься верхом. А что касается бриллиантов, то он просто попросил ее не беспокоиться. Жаль, что он не сказал ей, как этого добиться.

Между тем Кори собиралась наслаждаться жизнью. Цветы и комплименты были очень милы, но шанс испытать что-то новое, встретиться с новыми людьми, увидеть пьесы и картины, о которых она только читала, – все это почти стоило ее страхов. Было восхитительно восстановить дружеские отношения со старыми школьными подругами, даже если муж одной из них попытался прижать ее к стене в темном коридоре, а у другой за юбки цеплялись сразу два крикливых ребенка. Но они не помогут решить ее дилемму.

Ей нужен муж, все просто и понятно. Естественно, Кори хотелось выйти за привлекательного и смышленого мужчину, но ей придется взять такого, какого сможет заполучить. Она поклялась стать более любезной с каждым неуклюжим партнером по танцу, с любым типом, не умеющим править лошадьми, с каждым джентльменом с беспутными мыслями и блуждающими руками. За исключением Джереми Бэбкока. Может быть, он и друг мистера Стамфилда, и очень нуждается в приданом жены, но она не могла доверять ему.

Оказалось, что никому другому тоже не следовало доверять Бэбкоку.

– Дэниел, Кларенс хочет поговорить с тобой. Полагаю, что мне следовало бы назвать его мистером Хэйверсмитом.

Дэниел поднял взгляд от своей корреспонденции, довольный тем, что его прервали, но недовольный причиной.

– Почему ты должна так его называть? С самого первого дня, как вы встретились, вы называли друг друга «Сьюки» и «Кларенс», а почему матушка позволила это, мне совершенно непонятно. И мой ответ – нет, так мне не обязательно разговаривать с этим простофилей. Теперь уходи и оставь меня работать со счетами. – Затем он заметил в дверном проеме мисс Эббот и потерял контроль над своим языком и мозгами, как это обычно случалось рядом с этой треклятой женщиной.

– А, прошу прощения, мисс Эббот. Я не сразу вас заметил. – В ярко-желтом платье? – Я не имею в виду, что прогоняю и вас тоже. То есть, я разговаривал с сестрой. Не то чтобы это был личный разговор, или что-то в этом роде.

Кори все еще топталась в дверях, ожидая, когда Сюзанна будет готова вернуться в гостиную.

Но та не собиралась отступать. Девушка промаршировала к столу брата в библиотеке и стукнула по деревянной поверхности кулаком.

– Откуда ты можешь знать, что он хочет сказать?

Дэниел вздохнул.

– Потому что я уже вел точно такой же разговор со множеством джентльменов, которые хотели получить мое разрешение, чтобы ухаживать за вами. Нет, я не позволю никому из них сделать предложение тебе, мисс Эббот, или, Боже сохрани, матушке.

Кори охнула и тоже подошла ближе.

– Вы отклоняете ухаживания джентльменов от моего имени?

– Конечно же, я это делаю. Ни один из них не является серьезным поклонником, им нужны только ваши деньги. Я заявил всем им, что не стану принимать во внимание никаких предложений до тех пор, пока вы не появитесь в «Олмаке» через две недели. К тому времени вы уже должны будете знать, какого джентльмена предпочитаете. Абсурдно думать, что вы сделаете свой выбор после одного вальса. Или кто его знает? Вы можете по уши влюбиться в «Олмаке». Любовь с первого взгляда и весь этот вздор.

– Ты именно этого ждешь перед тем, как выбрать невесту, – спросила Сюзанна, – удара молнии?

– Нет, я жду, когда ты станешь головной болью для другого мужчины.

Теперь уже Кори захотелось ударить по чему-то, но вовсе не по столу. Стол не был таким непрошибаемым, как толстый череп Дэниела Стамфилда.

– Это возмутительно.

– Я тоже так считаю. Я полагал, что к этому времени избавлюсь от этого абсурда, но понял, что здесь требуется поразмыслить чуть дольше.

– Но вы… вы решаете за меня? За нас?

– Ничего подобного. Я только даю вам небольшую передышку. Вам ведь не хочется, чтобы эти типы падали на одно колено повсюду, куда вы направляетесь? Для всех это одинаково неловко, вот что говорит матушка. И опасно. Кто-то может споткнуться об одного из этих дурачков.

– Вы уже ответили отказом?

– Я ответил, что они могут нанести визит после «Олмака». Вы скажете мне, какой именно парень вам нужен, и я отведу его в сторону и спрошу о его намерениях. После того, как Добсон и Довиль обсудят с его слугами состояние его финансов и характер, конечно же. Они оба заверили меня, что это делается именно так.

Потрясенная Кори упала в ближайшее кресло.

Дэниел повернулся к сестре.

– Однако я не сказал, что буду очень рад, если ты остановишь свой выбор на Кларенсе, киска.

– Не говори глупостей, Дэниел. Я пока еще не собираюсь ни за кого замуж. И никогда не собиралась за Кларенса. Но ты думаешь, что сможешь устроить наши помолвки через две недели? Тогда я собираюсь танцевать каждый танец со всеми свободными джентльменами, до тех пор, пока они не закончатся.

Дэниел застонал.

– Это может занять несколько месяцев!

Она усмехнулась, глядя на него.

– Возможно, тебе придется купить новую пару вечерней обуви. Довиль все еще не может уговорить тебя носить монокль. Кори, ты не считаешь, что он будет выглядеть просто великолепно?

Кори подумала, что он выглядит как чудовище, с черными волосами, падающими на лоб, словно какой-то каменный гигант, восседающий без сюртука за огромным письменным столом. Кем он себя возомнил, чтобы обескураживать ее поклонников до того, как у нее появится шанс оценить их? Что, если они окажутся такими же бестолковыми, как и он сам, и захотят выбрать невесту и вернуться обратно к своей комфортабельной жизни за две недели? За эти две недели они успеют выбрать другую женщину, за которой не нужно будет ухаживать или танцевать с ней котильоны. Газеты уже пестрели объявлениями о помолвках. О, как она ненавидела Дэниела Стамфилда. Этот человек собирался разрушить ее жизнь!

Кори открыла рот, чтобы сообщить великану-людоеду о том, что она думает о его высокомерном, чванливом, идиотском поведении, но Сюзанна опередила ее.

– Так ты поговоришь с Кларенсом? Он очень волнуется, и я не знаю, что ему сказать. Думаю, что он стесняется спросить тебя об этом, так что я сказала, что сама спрошу тебя.

– Если его проблема настолько личная, то он должен поговорить со священником – или с врачом. Я предупреждал его держаться подальше от продавщиц апельсинов на Друри-лейн.

– Дэниел, дело вовсе не в этом!

– Хорошо, позови его. Все равно меня уже тошнит от проверки счетов и чтения отчетов из Стамфилда. Матушка справляется с этим намного лучше, чем я, но она и эта твоя гувернантка, Сюзанна – как там ее имя? Мисс Рейнольдс? – вечно шатаются по магазинам и музеям с лордом Морганом. И нет, я и не приму пока предложения и от него тоже.

– Надеюсь, что нет, – проговорила Сюзанна, сморщив нос. – Его белье несвежее и от него пахнет дымом. И он хрипит.

Дэниел пожал плечами.

– Кажется, матушке нравится его компания. О вкусах не спорят. И, если уж речь зашла об этом, пусть твой поклонник заходит, Сьюки, и мы посмотрим, в какие неприятности угодил этот простофиля.

Боже, если дурак зачал еще одно ублюдка, то Дэниел решил, что кастрирует его.

Все оказалось иначе. В руке Кларенс держал обязательство, расписку на имя Джереми Бэбкока. Кларенс залился краской, но положил бумагу на стол перед Дэниелом.

Дэниел присвистнул, когда посмотрел вниз и увидел сумму.

– Ого, ты метил слишком высоко, мой мальчик. У тебя ведь сестры, не так ли? Восемь сестре в Ипсвиче, которые зависят от тебя. – Он постучал пальцем по бухгалтерской книге, лежащей перед ним. – Вывозить даже одну из них в свет – чертовски дорогое предприятие.

Кларенс покраснел еще больше, если это было возможно, и опустил голову.

– У меня пять сестер, и я знаю свои обязанности, сэр.

– Отлично. – Дэниел надеялся, что эти обязанности включают и женщину, которая носит ребенка от Кларенса. – Ты можешь заплатить по расписке? Джентльменам обычно отводят месяц на долг чести, но я знаю, что Джереми в эти дни находится в затруднительном положении. Он просил у меня взаймы. – Он нахмурился. – Ты ведь здесь не по этой причине, не так ли? – Он постучал пальцем по бухгалтерским книгам. – Ты же знаешь, я не банкир, а это сумасбродство с тремя женщинами, выпущенными на Бонд-стрит, производит опустошение финансов.

Кори выпрямилась при этих словах.

– Вы же должны записывать все мои покупки, с тем, чтобы я смогла возместить их стоимость.

Дэниел переложил несколько бумаг.

– М-м, да, этот лист должен быть где-то здесь. – Затем он почесал ухо.

Сюзанна кивнула Кларенсу, который попытался расправить узкие плечи.

– Я смогу заплатить свои долги. Мне придется продать некоторые капиталовложения, отказаться от своих комнат в городе и вернуться домой. Моя матушка будет разочарована во мне, но, как говорится, джентльмен всегда играет и платит.

Дэниел согласился с юношей, заявив, что он прав.

– Проигрыш за карточным столом считается долгом чести, и к тому же это не слишком плохой урок, чтобы научиться жизни. По крайней мере, ты не попал в лапы к ростовщикам, которые обобрали бы тебя до нитки ради прибыли, которые получают за ссуды.

– Нет, я прекрасно понимаю, что с ними не стоит связываться.

– Тогда в чем проблема? Черт меня побери, но я не понимаю, что могу посоветовать тебе в это деле. Поговори с Джереми, если тебе нужно больше времени.

Кларенс смотрел в пол до тех пор, пока Сюзанна не откашлялась и не подтолкнула его.

– Дело в том, – произнес он, – что я не помню, чтобы проиграл так много. Я никогда не ставлю больше того, что есть у меня в кармане, как вы мне советовали. Думаю, что я заснул, потому что как я мог подписать подобное поручительство?

– То, что ты оказался пьян, вовсе не извиняет долг. Ты должен понимать, что не стоит играть тогда, когда в голове сумбур.

– Нет, я не был пьян. По крайней мере, я так не думаю. Сюзанна убедила меня не пить слишком много, знаете ли.

– Моя сестра? Которая вчера вечером выпила так много вина, что мне пришлось выносить ее из экипажа?

– Дэниел!

Кларенс благородно бросился на защиту подруги.

– Она не привыкла к спиртному, вот и все. Сьюки сказала мне, чтобы я посмотрел на Джереми и его дядю и увидел, что выпивка может сделать с человеком.

Дэниел подтолкнул свой бокал с коньяком, первый за этот день, к краю стола. Он тоже смотрел на лорда Моргана и Джереми Бэбкока, и пил намного меньше обычного. Он делал это наполовину ради своей матери и сестры, с тем, чтобы им не пришлось наблюдать, как его заносят в дом два лакея. А наполовину потому, что ему не хотелось кончить одиноким старым пьяницей или игроком с погубленной репутацией.

Кларенс этого тоже не хотел.

– Мне ведь не хочется стать таким же безжалостным, как Джереми, или красноносым, как его дядя.

– Знаешь, ведь Кларенс должен подавать пример всем своим сестрам, – вставила Сюзанна.

– Если это намек, то я не провел ни одной ночи, предаваясь выпивке, с тех пор, как ты приехала. И ни разу не отключался, в отличие от твоего друга. И я никогда не терял сознание во время карточной игры с большими ставками.

– Послушайте, но я же не пил, – настойчиво произнес Кларенс. – И я не играю на такие суммы денег, это правда. Дело в том, что я не уверен, что это моя подпись.

Дэниел уставился на него.

– Будь осторожен в том, что говоришь, потому что это звучит чертовски похоже на то, что ты думаешь, будто Джереми Бэбкок подсыпал что-то тебе в выпивку, а затем подделал твою подпись, пока ты спал. Ты именно это имеешь в виду?

– Я не могу быть уверенным. Вот почему я ничего ему не сказал. Я знаю, что подобное обвинение станет поводом для дуэли. Я никогда не стрелял в человека, и никогда не учился фехтовать. И есть еще моя матушка и девочки, о которых нужно думать. Как они станут жить без меня? Но самое главное то, что у меня нет доказательства.

Кори подошла ближе, чтобы изучить бумагу. Затем она вытащила еще один лист из стопки на столе Дэниела.

– Распишись здесь.

Кларенс так и сделал, обе подписи выглядели одинаково.

– Они достаточно похожи, чтобы быть вашими, – решила Кори, – особенно если в то время вы были пьяны.

Сюзанна приняла оскорбление Кларенса близко к сердцу и заявила:

– Он сказал, что не был пьян. Я ему верю.

– Значит, ему было плохо, или он клевал носом.

Кларенс поклялся, что такого не было, теперь и Дэниел поверил ему.

– Отлично, перед нами дилемма. – Дэниел взял обе бумаги, чтобы изучить обе подписи с более близкого расстояния. В тот момент, когда он коснулся долговой расписки, его пальцы начало покалывать, точно так же, как и в случае с бриллиантами Кори. Возникло ощущение чего-то неправильного; только так он мог объяснить это.

Но он не мог объяснить это, только не этой аудитории. Жаль, что здесь не было лорда Ройса, или Рекса, или даже Харри, чтобы узнать, что они думают о сложившейся ситуации. Если он прав…

Дэниел оторвал от листа небольшие квадратики бумаги. Он огляделся и, конечно же, снова заметил желтое муслиновое платье Кори. Желтое, как нарцисс. Желтое, как весна. Как солнечный свет.

– Что ты делаешь? – захотела узнать Сюзанна.

Строю воздушные замки. Он покачал головой.

– Напишите каждый: «На мне желтое платье».

Кларенс запротестовал.

– Черт побери, я не стану это писать!

– Отлично, напишите: «На моих руках перчатки».

Кори покраснела. Она была единственной, кто носил перчатки.

– Давайте. Это эксперимент.

Они так и сделали, а затем бросили три клочка бумаги один на другой. Дэниел брал их по очереди.

– Этот написала Кори, то есть мисс Эббот.

– Глупый, ты же несколько дней называешь ее Кори, если вы не на публике. Но Дэниел, ты же знаешь мой почерк, а подпись Кларенса ты видел только что.

Ах, но они оба написали ложь, и кончики его пальцев почувствовали это! Он не ощутил ни зуда, ни приближающейся сыпи, но он знал, что это не было правдой! Ни Рекс, ни Харри не могли этого делать. Им нужно было слышать слова, а не видеть их на клочке бумаги. Дэниел готов был схватить Кори и станцевать с ней джигу вокруг стола. Наконец-то в чем-то он оказался лучше, чем его кузены.

Он попытался скрыть улыбку, заявив Сюзанне, что она права; это был глупый эксперимент, который ничего не доказал.

– Я пойду и задам несколько вопросов. Он сможет различить правду в ответах, но это не будет считаться доказательством. Он не мог противостоять Джереми Бэбкоку, ссылаясь на зуд или сыпь, не поможет даже то, если он сошлется на интуицию. – Где вы играли? Кто-то мог что-то видеть. Или вспомнить, кто вас обслуживал, какой именно официант.

– В «Макканз». Предполагается, что там не обманывают.

– Так и есть. Я готов поставить на кон свою жизнь. Кузен Харри никогда не потерпел бы иного. Если там и было что-то нечестное, так это связано с Бэбкоком, а не с заведением.

– Что же мне делать в это время?

– Держись подальше от игорных столов, выпивки и Бэбкока. Особенно от Бэбкока, до тех пор, пока у меня не появится шанс разобраться с этим. Господи, ты же все равно проводишь здесь половину времени. С таким же успехом ты мог бы садиться с нами за стол и отправляться на те вечерние приемы, которые мы посещаем. Тем более что мне вовсе не нравится быть единственным сопровождающим мужского пола. Или ты можешь пойти вместо меня. Как раз то, что нужно! Я распутаю эту путаницу, а ты отправишься на музыкальный вечер к леди Клаттербанк. Ее дочь играет на арфе. И поет. Ничего не может быть лучше.

Сюзанна поцеловала его в щеку, а Кларенс тряс его руку гораздо дольше, чем было необходимо, выражая благодарность.

– Не благодарите меня. Я еще не вытащил ваш каштан из огня. Кроме того, это я должен благодарить вас. – Дэниел не мог дождаться случая и поэкспериментировать еще, чтобы увидеть, что смогут сделать его умные пальцы.

– За то, что сопровождаю дам на музыкальный вечер?

– И за это тоже.

– Я не понимаю.

– И я не понимаю, но поверь мне, все отлично. На самом деле, даже превосходно. Я интуитивно чувствую это.

Кори посмотрела на бокал на его столе – несомненно, не первый за сегодня, а завтрак едва закончился – и покачала головой. Дэниел Стамфилд проявил доброту, решив помочь юноше, но он все равно пьяница. И тупоголовый к тому же. И дьявол во плоти.