Похоже, клятва не солгала насчет пары секунд. По крайней мере, когда я открыла глаза, мадам Лилит стояла почти в том же положении, в каком я ее запомнила, когда раскусывала магическую пилюлю. Руки все еще протянуты ко мне, пальцы скрючены, как когти хищной птицы.

Притихшая толпа и все, кто был на помосте, смотрели на меня. Я лишь надеюсь, что не дергалась, как накануне Глюттон Медоречивый. Вообще-то неприятных ощущений в теле в процессе не было. Я чувствовала лишь досаду и смутный стыд, оттого что кто-то непрошеный теперь посвящен в то, во что я не собиралась никого посвящать. Внутреннюю сторону запястья защипало. Там как раз закончили проступать витиеватые буквы «З» и «К», последним росчерком сплетясь в вензель. Глюттон Медоречивый сдержал слово! Да и как бы он его нарушил без риска для жизни? Я получила официальное гражданство Затерянного королевства.

— Клятва принесена, принцесса прошла испытание, — раздался в тишине его полный торжества голос. — Пора переходить к следующей части — показу.

Мадам Лилит наградила принца налитым кровью взглядом и, издав захлебывающийся смешок, метнулась к хрустальной жабе.

— Только через твой труп! Никто не узнает, что в этом свитке!

В руках у нее что-то сверкнуло. Глюттон Медоречивый, сообразив, что она затеяла уничтожить документ, быстро подставил тросточку. Первый советник запнулась и распласталась на помосте в двух шагах от жабы, но мигом подтянулась на локтях и с рычанием поползла к цели. Принц попытался остановить ее, схватив за лодыжку, но получил пяткой в глаз и с воем откатился, прижимая к протезу ладонь. Когда он ее отнял, все увидели, что кровеит треснул, покрывшись паутиной лучиков. В месте разлома камень искрился, и из него сыпалось что-то похожее на мерцающую алую пудру.

Мадам Лилит вскочила на ноги, сняла жабу с подставки и, покраснев от натуги, подняла ее высоко над головой:

— Тебе она не достанется, мерзкий интриган! Она никому не достанется!

Я сделала движение к ней, понимая, что все равно не успею, и жаба сейчас разлетится на миллиард сверкающих осколков. Еще несколько человек тоже шевельнулись, но большинство замерли в оцепенении, не в силах оторвать взгляд от реликвии, которой осталось жить считаные секунды. В толпе заголосили, запричитали:

— Нет!

— Остановитесь…

— Это же древняя святыня!

Мадам Лилит стояла, тяжело дыша, с занесенной над головой жабой, и обводила ненавидящим взглядом толпу. Волосы всклокочены, на платье болтаются оторванные рюши, локоть украшен полученной при падении ссадиной.

Она размахнулась, но тут большая рука придержала ее.

— Одумайтесь, моя королева, — тихо сказал Эол Свирепый. — Вместе с этой жабой из мира уйдут последние крупицы древнего волшебства и мудрости. В мои времена такие водились тысячами, а теперь эта одна из последних.

— Пусти! — взвизгнула мадам Лилит. — Убери лапы, пустоголовый чурбан!

Лицо Эола Свирепого потемнело. Внезапно над площадью пронесся резкий звук. Мадам Лилит не сразу поняла, откуда он доносится, и одной из последних подняла глаза. Рот первого советника открылся, руки задрожали. В этот момент жаба снова квакнула — звонко, на всю площадь. И, если первый звук не слишком походил на традиционное кваканье — все-таки она не практиковалась тысячу лет, — то второй был на него похож еще меньше. Такой можно услышать, если встряхнуть сервант с сотней хрустальных бокалов на полках.

Не дав никому опомниться, возмутительница спокойствия спрыгнула на помост и убралась подальше от первого советника.

— Ловите ее! — завопил Глюттон Медоречивый, перестав кататься по полу.

Несколько стражников поспешили исполнить приказ, но столкнулись лбами, пажи заметались, послы бестолково засуетились, а Марсий расхохотался.

Жаба ловко ушла от преследования и запрыгнула на самый высокий из громоздившихся рядом с троном даров — золотую корягу с листочками из пластин малахита, — широко раскрыла пасть и одним движением челюсти проглотила свиток.

Бежавшая к ней мадам Лилит повалилась на колени и простерла руки, потрясенно глядя на изувершу. Глюттон Медоречивый издал какой-то совершенно нечеловеческий вопль. Оставив их разбираться с жабой, я метнулась к Марсию и подергала браслеты, которыми он был прикован: массивные, испещрены узорами и хитро встроены в трон. Король отшатнулся.

— Я не заодно с ними, Марсий, — сказала я, но он, кажется, не поверил, только что-то прошипел сквозь зубы.

На нас не обращали внимания. Все смотрели на золотую корягу. Внезапно жаба издала булькающий звук и выплюнула ком хрустальной бумаги. Он покатился по помосту и остановился у края, сверкая и переливаясь на солнце.

— Новое предсказание! — закричал кто-то.

Видимо, на этом вещунья посчитала свою миссию выполненной, потому что спрыгнула с возвышения, в два присеста преодолела помост и сиганула в толпу, раскинув лапки и зажмурившись в блаженстве полета. Народ с визгом бросился врассыпную. Ловко приземлившись, она поспешила прочь такими же гигантскими скачками. Все почтительно расступались перед ней и кричали счастливые напутствия вслед.

— Взять ее! — опомнилась первый советник.

— Остановите, чего же вы стоите! — рычал Глюттон Медоречивый, хватая стражников и толкая к лестнице.

Их приказ кинулись выполнять, но народные ряды моментально сомкнулись.

— Прочь! — гремели стражники, пытаясь расчистить дорогу и потрясая саблями.

— Разойтись!

Гости праздника нехотя подчинялись, при каждом удобном случае чиня препятствия. Пока стражники с трудом продирались сквозь толпу, беглянка уже доскакала до края площади. Еще пару раз сверкнула и исчезла за домами.

Я отвернулась и снова потрясла браслеты Марсия, потом тщательно осмотрела их. Как же работает механизм? Идеальные обручи, ни лазейки, ни скважины, ни трещины, но как-то же они должны сниматься!

— Можете помочь? — в отчаянии обратилась я к Эолу Свирепому, провожающему ускакавшую добычу улыбкой.

Он неуверенно взглянул на меня, потом на мадам Лилит.

— Ну же! Неужели вы не видите, что она собой представляет! И за такую королеву вы готовы биться и отдать жизнь? Такую правительницу хотите для этой страны?

Как только стало ясно, что жабу не догнать, мадам Лилит, Глюттон Медоречивый и еще несколько человек вспомнили про предсказание и одновременно кинулись к хрустальному кому. Перевес был на стороне первого советника, но проворнее всех оказалась маленькая золотоволосая фигурка. Она в последний момент увела ком из-под носа мадам Лилит.

— Кен! — обрадовалась я, узнав в «паже» племянника Жмутса.

Услышав свое имя, мальчик вздрогнул, но не стал останавливаться и подбежал к приготовленным для просмотра зеркалам.

— Посиди здесь, — велела я Марсию и, лишь поймав его раздраженный взгляд, сообразила, что это было лишнее. Не тратя времени, подскочила к Кену и помогла ему расправить бумагу.

— Скорее, надевайте гляделки! — крикнул он в толпу.

Послы, воспользовавшись моментом, спешно покидали помост. На нас с разных сторон неслась добрая дюжина стражников. Впереди вдруг выросла надежная гора.

— Спасибо! — шепнула я в спину Эолу Свирепому.

— Просто покажите его всем, — прогрохотал он, не оборачиваясь. Стражники в последний момент затормозили, сложившись колодой карт.

Я кивнула Кену, и он повернул зеркало под нужным углом. Над помостом возник огромный полупрозрачный лист. Он мерцал и искрился, словно был покрыт алмазной крошкой, и вмещал плотные ряды значков в виде лягушат — совершеннейшая тарабарщина. Многие в толпе уже надели гляделки и теперь вчитывались в содержимое. Я повертела головой и заметила неподалеку сиротливо лежащую коробочку. Мадам Лилит обронила свою пару гляделок в процессе всей этой возни. Я осторожно поместила чешуйки на глаза и тоже задрала голову. Цепочки лягушат вмиг выстроились в связные фразы.

Кен для верности зачитал предсказание звонким голосом. Когда он замолчал, площадь накрыла тишина. Глюттон Медоречивый стоял, как громом пораженный, мадам Лилит перестала дергаться, повиснув под мышкой у Эола Свирепого (в столь неудобное положение ее вогнали попытки прорваться к нам с Кеном в обход великана). Благоговейную тишину нарушил пожилой гоблин в первом ряду:

— Вы чувствуете эту чудовищную вонь?

Вопрос заставил многих очнуться. Стоящие рядом с ним согласно закивали, две дамы дружно прижали подолы к носу. Гоблин был прав: ветер принес невообразимый запах — так могла бы пахнуть гигантская мышь, скончавшаяся в грязном носке великана. И непередаваемое амбре только усиливалось, накатывая волнами, расцветая новыми оттенками вони. Но участников действа на помосте занимало сейчас совсем другое.

— Шарлатан! — завопила мадам Лилит, умудрившись вывернуться из хватки Эола Свирепого, и ткнула пальцем в Марсия. — Самозванец! Мошенник!

Марсий откинулся на спинку трона, устроился поудобнее и принял царственный вид, будто и не было унизительных оков.

— Вижу, вы действительно ответственно подошли к выбору подарка, бывший первый советник, — процедил он. — Отыскали хрустальную жабу, подтвердившую мое законное право на престол. Впрочем, могли и не утруждаться.

— Не слушайте его! — Мадам Лилит подбежала к краю помоста и зашарила глазами по толпе. — Он узурпатор, наглый выскочка! А жаба с ним в сговоре! — Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и ответом ей была гробовая тишина. — Не верьте ему, верьте мне! Это не тот свиток. — Ее лепет становился все менее связным и все больше напоминал выкрики сумасшедшей. Растрепавшиеся волосы, порванное платье и дергающийся глаз довершали сходство. — Мадам Лилит обернулась к начальнику стражи: — Чего стоите? Догоните жабу, устройте облаву. Должен же быть от вас хоть какой-то прок! Только попадись мне эта земноводная лгунья, уж я-то сумею вытрясти из нее всю правду! И кто-нибудь, заткните его уже!

Последнее относилось к Мадонию Лунному, сопровождавшему ее речь надрывной трелью. Зря она: принц умело подчеркивал особо драматичные моменты.

Эол Свирепый, не глядя, зажал струны рукой. Лира замолкла с огорченным треньканьем. Откуда-то снизу донесся глухой шум.

Мадам Лилит вновь повернулась к смущенно молчащей толпе, перебегая взглядом от одного лица к другому. Речь не возымела действие.

Собравшиеся отводили глаза и кривились.

— Довольно, мадам Лилит, — громко сказал Глюттон Медоречивый, непринужденно отряхивая костюм и прикрывая поврежденный протез, — вы уже достаточно выставили себя на посмешище. — Он повернулся к Марсию. — Ваше Величество, надеюсь, у вас не возникло превратного впечатления о моей роли в произошедшем. Я не имел ни малейшего представления о том, что она задумала. — Принц доверительно прикрыл рот с одного боку ладонью, но последующие слова слышала вся площадь. — Похоже, бедняжка тронулась умом — даже называет меня своим дядей. Я всего лишь подыграл… Она сообщила, что подготовила подарок, но я и помыслить не мог…

— Не волнуйтесь, — холодно прервал Марсий, — вы вполне четко обрисовали свою роль, упомянув, что ждали трона десять веков.

Значит, не у одной меня такой острый слух.

Король повернулся к стражникам, которым оставалось только посочувствовать — столько приказов от самых разных лиц они сегодня получили, — и дернул подбородком в сторону заговорщиков:

— В темницу этих двоих.

— Только посмейте, — прошипел Глюттон Медоречивый, стряхнув с плеча пальцы одного стражника и огрев тростью второго. К мадам Лилит приблизиться побоялись.

Откуда-то снизу снова донесся невнятный шум и толчки, как будто таранили стену. Интересно, что это?

Кен нащупал мою руку и шепнул:

— Я все сделал правильно, Ливи?

Я ласково потрепала мальчика по голове:

— Ты просто умница, Кракен.

Он скривился.

— Так меня Жмутс называет. Для друзей я Кен.

— Хорошо, Кен, — улыбнулась я и пожала ему руку в ответ.

Я хотела спросить, как он здесь очутился и как сумел притвориться пажом, но тут вперед выступил старец в белой хламиде и с витыми рогами, спускающимися почти до земли, приковав всеобщее внимание. К груди он прижимал тяжелый том в кожаной оплетке, инкрустированный бериллами и изумрудами — я вообще не припомню Амброзия Высокого без книги в руках.

— Если позволите, — обратился он к Марсию, — то технически вы еще не король. Сей статус, как все мы слышали, вы обретете лишь тогда, когда докажете, что достойны трона… что готовы к нему, — мягко поправился он. — А все, что я видел до этого момента, доказывает обратное.

Лицо Марсия окаменело. Я ожидала, что он осадит старика, как сделал это ранее, но он сидел с чрезвычайно прямой спиной и молчал.

— Вот видите! — ухватилась за его молчание мадам Лилит. — И этот мальчишка еще замахивается на управление королевством? Да он сам не знает, что ему нужно!

Она закашлялась, накрытая новой волной вони, и поспешно уткнулась носом в рукав. Половина присутствующих сделали то же самое.

— Если и это местный обыщай, то мне сдесь яфно не место, — пропыхтел неугомонный Парикастый соседу. Тот задержал дыхание и так покраснел от натуги, что цвет щек сделался под стать цвету костюма.

— Вот эти, вонючки! — завопил какой-то малыш, тыча в ближайший пучок орхипетов. Застигнутые врасплох, цветы выдали новую порцию чудовищного запаха. Присутствующие не просто ощутили его, но даже увидели, когда от лепестков поднялось облако неприятного болотного оттенка. Цветы покраснели, потом побледнели и вообще пришли в явное замешательство, принявшись менять оттенки так быстро, что рябило в глазах. И палитра отнюдь не радовала ценителей прекрасного. Наверное, цветы и сами это понимали, потому что покрылись от волнения прыщиками и пятнами. Запахи тоже не стояли на месте, на смену приторной ванили, от которой слипались ноздри, пришли новые. В тот день гости праздника перенюхали все, начиная с плесневелого сыра и заканчивая едким уксусом. «Особенные» тычинки извивались шипящими змейками и даже попытались ужалить стоящую поблизости эльфийку. Она испуганно ойкнула и отскочила.

— А малой-то прав! — крикнула Длиннозубая Алора. — От травы запашок.

— Ну, ты удружил, — пробасил горбоносый тролль соседу справа.

Тот, к кому он обращался, выбежал на дорожку, распихивая всех локтями и пылая праведным гневом. Им был не кто иной, как Жмутс.

— Я требую объяснений! — крикнул он, вертя головой и обращаясь ко всем одновременно. Вид у него был оскорбленный и очень жертвенный. Взгляд проходимца остановился на Кене. Надбровная дуга так яростно сжала монокль, что стеклышко треснуло. — А с тобой мы еще поговорим. — Ручка Кена задрожала в моей ладони, но мальчик воинственно вскинул подбородок. Однако Жмутс уже забыл о нем и вперил костлявый палец в мадам Лилит. — Вы обещали, что я стану королевским цветочником! Поклялись, что должность у меня в кармане. Вы не можете отказаться от своих слов, — он повернулся к Марсию и перешел на визг, — я не позволю!

— Скорее уж королевским начальником выгребной ямы, — хмыкнул кто-то, и остальные поддержали его хохотом.

Жмутс крутанулся в сторону шутника и сжал кулаки:

— Кто это сказал? Покажись, лжец и трус!

В ответ на это в толпе вырос холм.

— Ну я, — ответил внушительных размеров орк, с хрустом расправляя костяшки.

Хозяин «Цветолюкса» изменился в лице, сделавшись под стать своим цветам.

— Уведите его, — лениво бросил Марсий, и на этот раз никто не стал вспоминать, что он не совсем король.

К Жмутсу подскочили четверо стражников, явно не из числа его поклонников, и собрались оттащить с дорожки, но их остановил Амброзий Высокий:

— Погодите. Как вам удалось этого добиться? Что вы сделали с цветами?

В голосе принца звучал неподдельный интерес естествоиспытателя и вообще жадного до знаний ученого, но Жмутс в ответ разразился ругательствами, решив, что тот над ним смеется или же просто в силу скверного характера.

Тут вновь послышался неоднократно повторявшийся шум, за ним последовало два мощных толчка, и откуда-то снизу вылетела дверь. Пронеслась пару метров по воздуху и приземлилась, чудом никого не задев. Из-под помоста один за другим вышли мои друзья, закрываясь от солнца. Я охнула, сообразив, что шумели все это время они, пытаясь освободиться из заточения. Наверное, как только я прошла проверку клятвой, магическая печать была снята с помещения, и путь к свободе им преграждала только дверь.

— Всего-навсего допустил две грубые ошибки, — громко отчеканила мадам Гортензия.

— А вы, простите, кто?

Гномка оправила арестантское платье, пригладила волосы и с достоинством ответила:

— Мадам Гортензия, хозяйка цветочной лавки «Эксклюзив-нюх».

Жмутс чуть не лопнул.

— Это она! Она что-то сделала с моими цветочками! Все должно было сработать, он сказал, что сработает!

Хозяин «Цветолюкса» попытался вырваться, но добился лишь того, что правый рукав сюртука с треском оторвался, а в рот ему затолкали его же собственный шейный платок.

Мадам даже не взглянула в его сторону, продолжая почтительно взирать на Амброзия Высокого. Если принца и интересовало, что гномка делала под помостом, то любопытство в отношении орхипетов все же пересилило.

— Поясните, пожалуйста, что вы имели в виду?

— Все просто, — пожала плечами мадам. — Во-первых, он использовал два динамичных элемента — ускоренный рост и смену цвета, — тогда как любой уважающий себя и своих питомцев цветочник знает, что это недопустимо, а, во-вторых, добавил к ним новый аромат. В результате мы получаем цветы с неустойчивым запахом, проходящим ускоренный цикл проявления. К примеру, довольно приятный запах ванили через час-другой превращается в навязчивый, еще через какое-то время в невыносимый, а потом на него наслаивается аромат, допустим, абрикоса, тоже сперва приятный, который в любую минуту может стать…

— … запахом подгнившего абрикоса! — восторженно докончил Амброзий Высокий.

Мадам Гортензия, приятно удивленная, кивнула.

— А на него, в свою очередь, наложится следующий, куда менее чарующий, и еще один, и еще, при этом отголоски предыдущих никуда не исчезают. Вообразите запах полусотни продуктов разной степени разложения, и вы получите то, что мы имеем сейчас.

— Скормить ему эти цветы! — крикнула румяная торговка, ранее пенявшая Длиннозубой Алоре за нитки.

Кто-то поддержал идею, но гуманизм возобладал.

— Вы можете исправить ситуацию?

Мадам Гортензия поколебалась. Вперед выступила Эмилия и сжала ее руку.

— Мадам справится, — твердо заявила подруга. — Она самая одаренная цветочница в этом, да и в любом другом королевстве.

— К тому же честная, — добавила я и указала на Жмутса. — Этот человек неоднократно воровал ее идеи, а неделю назад совершил самую возмутительную низость: присвоил авторство мечтирисов!

Над толпой пронеслись шепотки, собравшиеся переглядывались. О мечтирисах слышали если не все, то почти все, такой они произвели фурор. Вокруг Жмутса образовалось свободное пространство, если не считать стражников. Да и те умудрялись держать его, одновременно отодвинувшись как можно дальше. На хозяина «Цветолюкса» посыпались неприязненные взгляды. Какая-то девочка кинула в него недоеденный бесконечный леденец. Конфета прилипла к сюртуку, и без того пребывающему в плачевном состоянии. Попытки его отодрать привели к образованию дыры.

Возмущение, прилюдное разоблачение, да и наверняка понимание, что терять уже нечего, придали мошеннику сил и наглости. Он выплюнул шейный платок и закричал:

— Ложь! — потом оттолкнул стражника и крутанулся, оглядывая площадь и тыча наугад в толпу: — Лжец, и ты лгунья! Вы все лжецы! Мечтирисы мои! И марсипеты тоже! Каждый жалкий цветок в этом городишке принадлежит теперь мне!

— Да забирай, — брезгливо обронила мадам. — За идею держится тот, у кого она одна. На свете еще множество прекрасных сочетаний, только и ждущих того, чтобы я их нашла.

— Если кто и заслуживает звания королевского цветочника, то это мадам Гортензия, — сказал Озриэль, откашлявшись, и наши взгляды встретились.

— С этим еще предстоит разобраться, — кивнул Амброзий Высокий. — Обвинения в адрес сего господина очень серьезные и требуют тщательного расследования.

Мне его подход нравился куда больше, чем полевой суд первого советника.

— Кто вообще назначил тебя главным? — закричала мадам Лилит, почувствовав, что теряет последние крупицы власти, и выбила книгу из рук старика, но тут же снова очутилась в стальном кольце объятий Эола Свирепого. Великан переместил ее под мышку, а второй рукой для верности сгреб Глюттона Медоречивого.

Дядя и племянница пару раз взбрыкнули и оставили попытки. Зато принялись переругиваться друг с другом, каждый со своей стороны.

Что-то щекотнуло запястье.

— Магнус! — обрадовалась я.

Паук пристроился браслетом на моей руке, как в былые времена.

— Ты держалась молодцом, Ливи. Как и ты, Кен.

Вновь окруженная друзьями, я почувствовала себя гораздо увереннее.

— Мои! Все до единого мои! — продолжал тем временем надрываться Жмутс, уворачиваясь от кляпа. — А он их испортил!

— О ком вы? — удивился Амброзий Высокий, в котором все и впрямь признали лидера. Произошло это как-то естественно, хотя, в отличие от мадам Лилит и Марсия, он не красовался и не пытался давить авторитетом.

— Наверное, обо мне, — раздался знакомый голос, от которого мое сердце подпрыгнуло. Мадам Гортензия тоже дернулась и обернулась вместе со всеми. К месту действия быстро шел мужчина в зеленой суконной куртке, штанах из кусочков кожи, с обоймой лекарственных пузырьков на поясе и трехдневной щетиной на лице. В руках он нес нечто, напоминающее петлю, усеянную белыми комками. Люди несведущие ни за что не признали бы в нем эльфа. Но это вне всякого сомнения был он.

— Профессор Робин! — радостно крикнула я.