Дом, где поселились беглецы, располагался на окраине дачного поселка с хорошим названием «Незлобня». На улице Садовой.
Собственно в поселке было всего две параллельные улицы — Бесконечная и Садовая. Обе улицы начинались на Привокзальной площади и постепенно заканчивались в ближайшем лесу. Улицы соединялись переулками — Первым, Вторым, и так далее. До 50-го.
На участках Садовой преобладали яблони. На Бесконечной хозяева отдавали предпочтение цветам.
На Привокзальной площади располагался небольшой магазин, в котором помимо обычных товаров, продавались грабли, лопаты и прочий садовый инвентарь.
Большинство зданий в Незлобне были деревянными и двухэтажными. Позеленевшими от времени. Все — за сплошными серо-зелеными деревянными заборами..
Из космоса Незлобня была, наверное, почти неразличима — зеленые дома на фоне зеленого леса.
В Незлобне было тихо. Только иногда лаяли собаки. Но их не было видно — заборы здесь были гораздо выше человеческого роста.
— Ничего не имею против собак, если они за высоким забором, и мы их не видим, — мяукнул Алексей Васильевич.
В ста метрах от дома, где расположились наши герои, начинался сосновый лес.
Запах смолы смешивался с запахом яблочных компотов — жизнь в Незлобне теплилась, но за ставнями и высокими заборами. Иногда из-за забора доносились неизвестно кому заданные вопросы:
— Почем же сейчас килограмм сахара? — спрашивала неизвестная пенсионерка.
Или:
— Когда же наконец спадет жара?
Чаще всего эти вопросы оставались без ответа.
По выходным и праздничным дням жизнь в поселке становилась веселее — приезжали дачники. Тогда из-за заборов раздавались звуки музыки, и на вопросы иногда мог быть дан ответ.
— Что-то около сорока рублей за кило.
Или:
— Синоптики не обещают ничего хорошего.
В Незлобне много лет назад родился известный артист кино Александр Короткий.
Александр Короткий был мужчиной небольшого роста. Многие даже думали, что «Короткий» — это псевдоним, навеянный размерами артиста. Но это было не так. Фамилию «Короткий» носили и отец, и дед, и прапрадед Александра.
Известность пришла к артисту после того как он сыграл главную роль в фильме «Сказ про Лешего». А его фраза «Лешие не рассказывают анекдотов, у них нет права на улыбку» стала легендарной.
Потом были роли Кащея Бессмертного, волшебного царя и даже Бабы Яги.
В фильмах Короткий всегда был соответствующим образом загримирован, и поэтому на улицах населенных пунктов (кроме Незлобни) его не узнавали…
Но если Короткий приезжал на свою малую родину, все имеющиеся в наличии дети собирались около его дома на Бесконечной улице и просили:
— Дядя Саша, дядя Саша, расскажи анекдот, расскажи анекдот.
Первые годы своей славы Короткий, будучи в хорошем настроении, добросовестно отвечал, что «Лешие анекдотов не рассказывают». Однако с годами хорошее настроение случалось у актера крайне редко, поэтому чаще можно было услышать: «Ступайте прочь, сейчас спущу собаку!»
В честь актера власти хотели было переименовать улицу Бесконечную, но местные жители были против.
— Будет улица Короткая, а это обидно, — среди местных жителей преобладало такое мнение.
Власти ограничились установкой актерского бюста на Привокзальной площади.
В целом место, где обосновалась наша компания, было достаточно глухим. В соседних домах не жил никто. Даже собаки.
Этот факт установили отправившиеся на разведку Мурчик и Мурочка.
Дом, где поселилась Вера Сергеевна с внучкой и прочими живыми существами, был деревянным, двухэтажным, с огромным чердаком.
Здесь было много вещей не понятного для обычного человека назначения — кусок рельса, табличка поезда «Москва-Рига» и кирзовый ботинок примерно пятидесятого размера — на правую ногу.
Было здесь и полное собрание сочинений А.С. Пушкина.
— Хороший автор, — промяукал Алексей Васильевич. — Про котов писал, вы нам переводили.
— Правильно, — мяукнула ему в ответ Вера Сергеевна. — «Кот ученый все ходит по цепи кругом».
— А про тигров у него что-нибудь было? — заревел Тимофей.
— Так нечестно, — обиделась Маша. — Вы что-то там по-своему мяукаете, а я ничего не понимаю.
— Подожди, — успокаивала внучку Вера Сергеевна. — Завтра начнем занятия.
Еще в доме были: старинный проигрыватель «Урал-112», набор грампластинок к нему, два кресла-качалки, детские металлические машинки и множество старинных кукол — с желтыми пластмассовыми лицами и выцветшими, но все еще слегка голубыми глазами.
Некоторые куклы еще бодро вскрикивали «мама». Некоторые, и то если их сильно сжать, выдыхали только первый слог — «ма».
— Боже мой, боже мой, — всплеснула руками Вера Сергеевна, — такую мне подарила мать на день рождения. На пятилетие.
Была треснувшая гитара, которую Кошкиной, несмотря на все усилия так и не удалось настроить.
— Все равно, давайте споем песню, в честь нашего прибытия в поселок Незлобня, — предложила Вера Сергеевна и, не дождавшись ответа, запела:
Хотя в доме, судя по пыли, давно никто не бывал (на перекидном календаре с фигурой Лермонтова значилось 2 сентября), все стояло на своих местах: посуда в буфете, стулья в углах, засохшие цветы на подоконниках. Заходи и живи. Из крана текла вода, работал телевизор.
Мурчик открыл холодильник и печально замяукал:
— Могли бы оставить хотя бы кусочек рыбки.
— Мой друг, вы слишком многого требуете от жизни. Рядом лес, в лесу грибы, ягоды, мыши, наконец. Я думаю, что завтра мы прогуляемся по лесу и найдем что-нибудь съестное. Тем более, что нам неплохо бы переждать здесь несколько дней.
— Надо познакомиться с местными кошками, — предложила Мурочка. — Мы не знаем, в какой стороне Москва, а Вере Сергеевне и Маше лучше не показываться на глаза местным жителям, — мяукнула Кисточка.
— Я думаю, нам надо остаться в Незлобне дня на три, а потом идти в Москву. Пусть уляжется шум, — подвела итог Вера Сергеевна.
— Хорошо жить рядом с лесом, — сказал Тимофей. — Интересно, если идти и идти, то можно ли дойти до Уссурийской тайги?