— Риас, выплюнь эту невкусную магию! — просил Октавий.

— Да не могу я! Ясно? — выкрикнул в ответ Риас и закрыл лицо, чтобы громко застонать.

Меня привели в чувство не сразу. Пока я находилась в беспамятстве от пережитого стресса, Риаса успели привести в чувство и подлатать. Из него сразу выжали ту магию, что он успел поглотить, кроме двух. Магия жнеца и Ларира прижились в его темной стихии, как родные. Это если не верить глазам, а словам восставшего мертвеца. Когда он призывал темную стихию, то в черном тумане, то и дело синие вспышки сменялись на фиолетовые всполохи. Внешне он выглядел вполне себе живым и здоровым. Со стадиона его привели не в корпус целителей, а сразу в комнату. Пока он добирался, сильно успел перепугать и без того напуганных учащихся. Ведь все видели, как он умер, а тут живой. Чего спрашивается, столько народу слез пролило?

Сначала Эмбер с Октавием даже решили убедиться. Убеждения их выглядели скорее издевательством над бедным, еле способным мыслить парнем. Они порезали его ладонь, но кровь потекла живым, алым и веселеньким ручейком. Они даже предложили ему выпить крови, на что получили недвусмысленный посыл, оба. Но от предложения не отказывались, так как хотели убедиться, что он все же не нежить. В итоге так достали парня, что тот уже молил богов исправить все и вернуть, как было, пока не наткнулся взглядом на меня. Я вот возвращать, как было не хотела и не планировала. Я даже боялась прикоснуться к нему, чтобы он вдруг не исчез и не растаял.

— Ты осознаешь, чья эта магия?! Это же божественное зло! — разводил и возносил руки ввысь Октавий.

— Не могу я ее отделить! Я бы и рад, но не могу! Она, как своя ощущается!

Эмбер давно покинул комнату, отправляясь разбираться с последствиями экзамена и выдумывать достойную легенду зрителям. О происшествии руководством было решено никого не уведомлять. Тихонько сами себе все исправят. Практику для команды Нестаргонского не отменили, но на месяц их задержат. Риаса это время продержат под наблюдением в академии, а только в июле отправят в Мертвый лес, всего на два месяца.

С вопросом, о чудесном воскрешении, все еще пока не разобрались. Эмбер выдвигал теорию, что сработал Ларир и воскресил Риаса. Но так, как у него бог-создатель все же где-то существует, то он в здравом уме, насколько блондину это вообще дано. Октавий патетично вел рассказ своего предположения о высшем чувстве любви. А когда я высказалась, чтобы он прекратил издевательства, то просто сообщил, что я, видимо, настолько занудлива, что даже на том свете способна достать.

Что касалось обвинений Риаса в том, что я что-то с ним сделала и в чем-то виновата. Как выяснилось, когда он пробудился, то помнил только, как я плакала и то, что слезы эти по его вине. Остальное память подкинула гораздо позже, когда он уже дрожащими руками осушил не первый стакан воды. Темного жнеца вспоминал с таким испугом на лице, будто это не он его хамски доводил и даже смог убить, а кто-то другой. Оправдывался, что от страха просто чуть с ума не сошел, вот и поведение было такое.

— В общем так, постарайся избавиться от этой жуткой и не нужной тебе субстанции, — решил подвести итоги Октавий, — Сегодня отдыхайте. Столько стрессов и волнений! Да ты сам всех сведешь с ума, Риас! Выпускной вечер перенесли на завтра, чтобы люди не пугали друг друга бледностью. А то, это же не красивый бал будет, а какой-то шабаш привидений прямо! — сжимал он в негодовании руки у груди.

После чего подождал хоть каких-то ответов, но не дождался, и с очередными громогласными высказываниями на тему молодежи покинул комнату моих соседей. Нестаргонский сидел бледный, осунувшийся и не сводил напряженного взгляда с друга. Я сидела на кровати Риаса и тоже не сводила взгляда с возлюбленного, а вот Риас ушел в себя. Он сидел в кресле и постоянно менял свою мимику, о чем-то хаотично думая.

— Ри, ты как? — наконец-то, хоть кто-то разрушил тягостное молчание.

Риас перевел быстрый взгляд на друга, потом на меня, а потом снова на друга, будто забыл, что в комнате не один. Потом тяжело вздыхая, закусил губу и все же решил ответить:

— Знаешь, как будто умер, а потом воскрес! Черт, Тир! Там было холодно и темно! И… Боги, я не могу рассказать, что видел. Но однозначно, я повторять не хочу. А ты? Вы? — уже более тише, оглядывая нас задал вопрос.

Я поджала губы и всхлипнула, но слез уже не было точно. Риас среагировал моментально. И хоть исцеление не помогло ему справиться с многочисленными ушибами на теле, но он резво подскочил и сел возле меня, прижимая к себе. А я, наконец-то, поверила, что все это не снится мне. Что он никуда не денется от меня. Вцепилась в него мертвой хваткой и продолжила истерику без слез.

— Все хорошо, милая. Ори, я тут и с тобой. Я больше не куда от тебя не уйду, слышишь? — пытался успокаивать меня, но дело как-то не шло.

Так втроем под мои завывания мы просидели еще какое-то время. Когда я уже задышала нормально и, кажется, могла держать себя в руках, Нестаргонский снова заговорил.

— Дело рук Кобеана. Но, как понимаешь, доказательств не найдем, хотя я и попросил Эмбера. Призвать к ответственности наследника страны и обвинять его нужно только, когда есть что-то весомое.

— Я понимаю, Тир. Да и даже, если это весомое у нас будет?! Что мы можем ему сделать? Людвиг не согласится и не пойдет на жертвы страны ради наших дрязг.

— Какие дрязги?! — вырвалось у меня на высокой ноте, — Он тебя убил! Это не какая-то мелочь, Риас!

— Ори, я не Тир, чтобы ради меня воевать, — тихо объяснял, заглядывая в глаза, — К тому же убил, но я же жив. Вот черт. Даже звучит нелепо! — раздался нервный смешок, а я задохнулась от возмущения и осознания, что он прав.

— Даже если найдем доказательства? — не отступала я.

— Смотря какие доказательства, — негромко произнес Тир, но потом грустно добавил, — Все равно отделается откупом.

— Я сам виноват, — уверено заявил Риас, — Я первый начал. Но, если я и планировал, когда-нибудь вернуть Лидана, то теперь уже нет.

А я была в мыслях о доказательствах. Почему все так сработало? Как ему удалось зачаровать бумаги в кабинете Эмбера? Или зачаровывались не они, а Тиретис? Почему барьеры не выпустили Риаса? А если бы он вышел раньше, чем остальные? Он ведь задержался из-за меня. Послание.

— Я потеряла листок, — тихо и обреченно высказала вслух.

— Какой? — нахмурился Риас.

— Твое послание мне, — шмыгнула грустно носом.

— Ооори, я тебе хоть каждый день писать их буду. Это неважно, ясно? Главное, что ты знаешь, а остальное ерунда, — говорил он мне.

— Я опять лгала тебе, — более тихо, но отчетливо призналась.

— Когда? — не было в голосе ни удивления, ни злости, ни насмешки.

— Вчера, Риас. Прости, — сильнее обняла его, чтобы он вдруг не додумался оттолкнуть.

— Я могу оставить вас, — негромко произнес Тиретис.

— Нет! Думаю, это куртка. Вы должны оба знать. У него была куртка Риаса.

Нестаргонский спешно поднялся и направился к вешалке, чтобы потянуться к темной куртке Риаса.

— Не эта. Светлая, — Риас подсказал сам.

Тиретис осмотрел ее с внешней и внутренней стороны, но она была целой. А потом вывернул карманы, чтобы обнаружить, что маленький клочок был срезан.

— Значит барьеры сработали на меня, — произносит задумчиво Риас, — Они бы не стали рисковать тобой. Если найдем клочок белой ткани, то обнаружим на нем какое-нибудь интересное заклинание. Скорее всего что-то, что говорило бы, что носитель нечисть, поэтому они и не пропустили меня обратно. Но внутрь же пустили. Почему, Тир?

Нестаргонский сел на кровать и надолго задумался. Он облокотился, полуразвалившись, на стену и сложил руки в замок на животе. Я пыталась додуматься сама, но меня постоянно отвлекали другие мысли. Почему у Риаса нет запаха? Совсем никакого. И никогда не было. Как мне запомнить его, чтобы в памяти был не только внешний образ. Его прикосновения тоже были разными: обжигающе холодными, прохладными или просто имели человеческое, обычное тепло. Я была уверена, что не хочу пережить его или хочу умереть вместе с ним, но никогда больше не терять его первой. Со смертью Бриджа я смирилась быстро, и переживания не были столь глубокими, как было с Риасом.

— Что насчет такого предположения? — наконец, заговорил с ответом наследник, — Если это были чары с последующей активацией. И активировал их ты, своей магией.

— Вроде, пока я не ушел в невидимость, то кусок ткани просто спал, а когда почувствовал родное, то активировался и уже часть меня было воспринято барьером, как нечисть?

— Думаю, что я обсужу этот вопрос с Райаном и Мониаром. Пусть решают загадки, если им так это нравится. Сегодня переночую в комнате у Линди. Не думаю, что вправе вас разлучать или смущать своим присутствием, — решил удивить Нестаргонский.

— А ты с Линди…? — решила не сдерживать вопрос.

— Нет, Ориса. Я просто буду спать на твоей кровати, если ты не против. Белье возьму свое, за это не беспокойся. Линди против не будет. Уверен, — разъяснил он мне, — В столовую вам лучше сегодня не ходить, чтобы не портить аппетит остальным. Да и от Кобеана какое-то время держитесь дальше, а то еще что-нибудь придумает.

Последнее его заключение заставило меня дрогнуть и снова сжаться. Риас только сильнее обнял в ответ и попросил не волноваться.

— Я принесу вам ужин и пропущенный обед, если захотите. Ри, — сделал он паузу уже поднимаясь и проходя в центр комнаты, — Лиетта может сгладить мне твое отсутствие, но не заменить тебя в жизни, — досказал он мысль.

Риас оставил меня, чтобы подняться и заключить друга в крепкие объятия. Он попросил прощение у наследника, прежде чем отстраниться и хлопнуть пару раз его по плечам. После чего Тиретис покинул нас, сказав, что позже еще обязательно зайдет, но не будет забывать стучать.

— Ори, — вернулся ко мне Риас, — Маленькая. Тебе нужно умыться. У тебя глаза так опухли. Но ты все равно лучше всех, не подумай ничего. Ясно?

Я согласно кивнула, понимая, что вид у меня тот еще. Наверняка, глаза красные и совсем распухшие, как и нос. А губы уже болели и, скоро нижняя опухнет в некрасивом волдыре на несколько дней, если не попросить Эланию залечить.

— Нам вообще стоит привести себя в порядок, — в итоге заключил Риас, — Пойдем, — аккуратно поддерживая меня, повел он за собой в ванную комнату.

Открыл воду, оставил набираться и вернулся ко мне. У меня не хватало сил, чтобы самой раздеться, поэтому этим занялся Риас. Пока он неспешно и аккуратно расстегивал ремешки безрукавки, я накручивала себя вновь и вновь, опять пробуждая опасения и страхи.

— Риас, — негромко прервала его занятие.

— М?

— Запри дверь, пожалуйста, — нахмурилась, боясь, что к нам могут проникнуть, а у них всегда дверь открыта.

— Как скажешь, милая, — он ушел выполнять просьбу, а я не смогла стоять на месте, боясь, что он не вернется.

Поэтому последовала к порогу, чтобы не сводить с него внимательного взгляда. Не исчез, справился и вернулся, заглядывая мне в лицо, чтобы позже обнять и положить голову на мое плечо.

— Прости меня, Ори. Ты опять плакала из-за меня. Прости. Я… Я хотел бы пообещать, что больше не позволю тебе лить слезы из-за меня, но не могу. Я просто какой-то магнит для неприятностей, — устало проговорил он.

— Ты не прав. Это я должна просить прощение, Риас. Ведь если бы не моя ложь, то может все не зашло бы так далеко. Риас, я больше никогда не буду тебе лгать. Никогда, честно. Буду рассказывать все, — уверенно пообещала я.

Но он не злился, а поднял на меня голубые глаза и подарил легкую улыбку. Потом молча повел меня, чтобы продолжить начатое. Откуда у него были силы, не знаю, но очень скоро я осталась обнаженной. Пыталась помочь ему снять его одежду, но не смогла. Руки не слушались. Зато повеселила Риаса своими попытками и вызвала его негромкий смех. Вода была горячей, но не обжигающей.

— Я сам, — отобрал у меня мочалку Риас, когда мы уместились в тесной ванне.

Он не тер, а оглаживал, боясь ранить и оцарапать мою кожу. В его движениях не было никакого сексуального подтекста, только забота и нежная трогательность. Тишину нарушали всплески воды. Потом он занялся моими волосами, не забывая массировать кожу, а я разомлела и, наконец-то, расслабилась. Когда пришла его очередь, я нашла в себе силы, чтобы ответить взаимной заботой. Мы не спешили, наслаждаясь каждым мгновением проведенным вместе. Я все еще смущалась нашей наготы и такой близости с ним, но не позволяла себе отводить взгляда, как и не запрещала любоваться собой Риасу. Я ни в чем не откажу ему, я никогда больше не упущу возможности побыть с ним рядом любую свободную секунду. Насладиться каждым мигом, пусть даже он будет наполнен не красивой романтикой, а чем-то неприятным. Впереди у нас с ним долгая совместная жизнь, где будут ссоры, будут неприятные личности, вроде Геллы или Кобеана, у которых тоже есть свое оправдание и своя история. Жизнь не бывает только красивой, она такая же, как и Риас. Разная, непостоянная и за каждым ее поворотом нас поджидают неожиданности.

Мы смыли пену, сменили воду и уже просто лежали. Я расположилась у Риаса на груди, опрокидывая голову назад. Он оглаживал меня, но избегал чувствительных мест.

— Ты сама расскажешь или лучше спрашивать? — беззлобно задал вопрос Риас.

— Давай ты, — согласилась на второе, понимая, что сама могу что-то и пропустить.

— Кто был тот парень, которого ты так безжалостно распластала? — задал совсем неожиданный вопрос Риас.

Я тяжело вздохнула, стараясь вспоминать только детали, а не образы из прошлой жизни. Но Кастомир побеждал раз за разом, отчетливо возникая в голове, как живой. Сердце бы снова зашлось в быстром стуке, но сегодня был слишком трудный день, поэтому все было необычайно спокойно.

— Он считался мне братом, но наши отношения напоминали совсем иное, — сделала паузу, но Риас не спешил задавать наводящих вопросов, предоставляя мне время для монолога, — До сих пор считаю, что более жестокого человека я не знаю. Он любил развлекаться. Мы все любим развлечения, но его… Они были наполнены смертью. Ты ведь читал отчеты о сиротах. Он не был одним из нас, но его называли стратегом. Он не просто плел интриги. Я хорошо играю в шахматы, потому что он часто принуждал играть с ним. Для него люди — всего лишь марионетки, Риас. Кто-то незначительные пешки, вроде слуг. Иногда, мне приходилось играть, зная, что если я проиграю, то кто-то из слуг умрет. Все потому что ему было забавно видеть, как я переживаю из-за простолюдинов. Он всегда считал меня слабой и позором семьи. Он всегда побеждал, Риас. Во всем, — больше я не продолжала, решив, что это более, чем развернутый ответ.

— Он в прошлом, Ори. Жаль, я не могу избавить этот мир от него ради тебя. Я же не всесильный, а было бы неплохо, — мечтательно протянул за моей спиной Риас, — А история с Кобеаном? Я надеюсь, что ничего не было, — я почувствовала, как от нервов, напряглись его мышцы, но он попытался расслабиться.

— Я обещала рассказывать все, но боюсь твоего срыва, — аккуратно произнесла я.

Риас все же обхватил меня за плечи и подтянул выше на себя. Он тяжело задышал, но не пугал меня. Я была уверена, что он никогда не навредит мне и постарается сдержаться, чтобы не испугать меня, чтобы не волновать меня лишний раз.

— Продолжай, — прошептал он мне в затылок, обдавая человеческим, теплым дыханием.

— Ничего не было, Риас, — поспешила заверить и успокоить его, — Он говорил о тебе, о том, как ты рассказывал ему о нас в парке, — делаю паузу.

— Это правда. Я рассказывал и не жалею, ведь ты сейчас со мной рядом, а значит мои действия были верны. Ори, если ты хочешь, чтобы я попросил за это прощение, то я не буду. Я не жалею о том, через что мы прошли, потому что привело это к тому, что мы вместе. Только об одном, — сделал он паузу, — Тот поцелуй. Прости. Я не должен был срываться и заходить так далеко. Просто мне было больно. Понимаешь?

— Но сейчас ты простил меня…

— Ты опять про оправдания? — тяжело вздохнул Риас, но объятия не расслабил, — Я понимаю, что у тебя были свои причины, скрывать от меня кто ты. А теперь ты должна понять, почему я сорвался и повел себя с тобой так, неправильно. Мы ведь строим образы в голове, основываясь на прошлом человека, на его окружении и поведении. Я ведь уже тогда был без ума от тебя и знаешь… Я когда узнал, что ты не та. Что ты способна играть и, возможно, я люблю ту девушку, которой даже не существует и никогда не было. Это словно найти что-то, о чем мечтать не смел, а оно в миг разлетается, потому что всего лишь чья-то шутка. Это было больно, Ори. Мне было страшно, что ты играла, что ты на самом деле другая.

Мне стало стыдно и я закрыла глаза, в очередной раз попросив прощение, но почувствовав легкий поцелуй в шею, решила продолжить расскрывать все с того вечера:

— Кобеан удивлялся, как я верю тебе. Риас, он многое мне о тебе рассказывал. О том, как ты был одержим, о том какой-ты. Он сказал, что я интересна тебе пока ты не наиграешься, пока я еще имею какую-то толику непокорности и неприступности. Он удивлялся, как я могу согреться в твоем холоде, — опять замолчала я.

— Ори, я пойму, если ты не будешь мне верить. Но, сейчас я скажу правду. Я без тебя жизни своей не представляю. У меня были другие девушки, но они не вызывали такую бурю чувств, как ты. Я очень надеюсь, что ты способна меня понять, — легкий поцелуй в позвоночник вызвал мурашки, — Это все? Или было, что-то еще? Ты сказала, что я могу сорваться. Это же не спроста. Что он сделал, Ори? — гладкая щека коснулась моего плеча.

— Он пытался воздействовать на меня своим огнем, — тихо призналась.

— Он угрожал тебе? — взволнованно спросил Риас.

— Нет. Иначе. Другие причины, Риас. Прости. Мое тело, оно…, — я не смогла произнести вслух свои мысли, но Риас и так понял.

— И где он ласкал тебя, Ори? — задал вопрос Риас, а я залилась краской стыда, — Тут? — рука переместилась и сдавила грудь, пробуждая жар в теле, но я отрицательно покачала головой, — Тут? — его рука прошлась по телу вниз, раздвигая бедра и я не сдержала резкого вздоха, — Я так устал, Ори, — убирая руку, признался Риас, хотя я чувствовала, что он напряжен, — У меня все тело в синяках и ссадинах, поэтому я не способен подарить тебе что-то новое и уникальное. Не в воде, милая. Пойдем, — подтолкнул он меня, вынуждая подниматься.

Риас сам аккуратно касался меня полотенцем, чтобы оно впитало воду. Он действительно был уставшим, отчего выглядел старше. Необычно серьезный, но по обыкновению нежный.

— Как далеко он зашел? — сейчас я видела его лицо и понимала, что этот вопрос дался ему тяжело.

— Он не касался, а лишь преподнес руку.

— А ты? — взгляд Риас все же отвел.

— Я… Это не так, как с тобой. Просто жар и желание продолжения ласки, но я не потеряла голову, Риас, — голос дрогнул.

— Ори, — посмотрел мне в глаза Риас, — Все потому, что мы любим друг друга.

Он склонился в аккуратном поцелуе, который вскружил голову, ноги опять стали ватными, но меня удержали крепкие руки. Он прислонил меня к стене, целуя шею, но отстранился.

— Холодная, — испугал своим высказыванием, — Не ты. Стена, — поспешно исправил ситуацию, отрывая меня от опоры и поднимая на руки.

Небрежно скинутые покрывало и одеяло, чтобы спина коснулась, не менее холодной простыни, но она быстро нагреется. Риас располагается рядом, но не спешит к действиям, вновь любуясь мной.

— В следующем году выгоню Тира. Мы будем жить вместе, ясно? — проговаривает, чтобы склониться к следующему невесомому поцелую, — А теперь вызовем твой жар без магии, — уже проговорил с игривой улыбкой.

Рука его погладила живот, чтобы спуститься ниже, я потянулась за поцелуем, но мне отказали, сводя брови.

— Боюсь, что твоим губам нужно исцеление, а не поцелуи, Ори.

Долгое время я задыхалась от нежных поцелуев, которые покрывали мое тело, объятий, таких трогательных, и его аккуратных движений, которые наполняли меня, вынуждали тяжело дышать, негромко стонать и комкать простыню. Иногда я слышала, что ему больно, когда он задевал свои ушибы, но мы не останавливались, стараясь насладиться друг другом, будто в последний раз в жизни. Неспешно, красиво, без вульгарности, без пошлости. Когда я зашлась в судорогах, все закончилось, сил ни на что больше не осталось. Но Риас все же смог поднять откинутое одеяло, накрыл нас и крепко обнял меня, по привычке располагаясь у меня за спиной.

Я боялась засыпать. Казалось, что если потом проснусь, то его уже не будет рядом. Может я потеряла рассудок и все это вижу в своем бреду. Если это так, то я не хочу исцеления. Но мысли и страхи постепенно отступали, а размеренное дыхание уснувшего возлюбленного успокаивало. Крепко сжав его ладонь, что покоилась у меня на животе, я закрыла глаза и провалилась в темноту.

Не знаю сколько мы спали, но на улице уже было темно. Проснулась я от жуткого шепота множества голосов. В комнате не было холодно, но было такое напряжение, которое ощущалось каждой клеточкой тела. Меня била мелкая дрожь, неприятные мурашки от страха покрывали слегка озябшее тело. Ладонь Риаса я так и не выпустила, поэтому сжала ее сильнее, когда в темноте комнаты открылось множество синих и лиловых глаз. Это была не просто темнота, это был сумрак темной магии. Риас шептал в мой затылок слова на неизвестном мне языке. Мое сердце забилось быстрее, а голос вот-вот грозился покинуть.

— Риас! — спешно вскрикнула я и все исчезло.

— Что такое, милая? — вскочил он и пытался понять все ли хорошо.

— В комнате кто-то был и ты…

Риас вскочил с кровати, быстро активируя фонарь. Комната озарилась мягким светом, чтобы показать, что она пуста. Мне все приснилось? Или я после пережитого схожу с ума?

— Никого нет, Ори. Тебе приснился кошмар? — потирал глаза и ежился спросонок Риас.

Он подошел ко мне, опустился на краешек кровати, чтобы приподнять меня и заключить в объятия. Я обхватила его шею, стараясь успокоить свое сердце. Риас опять шептал мне, что все хорошо, что мне не нужно так бояться и волноваться. Я успокоилась, но мы уже выспались, чтобы продолжать сон.

— Смотри, — кивает на стол Риас, — Тир принес нам еду. Не забыл, — с мягкой улыбкой проговорил он.

А я порадовалась, что у Риаса привычка спать под одеялом даже тогда, когда жарко. Есть действительно хотелось, поэтому легко одевшись, мы молча принялись за остывший ужин, который любезно стоял на подносе. Котлету я отдала Риасу, а он отдал половину своего салата взамен. Я думала о том, что очнулась, а он все еще со мной. Значит, это мне не чудится.

Еще часть ночи мы говорили о нашем прошлом, раскрываясь друг перед другом подробнее. А потом мы все же заснули повторно, но я уже не просыпалась в эту ночь от кошмаров. Сон мой был крепким и сладким.