Джахан наблюдал за тем, как Армин поскакал вместе с лейтенантом в начало вереницы идущих людей. Коробки с оборудованием были завернуты в одеяла и приторочены к седлу.

Как и было оговорено, немец сопровождал их в Гюмюшхане. Он начал делать снимки задолго до того, как воцарился хаос. Некоторые зеваки бросали камни в людей, которых собрали на площади. Напряжение нарастало.

Люди Джахана рассредоточились по периметру площади, пресекая драки и держа собравшихся поглазеть и тех, кого согнали на площадь, на расстоянии друг от друга.

Ко всему прочему добавлялись несмолкаемые крики, плач и ржание лошадей. Повсюду сновали дети. Некоторые оказывались в опасной близости от колес телег, отчаянно пытаясь разыскать своих матерей.

Старики плакали. Молодые женщины с трудом несли узлы с остатками имущества на головах и при этом держали за руки детей.

Когда переселенцы вышли из деревни, выражение их лиц изменилось. Всех охватила мрачная уверенность, что они умрут или будут убиты.

Женщина на последнем месяце беременности тяжело опустилась на телегу, но ее тут же согнали. Худой старик запихивал в рот краюху хлеба, глядя на голодного ребенка.

Джахан наблюдал за всем этим с нарастающим чувством тревоги. Он так надеялся найти Ануш, но обнаружил лишь ее мать и бабушку под конвоем отряда Ожана. Подкупив солдата, он перевел обеих женщин в свою группу переселенцев, но они не знали, где Ануш.

Уже пора было уводить людей. Больше он не мог откладывать. Внезапно налетел порыв ветра, сорвал головной убор, и он упал на землю. Джахан повернулся, чтобы подобрать его, и увидел, что к нему приближается женщина. Стройная женщина с заплетенными в косы волосами, держащая на руках ребенка.