1. Холодное утро

Капля дождя, просочившись сквозь густые еловые ветви, упала на щеку дремлющего человека. Он мгновенно открыл глаза, будто и не спал вовсе. Вокруг сплошной стеной стоял густой хвойный лес. Было тихо, так тихо, как бывает лишь в утренние часы незадолго до восхода солнца, когда силы тьмы уже укрылись в своих извечных бастионах, а все, кому по душе больше свет, еще «нежились в постелях».

Тишину нарушал только шорох дождя. Даже ветра в этой густой чащобе не было.

Невысокий коренастый охотник приподнялся на своем лежбище, устроенном вечером под кроной огромного дерева. Постелью ему служила подстилка из еловых и пихтовых веток, пересыпанных добрыми травами, отгоняющими своим запахом мелкую нечисть. Легким движением кистей он снял слабенькое охранное заклинание, которое должно было предупредить в случае появления поблизости крупного хищника, несколько раз потянулся, прогнулся всем телом и присел на корточки. Охотник был готов продолжать свой путь, начавшийся уже полторы недели назад.

Еще никогда он не забирался так далеко на северо-восток и не попадал в такой густой хмурый лес. Сейчас он был в самом сердце Предгорий, равноудаленном от холодных Запретных гор, вздымающихся недоступными ледяными вершинами на севере; жуткой, выжженной давними войнами магов Мертвой земли на юге; засушливой Орочьей пустыни на западе; и благоденствующего густонаселенного Торгового берега на востоке.

Вокша, так звали охотника приемные родители, привык к более светлым смешанным лесам, росшим на границе Предгорий с небольшим участком Дикой степи, сохранившемся между Мертвой землей и Орочьей пустыней. Большая же часть этого края, где когда-то вольно гуляли орды степняков, погибла в страшную Ночь Божьего гнева, погубившую великую Империю магов. Когда-то эта могучая страна занимала почти половину континента, и без ее дозволения не мог чихнуть даже самый задрипанный орк в своей песчаной пещере. Так было давно.

Сейчас же вокруг охотника поднимался чужой, незнакомый и даже словно враждебный лес. Поэтому Вокша был настороже. Его узкие раскосые глаза, почти пропадавшие за круглыми, толстыми, обманчиво добродушными щеками, беспокойно перебегали с одной стороны ели, давшей ему ночной приют, на другую. Небольшие прижатые уши внимательно ловили каждый звук, и даже маленький приплюснутый нос, казалось, старался уловить любой посторонний запах.

Это его и выручило. Прежде чем качнулись низко, почти до земли, опустившиеся ветви и острый запах хищника перебил тонкий аромат дождя, Вокша услышал сквозь шелест падающих капель слабый звук шагов быстро приближающегося зверя.

Он успел подняться и, понимая бесполезность лука и громоздкость меча в этом небольшом пространстве, выхватил кинжал. В нескольких шагах от него из-за достававшей до самой земли еловой лапы выскочил огромный волк темно-серой масти. Острые мохнатые уши зверя подрагивали, из приоткрытой пасти тянулась вниз прозрачная ниточка слюны, широко раскрытые карие глаза уставились на охотника.

Хищник не ожидал встретить приготовившегося к бою противника и на мгновение замер. Вокша смог разглядеть зверя и удивился его непропорционально высокому лбу и коротковатой для такого крупного волка морде. Впрочем, зубы были — будь здоров.

Пауза закончилась, хищник кинулся в атаку. Он пытался прямым броском сбить охотника с ног, чтобы потом прикончить, оглушенного, уже на земле. Примерно двукратное превосходство в весе позволило бы ему легко придавить Вокшу. Однако тот быстро отпрыгнул в сторону и чуть отступил, сохраняя дистанцию. При этом охотник острым слухом ловил посторонние звуки. Пока, кроме шума, производимого зверем, и шелеста дождя, ничего не было слышно. Все указывало на то, что хищник был один.

Промах разозлил волка, и он прыгнул снова, едва приземлившись. Вокша вновь «пропустил» противника, при этом неудачно наступил на почти не выступающий из земли еловый корень и чуть не подвернул ногу. Он сразу покрылся испариной, сердце сделало скачок и зачастило от краткого мгновения испуга, ведь такое невезение могло стоить ему жизни.

Несмотря на это, охотник уже не отступил, а с резким выдохом нанес колющий удар кинжалом вдогонку зверю, целя ему под лопатку. Серьезного повреждения волк не получил, кинжал скользнул по толстой шкуре и лишь слегка зацепил плечо. Вокше удалось добиться другого. Хищник разъярился. Он не ожидал встретить сопротивления, поскольку неоднократно пробовал человечину и знал, что люди, которых он до сего дня заставал врасплох, не сильные противники.

Волк уже не прыгнул сверху в попытке подмять противника под себя, а, сверкнув безумными глазами и дико зарычав, бросился охотнику на грудь. Тут он получил мощнейший удар утяжеленной и заостренной рукояткой кинжала в висок и рухнул на бок. Пока ослепленный, воющий от боли зверь пытался подняться, Вокша, равно владевший обеими руками, перекинул кинжал в левую и коротким движением почти по ручку вогнал кованную карликами сталь хищнику в шею сзади сбоку. Вой сразу перешел в визг, похожий на щенячий.

Издыхающий зверь еще подергивался и сучил задними лапами, а охотник уже вытащил кинжал и, отойдя чуть в сторону, наблюдал за его агонией и слушал, как успокаивается собственное сердце. Ему не впервой было встречаться с крупными хищниками врукопашную, однако этот волк очень удивил Вокшу. В нем совершенно не было звериной осторожности, он не раздумывая напал на изготовившегося к бою противника и не пытался изменить тактику после первых неудач.

«Что-то здесь не так», — подумал охотник и потому не торопился снова приблизится к зверю. Кто знает, все ли закончится с его смертью.

Волк еще немного подергался и наконец замер с круто вывернутой шеей и широко раскрытыми глазами.

Охотник достал из кармана и бросил на труп засушенный трилистник, отгоняющий злого духа, и, сконцентрировавшись, произнес несложное заклинание для его изгнания из захваченного тела, на случай если таковое имело место. Вокша так и не смог овладеть навыками серьезной магии, видно, как говорил один знакомый колдун, не имел призвания. Однако те небольшие знания и умения, которым его научили, берег как зеницу ока и регулярно тренировал наделе.

Ничего не произошло. Подождав еще недолго, присмотревшись, прислушавшись и не уловив ничего угрожающего, охотник подошел к зверю и стал его внимательно рассматривать.

Это был непростой хищник. Удивительной была не только его величина и странный окрас — еще никогда Вокше не встречались пятнистые волки, а тут на общем традиционном сером фоне отчетливо проступали более темные, почти черные пятна. Непривычной оказалась форма головы. Такая широкая и короткая морда скорее подошла бы медведю. Да и величина когтей больше соответствовала косолапому. Формой ушей волк тоже больше напоминал медведя, но самыми удивительными были его клыки. Они оказались двойными! Второй клык был поменьше и, сросшись с первым, сидел немного глубже в пасти.

Вокша покачал головой: «Нечистый зверь».

Охотник не стал снимать с хищника шкуру. Она была бы слишком тяжелой ношей в его дальнем походе, да и ценность ее казалась сомнительной. Подумав и немного повозившись, он все-таки добыл из туши небольшой трофей и стал собираться в дорогу.

Поклажа Вокши была невелика. Комплект оружия, без которого он уже давно не пускался никуда дальше порога трактира, быстро занял свое место. Привычно накрыла голову и плечи непромокаемая накидка из шкуры подземного червя. Плотно лег на спину небольшой вещевой мешок, где, помимо всяческих необходимых в странствиях мелочей, смены белья, очень ценной тонкой и легкой непромокаемой плащ-палатки и небольшого запаса провизии, лежала пара красивых пушистых шкурок, добытых по дороге.

Кошелек с монетами, ходящими по городам Торгового берега, но ценящимися и здесь, в Предгорьях, и мешочек с целебными травами разместились рядом с кинжалом на ремне, подпоясывающем кожаные штаны. Наполовину пустая баклажка заняла свое место в глубоком кармане длинной, чуть выше колен, крепкой кожаной куртки.

Еще кое-какие вещи Вокша рассовал по бесчисленным карманам той же куртки. Осмотрелся по сторонам: не забыл ли чего? Слегка встряхнулся — все ли сидит как надо? Чуть потоптался, проверяя, не трет ли ноги и не попало ли что-нибудь в мягкие кожаные сапоги на прочной подошве. Отвел рукой еловую ветвь и шагнул в мелкий моросящий дождь, продолжая путь, начатый полторы недели назад.

Именно тогда, десять дней назад, он внял призыву Охотничьей Лиги, объединявшей практически всех добытчиков пушного и иного зверя на юго-западе Предгорий. В объявлении, которое он прочел при входе в городок Ивер, где размещалась штаб-квартира Лиги, говорилось о том, что жители городков и поселков центра страны нуждаются в срочной помощи. Неизвестно откуда появившиеся крупные хищники пожирали там домашний скот и людей.

Ситуация складывалась настолько трагичная, что некоторые деревни совсем обезлюдели, поскольку их частоколы не смогли защитить поселян от атак агрессивного зверья. Оставшиеся в живых спасались у родных и знакомых в более надежно укрепленных городках и поселках.

Жители центральных районов Предгорий умоляли спасти их от этой напасти. Всем принявшим участие в охотничьей экспедиции обещали бесплатный стол и кров во всех человеческих поселениях региона, подвергшегося нападению, а также хорошую плату за каждого убитого крупного хищника.

Вокша только что выполнил несложную работу для сельских коневодов и заработал на этом совсем немного. Будучи теперь не удел, он сразу же поспешил в здание Лиги и у одного из писцов, плохо знающего ситуацию, получил сумбурные инструкции и специальную грамоту, подтверждающую его членство в Лиге и участие в экспедиции.

После нескольких безуспешных попыток выяснить, что же происходит в сердце Предгорий, ему наконец посчастливилось наткнуться на старого знакомого Малока. Этот бывший охотник, недавно потерявший левую руку по локоть в схватке с черным тигром, теперь прочно осел в Ивере и стал одним из ведущих деятелей Лиги. Он обрадовался собрату, завел его в свой неплохо обставленный кабинет и, угостив легким элем, рассказал все, что знал на этот момент.

По его словам, полноправными хозяевами центра страны стали крупные и очень опасные хищники-людоеды, среди которых встречались преимущественно волки, хотя были и медведи. Люди сидели за крепостными стенами и боялись высунуть нос наружу. В полях и садах пропадал урожай, срывались заготовки дров, жителям грозила холодная и голодная зима. Обстановка складывалась тревожная, тем более что несколько недавно вернувшихся охотников утверждали, что видели необычайно крупных хищников уже на территории, подконтрольной Лиге.

Конечно, здесь существовало сообщество, которое, правда, нельзя было назвать государством, но которое позволяло проводить совместные действия жителям многих поселений. Тут была налажена связь, процветала торговля. В конце концов, здесь работала Лига, объединяющая не одну тысячу крепких парней и являющаяся серьезной силой, с которой вынуждены были считаться местные князьки по всему Предгорью.

— То есть, — утверждал безрукий и, как заметил Вокша, заметно постаревший охотник, — в наших краях зверью разгуляться не дадут, не то что в центральных районах, где каждый занюханный поселок сам себе голова. Да и населены те места реже, а настоящих бойцов и охотников после их дурацких усобиц там и вовсе не осталось.

Но все равно, заканчивал свою речь Малок, нужно помочь соседям, да и неплохо бы выяснить, откуда все же пришла такая напасть. Мало ли что. Мы, мол, конечно, не лыком шиты, но кто предупрежден, тот, как говорится, вооружен. Тем более что несколько опытных охотников уже отправились в эпицентр событий, и Вокше, установив с ними связь, удастся действовать на месте не вслепую. А памятуя прошлое уменье, может, ему удастся пообщаться и с кем-то из местных нелюдей.

В общем, выйдя за ворота и направляясь в городок Лагов, в окрестностях которого вроде бы ситуация пока была под контролем горожан, польщенный напоминанием о своих былых заслугах Вокша чувствовал себя то ли охотником за взбесившемся зверьем, то ли разведчиком дружественной державы.

В таких чувствах он пребывал и по сей день, и встреча с необычным хищником, к которой он был готов, но которую не ожидал так рано, не способствовала восстановлению его душевного равновесия. Выбираясь под непрерывным дождем к одной из Древних дорог, соединявших некогда Империю магов с давно заброшенными шахтами у подножия ныне Запретных гор, Вокша размышлял. Он думал о том, что неплохо бы было найти в Лагове кого-то из ранее вышедших охотников или хотя бы узнать о ком-то из них.

Среди охотников существовали твердые правила. Если они попадали в сложную ситуацию, то всегда выручали друг друга. Это был неписаный закон. Сегодня поможешь ты, а завтра протянут руку помощи тебе. Только так жило братство Лиги.

Продолжая обдумывать происходящее, Вокша внимательно следил за обстановкой вокруг. Странствия, приключения и стычки закалили его волю, обострили все чувства и многому научили. Поэтому он быстро взобрался на высокую насыпь Древней дороги и, не задерживаясь, продолжил свой путь в сторону городка Лагов.

Прямая как стрела Древняя дорога заросла травой и невысоким кустарником, а кое-где, пробив могучие камни, составляющие ее основу, выглядывали уже и молодые деревца. Но идти так было значительно удобнее, чем по лесу, поднимавшемуся сразу в трех-пяти метрах от обреза каменной насыпи. Да и звери не выбирались на этот старинный тракт, почти повсеместно возвышающийся над окружающим ландшафтом. Видно, все еще работала магия древних властителей континента, отгоняющая животных от всех их построек.

Маленький охотник на ходу глотнул воды из баклажки, засунул в рот сытный и полезный корешок тысячесила и стал неторопливо его жевать. Он шел ровным ходом следопыта под непрекращающимся мелким дождем, тратя совсем немного сил, мало шумя и постоянно контролируя ситуацию не только впереди себя, но и с боков, и даже сзади. Идти еще было далеко.

 

2. Прохладный день

В середине дня дождь, так донимавший Вокшу, прекратился, но низкие облака и холодный северный ветер указывали на скорый конец короткого лета и приближение самого долгого сезона в Предгорьях — осени.

Древняя дорога, все такая же прямая, уходила дальше на север и терялась в бесконечной череде лесистых холмов, которыми была покрыта вся центральная часть Предгорий. Поеживающемуся же от не проходящей сырости маленькому охотнику предстояло покинуть надежный тракт и пройти вправо, через засеянные рожью поля. За ними, на склоне одного из пологих холмов, виднелась невысокая деревянная стена на земляном валу. Это и был городок Лагов.

После нападения странного волка прошло четыре дня. Вокша даже на ночь не сходил с дороги и редко разводил небольшой костерок, не для того, чтобы обсохнуть, а только для приготовления пищи. Дважды за это время он охотился, несколько раз набирал воду, постоянно будучи настороже. Однако обошлось, и новых нападений не последовало.

Уже за несколько сотен метров до Лагова зоркий глаз маленького охотника различил следы запустения. И без того неглубокий ров заплыл землей, вал просел и раскис, местами обнажив свайное основание невысоких деревянных стен. Да и сами стены явно нуждались в серьезном ремонте. Кое-где бревна разошлись, а у надвратной башни стена потеряла навес и выглядела полуразрушенной. Сама же башня носила следы недавнего пожара.

Трое неопрятно одетых и кое-как вооруженных охранников, стоявших в воротах, никак не прореагировали на Вокшу, поэтому он беспрепятственно вошел в городок и поразился открывшемуся виду. Примыкавшие к стене с внутренней стороны постройки были разрушены. Ближайшие дома, стоявшие вдоль грязной улицы, ведущей в центр Лагова, сгорели.

Пробираясь по относительно сухому краю улицы, охотник сморщился от густой вони. Прямо посреди некогда проезжей части лежали неубранные кучи мусора. Среди грязи особо выделялись лужицы нечистот. Тяжелое амбре дополнялось запахом мертвечины, который тянул из сгоревших домов. Кругом не наблюдалось ни одной живой души. Тишину нарушало лишь гудение множества пирующих мух.

От этого во рту у Вокши образовался мерзкий привкус, хотелось прополоскать горло и вволю отплеваться. Его стало подташнивать.

С трудом добравшись до небольшой площади, откуда отходило еще две улицы, он наконец смог перевести дух и прополоскал рот чистой водой из баклажки. Здесь уже начинались жилые дома, исчезли кучи мусора, Хотя грязи не стало меньше. Одна улица уходила налево к крепостной стене, другая вела на центральную площадь. На нее-то и стал выбираться маленький охотник, продолжающий мастерски маневрировать по небольшим сухим островкам среди жидкой грязи.

За его телодвижениями наблюдал какой-то чумазый босоногий мальчуган в рваной одежде, со спутанными волосами. Этот малец сидел на единственной полурассыпавшейся ступеньке покосившегося некрашеного одноэтажного дома, двумя низкими грязными окнами слеповато щурившегося на площадь.

«Хоть одна живая душа», — подумал Вокша.

Наконец ему удалось выбраться на относительно твердое покрытие третьей улицы. В конце ее, как и предполагал охотник, возвышался единственный на весь городок трехэтажный дом — управа. Впрочем, уже отсюда было видно, что даже это здание находится в плачевном состоянии. По когда-то крашенным в теперь уже неразличимый цвет стенам широкими языками спускались потеки. Несколько окон было грубо заколочено досками, а крыльцо заметно покосилось.

Продолжая недоумевать, что за бедствие постигло жителей городка, Вокша поднялся на скрипучее крыльцо. Потемневшая, грязная, держащаяся лишь на верхней петле и оттого покосившаяся тяжелая входная дверь была приоткрыта, и охотник зашел внутрь управы. Здесь словно похозяйничала банда разбойников. Мебель была поломана, пол запачкан чем-то таким, при одной мысли о чем охотника снова затошнило.

Как и на улице, внутри здания было абсолютно безлюдно, а тишину нарушало лишь гудение вездесущих насекомых.

Вокша стал обходить все помещения в надежде найти хотя бы кого-нибудь из местного руководства. Его старания вознаградились лишь на втором этаже. Среди множества открытых и заляпанных дверей нашлась одна более-менее отмытая и плотно закрытая. Охотник постучал в нее и вошел. Он попал в небольшой кабинет, казавшийся оазисом чистоты и порядка в мерзкой пустыне заброшенности, царившей вокруг. Справа поднимался высокий темный шкаф, слева стоял несколько более светлый сервант со стеклянными дверцами, за которыми виднелись корешки папок и книги. Прямо напротив двери оказался большой канцелярский стол с креслом и стулом для посетителей.

В кресле за столом восседал абсолютно лысый крупный человек лет шестидесяти — шестидесяти пяти, в огромных очках с дорогой роговой оправой, одетый в поношенный, но аккуратный костюм. Кроме очков, на его широком морщинистом лице землистого цвета выделялись неухоженные седые усы и борода. Некогда широкие плечи были безвольно опущены, а большие ладони неподвижно лежали на столе.

— Добрый день, — вежливо приветствовал его Вокша. — Мне хотелось бы спросить вас кое о чем. Можно?

— Проходите, садитесь.

Пожилой мужчина поднялся во весь свой немалый рост и сделал приглашающий жест в сторону стула. Теперь он более чем на голову возвышался над охотником.

— Спасибо.

Вокша сел, молча достал свою верительную грамоту и передал ее хозяину кабинета. Тот принялся внимательно изучать документ. Прошло некоторое время, и охотник начал проявлять признаки нетерпения. Сначала он поерзал на стуле, потом кашлянул. Пожилой мужчина оторвал взгляд от бумаги, улыбнулся посетителю и снова углубился в чтение.

Охотник смирился и затих.

Наконец старый бюрократ удовлетворил свое любопытство, сложил грамоту и вернул ее Вокше. Затем неторопливо снял очки, протер их платком и снова водрузил на свой крупный нос. После этой процедуры, растягивая слова, наконец произнес:

— Рад вас видеть. Чем могу служить?

Охотник вздохнул с облегчением и приступил к изложению своих пожеланий.

— У меня три вопроса. Во-первых, скажите, есть ли в городе или где-то поблизости еще охотники Лиги? Если есть, то как я могу с ними встретиться? Мне нужно узнать от них, что тут происходит. Во-вторых, подскажите, где бы я смог переночевать сегодня? Знаете, я уже две недели в пути, хотелось бы обсохнуть, помыться и вообще отдохнуть по-человечески. В-третьих, что происходит с вашим Лаговым? Откуда такое запустение, если не сказать больше. Может, и до вас добрались хищники?

Чиновник молча пожевал губами, словно пережевывая вопросы, и начал, как и опасался Вокша, с последнего.

— Понимаете, — с тяжелым вздохом, неторопливо начал он, — как только в соседних поселениях начались нападения диких животных, наиболее состоятельные жители покинули Лагов и уехали кто на восток, кто к вам, на юг. В один день мы остались без руководства и практически без тех, кто мог хоть что-то сделать и хоть как-то организовать жизнь.

Крупные серые глаза клерка стали совсем печальными, и он продолжил с ноткой трагизма:

— По сути дела, в городке остались только люмпены и тихони. Первые сразу сорганизовались и стали громить брошенные дома и магазины, а потом добрались и до небогатого скарба тех людей, что еще оставались дома. Пролилась кровь, появились жертвы, и это послужило сигналом для оставшихся. Они уже бросали все и спасались бегством, по сути, кто в чем был. Теперь Лагов полностью во власти разбойного люда, и на ночь я вам тут оставаться не советую. Кроме того, вчера вечером у стен видели двух очень крупных волков странного окраса, так что, возможно, вам нужно постараться дотемна уйти как можно дальше от городка.

— Спасибо, — поблагодарил Вокша, — я не ищу неприятностей, постараюсь дотемна выбраться из Лагова и уйти подальше. Но как же вы? Вы-то почему здесь? Неужели вам некуда уйти?

— Некуда, молодой человек, — ответствовал чиновник, и взгляд его совершенно потух. — Сын мой давно покинул эти края, а дочь…

В этот момент самообладание, казалось, покинуло старика. Его крупный кадык судорожно задергался, а из горла донеслись звуки подавленного рыдания. Но он смог справиться с собой и охрипшим голосом продолжил:

— Ей не довелось пережить этого. Она погибла со всей семьей от рук этого сброда. И она, и муж, что попытался отбиваться, и моя маленькая внучка Жоэна.

Тут он не справился с собой, и из глаз потекли прозрачные стариковские слезы. А Вокша начал «закипать». Правая рука стиснула рукоять кинжала, глаза сузились до крошечных щелочек, сердце застучало чаще и сильнее. Если дела обстояли так, как рассказывал этот чиновник, то в городке обосновалась банда разбойников, встреча с которыми не сулила ничего хорошего.

Конечно, в поле или знакомом лесу маленький охотник вполне мог совладать с десятком-другим не обученных бандитов, но в городе это становилось проблематичным. Прекрасно стреляя из лука и великолепно владея кинжалом, Вокша оставался посредственным мечником, и это могло подвести его в сложившейся ситуации. Ведь из Лагова, похоже, придется выходить с боем.

Теперь охотник понял, почему к нему не проявили никакого интереса неопрятные стражники, стоявшие в воротах. Видно, у них был приказ «Всех впускать и никого не выпускать!». Каждый вошедший в городок становился либо одним из разбойников, либо их добычей. Тут было над чем задуматься.

Эти мысли вихрем пролетели в его голове. Впрочем, Вокша быстро одернул себя: «И чего это я так завелся? Мало ли что говорит этот странный старик. Может, он просто выжил из ума или пытается ввести меня в заблуждение».

Поэтому, не делая скоропалительных выводов и видя, что пожилой чиновник пришел в себя, охотник продолжил расспросы.

— Зачем же вы здесь остались? Убьют ведь.

— А мне уже все равно. Да и не нужен я им. Отомстить не смогу, убежать тоже, а все мое на мне.

— А почему здесь сидите?

— Так ведь пришлые люди перво-наперво в управу идут. Я им хоть расскажу, что здесь творится. Может, кого и уберечь смогу.

— Много уже народа приходило?

Старик опустил голову и печально вздохнул:

— За месяц с небольшим, что прошло с начала этой напасти, ты четвертый будешь, — перешел он на «ты».

— И что, до меня никому не удавалось выбраться?

Старик отрицательно покачал головой:

— Первого — видать, беженца, — сразу убили. Второй, похоже, охотник с побережья, теперь с ними. А третий позавчера к вечеру пришел, тоже, видать, как и ты, охотник был с юга.

На слове «был» сердце Вокши болезненно сжалось.

— И что же он?

— Дрался с ними как белый тигр. Человек десять положил, а то и больше. Стрелял хорошо, но они же навалились со всех сторон, управа-то на площади. Потом внизу еще порубились. Не устоял молодец. Да как тут устоишь. И тебе, мил человек, быстрее уходить надо. Уже вечереет, они просыпаться начнут. Ночью-то безобразят, а днем отсыпаются.

— Как он выглядел, этот охотник?

— Одет, почитай, как и ты. Молодой, высокий, светлый, глаза зеленые с хитринкой, хорошие глаза. Да, вспомнил, еще шапка у него приметная: круглая такая, с оторочкой и серым беличьим хвостом сзади.

«Рамис, — вспомнил Вокша. — Его шапка. Царствие тебе небесное, вольный охотник».

— Так что ты, охотник, быстрее уходи, пока ночные звери внутри и снаружи нашего городка не проснулись, — продолжал настаивать пожилой клерк, — за оставшийся час сможешь дойти до Древней дороги, а туда и бандиты не пойдут, и дикие звери, глядишь, не очень сунутся. Магия Великих еще работает. Тебя пока что никто не видел?

— Да как не видеть. Видели, конечно. Я ведь не тать ночной. В воротах три стражника торчали, а на соседней площади мальчишка оборванный.

Голова чиновника резко вскинулась.

— Стражники, видно, после вчерашнего появления волков поставлены, а вот мальчишка — это плохо. Сейчас во всем Латове есть только один малец — Торр, сынок предводителя этой своры Дорра. Любит, гад, под нищего наряжаться, тот еще змееныш — он мою внученьку убил, на радость батьке своему живодеру. Уходи скорее, если еще успеешь!

Под конец клерк распалился, его ладони стали судорожно сжиматься.

— Есть другой выход из Лагова? — спросил Вокша, уже поднимаясь.

— Да, есть вторые ворота с другой стороны городка от тех, что выходят на Древнюю дорогу, но там лес подходит почти к самой стене. Звери могут напасть внезапно. На поле-то ты их постреляешь.

— Спасибо, попробую пробиться, — крикнул маленький охотник с порога. Затем обернулся, на прощание поднял согнутую в локте левую руку со сжатым кулаком в традиционном приветствии Лиги и спросил: — А как величать-то вас?

— Орланд, — сказал старик и, даже немного распрямившись, добавил: — Так когда-то звали меня в этом городке, где я долгие годы был главой управы.

Вокша кивнул и, быстро спустившись, осторожно выглянул из покосившейся двери на площадь. Его уже ждали.

 

3. Жаркий вечер

Под по-прежнему пасмурным и по-вечернему быстро темнеющим небом десятка два по-разному одетых и вооруженных людей рассыпались полукругом на площади. Вперед выдвинулся здоровый рыжий мужик, чьи взлохмаченные волосы полностью закрывали и без того не высокий лоб. В маленьких красноватых глазках бугая плескалась неизбывная злоба, в руках он баюкал огромный боевой топор. Судя по очертаниям лезвия, эта вещица вышла из горнила кузницы непревзойденных мастеров — карликов.

Это был очень опасный в ближнем бою противник. Однако Вокша надеялся не допустить дело до ближнего боя, в котором его шансы на успех становились совершенно призрачными. Он плавным, текучим движением снял с плеча лук, взял его в левую руку, а правой выхватил из колчана три «быстрые стрелы», которые мог прицельно выпустить практически одну за другой.

Не натягивая тетиву, маленький охотник оглядел всю цепочку бандитов и постарался выяснить расположение их стрелков. Двоих, с тяжелыми арбалетами городской стражи, он разглядел на крышах близлежащих домов, еще два арбалетчика прятались за низким плетнем дальнего от управы двухэтажного здания. Похоже, несколько лучников скрывались за углами домов и внутри них.

Помимо стрелков Вокшу беспокоили два поджарых воина, одетые в хорошие кольчуги, с мечами и щитами, стоявшие на левом фланге. Потому, как они держались, он определил в них бывалых бойцов. Еще ему хотелось понять, где охотник с побережья, примкнувший к шайке. Конечно, это был не член Лиги, они не опускались до связи с бандитами, но любой охотник всегда величина неизвестная и потому опасная.

Из-за плеча бугая показался невысокий коренастый бандит, одетый в крепкий и дорогой чешуйчатый доспех и высокий шлем с поднятым забралом. Он выглядел гораздо умнее своего сотоварища, и тот, несмотря на свое очевидное физическое превосходство, его явно побаивался. Он перестал тискать свой боевой топор, оскалился в униженной улыбке и даже как будто сделался меньше ростом.

«Не иначе как удостоился «чести» видеть самого Дорра, — подумал Вокша. — Снять его, что ли?»

Это было непросто. Повернувшийся к главарю бугай сильно его загораживал, да и броня у атамана была серьезной. С одного выстрела не прибить, а как только пустишь первую стрелу, так сразу начнется заваруха. Поэтому маленький охотник решил послушать, что ему скажут, опустил лук и отправил тройку стрел обратно в колчан.

— Ты охотник с юга? — крикнул заметно приободрившийся главарь — видно, Рамис заставил их уважать членов Лиги.

Вокша согласно кивнул головой.

— У тебя, паря, не богатый выбор. Или ты идешь к нам в подельники, или мы тебя размажем.

Маленький охотник изобразил задумчивость и душевные колебания. Он опустил голову, стал чесать в затылке, не забывая приглядывать за стрелками.

В таком раздумье он провел несколько минут. Дорр стал нервничать, как недавно сам Вокша, наблюдавший за изучением Орландом своей вверительной грамоты.

— Ну, чего ты застыл, как дерьмо во льду?

— Такие дела с кондачка не решаются, — наконец откликнулся маленький охотник. — Подумать надо.

— А чего тут думать. Решай сразу, и делу конец.

Вокша исподлобья, внимательно следил за бандитами. Он уже сосчитал их и оценил. Из тридцати четырех разбойников, стоящих перед ним на площади и прячущихся в ближайших домах, наибольшую опасность представляли восемь стрелков, два бывалых война на левом фланге и, пожалуй, сам Дорр. У маленького охотника практически не было шанса остаться в живых при столкновении с этой оравой. Если только очень повезет, но на такую прямо-таки безумную удачу. Вокша не рассчитывал.

Попытаться поговорить с бандитами, воззвать к их чувству долга, сославшись на выполнение важной для всех миссии, он даже не пытался. Глядя на эти наглые физиономии, на которых отчетливо выражались только два чувства: сытость и желание развлечься, охотник понимал, что все человеческое им сейчас абсолютно чуждо. Единственным, что их пока останавливало, было воспоминание о тяжелых потерях в бою с другим охотником, происшедшем два дня назад. Но и этот страх, похоже, вот-вот должен был перестать их сдерживать, уж больно несерьезно выглядел маленький охотник на их фоне.

Тем временем главарь совсем потерял терпение. Отступив за бугая, он махнул рукой в сторону крыльца и крикнул своим:

— А ну-ка притащите сюда этого недоделка.

На «недоделка» маленький Вокша, как в детстве, тут же обиделся и, моментально выхватив из колчана «быструю тройку», выпустил все стрелы в двинувшихся к нему разбойников. Не разглядывая результаты своего залпа, он сразу отпрыгнул назад. Вовремя. Два арбалетных болта ударили в косяк, дверь загудела от еще одного и пары стрел.

«Лихо стреляют, — расстроился охотник, — Мне так долго не продержаться».

Он выглянул наружу. Один из бандитов, пронзенный в голову, валялся замертво. Второй упал и судорожно пытался выдернуть стрелу из груди — тоже не боец. Третьему стрела попала под ключицу, и он, потеряв свой меч и пошатываясь, отбегал к ближайшему дому.

«Неплохо», — подумал Вокша и, пока стрелки перезаряжали свои луки и арбалеты, успел снять еще одного разбойника.

После этого он подался в глубь здания, гадая, что предпримут бандиты: будут переть напролом в дверь управы под его стрелы или полезут через разные окна. Последний вариант ему очень не понравился, так как в тесноте внутреннего коридора не было возможности прицельно стрелять. Однако по крайней мере от двух бывалых воинов следовало ожидать именно этого.

Поэтому Вокша развернулся и быстро побежал на своих коротких, кривоватых, но очень крепких ногах к центральному холлу. Оттуда по периметру шла лестница на второй и третий этажи. Там образовывалось свободное пространство, дающее возможность как можно дольше держать разбойников на дистанции. Добраться же по наружной стене до окон второго этажа было непросто. Для этого требовалась лестница или крепкая слега.

Поднявшись на середину лестницы, охотник взял под прицел весь холл и прилегающую к нему часть коридора. Теперь главное, чтобы разбойники не пошли на приступ сразу всей оравой. Слава Богу, узкий коридор этому явно не способствовал, хотя быстро спускавшаяся темнота уже изрядно затрудняла обзор.

Снаружи доносились крики беснующихся врагов, однако, похоже, внутрь основная масса бандитов не торопилась. Вокша присел за перила и затаился.

Вскоре справа из коридора в холл высунулся шлем и резко отдернулся назад.

«Проверяют, — понял маленький охотник, чуть было не выпустивший стрелу. — Шлем на руке выставили, думали, если я здесь, то куплюсь. Видать, те двое бывалых».

Он совсем перестал дышать. Так же подолгу терпеливо мог ждать в засаде у звериной тропы. Здесь все разрешилось быстрее. Озираясь по сторонам и осторожно ступая, в холл вышел один из двух воинов.

Вокша мягко натянул тетиву, прицелился и пустил стрелу прямо в незащищенную полоску шеи между кольчужным воротом и шлемом. Бандит громко вскрикнул и рухнул на пол, схватившись руками за горло. Второй за углом громко и злобно выругался, но вытащить приятеля не пытался.

«Хорошо, — подумал Вокша. — Навала уже, наверное, не будет. Теперь есть немного времени до того, как подойдут стрелки. Тогда я поднимусь на второй этаж и буду караулить их на узкой лестнице. Могу долго продержаться, лишь бы стрел хватило».

Его мысль словно услышали. На площадке второго этажа послышались шаркающие шаги, и над перилами вознеслась высокая сутуловатая фигура Орланда. В руке бывшего главы управы был красивый кожаный колчан, расшитый серебряными и золотыми нитками, заполненный стрелами примерно наполовину.

«Наверное, от Рамиса остался», — подумал маленький охотник.

Он мало знал молодого охотника, но слышал, что тот — выходец с Торгового берега — был изрядным пижоном. Колчан в руках Орланда вполне бы ему подошел.

Старик сделал движение рукой в сторону Вокши и сказал:

— Возьми, я приберег это. Думаю, тебе пригодится.

— Спасибо. — Охотник, не выпуская холл из поля зрения, быстро поднялся на площадку второго этажа и принял колчан. — В самый раз будет.

Снизу раздался многоголосый шум, звон оружия и доспехов. Бандиты были уже в коридоре.

Крадучись спустившись обратно на полпролета, Вокша подстрелил самого торопливого из них. Остальные, матерясь, подались назад.

Не прислушиваясь к доносящимся из-за угла коридора многочисленным обещаниям спустить с него шкуру различными изощренными способами, маленький охотник обратился к неподвижно стоящему Орланду:

— А другого пути наверх у них нет?

— Нет. Только если приставят лестницы и полезут в окна.

— Как скоро они смогут это сделать?

— Поблизости ничего подходящего нет. Придется тащить от стен, или, может, где-то у дома найдут. Они ведь штурмам не обучены.

На последних словах Орланд презрительно скривил губы.

— Мне показалось, что в этой банде была пара бывалых бойцов.

— Да. Два воина, недавно, но еще до всего этого, пришедшие к нам в Лагов с востока, присоединились к Дорру.

Маленький охотник кивнул старику и снова сосредоточил свое внимание на первом этаже. Там, судя по доносившемуся грохоту, что-то готовилось. Ждать пришлось недолго. Из-за угла показались три двери, снятые с петель. За ними, плотно сдвинутыми, как за большими армейскими щитами, к лестнице двигались разбойники.

«Быстро придумали, — расстроился Вокша. — Жаль, не удалось сразу убрать главаря. Видать, сообразительный бандюга».

Пока импровизированные щитоносцы продвигались к лестнице, ему удалось ранить еще двоих разбойников, неосторожно высунувшихся из-под прикрытия.

У лестницы, как и предполагал охотник, вышла заминка. Подниматься всем сразу, да еще тащить при этом тяжелые двери, было непросто. Поэтому после короткого совещания бандиты разделились на три группы, каждую из которых прикрывала одна дверь, и, стараясь держаться ближе друг к другу, медленно двинулись на второй этаж.

Положение осложнилось, а тут еще из темноты коридора первого этажа вылетела стрела и вонзилась в ограждение лестницы совсем рядом с головой Вокши.

Пригнувшись ниже перил, благо рост позволял, он метнулся на второй этаж, выходя из зоны обстрела. Успел. Видно, пока в здании было лишь два стрелка, вторая стрела воткнулась в стену уже далеко за его спиной.

Со второго этажа Вокша подстрелил еще двоих бандитов, не успевших переместиться так, чтобы поднимающиеся импровизированные щиты закрыли бы их.

Число боеспособных врагов уменьшилось, однако стрелки уже вышли в холл, а щитоносцы прошли половину пути до второго этажа. Конечно, можно было подниматься выше, но там его уже наверняка бы зажали и быстро прикончили в ближнем бою.

Неожиданная мысль пришла Вокше в голову. Он обернулся к Орланду, отступившему от лестницы и стоящему в дверях своей конторы, и спросил:

— А какое из окон выходит на козырек крыльца?

Старик задумался, потом поднял ожившие глаза и сказал:

— Последняя дверь слева по коридору.

Голос его, казалось, окреп, и Орланд продолжил:

— Будь осторожен, козырек покатый и, с нашей погодой, вечно сырой.

Вокша быстро выглянул в пролет, убедился, что штурмующие по-прежнему прячутся за медленно поднимающимися дверями, и бесшумно побежал к нужной двери, махнув бывшему главе управы на прощание. На этот раз тот ответил и поднял левую руку в древнем жесте прощания воинов Империи магов.

Дверь, хвала Всевышнему, оказалась открытой. Маленький охотник перемахнул подоконник раскрытого окна и мягко опустился на навес крыльца. Медлить было нельзя, ибо кто-то из бандитов наверняка оставался на улице и, несмотря на то, что уже практически совсем стемнело, мог его заметить. Поэтому он быстро опустился на край козырька, зацепился руками за подгнивший водосток и, придерживаясь за него, соскользнул на землю.

Едва коснувшись ногами жирной разбухшей грязи, охотник замер. Со стороны лесных ворот донесся низкий протяжный вой и, почти сразу, отчаянный человеческий крик. Практически тотчас же им ответил вой и с противоположной стороны, однако криков оттуда не последовало.

«Началось, — понял Вокша. — Добралось зверье и до Лагова. Нужно уносить ноги на Древнюю дорогу».

Понимая, что сейчас бандитам станет не до него, но опасаясь стрелы в спину, маленький охотник бежал от управы сложным зигзагом, то и дело меняя направление и скорость движения и постоянно озираясь по сторонам. Лишь добравшись до небольшой площади, на которой он видел сына Дорра, Вокша остановился и осмотрелся.

Погони не было, но за углом ближайшего дома кто-то поджидал охотника — врага выдал дважды коротко мелькнувший край одежды неразличимого в сумерках цвета.

«Хоть не зверь, — подумал Вокша. — Сейчас разберемся».

Быстро и бесшумно приблизившись к углу, он вытащил кинжал, нацепил свою шапку на гарду меча, не вынутого из ножен, и высунул ее вперед. Тут же из-за стены взметнулась узкая рука, в которой блеснул длинный нож, и ударила ниже шапки — туда, где должна была быть шея охотника.

Вокша отпустил меч, молниеносно перехватил, заламывая, руку с ножом и, сделав шаг вперед, ударил кинжалом. Караульщиком оказался Торр, и удар пришелся ему прямо под подбородок. Не мешкая охотник довершил начатое.

Тело сына главаря еще не успело сползти на землю, а Вокша уже спешил к воротам. Теперь он не пытался выбрать сухие участки дороги. Важнее было держаться как можно дальше от зарослей кустарника и сгоревших развалин, откуда могли наброситься звери.

Уже около ворот охотник почувствовал на себе взгляд. Продолжая бежать вперед, он наложил на тетиву тяжелую стрелу и, войдя под сень надвратной башни, резко обернулся.

К нему стремительно приближался огромный волк, копия того, что напал на него, только еще крупнее, выше и шире в холке, с большой лобастой головой, на которой был заметен длинный шрам от внутреннего угла правого глаза до левого виска.

— А не пошел бы ты своей дорогой, — мягко, нараспев проговорил Вокша, выцеливая зверя.

Тот замер, словно набежал на стену, и стал внимательно разглядывать противника. Позиция для выстрела была отличная, волк как на ладони, но охотник медлил. В позе хищника уже не было угрозы, а Вокша не грешил бесцельным битьем зверья. Поэтому, чуть ослабив тетиву и оглянувшись — нет ли сзади второго волка, тоже известные охотники, — он сказал:

— Шел бы ты отсюда, а то неровен час зацеплю.

И почти не удивился, когда огромный зверь, тряхнув головой и неодобрительно рыкнув, потрусил в сторону центра города, иногда оборачиваясь на ходу.

Впрочем, прохлаждаться было некогда. Из разоренного города доносилась вакханалия битвы, в которой рев и визг зверей перемешивался с криками и воплями людей. Вокша стер со лба обильный пот и побежал через неубранные ржаные поля в сторону Древней дороги.

 

4. Предутренний разговор

За четыре дня, отделяющих его от боя с разбойниками, маленький охотник ушел далеко на север, не встречая никакого жилья и только иногда в глубокой ночной тиши слыша отдаленное завывание хищников. На всем пути Вокша часто вспоминал беседу со старостой небольшой деревни, в которую он попал вскоре после своего поспешного бегства из Лагова.

Тогда, улепетывая во всю прыть, он быстро добрался до насыпи Древней дороги и, не снижая темпа, пустился по ней, стремясь уйти как можно дальше и от озверевших людей, и от поумневших хищников. Однако уже к середине ночи Вокша начал уставать. Не помог и спешно разжеванный корень тысячесила. После такой серьезной встряски требовался отдых. Перейдя на обычный шаг, он стал присматривать место для ночлега прямо на тракте. Охотник уже было решил устроиться на небольшом участке дороги, на котором пробивалась только редкая невысокая трава странного голубовато-зеленого цвета, но в этот момент порыв холодного ночного ветра донес до его ноздрей запах дыма.

Вокша остановился, принюхался и прислушался. Откуда-то справа от дороги доносился запах человеческого жилья. Охотник уже различал в чистом ночном воздухе не только дым, но и «аромат» скотного двора, и сложную смесь других запахов, распространяющихся обычно вокруг постоянных поселений, в которой смешались терпкий запах обработанного дерева, ароматы заготовленных трав, запахи приготовленной пищи и многое другое.

Наконец и напряженный слух уловил слабый хлопок двери. Теперь Вокша представлял направление на жилье и, спустившись с насыпи, осторожно пошел в эту сторону. Словно помогая ему, небо начало понемногу освобождаться от туч, кое-где в их разрывах даже показались звезды.

Идти пришлось недолго. Молодой смешанный лес расступился перед охотником, и он оказался на границе небольшого расчищенного и почти полностью убранного поля, за которым в ночной темноте пока только угадывался высокий частокол. Оттуда теперь уже явственно доносился запах человеческого жилья. Перед Вокшей была одна из деревень в окрестностях Лагова, до которой пока не добрались хищники.

Сосредоточившись, он почувствовал слабую охранную магию. Ощущение было таким, словно слегка пощипывало кончики пальцев. Однако это несильное заклинание скорее всего было направлено на то, чтобы отогнать от жилья и посевов мелких грызунов. Наверное, можно было просто пойти к частоколу и окликнуть людей, в такое неспокойное время дежуривших на нем, но охотник подумал, что сюда уже могли добираться и бандиты Дорра. Стало быть, встреча грозила оказаться отнюдь не добросердечной.

Поэтому Вокша решил не рисковать и даже заблокировал действие заклинания, мысленно описав вокруг себя защитный круг. Затем постарался понять по звукам, где находятся стражи, справедливо полагая, что деревенские охранники не смогут караулить совершенно тихо. Вскоре он определил, что двое из них расположились немного правее, видимо, в маленькой надстройке над воротами, которую он разглядел на фоне все более расчищающегося от туч неба, а один не торопясь прохаживается за частоколом.

Дождавшись, пока этот охранник подошел к двоим в башне, охотник бесшумно приблизился к частоколу, забирая влево. В это время между тремя стражами завязалась беседа. С помощью веревочной петли Вокша беспрепятственно забрался на частокол и присел на узенький помост, закрепленный за ним. Его беспокоила мысль о деревенских собаках. Конечно, перед броском вперед он растер пахучий стебель мыльника, надолго перебивающий дух человека, но собаки могли просто среагировать на незнакомый запах.

Вокша не собирался скрываться от местных жителей, однако не хотел быть внезапно обнаруженным. В непростой обстановке охрана деревни запросто может сначала издырявить его стрелами и копьями, а потом уже поинтересоваться: чего это он тут потерял? Поэтому охотник решил подобраться чуть ближе и послушать, о чем говорят стражи.

Один из охранников рассказывал чуть приглушенным хрипловатым голосом о том, что слышал сегодня днем на собрании правления деревни. Повысив голос, он эмоционально сообщил товарищам:

— И тут старшой как вдарил кулаком по столешнице. Все сразу притихли, а он и говорит: «Община мы иль кто? Нешто от лиходеев лаговских не оборонимся? Они свой урожай-то не убирают, а на наши запасы рот разевают. Что ж нам их, свору злобную, прокармливать, а свои семьи зимой на кладбище нести? Не бывать тому!» Так прямо и сказал: «Не бывать тому!» и еще раз как даст, а кулачище-то у него — сами знаете.

— Да уж, — поддержал говорящего тонкий юношеский голос, — Родим наш на расправу крут. Позавчерашнего дня сосед, Силес, наподдал его кобелю. Злой мужик, собаки последние дни и так чудные какие-то, вялые, а он бедную животину ногой просто так пнул, на дороге у него, вишь, оказалась. Так Родим во дворе строгал чего-то, увидел это, подошел да как даст Силесу, тот и с копыт долой. Долго его водой отливали потом.

— Погодь, — вмешался третий охранник, по голосу пожилой или даже старый мужик. — Это какой же Силес? Коваль, что-ли?

— Да нет. Коваль на окраине живет, дедку, а это сосед Родима справа. Бездельник. У него уж с месяц забор повалился со стороны Родимова дома, а он хоть бы что. Брагу только жрать горазд.,

— Так это на втором повороте отсюда, что ли? Прямо на углу?

— Ну да, а дом старосты — сразу за ним.

Вокша мысленно поблагодарил незадачливых охранников, за несколько минут «выдавших» ему все деревенские тайны, тихо спустился с частокола и бесшумно двинулся в глубь деревни по центральной улице, выходившей к воротам, теперь уже совсем не опасаясь собак.

Сломанный забор нашелся быстро, за ним стояли добрые хоромы со вторым летним этажом. К ним-то охотник и направился.

Сначала он обошел вокруг дома, аккуратно покрашенного то ли в светло-серый, то ли в желтоватый цвет, разобрать в обманчивом звездном свете было трудно. Все окна были закрыты, лишь кое-где приоткрыты маленькие форточки — сказывалось наступление осенней погоды. Влезть в подобное отверстие Вокша не смог бы, даже когда был худеньким юнцом. Как и большинство таких деревенских домов, жилище старосты не запиралось. Тихо войдя внутрь, охотник прикрыл за собой дверь на отлично смазанных петлях и замер, привыкая к кромешной темноте.

Обычно в деревенских домах за «холодной» — не отапливаемой темной прихожей — следовала общая комната с большущей печью, из которой расходились в разные стороны небольшие спальни. По традиции, в южных Предгорьях, на родине Вокши, глава семьи занимал ту из них, что была ближней к прихожей. Так оказалось и здесь. Едва охотник на цыпочках подошел к приоткрытой левой двери, как из-за нее донесся гулкий всхрап.

«Видать, утомился хозяин за день-то», — подумал охотник.

В темной комнате, скудно освещаемой из небольшого окна, на огромной кровати, занимавшей большую часть пола, широко раскинулся крупный мужчина. Он спал на спине, закинув назад кудлатую голову и слегка приоткрыв рот. Одеяло сползло вниз, открывая взору могучую грудь.

Вокша присел на стоявшую у ближней к двери стены скамейку, нашел на ней полусгоревшую свечу и, чиркнув огнивом, зажег.

Староста проснулся мгновенно. Вскинулся на кровати и потянулся вправо, к чему-то, лежащему рядом с постелью.

Опережая его действия, охотник быстро проговорил:

— Родим, я поговорить пришел.

Рука старосты замерла. Он сморгнул. Присмотрелся внимательно.

Вокша сидел на скамейке расслабленно, держа безоружные руки так, чтобы хозяин их видел.

— Кто таков? — голос старосты звучал мощно, трудно, хотя говорил он приглушенно — наверное, не хотел разбудить домочадцев.

— Вокша, охотник с юга.

— Зачем пожаловал?

— Лига послала посмотреть что к чему, помочь, если надо.

— Мелковат что-то помощник-то. — Староста освоился с ситуацией и, пристально разглядывая Вокшу, усмехнулся.

— Малый камень ярче гранями блестит, — тоже усмехнувшись, ответил охотник давно услышанной поговоркой магов.

— Ладно, гость незваный, негоже в спальне беседы вести, пойдем в горницу, только вот оденусь малость. — Староста внимательно следил за реакцией Вокши, тот же был абсолютно бесстрастен, лишь согласно кивнул головой.

Они вышли в горницу и сели за большой стол. Родим, накинувший на могучие плечи кожаную тужурку грубой выделки, зажег тусклый масляный светильник, поесть и попить не предложил. По деревенским понятиям, что здесь, что на юге, это означало «Я тебя принимаю, но не очень доверяю». Лицо старосты, как и грудь, густо поросшее светло-русой растительностью, оказалось довольно молодым.

— Ну, рассказывай, помощник южный, — немного растягивая слова, сказал хозяин. — Что тебе у нас надобно?

— Мне нужны ответы. — Вокша смотрел прямо в глаза старосте. Ему было не очень удобно сидеть на высокой скамейке, ноги не доставали до пола, но он держался прямо и спокойно.

— А откуда я знаю, что ты охотник из Лиги?

Вокша не торопясь потянулся рукой за пазуху. Родим чуть заметно напрягся. Охотник вынул свою грамоту и молча протянул ему. Неожиданно на лице старосты промелькнула растерянность. Он взял документ, неловко покрутил его и с огорченным вздохом вернул Вокше:

— Мы здесь… ээээ… грамоте… не очень так, чтобы очень.

Охотник указал пальцем вниз грамоты:

— Печать-то Лиги узнаешь?

Староста снова пригляделся. Лицо его разгладилось.

— Точно. Печатку такую видеть доводилось.

— Ну и ладно, — удовлетворенно произнес Вокша, забирая и пряча документ. — Теперь поговорим?

— Давай. Спрашивай. Что знаю — скажу, чего не ведаю… уж не обессудь, охотник.

Вокша решил соблюсти приличия и сразу не задавать главных вопросов, поэтому начал как бы издалека:

— Как у вас здесь дела? Что нового по хозяйству? Все ли здоровы?

Родим одобрительно усмехнулся. Знает человек порядок.

— Дела у нас за последнее время разладились. Неспокойно по ночам вокруг, то люди лихие набегут, то зверье хищное вокруг деревни кружит. Благо мы загодя урожай убрали, да и других припасов заготовили. Так что теперь больше за забором отсиживаемся, стражу несем, тебя вот, правда, как-то не углядели.

На последних словах староста умолк и пристально посмотрел на охотника. Тот сделал неопределенный жест рукой:

— Извиняй, хозяин, я человек лесной, дикий, как вы меня встретите, не знал. Вот и решил сначала с тобой поговорить без лишнего шума.

— Да уж, — староста мотнул головой, — шума от тебя не много.

Вокша кивнул. Хозяин продолжил рассказ:

— Так что хозяйство у нас пока в порядке. Вот только надолго ли, не знаю. Да и насчет здоровья не все ладно. Собак будто сглазил кто. Не едят, да вроде и не пьют вовсе. Службу, само собой, не несут. Все больше лежат, только подвывают иногда, будто нежить чуют. Вчерась я хотел уж насильно своего псину Дикого напоить, так он ко мне и не повернулся. А когда я за морду его верную взял, да в глаза заглянул, так такую тоску смертную увидел, что мурашки по телу пошли. Не жилец он, и другие собаки долго не протянут.

Родим грустно вздохнул и потер себе шею. Вокша весь обратился в слух.

— Да и некоторые наши деревенские странно себя ведут. На днях я соседа своего Силеса встретил. Он и так мужик-то бестолковый, а здесь бредет по улице, глаза пустые, ноги заплетаются, и бормочет чего-то. Ну, думаю, допился, подлец. Ан нет, от него и не пахнет вовсе.

Хозяин удивленно развел руками:

— Ничего не мог с ним поделать. Будто он что-то такое свое только видит, а меня и не замечает. Я уже его и так и сяк. И по-доброму, и не очень, а он головой мотает и куда-то все лезет. Представляешь?

Охотник отрицательно покачал головой.

— Вот и я ничего понять не мог. Народ собрался, судят-рядят, чего-де делать. Кто-то подсказал его водой облить. Как плеснули из бадьи, тут-то он и очухался, глянул на нас зверем и прошипел, прям как змея, мол, ничего, доберусь еще до вас, недолго осталось.

— За это и побил его?

— И про это слыхал? — удивился староста. — Малый, да шустрый. Нет, это была другая история.

Рассказывая про деревенские невзгоды, Родим, видно, разволновался. Его лежащие на столе крупные кисти постоянно то сжимались в кулаки, то разжимались.

— Вот такие у нас дела неладные. Не знаю, где латать-то. За одно ухватишь, так другое расползается. То ли за колдуном посылать, порчу снимать, то ли на волков охоту устроить, то ли от разбойного люда в осаду садиться. Позавчера сам ихний главарь подъезжал с приспешниками. То ли Тором, то ли Дором кличут, из города. Если, говорит, через три дня два воза припасов нам не приготовите, то быть вам всем битыми. Завтра, почитай, уже сегодня, приедут. Что с ними делать, ума не приложу. Они на конях все, в бронях, при оружии, а мы что — вилы да топоры. Не сдюжить.

— А как же ты на зверье-то облаву устраивать хотел с вилами да топорами?

— Ну, зверье, оно зверье и есть. Пуганем, если что, пал малый пустим, капканов да ловушек понаделаем. Справимся, не привыкать. Вот у нас три зимы назад аж сразу три шатуна появились, двоих рыбарей задрали. Так мы собрались миром, рогатины и топоры навострили и меньше чем за неделю управились.

Вокша понял, что местные еще не сталкивались со зверями и не слышали о них. Деревня была отдаленная, вот и разбойники до нее совсем недавно добрались, и беженцы не появлялись. Последнее охотник решил уточнить.

— А скажи-ка, хозяин, много ли у вас тут народу прохожего за последний месяц-полтора побывало?

Староста ненадолго задумался, потом пожал плечами:

— Почитай, кроме разбойников да тебя, шустрого, с самого начала лета никого и не было. И то правда, удивительное дело, обычно народ какой-то проходит, а раз в два-три месяца торговцы заезжают то из Лагова, то из Горска, реже из самого Ольмута. Этим же летом никого не было. Хотя иногда месяца и по три-четыре купцов ждем, но то зимой, когда занесет все вокруг.

Охотник понял, что новостей здесь не услышит, мысленно вздохнул и подумал, ночевать ли ему в деревне или снова вернуться на Древнюю дорогу. Он уже не сомневался, что отдохнуть ему здесь и так позволят, однако решил рассказать старосте о том, что сам знал. Может, удастся уберечь деревенских от опрометчивых поступков.

— Ты вот что, Родим, про облаву думать забудь.

— Что так?

— Повидал я этих зверей. Поверь мне, охотнику, не по зубам они вам. Днем можете особо не опасаться, но затемно все за частокол забирайтесь, ворота закрывайте.

— Что ж за диковина такая? — Староста всерьез воспринял предостережение. Глаза его стали задумчивыми, рука потянулась почесать затылок. — Расскажи, сделай милость.

— Точно сам пока не знаю. Для того и послан Лигой, чтобы разобраться. Но точно тебе скажу, звери не простые. По виду волки, силой и ростом как медведи и умны немало.

Вокша расшнуровал свой кошель и достал из него большой сросшийся двойной клык убитого в лесу волка. Положил в подставленную ладонь. Староста молча, внимательно рассмотрел трофей, покачал головой. Вернул охотнику, тяжело вздохнул, так что закачался огонек светильника и заметались тени по темным некрашеным деревянным стенам. После этого спросил словно кого-то невидимого:

— За что ж это напасть такая?

Вокша убрал клык и, тоже вздохнув, сказал:

— Того пока не знаем. Но есть и хорошая весть.

— Какая же? — спросил Родим с недоверием в голосе.

— Разбойного люда вам, похоже, опасаться особо не стоит.

— Это почему?

— Вечером на город стая зверей напала, я оттуда еле ноги унес, а если из бандитов кто в живых и остался, то совсем немногие, и не до вас им будет.

— Вот как. — Лицо старосты чуть просветлело, затем он снова нахмурился. — А как же городские? Там ведь женщин и детей немало.

— Уж больше месяца, почитай, никого, кроме разбойников, в Лагове нет. Кто в живых остался, давно разбежались.

— Во как, а мы и не слыхали. А чего ж ты там в городе делал?

Охотник рассмеялся:

— Да уж не с разбойниками бражничал. С Орландом переговорил. Знаешь такого бывшего главу лаговской управы?

— Да кто ж его не знает, достойный муж. Как он там?

Вокша пожал плечами:

— Кто ж теперь знает?..

Помолчали. Потом староста встрепенулся, словно принял какое-то решение, и спросил:

— Перекусить-то небось домашнего не откажешься?

Охотник не хотел обижать Родима, но задерживаться ему в этой деревне явно был не резон.

— Спасибо, хозяин. Благодарен буду, если дашь мне с собой в дорогу ломоть доброго хлеба, давно не ел.

— Значит, не останешься, — скорее сказал, чем спросил староста.

— Я свое дело еще не сделал.

— Лады, — с сожалением произнес Родим. Поднялся, достал с верха теплой печи краюху свежего серого хлеба, сдул с нее крошки и прилипшие соломинки и подал Вокше.

Тот с благодарностью принял душистый хлеб и сноровисто убрал в вещмешок.

— Ну что же, пойдем, гость, — окончательно признал его статус хозяин, — провожу через наши посты.

Охотник не возражал. Конечно, он мог бы уйти, как и пришел, но зачем. Да и старосте могло пойти на пользу. Мол, своего знакомого разведчика принимал.

Родим накинул длинный кожух, накрутил на ноги онучи, надел мягкие короткие сапоги и вместе с охотником вышел в ночь. Небо тем временем совсем расчистилось. В свете звезд мощный староста и не достававший ему даже до плеча Вокша смотрелись своеобразно. Родим не частил шагами, поэтому маленький охотник тоже шел не семеня.

Когда впереди засветился костерок охраны и показался надвратный навес, Вокша спросил, выдыхая легкий парок — подмораживало:

— Как мне добраться до тех городов, что ты назвал: Горска и Ольмута?

Староста наморщил лоб:

— Раз такие дела, по торговому тракту тебе лучше не ходить. Можно по Древней дороге, что рядом с деревней проходит. Далеко, правда, но зато никакой зверь на нее не забредет.

— Сколько ж идти?

— Почти с неделю придется. Там, я слыхал, место приметное. Сам не видал, врать не стану, но знающие люди говорили: на дороге есть что-то вроде разрушенной арки, огроменной. Увидишь, не ошибешься. Вот с этого места, если вправо, то за пару дней до городка Горска дойдешь, он, почитай, как Лагов будет. Коли ж влево повернешь, дня через три-четыре в Ольмут придешь. Это большой город. У нас в Середке таких всего и наберется-то как пальцев на одну руку. Там князь сидит. Слыхал я, что старый Осей уже слаб, и всем заправляет сын его — Довил.

— Спасибо, удружил. Откуда такие сведения? Ведь говоришь, далеко не заходишь, а торговцев этим летом не было.

— Так весной еще три каравана приходили. Они все норовят побыстрее объехать нас и дальше пройти, а я их малость задерживаю. — Родим хитро улыбнулся. — Мне много чего знать охота.

Охотник хмыкнул:

— Да уж. Тебя, такого, объедешь.

Староста рассмеялся, за разговором они уже дошли до ворот. Теперь Вокша смог рассмотреть двух сторожей, что сидели над воротами. Это были худой длинный светловолосый нескладный подросток и невысокий, совершенно седой, но еще шустрый дедок. Он спустился даже быстрее своего напарника и, подслеповато щурясь на охотника, спросил старосту:

— Что случилось, Родим? Аль нужда какая в нас?

Ему очень хотелось спросить, что за человек со старостой, но он, хотя и с трудом, сдерживался. Парнишка же оказался проще. Тоже уставившись на незнакомца, сразу выпалил:

— Ой, а откуда вы?

Охотник никогда не задирал носа перед крестьянами. Он коротко ответил:

— С юга, — и, упреждая другие вопросы, многозначительно сообщил: — Дела у нас со старостой.

— Ага, — сообразил молодой страж и притих, только глазами пожирал охотничью экипировку Вокши.

Староста строго взглянул на разболтавшихся охранников, те сразу подтянулись и присмирели. Видно было, что начальство свое они уважают.

Родим приоткрыл одну половину простых ворот, собранных из плохо обработанных стволов семи-восьмилетних деревьев, и вышел наружу. Охотник следом.

Староста немного прошел вперед, до границы вытоптанной перед воротами площадки, и остановился. Охотник обошел его, остановился уже на поле, обернулся и спросил:

— Как называется-то ваша деревня?

— Пала, — ответил уже трудно различимый Родим. — Бывай, охотник.

— Бывай и ты, староста, — произнес Вокша, махнул рукой на прощание и словно лесной дух растворился в темноте. Его снова ждала Дорога.

 

5. Полуденная беседа

Через четыре дня пути перед Вокшей открылось циклопическое каменное сооружение, своим основанием намного превосходящее ширину Древней дороги, по которой в этом месте без труда могли проехать в ряд полтора, а то и два десятка тяжеловооруженных всадников. Хотя охотнику довелось на своем веку повидать всякого, арка, представшая перед ним в пелене надоедливого мелкого холодного дождя, произвела на него впечатление. Ее верх терялся в низко плывущих серых тучах. Удивительно подобранные по цвету впритык лежащие камни, темно-синие внизу и постепенно светлеющие кверху, были высотой в рост человека, а шириной и того больше.

Правая часть дуги выглядела лучше. На ней, примерно на уровне глаз верхового всадника, даже можно было разглядеть какие-то магические символы. Левая же часть доходила только до середины, а дальше виднелись зубцы расколотых камней, осколки которых, размером от детского кулака до бараньей туши, густо усыпали всю дорогу. Судя по их сглаженным краям, арка была повреждена давно, может даже, в Ночь Божьего гнева. На самом расколе цвет дуги изменился, она была темно-серой. Проход в середине арки из-за циклопических размеров сооружения представлялся тоннелем. Его пол тоже был усеян кусками обрушившихся камней.

Вокша облазил все вокруг и убедился, что тайных проходов внутрь стен арки найти не сможет, хотя подозревал, что таковые имеются. Здесь везде чувствовалась сильнейшая, хотя и не враждебная магия, на фоне которой небольшие способности охотника выглядели совершенно несерьезно. Когда он попробовал применить вполсилы несложное поисковое заклинание, оно вышло из-под его контроля и больно ударило по нему же. Переводя дыхание, растирая грудь и хваля себя за осторожность, Вокша сообразил, что мощная древняя сила Империи не потерпит около себя каких-либо других магических упражнений. Познать защищаемые ею тайны мог только очень могучий волшебник, способный перебороть охранную силу, или тот, кто обладает нужным магическим «ключом».

Охотник умел отступать, прекрасно понимая, что далеко не все двери могут быть открыты. Сейчас, увидев две проселочные дороги, отходящие направо и налево, он обдумывал, куда отправиться вначале. По зрелом размышлении, Вокша отложил путешествие в княжеский центр и, повернув направо, пустился в Горек, до которого было почти вдвое ближе.

Идти стало значительно тяжелее. Глинистый проселок раскис от непрекращающихся дождей, ноги охотника вязли в нем почти по щиколотку. Вокша набычился, немного выше обычного приподнял плечи, но, несмотря на грязь, шел ближе к середине петлявшей дороги, которую почти вплотную обступил зрелый хвойный лес.

Дело шло к полудню, хотя из-за непрекращающегося дождя и низких туч трудно было определиться точно. К тому же охотник устал непрерывно вытягивать ноги из густого темно-коричневого глинистого месива и не очень четко ориентировался во времени. Порой ему начинало казаться, что он уже очень давно бредет по этой дороге, бесконечные повороты которой стали сбивать даже его великолепное чувство направления.

Углядев небольшую поляну, примыкающую к проселку, он решил устроить небольшой привал. Выбравшись на твердую, поросшую травой почву он облегченно вздохнул и присел на трухлявый ствол давно поваленного дерева. Пока отдыхали ноги, Вокша достал свой скудный запас и стал грызть сухарик — последнее вещественное напоминание о теплом и сухом жилье в Пале. Охотник не был сентиментален, да и не успел как следует познакомиться со старостой, поэтому лишь еще раз мысленно поблагодарил его за подаренную краюху и сосредоточился на размышлениях по поводу своего путешествия.

Пока что оно было не очень успешным. С угрозой в «лице» крупных хищников он познакомился, но сказать что-то вразумительное об их природе самому себе, а уж тем более в Лиге, еще не мог. Вокша понимал, что это совсем непростые звери. Они были значительно крупнее обычных волков, умнее их и, соответственно, намного опаснее. Их было немало, и они, объединенные в стаи, представляли угрозу не только отдельным путникам и хуторам, но даже деревням и поселкам.

Единственным полезным выводом, к которому пришел Вокша, был тот, что эти опасные хищники выходят на охоту только в темное время. Впрочем, с приближением зимы этого времени становилось все больше. Да и не был он до конца уверен в том, что днем встреча с ними невозможна. Не пропадают же они поутру, как ночной морок? Где-то проводят, пусть даже во сне, светлое время суток?

Тут было над чем подумать. Возможно, существовала какая-то надежда если не истребить эту напасть полностью, то хотя бы заметно проредить звериные стаи засветло. Нужно было только найти их логовища и напасть днем большим вооруженным отрядом. На эффективность обычных ловушек и западней в борьбе с этими хищниками охотник не надеялся.

Вторым отрицательным результатом его путешествия было пока полное отсутствие какого-либо взаимодействия с другими охотниками Лиги или здешними силами самообороны. Кроме боя с бандитами, приятных, но почти бесполезных, с точки зрения выполнения задания, разговоров с Орландом и Родимом, у него вообще не было никаких встреч с местными людьми.

Этой мысли Вокша улыбнулся и подумал: «Если не удается разузнать нужное у людей, то стоит обратиться к нелюдям».

Впрочем, где в этих лесах искать нелюдей, охотник тоже не знал. Поэтому его улыбка быстро погасла, и признанный в Лиге специалист по общению с иными расами стал неторопливо собираться в дальнейший путь. Тихонько мурлыкая себе под нос подбадривающую песню без слов, Вокша обдумывал, как будет вести себя в Горске, куда отправится вначале, и как наконец отоспится хотя бы одной ночью по-человечески в трактире или на постоялом дворе.

Вновь выйдя на проселок и отметив про себя, что дождь перестал, он еще предавался неге мечтаний о теплой комнате с широкой кроватью, когда незнакомый звук привлек его внимание.

Это было пение. Странное, нечеловеческое и очень тихое. Казалось, в одном голосе сложились и шелест колышущейся листвы, и журчание бегущей воды, и легкий шум летнего ветерка. Охотник, как всегда, сразу точно определил направление на этот звук — он шел слева от проселочной дороги. Хотя он никогда не слышал ничего подобного, у него сложилось впечатление, что он знает этого необычного певца.

Конечно, охотничьи байки, в которых рассказывалось о сладкоголосых сиренах и нимфах, заманивающих путника в свои ловушки, сыграли свою роль, и Вокша, пробираясь через ставшую очень густой поросль, был крайне осторожен. Однако очень быстро его сомнения развеялись. Перед ним открылось то, что можно назвать жилищем эльфа, — прекрасная поляна, в центре которой стояли несколько старых могучих деревьев.

Даже погода здесь была лучше. Вместо плотных низких серых туч над поляной легко плыли светлые облака, в разрывах которых проглядывало солнце. Густая, сочная, словно в середине лета, трава была усеяна разноцветными цветами, над которыми порхали крупные бабочки и, басовито жужжа, летали пчелы. Наряд из зеленых листьев покрывал невысокие кустики и деревья, из-за ближайшего из которых на охотника с любопытством и совершенно безбоязненно глядел молодой пятнистый олененок с маленькими и, видно, еще совсем мягкими рожками. Ветер, донимавший путника два последних дня, совсем утих. Даже сам воздух, насыщенный густыми цветочными ароматами, стал теплее.

В довершение этой пасторальной картины перед Вокшей предстал хозяин жилища. Это был высокий, почти в полтора раза выше охотника, стройный эльф. Его немного непропорциональное, с человеческой точки зрения, лицо было очень красиво. Огромные зеленые глаза на очень бледном лице были прикрыты густыми длинными загнутыми кверху темными ресницами. Идеально прямой тонкий нос слегка возвышался над маленьким ртом со странно зеленоватыми губами. Под нежным, почти детским подбородком начиналась длинная тонкая шея. Даже крупные заостренные кверху уши, прижатые к узкой голове и выглядывающие из-под густых волнистых каштановых волос, спадающих гораздо ниже плеч, не портили общего впечатления. Одет хозяин поляны был в зеленый плащ, заканчивающийся у самой земли. Оружия не было видно, обувь невозможно было разглядеть под полами плаща.

Вокша приложил руку к сердцу и склонил голову в вежливом поклоне. После этого он быстрым движением сдвинул назад всю свою боевую амуницию, демонстрируя таким образом миролюбие. Эльф тоже наклонил голову в ответ. Охотник сложил руки перед грудью и, вновь слегка наклонившись вперед, изобразил полнейшее внимание. Он понимал, что услышанная песня была своего рода приглашением, и вежливо ждал, когда хозяин объяснит, зачем призвал его к себе. Ждать пришлось недолго.

Эльф заговорил своим волшебным голосом, слегка растягивая слова, нараспев:

— Добро тем, кто любит и хранит красоту.

Стиль и выговор у него были немного странными, но Вокша и не ждал, что лесной житель в совершенстве владеет языком Предгорий. Сам он знал единственную эльфийскую фразу, которой его научил в одном из предыдущих походов загадочный серый маг. Эта фраза означала приветствие, и охотник, тщательно и медленно выговаривая и тоже растягивая отдельные слова, произнес:

— Эли-и мо-оину оному-уи на-аво.

В примерном переводе на человеческий это значило что-то вроде: «Да процветаешь ты сам и пусть цветет все вокруг тебя».

Эльф замер, прислушиваясь к звучанию неловкого человеческого горла, произносящего слова традиционного приветствия его народа. Затем почти по-человечески улыбнулся и ответил похожей фразой с переставленными и чуть иначе звучащими словами.

После этого он снова перешел на язык людей:

— И даже тот, кто ищет красоту, способен ошибиться и погибнуть. Коль не поймет он здешнего уродства, то не вернется ни в гармонию, ни к свету. Лишь распознав ужасную угрозу, он сможет с нею справиться вполне.

Охотник не понял и половины из того, что сказал хозяин поляны. Он, конечно, сообразил, что его предостерегают от необдуманных действий, но каких именно… Толи эльф не советовал ему идти в Горек, то ли вообще предлагал пока отказаться от своей разведывательной миссии, то ли еще что… Вокша решил попробовать уточнить это:

— Да, радушный хозяин. Ээээ… я понимаю тебя. Служенье красоте, конечно, великое дело, которому мы все должны следовать. Могу ли я, Вокша, охотник южной Лиги, узнать у тебя, местного старожила, что же здесь все-таки происходит?

— На том пути защиты совершенства Илоси всем готова помогать. Кто движется попутною дорогой, всегда желанным гостем будет здесь.

Охотник удивился. Он слышал, что с человеческой точки зрения эльфийку почти невозможно отличить от эльфа, но чтобы настолько… Впрочем, до сих пор он видел всего лишь одного эльфа, и то мельком. Поэтому, приняв во внимание женское имя хозяина, а точнее, хозяйки поляны, он продолжил расспросы:

— Конечно, прекрасная Илоси, мне очень нужна твоя помощь. Я хочу понять, правильным ли путем иду к защите красоты? Ответь мне, пожалуйста, где и у кого я смогу побольше разузнать о природе происходящих недобрых перемен и стоит ли мне для этого идти в ближайший город, называемый у нас, у людей, Горском?

— Тот город черен словно ночь. В нем не найдешь ты даже искры красоты, лишь только смерть и разрушение накроют тебя своим крылом. Волна эта расходится все шире, все меньше здесь гармонии и света. Лишь Древняя холодная магическая сила пока что сдерживает это наступление. За ней, как за чертой граничной, ты сможешь отыскать свои ответы. Лишь там, никак не здесь, познать ты многое сумеешь.

«Я был прав, — решил Вокша, твердо помнящий, что эльфы не лгут. — Древняя дорога сдерживает монстров, и они пока лютуют только с этой ее стороны. Похоже, нужно идти в Ольмут. Дальше, зато спокойнее».

— Благодарю тебя, гостеприимная хозяйка прекрасной поляны. Я послушаюсь твоего совета и уйду на другую сторону магической черты. Можешь ли ты мне посоветовать, к кому мне обратиться с моими вопросами в большом городе на той стороне, который зовется Ольмут и в котором правят князья Осей и Довил? Или мой путь к служенью красоте не должен проходить через него?

— Всего нам знать не суждено. Тому, кто служит красоте, почаще нужно слушать сердце. Оно подскажет что к чему. Там, за чертой, светлей и чище. Ответ и помощь ты найдешь порою там, где и не ждешь. Лишь ярче пусть в душе сияет стремленье к свету и добру. Тогда помочь тебе захочет и человек, и зверь, и эльф, и даже карлик кривоногий.

«Туманно, — подумал охотник. — Но и на том спасибо».

— Ты открываешь мне глаза, досточтимая Илоси. Спасибо тебе за добрый совет. Скажи, может быть, тебе тоже нужна какая-то помощь? Ведь ты пока остаешься здесь, где рушится гармония и гибнет красота. Может, ты пойдешь со мной, хотя бы за магическую черту? Я что-то смогу сделать для тебя пока еще на этой стороне или уже на той? Скажи, и я постараюсь для тебя сделать все, что нужно.

Эльфийка снова почти по-человечески улыбнулась и, как показалось Вокше, даже хотела что-то сказать, но передумала. Ее улыбка погасла, и она произнесла тише, чем раньше:

— Мой дом на этой стороне, его со тьме я не покину. Мой долг, вся жизнь МОЯ в служении. Когда вокруг клубится мрак, я здесь должна остаться и, как смогу, бороться с ним. Исчезнет свет, и я погибну, но сгину я — не кончится гармония.

Охотник снова приложил руку к сердцу и низко поклонился храброй эльфийке. Одна, среди беснующегося зверья, такая хрупкая и, кажется, беззащитная. Вокше стало даже немного не по себе, ему показалось, что он предательски бросает ее в этой тяжкой обстановке. Впрочем, он тоже не отдыхать собрался. Илоси, видимо, почувствовала его душевные колебания. На ее губах снова появилась тень улыбки, и она сказала:

— У каждого из тех, кто служит красоте, свой путь. Возможно, мой закончится уж скоро и здесь, тебе ж идти совсем другой дорогой. Твой дух стремится к битве с тьмой, но разум с телом не готовы. Не ведаешь ты многого пока. Иди ж, ступай, узнай свою судьбу и смело возвращайся просветленный.

С этими словами эльфийка сделала плавный сложный жест правой рукой и что-то прошептала чуть слышно. Затем она шагнула назад и словно растворилась среди деревьев. Сразу же после этого откуда-то задул холодный ветер, и разрывы в облаках стали быстро затягиваться. Олененок исчез, жужжание насекомых затихло, и сами цветы словно поувяли. Эльфийская магия ослабела. Однако охотник с прощальным взмахом руки Илоси ощутил всебе новые силы и, не дожидаясь дальнейшего невеселого изменения прекрасного пейзажа, выбрался на проселок и зашагал по нему назад к Древней дороге.

Обратный путь он прошел чуть ли не вдвое быстрее, видимо, действовало эльфийское благословение. Поэтому еще задолго до того, как землю стала накрывать вечерняя мгла, Вокша снова оказался около разорванного кольца гигантской арки. Но на этот раз древняя сила сразу жестко встретила его. Немного не доходя до развалин, охотник почувствовал тяжесть в ногах и давление в груди. Словно жесткий недобрый взгляд уставился на него с высокого каменного постамента. Магия пока не атаковала его, а лишь предупреждала, что здесь он нежеланный гость.

По-видимому, сила древних имперских колдунов «не любила» эльфийскую магию, а благословение Илоси охотник ощущал каждым своим членом. Ему казалось, что грудь может вдохнуть полнеба, а руки — поднять полземли, ноги же и вовсе хотели то ли пуститься в пляс, то ли помчать его куда-то вдаль. Вокше нестерпимо захотелось сделать что-нибудь совершенно невозможное, например, снести напрочь этот безобразный нарост на теле земли или расколоть словно сросшиеся камни и растереть их в мелкую пыль.

Едва подчиняя себе свое тело, охотник остановился и даже чуть подался назад. Давление ослабло. Он с трудом сдерживал бушующую силу, с легкой горечью осознавая, что прекрасное выдержанное вино эльфийского волшебства было налито в простой глиняный кувшин его неумелого и неприспособленного для магии тела.

Отойдя еще немного назад, а затем забирая влево и огибая имперскую арку по широкой дуге, Вокша вышел на дорогу примерно в сотне метров от нее. На таком расстоянии давление было терпимым. К его радости, сама Древняя дорога никак на него не среагировала, и он спокойно перешел на другую ее сторону. Отойдя подальше, охотник снова обернулся на циклопическое сооружение. Конечно, он умел отступать, но оставшаяся неразгаданной тайна продолжала интриговать его.

«Дай срок, — пообещал Вокша себе и, может быть, древней силе. — Поразберусь немного с делами и обязательно вернусь, поищу разгадку этого места, а то и тайник какой в нем».

После этого охотник с облегчением повернулся к арке спиной и пошел в сторону Ольмута. Его ноги бодро шагали по проселку, разбухшему от предвестников осени — постоянных дождей, оказавшемуся почти в точности таким же, как и тот, что вел в противоположную сторону, к Горску. Чувствовал он себя хорошо, всплеск эльфийской магии, видимо, спровоцированный имперской силой, прошел, и теперь он полностью себя контролировал. Сил же стало заметно больше, как. будто он хорошенько отдохнул в родной деревне, которая приняла его, подкидыша, еще совсем мальцом.

 

6. Вечерняя встреча

Несколько часов Вокша энергично шагал по проселку. Заряд бодрости не кончался, и он старался пройти засветло как можно дальше, хотя надеялся, что на этой стороне хищники не будут его беспокоить. К быстрому продолжению пути его поощряло и то, что дорога заметно улучшилась. Кое-где уже попадались участки, засыпанные мелким камнем или песком, но даже там, где под ногами была глина, оказалось заметно суше, чем на противоположной стороне от Древней дороги. Лес вокруг уже не стоял сплошной стеной вплотную к проселку, да и был здесь пониже и пореже, но тоже в основном хвойный.

Ветер дул тише. Дождь перестал, но над головой постоянно висел низкий темно-серый облачный покров. Поэтому охотник решил как можно дальше отойти от циклопической арки. Было ясно, что поблизости к ней никто не поселится, а так, бодро шагая, он надеялся еще до ночи найти какое-нибудь человеческое жилье. Пока его надежды не оправдывались. Хотя улучшенные участки проселка появлялись все чаще, никаких признаков жилья Вокша не замечал.

Однако, по-прежнему пребывая в приподнятом настроении, охотник не волновался. Он быстро шел по дороге, которая все больше напоминала ему родные места на юге Предгорий. Там, в небольшом поселке Угол, жили его приемные родители Симма и Орнест. Мать, а Вокша никогда не называл ее иначе с тех пор, как его полутора- или двухлетнего малыша подобрали в лесу около поселка, была местной колдуньей. Она лечила больных, заговаривала и врачевала охотников, среди которых Орнест был одним из лучших, ограждала урожай и запасы от грызунов и вредителей.

Отец же с раннего детства привил Вокше любовь к лесу. Поскольку родные сыновья Козим и Софон не проявляли интереса к промыслу зверя, все свое умение Орнест передавал младшему — приемышу. Старший брат Козим — крепкий, высокий, сероглазый светловолосый парень с открытым лицом — с детства защищал слабых. Поэтому никто не удивился, когда он устроился учеником воинов в иверскую городскую дружину. Правда, служба в этом спокойном городе оказалась не такой романтичной и интересной, как он предполагал, и лет десять назад Козим подался на побережье, рассчитывая там устроиться в стражу одного из больших городов Торгового берега. Через год с оказией от него пришла весточка. Он служил в гарнизоне города Тихий и был очень этим доволен. С тех пор о старшем брате не было ни слуху ни духу.

Средний брат, рыжеватый и кареглазый, с младых ногтей проявлял немалую хитрость и смекалку. Он быстро научился считать, освоил письмо и легко находил контакт с людьми. Еще подростком начал помогать местному торговцу в лавке и вскоре обзавелся собственным делом. Теперь Софон стал известным в южных Предгорьях купцом. Он частенько заезжал к родным и всегда привозил им подарки. Когда Вокша был еще подростком и только начинал свою охотничью работу, он всегда с тайным восторгом ждал появления среднего брата и как праздничное чудо воспринимал момент распаковывания узла с подарками. Именно от среднего брата Вокша получил свой первый клееный лук с дальним сильным боем, из которого застрелил своего первого крупного хищника — волка.

Сейчас в Угле жила сестра охотника — Алма. Она была почти ровесницей Вокши и, пожалуй, наиболее близким ему человеком, с которым он делился своими мальчишескими секретами, поскольку братья были заметно старше. В детстве он постоянно защищал ее, некрасивую, нескладную и, может, поэтому застенчивую и молчаливую девчонку от озорных ребят и иногда даже от более бойких подруг. Ему всегда казалось, что она совершенно беззащитна, а старшие братья слишком заняты, поэтому он должен стать ее надежным и даже как бы старшим другом. Алма приняла правила игры, и их отношения складывались замечательно, пока… Ну да, конечно, девочки взрослеют раньше.

При этой мысли лицо охотника, все так же бодро шагавшего по проселку, сложилось в улыбку. Тогда он не сразу понял, что все изменилось. За какое-то короткое лето его сестренка из нескладной угловатой девочки-подростка превратилась в высокую стройную девушку. Она не стала красавицей, но ее детская неуклюжесть исчезла, в движениях появились мягкость и пластичность, а длинное несоразмерное тело превратилось в стройную женскую фигуру, на которую уже заглядывались многие поселковые парни. Да и лицо, на котором, как у старшего брата, выделялись большие серые глаза, стало округло приятным.

Сестра всегда была умницей, поэтому она смогла мягко и ненавязчиво растолковать Вокше произошедшую перемену. Она уже не нуждалась в столь рьяном маленьком защитнике. Тем более что, начав учиться материнскому мастерству, Алма быстро добилась в колдовском деле заметных успехов, и это добавило уважения к ней у окружающих. Никто из молодых ухажеров не пытался подергать ее за роскошную, длиной ниже пояса, косу густых каштановых волос. Знали, что так и чиряк можно заработать. А вскоре сестра вышла замуж за крепкого парня Нераса. Вокша знал его как хорошего охотника, хотя и довольно своенравного. За несколько лет, что Вокша не был в родном поселке, сестра успела родить двоих замечательных детишек.

Воспоминания о светлых и в основном беззаботных детских годах теплыми волнами поднимались в голове у Вокши. Однако жесткая реальность напомнила о себе, начало смеркаться. На душе у охотника стало неспокойно. Жилья поблизости не было, поэтому пришла пора позаботиться о ночлеге. Он сбавил ход и стал внимательно присматриваться и прислушиваться к тому, что происходило впереди и по бокам от проселка. Вскоре ему приглянулось высокое лиственное дерево, почти вдвое возвышавшееся над окружающим лесом. Оно стояло слева от дороги, и на его раскидистых ветвях на ночлег вполне мог расположиться небольшой отряд.

Подойдя клееному красавцу, словно брату деревьев с эльфийской поляны, Вокша убедился в правильности своего выбора. На высоте примерно шести-семи человеческих ростов от ствола отходили две близкие толстые ветви. На этой развилке он и решил подготовить себе этакое ночное «гнездо». Охотник стал подбирать подходящие ветви для настила. Крышу он решил не сооружать, поскольку дождь, похоже, в ближайшее время не собирался, а накрыться Вокша мог и своей замечательной накидкой из шкуры подземного червя или, в случае ухудшения погоды, непромокаемой плащ-палаткой из того же материала.

В этот момент до его чуткого слуха донесся шум звериной схватки, разыгравшейся недалеко. Судя по реву и визгу, в нешуточной драке сошлись несколько крупных хищников.

Вокша быстро преодолел заросли густого колючего кустарника, тесно переплетающегося с молодыми деревьями. Он оказался на большой поляне, с трех сторон окруженной лесом, а четвертой, дальней от него, выходящей на крутой каменистый склон холма, поросшего лишь отдельными деревьями. В центре этой поляны на уже изрядно примятой невысокой траве не на жизнь, а на смерть схватились несколько зверей.

Несмотря на заметно сгустившиеся сумерки, охотник сразу разобрался что к чему. С полдюжины уже хорошо знакомых ему огромных темно-серых волков атаковали гигантского тигра совершенно необычной светло-серебристой, почти белой масти, на шкуре которого лишь кое-где были заметны немного более темные полосы.

«Господи, — изумился Вокша, — да ведь это же белый тигр».

Об этом легендарном звере часто рассказывали удивительные истории. По словам некоторых охотников — старожилов Лиги, Вокша знал, что это редчайшее животное обладает собственной магией. Оно практически не нападало на людей и было гораздо разумнее своих меньших собратьев традиционной окраски. Говорили, что эти звери были раньше как-то связаны с имперскими колдунами, то ли появились на свет благодаря их магическим упражнениям, то ли чем-то помогали волшебникам в их ворожбе.

Эти мысли вихрем пронеслись в голове маленького охотника, пока он, даже приоткрыв рот в изумлении, любовался грациозными движениями невиданного хищника. А тому тем временем приходилось худо. Конечно, каждый из волков заметно уступал ему в силе, но вместе они могли одолеть белого тигра. Хотя один из нападавших, а Вокша не сомневался, что именно стая напала на одинокого тигра, уже бездыханным валялся на траве, изрядно обагрив ее кровью, а другой, хромая, отбежал в сторону, шансов у серебристого красавца было не много.

Его светлую шкуру, по которой иногда пробегали светлые искорки, видимо, жалящие нападавших, испещрили кровавые полосы. Правая передняя лапа двигалась плохо, а правая задняя после быстрой атаки двух волков, происшедшей прямо на глазах охотника, и вовсе стала волочиться. Конец схватки был уже близок, и ободренная успехом стая, радостно завывая, с удвоенной энергией накинулась на слабеющего тигра, в огромных желтовато-зеленых глазах которого уже виделась предсмертная тоска.

Однако у монстров нашелся гораздо более опасный и жестокий противник. Вокша сразу определился, на чьей он стороне, и вступил в схватку. Он молниеносно натянул тетиву и одной из специально приберегаемых для таких случаев тяжелых стрел из черной сосны буквально сбил зверя, уже нацелившего свой прыжок на шею белого тигра. Вторая стрела пробила загривок и опрокинула на бок самого крупного хищника из стаи, который имитировал атаку спереди, отвлекая на себя внимание тигра, пока остальные заходили с боков и сзади. Третья и четвертая стрелы пронзили еще одного волка, успевшего почуять неладное и развернуться в сторону охотника.

Соотношение сил радикально изменилось. Теперь лишь два волка оставались на ногах, но один из них, раненный тигром, сильно раскачиваясь, отступал к лесу, а второй, пораженный столь внезапной переменой, застыл в испуге на месте и оказался легкой добычей заметно оживившегося тигра. Коротким ударом левой лапы белый гигант свалил противника на землю и быстро прикончил успевшего лишь слегка взвизгнуть зверя своими страшными клыками.

Неторопливо прицелясь, охотник уже обычной стрелой подстрелил последнего хищника из стаи и, продолжая держать лук наготове, вышел на поляну. Все стихло, лишь один из тяжело раненных волков еще тихо скулил.

Белый тигр выглядел неважно. Все тело его было покрыто глубокими ранами, правая передняя лапа плохо повиновалась, а задняя, по-видимому, сломанная, была неестественно выгнута. Тем не менее волшебный зверь развернулся в сторону Вокши и, не предпринимая пока никаких действий, внимательно наблюдал за ним. Охотник не приближался к тигру слишком близко и не поворачивался спиной.

«Кто его знает? — мысленно рассуждал Вокша. — Зверь, он и есть зверь. Может, и не понял, что я ему помог?»

Хотя по рассказам немногих охотников, лично видевших белых тигров, Вокша понял, что этот волшебный хищник гораздо умнее и миролюбивее своих обычных сородичей, но рисковать он не собирался. Поэтому, быстро обойдя поле боя и аккуратно прикончив кинжалом двух еще живых волков, охотник остановился, в задумчивости глядя на трупы, лежащие около тигра. Нужно было вынуть из них стрелы. Черная сосна, тяжелая древесина которой тонула в воде, редко встречалась даже в южных Предгорьях. Крепкие стрелы, копья и дротики из нее высоко ценились по всей стране. Даже оружейные рукоятки такого дерева стоили почти на вес серебра. Однако подходить близко к тигру Вокша не решался.

Некоторое время человек и зверь молча разглядывали друг друга. Затем тигр, словно поняв, чего от него хотят, неодобрительно порычал на труп вожака волчьей стаи и медленно, волоча сломанную заднюю лапу и припадая на сильно пораненную переднюю, отошел в сторону. Остановившись в отдалении, он снова, уже в другой тональности, рыкнул на Вокшу и улегся на траве. Охотник облегченно вздохнул и занялся своим делом, стараясь закончить побыстрее, пока ночь окончательно не вступила в свои права.

Когда он извлекал последнюю стрелу, на поляне неожиданно стало светлее. Вокша распрямился и замер, пораженный невиданным зрелищем. Все тело белого тигра светилось, словно поток неведомого серебристого пламени плавно обтекал шкуру огромного зверя. Приглядевшись, охотник заметил, что там, где выделялись более темные полосы, свечение было особенно сильным. Впрочем, вся шкура животного постепенно становилась все светлее, волшебный огонь разгорелся во всю мочь. Тигр словно пылал, как странный большой серебристый костер. -

Затем сияние стало концентрироваться в отдельных местах. Вот язык светлого пламени прошелся по морде зверя, а теперь вспыхнула правая передняя лапа. Вскоре особенно яркое сияние возникло на мощном загривке, и под конец, как финальный аккорд, ярко заполыхала сломанная задняя лапа. После этого свечение сразу угасло.

Вокше понадобилось немного времени, чтобы привыкнуть к темноте, и он несказанно удивился. Белый тигр лежал в той же позе, что и раньше, но на его могучем теле не было видно ни единой раны. Более того, его лапы располагались как положено и даже правая задняя была лишь чуть-чуть отставлена в сторону. Охотник слышал, что собственная магия этого волшебного зверя ускоряет его выздоровление, но чтобы настолько… Это было уже из области чудес, доступных только высшей магии, которой и среди людей после гибели Империи владели совсем немногие. Причем ее применение, как правило, отнимало у волшебников очень много собственных сил.

Тигр же, напротив, выглядел посвежевшим и отдохнувшим. Он бодро мурлыкнул, поднялся на ноги и сделан несколько шагов в сторону Вокши. Маненький охотник напрягся, левая рука сама собой оказалась на луке, правая потянулась к колчану, мысли словно ветром выдуло из головы. Волшебный зверь правильно оценил непроизвольный жест человека и замер, затем издал необычный звук, словно обиделся, и совершенно не по-тигриному отступил назад.

Способность здраво размышлять сразу вернулась к Вокше. Он мысленно укорил себя за поспешные действия, выставил пустые руки перед собой и даже помахал ими. Тигр снова мурлыкнул и прилег на старое место. Какой-то контакт между недавними союзниками налаживался. Впрочем, охотник не собирался задерживаться рядом с таким соседом. Второпях закончив со стрелами, он собрал всю свою амуницию и сразу пошел обратно, к намеченному месту ночлега. Невеселая дума омрачила его чело: «Ошиблась храбрая эльфийка Илоси, и я поспешил с выводами. Магическая сила Древней дороги не стала непреодолимой преградой для хищников».

Увы, здесь Вокша не мог ошибиться. Эти сдвоенные клыки и высокие лбы убитых волков были ему хорошо знакомы. Тем временем белый тигр снова поднялся и не торопясь двинулся за ним. Охотник прибавил ходу, зверь тоже. Вокша почти бегом добрался до дерева и остановился. Хищник, который все это время следовал за ним примерно на одной и той же дистанции, тоже замер, внимательно рассматривая Вокшу своими большущими немигающими глазами, словно светящимися изнутри.

Решив не испытывать судьбу, маленький охотник шустро вскарабкался на дерево и уселся в облюбованное место, свесив вниз свои короткие ноги. Похоже, тигр не испытывал разочарования по поводу того, что недавний компаньон оказался вне пределов его досягаемости. Он подошел еще немного ближе и стал устраиваться на ночлег буквально в корнях гигантского дерева. От этого зрелища у Вокши запершило в горле, и во рту появился какой-то гадкий привкус. Он уже не мог думать ни о чем другом, кроме этого опасного соседства. В голове лихорадочно проносились обрывочные воспоминания о рассказах охотников, попадавших в подобную ситуацию вынужденной осады.

Ничего путного на ум не приходило. Наконец Вокша сообразил, что просто сильно испугался и теперь паникует. Это, как ни странно, его успокоило. Дыхание замедлилось, сердце, стучавшее словно боевой набат, тоже стало возвращаться в свой обычный ритм. Г олова прояснилась, и охотник уже здраво размыслил: «Подождем до утра. Там будет видно».

После этого Вокша приступил к обустройству своего «гнезда». Неторопливая вдумчивая работа по подбору подходящих ветвей, их срезанию и переплетению в некое подобие настила совсем успокоила охотника. Он даже принялся по своему обыкновению негромко напевать какаю-то песню без слов. И его неожиданно поддержали. Снизу раздалось мурлыканье в разных тональностях, почти сразу попавшее в такт его мелодии. Вокша поперхнулся, тигр сразу притих. Охотник продолжил, и зверь снова его поддержал.

«Вот дал Бог соседа, — подумал Вокша, закончив работу и укладываясь спать, и уж совсем расхрабрившись, улыбнулся и мысленно добавил: — Лишь бы он ночью не храпел».

Несмотря на переживания прошедшего дня, охотник быстро заснул, видимо, сказалась усталость от тяжелой проселочной дороги. Сон ему снился тревожный. Будто бы большая стая ночных хищников преследовала его по пятам в сером полумраке среди высоких темных деревьев. Вокша мучительно медленно натягивал тетиву своего мощного лука и стрелял в них, но стрелы падали на землю, едва начав свой полет. Вот огромный вожак подбежал совсем близко и широко раскрыл свою пасть, буквально усеянную двойными клыками. Охотник бросил бесполезный лук и почему-то вместо привычного кинжала все так же медленно стал вытягивать из ножен длинный меч, а тот и не думал кончаться, все тянулся и тянулся бесконечной серой лентой. Тем временем вместо огромного волка перед Вокшей оказался злобно ощерившийся главарь лаговских разбойников. Он что-то крикнул и потянулся к горлу охотника неожиданно длинными костлявыми пальцами с огромными когтями. Ноги у Вокши стали предательски непослушными, он попытался дернуться телом в сторону, упасть и перекатиться подальше, но ничего, не вышло. Дорр навалился на него, и охотник закричал.

Задыхаясь, Вокша резко приподнялся, пелена ночного кошмара медленно сползла с него. Сначала он понял, что это был сон, затем вспомнил, что находится довольно высоко от земли и нужно двигаться осторожнее, и наконец вспомнил о своем «нижнем соседе». Свесившись из своего «гнезда», охотник разглядел в слегка светлеющем сумраке раннего утра светлую шкуру лежащего тигра. Тот не спал и, приподняв голову и плечи, внимательно смотрел на него.

«Наверное, я его разбудил своим криком, а может, он и не спал вовсе, все-таки в основном ночной хищник, — решил Вокша. Вслух же объяснил зверю, как будто тот мог понять:

— Извини, сон плохой приснился.

К его немалому удивлению, тигр понимающе рыкнул, словно кивнул головой, положил ее на мощные лапы и закрыл глаза.

«Ничего себе», — изумленно подумал охотник, повернулся на правый бок и вскоре снова заснул, на этот раз без сновидений.

 

7. Дневная находка

Проснулся Вокша с ощущением чего-то необычного и, открыв глаза, сразу понял, что случилось. В лицо ему светило низкое рассветное солнце, а на небе лишь кое-где виднелись небольшие светлые облачка. За время своего путешествия маленький охотник почти забыл, что даже здесь, в Предгорьях — этом мире вечной осени, иногда бывает хорошая погода. Он уже свыкся с дождями и низкими серыми тучами, но сейчас испытал полузабытое, почти детское чувство радости. Захотелось даже крикнуть что-то бессмысленно-счастливое в это бездонное и чистое голубое небо.

Поддерживая его восторг, снизу раздался протяжный низкий рык. Вокша свесился со своего «насеста», его ночной сосед прогнулся всем телом и, казалось, слегка светился в лучах восходящего солнца. Пасть, полная острых зубов, была приоткрыта, а глаза неотрывно смотрели на утреннее светило. Похоже, огромный кот блаженствовал.

«Смотри-ка, и ему по душе теплое солнышко», — подумал охотник.

Он не спешил спускаться на землю и решил сначала позавтракать, а потом уже действовать по обстоятельствам. Не то чтобы охотник боялся тигра, нет, он просто понимал, что в случае схватки с этим волшебным зверем у него не много шансов на успех.

Вокша не думал, что это умное животное собирается им перекусить. Скорее всего тигр воспринимает его как дружественное существо и хочет как-то пообщаться. О такой особенности этих необычных зверей охотник слышал, но пока предпочитал «общаться» на безопасном расстоянии. Поэтому после легкого завтрака, состоявшего из кислых плодов дикой яблони и горсти очищенных зерен, запитых несколькими глотками воды из баклажки, Вокша решил заняться приведением в порядок своего снаряжения и починкой одежды, уже истрепавшейся в походе.

Острая бронзовая игла быстро мелькала в сноровистых пальцах охотника. Сначала он починил порвавшуюся штанину, а теперь заканчивал ставить небольшую заплатку на локоть куртки. Солнце поднялось довольно высоко, дело двигалось к полудню. Сидя на краю своего «гнезда», Вокша надеялся, закончив с курткой, отдохнуть. Однако его сосед стал проявлять признаки нетерпения. Несколько раз он громко прорычал, затем начал быстрыми шагами кружить вокруг дерева. В общем, всячески старался привлечь к себе внимание.

Ему это удалось. Охотник отложил куртку посмотрел на зверя и спросил:

— Чего тебе нужно-то?

Обрадованный тигр издал протяжный звук, подпрыгнул на месте и неожиданно для Вокши шустро отправился в сторону поляны, на которой вчера разыгралась схватка с волками. Охотник проводил его удивленным взглядом и возвратился к прерванной работе. Но закончить снова не удалось. Хищник развернулся и, снова подбежав к дереву, опять громко зарычал.

Вокша задумался. Возникло впечатление, что волшебный зверь куда-то его зовет. Он решил попытать счастья, но вначале все-таки починить куртку — охотник с детства не любил незаконченные дела. Подняв руку и глядя прямо в глаза тигру, он медленно и раздельно произнес:

— Подожди немного. Закончу работу и пойду с тобой.

Зверь его как будто понял. Он недовольно поворчал, однако снова улегся у дерева, теперь уже безотрывно глядя на маленького охотника. Нельзя сказать, чтобы этот пристальный взгляд способствовал качественному выполнению работы, но Вокша умел преодолевать давление извне, иначе он не стал бы известным своей самостоятельностью охотником Лиги. Поэтому он, даже немного замедлив движения, работал тщательно, чтобы заплатка не отвалилась на следующий день где-то в самом неподходящем месте.

Наконец починка была закончена. Охотник повертел куртку в руках, слегка подергал рукав — все было нормально. Тогда он сноровисто собрался и, убедившись, что тигр отошел на некоторое расстояние от дерева, спустился из своего «гнезда». Не отходя от дерева, Вокша потоптался, потряс плечами и несколько раз быстро развел руками в стороны. Вся амуниция сидела исправно, ничего не болталось, не гремело и нигде не мешало. Можно было трогаться в путь за необычным проводником.

Тот тем временем с явным интересом наблюдал за странными действиями своего компаньона. Убедившись, что охотник никуда не собирается убегать, белый тигр не торопясь пошел в сторону места вчерашнего боя. Прошел несколько шагов, обернулся, увидел, что «напарник» следует за ним, соблюдая дистанцию, и потрусил дальше, периодически оборачиваясь уже на ходу.

Таким манером странная пара преодолела густой кустарник и выбралась на поляну. Здесь тигр остановился и счел своим долгом несколько раз зло прорычать в сторону трупов врагов, над которыми уже вовсю трудились падальщики. Вокша никак не выразил свое отношение к поверженным противникам и, как только волшебный зверь продолжил путь, снова последовал за ним. Тигр направился в сторону каменистого холма с противоположной стороны поляны.

Немного поднявшись по склону, хищник свернул направо и замелькал среди редких кустов, покрывающих эту сторону холма. Внезапно он исчез. Вокша остановился и стал озираться по сторонам. Однако тигр снова выглянул из-за невысокой каменистой насыпи и призывно рыкнул охотнику. Перевалив через насыпь, Вокша оказался у невысокого, чуть выше него, входа в пещеру, из которой выглядывала тигриная морда. Охотник не спеша подошел ко входу и снова остановился.

Еще в детстве Вокша, как и все его приятели, любил лазать по пещерам, густо пронизывавшим невысокий глиняный холм рядом с поселком. С ватагой таких же сорванцов в солнечные погожие дни он убегал спозаранку из дома, переправлялся через неглубокий ручей и взбирался на холм. Здесь из темных недр пещер их манило сладостное ощущение неразгаданных тайн и приключений. Тут они чувствовали себя почти что взрослыми, смелыми и удачливыми охотниками и разведчиками неизвестных мест.

Хотя большинство пещер были довольно короткими и редко делали один-два поворота, в холме имелось и три очень длинных подземных хода с разветвлениями и даже, как говорили отчаянные смельчаки, с провалами на какие-то совершенно неизведанные нижние уровни. Там якобы кто-то когда-то видел ужасных троллей и даже полумифического огненного змея.

Эти рассказы манили невысокого коренастого пацана сильнее самого вкусного пряника. Он частенько лазил в длинные подземные ходы, но без факела не мог исследовать их многочисленные развилки. Однажды ему удалось уговорить старших братьев и даже сестру пойти с ним. Что уж он там им наобещал, сейчас Вокша вспомнить не мог, но ему удалось увлечь и расчетливого Софона, и спокойного Козима. Алму он тогда не звал, но она сама увязалась за братьями, увидев, как они дружно уходят со двора.

В отличие от ровесников Вокши братья были уже почти юношами, поэтому, прежде чем отправиться в экспедицию, они взяли пару факелов, огниво и веревку. Софон даже прихватил сумку с едой и баклажку с водой, мало ли что.

Запалив факелы, они углубились в одну пещеру, считающуюся самой таинственной. Прошли несколько поворотов вглубь, встретили первое разветвление и, по совету Софона, повернули направо, затем снова и снова, пока не уперлись в тупик. Вернулись, свернули налево и снова пошли по ходу. И тут потолок пещеры стал понижаться. Вскоре вперед могли пробраться только Вокша и Алма. Они проползли еще немного, волоча за собой веревку, и попали в подземную камеру. Когда братья передали им один из факелов, они смогли осмотреть эту большую пустоту.

В неровном свете факела перед ними предстало красивое зрелище. Стены обычного коричневого цвета в нескольких местах были нарушены выходами странной синеватой породы, тоже оказавшейся глиной. Дети как завороженные ходили от одной стены к другой, разглядывая необыкновенные узоры. То им чудился волшебный зверь, то странное растение. Среди этого великолепия они совершенно позабыли о времени.

Наконец старшие братья стали проявлять признаки нетерпения. Козим своим трубным голосом позвал малышню, пообещав примерно наказать; если они сейчас же не выберутся оттуда. Угроза была услышана и возымела действие. Старший брат редко грозил кому бы то ни было, и уж если это случалось, — то наказание следовало практически неотвратимо.

Повздыхав немного, Вокша и Алма полезли в узкий ход, и тут случилась беда. То ли громкий голос Козима растревожил стены, то ли пора пришла, но с легким гулом лаз обвалился, оставив лишь крохотную щель, в которую даже руку нельзя было просунуть.

Вокша не сразу осознал всю опасность происшедшего. Напротив, поначалу он даже обрадовался, решив, что теперь не нужно вылезать наружу, а можно еще полюбоваться красотами подземного зала. Алма же поняла, что они попали в западню, и крикнула братьям через щель, что их засыпало. Козим попытался сразу начать раскапывать лаз, однако Софон остановил его и помчался в поселок за помощью.

Даже взрослые не сразу смогли пробиться к Вокше и Алме. Сначала они оба держались молодцами, но когда погас факел, девочка испугалась и расплакалась, тогда Вокша, с трудом преодолевая собственный испуг, крепко обнял сестру и стал ее успокаивать. Так их и застали пробившиеся через завал люди. Маленький брат сидел, прислонившись к стенке, обнимал свою сестру и говорил ей что-то бессвязное, но очень спокойным тоном, а та тихонько хлюпала распухшим от слез носом, но уже не плакала.

С тех пор охотник невзлюбил подземелья. Не добавили добрых чувств к ним и блуждания внутри волшебной горы, случившиеся несколько лет назад, а воспоминания о хозяине того места до сих пор вызывали ледяной холод в спине Вокши.

Теперь он стоял у входа в пещеру, куда его «любезно пригласили». Охотник колебался, в груди у него защемило. Уловив его нерешительность, белый тигр коротко рыкнул и шустро углубился в темноту, явно призывая компаньона продолжить путь. Глубоко вздохнув, Вокша шагнул под каменные своды.

Пещера оказалась небольшой и невысокой. Маленький охотник свободно стоял в ней во весь рост, но эльфийке Илоси здесь явно пришлось бы пригнуться. Вокша постоял немного, давая глазам привыкнуть к полумраку, затем внимательно осмотрелся. Правая стена шла вперед и в четырех-пяти шагах плавно заворачивала влево. А там слева образовался зал с неровным полом, в конце которого охотник разглядел то ли нишу, то ли подземный коридор, уходящий вглубь. Там-то его и ждал волшебный зверь.

Держась левой стены, Вокша неторопливо пошел вперед. К его удивлению, белый тигр не нырнул в глубь ниши, а отпрянул назад и отошел по противоположной стороне зала, сохраняя, насколько это было возможно, дистанцию.

«Похоже, мне предлагают пройти вперед, — тоскливо подумал охотник. — Ну, деваться уже некуда, надо дойти до конца».

С этой нерадостной мыслью он дошел до ниши и увидел, что из нее почти вертикально вниз идет узкий лаз. Прислушавшись, охотник уловил где-то внизу шум текущей воды, принюхавшись, почувствовал запах сырости. Других ощущений не возникало, только еще запах тигра, который Вокша наконец смог уловить, войдя в пещеру. Его немного беспокоило, что до этого момента он совершенно не чувствовал запаха от волшебного зверя. Теперь он знал, что тот пахнет похоже на обычного тигра, только тоньше и с какой-то странной примесью свежести, как после грозы.

Охотник заглянул в лаз, там царила кромешная тьма, однако, судя по всему, необычный напарник привел его сюда именно ради спуска в эту каменную щель. Видя, что человек исследует устье лаза, белый тигр спокойно уселся в дальнем конце пещеры и всем своим видом демонстрировал готовность ждать.

Делать было нечего. Несколькими ударами рукоятки кинжала Вокша заузил основание одного из выступающих из стены камней, прикрепил за него крепкую веревку из тщательно подобранных растительных волокон, уже неоднократно доказывавшую ему свою надежность. Подергал ее — держалась хорошо. Затем зажег одну из светящихся палочек, пропитанную смолой черной сосны, зажал ее в зубах и, тяжело вздохнув, начал потихоньку спускаться в темноту лаза, больше похожего на колодец.

Палочка давала гораздо меньше света, чем нормальный факел, зато при своих маленьких размерах — длиной чуть больше среднего пальца и примерно такой же толщины — она горела долго. В ее неярком свете охотник не видел ничего, кроме вплотную подступавших к нему стен.

К его удовольствию, спуск скоро закончился. Охотник не успел размотать еще и половины веревки, как ноги коснулись покатого пола нового зала. Взяв светящуюся палочку в руку, Вокша осмотрелся. Он оказался в узком невысоком тоннеле, похожем на расщелину, спускающемся в одном направлении. Слева и за спиной у него была стена, а справа камень немного отступал, и внизу у самых ног негромко журчал ручей.

Вокша наклонился, принюхался. Никакого запаха, кроме нормальной для такого места сырости, не чувствовалось. Он осторожно обмакнул палец в неглубокий прозрачный поток. Вода была пронизывающе холодной. На вкус она оказалась обычной, похожей на ключевую, без особого привкуса.

Присмотревшись, охотник разглядел, что ручей вытекает из небольшой трещины в сплошной скале, течет вдоль правой стены тоннеля и пропадает в чуть более широкой щели в совсем недалеком тупике, который стал виден, когда он поднял палочку над головой. Дальше пути не было. Значит, нужно было повнимательнее осмотреть все вокруг, не зря же тигр завел его сюда.

Осторожно ступая по осклизлому наклонному полу, Вокша опустил светящуюся палочку вниз, неторопливо и внимательно осматривал ложе потока и все под ногами. Сначала ничего интересного не попадалось, но пройдя всего несколько шагов, он увидел небольшую черную щепку, вынесенную ручьем. Слегка размяв и прикусив ее, охотник удивленно крякнул — это была древесина черной сосны, которая не растет в этих краях.

«Значит, — подумал охотник, — ручей не подземный родниковый, а где-то выше у него есть выход на поверхность, откуда и принесло эту щепку. А уж как она попала туда?.. Может, у нее есть подружки? Будем искать».

Вокша опустился на корточки и стал осматриваться еще тщательнее — и почти сразу был вознагражден. Его внимание привлек отблеск странного голубого цвета из-под небольшого, с кулак, камня, погруженного в воду. Осторожно, чтобы быстрый поток не смыл добычу, охотник приподнял булыжник и увидел огромный красиво ограненный синий камень, вставленный в маленький обломок из дерева черной сосны.

Вытащив находку, охотник сразу ощутил идущую от нее силу. Несомненно, это была часть какого-то мощного магического артефакта. Вокша быстро переложил вещицу на кусочек шкуры подземного червя, заготовленный загодя. Потом, как учил его добрый волшебник Аразон, спутник в одном из походов, закрыл глаза, сосредоточился на ощущениях и плавно накрыл камень рукой, не касаясь поверхности.

Ощущения не заставили себя ждать. Почти сразу охотник почувствовал прохладу, растекающуюся по его ладони. Концентрация на кисти позволила уточнить это ощущение: словно непрерывный поток силы проходил через ладонь. У Вокши возникла ассоциация с бьющим из глубины земли родником чистой свежей воды. Аразон велел очень внимательно относиться к такого рода образам и не только использовать их для быстрого распознания характера волшебной силы, но и как можно тщательнее хранить в памяти, используя впоследствии для сравнения или неторопливого обдумывания в спокойной обстановке. Последнее добрый старик считал особо ценным, так как, по его словам, подобная практика позволяет не только знакомиться с внешними проявлениями различных магий, но и глубже познавать себя, понимать свои возможности, место и предназначение в этом мире.

Фиксируя все детали в памяти как можно тщательнее, Вокша медленно и глубоко дышал. Теперь он старался отключить свое сознание для более полного усвоения нового образа. Однако образ оказался не совсем новым, какая-то мысль-ассоциация постоянно кружила на краю сознания, не позволяя полностью перейти в мир чувств и образов. Поняв, что бороться с ней бесполезно, Вокша решил сконцентрироваться на рвущемся наружу воспоминании, и ему это удалось. Точно! Вот оно! Очень похожие ощущения он испытал, первый раз приблизившись к разорванной арке, когда имперская магия не боролась с наложенным на него эльфийским благословением.

Маленький охотник вышел из транса. У него не было сомнений в том, что найденная вещица имела те же истоки, что и циклопическое сооружение на Древней дороге. Во всяком случае, характер магии был таким же. Это навело Вокшу на одну интересную мысль, и он решил действовать, не теряя времени.

Подъем в верхнюю пещеру не занял много времени. Как и ожидал охотник, его спутник все также сидел у дальней стены. Вокша вытащил сверток с камнем и развернул его на левой ладони. Синий кристалл неярко засиял в сумраке пещеры. Белый тигр сразу поднялся и мягко, но не крадучись, подошел к охотнику и потянулся мордой к руке. Синий свет отразился на белой шкуре и вспыхнул в огромных желтовато-зеленых глазах волшебного зверя, в которых теперь стали видны крохотные коричневые крапинки.

Вокша, почти не понимая, что творит, сделал шаг навстречу тигру, протянул к нему правую руку и коснулся морды белого великана. Ощущение было очень приятным, пальцы словно попали в мягкий пух. Тигр оторвал свой взгляд от светящегося камня и покосился на охотника. Вокша мог поклясться, что заметил хитринку, проскользнувшую в глазах волшебного существа. В следующий момент с одной из более темных полос на морде тигра, где мех был гуще и жестче, соскочила искорка и ткнулась в средний палец охотника. Тот рефлекторно отдернул уколотую и слегка «загудевшую» руку.

«Ну да, — сообразил Вокша. — Смотреть смотри, а руками не трогай».

Тигр снова сконцентрировался на камне. Так они простояли еще немного, затем волшебный зверь отступил назад, посмотрел на охотника, коротко приветственно — как уже понимал Вокша — рыкнул и не оборачиваясь вышел из пещеры. Охотник понял, что находку оставляют ему, завернул ее тщательно и тоже вышел наружу.

Белый тигр сидел шагах в двадцати вниз по склону. Он смотрел на уже начавшее свой вечерний спуск солнце, однако, услышав шаги, повернул голову к Вокше и внимательно поглядел ему в глаза. Затем зверь поднялся, издал долгий странный звук, показавшийся охотнику немного тоскливым, мотнул головой и не спеша потрусил к лесу. По пути он ни разу не обернулся, и Вокша понял, что волшебный зверь простился с ним.

Охотник поднял левую руку в прощальном жесте, постоял немного, а затем отправился в путь. Впереди его ждал княжеский центр — город Ольмут, но вначале он решил проверить одну свою догадку.

 

8. Вечерняя схватка

Вскоре после полудня показались еще далекие сторожевые башни Ольмута. Даже с такого расстояния, а идти до города по хорошо мощенной дороге было еще более получаса, княжья столица производила внушительное впечатление. Охотник насчитал десяток башен, широко расставленных над высокими стенами. С такого расстояния трудно было определить точно, но Вокше показалось, что каменные башни крыты железом. Такого большого города охотник давно не видел, пожалуй, со времен своей первой дальней экспедиции.

Всю последнюю часть пути Вокша не мог нарадоваться погоде. Стояли солнечные теплые дни, изредка нарушаемые короткими дождями. Небо в основном было чистым, а дорога под ногами уже даже слегка пылила.

Три дня, минувшие после находки синего камня, прошли почти совсем спокойно. Не считая атаки трех разбойников, самих донельзя перепуганных творящимся вокруг и очень обрадовавшихся, когда он их отпустил, хотя уже и не совсем здоровых, но все-таки живых, больше нападений не было. Вчера же охотнику стали встречаться неторопливо ползущие повозки, в которых крестьяне перевозили свой скарб и плоды летних трудов. Правда, не встретилось ни одного торгового каравана, на которые Вокша очень рассчитывал как на ценный источник местных новостей. Разговоры же с крестьянами, которые он пытался завязать на дороге и даже в небольшой деревне, стоявшей почти у самого тракта, не дали ничего интересного. Крестьяне были как крестьяне, осторожные и необщительные. Одно охотник узнал наверняка, что княжит страной по-прежнему старый Осей.

Всю дорогу Вокша раздумывал над увиденным при возвращении к разорванной арке. Он надеялся, что найденный камень может послужить своего рода волшебным ключом к ее секретам, — так и вышло. Когда вдали поднялась гигантская каменная дуга и имперская магия слегка проявила себя, он достал сверток с камнем и развернул его. Камень светился гораздо ярче, чем в пещере, и чем ближе подходил охотник к циклопическому сооружению, тем сильнее становилось его сияние. У подножия арки на камень стало просто больно смотреть.

Вокша медленно пошел рядом со стенами сооружения, почти вплотную поднося к ним камень и озираясь по сторонам. Очень скоро его старания увенчались успехом. Он был в самой середине внутреннего прохода, когда справа раздался низкий тягучий звук, похожий на далекий раскат грома. Стена расступилась, и взору охотника открылась неглубокая ниша. В ней также все было из серо-синего камня: и стены, и потолок, и пол, и даже что-то вроде алтаря, занимавшего треть пространства.

Охотник, сжимая камень и опасаясь, как бы его не «захлопнуло» в этой нише, осторожно поднялся на невысокий порожек. Отсюда он рассмотрел углубление на алтаре, ориентированное с севера на юг, похожее на место для небольшого жезла размером чуть меньше руки до локтя. Углубление было пусто. Не делая попыток войти внутрь, Вокша приподнялся на цыпочки и стал внимательно разглядывать алтарь. Несмотря на заливающий все вокруг яркий свет камня, он сразу заметил, что середина углубления выглядит более светлой, чем остальной фон, а южный край как будто отливает фиолетовым.

Больше ничего рассмотреть не удалось, никаких других ниш не обнаружилось. Поэтому, потоптавшись у арки еще некоторое время, Вокша убрал камень в небольшой плоский футляр из неизвестного ему материала, почти не пропускающего магию, который ему подарил серый маг. Лишь после этого, не желая раньше времени «светиться» перед тамошними колдунами, он вновь пустился в путь к Ольмуту.

И сейчас охотник подходил к городу по самому краю дороги, чтобы не мешать оживленному движению. А подводы так и шли потоком к Ольмуту, из самого же города за все время, пока Вокша дошел до ворот, выехало меньше десятка телег, причем все они были пустыми. Этот факт заинтересовал охотника и на время отвлек от размышлений о загадочной волшебной нише. Для сбора податей было еще рановато, такие мероприятия, как правило, производились осенью и сопровождались большим количеством как пеших, так и конных стражников. У обозов же были только крестьяне.

«Может, на ярмарку какую попадаю? — подумал Вокша. — Вот толпища-то будет, и не доберешься ни до кого».

Проводя большую часть времени в одиночестве или с небольшой группой таких же, как он, охотников и путешественников, маленький охотник очень не любил большие шумные сборища. Он терялся, начинал нервничать и раздражаться и опасался воров, которые как раз в таких местах чувствовали себя как рыба в воде.

Поэтому, как только Вокша перешел крепкий деревянный мост через широкий, заполненный глубокими водами ров, он остановился, снял вещмешок со спины и повесил его на левое плечо. Только после этого он направился в высокую арку ворот.

Здесь стояла крепкая стража. Помимо семерых мечников со старшим, расположившихся поперек прохода, Вокша заметил четырех арбалетчиков в глубине ворот. Все воины были в кольчугах, высоких шлемах с небольшим продольным гребнем и при щитах. На плаще старшего, стоявшего чуть сбоку, виднелся коричнево-синий герб, состоящий из двух частей. Подойдя ближе, охотник смог разобрать в нижней части перекрещенные мечи, а на верхней — изображение диковинного синего зверя. Вокша даже остановился, чтобы разобрать, что это за чудо-юдо такое.

Старший смены — высокий широкоплечий немолодой воин — заметил разглядчика, повернулся и, насупив скуластое лицо с крупным носом, строго спросил:

— Кто таков? Чего уставился?

Маленький охотник улыбнулся и честно ответил:

— Охотник я, с юга. Пытаюсь вот разобрать, что за зверь такой изображен на вашем гербе? Много всякого повидал, но такого не доводилось.

Старшой тоже улыбнулся:

— Это наш добрый синий дракон, который бережет княжество и князя нашего. А ты, охотник, чего забрался так далеко? Дело какое?

— Да, — ответил Вокша и, достав грамоту, протянул ее командиру стражи. — Послала меня Лига к вашим господам с поручением.

Старший аккуратно взял документ, посмотрел его и так же аккуратно вернул. Лигу уважали и здесь.

— Проходи, охотник. Замок князя найдешь, если по этой улице выйдешь на площадь, а оттуда направо вверх пойдешь. Там не заплутаешь, тебе любой покажет.

— Спасибо, служивый. А подскажи мне, не было ли у вас до меня других наших охотников?

Старший честно задумался, затем покачал головой:

— Нет, мил человек, не видел и от сменщиков не слышал. Может, правда, кто через другие ворота прошел, того не ведаю, ведь у нас их четверо, на все стороны света выходят.

Последнее начальник смены произнес с явной гордостью. Охотник поблагодарил его и, еще немного расспросив, узнал, что на той площади, от которой отходила замковая улица, находится постоялый двор. Туда-то он и направился, лелея мечту помыться, поесть домашнего и выспаться в комфортных условиях.

Улица была заполнена народом. Помимо пришлых крестьян сновало и немало горожан. В основном вокруг толпился ремесленный и торговый люд, но дважды мелькали богатые кафтаны то ли знати, то ли купцов. Хорошенько разглядеть их Вокша не смог из-за малого роста и охранников, которые плотно обступали обоих обладателей дорогой одежды. Заметил охотник и несколько подозрительных типов. Один из них, худой и невысокий, с совершенно не запоминающимся сероватым лицом, непрерывно и быстро сновал в толпе, а двое других, заметно крепче и выше, стояли почти точно напротив друг друга по разным сторонам улицы.

Охотник торопливо прошел мимо и вскоре оказался на широкой, отлично мощенной крупным камнем площади. Здесь народу было еще больше, Вокше приходилось буквально протискиваться между людьми. Наконец, «прибившись» к нужной стороне площади, он смог разглядеть большую вывеску, на которой был изображен нанизанный на вертел поросенок. Стены этого двухэтажного здания были недавно покрашены в коричневый цвет, крыльцо было чистым и ухоженным. Впрочем, «Вкусная корочка» — так называлось это заведение — выглядела скорее трактиром, чем постоялым двором.

Внутри это впечатление еще больше усилилось. Огромный центральный зал был заполнен жующей и пьющей публикой, да и в боковых нишах народу сидело немало. Лишь в глубине, справа за длинной стойкой, виднелась хлипкая лесенка, ведущая на второй этаж, частично отгороженный перилами. Большая же часть второго этажа приходилась на центральный зал. Возможно, поэтому, несмотря на столпотворение, воздух в заведении был свежим.

Из-за такой планировки «Вкусной корочки» мест для ночлега в ней было совсем немного, и все же, хоть и не очень рассчитывая на удачу, Вокша подошел к стойке, за которой хозяйничал опрятно одетый краснолицый крепыш средних лет. Судя по описанию начальника стражи, это был хозяин трактира Ха-рер. Он не сразу обратился к охотнику. Быстро раздавая задания слугам и постоянно наливая что-то в большие глиняные кружки, вначале лишь просто кивнул Вокше, показывая, что заметил, и лишь выполнив предыдущие заказы и смахнув цветастой тряпицей пот со лба, произнес приятным баритоном:

— Чего желаете?

— Мне нужен ночлег, да и помыться бы не мешало.

— Две серебряные, устроит?

— Да.

— Тогда сделаем, — ответил трактирщик, повернулся к задней двери, ведущей на кухню, и позвал: — Миняй!

Тотчас же из двери выскользнул проворный юноша со слегка растрепанными волосами и веселым лицом, одетый, как и все слуги, в светлую рубаху и темные порты.

— Чего изволите, хозяин? — ломким баском выпалил он, всем своим видом демонстрируя усердие, хотя, похоже, только что занимался чем-то не совсем положенным, отчего глаза его лукаво косили.

Харер строго взглянул на юношу и сказал:

— Опять ты у поварих пасешься. Смотри выгоню, не посмотрю, что шустрый. А сейчас быстро веди господина охотника наверх в четвертую комнату да скажи Топарю, чтобы подготовил купальню горячую. И чтоб одна ногатам, а другая уже здесь, вишь, посетителей сегодня сколько.

Парнишка лихо кивнул, как только голова не оторвалась, и, выбежав из-за стойки, провел Вокшу на второй этаж. Здесь в ближнем углу была небольшая каморка, из которой юноша вышел уже в сопровождении пожилого слуги, Топаря — как понял охотник.

— Четвертая и купальня! — уже на ходу крикнул молодец и мухой рванулся обратно в зал.

Пожилой смотритель комнат оказался полной противоположностью юноше. Он сделал Вокше приглашающий жест рукой и, позвякивая связкой ключей, не торопясь пошел по балкону второго этажа. В самом конце балкона Топарь остановился и, указав на крайнюю дверь, молча протянул охотнику большой изогнутый ключ. Это было в новинку для Вокши, до сих пор он видел такие сложные замки только в хоромах богатых и знатных людей, комнаты же постоялых дворов обычно запирались только изнутри на задвижку или засов.

Пока он копался в замке, смотритель стоял рядом. Когда же замок наконец сдался, Топарь повернулся и собрался уходить, но охотник остановил его вопросом:

— Когда купальня будет готова и где она?

Слуга с достоинством повернулся и ответил скрипучим хрипловатым голосом:

— Не волнуйся, мил человек, как сделается, так я за тобой и приду, да и провожу.

Вокша кивнул, но решил уточнить еще одну немаловажную деталь:

— А как с оплатой? Только серебром или можно шкурками рассчитаться?

— Нет, милой, — сказал смотритель и для убедительности потряс густой седой бородой. — Мы ж, чай, в городе княжьем, здесь только монеты в ходу. Но ты не тушуйся, через два дома от нас, как выйдешь налево, лавка торговая. Сходи туда, сдай свою пушнину и будешь при деньгах.

— Так и сделаю, — пообещал охотник, — а ты, дидко, будь добр, нагрей водичку покрепче, уж больно давно я не был в городе.

На «дидку» Топарь не обиделся, чинно кивнул и пообещал:

— Сделаю, не сомневайся.

К вечеру распаренный Вокша блаженствовал в широкой постели на настоящем матрасе, набитом соломой с добрыми травами. Он успел удачно продать все свои меховые шкурки, добытые по дороге, отдать смотрителю плату за день постоя вперед и славно попариться в огромной, явно не на него рассчитанной купели с душистым и пенным корнем мыльника. Теперь он отдыхал в сладкой истоме.

Однако вскоре сытные запахи с первого этажа, легко проникающие в комнату, стали будоражить охотника, и у него не на шутку разыгрался аппетит. Чувствуя, как рот наполняется слюной, Вокша понял, что если не поест как следует, то не сможет заснуть. Немного покряхтев от тяжкой внутренней борьбы двух основных желаний любого нормального человека: поесть и поспать, охотник решил временно уступить первому. Он поднялся, оделся, еще раз осмотрел большой замок на двери, вспомнил о подозрительных типах на улице и правиле охотников: «Только то, что при мне, останется со мной» и прихватил вниз все наиболее ценное, кроме лука. Уж больно несуразно смотрелся бы тот за столом.

Народу в центральном зале стало заметно меньше. Помещение освещалось дюжиной факелов, закрепленных по периметру. Под каждым светильником была предусмотрительно закреплена большая миска с водой. Вокша огляделся и нашел себе место за маленьким пустым столом, стоящим в небольшой боковой нише рядом со стойкой. Как только он там расположился, к нему подлетел один из служек с традиционным «Чего изволите?».

В этот вечер разомлевший охотник изволил много чего. Он заказал и холодную мясную закуску, и рыбу, и овощной салат, и похлебку из потрошков, и большой кусок печеной оленины с гарниром и соусом, и даже кружку медового эля. Наконец-то Вокша добрался до нормального человеческого места, где было тепло, сухо и уютно и не нужно было постоянно опасаться стрелы в спину или клыков в горло. Поэтому он решил расслабиться и не стал себя ограничивать.

Быстро принесли холодные блюда и кружку теплого ароматного эля. Первый же глоток разлился в груди приятной истомой, и охотник «погрузился» в гастрономические радости, почти полностью отключившись от внешнего мира. Когда первая кружка эля опустела, а место пустых тарелок заняла высокая миска, до краев наполненная горячей похлебкой янтарного цвета, в которой виднелись аппетитные кусочки, Вокша перевел дух и устроил небольшой перерыв. В голове слегка шумело, все тело словно плавало в доброй и теплой ауре этого сытного места. Однако почти сразу же охотник ощутил легкий диссонанс чувств. Как будто откуда-то тянуло ледяным сквозняком, причем стоило охотнику внимательнее прислушаться к себе, как ощущение заметно усилилось.

Нельзя сказать, что в подобных заведениях Вокша утрачивал контроль за происходящим. Увы, здесь промышляли воры, а порой вспыхивали внезапные и жестокие потасовки. Поэтому охотник, вне зависимости от собственного настроя и желания, чисто интуитивно всегда чувствовал обстановку вокруг. И сегодня, когда он только садился за стол, сознание его зафиксировало странную группу, тоже расположившуюся в отдельной нише почти против него. Хотя его разделяло с этой четверкой пространство всего зала, что-то осело в глубине сознания охотника. Осталось какое-то неприятное ощущение, до поры до времени, впрочем, не мешавшее ему отдавать должное местной кухне.

Теперь же, уже явственно ощущая исходящую от компании ледяную магическую силу, Вокша стал внимательно разглядывать эту четверку. Верховодил в ней старый худой человек с длинными, совершенно седыми волосами, который кутался в темный плащ, несмотря на то, что в трактире было тепло. Головной убор он тоже не снимал, и низко надвинутые на глаза поля темной островерхой шляпы не позволяли хорошенько разглядеть его лицо. Тонкие длинные пальцы этого человека, похожие на лапки здоровенного паука, непрерывно шевелились, как будто он плел невидимую паутину.

Это, без сомнения, был темный маг, и именно от него шла та холодная злая сила, которую почувствовал охотник. Сейчас же ее, похоже, бессознательно ощутили и другие посетители, и разговоры в трактире стали затихать. Впрочем, причиной тому мог стать и разгорающийся скандал, который этот маг устроил хозяину трактира, стоящему рядом с его столом. Чуть в стороне с виноватым видом притулился и шустрый Миняй. Видимо, он что-то напутал с заказом, и теперь Харер сам попытался уладить дело. Однако не похоже было, чтобы ему это удавалось. Маг совершенно распалился — приподнявшись на своем месте, он уже не говорил и даже не кричал, а буквально визжал что-то, брызгая слюной в лицо хозяину трактира.

Дело принимало нешуточный оборот. Хмель сразу выветрился из головы, поскольку спутники старика также стали подниматься со своих мест. Все трое были высокими и широкоплечими бугаями, а лицо того из них, что сидел рядом с магом и бы виден Вокше анфас, казалось мертвенно-бледным. Когда же двое других развернулись, охотник мысленно охнул: они были похожи на первого, как близнецы. Та же меловая белизна кожи, тот же тусклый неживой взгляд глубоко запавших глаз. Все трое были в кожаной броне, и на свет Божий уже выскользнуло три одинаковых меча.

В этот момент маг совершенно рассвирепел и резко махнул правой рукой. Из нее вырвалась темно-красная вспышка, которая впилась в грудь хозяину трактира. Харер пошатнулся, схватился руками за пораженное место и стал медленно оседать вбок. В заведении началась паника. Раздались испуганные крики и грохот опрокидываемой мебели. Истошный женский голос завизжал из-за стойки, а неожиданно тонкий мужской выкрикнул:

— Стража!!! На помощь!!!

Большинство посетителей попытались выбраться на улицу, однако несколько крепких ребят, сжимая в руках кто нож, кто кинжал, а кто и просто табурет, двинулись на компанию обидчиков хозяина. Вокша с сожалением посмотрел на янтарный жирок, плавающий в миске, и сконцентрировался на ощущениях. Он прекрасно знал, что, имея дело с сильным магом, нельзя оголтело бросаться в бой. Сначала надо понять, что за колдовство творится вокруг, а уж потом принимать решение об атаке или отступлении. Последнее охотник отнюдь не считал зазорным, особенно если встречался с опасным противником и не мог поразить его издали стрелой.

Вокша прикрыл глаза, сконцентрировался и почувствовал «сердце» используемой магии. Словно мириады мух загудели вокруг, и в воздухе разлилось зловоние мертвечины. Охотник испугался не на шутку. Он узнал творимое волшебство: это была некромантия — магия, использующая силы смерти и тлена. Чрезвычайно опасный и непредсказуемый вариант колдовства, который, и это Вокша знал точно, был запрещен на всей территории Предгорий и даже на либеральном Торговом берегу.

Охотник растерялся. С ним не было надежного лука, с помощью которого он бы быстро решил исход боя. Кинжал, конечно, тоже может пригодиться, все-таки непростая вещь, выкованная подгорными карликами, да и сбалансированная отлично. Но что тогда делать с тремя ожившими мертвецами — а телохранителями мага были зомби, Вокша теперь в этом не сомневался. Они двигались неловко, словно рывками, но при этом оставались опаснейшими противниками в рукопашной схватке, ибо не ведали ни страха, ни боли, ни усталости, а смертельные для большинства живых существ ранения в голову и сердце не причиняли им серьезного вреда.

Все эти мысли пронеслись в голове охотника. Он понял, что пора действовать, ибо один из посетителей, вступившихся за Харера, уже рухнул бездыханным, другой отшатнулся к стене, зажимая разрубленное плечо, а маг поднял вверх обе руки и творил какое-то мощное заклинание, глядя в лицо словно парализованного Миняя. Выхватив кинжал, Вокша метнул его коротким воровским броском, и отточенная сталь вошла сбоку в шею старого колдуна. К несказанному удивлению охотника, тот не рухнул на пол, обливаясь кровью, а пошатнулся, уронил руки и стал словно растворяться в воздухе. Перед самым исчезновением маг успел взглянуть на своего обидчика, и Вокша увидел его странные темно-красные глаза.

Главный и наиопаснейший противник был выведен из строя — правда, неизвестно, насовсем ли? Однако трое зомби продолжали теперь уже беспорядочно крушить все вокруг. Надо было что-то предпринять, ведь против живых мертвецов неэффективен даже самый лучший лук, которого у охотника к тому же при себе и не было.

И тут Вокша уловил странный свист на грани слышимости, идущий откуда-то снизу слева. Опустив голову, он не увидел на полу ничего, кроме небольшого темного пятна от давно пролитого напитка. Источник звука был гораздо ближе, и охотник с удивлением понял, что это «голос» его собственного меча. Не будучи хорошим мечником, он крайне редко доставал его из ножен, но берег эту непростую вещицу крепко. Она досталась ему в подарок в давнем походе. Уже тогда серый маг внимательно осмотрел меч и сказал, что он сделан эльфами и «с душой», но для человеческой руки.

Клинок был велик для маленького охотника, но выбирать не приходилось, и Вокша выхватил меч одним плавным движением, которое на этот раз сопровождалось сильным шипением, словно в котел с водой бросили раскаленный железный прут. Аналогия оказалась не случайной, поскольку эльфийский меч весь пылал холодным белым огнем, а по начертанному на металле странному узору струился зеленый свет.

Увидев помощника с таким волшебным оружием, изрядно растерявшиеся защитники трактира снова воспряли духом. Один из них, молодой здоровяк, видать, подмастерье, ловко и сильно врезал тяжелым табуретом по голове ближайшего зомби. Тот, неловко пошатнувшись, упал, и на него сразу навалились несколько человек, молотя ненавистного мертвяка дубьем и режа ножами. Два других зомби никак не прореагировали на близкую гибель товарища и продолжали атаковать то, что подворачивалось им под руку, — столы, лавки и табуреты. Видимо, черный маг жестко координировал их действия, и теперь они остались без управления.

Маленький охотник подбежал к тому из них, который уже добрался до стойки и начал кромсать ее темное дерево мечом. За стойку забилась одна из служек, уже потерявшая голос от крика и только беззвучно разевавшая рот. Когда Вокша приблизился, зомби среагировал и стал поворачиваться, но очень вяло. Охотник нанес рубящий удар, успев удивиться его необычайной силе, и голова зомби отлетела в стену. Не дожидаясь результата, Вокша таким же резким ударом перерубил левую ногу врага почти у туловища. Плавно продолжая движение, рука охотника неожиданно вернулась назад, и меч зомби оказался на полу со все еще сжимающей его кистью.

Вокша мог поклясться чем угодно, что не наносил третьего удара. Руку словно влекла внешняя сила, точно знавшая, куда и как надо бить. Он быстро отступил назад, чтобы случайно не угодить под широкие размахи третьего ожившего мертвеца, и подумал: «Однако меч-то?»

Тем временем его оружие продолжало пылать и словно тянуло руку охотника за собой. Он решил не сопротивляться и атаковал последнего врага, еще стоящего на ногах. Комбинация ударов повторилась, однако на этот раз меч начал с кисти, а закончил бедром. Не успел обезглавленный враг упасть, как белое свечение ослабело и быстро сошло на нет, только зеленоватые огоньки еще пробегали по узору на колдовской стали. Вскоре погасли и они.

Поглядев еще немного на меч — не выкинет ли чего? — Вокша взял со стойки тряпицу и тщательно протер ею оружие, не переставая удивляться, ибо меч был совершенно чистым. Потом он осторожно убрал волшебный клинок в ножны и мысленно пообещал себе не доставать его как можно дольше, разве что опять почистить.

Тем временем защитники трактира и попрятавшиеся до того служки стали разбирать разгромленную мебель, из-под которой доносились стоны. Вокша не помогал им, он торопливо обошел всех поверженных врагов и только после того, как убедился, что псевдожизнь полностью покинула эти тела, подошел к группе людей, столпившихся около стены.

Перед ним сразу и даже с некоторой поспешностью расступились. На полу, свернувшись в позе зародыша, лежал Харер. Вокша наклонился и прислушался — хозяин трактира еще дышал, правда, очень неровно.

Охотник выпрямился и распорядился:

— Быстро поднимите его на целый стол.

При этом он махнул рукой в сторону большого стола в углу прямо под ярко горящим факелом. Его приказ выполнили беспрекословно, и Харер оказался на столе, застланном куском светлой материи, который сноровисто подстелила одна из кухарок.

Отправив эту, видно, толковую женщину средних лет, так и не снявшую свой не очень чистый фартук, за лекарем и местным магом, Вокша снова оборотился к хозяину трактира. Конечно, он обладал только поверхностными знаниями в лечебном деле, но уже сталкивался с боевой магией и видел, как устраняют нанесенные ею повреждения.

В этот момент дверь трактира, еще недавно чудом выдержавшая поток убегавших посетителей, сорвалась-таки с петель под чьим-то мощным ударом, и в зал ворвались бронированные стражники.

«Ну вот, — саркастически подумал охотник, оборачиваясь к новоприбывшим. — Как раз вовремя».

— А ну разойдись! — рявкнул самый рослый из них, с гербом на блестящей грудной пластине. — Живо все по углам!

Спорить с разгоряченными бойцами в подобной ситуации очень опасно, поэтому Вокша поддержал призыв стражника, и толпившиеся около него люди стали расходиться по углам трактира. Надо отдать должное начальнику стражи, он быстро разобрался в ситуации и понял, что потасовка уже закончилась и никто не буйствует. Сделав соответствующий жест своим бойцам, успокоивший их и распределивший по помещению, старший сам подошел к охотнику. Это был ражий детина, вошедший, что называется, «в самый мужской возраст», то есть «переболевший» юношеской порывистостью, но еще не пораженный осторожностью зрелости.

Увидев неподвижного хозяина трактира, он сразу с неподдельным волнением спросил у маленького охотника:

— Что с Харером?

Видно, хозяин трактира был в городе личностью известной.

— Удар темной магией, — сообщил Вокша. — Ждем лекаря и городского мага.

Тут в трактир вбежал пожилой седой человек в зеленом плаще, за которым едва успевали двое юношей, одетых в кафтаны и брюки того же цвета.

— А вот и лекари пожаловали, — сказал начальник охраны.

Охотник отошел в сторону, и местный целитель с учениками приступили к выполнению своих обязанностей. Вокше неожиданно сильно захотелось спать. Он откровенно зевнул, однако сразу уйти ему не дали. Пришлось потратить некоторое время на описание случившегося, затем у начальника стражи, а он лично допытывал Вокшу, нашлось еще несколько вопросов. Когда наконец импровизированный допрос окончился, маленький охотник уже откровенно зевал во весь рот, и ему позволили подняться к себе, попросив, правда, завтра не покидать город. Таких планов у Вокши не было, и он легко согласился, мечтая поскорее оказаться в кровати.

Быстро проведя на кухне необходимые процедуры очистки кинжала огнем и текущей водой на случай «подцепления» им какого-либо неприятного магического сюрприза от темного мага, охотник ушел к себе. В комнате он заперся, быстро разделся, и как только приложил голову к подушке, так мгновенно и уснул.

 

9. Ночной вызов

Опять Вокше снился неприятный сон. Он стал очень маленьким и, мечась по углам какой-то гигантской залы, пытался спрятаться от огромного непонятного врага. Тот бесформенной глыбой нависал над ним, зло сверкал налитыми кровью глазами и пытался поймать охотника сразу десятком длинных худых рук с огромными когтями. Наконец Вокше удалось вырваться в длинный коридор. Он попытался убежать как можно дальше, однако ноги его плохо слушались, а преследователь приближался, бухая по полу огромными ножищами.

Топот злодея становился все громче, и охотник попытался повернуться к нему лицом. Тут-то он и проснулся, не сразу понимая, что в дверь его комнаты действительно кто-то громко стучит.

— Кто там?

— Городская стража. Откройте!

— Сейчас, накину что-нибудь.

На пороге комнаты возник уже знакомый Вокше по вечернему инциденту ражий начальник, за ним топтались еще несколько бойцов.

Загораживая проход, полуодетый охотник, глаза которого пришлись как раз на застежку плаща стражника, сварливым голосом спросил:

— Неужто чего-то недоговорили?

Прекратив попытки обойти Вокшу и пройти в комнату, начальник стражи отрицательно покачал головой, отчего его шлем звякнул о кольчужный ворот.

— Нет, вас князь наш, самодержец, срочно к себе требует.

Прекрасно понимая, что в такой ситуации вопросы типа

«А нельзя ли отложить встречу до утра?» звучат совершенно нелепо, охотник решил все же проверить степень «доброжелательности» этого вызова и сказал:

— Сейчас соберусь. Подождите за дверью.

К его приятному удивлению, начальник стражи кивнул и вышел, даже прикрыв за собой дверь. Это могло означать только самый добрый вызов, ибо если что-то было бы не так, то эти бронированные ребята скрутили бы его на раз.

Охотник собрался быстро, в комнате решил ничего не оставлять — мало ли, как дело повернется. То, что он не заплатит за частично съеденный ужин, совершенно его не волновало. Он справедливо полагал, что своим активным участием в вечерней схватке с лихвой все окупил. Да и не по своей воле посреди ночи он покидал «Вкусную корочку». Как-никак местный государь вызывал.

Спускаясь по лестнице в сопровождении стражников, Вокша в слабом свете пары факелов отметил, что зал уже прибран и ничто не напоминает о произошедшем совсем недавно побоище. У выглянувшей на шум кухарки он спросил:

— Как хозяин?

Та, шмыгнув носом, гнусаво протянула:

— Слава Богу, жив наш господин.

— Ну и ладно. — С этими словами охотник вышел на улицу, где сразу почувствовал зябкий ночной ветерок. Поплотнее запахнувшись в плащ, он пошел следом за начальником стражи, держась чуть сзади и правее его. Остальные топали следом.

Как и предполагал Вокша, его повели по замковой улице. Решив кое-что уточнить, охотник догнал старшего конвоя и спросил:

— А что это вы все в боевой броне? Неужто Ольмут — такой неспокойный город?

— Нет, — ответил начальник стражи, на ходу повернув голову к охотнику, — Ольмут — добрый город.

— Так в чем же тогда дело? — не унимался Вокша. — Неужто у вас ярмарки такие опасные?

— Какие ярмарки? — удивился старший.

Охотник прикинулся простачком:

— Так ведь народу сколько в город понаехало. Днем по улице не пройдешь. И все как один с товаром своим.

— То не товар, — назидательным тоном сказал начальник, — то народ наш живот свой вместе со скарбом скудным спасти пытается.

— А что ж за напасть?

— Да сосед наш северный, князь Стриг, совсем житья не дает. Уж, почитай, с весны его конные стали на наши деревни набегать. Пограбят, и к себе.

— А что же князь Осей его к порядку не призвал?

— Да куда там, — старший даже рукой с досады махнул, — все прикидывается вражина: мол, знать ничего не знаю, а до вас разбойный люд ходит, они и меня задевают. А теперь вот личину-то скинул злодей. Третьего дня со всем своим войском границу перешел и жжет наши поселения. Народ-то и побежал в столицу под десницу княжью.

— Так, стало быть, у вас теперь война?

— Стало быть, так.

— А что-то я войска вашего при подходе к городу не увидел? — спросил охотник. — Стража, верно, крепкая на вратах стояла, а боле никого?

— Про то нам не ведомо.

За разговором они дошли до княжеской цитадели. Это была тяжелая каменная громада, возвышавшаяся над ближними домами, смутно различимая в свете нескольких факелов. Вход в замок закрывали прочные двустворчатые ворота высотой не меньше трех человеческих ростов и такой же ширины, почти сплошь окованные железом, слегка утопленные в высоченную каменную башню. Уходящие в стороны стены тоже были высокими и, видимо, толстыми.

Когда до ворот осталось с десяток шагов, старший сделал всем знак остановиться и подошел к башне один. Его тихо окликнули сверху, он ответил одним словом. После чего ворота чуть приоткрылись, и начальник стражи сделал Вокше приглашающий жест следовать внутрь. Там его уже ждали.

На этот раз охотника сопровождали трое гвардейцев, которые сразу взяли его в плотный треугольник. Они были вооружены длинными мечами, в тяжелых пластинчатых бронях и закрытых шлемах, так что лиц разглядеть было невозможно. Пройдя небольшую площадь, охранники повернули налево, поднялись по короткой лестнице и вошли в левое крыло княжеского дворца — высокого, не меньше четырех этажей, здания.

Гвардейцы двигались абсолютно молча и совершенно синхронно. Вспомнив вечернюю встречу с зомби, охотник поежился от неприятного ощущения. Для того, чтобы отогнать его, он замедлил ход и спросил:

— Далеко еще?

Охранники тоже слегка притормозили, а передний чуть повернул свою бронированную голову и глухим, но вполне человеческим голосом ответил:

— Уже нет.

Вокша успокоился и больше не предпринимал попыток нарушить строй.

Его долго водили по плохо освещенным переходам замка. Благодаря своему чувству направления охотник определил, что, минуя центр, гвардейцы направились куда-то в отдаленные помещения левого крыла, которые тянулись дальше, чем он предполагал. Дважды они поднимались по узким, явно не парадным лестницам, а затем снова опустились на один этаж. Здесь конвой остановился, а шедший впереди гвардеец трижды стукнул своей железной десницей в небольшую деревянную дверь.

Потянулось ожидание, пользуясь которым охотник огляделся. Ничего примечательного на этой маленькой лестничной площадке не оказалось. Впрочем, ждать пришлось недолго, и дверь приоткрылась. Оттуда вышел невысокий толстячек, одетый в пышные одежды и увешанный драгоценностями, которые сверкали даже при тусклом освещении задней лестницы.

— Спасибо, капитан, — сказал придворный приятным бархатным голосом. — Вы можете быть свободны, а вас, господин представитель Лиги, попрошу пройти со мной.

«Ишь ты, — подумал Вокша, проходя вслед за вельможей в небольшую комнату. — Капитан, чай, здесь величина не малая. Раз его за мной посылали, значит, думают, что я заметная фигура в Лиге. Пожалуй, не следует их разочаровывать, а то неровен час обидятся.

Тем временем встречающий повернулся к нему и представился:

— Я — граф Сесер, исполняю обязанности камергера.

После этой фразы граф сделал паузу и выжидательно уставился на охотника. Тот, следуя принятому решению, ответил:

— Вокша — представитель Лиги охотников.

Он здраво полагал, что, отвечая коротко и чаще туманно, сможет поддержать свой высокий статус, представление о котором, по-видимому, сформировалось у местного начальства. Безусловно, ольмутские власти уже сложили дважды два, то есть его появление в городе с верительной грамотой и вечерний бой в трактире, где он продемонстрировал свое непростое оружие, и пришли к определенным выводам. Заключение было ошибочным, и его посчитали кем-то из руководства Лиги. В этом не было ничего удивительного, ибо о реальных делах Лиги знали немногие, а вот слухов и легенд вокруг деятельности этой организации и ее членов существовало великое множество.

Тем временем камергер сообщил ему:

— Их величества изволят принять вас в неформальной обстановке.

Вокша согласно кивнул головой. Тогда граф подвел его к другой, уже гораздо большей двери, украшенной резьбой, изображавшей летящих птиц, и накладками более светлого дерева. За ней была еще одна небольшая комната, где их ждали двое гвардейцев уже без шлемов, но по-прежнему в тяжелой боевой броне. Здесь охотник оставил свое оружие, верхнюю одежду и вещмешок. Теперь он стоял перед высокой двустворчатой дверью необычного, очень светлого дерева, богато украшенной позолотой.

Наконец и эта дверь была открыта. Стоящий рядом с Вокшей камергер изогнулся в поклоне, обращенном в глубь освещенного зала. Вокша вошел в помещение, остановился, приложил правую руку к груди и тоже поклонился.

Он оказался в небольшой зале, в которой от силы могло разместиться десятка два человек. Однако прибрана эта комната была по-царски. Здесь не было окон, а стены были задрапированы голубой материей, расшитой высокохудожественными рисунками. Охотник залюбовался необычной картиной, с одной стороны, состоящей из множества отдельных композиций, а с другой, несомненно, объединенной единой темой. Причем это было не традиционное восхваление государства или правящей династии с классическими колосящимися полями и мужественными рыцарями, а нечто совершенно иное.

На стенах залы отражалась история Предгорий. На правой от Вокши стене багровыми тревожными тонами были вышиты картины процветания и гибели Империи магов. Слева доминировали природные ландшафты, на которых присутствовали и представители нечеловеческих рас. Напротив же двери картины показывали различные части современных Предгорий с центром, посвященным Ольмутскому княжеству и его покровителю — синему дракону.

Под этой частью располагалось небольшое возвышение в одну ступеньку, на котором стояло то ли богатое кресло, то ли скромный трон почти без позолоты. На нем сидел совершенно седой старый человек в длинной, богато расшитой мантии синего цвета. И без того дорогая одежда была оторочена редким мехом серой лисы, а в края стоячего воротника были вшиты два крупных голубых драгоценных камня чистой воды. Перед охотником, несомненно, сидел князь Осей. Рядом с ним, опираясь на спинку правой рукой, возвышался могучий черноволосый красавец в богато расшитом костюме того же цвета и коротких мягких сапожках.

Довил, а кто еще мог так вольготно расположиться, внимательно смотрел на вошедшего охотника, в то время, как взгляд старого князя рассеянно блуждал по сторонам, где возле стен стояли около десятка придворных. Один из них, невысокий шатен средних лет со слегка вздернутым носом и острым взглядом серых глаз, шагнул к Вокше и произнес торжественно-официальным тоном:

— Я, граф Номинос, министр по иностранным делам княжества Ольмутского, рад видеть представителя Лиги свободных охотников в Ольмуте и от лица великого и пресветлого князя нашего Осея и сына его, совладетеля Довила, приветствую вас на нашей земле.

Маленький охотник, верный выбранной тактике, молча снова поклонился в сторону князей и замер в ожидании продолжения. Возникла небольшая пауза, видимо, по местному этикету что-то должен был сказать гость. Однако Вокша словно воды в рот набрал: «Пусть сами выводят на нужный разговор».

Расчет оказался верным, и после короткого замешательства министр продолжил уже более нормальным голосом:

— Государи наши желают знать, с какой целью прибыл в Ольмут представитель Лиги?

На прямой вопрос охотник привык давать прямой ответ. Продолжая смотреть на ольмутских князей, он лаконично сообщил:

— Руководство Лиги поручило мне выполнение специальной миссии.

После чего перевел взгляд на Номиноса, вытащил из-за пазухи верительную грамоту, сделал шаг в сторону министра и закончил:

— О чем свидетельствует этот документ.

Граф подошел к Вокше, забрал пергамент и, постепенно сгибаясь в поклоне, подошел к возвышению. Не доходя шага, он склонился в пояс и протянул грамоту младшему князю. Тот взял ее, неторопливо развернул и принялся читать. Осей же по-прежнему не проявлял к происходящему никакого интереса, на грамоту не смотрел, да и держал ее Довил высоковато для того, чтобы старый князь мог хотя бы что-то увидеть.

«Похоже, Родим, староста Паловский, верные слухи слышал, — подумал охотник, внимательно следивший за всеми нюансами происходящего. — Нездоров, видать, старый князь, и всем заправляет молодой. Хорошо ли это иль плохо, пока неведомо».

Тем временем Довил закончил изучение документа, склонился и прошептал что-то отцу. Глаза Осея на мгновение оживились, он посмотрел на сына и слегка кивнул, после чего его взгляд снова стал рассеянным.

Младший князь с кивком протянул грамоту обратно словно застывшему на все это время министру, и тот, пятясь задом и постепенно распрямляясь, вернул ее Вокше, пояснив опять-таки высокопарным дипломатическим слогом:

— Ваша верительная грамота принята государями Ольмутскими.

Охотник снова поклонился и коротко сказал:

— Благодарю.

Граф обернулся к княжескому престолу и, получив одобрительный кивок Довила, продолжил:

— Государи наши желают знать: какого рода миссию выполняет представитель Лиги в наших краях?

— Разведывательную, — скупо и, по собственному представлению, очень нахально заявил Вокша.

Видимо, все было как надо, поскольку министр кивнул и уточнил:

— Нас беспокоит, не направлена ли она против нашего государства?

— Ни в коей мере.

Номинас слегка замялся, снова бросил быстрый взгляд на князей и продолжил гнуть свою линию:

— Нам бы хотелось знать о ее содержании более подробно.

Однако охотник оказался «подкован» в такого рода делах, поэтому, слегка нахмурившись, сказал:

— Насколько я знаю, между Лигой и княжествами заключен договор, согласно которому представители Лиги могут беспрепятственно путешествовать по землям княжеств. Может, Ольмутское княжество не подписывало это соглашение? Или моя грамота чем-то не годится?

— Да нет, — слегка сморщившись, сообщил министр. — Все в порядке, только у нас сейчас сложились особые обстоятельства, и любые разведчики вызывают подозрения.

— Разведчики Лиги? — уточнил Вокша и тут же поинтересовался: — Здесь есть кто-то из Лиги, кроме меня?

— Нет. — Брови Номинаса удивленно поднялись, однако он быстро переиграл разговор в свою пользу: — А что, должны были быть?

— Это одна из моих задач. Я должен встретиться с теми охотниками Лиги, которые отправились в центральную часть Предгорий раньше меня.

— Для чего же?

Теперь вопросы задавал министр, и эта смена позиций Вокше не понравилась, поэтому он снова стал предельно краток:

— Для уточнения происходящего.

— А! — Граф словно бы только теперь стал понимать, куда клонит охотник. — То есть Лигу заинтересовали необычные события у нас?

— Вообще-то Лиге известно о письме от центральных княжеств с просьбой о помощи в борьбе с разбушевавшимся зверьем, — насколько мог ехидно сообщил Вокша и продолжил уже спокойно: — Поэтому несколько следопытов отправились на разведку.

Маленький охотник не стал уточнять, относится ли он сам к этим разведчикам или направился уже следом как руководитель и контролер. Пусть головы поломает местная знать!

Неожиданно молодой князь спустился с возвышения и, глядя Вокше прямо в глаза, грубовато по-солдатски спросил уже сам:

— Так вам что-нибудь известно о причинах всего этого бардака?

Похоже было, что Довил взволнован не на шутку, поэтому охотник решил слегка сымпровизировать на основе имеющихся у него сведений.

— Есть предположение, что все происходящее связано с нарушением баланса магических сил. Надеюсь, дальнейшая разведка поможет нам определиться точнее.

Младший князь опустил голову и задумался. Окружающая же правителей знать по-прежнему безмолвствовала. Вокша снова отметил, что порядок в Ольмуте строгий, на протяжении всего разговора, или дружественного допроса, так было бы правильнее назвать происходящее, никто, кроме министра иностранных дел, похоже, даже не шевелился.

После некоторого размышления Довил пришел к какому-то решению. Он повернулся к дворянам, стоявшим слева, и распорядился:

— Граф Босел, проводите нашего гостя в подготовленные для него покои.

Высокий сухой пожилой придворный, одетый проще остальных, явно бывший воин, сделал шаг вперед и поклонился князю. Тот вновь оборотился к Вокше и сказал:

— Завтра утром мы еще обсудим с вами некоторые детали, а сейчас желаю спокойной ночи.

После этого Довил вернулся к отцу, а дворцовый распорядитель, так называлась должность очередного графа, вывел охотника обратно в прихожую. Оба гвардейца смотрели на охотника странными испуганными взглядами. Приглядевшись, Вокша с удивлением понял, что один из них успел смениться. Не придав этому большого значения, он быстро собрал свои вещи и последовал за Боселом через новую череду лестниц и коридоров, размышляя над тем, кто же он в этом дворце в большей степени — гость или пленник.

Впрочем, предоставленные ему покои превзошли все ожидания. Помимо прихожей в распоряжении охотника оказался кабинет и большая спальня. Все комнаты были обставлены резной мебелью из светлого дерева дорогой породы, стены оказались увешаны гобеленами, высокий потолок покрывала роспись.

После того, как граф Босел пожелал ему спокойной ночи, охотник еще раз, как на экскурсии, медленно обошел свое ночное прибежище. Слегка поохал от удивления и обнаружил пару потайных глазков среди живописных рисунков в гобеленах. Это его даже успокоило. Решив, что утром будет виднее, Вокша разложил свою нехитрую амуницию, быстро разделся и вскоре уже сладко спал.

 

10. Утреннее бегство

Утренний ветерок еще не обжигал лицо морозцем, но, наполненный влагой, забирался под одежду и заставлял ежиться. Вокша не любил ездить верхом, а тут уже третий день подряд только на ночь оставлял седло. Несмотря на старания графа Босела в подборе аммуниции, ноги маленького охотника с большим трудом дотягивались до стремян, и по вечерам он едва мог ходить. Распоряжение молодого князя выполнялось неукоснительно, и охотник целый день трясся на своей небольшой каурой лошадке вместе с конными дворянами Ольмутско-го княжества.

Князь Довил дождался сбора войск и выступил в поход на своего обидчика князя Стрига. Вокшу держали на положении полупосла-полушпиона, и ему было велено находиться при князе и в походе. Поначалу охотник даже обрадовался, поскольку неделя, проведенная совершенно без толку в замке без права его покидать, изрядно его утомила. Однако уже первый день пути совершенно вымотал охотника. Если бы не постоянная помощь старого воина графа Босела, помнившего еще деда князя Довила, и поддержка Элеха — молодого паладина с Торгового берега, то Вокша свалился бы с коня уже к первому полудню.

Эти двое были дружески расположены к охотнику. Первый, возможно, как приставленный присматривать за ним, а второй по свойству своей души, отданной в услужение силам света. Остальные придворные, да и поместные дворяне в общении с посланцем Лиги оказались крайне осторожны и немногословны.

За неделю, проведенную в замке, Вокша узнал, что ольмутский князь давно не любил Стрига. Этому способствовало не только соседское расположение Леского княжества и родственные связи — Стриг был женат на младшей сестре Довила, — но и постоянное соперничество во всем, присущее ровесникам, обладающим одинаковым статусом. У Стрига тоже еще был жив отец — Зиган, правда, давно не занимавшийся государственными делами. По словам замкового лекаря, на старости лет сей муж увлекся магией и даже проявил в сем деле немалые способности.

Каждый из младших соправителей постоянно пытался доказать окружающим, что лучше другого. Немудрено, что в эти неспокойные времена их соперничество переросло в открытую вражду, вылившуюся в войну. Охотник понимал, что установить, кто первый напал на соседа, не представляется возможным, ибо ответы Стрига по поводу нападений на приграничные поселения, в которых он обвинял бандитов, а подозревал, конечно же, своего визави, показывали, что и его княжество было пострадавшей стороной.

Теперь Вокшу насильно тащили на дурацкую братоубийственную бойню, в которой не было правых. От этих мрачных мыслей маленькому охотнику стало еще холоднее, и он направил свою кобылку к паладину.

Элех, высокий, широкоплечий и, как всегда, светлый лицом, сразу повернулся к Вокше и заулыбался. Этот юноша, в начале лета из-за сильной лихорадки отставший от своего посольства, нравился охотнику. Когда Вокша узнал, что паладин прибыл в Ольмут с Торгового берега, он не удержался и расспросил Элеха: не видал ли тот его старшего брата. Юный паладин отнесся к расспросам очень серьезно, спросил, как выглядел Козим, где и кем служил в последнее время. Вспомнил пару знакомцев, подходящих под описание, и уже в процессе дальнейшего уточнения выяснил, что это все же не те люди.

После этого разговора у охотника и паладина сложились теплые добрые отношения, и Вокша частенько заглядывал в покои Элеха, где с приятностью проводил томительно тянущееся время вынужденного затворничества. Позже к ним стал присоединяться и граф Босел.

Сейчас паладин поджидал охотника, развернув своего великолепного, почти совсем белого коня, обладавшего роскошной шелковистой гривой, даже более светлой, чем длинные волосы хозяина. Вокша догнал Элеха и, вздохнув, уже не в первый раз спросил:

— Зачем все же ты участвуешь в этой неправой войне?

Взгляд юноши стал слегка отрешенным, и он задумчиво проговорил:

— Правители Ольмута проявили ко мне большое участие, пока я болел. Они добрые и славные люди, и я не могу не вернуть им долга, особенно сейчас, когда злой враг напал на их княжество.

— А почему ты так уверен, что именно воины Леского княжества начали войну?

— Во-первых, я верю князю Довилу. За все время, проведенное в Ольмуте, у меня не было ни одного случая усомниться в его искренности. Во-вторых, сейчас мы на территории Ольмутского княжества, но уже несколько раз я замечал на холмах вражеские дозоры и думаю, вот-вот мы встретимся с основными силами Стрига, а это значит, что агрессор именно он.

Доводы паладина не убедили Вокшу. К тому же он уже знал, что эти земли, расположенные совсем недалеко от места его встречи с белым тигром, всегда были спорными. Каждое из двух княжеств считало их своими. Поэтому здесь и не было постоянных поселений. Охотник решил перевести разговор.

— А что ты знаешь о некромантии? — спросил он Элеха.

Юный паладин наморщился и ответил с отвращением в голосе:

— Это один из самых мерзких видов черной магии, в котором используются силы смерти. Такая волшба была запрещена даже в Империи магов. Она нарушала естественный круговорот жизни и искусственно оживляла мертвую плоть, которую покинула душа.

— Может ли сейчас кто-то заниматься ею?

— Вряд ли. Ведь мои братья-паладины постоянно путешествуют по Предгорьям. Если бы что-то подобное применялось где-нибудь здесь, то мы бы обязательно узнали. И можешь мне поверить, весь орден собрался бы в таком месте и наказал преступника.

Пафос юного паладина слегка развеселил Вокшу. Он немало путешествовал по южной части Предгорий и прекрасно знал, что члены ордена паладинов там практически не появлялись, признавая те края «вотчиной» Лиги. Может, здесь, в центре страны, они и имели больший вес, однако, насколько охотник понял из рассказов жителей Торгового берега и прежде всего Козима, даже в своих родных восточных краях светлые рыцари были далеко не единственной и отнюдь не самой мощной силой.

Тем временем кавалькада всадников продолжала двигаться на северо-восток среди колонн пеших воинов. Основная часть войска оказалась между двумя высокими холмами. Более пологий склон западного холма густо порос лесом, на крутом восточном лишь кое-где был негустой кустарник, а местами даже обнажились более светлые выходы горных пород. Этот участок пути хорошо подходил для организации засады.

Вокша приостановил свою лошадку и стал напряженно вглядываться в хмурый еловый лес. Предчувствие его не обмануло. Сразу в нескольких местах из лесной чащи выскочили группы лучников, на ходу обстреливавшие не подготовившихся ольмутских пехотинцев, а с двух сторон на дорогу выкатилась конница. Более того, с противоположной стороны из-за редкого кустарника тоже полетели стрелы.

Охотник кулем свалился с кобылы и, прикрываясь ею от основного обстрела, стал лихорадочно соображать, что делать. Принимать участие в этой дурацкой битве он не хотел, однако и позволить себя просто так подстрелить или зарубить тоже не собирался. Поэтому сейчас главной задачей для него стал поиск наиболее безопасного пути отступления, а попросту говоря — бегства.

Похоже, для этого наилучшим образом подходил крутой склон восточного холма. Здесь было немного стрелков, и располагались они в основном впереди, поэтому, отходя назад и затем вверх по склону, охотник имел неплохие шансы выскользнуть из завязавшегося вокруг боя.

Вокша развернул свою кобылку, крепко схватил под уздцы и, по-прежнему прикрываясь ею как живым щитом, потрусил назад, постепенно уходя с дороги. При этом он постоянно озирался на крутой склон и иногда из-за лошади выглядывал назад направо, где завязалась серьезная сеча. Отступая таким маневром и остро сожалея, что у него нет щита, которым можно было прикрыть спину от шальной стрелы, охотник видел развитие событий на поле боя.

Внезапное нападение принесло свои плоды Лескому князю, и теперь его бронированная пехота, которой уступила место легкая кавалерия, внесшая расстройство в ряды воинов Довила, с победным ревом теснила разрозненные группы ольмутских пехотинцев. Плохо организованная контратака дворянской конницы, во главе которой Вокша с сожалением разглядел развевающийся белый плащ юного паладина, не смогла изменить ситуацию. Ее встретили копейщики Стрига, успевшие тесно сомкнуть свои ряды.

К тому моменту, когда охотник с благодарностью оставил свой живой щит и со всей возможной прытью помчался вверх по открытому каменистому склону холма, судьба битвы уже была решена, и с поля боя потекли в разные стороны ручейки неудачливых беглецов, пытающихся спастись от вновь появившейся из-за деревьев леской конницы. Шансов у них в отличие от начавшего отступление раньше Вокши было немного. Об этом свидетельствовали раздававшиеся отовсюду предсмертные вскрики и неприятные хрупающие звуки сабель и мечей, прорубающих броню и разящих плоть.

Проклиная человеческую глупость, охотник еще прибавил, и, как оказалось, вовремя. Кавалерии сюда было не забраться, но левее и ниже его по склону появилась смешанная группа пехотинцев, которая быстро расправилась с двумя удиравшими ольмутскими воинами и заинтересовалась им. Дело принимало плохой оборот, поскольку в группе оказалось несколько лучников. Вокша был вынужден петлять как заяц и теперь поднимался на гребень холма медленнее. Мечники стали приближаться к беглецу, однако пока ему удавалось избегать стрел, которые уже трижды пролетали совсем рядом.

Глядя под ноги и иногда коротко оборачиваясь назад в попытке уловить хотя бы краем глаза момент пуска очередной стрелы, охотник мчался со всей возможной скоростью. Он успел горько пожалеть о том, что не сделал хотя бы попытки сбежать от соглядатаев Довила на каком-то из ночных привалов. Однако в основном его мысли были заняты мгновенно меняющейся обстановкой вокруг. Вот при очередном повороте головы охотник засек выстрел. Еще до того, как он успел подумать что-то связное, ноги сами сделали резкий поворот направо, и стрела прошла левее. Тут под левую ногу попал гладкий и влажный от утренней росы камень, и Вокша поскользнулся. Едва не упав, он снова, теперь уже вынужденно, чтобы удержать равновесие, свернул налево. Это его выручило, поскольку справа пролетела другая стрела.

«Плотно бьют, — вспыхнуло в голове. — Надо что-то срочно сделать».

Мысль пришла своевременно, ибо как раз впереди справа из-за кустарника показалась каменистая гряда, тянущаяся дальше вправо и вверх до самого гребня холма. Она могла послужить хоть каким-то прикрытием от леских лучников, да и росший перед ней кустарник тоже ограничил бы их обзор. Охотник резко повернул направо и еще прибавил. Теперь он смотрел только под ноги, главное было снова не поскользнуться и не споткнуться на этом коротком участке пути.

Ему повезло. Когда он уже преодолел кустарник и почти добежал до гряды, одна из стрел все-таки достала его, но лишь пробила рукав куртки на плече и застряла там опереньем. Вокша даже не стал ее вытаскивать, не до того. Он нырнул за первый валун и, слегка пригнувшись, побежал вдоль гряды, опасаясь теперь только шустрых мечников, которые заметно опередили лучников, иногда останавливавшихся для прицельного выстрела. Теперь его малый рост оказался очень кстати, поскольку гряда была не высокой, и только такой коротыш, как он, мог укрыться за ней целиком, почти не пригибаясь.

Охотник не рискнул остановиться. Конечно, он не испытывал никаких добрых чувств к своим преследователям и готов был направить парочку из них на встречу с Создателем, но за это время к гряде могли подойти лучники, и ему самому тоже пришлось бы отправиться в мир иной. Несмотря на захватывающие рассказы серого мага о дальнейшем развитии души после смерти тела, Вокша не торопился проверять его теорию на себе.

Поэтому он бежал вперед, слыша уже совсем недалеко азартные голоса преследователей, но пока укрытый от них каменной грядой. Пользуясь заметным отставанием лучников, охотник теперь даже не оборачивался, а полностью сосредоточился на неровностях под ногами. Это его и подвело.

Проскочив редкий кустарник, Вокша внезапно оказался на еще более крутом и абсолютно голом обратном склоне холма, сплошь усыпанном мелкими камнями. Взятый им разгон не позволил охотнику остановиться или резко изменить направление, и он буквально вылетел на опасную осыпь. Дальше все случилось очень быстро. Камни под ногами Вокши заскользили вниз, набирая скорость и захватывая по пути все новые и новые массы земли. Охотник, нелепо размахивая руками, поехал вниз вместе с ними. Он понимал, что уже ничего не сможет сделать. Не за что было уцепиться и не на что упереться в этой зыбкой, все увеличивающейся в объеме лавине.

Краем уха Вокша уловил испуганный вскрик одного из своих преследователей, который в азарте погони выскочил на осыпающийся склон и уже тоже катился вниз немного левее. Это отложилось в памяти, но не вызвало никаких мыслей, поскольку сейчас все существо охотника было занято борьбой за жизнь.

Он старался удержать равновесие и не начать кувыркаться. Пока ему это удавалось. Однако склон стал еще круче, превратился в почти отвесный обрыв. Охотник уже буквально летел вниз в куче осыпающихся камней, и тут ему наконец повезло. Уже изодранные в кровь руки, постоянно ощупывавшие все вокруг в надежде уцепиться за что-нибудь, чтобы хотя бы замедлить падение, наткнулись на каменный выступ и тут же вцепились в него мертвой хваткой.

Вокшу изрядно тряхнуло. Он ничего не видел вокруг и только чувствовал, как его и без того избитое тело продолжают лупить разнокалиберные камни, сыплющиеся сверху. Охотник держался за спасительный выступ из последних сил, но то ли его вес оказался велик, то ли продолжавшая осыпаться порода раскачала камень, выступ медленно наклонился и заскользил вниз вместе с вцепившемся в него человеком.

Возобновив падение, Вокша сразу же отбросил от себя камень и снова сконцентрировался на поддержке равновесия. Поскольку большая часть оползня уже прошла вниз, охотник смог увидеть, что теперь скатывается в узкое ущелье по одной из его стен. Дно оказалось близко, и Вокша при ударе не потерял сознание. Он упал на большой трухлявый кусок дерева и почувствовал резкую боль в правой лодыжке, а также ушибся правым боком и плечом. Успев обрадоваться тому, что остался жив, охотник с ужасом понял, что кусок дерева заскользил куда-то вниз.

Теперь Вокша, все ускоряясь, словно на санках ехал по наклонному дну сырого ущелья. Впрочем, на этот раз все закончилось быстро. Его рассыпающаяся доска влетела в устье высокого грота, и охотник испытал краткий миг свободного падения. Он насколько мог сгруппировался, но тут последовал сильнейший удар, и свет померк в глазах многострадального путешественника.

 

11. Дневной сон

Сознание возвращалось к охотнику медленно и неохотно. Сначала он ощутил боль в правой лодыжке, затем в правом боку и плече, после этого, словно соревнуясь между собой, у него заболели все части тела. Когда боль наконец достигла своего апогея, появились и другие чувства. У Вокши прорезались обоняние, слух и осязание, которое настойчиво подсказывало ему, что он лежит на чем-то длинном и твердом.

«Меч», — с трудом сообразил охотник.

Он попытался повернуться и получил такой удар боли, что снова потерял сознание.

Следующий раз охотник пришел в себя от того, что его куда-то несли. Судя по всему, носильщиков было двое. Один держал Вокшу за ноги, а второй за руки. Вокруг была кромешная тьма или у него случились нелады со зрением. Поэтому охотник напряг слух и обоняние. Он услышал негромкий шорох шагов и почувствовал странный запах, более резкий, чем человеческий, но не такой, как у животных.

Тем временем носильщики остановились, положили свою ношу на землю и стали о чем-то негромко совещаться. Звуки членораздельной речи включили в голове охотника старое воспоминание. Этот язык трудно было спутать с каким-то иным. Преобладание-коротких согласных звуков и отрывистость в сочетании с легкой гундосостью свидетельствовали о том, что Вокша оказался в гостях у карликов — подземных обитателей Предгорий, больших мастеров кузнечного дела. Этот народ не отличался особой гостеприимностью, и хотя карлики редко проявляли открытую враждебность к людям, но это там, наверху. Сейчас же охотник был в их царстве, причем совершенно незвано.

Вокше очень не хватало зрения, и он попытался промор-гаться. Оказалось, что верхняя часть его лица покрыта коркой засохшей грязи. Видно, во время падения охотник умудрился во что-то вляпаться, да так и присохло. Он содрал корку с лица и смог рассмотреть своих носильщиков. Это были широкоплечие крепыши маленького роста, едва достававшие ему до подбородка, одетые в кольчуги и вооруженные секирами.

Единственным источником рассеянного голубого света служил короткий металлический жезл, висевший на груди одного из карликов, поэтому рассмотреть их густо заросшие растительностью лица не представлялось возможным. Тем не менее позы подземных жителей, дружно повернувшихся к охотнику и взявшихся за свое оружие, свидетельствовали о напряжении и недоверии к незнакомцу, которого они почему-то решили подобрать.

Вокша коротко прокашлялся и произнес фразу на родном для карликов языке. Звучало это примерно как «Тамнглонтп» и означало короткое дружественное приветствие.

Звуки родной речи из уст человека удивили карликов. Они что-то обсудили, и тот, у которого был светящийся жезл, видимо, старший, склонился над охотником.

— Почему здесь? — жутко коверкая человеческую речь, спросил он.

— Провалился, упал, — тщательно и медленно выговаривая слова, ответил Вокша.

Старший понимающе кивнул и продолжил допрос:

— Охотник?

— Да.

Карлик наклонился еще ближе и ткнул пальцем в застрявшую в рукаве стрелу:

— Воевал?

— Нет. Уходил.

— Почему?

— Не моя война, — честно признался Вокша.

Карлики снова стали совещаться. Наконец старший повернулся к охотнику и коротко приказал:

— Пойдешь с нами.

Вокша попытался подняться, однако острая боль в правой стопе буквально опрокинула его. Охотник вскрикнул, у него даже в глазах помутилось. Старший карлик присел и стал осматривать поврежденную ногу. Когда он попробовал осторожно повернуть стопу, Вокша снова не удержался от крика. Карлик поднялся и что-то сказал своему напарнику, затем сообщил охотнику: «Понесем», — и взялся за ноги выше поврежденного места. Другой легко подхватил Вокшу под мышки, и они снова направились куда-то по подземному лабиринту.

Равномерное движение укачало охотника, и он не то чтобы задремал, но погрузился в волшебный мир полуяви-полусна. Сначала он стал жалеть свою, по-видимому, сломанную ногу, затем жалость к себе приняла всеобъемлющий характер. Он всегда был один, по сути, с самого раннего детства, когда его подкинули к чужим дверям, и он, такой маленький и беззащитный, оставался в корзине и долго плакал там, пока его плач посреди ночи не разбудил добрую Симму, ставшую его приемной матерью. И сейчас он снова один, такой маленький, бродит по опасным дорогам Предгорий, повсюду поджидаемый лишь опасностями и тревогами. Глаза его наполнились слезами глубочайшей жалости к себе.

Толчок спиной о землю снова вернул Вокшу в реальный мир. Путь был закончен, и охотник оказался в высокой сводчатой пещере, освещенной множеством закрепленных на стенах светящихся металлических устройств наподобие того, что было у старшего карлика, только значительно крупнее. Охотник лежал на каменистом полу около низкой арки, видимо, входа в жилище, которое лишь немного выступало из стены пещеры. Вокруг столпились десятка полтора одетых в броню карликов, очень похожих между собой с точки зрения Вокши.

Его рассматривали молча, с явным интересом. По-видимому, подземные жители впервые увидели челове! л, который в то же время был немного похож и на них. В наибольшей степени их смущало практически полное отсутствие растительности на лице охотника, в то время как их физиономии густо заросли жесткой щетиной от подбородка до самых глаз. Да и над бровями у карликов проглядывала лишь узкая полоска почти голой кожи, за которой сразу начиналась буйная шевелюра.

Вокша слегка приподнялся на локте и снова произнес приветствие на языке карликов. Окружающие прервали молчание и дружно загалдели. Когда обмен мнениями закончился, вперед выступил седой карлик, который выделялся среди своих собратьев богатой отделкой доспехов — наверное, был их вождем или шаманом. Он заговорил с охотником уже гораздо более понятно:

— Зачем ты вторгся в наши владения?

Вокша прекрасно помнил, что никуда не вторгался, однако вспомнил совет серого мага не спорить с горными кузнецами и решил быть как можно более осторожным и дипломатичным. Памятуя также о нелюбви карликов к сложным оборотам, он старался говорить как можно короче:

— Я попал в ваши владения вынужденно. Был ранен и упал с горы.

— Кто тебя ранил?

— Леские воины.

— Почему?

— Потому что я был гостем ольмутского князя.

Старый карлик непонимающе развел руками, тогда охотник пустился в объяснения:

— Я Вокша, охотник Лиги. Лига послала меня на разведку. Целью было местное дикое опасное зверье. Я оказался в гостях у Осея и Довила, князей ольмутских. У них началась война с Леским княжеством. Меня взяли в поход. Леские воины погнались за мной, и я упал с горы. Очнулся в руках ваших бойцов.

Теперь вождь его понял и кивнул головой. Затем он повернулся к своим, о чем-то коротко распорядился и ушел. А Вокшу снова подняли на руки и занесли в дом, на пороге которого он и лежал. Охотник с любопытством огляделся. Похоже, что в этом месте пещера была углублена, и созданный таким образом грот служил местом для жилья или чего-то еще. Хорошенько рассмотреть помещение Вокша не смог. Освещение, аналогичное уже виденному охотником, давало не много света, да и каждое движение причиняло ощутимую боль.

Ему и не дали времени осматриваться. Трое карликов ловко положили охотника на большой даже для него каменный стол и сразу занялись пациентом. Один остался у него в головах, а двое сноровисто и почти не больно разрезали и сняли с него правый сапог и портянку. Вокша приподнял голову и наконец увидел свою распухшую посиневшую ступню, неестественно вывернутую в сторону.

Осмотрев повреждение, один из лекарей что-то гортанно сказал, почти крикнул и сделал резкое движение, ставя стопу на место. Привыкший к более щадящим методам человеческого лечения охотник даже не успел вскрикнуть. В голове у него помутилось, его затошнило, и сознание уплыло.

Вскоре бессознательное состояние перешло в сон, и Вокше приснилось нечто интересное. Сначала он летал над каким-то бесформенным образованием, которое видел словно сквозь густую пелену. Затем внезапно оказался гораздо ниже и увидел под собой знакомую циклопическую арку на Древней дороге, только целую и неповрежденную. Странное чувство возникло у охотника. Будто сама земля в этом месте пыталась вспучиться и выпустить наружу какую-то мощную силу, а арка, словно крепкий замок, надежно удерживала ее.

Вдруг с неба в арку ударила гигантская молния грязно-алого цвета. От этого страшного удара левая часть дуги раскрошилась и осыпалась вниз потоком камней. И тут охотник испытал сильнейшее ощущение, словно арка была живой и где-то в ее центре находилось сердце, трепещущее от жуткой боли. Он мгновенно перенесся в небольшую полость внутри циклопического сооружения и увидел яркую трехцветную вспышку, в которой смешались синий, красный и белый цвета. Однако «замок», хотя и поврежденный, выдержал это испытание, и неугомонная сила осталась в недрах.

Потом все исчезло, и Вокша увидел арку в уже знакомом ему полуразрушенном виде. Вокруг клубился странный темный туман, в котором что-то двигалось. Охотник разглядел силуэты пятерых людей, крадущихся к арке. В душе его отчего-то возник страх. То ли в повадках этих людей чувствовалось нечто недоброе, то ли он снова ощутил чью-то чужую эмоцию.

Словно перенесясь по воздуху, Вокша оказался совсем близко от незнакомцев и увидел в руках одного из них, похоже, главаря, большой посох, из которого, клубясь, вытекал этот самый темный туман. Главарь был высок ростом и одет в добротную кольчугу. На лице его выделялся шрам, рассекающий лоб от внутреннего угла правого глаза до левого виска. Он был сосредоточен и напряжен. Спутники находились сзади.

Наконец группа оказалась внутри сооружения, как раз рядом с тем местом, в котором охотник смог открыть проем. Видимо, люди каким-то образом смогли определить местоположение ниши, и теперь к главарю подошли еще двое. В их руках тоже были какие-то посохи, только заметно короче. Все вместе они направили волшебные артефакты точно в сторону полости и стали читать заклинания.

В душе у охотника поднялась тревога. Трио заклинателей словно превратилось в единое злое существо, пытающееся вскрыть запретную дверь, и им это удалось. Однако в тот момент, когда защитные силы арки стали поддаваться внешнему давлению, Вокша каким-то крайним зрением увидел расплывчатый темный силуэт с высоко поднятыми руками, словно стоящий за группой людей. Охотник успел ощутить, что именно эта сила и направляла действия злодеев, и даже смутно почувствовал, что знает ее.

Все было кончено. Злодеи ворвались в нишу и выхватили из углубления постамента «сердце» древнего сооружения — короткий жезл, в центре которого пылал белый свет, а по краям — синий и красный. «Замок» был взломан, и из глубины земли сначала тоненькой струйкой, а затем все сильнее и сильнее стал растекаться поток необузданной неуправляемой магической энергии.

Сделавшие же свое черное дело бандиты побежали в сторону от Древней дороги. Однако могучая охранная магия, почти разумная в своей силе, не хотела сдаваться. Когда группа людей, уже изрядно удалившаяся от арки и перешедшая на быстрый шаг, преодолевала небольшую лощину с ручейком на самом дне, темная сила, постоянно державшая их, ослабела. Грабители остановились и решили получше рассмотреть свой трофей.

Один из них протянул руку к главарю и сказал:

— Горис, дай-ка и нам посмотреть на эту штучку.

Главарь не собирался делиться добычей и резко отстранился. Воспользовавшись возникшей напряженностью и отсутствием внешней координирующей силы, древний артефакт снова ожил и ударил своей трехцветной энергией по окружающим. От такой мощи бандиты словно сошли с ума. В них проснулись все сдерживаемые ранее темные страхи и животные инстинкты, и они, забыв об оружии и заревев словно дикие звери, сцепились в один дерущийся не на жизнь, а на смерть клубок тел.

На этом месте охотник резко проснулся. Ощущение было такое, словно он и не спал вовсе. Сознание оказалось кристально чистым, мысли сами собой строились в дружные ряды, ведущие в одном направлении. Вокша получил ответ на многие из вопросов, которые задавал себе последнее время. Теперь нужно было срочно вставать на ноги и действовать.

Влекомый внутренней силой охотник попытался подняться и тут же со стоном откинулся на постель. Теперь он лежал не на каменном столе, где началось его лечение, а на довольно удобной и мягкой кровати, спеленатый повязками с головы до ног. Противоречие между внутренним стремлением к немедленному действию и внешними лечебными «оковами», да и болью почти во всей правой половине тела, проснувшейся от резкого рывка, вызвало у Вокши неконтролируемый приступ ярости. Он снова дернулся. Новая порция боли немного прояснила голову, и охотник снова овладел своим сознанием.

Безусловно, кто-то или что-то только что попыталось взять его под свой контроль, и небезуспешно. Вокша уже сталкивался с подобными проявлениями внешних волшебных сил и знал, как с ними бороться. Он медленно и глубоко задышал и сконцентрировался на своем «Я». Как и раньше, ему очень помогли детские воспоминания о приемной семье. Он вспомнил теплые руки матери, суровое, но улыбающееся ему лицо отца, нежный голос сестры и даже строгий подзатыльник старшего брата за одну из своих шалостей. Лицо охотника размягчилось, на нем появилась улыбка, и контроль над собой был восстановлен.

Однако разлеживаться в гостях было некогда. Он получил интересные сведения не только о недавно происшедшем событии, но даже об истории развития ситуации. Нужно было как можно скорее вставать на ноги и продолжать свою работу.

Справиться с тугой повязкой не'сложно, но сначала надо помочь своему телу как можно лучше излечиться. Вокша помнил несколько приемов волшебного ускорения восстановления мышц и костей и облегчения ушибов, преподанных ему Симмой. Поэтому он стал по очереди концентрировать свое внимание на нескольких энергетических центрах, начиная с макушки.

Задействовав все свои внутренние силы, охотник насколько мог отключил сознание от внешнего мира и, сконцентрировавшись на особо поврежденных частях тела, начал собирать энергию в единый узел. Затем он должен был, экономя как последний скупец, пройтись этой постепенно тающей силой по больным местам.

Мысленно Вокша по привычке потянулся в стороны, ища и не находя здесь, под землей, привычную силу деревьев. Он уже смирился с отсутствием поддержки, как вдруг неожиданно ощутил прилив внешней энергии, многократно превосходящей его собственную. Сдерживая настороженность и любопытство, не позволяя им перевести сознание в обычное состояние, охотник бросил этот могучий поток на больную ступню. Затем плавно перешел на колено и бедро, а потом смог охватить внутренним взором всю правую часть тела, которая отзывалась благодарным теплом и легким покалыванием.

А поток силы не кончался. Вокша даже стал «видеть» ее синий цвет и почувствовал место, откуда она проистекает. Но пока, не теряя времени, продолжал «купать» уже все свое изрядно побитое тело в дармовом источнике энергии. Наконец наступил момент насыщения. Больше он не мог принять в себя ничего. Охотника переполняла сила. Она бурлила водопадами в особо поврежденных местах, плавно текла рекой в помятых и побитых и стояла озерами в здоровых частях тела. В этот момент внешний приток прекратился, но Вокша не спешил. Он ждал, пока реки улягутся в озера, а водопады перейдут в реки и также затихнут в заводях спокойной силы.

И этот момент наступил. Охотник снова открыл глаза и, спокойно поднявшись, легко освободился от повязок. Такого быстрого и полного излечения он и представить себе не мог. Недалеко от его ложа лежали его амуниция и одежда. Именно оттуда пришла магическая подмога, и Вокша прекрасно понимал, кто или, вернее, что ему помогло. Сейчас он чувствовал себя почти как после эльфийского благословения, хотя внутренние ощущения отличались. Тогда это была острая эмоция чувства, теперь же холодноватая сила рассудка.

Охотник оделся и вынул из кармана «подарок» белого тигра. Ему сейчас не нужно было столько энергии, сделавшей свое целительное дело, и он готов был вернуть ее избыток бывшему владельцу — тускло светившемуся теперь синему волшебному камню, части древнего запора на источнике магической силы. Вокша взял кристалл в руки и снова отключился от внешнего мира. Между человеком и камнем шел беззвучный диалог.

 

12. Вечерняя спешка

Когда взаимодействие с кристаллом завершилось, Вокша почувствовал себя более привычно и узнал еще одну важную вещь. Где-то здесь, совсем рядом, находился белый собрат синего камня. Прежде чем покинуть оказавших ему такое неожиданное гостеприимство карликов, нужно было найти вторую часть древнего сторожевого артефакта. ‘

Охотник не спеша вышел из помещения под высокие своды пещеры. Около входа стояли несколько аборигенов. Увидев его легко двигающегося и без повязок, карлики замерли. Один из них совсем по-человечески даже рот разинул от изумления. По-прежнему не понимая мимики лиц этих славных коротышек, Вокша заметил, как сильно увеличились и остекленели их глаза. Чтобы привести карликов в чувство, он снова повторил их приветствие и, увидев, что разумение возвращается к ним, жестами объяснил, что ему надо поговорить с вождем.

Самый маленький из карликов бросился бегом к одному из соседних жилищ, вход в которое был украшен резьбой. Он оказался необычайно проворным. Пока дожидались вождя, ни один из оставшихся карликов даже рта не раскрыл. Все они не отрывая глаз смотрели на охотника как на диво дивное. Вождь вскоре появился в сопровождении целой свиты. Вокруг него буквально приплясывал что-то непрерывно говоривший посланец.

Не доходя до Вокши несколько шагов, процессия замерла, и все ее члены уставились на него с тем же немым изумлением. Охотнику пришлось снова поприветствовать их и лишь затем, дождавшись оживающих глаз, он обратился к вождю:

— Спасибо за гостеприимство и помощь. Могу я поговорить с вами наедине?

Вождь, все еще донельзя изумленный, молча кивнул и сделал приглашающий жест в сторону своего дома.

Когда они вошли под высокую арку с барельефами, изображающими сцены битв и работы, все остальные карлики остались снаружи. Вождь провел охотника через первую комнату наподобие прихожей и опять же жестом пригласил располагаться в следующей, гораздо большей и богаче обставленной.

Вокша, испытывая внутреннее нетерпение, постарался успокоить себя и сдержанно начал:

— Уважаемый вождь, мне нужна ваша помощь.

Вождь немного поерзал, поудобнее устраиваясь в высоком каменном кресле, и наконец заговорил:

— Чем я могу помочь могучему магу?

Охотник решил не оспаривать новый титул и перешел к делу:

— Благодаря вашим лекарям я уже выздоровел. Этому помогли и мои умения. Теперь мне нужно обратно наверх. — При этих словах вождь не сдержал облегченного вздоха и немного расслабился. — Прежде чем уйду, мне нужно найти один артефакт. Большой белый камень. Он где-то здесь, в вашей пещере. Это опасный камень. Он должен занять свое место наверху. Тогда мы устраним беду. Поможете ли вы мне?

Вождь не торопясь огладил свою роскошную бороду. Глаза его хитро сощурились. Карлики всегда отличались невообразимой скупостью, граничащей с жадностью. Однако торговцами они были неважными. Возможно, понимание этой своей слабости, опасение прогадать при любой сделке и приводило к невероятной прижимистости.

— Большой белый камень? — изобразил вождь непонимание. — Даже не знаю.

При этом он притворно вздохнул и выразительно посмотрел на Вокшу. Тот решил действовать прямо, что-то подсказывало ему, что времени у него остается немного и даже затяжка торгов может оказаться роковой. Он быстро выгреб все свое достояние, состоящее из небольшой кучки серебряных и десятка золотых монет. При виде их глаза главного карлика засветились. Однако жадность одержала вверх, и он, прикрыв глаза, отрицательно покачал головой.

Охотник порылся в кармане и вытащил сросшийся двойной клык, трофей начала экспедиции:

— Дам вам клык. Такие звери появились наверху. Могут появиться и здесь. Мне нужен камень, чтобы этого не случилось.

Подумав, добавил:

— Еще я могу дать меч. Только он велик даже для меня.

С этими словами Вокша вытащил волшебный клинок, который на этот раз не шипел, но сразу засветился неярким белым светом. Очередной сюрприз от спасенного человека произвел впечатление на вождя. Он потянулся рукой к мечу, но почти сразу отпрянул. Затем его рука задержалась над клыком, и на лице появилось недоуменное выражение. Так ничего и не взяв, рука карлика опустилась.

Чуть подумав, вождь кивнул и, глядя на стол, задумчиво произнес:

— Это немного, но я понимаю, что это все, что ты можешь предложить.

Затем он поднялся и знаком позвал охотника следовать за собой. Однако, уже отходя от стола, старый пройдоха ловким движением сгреб все монеты, которые тут же исчезли в каком-то из внутренних карманов его плаща, накинутого поверх кольчуги.

Вождь провел охотника через целую анфиладу комнат, вырубленных в толще скалы. Наконец они дошли до небольшого помещения, в углу которого оказалась невысокая окованная дверь, запертая на внушительный замок. Из тех же карманов, в которых исчезли Вокшины сбережения, был извлечен необычайно сложный фигурный ключ. После короткой возни карлик открыл дверь и, войдя внутрь, сделал предостерегающий жест. Охотник остался ждать снаружи.

Вскоре вождь вышел с небольшой красивой коробочкой, вырезанной из цельного куска зеленого камня. Подойдя к гостю, он открыл ее, и Вокша увидел то, что и ожидал. На дне ларчика лежала точная копия его синего камня, только светившаяся молочно-белым светом.

Карлик молча вопросительно посмотрел на Вокшу. Тот, удивляясь, что уже начал понимать мимику горных работяг, кивнул и сказал:

— Да это он. Тот волшебный камень. Очень нужный наверху.

— Бери, — сказал вождь. — И разберись наверху.

— Сделаю, — пообещал охотник.

Его снарядили в дорогу. Дали большой запас вяленого мяса, о происхождении которого Вокша старался не думать, несколько прессованных лепешек из подземных грибов, смешанных с полезными мхами, и налили полную баклажку зубодробительно холодной воды. Карлики даже смогли отыскать где-то в своих бездонных закромах десяток стрел для человеческого лука, что пришлось очень кстати, поскольку после падения с обрыва у охотника оставался всего пяток лучших из черной сосны да с полдюжины простых.

Прощание было коротким. Тем же путем, каким доставили в пещеру, его понесли наверх, только теперь у него было четверо носильщиков и столько же сопровождающих, охранявших процессию и периодически подменявших устающих собратьев. К удивлению Вокши, ему не стали завязывать глаза, видно, вождь решил, что такой «могучий маг», если захочет, то запомнит дорогу по-любому.

На этот раз широкоплечие карлики несли его на небольшом сиденье, закрепленном в четыре конца веревками, которые были перекинуты через плечи носильщиков. Двое сопровождающих двигались впереди, освещая путь своими светильниками, двое замыкали шествие. Передвигались быстро, полу-бегом, поэтому довольно скоро оказались у устья высокого грота, откуда начиналось узкое ущелье, которое охотник преодолел верхом на большом трухлявом куске дерева.

Здесь карлики дружно поклонились Вокше, а один из них, в котором охотник уже смог узнать старшего из дозорной пары, что нашла его, сказал, по-прежнему безудержно коверкая слова:

— Счастливо, человек. Успеха тебе.

— Спасибо, — ответил охотник, поднял руку в традиционном приветствии Лиги и не торопясь направился вверх по ущелью.

«Не такие уж они и кривоногие», — подумалось ему.

Вечерело. Когда Вокша выбрался наверх, солнышко успело приблизиться к верхушкам самых высоких деревьев. Полюбоваться на вечернее светило охотник не мог. Его путь лежал в противоположную сторону, и он заторопился, чтобы по дороге до заката успеть приглядеть себе безопасное место ночлега. Можно было снова переночевать на дереве, давшем ему приют после совместной с белым тигром схватки. Даже отсюда охотник видел вершину этого исполина, возвышающуюся немного правее.

Однако судьба распорядилась иначе. Сначала Вокша учуял запах, а уже затем разглядел негустое марево дыма, поднимающегося от одинокого костра.

«Кто бы мог здесь обосноваться?» — удивился охотник. Поскольку дым был почти точно по направлению его движения, Вокша решил подойти поближе и посмотреть.

Приблизившись, он перешел на тихий охотничий шаг и так, крадучись, подобрался совсем близко к костру. Когда до стоянки неизвестных, расположенной на небольшой поляне, оставалось всего несколько рядов деревьев, Вокша прижался к самому толстому стволу и замер, прислушиваясь. Вскоре его терпение было вознаграждено. Очень знакомый, но какой-то усталый голос произнес:

— Уходили бы вы. А то скоро ночь.

— Ничего, граф. Господь не даст нас в обиду. А раненного я вас не брошу, — ответствовал еще более знакомый баритон, при звуках которого на лице маленького охотника заиграла улыбка.

Спор тем временем продолжился. Граф Босел, именно ему принадлежал усталый голос, стал настаивать на своем:

— Паладин, если вместо меня одного эти дикие хищники сожрут и вас, то я не найду упокоения. Судя по рассказам нашего славного маленького друга, мир его праху, это зверье очень опасно.

— Нет, граф. И не настаивайте. Мой закон и моя совесть никогда не позволят мне бросить друга в беде, — спокойно ответствовал Элех. — Кстати, наш покойный друг тоже так никогда бы не поступил, царствие ему небесное.

— Что-то вы меня рано хороните, господа, — громко произнес охотник, выходя на поляну.

Изумление светлого воина и графа не знало границ. На какое-то время они просто застыли, не в силах ничего сказать. Первым пришел в себя юный паладин. Он подбежал к Вокше, обхватил его своими крепкими руками и затряс, как буйный подросток зрелую яблоню. У охотника аж дыхание перехватило.

Следом к нему приковылял и раненый граф. Старый вояка был сдержаннее в проявлении чувств, но тоже обнял охотника, слегка оттеснив Элеха, за что Вокша был ему благодарен. Затем, отступив на шаг, граф рассмотрел охотника и с заметным удивлением полувопрошая-полуутверждая, произнес:

— Да вы даже и не ранены, мой друг.

— В основном обошлось, — скромно подтвердил Вокша.

— Как же вы выбрались из этой мясорубки? — спросил Босел. — Ведь вы, насколько я понял, совсем не привычны к масштабным сражениям.

— Да, — подтвердил охотник. — Массовые бессмысленные братоубийства — не мое ремесло.

— И все же, — теперь уже настаивал паладин, — как вам удалось выбраться? Ведь нас разбили настолько быстро, что ни о каком организованном отступлении не приходилось говорить. Если бы не безмерная храбрость и умение графа, сплотившего вокруг себя остатки дворянской конницы, эти безумцы просто перерезали бы всех.

— Так это вы, граф, задержали леских воинов и позволили многим спастись? — ловко перевел разговор Вокша. — Как же вы сами смогли уцелеть?

— Да, мне удалось собрать кое-кого и дать возможность хотя бы малой части нашего войска убраться из этой кровавой лощины, — не без гордости поправил его граф. — Затем меня стрелой свалили с коня, а после второго ранения, уже в бедро, я почти потерял сознание, и только появление Элеха на его волшебном коне спасло меня от неминуемой смерти.

— Значит, и вы, паладин, немало отличились в этом скоротечном бою? — не давая собеседникам вернуться к прежней теме, спросил охотник.

— Наша атака захлебнулась на копьях тяжелой пехоты. Мой Борец вынес меня оттуда. — Элех кивнул на другую сторону поляны, где настороженно вертел головой его необычный белый конь. — Когда я вернулся к основной части наших войск, все было кончено. Еще издали я увидел, как стрела ударила в плечо графа и сбила его на землю, но и там он дрался как белый тигр.

Заметив протестующий жест Босела, паладин сам покачал головой и продолжил:

— Именно ваша стойкость и дала мне время пробиться к вам, пока еще не случилось непоправимое.

При упоминании белого тигра Вокша улыбнулся, однако все более неспокойное поведение коня паладина, имя которого он только что узнал, заставило охотника насторожиться. Подняв вверх руку, он заставил все еще возбужденных радостной встречей и свежими воспоминаниями товарищей умолкнуть. Почти сразу его чуткий слух уловил далекий вой. Вокша встревоженно осмотрелся. Похоже, Борец тоже что-то слышал и теперь, негромко похрапывая, подошел к хозяину. Конь выглядел вполне здоровым и двигался ровно. Нужно было этим воспользоваться, поскольку, несмотря на умелые повязки на правом плече и левом бедре Босела, граф явно был плохим ходоком.

— Господа, боюсь, у нас мало времени. Нужно срочно выбираться отсюда. Я знаю эти места, и у меня есть план, как нам пережить наступающую ночь.

— Что нам здесь грозит? — поинтересовался паладин.

— Те самые умные хищники, о которых я вам неоднократно рассказывал.

— Но мы разожжем костры, Элех уже приготовил довольно хвороста для того, чтобы они горели всю ночь, — вмешался граф.

— Боюсь, костры их не остановят.

— Но мы и сами можем дежурить, — не унимался Босел.

Вокша отрицательно покачал головой. Хотя он и не был в этом твердо уверен, но сказал:

— И это не поможет, когда придет большая свора. И вообще мы зря теряем оставшееся на приготовление к ночлегу время.

Охотник показал в сторону садящегося солнца, которое уже касалось верхушек самых высоких деревьев.

— Хорошо, — сказал паладин после короткой паузы; граф только вздохнул. — Что вы предлагаете?

— Здесь есть высокое дерево, в ветвях которого я уже переночевал по дороге к Ольмуту. Графу мы поможем подняться, а вот коню придется спасаться ночью самому.

Видя, что молодой паладин нахмурился, а раненый граф неодобрительно покачал головой, видимо, сомневаясь в своих способностях к верхолазанью, Вокша сам вздохнул и после короткой паузы с некоторой неохотой продолжил:

— Есть и другой вариант. Рядом с деревом — небольшая пещера, вход в которую невысок, и его после прохода коня можно завалить камнями и хворостом, которых вокруг в избытке. Но эта подготовка займет много времени, и нам нужно очень поспешить.

Второй вариант устроил рыцарей, в отличие от охотника не испытывавших недобрых чувств к пещерам. Быстро собравшись и усадив раненого на коня, троица отправилась в путь. Вокша шел впереди, указывая дорогу и осматривая местность, за ним молодой паладин вел под уздцы своего Борца.

Уже начало темнеть, когда отряд оказался у входа в пещеру. Конь сначала упрямился, однако после короткого «разговора», который провел с ним паладин, позволил завести себя. Натаскав внутрь приличный запас хвороста для костра, все занялись подготовкой временной загородки на входе, благо он был невысок и неширок. Насколько мог помогал в этом и раненый граф. Он занял место на растущей баррикаде и аккуратно укладывал в нее притаскиваемые охотником и паладином камни и толстые ветви.

Наконец, затащив в пещеру несколько крепких бревен, Вокша и Элех тоже забрались внутрь через узкий лаз под самым потолком. После чего лаз тоже заложили, а оставшимися бревнами укрепили все сооружение изнутри. Вовремя. Потому что снаружи совсем стемнело, и где-то совсем рядом раздался резкий пугающий вой крупного хищника, которому тут же ответили еще несколько.

Усевшись поближе к небольшому костерку охотник готовился ускорить выздоровление графа, надеясь на помощь двух камней. Он не испытывал ни малейшего желания посмотреть на тех, кто только что вышел на ночную охоту.

 

13. Полуночный бой

Глядя на графа, бодро шагающего по дороге, раскисшей от вновь зарядивших дождей, Вокша не переставал удивляться и не без ехидства мысленно называл себя «великим целителем». Действительно, два дня назад Босел едва передвигался и почти не владел правой рукой, несмотря на помощь паладина, владевшего лечебной магией ордена. Всего один целительский сеанс в пещере, сотканный из простеньких заклинаний, переданных охотнику его приемной матерью, и мощной подпитки двух волшебных камней, поставил старого воина на ноги.

Спутники были удивлены его возможностями и стали воспринимать охотника более серьезно. Они внимательно выслушали его рассказ о происходящем и дружно предложили свою помощь, которую он с благодарностью принял. И вот уже два дня маленький отряд двигался в сторону городка Горска, от посещения которого ранее Вокшу предостерегла храбрая Илоси. Теперь он был совсем по-другому подготовлен к визиту в этот, как назвала его эльфийка, «черный словно ночь» городок.

Во-первых, охотник имел представление о том, кто верховодит в этом селении. По-видимому, это был тот самый некро-мансер, с которым судьба свела его в ольмутском трактире. Очень похожими были магические ощущения, возникшие при той схватке и во сне. Очень сходный рисунок, «запах» магии распространялся вокруг предводителя зомби и того, кто поддерживал разорителей башни.

Во-вторых, Вокша смог установить контакт с двумя из трех камней разбитого древнего артефакта. Насколько он смог понять их совершенно чуждые человеку эманации, кристаллы стремились к объединению и возвращению на место. Поскольку это устранило бы неконтролируемый «разлив» магической силы и постепенно нормализовало жизнь в центральных Предгорьях, охотник решил сделать все от него зависящее для восстановления волшебного «запора». Камни по-своему тоже почувствовали стремление человека и были на его стороне. Правда, Вокша был совсем не тем магом, который мог эффективно использовать предоставляемую ему мощь, о чем сильно сожалел.

И, наконец, в-третьих, теперь охотник был не один. Снова, как в предыдущем путешествии, он стал членом крепкой команды, в которую помимо него — отличного стрелка и следопыта — входил надежный как скала воин-ветеран и крепкий, умелый и в схватке, и в светлой магии лечения и защиты от зла молодой паладин. Такое сочетание представлялось Вокше удачным, ибо они дополняли и могли поддержать друг друга как в дальнем, так и в рукопашном бою, а также и в случае магического поединка. Однако последний вариант не очень-то вдохновлял охотника.

Когда отряд проходил мимо циклопической арки, Вокша рассказал своим спутникам о разрушенном «замке» и о том, что именно вызванный этим «разлив» волшебной силы явился причиной многих бед в стране. Паладин сосредоточился и ощутил бьющий из недр источник. Граф оказался начисто лишен магических возможностей, но поверил своим молодым спутникам и даже начал их поторапливать. Следующие несколько часов пути охотник пытался обнаружить эльфийский оазис, но безуспешно.

Теперь, благополучно избежав стычек с опасными хищниками, отряд был всего в нескольких часах ходьбы от городка. Уже приближался вечер, и начало темнеть, когда Вокша обнаружил признаки близкого жилья. Направо от дороги отходил заросший пожухшей травой проселок, а в отдалении за невысоким кустарником показался деревенский частокол. Охотника смущало только отсутствие соответствующих жилью звуков и запахов.

Посоветовавшись, спутники решили разведать, что происходит в такой близости от Горска, а при удачном стечении обстоятельств и переночевать в нормальных условиях.

Когда отряд приблизился к частоколу, перед ним предстало печальное зрелище. Местами обгоревшая деревенская ограда была частично разрушена, ворот не было вовсе. Хотя спутники двигались ничуть не таясь, из самой деревни по-прежнему не доносилось ни звука. Кроме того, уже около частокола чуткое обоняние Вокши уловило легкий запах тлена, что его совсем не обрадовало.

Обследование деревни показало, что недавно здесь был бой, причем с применением магической силы. Кто были нападавшие, осталось загадкой, поскольку не сохранилось ни одного жителя деревни, ни живого, ни мертвого. Кто похоронил погибших селян или каким-то иным образом прибрал их тела, тоже было неясно. По тому, что часть домов была сожжена, а часть разграблена, можно было предположить, что здесь похозяйничали люди, а не опасное зверье. Вокша пока не замечал за странными хищниками любви к огню и умения применять боевую магию.

Спутники решили, что деревню разорили какие-то разбойники или она подверглась нападению недоброго соседа. Несмотря на не очень аргументированные протесты охотника, большинство отряда в лице графа и паладина приняло решение заночевать в этом разрушенном селении.

Босел своим наметанным взглядом выбрал наименее пострадавший дом, куда смогли завести даже Борца. Затем, по настоянию Вокши, двери и окна здания были крепко забаррикадированы изнутри, и команда устроилась на ночлег. Первым остался дежурить граф, очередь охотника была последней.

Быстро заснув, Вокша спал неспокойно. Ему опять снились кошмары. Что-то невидимое, но страшное собиралось вокруг в темном густом тумане. Какие-то полупрозрачные руки тянулись к нему, оказываясь все ближе и ближе. Он начал задыхаться и, вскрикнув, проснулся.

На дворе стояла ночь. Недалеко от единственного не полностью закрытого окна в темноте угадывался силуэт старого воина, спокойно несущего свой караул и, похоже, совсем не ощущавшего никакой опасности. Охотник же, напротив, несмотря на то, что совсем проснулся, чувствовал себя все хуже и хуже. В голове его тревожно гудело, все тело трясло, а руки словно сводило судорогой.

Вокша присел и постарался унять дрожь. Босел повернулся к нему и тихо спросил:

— Отчего не спится, молодой человек?

«Хорошо хоть не «юноша», — подумал охотник, так и не привыкший за время знакомства со старым графом к его покровительственному тону. Вслух же признался:

— Что-то нехорошо мне. Как будто беда какая-то к нам подступает.

Граф отодвинулся от окна, занимая более выгодную позицию на случай внезапного нападения, и еще тише спросил:

— А что это может быть за беда? Воины, маги, нелюди или нежить какая? Сможешь разобрать?

Похоже, чудесное исцеление заставило старого воина воспринимать Вокшу как волшебника. Однако последний его вопрос заставил маленького охотника вздрогнуть. Действительно, тянущее, зудящее чувство было хотя и отличным, но сродни тому, что вызывала у него некромантия. Поэтому Вокша решил попробовать сосредоточиться на ощущениях и, по возможности, привлечь силы камней.

Однако он не успел ничего сделать, так как со своей лежанки резко вскинулся паладин. Движения Элеха со сна были излишне резкими. Озираясь вокруг широко раскрытыми глазами, он почему-то тряс левой рукой, а правой уже вытягивал меч из ножен. В довершение общего беспокойства из дальнего угла встревоженно заржал Борец.

Разбираться в ощущениях было некогда, и охотник выкрикнул:

— К оружию!

Тотчас же снаружи раздался многоголосый рев, и под мощными ударами затрещали входная дверь и два окна, а в третье, не полностью закрытое, попыталось пролезть нечто, отдаленно напоминающее человека. Граф сразу пресек это поползновение, мощным ударом разрубив нападающего вдоль почти пополам, и выпихнул останки наружу. Затем он поднял свой огромный полуторный меч над головой и занял оборонительную позицию сбоку от окна. Стало ясно, что враг здесь не пройдет.

Тем временем паладин подпер крепким плечом забаррикадированную дверь, и она почти перестала шататься. На долю Вокши остались два укрепленных окна, одно из которых вот-вот должно было пасть под натиском извне.

Вспомнив столкновение в трактире, охотник даже не попытался изготовить свой лук, а сразу вытащил уже знакомо зашипевший меч. Холодный белый свет с легкой прозеленью полностью осветил комнату, и как раз вовремя, поскольку поддалась баррикада на правом от Вокши окне, и в образовавшийся проем стал протискиваться теперь уже отчетливо видимый зомби.

Удар снизу не потребовал от охотника никакого усилия. Меч снова наилучшим образом вел руку бойца. Следующий промежуток времени Вокша запомнил неотчетливо. Как только рухнула баррикада на втором окне, клинок увеличил скорость движения и буквально таскал охотника от одного окна к другому, с невероятной быстротой шинкуя нападающих, поток которых не иссякал.

Вокша словно сквозь туман видел непрерывно и успешно орудующего мечом Босела. Затем он заметил, что входная дверь повержена нападающими, и Элех, изгибаясь словно заправский танцор, вел бой сразу с несколькими врагами. Когда паладина стали теснить в глубь комнаты, в схватку вмешался и его конь, который крушил черепа и кости мертвецов своими передними копытами не хуже, чем тяжелой булавой.

Все это охотник воспринимал как будто со стороны, не испытывая никаких чувств и даже не отчетливо осознавая свои собственные действия. Где-то в глубине души рос протест против такого состояния. Что-то в нем сильно противилось превращению в придаток к мощному волшебному оружию. Однако, когда наступил момент, в который он почувствовал, что снова может взять контроль над своим телом, в голове его родился вопрос, а сможет ли он, никудышный мечник, так успешно вести бой, если его рука будет вести клинок, а не наоборот?

Это сомнение остановило его волю, уже воспрявшую было от странного полудремотного состояния. Так, балансируя на грани, он и продолжал вести схватку, которая переместилась теперь к входной двери. Поток мертвецов, пытавшихся проникнуть через окна, иссяк, и теперь трое бойцов плечом к плечу рубились с нечистью в одном месте.

Своим пробудившемся сознанием Вокша отметил, что граф уже не так широко размахивает мечом, лицо его побледнело, дыхание стало тяжелым и прерывистым, он дважды опасно оскальзывался на заваленном слабо шевелящимися обрубками тел и залитом темной мерзко пахнущей жижей полу. Да и Элех был уже не столь искрометен в своих разящих атаках. Дышал молодой паладин пока ровно, но на лбу его выступил пот.

Ситуация складывалась тяжелая. Босел пропустил удар одного из зомби — хорошо, плечевая пластина доспеха отразила палаш, а меч охотника тут же буквально раскрошил обидчика. Граф был оглушен и временно отступил за спины напарников. А мертвяки продолжали вваливаться с улицы один за другим. Нужно было что-то срочно предпринимать, иначе печальная участь неизбежно ожидала воинов.

В этот жаркий момент боя Вокша вспомнил об особой нелюбви светлого паладина к некромантии. Продолжая следовать за своим волшебным мечом, он повернул голову к Элеху и ничуть не задыхаясь, спросил:

— Есть у ордена сильная магия против мертвых?

Глаза паладина округлились при виде стоящего вполоборота охотника, рука которого без устали разила врагов. Чуть задержавшись, он коротко ответил:

— Да, но нужно время.

— Так применяй же скорее. Я их пока удержу.

— И я прикрою, — поддержал Вокшу граф, снова выдвигаясь вперед.

Элех быстро отступил за спины товарищей. Теперь он мог сосредоточиться. Светлый рыцарь сделал несколько глубоких вдохов и стал творить какое-то сильное заклинание. Мощь вызываемой магии охотник ощутил всей спиной, начавшей слегка неметь и почесываться.

Через несколько мгновений паладин запел что-то непривычно глухим голосом, и на наступающих мертвяков хлынули потоки яркого светло-желтого, почти солнечного света. Эффект был потрясающий. Часть зомби рассыпалась буквально на глазах, другие, видно, более крепкие, резко замедлились в движениях и стали разбредаться в стороны в бесплодных попытках уйти от разящего удара светлой магии.

Комната быстро опустела, но Элех, конечно, не смог бы долго вести столь интенсивную магическую атаку. Пока он держался, однако силы быстро покидают его. Нужно было срочно развить успех, и Вокша уже на бегу крикнул графу:

— Тащите его во двор, а я прорублю дорогу.

Все получилось замечательно. Своим неугомонным мечом охотник живо расчистил площадку перед входом, и тут же следом Босел буквально на руках вынес изнемогающего, но еще поющего паладина, от рук, груди и лица которого по-прежнему исходило волшебное сияние. Весь двор был заполонен зомби, и падающий на них свет быстро ослаблял и обрывал их псевдожизнь, а волшебный клинок Вокши ускорял этот процесс у особо упорствующих.

Когда голос Элеха оборвался и вокруг сгустилась темнота, перед охотником оставалось менее десятка заметно ослабевших мертвяков. С помощью подоспевшего графа с ними управились моментально. После чего оба бойца поспешили назад к крыльцу, где светлый паладин, отдавший, казалось, саму свою душу, лежал совершенно неподвижно, изогнувшись словно тряпичная кукла.

Элеху нужно было срочно помочь, иначе такая потеря сил могла привести его к гибели. Однако на полпути к дому охотник внезапно остановился. Словно холод самой смерти уперся ему в спину чей-то взгляд. Еще не убранный клинок не светился, стало быть, новая угроза исходила не от оживших мертвецов.

Вокша убрал меч, одним плавным движением приготовил к бою любимый лук и развернулся. Из-за поваленного забора к нему не торопясь, веря, что добыча никуда не денется, приближалась стая большущих темных волков. Чуть впереди наступал особо крупный большеголовый лобастый вожак с заметным длинным шрамом от внутреннего угла правого глаза до левого виска. Глаза его светились красным, с огромных клыков тянулись вниз ниточки слюны.

— Старый знакомец, — отрешенно подумал охотник, понимая, что, забравшись на крышу дома, где хищники его не достанут, он не сможет защитить абсолютно беспомощного сейчас паладина, а граф не успеет затащить того внутрь и забаррикадироваться. Нужно было тянуть время в надежде, что Босел правильно использует выигранные мгновения.

Понимая, с кем имеет дело, Вокша решил попробовать воззвать к человеческой «части» оборотня. Чуть отстранив лук, он посмотрел в глаза вожаку и медленно заговорил:

— А ведь я тебя тогда отпустил, Горис.

На имени охотник сделал ударение.

Огромный волк вздрогнул и остановился. Его глаза слегка «притухли», и в них помимо неукротимой жажды крови отразилось что-то еще, какая-то мысль, не свойственная звериной форме оборотня. Ободренный Вокша продолжил:

— Тогда, на выходе из Лагова, я отпустил тебя, Горис.

Снова упоминание человеческого имени подтолкнуло работу мысли хищника. Он присел на задние лапы и уставился на смешного маленького человека, который будил в его голове странные, тревожные и в то же время интересные образы. Вся стая остановилась и недоуменно смотрела на вожака. Охотник же не унимался. Он понял, что упоминание имени активизирует человеческую часть оборотня, обычно крепко спящую в зверином обличье перевертыша.

— Горис, Горис, мы не враги с тобой. Напротив, Горис, мы враги твоего врага. Мы враги того, кто так нечестно поступил с тобой, Горис. Того, кто лишил тебя покоя и человеческого облика:

Красные огоньки в глазах вожака окончательно потухли. Он приоткрыл пасть и попытался даже что-то произнести. Тем временем краем уха Вокша уловил порадовавший его скрип крыльца, по которому кто-то шел тяжелым шагом. Не иначе граф заносил бесчувственное тело паладина в дом. Нужно было дать Боселу еще немного времени для восстановлении разрушенных баррикад, и тогда можно было озаботиться собственным спасением.

— Горис, я не понимаю тебя. Что ты хочешь мне сказать? Может, хочешь помочь в борьбе с нашим общим врагом, Горис? Тогда помоги мне, Горис, хоть на время верни себе человечий облик. Скажи, Горис, как мы сможем победить нашего общего врага?

Его слова попали в точку. Все тело зверя внезапно подернулось темной дымкой и словно потекло. Под магическим туманом стал обрисовываться контур человеческого тела, исчезала густая шерсть, передние лапы превращались в мощные руки. Вместо оскаленной пасти на охотника смотрело почти человеческое лицо, искаженное гримасой боли от быстрого превращения.

Еще мгновение — и перед Вокшей на корточках сидел обнаженный, хорошо знакомый по сну предводитель шайки грабителей, разорившей арку. Продолжая изгибаться от сильной боли, Горис заговорил хриплым, но вполне понятным голосом:

— Достань его, охотник. Днем он почти всегда в надвратной башне, что выходит на эту дорогу. Мы и сами хотели прикончить поганца, но ночью у него много подручных и сильная магия, а днем мы не бойцы.

— А кто нам может помешать днем, Горис?

— Десяток-другой мертвяков. Больше ему днем пока не удержать, но сила Зигана растет день ото дня. Поторопись, а то он и днем станет неодолим.

— Зиган? Ты сказал, что этот черный маг — Зиган?

— Да, охотник. Это его волю я выполнял. Это он затеял всю бучу. Это из-за него мы не можем обрести покоя, и наши страхи и мечты о силе воплощаются в такие зверские образы.

— Так ты ощущаешь себя и в теле зверя?

— Почти что нет. Остальные точно нет, а я смутно себя помню и в этой шкуре.

— Но почему оборотнями становятся не все? Ведь сила растекается из арки во все стороны.

— Так ты и это знаешь? — удивился Горис совсем по-человечески. Процесс его трансформации завершился, и теперь перед охотником стоял высокий и крепкий мужчина. Однако стая по-прежнему признавала в нем вожака и не пыталась напасть.

— Да, я в курсе. Так почему?

Горис пожал плечами:

— Видно, оборотнями становятся те, кто имеет скрытые магические способности и склонен к злу или страху. В новом виде он воплощает силу и просто решает свои внутренние проблемы. Без особых затей, чисто по-человечески.

С последним утверждением Вокша не был согласен, однако спорить не стал. Нужно было поторопиться и расспросить вожака оборотней о некромансере поподробнее, благо Горис искренне стремился помочь врагу своего врага.

Вскоре он немало узнал о Зигане и его защите. Заканчивая свой рассказ, бывший кладоискатель сказал:

— А теперь лучше иди к своим друзьям. Я пойду обратной дорогой и стану иным. Обещаю, что вас трогать не буду, но за всех своих ручаться не могу.

Охотник не заставил себя упрашивать и быстро ретировался к двери дома, у которой с обнаженным мечом в руках его ждал старый воин. Обернувшись на крыльце, Вокша увидел быстро удаляющуюся стаю. Позади всех, оглядываясь на людей, бежал огромный лобастый волк темно-серой масти.

 

14. Полуденное сражение

Оставшуюся часть ночи отряд посвятил уходу за измотанным сильным заклинанием Элехом. Поначалу молодой паладин был без сознания и неровно дышал. Лицо его, смертельно бледное и холодное, внушало Вокше серьезное беспокойство. Однако уже первый сеанс магии восстановления сил с мощной поддержкой волшебных камней перевел тяжелый обморок в обычный сон. Последующие действия охотника и забота графа способствовали дальнейшему улучшению состояния рыцаря света, на лице его выступил румянец, а на губах заиграла улыбка — видно, снилось что-то приятное.

Окончив целительную ворожбу, Вокша переговорил с Бо-селом о дальнейших действиях. Сообща они решили отдохнуть подольше и выступить в поход уже ближе к полудню, чтобы оказаться у ворот городка в самое неподходящее для врага время. Затем охотник лег спать, а граф остался караульным. Спалось Вокше в этот раз гораздо лучше, однако сон приснился непростой.

Когда отряд собрался в дорогу и выступил из разрушенной деревни, установилась хорошая погода. Несмотря на сильный ветер, было относительно тепло. Солнышко, стоявшее уже высоко для этого времени года, часто проглядывало в разрывы быстро несущихся по небу облаков. Паладин, несколько смущенный своим недавним беспомощным состоянием, клятвенно заверил спутников, что чувствует себя как никогда хорошо.

Всю дорогу до Горска охотник шел впереди. Его не покидало чувство тревоги, которое, как он знал, часто посещает бывалых воинов перед решающим сражением. Он постоянно перебирал в голове имеющиеся сведения и строил планы внезапного нападения на обиталище темного мага. За этими размышлениями время прошло быстро, и вскоре вдалеке стала видна надвратная башня городка. Она оказалась значительно более высокой, чем в Лагове, однако меньше и ниже мощных защитных сооружений Ольмута. На ее кровле были заметны следы недавнего ремонта.

Город производил странное гнетущее впечатление. Из него не доносилось никаких звуков, сам воздух даже здесь, на некотором удалении, казался мертвым. В абсолютной тишине и безветрии над Горском витал кладбищенский дух, словно жизнь навсегда покинула это место и только силы смерти и тлена прочно обосновались внутри городских стен.

Соратники остановились для обсуждения плана атаки. Старый воин советовал лобовой штурм, паладин настаивал на магическом наступлении, но после напоминания о тяжелом состоянии в результате предыдущей колдовской атаки согласился, что волшебный способ нападения будет применен только в крайнем случае. Охотник, как всегда, предлагал осторожные разведывательные действия с последующим точным ударом в самое «сердце» врага, то есть по некромансеру.

Было решено осторожно двигаться вперед, стараясь как можно ближе подобраться к башне черного мага, а в случае нападения ввязываться в драку и жестко прорубаться к цели.

То ли благодаря легким маскировочным чарам, наведенным на отряд совместно Вокшей и Элехом, то ли вследствие самоуверенности некромансера, а может, из-за полуденного ослабления его сил, отряду удалось незамеченным добраться до самой надвратной башни. Но здесь их везение закончилось, и из открытых городских ворот на них буквально налетел десяток закованных в броню конников.

От неминуемой смерти их спасло то, что левее башни почти сразу у стены начинался крутой спуск, почти обрыв, на котором кавалеристы не могли удержаться. Туда-то и отскочили охотник с паладином. Менее проворный граф был вынужден отступить вправо и, прижавшись спиной к основанию башни, неистово отмахивался своим мощным мечом от наездников. Пока ему удавалось отразить все атаки, потому что мертвые воины сидели на живых лошадях, которым это явно не нравилось. То одно, то другое животное с выпученными от страха глазами шарахалось в сторону, срывая атаку своего ездока и мешая соседним.

Большую помощь старому воину оказал и конь паладина. После краткой заминки благородное животное с громким ржанием кинулось в самую гущу схватки. Борец словно хищник набросился на своих собратьев и теперь лягался и кусался одновременно с несколькими вражескими конями, приводя их к полной конфузии. Две лошади даже сбросили своих седоков и ускакали прочь от города.

Вокша быстро принял единственно верное в сложившейся ситуации решение. Он стал отстреливать коней, рассчитывая, что с и без того неповоротливыми зомби, которые еще были одеты и в тяжелые доспехи, в пешем бою они разберутся без труда. Его расчет оказался верным. Вскоре еще два коня умчались по дороге, сбросив наездников, остальные бились в предсмертных конвульсиях, порой серьезно задевая своих бывших хозяев. На ногах оставались семеро мертвяков, медленные движения которых не представляли угрозы.

Быстро разобравшись с ними, отряд вошел в городок. Здесь произошла еще одна короткая схватка с дюжиной зомби, в которой снова с наилучшей стороны проявил себя волшебный клинок охотника. Путь был расчищен, однако идти было некуда, поскольку нигде не было видно ничего, даже отдаленно напоминающего вход в башню, о котором говорил Горис.

Еще раз осмотрев и буквально ощупав все ее основание, а попутно прикончив нескольких вялых мертвяков, бойцы растерялись. Удачно начавшаяся атака лишилась успешного продолжения, а время, безусловно, работало против отряда. Сейчас, отойдя от первого изумления, темный хозяин города копил где-то свои волшебные силы и в любой момент мог нанести группе сильный магический удар. Нужно было срочно искать пути проникновения во вражескую цитадель.

Тут отряду снова помогли способности светлого рыцаря. Неожиданно Элех остановился и, указав рукой на, казалось, монолитную стену, крикнул:

— Сюда! Вход здесь!

Его напарники дружно кинулись на стену в указанном месте, и выглядевшая совершенно целой каменная кладка неожиданно подалась под их натиском. В основании башни образовался широкий проем, куда отряд и ворвался.

Они оказались в небольшом темном помещении, похожем на прихожую, из которого было два хода. Одна дверь вела в глубь башни, а другая — более мощная, находившаяся в конце короткой лестницы, — открывала путь на верхние этажи. Здесь отряд не сговариваясь разделился. Паладин двинулся вглубь, а Вокша и Босел рванулись наверх.

Даже крепкая дверь не смогла долго противостоять их атакующему напору. Граф, а следом и охотник влетели в огромную мрачную комнату, занимающую весь второй этаж башни, с высоким потолком и темно-коричневыми стенами, заставленную громоздкой дорогой мебелью. Здесь никого не оказалась, но пыль, клубившаяся в дальнем углу в узком солнечном луче, падающем из бойницы, указала охотнику на чье-то поспешное бегство.

Тем временем снизу донеслись звуки схватки. Элех «зачищал» тылы. А Босел и Вокша безуспешно пытались отыскать потайной ход, ведущий на самый верх башни. Наконец острый глаз охотника разглядел узкую щель в волос толщиной на стене, в которой не было ни одного проема.

— Здесь! — крикнул он графу. — Надо попробовать пробиться.

Старый воин не раздумывая ударил по потайной двери тяжелой рукояткой меча. Та, жестко звякнув, отскочила от камня. Значит, нужно было искать какой-то рычаг, запускающий дверной механизм. Время продолжало уходить, давая черному магу все больше шансов на побег. Вокша сконцентрировался на простом поисковом заклинании, вкладывая в него насколько мог энергию камней. Почти сразу же он уловил светящийся ореол вокруг одного из настенных креплений для факелов.

Подскочив к нему, охотник стал плавно тянуть тяжелую бронзовую петлю в разные стороны, и она поддалась. Одновременно с этим раздался негромкий протяжный скрип, и часть каменной кладки начала выдвигаться в глубь комнаты, открывая изгиб узкой темной лестницы. Теперь Вокша опередил старого воина и, как заправский мечник, с обнаженным клинком побежал наверх.

Получилось удачно, потому что на первом же крутом повороте путь загораживали два бронированных зомби, стоящих один за другим. Волшебный меч охотника быстро выполнил свою работу, и все еще шевелящиеся части мертвых тел скатились под ноги нападающим. Дорога наверх была открыта. Еще одна короткая схватка с парой зомби в выходном проеме — и Вокша очутился на верхнем этаже башни. Следом поднялся граф.

Они попали в небольшую, слабо освещавшуюся из единственной бойницы комнату, заставленную старой мебелью и заваленную мягкой рухлядью. Наверху виднелись закопченные балки, над которыми вверх круто уходил скат крыши. Единственная дверь из комнаты была на противоположной от тайного входа стене. Она оказалась не запертой.

За дверью открылось пространство хорошо убранного зала с мебелью темного дерева и столь же темными драпировками на стенах. В дальнем конце зала у высокого серванта стоял уже знакомый охотнику по ольмутскому трактиру старик в длинном, до пят, черном халате и черной круглой шапочке, закрывающей большую часть лба. Лицо темного мага, повернутое к непрошеным гостям, было мертвенно-бледным, на нем двумя горячими углями горели красные глаза, полные нечеловеческой злобы и ярости.

В руках у некроманта был совсем маленький, как карманная волшебная палочка, черный жезл, вокруг которого клубилась мгла, пронизываемая короткими красными вспышками. Чародей был готов к вторжению, и буквально на кончиках его пальцев висело мощнейшее боевое заклинание.

Огибая длинный стол, стоящий между ними и магом, Вокша и Босел метнулись в разные стороны, и туг некромант ударил. Вся мощь черной магии была направлена на маленького охотника. Вокша сразу понял, что ему не уйти от смертельного удара и не защититься даже с помощью волшебных камней. Он инстинктивно отпрянул назад, закрываясь поднятыми руками, и тут между ним и языком страшного темно-красного огня возникло бронированное тело старого воина. Каким образом граф успел закрыть собой Вокшу? Как он смог так прыгнуть в своей чешуйчатой броне? Ответа на эти вопросы охотник так никогда и не нашел.

Может, старый воин чувствовал себя ответственным за жизнь «малыша», каковым он не переставал считать Вокшу, а может, просто по старой солдатской привычке прикрыл друга собой. Теперь его бездыханное тело, медленно разворачиваясь, падало к ногам охотника, рот кривился от невыносимой боли, а в серых глазах, обращенных к Вокше, угасала улыбка.

Охотника охватила нечеловеческая ярость, в глазах потемнело. Он потерял настоящего друга и, чтобы не взорваться от чудовищного всплеска злости, дико завопил что-то жутко бешеное. Его рука мгновенно отшвырнула ненужный здесь меч и выхватила из-за спины надежный лук. Не переставая безумно орать, он моментально и со страшной силой отправил в некромансера все свои оставшиеся стрелы, буквально пришпилив злодея к стене рядом с сервантом.

Быстрый взгляд на поверженного графа подтвердил Вокше, что никто уже не поможет благородному старому воину. Он снова оказался лучше всех и, прикрыв собой напарника, по сути дела, выиграл этот жестокий скоротечный бой ценой своей жизни. Теперь дело оставалось за малым. Мерзкий черный маг, пробитый девятью стрелами, еще кривился лицом, что-то силился прохрипеть и даже пытался приподнять правую руку. Памятуя о способности злодея к телепортации, охотник поспешил к нему. Уже уловив первые такты начинающего складываться заклинания, он прервал змеиный шепот колдуна коротким ударом кинжала.

Вместе с потоком темной крови, густо хлынувшей из перерубленной шеи, тело некроманта покинули и последние искры жизни. Наконец погасли злобные красные глаза, которые после боя во «Вкусной корочке» порой снились Вокше в кошмарных снах. В этот же момент стихли и звуки боя, доносившиеся снизу. Это могло означать как гибель паладина, так и его окончательную победу над оставшимися приспешниками черного мага.

Охотника разрывало два желания. С одной стороны, нужно было срочно заняться поисками третьего волшебного камня, а с другой — выяснить, что происходит на нижних этажах башни. Долг боевого братства взял вверх, и Вокша, подобрав свой меч и бросив еще один печальный взгляд на тело старого воина, шустро побежал вниз.

Как только он с обнаженным клинком появился в зале второго этажа, так сразу увидел спешащего ему навстречу светлого рыцаря, в руке которого был зажат обломок меча. Даже кованная сталь не выдержала такого количества мертвой плоти. Друзья обменялись взглядами и поняли друг друга без слов. Паладин опустил голову и просто спросил:

— Как это?»

— Быстро, — столь же коротко ответил охотник и после тяжкого вздоха добавил. — Он закрыл меня собой от удара.»

Они вместе поднялись в верхнюю комнату.

— Старый верный воин, — печально сказал Элех, подойдя к графу и опустившись на колено. — Ты умер, как и жил, достойно и с честью. Слава и светлая память тебе. Ты всегда будешь в моем сердце.

Вокша стоял рядом. У членов Лиги не было торжественных церемоний прощания с погибшими друзьями, но глаза маленького охотника предательски намокли, а крохотный нос совсем перестал дышать.

Однако нужно было заняться делом. Мысленно попрощавшись с графом и поблагодарив его за те выигранные мгновения, которые спасли остальных, Вокша занялся поисками третьего камня. Охрану от возможного вторжения недобитых мертвяков он полностью доверил паладину.

Усевшись поудобнее, маленький охотник сконцентрировался на поисковом заклинании и осторожно мысленно дотронулся до своих камней. Ответ пришел сразу. Третья часть древнего артефакта оказалась в том маленьком боевом жезле, откуда по воле некроманта вырвался магический удар, погубивший старого воина. Теперь этот жезл закатился под сервант, откуда и был с осторожностью извлечен Вокшей, ибо некогда огненно-красный камень успел впитать в себя черную силу некромантии и теперь светился недобрым бордово-коричневым цветом.

Даже через прочную и устойчивую к магии кожу подземного червя охотник ощущал злой тягуче-жгучий поток волшебной силы изменившегося камня. «Что же делать? — забеспокоился Вокша. — Сможет ли этот кристалл занять свое место на жезле? Выполнит ли свою часть задачи затвора?»

Чтобы решить это, он положил третий камень на стол и осторожно выложил рядом с ним два других. Сначала расклад получился неудачный. Между оказавшимися близко синим и красным камнями возникло темное марево с искрами. Тогда охотник быстро переложил белый кристалл, разместив его посередине. Тут все затихло, буквально на глазах ошеломленного экспериментатора третий камень стал терять свою бурую окраску и вскоре засветился почти чистым красным светом.

Оставалось собрать все три камня на каком-то основании и разместить вновь созданный жезл на его законное место в разрушенной арке. Поэтому, не теряя времени, охотник позвал Элеха. Они быстро собрались и спешно двинулись в обратный путь, стараясь засветло как можно дальше уйти от мертвого городка, благо лошадей хватало на всех.

Утром второго дня друзья были уже у Древней дороги. Здесь, рядом с аркой, они похоронили старого графа. Тут его бренным останкам не грозили ни дикие звери, ни оборотни, ни неупокоенные мертвяки, которые после гибели своего хозяина еще долго будут наводить ужас на жителей окрестных деревень и проезжих. После краткой церемонии прощания, которую с чувством провел паладин, Вокша разместил восстановленный артефакт в нише, сразу открывшейся перед ним. Для основания жезла он использовал одну из своих стрел, сделанных из черной сосны.

Когда ниша закрылась, друзья немного постояли на дороге. Их непокрытые головы обдувал холодный осенний ветер, но лица освещало солнце. Первым молчание прервал светлый рыцарь:

— Куда теперь?

— Домой. Доложусь в Лиге. А ты?

— Тоже домой, в Торговый берег. Но сначала вернусь в Ольмут, узнаю, как там, расскажу о графе.

— Хорошо, — сказал охотник. — Но путь у тебя неблизкий и не по защищенной дороге, а меч свой ты поломал. Сделаю я тебе небольшой подарок. Возьми мой меч, и да послужит он тебе еще лучше, чем мне.

С этими словами Вокша вытащил свой волшебный клинок и с легким поклоном протянул его паладину рукоятью вперед.

— Шутишь. — Светлый рыцарь отшатнулся и даже нахмурился. — Он же сожжет мне руку, как тому гвардейцу, что захотел его рассмотреть, пока тебя принимали князья.

— Так вот чего он от меня так шарахался, — засмеялся охотник. — Нет, Элех, с тобой такого не случится, так как я, хозяин меча, дарю его тебе.

Паладин, глядя немного недоверчиво, осторожно положил руку на рукоять и сжал ее. Зеленая искорка пробежала по лезвию волшебного оружия и слегка кольнула руку охотника, сообщая ему, что он больше не хозяин меча. Вокша отпустил клинок, а паладин поднял его кверху и восхищенно рассматривал. В его руках оружие смотрелось гармонично.

— Ну теперь прощай, — сказал охотник и поднял руку в жесте Лиги.

— Погоди, — остановил его Элех, убирая меч в свои ножны. — Спасибо тебе за такой дар. У меня для тебя тоже подарок.

С этими словами он снял с левой руки неприметное сереб-рянное кольцо и протянул его Вокше.

— Оно всегда предупредит тебя о приближающейся опасности.

Охотник с благодарностью принял подарок и сразу надел его на средний палец левой руки. Кольцо пришлось впору.

Друзья еще раз молча посмотрели друг на друга, кивнули и пошли в разные стороны. Кто знает, может, линии их судеб еще не раз встретятся?

КОНЕЦ

 

Краткий словарь названий и терминов книги «Предгорья»

Географические понятия

Горек — городок в центральной части Предгорий, оплот некромантии.

Дикая степь — участок степи, сохранившийся между Мертвой землей и Орочьей пустыней.

Древние дороги — дороги, соединявшие Империю магов с шахтами у подножия Запретных гор.

Запретные горы — северная граница Предгорий.

Ивер — городок на юго-западе Предгорий, в котором базируется Охотничья Лига.

Империя магов — некогда доминирующая страна континента, погибшая в Ночь Божьего гнева.

Лагов — небольшой городок в центральной части Предгорий, захваченный бандой.

Леек — город в центральной части Предгорий, княжеский центр.

Мертвая земля — южная граница Предгорий, погибшая в огне, некогда великая Империя магов.

Ольмут — город в центральной части Предгорий, княжеский центр.

Орочья пустыня — западная граница Предгорий.

Пала — деревня около Лагова.

Предгорья — страна, в которой происходит действие романа.

Тихий — город Торгового берега, в котором служил Козим, старший брат Вокши.

Торговый берег — восточная граница Предгорий, богатая приморская страна.

Угол — поселок на юге Предгорий, в котором живет приемная семья Вокши.

Имена

Алма — сестра Вокши, начинающая поселковая колдунья.

Аразон — добрый волшебник, спутник Вокши в одном из более ранних походов.

Босел — граф, старый воин, дворцовый распорядитель в Ольмуте, спутник Вокши.

Горис — предводитель воров, разоривших древнюю арку, ставший оборотнем.

Довил — сын старого князя города Ольмут Осея.

Дорр — предводитель бандитов из городка Лагов.

Жоэна — погибшая в Лагове внучка Орланда.

Зиган — старый князь города Леска, некромант, вражина.

Илоси — эльфийка, живущая недалеко от Горска.

Козим — старший приемный брат Вокши, воин.

Малок — бывший охотник, потерявший левую руку по локоть в схватке с медведем, функционер Охотничьей Лиги.

Миняй — молодой слуга в трактире «Вкусная корочка» в городе Ольмут.

Нерас — охотник, муж Алмы, сестры Вокши.

Номинос — граф, министр по иностранным делам Ольмут-ского княжества.

Орланд — бывший глава управы городка Лагов.

Орнест — приемный отец Вокши, охотник.

Осей — старый князь города Ольмут.

Рамис — молодой охотник, член Лиги, погибший от рук бандитов в городке Лагов.

Родим — староста деревни Пала около Лагова.

Сесер — граф, исполняющий обязанности придворного камердинера при князе Осее в Ольмуте.

Симма — приемная мать Вокши, колдунья.

Софон — средний приемный брат Вокши, торговец.

Стриг — князь города Леек (севернее Ольмута), враг князя Довила.

Топарь — старый слуга, смотритель комнат в трактире «Вкусная корочка» в городе Ольмут.

Торр — сын предводителя бандитов из городка Лагов Дорра, убитый Вокшей.

Харер — хозяин трактира «Вкусная корочка» в городе Ольмут.

Элех — молодой паладин из Торгового берега, спутник и друг Вокши.

Разное

Борец — кличка белого коня паладина Элеха.

«Вкусная корочка» — трактир в городе Ольмут.

Мыльник — растение, стебель которого резко пахнет при растирании и перебивает запах человека, а корень мылится.

Ночь Божьего гнева — ночь, в которую погибла Империя магов, превратившаяся в Мертвую землю.

Охотничья Лига — организация, объединяющая многих охотников на юго-западе Предгорий.

Подземный червь — редкое существо, шкура которого идет на изготовление тонких и легких непромокаемых вещей и защищает от магии.

«Тамнглонтп» — короткое дружественное приветствие на языке карликов.

Трилистник — трава, отгоняющая злого духа.

Тысячесил — растение, корешок которого питателен и полезен.

Циклопические арки — сооружения на Древних дорогах, поддерживающие их магическую силу и служащие затворами на выходах энергии земли.

Черная сосна — редкое дерево, растущее в южной части Предгорий, древесина которого тяжелее воды.

«Эли моину ономуи наво» — эльфийское приветствие, означающее примерно: «Да пусть процветаешь ты сам и все вокруг тебя».