Социальная лингвистика [таблицы в рисунках]

Мечковская Нина Борисовна

ЯЗЫКОВЫЕ СИТУАЦИИ

МНОГОЯЗЫЧИЕ И ЯЗЫКИ-ПОСРЕДНИКИ

 

 

Дифференциальные признаки языковых ситуаций

Языковая ситуация — это совокупность языковых образований, т. е. языков и вариантов языков (диалектов, жаргонов, функциональных стилей и других форм существования языка; см. с. ), обслуживающих некоторый социум (этнос и полиэтническую общность) в границах определенного региона, политико-территориального объединения или государства.

Языковая ситуация как один из предметов социолингвистики — явление многоаспектное и многопризнаковое, при этом признаки, значимые для характеристики языковых ситуаций, разнонаправлены и не иерархичны. Поэтому едва ли возможна единая и многопризнаковая классификация всего разнообразия языковых ситуаций на Земле. Однако их обзор может быть проведен на основе ряда типологически значимых признаков. Этот обзор дан в таблице и в следующих за ней примечаниях (которые подтверждают обоснованность приводимых примеров).

Примечания.

1. На исландском языке говорит 99 % населения, при этом практически отсутствуют диалектные различия, а также противопоставление литературного и обиходно-разговорного языка; таким образом, один этнический язык представлен одной формой существования языка. Правда, имеет место так называемое культурное двуязычие: специальное образование предполагает широкое использование английского языка.

2. На венгерском языке говорит 99,4 % населения; имеется 8 диалектов, противопоставленных литературному языку.

3. В Финляндии два государственных языка — финский и шведский, при том что 91 % населения финны и 6 % — шведы.

4. В Бельгии два государственных языка: французский (романская подгруппа индоевропейской семьи) и фламандский, или нидерландский (германская подгруппа той же семьи), при этом 39,1 % населения — франкоязычные валлоны и 50,7 % — фламандцы.

5. В Испании один государственный язык и три официальных: в автономных провинциях Каталония, Валенсия и Балеарские острова — каталанский, в Галисии — галисийский, в Стране Басков — баскский (во всех провинциях статус официального языка имеет также и испанский). При этом 70,6%населения — испанцы, 18,3 % — каталонцы, 8,1 % — галисийцы, 2,4 % — баски.

6. В Швейцарии четыре государственных языка: немецкий, французский, итальянский, ретороманский, притом что германо-швейцарцы, немцы и австрийцы составляют 64 % населения, франко-швейцарцы и французы — 18 %, итало-швейцарцы и итальянцы — 10 %, ретороманцы — 0,8 %.

7. В Беларуси один государственный язык — белорусский.

8. В Каталонии испанский язык имеет статус государственного и официального, каталанский — официального.

9. В Польше около 165 тыс. белорусов, проживающих главным образом в Белостокском и Люблинском воеводствах.

10. В Эфиопии государственный язык амаринья является родным для самого многочисленного народа амара (37,7 % населения).

11. В Гане государственный язык — английский.

12. В Камеруне два государственных языка — французский и английский.

13. В Индии два официальных языка: хинди и английский (согласно конституции, английский имеет статус временного официального языка Индии).

14. О ситуации в Великом княжестве Литовском см. с. .

15. В Танзании два государственных языка — суахили и английский.

16. О диглоссии см. с. , .

 

Почему сбалансированные (равновесные) языковые ситуации редки?

И одноязычные, и многоязычные ситуации редко бывают сбалансированными. В одноязычной ситуации баланс функций разных форм существования языка, имеющего письменность, невозможен по определению. Ведь литературный язык, его отдельные стили и противостоящие литературному языку территориальные диалекты и жаргоны отличаются именно функциями. Язык, в котором сформировалась его литературная форма, всегда представляет собой определенную иерархию языковых подсистем, при этом его нормативный (литературный) вариант находится в вершине иерархии.

Сбалансированные одноязычные ситуации, по-видимому, были возможны в бесписьменных раннефеодальных обществах, когда территориальные диалекты некоторого языка обладали равным социальным статусом, а наддиалектное койне или литературный язык (т. е. варианты языка с более высоким статусом) еще не сложились.

Сбалансированные многоязычные ситуации также достаточно редки. В качестве примеров обычно указывают на ситуации в Швейцарии и Бельгии. Действительно, четыре языка Швейцарии и два языка Бельгии юридически равноправны, используются в государственном управлении, армии, суде, учебных заведениях, в массовой коммуникации. Однако юридическое равноправие — это необходимое, но далеко не всегда достаточное условие для фактического равновесия языков. Так, в Швейцарии на ретороманском языке говорит 50 тыс. человек — менее 1 % населения.

При этом в соседней Италии, где ретороманцев (фриулов и ладинов) 720 тыс. человек (Брук 1986, 231), язык официально не признан (он считается диалектом итальянского языка). В то же время французский, немецкий, итальянский языки — это основные языки в крупных европейских государствах и языки международного общения. Естественно, что социальный статус ретороманского языка фактически не может быть равен положению остальных языков Швейцарии.

В Бельгии фламандский (нидерландский) язык численно преобладает (фламандцев — 5 млн., франкоязычное население — 4,3 млн.). Однако в силу большей социальной активности франкоязычного населения Бельгии, а также в силу большей международной престижности французского языка равновесность ситуации постепенно смещается в его пользу.

Таким образом, редкость и неустойчивость сбалансированного двуязычия объясняется тем, что полной симметрии в социальноэтнических условиях сосуществования двух языков в одном обществе практически не бывает. Следует принять во внимание также индивидуальные (психолингвистические и психологические) аспекты двуязычия. Сбалансированная двуязычная ситуация была бы возможна в том случае, если бы большинство членов некоторого социума владели бы полностью обоими языками, использовали бы их в любых речевых ситуациях, с легкостью переключались с одного языка на другой, не смешивая при этом системы разных языков. Однако, по мнению таких крупных лингвистов, как Б. Гавранек, А. Мартине, Э. Хауген, полное и автономное (без смешения языков) владение двумя языками превышает психические возможности обычного человека (см.: Новое в зарубежной лингвистике, вып. 6, 1972, 84–85, 100, 62–63). В его языковом сознании отдельные черты неродного ошибочно уподобляются строю родного (или основного) языка.

Происходит интерференция двух языковых систем, т. е. их частичное отождествление и смешение, что приводит к ошибкам в речи (иногда на одном, иногда — на обоих языках). Интерференция языковых систем в сознании и речи двуязычного индивида представляет собой психолингвистический аналог процессу смешения языков в надындивидуальном плане (см. с. ).

Говоря о возможности сбалансированного двуязычия, следует учитывать также и функциональный (социолингвистический) аспект проблемы. В той психологической программе, которая определяет речевое поведение двуязычного индивида, два языка не могут быть функционально тождественны. Например, в семейном общении обычно преобладает один язык, хотя все члены семьи могут в принципе хорошо владеть двумя языками данного двуязычного социума. Естественно, уже одно это обстоятельство (то, что один из двух языков связан с семьей в большей мере) смещает психологическое равновесие языков в сознании билингвов. В их речевой практике за пределами семейного общения также наблюдается тенденция к дифференцированному выбору языка в зависимости от ситуации общения, темы, собеседника.

Так происходит функциональная специализация языков в индивидуальной речевой практике. Применительно ко всему двуязычному социуму это оборачивается тенденцией к функциональному разграничению языков. Следовательно, при массовом и относительно полном двуязычии использование двух разных языков в тождественных ситуациях и функциях оказывается избыточным, функционально неоправданным. Так возникает более обычная неравновесная, несбалансированная языковая, ситуация.

 

Пример сложной языковой ситуации: языки на белорусской этнической территории в Великом княжестве Литовском (ВКЛ)

С учетом дифференциальных признаков, значимых для типологии языковых ситуаций (см. с. ), ситуация в Великом княжестве Литовском может быть охарактеризована в следующих терминах: 1) многокомпонентная; 2) многоязычная; 3) демографически неравновесная; 4) коммуникативно несбалансированная; 5) с различным юридическим статусом образующих ситуацию языков; 6) совмещающая близкородственное и неблизкородственное двуязычие; 7) эндоэкзоглоссная, так как один из престижных языков, "про́ста мова", был родным для большинства населения, а другие (церковнославянский, латынь) были не местного происхождения; 8) диглоссная до середины XVI в. и недиглоссная впоследствии. На белорусской этнической территории, в том числе в пределах одного города или местечка, жили белорусы, литовцы, поляки, евреи, татары, что обусловливало этническое двуязычие (иногда многоязычие), Использовались также латынь и церковнославянский, что создавало ситуацию культурного многоязычия. Компоненты языковой ситуации показаны на схеме, которая, однако, не является диаграммой, т. е. площадь сегментов не пропорциональна коммуникативному весу языков.

Литературный язык княжества (про́ста мова, руский язык) сложился в актовой письменности на основе белорусских говоров вокруг Вйльны и северных земель княжества — Полоцка, Витебска, Смоленска. "Про́ста мова" была средством наддиалектного письменного общения на всей территории Великого княжества Литовского, включая буковинско-молдавские и перемышльские земли, т. е. это был общий письменный язык белорусов и украинцев. (Естественно, что по отношению к белорусскому языку "про́ста мова" выступает как предшествующий этап его истории — старобелорусский литературный язык.) В XVI — первой половине XVII в. "про́ста мова" характеризовалась наибольшим разнообразием функций и сфер использования: это письменный язык этнического большинства княжества, язык закона, судопроизводства, великокняжеской канцелярии.

На "про́стой мове" существовала значительная светская литература, а с середины XVI в. — и тексты Св. Писания. С 1583 г. в Виленской иезуитской коллегии "про́ста мова" стала предметом изучения (наряду с латинским и греческим языками).

С конца XVI в. в княжестве усиливаются позиции польского языка. Наряду с "про́стой мовой" польский был основным языком проповедей, конфессиональной полемики (в том числе православной и униатской), светской литературы. Например, на польском написаны все полемические сочинения Мелетия Смотрицкого (автора знаменитой церковнославянской грамматики 1619 г.). Известны также православные катехизисы и богослужебные книги на польском.

Церковнославянский язык (словенский, словенский) был классическим языком православной книжности. На нем существовала конфессиональная и ученая литература православных и униатов. Его преподавали в братских школах. Церковнославянскую основу библейских текстов стремился сохранить Франтишек Скорина (хотя реально в его "словенском" присутствует ощутимая народная языковая струя).

Знанию латыни способствовало распространение гуманистической (латиноязычной) культуры и схоластического образования, а также языковая ситуация в польских землях Речи Посполитой, где латынь служила основным языком церкви, образования, администрации. В княжестве в XVI в. центром латинской образованности была Вильна, в XVII в. — Киев. В частных библиотеках преобладали латинские книги. С латынью связаны такие достижения белорусской культуры, как новолатинская поэзия Яна из Вислицы и Миколая Гусовского.

В Слуцком списке Статута Великого княжества Литовского сохранились стихи ошмянского шляхтича Яна Казимира Пашкевича (1621), где есть такие строки:

Полска квитнет лациною, Литва квитнет русчизною [70] .

Существенно, что с латынью (культурным языком польского обихода) автор сопоставляет не церковнославянский, а народный язык белорусов — русчизну (т. е. "про́сту мову"). Стихи исполнены веры в духовные потенции народного языка: Литва квитнет русчизною.

 

Подводные рифы близкородственного двуязычия

В ситуациях близкородственного двуязычия индивид сравнительно быстро и легко, "естественно", усваивает неродной язык в довольно полном объеме. В таких условиях люди, говорящие на разных языках, понимают друг друга без переводчика, а значительные группы говорящих владеют вторым языком активно.

Двуязычное общение, в том числе публичное, можно постоянно наблюдать в Беларуси. На заседаниях Верховного Совета, идущих на двух языках, кажется, только однажды возникла заминка из-за двуязычия: говоривший по-белорусски оратор (в конце августа 1991 г.) употребил аббревиатуру ДКНС (дзяржўаны камiтэт па надзвычайнаму становiшчу) — в соответствии с русской ГКЧП…

В Беларуси стали популярны издания на двух языках ("Народная газета", "Добры вечар", "Беларускi час"), где прослеживаются содержательные зависимости между выбором языка и характером публикации. В ряде белорусскоязычных изданий вкрапления на русском языке — это экспрессивно-стилистическое средство (обычно ироническое цитирование). Иначе говоря, газеты начинают относиться к двум языкам как к двум функциональным разновидностям некоего одного языка, известного читателю.

Однако у этой легкости есть оборотная сторона — широкая интерференция двух языковых систем в речевой деятельности билингвов (об интерференции см. с. , ). В надындивидуальном плане массовая и частая интерференция означает постоянное смешение двух систем, их большее или меньшее уподобление друг другу. И в Беларуси и на Украине с основанием говорят о той опасности языкового бескультурья, которую представляют так называемые трасянка (в белорусском) и суржик (в украинском), т. е. стихийно и по-разному русифицированные варианты национального языка. В условиях белорусско-русского и украинско-русского двуязычия обиходная русская речь также изобилует интерферентными явлениями.

Эти обстоятельства диктуют ряд специфических принципов преподавания близкородственного языка. В условиях двуязычия курс неродного, но близкородственного языка должен быть, во-первых, дифференциально-систематическим, т. е. подчеркивать прежде всего несходства изучаемого и родного языка, хотя, разумеется, не забывать и о системных связях языковых фактов; во-вторых, курс должен быть в значительной мере коррективным, т. е. исправляющим интерферентные привычки учащихся; в-третьих, в отличие от преимущественно аналитической направленности уроков родного языка, курс неродного языка должен быть в большей мере синтетическим, т. е. учить практически порождать речь (см.: Супрун 1974, 55–68).

 

Диглоссия как особый вид несбалансированного двуязычия

Своеобразие диглоссии раскрыто в работах Ч. Фергюссона, Дж. Фишмана, применительно к истории русского литературного языка — А.В. Исаченко, Б.А. Успенского. Для этого вида двуязычия характерны: 1) такое функциональное распределение языков, когда один из них используется в "высоких" (небытовых) сферах и ситуациях общения (в церкви, книжнописьменной культуре, науке, образовании) и не принят в повседневном общении; второй язык, напротив, возможен только в повседневном общении и некоторых жанрах письменности, например в договорах, публичных объявлениях, рекламе, иногда в "низких" жанрах художественной литературы; 2) престижность книжного ("высокого") языка (в языковом сознании социума); 3) надэтнический (экзоглоссный) характер престижного языка: ни для одной из этнических или социальных групп населения этот язык не является родным (материнским); 4) искусственный (школьный) характер овладения престижным языком — поскольку такой язык не используется в обиходе, им нельзя овладеть естественным путем (от матери, в семейно-бытовом общении в детстве).

Диглоссную ситуацию могут образовывать как родственные, так и неродственные языки. Например, в допетровской Руси в отношениях диглоссии находились два родственных языка: церковнославянский (по происхождению южнославянский) и русский (по происхождению восточнославянский), при этом литературным (т. е. "правильным", нормированным) языком русского средневековья был церковнославянский. Не случайно первые у восточных славян грамматики были грамматиками именно церковнославянского языка (см.: Мечковская 1984).

Многовековую (до 1976 г.) диглоссную ситуацию в Греции формировали также генетически близкие языковые образования — два письменных новогреческих языка: 1) язык, возникший в начале новой эры в результате подражания древнегреческим классикам V–IV вв. до н. э., и 2) литературный язык более поздней поры, свободный от архаизирующих установок. В 1976 г. греческий парламент принял закон о реформе общего образования, вводивший в школы этот второй, более молодой и демократический язык; при этом, однако, в лексике и словообразовании сохранялась связь с письменной традицией классической греческой культуры (Логачев 1979).

Диглоссия характерна для большинства арабских стран. Единый литературный язык арабов, восходящий к классическому арабскому языку VII в., имеет только письменную форму выражения. Это язык Корана, книжно-письменной культуры, науки, публицистики, официально-деловой документации, высшего и отчасти среднего образования. Однако им владеют только 25–30 % арабского населения (см.: Мишкуров 1981). В повседневном общении, в неофициальных программах радио и телевидения, в начальной школе используются многочисленные и далеко разошедшиеся диалекты арабского языка — алжирский, египетский, иракский, йеменский.

Будучи основным языком ислама (наряду с персидским и урду), литературный арабский язык распространен также в неарабских мусульманских странах Африки (Сенегал, Гвинея, Мали, Нигерия, Нигер, Республика Чад). Это приводит к диглоссии генеалогически далеких языков: африканских языков народностей волоф, хауса, фульбе, диола, тукуле, малинке и др., с одной стороны, и литературного арабского — с другой. При этом в неарабских, но исламских странах Африки языковая ситуация носит особо сложный характер: диглоссия культового арабского и местных африканских языков сочетается с многоязычием, которое образуется двумя-тремя местными языками и европейским языком (французским или английским) — в качестве официального государственного языка и языка межэтнических контактов.

Для диглоссии характерна функциональная иерархия языков, похожая на взаимоотношения "высокого" и "обиходного" стилей; при этом ситуации и сферы их употребления достаточно строго разграничены. Вот почему русско-французское двуязычие дворянской аристократии в России конца XVIII — первых десятилетий XIX в., как и сосуществование латыни и народных языков в средневековой Европе; — это не диглоссные ситуации. И французский язык в России, и латынь широко использовались в повседневном неофициальном обиходе. На латыни была сатирическая литература, пародии, анекдоты, т. е., говоря шире, — "разговоры запросто". Как и "легкие" французские стихи в русском дворянском быту, всё это жанры, невозможные для престижного языка в ситуации диглоссии.

Четкое функциональное распределение языков делает диглоссные ситуации достаточно устойчивыми. Такое двуязычие сохраняется веками. (О диглоссии в связи с конфессиональным фактором см. с. .)

 

Языки межэтнического общения: лингва франка, койне, пиджины

Еще в дописьменные времена контакты разноязычных племен приводили к тому, что наиболее мобильные и интеллектуально активные мужчины овладевали чужим языком и, таким образом, выполняли функции переводчиков. Естественно, что в устном практическом общении чужой язык узнавался далеко не полностью; многое в нем стихийно упрощалось, разноязычные элементы сливались. Новые гибридные формы начинали использоваться в контактах и с другими соседями, в чем-то меняясь под воздействием их языков и меняя эти языки.

Так складывались особые языки межэтнического общения: гибридные по происхождению, ограниченные по функции, не чужие вполне в своем регионе, но и мало кому родные, потому что выучивались не от матери, а в портах и на рынках. Различают несколько видов таких языков-посредников (лингва франка, койне, пиджины), однако эти понятия не вполне сопоставимы, так как связаны с разными аспектами в изучении языков-посредников.

Языки, которые называют лингва франка (от итал. lingua franca — франкский язык), — это преимущественно торговые языки, они используются носителями разных, в том числе генетически далеких, языков. Первоначально имя лингва франка называло конкретный гибридный язык, который сложился в средние века в Восточном Средиземноморье на основе французской и итальянской лексики и использовался в общении арабских и турецких купцов с европейцами. В эпоху крестовых походов роль лингва франка возросла, он обогатился испанской, греческой, арабской, турецкой лексикой и использовался до XIX в. (ЛЭС 1990, 267).

В современной социолингвистике термином лингва франка называют любой устный язык-посредник в межэтническом общении. Лингва франка может восходить к языку одного из народов данного региона, однако большинство использующих его людей воспринимают его как нейтральный, "ничей" (например, языки хауса и бамана в Западной Африке; упрощенные варианты суахили в Восточной и Центральной Африке).

С понятием койне (от греч. koinós — общий, употребительный) обычно связывают устные языки межллеменного и надциалектного общения родственных этносов. В отличие от лингва франка койне шире по своим социальным функциям и этнодиалектической базе; его история более эволюционна и органична. Лингва франка, по мере расширения объема и сферы коммуникации, может стать койне. В свою очередь койне часто служит надциалектной формой общения, предшествующей сложению литературного языка. Например, один из лингва франка Западной Африки, бамана, развился в койне в многоязычной республике Мали. Здесь для него в 1967 г. была разработана письменность, он используется в начальной школе и признан официальным языком государства (наряду с французским).

Пиджины (от искаженного англ. business — дело) распространены в Юго-Восточной Азии, Океании, Африке, в бассейне Карибского моря. Это устные языки торговых и других деловых контактов, возникшие в результате смешения элементов какого-то европейского языка (английского, голландского, испанского, португальского или французского) и элементов туземного языка. Сейчас известно свыше 50 пиджинов. По функции это лингва франка, т. е. пиджины используются в контактах не только европейцев и туземцев, но и (прежде всего) в общении представителей разных этнических групп местного населения.

Сложение пиджина отличается от обычного языкового смешения, во-первых, своей интенсивностью и, во-вторых, уровневым распределением "ингредиентов" из разных языков: у пиджина туземные фонетика, грамматика, словообразование и европейская лексика. Некоторым аналогом процессов, ведущих к сложению пиджинов, могут быть такие интерферентные явления в русской речи иммигрантов в англоязычной среде, как забуковала тикеты ('заказала билеты', англ. to book tickets), в инчах ('в дюймах', англ. inch), на сэйле ('на распродаже', англ. sale); ср. также пародийную фразу аналогичного происхождения: Клёвые блуёвые трузера с двумя покитами на бэксайде (т. е. 'клёвые синие брюки с двумя карманами сзади').

Пиджины функционально ограничены: они используются только в деловом межэтническом общении и не имеют коллектива исконных носителей. Но это до процессов креолизации.

 

Креолизация пиджинов и креольские языки

Некоторые из пиджинов расширяют свои коммуникативные функции. Если первоначально это языки общения европейцев и туземцев, то позже их начинают использовать местные этносы для общения между собой; далее возможно развитие такого вспомогательного языка-посредника в основной язык одного или нескольких этносов или новой этнической общности. При этом усложняется его структура, расширяется словарь, т. е. пиджин превращается в "нормальный" язык. Для молодого поколения этноса пиджин оказывается, таким образом, родным (материнским) языком.

Пиджин, ставший родным для определенного этноса, называется креольским языком. Примерами креольских языков, ставших официальными или этнически значимыми, могут служить возникшие на английской основе языки государства Папуа — Новая Гвинея — ток-писин и хири-моту; язык крио в Сьерра-Леоне; язык сранатонга в южноамериканской республике Суринаме.

Креольские языки на французской основе сложились на Гаити и Мартинике, на португальской основе — на Островах Зеленого Мыса и острове Кюрасао, на испанской — на Филиппинах.

Ток-писин (англ. talk pidgin , т. е. 'разговор на пиджине', или новогвинейский пиджин, восходит к плантационным пиджинам. Как самостоятельный язык сложился в конце XIX в., стал родным для нескольких десятков тысяч человек, но общее число говорящих около 3 млн. Официальный язык Папуа — Новая Гвинея (наряду с английским и хири-моту), основной рабочий язык парламента и администрации, язык церкви, радио, телевидения, школы, с 60-х гг. — язык оригинальной художественной литературы (см.: ЛЭС 1990, 514; О языках 1978).

Загадочной чертой пиджинов и креольских языков является их сильное структурное сходство: развившиеся из разных европейских и неевропейских языков, они обнаруживают много общего, причем не только в лексике, но и в синтаксисе и фонологии (см.: Белл 1980, 209). Как все языки, возникшие в результате интенсивной гибридизации, пиджины относятся к языкам аналитического грамматического строя (о понятии "аналитический тип языков" см. с. ).

 

Международные и мировые языки

Языки, которые используются в общении между народами разных государств, называются международными языками. В отличие от лингва франка и пиджинов, международные языки являются этническими языками, т. е. по своей первичной и основной функции — это средство общения в рамках определенного этноса, родной (материнский) язык для людей, составляющих данный этнос Посредническая функция международного общения для таких языков является вторичной.

Использование конкретного языка в международном общений связано с социально-историческими причинами, прежде всего с его распространенностью в разных государствах и с ролью этих государств и живущих в них народов в мировой политике, в мировом информационном процессе, в культуре и науке.

Состав международных языков с течением истории менялся. В древнем мире и в средние века международные языки были не столько мировыми, сколько региональными. У народов Дальнего Востока таким языком был вэньянь (письменный древнекитайский), в Месопотамии и Ассирии (современный Ирак) — аккадский, в арабско-иудейском мире — арамейский, в Восточном Средиземноморье в эпоху эллинизма — древнегреческий, в Римской империи — латынь, на Ближнем и Среднем Востоке с распространением ислама — арабский и персидский.

В современном мире книгопечатание, радио, телевидение и компьютерные сети увеличивают потоки информации в нарастающей прогрессии. Современные международные языки вышли за пределы своих регионов и становятся мировыми (глобальным) языками, образуя так называемый "клуб мировых языков". Это самые престижные и общепризнанные языки. Их повсеместно исследуют, описывают, пропагандируют. Их изучают с самими разными целями: для "общего развития" — как "иностранные языки" в общеобразовательных школах, для туризма, для чтения специальной литературы, для общения с носителями не обязательно данного языка, но любых языков. Количество таких языков не выходит за пределы "магического числа" 7±2. Иногда "клуб мировых языков" отождествляют с официальными и рабочими языками ООН (их количество как раз шесть: английский, арабский, испанский, китайский, русский, французский). Иногда считают, что, хотя на китайском говорит более четверти населения Земли (1 млрд. человек), это язык "недостаточно международный" и что китайский — это язык слишком "закрытого" общества, чтобы войти в "клуб мировых языков".

 

Искусственные языки-посредники и интерлингвистика

С библейских времен разноязычие многими ощущалось как Божье наказание человеческого рода за гордыню. Уже в глубокой древности умы рационалистического склада пытались создать вспомогательные языки для межэтнического общения. По замыслу авторов, если такой язык будет логичней естественного, то его Примут в ученом общении представители разных стран. Первые попытки создания искусственных языков связывают с европейской античностью: по одним данным, впервые такой проект предложил Алексарх (IV–III вв. до н. э.; см.: ЛЭС 1990, 291), по другим Данным, — римский медик Клавдий Гален (Пергам, 130 г. до н. э.; см.: Исаев 1981, 11). Среди авторов проектов вспомогательных языков — арабский шейх Мохиэдин (XI в.), каталонский философ и логик, первый европейский арабист Раймунд Люллий (1235–1315), великие утописты Томас Мор (1478–1535) и Томмазо Кампанелла (1568–1639), хорватский священник, предтеча экуменизма и панславизма Юрий Крижанич (ок. 1617–1683). Проблемой искусственных языков занимались Фрэнсис Бэкон, Ян Коменский, Рене Декарт, Готфрид Лейбниц, Исаак Ньютон. К настоящему времени известно около 1000 проектов таких языков.

Первым искусственным языком, реализованным в общении, был волапюк (от англ. world — мир > vol + speak — говорить > puk, т. е. всемирный язык). Наиболее известный и удачный из искусственных языков-посредников — эсперанто — создан варшавским врачом Людвиком Заменгофом в 1887 г.

Две черты эсперанто делают его исключительно легким для усвоения: интернациональный корнеслов и логичность грамматики. Большую часть лексики эсперанто составляют слова с корнями классических языков европейской культуры (греческий, латынь); используются также славянские и германские, а в последнее время и неиндоевропейские элементы. Слово устроено агглютинативно [76] : есть 40 однозначных и не знающих синонимии аффиксов; чередования (вроде русск. друг — друзья — дружеский) отсутствуют. Существительные имеют окончание — о , прилагательные — а , общий для них показатель мн.ч. -j ; образованные от существительных названия существ женского пола имеют аффикс — in . Поэтому если patro — 'отец', a filo — 'сын', то о характере формо- и словообразования может дать представление такая таблица.

На эсперанто создана значительная оригинальная и переводная литература, в разных странах существует около 140 периодических изданий; регулярные программы на эсперанто передают 10 радиостанций. Национальные объединения эсперантистов есть в 56 странах, в том числе в ряде республик СНГ. Список изданий на эсперанто в СССР за 1963–1978 гг. приведен в работе: Исаев 1981, 64–65. Теория международных вспомогательных языков развилась в особую исследовательскую область — интерлингвистику (см.: Проблемы 1976, Проблемы 1991).

В конце XIX и до 40-х гг. XX в. об эсперанто с энтузиазмом писали Л. Толстой, М. Горький, А. Барбюс, К. Циолковский, Дж. Бернал. По инициативе Троцкого, готовясь к "мировой революции", эсперанто учили в ряде частей Красной Армии.

Сейчас отношение к эсперанто более сдержанное. Эсперанто создавалось в расчете прежде всего на индивидуальное ("кабинетное") восприятие европейцами письменной информации. Современные средства массовой коммуникации, ориентированные на воспроизведение или имитацию устного общения ("прямой эфир", "эффект присутствия" и т. п.), укрепляют в международном общении роль естественных языков. При этом, однако, предпринимаются попытки искусственно упростить язык, сделать его более легким для иностранцев. Один из популярных проектов такого рода, реализованный в сотнях учебников, — это Basic English, предложенный в 1934 г. американским лингвистом и психологом Чарлзом Огденом. Basic, "минимизированный" английский, включает всего 850 слов и несколько правил грамматики.

 

Почему в мире становится больше двуязычных ситуаций?

Языковая панорама современного мира — это не просто мозаика трех или пяти тысяч языков. География языков, география народов мира и политическая карта мира тесно взаимосвязаны. Социально-политическая неоднородность мира преломляется в социальном статусе языков: языки различны по количеству говорящих на них людей, по своим общественным функциям, по сферам использования, по авторитету в своей стране и за ее пределами.

Интенсивные и долговременные контакты народов приводят к двуязычию. Одноязычие вовсе не преобладает на земном шаре. Напротив, более обычны многоязычные ситуации. Разнообразие языковых ситуаций на Земле бесконечно. В каждом государстве СНГ, в каждом штате Индии, в каждом государстве Африки или Латинской Америки сложились свои, во многом неповторимые социальные, культурные и этноязыковые условия существования разных языков.

Есть регионы, где в качестве языка межэтнического общения принят язык национального меньшинства, например суахили в Танзании, малайский язык в Индонезии. В ряде стран в межэтническом общении используется (или использовался) заимствованный язык — например, латынь в Западной Европе в средние века, арабский язык в Средней Азии и Иране в VIII–X вв., классический китайский (вэньянь) в Японии, Вьетнаме, Корее. Во многих государствах, освободившихся от колониальной зависимости, в межэтническом общении используются языки бывших метрополий. Так, английский признан официальным языком Гамбии, Ганы, Кении, Нигерии, Папуа — Новой Гвинеи; французский — Габона, Заира, Конго, Мали, Нигера, Того; португальский — Анголы, Гвинеи-Бисау, Мозамбика. В ряде стран третьего мира используются два официальных (или государственных) языка: например, в Кении — английский и французский; в Танзании, Уганде — суахили и английский; в Пакистане — урду и английский; в Индии — хинди и английский (при этом по индийской конституции английский считается "временным" государственным языком). Есть государства, где двум языкам-посредникам приписан разный общественный статус: один язык считается "национальным", другой — "официальным". Например, в Мавритании статус "национального" языка принадлежит арабскому, а "официальным" признан французский.

Развитие культуры, науки, образования способствует сохранению двуязычия. По мере общественного прогресса возрастает социальная и культурная значимость всех языков: и языков широкого международного общения, и языков, на которых говорит несколько тысяч человек. Сложение письменной традиции на языке народа, развитие образования, приобщение народа к общечеловеческой культуре и в том числе внесение своего вклада в общечеловеческую культуру — все это повышает этническое самосознание народа. В таком народе высок престиж родного языка. В нем видят важнейшее культурное достояние, отражение истории и народного духа. Поэтому для народа с развитым самосознанием невозможен бездумный отказ от родного языка, как бывало в дописьменные времена.

Таким образом, двуязычие (и многоязычие) все шире распространяется в современном мире. При этом совместное функционирование разных языков в одном социуме характеризуется противоречивыми тенденциями. С одной стороны, возрастает объем коммуникации на каждом языке, расширяются их социальные функции. С другой стороны, идет процесс, аналогичный стилистической дифференциации языка в одноязычной ситуации: языки дифференцируются в функциональном отношении. Такая координированность языков, отношения взаимной функциональной дополнительности в рамках социума способствуют превращению двуязычия в единую функциональную систему, что обусловливает целесообразность и поэтому устойчивость двуязычных ситуаций.