Судьба над мной жестоко надсмеялась:

Папаша влип и загремел в Нарым,

Моя маманя сильно заикалась,

А я и вовсе родился немым.

Папашин кореш Изя Шелудивый

Помог специальность мне приобрести:

Я был толковый, то есть терпеливый,

И стал ходить на дело лет с шести.

Однажды нас на двухэтажный домик [12]

Навел Сперанский Мишка – наш агент.

Я влез в фрамугу, встал на подоконник —

И тут в моих глазах померкнул свет.

Какой-то тяжкий груз по темю прямо

Меня огрел, да так, что мне пришлось

Впервые в жизни, крикнув слово «Мама!»,

Упасть на пол, носки раскинув врозь.

Промчалась ночь, а ровно в девять тридцать

В ту комнату вошли врачи, ей-ей.

Оказывается, я лежу в больнице,

А был сбит с ног я диссертацией.

Тот том был толще дела прокурора

О краже трех занюханных штиблет.

Его творец – Шандурина – здорова!

Его писала шесть неполных лет.

Она во всем, задрыга, виновата,

Картинками [13] сумела охмурить.

Я через это стал ругаться матом

И прочие слова произносить.

(И т. д. еще не менее 10 куплетов.) Эти вечера, песни, остроумие и легкость в поведении молодых и не очень молодых сотрудников в присутствии прославленного академика – свидетельство прежде всего душевного, человеческого отношения Натальи Петровны к младшим коллегам, ее непременного желания поддерживать научный коллектив в активном, рабочем состоянии.