Уже начинало смеркаться, когда Горбатова увидела указатель с надписью «До Незлобни 1,5 км». Журналистка свернула в лес, проехала метров сто и остановила автомобиль.
— Как здесь легко дышится! — Горбатова вышла из своей синей «Волги», достала видеокамеру, положила ее на капот автомобиля, отошла на несколько метров и заговорила. — Наш корреспондент находится в глухом подмосковном лесу. Где-то тут знаменитая «Рублевка», но где-то далеко, где именно, я не знаю. До свидания, дорогие телезрители!
Журналистка выключила камеру и села за руль. У нее было прекрасное настроение. Она чувствовала, что ее репортаж может стать сенсацией.
Галина попробовала завести «Волгу», но та не заводилась.
— Вот черт, — подумала вслух Горбатова и ударила кулаками по рулю. Руль отвалился.
Попытки вызвать спасателей по мобильному телефону к успеху не привели — Горбатова не смогла назвать адрес, по которому она в данный момент находилась.
— Где-то в районе Незлобни, точнее сказать не могу.
— Вы что-нибудь видите? — спрашивали Горбатову на том конце провода.
— Вижу, как солнце садится за деревья. Чувствую, как холодает. А я легко одета и вокруг абсолютно никого нет.
— Значит, вы стоите лицом к западу, раз видите, как солнце садится за деревьями, — обрадовал журналистку дежурный. — Идите на восток. Там вы найдете…
Что она должна была найти на востоке, Горбатова не расслышала, так как в телефоне села батарейка. Потом у журналистки сломался каблук, она сняла туфлю и тут же наступила на острый сучок.
Стоя на единственной здоровой ноге, Горбатова погладила ладонью пораненную ступню и почувствовала, что рука стала влажной.
— Кровь, — тихо сказала Горбатова, рассмотрев ладонь, а потом закричала:
— Люди, помогите!
Понятно, что ее крик никто из людей не услышал, лишь испуганно заухала сова, напугав своим уханьем Горбатову еще больше.
— Люди! Товарищи! Господа! Телезрители! На помощь!
Сердце журналистки готово было оторваться от кровеносных сосудов и скатиться вниз — к пяткам.
Однако отступать было поздно, и Горбатова отправилась — подпрыгивая на одной ноге, от дерева к дереву — на восток.
На востоке уже появились звезды. А на западе сквозь деревья еще можно было увидеть солнечный полукруг.
Горбатовой стало очень жалко себя, она обняла дерево, неведомой ей породы (это была ольха), и заплакала.
Часа через два, в сумерках, Галина на одной ноге допрыгала до Незлобни, до самой Привокзальной площади. Там никого не было — только бюст актера Короткого зловеще осматривал безлюдное пространство своей малой родины.
Улицы дачного поселка были пустынны, фонари не горели, и отличить улицу Бесконечную от Садовой не было никакой возможности.
— Люди, где вы? — крикнула в отчаянии Горбатова, — но ей никто не ответил. На краю площади, под единственным фонарем в поселке, привидением старухи Шапокляк мелькнула сгорбленная пожилая женщина с авоськой.
— Гражданка, подождите, — крикнула ей Горбатова, но старушка лишь ускорила шаг и через мгновение исчезла за поворотом.
Журналистка пошла наугад, но вскоре без сил рухнула на первую попавшуюся скамейку.
— Люди, помогите! Пожалуйста. Люди, ну где же вы?
— Вы ищите людей? Я здесь, — из темноты вышел полноватый мужчина с фонариком в руках и в милицейской форме. Это был Фуражка.
— Какое счастье просто видеть человека. У меня сломался каблук. И я не могу идти.
— А я слышу, кто-то кричит. Думаю, помочь, что ли. Хватайте меня за шею, я понесу вас, — Милиционер взял на руки не слишком тяжелую журналистку и понес ее.
— Наверное, вы были женаты много раз? — спросила Горбатова Фуражку. — Вы так профессионально носите женщин.
— Милиционеры должны быть специалистами в разных областях, — уклончиво ответил Николай. — Вообще-то я не был женат.
— Как интересно. А что вы здесь делаете? — поинтересовалась журналистка.
— Да, вот с друзьями выехали на пикник, — соврал милиционер. — Куда вас нести?
— Куда меня нести, я пока не знаю, но несите осторожнее, а то разобьете телекамеру — она у меня в сумке, — предупредила Горбатова.
— А зачем вам телекамера? — поинтересовался Фуражка, когда уже подносил вносил Галину к дому, расположенному по адресу улица Бесконечная, 256.
— А я журналистка, — ответила Горбатова. — Моя фамилия Горбатова.
— Так это вы та самая журналистка, — Фуражка едва не выронил Горбатову из рук.
— Хорошо посидите здесь на скамейке, а я пойду, принесу молоток и гвозди, каблук прибить, — Филимонович понял, что он зря принес сюда Горбатову, но отступать было поздно.