Следом за Весной явились в дом Олеси и сестры ее — Лето, Осень и Зима. Последняя сразу приветливо Насте улыбнулась. Милава, изрядно оробев при виде компании такой, сидела тихо, стараясь ничем внимание к себе не привлекать. Только диву давалась она, как соклановка ее не смущается, разговор с Матушкой-Зимой ведя. Настя, скромно ладошки на коленях сложив, тихонько расспрашивала родительницу Месяца своего, задавая вопросы, что и Милаву интересовали. Оттого чутко прислушивалась к их беседе девушка, хоть и старательно делала вид, что снежные шапки на елках за окном рассматривает. Сидела в сторонке, на лавке возле окошка, держа на коленях пригревшегося волчонка и поглаживая голову притулившегося рядом Серого. А в душе все клокотало от беспокойства: как там Январь? И остальные Месяцы и Стражи?

— Опасность так серьезна? — Настя тоже волновалась. — Отчего же вы, Матушка, с сестрами сыновьям не поможете?

И Милаву этот вопрос волновал. Стоит ли матерям Месяцев тут просиживать, их охраняя, когда существует угроза возвращения колдуна темного, что столько зла миру сказочному принес? Но только Серый ухом шевельнул, заметив, как дрогнула рука девушка в ожидании ответа.

— Настенька, — по-доброму улыбнулась Зима, с сестрами переглядываясь, — мы в ход событий в мире вмешиваться не можем. Мы — создатели его. Случись кому из нас чью-то сторону принять, баланс сил сместится. Мир погибнет!

Думала Милава, что никто на нее внимания не обращает, а того не замечала, что все гостьи Олеси взгляды быстрые на нее бросают. Весне, Лету и Осени обе Спутницы интересны были. Давно потомки Дарины к Месяцам не приходили, и эти две девушки-иномирянки стали первыми вестницами возвращения старых порядков. Теперь в свою пору и к их детям Спутники придут.

Зима же и вовсе с Милавой сблизиться желала, понимая, как важна для сына Спутница его. Вот только к девушке было не подступиться. Если Настя, открытая и доброжелательная, сама стремилась к доверительному общению, то Милава… С неизменной вежливостью и уважением обращалась девушка к Зиме и сестрам ее, но при этом очевидная сдержанность и скрытность не позволяли в душу к ней заглянуть. Избегала девушка близости душевной, чтобы доверие ее завоевать, время понадобится.

«Как же они с сыном моим старшим похожи! — улыбнулась Зима, поймав осторожный взгляд Милавы. — Оба упрямцы невозможные. Но уж если проникнутся доверием, полюбят, то вернее и надежней чувств не будет!»

Оттого радовалась она, понимая, что несколько десятков дней не тот срок, чтобы о доверии рассуждать. Пройдет время и откроется ей Милава, ведь девушка теперь навеки связана и с миром сказочным, и с сыном ее старшим, Январем-Месяцем. Одно лишь это больше иных слов сказало матери о чувствах сына.

— Чем же так опасен Абрахсис? — нервно пальцы переплетая, продолжала расспросы Настя. Волновалась она и о Декабре, и о ходе сражения.

— Ты удивишься, если узнаешь, что когда-то очень давно он родился в этом мире? И до поры до времени был вполне себе рядовым жителем мира сказочного? — отозвалась одна из сестер, Осень.

— А что потом было? — выдохнула Настя. Или Милава? — Как он силу темную обрел?

— То судьба. Однажды забрел молодой охотник на земли драконьи, тогда род их многочисленным был. Ранен он был зверем хищным и решил в пещере отлежаться. А там, по странному стечению обстоятельств, нашел нечто, перевернувшее всю его жизнь. Книгу темной магии из другого мира. Когда-то давно драконы ее в мир наш принесли, любители они были артефакты всякие собирать да по пещерам прятать. О книге той давно никто и не помнил, а вот охотник на нее наткнулся. И открыл.

Милава непроизвольно сглотнула, Настя вскочила с места, испуганно на соклановку оглянувшись: случайность, а как много она изменила.

— И… что?

— Вселился в него тот, кого мы, создатели миров, зовем Многоликим. У нас же его принято называть темным колдуном Абрахсисом.

— Многоликий? — забыв о намерении не привлекать к себе внимание, переспросила Милава, со скамьи поднимаясь. Что-то ее в слове этом насторожило. Только что?

«Олег Корыстышевский на глаза его смотреть наказывал», — вспомнилось девушке.

Не понимая толком, отчего тревога в душе так усилилась, занятая мыслями своими, шагнула Спутница Января к стеллажам с зельями, машинально начала перебирать склянки с отварами и пучки сухих трав. Пыталась девушка поймать ускользающую мысль, что-то важное в ней было.

Коснувшись чего-то прохладного, рука непроизвольно замерла. Вынырнула Милава из дум и заметила, что наткнулась на блюдце с яблочком, что Январь в дом Яги отнес. Видно, припрятала их тут хозяйка до времени подходящего, некогда было ей ими заняться.

Только подумала Милава о том и рот открыла, чтобы оповестить с молчаливым вниманием наблюдающих за ней собеседниц об обнаруженном артефакте, как…

Яблочко само быстро по блюдцу покатилось, являя ей картинку занятную. Толком и не поняла Спутница, что увидела, а душу холодом обдало — встретила взгляд темный, как колодец ночной. Женский ли, мужской тот взгляд был, разобрать не успела.

От ужаса, сердце пронзившего, похолодела она. От блюдечка смертельным холодом потянуло. Вскрикнула девушка, всполошив всех в домике. В следующий миг Серый завыл, а Пушок, гигантским зверем обернувшись, кинулся к ней, блюдце из рук выбивая.

И тут же рядом Зима-Матушка оказалась, Милаву под руки подхватила. А с ней и сестра ее Весна, теплой рукой лба девушки касаясь, странное онемение, от взгляда страшного накатившее, прогоняя.

— Милава?!

То Настя вскрикнула, к соклановке бросаясь. Стремительного перемещения сестер заметить она не успела, оттого несказанно изумилась, заметив их возле стеллажа в другом конце комнаты.

— Что случилось?

Блюдце с яблочком, позвякивая и крутясь, по дощатому полу к ногам Насти отлетело.

— Не трогай! — приказал Январь, в дымке снежной внезапно посреди комнаты возникая.

Едва Месяц явился, как Пушок мгновенно в снежного котенка превратился. Прыгнув к хозяйке своей, о ногу ее потерся и успокаивающе заурчал.

— Матушка, — кивнул Яр Зиме, Милаву на руки подхватил и к скамье понес, — спасибо! Не дали силе злой Спутницу мою поработить.

Весна ласково улыбнулась племяннику:

— Для этого мы и явились. Хорошо, что вовремя почувствовали.

— Что с Абрахсисом? — опомнившись от внезапности появления Января, метнулась к скамье и Настя.

Милава, от испуга отходя, об этом же думала.

— Колдун… попался, — слегка замялся Месяц, пытливым взглядом в лицо Спутницы своей вглядываясь. — Осталось нечисть его уничтожить, и мы вернемся.

Не видел сын, как нахмурилась за спиной его Матушка-Зима.

— Все хорошо со мной, спасибо, — тревожась о хлопотах, что так не вовремя Яру доставляет, слабо пробормотала Милава, силясь подняться.

— Лежи, — удержал ее Январь, ласково щеки девичьей касаясь. Отойдя назад, блюдце с пола подхватил, в широкий плащ завернул. — Это я с собой заберу. Я сейчас к братьям и Стражам на подмогу. А ты, Серый, — обернулся Месяц к волку, — жди. Если до истечения времени моего господства успеем с порождениями зла разобраться, проведем обряд!

И исчез, в дымке снежной растворившись.

— Хорошие новости, — с облегчением выдохнула Настя, на краешек скамьи, где Милава лежала, присаживаясь — Недолго ждать осталось.

— Иначе и быть не могло, — заулыбалась Осень. — Все Месяцы Январю сейчас помогают. А вам, Спутницы, не стоит так волноваться.

— Что же увидела ты в блюдце? — тихо шепнула Настя, едва Осень отошла.

— Не знаю, — невольно вздрогнув, призналась Милава. — Помню только взгляд… Черный.

Сестры при этих словах задумчиво переглянулись, а Зима и вовсе с загадочным видом попрощалась и исчезла. Милава и Настя недоуменно проводили взглядами исчезнувшую Матушку Месяцев своих. Но к девушкам уже шагнула Лето и успокоила их:

— Не тревожьтесь. Давайте-ка мы вам лучше про времена давние расскажем. За разговором и время быстрее летит.

* * *

Когда в дом внезапно ввалилась шумная компания из уставших Кощея, Олеси, Месяцев и Горыныча, на улице уже темнело. Правда, девушки этого даже не заметили.

Что тут началось! Расспросы, смех, слезы радости… Сестры Весна, Лето и Осень, попрощавшись, сразу ушли.

— Давайте-ка разговоры на потом отложим, — немедленно осадил всех вездесущий Ворон Воронович (что характерно, в присутствии сестер он даже не пикнул ни разу!). — Время Января на исходе, через пару часов Февралю посох передавать. Пора Серому помочь. А после — отдыхать и новостями делиться.

Тут же, вмиг посерьезнев, замерла Олеся, на Января посмотрела. Месяц кивнул. И эти двое шагнули в кабинет Ведуньи, наказав всем остальным выйти из дома. Гости тут же послушно ретировались, устроившись у беседки на заднем дворе.

— Печать восстановили? — первым делом уточнила Милава.

— Конечно, — улыбнулась Октябрь. — И тварей темных всех повылавливали. Трудный выдался день, но какой радостный! От угрозы темной избавились! Не будет больше прорывов и нападений нечисти, уничтожил Яр Абрахсиса.

— Расскажите, как же все было? — затормошила Дмитрия любопытная Настя, в душе умирая от облегчения и радости.

— Конечно, но немного позже, — кивнул тот.

Февраль с Декабрем несколько секунд словно прислушивались к чему-то происходящему в доме Ведуньи. Послышался волчий вой, постепенно переросший в глухое рычание. В опустившихся сумерках эти звуки казались зловещими. Милава с Настей невольно оглянулись на Константина. Но Кощей с привычно надменным видом подмигивал Змею Горынычу, словно не было в происходящем ничего опасного.

— Не бойтесь, — заметив настороженность Спутницы своей, обнял Настю Дмитрий. — В оборотническом обряде нет ничего опасного. Единственное, что силы надо много, это ведь перерождение. Путь в новую жизнь — трансформация тела. Ведунья душу удержит, а Яр, используя силу посоха, заставит тело волка измениться. Такое трудно понять, тут надо только поверить. Такова суть магии.

И Декабрь улыбнулся шутке.

— И Серый сразу станет… человеком?

— Не знаю, — развел руками Месяц. — Все зависит от его воли. Возможно, сразу, а может быть, пройдет какое-то время, прежде чем он научится контролировать оборот.

— Не опасно ли это?

— Не больше чем сосуществование с волком, — ухмыльнулся Константин. — Ведь при любых обстоятельствах он останется разумным!

— Как же он решился? — покачала головой Настя.

«А я вот понимаю как, — мысленно ответила ей Милава, вспомнив собственное заточение в каменной ловушке. — Можно принять многое, думая как о бонусе о полученной способности общения с душами, если хочешь жить дальше. Жить и… любить».

— Он потерял свою волчицу и винит в ее гибели себя. А у волков пары образуются один раз и на всю жизнь. Пережить такую утрату волк не в силах, но у него волчата. Серый заставил себя жить дальше, — ответ из уст Феликса прозвучал резко, как-то даже ожесточенно. И грустно. — Но для дальнейшей жизни ему надо или вырвать сердце, или что-то кардинально изменить. Он выбрал перерождение. Все просто!

Ответив Спутнице брата, Феликс резко отвернулся, скрывая выражение лица. Константин бросил на Декабря вопросительный взгляд, но Дмитрий только качнул головой: не потерпит Феликс сочувствия. Но и тому, и другому было понятно, что говорил он в том числе и о себе.

Милава с Настей смутились, очевидно им было, что реакция Февраля очень личная. Примолкли девушки, на качели присели. Всем стало неловко.

Тут дом Ведуньи ощутимо дрогнул и сразу из окон полыхнул яркий свет. В темноте это выглядело особенно странно. Мистически.

— Немного осталось, — облегченно прокомментировал вспышку Дмитрий.

— Да, — кивнул Февраль. — В двенадцать мое время наступит. Должны успеть.

Сказал он об этом сухо, безэмоционально. И снова повисла тишина. Но ничего пугающего больше не случилось. Еще полчаса прошло в томительном ожидании и Яромир с Олесей наконец-то вышли из дома. Если Ведунья казалась бледной, то Январь выглядел… изможденным. Его даже шатало от усталости.

— Брат! — подбежали к нему Февраль и Декабрь.

— В один день отражать вторжение душегубов и совершать оборотнический обряд было плохой идеей, — глухо усмехнулся Яр, опираясь на братьев и ища взглядом Милаву. — Кто бы мне раньше сказал, что на трансформацию так много сил требуется…

— Изначально природой созданное переделывать сложно, — хмыкнула Олеся, на скамью оседая. — Но каждому последующему Месяцу сил бы еще больше потребовалось.

— Да, — кивнул Январь, натужно улыбаясь подбежавшей Милаве. — Сейчас посох Феликсу передам и отдохну. До чего же трудный выдался день! Одно радует — свой долг я выполнил. Теперь обязанности хозяина на плечи Феликса лягут.

— Радостная новость! — фыркнул брат. А в голосе его послышалось… предвкушение.