А когда исчезла завеса снежная, оказалась троица на узенькой лесной дороге, изрядно снегом присыпанной. Темной показалась дорога Милаве, плотной стеной обступили ее высокие ели, возвышающиеся по обе стороны от едва приметного охотничьего пути.

«Лес дремучий», — удивилась девушка и тут же обернулась, отреагировав на деликатное покашливание Кощея.

Позади высился частокол основательного бревенчатого забора.

«Такой и медведю не свалить», — почему-то подумалось Милаве.

А за забором виднелась увенчанная большой снежной шапкой двускатная крыша, из тех, под которыми укрываются и дом, и притулившиеся к нему хозяйственные постройки. Из-за забора доносился стук по металлу, собачий лай и монотонное заунывное пение. Этакий уголок жизни посреди заснеженных лесов владений Января.

— Стучим? — Месяц ухватился за тяжелое грубоватое кольцо на воротах, намереваясь сообщить о появлении гостей.

В сгущающейся тьме Милава с трудом могла распознать выражение его лица, но в голосе ясно услышала… сомнение?

— Естественно. Не будем медлить, Спутница твоя утомлена… — как-то устало откликнулся Кощей и добавил: — Только полог невидимости сними.

«Вот почему собаки так спокойны! — мелькнула в голове девушки отстраненная мысль, приправленная возмущением: Страж считает ее такой слабой?! — Наверное, и Январь так думает? Вдруг уверен, что я воспротивлюсь ночевке в таких походных условиях?»

Месяц одновременно ударил посохом о землю и кольцом по металлической пластине на воротах. Тут же залаяли собаки, а Константин и Яромир настороженно замерли, прислушиваясь.

Милава же стояла позади мужчин и растерянно размышляла о своих спутниках. Сегодня девушка впервые уловила между ними какую-то необъяснимую напряженность.

Тяжелая деревянная створка открылась бесшумно — явный знак, что за гигантскими петлями тщательно следят, своевременно смазывая маслом и оберегая от ржавчины. Подсвеченный светом из раскрытой двери дома на пути гостей вырос силуэт коренастого мужчины. Милаве он на первый взгляд и вовсе показался горбатым, но приглядевшись, она поняла, что это слегка топорщится на спине меховой жилет мужчины.

— Приветствуем, хозяин! — выступил наперед Константин. — Пустишь отдохнуть путников усталых?

— Не стоит и спрашивать, — добродушным басом заговорил мужчина. — В наших краях кроме зимовья этого и отогреться негде. Неужто откажу? Тем более пусто сейчас у меня: уехали добытчики пушнины, а новых еще не было. Но миска похлебки да широкая скамья у меня завсегда имеются. Всякие чудеса бывают — порой кто и забредет.

Отступив в сторону, хозяин местный приглашающе махнул рукой. Но стоило вслед за Стражем в круг света шагнуть Январю, как мужчина изумленно всплеснул руками:

— Сам хозяин наш зимний пожаловал?! Да как же так! А у меня и ужина достойного нет!

— Не тревожьтесь о том, — спокойно откликнулся Месяц, увлекая за собой и Милаву. Руки Спутницы своей Январь не выпустил, не позволяя девушке отдалиться. — Нам всего лишь ночь переночевать, особо не выготавливайте. Что охотникам предлагаете, то и нам сойдет.

— Ох! — явно потрясенный неожиданной честью, заволновался охотник. — С вами еще и Спутница! Как же мне вас устроить?!

Милава интуитивно чувствовала — волнение его искреннее. И очень сильное: отшельника лесного немногим не паника охватила при виде почетного гостя. Видимо, не частый гость Январь на постоялых дворах.

— Мне и сеновал сгодится, — хохотнул Константин, отвлекая внимание на себя. — Помнится, была у тебя коняшка да корм для нее привозной. Не извел еще?

И первым ступил на порог распахнутой двери, ведущей в дом. Следом вошли и Месяц с Милавой.

— Да как же вы на сеновале?! — продолжал причитать мужчина. — Холодно же там! Вы уж давайте в общем зале располагайтесь, тут и теплее. Я огонь в кузне развел, думал на ночь глядя топоры да капканы мастерить. Жар оттуда и вас согреет.

— Ты мне еще простуду напророчь, — фыркнул Страж, деловито осматриваясь в небольшом пространстве рубленой избы. — А следом и смерть от хворей. Мне! Кощею! А уж как холод страшен Январю-Месяцу, и вовсе можно неделю рассказывать.

Яромир же застыл у входа с отрешенным видом. Милаве стоило один взгляд на него бросить, чтобы понять — «прислушивается» он к ауре этого места.

«Что, если бывал тут колдун? Вдруг отпечаток магии его темной где остался?»

Оттого и шагнула вперед, намереваясь опять в беседу вступить, чтобы Месяцу не мешали, вопросами не отвлекали. Оглядываясь вокруг, девушка с грустью признала, что прав хозяин зимовья — более аскетичных условий для ночлега и не придумаешь.

Крошечное помещение «меблировано» было скудно — широкий, местами засаленный стол по центру, явно для общего пользования, да два ряда широких деревянных скамеек, призванных служить также и кроватями. Горка довольно потрепанных тюфяков в углу, прокопченные от дыма стены да множество сундуков за дверью — вот и вся нехитрая обстановка охотничьего прибежища.

— Охотникам же только место, чтобы поспать да где шкуры сложить… — оправдываясь под внимательным взглядом Спутницы Месяца, пуще прежнего заволновался хозяин. Он то теребил большую пуговицу у ворота жилета, то засовывал широкие ладони в карманы. — Женщин у нас тут никогда не бывало.

«Вот уж точно кузнец! Живет тут отшельником, — уверилась Милава, движения рук подметив. — Кулаки-то пудовые».

— Главное, что тепло, — улыбнулась мужчине в надежде успокоить, — сухо и еда есть. Большего нежданным постояльцам и ожидать не стоит. Благодарим, что пустили нас на ночлег.

В детстве у бабушки девочка любила забираться на пыльный чердак, где был подвешен старый гамак. Там хватало и паутины, и запущенности. А уж поваляться на сеновале почитала за верх удовольствия.

— Если найдется для меня миска похлебки, то я точно на сеновал, — бросая быстрые взгляды на Месяца, потянулся, разминая плечи, Страж. — Трудный денек выдался да и завтрашний обещает быть не легче.

Словно опомнившись, хозяин зимовья засуетился, быстро метнулся в соседнюю комнату, где виднелась печь, да загремел посудой. Через минуту уже шагал назад, держа в больших ладонях по миске с супом. От еды шел пар, пахло дымком и мясом — очень аппетитно. Водрузив похлебку на стол, хозяин поспешил за следующей порцией. Принес и хлеба (откуда он только тут?), ломтей мороженого мяса да отвара какого-то хвойного.

Константин с Милавой, а следом и Январь дружно принялись пробовать похлебку.

«Вкуснотища!» — с первой ложки густого супа разомлела девушка, подумав о том, что как бы повара ее мира ни бились над приготовлением деликатесов, а неимоверного очарования самой простой еды ничем не затмить.

Мужчины, дружно орудуя ложками, явно тоже по достоинству оценили охотничий суп.

— Ох, уважил, — сыто зевнув, кивнул Константин настороженно присевшему в уголке хозяину. — Давно такой вкусной похлебки не пробовал.

— Благодарю! — c достоинством поклонился лесник.

— А как дела твои? Идет ли промысел? В ходу ли инвентарь твой? Есть ли спрос? — Константину все было интересно. И пока Январь с задумчивым и слегка отстраненным видом доедал суп, Страж принялся выяснять у хозяина зимовья новости.

— Да хорошо дела. Зимовье мое не пустует, все кто-нибудь да наведается. И на пушнину спрос в окрестных землях есть, так что и зверя добываю. Да и изделия мои раскупают, много я не делаю, а что могу, то охотники с удовольствием берут. В оплату завозят мне припасов да для лошадки фураж. Она же потом и волокушу с добычей тянет до земель ничейных. А большего мне и не надобно.

— Знатный кузнец хозяин наш, — пояснил Кощей Милаве, отдавая дань благодарности и уважения охотнику. — Сам, помню, услугами его пользовался. Что же выковал ты мне в прошлый мой наезд, напомни?

Последнее адресовалось уже хозяину. Впрочем, и вся тирада Стража изрядно его смутила, мужчина растерянно смолк, обдумывая ответ.

— Слишком высока оценка ваша. Мои навыки скромные, умения недостаточные. Самые грубые поделки выходят из-под молота моего. Капканы на медведя мне только и клепать.

В волнении лесник смахнул со лба испарину.

— Напрасно вы так строги к себе, — Милава, покосившись на Месяца, что сидел с отрешенным видом, позабыв о еде, решила, что и ей следует благодарность за теплый прием выразить. Пусть и просто все тут устроено, а за воротами и без горячего ужина не оставили. Вспомнив о рассказе купцов, поддержала Кощея: — Мне сегодня хвастались кинжалом вашей работы. Купцы, что ночевали недавно по дороге на источники. Очень хвалили!

— Ох, пристыдили вы меня! — поспешно откликнулся хозяин зимовья, на ноги вскакивая. — Кинжал тот и вовсе не моя работа! Учителя моего. А тут возможность продать его с выгодой подвернулась, вот я и нахвалил себя. Проводить вас до сеновала?

И мужчина махнул рукой Константину, указывая нужное направление.

— Что ж… — Страж тоже поднялся.

— И мы с вами, — решилась Милава. Скамья девушке неудобной показалась. Да и добавлять хлопот хозяину не хотелось. А спать на сеновале — дело не новое, если вспомнить детство.

«Надеюсь, Январь не воспротивится?» — мысленно уповая на положительное решение, взглянула она на Месяца.

— Да, пора, — ответил тот на безмолвный вопрос Спутницы и тоже поднялся. — Утро вечера мудренее.

Посох Январь из рук не выпускал, а на лице его сохранялась глубокая задумчивость.

Лесник же с явным облегчением, что угодил высоким гостям, зашагал к выходу. Сеновал, как и все хозяйственные постройки, был под одной с домом крышей, оттуда можно было, минуя двор, попасть прямо в хлев, где ржала лошадь.

«Удобно, когда снега наметет», — подметила девушка, идущая последней.

На сеновале оказалось не так и холодно, чувствовался жар от кузни, что расползался по всем пристройкам. А едва охотник удалился, предоставив в полное владение гостей запасы сухой травы, Январь и вовсе девушку успокоил:

— Магия моя замерзнуть не даст, можешь смело устраиваться.

Скинув свой полушубок, расстелил его поверх сена, предлагая прилечь на него.

Милава благодарно улыбнулась, тоже скидывая с плеч верхнюю одежду. Спутники ее, негласно решив не смущать девушку, устроились у противоположного края строения. Константин уже и вовсе спал, расслабленно раскинувшись поверх копны. Но даже во сне Страж сжимал в руках меч.

Январь тоже плюхнулся на солому, размышляя о том, когда же в последний раз в своей жизни ночевал в таком оригинальном месте.

«Правильно Милава сюда спать напросилась, — Месяц магией своей заботливо укрыл толстым слоем снега, словно пуховым одеялом, крышу сарайчика, намел теплые сугробы вокруг, чтобы и малейший язычок зимней стужи внутрь не просочился. — Уж больно силен жар от кузни в общем зале».

Пусть и не опасен огонь для Месяцев зимних, но не очень комфортно им возле раскаленных кузнечных печей. Оттого и сейчас, вопреки усталости, накопившейся за последние дни, не мог Яромир уснуть и просто лежал, уставившись на гладкие от времени балки под потолком и вслушиваясь в тихий шорох сена и сонное пофыркивание коня. Не нравилось ему в этом месте: огонь — стихия летних Месяцев. Потому и не спалось, словно что-то угнетало, раздражало силу его.

Едва шагнув во двор зимовья, Месяц принялся «прощупывать» пространство вокруг своей магией, анализируя малейшие оттенки ауры этого места. Ничего настораживающего не почувствовал, впрочем жар из кузни неимоверно отвлекал внимание.

«Завтра поутру, прежде чем к новой цели отправимся, еще раз проверю тут все, — решил он. — С новыми силами, отдохнув, оно сподручнее».

Невольно поежившись от очередного дуновения жара, что принес с собой легкий ветерок, повернулся на бок. И… замер, потрясенный открывшейся картиной.

Милаве тоже не спалось. Ее тревожили странно противоречивые мысли. О Месяце в первую очередь… Слишком уж много неожиданностей преподнес сегодняшний день, такие глубинные эмоции всколыхнул, про какие девушка и не думала, что возможны они! Когда в последний раз она чувствовала такое душевное тепло, искреннюю заботу и открытость, какие продемонстрировал сегодня спутник ее? Страшно было признаться даже себе в том, насколько очарована она синеглазым блондином.

«Сегодня Месяца словно заново для себя открыла, — рассеянно теребя пуговички на тунике, девушка смотрела в небольшое окно напротив. За ним виднелся серебристый шар луны, которая с безмолвным пониманием наблюдала за Милавой. — Вовсе не суровый и не заносчивый он, каким показался в самом начале знакомства. А еще он…»

Даже мысленно девушка страшилась озвучить так удивившие ее наблюдения. Не ревновал ли он сегодня? Как иначе можно объяснить странную нервозность Яромира при появлении Кощея?

«А еще купание это совместное! Только ли ради разговора интересного увел меня Месяц подальше от самых посещаемых источников?»

Вспомнились взгляды пристальные, прикосновения осторожные и объяли сомнения душу девичью. Было уже все это однажды — там, во время ночного катания на коньках. Тогда тоже сердце затопило теплым чувством узнавания, счастья… А что потом? Выяснилось, что Месяц проверку устроил злодею проклятому. С истинно ледяным расчетом использовал он ее восторженный отклик.

«Добился достоверности. Даже такой сильный колдун поверил в романтическую увлеченность Месяца. А я-то глупая… Как я могла забыть, что такой красавец за долгую жизнь встречался со множеством влюбленных в него девушек? Одних Спутниц вон сколько было! Как могла позволить себе начать верить в сказку?!» — мысленно укоряла себя Милава.

Спутники ее давно уснули, до девушки доносилось мерное дыхание спящих на другом краю сеновала мужчин. За это деликатное внимание, возможность хотя бы условно уединиться, она была очень благодарна Яромиру и Константину. Тем более что чувствовала — нет полного взаимопонимания между друзьями. Опять же, почему?

Воздух слегка заколыхался, отвлекая внимание девушки от серебристого лунного лика. Это было марево от кузнечной печи, жар от которой расползался по всем помещениям. Словно вязкий туман стелилось оно вокруг, опаляя, клоня в сон. Задумавшись, Милава даже не заметила, как расстегнула блузку и по привычке скинула ее с плеч. Теперь грудь скрывала лишь тонкая ткань сорочки, да мягкие локоны, машинально избавленные от заколок и шпилек.

Подняв голову к единственной своей «собеседнице», Милава пристально всматривалась в, казалось, невесомый шар Луны, словно надеялась получить ответы на все вопросы.

И когда мягко потянулась, вскинув руки над головой, даже не догадывалась, как волшебно прекрасна в серебристом свете ночи на фоне большого окна. У Января дух захватило от красоты такой. Стройный стан, очертания высокой груди, просвечивающие в лунном свете сквозь кажущуюся невесомой материю, и мягкая линия плеча с рассыпавшимися по нему локонами. Он замер, не имея сил отвести взгляд от женского профиля. Всегда сосредоточенное лицо, сохраняющее в течение дня маску деловитости и отстраненности, расслабилось, открывая взору невольного наблюдателя истинно женскую мягкость. Душевность. Искренность. Естественное очарование.

Словно в самую душу Спутницы заглянул он в эти мгновения.

От свежевыпавшего снега, залитого лунным светом, ночью было светло, как днем. Месяц любил ночную пору — время, когда все окутано серебристым сиянием и кажется прекрасным и удивительным. Когда мир предстает каким-то истинным, лишенным налета вычурности, искусственности.

Именно такой он увидел и Милаву в эти мгновения. Настоящей! Той девушкой, с которой вместе катался на коньках — искренней, сердечной и нежной, лишенной всей внешней отстраненности и напускной холодности, за которыми она неизменно укрывалась изо дня в день.

И это не могло оставить его равнодушным. Не могло не растопить изрядно оледеневшее за долгие и полные забот годы жизни сердце. Не могло не очаровать его…

Оттого, выждав, пока Спутница, сморенная сном, затихнет на широком полушубке, подобрался ближе. Укрыл девушку сверху ее собственным, находящимся рядом, полушубком, создал охранный купол на всю площадь сеновала и… заснул. С умиротворенной улыбкой на губах.

Разбудили молодых людей первые лучи солнышка.

Константин тут же сел, довольно жмурясь и стряхивая с плеч сухие травинки. Найдя взглядом Января и Милаву, спящих немногим не в обнимку, тут же нахмурился и громко позвал:

— Утро раннее на дворе, не пора ли в дорогу собираться? Ждут нас дела важные.

Месяц, последние четверть часа лишь делавший вид, что спит, обернулся и кивнул другу. Осторожно, стараясь не потревожить Милаву, поправил наброшенный на ее тело полушубок и махнул Стражу рукой: выйдем, мол.

— Пусть поспит подольше, — шепнул Константину, стоило им, оправляя рубашки, выбраться с сеновала. — Уснула не сразу. А мы пока умоемся да еще раз все здесь осмотрим.

Вот так и получилось, что девушка проснулась совершенно одна. Растерявшись из-за собственной раздетости (когда успела?), спешно натянула тунику, а на плечи накинула полушубок. Прихватив и верхнюю одежду Января, бодро скатилась с копны сена и отправилась искать своих провожатых. Но стоило выйти с сеновала, как откуда-то сбоку донеслось лошадиное ржание. Не утерпев, девушка заглянула в хлев. Конь оказался видным — высоким и абсолютно черным. Он с явным интересом принюхивался к пропахшей сеном особе и настороженно стриг ушами.

Протянув руку, Милава осторожно погладила морду животного.

— Любят тебя, красавец! — порадовалась за него, оценив ухоженную гриву и просторный загон.

Сбоку на стене висела, поблескивая металлическими деталями, упряжь. Проведя ладонью по хомуту, Милава заметила на нем удивительной красоты рисунок. Чеканный узор змейкой из крошечных листьев оплетал металл.

«Каким же надо быть мастером, чтобы такое чудо сотворить?!»

Неуклюже шагнув в сторону — перед глазами, не отпуская, продолжал стоять рисунок — ударилась ногой обо что-то твердое. Опустив глаза, увидела только большую охапку сена, заготовленную, вероятно, для коня. Осторожно пошевелив ее, осознала: действительно, твердое! Удивившись, девушка присела на корточки и раздвинула сухие стебли.

«Зачем же тут все это сложили? Опасно это, вот так и налететь можно. Под сеном-то не видно. Да и не место тут такой красоте», — удивилась Милава, осторожно — кончиками пальцев — погладив хитрый узор.

Фантастически тонкие завитки металла переплетались между собой, сливались в кружево прекрасного рисунка, образуя ножки изящного столика. Обнаружился тут и миниатюрный кованый подсвечник, и скамеечка для ног.

— Ой! — отдернув руку, Милава увидела капельку крови и попеняла сама себе: — Вот, уже укололась обо что-то.

С большей осторожностью вороша дальше траву, нашла и причину травмы — три похожих кинжала. И все выкованы в едином стиле, с узорами в виде лесных зверей.

«Так вот у кого купцы кинжал купили, — вспомнила девушка, что видела накануне похожий. И такая запоминающаяся манера мастера… Истинного Творца! — А глядя на хозяина зимовья этого, и не скажешь, что такой талантливый кузнец. Впрочем, возможно и не его это работа».

Поднявшись на ноги, отряхнула колени от соломы и направилась к двери, что вела из хлева в дом. Там Милава предполагала встретить проснувшихся ранее Месяца и Стража.

В дверях с Январем и столкнулась.

— Милава, — с серьезным видом заговорил Месяц, обегая фигурку Спутницы пристальным взглядом, — пора завтракать и в путь отправляться.

Хотела девушка в ответ спросить, все ли он тут проверил, но от вопроса воздержалась — слишком странно отводил синие глаза Яромир да хмурился устало.

«Не выспался, должно быть, — решила она. — Или заботы покоя не дают».

Сейчас на Январе ответственность за мир сказочный, не стоит его разговорами маловажными отвлекать.

— Готова я. Отчего же сразу не разбудили? — шагнула ближе девушка.

— Спутница Месяца, — хозяин зимовья подоспел и с поклоном суетливо поманил за собой, — позавтракайте прежде. Сил наберитесь.

— И то верно, — это Константин пробасил из-за стола. — Чая горячего надо выпить перед дорогой.

Милава быстро устроилась за столом и отхлебнула горячего питья, заедая его ломтем теплого хлеба (видимо, испек его хозяин совсем недавно). Посматривая на Месяца, заметила лоб нахмуренный и слегка затуманенный взгляд, словно головная боль его мучает. Оттого и удивилась вопросу:

— Можно ли нам в кузне осмотреться? Товары глянуть?

— Уж вы меня уважили, хозяин наш зимний, — тут же закланялся кузнец. — Такая честь для моего скромного жилища! Торговля моя идет от случая к случаю. Ну, да по умению и доход.

Подхватив шубку теплую, девушка поспешила за устремившимися в направлении кузни мужчинами. Жар там чувствовался нестерпимый, тело мгновенно покрылось испариной. Милава заметила, как недовольно дрогнули плечи Месяца, но он уверенно шагнул внутрь.

Девушка ожидала увидеть нечто подобное тому, что нашла на конюшне, но…

«Какое все грубое, — даже на ее неискушенный взгляд развешанные по стенам капканы и ножи выглядели какими-то… громоздкими. Примитивными. — Как же странно это? Почему купцам клинок достойный продал, а нам всякую несуразицу показывает? Не оттого ли, что не его это клинки? Но чьи тогда?»

Что-то мелькало в памяти Милавы, какая-то догадка. Образ. Что-то не давало покоя, но никак не могло оформиться в четкую мысль.

Но мужчины с вежливым вниманием слушали пояснения кузнеца-отшельника, что нахваливал свои изделия.

— Самоучка я! До всего сам дохожу, учусь помаленьку… — рассказывал тот.

Заметив, что Январь морщится, словно от головной боли, девушка в сторонку отступила, готовая в любой момент на улицу вернуться.

Опершись бедром о громоздкий стол, скользила она рассеянным взглядом по полу, силясь поймать ускользающую мысль. Вдруг взгляд зацепился за уголок бумаги, что торчал из-под кованого сундука у стены — должно быть, случайно туда залетел. Без всякой задней мысли привычная к порядку девушка наклонилась, листок подхватывая.

И, мимоходом бросив взгляд на изображение, узнала его! Расправив крылья, подхваченные воздушным потоком, две птицы взмывали вверх… Прекрасный миг, запечатленный в металле. Страница из книги, которую Милава рассматривала в кладовке в доме Января!

Изумленная открытием — а неясная мысль тут же обрела четкость, подсказав, что узор на рисунке и кованые изделия в конюшне дело рук одного умельца! — девушка перевела вопросительный взгляд на хозяина зимовья. Тот тоже взглянул на нее, подметил и лист бумаги в руке, и задумчивое выражение лица… Что-то мелькнуло во взгляде охотника. Что-то… угрожающее?

Вот только Милава этого не заметила, сосредоточившись на другом вопросе: «Уж не промышляет ли кузнец этот перепродажей краденого?».

Ничего другого девушке в голову не приходило. А обдумать увиденное стоило — не в характере Милавы было с выводами спешить!

«Но удушливый жар так мешает…».

Оттого и направилась девушка к выходу, желая скорее оказаться в прохладе морозного утра и ясность мыслей вернуть. Одного не заметила — как прищурился хозяин охотничьего зимовья, в спину ей глядя. Январь тоже обернулся, с пониманием отнесясь к уходу Милавы. Пышущая жаром кузня и его заставляла ощущать раздражение. Но смутное беспокойство, появившееся вчера, не отпускало Месяца. Потому и задумал он еще раз все в доме обойти.

А Спутница его, не задержавшись в общем зале, вышла на улицу и с наслаждением подставила лицо редким снежинкам, сыплющимся с неба.

«Подожду Января и Константина тут», — решила она, озираясь.

При свете дня дом выглядел дружелюбнее, а посреди двора обнаружился колодец. Шагнула к нему Милава и, испытывая жажду, заглянула внутрь. И тут… какая-то темная тень метнулась к девушке, с силой тарана врезаясь в спину! Спутнице огромного труда стоило на ногах устоять, да только не помогло это. Ухватил тать ее за руки, только запястье болью обожгло, да вновь толкнул.

Не сумев удержаться, девушка перевалилась через край колодца и рухнула в воду. В приоткрывшийся в попытке закричать от ужаса рот хлынула ледяная жидкость, попала в легкие. Волна черного холода сковала тело, сердце замерло от паники.

«Попалась», — мелькнуло в сознании.