На выходе из переулка мне снова встретилась Эмилия. Она сообщила, что заказ принят и придёт через шесть дней.

– Как шесть?! – в отчаянии воскликнула я. – А нельзя ли побыстрее?

– Господин Мартинчик сказал, что раньше никак не получится, – вздохнула напарница.

Я поблагодарила её и побрела дальше. Отсрочка меня совсем не порадовала, но делать нечего.

Какое-то время я шагала, погруженная в свои думы и не замечая ничего вокруг, поэтому не сразу поняла, что что-то не так. Оглядевшись по сторонам, я сообразила, в чем дело: флаги на всех зданиях были приспущены. От этого город стал похож на кошку, которую окатили водой. Подойдя к главной улице, я уже собиралась перейти дорогу к академии, но тут пришлось посторониться, чтобы пропустить четверых стражников. Они важно вышагивали, положив копья на плечи. Начищенные шлемы блестели, висевшие на боку сабли гремели, стукаясь о высокие сапоги. Руки выше локтя были перехвачены серыми ленточками. Что бы это значило? Они прогнали торговца воздушными шариками и, остановившись возле небольшого бистро, велели выкочившему навстречу хозяину убрать огоньки, украшавшие вывеску с названием. Он тут же побежал внутрь за лесенкой. Может, сегодня какой-то день, когда всем запрещается радоваться? Антипраздничный, так сказать?

Когда они скрылись за поворотом, я пересекла дорогу и уверенным шагом подошла к главным воротам Принсфорда. Несколько эльфов удивленно обернулись и остановились. Высокие створки оказались закрыты – занятия уже начались. Я достала мантию, которую не стала надевать заранее, и облачилась в неё, с удивлением заметив, что на левом рукаве появилась точно такая же серая ленточка, как и у стражников – вчера её не было.

Ещё парочка прохожих присоединилась к первым зрителям. Я встала перед воротами, в центре которых сиял отлитый из чистого золота герб Затерянного королевства – знак бесконечности. Как только эмблема на моей груди оказалась напротив него, что-то сверкнуло, как будто солнечный лучик пробежал поочередно по всем четырем значкам, и гигантские ажурные створки растворились. Позади пораженно заохали. Я подхватила вещи и зашла внутрь, по возгласам определив, что ворота за моей спиной снова закрылись, и двинулась прямиком к парадному крыльцу.

Похоже, соответствующие службы уже оповещены обо мне, значит, и с центральным входом проблем не возникнет. Смелости мне прибавляла и студенческая мантия – это вам не нелегальный плащ из Подземного царства. Я поднялась на крыльцо и встала напротив дверей. Дубовые пластины, на которых были вырезаны героические сцены из жизни профессорско-преподавательского состава, даже не шелохнулись. Я постояла ещё немного и расправила мантию, чтобы дверь хорошенько разглядела эмблему. Наконец, когда терпение было на исходе, сбоку отворилась низенькая дверца и качнулась туда-сюда, ворчливо намекая, что всем опоздавшим сюда.

Привратник уже ждал меня внутри. Сегодня Август приоделся: ярко-желтая парадная ливрея с двумя сиреневыми пуговицами на спине, многослойный воротничок-жабо и светло-фиолевый парик.

– Счастлив приветствовать столь юное и прелестное создание в стенах Принсфорда! – провозгласил он, и эхо, прокатившись по пустому вестибюлю, унеслось наверх. – Позвольте заметить, никогда не думал, что досуществую до того момента, когда девушку допустят до занятий в святая святых. Не сочтите за грубость, – тут же забеспокоился он, – это не значит, что я вам не рад, совсем напротив.

– Здравствуйте, Август, я вовсе так не думала.

– Мы знакомы? – удивился привратник, а я отругала себя за неосторожность.

– Нет, не имела удовольствия, но много слышала о вас от Озриэля и видела вас вчера, когда шла в лекарскую башню.

Лицо старичка разгладилось:

– Ах да! И замечательный же юноша, этот сир Ирканийский, вежливый и почтительный. Всегда останавливается, чтобы перекинуться парой фраз со стариком. Конечно, нынешние девушки этого не ценят – им шалопаев подавай. Хотя, вынужден признать, такая тенденция наблюдалась и во времена моей юности. А если…

– Вопиющая несправедливость! – перебила я. – Извините, но мне пора к профессору Робину.

– Но его сегодня нет.

– Как нет?! Почему?

– Разве вы не знаете, что это? – прошептал привратник, указывая на мою серую ленточку. Точно такая же была и у него. Я помотала головой, и он продолжил: – Они появились сегодня у всех жителей, потому что этой ночью его величество изволили заболеть. Профессора Робина, как и остальных целителей, лекарей, знахарей и врачевателей королевства, вызвали во дворец на медицинский консилиум. По этой же причине в королевстве отменены все праздники и шумные мероприятия. Скажу больше: я бы вам не советовал даже громко смеяться на улице!

– И сколько это продлится?

– Пока его величество не изволит поправиться.

«Не изволит» – как будто течение болезни зависит от монаршей прихоти.

– А если это продлится пару лет?

– Поживи вы с моё, деточка (кстати, ничего, что я вас так называю? Уверен, вы не обидитесь – старикам многое позволительно), знали бы, что несколько лет без веселья – это ещё не конец света. Вот его прапрапра и ещё семь раз прадед, помнится, как-то занемог на двадцать лет.

– А потом выздоровел?

– Нет, потом умер, и его сменил сын, который тоже оказался болен. А затем та же беда приключилась с его потомком, и так семь раз подряд. Этот период правления вошел в историю под названием «Семь поколений печали».

Я содрогнулась, представив, каково это: родиться и умереть, так и не узнав, что такое воздушные шарики, яркие вывески и веселый смех на день рождения.

– Но все мы, конечно, надеемся на скорое выздоровление его величества, тем более что этим вопросом уже занимаются лучшие умы королевства, включая придворного целителя.

– Ясно. В таком случае, не могли бы вы подсказать, где сейчас Оз… сир Ирканийский?

– Романтики в настоящий момент работают в теплицах на заднем дворе, но, боюсь, вам туда нельзя – придётся дождаться окончания занятия.

– Тогда где я могу посмотреть расписание лекций?

– Деточка, я и есть расписание!

По стеклянному колпаку пробежала рябь, и на поверхности проступили строки – так проявляются послания, написанные лимонным соком, если подержать пергамент над свечой. Рядом с наименованиями предметов стояли инициалы профессора, указывалось время и место проведения. Маленькие мигающие точки указывали на студентов.

– Кстати, вот и он, – объявил Август и ткнул в лазурную крапинку.

Она увеличилась, как круг на воде, явив моему взору Озриэля и Гарта. Оба были облачены в какие-то серые фартуки и толстые каучуковые перчатки до локтей. Похоже, они работали в паре. Вернее, работал Озриэль: он упирался ногой в кадку с какой-то рассадой, пытаясь выволочь оттуда сопротивляющееся растение (судя по ботве, он боролся с гигантской репой), а полуогр стоял рядом, сложив руки на груди, и наблюдал с безразличным видом за неравной битвой. Изображение погасло, и я вернулась к изучению расписания. Правда, немного мешало то, что господин Август прильнул к стеклу с другой стороны. Но я понимала, что действовал он из лучших побуждений, стараясь быть полезным. Старичок подробно отвечал на вопросы – мои и те, которые сам же и задавал.

Я вспомнила про ещё одну важную вещь и, воспользовавшись первой же паузой, выпалила:

– Господин Август, а как можно передать послание для мадам Лилит?

– Какое послание? – заинтересовался он и потянулся за лорнетом. – Покажите.

– Нет-нет, оно устное. Я случайно встретила профессора Марбис по пути сюда, и она просила сказать ректору, что её некоторое время не будет в городе.

Кустистые брови удивленно приподнялись:

– А профессор назвала причину?

– Да, заболела какая-то её дальняя родственница, поэтому ей срочно понадобилось уехать.

– И она не уточнила, на какой срок?

– Нет, но у неё в руках был саквояж и узелок.

– Хорошо, я передам её слова мадам Лилит.

– Спасибо, господин Август! И да, совсем необязательно упоминать при этом моё имя…

* * *

К перерыву мой личный список предметов был готов. Как только прогремели трубы, привратник снова принял официальный вид, взял в руки жезл и начал сухим канцелярским тоном зачитывать списки мелких правонарушений, случившихся на занятиях, и жалобы от преподавателей с соответствующими взысканиями.

Я поблагодарила его и отправилась навстречу Озриэлю в указанный Августом коридор.

Вид у ифрита был злой и уставший. Может, стоило и ему захватить «будиловки»?

– Привет, а я думал, ты будешь позже.

– Мадам меня отпустила, – пояснила я, пристраиваясь рядом.

– Уже знаешь про короля, – утвердительно сказал Озриэль.

– Да, поэтому сегодня придётся просто пойти на занятия и прибегнуть к «прямому методу». – В коридоре было шумно, многие студенты с интересом оглядывали меня, несколько знакомых помахали, и я улыбнулась в ответ. У всех без исключения были повязаны серые ленточки. – Этот способ не самый эффективный, так что, надеюсь, его величество скоро поправится, и Робин вернется.

Тут между нами вклинился Индрик и закинул руки нам на плечи.

– Его величество просто обязан выздороветь в течение недели. Вечеринку не могут отменить!

– А по какому поводу вечеринка?

– Из какого королевства ты приехала? – удивился Индрик. – Зачем для вечеринок повод? Приходи и увидишь, как мы умеем веселиться. Там полгорода будет. Играет моя и ещё парочка хороших групп. Уверен, качественная музыка принесла бы его величеству куда больше пользы, чем кислые мины и сочувствующие шепотки.

Внутренне я с ним согласилась, а ещё удивилась его бодрому виду – Индрик ведь провёл такую же бессонную ночь, как и мы. Едва я раскрыла рот, чтобы спросить его об этом, как счастливчик сорвался с места и побежал догонять профессора Черату. До нас донесся обрывок разговора, из которого стало ясно, что подготовиться к занятию он не успел, потому что всю ночь раздумывал над одним спорным моментом в истории Второй тролле-огрской войны. Наверное, именно этим он и занимался, подремывая в кресле госпожи Марбис.

– Индрик принимает пилюли бодрости?

– Он на занятии вызвался сходить за садовыми инструментами и прикорнул в сарае, – пояснил Озриэль.

– Август сказал, что вы работали в теплицах. Вас учат разбивать цветники или вроде того?

– Вроде того. У нас было ядоварение.

– Ты хотел сказать «ягодоварение»?

– Нет, ядоварение вынесли в отдельную дисциплину, посчитав, что принцам полезно уметь отличать суп из шампиньонов от рагу из поганок, ну или хотя бы вовремя принять правильный нейтрализатор. Кстати, яды – это общее название. Например, для голосового заклятия я тогда использовал базовую смесь. Она подходит для нескольких видов заклинаний, по мелочи, конечно. Серьезным чарам, как ты помнишь, нас не учат.

– Мне показалось, или твой рюкзак только что шевельнулся?

– Тебе показалось, – сказал Озриэль и перевесил его на другое плечо. – Так вот, в первой половине занятия мы работаем в парниках: учимся ухаживать за растениями, распознавать и собирать нужные… – перед глазами сразу встало перетягивание гигантской репы, – а во второй части – составлять правильные пропорции и готовить смеси.

– Ты и сейчас сделаешь вид, что этот писк доносится не из твоей сумки? Надеюсь, ты сказал правду, и вы не приносите на занятиях в жертву младенцев?

Озриэль вздохнул и, утянув меня в нишу за статуей, раскрыл рюкзак. Внутри лежал бледный человекообразный корешок. Он вяло шевелился и хныкал.

– Похож на маленького голого старичка, – заметила я.

– Это мандрагора. Мы сегодня учились работать с ними…

То есть носителем гигантской ботвы был этот крохотный корешок?!

– …из них готовят одно из простейших противоядий.

– Я немного знаю о мандрагорах, но разве при выдергивании из земли они не должны вопить так, что слышно аж в соседнем королевстве?

– Это только дикие мандрагоры – те, которые выросли на воле. А тепличным для этого не хватает сил: их специально недокармливают, поэтому звук больше похоже на писк котенка.

Я взяла корешок в руки, разглядывая.

– У него даже ручки с ножками угадываются.

– Вот и я о том же! – обрадовался Озриэль. – А теперь представь, что профессор дышит в затылок и твердит: прикончи его.

– Ужас.

– Ага. Из него потом ещё сок надо давить. Я поступал на принца, а не на мясника! В общем, я вылил в смесь немного сока одуванчика, а мандрагорыша спрятал. Боюсь даже представить, что будет на следующем занятии: мы должны снимать пробу с готового зелья. По этому случаю каждому выдадут по поганке. Если меня не убьёт она, это сделает Гарт – мы с ним в паре, так что надо бы что-то придумать до этих пор.

– А с ним что? – я кивнула на попискивающий корешок.

Озриэль почесал в затылке.

– Вот теперь и сам не знаю… У меня даже рыбок никогда не было.

– Можно я возьму его себе? Думаю, в лавке найдётся местечко и лишний горшок. Посоветуюсь с Эмилией, как за ним лучше ухаживать.

– Конечно, держи!

Помилованный смертник перекочевал из его рюкзака в мою сумку. Всё это время я старалась вести себя с Озриэлем, как раньше, и забыть утреннее открытие, но теперь, стоя в темной нише, почувствовала, как ритм сердца набирает обороты. Мне казалось, эти удары слышит даже он. Не может не слышать. Попыталась вспомнить, что хотела сказать, но в голову лезло только то, что глаза ифрита светятся в темноте. Он тоже молчал. А потом раздалось приглушенное хныканье мандрагорыша и привело меня в чувство.

– Кстати, – я постаралась придать голосу бодрость, – ты не поверишь, что я обнаружила в нашем каталоге!

– Не берусь выдвигать гипотезы.

– Фисташки!

Озриэль помолчал, а потом сказал:

– О. Здорово. Прекрасная новость.

Вышел из ниши и зашагал дальше по коридору. Я догнала его и пошла рядом.

– Теперь я смогу провести более точную проверку. Намечающаяся вечеринка очень кстати – принцы ведь пьют коктейли с ореховой посыпкой? – Я шутливо толкнула его локтем.

– Отлично придумано: останется только дождаться, кому от этого поплохеет. Главное, чтобы суженого не вынесли с вечеринки ногами вперед.

– Да что это с тобой?

– Ничего, не выспался. И твой список уже облегчен на одного кандидата. – Он ударил себя в грудь.

– Думаю, я начну с тех, кого наметила во время осмотра у Робина. Жаль, его сегодня нет и нельзя продолжить обследование.

– Вряд ли обследование вообще получится продолжить и закончить. Похоже, у его величества и впрямь что-то серьезное, так что я на месте Индрика не стал бы полировать мандолину.

Тут позади раздался шум, и нас бесцеремонно отпихнули в сторону, чтобы его высочество Марсий Фьерский беспрепятственно пронёс свою царственную персону.

Возле меня он ненадолго остановился и оглядел с головы до ног:

– Так это правда, тебе разрешили посещать занятия. Я бы на твоём месте удавился на ленточке для букетов после вчерашнего позора в обеденной зале.

– Твои слова отозвались в моем сердце чугунной тяжестью!

Лицо Марсия окаменело. Один из его сопровождающих сделал шаг вперёд, но тот оттолкнул его и недобро улыбнулся, не сводя с меня черных глаз.

– Будь осторожна, цветочек, не все такие великодушные, как мадам Лилит. А с тобой мы ещё разберёмся, Ирканийский, – добавил он уже громче, не оборачиваясь к стоящему позади Озриэлю, – начинай отрабатывать жалобный голос.

– Не могу поверить, что он влюблен в Уинни, – сказала я, когда Марсий уже не мог нас слышать.

– Ну, мы же в тот вечер уловили только часть разговора…

– И о чём ещё они, по-твоему, говорили?

– Может, он мм… вытрясал из неё долг… Ладно-ладно, я просто предположил.

Я прищурилась:

– Как думаешь, Марсий может быть причастен к болезни отца? Только вчера в лекарской башне он похвалялся своими монаршими планами, а сегодня мы просыпаемся с серыми ленточками.

– Не думаю, – покачал головой Озриэль. – Это означало бы, что он воспользовался каким-то зельем, а Марсий в прошлом семестре завалил зачет по яду из двух ингредиентов.

– Он мог бы прибегнуть к чьей-то помощи или купить отраву…

– Зачем ему это? Смерти королю желают лишь в том случае, когда хотят занять его трон. А я бы на месте Марсия не торопился отказываться от уютного положения наследного принца и травить старика, который покрывает мои шалости, и всё лишь для того, чтобы взвалить на себя бремя управления королевством. Можешь представить себе Фьерского на заседании королевского совета, с его-то природной кротостью?

– Легко! – подхватила я. – Вокруг тишина, и только Марсий вещает среди чугунных болванчиков…

– Да, думаю, примерно так бы всё и происходило, – улыбнулся Озриэль, впервые с момента недавней вспышки.

До конца перерыва осталось не так много времени, и мы отправились в крыло, где должна была проходить женская психология.

– Когда Марсий упомянул обеденную залу, я думала, он отпустит какую-нибудь колкость про мадам Лилит.

– Нет, он её уважает, как ни странно. Вообще-то её все уважают, а добиться такого, учитывая ээ… обстоятельства, непросто, согласись. Сегодня, кстати, будет магическая дипломатия, которую она ведет. Можешь прийти послушать, вернее, поучаствовать. Думаю, тебе понравится.

– Что ты имеешь в виду под «поучаствовать»?

– Приходи и увидишь, – усмехнулся Озриэль.

– Теперь уж точно не пропущу! Хочу ещё сходить на практику боя…

– Это профильный предмет у доблестных защитников, занятие проходит на заднем дворе. У нас в это время музицирование.

– Так, ещё собиралась на… – я сверилась со списком, – травоведение. Но его ведёт Робин, которого сегодня нет, значит, придётся вычеркнуть.

– Вообще-то оно редко бывает – Робин умудряется найти сотню уважительных причин, чтобы отлынивать от уроков, но лекарь он действительно превосходный, только поэтому, наверное, мадам Лилит его и держит. Уверен, на совете он скажет больше толкового, чем все остальные целители, включая придворного, вместе взятые.

– Ещё сгораю от нетерпения узнать, что такое театральное мастерство у ученых мужей.

– Вот это зря. Более унылого зрелища мне не доводилось видеть ни до, ни после. До сих пор поражаюсь, зачем им вообще ввели этот предмет.

Тут прозвенели трубы, и мы заторопились вместе с остальными в аудиторию.

Мне пришлось отсесть на задний ряд, который, стараниями профессора Чераты, предназначался исключительно для вольнослушательницы. Но я не слишком печалилась по этому поводу и с нетерпением ждала лекции. Было ужасно любопытно, как проходят занятия по женской психологии в мужской академии. Возможно, и о себе что-то новенькое узнаю!

* * *

После третьего сигнала в залу зашёл старичок – профессор Адамант, – который по возрасту и печати недовольства на лице превосходил профессора Марбис. Картину дополняли небольшой горб и огромный талмуд, который он тащил под мышкой.

Профессор впечатал книгу в стол, уперся в ровную поверхность кулаками и обвёл нас суровым взглядом:

– Всё, что вы должны знать о женщинах, – они бескомпромиссные хищницы, и единственная их цель – залучить вас в брачную сеть, как умелый рыбак неопытного малька.

Несколько студентов повернули головы в мою сторону, и я тут же почувствовала себя болельщицей «Непобедимых грифонов», сидящей в секторе «Отважных гладиаторов».

– Самое разумное, что вы можете сделать, – продолжил профессор неприятным скрипучим голосом, – это избегать брака любыми способами. Увиливать, отлынивать, оттягивать. В противном случае пеняйте на себя: женское влияние будет чувствоваться во всем. Начнётся это незаметно, исподволь: «Ваше высочество, а не кажется ли вам, что к парадному мундиру больше подойдут алмазные пуговицы, а не рубиновые?» или «Я взяла на себя смелость отослать вашей матушке фрезии вместо лилий». А потом это превратится в «Я пересадила на пиру герцога Скалистых Равнин подальше от барона Черного Захребетья, памятуя об их распре, вы ведь не против, любовь моя?» И наконец в один прекрасный день: «Я от вашего имени отослала обоз провианта бунтовщикам на юге, не благодарите, я лишь предугадываю ваши желания». А главное, – профессор веско вскинул палец, – всё это будет оправдываться пользой для вас. Объект будет всячески подчеркивать, что действует исключительно в ваших интересах. Но зарубите себе на носу, – лектор сдернул с носа очки и подышал на стекла, – все, что они делают, они делают исключительно ради себя. – Фиолетовый махровый платок прошёлся по линзам, после чего очки были возвращены на место. – Если же вам не удалось избегнуть брачных силков и одной из хищниц удалось околпачить и окольцевать вас, или же, к примеру, обстоятельства требуют срочной женитьбы, будь то в силу финансовых затруднений или политических соображений, что ж, придётся пойти на эту жертву. Но при этом вы должны четко себе представлять, что вас ждёт, дабы выработать соответствующую стратегию. И моя задача состоит в том, чтобы подготовить вас к порогам и излучинам семейной жизни, ко всем тем уловкам и манипуляциям, которые подстерегают вас в браке и на подступах к нему. Есть вопросы по вступительной части?

Я подняла руку:

– Простите, профессор, то есть даже если принц женится, чтобы решить финансовые затруднения или укрепить свою власть посредством династического брака, то и в этом случае он лишь жертва женского коварства, я правильно поняла?

– Раз вопросов нет, переходим к практической части.

Профессор взмахнул рукой, и на стуле рядом с ним возникла броско размалеванная кукла в старомодном кринолине, призванная имитировать коварную жеманницу.

Весь остаток занятия я пробыла невидимкой, а учащиеся, выстроившись в очередь к кукле, отрабатывали упражнение. Каждому был выдан кошель с монеткой. Задача «хищницы» состояла в том, чтобы выпросить у принца деньги на новое ожерелье, а испытуемого – изыскать уважительную причину для отказа. Помощница профессора Адаманта имела лишь самое отдаленное сходство с особой женского пола. Она говорила фальшивым писклявым голоском, размахивала руками на шарнирах и надувала неровно накрашенные губки. Но дело своё знала туго: хитрила, уговаривала, временами пускала глицериновую слезу. В отрывистых фразах угадывались интонации профессора, хотя он стоял в стороне, сложив руки на груди, и, не разжимая губ, наблюдал за своими подопечными. Озриэль купил ожерелье.

К концу занятия рядом с вымогательницей выросла целая гора кошельков. Профессор Адамант с особым смаком проставлял нули в книге итогов занятий.

– К следующему разу прочтите книгу «Радегунда Великолепная. Шелковый путь к власти» за авторством Лучезарины Семиозерной и выпишите все эпизоды, в которых героиня так или иначе манипулирует своими несчастными мужьями. Всё, на сегодня свободны, – объявил он, захлопывая журнал.

– Придётся половину книги переписать, – пожаловался Озриэль, когда мы вышли. – Профессор Адамант нарочно так подбирает литературу, что манипуляция в каждой строчке. Иногда мне кажется, что он их сам пишет.

– Наверное, его супруга чувствует себя стеклянной – все хитрости как на ладони.

– Профессор не женат.

– Я поражена до глубины души!

– Он не устаёт повторять, что является живым образчиком того, что его стратегия работает, и невероятно гордится тем, что благополучно избежал всех расставленных ловушек. Поговаривают даже, что на самом деле его зовут по-другому, а имя «Адамант», то есть «твердый», «непреклонный», он взял в знак того, что ни одна представительница прекрасного пола не сумеет сбить его с пути.

– А я уже понастроила планов. Моё сердце разбито!

– Что со знаком?

– Ничего, – покачала головой я. – С последнего ряда трудно что-то почувствовать.

* * *

После психологии Озриэль отправился на музицирование, а я отправилась на задний двор на тренировку доблестных защитников. Там были установлены трибуны наподобие тех, что ставят во время рыцарских турниров, только миниатюрнее. Я заняла одну из скамей, откуда открывался хороший обзор. Какой-то студент принёс мне вишневый компот и, засмущавшись, побежал на тренировку. Как приятно вновь почувствовать себя принцессой после тирании профессора Адаманта!

Практику боя вел преподаватель, который, судя по внешности, происходил от Эола Свирепого. Такой не то что змея – кабана голыми руками разорвет. У него даже речь какая-то нечленораздельная была: отдавал команды полурыком, но студенты его прекрасно понимали – уже привыкли. В самом начале он повернулся ко мне и что-то проорал. Я от испуга пролила на себя компот, решив, что мне и здесь не рады, но, как оказалось, профессор всего лишь любезно предложил мне укрыться от солнца в ложе под навесом. Следующие полтора часа я потягивала остатки компота и любовалась игрой мышц, демонстрацией кубиков и показушными боевыми стойками, смирившись с тем, что миссия «Суженый» фактически откладывается до возвращения Робина или прибытия фисташек (надеялась, конечно, что лекарь их опередит, но повлиять на здоровье короля никак не могла).

На поле брани Марсию не было равных. Пакостный характер ничуть не сказался на бойцовских качествах, разве что в положительную сторону. Его высочество превосходно владел любыми видами оружия, но особенно эффектно смотрелся с мечом. Клинок словно бы являлся продолжением руки, предугадывающим малейшее намерение противника. Было похоже на грациозный танец. Опасный танец. Марсий азартно гонял каждого следующего оппонента по всему полю и к концу занятия ничуточки не устал. Когда он за считаные секунды завершил поединок с последним, я вскочила с трибуны и хотела захлопать в ладоши, но тут он поставил ногу на грудь поверженного противника, словно позируя художнику, и я села обратно.

В перерыве я лишь заскочила в обеденную залу, но не стала там задерживаться (кстати, у меня теперь даже своя тарелка имелась – конфетно-розовая, а по ободку порхали нарисованные птички, трепеща крылышками). Сказала Озриэлю, что зрелище зверств на тренировке совершенно отбило у меня аппетит и, условившись встретиться на магической дипломатии, побежала в библиотеку. О цели визита в книжное царство не должен был знать даже он. Попробую разузнать что-нибудь по папиному делу.

Господин Буковец так увлеченно изучал какой-то манускрипт, что заметил меня, лишь когда я поставила дымящуюся тарелку прямо перед ним на пергамент.

– Здравствуйте, я принесла вам тутовый пирог и суп с клецками. Вы голодны?

Он закашлялся книжной пылью, переставил трясущимися руками тарелку и бережно отер свиток. Убедившись, что с рукописью всё в порядке, промокнул проступившие на лбу капли чернил и поднял глаза.

– Как любезно с вашей стороны. А что, уже утро?

– Уже обед.

Библиотекарь протер пенсне:

– Тогда сразу к делу. Ищете конкретную информацию?

– Да, где я могу найти данные о волшебных камнях?

* * *

Господин Буковец проводил меня к соответствующему стеллажу и вернулся к работе, а я принялась изучать содержимое полок. Передвижная лестница на колесиках оказалась очень кстати. Вскоре я выделила несколько книг, в которых надеялась найти ответ на свой вопрос. Сперва полистала «Гипотетические камни» (стоило переименовать в «Сборник догадок»), потом «Непостоянные и трудноуловимые камни» (это те, которые можно увидеть лишь при определенном стечении обстоятельств. К примеру, только на рассвете седьмых суток после рождения наследника престола, или отравившись волчеягодником, или после удара тролльей дубиной). Но ни в первой, ни во второй не было ни слова про кровеит. Увидев название третьей – «Бойцовские камни», – я очень обрадовалась, но, как оказалось, речь шла о своенравных камнях (среди них встречались даже кусающиеся и сквернословящие). А вот внутри «Камней неустановленного происхождения» меня ждал сюрприз – страницы оказались совершенно пустыми. Я оглядела тонкую книжицу – переплет из синего бархата и застежка в виде скромной серебряной цепочки – и направилась вместе с ней к библиотекарю. Позабытый суп совершенно остыл и подернулся пленкой, а старичок делал выписки из длиннющего свитка.

– Господин Буковец, почему здесь ничего не написано?

Он рассеянно скользнул взглядом по развороту:

– Здесь написано, просто неслучайными чернилами.

– Неслучайными?

– Да, чтобы случайные люди не смогли это прочесть.

– Но у меня есть допуск от мадам Лилит. – Я щелкнула по эмблеме на мантии. – Я получила разрешение пользоваться теми же источниками, что и студенты.

– Хм, думаю, вы правы. Тем более что в ней нет ничего такого. – Он порылся под столом и протянул мне тяжелый латунный фонарь с цветными стеклышками. – Держите. Он позволяет читать написанное волшебными чернилами.

– Ух ты!

– Обращаю ваше внимание на библиотечную печать сбоку. Ко всему прочему, на него наложено вопящее заклинание – срабатывает при попытке вынести из библиотеки.

– Что вы, даже не думала!

– Знаю я вас, молодежь, и ваши тайные любовные записочки.

Я вернулась к стеллажу, устроилась на нижней ступеньке лестницы, раскрыла книгу и примостила фонарь так, чтобы свет падал на её страницы. На них тут же начали проявляться буквы, и через пару секунд глазам предстали самые обычные строки. Но стоило отодвинуть фонарь чуть дальше, и они бледнели, совсем убрать – исчезали. Где бы и мне раздобыть такие чернила и фонарь?

В кратком вступительном слове автор пояснял, почему решил прибегнуть к таким повышенным мерами безопасности: в книге речь шла не только о вполне безобидных камнях, но и о таких, которые, попав не в те руки, могли представлять серьезную угрозу. Полистав сей труд, я пришла к выводу, что опасался он зря. Вся имеющаяся здесь информация была настолько туманной, неточной и неоднозначно толкуемой, что «не те руки» попросту не поняли бы, как с помощью её претворить в жизнь свои злодейские замыслы. Наиболее часто встречающимися выражениями были: «не установлено», «предположительно», «согласно непроверенным источникам». В общем, когда читаешь про что-то неясного происхождения, надо быть готовым к тому, что ничего конкретного тебе не скажут, а куча пропусков будет отдана на откуп читательскому воображению. Кровеит тут тоже нашёлся, вот только что делать с этой информацией, я не представляла. Там было сказано следующее:

Кровеит

– один из древнейших камней на земле. По непроверенным данным, обладает волшебными свойствами. Альтернативные названия: «червчатый гранат», «слеза упыря».

Происхождение термина: точно не установлено. Предположительно, назван так из-за цвета – оттенок варьируется от нежно-фиалкового до насыщенно-багрового. По другой версии, своим именем обязан происхождению (см. Происхождение камня).

Происхождение камня: точно не установлено. Согласно источнику ***, представляет собой окаменевшую кровь определенного вида магических существ, вернее всего ***.

Месторождения: встречается везде, где пролилась кровь магических существ *** (см. Происхождение камня). Ограничено территорией Затерянного королевства.

Свойства: точно не установлены. По некоторым данным, эти камни позволяют видеть будущее, приносят удачу и притягивают друг друга.

Области применения: используются при производстве ювелирных украшений, в качестве магических амулетов, протезов, реквизита прорицателей, разменной валюты у гномов и для игры в камешки.

Более неуверенного автора я ещё не встречала. В качестве иллюстрации был приведен красный кружок. Я повертела книгу и так и сяк. Что ж, если включить фантазию, в нём и впрямь угадывался «Рубин фортуны» и образчик, принесенный Рудольфо. Как и множество других круглых вещей красного цвета, например яблоко.

Я погасила фонарь, и строки исчезли. Пожалуй, от этого книга не много потеряла. Самой ценной её частью являлись обложка и застежка. Но небольшое дополнение к уже имеющимся данным я всё же получила: если происхождение камня не выдумки, то своим существованием он обязан крови какого-то конкретного вида магических существ. Возможно, если бы я знала, какого именно, то смогла бы нащупать следующую ниточку, ведущую к наложенному на папу заклятию (я чувствовала, что оно связано с рубином-кровеитом), но осторожный автор вымарал даже собственное предположение.

И второе: эти камни притягиваются друг к другу. Размышляя над тем, как всё это может помочь отцу, я подскочила от ошеломительной догадки: а что, если я сама оказалась в Затерянном королевстве, потому что «Рубин фортуны» притянуло к «собрату»? Может, приземлившись в первый день на площади, я стояла в какой-то паре шагов от суженого, в кармане которого был спрятан амулет из кровеита? Но сейчас это уже не проверишь. В голове все окончательно спуталось. Я вернула книгу на место и направилась к выходу из библиотеки. Господин Буковец даже не поднял головы, когда я прощалась с ним, – не услышал, погруженный в работу. Тарелку я решила забрать потом.

Перед магической дипломатией я заглянула-таки на театральное мастерство у ученых мужей. Зря не послушалась Озриэля. Место репетиции пришлось покинуть уже через десять минут. А я и не знала, что храплю во сне…

Занятие по магической дипломатии значилось последним пунктом на сегодня. На нём собрались учащиеся двух факультетов – ранимых романтиков и доблестных защитников. Озриэль и тут оказался прав – мне понравилось.