Виктор сам не был уверен, сколько времени он провел в жесточайшем запое. Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что минуло два или три дня после того, как на него налетел здоровенный черный парень. Потом все было как в тумане, пил Виктор не просыхая. По сути, он только и делал, что спал или прикладывался к алкоголю.

Как ни странно, после пробуждения — за окном уже стемнело, или еще не рассвело — Виктор не чувствовал ни сильной головной боли, ни пресловутой сухости во рту, только тело было вялым и дряблым. Какое-то странное похмелье, подозрительно милосердное.

Так, а если оно просто затаилось и вот-вот себя проявит? Тогда надо сесть и проверить. Нет, голову не кружит, ничего вокруг не плывет. Здорово, он, похоже, приобрел иммунитет к похмелью. Эта мысль заставила Виктора улыбнуться, в первый раз за последние две недели. Ладно, раз жалоб на здоровье нет, беремся за работу.

Первым делом Виктор выпил два стакана воды из-под крана и проверил, есть ли в доме электричество. Свет горел, отлично! Натянув джинсы и свитер, Виктор направился на балкон. Отодвинул плотную занавеску и открыл дверь, впустив в душную комнату ветерок.

Он выходил осторожно, точно боясь, что откуда-то сверху вдруг свалится зомби и вопьется ногтями ему в лицо. Разумеется, этого не произошло. Виктору открылся знакомый вид — широкая улица, деревья, тротуары, старинные дома. Никаких признаков жизни. Такое ощущение, что город просто спал. Или что отсюда эвакуировали всех жителей, а Виктор, в очередной раз набравшись, проспал свой счастливый билет в какой-нибудь окруженный колючей проволокой лагерь для беженцев. Хотя, кто знает, где безопаснее. В эти лагеря — если они есть, конечно — наверняка набилось столько народу, что контролировать такую толпу никому не под силу. А ведь могут приезжать и новые люди, в их числе и малодушные зараженные, старающиеся этот неприятный факт скрыть. И ведь скроют, с них станется. А потом палаточный городок, где кроме тканевых стенок нет никакой защиты, превратится в бойню, из которой так просто уже не сбежишь.

Правда, кое-что все же изменилось. Во-первых, в доме напротив сгорели две квартиры, расположенные друг над другом. Огонь уже утих, и сейчас из очерченных неряшливой черной рамкой выгоревших окон в воздух поднимались лишь тонкие струйки дыма. Если бы Виктор в кратких перерывах между снов, лежанием на кровати и возлияниями не поленился выходить покурить на балкон, он, возможно, увидел бы что-нибудь интересное. А так, через задернутые шторы и пелену табачного дыма, которым здесь уже пропитался каждый уголок, много не разглядишь.

Во-вторых, к прежним свидетельствам катастрофы — голубому Пежо и брошенной полицейской машине с распахнутыми дверями — добавился еще какой-то солидный джип, сваливший фонарный столб прямо на навес летнего кафе. Ну и, в-третьих, кто-то превратил стеклянные стены булочной на углу в груду осколков. Жаль, там были прекрасные круассаны.

— Черт возьми, значит, это все на самом деле, — Виктор задумчиво потер бороду. Раньше он брился через день или, в редких случаях, через два, а вот теперь уже больше недели не прикасался к бритве. Увидела бы его сейчас Лена — ох, досталось бы, жена ненавидела щетину. Виктор только что понял, что жена на самом деле слишком вмешивалась в его личное пространство, постоянно указывала, что надеть, как выглядеть. Да, Виктор превратился в жалкого подкаблучника, но вот сейчас мир предоставил ему возможность научиться быть сильным. Может, тогда Лена поймет, что совершила ошибку, если им вообще еще доведется встретиться.

Кстати, о Лене. Надо бы ей позвонить, узнать хоть, как она, не чужой ведь человек. Ну и родителям, конечно. Виктор еще раз окинул безмолвную улицу взглядом и заметил, что на пятом этаже дома, расположенного выше по улице, горит свет.

— Да ну, не только мне так свезло, — обрадовался Виктор.

Он тотчас решил, что надо бы заглянуть в гости. Только к этому следует тщательно приготовиться. Вернувшись в квартиру, Виктор решил перво-наперво поставить вариться макароны и разобраться с телефоном, а уж потом переходить к важному делу. Заодно хмельной дух повыветрится.

В соответствии с написанным на упаковке на счету симкарты уже было пять евро. На несколько звонков хватит, а там разберемся. Телефон преподнес Виктору приятный сюрприз — он был почти заряжен. Значит, не так уж и долго трубка валялась в магазине.

Активировав симку, Виктор набрал смоленский номер. Прижав трубку к уху плечом, он помешивал макароны и слушал гудки, и с каждым новым к горлу подступал ком. Прошло, кажется, семь или даже восемь гудков, прежде чем на том конце ответили.

— Да.

— Папа!

— Витя! — закричал отец. — Ты куда запропастился?! Ты ж нас чуть с ума не свел!

— Боря, ну-ка дай трубку, — послышался рядом голос матери.

— Привет, мама. Извините, я тут был занят.

— Это чем же? — мать вот-вот сорвется на плач.

— Выживанием, чем же еще. У нас в городе, похоже, нормальных людей почти не осталось. Только одно окно горит на всей улице, да и то непонятно, есть там кто живой или там просто забыли свет выключить. А у вас как?

— Плохо, — бесцветным голосом ответила мама. — Дома сидим, продукты заканчиваются, а по улицам эти сумасшедшие разгуливают. Помнишь Рустама Ахметовича из третьего подъезда?

— Ну, предположим, — Виктор действительно смутно припоминал добродушного старика, каждый вечер прогуливавшегося с любимой дворняжкой по кличке Плюшка.

— Даже его не пожалели, — вздохнула мама. — Голову ему разбили, сволочи.

— Убили, что ли?

— Убили, ой жестоко убили. Налетели втроем или вчетвером, свалили с ног, да он головой на бордюр и налетел. А потом еще кусать начали.

— Они никого не жалеют, — вздохнул Виктор. — Они же не понимают, что делают.

— Ты-то там как?

— Я всем запасся, недели полторы-две точно протяну. А вот вам что делать? Буду думать, как до вас поскорее добраться. Интернета еще нет, не взял с собой ноутбук, идиот. Но, думаю, и так понятно, что самолеты и поезда уже не актуальны.

— Да, в новостях вчера сказали, что отменили все рейсы.

— А что еще говорят?

— Сегодня уже ничего, — призналась мать. — Нет сигнала ни по телевизору, ни по радио. Вчера-то один канал только работал, да и то с перебоями.

— Ладно, мам, я скоро вам скоро еще позвоню, надо сейчас делами заняться.

— Да какие дела, Витя? Нету больше дел никаких!

— Есть. Я ж хочу до вас добраться, вот и буду думать, что делать. У вас еды на сколько дней?

— Ой, откуда ж мне знать, — вздохнула мать. — На три, четыре, может быть. Ну, еще есть соседи, вроде все живы-здоровы, по домам сидят. Дверь в подъезд заперта, никто не залезет. Надеюсь…

— Понял. Хорошо, мам, целую, папе привет. Будем на связи.

— Удачи, сынок, звони нам!

— Обязательно.

Следующей на очереди была Ленка. Та ответила сразу.

— Алло, — холодный, но такой родной голос.

— Привет, Лен.

— Витя! — закричала жена. — Боже, Витя, где ты? Ты в порядке?

— Я в Париже, пока в порядке, но ситуация здесь невеселая.

— Да и у нас тоже, — призналась Лена. — Из Вашингтона зараза моментально по всей Вирджинии разбежалась. Вообще, все выходит из-под контроля, полиции просто не хватает.

— А ты сейчас где?

— В Бостоне, — кратко ответила жена, и в голове Виктора будто что-то взорвалось.

— С ним?

— Да. Не сейчас, Витя…

— Конечно, — легко согласился Виктор. — Просто хотел знать, жива ли ты.

— Ты вернешься сюда?

— Как? Телепорт еще не изобрели.

— Ну да… Будем надеяться, что все как-то наладится.

— Ага. Ладно, Лена, не знаю, увидимся ли еще. В любом случае, удачи, — голос сделался каким-то нетвердым, неестественным, точно кто-то крепко сдавил горло.

— Прости, Витя, — всхлип, шмыгание носом — неужто и впрямь переживает? — Я хотела все сказать… Но не успела.

Виктор положил трубку. Отцедил воду, высыпал макароны в тарелку, достал из холодильника кетчуп и щедро полил им свой холостяцкий поздний ужин. Надо же, мир в труху, все умерли или чокнулись, а он больше всего переживает из-за не сложившегося брака. Все-таки странные существа эти люди, им бы больше думать о том, как дожить до рассвета, а они все о чувствах. Нестерпимо захотелось курить, и Виктор снова вышел на балкон.

Несмотря на долгие часы, проведенные перед монитором в силу профессии, зрение у Виктора было по-прежнему орлиное. Он не мог ошибаться — тот человек, в чьей квартире горел свет, тоже вышел на балкон! Спасибо уличному освещению, которое еще почему-то работало. А вот в России, где фонари обычно включаются вручную лихим нажатием рубильника работником подстанции, по ночам теперь наверняка темень. Хотя, кто знает — за те годы, что он прожил в США, в родной стране многое могло поменяться.

Требовалось как-то обозначить свое присутствие, чтобы другой выживший заметил Виктора. Кричать Виктор не хотел, боясь привлечь внимание зомби. Он в панике заметался, ища способ как-то обозначить свое присутствие, и его взгляд упал на фонарик, лежащий на ящике с инструментами. Только бы не сели батарейки, он же столько им не пользовался. Нет, работает! Виктор прибавил яркости и начал махать фонариком. Это, конечно, тоже может поманить зомби, но все же в этой ситуации свет казался безопаснее звука.

Человек на балконе никак не отреагировал, а через пару секунд и вовсе скрылся в квартире. В отчаянии Виктор разразился благим матом и закурил. Как же теперь с ним связаться? Что ж, придется ловить незнакомца при свете дня, когда шансов на успешную коммуникацию точно будет больше. Можно, в принципе, сразу нагрянуть к нему в квартиру, чтобы не терять времени.

Внезапно где-то справа заметалось пятнышко света. Да это же тот самый парень (Виктор не сомневался, что это именно парень)! Он тоже принес фонарик и теперь обращался к Виктору! Все, пора собираться в гости. Одному все равно остается меньше шансов, чем с кем-то в компании.

Довольный Виктор еще раз на прощание помахал человеку фонариком, щелчком отправил бычок на асфальт и, полный сил, начал приступать к приготовлениям. Наскоро уплетая успевшие немного остыть макароны, Виктор начал думать.

Первым делом было нужно оружие. С этим, конечно, туго. Есть кухонные ножи, но для боя сгодится разве что один, разделочный. Виктор сомневался в его остроте, поскольку особо им не пользовался, но разве был выход? Неплохо было бы заиметь что-то типа бейсбольной биты или лопаты. В каком-то фильме про живых мертвецов Виктор видел, как хрупкая девица охаживала безмозглых зомби тяжеленной чугунной сковородой. Таковых в квартире Виктора, увы, не водилось. Единственная тефлоновая сковородка была слишком легкой, такой непросто будет пробить голову. Хм, но и одним ножом сыт не будешь — не хотелось бы доходить до рукопашной на такой близкой дистанции.

Решение пришло быстро — новая надежда придала сил, а адреналин, обильно выбрасываемый в кровь, придавал хаосу мыслей строгий порядок. Так, пластиковая швабра никуда не годится. Можно попробовать заострить ее, но все равно в лучшем случае получится слабенькое одноразовое оружие. А вот ножка от табуретки вполне сойдет за небольшую дубинку. Была б она еще чуть тяжелее, эх… Но, в любом случае, ей точно можно отбросить жаждущего плоти зараженного, если ударить прямо по его пустой башке. Д

Виктору пришлось попотеть, прежде чем удалось отломить ножку. Длиной она была сантиметров сорок, а то и сорок пять, из хорошего дерева. Он подержал ножку в руках, пару раз взмахнул ей — а нет, вполне увесистая и ухватистая, держать удобно. Еще бы гвоздей в нее наколотить, но, во-первых, некогда, а во-вторых Виктор совсем не хотел видеть, что остается после удара таким оружием, даже у зараженного.

Так, что у нас дальше по списку. Они кусаются. Надо бы позаботиться и об этом. На улице было прохладно, может, градусов тринадцать-пятнадцать, май в Париже нынче непривычно холодный. Можно нацепить на себя плотную рубашку и шерстяной свитер — Виктор не держал в этой квартире много вещей. Два слоя рукавов точно будут серьезным препятствием для зубов, так просто не прокусишь.

Затем Виктор натянул джинсы и сунул ноги в тяжелые ботинки, которые он давно хотел выбросить, да все никак не решался — ему они очень нравились, а у Лены вызывали приступы тошноты. Что ж, с одеждой и «оружием» все более или менее понятно.

Непонятно было только, брать с собой запасы, приобретенные в тот роковой вечер, или лучше идти налегке? Дорога, в общем-то, близкая, нужно пройти лишь три дома. Но что, если Виктору встретится с десяток кровожадных тварей, а у того товарища нечем поживиться? Эх, выбор, выбор.

В итоге Виктор все же решил не тащить с собой никаких продуктов и в первый раз просто сходить в гости и пообщаться. Сожрут так сожрут, все лучше, чем куковать тут одному без всякой надежды. Если человек на том конце улицы попадется толковый, можно будет вместе вернуться к Виктору и выгрести все, что можно съесть и выпить. Так и безопаснее будет, вдвоем идти.

Поколебавшись и тщательно взвесив все «за» и «против», Виктор все же решил попытать счастья утром, после рассвета. Все-таки хотелось рисковать жизнью в темноте — а вдруг у этих тварей зрение стало, как у кошек? Да и вообще, не стоит действовать вот так вот на эмоциях, жизненный опыт подсказывал, что спонтанные решения часто приводят к плачевным последствиям.

Итак, выбор был сделан в пользу утра, и Виктор ощутил облегчение. Теперь осталось дождаться солнца, и можно выходить. Самое главное — к страстному желанию выжить, свойственному всем живым существам на нашей планете, прибавилась долгожданная надежда. А с надеждой в сердце человек способен на все.