Наши разведчики не появлялись больше на «маяке» Вацлава Жигадло. Мы опасались, что болтливость Косульникова могла навести гитлеровцев на наш след. Самого Жигадло предупредили, что временно к нему никто являться не будет.

Но «маяк» между Ровно и лагерем был необходим, поэтому решено было организовать новый секретный «маяк» на другом хуторе, вблизи лесного массива, чтобы в случае опасности легко было укрыться.

Новый «маяк» находился в тридцати километрах от Ровно. На «маяке» было двадцать пять отборных бойцов и с ними несколько пар хороших лошадей с упряжками. Специально для Кузнецова имелись ковровые сани, на которых он отправлялся в Ровно.

Когда Кузнецов находился в Ровно, связь между ним и «маяком» поддерживал Коля Приходько. На фурманке, велосипеде или пешком он доставлял пакеты от Кузнецова на «маяк», и пока другой курьер добирался до лагеря и обратно, Приходько отдыхал, а потом уже с пакетом от меня он вновь отправлялся к Кузнецову. Порой ему приходилось совершать эти рейсы по два раза в день, и все сходило благополучно. Появление его в Ровно ни у кого не вызывало подозрений. Несколько раз вражеские посты проверяли у него документы и оставались ими вполне удовлетворены.

Но мы знали характер Коли Приходько. Он не мог спокойно пройти мимо гитлеровца или полицейского, и, хоть обычно он скрывал свои приключения, кое-что становилось известным.

Однажды Приходько ехал из Ровно на фурманке. При выезде из города он заметил, что позади фурманки идут двое полицейских и, как ему показалось, следят за ним. Вместо того чтобы погнать лошадей и уехать подобру-поздорову, Приходько нарочно поехал шагом. Полицейские шли следом.

Впереди показался мост через реку Горынь. За полкилометра от моста Приходько остановился и стал подтягивать подпругу, хотя упряжь была в полном порядке.

Когда полицейские подошли к повозке, Приходько сказал им:

— Садитесь, подвезу.

Те залезли на повозку, винтовки положили рядом.

— Что, хлопцы, в полицаях служите? — спросил он.

— Служим.

— Куда едете?

— Народ собираем в Германию. Тут вот с одного хутора брать будем. Добром не хотят, — объяснил полицай.

— Несознательный народ! — посочувствовал ему Приходько,

В это время повозка уже въехала на мост.

— И правда бестолковый народ. Вот погляжу я на тебя, — обращаясь к Приходько, продолжал полицейский: — хлопец ты здоровый, сильный. Ну, чего тебе тут делать? Иди добровольно. Там, брат, разживешься, барином домой вернешься. Ты женат?

Фурманка в этот момент доехала до середины моста.

Ответа на свой вопрос полицейский не дождался.

— Руки в гору, гады! — крикнул Приходько и наставил пистолеты на своих пассажиров.

От испуга они покорно подняли руки.

— Геть с повозки, продажные твари! — скомандовал Приходько.

Но когда полицейские, пятясь с поднятыми руками, сошли с фурманки, последовал новый приказ;

— В воду, гады!

Дело это, надо сказать, происходило глубокой осенью. Река вздулась, вода шла под самым настилом моста.

— Прыгай, говорю вам, иначе постреляю! — не отставал Приходько.

Пришлось обоим полицейским под револьверным дулом прыгнуть вниз.

Уже в воде, желая спастись, они хватались друг за друга, топили один другого, пока оба не пошли ко дну.

Винтовки полицейских остались на фурманке. Ну, а по нашим правилам, трофеи скрыть никак нельзя было, и пришлось Приходько самому рассказать эту историю.

Долго объясняли мы ему в штабе, что так нельзя. Не имеет он права рисковать порученным делом. Сведения, которые он доставляет из Ровно и которые мы передаем в Москву, дороже полицейских.

— Все понимаю, товарищ командир, но вот подвернется подходящий случай — не могу сдержаться, — оправдывался Коля и все же дал честное слово больше так не поступать: — Умру, но не подведу.

— Умирать незачем. Лучше будь поосторожней.

И надо сказать, слово свое Коля Приходько сдержал. Много раз потом он ездил с «маяка» в Ровно и обратно и всегда своевременно доставлял сведения. Связь действовала безотказно.

21 февраля я передал курьеру с «маяка» пакет для Кузнецова.

— Вы повезете важный пакет. Если он попадет к врагу, мы потеряем лучших наших товарищей. И Приходько это передайте.

Утром 22 февраля этот пакет был вручен Приходько, и он направился с ним в Ровно.

Кузнецов ждал весь день, но Приходько не было. Не явился он и утром следующего дня. А к двенадцати часам дня по городу пошли слухи. Одни говорили, что у села Великий Житень какой-то украинец перебил «богато нимаков» и сам был убит. Другие рассказывали, что какой-то партизан из леса всю ночь держал бой с карателями и перебил их видимо-невидимо. И все утверждали, что бой вел один человек.

Кузнецов сразу понял, что молва идет о Приходько. Именно в это время и в этом месте он должен был проехать. Да и кто же, как не наш богатырь Приходько, мог в одиночку сразиться с целой сворой немцев!

Николай Иванович хорошо знал Приходько. Они подружились еще в Москве. Вместе прилетели в отряд, вместе участвовали в боевых операциях. Кузнецов ни на минуту не сомневался, что, если Приходько и попадет в руки врагов, он ни под какими пытками не выдаст товарищей. Но вот вопрос: если он погиб, успел ли он перед смертью уничтожить пакет, которого Кузнецов так ждал?

Приняв все меры предосторожности, Николай Иванович послал в село Великий Житень Казимира Домбровского, у которого там были родственники.

Со слов очевидцев Домбровский и рассказал нам подробности гибели Николая Приходько.

Как обычно, Николай ехал на фурманке. У села Великий Житень его остановил пикет — около двадцати жандармов и полицейских.

Приходько остановился и предъявил документ, по которому значилось, что он местный житель. Этот документ не раз проверялся и теперь как будто не вызывал сомнений. Но гитлеровцы решили обыскать фурманку.

Этого Приходько не мог допустить. На фурманке под сеном, как всегда, были запрятаны автомат и несколько противотанковых гранат.

— Да чего тут смотреть-то? — пробовал возразить Николай.

— Не твое дело. Надо.

Тогда Приходько выхватил из фурманки автомат и дал большую очередь по жандармам. Нескольких уложил на месте, остальные отбежали за угол дома и открыли стрельбу.

Отстреливаясь, он вскочил на фурманку и погнал лошадей.

Тут его настигла пуля. Тяжело раненный в грудь, он продолжал путь в сторону Ровно.

Но уже на окраине села он неожиданно наткнулся на грузовую машину с гитлеровцами. Те, видимо, что-то поняли и открыли автоматный и пулеметный огонь. Раненный второй раз, Приходько и не думал сдаваться. Соскочив с фурманки в придорожную канаву, он продолжал стрелять.

Неравный бой длился долго.

Приходько еще раз был ранен. Уже истекая кровью, чувствуя, что силы его оставляют, он привязал секретный пакет к гранате и слабеющей рукой метнул ее во врагов.

Когда оставшиеся в живых гитлеровцы окружили Николая, он был уже мертв. Но умер он не от немецкой пули. Выстрел себе в висок был последним выстрелом нашего партизана-богатыря.

Излишне говорить, как встретили у нас весть о гибели Коли Приходько. Ведь еще при жизни он был окружен у нас нежной, братской любовью, и о храбрости его партизаны рассказывали легенды.

Советское правительство высоко оценило патриотический подвиг нашего товарища. Ему посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза, а подразделение разведки, бойцом которого он был, стало носить имя Героя Советского Союза Николая Тарасовича Приходько.