Тук, тук, тук…

Стоило девушке распахнуть глаза, как сердце на миг испуганно дрогнуло. Оказаться посреди густого заснеженного леса Милава совершенно не рассчитывала.

«Царь Морской пообещал, что переместит меня аккурат к дому Января-Месяца, а вышло… Не так вышло», — озираясь по сторонам, волновалась она.

Вокруг сплошной стеной высились деревья, скрывая широкими разлапистыми ветвями небо и создавая ощущение дремучей чащи. Ничего знакомого, даже отдаленно напоминающего окрестности дома Месяца, девушка не заметила. Потоптавшись на месте, Милава попыталась успокоиться и решить: что же ей теперь делать?

Вокруг — ни единого следа пребывания здесь кого-либо живого. Даже следов птиц нет! Только неподвижные, закрывающие кронами небо, деревья. И снег везде. Чистый и нетронутый.

«Ни единого следа! Даже птичьих отметин нет».

Тук, тук, тук…

Сердце так и продолжало частить от страха и тревоги. Сильнее всего Милаву насторожила обступившая ее со всех сторон тишина, нарушаемая разве что едва слышным потрескиванием древесной коры от сильного мороза.

«По крайней мере, я на суше!» — мысленно попыталась она приободрить себя, ища плюсы в новом повороте судьбы. И уже вслух пробормотала, отчего-то подсознательно желая разрушить эту противоестественную тишину хотя бы звуком собственного голоса:

— Я тут быстро замерзну. Шубку-то в Царстве морском скинула, а забрать забыла. Некрасиво получается! Зима-Матушка для меня старалась, а я так безалаберно к вещам отношусь.

Казалось бы, стоит ли в таких обстоятельствах переживать об одежде? Да еще и болтать об этом? Но Милаву действительно больше волновала забытая шубка, а не то, что она оказалась одна в совершенно незнакомом месте. Страха не было, словно это всего лишь досадное недоразумение, которое в скором времени разрешится.

Откуда такая уверенность?

Но девушка привыкла полагаться на собственные силы и самостоятельно решать любые проблемы.

«Не паниковать! — мысленно призывала она себя. — Главное, верную тропинку из леса дремучего найти. А там уж она к жилью людскому обязательно выведет».

— Так куда же мне идти? — спросила саму себя Милава, внимательно вглядываясь в поразительно ровные стволы деревьев вокруг.

На морозе тело девичье, согретое в южных широтах теплой водой, начало остывать. (Благо, Милава оказалась в лесу этом странном совершенно сухая, словно и не было визита в подводный мир.) И пусть холода сильного пока не ощущалось, но девушка не сомневалась: ненадолго это.

«Вскоре все изменится, поэтому стоит поторопиться, — отчаянно сдерживая нервную дрожь, убеждала она себя. — У всего происходящего должно быть объяснение! И причина».

Присмотревшись, девушка, наконец, заметила меж стволов сосен узкий проход. Решив, что это и есть тропка заветная, осторожно двинулась в том направлении, прислушиваясь к поскрипыванию снега под ногами.

Тук, тук, тук…

Идти в неизвестность было тревожно. А подозрительная тишина не предвещала ничего хорошего.

Медленно продвигаясь по не слишком глубокому снегу, девушка внимательно по сторонам смотрела, чтобы не потеряться, свернув не в ту сторону. Впрочем, как быстро подметила Милава, сделать это будет затруднительно.

«Среди плотной стены деревьев и кустов везде только в одном месте проход имеется! — наблюдательности девушке было не занимать. И сообразительности тоже. — Словно этот лес целенаправленно меня выводит к чему-то. Только к чему?»

Спутница решила не паниковать, не думать о худшем.

«Что, если раньше кто-то бывал в этих местах и всегда одной и той же дорогой ходил?»

Такие выводы приободрили Милаву, и она более уверенно зашагала вперед, желая поскорее среди людей оказаться. Или выйти к намеченной кем-то цели.

Руки и ноги начали замерзать, и девушка постаралась расслабиться и двигаться быстрее, зная по опыту, что будет значительно холоднее, если она начнет напрягаться, стараясь согреться.

«Ох, что же с Январем и Константином происходит? Что встрече нашей мешает? — не давала эта мысль покоя Милаве, снедала тревогой душу и беспокойством сердце. — Не случайно меня кидает по миру сказочному, как камешек, брошенный в воду. Кажется, путь его завершился, но это иллюзия, короткий миг, на который он замирает на поверхности реки, чтобы уже в следующее мгновение вновь отправиться в полет к еще одной остановке — мигу промедления на грани. На грани полного забвения. Ведь в итоге его путь все равно прервется в толще волн».

А тропинка приметная тем временем вперед ее вела, и в какой-то момент Милава поймала себя на мысли о том, что по сторонам не особенно смотрит, словно завороженная только себе под ноги глядит. Так зачарованный светом мотылек летит к огню. Чтобы сгореть в его пламени…

«Как околдованная, иду к пропасти», — мелькнула страшная мысль.

— Нет, так дело не пойдет, — резко остановившись, недовольно нахмурилась девушка. — Мало ли в какие дебри эта тропка меня заведет.

Но стоило ей остановиться и осмотреться, как заметила, что деревья редеть начали. А значит, скоро лесу конец!

Но кругом до сих пор тишина стояла и ни единого следа, ни одного намека на живое существо по дороге на глаза не попалось.

«Спокойно, — уговаривала себя девушка. — Что, если снег недавно здесь прошел, все укрывая покрывалом плотным?»

Тем более то тут, то там попадались углубления, напоминающие старые следы, занесенные снегом.

Приободрившись, она вновь вперед двинулась, надеясь скоро к жилью выйти. Слова Царя Морского о том, что гневается Январь-Месяц, Спутницу свою потеряв, с одной стороны беспокоили ее (как оно все так получилось?), а с другой — было приятно, что мужчина так волнуется о ней.

«Я уж и забыла, каково это — быть кому-то столь нужной, — размышляла Милава, невольно улыбаясь. — Еще бы ситуация была иной…».

Только мысли о том, что о ней волнуется такой красивый мужчина, упрямо гнала прочь. Чувствовала: губительны они для сердца девичьего. Только дай слабину и все, дороги назад уже не будет!

— Да что ж такое-то?! — не выдержала Милава, в очередной раз остановившись и по сторонам оглядываясь. Тело уже основательно проняло ознобом, ноги и вовсе закоченели. — Хоть одна птичка должна была чирикнуть! Или зверек какой пробежать! А то словно одна в целом мире осталась. Ни шороха, ни…

Оборвав себя на полуслове, Спутница нахмурилась. Она вдруг осознала, что не так уж и тихо здесь.

«Что… что это?!»

Словно ток по высоковольтным проводам бежит. И гудит. Странный звук — несвойственный природе, трудно различимый, раздражающий. Сразу и не поймешь, откуда он взялся.

Тук, тук, тук…

Подняв голову вверх, девушка попыталась найти источник звука, но, как и ожидала, ничего не увидела.

— Странно все это, — пробормотала она себе под нос. — Нет ведь в мире сказочном электричества, а звук, на его гудение похожий, есть.

Решив поскорее домой вернуться и все Январю рассказать — вдруг это важно окажется? — Милава прибавила шагу. Действовать было предпочтительнее, чем стоять, бестолково замерзая. И вскоре вышла на небольшую поляну. А там…

— Какой необычный камень, — прошептала девушка, не имея ни сил, ни желания глаз от темной махины впереди отвести.

Прямо в центре поляны возвышался черный валун. И вроде бы стоит себе каменюка, пусть стоит, если бы не мелкие искорки, словно от электрических разрядов, пробегающие по «эбонитовым» бокам.

«Что это еще такое? Магия или… технологии?» — опасливо присматриваясь к странному предмету, размышляла Милава. Нигде в мире сказочном такие камешки девушке точно не попадались.

Не могло такого в природе быть, а все ж вот оно! И еще… Тянуло девушку к камню этому нестерпимо. Как в спину толкал кто-то, понукая двигаться вперед. Ладони пощипывало от желания прикоснуться к черному глянцевому боку каменного истукана.

Засмотревшись на танец разноцветных искр, девушка не заметила, как сделала шаг, еще один. И еще… Мыслей о холоде больше не было, в эти мгновения Милава вовсе забыла о собственном теле, будто стала чем-то эфемерным, беззаботным, стремящимся… нет, жаждущим только одного — идти вперед!

Стала мотыльком, бездумно летящим к яркому пламени, не осознавая, что может погибнуть в нем. Неведомая сила толкала девушку вперед, заставляя шаг за шагом приближаться к источнику сильной магии (в душе девушка уже не сомневалась в этом). Только вот противостоять ей не могла.

«Январь, Январь, Январь…» — беззвучно шептали губы Спутницы, призывая на помощь того, кто единственный мог помочь ей сейчас. Одолеть это нестерпимое притяжение самостоятельно не получалось.

Как завороженная, шла Милава к цели, глаз от камня не отводя. А подойдя, и вовсе на колени в снег упала. Не держали девушку ноги, а она и не осознавала этого, всем своим существом стремясь двигаться вперед. Не имея возможности идти, протянула руку…

«Только бы прикоснуться, погладить бок каменный!» — не было ничего желаннее в этот миг для Милавы.

Пальцы заметно подрагивали от нетерпения и острой потребности поскорее ощутить шероховатую поверхность, отражающую ее силуэт. И что же увидела она, наклонившись вперед, в гладкой черноте каменного бока? Глаза девушки, до мельчайшей черточки похожей на саму Милаву, что смотрела на нее из темной глубины валуна, были полны ужаса, рот искривлен в отчаянном крике.

Тук, тук, тук…

Только вот остановиться не получалось. И пусть сердце замирало, предчувствуя беду, но руки, подвластные чужой магии, тянулись вперед.

Не выдержала Милава, обхватила руками валун и… в тот же миг свет вокруг нее померк.

Исчезла неестественная тишина обступившего со всех сторон поляну леса, растворилась слепящая белизна нетронутого снега и даже слабый свет солнца, скрытого за серыми тучами, пропал.

Мир перевернулся в одно мгновение. Ловушка захлопнулась!

Оказалась Спутница во тьме кромешной. Где она, что с ней — понять не может. Словно в ночь провалилась. Бесконечную, не имеющую дна. Плывет куда-то по воздуху, а куда и зачем ответа не имеет. Да только страха нет! Как будто вместе со светом исчезли и все остальные ощущения. Смирилась душа. Успокоилось сердце. Одно лишь любопытство мучает. Словно она на прогулке в месте необычном. Неведомом.

— Гляньте-ка, новенькая пожаловала, — прошелестел во тьме недалеко от нее мужской голос.

— Ох ты ж, молодая совсем! — запричитал в отдалении женский. — Жалко-то ее как.

— А я что, не молодая? — взвизгнул сбоку девичий голос. — Моложе ее и покрасивше буду! И вообще, у меня там жених остался. Вот точно эта дурында Меланья глазки ему строить будет да грудью своей перед носом трясти! Ой, бедная я, несчастная-а-а!

— Окстись, дура! — возмутилась невидимая Милаве старуха. — Какой тебе уже жених? Лучше бы беспокоилась о том, как за Грань уйти, а то ведь не пожалеет колдун черный, как есть пожрет нас!

Встрепенувшись при этих словах, потрясенно замершая до этого Спутница завертела по сторонам головой, пытаясь рассмотреть тех, что разговаривали вокруг нее. Да только гомон голосов нарастал, а видно все одно никого не было.

— Простите, кто вы такие? — осторожно поинтересовалась Милава, но ее не услышали.

Голоса вокруг продолжали кричать и ругаться. Особенно та девица, что за жениха своего переживала. Правда, нашелся и тот, кто предложил ей помочь забыть парня. За что тут же схлопотал от старухи выговор. Да такой колоритный, грузчики портовые и то заслушались бы.

— Да помолчите же! — не выдержала девушка все нарастающего шума.

— А ты кто такая, чтобы рот мне затыкать?! — взвизгнула девица.

— Милавой меня зовут, — ответила она. — Спутница Января-Месяца я.

И тут наконец-то стало тихо! Разом смолкли все, на несколько секунд вокруг Милавы воцарилась гробовая тишина.

— Врешь ты все, быть того не может! — первой закричала невидимая визгливая девица. — У Месяцев уже много веков Спутников не было!

— Тише ты, не врет она, — послышался басовитый голос. — Аккурат перед тем, как я попал сюда, слух по миру нашему прошел, что к Декабрю-Месяцу Спутница пришла, и он принял ее. Эх, это ж сколько я уже здесь нахожусь? Вот точно жена хованку мою нашла! Жалко-то как…

— Ой, что же это деется?! — взвыла женщина, ранее жалевшая Милаву. — Раз Месяц Спутницу свою спасти не смог, точно конец света пришел! Не спастись нам теперь, горемычным!

— Молчать! — рявкнула старуха, Милава даже подивилась ее громкому голосу. — Январь-Месяц обязательно придет за ней, а заодно и нам пособит, не забудет.

— Хоть бы помог, — тоненько всхлипнула девица. — Я даже супротив Меланьи для моего Мишеньки не бу-уду-у-у!

— Вот те раз, — озадаченно выдал какой-то мужик.

Милава же все никак понять не могла, в чем тут дело. Куда попала? Чьи разговоры слышит? Вроде бы похоже, словно она просто в плену с незнакомыми людьми, но отчего-то они не к жизни вернуться стремятся, а за Грань уйти.

«Что ж это, не выбраться отсюда?» — мелькнула в ее голове мысль.

— Эй, Спутница, — окликнула ее старуха. И тут же засмеялась: — Да не туда ты смотришь, я с другой стороны!

— Простите, но я вас не вижу, — с трепетом в душе призналась девушка.

— Так со всеми по первости было, — успокоила ее невидимая собеседница. — Это потом пообвыкнешься и видеть во тьме начнешь.

— А вы можете сказать, где мы находимся? — задала Спутница самый насущный вопрос (вера окружающих в Января и их надежды на него несколько успокоили Милаву).

— Так в каменюке черной, — ответили ей. — Это все она, мерзость колдовская, виноватая! Вытащила души наши из тел да держит в себе.

— Как души?! — пораженно ахнула Милава, такого ответа никак она не ожидала. — Это что же выходит? Я умерла?

— Да как бы тебе сказать? Еще не совсем, но если Месяц твой не поторопится, точно умрешь.

Вот тебе и вернулась к Месяцу.

— Ничего не понимаю, — пробормотала девушка.

— Да все очень просто, — нетерпеливо ответила старуха. — Ты только недавно попала сюда, и душа твоя еще не потеряла связь с телом. Но как только один раз здесь уснешь, все изменится. Пути назад не будет.

— Так не хочу я спать, — облегченно перевела дух Милава. — Совсем бодрой себя чувствую!

— Это ты сейчас не хочешь, — усмехнулась старуха. — А как час твой настанет, никуда не денешься! Уж сколько таких, как ты, уверенных в себе, повидала. Один даже довольно долго продержался… А потом уснул. Мы все еще диву давались, откуда такой сильный взялся.

— А можно мне с ним поговорить? — ухватилась за новую информацию Спутница. — Может, он мне поможет?

«Ищет меня Январь, я же знаю точно, что ищет. А значит, я должна сопротивляться!»

— Нет уже Егорушки, — встряла в их беседу другая женщина. — Иногда так бывает, не все после сна наведенного просыпаются.

— Как же им проснуться, когда не остается от души ничего! — возмутилась старуха. — Пожрал его колдун, как есть пожрал! А ты, Спутница, держись. Не смей засыпать, авось и выберешься из капкана. Да и нам, горемычным, поможешь.

Думала девушка, что злосчастный сон не грозит ей в ближайшее время. Да только коварства силы темной не учла!

— Время… Время, время пришло! — внезапно заголосили со всех сторон.

И Милава сразу же поняла, в чем дело. Как пелена незримая сверху упала, окутывая паутиной навязчивой истомы, липкого желания спать. Только недавно говорила, что бодра она, а тут почувствовала, как в сон клонить начало.

Стремительно налетела тлетворная сонливость, серым безразличием разум окутывая, от мыслей всех избавляя. Как в темный омут с головой потянуло, окружая трясиной забвения, из которой, как ни трепыхайся, а не вырвешься!

Глаза сами собой закрываться начали. Словно манил ее кто, обещая покой и умиротворение, убеждая подчиниться, послушно заснуть и не мучить себя…

«Нельзя! Нельзя! Нельзя!» — забилось сердце в груди плененной птицей. Перед глазами, не отпуская и не развеиваясь, вопреки всему стоял образ беловолосого мужчины. Синие глаза смотрели яростно, не отпуская, не позволяя взора отвести, приказывая… Умоляя…

А за спиной Месяца совсем не снег Милаве мерещился, а вода. Серо-голубая и бесконечная, наполненная, казалось, светом и жизнью, как глаза того юноши, что когда-то в детстве помог ей зверька раненого излечить. И этот свет тоже подпитывал, не позволяя отвлечься, взгляд мысленный отвести, в темноту вязкую вернуться.

«Столько всего не сделано еще, — почувствовав нарастающую панику, подумала девушка. — Не рассказала я Месяцу о подозрениях своих. Да и прослужила у него всего ничего. Не могу представить, что не свидимся мы больше! Не хочу умирать! А тем более становиться кормушкой для колдуна. Не бывать этому!»

— Держись, Спутница, — еле слышно, словно угадав мысли девичьи, прошелестела старуха. — Ты теперь единственная наша надежда.

Но есть ли силы у девушки держаться?! Никто из окружающих ее душ и представить не может, насколько Милава не готова к подобному. Как непривычно для нее само существование магии темной, как трудно решиться и поверить в силы свои. В свою значимость для этих обреченных.

Всегда Милава избегала такой ответственности — душевной склонности, близости сердечной, страха не за себя, а за тех, кто дорог. И что сейчас? Все это обрушилось в один миг, заставляя решиться на что-то. Вот знать бы еще, на что?

А голоса словно отдалялись, иссякали. Тьма становилась молчаливой, предрекая Спутнице единственный исход — бездну забвения.

«Не зря так старался Январь колдуна темного найти. Не должно такое чудовище существовать в мире живых».

Оставшись в одиночестве в кромешной тьме, Милава продолжала сопротивляться насланному сну, но глаза упрямо закрывались.

«Нельзя! Надо помнить!»

И думать. Это единственное, что было сейчас доступно ее бестелесному сознанию, единственное, что не позволяло скатиться в смертоносную дрему. Она представляла, как, сжав голову руками, начинает раскачиваться из стороны в сторону, а затем и вовсе плавала во тьме, лишь бы не поддаться. Перетерпеть и выстоять!

И не важно, что все это было недоступно ее сущности, но мысленный образ был единственной связью с утраченным телом. Той ниточкой, которую Милава отчаянно страшилась оборвать. Ниточкой, связывающей ее с жизнью! С самой собой!

— Надо было спросить, сколько все это будет длиться, — выделывая замысловатые кульбиты и при этом страшно зевая, разговаривала сама с собой девушка, думая только о голубых глазах Яромира. — Только дайте выбраться отсюда, я этому колдунишке все зубы пересчитаю! И даже не посмотрю на то, что он раза в два больше и шире меня!

А тьма давила усталостью, манила негой, обещала покой.

Вскоре и эти мысленные прогулки ее спасать перестали. Сонливость обволакивала все сильнее, и Милава поняла: еще чуть-чуть и сдастся она, потеряет связь со своим телом, которое осталось лежать в зимнем лесу.

Тускнел облик Месяца, размываясь в памяти, словно дымка тумана, редеющая с приходом утра, таяли картины прошлой жизни. Пропадали краски мира живого, теряли остроту эмоции и ощущения, присущие жизни. Безразличная серость и пустота сна занимали их место.

— Милава, не спи! — неожиданно потребовал громкий голос.

Откуда ни возьмись в недрах тьмы вспыхнуло слабое свечение. А на его фоне четко виднелась человеческая фигура. Мужская фигура. И словно застонала, протестуя, тьма вокруг. Застенала яростно, загудела вихрем смертоносным, за жертву свою в борьбу вступая. Не желала магия темная Милаву из лап одинокого холода выпускать, огонек этот вспыхнувший всеми силами погасить стремилась.

Но девушка, увидев надежду на спасение, уже устремилась навстречу согревающему теплу.

— Кто вы? — спросила она, совершенно не испугавшись. Незнакомец, наоборот, приказал не спать, значит помочь хочет. — Вы пришли меня спасти?

— Прости, доченька, все, что я могу, так это не дать уснуть тебе, — повинился мужчина, с грустью глядя на Спутницу.

Не поверив услышанному, девушка некоторое время потрясенно молчала, вглядываясь в такие знакомые по фотографиям черты лица. Вот уж с кем свидеться не предполагала!

— Папа? — тихо прошептала она, так до конца и не поверив собственным глазам.

— Я это, я, Милавушка, — заверил ее отец, так и не сдвинувшись с места.

— Но как же так? — поразилась девушка, позабыв даже о том, как ей спать хочется. — Ты ведь утонул. Неужели…

— Нет, доченька, не попадался я колдуну, — заверил ее Михаил. — Просто за Грань не ушел, а подле тебя остался. Правда, теперь все ж придется уйти, слишком много сил потратил, чтобы пробиться сюда.

Глядя на отца, которого она никогда не знала, Милава с трудом слезы сдерживала. Она всегда мечтала, что однажды он придет и попросит прощения за шутку о своей смерти. Скажет о важном и секретном задании, которое выполнял. Всякие фантазии в детскую головку приходили, но время шло, а ничего не менялось. И вскоре девушка смирилась, приняла правду и одиночество.

А здесь и сейчас перед ней стоял тот, кого она так долго ждала и не чаяла уже когда-либо увидеть.

— А можно… мне с тобой пойти? — спросила она.

— Нельзя, милая, рано тебе еще! — строго посмотрел на нее Михаил. — Я останусь с тобой, пока Январь-Месяц не придет. А это уже совсем скоро будет.

«Действительно?!» — оказывается, надежда уже почти иссякла под толщей страха.

— Но я бы так хотела побыть с тобой подольше, — созналась девушка, почувствовав, как слезы по щекам ее потекли. Слишком большим стало потрясение от встречи.

— И я бы хотел, родная моя, — грустно улыбнулся мужчина. — Ты прости меня, невезучего. Как бы я хотел повернуть время вспять, но изменить ничего не могу.

Что ответить ему на это, Милава не знала. Да и не смогла бы, ведь горло перехватило, и она с трудом сдерживала бурю чувств, что всколыхнуло тепло родной души. Ей так хотелось обнять отца, пусть он был и не из плоти и крови. И боялась этого: вдруг такое запрещено и она все испортит? И вновь останется одна.

— Я очень люблю тебя, доченька, — сказал отец на прощание. — И всегда незримо был рядом. Помни об этом.

Облачко согревающего тепла окутало душу девушки, даря покой. Но это не был бесчувственный покой забвения, когда погружаешься в холод безвременья, понимая, что отныне все для тебя закончено. Наоборот, это тепло родственной души словно придало девушке сил, укрепив в намерении выстоять против темной магии. Сонливость отступила, сметенная волной любви, облегчения и… прощения.

— Спасибо, — только и смогла прошептать Милава, задохнувшись от переполняющей ее любви и не находя слов, чтобы выразить ее. Но в ответном взгляде таких похожих глаз светилось понимание, отец сейчас тоже испытывал колоссальное беспокойство. Он и рад был этой встрече и боялся, понимая, что дочь в шаге от гибели.

Для Милавы было невероятно важно услышать это признание, узнать об отце, принять, наконец, случившуюся в их семье трагедию. На какое-то время чувство благодарности и облегчения затмило даже тревогу за Месяца и страх собственного угасания.

Отец вернул ей надежду. И, словно почувствовав это, душа девушки встрепенулась, прислушалась…

Вдруг из дальней дали, разрывая окружающую тьму, донесся призыв.

— Милава… меня?! — словно спрашивал о чем-то издалека голос Яромира. — …милая… тебя!

Глянув в направлении звука, Спутница заметила яркий лучик света. Свет надежды!

— Иди к нему, он поможет, — улыбнулся Михаил, отступая и сразу же бледнея на фоне тьмы. — Теперь тебе нечего бояться. Верь мне, доченька, и доверься Месяцу.

— …пожалуйста, очнись! — продолжали доноситься обрывки слов Января, но девушка замерла на месте, не решаясь отвернуться от отца.

Душу раздирали противоречивые желания. Два таких дорогих ее сердцу существа… По разные стороны от Грани… И выбор — в каком направлении двинуться — сейчас стал очень труден. Вопреки очевидному желанию жить, расстаться с отцом в этот конкретный момент было невозможно.

— Ну же, доченька, иди! — воскликнул мужчина, приободряя, а в следующий миг крепко обнял ее — волна неги окутала душу. — И помни, что я всегда оберегаю тебя! Будь счастлива!

Оттолкнув от себя Милаву, Михаил отступил на шаг назад. Его силуэт отдалялся, сливаясь с окружающей тьмой. Медленно, словно прощаясь. Навеки. И именно это стало для девушки решающим фактором.

«Я не могу подвести отца!» — твердо решила она, и когда его силуэт окончательно пропал, быстро поплыла в сторону лучика света и умоляющих призывов Яромира. Голос Месяца дрожал от сильнейших эмоций, слышались в нем и отчаяние, и боль, и глубокая вера.

— Милавушка… — продолжал ласково звать Январь, и душа Спутницы изо всех сил стремилась к нему, отзываясь на зов.

Вот только тьма и магия, ее создавшая, не намерены были так легко выпускать добычу из лап.

Чем ближе к свету подбиралась девушка, тем труднее было двигаться. Словно в топи увязая, барахталась она в почти осязаемой мгле и билась в сетях страха. Не хотела темница каменная отпускать свою жертву. Стремилась назад утянуть, сном очаровывая да болью пугая, не давая на свободу выбраться.

И у Милавы уже не оставалось сил, чтобы противостоять злу. Очень древним и темным могущество его было.

— А ну-ка, подсобим Спутнице, — неожиданно призвал позади нее голос старухи. — В ней спасение наше!

И души разом загомонили, устремились к девушке, подталкивая ее к выходу. И как бы ловушка колдуна черного ни сопротивлялась, а все ж не смогла под напором таким устоять. Выпустила душу девушки на волю.

Всего на несколько мгновений открыла глаза Милава, чтобы увидеть обеспокоенное лицо своего Месяца и прошептать:

— Бабу-Ягу позовите.

Яромир подхватил на руки потерявшую сознание девушку и шагнул в портал. Выйдя на заветной поляне, быстро поспешил к дому Бабы-Яги.

— Кар-р! Вот так-так! — прокомментировал Ворон Воронович, заприметив гостей.

— Открывай ворота! — рявкнул Месяц, бережно прижимая к себе свою Спутницу.

Девушка была бледной и очень холодной. Припорошивший ее волосы снег даже не таял, тело казалось безжизненным и застывшим. И это пугало Яромира. Он не знал, сколько девушка пролежала в том лесу и что стало причиной ее состояния, и от этого еще больше злился. На себя! За то, что не уберег. На маячок, от которого, как оказалось, никакого толку. На зло темное, из-за которого с Милавой приключилась беда эта.

— Наконец-то ты ее нашел! — всплеснула руками Олеся, кинувшись навстречу, как только Месяц в дом вошел. — Неси ее скорее в гостевую.

— Она такая холодная, — идя вслед за Ведуньей, пожаловался Январь.

— Это ничего, я ее быстро отогрею! — пообещала Баба-Яга. — Где ты нашел ее?

— В лесу, около черного валуна, — напряженным голосом ответил Месяц, укладывая Милаву на кровать и не сводя взгляда с лица девушки. — От него силой злой веяло — творение темной магии. Откуда он там появился? Или укрыт был иллюзией до поры до времени? Вернусь к нему позже, надо от пакости этой избавиться!

— Что еще за напасть такая? — удивилась Олеся. — Сколько же схронов мерзких колдун в мире нашем оставил? Сколько еще горя и боли люду нашему такие «находки» принесут?

— Не знаю, но обязательно проверю. Больше это место вреда никому не причинит, — пообещал Яромир. — И еще, Милава тебя звала. Не знаешь, к чему бы это? Не в моих силах понять, в чем причина ее недуга.

— Не волнуйся, мы во всем разберемся, — успокаивающе произнесла Ведунья, ладонью по лицу девушки проводя. — Главное, нашел ты ее! А теперь выйди отсюда.

— Я бы лучше здесь постоял, — воспротивился Январь, с сомнением и тоской во взгляде глянув на нее. — Страшно мне теперь одну ее оставить…

Загородив собой Милаву, Олеся возмутилась:

— Мне ее раздеть надобно! Полностью! Совсем стыд потерял? Так Спутницу свою пожалел бы. Она девица скромная.

Отступив от разошедшейся Ведуньи, Яромир смущенно извинился:

— Прости, не подумал об этом. Просто боюсь ее одну оставлять. Глаза у нее, когда очнулась, больно странные были. Словно…

— Что не так было с ее глазами? — настороженно поинтересовалась Баба-Яга, принимаясь стаскивать с ног девушки сапоги да одеялом теплым укрывая.

— Раньше карими были, а теперь черные, даже зрачков не видно.

Вздрогнула Олеся, на Месяца оглянулась. Сила большая ему дана, но власти над смертью у Января нет. Не знает он о мире мертвых. Не видел его. А вот Олеся, как Страж Грани, знает. Оттого и замерла с сапогом в руках и крепко задумалась. Затем тряхнула головой и решительно сказала:

— Уходи, нельзя время терять! Мне нужно помочь Милаве. А ты пока других предупреди, что нашел ее. Они ведь поиски продолжают.

Страшилась Баба-Яга в догадках своих признаться, понимая, какие последствия у слов ее быть могут. Догадываясь, какую боль может причинить Месяцу.

«Прежде удостоверюсь сама!» — решила она.

Бросив напряженный взгляд на Спутницу свою, Январь подчинился безмолвному приказу в глазах целительницы, ушел на кухню. Невероятно трудно было Месяцу покинуть Милаву, не после того, как он испытал страх огромный, когда девушка пропала. Но поспорить с Ягой не мог, понимая, что права она и время терять опасно. Побродив там некоторое время бесцельно, стараясь чувства свои разбушевавшиеся унять, все же отправил сообщения братьям и Стражам. Негоже, чтобы они бессмысленно силу на поиски тратили.

Присев на широкую скамью, Месяц устало облокотился о стол, упершись лбом в сжатые в замок руки. Этот день оказался безумно трудным. Ему пришлось в поисках своей пропавшей Спутницы побывать в огромном количестве мест. А она, едва живая, нашлась на границе его территорий!

Тот момент, когда он понял, что Милава пропала, стал для Января большим испытанием.

Откровением!

Нахлынувшая волна страха за девушку — поразила, вынуждая признаться себе во многом. В том, чему отчаянно противился, голос сердца заглушая. Чего не мог и предположить!

«Милава затронула в душе моей то, о существовании чего и сам не знал ранее».

В единый миг страх, злость, неуверенность и огромное желание найти ее смешались во взрывоопасный коктейль. И тем ужаснее стал миг осознания — нет у Милавы с собой маячка! Он нашелся во дворе, втоптанный в снег у колодца.

Кощею с трудом удалось удержать друга в тот момент. Постоялый двор едва не разлетелся по бревнышку от силы, в Месяце взыгравшей. Вот только смысла в том не было: владелец его, себя проявивший и приспешником зла оказавшийся, исчез! Да и важнее было срочно Спутницу вернуть.

Именно Страж созывал на помощь, пока Январь вихрем ледяным, неумолимым носился по миру сказочному. Не хотел Месяц зря времени терять, надеясь быстро Милаву найти. Но чем дольше искал ее, тем сильнее снедало душу мужчины беспокойство: бесследно пропала девушка!

А еще мучили вопросы. И ответов на них он не знал.

«Как она пропала? Кто посмел сотворить такое, понимая, что возмездие будет неминуемым?»

Ведь Спутница лишь немногим позже их из кузни вышла. Значит, враг все это время был рядом, время выжидая, чтобы дело свое черное свершить! И кто он — сомнений у Января не осталось. Не зря так угнетала его атмосфера в доме кузнеца.

Откликнувшиеся на призыв и явившиеся в дом Олеси Стражи и Февраль отвлекли Месяца от дум тяжких.

— Где она? — сразу же поинтересовался Константин, присаживаясь рядом с Январем и подбадривающе касаясь плеча друга. Он как никто другой понимал, насколько важно это для Яромира, видел его в момент, когда пропала девушка.

— Олеся занимается ею, — голос Месяца звучал глухо, но твердо. — Замерзла Милава сильно, пока я нашел ее. А Дмитрий где?

— За Настасьей отправился, — ответил Феликс. — Как узнал, что Спутница твоя у Олеси, так сразу за своей ушел.

— Нужно в то место вернуться, — вставая из-за стола, решительно возвестил Январь (не пристало ему время терять). — Я нашел Милаву около артефакта, темными магами сотворенного. От него силой злой веет, разобраться надобно.

«Чем не занятие? Все лучше, чем сидеть в тревожном ожидании».

— Я с тобой пойду, — отозвался Змей Горыныч. — Пособлю, если что.

Уже на выходе из дома Ведуньи они повстречали Декабря со Спутницей его. Быстро рассказав все, что знает, Яр попросил брата и Настеньку присмотреть за Милавой. Не хотел он ее одну оставлять. И пусть там есть Стражи и брат младший, а все ж тревожно. А вдруг опять исчезнет девушка? Но и сидеть в ожидании, бездействуя, он не мог. Его время, его ответственность за мир, его право на возмездие…

— Вы не волнуйтесь так, — пожав его руку, ободряюще улыбнулась Настя. — Мы сильные и не такое выдержим. Главное, найдите того колдуна.

— Уж я его обязательно найду, — пообещал Яромир, и девушка даже отступила, настолько взгляд его в этот миг страшен стал.

Выйдя на поляну, Яромир переместил себя и Змея Горыныча в то место, где нашел Спутницу. Внимательно осмотревшись по сторонам, принялись они осторожно исследовать камень, стараясь не прикасаться к нему. Хотя такое желание и появлялось, но слишком слабое, чтобы поддаться ему.

— Чувствуешь? — спросил Январь, обратив внимание на это едва различимое влияние.

— Не только чувствую, но и слышу, — напрягся Страж, внимательно прислушиваясь всеми тремя головами. — Подойди ближе и послушай. Совсем нехорошо получается. Ты силен, для тебя это воздействие безопасно, не подчинить тебя силе темной. А всякого другого сломит. Сильное колдовство тут.

Наклонившись над камнем, Месяц стал напряженно вслушиваться, пытаясь понять, что же такого необычного заметил Горыныч. И вскоре различил слабые голоса, словно тихий шепот, доносимый баловником ветром.

— Так вот почему Милава просила Олесю позвать! — отпрянул в гневе Яромир, осознав предназначение страшного артефакта.

— Вот и выполним просьбу ее, — строго и очень грустно подытожил Страж. — А нам его трогать не следует, здесь вотчина Бабы-Яги. То путь за Грань. И сгинувшими душами окружен он.

Январь кивнул согласно, внимательно по сторонам оглядываясь, вслушиваясь в тишину лесную.

— Сейчас я охранки заградительные повешу, чтобы колдун, если что, не смог до своего схрона добраться. Или еще кто сюда не забрел, — предупредил Месяц. — Хватит, и так уже натянуло душ в западню эту!

И ударил посохом, укрыл камень порошей снежной, от взгляда люда прохожего скрывая. Второй раз стукнул, и спала иллюзия с леса дремучего, делавшая его непроходимой чащей, дорогу к камню указывавшей. Не подойдет никто к нему боле, а зверье лесное в уголок этот вернется.

«Когда же полностью очистим мы мир наш от гнили темной?» — с болью в сердце подумал Январь.

Вернулись они с Горынычем в дом Ведуньи в полном молчании. Тяжко было осознавать обоим свои промахи и недочеты по охране мира сказочного. Силен напарник колдуньи оказался.

«Но теперь я знаю, кто он! — грозно прищурился своим мыслям Месяц. — И как только удостоверюсь, что с Милавой все хорошо, пощады ему не будет!»