Лори знала, что день будет напряженным. Но, в конце концов, двадцать один год бывает лишь раз в жизни. И Лори радовалась празднику, который семья устраивала в ее честь.

Она прилетела в Кливленд из Чикаго, где занималась в Иллинойском экономическом университете. Она спала в своей старой комнате, и коврики на стенах и матерчатые животные на постели напоминали ей о счастливом детстве.

Лора Левит с легкой грустью думала этим утром в день своего рождения о детстве, о друзьях, которых она увидит на празднике, и о прекрасных днях в родительском доме на озере Эри.

Но, несмотря на это, голова Лори была полна планов и идей. И она с нетерпением ждала того момента, когда вернется в Чикаго и воплотит их в жизнь.

Лори глубоко вздохнула и закрыла окно, стоя у которого смотрела сквозь верхушки деревьев на озеро. Пора было сойти вниз и обойти вокруг стола, принимая поздравления, как это было заведено в семье Левитов.

— Вот она идет, — Лори услышала голос матери, спускаясь по лестнице, и вновь поразилась прекрасному слуху матери, Присциллы Левит. Ничто не могло ускользнуть от ее внимания.

Когда она вошла в кухню, все члены семьи Левит уже сидели за дубовым столом, и мамушка, черная экономка, поставила шоколадный торт с двадцатью одной горящей свечой напротив стула Лори.

— С днем рождения, с днем рождения, с днем рождения, — запели все члены семьи Левит, и с общим хором слился глубокий голос мамушки. Лори почувствовала, как слезы застилают ей глаза, и, улыбаясь, ждала, когда закончится пение. Так было всегда, сколько она себя помнит. Так начинался каждый день рождения.

— Спасибо, мама, спасибо, мамушка, спасибо вам всем!

Она потушила свечи, как это полагалось по традиции.

Джек Левит, высокий сорокапятилетний мужчина, с гордостью смотрел на свою красивую дочь. У ее матери были такие же густые волосы, которые с самого начала так пленили его. Он еще хорошо помнил свою маленькую дочурку, которая показывала зубки в радостной улыбке и без устали носилась по всему дому, отыскивая спрятанные ко дню рождения подарки.

И внезапно, словно прошла одна ночь, маленькая девочка превратилась во взрослую женщину. Джек Левит прогнал грезы и вернулся к действительности.

— Мы сегодня ничего не прятали, Лори, — сказал он. — Ты найдешь свои подарки в гостиной. Мы решили, что в двадцать один год ты уж достаточно взрослая, чтобы играть в эту игру.

— Чепуха, — вмешалась Гвен Левит, бабушка Лори с отцовской стороны. — Подарки слишком громоздки, чтобы их прятать.

Лори засмеялась. Это было характерно для бабушки Гвен. Она слыла большой реалисткой в семье Левитов и не имела склонности ко всякого рода романтическим выкрутасам. Она всегда открыто высказывала свое мнение.

— Могу я сразу посмотреть, — спросила Лори, сгорая от нетерпения узнать, что преподнесла ей семья в такой важный для нее день. Подарки никогда не были очень дорогими, но всегда оказывались именно тем, о чем она действительно мечтала.

— Нет, Лори, — сказала Мария Пайпер, другая бабушка. — Сначала ты должна разрезать именинный пирог. Я съела на ужин только грейпфрут, предвкушая шоколадный торт к завтраку.

— Если ты не будешь все время сидеть на месте, то не станешь отказываться от ужина из-за дурацкого куска торта, — сердито вмешалась бабушка Гвен.

Она просто не понимала, как можно быть такой неспортивной, как Мария Пайпер. В то время как она сама каждую свободную минуту проводила на площадке для гольфа и много путешествовала, знакомясь с новыми местами, Мария Пайпер была поклонницей бриджа, хотя когда-то неплохо играла в гольф и даже одерживала победы на турнирах. Но победы в карточной игре можно было завоевать сидя. Игра продолжалась порой целый день, и при этом можно было совсем не двигаться.

Лори разрезала торт, запила кусок глотком кофе и поспешила в гостиную. Ее мать последовала за ней, оставив пожилых дам дискутировать о преимуществах и недостатках своих хобби.

— Мы подумали, что ты, возможно, захочешь немного попутешествовать в каникулы, — заметила Присцилла Левит, входя вслед за дочерью в комнату с подарками. — Может, даже поехать в Европу.

— Ты, конечно, не должна никуда ехать, если не хочешь, — сказал Джек Левит, встретившись с удивленным взглядом дочери.

— Ну, конечно, я поеду, — рассмеялась Лори. — Человек, у которого есть такие великолепные чемоданы, просто обязан путешествовать. Ах, дорогие мои, я так рада!

Она поцеловала отца, а затем нежно обняла мать, которая была немного ниже ростом, чем Лори. Чемоданы и в самом деле были очень красивыми. Один из них — ручной с двумя маленькими и одним большим отделением, второй — на колесиках. Оба из тонкой кожи цвета зеленой травы, с нежно-голубой окантовкой.

— Это стоит целое состояние, — Лори с восхищением погладила рукой бархатистую поверхность.

— Я могла бы купить на эти деньги целый набор клюшек, — пробормотала бабушка Гвен, входя вслед за ними в гостиную.

— Обычно о цене подарка не говорят, — упрекнула ее Мария, не выпуская из рук тарелочку с шоколадным тортом со сливками и продолжая им лакомиться. Торт был что надо!

Трудно представить себе столь разных людей, чем эти две бабушки. Гвен была высокого роста, стройная, как ее сын, с коротко остриженными седыми волосами. Никто в семье Левит не видел Гвен в юбке или платье. Она носила линялые джинсы или спортивные брючные костюмы.

Мария, напротив, всегда следовала моде и могла полдня провести в магазине одежды, если, конечно, не играла в бридж. У нее всегда была изумительная прическа. Она подкрашивала седину под цвет своих белокурых волос и не жалела времени для тщательного макияжа, чтобы никому и в голову не могло прийти, что ей далеко не пятьдесят пять.

Главной проблемой Марии была талия. Склонная к полноте, она в течение всей своей жизни придерживалась строжайшей диеты, чтобы сохранить фигуру. И чем старше она становилась, тем скорее и значительнее любое излишество в еде отражалось на ее весе.

— Я и не говорила о том, сколько стоит подарок для Лори, — парировала Гвен, — а только сравнила с ценой клюшек для гольфа. Никто ведь из вас, дилетантов, и представления не имеет, сколько стоят клюшки, не так ли?

Все рассмеялись: Гвен опять попала в точку. Кроме нее, в семействе Левит никто не увлекался играми на зеленой траве.

Лори любила обеих своих бабушек. Однако с ранних лет предпочитала не вмешиваться в споры об их хобби. Она не играла ни в гольф, ни в бридж и поэтому оставалась нейтральной. Но от обеих бабушек унаследовала положительные черты, а их слабости ее не коснулись.

Лори получила от своей бабушки Гвен стройную фигуру и могла есть что угодно и сколько угодно, не прибавляя в весе. От бабушки Марии ей достался овал лица и фарфорово-голубые глаза, а также непреложный вкус, умение следовать моде и отлично выглядеть.

— Да прекратите вы наконец спорить о деньгах, — потребовал Джек и ласково обнял дочь за плечи. — Речь ведь идет о том, чтобы наше сокровище как следует порадовалось.

Лори взглянула на него сияющими глазами. Он до сих пор отлично выглядел и оставался самым блестящим мужчиной из всех, кого Лори знала. Она всегда гордилась им. И ее школьные подруги завидовали тому, что у нее такой молодой веселый отец.

Она стояла у окна и смотрела, как он сел в свою машину и поехал в контору. Даже в день ее рождения его фирма не могла обойтись без него. Джек Левит был незаменим.

Свой день рождения Лори провела дома. Разговаривала с матерью, помогала мамушке готовиться к вечернему приему, обсуждая попутно новости из жизни соседей и то, что ее отец уже меньше времени отдает работе, а больше заботится о своем здоровье.

— Мужчины в его возрасте особенно уязвимы, — Присцилла озабоченно сдвинула брови. — А без стрессов не обходится ни один маршрут.

Да, без стрессов на воздушной линии «Мидвест» не обойтись. Это Лори четко себе представляла. Маленькая воздушная компания, которая обслуживала исключительно Средний Запад, принадлежала Джеку Левиту, и он был ее главой.

Для Лори «Мидвест» была самой важной воздушной линией в мире. И ее самой заветной мечтой было работать в фирме. Но Джек Левит настоял на том, чтобы дочь сначала закончила учебу.

Сам он не кончал высшей школы. Овладел всем ценой собственных усилий и хотел, чтобы дочери было легче. Поэтому он был тверд в своем стремлении дать дочери высшее образование в университете, который был Лори совершенно неинтересен.

Но вот ей исполнился двадцать один год. И наконец, кое-что должно было измениться в ее жизни. По крайней мере, она так решила, хотя пока ни с кем еще не говорила об этом: ни с членами своей семьи, ни с друзьями, которые придут на вечеринку.

Это был веселый праздник, на который явились почти все из Кливленда и округи, кто знал Лори. Это был вечер встречи, на котором много пили и смеялись, танцевали, играли в детские игры и вспоминали старые истории из школьной жизни.

Около полуночи вернулись родители Лори и обе бабушки. Большинство гостей разошлось. Остались только те, кто составлял «крепкое ядро». Лори сидела на кухне с Фредди, Бобом, Франком и Митчем.

Они выпили последнее пиво и рассуждали о будущем. Но даже в тесном кругу своих друзей Лори ничего не рассказала.

Ее день рождения остался позади. На следующее утро она вернется в Чикаго, и вот тогда-то все и начнется…

Было два часа ночи, когда Лори наконец улеглась, а на следующее утро спала так долго, что едва не опоздала на свой самолет. Но бабушка Гвен отвезла ее в аэропорт, превышая все границы дозволенной скорости.

— Спасибо, Гвен, — Лори расцеловала бабушку в обе щеки, вышла из машины и вытащила свою поклажу — новенький с иголочки кофр. Чемодан она оставила в Кливленде до тех пор, когда отправится в настоящее путешествие.

— Все хорошо, дитя мое, — Гвен, улыбаясь, подмигнула Лори. Она не любила трогательные сцены прощания. — Береги себя, — ласково сказала она и умчалась.

Лори была безумно счастлива, обнаружив в общежитии университета сообщение, которое так ждала. Она бросила свои вещи на кровать и побежала через коридор в комнату своей подруги Мэгги.

— Мэгги, они берут меня, берут, — ликовала Лори, стукнув в дверь и ворвавшись в комнату. Она размахивала письмом в воздухе и смеялась, сияя от радости.

Мэгги Симс, красивая рыжеволосая девушка с веснушками, пожала плечами:

— Почему они, собственно говоря, не должны были тебя взять? Ты молода, воспитанна и дешево стоишь.

— Ты до сих пор не одобряешь, что я это сделала? — Радость померкла на лице Лори.

— Я совершенно не вправе тебе указывать, — ответила Мэгги и села на кровать, так как подруга уже заняла единственное в комнате кресло.

Мэгги работала стоя. У нее была конторка, где лежали материалы, с которыми она занималась часами. Она клялась, что успехами на экзаменах обязана именно этой привычке. Стоя, она сохраняет бодрость и способность к концентрации. Если бы она, подобно другим людям, сидела за письменным столом, то никогда не сумела бы овладеть всем объемом программы.

— Я считаю, что ты должна закончить свое образование, — продолжала Мэгги. — Это просто глупо — бросить учебу и взвалить на себя эту нелепую работу.

— Это не нелепая работа, — защищала Лори свой план. — Я всегда хотела работать стюардессой. И я всегда хотела работать в «Мидвест».

— Будучи стюардессой, ты полностью дисквалифицируешься. — Мэгги покачала головой. — Ты бегло говоришь по-французски, и твой немецкий тоже весьма сносен. Ты могла бы сводить баланс «Мидвест» и проектировать новую стратегию маркетинга для своего отца. Вместо этого ты предпочитаешь подавать кофе.

— Ну и что? Что тут можно возразить, если мне приятней подавать кофе, чем сводить баланс?

— Многое можно возразить, — настаивала подруга. — Ты пускаешь на ветер свои таланты.

— Нет, я так не делаю! Я просто охотно общаюсь с людьми. Я не могу целый день сидеть в конторе и жонглировать цифрами. Я буду тогда смертельно несчастной. Я должна быть с людьми, иначе я сойду с ума.

— Это не для меня. — Мэгги вздохнула и устало улыбнулась.

— Ты безнадежный случай. Через три дня я приступаю. — Лори помахала в воздухе письмом из «Мидвест», воздушной линии ее отца. — Неделя учебы, а затем меня распределят.

— Почему ты стремишься работать именно в воздушной компании твоего отца?

— Я не могу работать в другой компании, — ухмыльнулась Лори. — Отец никогда бы не простил мне, что я поддерживаю конкурентов.

— Будем надеяться, что он вообще простит тебе все то, что ты затеяла. Что будет, когда он узнает, что ты бросила учебу?

— Он не узнает. Я устроилась на работу, взяв девичью фамилию моей матери, Лора Пайпер. Отец никогда не уловит здесь связи, даже если где-нибудь и прочтет эту фамилию.

— Тогда пожелаем тебе много счастья, Лори Пайпер, — рассмеялась Мэгги.

— Спасибо, Мэгги. — Лори встала, чтобы обнять подругу. — Я так счастлива, что наконец решилась. Ты даже не можешь себе представить.

Нет, Мэгги не могла себе представить, что кому-нибудь может нравиться подавать еду и напитки и приветливо улыбаться совершенно незнакомым людям, да еще и в облаках.