– Пожалуйста, попытайся сосредоточиться, – в сотый раз повторила я.

Нетта со вздохом убрала мобильник и взяла меня за руки. Мы сидели на полу друг напротив друга, сложив ноги по-турецки. Вокруг подрагивало пламя свечей – зажгли всё, что нашли у неё. А нашлось у Нетты столько, что комната напоминала место ритуального жертвоприношения. Отчасти сходству способствовала органная музыка. Я потянулась к сотовому и сменила трек на «звуки природы».

– Слушай, мне всё это уже осточер…

– Закрой глаза, – перебила я и шумно втянула воздух, подавая пример. – Дыши глу-убже. Рассла-а-абься.

Нетта с картинным вздохом повиновалась, но хватило её секунд на тридцать.

– Достали эти птички! Лучше уж верни органную.

Я тоже распахнула глаза.

– Если ты каждый раз будешь прерывать медитацию, то ничего не получится.

– Ничего и так не получается последние два часа! – Она убрала руки, встала и принялась в возбуждении расхаживать туда-сюда, раскачивая пламя свечей и порождая хороводы жутковатых теней на стенах. – Тебе не кажется, что мы должны предпринять что-то поэнергичнее подсчёта вдохов и прослушивания щебета?

– Нет ничего энергичнее пробуждения твоих сил! В них вся загвоздка и решение проблемы. Кто знает, вдруг с их помощью ты сможешь притянуть Кольцо одной только силой мысли? Уже ощущаешь в теле какие-нибудь изменения?

Подруга снова проверила мобильник – движение, ставшее чем-то вроде нервного тика.

– Конечно ощущаю: тошнит от запаха свечей, клонит в сон и ломит копчик.

– Нетта!

– Что – Нетта?! Мы уже и дышали, и чертили всякие мегазловещие символы, и бубнили заклинания с авторитетных форумов, и даже просмотрели по диагонали полсезона «Зачарованных»! Пора признать: мы понятия не имеем, как активизировать мои силы. Может, есть какая-нибудь секретная кнопка? Или мне надо сигануть с крыши на швабре, чтобы испугаться и включить абракадабра-резерв? Проще действовать по старинке, а там разберёмся. Подчёркиваю слово «действовать».

– И что ты предлагаешь? Отыскать Варлога и набить ему морду, попросив постоять спокойно?

– Мне нравится ход твоих мыслей…

Нетта прищурилась, явно смакуя в воображении эту картину, и опять покосилась на экран.

– Дай сюда. – Я протянула руку и, когда подруга не шевельнулась, выжидающе приподняла брови. – Мы уже звонили и ему, и его родителям, и в мастерскую. Больше ничего сделать нельзя: когда будет готов, Чезаре сам даст о себе знать. Меня больше беспокоит, что Касинеля до сих пор нет.

Она нехотя шлёпнула мне на ладонь сотовый. Я убрала его в карман, подошла к окну и отодвинула занавеску. Отсюда хорошо просматривалось место встречи – с тем расчётом его и выбирала, – но Охотник так и не появился.

Подруга встала рядом и принялась массировать мне плечи.

– Ты же знаешь Мирабэль: уболтает кого угодно, а Кас слишком джентльмен, чтобы перебить даму.

Я нахмурилась:

– Нет, не мог он настолько забыть о времени.

– Тогда позвони Кранахам и всё выясни, – предложила она. – Чего догадки строить.

Так я и сделала. Мирабэль сняла трубку почти сразу. После короткого обмена любезностями я справилась о главном и, слушая ответ, чувствовала, как холодеют внутренности. Поблагодарив её, нажала «отбой» и осела на диван.

– Он пробыл у неё всего минут десять и откланялся. Сказал, что опаздывает на встречу.

– То есть это было…

– Около двух с половиной часов назад, – докончила я непослушными губами. – И за это время могло произойти что угодно…

– Так, спокойно. Кас – взрослый мальчик и умеет за себя постоять. А спрятаться в нашем городе – тот ещё квест. Кто-то наверняка его видел. Найдём мы твоего Охотника, не волнуйся.

Она принялась задувать свечи, и я присоединилась.

– Ты же не думаешь, что принц мог до него добраться?

Наши глаза встретились над огоньком, к которому мы одновременно наклонились. Лицо Нетты было необычно серьёзным, тени придали чертам резкость.

– Скоро выясним, – коротко бросила она и задула свечу.

Пока я гасила ароматические палочки, она отлучилась на кухню и, вернувшись, провозгласила:

– Всё, теперь готова идти!

Я подняла голову и удивлённо разогнулась. Её рот покрывал толстый слой какой-то светло-коричневой в крапинку дряни, так что при разговоре губы шлёпали. Выглядело так же непривлекательно, как при описании.

– Что это?

– Горчица, – пояснила Нетта, промакивая уголок рта мизинцем, – бонусом для принца. Классической дома не нашлось, только с зёрнами, но так даже лучше. А если Варлога и это не остановит, то первым слоем я нанесла сок алоэ. – Она злорадно усмехнулась и тут же поморщилась от горечи, самоотверженно добавив: – Только Чезаре позволено меня целовать!

В этот момент мой телефон завибрировал.

– Бабуля, – сообщила я, – придётся снять. Алло, да, ба? Я сейчас у Нетты и немного занята. Давай перезвоню позже…

Подруга сделала подгоняющий жест, но я вскинула палец.

– Да… да… поняла. Да, сейчас буду…

Я отсоединилась и медленно опустила трубку, отяжелевшую вдруг на целую тонну.

– Ну ты чего, никак не могла отделаться? Ещё будет время разыгрывать внучку года, а сейчас нужно Каса искать.

– Не нужно, – тускло сообщила я, – он у нас дома.

Подруга непонимающе заморгала.

– А ещё бабуля назвала его Охотником…

* * *

Домой я шагала на автопилоте, внутри переворачивалось от нехороших предчувствий. Что бабуля успела из него вытянуть? Интуиция подсказывала: всё. Но надежда на то и надежда, чтобы не слушать интуицию.

Возле калитки мы с Неттой не сговариваясь сбавили шаг и посмотрели на окна первого этажа. Из-за задёрнутых занавесок пробивался свет, но не доносилось ни звука. Коротко выдохнув, подруга толкнула дверцу:

– Перед лицом неизбежности лучше поскорее с этим покончить.

Но первой пропустила всё же меня.

Дорожка к дому напомнила движущуюся в обратную сторону ленту эскалатора: венок паслёна на двери виделся словно бы через узкую подзорную трубу и, сколько я ни шла, не становился ближе, а шаги, казалось, грохотали на всю улицу. Нетта нервно тёрла ладони о джинсы.

В доме царила напряжённая тишина, но открытая дверь в гостиную недвусмысленно намекала, что нас там ждут.

Бабуля сидела в кресле, положив ладони на колени, с очень прямой спиной и поджатыми губами. Когда мы вошли, подняла глаза, и её рот из полоски превратился в нитку. Что ж, могло быть и хуже. Мой взгляд быстро перебежал на Касинеля. Было дико странно видеть его в нашей гостиной, на стареньком продавленном диване с накидкой-чехлом из жёлтого ситца. Словно я попала в один из тех снов, где кинозвезда вдруг оказывается твоей соседкой по парте, и вы запросто треплетесь о предстоящем тесте по математике, достоинствах огуречного лосьона от прыщей и глупом галстуке Эмоса Страйка.

Охотник сидел, обхватив голову руками и невидяще уставившись перед собой. На наш приход никак не отреагировал. На столике между креслом и диваном стоял сервиз с очевидными следами чаепития.

– Что ты наделала, бабуля! – воскликнула я, кинувшись к Касинелю, и опустилась перед ним на корточки.

– Что я наделала?! – возмутилась она, и её спина каким-то невероятным образом стала ещё прямее. – Позволю себе заметить, что не я тревожила сон тех, кто не должен был быть разбужен, водила за нос целый город, устроила цирк в полицейском управлении и, наконец, бессовестно врала своей бабуле! – Судя по всему, последний грех расценивался как наитягчайший. – Я, конечно, не слепа, но мне и в голову не приходили масштабы!

– Что с ним? – с тревогой перебила я. – Чем ты его опоила?

На протяжении бабушкиной тирады Касинель даже не шелохнулся, продолжая смотреть в одну точку.

– Опоила?! – задохнулась бабуля. – Я не опаивала нашего гостя, а всего лишь сделала то, о чём ты должна была попросить в первый же день, если б проявила хоть каплю ответственности, сознательности и сострадания!

– Это уже три капли, – раздалось от двери.

Бабушкин негодующий взгляд метнулся к Нетте.

– В смысле, вы совершенно правы, госпожа Финварра, – спохватилась подруга, стирая с губ горчицу. – Я всегда говорила: раскрой своё сердце бабуле, и познаешь цзен. Бабушки – цветы жизни, и вообще первая заповедь: «Ни дня без душевной беседы со своей бабулей».

– Если мне не изменяет память, твоя бабушка живёт в четырёх тысячах милях отсюда, Нетта, и отвергает современные средства коммуникации, поэтому такая самоотверженность с твоей стороны достойна восхищения.

Я едва слушала их. Скользнула взглядом по крошкам на подносе, повела носом и опешила.

– Так ты… вернула ему память?

– Ты меня с кем-то путаешь, – с достоинством ответствовала бабуля. – Я не счищаю пятна с леопардов одним взмахом руки, не отправляю недоросликов выбрасывать кольца в Мордор и даже для сотворения ужина прилагаю некоторые усилия. Поэтому правильнее будет сказать, что я просто по мере своих скромных возможностей помогла Ксавьеру найти тропинку в сумрачном лабиринте разума.

При этих словах Касинель вздрогнул, впервые подав признак жизни. Мгновение я потрясённо молчала, а потом жадно наклонилась вперёд:

– Значит, вспомнил своё имя? А кроме него?

Охотник-Касинель-Ксавьер рассеянно кивнул.

– Что-нибудь про Имельду?

Он снова кивнул.

– Так кто она такая? – в нетерпении воскликнула я.

Кас медленно поднял на меня самые виноватые в мире глаза.

– Она моя жена.