Яромир и в спокойные времена отличался выдержкой, сейчас же словно маска неживая лицо его застыло, черты даже заострились от напряжения. Сдерживался Месяц, эмоции свои скрывая. И рад он был столкновению с колдуном, но совсем не доволен обстоятельствами, при которых эта встреча состоялась.

Еще раньше, чем призыв брата почувствовал, словно жаркой удушливой волной сердце обдало — понял Январь, что со Спутницей его беда приключилась. Но и ловушку заподозрил!

Только не таков был характер у старшего Месяца, чтобы в панику ударяться. После обряда, соединившего их жизни, чувствовал он Милаву, поэтому знал, куда переноситься надобно — на задний двор собственного дома. Один быстрый, но все подмечающий взгляд поведал мужчине о многом. Приметил он и едва заметную дрожь, сотрясающую тело колдуна, и бездонную тьму в его глазах, но и несомненную твердость и уверенность руки его, клинок к горлу девушки прижимающей, разглядел. Гончих тоже не пропустил, но их и вовсе в расчет принимать не стал. Месяц только посох сильнее сжал, понимая, что их роль незначительна — отвлечь. И напугать… Милаву.

«Темный на пределе», — уверился Яр и прищурился, волевым усилием пряча эмоции еще глубже. Колдун и раньше был непредсказуем, чего же можно ожидать сейчас?

В одном Месяц был согласен с братом: желал бы он смерти Спутницы его, — не тянул бы время. Если только… Не отвлекающий ли маневр это?

— Дмитрий, — окликнул Декабря, понимая, что Феликс последует за ним и скоро будет рядом, страхуя посох и старшего брата, — Настю забери в безопасное место, а сам на помощь Стражам и братьям двоюродным отправляйся.

Не мог допустить Яр, чтобы подловили его на такой очевидной слабости: пригрозив жизни Милавы, обезвредили посох в его руках, давая Абрахсису время для прорыва. Других предположений у Яра не было. Поэтому, застав такую картину, мгновенно решил, что задача кузнеца — выиграть время и силы основные на себя оттянуть.

И как ни трудно было Месяцу на такое пойти, но решился он жизнь возлюбленной другу и брату доверить, а самому принять удар совсем другой силы.

Брат и не подумал ослушаться, понимая, что Январь здесь и сам справится, а призвать старшего Месяца он завсегда сможет быстрее любого из братьев двоюродных. Глянув напоследок внимательно на кузнеца (вдруг судьба пошутит да и свидятся?), подхватил на руки замершую в жутком напряжении Настю и открыл портал. К Олесе.

— Матушку призови! — успел крикнуть вслед ему как раз появившийся Февраль. Яр так стремительно исчез из пещер драконьих, что Феликсу понадобились некоторое время, чтобы сориентироваться с направлением.

Январь же не отрывал пристального взгляда от кузнеца, попутно волной ледяной силы отбрасывая гончую, что приготовилась ухватить Милаву за руку. Похоже, кузнеца не заботила целостность пленницы или же он специально стремился нервы Месяцу пощекотать.

— О чем нам с тобой говорить? — наконец совершенно равнодушно обратился он к стороннику зла. Милава смотрела — и не узнавала. Вот он, Январь ее, на помощь пришел, а сердце девушки даже не дрогнуло при виде его. — Давно ты к врагам нашим переметнулся, Олег, немало горя миру сказочному принес. Недостойно это потомка Корыстышевских, но тебя честь рода уже многие годы не заботит.

Пусть и знал Январь, что не сможет убить кузнец девушку (оберег смерть отведет), но все равно тревожился: кто знает, какие планы у колдуна?

Вот только Милава мыслей Января не ведала и о защите не знала, оттого стояла едва жива, думая лишь об одном: ладно сама, но как бы из-за нее большей беды не случилось. Если бы кожу не холодило лезвие, давно бы крикнула Яру, прося не уступать злодею даже ради нее! И было это не проявлением глупой храбрости, а вполне взвешенным решением. Уверена была девушка, что долг ее в том, чтобы любой ценой Месяцу помочь.

— Олег?! Из рода Корыстышевских?.. — внезапно обезумевшая душа, слышимая одной Милавой, резко замерла и умолкла.

Скосив глаза, девушка заметила лишь темный росчерк, так стремительно она подлетела к ним и зависла в воздухе прямо напротив, вглядываясь в лицо кузнеца.

— Не тебе меня судить! — раздраженно шипел в это время Месяцу сторонник Абрахсиса. — Ты получил все и сразу, по праву рождения. Где тебе знать…

Но стоило приблизиться заблудшей душе, как речь злодея прервалась на полуслове и он, резко охнув, вздрогнул всем телом. Милава явственно почувствовала это движение, ведь мужчина крепко прижимал ее к себе.

«Он тоже видит ее! — словно наитие мелькнула в ее голове мысль. Спутница Января интуитивно почувствовала верность своей догадки. — Но как?».

— Марьяна?.. — тихий печальный шепот кузнеца. — Ты не узнаешь меня?

Милава услышала его вопрос, он вместе с теплом дыхания коснулся ее уха. И тут же, воспользовавшись тем, что пленитель хватку ослабил, строго спросила, уставившись на душу:

— Ты Марьяна?

Январь недоуменно огляделся, не понимая, к кому обращается Спутница его. И почему кузнец так побледнел? Поудобнее перехватив посох, Месяц обменялся взглядами с братом, оба заметили внезапную растерянность колдуна (того словно ветром сильным качнуло) и выжидали момент для атаки, чтобы Милаву из рук его вырвать.

— Так звали меня когда-то, — печально откликнулась душа, меланхолично покачиваясь в воздухе. Но тут же, опомнившись, злобно зашипела: — Да только нет давно Марьяны! Жених мой неверный тому виной! Утопилась я с горя после предательства его.

— Не предавал я тебя, Марьянушка! — исступленно выкрикнул колдун, насторожив Месяцев еще больше. — Сам по глупости да заносчивости своей в ловушку угодил. Неверно поняла ты! Ловушка то была для нас. Специально колдунья так подстроила, чтобы ты меня с ней увидела.

— Это и есть твой жених?! — выдохнула Милава, шокированная таким поворотом событий.

— Да, он, предатель окаянный. Олег Корыстышевский, сын Демьяна. Он в вечной любви мне клялся, что свадьбу сыграем по первому снегу, обещал! А сам… Сам на другую променял! Видела я их! С тех пор и искала его, желая отомстить. Да лицо его отчего-то забылось… Только сейчас вспомнила.

Душа неупокоенная взвилась вверх, распаляясь гневом от воспоминаний о прошлом.

— Марьянушка! — голос кузнеца утратил всякие признаки грозности, зазвучал просительно. — Умоляю, поверь мне, не лгал я! И другой мне никогда не надобно было. Поверил я речам сладким и обещаниям заманчивым колдуньи темной. Слишком велика была моя гордыня — желал артефакт, подобный посоху Месяцев, создать. А она всего-то и хотела, что душу мою заполучить да хозяину своему служить заставить.

Милава почувствовала, как ходуном заходила грудь мужчины от дыхания прерывистого. Но держал он ее по-прежнему цепко, не давая шанса сбежать. На самом деле даже еще сильнее вцепился — как в последнюю надежду.

Все это подмечал прищуренный взгляд синих глаз Яромира. Видел он, как исчезли гончие с опушки, как вздрогнул враг его. Вот только шанса выхватить у него из рук Милаву все не подворачивалось. Но зато Месяц понял, с кем ведут разговор Спутница его и кузнец. Слишком странно выглядела беседа эта, слишком… знакомо.

— Олеся с душами так говорит, — дуновением холодного ветра коснулись его слова ушей Феликса. — И Милава так может.

«Выходит, и колдун темный тоже может», — невысказанным подтекстом прозвучало в его словах.

Февраль согласно кивнул, он о том же догадался, и шепнул в ответ: «Олеся скоро явиться должна».

— Я видела вас на лугу! — вопила, точно баньши, душа, беспорядочно мечась вокруг колдуна и его пленницы. — У озера. Ты целовал эту… эту горгону темную!

— То часть обряда была, так она половину души моей забрала, хозяину своему направив. А мне вместо нее тьму вдохнула. На сделку я пошел, условия принял. Обещал Абрахсис мне силу великую, что позволит посох, мною сделанный, оживить и магией наполнить, — грустно прозвучало признание.

— Тебе завсегда посох этот дороже меня был! — выла Марьяна, не желающая прощать жениха неверного.

— Поздно понял я, что и даром он мне не нужен! — страстно возразил в ответ мужчина, взгляда от дымки серой не отрывая. Оттого и не заметил, что Феликс отступил немного назад, к дому, а Яромир, наоборот, приблизился, момент выжидая.

— Не верю! — горланила душа. — Специально говоришь, чтобы оправдаться.

— Сердцем клянусь, — взмолился колдун, — единственное, что в нем светлого осталось после всех этих лет, это любовь к тебе! Как только отошел от обряда, после которого мне переродиться пришлось, на поиски твои кинулся. Да не успел… Когда из воды тебя той лунной ночью вытащил, душа твоя уже улетала. Не задумываясь, пленил я ее, магией удержал. Очень мощной магией. Темной. Не на изготовление посоха ее потратил, а на удержание тебя. Столько лет за Грань уйти не давал.

— Мучил меня и после смерти, — зашипела Марьяна и, спикировав к жениху своему опознанному, прямо напротив лица Милавы зависла. Спутница напряженно следила за разговором, гадая, чем все это для нее обернется. — Покой обрести не позволял, вынуждая искать снова и снова. А кого? Я не понимала.

— Изменила меня тьма, — уже суше признался кузнец. — И внешне изменила, и душу ожесточила. Как же узнать тебе меня было?.. Хотелось мне призвать тебя и признаться, да воля темная, которая меня себе после обряда подчинила, не позволяла. Стал я жнецом душ. Сам едва за Грань не шагнул, но научился из душ людских огнем силу выжигать, для Абрахсиса копить. Оттого и не слышала ты меня, Марьянушка. А уж как сердце мое тебя звало… Ох, глуп я был, роковую ошибку совершил, тьме поверив.

— А как же сейчас? — не сдержавшись, тихо шепнула Милава. — Ведь ты, Марьяна, помогла колдуну, меня выманив. А говоришь, не веришь ему.

— Я увидела мужчину, что таился от вас со Спутницей Декабря, издалека наблюдал. Ненависть меня и подтолкнула, решила я карты ему спутать, — злобно рассмеялась душа.

Январь, опасаясь за Милаву, стремительно приблизился еще на два шага. Уж больно взгляд у колдуна безрассудный был, как бы не решился на что-то с отчаяния.

— А в итоге помогла мне, любимая. И рад я невероятно, что ты тут оказалась. Теперь и призывать не придется. Ради тебя сюда я и явился, — и уже грозно рявкнул Яромиру: — Не приближайся! Если жизнь возлюбленной своей ценишь!

— Возлюбленной?! — потрясенно вздрогнула девушка.

— А иначе стал бы он с тобой бессмертием делиться, — не без зависти рыкнул колдун. — Видел я, через камень наблюдал, как он обряд проводил. Как силу свою на тебя потратил, себя обделяя, как жизнь тебе возвратил.

— Век мой бесконечен, — глухо буркнул Яр, опасаясь, что кузнец Милаву зря растревожит. Не рад он был тому, что Спутница его вот так правду узнала. Но сейчас важнее было с колдуном разобраться, угрозу ее жизни устранить. А мощь свою Месяц как никогда ощущал — казалось, что горы своротить одним взмахом посоха может.

— Оттого и позвал тебя, — кузнец черный взгляд на хозяина зимнего поднял. — Наши с Марьяной души тоже свяжи. Пусть если не при жизни, так после вместе будем. И уйдем мы. Позволю я себя уничтожить, сопротивляться не буду. А Спутница твоя пускай души наши проводит за Грань.

— С чего бы это мне помогать душегубу? — презрительно блеснули холодом глаза синие. — Тем более не позволю я Милаве тебе содействовать.

— С того, что у горла ее мой кинжал!

Месяц только усмехнулся высокомерно.

— Не навредишь ты Спутнице моей, я тебя прежде в ледяной прах превращу, — уверенно пообещал он и, не таясь боле, шагнул вплотную к Милаве, притиснутой к груди колдуна.

Глаза девушки изумленно расширились, взгляд впился в лицо Яромира. Не ожидала она такой решительности и откровенного пренебрежения угрозой. Январь же, продолжая наблюдать за темным, холодно добавил:

— Отпусти ее. Немедленно!

Последнее слово прозвучало как удар хлыста, резко и неумолимо. Хозяин зимний говорил о поражении врага как о свершившемся факте, так незыблема была его уверенность в том, что не ослушается кузнец.

В прошлом потомок рода Корыстышевских не испугался, подтверждая давние догадки Месяца о себе, как о натуре неробкой. Не менее спокойная усмешка мелькнула на губах его, взгляд темный на равных встретился с синим взором. Мельком глянув на замершую совсем рядом душу любимой девушки, легким толчком в спину колдун отправил Милаву к Месяцу.

— Ей ничего и не грозило, — с ироничным прищуром кузнец наблюдал, как Спутница налетела на Месяца и была мгновенно подхвачена им и задвинута за спину. — Моей задачей было лишь отвлечь твое внимание от действительно значимого, помочь выиграть время. Моя жизнь больше ничего не стоит, свое я отслужил.

Эти его слова услышали и выскочившие из портала рядом Февраль с Олесей и напряженно замерли. Милава, отчаянно пытавшаяся унять бешено колотящееся сердце (не готова оказалась девушка к такому развитию событий!), вздрогнула всем телом. Случилось то, чего она так опасалась: враги использовали в своих целях ее чувства и ответственность Яромира. А сам Месяц невероятно коварно улыбнулся и с не менее любезным кивком ответил:

— Только вот отвлечь внимание мое не получилось.

И на глазах у всех облик Января изменился — словно дымкой силуэт его окутало, размывая контуры и меняя черты. Миг и широкой спиной укрывает от злодея Милаву уже… Константин! А посох грозный и вовсе в воздухе растворился, иллюзией оказавшись.

— Упс! — хищно подмигнул колдуну Страж. — А Января-то здесь и нет. Хочешь узнать, где он?

«Бр-р! — тряхнул головой, проясняя мысли, Константин. — Как же неприятно это — быть марионеткой. Когда телом твоим кто-то другой управляет, губами твоими говорит, глазами смотрит…»

Понимал Страж, что не может Январь разорваться, чтобы и Спутницу спасать, и атаку Абрахсиса отражать. Оттого и поступил так, личину свою на него наложив да волю подчинив. Да только второй раз на подобное Кощей не согласится — тяжело рабом безвольным себя ощущать.

Милава была так поражена этой метаморфозой (не зря сердечко ее в этот раз на присутствие Яромира не откликнулось!), что совершенно безвольно подчинилась потянувшим ее куда-то чужим рукам. Это Февраль с Олесей осторожно девушку в сторону отводили, из-под угрозы удара выводя.

С лица колдуна вмиг пропала вся насмешливость. Милаве даже показалось, что он побелел. Но в следующий миг такая ярость во взоре его полыхнула, что ноги сами понесли девушку дальше, к дому, под защиту магии охранной. А там уже все служки Января, от Топтыгина до Рыжухи, толпились, за госпожу свою переживая.

И вдруг совсем рядом полыхнуло! Милава, как жительница техногенного мира, сказала бы, что это комета с неба рухнула, неся всем неумолимую гибель. А на самом деле все объяснялось просто: это колдун силу свою истинную в дело пустил. Вот только Константин мечами своими уверенно огненный вал встретил, лишь покачнулся слегка, а Феликс и вовсе мгновенно вырастил ледяную стену, огонь останавливая. И так прочна была стена эта, что как ни лизали ее языки пламени, не таяла.

Тишина воцарилась неимоверная. Даже сосульки на ветках еловых не звенели, мир словно замер в предчувствии противостояния. Тем неожиданней прозвучал чей-то громкий плач. Милава даже нервно заозиралась, не сразу сообразив, что это разрыдалась душа заблудшая.

— Марьянушка? — окликнул ее колдун.

И вот удивительно, только когда он к душе девушки обращался, в голосе его что-то живое, человеческое появлялось.

— Больно мне от пламени твоего, — стенала душа, серой дымкой размываясь. — Жжет оно, силы отбирает, в ничто превращает.

Естественно, что только Милава с Олесей да сам приспешник зла тихую, полную боли, мольбу ее услышали. Но пламя пропало мгновенно, словно и не полыхало только что все от земли до неба. Константин с Февралем переглянулись, пытаясь сообразить, почему колдун отступил.

А Милава поняла, что даже для злодея одно дело — силы из чужих тянуть, и совсем другое — когда рядом душа его невесты. Зло ведь не действует избирательно, вот и за нее тоже принялось. И той частичке Олега Корыстышевского, что в потемках души этого слуги Абрахсиса сохранилась, это совсем не по нутру пришлось, мигом прекратил свою атаку.

«Почувствовала же я, как он задрожал, душу эту увидев. Выдало это его с головой. Любовь в нем сильнее тьмы. А что, если и смерти сильнее?»

И Милава, внезапной идеей загоревшись, окликнула недавнего пленителя:

— Олег! Ты хотел связать ваши души? Твою и Марьяны?

— То лишь попытка была, — зло ответил ей кузнец, глаз со Стража не спуская. Наслышан он был о стремительности, ему свойственной, боялся нападение проморгать. — Знал я, что Январь помогать не станет. Но рискнул попробовать: вдруг да угроза твоей жизни вынудила бы его уступить?

— Я помогу! — поразив всех, решительно предложила Милава, одновременно душу несчастной невесты рукой маня. — Объединю вас.

— С чего это вдруг такая доброта? — прищурился кузнец. — Или забыла ты, что я тебя в темницу черного камня кинул? Да и сейчас смертью угрожал?

На лицах Олеси, Константина и Феликса читались эти же вопросы, все трое с неодобрением на Спутницу Января косились. Но вдруг лица ее раскрасневшегося коснулась прохлада, издалека налетевший легкий ветерок закружил снежинки, остужая щеки и играя прядками черных волос. Милаве показалось, что, легким холодком овевая, одобряет ее Январь, что видит он и слышит все!

— Обмен хочу предложить. Я помогу вам, а ты расскажешь о планах Абрахсиса.

Константин скептически хмыкнул. Хорошего от колдуна он не ждал, но в переговоры пока не вмешивался.

— Чем ты помочь нам сможешь? — начиная гневаться, отмахнулся Олег. — Другое дело — Январь. Сам я видел, способен он на обряд этот, силы ему хватит. Ты же… Что толку от твоего умения слышать мертвых?

— А вот и не скажи, — не обращая внимания на осторожные попытки Олеси придержать ее, настаивала на своем девушка. — Вы оба с Марьяной фактически мертвы, ты — лишь жалкая подневольная оболочка себя настоящего. Но я вас обоих слышу. Эта встреча сегодня — ее не было бы, не слышь я голоса мертвых. Что, если это знак для вас? Шанс?

— Шанс на что? — впился взглядом колдун в лицо своей недавней пленницы. И серая тень души замерла рядом с ней, вслушиваясь в каждое слово.

Выдохнув, Милава призналась:

— Шанс уйти с миром… вдвоем. Пусть не в этом мире, но за Грань я вас отправлю вместе. А там…

— Что там? — пискнула душа.

— Не мне судить, я предвзята. Но если вы заслуживаете на второй шанс, вам его дадут. Шанс на перерождение. Для обоих.

— Ты предлагаешь мне добровольно умереть? — зло зашипел колдун. И тут же рядом огненные всполохи засверкали.

— Нет! — быстро запротестовала Милава. — Я предлагаю искупление. Свободу! Шанс исправить хоть что-то из сделанного тобой. Поведай о планах Абрахсиса, помоги нам остановить его и… Ты же сам сказал, что в любом случае твоя жизнь больше не ценится. А так… вы уйдете за Грань вместе. Я… провожу.

Олеся только руками всплеснула.

— Милава, эту душу я сама провожу! Колдуну же от расплаты не уйти, — поспешно принялась она отговаривать Спутницу Января от шага необдуманного. Не было еще у той достаточно опыта, чтобы портал за Грань открывать.

— Я не уйду без Олега! Так мы разлучимся навсегда! — застенала и заметалась между ними душа.

И этот ее вскрик стал переломным моментом. Застыл на какое-то время кузнец, а затем медленно кивнул. Огненные вспышки вокруг него опали, признал он поражение.

— Убивайте, заслужил я это, — и, взглянув на Стража, спокойно мотнул головой. — Сопротивляться не буду. И хозяину моему сейчас не до этого, помешать мне не сможет.

Кощей словно только этого и ждал — взмахнул мечами своим, колдуна головы лишая. Вздрогнула Милава. Пусть и понимала, что многие жизни им отобраны, а такой вот стремительной расправы не ожидала. Константина за исполнением обязанностей Стража она тоже увидела впервые. Не дрогнула рука его, верные клинки сжимавшие. Не было в сердце Кощея сомнений, он долг свой исполнял, доверие Января оправдывая.

Едва тело колдуна рухнуло как подкошенное, рядом возникла душа Олега Корыстышевского, когда-то очень талантливого мастера кузнечного дела, подчинившегося темной воле. И смерть подарила ему свободу, светлый ореол сиял вокруг души мага. Марьяна тут же к нему устремилась, прильнула. Словно напитываясь от него силой, и ее облик преображался. Исчезла унылая серость, и вот уже рядом, обнявшись, стояли бестелесные сущности любящей пары. Пары, разрушенной обманом темной колдуньи и безрассудной жаждой мастера достигнуть абсолютного совершенства. Второй посох Олег так и не создал, а в плен к Абрахсису попал и четверть века провел, воле его подчиняясь.

— Милава, — шагнула к девушке напряженно наблюдавшая за происходящим Баба-Яга, — справишься? Может быть, я их провожу?

— Нет! — нахмурился Олег, силуэт его размытый заколыхался, волнами пошел. — Милава нас пусть проводит, я ей секрет отрыть намерен. Но сделаю это там, где нас гарантированно не услышат — на границе Грани.

— Не задумал ли он пакость напоследок? — шепнула Спутнице Января всполошившаяся Олеся, не было в душе ее доверия к колдуну. Прислушиваясь к ее словам, и Февраль шагнул ближе, за руку Милаву ухватил.

— Я пойду, — решительно отвечая Олесе, качнула головой девушка. — Верю ему. Да и в чем опасность может быть?

— Что, если он собирается и тебя за Грань с собой утащить?

— Не бойся, Ведунья, — вмешался в спор Олег. — Не так просто уйти за Грань, когда тебя любовь в мире живых держит. А ее держит, — кивнул он на мгновенно смутившуюся Милаву. — Прочнее самых сильных цепей она, уж мне ли не знать? И поверь: камня за пазухой не держу, рад я избавлению и воссоединению с Марьяной. Добром ученице твоей отплачу.

«Все-то знает колдун этот», — подивилась Яга, но на уговоры не поддалась.

— Именно что ученица! Одна портал не откроет, я рядом буду.

Февраль и Константин внимательно к словам Олеси и Милавы прислушивались. Об ответах душ им лишь догадываться приходилось.

Не теряя более времени, Яга рукой взмахнула, и тут же рядом, на фоне елей, снегом припорошенных, тоннель возник и прохладой безжизненной из него потянуло. Протянула руку Олеся, крепко ладонь Милавы сжала, намереваясь идти чуть позади.

— Провожай их, — кивнула девушке.

Смело шагнула к порталу Спутница Января, желая поскорее ответ на вопрос получить, узнать, что задумал Абрахсис, и Январю помочь. Скользнули вперед обе души, за руки взявшись. Лишь перед преградой незримой остановились. Олег свободную руку Милавы взял и серьезно заговорил:

— Верь, что нам дадут второй шанс. Я чувствую: твоя вера нам поможет. Должны мы долг миру сказочному вернуть, много добра сделать в искупление моих деяний. Поэтому подарок от себя тебе оставлю — частичку огня, крошечную искорку. Будет мне к чему в мире живых тянуться, а тебе пригодится. Сильнее станешь, сможешь всякую душу обогреть да неисчерпаемым теплом собственной души поделиться — не так страшно будет им в вечность уходить.

Словно молния кольнула Милаву в сердце, и тут же тепло по телу разлилось. И отступить девушка не успела, как почувствовала в груди жаркое дыхание истинного огня. Не такое сильное, чтобы магией огненной овладеть, но достаточное, чтобы душа ее никогда не охладела, не стала бесчувственной и безразличной.

— Я уверена, вы вернетесь, — улыбнулась Марьяне Милава, в самом деле ощущая небывалую уверенность. Есть у них право на счастье. Но тут же тревогой своей поделилась: — Что же с колдуном темным?

— В мир сказочный явится он сейчас, — с безмятежностью, свойственной лишь уходящим за Грань, ответил Олег. — Передай Январю, чтобы ждал, пока падет печать. И в глаза всматривался.

* * *

Растворился мутный переход за Грань и Милава с Олесей остались вдвоем, души Олега и Марьяны ушли в другой мир.

— Олеся, — тут же окликнул Кощей (они с Февралем с беспокойством ждали завершения неожиданной авантюры Милавы), — надобно нам к Месяцам на помощь спешить. Что-то происходит. Слышишь?

И действительно, стоило Спутнице Января вынырнуть из тревожных мыслей, и почувствовала она, как земля дрожит! Да и Ведунья насторожилась, заозиралась, к небу посмурневшему взгляд подняла, затем присела и снега рукой коснулась.

— Кажется, он в наступление перешел, — заговорил Февраль-Месяц, намекая на Абрахсиса и тоже к чему-то прислушиваясь. — Уходить нам надобно, спешить на помощь людям. Неровен час, нападет нечисть на селения людские.

Вспомнив чудищ, что сопровождали кузнеца, Милава плотнее прижалась к наставнице своей: врагу лютому встречи с монстрами бы не пожелала. А именно с этими монстрами будут сражаться Месяцы. И Яромир. Не думала она, что когда-нибудь будет так сильно волноваться за Января, но одного вида гончих хватило, чтобы поменять ее взгляды на этот вопрос.

— Погодите! — метнулась она вперед, к Феликсу. В волнении сильнейшем ладонь мужчины схватила, двумя руками стиснула. Дыхание ее прерывалось, так отчаянно желала Милава успеть помочь. — Передайте Яромиру, что я от колдуна услышала. Олег просил выждать, дать время Абрахсису свои намерения проявить, чтобы понять, куда основной удар его придется. А будут и другие — отвлекающие. Сказал: печать падет, но это будет только приманкой для вас.

Февраль, едва ладони его прохладной коснулись горячие руки девушки, замер, застыл напряженно. Как огнем обожгло его это прикосновение. Многие годы не позволял он себе ощущать такой близости, даже братьев сторонился. Оледенело его сердце, очерствела душа.

И тут Милава одним прикосновением его растревожила. Словно паром горячим кожу обдало: совсем забыл Феликс, каково это — ощущать так близко кого-то живого. Решительно высвободив свою ладонь, кивнул:

— Мы предупредим, не беспокойся. А ты сейчас поскорее отправляйся в домик Олеси. Там и матушки наши, они защитят вас. А нам пора.

Константин, наблюдая, как побледневшая Милава шагает за Бабой-Ягой к порталу, что должен будет перенести их на поляну возле избы Ведуньи, спокойно добавил:

— Не волнуйся, все с ним хорошо будет. Иди с Олесей к Настасье, а вскоре и мы вернемся.

Едва женские силуэты истаяли в воздухе, как Февраль с Кощеем тоже исчезли, спеша на помощь уже вступившим в сражение с силой темной братьям и Стражам.

Едва Ведунья и ее новая ученица оказались на поляне, сразу поспешили к домику. Встречали их молчаливый укор в глазах Ворона Вороновича и… Пушок. Последний, так и не вернувший свой прежний облик милого котенка, гордо вышагивал по двору, грозно осматривая окрестности и возмущая самим фактом своего присутствия ворчливую птицу. Казалось, стоит только объявиться малейшей опасности, как питомец Насти тут же вступит в бой, защищая хозяйку.

Сама же Настя в окно выглядывала, в нетерпении и тревоге великой ожидая возвращения Олеси. Февраль так стремительно ее увел… Увидев шагающую по снегу парочку, выскочила на улицу и обнимать Милаву кинулась.

— Ох, как же я испугалась за тебя! — с облегчением выдохнула она.

— Все обошлось… пока, — сглотнула Милава, по старой привычке стремясь скрыть свой страх и казаться спокойной.

Но не успели девушки дружно пройти в коридор, как почувствовали непонятный толчок, словно порыв ветра налетел. Да какой! Дом Бабы-Яги затрясся, казалось, еще миг и развалится по бревнышку. С потолка посыпалась мелкая труха, оконные стекла задребезжали, готовые вот-вот треснуть, а стеллажи в лекарской и вовсе попадали. Перепугавшиеся девушки прижались друг к дружке, пережидая неожиданную напасть. Что это?!

— С вами все хорошо? Не пострадали? — первой в себя пришла Милава и сразу забеспокоилась о Стражнице и соклановке.

— Нет, только испугались немного. Что это было? — выдохнула Настя.

— Одна из печатей пала, — нахмурившись, ответила Ведунья. И они с Милавой многозначительно переглянулись. Началось!

— Как пала?! — ахнула Настя, испуганно прижимая руки к груди. Помнила она, какую важную роль для безопасности мира сказочного имеют печати эти. — Какая именно?

— Та, что в Драконьих горах находилась, — прислушавшись к чему-то, ответила Олеся, продолжая хмуриться. — Пусть и предупреждены мы были, а тревожно мне. Вдруг помощь моя нужна, а я вас одних оставить не могу.

— Не думаю, что в вашем доме нам что-нибудь грозит, — поспешно заверила ее Милава, в душе отчаянно переживая за Яромира: в гуще событий он. — Мы урок получили. Все двери и окна закроем, никого не впустим и сами не выйдем. Вы только отправляйтесь туда. Чую, сейчас Месяцам любая помощь понадобится. И пострадавшие наверняка есть…

Очень хотелось Милаве и самой на помощь броситься, но понимала девушка, что больше вреда от решения такого будет. Настя рядом нервно переминалась с ноги на ногу, всматриваясь в лица собеседниц.

— Ты не понимаешь, — печально качнула головой Олеся. — Если печать пала, то в наш мир не только порождения колдовства темного явиться могут, но и их хозяева. Не смею я так рисковать! Тех защитной магией, на дом мой наложенной, не сдержать. Это не гончие.

— А ты не бойся, Ягушенька, я догляжу за ними, — неожиданно прозвучал позади них журчащий голос. — А вскоре и сестры мои подойдут. Я ближе всех оказалась.

Резво обернувшись, Олеся почтительно поклонилась и ответила кому-то невидимому:

— Благодарствую за помощь, Весна-Матушка, как раз вовремя пришлась она!

Милава с Настей вопреки ситуации с огромным любопытством уставились туда, откуда слышали незнакомый дивный голос, что звучал как ручей бойкий — задорно и в то же время ласково. А едва Весна шагнула из-за двери, Спутницам Месяцев зимних представилась возможность рассмотреть одну из сестер.

В первое мгновение Милава даже решила, что это розыгрыш, настолько юной выглядела Весна в своем зеленом летящем платье, словно сотканном из солнечных лучиков, и венке из ландышей. Светло-русая толстая коса, перевитая жемчужной нитью, подчеркивала хрупкий стан красавицы, а зеленые глаза таинственно и весело поблескивали из-под густых ресниц.

— Так вот вы какие, новые Спутницы племянников моих, — с любопытством оглядев девушек, улыбнулась Весна. — Хороши, нечего сказать. Повезло Дмитрию и Яромиру.

— Благодарим вас, — хором откликнулись девушки, наконец отмирая и склоняясь в поясном поклоне. Смутились обе от комплимента из уст такой неземной красавицы, растерялись.

— А ты поспеши, Ягушенька, поспеши, — напомнила Весна Ведунье. — Твоя помощь там ой как понадобится. А за хозяйством твоим и домочадцами мы с сестрами приглядим. Спутниц в обиду не дадим.

Еще раз поблагодарив Весну, Олеся наказала девушкам не беспокоиться и ждать и моментально исчезла в портале. А у Милавы сердце защемило от страха за Месяца своего. Как ни удивительна была встреча с Весной, а тревога не отпускала.

«Что-то нас всех ждет теперь?»