Канон Нового Завета

Мецгер Брюс

VII. Книги, входившие в канон лишь в определенном месте и в определенное время: апокрифическая литература

 

 

Вдобавок к книгам, которые повсеместно стали принимать как канонические, существовали десятки писаний, которые в некоторых частях Церкви, некоторое время, также считались каноническими. Однако с течением времени их по разным причинам признавали негодными для того, чтобы включать в постоянный список авторитетных писаний, принимаемых всей Церковью как Священное Писание. Некоторые из них получили название “апокрифов”. Это слово греческого происхождения, означающее “утаенный, скрытый” (). С точки зрения тех, кто принимал эти книги, они были “скрыты” или изъяты из общего употребления, поскольку считалось, что в них содержится тайное или эзотерическое учение, слишком глубокое для того, чтобы сообщать его кому-либо, кроме посвященных. С другой точки зрения, однако, считалось, что такие книги надо “скрывать” потому, что они подложные или еретические. Таким образом, у этого термина первоначально было и весьма высокое значение, и умаляющее в зависимости от того, кто им пользовался.

Очевидно, громадное большинство апокрифических книг пыталось как-то воспроизвести те литературные формы, которые оказались включенными в Новый Завет, то есть евангелия, деяния, послания и апокалипсисы. Посланий — меньше всего, так как ясно, что написать послание, напоминающее настоящее, намного труднее, чем повествование о событиях, герои которых — Иисус и разные апостолы.

Конечно, мы не можем в этой работе дать хотя бы краткий очерк всех христианских книг, которые в какое-то время верующие той или иной части Римской империи считали авторитетными. Однако мы попытаемся кратко описать несколько примеров, которые принадлежат каждой из нескольких категорий таких писаний и некоторое время оставались на границе канона. (См. также все, что сказано о трактатах Наг-Хаммади в гл. IV. 1, 4, выше.)

 

I. АПОКРИФИЧЕСКИЕ ЕВАНГЕЛИЯ

 

Желание писать евангелия могло проистекать от того, что мы находим в конце Евангелия от Иоанна: “Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не написано в книге сей” (20:30) и “Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг” (21:25). Апокрифические евангелия бывали двух видов: одни стремились дополнить, другие — заместить четыре Евангелия, принятые вселенской Церковью. Членам древней Церкви особенно хотелось узнать о тех сторонах жизни и служения Иисуса, о которых канонические Евангелия не рассказывали ничего или почти ничего. Это, во-первых, детство и отрочество (только у Луки есть один рассказ 2:41–51); во-вторых, то, что делал Иисус после смерти на кресте до воскресения. Когда людьми владеет любопытство, они обычно стремятся его удовлетворить. Поэтому нас не должно удивлять, что члены древней Церкви составляли рассказы о том, что, по их мнению, происходило. Среди таких апокрифических евангелий, написанных во II, III и последующих веках, — Протоевангелие Иакова, История детства от Фомы, Арабское евангелие детства, Армянское евангелие детства, История Иосифа плотника, Евангелие о Рождестве Марии и некоторые другие евангелия, рассказывающие о первых годах жизни Иисуса. Евангелие Никодима (иначе известное еще как Деяния Пилата) и Евангелие Варфоломея повествуют об Его схождении в ад. Все эти евангелия обнаруживают гораздо худшее знакомство с географией и обычаями Палестины, нежели канонические, что неудивительно, если принять во внимание обстоятельства и время их написания.

 

1. Фрагменты неизвестного евангелия (папирус Эгертона 2)

Важное приобретение Британского музея стало известно в 1935 г., после публикации нескольких фрагментов очень древнего и прежде неизвестного евангелия. На основе палеографического анализа издатели датировали фрагмент серединой II века, а так как нет оснований считать его оригиналом, составление евангелия отнесено “не позднее чем к 110–130 гг. по Р. X.”.

В двух фрагментах представлены параллели к повествованиям в синоптических Евангелиях, в третьем есть отголоски Евангелия от Иоанна, а в четвертом пересказано апокрифическое чудо, которое сотворил Иисус на берегах Иордана. Стоит обратить внимание на две синоптические перикопы, которые повествуют об исцелении прокаженного и о словах по поводу сбора податей, потому что они указывают на взаимодействие с синоптической традицией.

В качестве образца можно привести выдержку из фрагмента I, строки 5-19, где он перекликается с Евангелием от Иоанна:

И, обратившись к начальствующим в народе, Он [Иисус] сказал так: “Исследуйте писания, в которых думаете, что имеете жизнь, — они свидетельствуют обо Мне (Ин 5:39). Не думайте, что Я пришел стать вашим обвинителем перед Моим Отцом; Моисей, на которого вы возложили ваше упование, свидетельствует против вас” (Ин 5:45). Но потом они сказали: “Да, мы знаем, что с Моисеем говорил Бог, но мы не знаем, откуда ты” (Ин 9:29). Иисус отвечал им: “теперь ваше неверие обличает вас…”

Автор не приводит никаких свидетельств того, что он использует какое-либо из четырех Евангелий в записанной форме. По-видимому, он воспроизводит материал по памяти. Поэтому, как указал Иеремиас, “возможно, перед нами пример взаимного наложения устной и письменной традиции; хотя предание уже зафиксировали письменно, оно все еще широко воспроизводилось по памяти, и в этом случае, обогащенное внеканоническим материалом, обретало новые формы письменной фиксации”. Другими словами, неизвестное Евангелие отражает ситуацию, не похожую на ту, что рисует Папий; здесь евангельские книги уже в ходу, но устная традиция все еще высоко ценится, поэтому два вида источников накладываются друг на друга. Следует отметить, что создание евангелий и других апокрифов не сдерживало формирование новозаветного канона, они не мешали друг другу. Благочестию простых людей вполне соответствовал устойчивый поток романтических и замысловатых писаний, историческая ценность которых в лучшем случае скромна.

 

2. Евангелие евреев

В писаниях разных Отцов Церкви мы встречаем цитаты из других древних евангелий и ссылки на них, датируемые II и III веками. Такой материал позволяет нам оценить употребимость апокрифических книг и то, какое значение им придавали.

К числу этих писаний относится иудеохристианское евангелие под названием Евангелие евреев, которое было в ходу до конца IV века. Согласно Стихометрии Никифора, его объем составлял 2200 строк, что только на 300 строк меньше, чем в каноническом Евангелии от Матфея.

Иероним живо интересовался этой книгой; ее арамейскую копию он обнаружил в знаменитой библиотеке Кесарии Палестинской. Неоднократно (и с большой гордостью) он сообщает, что переводил ее на латынь и греческий. К сожалению, эти переводы утрачены, и все, чем мы сегодня располагаем, — это несколько цитат у Климента Александрийского, Оригена, Иеронима и Кирилла Иерусалимского.

Время и место появления Евангелия евреев спорны, но, поскольку Климент Александрийский упоминает его в своих Строматах (II. 9, 45) в последней четверти II века, обычно его относят к середине этого столетия. Самобытный язык заставляет предположить, что оно составлено для иудеохристиан Палестины и Сирии, говоривших по-еврейски и по-арамейски.

В двух комментариях (на Ин 2:6 и Иер 15:4) Ориген приводит цитату из Евангелия евреев: “Сам Спаситель говорит: “Даже сейчас мать моя — Дух Святой взял меня за один из волосков и возвел на великую гору Фавор””. Контекст цитаты утрачен, поэтому мы не можем сказать, о каком событии идет речь; возможно, это искушение. В любом случае отрывок, наверное, произвел впечатление, поскольку кроме Оригена его приводит еще и Иероним в трех своих комментариях (на Мих 7:7; Ис 40:9 и далее; и Иез 16:13).

Другая интересная выдержка, сохраненная Иеронимом (De viris ill. 2), относится ко времени после воскресения Христа:

Теперь Господь, который отдал погребальные одежды слуге священника, пошел к Иакову и явился ему. Ибо Иаков поклялся, что не будет есть хлеба с того часа, когда он испил из чаши Господней, до того времени, пока не увидит его вновь восставшим из спящих. И опять, чуть позже, рассказывается, что Господь сказал: “Принеси стол и хлеб”. И тут же прибавлено: он взял хлеб и благословил, и преломил его. И дал его Иакову Иусту, и сказал ему: “Брат мой, ешь твой хлеб, ибо Сын человеческий восстал из спящих”.

В коптской версии проповеди о Богородице, которая приписывается Кириллу Иерусалимскому, автор вкладывает в уста предшественника ереси эвионитов цитату из Евангелия евреев:

Написано в [Евангелии] евреев, что когда Христос захотел сойти на землю к людям, Благой Отец избрал великую Силу на небесах, которая была названа Михаилом, и предоставил Христа его (или ее) заботам. И Сила сошла в мир, и назвалась Марией, и [Христос] был в ее утробе семь месяцев.

По этим цитатам мы можем видеть, что Евангелие евреев серьезно расходится по содержанию и по духу с Евангелиями, которые признавались каноническими. Поэтому, а также потому, что Евангелие евреев написано на семитском языке, нам легко понять, что употребление его ограничивалось главным образом общинами иудеохристиан (некоторые из которых считались еретическими), тогда, когда канон был закрыт, а Церковь обходила его молчанием.

 

3. Евангелие египтян

Следующим по степени важности после Евангелия евреев стоит Евангелие египтян. Оно написано по-гречески и признавалось каноническим в Египте. Цель его — проповедать взгляды энкратитов (такие, например, как отрицание брака). Сохранилось лишь несколько фрагментов, главным образом через Климента Александрийского. Климент, в полемике со своим оппонентом, гностиком Юлием Пассианом, цитирует такие части диалога: “Когда Саломея спросила, сколько еще смерть будет властвовать, Господь (не имея в виду того, что жизнь — зло, а творение само по себе плохо) сказал: “До тех пор, пока вы, женщины, будете рожать детей”” (Строматы III. 4, 45). На другой вопрос Саломеи, будет ли она носить ребенка, Он ответил: “Ешь всякое растение, но которое с горечью не ешь” (там же, III. 9, 66).

В другом фрагменте Саломея снова задает вопрос, когда произойдут те вещи, о которых она спрашивала. Господь отвечает: “Когда ты растопчешь оболочку стыда, и двое станут одним, и мужское и женское уже не будет ни мужским, ни женским” (там же, III, 13, 92). Эти изречения ясно требуют воздержания в сфере пола и устранения половых различий между мужским и женским. Такое учение представлено и в других гностических памятниках Египта (см., например, Логии 37 и 114 из Евангелия от Фомы, с. 86).

 

4. Евангелие от Петра

До 1886 г. ученые, хотя и знали о существовании Евангелия от Петра, не располагали ни единой цитатой из него. Ориген случайно упоминает его в своем Комментарии на Матфея (10, 17), когда рассуждает о братьях Иисуса. Евсевий передает негативное мнение епископа Серапиона, которое тот высказал, прочитав это апокрифическое евангелие (см. гл. V. 1, 3).

Зимой 1886/87 г. в гробнице монаха в Ахмиме (Северный Египет) был найден большой фрагмент Евангелия от Петра. Это греческая рукопись VIII века; меньший, но гораздо более древний фрагмент позднее обнаружен в Оксиринхе.

Сохранившийся текст повествует о страстях, смерти и погребении Иисуса и дополняет рассказ о воскресении рассказом о чудесах, которые с ним связаны. Ответственность за смерть Иисуса возлагается исключительно на иудеев, Пилат оправдан. То здесь, то там видны следы докетизма, и, может быть, поэтому вопль Христа на кресте (“Боже мой, Боже мой, для чего Ты меня оставил?”) передан так: “Сила моя, Сила моя, для чего ты меня оставила?”

Написанное, вероятно, в Сирии около середины II века (или даже раньше), Евангелие от Петра указывает на знакомство автора со всеми каноническими Евангелиями. Однако, по всей вероятности, он придавал им не очень большое значение. Проанализировав его текстовые соотношения с различными группами новозаветных рукописей, Ваганэй показывает, что в значительном числе случаев оно согласуется только с древнесирийским типом текста. Согласно исследованию Денкера, почти все повествование о страстях составлено на основе отсылок к Ветхому Завету, в основном к Исайе и Псалмам. Денкер полагает, что Евангелие от Петра — продукт иудеохристианства, написанный между двумя еврейскими восстаниями.

Характерные особенности этого Евангелия можно видеть в повествовании о воскресении Христа:

35. И вот в ночи, в которой воссиял День Господень, когда солдаты караулили по двое в каждую стражу, раздался гром небесный. 36. И увидели они, как разверзлись небеса и два человека сошли оттуда вниз, объятые сиянием, и подошли ко гробу. 37. И камень, который был привален ко входу в гроб, сам откатился на сторону, и гроб открылся, и оба человека вошли внутрь.

10. 38. Когда солдаты увидели все это, они разбудили сотника и старейшин, потому что те тоже сторожили там. 39. И когда они рассказывали им все, что видели, явились три человека, выходящие из гроба, и двое поддерживали третьего, а за ними следовал крест. 40. Головы этих двоих доставали до небес, но голова того, которого они вели, была превыше небес. 41. И услышали они голос с неба, воскликнувший: “Проповедал ли Ты тем, кто спит?” 42. И слышен был ответ с креста: “Да”.

В заключение скажем, что, если сравнить предыдущие, весьма употребительные апокрифические евангелия (и расходящиеся с ними образцы из Наг-Хаммади; см. гл. IV. 1, 4), то можно оценить разницу между характером канонических Евангелий и почти банальным содержанием большинства апокрифов II и Ш веков. Хотя некоторые из них претендовали на апостольское авторство, а два канонических Евангелия не носили апостольских имен (из числа 12), эти четыре, и только они, покоились на прочном основании. Причина, возможно, в том, что именно их признали достоверными, причем достоверными в двух смыслах. Во-первых, события, о которых в них рассказывается, повсеместно оценивались как подлинные; во-вторых, толкование этих событий было признано истинно апостольским. Даже Евангелие от Петра и Евангелие от Фомы, сохраняющие следы независимого предания, и богословски и исторически малосостоятельны перед лицом четырех повествований, которые только и признаны каноническими.

 

II. АПОКРИФИЧЕСКИЕ ДЕЯНИЯ

 

Из-за того что в канонических Деяниях упомянута миссионерская деятельность только немногих апостолов, авторы II и последующих веков считали нужным составлять другие Деяния, повествующие о делах, совершенных, по преданию, другими апостолами. К ним относятся: Деяния Андрея, Деяния Фомы, Деяния Филиппа, Деяния Андрея и Матфея, Деяния Варфоломея, Деяния Фаддея, Деяния Варнавы и др. Некоторых авторов вдохновляли имена даже тех апостолов, которые упоминаются в канонических Деяниях, только речь идет о других их делах. Таковы, например, Деяния Павла, Деяния Иоанна и Деяния Петра. Эти несколько Деяний, содержание которых практически не имеет исторических оснований, в некотором отношении напоминают греко-римские романы того времени, в которых обычные непристойности заменены нравоучениями.

 

1. Деяния Павла

Деяния Павла ( ) — это повесть, в которой произвольно использованы канонические Деяния и послания этого апостола. Автор, как сообщает нам Тертуллиан (О крещении, xvii), был клириком и жил в азиатской провинции Рима, точнее, в западной части Малой Азии. Он написал эту книгу около 170 г., явно намереваясь воздать почести апостолу Павлу. Несмотря на благие намерения, его привлекли к суду, обвинив в фальсификации реальных событий, и лишили сана. Однако его книга, даже осужденная церковными властями, обрела популярность среди мирян. Некоторые эпизоды, такие, например, как повествование о странствиях Павла и Феклы, присутствуют во многих греческих рукописях и в полудюжине древних редакций, что подтверждает их широкую популярность. Фекла, стоит отметить, была девственницей из знатной семьи в Иконии и пылкой последовательницей апостола. Она проповедовала и крестила. В этой части описана внешность Павла. В буквальном переводе она выглядит так:

Человек небольшого роста, лысый, с кривыми ногами; в добром здравии; со смыкающимися бровями и довольно крупным носом. Он исполнен благодати, иногда выглядит как человек, а иногда похож на ангела.

Среди эпизодов этого цикла, вероятно, самый занимательный тот, где говорится о том, как Павел крестил льва. До 1936 г. он был известен по скудным упоминаниям в патристической литературе. В том году был опубликован его полный текст, обнаруженный незадолго до этого на греческом папирусе, который содержал подробный рассказ о встрече Павла со львом в эфесском цирке. Может быть, впечатлительный автор прочитал риторический вопрос Павла в 1 Кор 15:32: “По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза…?” и, желая добавить подробностей к этому исключительно скупому упоминанию, решил вставить в свою повесть рассказ о происшествии с неустрашимым апостолом. Интерес читателя подогревается тем, что незадолго до него Павел в пустынном месте проповедовал этому самому льву и крестил его. Неудивительно, что в цирке лев не тронул апостола.

Другую часть Деяний составляет апокрифическая переписка между коринфянами и Павлом. Это краткий ответ коринфских клириков на 2-е Послание апостола и Третье послание Павла к Коринфянам. Последнее было обнаружено в 1950 г. на греческом папирусе, датированном III веком, причем — одно, без Деяний. Послание затрагивает несколько важных вероучительных вопросов, включая статус ветхозаветных пророчеств, творение, непорочное зачатие, воплощение Христа и воскресение во плоти. Позднее 3-е Послание к Коринфянам было переведено на сирийский и армянский языки и признано каноническим в этих национальных церквах (см. гл. IX. II).

Несмотря на то что содержание Деяний Павла почти целиком легендарно, автор явно хорошо знал Деяния, написанные Лукой, и был знаком с другими новозаветными книгами. Речь, которую произносит апостол Павел, напоминает начало Нагорной проповеди из Евангелия от Матфея. Появление имен Димас, Онисифор и Гермоген заставляет вспомнить 2-е Послание к Тимофею (1:15–16 и 4:10). Есть точки пересечения и с другими посланиями. В список канонических книг Кларомонтанского кодекса включены и Деяния Павла с указанием, что они содержат 3560 строк, т. е. существенно больше, чем канонические Деяния апостолов, где 2600 строк.

 

2. Деяния Иоанна

Цель Деяний Иоанна — передать свидетельство того, кто видел миссионерскую деятельность апостола Иоанна в Эфесе и его окрестностях. Это может означать, что сама книга — из Эфеса. Так как ее знал Климент Александрийский, она не могла появиться позднее конца II — начала III века. Полный текст не сохранился, однако мы располагаем значительными частями этого сочинения на греческом языке и в латинском переводе. В Стихометрии Никифора длина оригинала — 2500 строк; такой же объем у Евангелия от Матфея.

Автор Деяний Иоанна, называемый Левкием, реальный или легендарный спутник апостола, рассказывает о его чудесах, проповедях и смерти. Проповеди выдают явные докетические тенденции, особенно когда описывается внешность Иисуса и подчеркивается нематериальность Его тела, например, в пар. 93:

Иногда, когда я думал прикоснуться к Нему [Иисусу], я встречался с вещественным плотным телом; но в другой раз, когда я осязал Его, Он был бестелесен и нематериален, как если бы Его не было… Когда я ходил с Ним, мне часто хотелось увидеть Его следы, появляются ли они на земле (ибо я видел, как Его ноги поднимаются от земли), но я их не видел.

Автор сообщает, что Иисус постоянно менялся, становясь то маленьким мальчиком, то взрослым красавцем; то лысым и длиннобородым, то юношей с едва пробивающимся пушком (пар. 87–89).

В книгу включен длинный гимн (пар. 94–96), который, несомненно, использовался как литургическое песнопение (с ответными возгласами) в некоторых Иоанновых общинах. Перед тем как идти на смерть, Иисус собирает апостолов в круг, и, пока они, держась за руки, ведут вокруг Него хоровод, Он поет гимн Отцу. Терминология гимна тесно связана с Евангелием от Иоанна, особенно с прологом. В то же время автор придает всему докетичес-кое звучание.

Кроме пересказа богословски выраженного учения, автор умеет рассказывать таинственные и занимательные истории. В книге есть, например, долгий рассказ о набожной Друзиане и ее верном возлюбленном Каллимахе (пар. 63–86), который, несомненно, должен был составить альтернативу широко известной и непристойной истории об эфесской вдове и страже могилы ее покойного мужа. Для более легкого развлечения автор забавляет своих читателей смешным рассказом о клопах (пар. 60–61).

Несмотря на то что Деяния Иоанна не имеют отношения к реальному Иисусу и апостолу Иоанну, они интересны тем, кто хочет увидеть, как развивается народное христианство. Это, к примеру, самый древний источник, рассказывающий о совершении евхаристии для мертвых (пар. 72).

 

3. Деяния Петра

Самое раннее прямое свидетельство о Деяниях Петра — замечание Евсевия, где он отвергает подлинность этой книги (Церковная история, III. 3, 2). Вопрос о соотношении Деяний Петра и Деяний Иоанна очень много обсуждали. Schmidt пытался доказать, что автор Деяний Петра пользовался Деяниями Иоанна, Koester говорил об обратном соотношении, a Zahn отстаивал подлинность авторства. Как бы то ни было, все сходятся на том, что Деяния Петра относятся ко второй половине II века и происходят, вероятно, из Малой Азии.

Основная часть книги, сохранившаяся в латинском переводе, повествует о том, что Павел покинул римских христиан и отправился в Испанию, что Симон Волхв прибыл в Рим и ошеломил верующих своими чудесами, что Петр отправился в Рим и с помощью говорящей собаки победил мага. Документ завершается рассказом о мученичестве Петра, в который вошла и легенда “Камо грядеши?” и распятие Петра вниз головой по его собственной просьбе. Перед своей смертью Петр произносит длинную проповедь о кресте и его символическом значении, в которой заметно гностическое влияние. Аналогичное влияние видно в проповеди Петра против брака и его призыв к женам оставить своих мужей.

Сохранился коптский папирус с фрагментом (Берлин 8502), в котором описывается чудесное исцеление парализованной дочери Петра. В присутствии большой толпы он поставил на ноги больную дочь и заставил ее ходить. Но после того как народ воздал Богу хвалу, Петр повелел дочери снова лечь, сказав ей так: “Возвратись к своей немощи, ибо это полезно и тебе и мне”. Она тотчас вернулась в прежнее состояние, толпа оплакала такой поворот событий, а Петр объяснил, что, когда его дочь родилась, ему было открыто в видении от Бога, что она “принесет вред многим душам, если ее тело будет здоровым” (т. е. привлекательным для мужчин). Поэтому Петр принимает как волю Божью болезнь своей дочери.

К IV веку количество источников, упоминающих Деяния Петра, значительно выросло. Они используются наряду с другими апокрифическими Деяниями в манихейской Книге псалмов, сохранившейся в коптском переводе, и, кроме того, остаются излюбленным чтением членов Церкви в течение жизни нескольких поколений.

Хотя некоторые апокрифические Деяния несостоятельны как источники исторических сведений об апостольском веке, это все же очень важные документы. Непреходящая ценность такой христианской литературы в том, что она отражает веру их авторов, наклонности их читателей, которые находили полезным и занимательным сочинение подобных книг. Она претендовала на то, чтобы быть надежным источником сведений о словах и поступках апостолов; в действительности же под прикрытием апостольских имен выступали определенные концепции — и православные и еретические, отражая веру христиан II и последующих веков. Для внедрения своих идей авторы не колеблясь сочиняли причудливые истории, и доверчивое сознание того века почти все принимало на веру.

Если сопоставить несколько апокрифических Деяний с каноническими, то в некоторых отношениях проявляются параллели. Очевидно, однако, что “апокрифические Деяния существенно отличаются от Деяний Луки и по литературной форме, и по содержанию, и по богословию. Невзирая на множество заимствованных деталей и точек пересечения, апокрифические Деяния нельзя поставить на один уровень с книгой Луки”.

 

III. АПОКРИФИЧЕСКИЕ ПОСЛАНИЯ

 

Не всегда замечают, что из четырех разных литературных форм новозаветных книг (евангелия, деяния, послания и апокалипсис) больше всего посланий. Из 27 книг Нового Завета 21, или семь девятых общего числа, относятся к посланиям. С другой стороны, однако, среди новозаветных апокрифов посланий, как уже отмечалось, относительно мало. Несомненно, это объясняется тем, что нелегко написать послание, которое бы в достаточной мере напоминало подлинное.

 

1. Апостольские послания

Одним из наиболее интересных документов, опубликованных в нашем столетии, стало Апостольское послание (Epistula Apostolorum), написанное в форме энциклики, адресованной “Церквам Востока и Запада, Севера и Юга” и разосланной одиннадцатью апостолами после воскресения. О его существовании ничего не было известно до тех пор, пока в 1895 г. не открыли 15 листков с текстом на коптском языке. В 1919 г. они были изданы с еще одним листком на латыни и целой книгой из эфиопской рукописи. Что касается времени написания и характера книги, то вердикт издателя был таков: написана в Малой Азии около 180 г. ортодоксальным членом Церкви. Оба эти утверждения ученые оспорили. Барди (Bardy) подверг сомнению православность автора; Делазер и Хорншу настаивали на датировке до 120 г. Вместо Малой Азии предлагали Египет и Сирию. В любом случае документ свидетельствует о том, что автор знаком с удивительно большим числом библейских книг.

Книга открывается списком одиннадцати апостолов. Первым назван Иоанн, потом — Фома и Петр, а последним — Кифа, который описывает разные чудеса, совершенные Иисусом с детства и в годы земного служения. Через несколько страниц форма документа меняется от послания к апокалипсису, в котором воскресший Господь отвечает на вопросы апостолов о времени своего второго пришествия, воскресении плоти, Страшном суде, судьбе проклятых, искуплении через превечно существующий Логос, сошествии во ад, миссионерстве апостолов и миссии Павла. В конце описано вознесение, которое сопровождалось грозой и землетрясением.

Для нашей цели важно, что здесь присутствуют многочисленные следы всех четырех Евангелий, а также других книг Нового Завета. Очевидно, что автор был хорошо знаком с синоптической традицией. Ясно и то, что его язык и представления испытали влияние главным образом Евангелия от Иоанна. Вдобавок автор опирается на многочисленные извлечения из Ветхого Завета, Книги Деяний и др. Цитаты вольные, и некоторые из них трудно идентифицировать.

Автор без колебаний пользуется приемом, который стал популярным у гностиков: для пропаганды собственных идей в уста Иисуса вкладываются эзотерические поучения. В то же время, хотя гностические мотивы и присутствуют, автор, в отличие от гностиков, настаивает на воскресении во плоти, а Симона Волхва и Керинфа объявляет лжепророками. Вкратце этот документ являет резкую атаку церковного христианина на гностицизм, но пользуется излюбленной литературной формой гностиков — “откровениями”.

 

2. Третье послание Павла к Коринфянам

Это апокрифическое послание, как отмечалось в этой главе, — часть Деяний Павла. Его высоко ценили в Армянской церкви, оно вошло в Приложение к армянскому Новому Завету, который издал Зохраб (см. гл. IX. 2, 2).

 

3. Послание к Лаодикийцам

В заключении Послания к Колоссянам апостол Павел просит читателей: “Когда это послание прочитано будет у вас, то распорядитесь, чтобы его прочитали и в Лаодикийской церкви; а то, которое из Лаодикии, прочитайте и вы” (4:16). Это указание (неясное в том отношении, что непонятно, кто кому писал) соблазнило неизвестного автора сочинить текст Послания Павла к Лаодикийцам, которые были соседями с общиной колоссян.

Послание написано, вероятно, к концу III века. К IV веку, как сообщает Иероним, “некоторые читали Послание к Лаодикийцам, но его все отвергают” (De viris ill. 5). Из всех подложных документов древней Церкви этот самый слабый. Остается удивляться тому, как Западная церковь могла почитать его почти тысячу лет. Насчитывающее всего 20 стихов, оно представляет собой набор высказываний, заимствованных из подлинных Посланий Павла, особенно к Филиппийцам. Автор восторгается верой и добродетелями лаодикийцев, но предостерегает их от ересей и призывает оставаться верными христианскому учению и христианскому образу жизни.

Хотя возможно, что послание первоначально написано на греческом языке, оно дошло до нас в латинских рукописях Библии (всего более 100), относящихся ко времени от VI до XV века и представляющих все большие страны Запада — Италию, Испанию, Францию, Ирландию, Англию, Германию и Швейцарию. Когда Писание стали переводить на европейские языки, это послание иногда входило в переводы.

 

4. Переписка Павла и Сенеки

Апокрифическая переписка из 14 писем между стоическим философом Сенекой (8 писем) и апостолом Павлом (6 писем) дошла до нас в более чем 300 рукописях. Некоторые письма посвящены обращению апостола, стилю его собственных писем, гонениям на христиан при Нероне и назначению Сенеки проповедником Евангелия при императорском дворе! Из-за этой переписки Иероним включил Сенеку в свой список христианских святых (De viris ill. 12), однако простоватая манера и бесцветный стиль писем говорят о том, что они не могут принадлежать ни перу моралиста, ни перу апостола.

 

IV. АПОКРИФИЧЕСКИЕ АПОКАЛИПСИСЫ

 

Во II и последующих веках имели хождение несколько апокалипсисов, конкурировавших с каноническим Апокалипсисом Иоанна, которые приписывались другим апостолам.

 

1. Апокалипсис Петра

Самая важная из апокрифических книг — Апокалипсис Петра, датируемый 125–150 гг. Впервые мы узнаем о нем из канона Муратори, где он располагается непосредственно за Апокалипсисом Иоанна с предупреждением, что “многие наши люди не желают, чтобы он читался в церкви” (строка 72–73). Климент Александрийский признавал в нем произведение самого Петра (Ed. Proph. 41, 2 и 48, 1) и написал к нему комментарии (так пишет Евсевий, Церковная история, VI. 14, 1). С другой стороны, его считали неканоническим Евсевий (III. 25, 4) и Иероним (De viris ill. I). Другие христиане высоко ценят эту книгу; по свидетельству Созомена, церковного историка V века (7, 9), в его время в некоторых церквах Палестины Апокалипсис Петра обычно читался в Страстную пятницу. Он включен в число канонических книг в Кларомонтанском кодексе.

Части этой книги на греческом языке найдены в 1886–1887 гг. в христианской могиле в Ахмиме (Северный Египет), а полный текст на эфиопском языке обнаружен в 1910 г. В библиотеке Бодли есть небольшой лист пергамента, содержащий 26 коротких строк на греческом языке, и двойной лист в коллекции Райнера (Rainer) в Вене который некоторые ученые относят к этому же кодексу Сравнение эфиопского и греческого текстов говорит о том, что последний представляет собой сокращенный и несколько переиначенный вариант книги.

Апокалипсис Петра начинается рассказом о том, как Петр и другие ученики, собравшись на Масличной горе, спрашивают Иисуса о знамениях, которые возвестят Его пришествие в конце времен. Иисус отвечает им примерно так, как в четырех Евангелиях. Фрагмент из Ахмима, который начинается с середины Его слов, описывает видение солнцеподобного света и отошедших святых, а затем — место наказания и сами наказания грешникам. В эфиопском тексте представлена другая последовательность описаний. Сначала говорится об аде, а уж потом, в связи с рассказом о преображении, — о рае. Показательно, что в обоих вариантах описание мучений занимает гораздо больше места, чем повествование о восторгах райской жизни. Наказания разных грешников приведены в большее или меньшее соответствие с природой их греха, как видно из следующего отрывка:

И увидел я другое место, стоявшее над тем, очень грязное; это было место наказаний. И те, кого наказывали, и наказующие ангелы носили темное одеяние, в соответствии с духом того места.

Некоторых вешали за язык; это были те, кто кощунствовал о пути праведности. Под ними был разложен костер, ярко вспыхивавший и мучивший их.

И были там другие, женщины, повешенные за волосы над закипавшей болотной жижей, — это те, кто запятнал себя прелюбодеянием.

А мужчины, соучаствовавшие с ними в прелюбодеянии, были подвешены за ноги, головами в эту жижу. Они вопили: “Мы не думали, что попадем сюда” (пар. 21–24).

Неизвестный автор, который ответствен за то, что первым внедрил языческие идеи об аде и рае в христианскую литературу, произвел свою концепцию будущей жизни от различных дохристианских традиций. Это и картина, включенная в одиннадцатую книгу Одиссеи, и эсхатологические мифы Платона, и шестая книга Энеиды, и орфические и пифагорейские предания. Влияние этих идей через Апокалипсис Петра простиралось очень далеко. Оно сказывается в Божественной комедии, средневековой скульптуре и всем искусстве Ренессанса.

 

2. Апокалипсис Павла

В древней Церкви имело хождение несколько сочинений под названием Апокалипсис Павла. Помимо коптского трактата из Наг-Хаммади, в котором описывается восхождение Павла с четвертого неба до десятого, до нас дошел другой, гораздо шире распространенный Апокалипсис Павла. Он сохранился в греческом, сирийском, коптском, эфиопском, славянском и латинском вариантах. Предисловие, написанное, по-видимому, в Египте около 250 г., так передает нам историю о чудесном обретении оригинала:

Во времена консулата Феодосия Августа-младшего и Цинегия [т. е. в 388 г.] в Тарсе, в доме, который некогда принадлежал святому Павлу, жил один уважаемый человек. Однажды ночью ему явился ангел с откровением. Он приказал хозяину сокрушить основание дома и предъявить народу то, что он там найдет. Ему все это показалось наваждением.

Но ангел явился в третий (?) раз и бичевал его и принудил сломать основание. Когда он подкапывал дом, он обнаружил мраморный ящик с надписями по стенкам. В нем было откровение святого Павла и его сандалии, в которых он ходил, проповедуя слово Божье.

Созомен, который повторяет этот рассказ в своей Церковной истории (7, 19), сообщает, что эта книга, “хотя и не признается древними, все еще ценится большинством монахов”. В то же время он сомневается в подлинности истории и высказывает предположение, “не еретики ли ее сочинили”. Августин высмеивает безрассудство тех, кто написал Апокалипсис Павла, полный басен и претендующий на то, что там рассказано услышанное апостолом согласно 2 Кор 12:4 (In Joh. Tract. 98, 8). Апокалипсис Павла упоминается в Decretum Gelasianum среди апокрифических книг, которые не были признаны.

Это сочинение тесно связано с Апокалипсисом Петра. Последний получает в нем весьма пространное продолжение. Один из ангелов, который при восходе и заходе солнца рассказывает Богу о делах каждого человека (пар. 7-10), ведет апостола Павла в рай. На вратах рая висят золотые скрижали с именами праведников. С небес он видит океан, окружающий землю и озеро Ахерузию, белее молока, в котором архангел Михаил крестит раскаявшихся грешников, чтобы они могли войти в город Христа. Он добирается до этого города через озеро на золотом корабле. В городе он видит четыре реки, одну — из меда, другую — из молока, третью — из вина и четвертую — из масла (пар. 19–30).

После этого блаженного путешествия ангел показывает Павлу страдания осужденных в аду. По просьбе Михаила и других ангелов и ради самого Павла Христос дарует осужденным отдых от мучений по воскресеньям (пар. 31–44).

 

V. РАЗНООБРАЗНЫЕ ПИСАНИЯ

Некоторые писания мужей апостольских какое-то время признавали в разных местах авторитетными. Климент Александрийский и Ориген пользовались Дидахе как Писанием. Есть свидетельство, что и в следующем веке в Египте его расценивали так же.

Текст (Первого) послания Климента вместе с частью так называемого Второго послания Климента содержится в Александрийском кодексе греческой Библии V века (окончание рукописи повреждено). Этим посланием пользовались Ириней, Климент Александрийский и Ориген. Нам известно, что около 170 г. Первое послание Климента обычно читали на богослужениях в Коринфе.

Послание Варнавы в какое-то время едва не включили в канон. Климент Александрийский счел нужным написать к нему комментарий в своих Гипотипосах, ныне утраченных. Ориген называет его соборным — этот термин он в других местах употребляет по отношению к 1-му Посланию Петра и Иоанна. В Синайском кодексе греческой Библии IV века оно располагается после Нового Завета.

Пастырь Ерма использовался как Писание Иринеем, Тертуллианом (до его обращения в монтанизм), Климентом Александрийским и Оригеном, хотя, согласно Оригену, в церкви его не читали. Канон Муратори отражает отношение к этой книге уже во времена, когда канон был составлен, однако, согласно неизвестному составителю, его могли читать в церкви, но не объявлять Писанием (строка 73–80).

Постепенно были составлены и списки апокрифических книг, предостерегающие верных от того, чтобы принимать их за часть Св. Писания. Один такой список вошел в ранний латинский документ, так называемый Decretum Gelasianum, который рукописные источники приписывают одновременно папам Дамасу, Гормизде и Геласию. Документ состоит из пяти частей, в одной из которых дан список книг, относящихся к Ветхому и Новому Заветам (в последний не включен Апокалипсис). В другой части приведен длинный список апокрифов (62 названия) и еретических писателей (35 имен). Согласно фон Добшютцу (von Dobschutz), этот труд не имеет к папам никакого отношения, а представляет собой частную компиляцию, составленную в Италии (но не в Риме) в начале VI века.

Более поздние канонические списки — Стихометрия Никифора; каталог 60 канонических книг; и прежде неизвестный список 35 “поддельных евангелий”, который включен в секцию римской эпохи Самаритянской еврейской хроники II (Sepher ha-Yamim). Безусловно, такой бурный расцвет апокрифической литературы свидетельствует о силе воображения, владевшего христианами, и православными, и еретиками.