Один конец прозрачной трубки надевается на пипетку медицинской груши, или, если уж по-простому, клизмы. На второй конец натягивается гайка, желательно потяжелее, ибо ей предстоит сыграть важную роль грузика. Затем как следует сжимаем клизму, опускаем конец трубки с гайкой в бензобак и медленно ослабляем хватку. Бензин весело бежит вверх и все, что остается сделать, это перегнуть и сжать трубку, отцепить клизму и, наконец, вставить трубку в бензобак своей машины или любую другую емкость.

Хамза с интересом следил за манипуляциями Виктора, заодно посматривая по сторонам и держа палец на спусковом крючке дробовика. После случая на мосту он стал чересчур нервным, как бы не начал палить без необходимости — кто его знает.

Виктор тем временем опустошал уже третью машину. Первые два бака дали ему бензин для своего автомобиля — компактного темно-зеленого рено — а из третьего он наполнил четыре больших канистры, подготовив запас.

Было видно, что Хамза торопился, но и Виктора дергать не хотел. Виктор, в свою очередь, все прекрасно понимал и стремился завершить свои дела как можно быстрее, ведь еще нужно помочь другу.

Зараженные периодически мелькали в соседних переулках, один раз даже четыре человека, по виду отец, мать и двое сыновей-подростков, как ни в чем не бывало, вышли из соседнего подъезда. Хамза и Виктор быстро пригнулись, пряча головы за припаркованными вдоль тротуара автомобилями. Хамза едва не выстрелил, его остановило только то, что Виктор положил руку на дробовик.

Зомби все больше напоминали деревянные обломки, которые потихоньку, пока еще медленно, засасывает в жуткую воронку. Проследив направления движения зараженных, Хамза пришел к выводу, что эта таинственная воронка находится неподалеку от Эйфелевой башни — примерно там, где разношерстная орава собралась попить воды из Сены.

Когда зараженные только появились в поле зрения, в голове снова зашумело. Хамза зажмурился, стиснул зубы и едва не открыл огонь, но Виктор не позволил. Но в этот раз боль длилась недолго. Зомби скрылись за углом, и все, как будто бы ничего и не было. Да и их было слишком мало, чтобы причинить людям серьезный вред.

— Слушай, Виктор…

— Да-да, Хамза, закругляюсь, — нервно перебил Виктор. — Можешь подгонять свою машину вон к тому синему фиату.

Хамза сделал выбор в пользу нового корейского джипа, поскольку планировал в случае чего ехать проселочными дорогами, а то и вовсе по бездорожью. Ну, по французскому бездорожью, то есть по нормальным локальным дорогам со старым и неровным, но хотя бы существующим асфальтом.

Надо сказать, ему повезло — бак машины был почти полон, а в емкий багажник с легкостью уместилось еще шестьдесят литров бензина в канистрах. Хамза порывался поставить еще несколько на задний ряд, но на той заправочной станции канистр больше не было, а другие АЗС находились на порядочном удалении, и добираться до них, вероятно, пришлось бы через полчища зомби, прущих к Сене. Уж лучше потом, на трассе, там «заправок» хоть отбавляй.

Виктор никак не ожидал, что бывший военный, знакомый с дюжинами разнообразным механизмов, будет с таким интересом разглядывать, как он сооружает примитивный самодельный насос для откачки чужого бензина. Наверное, это был первый и единственный раз, когда Хамза довольствовался ролью подмастерья, а не учителя.

Бензин глухо ударил по жести канистры, когда легкий западный ветер принес пока еще далекий и едва уловимый стрекот вертолета. Звук рассекающих воздух лопастей становился все ближе и различимее, и вскоре в небе над Парижем показались три маленькие темные точки.

— Надо уходить, — нервно облизал сухие губы Хамза. — Это или разведка, или сейчас начнется. А ведь разведка-то уже была, Виктор, была… В любом случае, делаем ноги. Черт, я думал, это будет не так быстро!

Виктор ничуть не удивился вердикту. Недаром в душном воздухе с самого утра копилось и искрилось напряжение, предвосхищение грядущего торнадо. Шестое чувство у него работает, как надо.

Только бы успеть выехать на шоссе! Там уже будет более или менее безопасно. Если военные хоть немного изучили вирус, они ни в коем случае не будут бить по едущей машине — зомби ведь еще не успели вспомнить навыки вождения.

Под нарастающий гул вертолетов Виктору еле хватило терпения залить последнюю канистру до горловины — жадность, пардон, хозяйственность-таки одержала верх. На ходу закручивая крышки, они с Хамзой прыгнули каждый в свою машину и, не медля, поехали за Анжеликой. Планы в очередной раз были порушены, продуманное отступление превращалось в паническое бегство.

Приближение зомби теперь можно было заметить, даже когда зараженные не попадали в поле зрения. Все начиналось с тихого шипения, которое можно принять за помехи в радиоэфире или даже за игру ветра за стеклом. Чем ближе были зомби, тем отвратительнее становился звук — иногда это шипение расщеплялось на невыносимое сочетание высоких и низких звуков, а иногда просто обращалось в писк или, напротив, низкий глухой рокот, от которого все внутри начинало прыгать.

В таких случаях шедший первым Хамза сразу менял маршрут, сворачивая в проулки и даже в сквозные дворы. Он очень спешил, и Виктору стоило больших усилий не отставать от проводника. Пару раз Хамза выбирал неверные направления, и тогда телепатическая атака зомби обрушивалась на них всей мощью, заставляя стискивать зубы и впиваться пальцами в руль, выворачивая его обратно.

Не желая терпеть свербящую виски боль, Виктор умудрился научиться кое-чему прямо за рулем машины. Теперь он мог в некоторой степени препятствовать возникновению странных и чужеродных образов в его разуме, блокировать эти всплывающие окна с назойливой «рекламой» — во всяком случае, когда зомби шли небольшими группами или виднелись на порядочном удалении. В противном случае перед внутренним взором сразу же начинали бежать кадры, и стоило больших усилий выдворить их восвояси.

Боль никуда не делась, при каждом попадании в область мысленного излучения она принималась с молодецким задором высверливать виски, гулким эхом отдаваясь в темени и затылке. Но теперь Виктор не терял контроля над своим телом и разумом, уверенно управляя автомобилем и начисто игнорируя попытки зараженных телепатов поведать ему о своих последних воспоминаниях и ощущениях. Причем Виктор был стопроцентно уверен, что зомби показывают свое кино непреднамеренно — оно само по себе вертится в их головах, и бедняги наверняка и знать не знают, что «нормальные» тоже это все видят. Судя по уверенным маневрам Хамзы, с его самообладанием проблем также не возникало.

Следя за лихим серым «киа», рвавшимся во весь опор, и борясь с невесть откуда взявшимся у зомби психотропным оружием, Виктор отстраненно размышлял. У него так часто случалось в казалось бы самые неподходящие моменты, само собой — нередко он задумывался, сидя среди визжащей молодежи на американских горках или любуясь кровавыми пейзажами фильмов ужасов в кинотеатре, когда зал застывает в ледяном оцепенении. Даже в детские и подростковые годы Виктор умудрялся чудесным образом погружаться в мыслемешалку во время драки или убегая от кого-то. Такая вот у его психики особенность. Все мы, в конце концов, немного больны.

Виктор все больше уверялся, что нынешняя пандемия имела сильное сходство с падением метеорита, уничтожившим динозавров. Люди — что динозавры, злые, кровожадные и не ведающие жалости. Небеса их покарали страшной карой, как и холодных ящеров с острыми, как бритва, зубами и когтями.

Непредсказуемый тяжелый удар разрушил старый мир, а новый же возникал постепенно, по мере того, как приходила в себя планета, как рассеивалась в воздухе пыль, скрывающая землю от солнца. Точно так же рассеивалась и взметнувшаяся из всех закоулков пыль в сознании зараженных, проясняя его и открывая его носителям их общие цели. Этакое сверхсознание, коллективный разум, выкристаллизовавшийся всего-то несколько дней спустя начала инфекции, собирал зараженных вместе и вел их в неизвестном для Виктора направлении.

Одно ясно, зомби становятся слишком сильными и опасными, и пора бы решать этот вопрос с помощью остатков армий разных государств. Жаль, конечно, города, архитектуру и память, но, если уж выбор стоит между окончательным уничтожением крупнейших оплотов цивилизации и жизнью, решение очевидно — рисковать. Причем не только памятниками архитектуры, но и своими жизнями. Возможности ответного удара у зомби растут ежечасно, пора бы пресечь это мракобесие.

А вот и ставший за эти два дня хорошо знакомый дом и подъезд, по которому тяжелым дурманом плавала вонь разложения — трупы гнили в квартирах, куда их распихали Хамза и Виктор, и смрад пробивался сквозь одеяла и ковры, в которые завернули тела. Все говорило о том, что здесь людям больше не место.

Конечно, Анжелика удивилась и даже слегка возмутилась из-за такой спешки, но Хамза собрал остатки терпения и объяснил, что город могут начать бомбить в любой момент, что зомби здесь наверняка не меньше миллиона, а значит, церемониться не будут.

В подтверждение его слов в квартиру через приоткрытое окно ворвался оглушительный грохот.

Хамза автоматически присел и прикрыл голову руками, а Виктор с Анжеликой остались стоять, разинув рты. Авиаудар пришелся на ппару километров западнее. Пыльная туча вперемешку с дымом взмыла в воздух, тонко задребезжали стекла, откликаясь дрогнувшей земле.

— Не успели, — процедил Хамза, поднимая голову. — Они уже начали.

Новые взрывы сотрясли Париж. Один раз бабахнуло совсем рядом, и тогда стекла не выдержали и брызнули осколками. К счастью, Виктору и Анжелике хватило ума отойти от окон подальше.

Виктор насчитал двенадцать ударов, после которых весь город завыл автомобильными сигнализациями. Какофонию дополнял рокот авиационных моторов, доносившихся сквозь облака.

— Это не конец, — предупредил Хамза, недоверчиво выпрямился, подошел к Виктору и Анжелике. — Не знаю даже, бежать сейчас или ждать здесь и рисковать.

— Ждать, — немедленно отреагировала Анжелика и вцепилась в крепкую руку Хамзы. — Я никуда не иду, ни-ку-да. В этот раз точно, и не надо снова бить меня по лицу.

Виктор с удивлением уставился на Хамзу, тот сделал непонимающее лицо, которое сменилось на укоризненное, когда Хамза обратился к Анжелике.

— Скажи спасибо, что не оставил тебя тогда, а потащил за собой, а то сейчас ты была бы для них хорошей мишенью.

Он показал пальцем вверх. Один из самолетов снизился, и Виктор различил стремительные очертания темного корпуса. Участок, подвергшийся бомбардировке, наверняка представлял собой бесформенное серое месиво, затянутое к тому же непроницаемым облаком пыли и дыма.

Никто сперва не понял, как это произошло. Образовавшееся после ракетного удара мутное облако прорезал ослепительный перламутровый луч, различимый в своей неземной яркости даже на фоне дневного неба. Достигнув самолета, он «подсветил» его хищный корпус и дернулся вниз.

Самолет заревел, нос устремился к небу, точно ребенок, просящийся, на руки к матери, но взлететь не удавалось. Стальную птицу все сильнее тянуло вниз, и сопротивления мощного мотора хватило лишь на пару секунд. Виктор, Хамза и Анжелика остолбенело наблюдали, как бомбардировщик камнем рухнул вниз, рассекая воздух своей массивной тушей. Он с треском упал прямо в серую завесу, дополнив ее новым всплеском пыли и обломков.

Второй пилот проявил сообразительность и сделал все, что мог, чтобы ретироваться, но и ему не дали уйти. Точно такое же «щупальце» присосалось к днищу самолета и потащило к земле. Нос воздушного судна послушно опустился вниз, и из-под крыльев вырвалась ракета, а следом за ней еще одна. Обе взорвались в десятке метров над землей, разбившись о незримую преграду, выставленную могущественным врагом. Хотя в момент взрыва она как раз-таки стала видимой, на долю секунду сверкнув, и тотчас вновь исчезла. Да это же силовое поле из фантастических фильмов восьмидесятых, ни дать ни взять!

Хватка на миг ослабла, а потом яростная сила вдруг швырнула самолет, как детскую игрушку. Он летел с огромной скоростью, бешено вращаясь, и Виктор понял, куда целились зараженные. Преградой стала Эйфелева башня, принявшая на себя чудовищной силы удар. Казалось, что прочнейшая металлическая конструкция выдержит атаку, но оглушающий хруст опор известил об обратном.

Самолет разорвало и разметало на бесчисленные обломки, и на глазах изумленных людей прочнейшая конструкция символа Парижа надломилась. На миг Эйфелева башня стала Пизанской, а потом ее верхняя часть со всевозрастающей скоростью понеслась навстречу земле.

— Бежим, — Хамза первый вскочил на ноги. — Берем только оружие, нет времени. Давайте, давайте, и только пискни, Анжелика!

Та и не думала возражать. Она была неглупой девушкой и прекрасно понимала, что оставаться в квартире больше не имеет никакого смысла. Мужчины разобрали самое тяжелое — ящики с патронами, и ей осталось лишь хватать все, что подвернется под руку и что она сочтет полезным.

Лихорадочно хватая все самое необходимое, Виктор снова с удивлением отметил, что вполне может ясно соображать, пока руки в фоновом режиме делают свое дело. В уме билась мысль о том, что теперь ни у них, ни у кого-то еще против зомби нет просто-напросто никаких шансов. Он видел то, что видел. Да, бомбардировщики частично выполнили свои задачу, но, скорее всего, зараженные не свалили их сразу лишь потому, что не знали, какую угрозу несут самолеты. А теперь знают. И впредь не подпустят к себе.

Как они делают, черт их дери? Телекинез? Ладно, допустим. Но на таком расстоянии? Разве что… Разве что, когда их много, они способны аккумулировать энергию всех членов своей гигантской стаи и бить концентрированно. Боги, какой бред! Это ж вообще такая нелепица, что даже артхаусные режиссеры со своими порой гениальными идеями нервно курят в сторонке, кидая завистливые взгляды на внезапно сбрендившую реальность.

Под грохот шагов по подъездным ступенькам Хамза велел Виктору следовать за ним — он выведет машины из Парижа через восточную часть города, а потом они разойдутся каждый в свою сторону. Виктор, услышав это, искренне обрадовался. Автомобильные дороги французской столицы оставались для него загадкой, он легко мог заплутать в их хитросплетениях и потерять кучу времени, а то и вляпаться в историю с коротким и печальным концом.

Хамза вывел джип из двора, затем, попетляв по переулкам, вырулил на широкую дорогу. Голова тут же отозвалась болью, и Виктор едва не впечатал только обретенный автомобиль в здоровенное дерево. Перед глазами на миг возникла страшная картина — стремительно несущийся вниз снаряд, взрыв, запах паленого мяса и разлетевшиеся повсюду останки тел. Кипящая злоба, вся обратившаяся на этого железного змея, обхватила его, подобно лассо, и увлекла к земле не обращая внимания на жалкие попытки оторваться. Один упал, второй тоже, но остальные скрылись! Месть! Месть!!!

С трудом Виктор отбрыкнулся от вторжения зараженных. Не притормаживая, он резко выкрутил руль влево, объезжая препятствие, а потом обратно вправо, возвращаясь на серый асфальт сразу за Хамзой. Хамза резко прибавил скорость, видно, тоже старался как можно скорее покинуть зону поражения.

Быстрый взгляд в зеркало заднего вида — ужас, в левом глазу не выдержали капилляры, и белок налился кровью. Мир помутнел, глухая стена с потрясающей легкостью отсекла все звуки, и впереди показались зомби. Они бежали, и их было очень много. А вот и еще бегут, справа. Слева чисто, но туда на машине не уйти. И все так медленно, так неторопливо, лишь мысли продолжают нестись с неимоверной скоростью. И куда торопятся? Ясно куда. Люди, все и каждый, виновны, пора выставить им счет и добить жалкие остатки непутевого племени, его срок годности давно истек.

Хамза высунул дробовик из окна. Его машину резко мотнуло, он с трудом удержал руль и начал стрелять. Раз, два, три, четыре, дюжина убитых и раненых на асфальте. Анжелика истошно визжит, слышно даже Виктору. На морды зомби вернулась злоба, да только это была не та тупая ярость, виденная еще двумя днями ранее, а вполне направленная, осмысленная агрессия. У них был конкретный враг, и они расправлялись с ним осознанно, отдавая себе отчет в своих действиях.

Серебристый джип был уже совсем близко к прореженной дробью толпе, и, казалось, что сейчас зараженные дрогнут и раздадутся в стороны, но не тут-то было. Они еще плотнее сомкнули ряды и встали, как вкопанные. Джип вдруг взмыл вверх, на секунду замер в воздухе, а потом кубарем покатился прочь. Он сделал шесть или семь оборотов через крышу перед тем, как остановиться.

Машину искорежило так, что теперь было трудно поверить, что еще пару секунд назад она куда-то ехала и вообще имела форму. Виктор понял, что это, похоже, конец, а пути обратно нет — зомби, заходящие справа, были уже совсем близко, не развернуться, да никто б и не позволил.

Внутри все похолодело и сжалось в предвкушении страшной смерти. Все, Виктор, приплыли. Нежданчик, как говорится. Он уже ощущал, как и без того небольшой автомобильчик сжимается, скрипя и кряхтя, и как трещат ребра, острыми осколками вспарывая бешено стучащее сердце. Только бы не мучиться, не корчиться, пусть сразу. Бедная мама…

Виктор сделал то немногое, что только мог — надавил что было сил на педаль газа. Стрелка спидометра бодро скакнула вверх, за секунду достигнув отметки «сто», когда рено врезался в толпу.

Эти твари обладали поистине безумной реакцией. Они отскакивали от стремительно надвигающейся угрозы так быстро, что их движения ускользали от человеческого зрения, подобно взмахам крыльев колибри. Просто стоял человек, и вот его здесь нет — он уже в метре от тебя, как будто телепортировался. Виктора тут же осенила страшная догадка. Зомби не отпрыгивали сами, их оттаскивали сородичи, как будто дергая за ниточки, вот чем вызвана эта странность, режущая глаз порывистость их движений, куда более заметная, чем в первые дни.

Понять, почему его не постигла участь Хамзы, Виктор так и не успел. Голова налилась такой сильной болью, что обозримая действительность сузилась до крохотной точки, через которую Виктор с трудом видел несколько метров дороги. Его пытались атаковать, с ним тоже хотели разделаться.

Как только Виктору удалось отразить натиск на свой ум, зомби начали действовать жестче и ударили по машине. Но они не могли опрокинуть или развернуть ее, не потеряв при этом своих людей — автомобиль все равно бы зацепил с десяток зараженных, причем зацепил бы серьезно. Врага подпустили слишком близко.

Удача снизошла на Виктора — там, где заканчивалось скопление монстров, начинался крутой поворот направо. Виктор вынужденно сбросил скорость, боясь вылететь с дороги. Но теперь у зомби был призрачный шанс остановить его, как только рено отъедет от толпы и не придется рисковать своими. Все решат доли секунды.

Такому вхождению в поворот, наверное, мог позавидовать даже профессиональный гонщик. Виктор сделал все просто идеально, и спустя мгновение его скрыла спасительная стена высокого офисного здания, за угол которого он и повернул.

Уже знакомый сияющий белизной хлыст, похожий на кустарную декорацию к дешевому триллеру, прянул вслед, но промахнулся. Первый его удар рассек ставший слишком плотный воздух и обрушился на то место, где мгновение назад была машина Виктора, оставив глубокую трещину в асфальте. Второй выпад пришелся на офисный центр, укрывший улепетывающего врага своей громадой. С грохотом и звоном осыпались стеклянные стены, погнулись опоры, здание с тяжелым хрипом накренилось, и замерло, так и не обрушившись полностью.

На прямой зомби достанут его, что им стоить забежать за угол и еще раз занести свой бич, хорошо видя цель? Поэтому Виктор начал исступленно и хаотично петлять по переулкам, стараясь строго придерживаться направления главной дороги. Зараженные частично обвалили еще два жилых дома и смели с десяток автобусных остановок, прежде чем Виктор окончательно вырвался из их цепких лап.

Он пришел в себя лишь когда под колесами многострадальной побитой машины начали таять километры широкого шоссе, ведущего в Бельгию. Виктор даже и предположить не мог, каким таким чудесным образом он самостоятельно разыскал нужную дорогу — наверное, в режиме автопилота ориентировался по знакам, пока взбудораженное сознание после всего увиденного и пережитого срочно подыскивало себе новую точку опоры, чтобы вернуться с из преисподней на землю.

Виктор действовал чисто механически, давно бросив бесплодные попытки достучаться до своей «думалки». За спиной остались хорошо знакомые пейзажи — грязный пригород с кучами мусора и растрескавшимся асфальтом, перетекающим в гладкое и прямое как стрела шоссе.

Сочные поля, идеально ровные квадраты которых Виктор прежде видел только в иллюминатор самолета, теперь раскинулись по обе стороны. Вдалеке белели ветряки, задорно молотя лопастями воздух и вырабатывая никому ненужную электроэнергию. В небе на огромной высоте пронеслись три боевых самолета. Да, их ряды сегодня поредели, впредь будут начеку. Кто ж знал, что эти чудовища на такое способны. Военные теперь наверняка вообще растеряются и перейдут в глухую оборону, не желая больше подвергать и без того немногочисленный оставшийся личный состав смертельному риску.

В ушах еще шумела кровь, но мысли плавно остывали, принимая привычную форму. Ясность помалу возвращалась, а вместе с ней и горечь недавней потери, и осознание полной беспомощности перед невероятным врагом.

— Да мать вашу! — прокричал Виктор. — Это что ж получается, я опять один остался. Ладно, это мы еще переживем. Бедный Хамза. Анжелика, бедная… Суки, изверги, что ж вы творите-то, а?! Откуда вы вообще взялись?! Кто вас сюда послал?.. Мы ведь так хорошо жили…

Гнев разливался тяжелой кипучей волной, заполняя собой каждую клеточку тела и каждый уголок разума. Виктор резко нажал на педаль тормоза. Шины возмущенно взвизгнули, оставляя темный тормозной след на ровном, как стекло, асфальте.

С пинка открылась водительская дверь, жалобно скрипнувшая и еле удержавшаяся на петлях. Виктор выбежал наружу, охваченный яростью и отчаянием. Так хотелось чем-нибудь по чему-нибудь врезать, но вокруг были лишь асфальт, земля и железо отбойника, разделяющего разные направления движения. На секунду задумавшись, Виктор подбежал и подошвой что было сил пнул ни в чем неповинное ограждение. Металл упруго колебнулся, и нога отскочила обратно. Виктор ударил еще несколько раз, а потом силы резко иссякли. Из него будто вытащили позвоночник, тело все обмякло. Сразу захотелось сесть, и он тут же сделал это, привалившись спиной к покрывшемуся следами подошвы отбойнику. Еще бы закурить, да за сигаретами надо идти в машину.

Когда он плакал в последний раз? Должно быть, в школе. Да, наверное, это было в девятом классе, когда, возвращаясь домой, Виктор в подъезде ненароком попал под раздачу вечно пьяного соседа, отмотавшего в общей сложности лет двадцать. Тогда он заливался слезами от неожиданной и совершенно беспричинной обиды, вихрем вылетев прочь из подъезда, прикрывая расквашенный нос. Рассказывать родителям о случившемся не хотелось, ибо отец непременно пошел бы выяснять отношения, а соседу ничего не стоило пырнуть его ножом и вернуться в хорошо знакомое место с понятными и близкими сердцу законами. Только отца уже не вернешь, да и что толку от такой мести? Так что оставалось только реветь от несправедливой обиды и пережидать на холодной улице, пока эта гнида не скроется в вонючей квартире.

С тех пор Виктор не давал себе волю, даже в драке, даже в тяжелые моменты. Как будто берег право, которым настоящие мужчины пользоваться могут только в самых исключительных случаях, на потом.

Случай настал, и слезы полились ручьем, а лицо стянуло в такую гримасу, что Виктор бы сгорел от стыда, посмотрись он сейчас в зеркало. Рыдания сотрясали его все сильнее, превращаясь в судороги, соленая влага застилала глаза. Жалость к недавно приобретенным и только что утраченным товарищам как-то незаметно перетекла в жалость к самому себе. Сколько Виктор не взывал к совести и не одергивал себя — это же не он, в конце концов, остался погребенный под грудой острого металла, не он умер страшной смертью, возможно, в мучениях и страданиях — но сердцу не прикажешь.

Он снова остался один, совершенно один. Все навалилось скопом. Единственная женщина, кого он по-настоящему любил, использовала его как трамплин, дожидаясь подходящего случая, чтобы перескочить повыше, ухватившись за более приемлемый вариант. Наверное, поэтому Лена всегда на корню отметала все разговоры о детях. И чем он думал? Почему раньше не расшифровал столь понятные знаки? Даже родители, поначалу деликатно молчавшие, в последние пару лет нет-нет да и намекали на то, что жена явно темнит. А Виктор ее защищал, оправдывая Ленино поведение нормальным для современной женщины желанием сделать карьеру и реализовать себя и свои амбиции. Огрызался на родителей, обвинял, что им только внуков подавай, а остальное неважно. Эх…

А Хамза! Хороший был мужик Хамза, смелый и справедливый. И так нелепо погиб. Его жизнь, и без того полную жестокости и смерти, оставивших неизгладимый след, но не изуродовавших душу, безжалостно отняли не ведающие никакой жалости существа. Существа, почти неделю назад увлеченно копошившиеся в своих уютных мирках, переживая из-за безответной любви, решая проблемы на работе и время от времени задумываясь, чего же все это ради и заливая непонятное алкоголем. Сегодня с людьми они уже не имели ничего общего, даже внешне зараженные начали меняться. Человеческие тела были их пристанищем, но куколке пора превратиться в бабочку.

Даже воздух, получивший долгожданный отдых от бесконечного шума и дыма (хотя, как сказать — пожаров хватало), теперь становился другим, чужим и незнакомым. Где-то внутри зародилось и помалу крепло предчувствие того, что все это лишь цветочки, и ждать ягодок долго не придется — увертюра уже сыграна. Мир больше не принадлежал людям, и те бесы, что вселились в тела мирных и не очень обывателей, преследовали теперь какие-то свои цели, явно идущие вразрез с целями тех, кто сохранил разум и душу.

Доживающие последние дни сотовая связь и Интернет с обваливающимися по принципу домино страницами и ресурсами казались насмешливым отголоском вчерашнего дня, полного забот и тревог, заставляющих забывать о самом главном. Но уютное, знакомое вчера перетекло в смертоносное завтра.

Что делать теперь? Ехать, куда запланировал, куда деваться. Попытка связаться с родителями не увенчалась успехом, и без того скромная сумма денег на счету закончилась, да и заряд телефона вот-вот исчерпается. В суматохе двух последних дней Виктор совсем забыл подключить телефон к генератору автономного питания в квартире Хамзы, а аккумулятор оказался на удивление слабым.

Связи нет, по крайней мере, у него. Чтобы раздобыть новую симкарту и мобильник, нужно заехать в какой-нибудь населенный пункт с большим магазином. Что ж, придется, хоть и вовсе не хочктся.

А вот чего хотелось, так это сорваться в путь и ехать как можно быстрее, пока на приборной панели не загорит желтым крохотная лампочка бензобака. Тогда нужно выйти из машины, позаимствовать топливо у тех, кому оно уже ни к чему, и продолжить сумасшедший бег, не останавливаясь ни при каких обстоятельствах.

Родная земля вдруг стала такой манящей и такой далекой, что Виктор готов был ехать хоть двое суток напролет, лишь бы поскорее увидеть с детства знакомые поля, озера и густые леса, с мудрой хмуростью взирающие на мир. Вековым деревьям многое довелось повидать, но такого, что происходило в данный момент, навряд ли.

Виктор встал, протер глаза разящим потом рукавом и размял спину, наслаждаясь негромким хрустом костей. Накатившая волна катарсиса бережно обняла его и понесла вперед, и вот он уже заводит мотор и включает передачу.

За окном мелькают деревья и редкие домики, и ярко-розовый диск солнца, нашедший брешь в облачном покрывале, опускается все ниже, кокетливо прячась за верхушками раскинувшегося вдалеке леса. Он еще не исчез до конца, когда на западной потемневшей части небосклона за пеленой туч зажглись первые холодные огоньки.

Теплый день нехотя уступил вахту короткому вечеру, который бесцеремонно вытолкнула нетерпеливая ночь, отпустив ему пару коротких часов. Свет фонарей и вывесок больше не мешал ей безраздельно властвовать над миром, на место беспокойных и непоседливых муравьев-людей пришла совершенно новая сила, только-только вступающая в свои права.

Шелестели шины, оставляя позади метры и километры, и свет фар широким конусом выхватывал расстилающуюся впереди дорогу, то прямую, как стрела, то петляющую в замысловатых изгибах. Путь был бесконечно долог, но само движение уже было наполнено смыслом и, следовательно, жизнью. Виктор твердо смотрел вперед, уверенно держа руль. Он знал, где находится конечная точка его путешествия, как знал и то, что должен туда добраться. Когда есть цель, даже такая незатейливая, все становится проще.

Он доберется до семьи, все устаканится, люди найдут управу на поганую нежить, и все начнется сначала. Жизнь войдет в колею, и он останется дома, к черту эту Америку. Сослуживцы, если уцелели, помогут, наверное, с продажей его небогатого скарба в виде машины, мебели и плазменного телевизора. А если и нет — не беда…

Прохладный ночной ветерок ворвался в открытое окно, принеся с собой не только свежесть, но и новый звук, который монотонно тянулся, изредка меняя тональность, похожий на голос какого-то духового инструмента с очень широким диапазоном.

Уже зная, что увидит, Виктор повернул голову влево. Он разинул рот, не в силах подобрать слова даже для того, что объяснить происходящее самому себе. В нескольких километрах от дороги зомби столпились на вершине холма, окруженного лесом. Они стояли, разгоняя тьму окутавшим их искрящимся светом. Этот звук шел от них, но не из головы Виктора, как прежде, а снаружи — зараженные были слишком далеко, чтобы снова влезть в его разум.

Зомби пели. От иномирных голосов испуганно и мелко дрожала земля, деревья под темным напором склонились, брезгливо отворачиваясь от зараженных. А те затянули свою заунывную, но дьявольски прекрасную песню, заставляющую резонировать все вокруг.

Через дорогу прочь от зараженных побежали лесные животные. Виктору пришлось снизить скорость, чтобы пропустить белок и зайцев, кабанов и лис, проскочил даже здоровенный лось, испуганно фыркая и в упор не видя человека в маленькой машине.

И тут небеса соединились с землей широким столбом света, сейчас особенно яркого, и вокруг стало светло, как днем. Перепуганные животные в панике припустили еще быстрее, торопясь нырнуть в лес на противоположной стороне дороги. Они толкались и пробивались вперед, хищники даже не смотрели в сторону травоядных. Инстинкт самосохранения был сильнее, и он гнал их прочь от проклятого места.

Виктор остановил машину, неторопливо закурил и вышел. Его все равно трясло так, что он не мог ехать дальше. Было бы глупо попасть в аварию сейчас, ночью, на пустой дороге, когда до дома полтора-два дня пути.

Как только он увидел светлое зарево над оставшимся далеко позади в стороне Парижа, почему-то стало ясно, что спешить уже некуда. Просто захотелось посмотреть, что будет дальше. Через минуту к первому светопредставлению присоединилась еще одна группа зомби, находившаяся на порядочном удалении от шоссе — лишь слегка посветлело небо на юге, у самого горизонта. Прошло несколько долгих мгновений, и еще два луча ударили в вверх, один совсем близко, за лесом, а другой вдали, на северо-западе.

Что ж, похоже, следующий этап уже начался. Виктору вдруг подумалось, что, коль скоро завязка плавно перетекла в кульминацию, ему стоит поторопиться — перед смертью очень хотелось повидать семью, уж лучше умереть рядом с родными людьми, чем здесь, на чужбине. Он уже не питал иллюзий по поводу будущего, оно обещало быть мрачным и с предсказуемым финалом.

Маленький темно-зеленый рено вновь помчал на восток, и вскоре, по мере удаления от французской столицы, небо над дорогой вернуло свой ночной цвет, а заодно очистилось от бесформенных туч.

На черном покрывале вновь проступили звезды, знакомые, привычные и бесконечно далекие, не согласные с хмурыми мыслями одинокого путника. Они улыбались Виктору, подбадривая его и говоря, что, возможно, это все-таки еще не конец.