Расспрашивать дальше Мелани боялась, но и остановиться уже не могла. Она собиралась задавать Джеку вопросы до тех пор, пока все разрозненные кусочки не сложатся в единую картину. Мелани вздохнула, как перед прыжком в воду, и решилась:

– А ребенок? Мы его нашли?

– Мел!

– Джек, ты не хочешь об этом говорить, но у нас действительно был малыш!

Джека захлестнула волна нежности и грусти. Бедная Мелани! Она так и не смирилась с утратой ребенка. Она потеряла его на большом сроке, у нее открылось кровотечение, врачи сумели ее спасти, но Мелани навсегда потеряла способность к зачатию. Видит Бог, они не сразу сдались, Мелани проходила утомительный курс лечения, но все оказалось безуспешно.

– Мелани, ты много говоришь о ребенке, – осторожно начал Джек, – но дело в том, что ребенка не было. Ты его потеряла.

Джек взял Мелани за руку, чувствуя ее пассивное сопротивление.

– У нас есть ребенок, я знаю, – упрямо повторила она с горечью. – Мальчик.

Джек призвал на помощь выдержку. Доктор Синклер предупреждал, что возможны рецидивы и перепады настроения, но от этого ему было не легче.

– Джек, ты меня слушаешь?

– Да.

Джек считал своим долгом поддерживать Мелани всем, что в его силах, но он бы дорого дал, чтобы она была одержима какой-нибудь другой темой, не столь болезненной. Стараясь говорить спокойно, он спросил:

– Тогда где этот ребенок? Где он живет, кто о нем заботится?

Мелани вздрогнула.

– Не знаю, именно поэтому мы и должны его найти и вернуть.

Джек сел на плетеный диван и привлек Мелани к себе. Она села вплотную к нему, так что ее бедро касалось его бедра. Еще одно болезненное воспоминание, подумал Джек. Когда Мелани сидела так близко, он не мог не вспоминать, как они занимались любовью. Но думать о том, что он потерял, было слишком больно, да он и не мог себе позволить подобные воспоминания. Его долг – помочь Мелани, а для этого он должен разобраться в том, что происходит в ее голове.

– Милая, – терпеливо начал Джек, – если бы у нас действительно родился сын, ты бы мне сказала. Я тебя хорошо знаю, ты не стала бы скрывать от меня такое событие.

Мелани быстро отвернулась, ее губы задрожали, Джек понял, что она снова готова расплакаться.

– А что, если я все-таки скрыла и эта тайна так меня мучила, что я потеряла способность есть, пить, думать?

Джек смотрел на нее в замешательстве. Одно из двух, думал он, либо Мелани совершенно запуталась и не отличает правду от вымысла, либо она скрыла от меня огромную часть своего внутреннего мира.

Мелани смахнула слезы и заломила руки.

– Я надеялась, что мне удастся найти ребенка до твоего возвращения, и я пыталась, но потом его следы потерялись.

Джек накрыл ее руки своими, почувствовал, как они холодны.

– Я не сумасшедшая!

Джек внутренне напрягся.

– Я этого и не говорил.

– Не говорил. Но подразумевал. Честное слово, это не бред и не выдумка, я говорю правду! У нас родился сын, он не умер, его от меня унесли и должны были принести обратно, когда я приду в себя после родов, но я его больше не видела. Они его забрали и… и продали.

Терпение Джека иссякло. Он понял, что при всем желании не в силах помочь Мелани, ее воображение зашло слишком далеко. Ребенка отняли у матери и продали… И это в Америке, во второй половине двадцатого века?! Может, Мелани действительно сошла с ума? Джек расстегнул несколько пуговиц на рубашке и распахнул ворот – ему вдруг стало не хватать воздуха. У него было верное средство, которое всегда помогало ему успокоиться: быстрая езда. Не задумываясь о том, что бросает Мелани, Джек пошел в дом, чтобы взять ключи от машины. Сбежать, побыть в одиночестве, вот что ему сейчас необходимо.

– Джек!

Пронзительный крик заставил его застыть на месте.

– Ты мне не веришь, но это правда! Мне нужна твоя помощь, без тебя я не найду нашего малыша! Прошу тебя, не уходи!

Джек медленно повернулся. Путь к бегству был так близок… Джек вынужден был признать, что задача, которую он на себя взвалил, оказалась тяжелее, чем он думал. Со шрамами, ранами, с физической болью он бы мог как-то справиться, но не с душевным расстройством. Мелани, которую он знал и любил, и Мелани нынешняя – две разные женщины.

– Я ненадолго, мне нужно немного проветриться. Вернусь к ужину.

– У меня есть доказательства! – Голос Мелани дрожал, но не от слез, а от негодования: ее возмущало, что Джек ей не верит.

Она пошла вслед за ним в дом.

– Где они?

– Где что? – устало спросил Джек.

– Мои вещи. Вещи младенца.

– Я никогда не видел среди твоих вещей ничего для младенца.

Мелани почувствовала, как в голове начинает пульсировать боль, и прижала пальцы к вискам. Теперь она вспомнила, что все документы, касающиеся поисков ребенка, хранились в синей коробке из-под обуви.

– Ох, конечно, ведь я хранила их в тайне. С виду это обычная синяя коробка из-под обуви, надо спросить у Агаты, может быть, она ее куда-то убрала.

Джек вздохнул. Он понял, что придется сказать Мелани правду.

– Мел, есть кое-что, чего ты не знаешь.

Мелани обогнала Джека и развернулась к нему лицом. Он вынужден был остановиться. Они сверлили друг друга глазами и тяжело дышали. В эту минуту Мелани ненавидела Джека, его уверенность в собственной правоте. Что он может знать?

– И чего же я не знаю? – требовательно спросила она.

– С тех пор, как ты потеряла ребенка… или как его, по твоим словам, украли, прошло время.

– Я знаю.

– Много времени.

Сердце Мелани забилось чаще, у нее появилось предчувствие чего-то ужасного. Пытаясь совладать с собой, она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

– Сколько?

– Пять лет.

Она ахнула, покачнулась и, наверное, упала бы, если бы Джек не поддержал ее. Не обращая внимания на ее протесты, он поднял ее на руки и отнес в ее комнату. Положив Мелани на кровать, он стал звонить по телефону.

– Кому ты звонишь?

– Врачу.

– В этом нет необходимости. Я прекрасно себя чувствую.

Но Джек ее не слушал.

– Да, доктор Синклер, случилось. Мелани стало плохо.

Мелани рывком привстала и попыталась выхватить у Джека трубку.

– Ерунда, я просто потеряла равновесие и слегка покачнулась! Не смей говорить за меня!

– Лежи и не дергайся! – отрезал Джек и продолжил разговор с врачом. – Нет, сознание она не потеряла.

– Я отлично себя чувствую! – выкрикнула Мелани.

Джек снова обернулся к ней и приказал:

– Тихо!

Негодование придало Мелани сил. Она вскочила с кровати и сумела-таки вырвать у Джека телефонную трубку.

– Доктор Синклер! Со мной все в порядке, я просто на секунду потеряла равновесие, вот и все. Скажите моему мужу… – Мелани оборвала себя на полуслове и посмотрела на Джека со смесью растерянности и ужаса. – Скажите моему мужу, что ничего не случилось.

Она протянула трубку Джеку и села на кровать. Джек еще что-то говорил врачу, но Мелани, ошеломленная своим открытием, больше ничего не слышала. Значит, я вышла за Джека. Как я это вспомнила? Когда мы поженились? Где? Он сказал, прошло пять лет…

– Итак, ты вспомнила, – прервал ее сумбурные мысли голос Джека.

Мелани не шелохнулась. С ее мыслями происходило что-то странное, они кружились, как подхваченные ветром осенние листья, и она не могла уловить их направление.

– Если прошло пять лет…

Она не договорила, пораженная открытием. Пять лет, из которых она не помнит абсолютно ничего, только то, что Джек – ее муж.

– Тебе почти двадцать три года, – тихо сказал Джек.

Он подошел к туалетному столику и зажег лампу под голубым шелковым абажуром. Мелани быстро отвернулась от света.

– Давай отложим этот разговор, – сказала она тихо.

– Мел, мы должны поговорить.

Она сцепила пальцы на коленях.

– Только не сейчас. Знаю, я сама настояла на разговоре, но это было до того… как я…

Ее голос сорвался, и Джек мягко подсказал:

– До того, как ты вспомнила, что мы женаты?

Мелани поёжилась, ее бросало то в жар, то в холод. Пять лет она жена Джека…

Джек обошел вокруг кровати и заметил, что Мелани дрожит. Заметил он и другое: как вздымается и опадает ее грудь в такт участившемуся дыханию, как свет лампы озаряет ее изящный профиль. Чудеса, да и только, подумал он с грустной улыбкой, все может измениться, мир может рухнуть и возродиться вновь, но одно остается неизменным – моя реакция на Мелани. Я испытываю прилив желания всякий раз, когда вижу ее.

– Не улыбайся, – смущенно пробормотала Мелани.

– Почему? Ты меня почти рассмешила.

Джека вдруг разобрала злость на судьбу. Так не должно было быть, они не должны были расставаться, они созданы друг для друга! Почему Мелани захотела с ним развестись?!

– Во всяком случае, раньше тебе это удавалось очень легко. Ты любила меня смешить, а еще дразнить и провоцировать. Впрочем, не только меня, ты всех провоцировала, это у тебя наследственное. Андре вечно за тебя волновался.

Мелани медленно подняла голову, быстро посмотрела Джеку в глаза и тут же отвела взгляд, но ничего не сказала. Она молчала так долго, что Джек даже предположил, что она спит с открытыми глазами.

– Я не помню, – сказала наконец Мелани.

– Я знаю.

Мелани опустила голову так низко, что ее волосы черным шелковым покрывалом скрыли ее лицо.

– Не исключено, что я никогда этого не вспомню.

– Тогда мы начнем все сначала, – ласково сказал Джек.

– Сначала, говоришь?

Мелани посмотрела на него со смесью ужаса и, как ни странно, цинизма. Джек заставил себя непринужденно улыбнуться, хотя в действительности ему хотелось схватить что-нибудь тяжелое и швырнуть через всю комнату.

– Да, с самого начала.

Мелани не ответила. Она вдруг поняла, что ей нужно срочно остаться одной и разобраться в своих чувствах. Ей хотелось плакать, но она не понимала почему. Казалось бы, она должна прыгать от радости, узнав, что они с Джеком поженились, ведь об этом она и мечтала. Почему же она не чувствует радости или хотя бы облегчения? Мелани посмотрела в окно, уже совсем стемнело.

– Кажется, уже поздно.

– Но для ужина – самое время.

Она отвернулась и закрыла глаза.

– Джек, я устала. Ты не против, если я поужинаю одна, в своей комнате?

Он не ответил, и тогда Мелани оглянулась. Его лицо стало похоже на непроницаемую маску, но ей показалось, что он расстроен чем-то не меньше нее. Однако, когда Джек заговорил, его голос прозвучал на удивление спокойно:

– Конечно, не против. Мы будем делать все так, как ты захочешь.

Джек ужинал один на террасе, при свете единственной свечи. Эта сумеречная трапеза напомнила ему о прежней жизни, когда он был ковбоем и зачастую ужинал под открытым небом при свете костра. Тогда он был свободен, как перекати-поле, никаких обязательств, никаких привязанностей. А потом в его жизнь вошла Мелани, и он променял свободу на любовь. Онотказался от того, к чему привык и что ему нравилось, в пользу того, к чему привыкла Мелани: деньги, власть, положение в обществе.

Покончив с ужином, Джек вышел в сад. В свете луны дом походил на сказочный дворец. Ирония судьбы, думал Джек, когда-то у меня не было ничего, кроме любви Мелани, а теперь есть дом, деньги, власть, положение в обществе, но нет Мелани, ради которой я всего этого и добивался.

Джек вернулся в дом, запер за собой дверь и стал подниматься по задней лестнице на второй этаж. Чем выше он поднимался, тем острее чувствовал, что приближается к Мелани. В этом было даже нечто мистическое. Во многих отношениях они были двумя половинками одного целого, и Джек чувствовал, что Мелани сейчас одинока. Он понял, что не сможет уснуть, если не поговорит с ней. Совесть не позволит, да и сердце тоже.

Подойдя к спальне Мелани, Джек тихо открыл дверь. Комнату освещал только тусклый свет луны, пробивающийся сквозь облака. Мелани лежала на боку, свернувшись клубочком. При его появлении она не шевельнулась, но Джек видел, что глаза у нее открыты и она наблюдает за ним.

– Я пришел извиниться, – тихо начал он. – Прости, если причинил тебе боль.

– Не за что извиняться.

Небрежный тон не обманул Джека, голос Мелани звучал глухо и хрипло, он понял, что она плакала. Он подошел ближе к кровати. Мелани натянула на себя одеяло и укрылась с головой, Джеку были видны только кончики ее пальцев. Какие у нее прелестные пальчики… Но ему хотелось видеть ее лицо, он наклонился и стал целовать ее пальцы один за другим. Но Мелани всегда отличалась упрямством, она вцепилась в одеяло так крепко, что костяшки побелели. Но Джек не привык отступать. Он коснулся одного пальца кончиком языка и с удовлетворением услышал, как Мелани ахнула. Джек уделил такое же внимание всем ее пальчикам по очереди, но Мелани не пожелала вылезти из укрытия. Тогда он встал и пошел к двери.

– Ну ладно, спокойной ночи.

– Не уходи!

Он обернулся. Теперь Мелани сидела на кровати. Джек с трудом мог разглядеть очертания ее лица – луна почти скрылась за тучами.

– Мы правда женаты?

– Да.

– И давно?

– Года три.

– Почему ты мне раньше не сказал? – еле слышно прошептала она.

Джек пожал плечами.

– Побоялся тебя травмировать.

Мелани помолчала, пытаясь еще что-нибудь вспомнить, но безуспешно.

– А этот дом – наш?

– Да.

Она погладила атласное покрывало.

– Я не чувствую, что жила здесь, не могу представить. – Джек не видел выражения ее глаз, но чувствовал, что Мелани растеряна. – Я весь вечер пыталась что-нибудь вспомнить, но у меня не получается. Ничего не помню.

– У меня есть и другие фотографии, например, с нашей свадьбы, – сказал Джек, – если хочешь…

– Нет, только не сегодня… я чувствую себя какой-то опустошенной.

Сидя на широкой кровати, которая была когда-то их общей, Мелани казалась маленькой и очень ранимой. Джеку захотелось обнять ее, прижать к своей груди и сказать, что с ним она в безопасности. Он заметил, что ее нижняя губа задрожала. Джек бы все отдал за право поцеловать ее, он целовал бы ее до тех пор, пока ее губы не перестанут дрожать.

– Извини, если расстроил тебя, честное слово, я не хотел.

– Тогда иди сюда и обними меня.

Джек шумно втянул воздух. Ему хотелось того же, но он не доверял себе. Он желал Мелани и боялся, что если хотя бы прикоснется к ней, то уже не совладает с собой, страсть, первобытный голод могут взять верх над разумом. А Мелани сейчас это не нужно.

– Не могу, – хрипло сказал он.

– Почему?

– Потому что не уверен, что смогу держать себя в руках.

– А ты не держи.

Эта короткая реплика спровоцировала в Джеке такой всплеск желания, что он уже готов был наплевать на все правила и принципы и наброситься на Мелани. Придержи коня, говорил он себе, это не то, что ей сейчас нужно, отойди от нее. Куда там! Голос разума был бессилен против желания, а желание было таким острым, что Джек чувствовал физическую боль. Казалось, он умрет, если тотчас же не займется с Мелани любовью. Джек понял, что должен срочно что-то делать, иначе через несколько секунд они окажутся в постели.

– Ты ведь сказал, что мы женаты. И ты сам ко мне приехал.

Джек подавил стон.

– Да, но мы очень давно…

В темноте Джек почти не видел Мелани, но это не мешало ему ее чувствовать. Желание боролось в нем с совестью. Одно прикосновение, всего одно, какой от этого может быть вред… Но Мелани попросила развода, хотя она этого и не помнит… Мы больше не живем вместе… Однако сейчас она ждет меня, она меня хочет… Любить Мелани мучительно, а уйти от нее – невозможно.

– Останься, – прошептала она. – Не бойся, я не кусаюсь.

Джек расхохотался бы, не будь ему так больно.

– Еще как кусаешься.

Когда они занимались любовью, Мелани и кусалась, и царапалась. На коже Джека оставались шрамы, которые он носил с гордостью, но со временем они зажили и исчезли. Давно, очень давно они не предавались неистовой страсти.

– Мелани, ты не понимаешь, что говоришь, – хрипло пробормотал Джек. – Ты еще не оправилась от травмы, твои силы не восстановились.

Прийти сюда было безумием, нужно обходить спальню Мелани стороной, в панике думал Джек. Брюки стали ему ужасно тесны, да что там брюки, ему стало тесно в собственной коже, тело предало его. Джек услышал скрип пружин и шуршание шелка о шелк. Мелани встала с кровати и, подойдя к нему, остановилась на расстоянии вздоха.

– Какой же ты упрямый! – шутливо укорила она. – Я понимаю, ты стараешься поступать правильно, но мне чертовски надоело быть паинькой, это так скучно!

Джек хмыкнул.

– Вот уж кем ты никогда не была, так это паинькой.

– Слава Богу!

Мелани тихонько засмеялась низким грудным смехом, невероятно сексуальным. Джек почувствовал, что его подхватывает ураган, вихрь из тысяч неосуществленных желаний и тайных мечтаний, которые терзали его в последние несколько месяцев.

– Джек, прикоснись ко мне.

– Не могу.

– Можешь. Я снова хочу стать самой собой, и только ты можешь мне в этом помочь.

Джек понял, каково было Адаму, когда Ева искушала его яблоком.

– Нет, – застонал он. – Не могу, Мелани.

Он знал, что если займется с ней любовью сейчас, когда она не помнит существенную часть своей жизни, то позже она никогда его не простит. Та Мелани, которая с ним развелась, была полна презрения и негодования. Он должен поступить по совести, должен и собирается, но, черт побери, как же это было трудно!

Мелани обняла его за талию и потерлась щекой о его грудь.

– Ну не будь ты таким трусом, – поддразнила она.

– Я не трус.

Луна выглянула из-за облака, и комнату залил серебристый свет, неожиданно озарив лицо Мелани. В ее широко раскрытых глазах горела страсть, и Джек не смог устоять перед искушением этих глаз, перед призывом чувственных губ. Он склонился к Мелани и коснулся ее губ своими. Я тебя люблю, говорил его поцелуй, я буду любить тебя всегда, что бы ни случилось. Джек нехотя отстранился и очень медленно поднял голову. Ресницы Мелани затрепетали, глаза открылись, и Джек увидел, в них слезы.

– Когда-то тебе нравилось меня целовать, – немного смущенно, немного разочарованно прошептала она.

Ему хотелось стереть ее слезы поцелуями, обнять ее и своей любовью развеять ее печаль, прогнать боль. Но Мелани сейчас было нужно совсем не это: ей нужен не фантастический мир, пусть и прекрасный, а реальность, нечто стабильное.

– Мне и сейчас нравится.

– Но ты меня не хочешь?

Еще как хочу, милая, подумал Джек, но мой долг – тебя защитить, даже если защищать придется от меня самого. Джек нежно погладил ее по щеке и сказал совсем другое:

– Ты пока еще не совсем поправилась.

Мелани фыркнула, выражая свое недовольство.

– Я поправилась. Посмотри на меня. – Она подняла руки, и лунный свет озарил ее стройную фигурку и полную грудь. – Я совершенно здорова.

Да, ее тело выглядело совершенно здоровым, более того, оно было прекрасно. Джек не мог отвести взгляд от ее груди, ему было тем труднее это сделать, что шелковая рубашка натянулась и сквозь нее проступили очертания сосков. Он представил, как гладкий шелк соскальзывает с плеч Мелани, скользит по бокам, по животу, открывает взгляду треугольник темных волос у сочленения бедер. Джеку нравилось сочетание гладкости кожи и шершавости упругих волосков. Как же он хотел ощутить теплое нагое тело Мелани в своих объятиях, погрузиться в него! Но этому не дано случиться.

– Спокойной ночи, Мелани. – Он вымученно улыбнулся. – Увидимся утром.

Оказавшись в своей комнате, Джек прижался лбом к двери, стиснул зубы и громко застонал, давая выход досаде и неудовлетворенности. Снова быть с Мелани, преодолеть разделившую их пропасть – это то, о чем он мечтал, но на что не имел права.