Хлопья жирного пепла еще кружились в воздухе, пачкая свежевыпавший снег. Кое-где под грудами кирпичей, словно волчьи глаза, хищно горели не потухшие угли. Над обугленными руинами некогда великолепного особняка стояла вонь горелого дерева. Туги там над остатками почерневших, обугленных стен и рухнувших балок, словно призраки, тянулись вверх сизоватые струйки дыма. Среди груды кирпичей валялась опрокинутая деревянная лошадка-качалка, краска на ее боках вздулась пузырями и облупилась от жара. Пока Порция, окаменев от ужаса, разглядывала картину пожарища, раздался оглушительный треск, и лестница, ведущая на второй этаж, прямо у нее на глазах рухнула, погребая под собой то, что когда-то было огромным концертным роялем. В воздух взвился сноп пепла.

Перевернутые бадьи и разбросанные повсюду ведра валялись там, где раньше перед домом была лужайка с аккуратно подстриженной травой. На углу улицы стояла тележка с ручной помпой, возле которой не было ни души, кожаный рукав, по которому обычно качали воду, сиротливо валялся на земле, точно исполинская издыхающая змея — мрачное свидетельство того, что пожарная бригада либо явилась слишком поздно, либо почти сразу же оставила попытки справиться с бушевавшим в здании огнем.

Немногочисленные соседи да несколько рыдающих слуг сбились в кучку на противоположной стороне улицы. Видимо, пожар случился под утро, и кое-кто так и выскочил из дома, в чем был — в халатах и ночных колпаках. Выбираясь из коляски на подгибающихся ногах, Порция то и дело ловила на себе полные сочувствия взгляды, и от этого ей стало совсем тошно.

Она как слепая побрела к дому. Следом, готовый в любой момент подхватить ее, тенью двигался Джулиан.

— Порция!

Радостный крик, неожиданно прозвучавший у нее за спиной, испугал ее до такой степени, что девушка едва не взвизгнула. Окаменев, она только молча хлопала глазами, глядя на бегущую к ней Вивьен. Вид пожарища был так страшен, что Порция даже не заметила карету Ларкина, стоявшую под могучим дубом на углу улицы.

Бросившись Порции на шею, Вивьен разразилась слезами:

— Ох, Порция! Слава Богу, ты цела! Как я рада, что с тобой ничего не случилась! Мы так за тебя боялись!

— Мы? — онемевшими губами беззвучно переспросила Порция. У нее не хватило духу спросить, кого имеет в виду Вивьен.

Сестра, схватив за руку, потащила ее к карете. Но Порция словно приросла к земле.

Догадавшись, в каком она состоянии, Вивьен оставила свои попытки усадить девушку в карету.

— Весь день от вас с Джулианом не был о ни слуху ни духу, — затарахтела она. — Если честно, мы уже опасались худшего. Я, конечно, пыталась успокоить их, твердила, что все, что ни делается, к лучшему — так ведь всегда бывает, верно? Только меня никто не слушал. И вдруг среди ночи один из слуг Эйдриана принялся барабанить к нам в дверь — кричал, что дом горит. Пожар случился незадолго до полуночи. Знаешь, если честно, когда мы примчались сюда и я своими глазами убедилась, что дело плохо, то совеем пала духом. Но теперь, когда ты вернулась, целая и невредимая, я уверена, все будет… — Вивьен осеклась, только сейчас сообразив, что Порция так и стоит молча, словно превратившись в соляной столб.

— Это Порция! — крикнула она через плечо. — Она вернулась!

Какие-то фигуры одна задругой медленно выбрались из кареты. В тени раскидистых ветвей старого дуба Порция не могла различить их лиц.

Первым к ней подбежал Ларкин, взгляд его казался еще более скорбным, чем всегда. Следом за ним спешил Уилбери; ночная сорочка, в которой старик выскочил из дома, развевалась на его костлявом теле, как парус. И наконец, Эйдриан, мертвой хваткой вцепившийся в Каролину с таким видом, будто он поклялся никогда не отпускать ее от себя.

Порцию захлестнуло неимоверное облегчение. На нее вдруг накатила такая слабость, что у нее подкосились ноги. К счастью, Джулиан успел подхватить ее до того, как она свалилась на землю. Обняв Порцию за плечи, он держал ее, пока не почувствовал, что она в состоянии снова держаться на ногах.

Нетерпеливо вырвавшись из его рук, Порция бросилась к своим близким. Перед глазами у нее все расплывалось. Она даже не сразу заметила их странно осунувшиеся лица. За какой-то день они изменились до такой степени, что казались тенью самих себя. Трудно было поверить, что прошел всего лишь день с тех пор, как она видела их в последний раз.

Каролина, на которой была только тонкая ночная сорочка, зябко куталась в пальто Ларкина. На Эйдриане не было ничего, кроме панталон с башмаками да испачканной сажей рубашки, в вырезе которой виднелась грудь. При приближении Порции ни один из них не сдвинулся с места. Она бросила на Ларкина растерянный взгляд, но тот, скрестив руки на груди, молча отвел взгляд в сторону и принялся с сосредоточенным видом разглядывать носки башмаков.

Ничего не понимая, Порция повернулись к Уилбери и тут же с содроганием отвернулась. Старый дворецкий был в таком состоянии, что смотреть на него было еще страшнее, чем на то, что осталось от их дома. Подбородок старика трясся, по пепельно-серым щекам катились слезы.

Эйдриан нежно погладил растрепанные волосы жены, но Порции внезапно бросился в глаза его дикий, блуждающий взгляд. Бледное лицо Каролины было безжизненным, словно маска. Больше всего Порцию поразили ее потухшие глаза.

Порция осторожно тронула сестру за рукав, почувствовав, как от первобытного страха пустеет в голове. Волосы на затылке встали дыбом.

— Каро, где Элли? — запинаясь, спросила она. — Спит в карете?

Каролина, всхлипнув, подняла на сестру огромные пустые глаза.

— Она исчезла. Порция, они забрали Элоизу! Они украли моего ребенка!

Вначале Порции показалось, что яростное рычание вырвалось из ее собственной груди. Она не сразу поняла, что это Джулиан. Стоя в двух шагах от них, он с безумным видом разглядывал руины сожженного дома. Лицо у него было такое, будто он стоял на краю могилы, в которой только что похоронил все надежды на счастье.

— Твой план, по всей вероятности, имел потрясающий успех, — бесцветным голосом сказал Эйдриан. Он сильно хрипел — вероятно, надышался дыма. — Могу только предположить, что Валентина обезумела от ревности до такой степени, что пошла на убийство. Тебе известно, как вампиры ненавидят огонь, поэтому она убедила кого-то из своих любовников сделать за нее всю грязную работу. Если бы Уилбери не почувствовал запах дыма и не поднял тревогу, мы бы все сгорели в собственных постелях. Увы, к тому времени, когда Каролина вбежала в детскую, было уже поздно. Элойза исчезла. Эти ублюдки похитили ее.

Джулиан потряс головой.

— Мне даже в страшном сне не могло привидеться, что она явится сюда, к тебе, — хрипло пробормотал он. — Ей же Нужен был я. Я должен был быть тут и ждать. Или уничтожить ее, когда мне представилась такая возможность.

Пальцы Вивьен сжали руку Порции.

— Где вы были? — дергая сестру за рукав, допытывалась она. — Мы уж было решили, что Валентина разделалась с вами.

Порция, молча разглядывая простодушное лицо сестры, лихорадочно искала подходящий ответ. Как ей объяснить, что не Валентина добралась до нее, а… сам Джулиан? И не однажды, а… в общем, много раз. Порция зажмурилась. Ей вдруг стало нестерпимо стыдно. Значит, пока они с Джулианом обнимались в коляске, спеша насладиться возможностью еще хоть немного побыть вдвоем, в их дом ворвались кровожадные убийцы и похитили маленькую Элоизу!

Она все еще пыталась придумать, что сказать, но тут Эйдриан, мягко, но решительно передав сникшую Каролину на попечение Уилбери, шагнул к ней. К сожалению, Порция не сразу сообразила, что он собирается сделать. А когда поняла, было уже слишком поздно — потянув за конец галстука, который Джулиан заботливо повязал ей на шею, Эйдриан резким движением сорвал его, и все увидели у нее на горле свежий след от укуса.

С губ Ларкина сорвалось проклятие. Вивьен сдавленно ахнула. Уилбери только молча опустил голову, в старческих глазах мелькнула печаль. В лице Каролины ничто не дрогнуло.

Все оцепенели, казалось, даже снег на мгновение перестал падать. Внезапно Эйдриан с рычанием бросился на Джулиана, в три огромных прыжка преодолев разделявшее их расстояние. Прежде чем кто-то успел ему помешать, его кулак впечатался в челюсть младшего брата.

Джулиан покачнулся, однако устоял на ногах. Он даже не пытался защищаться — только раскинул руки, словно для того, чтобы его брат в следующий раз не промахнулся. Даже если бы Эйдриан бросился на него с колом, подумала Порция, Джулиан и тогда, вероятно, не пытался бы защититься — просто стоял бы и ждал, пока острие вонзится ему в сердце.

Скорее всего именно так и случилось бы, если бы Ларкин с Порцией не успели ему помешать. Не сговариваясь, они бросились к Эйдриану и повисли на нем с двух сторон. Конечно, Эйдриан легко мог стряхнуть ее если бы хотел, но Порция была уверена, что он этого не сделает — Эйдриан, помня о своей силе, побоялся бы причинить ей боль.

— Ты, ублюдок! — прорычал он, с ненавистью глядя на младшего брата. Порция на всякий случай вцепилась в него мертвой хваткой. — Я должен был сразу догадаться, что ты не в состоянии держать свои грязные лапы — и клыки — подальше от нее!

— Нет, Эйдриан! — закричала Порция, отчаянно цепляясь за него. — Все совсем не так, как ты думаешь! Он не хотел этого делать! Это я его заставила! Я сама настояла на том, чтобы он напился моей крови!

Стряхнув наконец Ларкина, Эйдриан резко обернулся.

— Но почему?! Зачем тебе это понадобилось, скажи! Он что, опять умирал от жажды? Или может, у него просто кончился его любимый портвейн, который он хлещет, как воду? — Снова повернувшись к младшему брату, он смерил его полным презрения взглядом. — Неужели тебе мало было той боли, которую ты и так уже причинил ей тогда, в склепе? Или она снова пала жертвой твоего: ненасытного аппетита? Господи, у меня просто слов нет! Мерзавец, твоя жажда, твоя похоть и твой эгоизм поистине не знают пределов!

Джулиан не сказал ни слова — просто молча смотрел на него. Лицо его стало таким же холодным и отрешенным, как у Каролины.

Зато лицо его старшего брата потемнело, как туча.

— Ты больше мне не брат, Джулс! — В бессильной ярости он сжал кулаки. — Я всегда любил тебя — с того самого дня, как ты научился ходить и стал таскаться за мной хвостом. И, Бог свидетель, я изо всех сил старался оберегать и защищать тебя. Наверное, ты рассчитывал, что так будет всегда. Но… какой ценой?! Что еще я должен принести в жертву ради тебя? Невинность Порции? Жизнь своей маленькой дочери?

— Не вини себя, Эйдриан! — тихо проговорил Джулиан. — Если ты и виноват в чем-то, так только в том, что был слишком добр ко мне, но думаю, Господь простит тебе этот грех.

С этими словами он повернулся, чтобы уйти. Порция, не веря собственным глазам, смотрела ему вслед.

— Ты не виноват, Джулиан! — бросившись за ним, выпалила она. — Послушай, я уверена, что Элоиза в безопасности! Валентина не тронет и волоска на ее голове до тех пор, пока она надеется, что ты придешь за ней. Мы найдем ее, вот увидишь! И привезем ее домой! — горячо твердила она. Догнав наконец Джулиана, Порция вцепилась в его рукав.

Он вдруг резко обернулся, и Порция отшатнулась, увидев оскаленные клыки. Глаза Джулиана горели, словно угли — на бесстрастном точно каменная маска лице это производило жуткое впечатление. Порция испуганно ахнула и тут же, спохватившись, зажала рот ладонью.

— Эйдриан прав! Неужели ты до сих пор этого не поняла? Именно об этом я и твердил тебе с самого начала! Поэтому все эти годы я и старался держаться от тебя подальше.

Глаза Порции защипало. Она пыталась сдержать слезы, но тщетно.

— Но ты ведь не станешь отрицать, что все это время ты не переставал любить меня?! — в отчаянии бросила она.

— Нет, не стану. Но эта любовь отравляет все, к чему я прикасаюсь! И если я позволю, чтобы моя любовь стала причиной твоей гибели, то буду проклят навеки! — ответил он. Это было сказано с такой яростью, что Порция невольно отшатнулась, как от удара. Вздохнув, Джулиан нежно смахнул с ее ресниц повисшие на них слезы. — Жаль, что тогда, в склепе, ты не дала мне умереть… — с горечью добавил он.

Он снова повернулся, чтобы уйти. Внезапно Порция почувствовала, как ее захлестнула злость.

— Знаешь, ты прав! — выпалила она, с ненавистью глядя ему вслед. — Мне тоже чертовски жаль, что я тогда не дала тебе умереть. Я бы сейчас многое отдала, чтобы вообще тебя не знать! Потому что с того дня, как ты вошел в мою жизнь, не было дня, чтобы я не мучилась из-за этой любви. Все эти годы я вздохнуть не могла свободно, потому что даже воздух вокруг меня был отравлен моей любовью к тебе!

Джулиан даже не обернулся.

— А теперь послушай меня, Джулиан Кейн! Если ты сейчас уйдешь из моей жизни, не трудись возвращаться, понял? Никогда!

Джулиан замер, словно налетев на невидимую стену. Потом повернулся и бросился к ней. Подскочив к Порции, он схватил ее за плечи и молча впился в ее губы поцелуем, горьким и нежным одновременно, — поцелуем, в котором было все: и отравленная бесплодными сожалениями вечность, и долгие годы безнадежной, обреченной с самого начала любви.

Все произошло очень быстро. Миг, и он уже снова бросился бежать не оглядываясь. Порция молча смотрела ему вслед. Она еще чувствовала на губах вкус его губ, а Джулиан уже почти скрылся из виду, оставив ей на память воспоминание о страсти, которой ей, возможно, уже больше не суждено испытать вновь.

Порция сделала нерешительный шаг, словно порываясь броситься за ним, но пронзительный крик Каролины пригвоздил ее к месту:

— Оставь его, Порция! Пусть уходит! Ты ничего не сможешь изменить! Это он навлек горе на нашу семью! Господи… за что?! Будь проклят день, когда он вернулся домой! — Голос ее перешел в сдавленный стоя. Каролина, схватившись за грудь, рухнула на колени, будто у нее подломились ноги.

— Поезжай за доктором, Ларкин! — крикнул Эйдриан, подхватив жену на руки.

Порция застыла. Она не знала, что делать — броситься к сестре, чьи горькие рыдания разрывали ей сердце, или бежать за человеком, которого она любила больше жизни. Наконец любовь к сестре пересилила. Бросив в сторону удаляющегося Джулиана последний взгляд, она подобрала юбки и побежала к Каролине.

Упав на колени, Порция прижала к груди ледяную руку сестры.

— Все будет в порядке, Каро! — глотая слезы, твердила она. — Мы отыщем Элли и привезем ее домой. Я клянусь тебе! Жизнью клянусь, слышишь?

Когда она оглянулась, снег и пепел успели уже засыпать пустую дорожку. Джулиан исчез.