— Пожалуй, пора домой, — сказал Пол.

За последний час погода заметно испортилась, на море поднялась неприятная зыбь. На горизонте сгущались грозовые тучи, небо окрасилось в темно-лиловый цвет.

— Ладно. — Уилл принялся убирать остатки еды. — Отличный пикник, мама. Спасибо.

Вместе с Джози Уилл понес вещи в ялик, на котором они подошли к берегу острова Бертлеми. Небольшие волны раскачивали ялик. Узкий пляж периодически накрывало водой.

— Надвигается шторм, — заметил Уилл.

— Ага, — вторила ему Джози.

Брат с сестрой насмешливо переглянулись.

Руфь села в ялик, завидуя детям, относившимся к водной стихии с безразличием бывалых моряков. Сама она в маленьком суденышке чувствовала себя незащищенной.

Пол вошел в воду, столкнул ялик с мели и вскарабкался на корму. Дети налегли на весла, направляя ялик к шлюпу, стоявшему на якоре метрах в ста от острова. Вдалеке виднелись возвращавшиеся в гавань парусники.

Едва они собрались сняться с якоря, ветер переменился и теперь дул прямо в сторону моря. Шквал приближался, море волновалось все сильнее.

— Убавить паруса, — спокойно скомандовал Пол.

— Есть, — со смехом отозвался Уилл.

— Сначала надень спасательный жилет. Ты тоже, Джози. Поставим малый кливер и зарифим гроты.

— Слушаюсь, сэр.

— Руфь, иди вниз и проверь, все ли закреплено.

Она заковыляла в каюту, мечтая только об одном: чтобы все это поскорее кончилось. Убедившись, что в каюте ничего не болтается, она остановилась на нижней ступеньке, наблюдая за Джози и Уиллом, усмирявшими хлопающую парусину. Полил дождь — сплошная стена воды, стелющаяся почти параллельно поверхности моря.

Поставив паруса, дети направились в рубку. Джози встала к штурвалу, Пол прошел в носовую часть и поднял якорь.

— Неси спасательные жилеты, — приказал он, перекрикивая рев ветра.

Руфь застегнула на себе спасательный жилет и еще три отнесла в рубку. Над головой нависли угольные тучи, в нескольких метрах уже ничего не было видно. Море пенилось, волны свирепо бились в корпус шлюпа. Пол и дети, с трудом удерживая равновесие на качающемся судне, надевали спасательные жилеты.

— Ладно, якорь поднят, — сказал Пол. — Поплыли.

Они тронулись в обратный путь. Ветер наполнял зарифленные паруса, море с жадностью облизывало судно. Руфь, стоя за штурвалом, чувствовала, как уходит из-под ног палуба, но заставляла себя сохранять спокойствие.

— Ветер по-прежнему береговой, — произнес через некоторое время Пол. — Даже лавируя, к берегу не подойдем. Я заведу двигатель.

— Замечательно, да, папа?! — ликовал Уилл. Его щеки раскраснелись от ветра и соленых брызг.

— Отлично. — Джози оживилась в предвкушении острых ощущений. — Давайте без мотора.

— Нельзя. Парусов мало.

Пол повернул ключ зажигания. Двигатель кашлянул, затрещал и заглох. Пол повторил попытку. Руфь боролась с паникой. Третья попытка увенчалась успехом: мотор заработал.

Пол не скрывал облегчения, отчего Руфь, как ни странно, только еще больше испугалась. Она придвинулась ближе к мужу. От него пахло спиртным.

— Черт побери, Пол, — сердито укорила его она, стараясь говорить тихо. — Ты сколько выпил?

— Немного вина за здоровье Уилла.

— Немного? Почти целую бутылку.

Шлюп резко накренился на левый борт, и все четверо спешно похватались кто за что, лишь бы не упасть.

— Пристегнись, ребята! — крикнул Пол.

— Долго еще, Пол?

Он пожал плечами:

— Не знаю. С полчаса, наверно, не больше.

Пол не скрывал раздражения, вызванного ее вопросом.

С полчаса? Руфь надеялась, что муж и дети не догадываются, как сильно она напугана.

Они шли параллельно берегу. Сквозь дождевые потоки проглядывало небо цвета ночной мглы. Вдалеке по правому борту Руфь заметила огни промыслового судна.

— Смотрите, — указала она на него. — Можно как-нибудь привлечь их внимание? Они же не откажутся взять нас на буксир.

— Ради бога, женщина! — вспылил Пол. — Нам не нужен буксир.

— Ты уверен?

— Уверен. И что ты все цепляешься за мою руку!

Руфь замерзла, промокла и не помнила себя от страха.

— Не хами! Вытащил нас сюда, сам упился до чертиков, а потом…

— Не будь занудой, — огрызнулся Пол. — И вообще, тебе когда-нибудь приходило в голову…

— Заткнитесь! Заткнитесь! — закричала на родителей Джози. — Неужели нельзя хоть пять минут пожить без ругани?

Выведенная из себя Руфь повернулась к дочери.

— Это ты заткнись! — осадила она ее. — Глупая, самонадеянная девчонка.

— Меня от тебя тошнит, — парировала Джози.

Руфь не ответила. Они почти не продвигались вперед, она видела, что беспокойство Пола растет, хотя сам он никогда бы этого не признал. Волны уже достигали полутора метров в высоту. Руфь понимала, что по всем правилам судно следует немедленно уводить подальше от берега и там пережидать бурю, но, когда Пол предложил сделать это, она воспротивилась:

— Нет! Давай домой, ради бога!

— Это непросто. В нашем положении самое лучшее — либо переждать шторм в море, либо идти в Элспорт.

Не успел он договорить, как шлюп швырнуло с волны на волну. Руфь взвизгнула.

— Прекрати, Руфь, прошу тебя, — сказал Пол. — Подумаешь, тряхнуло разок. Как будто в первый раз.

— Давайте уйдем в открытое море, — предложил Уилл. — Переждем непогоду.

— Я уже предлагал. Но твоя мама, возомнив себя опытным моряком, требует плыть к берегу.

— Капитан — ты, — заявила Джози. — Мы поступим так, как ты считаешь нужным. Все, кроме мамы, убеждены, что надо идти подальше в море.

— Я… я предпочла бы вернуться домой, если можно, — дрожащими губами выговорила она.

— Значит, плывем в Элспорт, — решил Пол.

— Па-па, — недовольно протянула Джози.

— Ничего, доберемся.

Пол встал к штурвалу и положил шлюп на правый борт, поворачивая под ветер. Они поплыли вдоль берега на север. Вой ветра стих, и море, казалось, чуть успокоилось. Некоторое время они плыли в сравнительной тишине.

Неожиданно откуда-то из недр шлюпа донесся глухой лязг. Двигатель заглох. Лишенное тяги, судно мгновенно превратилось в безвольную игрушку волн.

— Что это было, черт побери? — недоумевал Пол.

— Может, зацепились за сети? — предположил Уилл.

Пол перегнулся через борт.

— Сейчас посмотрю.

— Вон сеть плавает, — крикнула с кормы Джози.

— Наверно, какой-нибудь неопытный рыбак потерял. — Чтобы не упасть, Пол оперся о плечо дочери. Шлюп неповоротливо подпрыгивал на волнах. — К черту все! — Пол в отчаянии стиснул кулаки.

— Что случилось, Пол? — осведомилась Руфь. — Это можно как-то исправить?

Он мрачно хохотнул:

— Не здесь.

— И что теперь?

Пол глянул на парус:

— Не знаю.

— Не знаешь? Пол, ты же считаешь себя профессионалом. Как можно быть таким безответственным? Не понимаю, зачем ты вообще потащил нас в море в штормовую погоду.

— Заткнись, Руфь, черт бы тебя побрал. — Пол повернулся к детям: — Ваше мнение, ребята? Прибавить парусов?

— Ветер очень сильный, — возразила Джози.

— Если только пойдем в море, — сказал Уилл.

Все взгляды обратились на Руфь. По ее мокрому от дождя лицу струились слезы, обжигая холодную кожу. Ей казалось, что она чужая в своей семье. В парусах бесновался ветер, полотнища хлопали и трещали.

Их относило течением к берегу, где под водой прятались нагромождения камней и отмели. Словно в доказательство их опасений, из-под днища вновь донесся лязг, более громкий, чем в первый раз. Судно тряхнуло. Все четверо отлетели к стенке рубки.

Джози вскрикнула и схватилась за левую руку.

— Рука! — Ее лицо исказилось от боли. — Мама, кажется, я сломала руку!

Откуда-то снизу послышался шум, похожий на скрежет перемалываемой глыбы стекла.

— Пол! — Руфь двинулась к дочери. — Что это?

— Судя по звуку, пробоина, — ответил он. — Возьми штурвал, Руфь, а я попробую выяснить, что там за повреждение.

— Рука, — всхлипывала Джози. — Как больно.

Руфь понимала, что более толковая мать немедленно нашла бы что-нибудь и попыталась наложить шину на запястье. Что они станут делать, если судно перевернется? Ведь Джози не сможет плыть.

— Не волнуйся, Джози, — сказала Руфь. — Все будет хорошо. — Сама она в это уже не верила.

Теперь они и вовсе встали, хотя ветер продолжал рвать паруса. Мощные волны одна за другой накатывали на них, гоня шлюп на камни. От удара каждой новой волны судно вздымалось почти вертикально и со всего размаху вновь плюхалось в воду.

— Рубку заливает! — закричала Руфь.

Вода поднялась ей до колен, в горле саднило от соли.

В рубку вернулся Пол, растерянный и огорченный.

— Господи, господи! — стонал он. — Мой красавец шлюп.

— Видно, в завтрашней гонке мы участвовать не будем, — сказал Уилл.

— Значит, победа за нами с Сэмом. — Джози криво усмехнулась.

— Отлично. Омаров вокруг пруд пруди. — Глянув на отца, Уилл перестал улыбаться. — Что теперь, папа?

— Садимся в ялик и убираемся подальше от этих камней.

— Но разве… — Ветер отнес слова Руфи в сторону.

— Живо!

Пол грубо подтолкнул ее к выходу из рубки. Он велел Уиллу спускаться по трапу и жестом скомандовал Джози следовать за братом.

— Я не могу, папа, — сказала девочка.

Она держала травмированную руку в неестественном положении у груди. Потребовалось некоторое время, чтобы спустить ее в ялик.

Руфь перекинула ногу за борт. Внизу в кромешной темноте белели обращенные к ней лица детей. Крошечное суденышко, в котором они сидели, швыряло в черной воде. Руфь парализовал страх.

— Не могу, — сказала она.

— Давай, мам. Не бойся. Все будет хорошо, обещаю, — уверенным голосом подбодрил ее Уилл.

Пол стоял у нее за спиной.

— Ничего с тобой не случится, Руфь, — уговаривал он. — Я же рядом. Только лезь скорей в эту чертову лодку.

Море рванулось к ней.

— Я не могу, Пол. Не могу.

— Возьми себя в руки. Прыгай. Мало времени. — Он вытащил из заднего кармана мобильный телефон. — Давай, Руфь.

Парусник накренился, из каюты в рубку хлынула вода. Пол толкнул ее, и Руфь с криком полетела вниз, неловко приземлившись на дно ялика. Правое колено пронзила боль. Над ними вздымалась корма шлюпа. Пятитонная громада из дерева и металла поднялась почти на два метра над их головами и тут же с грохотом опустилась буквально в нескольких сантиметрах от ялика.

Руфь увидела на леере ладони Пола. Он спрыгнул к ним и сразу принялся отвязывать фалинь. Ялик закрутило и швырнуло в темноту. Неожиданно мощная волна подкинула лодку, поставив ее стоймя. Всех четверых выкинуло в воду. Руфь услышала страдальческий вопль Джози, не сумевшей уберечь от удара волны больную руку.

У самой Руфи голова раскалывалась от слепящей боли. От холода перехватило дыхание. Захлебываясь, она вынырнула на поверхность. Детей видно не было.

— Уилл! — закричала она. — Уилл!

В отчаянии она наугад протянула руку. Пальцы скользнули по чему-то твердому. Она опять вытянула руку, ухватилась за жилет Уилла и подтащила сына к себе.

— Уилл. Слава богу!

Пол оказался рядом. Он помог ей уцепиться за спасательный трос ялика.

— Береговая охрана… я дозвонился… Они скоро будут.

— Папа! Мама! — послышался крик. — Тону!

В темноте Руфь увидела лицо дочери, белевшее в бурных волнах. Оно было перекошено от ужаса. Потом Джози исчезла.

— Джози! О боже, нет! — Руфь устремилась к тому месту, где только что была ее дочь. — Джози, ты где?

Волны накрыли Руфь с головой. Она с трудом вынырнула и снова закричала, но ответом ей были только грохот бьющегося о рифы шлюпа. Втроем — Руфь, Пол и Уилл — они держались за спасательные тросы ялика и все звали Джози.

— Она не должна утонуть. Не должна. — Пол сделал глубокий вдох. — Держись, Джо! Держись!

Руфь чувствовала, что теряет сознание. Промозглый холод леденил мозг. Сколько еще они продержатся? Уилл был уже в полуобморочном состоянии. С трудом управляясь в воде, она намотала ремень его жилета себе на руку и опять закричала:

— Джози! Где ты, Джози!

— Джози! — звал Пол. — Ты слышишь нас? Ответь, Джо!

Руфь начала бить дрожь.

— Не видно. Ее нигде не видно. Пол, где она?

Моя девочка, думала она, моя любимая девочка. Нет, не может быть. Это немыслимо. Она не должна погибнуть. Моя Джози не погибла. Не может быть. Не может.

Никто из них не мог бы сказать, сколько времени прошло, пока в вышине не раздался рокот вертолета. Для каждого из них существовала только одна реальность: Джози исчезла. Пол словно заклинание неустанно твердил, что она в спасательном жилете и поэтому не утонет, что вертолет отыщет ее и подберет.

— Все будет хорошо, — говорил он, но Руфь знала, что это ложь.

Если Джози… Ее разум отказывался принять этот факт… Если они потеряли ее, хорошее для них навсегда заказано.

Весть о несчастном случае разнеслась быстро. К Коннелли приезжали друзья. Они настаивали, чтобы им сказали, чем они могут помочь. Но время поджимало, и друзья вынуждены были возвращаться в город, где каждого ждали свои дела. Местные жители оказались более практичными, ведь на побережье едва ли была семья, не пережившая подобной трагедии: у кого-то с моря не вернулся возлюбленный, у кого-то — отец.

Им приносили цветы: букеты гортензий и горшки с геранью. Но, главным образом, еду. Каждый день Гертруда Хекст появлялась у них в доме с запеченными в тесте яблоками, жареным мясом или черничным пирогом и принималась за уборку: подметала террасу, скребла пол на кухне. Соседи, Бен и Мариетта Коттон, брат и сестра, чьи предки поселились на мысе на полторы сотни лет раньше Картеров, взяли на себя остальные заботы по хозяйству. Бен колол дрова на зиму, его сестра вытирала пыль, мыла, стирала, варила кофе.

Руфь сознавала присутствие посторонних в доме, ощущала их участие. Она была благодарна им за щедрость, которая иным из них нелегко давалась. Тем не менее в ее восприятии все они были обитателями мира, к которому сама она больше не принадлежала. Она по-прежнему жила по заведенному распорядку: утром поднималась с постели, принимала душ, одевалась, выпивала чашку кофе, которую кто-то — Мариетта? Гертруда? — ставил перед ней. Но спроси у нее кто-нибудь, что она делает в тот или иной момент, Руфь затруднилась бы с ответом.

Всем своим существом она была сосредоточена только на двух вещах: как бы не сойти с ума и как найти Джози. Часами она простаивала с биноклем на мысе Калеба, высматривая на поверхности воды белую руку или какой-нибудь обломок, за который могла уцепиться ее дочь. Она спускалась к морю и обследовала пляж. Карабкаясь по скалам и валунам, она часто оступалась и падала, отчего ее тело покрылось синяками и ссадинами. Душа ее пребывала в оцепенении, все чувства притупились. Когда ее взгляд натыкался на обесцвеченную морем корягу или на кучку водорослей, сердце едва не выпрыгивало у нее из груди. Джози! Моя родная — без сознания, но, возможно, жива.

Руфь отказывалась признать, что поиски напрасны. Катера береговой охраны раз десять прочесали прибрежные воды. Об исчезновении девочки были оповещены все жители от Портленда до канадской границы. К поискам привлекли рыбачьи суда и прогулочные яхты.

Дни шли, а известий о Джози все не поступало. Пол позвонил директору школы, в которой учился Уилл, и мистер Фогарти, выразив соболезнование, предложил отправить мальчика в Бостон. Он сказал, что тот может пока пожить в семье Эда Стайна, где ему наверняка будут очень рады.

— Я с ним согласен, — сказал Пол. — Я уже созвонился с Кармелой Стайн и обо всем договорился.

— А я не согласен. — Уилл, понурый, сидел на кухне, с мольбой в глазах глядя на мать.

— Отец прав, — бесцветным голосом отозвалась Руфь. — Школу пропускать нельзя.

— Но я хочу быть здесь. — Уилл едва сдерживал слезы. — Она же моя сестра.

— Ох, Уилл. — Руфь подошла и обняла сына.

Он уткнулся лицом ей в грудь.

— Не отсылайте меня отсюда, пожалуйста. Прошу вас. Если бы не мой день рождения… — Он начал всхлипывать.

Руфь бросила на мужа страдальческий взгляд.

— Уилл, — сказала она, — ты ни в чем не виноват.

— В этом никто не виноват, — глухо произнес Пол. — Руфь, ему лучше уехать.

Руфь поняла, что муж потерял надежду на возвращение Джози, но, измученная горем, не находила в себе сил спорить с ним и потому отвернулась.

— Обещаю тебе, как только что-нибудь узнаем, мы сразу же тебе позвоним.

Уилл понял, что возражать бесполезно.

— Хорошо, — тихо сказал он и поднялся.

По его глазам Руфь видела, что он смирился с тем, с чем она смириться никак не желала.

Спустя две недели после происшествия в дверь дома постучали. Было раннее утро. Желтеющие кроны деревьев кутались в поднявшийся с моря туман, который должен был рассеяться только часа через два.

Руфь вздрогнула.

— Ее нашли! — воскликнула она. — Пол, она вернулась!

Спотыкаясь, она поспешила в холл и распахнула дверь.

— Мисс Коннелли? — Мужчина, стоявший на крыльце, приподнял фуражку.

— Да. — Руфь посмотрела ему через плечо. — Где моя…

Сзади к ней подошел муж.

— Что вы нашли? — взволнованно спросил Пол.

— Лейтенант Эдвардс, мэм. Береговая охрана. — Молодой офицер извлек что-то из синего вещмешка. — Вы узнаете это?

Рука Пола отыскала ладонь Руфи.

— Это ее спасательный жилет, — сказал он. — Джози. На нем ее имя.

— Его подобрали почти у самой Канады. Волной прибило.

Руфь взяла у лейтенанта спасательный жилет дочери.

— Господи, только не это! — простонала она. — Прошу тебя. Только не это.

Оранжевая парусина была истрепана волнами. Ощутив на руках ее тяжесть, Руфь рассталась с надеждой, дававшей ей силы на нескончаемые поиски.

— Ее найдут, — тихо сказал лейтенант. — Правда, может, не сразу. Море здесь очень коварное. Да вы и сами это знаете.

Он не стал добавлять того, что всем троим было хорошо известно: иногда тела так и не всплывают.

Лейтенант сел в машину и уехал. Руфь смотрела на спускавшийся к морю травяной ковер, пестревшие на нем яркие цветочки, на выступавшие из земли покрытые лишайником камни.

— Я отсюда уеду, — поклялась она. — Навсегда.

Она шагнула с крыльца и пошла прочь от мужа. Сунув ладони под мышки, чтобы унять пронзительную боль в груди, она брела вокруг пруда. Все кончено. Больше никаких воспоминаний, связанных с этим домом, с этим лесом, с этим прудом.

Каждое лето Пол привязывал посредине пруда плот; прыгая с него, дети учились плавать. Ступая по заросшему камышом берегу, Руфь на мгновение представила себе загорелую дочь, ныряющую с плота. Видение было настолько живым, что казалось, сейчас послышатся плеск воды и смех Джози.

Она свернула на тропинку и через лес пошла к мысу. В этом лесу, на этом обрыве Джози когда-то была счастлива.

Как долго она боролась с волнами? Сознавала ли, что делает последний вздох? Стала ли смерть для нее облегчением? Или ее погубил холод? При мысли о том, что тело ее дочери лежит глубоко на морском дне, Руфь содрогнулась.

Что может быть мучительнее этой потери? Уголки ее губ опустились, рот скривился. В последние недели они часто ругались. Смерть пришла внезапно, и не было времени объяснить, что эта враждебность — преходящее явление. Так же как не было времени описать нескончаемую боль родительской любви и то, как от нее щемит сердце.

Она лежала на боку и смотрела на круглую тень, отбрасываемую на стену лампой. В комнате пахло сандаловым деревом, из которого были сколочены два сундука, сто пятьдесят лет тому назад привезенные из Китая. В открытые окна доносился шум моря, тихий и ласковый, будто кто-то шептался на берегу. Джозефина. Мое дитя, мой первенец. Руфи казалось, что сердце у нее тяжелое, словно отлитое из свинца.

Из ванной вышел Пол. Она слушала, как он двигается по комнате. Слышала шорох его ступней по коврикам, падение сброшенного на пол полотенца. Матрас прогнулся. Пол залез под простыни и вытянулся на кровати рядом с ней. Она ощутила близость его тела. Он попытался обнять ее, шепча:

— Мы пробьемся, Руфь.

Она резко повернулась на спину.

— Не трогай меня.

Пол приподнялся на локте.

— Руфь, — с грустью произнес он. — Я понимаю, тебе тяжело…

— Ничего ты не понимаешь. Ничего.

— Мы должны быть опорой друг друг.

— Если бы ты не напился…

Пол замер.

— Да. И что тогда?

— Ты был бы внимательнее.

— То есть, по-твоему, я сумел бы оградить нас от налетевшего откуда ни возьмись шторма? Ты это хочешь сказать?

— Ты увез бы нас с острова до того, как разразился шторм. Сразу бы заметил, что погода меняется.

— То есть ты утверждаешь, что, если бы я не выпил те три коктейля, Джози сейчас была бы с нами?

— И почти целую бутылку вина.

Пол вздохнул.

— Если бы ты не заставила ее поехать с нами, — начал перечислять он, загибая пальцы. — Если бы не помешала нам переждать шторм в море. Если бы в детстве тебя не накрыла волна… Что толку во всех этих «если»? — Черты его лица смягчились, и он попытался привлечь ее к себе.

Руфь грубо отстранилась от мужа.

— Не трогай меня. Не трогай.