Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 520–530.

Мая 28, 1788 г.

Теперь вернемся к разделению судебной власти между различными судами и к их отношениям друг с другом.

“Судебная власть Соединенных Штатов (согласно плану конвента) осуществляется Верховным судом и теми низшими судами, которые будут время от времени учреждаться Конгрессом”1.

То, что высшую и конечную юрисдикцию должен осуществлять один суд, не оспаривается и едва ли будет оспариваться. Причины этого рассмотрены в другом месте2, они более чем очевидны и не нуждаются в повторении. В этой связи, по-видимому, поднимался только один вопрос: должен ли этот суд существовать отдельно или быть ответвлением законодательной власти. В этом деле усматривается то же противоречие, что отмечалось в ряде других случаев. Возражающие против работы сената как суда в порядке импичмента, ибо происходит ненужное перемешивание прав, выступают, по крайней мере с намеком, в пользу вынесения конечных решений по всем делам всем или частью законодательного собрания.

Аргументы или, скорее, предложения, на которых основывается это обвинение, сводятся к следующему: “Авторитет предлагаемого Верховного суда Соединенных Штатов, который будет отдельным и независимым органом, выше авторитета законодательного собрания. Право толкования законов согласно духу конституции даст возможность этому суду облечь их в форму, которую он сочтет нужной, ибо его решения никоим образом не подлежат ревизии или исправлению законодательным органом. Это как беспрецедентно, так и опасно. В Британии судебная власть в конечном счете [c.520] принадлежит палате лордов, являющейся ветвью законодательного органа, и эта часть британской конституции в целом имитировалась в конституциях штатов. Парламент Великобритании и законодательные собрания нескольких штатов могут в любое время выправить законом вызывающие возражения решения их соответствующих судов. Но промахи и узурпации Верховного суда Соединенных Штатов вне контроля и не могут быть исправлены”. Подвергнув анализу эти рассуждения, обнаружим: речь идет о фальшивой аргументации, исходящей из извращения фактов.

Прежде всего в рассматриваемом плане нет и буквы, которая прямо уполномочивает национальные суды толковать законы согласно духу конституции или предоставляет им большие по сравнению с судами каждого штата права в этом отношении. Я признаю, разумеется, что конституция должна быть образцом для создания законов и в каждом случае очевидной оппозиции законы должны уступать место конституции. Но эта доктрина вытекает не из каких-либо обстоятельств, свойственных плану конвента, а из общей теории ограниченной конституции; и в той мере, в какой она правильна, она в равной степени применима к большинству, если не ко всем правительствам штатов. Следовательно, по этим причинам не может быть возражений против федеральных судов, которые не будут в целом игнорировать местные суды и не будут осуждать каждую конституцию, пытающуюся поставить границы компетенции законодателей.

Вероятно, могут решить, что сила возражения заключается в своеобразной организации предложенного Верховного суда, состоящего из особых судей, вместо того чтобы быть одной из ветвей законодательного органа, как обстоит дело у правительства Великобритании и в нашем штате. Чтобы настоять на своем по этому пункту, авторы возражения должны отказаться от того значения, которое они потрудились придать знаменитой аксиоме, требующей разделения властей. Пойдем им на уступку: в согласии с интерпретацией упомянутой в этих статьях аксиомы она не нарушается, когда конечное право судить принадлежит части законодательного органа. Хотя это не полное нарушение замечательного принципа, тем не менее настолько близко к нему, что [c.521] только по этой причине такой порядок менее подходит, чем тот, которому отдал предпочтение конвент. У органа, который, пусть частично, содействовал принятию скверных законов, редко проявляется склонность смягчать и умерять их применение. Тот же самый дух, который проявился при подготовке законов, скажется при их толковании. Еще меньше можно ожидать от людей, нарушивших конституцию в роли законодателей, чтобы они захотели ликвидировать нанесенный ущерб в роли судей. Но это не все. Доводы, согласно которым безупречное поведение необходимо для должности судьи, восстают против вручения в конечном счете судебной власти органу, состоящему из людей, избранных на ограниченный срок. Абсурдно передавать решение дел по первой инстанции судьям, избранным пожизненно, а по последней – пребывающим на своих постах временно и непрочно. А еще больший абсурд передавать то, что решено людьми, избранными за их знание законов, после долгого и трудоемкого изучения, на пересмотр и контроль не имеющих того же преимущества и не обладающих этими познаниями. Членов законодательного собрания редко избирают с учетом качеств, подобающих людям, занимающим должности судей; и поскольку по этой причине есть серьезнейшие основания опасаться дурных последствий неосведомленности, то из-за естественной слабости таких органов к партийным различиям будет не меньше оснований для опасения, что ядовитое дыхание фракционных раздоров отравит родники юстиции. Привычка неизменно выстраиваться на противоположных сторонах задушит голос как закона, так и справедливости.

Эти соображения убеждают нас приветствовать мудрость тех штатов, которые вверили судебную власть в конечном счете не законодательному собранию, а отдельным и независимым органам. Вопреки утверждающим, что план конвента в этом отношении нов и беспрецедентен, он всего-навсего копия конституций Нью-Гэмпшира, Массачусетса, Пенсильвании, Делавэра, Мэриленда, Виргинии, Северной Каролины, Южной Каролины и Джорджии. Предпочтение, отданное этим моделям, заслуживает самой высшей похвалы. [c.522]

Кроме того, неверно, что парламент Великобритании или законодательные органы данных штатов могут исправить неугодные решения своих судов иначе, чем это может сделать будущая законодательная власть Соединенных Штатов. Ни английская конституция, ни конституции штатов не уполномочивают пересматривать судебное решение законодательным актом. В предложенной конституции нет ничего большего, чем в упомянутых, нет на это запрещения. В первом, как и во втором, случае единственным препятствием является неуместность самой цензуры с точки зрения общих принципов закона и здравого смысла. Законодательный орган, не превысив своих полномочий, не может отменить решение, вынесенное по данному делу, хотя может ввести новые правила для будущих дел. Этот принцип полностью применим точно таким же образом и с тем же размахом как к правительствам штатов, так и к национальному правительству. Нельзя указать ни на малейшее различие, как ни смотреть на этот вопрос.

Наконец, стоит указать, что предполагаемые вторжения судебной власти в область законодательной, и это многократно подчеркивалось, на деле – фантом. Отдельные неправильные толкования и нарушения воли законодательного органа могут случаться время от времени, но они никогда не будут столь серьезны, чтобы создать неудобство или существенно повлиять на порядок в политической системе. Такой вывод можно уверенно вывести из общего характера судебной власти; объектов ее применения; способов ее использования; ее сравнительной слабости и полной неспособности поддерживать силой собственные попытки узурпации. Этот вывод значительно подкреплен важным конституционным контролем членов судейского сословия – правом части законодательного органа вести процессы в порядке импичмента и другой части выносить по ним решения. Одно это обеспечивает полнейшую безопасность. Никогда не может возникнуть угроза, что судьи рядом умышленных узурпации полномочий законодательного органа рискнут вызвать единодушное недовольство, ибо этот орган имеет средства покарать их самонадеянность отстранением от должностей. Тем самым отпадают все [c.523] опасения на этот счет и дается убедительный аргумент в пользу конституирования сената как суда по делам в порядке импичмента.

Рассмотрев и, надеюсь, устранив возражения против отдельной и независимой организации Верховного суда, я перехожу к праву учреждать низшие суды3 и к отношениям между ними и Верховным судом.

Право учреждать низшие суды, очевидно, рассчитано на то, чтобы ликвидировать необходимость прибегать к Верховному суду в каждом деле федеральной подсудности. Намерение заключается в том, чтобы дать возможность национальному правительству учреждать или утверждать в каждом штате или округе Соединенных Штатов суд, компетентный решать в отведенных ему границах дела, подпадающие под национальную юрисдикцию.

Но почему, задают вопрос, не достичь той же цели посредством учреждения судов штатов? На это можно ответить по-разному. Хотя умению и компетенции этих судов нужно предоставить полный простор, тем не менее суть рассматриваемой власти можно все же считать необходимой частью плана, как если бы речь шла о предоставлении национальному законодательному собранию права определения подсудности дел, вытекающего из национальной конституции. Дать право определения таких дел существующим судам ряда штатов, вероятно, будет означать как “учреждение судов”, так и создание новых судов с аналогичными правами. Но разве не следует предусмотреть более прямое и понятное положение в пользу судов штатов? На мой взгляд, есть серьезные доводы против: и самым проницательным не по силам предвидеть, в какой степени преобладание местничества дисквалифицирует местные суды для рассмотрения национальных дел, в то время как каждый усмотрит – суды, как устроенные [c.524] ныне в нескольких штатах, не подойдут для осуществления судебной власти Союза. Судьи штатов, определенные пребывать в должности тот или иной срок или от года до года, обладают очень ограниченной независимостью, чтобы на них можно было положиться в неуклонном исполнении национальных законов. И если существовала необходимость при рассмотрении дел по первой инстанции, возникающая из этих законов, передавать их таким судам, то соответственно возникнет необходимость оставить дверь широко открытой для апелляций. Легкость или трудность апелляции должны определяться прямо пропорционально тому, считаются ли подчиненные суды уверенными в себе или робкими. Хотя я глубоко убежден в правильности института апелляции по ряду категорий дел, на которые распространяется план конвента, но считаю предоставление на практике неограниченной возможности апелляции источником общественного и личного неудобства.

Я только не убежден, как сочтут в высшей степени подходящим и полезным разделить Соединенные Штаты – на четыре, пять или полдюжины округов, устроив в каждом из них по федеральному суду вместо одного федерального суда в каждом штате. Судьи в таких судах с помощью судей штатов могут проводить сессии, на которых будут рассматривать дела нескольких районов соответствующих округов. Правосудие в них будет осуществляться легко и быстро, а апелляции надежно ограничены крайне узкими рамками. Этот план мне представляется в настоящее время самым лучшим из всех, которые могут быть приняты, а для осуществления его необходимо, чтобы право учреждать низшие суды осуществлялось в полной мере, как это и предусмотрено в предлагаемой конституции.

Приведенных доводов, по-видимому, достаточно для убеждения беспристрастных лиц, что отсутствие такого права было бы величайшим недостатком плана. Теперь обратимся к тому, каким образом судебную власть надлежит распределять между Верховным и низшими судами Союза.

Верховному суду в качестве первой инстанции будут подсудны только “дела, касающиеся послов, других полномочных представителей и консулов, а также дела, в [c.525] которых одной из сторон является штат...”. Полномочные представители всех рангов являются непосредственными представителями своих суверенов. Все вопросы, которыми они занимаются, настолько тесно связаны с общественным миром, что как для его обеспечения, так и из уважения к представляемым ими суверенам нужно и уместно передавать эти вопросы на рассмотрение высшему суду нации по первой инстанции. Хотя консулы, строго говоря, не дипломаты, тем не менее, поскольку они общественные представители своих наций, это замечание в значительной степени относится и к ним. В случаях же, когда одной из сторон является штат, едва ли будет соответствовать его статусу передача дела в низший суд.

Нижеследующее рассуждение, пожалуй, покажется отступлением от непосредственной темы статьи, но воспользуюсь случаем и упомяну о предложении, которое по крайне ошибочной интерпретации вызвало тревогу. Так, было заявлено, что передача ценных бумаг одного штата гражданам другого даст им возможность вчинять иски в федеральных судах на общую сумму этих бумаг. Это предположение, как будет сейчас показано, лишено основания.

В понятие суверенитета заложено положение о том, что индивидуум не может выступать с иском против держателя суверенитета без его согласия. Это общий смысл и всеобщая практика человечества, и иммунитет, как один из атрибутов суверенитета, теперь принадлежит правительствам всех штатов Союза. Если от этого иммунитета не откажутся в плане конвента, штаты по-прежнему будут обладать им и упомянутая опасность будет носить отвлеченный характер. Условия, необходимые для отчуждения суверенитета штатов, рассмотрены в связи с проблемой налогообложения, и здесь нет необходимости повторяться4. Возвращение к установленным там принципам убедит нас в отсутствии оснований для утверждений о том, что правительства штатов, приняв этот план, будут лишены привилегий выплатить свои долги избранным ими способом, свободные от любых пут, кроме обязательств добросовестности. Сделки между нацией и индивидуумами [c.526] налагают обязательства только на совесть суверена, и нет никаких претензий на применение принуждения. Они не предусматривают никаких независимых действий помимо воли суверена. Каким целям послужит полномочие вчинять иски против штатов за их долги? Как можно принудить их к уплате? Совершенно очевидно, что этого нельзя добиться без войны против данного штата; и придать федеральным судам косвенно, просто отняв прежнее право у правительств штатов, власть, влекущую за собой такие последствия, было бы ничем не оправданным насилием.

Но вернемся к нашим рассуждениям. Мы видели, что подсудные Верховному суду по первой инстанции дела будут ограничены двумя категориями и теми, которые по своему характеру могут возникнуть редко. Во всех остальных случаях федерального правосудия подсудность по первой инстанции будет принадлежать низшим судам, а Верховный суд будет не более чем апелляционной инстанцией “с теми ограничениями и в соответствии с теми правилами, которые будут установлены Конгрессом”.

Необходимость в этой апелляционной юрисдикции едва ли ставилась под сомнение в юридических вопросах, но против нее подняли страшный шум, когда речь зашла о существе дела. Некоторые благонамеренные в нашем штате, почерпнувшие свои познания из терминологии и процедуры наших судов, склонны рассматривать описываемое как негласную подмену суда присяжных судом, руководствующимся гражданским правом, преобладающим в наших судах адмиралтейства, при решении вопросов о наследстве и судах совести. Понятию “апеллировать” был придан юридический смысл, который на нашем судебном языке обычно используется в отношении апелляций в рамках гражданского права. Но если меня только не ввели в заблуждение, в этом значении термин не применяется нигде в Новой Англии. Там апеллирование одного жюри присяжных к другому знакомо как терминологически, так и на практике – дело обычное, пока не оказывается два вердикта на одной стороне. Термин “апеллировать”, следовательно, не понимается в Новой Англии в том же смысле, что в штате Нью-Йорк, и это показывает ошибочность узкой интерпретации, [c.527] основанной на судопроизводстве одного только штата. Теоретически термин не означает больше, чем право одного суда пересматривать решение другого либо на основании закона, либо по существу, либо по обеим причинам вместе. Способ пересмотра может зависеть как от имеющейся давней традиции, так и от условий законодателей (в новом правительстве от последних) и может по желанию проводиться с помощью или без помощи жюри присяжных. Если, следовательно, дело, решенное жюри, пересматривается по существу, гласит предлагаемая конституция, то второе жюри присяжных может либо возвратить его на новое рассмотрение нижестоящему суду для второго процесса, либо решить в Верховном суде.

Но отсюда не следует, что пересмотр решения, вынесенного жюри, будет разрешен Верховным судом. Разве не скажут, и справедливо, когда документ с указанием на ошибку передается низшим высшему суду штата, что последний имеет юрисдикцию не только над делом по существу, но и над законом? Верно, что этот суд не может открыть нового следствия по существу, но он знакомится с ним по протоколу и высказывается по закону, проистекающему из него5. Это и есть юрисдикция над существом и законом, их даже нельзя разделить. Хотя суды нашего штата, руководствующиеся общим правом, устанавливают спорные факты через жюри присяжных, тем не менее они, безусловно, имеют юрисдикцию как над существом дела, так и над законом, и, соответственно, когда по первому достигнуто в процессе согласие, они не прибегают к жюри, а сразу выносят решение. На этом основании я утверждаю, что термин “апелляционная юрисдикция, охватывающая как закон, так и существо дела”, не подразумевает обязательного пересмотра в Верховном суде фактов, по которым жюри в низших судах вынесло решения.

Нижеследующие рассуждения вполне могли оказать влияние на конвент в отношении этого условия. Апелляционная юрисдикция Верховного суда (о ней уже сказано) распространяется на дела, решаемые [c.528] различными способами, некоторые в рамках общего права, а другие гражданского права. В первом случае проводится только пересмотр применения закона, что, в общем, и есть дело Верховного суда: во втором пересмотр, по существу, приводит к согласию с традицией, а решения по некоторым делам, пример чему дает призовое судопроизводство, могут оказаться важными для поддержания общественного мира. Следовательно, необходимо, чтобы апелляционная юрисдикция в ряде дел распространялась широчайшим образом, охватывая дела по существу. Не стоит подчеркнуто исключать из нее дела, первоначально решенные жюри, ибо в некоторых штатах все дела решаются такой процедурой6. Такие исключения предотвратят пересмотр по существу как там, где это уместно, так и там, где это неуместно. Чтобы избежать всех этих неудобств, лучше всего объявить в общем, что Верховный суд будет иметь апелляционную юрисдикцию как в отношении применения законов, так и по существу и эта юрисдикция подлежит таким исключениям и правилам, какие может предписать национальная законодательная власть. Это даст правительству возможность изменять ее так, чтобы она наилучшим образом отвечала интересам общественной справедливости и безопасности.

Это исследование проблемы кладет конец всем сомнениям, что предполагаемое уничтожение суда присяжных с применением этого положения ложно и неверно. Законодательная власть Соединенных Штатов, несомненно, будет обладать всеми правами не допустить при апелляциях в Верховный суд пересмотра по существу фактов по делам, решенным с жюри присяжных. Это будет, конечно, утвержденное исключение, но, если по уже изложенным причинам его сочтут чрезмерно широким, его можно ограничить, отнеся только к делам, решаемым в порядке общего права и на соответствующем процессе. [c.529]

Все рассуждения по поводу компетенции судебных властей на данный момент сводятся к следующему:

она тщательно ограничена делами, которые ясно подсудны национальным судам; при разделении власти самая малая часть первоначальной юрисдикции сохранена за Верховным судом, а остальная передана нижестоящим судам. Верховный суд будет обладать апелляционной юрисдикцией как в отношении применения законов, так и по существу по всем делам, переданным ему, кроме исключений и правил, которые сочтут желательными. Эта апелляционная юрисдикция никоим образом не уничтожает суд присяжных. Обычная степень осмотрительности и порядочности в национальных органах гарантирует нам солидные выгоды от создания предложенной системы судов, не подвергая при этом никаким неудобствам, которые от нее предрекали.

Публий [c.530]

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Статья III, раздел 1. – Публий.

Вернуться к тексту

2 См. статью 22. – Ред.

Вернуться к тексту

3 Это право абсурдно изображается как нацеленное на ликвидацию всех судов округов в ряде штатов, которые обычно и именуются низшими судами. Но в конституции сказано “подчиненные Верховному Суду судебные органы”, и очевидная цель этого положения – дать возможность учредить местные суды, подчиненные Верховному, либо в штатах, либо в больших районах. Смехотворна сама мысль о том, что имелись в виду суды округов. – Публий.

Вернуться к тексту

4 См. статью 32. – Ред.

Вернуться к тексту

5 Термин состоит из jus и dictio, juris, dictio, что означает провозглашать или объявлять закон. – Публий.

Вернуться к тексту

6 Я утверждаю, что штаты будут иметь совпадающую юрисдикцию с подчиненными федеральными судебными инстанциями, во многих случаях федеральной подсудности, как будет объяснено в моей следующей статье. – Публий.

Вернуться к тексту