– Ты всерьёз уповаешь на то, что дитя девяти лет от роду сумеет найти ключ к решению? – поинтересовался Касинель, пока мы обходили дом Кранахов.

Я оторвала зубы от печенья, с которого сгрызала подпалённую корочку, смакуя тающие на языке кристаллики сахара, и хмыкнула:

– Это «дитя» три года подряд выигрывало конкурс юных эрудитов графства. К тому же у Адама отлично развита фантазия, так что да, если я на кого и уповаю во всем Мистиктауне, так это на него.

– Что ж, порой детский ум проникает в области, недоступные взрослому, – слегка пожал плечами Охотник.

Мои мысли снова сосредоточились на ребусе.

– Может, это какие-то деревья, сохранившиеся с тех времён, как твой дуб? Или раньше была не одна башня, а пять? Или пять сов должны собраться рядком на проводе и одновременно посмотреть в небо? Нет, бред… Но это должно быть что-то, что уже существовало во времена Имельды и осталось по сей день.

– Ежели Адам не споспешествует, ты могла бы снова попытаться испробовать ведьминские чары.

В голове встала позорная картина сегодняшнего утра.

– Так и сделаю перед сном, когда вернусь к себе, – пробормотала я, отряхивая ладони от крошек.

А про себя подумала, что надо бы порыться в Сети и узнать хотя бы приблизительно, как пользоваться чарами, ведь мне в конечном итоге придётся погружать Варлога в сон. И на этот раз он должен быть не вековым, а вечным, чтобы какая-нибудь очередная Виски лет двести спустя не вздумала снова оживить принца. На миг я почувствовала острое сожаление от того, что вместе с ним уйдут умопомрачительные поцелуи и фирменный оскал, но тут же строго себя одёрнула. Большинство ядовитых существ в природе завораживающе красивы.

И как же это всё-таки унизительно: ведьма, которая ищет в Интернете советы по управлению даром! Почему он не вызывается щелчком пальцев? Я бы останавливала время по утрам, чтобы подольше поспать, и призывала булочки из кухни, не вставая с постели…

Владения Кранахов не отличались идеальным порядком: в траве, по соседству с полусдутым резиновым бассейном, лежал позабытый кем-то обруч в красно-белую полоску, а подошвы то и дело натыкались на фигурки из игровых наборов.

На дальнем конце лужайки темнела палатка, над которой развевался герб с изображением воткнутого в корону меча. До неё оставалось с полдюжины шагов, когда земля под моим правым ботинком пронзительно пискнула. Нагнувшись, я подняла резинового клоуна.

– Стойте! – раздалось грозное из палатки. – Да будет вам известно, что эта крепость с прилегающими территориями принадлежит лорду Кранах, и незаконное вторжение карается смертью!

Перед входом на остро заточенном карандаше торчала голова девчачьего пупса.

– Адам, это Виски, а моего друга зовут инспектор Касинель. Мы хотели бы поговорить с тобой об одном важном деле.

Я потянулась было открыть до конца молнию на палатке, но получила по руке.

– Нет! Вы должны ударить колотушкой в ворота, представиться и сообщить цель визита.

В зазор высунулся палец и указал на дерево, к которому была привязана сковородка с болтающейся на верёвочке столовой ложкой.

Я обернулась к Касинелю. Он пожал плечами, с самым серьёзным видом ударил в тефалевый «гонг» и торжественно, в тон Адаму, произнёс:

– Инспектор Касинель и его оруженосец прибыли по срочному делу и просят аудиенции у славного лорда Кранах.

– Ва-ау! Гхм… в смысле. – И снова солидным голосом: – Сейчас я прикажу часовым опустить мост. Ваших лошадей накормят.

Опять высунулся палец, поддел «собачку» и расстегнул молнию, проделав в палатке круглую дверь.

– Можете быть допущены.

К славному лорду пришлось вползать на карачках, а уместиться в его замке удалось, лишь подтянув колени к груди. Сам Адам восседал на картонной коробке, задняя часть которой поднималась на манер спинки трона. На нём были синие штаны и футболка с супергероями, босые ноги сложены по-турецки, а коротко стриженные тёмные волосы, как обычно, топорщились на затылке. Правая рука сжимала пластикового рыцаря, штурмовавшего стену из кубиков «лего», по другую сторону которой его ждала засада из кентавра и гнома с облупленной бородой.

– Итак, лорд Инспектор, говорите, – милостиво разрешил он, прислонив рыцаря к брезентовой стене.

– Адам, послушай, – я вынула и разгладила страницу дневника, – у нас есть один стих, который…

Из глаз мальчика разве что кубики льда не посыпались.

– Женщинам слова не давали.

Я поперхнулась и собралась возразить, но Касинель жестом остановил меня, забрал лист и протянул Адаму.

– Милорд, будущность целого королевства зависит от вашей милости. Только вы владеете сим давно утраченным языком и оттого способны истолковать эти знаки и отвести угрозу от множества безвинных жизней.

Адам поистине королевским жестом забрал страницу, внимательно прочитал, перечитал, повертел так и эдак, даже на свет посмотрел и деловито сообщил:

– Мне нужен мобильник с выходом в Интернет. Мой под домашним арестом.

Кас недоумённо посмотрел на меня, и я молча протянула свой. Адам не глядя сграбастал его и сосредоточенно запрыгал большими пальцами по клавишам. В каком-нибудь фильме в этот момент наверняка показали бы бегущие по его лицу зелёные столбики матрицы.

– Ха, – провозгласил он полминуты спустя, донельзя довольный собой, и небрежно кинул сотовый мне на колени, – раз плюнуть!

Пошарив вокруг, схватил карандаш и нарисовал поверх строк перевёрнутого жука.

– Что это? – встрепенулась я.

– Ты можешь истолковать? – присоединился Касинель.

Адам прищурился, продолжая смотреть на Охотника и игнорировать меня.

– Я переведу письмена, если поделитесь, почему они так важны. Что за угроза?

– Адам! Просто скажи нам, что здесь! – вскричала я. – У инспектора поджимает время!

На сей раз меня не удостоили даже взглядом.

– Кажется, язык начинает забываться… – притворно вздохнул он. – Ещё чуть-чуть, и ответ поглотит тьма.

– Ля-ля-ля-ля-ля-ля, – донеслось вдруг снаружи.

Адам нахмурился и крикнул:

– Проваливай с моих земель, пока я не приказал бросить тебя в темницу!

Рядом с палаткой фыркнули, завозились и запели ещё громче.

Мальчик шумно выдохнул, выполз из замка и вскочил, уперев руки в бока.

– Кому я сказал?!

– Это и моя лужайка тоже, – возразила Алисия, подтаскивая к палатке коробку с себя ростом. К радужным ногтям на ногах прибавились старательно приклеенные пайетки в виде золотых звёздочек. И судя по застывшей по краям гелеобразной массе, клеем «Момент».

– Ты можешь выбрать любое другое место, – возмущённо обвёл рукой двор Адам.

– А я хочу здесь!

Девочка вытащила лак с розовыми блёстками, потрясла его и принялась мазать ногти на левой руке.

– Нет, ты хочешь подслушивать! – вскипел «лорд».

Алисия, которая словно прошла мастер-класс по выведению из себя девятилетних братьев, подула на ногти, спрятала пузырёк, улеглась на спину на дне коробки и опустила на глаза солнцезащитные очки в форме ладоней, хотя солнце уже наполовину село.

От дома отделилась Мирабэль с подносом, на котором возвышались четыре стакана с таким ядрёно-жёлтым лимонадом, что во рту сразу стало кисло.

– М-а-ам! – воззвал к верховной справедливости Адам. – Скажи ей, пусть уйдёт!

– Не будь жадиной, Адам, места на всех хватит. Сестра ничем тебе не мешает.

– Она улеглась на мою конюшню!

Вопли землевладельца остались не услышанными.

– Я кукла, – сообщила матери Алисия и помахала зелёной ленточкой. – Накроешь меня крышкой и повяжешь красивый бант?

– Конечно, дорогая, сейчас только отдам это нашим гостям. Вот, инспектор, возьмите.

Касинель вылез из палатки и, поблагодарив, взял стакан. Два других были просунуты мне внутрь.

Хмурый Адам снова забрался в палатку и закрыл молнию. Голоса снаружи стали тише: беседа между Мирабэль и Касом потекла по наезженному руслу прилично-безопасных тем. Женщина интересовалась подвижками в деле поимки маньяка и выражала сочувствие инспектору в связи с «ограблением» и причинёнными страданиями.

– Тебе какой? – бодро поинтересовалась я у Адама, поигрывая стаканами, и сдвинула их вместе, чтобы сравнить уровень жидкости. – Вот в этом вроде побольше – держи.

Он молча поднял рыцаря и продолжил штурм стены, не обращая на меня ни малейшего внимания.

– Адам, – негромко позвала я уже обычным голосом, отставив лимонад. – Ты не хочешь даже взглянуть на меня? А ведь когда-то мы неплохо ладили.

Рыцарь вступил в остервенелую схватку с гномом.

– Или уже забыл?

Адам прервал поединок и вскинул на меня глаза, в которых плескался уже не холод, а жгучая обида.

– Это ты забыла! Как стала встречаться с мистером Я-Самый-Крутой, ни разу даже не зашла к нам.

Я растерялась от такого напора.

– Прости, у меня были дела… Но я думала, что и ты занят!

– Фигня! – Рыцарь вынес полстены одним ударом, и разноцветные кубики брызнули во все стороны. – Тебе просто стало со мной скучно. Ты заделалась такой же важной, как он, и забыла даже, что мы собирались в астрологический поход! Я тебя четыре часа в саду прождал и потом две недели лежал с температурой и смотрел «Губка Боб», потому что другие каналы не показывали. А когда выздоровел, ещё две недели просидел под домашним арестом, из-за того что тогда сбежал.

Внутри у меня что-то сжалось. Накатил стыд, какого я ещё не испытывала. И что самое ужасное, Адам был совершенно прав: за всё своё безоблачное лето счастья рядом с Арием я ни разу о нём даже не вспомнила. Нет, была пара моментов, когда при виде увитой розами калитки мелькала мысль, что неплохо бы заглянуть, но она так мыслью и осталась. Я забыла про Адама. Сперва потому что была очень счастлива, а потом потому что слишком несчастна. И вспомнила, лишь увидев сегодня досье.

В тот вечер, когда я должна была зайти за ним и отпросить у Мирабэль, Арий впервые пригласил меня на свидание, и девятилетний мальчик, всю весну грезивший походом и мечтавший нарисовать свою карту звёздного неба, просто вылетел из головы.

– Прости меня, Адам, – тихо произнесла я. – Ты прав, я повела себя дурно. Друзья так не поступают.

Он принялся угрюмо восстанавливать стену. Я подняла красный квадратик и заделала одну из брешей.

– Мы ведь всё ещё друзья?

Мальчик забрал у меня следующий элемент и сам воткнул в зазор.

– Ты так говоришь, потому что хочешь узнать ответ у загадки. Тебе важен только этот дурацкий стишок!

– Неправда, Адам. Да, признаю, что пришла сюда из-за него, но теперь мне бы просто очень хотелось, чтобы ты улыбнулся мне как раньше. Можешь не верить, но обещаю, что отныне изо всех сил постараюсь загладить свою вину. Однако если прямо сейчас ты скажешь, что не желаешь иметь со мной ничего общего и твоя дружба потеряна для меня навеки, я пойму и больше не побеспокою.

Занесённый над стеной кубик замер. Адам опустил руку, помолчал и отвёл глаза.

– Не хочу, чтобы ты ушла насовсем.

– Очень этому рада, потому что я тоже не хочу уходить насовсем.

Он поднял ресницы и робко улыбнулся.

Вжикнула молния, и мы оба заморгали от направленного в глаза луча фонарика. В палатку просунулась кудрявая голова Алисии.

– А о чём вы тут болтаете?

Мирабэль удалялась по направлению к дому с пустым подносом.

– Тебя это не касается, – к Адаму мгновенно вернулись властные нотки, – ты ещё слишком маленькая. И вообще, не мешайся, мне нужно сказать инспектору что-то важное.

– Я то-о-оже хочу знать важное! И я не ма-а-ленькая!

– Нет, – отрезал Адам.

– Сейчас же говори! Иначе я расскажу Виски, что ты прячешь её фотографию в комиксе про Человека-паука! – Голубые глаза широко распахнулись, ладошка прижалась ко рту. – Ой…

Адам покраснел до корней волос и начал подниматься, но в этот момент с крыльца раздался голос Мирабэль, зовущей дочь, и Алисию как ветром сдуло.

Касинель приблизился и присел перед входом в палатку.

– Ты желал мне что-то сказать, Адам?

Покосившись на меня, мальчик ткнул в нарисованного «жука».

– Это табурет.

– Табурет? – не поняла я.

– Да, только перевёрнутый. Ну, или не табурет, а стул – и то, и то подходит, но у стула есть спинка, так что скорее всё-таки первое. Видишь: «Пятеро братьев на крыше стоят» – значит, он вверх тормашками. «Очей не имея, вперились в небо» – я пробил на телефоне, что такое «очи», и у табурета сто пудов нет глаз!

– Но у табурета же четыре ножки! А здесь сказано, что братьев пятеро.

Адам посмотрел на меня как на полоумную.

– Так пятый же провалился…

Секунд тридцать мой мозг обрабатывал информацию, а потом я возбуждённо вскочила, врезавшись головой в мягкий потолок и приподняв палатку на колышках. Быстро вылезла наружу и всплеснула руками.

– Касинель, я знаю, о чём здесь речь! «Вещие Камни»!

– Что?

– Кромлех, мистиктаунский аналог Стоунхенджа. В ветреную погоду на плато слышатся звуки, похожие на завывания, и во время экскурсий Цирцея Хук говорит, что это отголоски душ предыдущих обитателей города, которые порой могут подсказать будущее – туристам очень нравится такая мистическая чушь. В общем, не важно. Суть в том, что в центре есть небольшая квадратная площадка с четырьмя менгирами по углам. Жители прозвали её «Табуреткой» из-за формы. Я про неё как-то не подумала, потому что в голове, хоть убей, засела цифра пять. Менгиры стоят там с незапамятных времён. Теперь всё сходится!

– Тогда не станем медлить!

Восторженная улыбка на моём лице подувяла.

– Есть одна проблемка.

– Завтра там ярмарка, – подхватил Адам, вылезая и отряхивая штаны на коленях.

– Ежегодно проходит на плато по традиции, – кисло добавила я.

– Не могу узреть в том проблемы, ежели ярмарка только завтра.

– Ярмарка-то завтра, а вот монтируют сцену, палатки и киоски, – я кинула взгляд на часы, – прямо сейчас. Рабочие будут продолжать готовить территорию всю ночь, так что незаметно пройти к менгирам не получится, а заметно нам не нужно.

– Так что же ты предлагаешь?

Я быстро взвесила варианты.

– Придётся идти туда завтра во время праздника: куча народа, суета, детский плач, везде тела, липкая вата, а телевизионщики тычут в лицо камеры и микрофоны, требуя рассказать, как ты обожаешь свой город. В общем, отличное прикрытие. В толпе легче не привлекать внимания.

Касинель помолчал, обернувшись, видимо, в ту сторону, где, по его мнению, располагался кромлех. И кстати, не ошибся.

– Стало быть, отправимся за Кольцом завтра. «Завтра» уже скоро. – Он повернулся к мальчику и протянул правую руку. – Мы перед вами в неоплатном долгу, милорд.

– Не таком уж неоплатном, – возразил Адам, пряча свою за спину, – потому что вы возьмёте меня с собой на ярмарку и расскажете, что за важное дело расследуете.

– Адам, когда я говорила, что изо всех сил постараюсь искупить вину, то не имела в виду, что втяну тебя в опасную историю, и…

– Так она ещё и опасная! – обрадовался он.

– А как же твоя мама? Разве ты не должен идти на праздник с ней и Алисией?

– Я наказан, лишён ярмарки и телефона. Так что сначала вы меня у неё отпросите.

– Адам, обещаю, что в следующий раз…

Меня хлестнули ледяным взглядом. Я повернулась к Касинелю в поисках поддержки. Он приподнял брови.

– Хорошо, – сдалась я и наставила на мальчика указательный палец: – Но ты будешь готов ровно к девяти, дашь слово, что ни на шаг не отойдёшь от нас, станешь беспрекословно слушаться и никому – слышишь, никому! – не расскажешь про то, что узнаешь.

– Клянусь, что про это будем знать только мы с Маркусом!

– С каким ещё Маркусом?

Он забрался обратно в палатку и тут же вынырнул, держа в руках того самого рыцаря – грозу гномов и кентавров.

– Мы с сэром Маркусом будем готовы ровно к девяти!