Сначала пожар, потом потоп, потом чума – дальше, кажется, некуда. Разве только лягушки.

Когда Элли в пятый раз постучала в дверь лондонского особняка лорда и леди Хилдебранд, ей открыла не лягушка, а настоящая жаба – приземистый, толстый человек, всем своим видом напоминавший существо, только что вылезшее из болота.

– Ну и чего вам надо? – осведомился он. – Не видите разве, что молоток сорван с двери? – Неопрятный мужлан в кожаном фартуке собрался захлопнуть дверь перед носом Элли.

Но Элли была выше его ростом и сильнее, а кроме того, она была в отчаянии. Она успела сунуть в дверь ногу, затем протолкнула внутрь один из своих чемоданов. Последние пять лет она занималась исключительно тем, что вдалбливала буквы и прочие познания в головы упрямых девчонок. И какому-то грубияну-лакею не удастся взять над ней верх. Господи, ведь она совершила недельную поездку в обществе мисс Харриет Хилдебранд – и выжила. И теперь она уже ничего не боится.

Элли, самой молодой наставнице в школе миссис Семпл, было дано незавидное поручение – доставить в Лондон внучку Хилдебрандов после случившегося в школе пожара. Ей, конечно же, выдали деньги на покрытие дорожных расходов, но этих денег решительно не хватило. Сначала они оказались в затруднительном положении на почтовой станции, где Харриет сбежала, пока Элис пребывала в кабинете уединения. Частная карета, которую они затем наняли, застряла на раскисшей от дождя дороге, и Харриет устроилась поиграть в луже, после чего, естественно, простудилась и свалилась с жаром и кашлем. Пришлось задержаться на одной из станций и ждать, пока девочка выздоровеет. Эти задержки поглотили деньги, выделенные миссис Семпл, и Элли пришлось взять из собственного кошелька больше, чем она могла себе позволить. Еще неизвестно, сколько времени ей придется пробыть без работы, ведь миссис Семпл решила эмигрировать в Канаду, а не отстраивать школу заново.

Элли устала, проголодалась и тревожилась о своем будущем. Настроение у нее было паршивое, дай чувствовала она себя неважно, так как у нее тоже начиналась простуда.

Она решительно была настроена передать родственникам источник всех своих проблем – худенькую восьмилетнюю девочку, Харриет Хилдебранд.

Элли оттолкнула лакея и протиснулась в дверь.

– Я мисс Эллисон Силвер, преподавала в школе для девочек миссис Семпл, и я везу мисс Харриет Хилдебранд к ее деду и бабке, что и сообщается в письме миссис Семпл. Пожалуйста, доложите лорду Хилдебранду о нашем прибытии.

Лакей почесал под мышкой и указал грязным пальцем на стол в холле. На нем стоял серебряный поднос, заваленный письмами, несколько визитных карточек упали даже на пол, и было видно, что по краям они обведены зловещими черными ободками. В горле у Элли пересохло.

– Виконта нет, он приказал долго жить.

– Он умер? – Элли посмотрела на Харриет, которая занялась тростями, стоявшими в бронзовой урне в углу у входа; достав одну из них, девочка принялась размахивать тростью, как мечом. Элли даже стало жалко бедную малышку, но тут Харриет начала отрубать головки выцветших шелковых цветов, стоявших в большой цветочной вазе.

– Прекрати, – приказала Элли, закашлявшись от пыли, которая облаком поднялась над букетом.

Слуга хотя бы перестал чесаться.

– Ну я об том и говорю.

– Тогда прошу вас передать леди Хилдебранд, что приехала ее внучка.

– Старую леди послали в Бат два месяца назад, когда его милость заболели. Сказали, что боятся за ее здоровье.

Элли прикинула, сколько может стоить проезд до Бата, но лакей продолжал:

– Сдается мне, она свихнулась, потому что они посадили эту чокнутую старуху в желтый дом. Ну то есть в больницу для умалишенных. Говорят, она уже не знает, как ее зовут. Ясно как божий день, что она не узнает эту девчонку – рыжую и невоспитанную.

Рыжая и невоспитанная девчонка покончила с цветами и теперь при помощи трости разбрасывала по холлу письма. Слуга не имел ничего против. Однако Элли имела.

– Я сказала – прекрати.

Харриет показала Элли язык.

– Вы не можете мне приказывать. Это мой дом, и больше я не стану вас слушаться.

– Нет, дом не ваш. Дом продан. Хотя наследник имеется. Виконт отправил своего старшего сына в Индию несколько лет назад, после того как этот тип кого-то укокошил. Титула старый Хилдебранд не мог его лишить, однако все остальное завещал на благотворительные дела.

– Но он, конечно, обеспечил как-то Харриет, то есть мисс Хилдебранд. Ее отец был его вторым сыном, почтенным воином.

Слуга пожал плечами.

– Понятия не имею. Я остался здесь, чтобы собрать вещи, прежде чем въедут новые хозяева. – Лакей повернулся и хотел было вернуться в свою среду обитания – в холодные темные внутренние помещения.

– Что же нам делать? – спросила Элли, обращаясь скорее к самой себе да еще к ангелам, которые опекают сирот и безработных школьных учительниц.

Слуга улыбнулся, но отнюдь не дружелюбно, показав гнилые зубы.

– Вы ученая. Вот и думайте.

Получив монету из кошелька Элли, грязный подонок снизошел до того, чтобы дать ей адрес адвоката Хилдебрандов. Он знал, где найти мистера Берквиста, поскольку означенный мистер Берквист выдавал ему жалованье.

Если поверенный Хилдебрандов платит этому болвану, стало быть, он может заплатить и Элли. И как-то устроить мисс Харриет.

Однако мистер Берквист думал иначе. Он постучал по папке, лежавшей на столе.

– Э-э-э… нет, мисс… э-э-э… Силвер. Меня наняли не для того, чтобы я тратил деньги из состояния. Только опекунам леди Хилдебранд разрешено брать деньги на ее содержание.

– А кто ее опекуны?

Мистер Берквист посоветовался со второй папкой, лежавшей под первой.

– Опекуны миледи… Э-э-э… да, это ее врачи в Бате. И я сомневаюсь, что они возьмут мисс Харриет, разве только сочтут больницу подходящим жилищем для маленькой девочки. Я слышал разговоры о том, что ее милость так и не оправилась от этой невоспитанной… то есть от короткого посещения мисс Харриет на прошлое Рождество.

– Прекрасно. Положим, леди Хилдебранд или ее врачи не возьмут девочку к себе. Но ведь было же назначено какое-то содержание для ее внучки, прежде чем остальные деньги были распределены?

Мистер Берквист посмотрел на нее с оскорбленным видом, словно Элли обнаружила недочеты в принятых им юридических или моральных решениях.

– Конечно, – сказал он, ощетинившись и раздувая ноздри, – ее приданое вложено в ценные бумаги, которые приносят недурной доход под моим управлением, если позволительно так говорить о самом себе.

– Харриет восемь лет. – Элли взглянула на свою подопечную, та в данный момент приводила в состояние хаоса приемную конторы, где хранились подшивки документов. Только Элли не собиралась спасать документы этого типа, который так усложняет ей жизнь. – Мисс Харриет не нужно приданое. Ей нужен дом, в котором она могла бы жить, люди, которые станут о ней заботиться, образование.

Берквист удовлетворенно улыбнулся.

– И именно поэтому миссис Семпл выплатили деньги на образование мисс Хилдебранд за десять лет вперед, а сверх того выдали деньги на содержание ребенка во время каникул.

И именно поэтому миссис Семпл решила переехать в Канаду, подумала Элл и. С деньгами и без всякой головной боли.

Не обращая внимания на шум, доносившийся из приемной, и на явное нетерпение, с которым мистер Берквист ожидал ее ухода, Элли потерла виски.

– Но ведь должно же быть какое-то место, где девочка могла бы пожить, пока для нее не найдут другую школу? Может быть, подойдет загородный дом виконта? Если это часть майоратного наследства, оно должно перейти к нынешнему лорду Хилдебранду. Харриет могла бы пожить там со слугами, пока ее дядя не вернется из Индии и не назначит ей содержание. Ведь он теперь получил титул и возвращается в Англию, не так ли? Я слышала о предполагаемом убийстве, но теперь, когда он занимает такое высокое положение, его имя должно быть очищено от всякой грязи.

– Барристеры занимаются этим делом. – Мистер Берквист раскрыл еще одну папку. – А новый виконт прибудет в Англию весной.

– Великолепно. Мисс Харриет может прожить зиму в поместье своей семьи. Если вы будете добры дать мне указания и деньги на проезд, что его милость, разумеется, одобрит, мы в мгновение ока исчезнем отсюда.

Мистер Берквист вздрогнул, услышав, как в передней что-то с грохотом упало.

– Не думаю, что это хорошая мысль, не думаю.

– Какая? Что ребенок поживет в имении своих предков или что я отвезу ее туда? Уверяю вас, если вы хотите взять на себя ответственность за ее доставку, я с радостью оставлю ее вам…

– Нет, нет! Я уверен, вы отлично присматриваете за этой юной леди. – Опять что-то грохнуло, и Берквист снова вздрогнул. – Но не можете же вы полагать, что ее отец, капитан Хилдебранд, захотел бы, чтобы его дочь жила в доме его брата?

– А по-вашему, он предпочел бы, чтобы она жила на улице? – Элли тоже захотелось швырнуть пару папок на пол. – Больше ей некуда идти!

Поверенный понизил голос и перегнулся через стол:

– Понимаете, женщина, в убийстве которой обвиняют новоявленного виконта, была женой капитана Хилдебранда, матерью мисс Харриет.

– Еще не легче! – Элли никогда в жизни не падала в обморок. Теперь, кажется, ей подвернулся удобный случай научиться этому искусству. Вот только мистер Берквист, чего доброго, возьмет и плеснет ей в лицо воды, а она и без того продрогла до костей. Или он позовет Харриет. Когда Элли в прошлый раз уснула в присутствии этой малышки, она обнаружила, проснувшись, что ее волосы привязаны к столбику кровати.

Кажется, поверенный посочувствовал ей, потому что сказал:

– Вы, судя по всему, леди взрослая и хорошо образованная. Возможно, ваша семья…

Если бы у Элли была хорошая, любящая семья, она бы не потащила этого несчастного шкодливого ребенка через всю Англию. Равно как не стала бы искать новое место, где ей пришлось бы работать за гроши. Она пила бы чай и читала романы, поставив ножки на скамеечку для ног.

Элли покачала головой:

– Нет, мои родители умерли. А родственники ее матери?! – спросила Элли, хватаясь за соломинку.

На сей раз головой покачал поверенный:

– Они ни разу не ответили на мои письма.

«Значит, знают, что такое Харриет», – подумала Элли.

– Ирландцы, – сказал поверенный, словно этим объяснялось их нежелание взять на себя заботы о дочери капитана Хилдебранда.

Тащить Харриет в Ирландию Элли не могла, даже если бы у нее хватило на это средств и сил.

– А вы, сэр? Кажется, вы с успехом хлопочете о наследстве Харриет, так что с таким же успехом могли бы взять на себя и заботу о ней.

Элли не знала, падал ли поверенный когда-либо в обморок, но у него был такой вид, будто он собирался сделать это прямо сейчас. На всякий случай Элли поискана глазами стакан с водой.

– Нет, – проговорил он еле слышно. – Боже милостивый, нет.

– Тогда предлагаю вам придумать что-нибудь еще, если только вы не хотите, чтобы мы заночевали в вашей конторе. Больше мне деваться некуда.

Был ли причиной очередной грохот в соседней комнате, или мысль о том, что у него в кабинете заночуют две особы женского пола, но мистер Берквист стал в отчаянии рыться в своих папках.

– Где-то тут было что-то такое… – бормотал он, расшвыривая папки. – А, вот оно! Завещание капитана Хилдебранда. Я заставил его написать завещание, когда он купил капитанский патент. Вы понимаете, жизнь солдата – вещь ненадежная.

Элли присела на край стула.

– Он назвал опекуна дочери, на случай если его родители умрут раньше его?

– О, мисс Харриет тогда еще не родилась, но насколько мне известно, другого завещания у него не было.

Элли с разочарованием откинулась на спинку стула. На что ей последние волеизъявления этого офицера?

Берквист водрузил на нос очки и попытался прочесть беспорядочные каракули на пожелтевшем листке бумаги. Если капитан Хилдебранд начертил эти кошачьи скребки, подумала Элли, понятно, у кого Харриет унаследовала свои орфографические способности, точнее, отсутствие таковых. Ах, если бы дитя унаследовало что-нибудь еще, подумала Элли.

– Хилдебранд прислал это из Португалии, когда был еще только лейтенантом. Однако документ засвидетельствован, так что его можно представить суду. – Берквист поправил очки. – Да! Он оставляет свою лошадь, шпагу и прочие земные сокровища своему доброму другу достопочтенному Джонатану Эндикотту.

Элли боялась надеяться.

– Вы думаете, что «прочее» относится к Харриет?

– Определенно! – Берквист улыбнулся. – Если и есть что-то прочее, то это мисс Харриет.

– Но завещание написано так давно, мистер Эндикотт мог умереть или переехать. И он, возможно, не захочет взять мисс Хилдебранд.

– Да кто же этого захочет… то есть у него нет выбора. И у меня для вас хорошая новость – Джонатан Эндикотт сейчас находится здесь, в Лондоне. Он брат графа Карда, знаете ли. Молодой Эндикотт был другом капитана Хилдебранда и отличился на войне. Его считают прямо-таки героем. Газеты просто пестрели его именем.

Бравый герой, верный друг с благородными и богатыми связями, совсем рядом – что еще могла бы Элли пожелать для Харриет? Элли была очень довольна. Такой прекрасный джентльмен, должно быть, станет превосходным опекуном девочки и, конечно же, сможет оплатить ей, Элли, все расходы. Она размечталась и потому прослушала последние слова мистера Берквиста.

Тот все еще качал головой и бормотал:

– Скандальные газетенки мусолят его имя.

Элли уже направлялась к дверям.

– Это очень мило.

А поверенный немыслимо обрадовался, что выход найден и что они уходят; по сему случаю он даже притворился, что не заметил флотилии из бумажных корабликов, некогда бывших документами и исками, а теперь плывущей по ковру его передней. Он так страдал от сознания собственной вины, что нанял экипаж, дал указания извозчику и даже сам заплатил ему.

Очень мило.

– Я выиграла. Я говорила, что они не захотят взять меня.

– Вздор. Твоя бабушка больна, а бедный виконт умер. Наверное, тебе следовало бы надеть хотя бы черные перчатки.

– Миссис Симпль не считала это нужным.

– Ты прекрасно знаешь, что ее зовут миссис Семпл, а не Симпль. – Симпль означает «простушка», а эта женщина оказалась хитрой, как лисица. – Наверное, если у капитана Эндикотта есть жена, она знает, какой траур должна носить юная леди.

Элли надеялась, что эта образцовая жена благородного офицера оставит ее в качестве гувернантки Харриет, по крайней мере до тех пор, пока она не найдет места получше. Элли согласилась бы ухаживать даже за краснозадыми обезьянами, однако разве можно привередничать, когда твои сбережения тают с такой быстротой.

Они миновали узкие улицы коммерческих кварталов и направились к Мейфэру и более широким проспектам с маленькими садами, пестревшими там и тут. Элли попыталась не думать о том, что она станет делать, если у миссис Эндикотт уже есть гувернантка. Она принялась рассматривать прохожих на улице лишь бы не углубляться в себя и не уходить с головой в свои сомнения и опасения.

Хочешь не хочешь, а завтрашний день настанет довольно скоро. Чем скорее они доберутся до места, тем лучше. Конечно же, капитан Эндикотт позволит ей остаться на ночь, сколько бы нянек и наставниц ни работало в его доме. Один из лучших, храбрейших офицеров Англии, рожденный в благородной семье, не может не быть великодушным.

– Держу пари, он тоже не захочет меня взять.

Элли не стала притворяться, что не поняла. Этому джентльмену могло быть даже неизвестно о существовании Харриет. Он, конечно, не мог знать, что она вот-вот окажется у его дверей, с саквояжами и чемоданами, да еще с маленькой вертлявой девочкой в придачу. Слава Богу, он не сразу догадается, что это за подарок – Харриет.

– Конечно, он возьмет тебя к себе, ты ведь дочь его лучшего друга, – сказала Элли, чтобы поддержать уверенность обеих. Несмотря на тесноту экипажа, она постаралась привести в порядок свою подопечную. – Первый взгляд очень важен для джентльмена, и ты не должна разочаровать его.

Однако что можно было сделать с грязным передником, запачканными в грязи башмаками, хлюпающим носом и разорванными перчатками, к тому же Харриет умудрилась потерять свою шляпу. Элли все же удалось причесать девочку и заплести ей косички, так что теперь голова Харриет была в относительном порядке. О собственной внешности она позаботится потом. Именно Харриет должна произвести хорошее впечатление на капитана Эндикотта. Второе впечатление непременно будет совсем другим.

– И ты обязательно должна вести себя как леди, – сказала она, глядя в глаза Харриет, чтобы убедиться, что та поняла.

– Не понимаю зачем. Он тоже не захочет меня взять.

– Захочет, если ты будешь вести себя хорошо и покажешь ему, какая ты на самом деле умная и послушная девочка. – Элли чуть не подавилась этими лживыми словами, но не попытаться она не могла. – Капитан Эндикотт полюбит тебя.

– Хотите пари?

Элли терпеть не могла заключать пари. Но тем не менее спросила:

– Сколько?

– Вы уже должны мне пять тысяч фунтов. Вдвое больше или ничего?

Поскольку они заключали пари на воображаемые суммы в течение всей поездки, Элли согласилась. Миссис Семпл могла бы заработать сильное сердцебиение из-за воспитательных методов мисс Силвер и ее чувства приличия, однако сама-то она не пожелала лично сопроводить Харриет Хилдебранд к ее родственникам. Вот Элли и делала что могла.

Когда экипаж остановился, она наскоро спрятала волосы под шляпу и завязала под подбородком ленты. Выглядела она, конечно, не лучшим образом, но ей-то ведь и не требовалось очаровывать – капитана Эндикотта.

Дом капитана оказался не таким солидным, как те, мимо которых они проезжали, однако он выглядел вполне пристойно. Настроение у Элли поднялось.

– Видишь? Это жилище настоящего джентльмена. Капитан Эндикотт поступит правильно и возьмет тебя к себе.

Ей показалось странным, что в доме было две двери, одна красная, другая черная. Извозчик посмотрел на Элли, словно спрашивая, куда поставить их чемоданы.

– Посередке, наверное, – сказала она, найдя монету в ридикюле, чтобы оплатить его усердие. Он прикоснулся к шляпе и вернулся к экипажу.

– В какую дверь? – спросила Элли, когда наемный экипаж отъехал. – Выбирай.

Харриет рассматривала большой дом с подстриженной изгородью перед фасадом и сверкающими окнами.

– Не важно. Мы здесь не останемся.

Дело шло к вечеру, смеркалось. Ночь обещала быть холодной. Больше идти им было некуда, и денег оставалось совсем мало.

– Не будем заключать пари, дитя мое. Мы должны здесь остаться.