Вечерело, солнце клонилось к закату, но все еще было жарко. Дорога дышала пылью и зноем. Ануш решила пойти по короткому пути, через лес. Красное закатное солнце поблескивало между деревьями, птицы шумно устраивались на ночь. Ануш раздумывала о разговоре, произошедшем несколько дней назад между ней и доктором Стюартом.
«Ты должна стать профессиональной медсестрой. Ты зря тратишь свой талант, работая помощницей. Сестра Манон и я обсуждали это, и мы хотим, чтобы ты училась», — сказал он тогда.
Работы в больнице всегда было много, в том числе и весьма неприятной, но Ануш никогда не считала это пустой тратой времени.
Учиться на медсестру означало покинуть деревню и переехать на два года в муниципальную больницу Трапезунда.
Ануш всегда думала, что станет учительницей, как госпожа Стюарт. Но сторону доктора Стюарта приняла сестра Манон, а с ней спорить было бесполезно.
«Это правильный путь для тебя! У тебя будут деньги, еда и прекрасные навыки! Конечно, ты поедешь учиться!»
Когда мать Ануш услышала эту новость, она не обрадовалась.
«Грязная работа! Не намного лучше, чем работать прислугой!»
В деревне верили в то, что уход за больными может принести несчастье. Но, подумав, Хандут в конце концов согласилась. Она знала, что из-за отсутствия приданого у дочери нет особых шансов выйти замуж.
В начале осени Ануш уедет из деревни на два года.
Размышляя об этом, она наконец вышла из леса прямо к морю. Солнце опускалось в воду, и Ануш повернулась, чтобы поймать последние закатные лучи.
— Барев, Ануш!
— Барев, Хусик, — отозвалась она, не открывая глаз.
— Откуда ты знаешь, что это я?
— Потому что это всегда ты.
Он пошел рядом с ней, от него пахло потом, кровью животных и свежей землей.
— Я видел тебя вчера на девичнике у Парзик. С другими женщинами.
— И что с того?
— Я слышал, что Монголке разрешат окаймить платье.
— Ты, похоже, много знаешь о свадьбе, Хусик.
— Меня позвали зарезать козу, вот и все.
Обычно на проводы девушки забивают корову, но мать Парзик не могла позволить себе это и пожертвовала козой.
— Ты оставалась там допоздна, — заметил он.
— Это не твое дело.
— Небезопасно ходить одной ночью.
Ануш открыла глаза и посмотрела на Хусика. Это была самая длинная беседа с ним за последнее время.
— Мне не угрожала опасность, ведь я была не одна.
— Они бы тебя не защитили. Вокруг полно солдат.
— И что с того? — гаркнула Ануш.
Хусик удивленно уставился на ее вспыхнувшее лицо своими болотного цвета глазами.
— В любом случае я знаю, что ты где-то рядом, — примирительно сказала она.
Он улыбнулся, и она увидела щель между зубами — он потерял один зуб, когда одна из его ловушек отскочила и попала ему в лицо.
— Ты придешь на свадьбу? — спросил он.
— Конечно.
Там будет вся деревня. Это будет праздник, которого не видывали еще с начала войны. Все семьи скорбели по мужчинам, ушедшим на войну, и это станет поводом хоть на время забыть об одиночестве и пустых желудках. И будет повод потанцевать. Ануш вздрогнула.
— Иди домой, Хусик.
Он стоял у ворот отцовской фермы и наблюдал за тем, как Ануш скрылась за поворотом.