«Беги! Быстрее!» – надрывался голос в голове. Инстинкты подгоняли и вопили, вынуждая сильнее сжимать зубы, рычать, когда было совсем тяжело, не обращать внимание на боль от забега и усталость. Бежать приходилось быстро, не рассматривая куда вообще стремимся. Мелькающая спина Мони впереди была единственным маяком. Мокрые от дождя ветки больно хлестали по лицу, но я старалась использовать дневник в руке как защиту. Быстрее! Вещи пришлось кинуть в разбитом лагере, но это мало облегчало передвижение. Вымокшие штаны до колена замедляли отчаянный бег и усугубляли без того смертельно опасное положение.

– Впереди река! – закричал Мони, останавливаясь.

– Вода не спасет, только затормозит, – стараясь отдышаться, громко проговорила я.

Позади послышался треск ломаемых веток. Мони ругнулся, схватил меня за руку и устремился к шуму воды. Бурная, глубокая река не позволила нам даже подумать о ее пересечении, поэтому продолжили забег выше по течению. Луна была круглой и хорошо освещала берег. Много валунов и камней мешали, не давая набрать приличной скорости. Я увидела поваленное дерево, стелившее путь на другой берег, но сказать ничего не успела. Мони уже сам догадался, отпуская мою руку и прорываясь сквозь высокий камыш к корням природного моста.

Пока он карабкался на высокий, толстый ствол, я оглянулась. Большие диски из плоти уже стремительно катились в нашем направлении и были слишком близко. Шум и гул, издаваемый существами, резал слух и наводил еще больше отчаяния и страха. Своими невероятно крепкими шипами и наростами они легко дробили валуны, превращали деревья в щепки. Для них не было преград!

– Быстрее! – окликнул меня Мони, протягивая руку.

С его помощью я быстро вскарабкалась на дерево, чтобы уже через секунду справно преодолевать несколько метров на другую сторону реки. Остановит ли она гэрсгаров? Мони уже соскочил на другой берег, который был достаточно крутым и очень высоким.

– Давай! – торопил меня парень.

Еще пару метров. Дерево подо мной приходит в движение, слышится треск древесины. Не оглядываюсь, разгоняюсь, отталкиваюсь и протягиваю руку, падаю. Мони успевает ухватиться, чтобы я не упала в бурную реку. Ругается, старается удержать. Закидываю дневник на берег, не заботясь о том, порвется он или нет. Второй рукой цепляюсь в руку Мони, песок на обрыве, под моими ногами осыпается, но я не боюсь обрушения. Много корней торчит из почвы, значит крепкая. Упираюсь в нее ногами и потихоньку поднимаюсь. Последний рывок и я затянута другом на твердую плоскость. Мони отирает вспотевший лоб, сидя на пятой точке, и тяжело дышит. Я оглядываюсь на покинутый берег.

Четыре гэрсгара уже выпрямились из своих смертельных клубков. Жадно вглядываюсь в них, стараясь рассмотреть в свете луны все, что смогу. Неуклюжие, словно медведи, но мышцы перекатываются такими буграми, будто кроме них в существах больше ничего нет. Две ноги, две руки, туловище, голова – почти человек. Очень высокий, очень крупный человек с мясистым, широким хвостом. Но, вот один поворачивается ко мне боком, вглядываясь в даль берега реки. Сутулые, если не сгорбленные, а вся спина в шипах и наростах, как и плечи, и хвост.

– Насколько эти твари обладают интеллектом? – уточняю у Мони.

– В разных источниках разные разбежки в описании, – проговорил парень, поднимаясь и подходя ко мне, – Если дерево разломали, а не воспользовались, значит тупые, – сделал дельный вывод.

Гэрсгары как будто услышали его. Они издали низкие рыки, странные звуки, посмотрели на нас, а потом игнорируя наше удивление продолжили рыкать друг с другом.

– Эм… Они общаются?! Мони, такое возможно?!

– Так не должно быть. Они не высшая нечисть, Ори.

– Но они же общаются! – уже выкрикнула я.

Ветер подхватил мой недовольный возглас, донес их до особей. Те замолчали, глядя на нас, а потом дружно, быстро и слажено направились по берегу выше. Под нашим неотрывным взглядом, они прошли несколько метров, чтобы присесть на колено, а потом свернуться, опять превращаясь в смертельное колесо, где направление, движение и скорость задает хвост и выпирающие боковые шипы. Колеса стремительно направились дальше, создавая скрежет и треск.

– Там ведь нет брода? – тихо задала вопрос всезнайке.

– Карта осталась в лагере, – произнес Мони неуверенным голосом, – Мне кажется, что нам надо очень быстро уносить ноги.

Я посмотрела на друга. Хмурое выражение лица из-под лохматой, отросшей челки, неотрывный взгляд от места, куда направились враги, напряженная челюсть.

– Если переберутся на этот берег, то не сбежим, – негромко высказала, сжимая кулаки, – И как нас угораздило именно их встретить?! Лучше бы магическую нечисть.

– Нет разницы, – тихо сообщил Мони, – Не потянем ни этих, ни вторых.

– И что делать? – придумать совершенно ничего не получалось, – Магическая нечисть была бы кстати. У нас же не так много магии, чтобы они отказались от кого-то сильнее, чем мы с тобой.

– Знаешь каким везением надо обладать, чтобы встретить магических тварей прямо сейчас?! – наконец-то, взорвался Мони. Я облегченно вздохнула и внимательней прислушалась, когда он взрывается, то в своих порывах, выдает много полезной информации, – Даже аваритовы псы не будут восприняты серьезно гэрсгарами, когда рядом мы с тобой! Наша смерть с последующим всплеском искры для них деликатес. А псы не взрываются! Мы тут уже месяц, а сильную магическую нечисть ни разу не встретили! – завершил он.

Я прокрутила его высказывание и поняла, что ничего спасительного не услышала. Какой вывод можно из увиденного и услышанного сделать? Вопреки бытующему мнению, что гэрсгары обладают зачатками интеллекта, мы сейчас увидели большее. У них не просто зачатки ума, а вполне себе даже неплохое развитие гортанной речи, с помощью которой особи прекрасно понимают друг друга. Значит Ларир их рассудка не лишил, а просто создал зависимость и жажду к сильным выбросам магии. Пик такого выброса не всегда, но часто происходит, когда умирают маги или сильная магическая нечисть, также, как это произошло на арене с темным жнецом.

Если твари знают и понимают речь, то наверняка хорошо соображают. Они не упустят небывалую возможность полакомиться. Тем более мы вдвоем, а значит отпор дать не сможем. Легкая, вкусная добыча, которую не спасет никакая защита, если по ним проедутся таким вот смертельным колесом. Хотя, они же даже о нашей защите не знают, соответственно будут преследовать нас в своих владениях, пока мы не попадем к ним на трапезу, в качестве позднего ужина или уже раннего завтрака.

– Думай, думай! – ударял себя по голове Мони, тоже пытаясь найти решение, скорее даже спасение.

Увы! Но это не входило в разряд повеселиться и получить халявные баллы. Это скорее походило, что не дойдем мы к ребятам. Не успеем. Страх окатил новой волной, кровь застыла в жилах, а мысли пошли совсем пессимистичные. Почему-то сейчас отчаянно вспомнился Риас на арене в день, когда он погиб. Он тоже ощущал это опустошение, это желание просто сесть и ничего не делать? Бежать нет смысла, они развивают такую скорость, при которой наши жалкие потуги далеко не уведут. Мы даже не оттянем спасение надолго. Единственная надежда, что гэрсгары просто ушли, сдались. Что нет никакого моста, брода, а они просто оставили нас в покое.

– Они находят жертву по остаточному всплеску ауры. Невидимый для нас след, – проговаривал Мони, глядя на меня.

– Ты хочешь, чтобы я нашла решение? – спросила я, уже осознавая, что он так же теряет надежду.

– Я не хочу быть первым практикантом, который облажался! Я ведь тогда еще вам с Райаном говорил, что практика для сильнейших! Надо было не стараться! – взорвался парень.

Теперь к моему страху прибавилось отчетливое чувство вины. Какое чудо призвать, чтобы мы остались живы?

– Давай просто убираться отсюда! – прорычала я, поднимая немного скособоченный дневник с земли.

Быстро продвигались в тени ночного леса, не заботясь, что на нас может напасть другая нечисть. Когда на хвосте смерть, как-то перестаешь внимательно вглядываться в окружение. Я искала варианты, думала, выдумывала, но все было тщетно. Пока радовало и давало надежду молчание и тишина за спиной. Я не слышала гула от почвы, шума ломаемых веток. Все было очень спокойно, но мы все равно шли настолько быстро, насколько нам позволяло освещение луны, пробивающееся сквозь крону листвы.

Когда я поняла, что нас ничего не спасет, если мы услышим приближение гэрсгаров, что я не вижу никаких вариантов, то просто настал момент для жалости к себе, прокручивания воспоминаний, сравнений. Какое-то время я думала о ребятах, но все мысли в голове перебивал образ Риаса. Как он перенесет весть о моей гибели? Не убьет ли он Райана, что тот не досмотрел, не сберег? Не сойдет ли он с ума? Одинокая слеза скатилась по щеке, но я сжала губы и упрямо нахмурила брови. Если я умру, мне будет уже все равно на жизненные переживания. Я жалела, что не обладаю сверхспособностями, чтобы призвать сейчас знакомую демоницу. Или такой сильной искрой, какой обладает Дарголийский, чтобы испепелить добрый кусок леса, вместе с настойчивыми существами.

Послышался отчетливый треск и нарастающий гул, который был еще далеко. Я остановилась, оглянулась, испугалась, но быстро смирилась.

– Все же перебрались, – разбито заключил Мони.

– Прости меня, – проговариваю, подхожу и беру его ладонь, опускаю глаза вниз.

– Все нормально, – грустно заверил Мони, – Я все равно рад, что смог многого добиться. Так что, даже спасибо можно говорить.

– Мы многого добились, – делаю акцент и с этими словами обнимаю Мони.

Он сжал меня в теплых, крепких объятиях в ответ. Я бы не смогла запомнить этот момент, потому что в голове возникал образ Бриджа. Тогда он обещал мне выжить.

– Давай устроим забег напоследок. Как если бы Хасир вынуждал, – предлагает Мони, стараясь даже выдавить подобие смеха, получается только как-то жалко.

– Бороться до последнего! – поддержала его, стараясь отгонять всякие мысли.

– Кидай дневник, Ори. Он будет мешать, – отстранился от меня Мони.

– Вещь-то красивая, – тяжелое вздыхаю, разжимая руку.

Дневник упал, раскрываясь почти на середине, где пустел загнутый лист.

– Должен тебе сказать, что месяц с тобой в лесу не был плохим, – тихо признался парень, – Ты неплохая девчонка и очень хороший друг.

Я прыснула от такой характеристики, стараясь сдержать выступившие слезы и вспоминая вечерние беседы у костра, совместную охоту. А мы ведь часто смеялись, хотя и часто ссорились. Долго не могли обижаться, потому что оба любили общение и легкие, комфортные отношения.

– С тобой было весело, всезнайка! – решила тоже попрощаться заранее.

Мони рассмеялся, но в этом смехе было больше печали, горя и скрытой истерики. Больше мы не говорили, всматриваясь и прислушиваясь к приближающемуся шуму. Долго не стояли, решив больше помучить существ, разбегаться не планировали, потому что смысла не было. Нас двое, а гэрсгаров четверо, значит в любом случае не спасется никто. Сложили ладони, где не хватало еще трех, а потом кивнули друг другу и рванули с места.

Я поглядывала в сторону мелькающего за деревьями друга, но больше смотрела под ноги. Будет обидно давать фору противнику из-за нелепого падения. Глаза давно привыкли к ночному освещению. Шум и гул стал слишком громким, а значит твари уже рядом. Прибавляю скорость, сгибаюсь, чтобы проскочить под веткой. Еще несколько метров и Мони рядом на расстоянии вытянутой руки. Адреналин будоражит, страх отступает, наступает время для забав. Или это истерика? Так ли чувствуют себя те, кто потерял всякую надежду? Говорят, люди склонны видеть в такие моменты всю свою жизнь перед глазами.

Я же видела лесной массив, стремительного друга рядом. Слышала быстро приближающийся шум, наполненный треском, ветер свистел в ушах от безумной скорости. Лихая гонка, в которой главное не думать, что ты жертва. Играй! Слышу совсем близко резкий свист, быстро реагирую, ухожу в сторону Мони, чтобы там, где я только что бежала, прокатилось колесо. Поворачиваем с Мони в сторону, несемся уже правее. Успеваю заметить, как один гэрсгар на всем ходу таранит дерево. Громкий удар, треск древесины, гул от царапанья, дерево стонет, склоняется и падает, перекрывая к нам дорогу. Я приостановилась, осмотрелась, но вот дерево разлетается, прикрываюсь от щепок, а на меня несется смертельное колесо. Мони сносит мое тело в сторону, накрывая собой.

– Я что-то как-то не хочу умирать! – высказал Мони, моментально вскакивая и хватая меня за руку, – Там кто-то есть!

Бегу за ним, всматриваясь, что он увидел в том направлении. Сначала ничего, но позже замечаю слабое мерцание. Прибавляю скорость в сторону загадочного света. Надеюсь, что это не очередная нечисть или иллюзия у потерявшего надежду разума. Но не у двоих же?

– В сторону! – выкрикиваю, отскакиваю.

Оглядываюсь, не останавливая бег. Колесо проносится вперед, сердце пропускает пару ударов, но все нормально. Темная куртка Мони снова мелькает, он уклонился, догоняет. Хруст очередной ветки уже под моей ногой, впереди поваленное прогнившее дерево, наскакиваю на него. В боку колит, голова уже кружится. Мони обгоняет и ныряет в плотные заросли кустарника, я прыгаю на всем ходу за ним, успеваю прикрыть лицо руками. Ухо больно оцарапало веткой, но мне все равно. Выскакиваю на поляну и не понимаю: радуюсь или нет?

– Гэрсгары! – выкрикиваю встречающим нас.

Райан моментально выстраивает барьер с физической защитой. Успеваю вскочить внутрь, чтобы услышать за спиной звон и продолжительный звук, будто кто-то проводит металлом по стеклу. Смертельное колесо упирается в магический щит и буксует, разбрасывая искры.

– Сколько? – первое, что слышу от Райана.

– Четверо, – отвечает за моей спиной Мони.

Ловлю облегченный взгляд Киви, которая уже занимала позицию впереди, оголяя свой меч. Нахожу глазами принцессу, сильно исхудавшую и измотанную, она улыбнулась мне и кивнула. Облегчение я еще пока не ощутила, было чувство, что мне все снится. Но даже если так, то дать бой существам нужно. Впятером мы справимся с этими созданиями.

– Что у вас с магией? – уточняет Райан, дожидаясь, когда все четверо врагов покажутся.

– Почти не растрачено, – громко и четко отвечаю, пытаясь отдышаться, но решаюсь дополнить, – Не видели смысла сражаться.

Ловлю хмурый, осуждающий взгляд Райана. Двое гэрсгаров присоединились, первый уже понял, что защиту не пробьет и теперь остановился и выпрямился.

– Вот это рост! – восхитилась Киви, достигая существу своим невысоким ростом только локтя.

– Элания, справляемся без усилений. Готовь исцеляющие заклинания на Киви, с последующим эффектом, – начал раздавать указания Райан, пока последняя особь приближалась, – Ори, твои ножи бесполезны…

– Я помню, – перебиваю его, – Все как во время тренировок.

Райан кивнул, а Мони прошел к нему ближе, чтобы занять свою позицию возле Райана. Чистые всплески магии для этих существ вкусная подпитка, а вот преобразованная через заклинания такое же оружие, как и для остальных. Вытаскиваю артефакты, которые приобрели пользу, когда мы нашлись с остальными. Четверо врагов. Значит моя задача отвлечь двоих на себя.

– Начинаем! – грозно оповестил Райан.

Я не смотрела на остальных, не следила за их действиями. Как только получила отдельный щит против физического урона, сразу подбежала к двум отдаленным особям, кидая им под ноги артефакт. Ловушка не предназначена их задержать, но мой песок из артефакта Гарна, немного ранит их трудно пробиваемый, своеобразный панцирь из шипов и бугров на спине.

Стена из песка взорвалась, на секунду закрывая обзор, но почти сразу истончилась, давая просвет и силуэты тварей. Позади слышались удары меча о твердую броню гэрсгаров, а воздух затрещал, наполняясь магией крови и огня. Существа внутри стены опустились на колено и быстро сложились в свое смертельное оружие. Стены моей тюрьмы пытались бороться, испуская мелкие искры от быстрого трения и создавая небывалый скрежет, от которого сводило челюсть где-то за ухом. Я скривилась и еле сдерживалась, чтобы не закрыть уши или не прочистить их.

Первая тварь продвинулась немного вперед, а на ее серой броне показались бурые царапины. Вторая же никуда не спешила, ожидая, когда собрат пробьет путь. «Не допускают напрасных жертв», – нахмурилась я. Слишком умные особи. Значит придется потратить больше таких артефактов. Тварь усердно преодолевает половину стены и выскакивает оттуда на меня, артефакт бесшумно захлопывается, я ухожу в сторону. Шип от колеса проходит рядом, но отталкивается защитой Райана, не позволяя меня зацепить. Занимаю позицию между двух гэрсгаров, кидая уже два отдельных артефакта под каждую особь.

Когда развернулась так, чтобы видно было двух врагов и поляну с друзьями, достаю из запаса последний артефакт такого вида. Киви успешно справлялась пробивая броню и углубляя нанесенные ею раны. Защиту над синеволосой Райан обновлял и подпитывал почти постоянно, не забывая поглядывать в мою сторону. Элания уже выплетала новое заклинание исцеления, пока предыдущее затягивала раны на руках у Киви. Шипы успевали достигнуть девушку, пробивая защиту, когда та успевала истончиться. Один из кольчужных наручей валялся разорванным по поляне, а второй свободно болтался на руке, наверняка мешая Киви.

Неприятный скрежет по сторонам от меня сбавлялся и утихал, а значит скоро надо кинуть последний артефакт более здоровой твари.

– Мони у меня последний артефакт! – выкрикиваю, чтобы увидеть понимающий кивок от парня.

Одна тварь прорывается быстрее, с достаточно обширными, но не глубокими ранами. От этой отклоняюсь, чтобы кинуть артефакт в другую сторону. Скрежет с новой силой оглушает ночную поляну, а я все же тянусь к ножам, чтобы хоть как-то чувствовать себя уверенней. Оглядываюсь на Мони, понимая, что он уже почти закончил сложное заклинание. В очередной раз уклоняюсь от настойчивого существа, но Райан не успевает накинуть на меня обновленный щит. Он слишком сосредоточен на Киви. Шип проходит по ноге, глубоко разрывая бедро и я вскрикиваю, падаю на колени, роняя ножи.

– Ори! – слышу выкрик от Элании, но не вижу ее.

Закрыла глаза от резкой боли. Порез горел, а вся нога потеплела и пульсировала. Стало безумно страшно. Позади послышалось затихание скрежета, а еще кто-то снес меня. Я повалилась на землю, узнавая брань принцессы. Твари на другой стороне поляны издали гортанные, предсмертные звуки. Я сжимая зубы и выпуская стон, приподнимаюсь на локтях, чтобы посмотреть, что там. Две особи мертвы, еще две закрывают обзор, стремительно несутся ко мне с Эланией, но не успевают. На этот барьер Райан не скупился, ослепляя синим сиянием. Боль в ноге дернула с новой силой и я изогнулась, подгибая ее и не сдерживая стон. Слезы давно катились по щекам, добавляя к темно-красной пелене свои помехи обзору. Элания подорвалась, насильно опрокидывая меня на спину и убирая мои руки от раны. Я ударилась затылком о сырую после дождя почву, хотелось не мешать, но руки так и тянулись сжать ноющую рану. Послышался треск ткани, а потом ногу опалила новая боль. Жгло неимоверно, нещадно. Я почувствовала запах горелой плоти, моей плоти, а потом виски сдавило, в глазах потемнело и темнота распахнула объятия.

– Укладывай аккуратно, – слышу сквозь боль.

Меня несли на руках, опустили куда-то в близь огня, чтобы в темноту опущенных век добавилось оранжевое освещение. Когда укладывали, ногу все же зацепили, я болезненно поморщилась и не стала сдерживать стон. Открыть глаза было сложно, пошевелиться еще сложнее. Такая слабость, будто не ногу повредили, а убивают.

– Тебе надо самой успокоиться! Соберись! – улавливаю несдержанность Райана.

– Огонь не имеет ту силу исцеления, которая у остальных стихий! Я не уверена, что смогу! – кричит Элания.

– Кровь ты уже почти остановила, пусть и таким способом! Давай дальше, как можешь. Нам нельзя тут оставаться!

– Да. Все плохо, – слышу голос Мони, – Там все залито ее кровью. Гэрсгары менее привлекательны, чем человечина.

Нахожу силы, чтобы все же приоткрыть глаза, ко мне сразу опускается Райан. Он не задает вопросов, просто внимательно смотрит. Пытаюсь сказать хоть что-то, но в горле так сухо, да и сил не хватает, поэтому просто делаю вдох открытым ртом.

– Никто тебя не бросит тут, – негромко проговаривает Райан, – Но продвигаться нужно быстро, и мы не сможем тащить тебя, Ори.

Закрываю глаза, сжимаю зубы, пытаясь заглушить боль и осознать услышанное. Опять начинает жечь ногу, чувствую магию огня Элании. Терплю какое-то время, а потом жар отпускает, чтобы оставить ноющую боль, подергивание и покалывание.

– Меня еще хватит, чтобы делать совсем легкое обезболивание, но часто обновлять не смогу. Ори, ты сможешь идти?

Пытаюсь подняться, но не выходит. На помощь приходит Райан, висну на нем почти мертвым грузом. С другой стороны в поддержку приходит Мони, но так идти неудобно, потому что он задевает больную ногу. Слезы от боли текут против желания.

Когда боль становится уже привычнее, я опять вспоминаю Риаса. Его рану некому было затянуть, никто не притуплял боль, а он смог бороться и взобраться на высокие плиты пирамиды, тоже теряя кровь. Тогда я задавалась вопросом, что двигало им? Желание жить? Нет. Скорее всего нет. Если бы не ребята сейчас и не Риас, который ждет меня, то я бы сдалась и просто попыталась насладиться последними спокойными минутами или часами, отдаваясь на волю судьбе. Глаза закрывались, хотелось просто лечь и дать себе расслабиться, хотя бы пару минут. Бороться с таким желанием вынуждали мысли, что мне есть ради кого терпеть, сжимать зубы, дрожать от боли и не закрывать глаза.

Я не заметила того момента, когда солнечный багрянец сменил лунный свет. Мы шли бесконечно, а мысли сменялись как-то недосказано, прерываясь с каждой резкой болью. В какой-то момент Мони сменил Райана, а позже вызвалась подставить мне свое плечо и Киви. На Эланию старалась не смотреть. Было страшно увидеть ее истощение и понимать, что в ее плачевном состоянии виновата я. Пыталась слушать разговоры ребят, которые говорили мало и в основном по делу.

Из сказанного мысли медленно и нехотя формировали ясность. Мы встретились всего в нескольких километрах от второго остановочного дома, а это хорошо. Там была своя защита, вроде границы из барьеров по периметру леса. Поэтому мы сможем отдохнуть в этом доме, привести в порядок мое ранение и элементарно выспаться, не заботясь о безопасности.

Когда вышли к небольшой реке, Райан заявил, что остался всего час пути, если ускоримся. Ускориться не вышло, потому что на нас напала какая-то небольшая, но очень шустрая нечисть. Я пыталась помочь, но меня просто уложили на землю и запретили двигаться. Пару раз я все же пыталась призвать стихию, но она отказывалась. Мои бесполезные попытки привели к полному истощению, и я опять ушла в темноту, напоследок ругая себя за непослушание.