Мушар Трапезунд 30 июня 1915 года

На этой неделе я дважды выезжал за пределы деревни, первый раз — по вызову. Должен признать, я более чем обеспокоился после второй поездки.

Я поехал к вали. Разговоры Пола о черном списке армян набирают обороты в определенных кругах, и Хетти начинает верить этим историям. Она полагает, что мы должны использовать наше влияние на местные власти, чтобы обезопасить больницу и армян, живущих в деревне, хотя она знает мое отношение к «теориям» Пола.

Тем не менее ради нашего душевного спокойствия я согласился поговорить с вали.

Губернатор был в более мрачном настроении, чем обычно, и с негодованием опроверг все слухи. Нападение на девочку расследуют, а списки армян — скорее формальность, сказал он, начальный этап переписи всего населения страны.

Я вздохнул с облегчением, за много месяцев впервые мне стало так легко на душе. Пол на все слишком остро реагирует, это ему свойственно. Я решил, что необходимо немедленно с ним переговорить, чтобы расставить все точки над «и».

Уже несколько недель Пол к нам не приезжал, что было весьма необычно, поэтому я сам поехал в Трапезунд навестить его.

В больнице мне сказали, что он оперировал всю ночь и сейчас отдыхает дома.

Как и Манон, Пол жил на территории больницы, в отдельной, скудно меблированной комнате на последнем этаже. Я обнаружил его сидящим на кровати, полностью одетым и небритым. Судя по всему, он недавно проснулся. Я извинился за вторжение и попросил его не беспокоиться. В отличие от комнаты Манон, здесь не было ни чисто, ни уютно. Ничего личного, никаких картин или украшений, только запах немытого тела и старых окурков. Пол рассеянно огляделся, осмотрел пол и похлопал себя по карманам. Он нашел свой портсигар в кармане белого халата и прикурил сигарету. Я был в ужасе — как же он исхудал! Немытые волосы прилипли к голове, а лицо было бледным, как у шахтера.

Я сказал, что мы недоумеваем, почему так давно его не видели. Пол попросил передать Томасу, что он не забыл о его дне рождения и обязательно придет. Я предложил ему самому это сказать, но Пол заявил, что не может сейчас уехать.

— Кто-нибудь из персонала больницы может тебя подменить. Возьми несколько выходных, — предложил я. — Ты всегда советуешь мне проще ко всему относиться.

Запрокинув голову, он выпустил длинную струю дыма в потолок, а потом упал на подушки.

— Никого больше нет, Чарльз, их всех забрали, — сказал он.

Он сообщил, что всех врачей, работавших в больнице, забрали, за одним исключением — профессору Левоняну разрешили остаться, потому что он наблюдает одну из жен вали.

Это было совершенно бессмысленно. В городской больнице штат в пять раз больше, чем в моей, здесь несколько операционных, а кроме этого есть еще ортопедическая клиника и санаторий для туберкулезных больных.

Все это не может функционировать, если уменьшить количество работников, а два врача — это просто катастрофа. Я спросил его, что именно он имел в виду, сказав «забрали»?

— Список. Имена всех этих людей были в списке.

Теперь я начал понимать. Как обычно, он превратно истолковал факты. Мне было совершенно ясно, что произошло.

— Их призвали в армию! — заявил я. — Как я и предполагал!

Я спросил его, по-прежнему ли работают медсестры, он ответил утвердительно, что еще больше укрепило меня в моей правоте. Затем я рассказал о своем визите к губернатору, о том, что его чиновники собирают статистику для переписи.

Пол на это никак не отреагировал. Он продолжал таращиться на окрашенный в коричневый цвет потолок.

— В Империи никогда не проводилась перепись населения, Чарльз, — сообщил он. — Что заставляет тебя думать, что правительство займется этим сейчас?

Я ответил, что, скорее всего, это как-то связано с численностью войск, но Пол сказал, что для переписи у Империи нет ни ресурсов, ни рабочей силы, да и никто в здравом уме не станет заниматься переписью населения во время войны.

Я засмеялся.

— Да ведь это Турция, Пол! — воскликнул я. — Кто сказал, что здесь нужно искать логическое объяснение всему происходящему?!

Внезапно он рывком поднялся и сел, уставившись на меня. Его взгляд был такой жесткий, что я думал, он ударит меня.

— Это твое любимое выражение, не так ли, Чарльз? Это Турция!

Мне не понравился его тон и то, что он подразумевал, но я напомнил себе, что он много работал и очень устал.

Будто в подтверждение этого он завел разговор в странное русло, и я не сразу понял, к чему он клонит.

Он говорил о введении военного положения, о банках, отказывающихся выдавать депозиты, о том, что почтовая служба не функционирует.

— Но на самом деле мы же все знаем, что почта всегда здесь работает кое-как! Это же Турция! — улыбнулся Пол.

После этих слов я решил встать и уйти, но он еще не закончил. Дотянувшись до стакана, стоявшего на бюро, он потушил в нем окурок.

— Все, что происходит вокруг тебя, Чарльз, происходит в военное время. Всему ненормальному придается видимость нормального. Но это… — он вытащил клочок бумаги из-под стакана и протянул его мне, — это список армян, написанный турком, служащим у меня в больнице, специально для губернатора, и это не имеет никакого отношения к войне. Это список смерти.

Я посмотрел на него, наверное, слишком недоверчиво, потому что он смял листок в кулаке и поднялся на ноги.

— Ты знаешь, что происходило в Константинополе!

— Это совсем другое!

— История имеет привычку повторяться! Война — это именно то, чего ждали турки! Прекрасная возможность стереть с лица земли целый народ!

— Это полная нелепость!

— Это уже происходит, Чарльз! Даже в деревне!

Я не знал, что сказать. Я был ошеломлен. Что случилось с этим человеком? Единственное разумное объяснение — он плохо себя чувствует. Гнев покинул меня, и я стал умолять его пожить у нас.

— Левонян справится сам в течение нескольких дней, — сказал я. — Хетти и дети будут очень рады тебя видеть.

Он потянулся за белым халатом и надел его. Без лишних слов он пошел к двери, открыл ее. Я думал, он обернется. Я был уверен, что он не может просто так уйти, но он лишь кивнул, и мне ничего не оставалось, кроме как проводить его взглядом.