Кира

Принять душ оказалось полезным. Сама по себе процедура очень бодрит и повышает жизненный тонус, плюс успокаивает взбудораженные нервы и дарит ощущение расслабляющего комфорта. Опять же обдумать можно многое, спокойно взглянуть на ситуацию со стороны и сделать определенные выводы. Поэтому, подняв навстречу тугим струйкам воды лицо с закрытыми глазами, с ощущением какой-то отрешенности от всего окружающего я сосредоточилась на собственных мыслях, эмоциях и впечатлениях, осознанных и не очень. Вода шумела, монотонной дробью барабаня по плечам, острыми уколами приятно массажируя лицо, снимая появившееся напряжение, смывая злость… Да, именно так – вместе с булькающим потоком, исчезающим в направлении слива в замкнутую систему водоснабжения базы, маленькими, но уверенными ручейками утекали возмущение, гнев, раздражение. В душе осталось только непреложное убеждение – да! Браку быть! И это уже данность. Гайяр сделал все, что можно было в этих обстоятельствах, хотя где-то в подсознании и билась мысль о том, что только мне казалось, что предметом обсуждения была именно участь Измененных. Внутренний голос настойчиво шептал, что совсем не случайно за мной так решительно помчались прямо в лапы к врагу, а потом сразу изолировали, лишив малейшего шанса убежать или участвовать в обсуждении. Да что там участвовать, хотя бы послушать. И искал ведь! Искал, не бросил, и в армии нашел. Значит, все же нужна. Остается надеяться, что лично ему нужна, а не им всем для чего-то.

Ладно, будем исходить из того, что имеем: постараюсь постепенно убедить Гайяра довериться мне, плюс буду держать глаза и уши открытыми – что-то да услышу, замечу, остальное додумаю и пойму. И к Тинарагу надо будет сходить на консультацию, что-то слишком уж рано возник вопрос о детях. Может быть, у них с рождаемостью проблемы? Или союз считается общественно состоявшимся только после появления ребенка? В любом случае я же сама, в первую очередь, могу повлиять на собственную перспективу стать мамой. Или нет? Все же что с этими первородными не так?

А вода, приятно лаская кожу, окружая пологом бурлящего гула, создавая ощущение уединения и покоя, струилась по телу. Со всем справлюсь. Замужество – не смерть, да и Гайяр не тот мужчина, который может оставить равнодушной… Ему бы только открытости, умения довериться, перестать таиться, скрываясь за безликой холодностью. Задача ясна. Дело за малым – определить пути ее осуществления. Возможно, стоит на собственном примере показать ему, какими я вижу отношения в семье. Вспомнились родители… Между ними всегда были доверительные отношения.

Решено! Требовать от кого-то, а тем более от мужчины другой расы, да еще и фактически мужем тебе приходящегося, искренности и доверия, не доверяя самой, сложно. Значит, надо учиться быть с ним откровенной и открытой тоже, вообще учиться жить вдвоем. И надеяться, что заметит, поймет и оценит. А еще подтолкнуть к тому, чтобы брал пример… Женщина я или нет, в конце концов? И счастья тоже заслуживаю. Неужели, сумев справиться с собой и переломив собственную жизненную неудачливость, не сумею научить неймарца доверять мне, тем более что он (и это мне уже очевидно) во мне нуждается? Сумею! Главное, идти к цели продуманно, последовательно, решительно и без страха. В теории все, конечно, всегда яснее и легче, чем на практике, но надо стараться.

Откинув голову и отклонившись назад, позволила тугим струям забарабанить по шее и груди, скатываясь на живот бойкими ручейками, сбегающими по ногам уже полноводным потоком. Как здорово! Здорово быть живой и, по большому счету, в безопасности. Знать, что и для спасения своего квадра сделала все, что могла. И это главное. И за это я с полным основанием могу сказать спасибо неймарцу. А остальное… Все приложится, все утрясется, со временем во всем разберусь.

Не разжимая век, развела в стороны руки, ища опору на всякий случай, и неожиданно коснулась рукой… чего-то твердого и теплого – определенно живого. Застыв от неожиданности, боясь распахнуть глаза, медленно шевельнула пальцами и, вслушавшись в ощущения, поняла то, о чем надо было догадаться сразу. Я так растворилась в этом ощущении абсолютного одиночества, так погрузилась в монотонный успокаивающий гул воды, что не заметила появления Гайяра. Как давно он тут? Что успел прочесть на моем лице? Впрочем, не важно. Раз решила учиться ему доверять – значит, буду. Вот прямо сейчас и начну! Но почему-то силы воли на то, чтобы распахнуть глаза и встретиться с ним взглядом, не нашлось. Делаем вывод: вся ушла на только что принятое решение. Я даже усмехнулась этой мысли. Мужская грудь под моей рукой (а это стопроцентно была она!) тут же шевельнулась, и рука, плавно скользнув вниз, упала, чтобы тут же быть подхваченной и приобнятой твердыми мужскими ладонями. Неймарец, вступив ко мне под упругие струи, обнял за плечи и, немного склонившись к еще открытой шее, потерся об нее подбородком и тихо прошептал:

– Злишься?

Немного разогнувшись, ощущая себя несколько неуверенно от непонимания того, как надо повести себя в данной ситуации, слегка осипшим от волнения голосом честно пробормотала:

– Больше нет… А тебе важно, что я чувствую? – решилась спросить в надежде вызвать его на искренний разговор.

Повисла пауза. Неймарец при этом, по ощущениям, ловил губами брызги воды, разлетавшиеся с моих плеч во все стороны.

– Мне тяжело, когда тебе плохо, – наконец еле слышно пробормотал в ответ.

И так тепло стало от его ответа, так по-женски приятно! Я для него точно важна, точно-точно! Когда уже смогу убедить себя в этом? Окончательно поверю? Настолько это невероятное для меня чувство – быть кому-то нужной, по-настоящему нужной, важной, значимой! Неожиданно подумалось: возможно, в этом и причина его напускной холодности. Ведь он тоже может быть не уверен в моей реакции, в моих впечатлениях от его действий, такого его напора? Может опасаться испытать разочарование от моей безответности, не добившись от меня вожделенного результата – ответных чувств? Может наверняка. Как это трудно – учиться быть парой. А ведь он пытается… Пусть он постоянно и сбивается на командный тон, но внимание и забота обо мне тоже проглядывают. И ему, наверное, так же сложно, когда от меня нет отклика.

Испытав невероятное облегчение и радость от того, что хоть в чем-то разобралась, я расслабилась и, вернув голову в привычное положение, откинулась спиной на стоявшего позади неймарца. Он на мгновение застыл, или пытаясь определиться с моими намерениями, или давая мне шанс отступить обратно. Но я в ответ только настойчиво прижалась теснее. И он отреагировал сразу, стремительно обежав ладонями мои плечи, скользнув по груди вперед, чтобы, обхватив ниже, крепко-крепко прижать к себе. Теперь водные струи разбивались о нас двоих, сбегая вниз уже по нашим максимально сблизившимся телам, не имея возможности просочиться между ними.

А я с затаенным интересом первооткрывателя вслушивалась в собственные тактильные ощущения, впервые ощущая его тело так близко, так естественно, так… откровенно. Такой сильный и уверенный! Но одновременно я четко ощущала какую-то трепетную дрожь нетерпеливого, очевидного, предвкушающего восторга. В том, что он впечатлен, сомнений не осталось даже у меня. Ему явно нравилась… Кира. Мысль была неожиданной и резко приводящей в чувство. Я даже вздрогнула, вспомнив, что через полтора месяца стану совсем иной.

– Боишься? – отреагировав на мою дрожь, прошептал Гайяр, снова склонившись к уху. – Я тебя пугаю?

– Тебе нравится… это тело? – Вопрос прозвучал как-то нелогично, но сейчас меня это не волновало. В душе в ожидании ответа все сжалось. Хотелось нравиться ему в своем истинном виде.

Гайяр хмыкнул. Потом склонился к плечу и шутливо прикусил плечо, заставив меня подпрыгнуть в его руках от неожиданного ощущения удовольствия. Потом, так же ощутимо лизнув место укуса, еще и потерся об него подбородком.

– Я не смотрел. – Снова тихий смешок и небольшое ослабление объятий. – Только слушал и… представлял тебя.

Воспользовавшись предоставленной возможностью для маневра, я, распахнув глаза, немного отклонилась в сторону, переместив голову на его руку и, подняв лицо вверх, взглянула на неймарца. Он действительно стоял с закрытыми глазами и… счастливо улыбался. Я с каким-то упоительным восторгом вглядывалась в его лицо. Сейчас оно было искренним, дышащим эмоциями, чувством радости и счастья. Мой! Неожиданно проснувшийся инстинкт собственника обескуражил. Но таки да, такой восхитительный и… мой!

Мысль для моего сознания была революционной. И наверняка на лице от потрясения все было написано крупными буквами. Поэтому я была благодарна неймарцу вдвойне за то, что не смотрел сейчас на меня, а стоял с закрытыми глазами, давая мне возможность чувствовать себя увереннее. Ибо под его взглядом, в обстановке нашего совместного присутствия в ванной я бы наверняка извелась от смущения. А так… выдохнув и смирившись с тем, что и он каким-то непостижимым образом перестал быть мне чужим, я отважилась на большее. Чувствуя, что объятия, продолжая удерживать меня в кольце рук, стали менее тесными, развернулась к нему лицом и, чуть склонив голову набок, избавляясь от слепящих потоков воды, принялась рассматривать его, ощущая, как голова закружилась от увиденного. Какой все же мужчина… невероятный! Конечно, тогда (сейчас казалось, что в прошлой жизни), когда я, оказавшись в его апартаментах на «Эндорре», застала его вышедшим из душа, мне уже представилась возможность оценить это истинно идеальное тело. Но! Тогда я смотрела на него как на некую недосягаемо-идеальную живую скульптуру, вышедшую из-под резца талантливейшего скульптора, своеобразный божественный эталон красоты. Сейчас же он был совсем рядом – протяни руку и коснись где угодно, ощущая живое тепло и, что грело не меньше, собственное право на это.

Взгляд, а вслед за ним и руки, погрузившись в контактный транс, отрешившись от ситуации, скользили по широким смуглым плечам, пытались обхватить мощную мускулатуру рук, сбегали по четким линиям груди, устремляясь к поджарому торсу… Чувствуя, что попросту не верю собственным глазам, желая на ощупь удостовериться, что этот несопротивляющийся моим прикосновениям полубог – не иллюзия, не плод расшалившейся фантазии, не ожившая мечта моего воображения, я тягуче-медленно опустила свои руки на его запястья, прижимающие меня за талию вплотную к себе. Немного отклонившись назад в стремлении вобрать в себя представившуюся картину полностью, я с тщательностью слепца, исследующего на ощупь нечто жизненно важное, провела ладонями по всей длине его рук, задержавшись на плечах, стремясь снова и снова гладить их, то ласково, то с усилием сжимая. Утолив немного завораживающее стремление касаться, вбирать в себя, каждой клеточкой своих ладоней впитывать эту силу, я медленно-медленно, немного царапая его ноготками, переместила руки на грудь, расположив свои ладошки точно посередине…

И замерла на один невыразимо долгий миг, просто наслаждаясь ощущением уверенности, вслушиваясь в сильные и четкие удары его сердца. И это мой мужчина? Действительно мой? Весь? Я отказывалась верить и собственным ощущениям тоже. Поэтому, не вдумываясь в собственные действия, не задаваясь вопросом, верно ли поступаю, я, поддавшись естественному порыву, наклонилась вперед и самым простым и бесхитростным поцелуем коснулась его груди…

Неподвижный, полностью открытый каждому моему изучающему прикосновению неймарец вздрогнул и, неожиданно резко откинув назад голову, гортанно застонал, одновременно еще больше вжимаясь в меня бедрами. На меня этот стон произвел такое же впечатление, как резкий выстрел на затаившегося зайца. Я конвульсивно дернулась, осознав собственное бесстыдное поведение, и неосознанно сжалась от ужаса, не представляя, что последует дальше.

– Нет, пожалуйста… – Казалось, он говорит с огромным трудом, с невыразимой мукой, а хриплые, как-то придушенно звучащие слова продираются сквозь его горло. – Не останавливайся!

Ему нравится! Мысль потрясла. Нравится! И я, вся испуганно застывшая в ожидании пристального взгляда алых глаз, понимая, что буквально растекусь лужицей растопленного воска, сжигаемая пламенем собственного смущения, испытала невыразимое облегчение. Глаз неймарец так и не открыл, позволяя мне и дальше изучать себя.

Чувствуя, как от ощущения вседозволенности голову вновь кружит феерия чувств и эмоций, поспешила воспользоваться предоставленной возможностью и мягко, едва касаясь, скользнула подушечками пальцев по высокой, беззащитно открытой шее, отодвигая влажные прядки волос, стремясь к твердым, сжатым в напряженном стремлении оставаться неподвижными губам. Обежав их контур подушечкой большого пальца, пробуя ощутить их твердость и одновременно расслабить, освобождая дыхание, я прижала к его губам ладонь, мысленно представляя, что ощущаю сейчас ожог его поцелуя своими губами.

Чувствуя, что ноги начинают слабеть, а я все ближе к тому, чтобы все же безвольно стечь вниз, я, намеренно качнув головой в сторону, оказалась под водопадом льющейся воды, дарящей освежающую струю, приводящей меня в сознательное состояние. Но не тут-то было! Гайяр, притиснув меня снова к себе и шагнув вперед, переместил нас, оставляя бьющий из потолка поток за своей спиной, отрезая меня от последней надежды на благоразумие. И все… Лишившись последнего шанса на попадание в освежающий водопад, я окончательно пропала, потонув в водовороте собственных страстей и желаний, полностью растворившись в своем стремлении познать готового отдать мне себя мужчину. Кто бы знал, что во мне скрыто столько смелости и безрассудной исследовательской отваги. Руки жили какой-то отдельной жизнью, то сжимая и царапая его плечи, то скользя по высоким скулам в стремлении добраться и разгладить напряженную морщинку между его бровями. Губы снова и снова принимали активное участие в этой бесконечно томной и страстной анатомической экскурсии, касаясь его влажной кожи поцелуями, слизывая сверкающие капли с его груди. Уже не осознавая ничего, я застонала сама, отдаваясь в полной мере восторгу собственных ощущений, принимая наконец понимание того факта, что он действительно реален и он – мой. Мой неймарец!

Гайяр отреагировал на мой стон ответным гортанным хрипом и, в очередной раз притиснув к себе, шагнул назад, подставляя наши разгоряченные вспыхнувшей страстью тела под охлаждающие потоки воды. Не успела я немного прийти в себя, как почувствовала, что меня освободили от объятий, продолжая всего лишь легонько поддерживать руками.

– Оля, уходи немедленно! – все так же с закрытыми глазами и невероятно напряженным лицом прохрипел Гайяр, подталкивая меня в направлении выхода.

И я, дезориентированная собственными чувствами, запоздалым осознанием содеянного, до крайности смущенная своим поведением, на ватных ногах потопала наружу, даже не задумываясь о влажных ручейках, стекающих на пол с тела и волос. Страшнее всего сейчас было встретиться с ним взглядом!

Привалившись спиной к двери ванной, принялась глубоко дышать, надеясь хоть так обрести какое-то душевное равновесие. Это было невероятно! Такого со мной не было никогда. И я никогда не испытывала подобных эмоций. А самое кошмарное – я совершенно не представляла, как вести себя теперь с неймарцем. Осознав данный факт, резко отпрянула от двери и кинулась вперед, стремясь непонятно куда. По пути, выхватив чистую простыню из шкафа, закуталась в нее, надеясь хотя бы скрыть наготу. Потом, в панике заметавшись по блоку, в итоге побежала в спальню и, натянув первую попавшуюся чистую футболку, погасила освещение и юркнула в постель, решив сделать вид, что сплю.

Не знаю, насколько поверил появившийся через четверть часа Гайяр в старательно поддерживаемый мной образ спящей красавицы. Но он просто лег с другой стороны и, молча притянув меня к себе, невозмутимо обнял и… в отличие от меня, реально заснул. А вот ко мне сон не шел еще долго. Вслушиваясь в равномерное дыхание мужчины, я неожиданно задумалась о том, каким станет мое появление на «Эндорре» в новом качестве и новом облике. О том, какой будет наша совместная жизнь, после инцидента в ванной думать было страшно, страшно нестерпимо…