– Вы не умрете, старина! – поклялся Дэниел, встряхнув его. После этих слов он не ощутил жара на собственной коже, поэтому встряхнул лорда Моргана еще раз.

Кажется, сердце лорда Моргана решило, что не собирается умирать, поэтому ему лучше было бы начать снова дышать. Так что он сделал один вдох, а затем – еще один. Женщины падали в обморок; мужчины зааплодировали. Патронессы хлопнули в ладоши, подавая знак оркестру снова начинать играть; такие драматические события казались им чем-то неприличным.

Дэниел был готов взвалить старика на плечо, затолкать в его экипаж и, не без опасений, отвезти домой. Однако он припомнил ленивого, угрюмого дворецкого, беспорядок в доме и забеспокоился о том, какой уход может ожидать там лорда Моргана.

Леди Кора даже не думала о такой глупости. Оставить человека на пороге смерти в его доме, чтобы о нем заботились безразличные слуги? Нет, пока она еще дышит – а дышит она намного лучше, чем лорд Морган несколько мгновений назад – этого не произойдет.

Она приказала лакею подогнать ее карету к парадной двери, затем троим лакеям – а не собственному сыну в тесном, облегающем вечернем костюме – отнести туда его сиятельство, и еще одному лакею – отправиться и привезти доктора в Ройс-Хаус. Там лорду Моргану будет намного лучше.

– Ты уверена, мама? – спросил Дэниел, наблюдая за тем, как три человека тащили стонущего лорда Моргана через таращившуюся на него толпу, полагая, что он смог бы сделать это с гораздо меньшим шумом и вполовину быстрее. Вместо этого ему пришлось ждать, пока его сестра и Кори извинятся перед своими партнерами по танцам и попрощаются с хозяйками. Это он тоже мог бы сделать вполовину быстрее. По крайней мере, лорд Морган начал дышать намного легче и на его лицо вернулось немного красок. Кажется, кризис был позади. – Возможно, он всего лишь ощутил приступ слабости и так же быстро поправится в собственном доме, в знакомом окружении. Я знаю, что у него есть какое-то тонизирующее, которое врач прописал ему.

Леди Кора собрала свой веер, шаль и вышитый бусинами ридикюль.

– Мы забираем его домой и точка.

– Это вызовет еще большую волну слухов, знаешь ли.

Она направилась к выходу, девушки последовали за ней.

– Вздор. Он слишком болен, чтобы разрушить мою репутацию, даже если бы я была готова позволить это. А девочки не останутся без компаньонки – они всегда будут со мной или с бывшей гувернанткой Сюзанны.

– Обеспечить его пребывание в доме будет довольно хлопотно.

– У моего брата очень много слуг. Помимо этого, Юджинии Рейнольдс нечем заняться. Как мой новый секретарь, в котором я никогда по-настоящему не нуждалась, она будет счастлива посидеть у постели и почитать дорогому лорду Моргану или поиграть с ним в пикет. Они стали хорошими друзьями за время наших походов по городу.

– Снова занимаешься сводничеством, мама?

Та скрыла свой румянец, поторопившись вслед за лакеями, чтобы указать им, куда поместить больного.

– Лорду Моргану нужен кто-то, кто бы присматривал за ним, а Юджинии нужно быть кому-то полезной. Посмотрим. А тебе придется ехать на козлах с кучером и грумом. И проследи, чтобы они не гнали во всю прыть по улицам. Лорду Моргану не нужна тряска.

Так что они привезли его домой, все вздохнули с облечением, когда лорд Морган начал дышать лучше. А некоторые вздохнули с облегчением, покинув «Олмак».

На следующий день дом все еще пребывал вверх дном. Врачи и аптекари бегали вверх-вниз по лестницам; слуг посылали туда-сюда с записками к сыну лорда Моргана в деревне, с приказами отменить назначенные встречи, как у него, так и у леди. Между тем, дюжина – нет, около двадцати джентльменов, сжимающих букеты, толпились в вестибюле, в то время как леди, проживающие в доме, не спускались вниз к завтраку и не принимали посетителей.

А нынешний хозяин? Мистер Стамфилд вышел из дома рано, чтобы привезти, ну надо же, собаку! Собака будет жить в Ройс-Хаусе. Положение Доббсона в местном пабе непременно пошатнется.

Его парик сидел на голове так криво, что дворецкий отбросил его в сторону и напудрил собственные седые волосы. Мистер Стамфилд оставил инструкции задабривать джентльменов едой, пока он не вернется, так что на кухне повариху чуть не хватил удар. Внезапно ей пришлось удовлетворять армию голодных мужчин вместо того, чтобы кормить леди с деликатным аппетитом. Сверх всего этого, от нее ожидали, что она приготовит еще и еду для больного.

Учитывая, что ему придется присматривать за еще одним джентльменом, Довиль тоже пригрозил уволиться, вот только хозяина не было дома, чтобы уволить его. Он был в другом месте – и не в себе, как решила половина прислуги.

Дэниел не мог оставить старого чудака в полуразвалившемся доме. И его собаку тоже. Так что он сам отправился за пятнистой гончей.

Дворецкий храпел, горничная расплескивала грязную воду по вестибюлю, а собака скулила. Никто не скучал по лорду Моргану, кроме старой собаки, которую, скорее всего, никто не накормил и не выгулял. Дэниел пригрозил, что превратит дворецкого в собачью еду, если дом не будет вычищен, а все ценности не останутся на месте, когда его сиятельство вернется. Или еще лучше – он найдет нового мажордома.

Затем он спросил у дворецкого, как зовут собаку.

«Убирайся к дьяволу» вовсе не казалось подходящей кличкой для такой милой старушки, так что Дэниел назвал ее Хелен. Она последовала за ним на улицу, так как у него был толстый сандвич с ветчиной и сыром, которым он готов был поделиться.

Позволив собаке справить нужду, Дэниел поднял ее – он надел один из своих старых, свободных сюртуков, которые хранил как раз для такого случая – и осторожно посадил на сиденье двухколесного экипажа.

Хелен слегка поскулила, когда они покинули знакомые окрестности, так что Дэниел скормил ей остаток сандвича. Затем ему пришлось остановиться у кофейни и приказать груму сбегать и принести ему еще один завтрак.

– Я же не могу встречаться с потенциальными женихами на голодный желудок, не так ли?

Он уже перебрал все причины, по которым мог избегать встречи с пустоголовой толпой. Дэниел подумывал о том, чтобы выбросить их всех за дверь, заявив, что леди решили не выходить замуж. Конечно же, он солжет, но сможет объяснить появившиеся красные пятна тем, что у собаки блохи.

У Кори не было шанса поговорить с остальными джентльменами из ее списка вчера вечером, так что она не может быть охвачена страстью к одному из них. Что вовсе не означает, что амбициозная женщина не ухватится за первое же предложение, которое получит. С таким же успехом она могла бы доставать имена из шляпы, настолько ей не было дела до любого из этих мужчин. Дэниел задумался о том, почему для него так важно, чтобы мисс Эббот обрела счастье в браке.

Он также задумался о том, обязывает ли его честь рассказать тому, кто окажется избранной жертвой богини, о ее прошлом.

Он направился в библиотеку дяди, где на серванте рядами стояли тщательно отобранные бутылки. Но Дэниел не стал ничего себе наливать, потому что его бедная голова и так была достаточно затуманена мыслями о Кори, ее замужестве и о ее счастье, о Кори и о ее чарующих зеленых глазах.

Доббсон дал ему минуту, чтобы устроиться в кресле за столом дяди, где, как подумал Дэниел, он будет ощущать себя мудрее или выглядеть более уверенным и владеющим ситуацией, чем на самом деле. Затем дворецкий начал запускать просителей – то есть, поклонников, – согласно их рангу.

Русский князь слишком много раз сражался на дуэлях. Граф похоронил слишком много жен. У наследника герцога не было волос на голове, но зато он имел усы, в которых застряли крошки. Никто из них не был достоин ни одной из женщин.

Дэниел сдался. Он вовсе не такой, как его величавый, похожий на Соломона дядя, который должен был быть здесь, где ему и надлежит, в роли главы семьи. Дэниел велел Доббсону запустить сразу всех оставшихся джентльменов и подать им самые лучшие напитки лорда Ройса.

Было недостаточно мест, чтобы рассадить всех, но им не придется долго стоять, если все пойдет так, как задумал Дэниел. Он огляделся, пока Доббсон и лакей предлагали различные вина и крепкие напитки. Некоторые из присутствующих удивили его. Он не предполагал, что такие закоренелые холостяки появятся на брачной ярмарке. Но он удивился и некоторым отсутствующим. Должно быть, до нескольких кавалеров Кори дошел слух о вчерашних новостях, о ее якобы разбитом сердце. Он сомневался, что они слышали что-то большее, иначе здесь не было никого.

Кларенса тоже не было среди просителей, с облегчением заметил Дэниел. Доббсон сообщил ему, что мастер Хэйверсмит и мисс Стамфилд увели собаку на кухню, накормить ее завтраком.

Лучше пусть Хелен еще раз поест, чем Хэйверсмит попросит руки Сюзанны, решил Дэниел. У него были строгие инструкции отклонять любые предложения, адресованные его сестре, до конца Сезона.

Так что он отпустил большинство самых молодых поклонников.

– Вы, – указал он на одного из них, – возвращайтесь через два месяца.

– Вы, – в сторону самого юного, – возвращайтесь через два года.

Еще одному, с бессмысленной, вызванной опиумом улыбкой, Дэниел заявил:

– А вы вообще не возвращайтесь.

Он сказал джентльменам в возрасте то, что ему велела передать им матушка: что она польщена их вниманием, но сейчас не может сосредоточиться на ухаживании. Она слишком занята подготовкой бала в следующем месяце, исполняя обязанности компаньонки для своих подопечных и заботясь о лорде Моргане. Дэниел уменьшил разочарование пожилых кавалеров, добавив:

– Он особенный друг ее секретаря, видите ли.

Они ушли счастливыми, осушив бокалы в честь леди Коры.

Осталось не так много джентльменов, намного меньше, чем ожидал Дэниел, судя по именам в книгах, где заключались пари. Все они были одеты неброско и хорошо, некоторые в костюмах для верховой езды и в высоких сапогах, другие – в рубашках с высокими воротничками. Некоторые сидели спокойно; другие казались обеспокоенными; третьи выглядели так, словно были здесь только потому, что таковой была мода всю эту неделю.

Банкир постоянно вытаскивал часы. Как и Дэниел, он, должно быть, предполагал, что выбрать себе жену – это минутное дело. Дэниел не мог отвергнуть этого типа за то, что он слишком нетерпелив. Во всяком случае, не богатого типа. А вот если сэр Джеймисон опаздывал на свидание с любовницей, тогда это было другое дело.

Дэниел откашлялся, чтобы привлечь их внимание.

– Как вы должны знать, мисс Эббот не принимает посетителей этим утром. И я не стану говорить за нее, за исключением того, чтобы убедиться, что ни одному неподходящему джентльмену не будет позволено нанести ей визит. Следовательно, если вы персона нон грата в приличном обществе, то я буду признателен, если вы уйдете до того, как я подправлю вам черты лица. Все остальные могут ухаживать за ней, если пожелают. – Затем он добавил: – Конечно же, в рамках правил приличия.

Что вызвало взрыв смеха – то, что Дэниел Стамфилд проповедует приличное поведение.

Он засмеялся вместе со всеми.

– Знаю, знаю; нет большего лицемера, чем исправившийся повеса, но мы говорим о леди. Конечно же, мне придется посоветоваться с отцом мисс Эббот перед тем, как делать какие-то официальные объявления, но это не меня, а мисс Эббот вы должны убедить в том, что достойны ее.

Он поднял бокал, первый за день, и пробормотал:

– И да помогут вам Небеса.

Джентльмены потянулись к выходу, хлопая друг друга по спине, хвастаясь своими перспективами.

Дэниел налил себе еще один бокал.

Перед тем, как он смог выпить его, кто-то кашлянул. Дэниел посмотрел в сторону мягкого сиденья у окна, где на ноги поднялся джентльмен.

– Извините, я не заметил вас в толпе. Лорд Троубридж, не так ли? – Дэниел смутно припоминал этого джентльмена с аристократичной внешностью с тех времен, когда помогал Харри: он имел какое-то отношение к правительству. Троубридж был старше большинства поклонников Кори, хотя и не так стар, как банкир. Его не было в «Олмаке», но ведь Дэниел так и не добрался до комнаты для игры в карты. При этом насколько Дэниел знал, Троубридж прежде не наносил визитов в Ройс-Хаус, так что он, должно быть, встретился с Кори на одном из приемов, присутствия на которых Дэниел избежал. Это неудачливый тип, без сомнения, потерял голову с посеребренными висками в тот самый момент, когда увидел ее красоту и услышал ее чарующий голос.

Однако была еще одна проблема, помимо того, чтобы презирать мужчину за то, что тот обладает всеми совершенствами: на его рукаве были привязаны черные ленты.

– Немного преждевременно начинать ухаживать за мисс Эббот, не так ли? Практически бесстыдно, учитывая, что вы все еще в трауре по своей первой жене.

Троубридж подошел ближе к столу, за которым сидел Дэниел.

– Да, это было бы невежливо, но вы ошибаетесь насчет причины, которая привела меня сюда.

– Господи, вы ведь не интересуетесь моей сестрой, ведь нет?

Троубридж нахмурился:

– Вы всегда делаете такие скоропалительные выводы? Тогда я беспокоюсь за успех своей миссии.

– Вашей миссии?

Вместо ответа джентльмен сунул руку во внутренний карман и вытащил десятифунтовую банкноту, выпущенную Английским банком. Он положил довольно большую купюру перед Дэниелом.

– Я не помню, чтобы вы были мне должны. Я даже не припоминаю, чтобы видел вас в клубах.

– У меня редко есть на это время. И, как вы заметили, я в трауре. А вы опять пришли к скоропалительным выводам.

Дэниел перевел взгляд на банковский сертификат.

– Тогда…?

– Возьмите ее в руки.

Дэниел изучал лицо Троубриджа, наблюдавшего за ним.

– Вы ведь не пытаетесь дать мне взятку или что-то в этом роде, не так ли?

Троубридж покачал головой и прищелкнул языком, так что Дэниел понял, что опять ошибся.

Дэниел поднял банкноту двумя пальцами и быстро уронил ее. Он посмотрел на свои пальцы, а затем на Троубриджа, и усмехнулся.

– Кто же вы на самом деле и как вы узнали, что нужно прийти ко мне?

Джентльмен улыбнулся в ответ.

– Итак, они были правы. Вы на самом деле можете на ощупь отличить поддельные счета.

Дэниел вытянул пальцы, все еще ощущая жар на их кончиках.

– Кажется, могу, чему я тоже не перестаю удивляться. Думаю, что вам лучше присесть и рассказать мне, почему вы оказались здесь. И, что более важно, кому еще вы собираетесь рассказать об этом. – Вся семья может оказаться в рискованном положении, если пойдут слухи о том, что мужчины Ройс занимаются чем-то, что кажется волшебством.

Троубридж объяснил, что он – помощник секретаря в королевском казначействе, и подчиняется непосредственно министру финансов. Он работает и с другими разными отделениями правительства, в том числе и с теми, что редко известны публике.

Этим он ответил на один вопрос Дэниела.

– Вы знаете Харри, не так ли?

– Да, я имею это удовольствие. Он очень скрытен, ваш, хм… – Троубридж не был уверен, как следует называть незаконнорожденного сына лорда Ройса.

– Мой кузен. Мой друг.

– Вам очень повезло. Как и всем нам, потому что он работал на Англию во время этой недавно завершившейся войны. Конечно же, мы не совсем понимали его функции – или его талант.

Эти слова должны было заверить Дэниела в том, что, кем бы ни был Троубридж, он не разносит сплетен.

– Конечно.

– Или талант другого вашего кузена, лорда Рексфорда.

Что, в свою очередь означало, что Троубридж очень хорошо информирован.

– Рекс был отважным солдатом, офицером, знаете ли.

– И не только. – Пока Дэниел ждал, чтобы выяснить, что еще знает Троубридж, тот добавил: – Как я понимаю, лорд Рексфорд был главным помощником для Боу-стрит и мирового судьи.

Эти факты были широко известны после того, как Рекс помог раскрыть широко разрекламированное, сенсационное дело, а затем женился на женщине, обвиненной в убийстве.

– Вы все еще не ответили, как случилось, что этим утром вы оказались на моем пороге.

– Мистер Харрисон из клуба «Макканз» предположил, что мне могут понадобиться некоторые из ваших навыков. У него все еще есть связи с Разведывательным управлением, знаете ли.

Дэниел предположил, что ему придется убить Харрисона, даже если этот парень – его друг, и почти брат для Харри.

Троубридж, должно быть, увидел ярость на лице Дэниела, или припомнил то, что у мистера Стамфилда была репутация человека, склонного к насилию. Он быстро проговорил:

– Уверяю вас, Харрисон больше никому об этом не рассказывал, а со мной он заговорил только ради безопасности Англии. Я тоже никому не говорил, и не сказал бы, даже если бы не поклялся молчать, потому что я почти не поверил тому, что сказал Харрисон. Вот. – Он бросил на стол еще пять выпущенных правительством банкнот, две пятифунтовые и три – номиналом по одному фунту.

Дэниел прикоснулся к каждой. Одна из пятифунтовых была фальшивой. Он поднес ее к другой такой же купюре и изучил их в поисках отличий.

– Очень хорошая подделка. Никто ничего не заподозрит без тщательного изучения.

– Вот именно. Фальшивомонетчики сумели сделать дубликат водяных знаков, которые банк добавляет, чтобы затруднить подделку. Но ни это, ни то, что Парламент объявил фальсификацию тяжким преступлением, кажется, не срабатывает как нужно. Вы знаете, что сможет сделать со всей экономикой страны поток вот таких купюр?

Дэниел мог себе представить. Самые бедные англичане редко пользовались бумажными деньгами, не доверяя их ценности. А теперь еще и более богатые и образованные жители страны могут захотеть обменять эти бумажки на золото по номинальной стоимости. Начнется паника в банках, магазины будут закрываться, а предприятия станут банкротами. Во всем будут винить правительство. Принни уже настолько непопулярен, что могут начаться мятежи на улицах.

– Это не очень приятная картина.

– Тогда вы поможете?

Дэниел ни секунды не колебался.

– Конечно.

Троубридж кивнул и собрал банкноты.

– Мистер Хэйз, главный кассир на Тринидл-стрит , ждет нас.

– А теперь кто из нас спешит с выводами?

– Харрисон сказал, что мужчины из семьи Ройс никогда не подводили свою страну.

– Что ж, может быть, это правда… – отсутствие даже малейшей сыпи подсказало Дэниелу, что так и есть, – но я не понимаю, как я могу помочь, кроме того, чтобы выбирать подделки. Я не могу проследить купюры до тех, кто их изготавливает, и я чертовски уверен, что не могу остановить их распространение.

– Но вы можете расспрашивать людей о том, откуда они их получили.

Дэниел заставил себя не ерзать в кресле, подобно школьнику.

– Я больше предпочитаю работать с бумажными деньгами.

– Но вам никто не лжет.

Дэниел уставился в другой конец комнаты на портрет одного из своих предков со стороны Ройсов. Он не мог вспомнить, был ли это тот граф, который мог в прямом смысле чуять ложь, или тот, у кого ото лжи звенело в ушах. Они все выполняли свой долг. Он нашел чистый стакан и налил Троубриджу выпить. И поднял собственный бокал, произнося тост.

– За короля и страну.

И за старых собак с блохами.