И все-таки Элли пошла в церковь. Какой толк от молитв, если она не станет соблюдать простейшие правила нравственного поведения? Она должна служить хорошим примером Харриет, и нужно попросить Всевышнего направить ее на истинный путь.

Конечно, она не пошла одна с капитаном Эндикоттом и Харриет, которая никак не могла сойти за дуэнью. От этого Элли отказалась решительно. Но их сопровождала группа обитателей «Красного и черного». Одетые в лучшие воскресные платья, они ничем не отличались от других горожан, идущих в церковь, и вовсе не казались отъявленными картежниками и женщинами сомнительной репутации.

Миссис Мэри Крандалл держала Харриет за руку и рассказывала ей всякие истории про испанскую кампанию.

Элли не считала это подходящей темой для воскресного урока, зато Харриет хотя бы не изводила Змея – то есть мистера Кэллоуэя. Тот пригрозил Харриет, что сделает из нее котлету, если она хотя бы еще раз попросит его показать свою татуировку, и пошел вперед, скрестив на бочкообразной груди свои крупные руки.

За Кэллоуэем шли две темноволосые девицы. Элли их не знала, однако они мило улыбнулись ей. И так как в это утро лица девушек не были раскрашены, Элли улыбнулась им в ответ, выразив восхищение их шляпками.

Сама Элли тоже была в шляпке, которую ей починила миссис Крандалл.

– На войне я навидалась всяких ужасов, – сказала она Элли, прикалывая к полям шляпки шелковый букетик фиалок, – и теперь мне нравится видеть красивые вещи.

Элли не смогла отказаться ни от ее услуг, ни от подаренного шелкового букетика. В это утро она действительно чувствовала себя гораздо лучше, была чистой и отдохнувшей, в кои-то веки сытой, в кошельке у нее приятно позвякивали деньги, полученные от капитана Эндикотта. Наверное, она казалась и более привлекательной. Конечно, ее нельзя было сравнить с женщинами из «Красного и черного», но капитан Эндикотт улыбнулся ей, когда она в конце концов согласилась пойти с ним в церковь. То есть сними.

Он-то, разумеется, выглядел великолепно. Он шел рядом с Элли, прилаживаясь к ее мелким шажкам, любезно беседовал о погоде, о политических новостях, о зданиях, мимо которых они проходили. Ни в нем, ни в его разговоре не было ничего раздражающего, и это почему-то еще больше раздражало Элли. Этот человек – картежник и женолюб, напоминала она себе, он и вовсе был бы законченной скотиной, тогда она могла бы ненавидеть его с полным на то основанием.

Элли старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на него. Она не могла видеть ни морщинок, появлявшихся у его глаз, когда он смеялся, ни изгиба его губ, ни того, как утренний свет бросает золотистые отблески на его каштановые волосы.

Впереди Элли шли Дарла и мистер Даунз. Они все время о чем-то спорили. На голове у помощника капитана был наклеен лейкопластырь. Дарла же была в чудесной шляпке, а у ее левой щеки был завязан кокетливый бант из кремовых лент.

Помощник капитана не смотрел на девушку, а Дарла, кажется, не смотрела ни на кого, кроме него.

– Я же сказала, что извиняюсь, – говорила Дарла. – И я просто выполняла указания кэпа Джека.

– Я знаю. Он объяснил мне. Если бы вы обратились ко мне, прежде чем на меня накинуться, я мог бы поднять шум в дверях и не устраивать балаган на глазах у посетителей.

– Я не хотела ударить вас так сильно.

Элли посмотрела на капитана Эндикотта.

– Она его ударила? – шепотом спросила она.

Капитан поднес палец к губам.

– Тс-с. Они сами обо всем договорятся.

Даунз ощупал свою голову и лейкопластырь.

– Со мной бывало и хуже.

– И я знаю, что кэп выдал вам вознаграждение.

Даунз кивнул.

– Кэп сказал – это за то, что я был ранен при исполнении служебных обязанностей.

Элли посмотрела на капитана, однако тот только улыбнулся и похлопал ее по руке, замедлив шаг так, что шедшая перед ними пара оказалась немного дальше.

Но Элли все еще могла слышать их разговор. Дарла ткнула Даунза зонтиком:

– Так чего вы завели свою шарманку? Мы помогли боссу, и нам за это заплатили. Шулера мы провели и сделали так, что никто не заметил девчонку.

Девчонку? Харриет? Элли ускорила шаг, чтобы не упустить ни слова.

Дарла снова ткнула Даунза зонтиком:

– Почему тогда вы держитесь так, будто я какая-то гусеница в вашей корзинке с яблоками? Кэп Джек утверждает, что я помогла спасти клуб.

– Потому что вы выставили меня дураком, вот почему! – сказал Даунз, отобрав у Дарлы оружие и сунув его себе под мышку. – Все гости смеялись надо мной, и служащие тоже.

– Ах, да кому до них дело?

– Мне! Завтра вечером я снова должен буду встречаться с ними. И мне не очень-то хочется выслушивать их шуточки.

– Подумаешь, какая-то коротышка-морковина стукнула его за то, что он попытался полюбезничать с ней.

– Самая хорошенькая девушка в заведении отвергла мои ухаживания.

Дарла остановилась.

– Вы считаете меня хорошенькой?

Даунз не остановился.

– Считал.

Дарла поспешила нагнать его.

– Но ведь вы не приставали ко мне. Это просто диверсия, которая понадобилась кэпу.

– Я это знаю, а другие не знают! Они думают, что я – жалкий калека, который не способен понравиться девушке.

– Разумеется, вы можете понравиться. Любая из нашего клуба гордилась бы, если бы вышла на улицу под ручку с таким кавалером. Пошла же я с вами.

– Гм… Скорее всего, он опять заплатил вам. Все знают, что я объект благотворительности кэпа.

– Все знают, что вы управляете заведением наравне с ним, а еще нанимаете людей и увольняете.

– Я нанимаю женщин. А флиртует с ними он. Но мне, конечно, вовсе не хотелось бы этим заниматься.

На эти слова Дарла не обратила внимания.

– Ну, значит, завтра вечером мы им покажем.

– Что покажем?

– Что вы завоевали мое сердце. Я вам улыбнусь, принесу бокал вина, пошепчу вам на ушко и чуточку к вам прижмусь. Тут уж никто не станет смеяться.

– Они начнут зверски ревновать.

– Вы и впрямь считаете, что я хорошенькая? И не находите меня низкорослой толстушкой?

– Вы – настоящая карманная Венера. Так светские щеголи называют маленьких богинь.

Дарла словно стала выше ростом и расправила плечи.

– Значит, мы устроим завтра еще одно представление для клиентов?

– Это будет только притворство?

Ответа Элли не услышала, но ей показалось, что Дарла подмигнула отставному солдату. И он тоже словно бы стал выше ростом.

Когда они подошли к церкви, каменному зданию, втиснувшемуся в ряд лавок, Элли потребовала объяснений. Джек подождал, пока все рассядутся, а потом все объяснил.

Харриет в игорном зале? Шулер? Перебранка с криками? Видит Бог, «Красное и черное» – не место для ребенка! И для приличной школьной учительницы.

Разумеется, капитан Эндикотт сказал, что все понимает. И попросил продолжить разговор в другое время. Чуть позже.

Но и позже Эндикотт не стал говорить о другом доме для Харриет.

– Я обещал ей, – только и сказал он, – и этот случай вчера ночью уже забыт. Никто ничего не заметил.

Конечно, кроме Харриет, которая рассказывала о своем приключении Кэллоуэю и миссис Крандалл и всякому, кто хотел послушать. По словам Харриет, капитан обладал отвагой льва, силой слона и хитростью тигра.

– А можно мы сегодня сходим в зверинец, кэп Джек?

Прежде чем ее опекун успел ответить, заговорил Даунз, напомнив всем о блестящей роли, которую сыграла Дарла для того, чтобы помешать намерениям предполагаемого злодея. Казалось, на него подействовал не только удар подносом по голове.

Вернувшись домой, Харриет засобиралась с Джокером на прогулку в парк. Две темноволосые девушки поднялись в свои комнаты на чердаке, чтобы выспаться после долгой вчерашней ночи, а Кэллоуэй решил проверить каждую колоду – не подрезаны ли у карт края и нет ли крапленых рубашек. Он проверил также каждую игральную кость – нет ли в ней груза, который увеличивает ее тяжесть. Элли села рядом и стала просматривать старые газеты с объявлениями о найме на работу.

Вскоре подошла Харриет, держа в руках собачий поводок, и Элли пришлось оставить свое занятие. Пока капитан Эндикотт платит ей жалованье, выбора у нее не было – жалованье следовало отрабатывать. Да и солнце все еще ярко светило и можно было погулять. Завтра газеты поместят новые объявления, и можно будет спокойно их прочитать.

У Джокера никто не спрашивал, хочет ли он погулять на свежем воздухе или нет. Пес тащился за Харриет, пока они не дошли до Грин-парка. Потом он катался по желтеющей траве, грыз хлебную корку и в конце концов залез под скамейку, на которой сидела с вязаньем миссис Крандалл. Там он и разлегся, не обращая ни на кого внимания.

А Харриет бегала, смеялась, догоняла падающие листья и приносила самые красивые показать кэпу Джеку. Элли думала о том, что никогда еще не видела девочку такой веселой, во всяком случае, с тех пор как миссис Семпл обнаружила мышь в своем ночном сосуде. Харриет, смеясь, прыгала по дорожкам, и Элли не могла не тревожиться о том, что ее ученица слишком счастлива в этой новой жизни, а ведь скоро ее жизнь переменится.

Капитан казался довольным, но долго ли это продлится? Как скоро Харриет ему надоест и ему захочется развлекаться в обществе красивой женщины? Что будет тогда с девочкой?

Солнце ненадолго скрылось, и Элли плотнее закуталась в плащ.

– Вам холодно, мисс Силвер?

Элли покачала головой, слегка отодвигаясь от капитана. Нельзя привыкать к тому, что рядом находится заботливый, любезный и красивый мужчина.

Пока она размышляла, мистер Даунз и Дарла успели отойти довольно далеко. Харриет тоже убежала вперед и теперь подбрасывала ногой желуди, лежащие на земле.

Элли с Джеком остались одни. Именно этого она и боялась.

Словно прочитав ее мысли, капитан Эндикотт сказал:

– Видите, здесь нет никого, кто мог бы вас осудить. Только несколько нянь со своими подопечными, какой-то поэт и одинокий пьяница, спящий на скамейке. Это не Гайд-парк, в котором гуляют люди из высшего общества. Здесь некому следить за соблюдением церемонных правил поведения. Здесь некому неодобрительно хмуриться, глядя, как хорошо проводит время благоразумная мисс Силвер. Улыбнитесь, мэм, ибо жизнь слишком коротка, и нужно наслаждаться днями, подобными нынешнему.

Капитан был прав – ее никто не видел, кроме белок. Она проведет еще одну ночь в удобной постели, еще один день будет вкусно есть, еще один вечер не будет беспокоиться о завтрашнем дне, а завтра…

Элли подняла лицо к солнцу и улыбнулась.

Капитан тоже улыбнулся и остановился перед скамейкой.

Элли с удовольствием сидела и слушала щебетание птиц и детскую болтовню.

– А знаете, вы могли бы даже снять шляпку. Я никому не скажу, – проговорил Эндикотт. Собственную шляпу капитан держал в руке. – Смелее.

Нет. Это было бы слишком смело. По словам миссис Семпл, стоит отбросить одно правило, как другие посыплются, точно осенние листья. Если женщина ослабит шнуровку корсета, она ослабит и свои устои. Склоните ее спину, и вы склоните ее нравственный хребет. Если девушка улыбнется красивому незнакомцу, предостерегала миссис Семпл, то потом она бросится в его объятия, прося у него поцелуев. А после поцелуев… Ну да всем известно, что бывает после поцелуев.

Кажется, это известно всем, кроме Элли. О, она знала технику физического акта. В конце концов, ей было двадцать пять лет иона была начитанна. Однако она не могла себе представить женщину, которая теряет себя в объятиях мужчины так, что забывает о своих принципах, теряет чувство самосохранения, а потом и добродетель.

С миссис Семпл случился бы апоплексический удар, если бы Элли сняла шляпу. Миссис Семпл немедленно уволила бы ее.

И несмотря на то что Элли всегда считала миссис Семпл надоедой и занудой, забрасывать свою шляпку за мельницу она вовсе не собиралась, можно было лишь чуть при спустить ее на спину. Ведь она не собирается приставать к капитану и бросаться к нему на грудь. Хотя… провести пальцами по его волнистым волосам, по чисто выбритому лицу, наверное, было бы приятно.

– Вы согрелись, мисс Силвер? – спросил он, обеспокоенный частым дыханием Элли.

– Вполне. Мне очень удобно. Однако шляпку я все-таки не сниму.

* * *

Погуляв в парке, они вернулись домой, где их ждал ранний обед. Кажется, голодать в «Красном и черном» Харриет никогда не придется. Капитан – человек крупный, и еды ему требовалось много.

Когда Элли спросила, зачем им в очередной раз подали так много блюд, Даунз пояснил, что на войне никогда не знаешь, удастся ли тебе сегодня поесть, потому что обозы с провиантом сильно отставали от войска, если провиант вообще был. Солдаты и офицеры одинаково научились ценить регулярные трапезы и набитые желудки.

Капитан Эндикотт не считал, что нужно экономить на своих служащих, в отличие от многих работодателей. Пусть он не мог платить им столько, сколько хотелось бы, но кормить их он мог очень хорошо. Обед подавали в столовой для служащих, рядом с кухней под лестницей.

Элли могла бы настоять на том, чтобы поднос для нее и Харриет принесли им в гостиную. Но тем самым она могла бы оскорбить мистера Даунза, Дарлу, миссис Крандалл и остальных, не говоря уже о том, что кому-то из них пришлось бы им прислуживать.

Вот это и будет новой семьей Харриет, подумала Элли, – девушки, сдающие карты, и дамы полусвета. Да и обед со служащими станет для нее обычным делом. А ведь ее опекун мог бы иметь контору по чистке труб, не так ли? Может, игорный бизнес все-таки лучше?

Элли смотрела только в свою тарелку. На женщин, что сидели в дальнем конце стола, она даже не поднимала глаз. Хозяин занимал ее и Харриет рассказами о своем детстве и своем брате. Он также рассказал о своей пропавшей сестре и о том, почему в семье все считали, что она жива.

Капитан рассказал также о Молли Годфри, которая три года не снимала деньги со счета шантажиста, и о том, как сыщики и наемные детективы искали ее, но так и не смогли найти.

– Едва только клуб начнет приносить доход, я обшарю каждое швейное заведение в Лондоне, – продолжал капитан Эндикотт, – поскольку мы знаем, что Молли была швеей. Она могла бы обучить этому ремеслу и нашу сестру, свою приемную дочь. Ведь Шарлотте предстояло самой зарабатывать себе на жизнь. Правда, Лотти могла выйти замуж и поселиться в каком-нибудь городке. Кто знает, может, сейчас она шьет где-нибудь мешки для муки или для угля. Я надеюсь, что найду ее. Хотя и понимаю, что шансов у меня мало. Но если сестра живет в Лондоне, я найду ее. Чего бы мне это ни стоило.

И Элли поверила, что Эндикотт это сделает.

Кэллоуэй достал скрипку, женщины помоложе начали танцевать. Они научили Харриет нескольким па, а другие пели популярные песенки. Капитан и мистер Даунз присоединили свои голоса, и вскоре столовая наполнилась смехом и песнями. Повар танцевал с миссис Крандалл, капитан – с Харриет и с пышногрудой Дарлой. Элли от танцев отказалась, но подпевала, когда знала слова. Улыбка, которую послал ей капитан Эндикотт, была слаще сливок с вином и сахаром.

Потом, когда большая часть служащих ушла к себе или отправилась провести вечер в городе – Элли не хотела спрашивать где, – капитан принес книгу и начал читать вслух.

Элли была шокирована, а все остальные обрадованы, потому что капитан выбрал мрачную готическую повесть о таинственных замках, скрытых сокровищах, злых баронах и дерзких спасениях. Миссис Семпл считала подобные произведения делом рук дьявола и немедленно сожгла бы эту книжку в пурпурной обложке. Женщины ловили каждое слово, а у Харриет глаза были большие, как блюдца. Даже мужчины – Даунз, Кэллоуэй и повар, – притворяясь, будто наслаждаются своим элем, слушали внимательно. Также внимательно слушала и Элли, вздыхая над участью бедной девы и еще тяжелее – над испытаниями смелого героя.

Наконец капитан Эндикотт закрыл книгу.

– Завтра вечером продолжит мисс Силвер, – заявила Харриет, – а вы немного отдохнете.

Однако завтра вечером будет работать казино, а Элли покинет этот дом. Впрочем, никому не хотелось лишать ребенка удовольствия, поэтому все закивали и заулыбались и помогли убрать стаканы и тарелки.

– Правда же, это самый-самый хороший день в жизни? – спросила Харриет у Элли, когда та собралась отвести ее наверх укладываться спать.

Элли согласилась:

– Да, я тоже не могу вспомнить, когда так хорошо проводила время.

Харриет зевнула и спросила:

– А вы как думаете, кэп Джек?

– Это один из моих самых счастливых дней, насколько я могу припомнить, – ответил капитан не колеблясь. – Благодаря тебе и мисс Силвер.

Однако не все были так счастливы в этот день. В комнату ворвалась Рашель Пуатье, возмущаясь тем, что никто не ответил на ее стук в дверь.

– Метресса кэпа Джека, – шепнула одна девушка другой, торопливо выходя из столовой. – Вид у нее такой, будто сейчас полетят пух и перья.

Вместо того чтобы выйти вслед за девушками, Харриет дернула Элли за руку.

– Если она – его метресса, значит, кэп Джек – матрас?