Глава 11
Регина
Секунды, минутки, часы, дни, годы… вечность. Время остановилось и одновременно неумолимо промчалось мимо, отмеряя уготованный мне период работы на новом месте. Все! Этого моя карьера не переживет, тем более учитывая предыдущую 'встречу' с руководителем проекта.
В ситуации глубокого потрясения мозг начинает странно реагировать, фиксируя мелочи, которые в обычном состоянии ты бы никогда не заметил. Так и я сейчас отмечала багровеющую шею Кузьмина, узор на половом покрытии, неравномерный шорох наших дыханий. Так же со всем самоотдачей задалась вопросом — как еще стою на ногах? Сей факт искренне изумлял невозможностью. Видимо, мозг, выпав в прострацию, временно по причине недееспособности утратил контроль над нервными центрами организма, в результате чего я лишилась чувствительности — ноги окаменели и не воспринимались сознанием как часть меня. Но почему-то данный нюанс нисколько не мешал этим самым нервным центрам чутко реагировать на взгляд верлианца — его я неотступно чувствовала кожей, и сейчас, даже не глядя на обладателя неземных глаз, знала, что он замер, сконцентрировавшись на светлой полоске кожи, видневшейся над чулком.
Прошло не более пары минут всеобщего потрясения, а перед глазами успела промелькнуть жизнь. Те, кто утверждают, что это возможно лишь перед смертью — не правы. Ну, и черт с ней с работой! Внезапно подумать об этом было облегчением! Я профессионал? Или обморочная барышня? Мы ничего предосудительного не делали, поэтому пусть будет стыдно тем, кто что-то не то подумал!
С этим решением, я разжала пальцы сминавшие ткань одежды, позволяя ей плавно скользнуть по бедрам, укрывая тело, предрешая судьбу трансиметра. На последнее, кстати, сразу среагировал марсианин, с резким шипением дернувшись на месте.
— Регина Аркадьевна! — одновременно прозвучало из уст марсианина и Кузьмина, причем одинаково возмущенно!
А верлианец молчал. А я на него так и не смотрела — не могла. Ни одного взгляда не сумела бросить, после того первого мимолетного, распознавающего. Жутко страшно было и стыдно… Даже гадать не надо о том, в каком он шоке от факта моего обнаружения на базе, а уж от представившейся картины… что он обо мне думает узнать тоже не хотелось. И это не рок. Это удар в спину! От судьбы…
Лео Карге быстро разогнулся и, все еще недовольно передергиваясь, потянулся к контейнерами с оставшимися капсулами, сообщив руководству невозмутимым тоном:
— Ваша новенькая уничтожила уникальный экземпляр! И я за это отвечать не намерен!
Прозвучало это как — наберут по объявлениям. Я внутренне поникла — сказать, что первый рабочий день не задался — было крайне оптимистично. Видимо, он в принципе станет и последним. Но действия марсианина неожиданно обстановку разрядили — Кузьмин как-то незаметно обмяк, расслабляясь, а верлианец… он молча развернулся и вышел! Последнему обстоятельству я особенно порадовалась. В его присутствия моя жизнедеятельность определенно сходила на нет.
Как только дверь за руководителем проекта закрылась, Кузьмин резко прошел к своему креслу и с видимым облегчением в него сел. После чего вперил в меня негодующий взгляд и рявкунул:
— Что за поведение? Мне только этого сейчас не хватает! Мало мне сложностей с Орино — он очень нетерпим к проявлениям любой несостоятельности, так теперь еще и за глупую новенькую сотрудницу объясняться?! Надеюсь, вы понимаете, что своей безответственностью и легкомыслием лишили себя всякой вероятности на долгую и плодотворную работу в нашей службе?!
— Но позвольте…, - недоуменно попытался вмешаться в разговор марсианин, уже извлекший новую капсулу с транзиметром.
— Все что хотел, я сказал! — еще громче рыкнуло начальство и отмахнулось от пожелавшего внести ясность коллеги. — Не трать на нее время, она у нас не задержится!
Возникло стойкое ощущение, что на мне сейчас просто отыгрались, воспользовались подвернувшимся шансом выплеснуть свой гнев. Наверное, я уже даже была к этому морально готова. И, кажется, в свете выявления личности начальника проекта, я даже была готова снова стать рядовым земным историком, но судьба не желала идти навстречу моим планам.
Неожиданно кабинет Кузьмина наполнился тихой звенящей мелодией, в которой все присутствующие сразу распознали сигнал пришедшего на зум сообщения. Недовольный заминкой, Кузьмин рывком раскрыл на рабочей поверхности визуальный экран и с угрюмо поджатыми губами принялся вчитываться в поступившее сообщение. Прочел и замер. О чем-то недоуменно задумавшись, снова принялся всматриваться в текст. Мы с Лео пристально наблюдали за сменой эмоций на его лице — угрюмость уступила место потрясению.
— Что ж, — наконец оторвавшись от сообщения, Кузьмин поднял взгляд на меня, — все даже хуже, чем я думал. Вы удостоены чести быть уволенной самим Орино. Он приказал сопроводить вас к нему в кабинет. Надо полагать, ваше поведение его тоже не оставило равнодушным. Что ж, я умываю руки. У вас была возможность отличной карьеры, и только вы виноваты в том, что этого не произойдет!
Решительно встав, он двинулся к двери:
— Лео, вы свободны, данной сотруднице ваша помощь уже не понадобится, а вы Регина Аркадьевна, следуйте за мной! — помертвев от внутреннего предчувствия, я, с трудом вспомнив как двигаться, шагнула за ним.
Погрузившись в печальные размышления о собственной невезучести, бездумно следовала за гневно шагающим впереди мужчиной. Краем сознания отметила, что мы снова во 'влажном' секторе базы.
— Вот, — привлек мое внимание немного успокоившийся за время пути Игорь Борисович, и я поняла, что мы уже стоим на месте, — посидите здесь, я сначала сам с ним переговорю, и потом вас вызовем.
Смиренно сев на указанное кресло, осмотрелась. Кузьмин скрылся за широкой дверью в глубине помещения — видимо, там и находилась святая святых — кабинет руководителя Межгалактической службы перемены времен. Помимо меня в помещении за необычной рабочей поверхностью обнаружился незнакомый верлианец. Рядом с ним необъяснимым образом вился поток воды, образуя в воздухе своеобразную подкову. Верлианец периодически с самым сосредоточенным видом погружал в жидкость ладонь и, замерев ненадолго, принимался что-то делать на поверхности перед собой. На меня он бросил мимолетный взгляд и продолжил свое занятие. Видимо, это секретарь.
Так же утратив интерес к мужчине, задумалась — гораздо важнее сейчас было морально настроиться на непростой разговор. Пытаясь мысленно поставить себя на место Орино, как ни смотрела на сложившуюся ситуацию — все выходило не в мою пользу. В свете его представлений обо мне, как ни крути — выходит неприглядно. Не представляю, какие найти слова и аргументы, чтобы убедить его в отсутствии злонамеренных планов по растлению коллектива.
— Регина Аркадьевна, — отреагировав на собственное имя, поняла, что замеченный ранее секретарь стоял напротив и пытался обратить на себя мое внимание, — прошу вас, идемте за мной — Орино просил вас подождать в другом месте.
— В другом? — испуганно пролепетала я, боясь предположить в каком.
Может быть, сразу без объяснений погрузят в состояние анабиоза, закупорят в капсулу и в таком виде отправят на Землю — как совершенно асоциальный элемент?!!
— Да, там Вам лучше будет, — спокойно пояснил верлианец.
Я дернулась. Лучше для кого? И судорожно замотав головой, взмолилась:
— А можно я тут подожду? Пожалуйста.
Верлианец уставился на меня с недоумением. Но помолчав немного, растерянно ответил:
— Ну, если вы настаиваете…
Энергично закивав, я подтвердила, что очень настаиваю. Он задумчиво отошел к своей рабочей зоне. Тут же отъехала входная дверь и в помещение, пригнув голову, шагнул Лео Карде. Меланхолично кивнув верлианцу, он неспешно прошествовал через приемную и так же скрылся в кабинете Орино. Начался разбор полетов! Сейчас и до меня дойдет очередь… Вариант с анабиозом уже не казался катастрофичным.
Но прежде чем я успела снова погрязнуть в своей тревоге, дверь вотчины моего уже знакомого незнакомца резко раздвинулась, позволив выскочить злому Кузьмину. Причем, проигнорировав меня, он пронесся мимо и выбежал из приемной. Растерянно проводив его взглядом, обернулась к секретарю:
— Теперь мне заходить? — неуверенно и от того тихо пробормотала основной вопрос, не понимая что делать дальше.
— Не приглашали, — спокойно сообщил верлианец.
И я снова с облегчением выдохнула. Пока еще живем!
Но счастье, что уже характерно, было недолгим. Спустя минут пять дверь в кабинет начальника базы снова растворилась, явив моему взгляду марсианина и собственно главу службы. Лео Карде так же невозмутимо попрощался и удалился, а вот Орино… с улыбкой двинулся ко мне. Почему-то от вида этой улыбки мне мгновенно вспомнилась его настойчивая манера общения, и резко поплохело — пробил и мой час!
— Идемте, — остановившись рядом, верлианец протянул руку, желая помочь встать.
Испуганно шарахнувшись, подскочила из кресла и метнулась в сторону. Верлианец нахмурился, но шагнул к собственному кабинету. Остановившись у входа, выразительно посмотрел на меня. Деться было некуда — пришлось войти внутрь. Хозяин помещения шагнул следом, и дверь за ним опустилась.
— Присаживайтесь, — обойдя меня, он указал на широкое какое-то подвижно пульсирующее кресло, — полагаю, мы с вами, как старые знакомые можем говорить откровенно.
После этого заявления, чувствуя, что ноги вот-вот подведут, не заботясь сутью странного кресла, буквально рухнула в него. Смотреть на верлианца опасалась — странный желтый отблеск в глазах и последовавшее беспамятство я помнила отлично. К тому же в данной ситуации я снова не в фаворитах у фортуны. Так что подождем, что скажет он…
— По пути сюда, спали? — озадачил неожиданным вопросом настолько, что я, забывшись, подняла на него взгляд.
Верлианец сидел напротив, отделенный от меня светящимся голубым кубом в метр высотой, а рядом вился уже виденный мною в приемной подковообразный поток. Выражение лица мужчины было… довольным.
— Спала, — непонимающе подтвердила я, удивленная ходом беседы.
— Понятно, почему у меня ничего не вышло, анабиоз даже деятельность мозга останавливает, — озадачил он меня еще больше, медленно и задумчиво прошептав в сторону. — Но раз в итоге вы оказались на моей базе, я с этим готов смириться.
И тут же, не дав мне опомниться от своего странного бормотания, резко и четко спросил:
— Кто блок поставил?
Опешив, долго соображала — о чем речь. Когда поняла, обеспокоенно прошептала:
— Друг…, - и снова непроизвольно взглянула на него.
Зря. Уже знакомый мне желтый отблеск в ромбовидном зрачке и информативное:
— Я его убрал.
Ох ты… Это что, кошмар опять начнется?
— Какое вы вообще имели право его ставить? И воспоминания блокировать! Есть Международная конвенция по защите прав жителей солнечной системы. Сделанное вами подпадает под запрет — вы намеренно, используя свои возможности, оказали на меня прямое воздействие, нанесшее вред! — терять все равно уже нечего, а так хоть выскажусь.
Верлианец с интересом пронаблюдал мой всплеск горячности и уточнил:
— Все это крайне прискорбно. Советую вам подать жалобу в международный комитет и потребовать от земного правительства атаковать Верлинею, дабы виновник наверняка понес заслуженное наказание. Ведь у нас не принимают к сведению те обвинения, что касаются действий совершенных вне родной планеты. Что-то еще?
Возмутившись в душе его откровенной беспринципности, я промолчала. Намек на то, что всем будет глубоко безразличны все мои переживания по данному вопросу, я вполне поняла. И самое обидное — он был прав, неоспоримо прав. Да загипнотизируй верлианец сотню землян, наши бы ничего не предприняли. Вода гораздо важнее сотен жизней, а в моем случае на жизнь никто и не покушался.
Дав мне время в полной мере осознать всю беспочвенность моих мстительных устремлений, Орино серьезно уточнил:
— Теперь о вашем моральном облике…
Я сникла. Вот оно! Дождалась.
— Существуем мы в замкнутом пространстве базы. Сотрудники ведомства являются представителями разных рас, уживаться в одном замкнутом пространстве, да еще и длительное время — непросто. Я всегда стараюсь учитывать различия в менталитетах, поэтому полагаю ваше появление здесь — фактор, способный дестабилизировать обстановку.
Возмущенная до глубины души подобной характеристикой, я приоткрыла рот, чтобы возмутиться, но Орино, качнув головой, сообщил:
— Понимаю и заранее знаю, все, что вы скажете. Мы мыслим по-разному. И я очень стараюсь воспринимать ситуацию по-земному. Вы взрослая женщина, то чем вы занимаетесь в свободное от работы время — никого не касается, как вы зарабатываете на жизнь (я сникла, отчетливо вспомнив про 2000 водоталлов) — тоже, если это не выходит за рамки закона. Насколько я представляю земное законодательство — претензий к вам нет. Уверяю вас, у верлианцев спаривание в принципе процесс, не имеющий отношения ни к эмоциям, ни к отношениям как таковым.
Господи, к чему он клонит?!
— Регина Аркадьевна, я поясню вам какой ситуация видится мне, — меня нервно передернуло, в отличие от политкорректно улыбающегося верлианца. — Вы явно натура…эээ деловая и временами неуемная (появилось желание рухнуть на пол и прикрыть голову руками!), но при этом вы отличный историк и, что особенно для меня важно, на данном этапе последнего проекта службы времени нам нужен сотрудник именно с вашей специализацией. Какие выводы мы из этого делаем?
Я — совершенно никаких! Какая вообще взаимосвязь между этими якобы сторонами моей личности?
— Для меня как руководителя службы, стремящегося к максимальному результату, а, поверьте, цель проекта крайне амбициозна и интересна лично мне, важно использовать возможности своих сотрудников максимально полно и эффективно. Но задача заботиться о внутреннем климате в коллективе тоже остается. Поэтому, обдумав ситуацию, я пришел к единственно возможному решению, — он эффектно замолчал, рассчитывая повысить мое внимание.
Напрасно! Выше уже было некуда. Я слушала его в таком потрясении, что даже не успевала полноценно вдуматься в обозначенный масштаб грядущей катастрофы.
— Мне остается только принять удар на себя! — и все с едва ли не сердобольным видом.
— В смысле? — не может же он серьезно все это предлагать.
— Вы не паникуйте, — очень плавно, припустив вкрадчивости в голосе, начал пояснять он, — сначала полностью вдумайтесь в ситуацию. Вы работаете, как и предполагалось в отделе Кузьмина, направляя все ваши профессиональные возможности и знания на благо моего проекта. Но при этом потребность в… эээ… дополнительном доходе реализуете исключительно в моем обществе.
— Да нет у меня никаких потребностей в дополнительном доходе! — в отчаянии выкрикнула я, не имея уже сил выносить его унизительных предложений.
— Учитывая ваши расценки… думаю, можно поверить, что вы успели скопить себе определенный капитал, хотя тут вы правы — продешевить в вашем случае сложно, — верлианец понимающе кивнул.
Я застонала. Нет, надо как-то объяснить ему все, его впечатление обо мне — это абсолютный ужас! Выдохнув и стараясь говорить спокойно, сосредоточив взгляд на его плече, спросила:
— Я не искала клиентов в том баре в Казани, я никого не ждала, я случайно, просто не подумав, забрала ваши водоталлы и я — не девушка по вызову! Честное слово, я клянусь вам! Все это какое-то роковое стечение обстоятельств. Прошу вас, попытайтесь начать наши профессиональные взаимоотношения с чистого листа, не исходите из ошибочных впечатлений первой встречи. Уверена, со временем вы поймете, как ошибались! — под конец речи голос сорвался.
— И мне предполагается в это поверить? — тембр ответа мужчины звучал высокомерно.
В отчаянии всплеснув руками, закрыла ладошками лицо. Все правильно — кто бы мне поверил? Сама, ставя себя на его место, видела себя пытающейся выгородиться глупышкой. Откровенно несолидно выгородиться и неправдоподобно.
— Регина Аркадьевна, вы напрасно так переживаете по этому поводу. Вы взрослая женщина, не связанная с конкретным мужчиной обязательствами? Ведь так? — он очень спокойно, дав мне пару минут успокоиться, вновь вернулся к разговору.
— Но, понимаете…, - отняв ладони от лица, попыталась я до него достучаться.
— Нет, — прервал он меня решительным взмахом, — только 'да' и 'нет'! Сейчас вы все поймете. Итак?
— Нет, — обреченно прошептала я, уже осознавая, что его не переубедить, но все же не сдержалась и честно высказалась. — То, что вы мне предлагаете — называется стать содержанкой! Или любовницей! Фактически вы будете мне платить, а я буду обязана с вами… с вами…, - судорожно вздрогнув, сжала виски руками, — мне даже сказать это невыносимо, не то что…
Орино, задумчиво понаблюдав за мной, уверенно качнул головой:
— Из моих соплеменников, я, наверное, больше всех общался с землянами, и я неплохо знаю ваш язык и понимаю логику поступков. Но сейчас я не уверен, что понял вас. Понятие любовницы ведь предполагает наличие у меня иных постоянных отношений и условия таинственности. Что ж могу вас уверить, что ни с кем отношениями не связан, в вашем понимании — точно, и против огласки нашей связи ничего не имею.
— Нет! — в ужасе подскочила я на месте. — Я против огласки, совершенно против…
И тут же сообразив, как это прозвучало, поспешно добавила:
— В смысле я вообще против любых личных взаимоотношений с вами.
— Вот видите, — проигнорировав мое последнее замечание, с улыбкой заверил верлианец, — мы свободны в своем выборе, оба взрослые самостоятельные личности и даже на условии конфиденциальности настаиваете исключительно вы! Так что кого касается, чем мы заняты в свободное от работы время? Не то чтобы я поощрял подобные взаимоотношения в коллективе, но будем исходить из того, что эта мера упреждает более масштабные последствия. И вы так же в накладе не останетесь.
Чувствуя себя бьющейся в непрошибаемую стену, удрученно прошептала:
— Мне не нужны от вас никакие водоталлы и те 2000 я вам верну, до последней бумажки!
— Хорошо, — тут же с нарочитым благодушием заверил меня Орино, — раз вопрос оплаты столь весом, я готов пойти на уступки. Никакого вознаграждения с моей стороны! Полагаю, есть немало возможностей отблагодарить свою даму, тем более, что вы моя подчиненная. Все для вас Регина Аркадьевна, оцените мою покладистость.
Он издевается надо мной? Натурально издевается! И тогда в Казани тоже непрошибаемо пер напролом и в итоге своего добился. А что из этого вышло я сейчас имею полное право оценить и прочувствовать. Нет! Нельзя дважды на одни грабли наступать, нельзя ему поддаваться.
Решительно соединив перед собой ладони, глубоко вдохнула и медленно-медленно выдохнула:
— Орино, наш разговор дошел до абсурда. Я вам в последний раз повторяю — я не приторговываю своим телом и я верну вам те средства, что нечаянно унесла с собой. И мне ваши предложения, как и их мотивы не интересны! И ваши поощрения, кстати, тоже. Да, я хочу работать в этой службе, но если ценой вопроса встанет необходимость служить вам пастельным развлечением, сегодня же уволюсь! Это моя позиция и я намерена настаивать на ней неумолимо, — чем дальше я говорила, тем сильнее звучал голос.
Под конец, выдохнув, скрестила руки на груди и уставилась решительным взглядом на подбородок мужчины. Смотреть ему в глаза я боялась.
Повисла пауза… Не вынеся неопределенности молчания, я все же скользнула мимолетным взглядом по его лицу и поняла, увидев как преобразилось выражение его физиономии — во взгляде появилась жесткость, губы поджались, непривычно расположенные скулы заметно напряглись, что сейчас мне попадет. Осознала это я за миг до того, как он встал. Плавно с обманчивой мягкостью он подошел ко мне, заставив напряженно застыть в кресле, и встал за его спинкой. Не зная, чего можно ожидать от верлианца, нервно сглотнула, обостренно вслушиваясь в малейший шорох позади. Он спокойно положил руки мне на плечи и, легонько сдавив их, потянул меня вверх. Пришлось послушно встать. Так же направляя меня, двинулся вправо. Там, не замеченный мною ранее обнаружился поразительно ровный водопад, какой-то гладкий что ли… Отпустив одно плечо, Орино коснулся водопада рукой, по воде побежала рябь, проясняя поверхность. Зеркало! Спустя мгновение я увидела наше отражение. Хрупкая девушка с большими испуганными глазами и огромный голубокожий суровый мужчина позади. Он снова держал меня за плечи. И взгляд… он поймал его в отражении и уже не отпустил.
— Раз Регина Аркадьевна не желает быть послушной и разумной, будем говорить иначе, — голос прохладный и четкий. — Откуда уверенность, что уволиться вам позволят?
И все так же, продолжая смотреть мне прямо в глаза, он медленно провел правой ладонью по моему плечу, двигаясь к шее. А большой палец, словно невзначай, ласковым движением коснулся свежего шрамчика от импланта. Черт! Черт! Черт!
— И еще, Ветерок, — я содрогнулась, услышав это прозвище, — мы же с тобой прекрасно понимаем, что при желании я смогу внушить тебе что угодно, и ты это сделаешь!
… положил на обе лопатки. И как я об этом не подумала сразу — куда мне до него. И даже жалобой в Межгалактический совет не пригрозить, и даже первой галактической войной… Мне ему вообще противопоставить нечего!
Мы так и стояли, молча, неотрывно всматриваясь в глаза друг друга. В моих было откровенное отчаяние — такое состояние, что у меня сейчас, не скроешь. А вот в его… нет не триумф, там было беспокойство.
— Вы почему именно меня так настойчиво мучаете? У вас, что тут больше женщин нет? Может быть вам оглядеться вокруг — а что, если найдется добровольная желающая на вакантное место постельной грелки? — в словах отчетливо звучала горечь, что разъедала душу.
Верлианец качнул головой и непререкаемым тоном заметил:
— Сейчас и в последствии мы этот вопрос, как и первую встречу не обсуждаем, запомни.
— Так у меня нет не только права выбора, но еще и права голоса, — зло хмыкнула я. — Замечательная жизнь мне предстоит. Что там нужно сделать, чтобы имплант активировал процесс ликвидации носителя? Запустить в единую информационную сеть информацию о всех ваших разработках? Отлично!
Орино недовольно нахмурился:
— Вынуждаешь меня уже сейчас сделать из тебя марионетку? Мечтаешь о подчинении? — ни на секунду не испугавшись моей надуманной и отчаянной угрозы. — Только попроси. Я уже сообщил, что готов идти на уступки, помни — все для тебя. И, кстати, учитывая степень нашего знакомства и грядущие перспективы — можешь называть меня по имени.
— Мысли тоже читаете? — саркастически выплюнула я в ответ.
Злоба застилала разум, хотелось выть от ярости! Связал меня по рукам и ногам.
— Нет, гипноз этого не предполагает, — но не успела я испытать облегчение, как добавил, — но мне ничто не мешает в любой момент внушить тебе приказ рассказать мне, о чем ты думаешь.
Его ухмылка была не менее саркастической. Не в силах смотреть на его довольное лицо, резко передернула плечами, высвобождаясь. Разорвав зрительный контакт, отвернулась и подошла к креслу. Ноги совсем не держали. Орино так же вернулся на исходную позицию и к первоначальному политкорректному виду. Но меня было уже не обмануть этим внешним добродушием, я доподлинно знала, что за ним существо жесткое и эгоистичное.
Получается, буду зависеть от него полностью, да еще и тут находиться — в полной его власти. И ни глотка свободы, ни жалкой надежды? Но с другой стороны: я — женщина, он — мужчина, и мы оба свободны в своем выборе. Может быть, все не так плохо? Вот не было столько времени личной жизни, зато теперь, чувствуется, будет в избытке. Главное, чтобы мы хотя бы относительно были равноправными партнерами, надо как-то увести наши взаимоотношения от платной подоплеки, а там… узнает меня лучше и поймет, что в Казани был неимоверный выверт моего сознания, а не настоящая я. И вообще, а что если я ему действительно понравилась, звал же он меня потом? Вот опять же возможность выяснить, что было той ночью, и почему уйти сначала позволил, а потом так настойчиво искал?
— У меня тоже есть условия! — неожиданно даже для себя высказала я. А что? Он говорил об уступках, если не сейчас, потом вообще ничего от него не добьюсь.
— Я слушаю, — одна бровь вопросительно поднялась, странно преобразив необычно раскосые глаза мужчины.
Выдохнув, сосредоточилась и, уткнувшись взглядом в скрещенные ладони, принялась перечислять:
— Никаких водоталлов или прочих денежных средств, конфиденциальность полная — я не хочу, чтобы хоть кто-то здесь знал о наших отношениях, мы общаемся только как мужчина и женщина — равноправно, никаких параллелей с профессиональными взаимоотношениями, вообще темы работы не касаемся! — я перевела дух и сообщила самое главное. — И я настаиваю на праве прекратить эту связь в любой момент! А так же хочу, чтобы ты обещал, что не будешь применять ко мне гипноз.
Маловероятно, что он на все это пойдет, но попробовать было надо…
— С первыми тремя пунктами согласен, если ты полагаешь их важными. На счет прекращения отношений — ты можешь заявить о таком намерении, но я оставляю за собой право пытаться тебя переубедить, — отреагировав на мой саркастический хмык, пояснил, — не воздействуя, просто пытаться переубедить аргументами. Что до гипноза, то могу лишь обещать по возможности предупреждать об этом. Не известно, какие могут возникнуть ситуации, опять же ты можешь выйти за рамки разумного… Довольна?
Как ни странно, но да — я была потрясена его словами и очень рада тому, что он пошел на встречу. Поэтому кивнула.
— И я даже готов сделать тебе дополнительный бонус, — озадачил меня Орино дополнительно. — Если решишь устроить своей деятельной натуре маленький праздник с кем-то, возражать не стану. Но при условии, что буду уведомлен заранее — не люблю, когда мои планы что-то сбивает. И, разумеется, это разрешение не распространяется на территорию базы.
От его заявления моя самодовольная мысль о том, что я понравилась ему — сдулась, как воздушный шарик. Он меня вообще кем считает? Получается, он вполне себе готов поделить меня с кем-то. В шоке переспросила:
— Но… почему? Тогда и мне не ожидать ответной верности? — в самой идее любовной связи я сразу разочаровалась. Впрочем, он же сразу сказал, что чувства для него дело десятое, даже и знакомство не обязательно.
— Отныне я — твой мужчина, у меня право эксклюзивности, поэтому не могу требовать от тебя верности. И, разумеется, ты, наоборот, можешь не сомневаться в моей верности, или ты уже ищешь повод для разрыва отношений? — в голосе проскользнули металлические нотки, оставив меня с ощущением, что я что-то не поняла.
Вообще о чем я думаю? Надо хотя бы в теории представить, как все это осуществлю на практике. Это мне теперь к нему по вечерам ходить? Каждый день или только через день? И как это утаить от всех? И самое главное — что делать и как быть с ним наедине!
— Вы для меня расписание сделаете или ко мне будете приходить по желанию? — уставившись на коленки, уточнила мучающий вопрос.
— Если тебе удобно так, то буду к тебе приходить, — судя по тону, верлианец вопросу удивился.
— Нет, нет, — быстро возразила я. Не люблю посторонних в личном пространстве. — Уж лучше я к вам. Только как незаметно…
Орино расхохотался. Я, смутившись, замолчала.
— У меня отдельная система перемещения есть, автономная. Поэтому буду каждый вечер отправлять переместительную кабину — она из потолка будет выдвигаться у входной двери внутри твоей каюты — в надежде, что моя дама уделит мне внимание. Если у тебя такие намерения будут — войдешь в кабину и активируешь перемещение. Окажешься прямо у меня. И никто ничего не увидит. Так же и обратно.
Я с облегчением выдохнула, получается, можно будет и через день. Но вопрос о том, что будет после того как я окажусь у него озвучить не решилась… Мои размышления прервал Орино, который опять подошел к моему креслу.
— Нам определенно необходимо время и спокойная обстановка, чтобы привыкнуть друг к другу. У меня был намечен отпуск, а планы менять я не люблю. Поэтому просто возьму тебя с собой. Завтра и улетим, — он снова коснулся моего плеча.
— Как??? — я опешила от потрясения. — В какой отпуск?? Я только сегодня на работу вышла.
— Вот именно, по сути, между прежней и новой работой не отдохнула. А здесь еще к процессу не приступила, в рабочий ход не влилась, в ситуацию не вникла, даже с коллективом не познакомилась, так что можно смело сделать это и через две недели. Тем более этот срок ничего не решит. Сейчас идет глубокий анализ вероятностей изменений в результате вмешательства в конкретный исторический эпизод. Это минимум еще год будет продолжаться, так что приступишь к работе через две недели — это несущественно. А мне удобнее будет отдохнуть с тобой, опять же привыкнешь, освоишься с моим обществом в отсутствии посторонних, тогда на базе будет проще, — и отступив на шаг, уже задумчиво добавил. — Конечно, на верлианском звездолете землянке будет не очень удобно. Но до Верлинеи недалеко, в этот раз немножко неудобств потерпишь, а к обратному полету я уже подготовлюсь.
До Верлинеи??! Верлинеи!!! Он. Намерен. Взять. Меня. На. Верлинею. Мысль просто не умещалась в голове. Живой мир? Настоящая планета? Растения? Животные? Вода? Настоящий свет Солнца? И я туда попаду??! Лишившись дара речи, уставилась на верлианца:
— Серьезно на… Верлинею? — сипло выдавила, наконец.
— Конечно, отпуск я всегда провожу дома! — уверенно кивнул верлианец.
— И мне… можно туда? — поверить в это чудо я была не в состоянии.
— Со мной — да, — снова кивок.
Обалдеть! Вот если бы он с этого начал… Да, если это будет зависеть от меня, наша связь будет длиться вечно! За это я его уже почти люблю и готова простить и гипноз, и стертые воспоминания, и его кошмарное отношение! Я все-все вытерплю ради возможности увидеть собственными глазами живой мир!!!
— Согласна! — едва не выкрикнула я, вскочив.
— Вот и чудесно, — жестко улыбнулся верлианец и, перехватив меня на старте восторженного взлета, вернул в кресло и вложил в руки стилус. Тут же из куба плавно выдвинулась плоская панель, как и зеркало сверху напоминающая поверхность гладкого водопада. Орино быстро коснулся ее ладонью, пошла рябь, проясняя поверхность. Отобразился какой-то документ.
Верлианец поднес мою ладошку с зажатым в ней стилусом к определенной точке документа и четко распорядился:
— Распишись, Ветерок.
— А что тут? — пребывая в глубоком экстазе, я скорее на автомате спросила.
— Регина, становись уже послушной и разумной. Ставь росчерк и завтра полетишь на Верлинею, — ничего не соображая от переполнявшей бури эмоций, поддавшись давлению его руки, расписалась.
Орино тут же коснулся поверхности ладонью, и документ исчез, погрузившись в глубину омута.
— Молодец, — улыбнулся он, вынимая стилус из моей руки. — Так постепенно все наладится.