Дина

– Дина… – Интонация, с которой мой шаенг произнес мое имя, насторожила.

Я спешно выглянула из купальни, ища взглядом мужа.

– Что?

– Шкатулки нет.

Уставившись на стол в нашей спальне, где оставили ее накануне, переглянулась с мужем.

– Или шаенга, или девочки.

Никого больше на острове, в принципе, и не было.

– Уж лучше первое, – передернул плечами муж, в непритворном ужасе распахивая глаза. – Страшно подумать, что смогут сотворить с этим изобретением великого Знающего наши дочери!

– Что-что, – буркнула я, вспоминая сегодняшнюю разбитую коленку Тании и целый – слишком правдоподобный и связный – рассказ Мариэ о том, как сестра совершенно случайно зацепилась ногой за камень. – Одна попробовала бы сжечь шкатулку ради эксперимента, а вторая не придумала бы ничего лучше, чем ловить ею бабочек.

– Это меня и пугает. Если они ее коснутся, вдруг что-то еще случится?

С момента ночи откровений древней шаенги прошло не больше недели. Все это время мы не притрагивались к не совсем понятному подарку Рилсвата любимой женщине – дали себе время свыкнуться с новостями.

– Наверняка она об этом знает, – намекнула я на беловолосую. Впрочем, сейчас, вспоминая о шаенге, я неизменно представляла себе бабушку. – Присмотришь за дочками? А я прогуляюсь к озеру, поговорю с ней.

Нургх, с пристальным вниманием изучая что-то в моем лице и неосознанно поглаживая мою руку, задумчиво кивнул.

– Вам есть о чем поговорить, уверен.

Он не стал расспрашивать, не стал разубеждать, лишь подтвердив этим, что ради моего спокойствия готов поступиться и своими интересами. Конечно, мой шаенг должен понимать, в каком направлении устремлены мои мысли.

– Спасибо, – не сдержавшись, я благодарно обняла мужа. – А вы чем пока займетесь?

– Мало ли дел приготовила нам наша требовательная мама, – подмигнул он мне. – Проверим огород. Соорджу же понадобятся помощницы, а уж наши дочери из-за отсутствия продовольственных яблочек на острове в этом вопросе сведущи. Посоревнуемся в метании ньялы… Уже я желаю знать, что они небеззащитны. Сходим на охоту, вдруг повезет и поймаем мелкую добычу на ужин. Обе должны быть ловкими, уметь обеспечивать себя необходимым, вдруг им это пригодится, когда мы… уйдем. – Не дав мне загрустить, бодро добавил: – А что, если завести долгий разговор? Поговорить о друзьях и знакомых, с которыми наши дочери неизбежно встретятся. Или займемся уроками. Письмо, чтение, основы бытовой, защитной и атакующей магии. Жизнь длинная, но учиться надо всему с детства – таково правило нашей мамы. И мы его усвоили!

– Ты же не сердишься на меня? – С беспокойством схватилась я за руку мужа. – Думаешь, совсем Танию и Мариэ загоняла? Что-то мне подсказывает, расти они в реальном Орбдухе, им бы все вокруг потакали, исполняли малейшие капризы и избаловали бы невероятно.

– Так и было бы, – с такой знакомой мне улыбкой закивал он. – Хоть в Орбдухе, хоть в Визгарде. И знаешь…

– Что?

– В этом мне тоже видятся происки древней, еще и по этой причине она подарила нам это время вместе, не позволила испортить наших дочерей. Если она откликнется сегодня и придет поговорить, передай ей спасибо и за это.

Пусть Нургх и не говорил, но я понимала, как непросто ему было поверить в появление сторонника. С момента, как погиб его отец, он всегда был один, никто не помогал ему.

– Обязательно, – усмехнулась я, думая, что шаенга наверняка и так все знает.

Чуть позже, спустившись по тропке к озеру и постояв немного на нашем любимом месте на берегу, собралась с мыслями и тихо позвала:

– Бабушка!

– Да, милая?

И словно время потекло вспять. Обернувшись, увидела бабушку такой, кокой я ее помнила, словно вернулась в детство. Слезы наполнили глаза, замутив зрение. Это были слезы счастья; вряд ли, сложись моя судьба иначе, подобная встреча стала бы возможной.

Мы долго молча сидели на берегу, глядя на яркие блики света на воде. Мне так о многом хотелось расспросить ту, кого любила, кажется, всю жизнь. Но есть ли у меня право все узнать?..

– Спрашивай. – Невесомой ладонью коснувшись моих волос, бабушка начала разговор первой. – Ты же хочешь узнать, было ли тебе суждено попасть на Ниар и встретить Нургха?

– Да…

– Конечно. Ваши души, ваши жизни должны были сплестись в одну. Во всех мирах и во всех вселенных действуют законы равновесия. Нирхта нарушила его, уничтожив целый мир. Но вам суждено восстановить баланс сил, вы не могли не встретиться, вы те, кто предназначен друг другу. Поэтому не ропщи на судьбу.

– Но неужели ты сама все это придумала? Как смогла осуществить?

– Я – тоже лишь чье-то орудие, кого-то куда более сильного, воспринимай это так.

Вслушиваясь в каждое слово, я напряженно ждала.

– Со мной все понятно, рано или поздно меня бы притянуло на Ниар. Но Нургх? То, что случилось с ним? С их семьей? Зачем так жестоко?

– Увы, только так. Именно я допустила катастрофу, потворствовала дочери, позволив ей совершить страшный обман. Именно моя слабость сделала возможной беду. Беду для многих… Целый мир погиб, а я выжила – пусть по счастливой случайности оказавшись в тот день рядом с Рилсватом. Позже, размышляя об этом, видела, с какой одержимостью он пытается исправить хоть что-то, забыв о собственной боли, страхе… А ты и представить не можешь, как ему было тяжело потерять Хейллай. Когда мы все очнулись в этом подземелье, с трудом осознавая, что покинули Варлей, что выжили… Главное, что Рилсват смог это сделать, совершил то, что прежде могли лишь шаенги с даром духа: переместился сам и перенес нас в этот новый мир. Мы были напуганы, потрясены, но все же радовались спасению. А он… он застыл над порталом, замер словно мертвый. Я помню его взгляд, кровь, капающую из его раненого запястья. Все мы чувствовали его эмоции – Рилсват желал, чтобы так, капля за каплей, из него ушла жизнь. Тот, кто больше всего любил борьбу, всегда искал способ изменить реальность, – сдался. Потеря жены его раздавила. Тогда я обещала себе, что смогу, что не допущу больше слабости, если надо – стану жестокой. Другого шанса не будет, я это понимала. Понял и Рилсват. Поняли и родители Нургха.

– Ты им рассказала?!

– Не все, конечно. Но достаточно, чтобы они осознали и приняли свою судьбу. В чем-то я даже лгала, выдав себя за Знающего. Но так было убедительнее. Наши жизни длинные, они много счастливых лет провели вместе, пусть тебя успокоит эта мысль. И ради спасения сыновей согласились помочь мне. Отец Нургха и сам видел, к чему все движется, ждать дольше было невозможно. И ты выросла, мои силы почти истощились. Поэтому только сейчас и именно вам пришлось пройти через такие испытания. И я, и его родители, Знающий Ледяного рода, – все мы поступили жестоко, но только так можно было подготовить вас к грядущим испытаниям, направив путем спасения. Иначе Нургх и Маартх оба провалили бы Обряд, а ты бы погибла в той пустыне, не получив помощи. Знающий Ледяного клана видел такой вариант.

Медленно выдохнув, я поняла, что не думала, насколько все могло быть хуже.

– Значит, вы все спланировали…

– Все предвидеть невозможно. Тот первый раз, когда вы оказались в месте прихода, в последней лаборатории Рилсвата, я решила объяснить тебе все. Погрузив твоих спутников в сон, увела с собой.

– Но… я ничего не помню!

– Именно. Или твое сознание оказалось не готово к восприятию летописи погибающего мира, или я поспешила и, прежде чем принять правду о себе, тебе необходимо было узнать и понять новый мир, но… твоя душа закрылась от страшного знания.

– Нитрока вы заставили меня похитить? Внушили их Знающему историю про его Связанную?

– Ты должна была увидеть истинное положение дел, осознать пропасть, на краю которой замер народ Нургха. И догадаться о причинах происходящего. Никто из шаенгов бы не смог – требовался свежий взгляд и новые суждения. А еще время, проведенное вне их городов.

Древняя коснулась волновавшей меня темы.

– Как же так получилось? Зачем вообще все эти Обряды, призванные Жертвы, связующие браслеты? Я верно поняла: это связано с наследованием? Поэтому они вырождаются? Поэтому нет женщин-шаенг на Ниаре? Все это создали вы, спасшиеся из гибнувшего мира шаенги? Рилсват, да? Никто другой бы не смог, теперь я понимаю это. Но зачем он все так усложнил?

– Он тоже винил себя во всем случившемся. – По лицу бабушки скользнула рябь, чуть размывая черты любимого лица. – А ты хоть представляешь, каким он был мужчиной? Каким характером и силой обладал? Какой неукротимой верой в свершения и жаждой жизни? Как обожал Хейллай?.. – Голос древней затих, выдавая и по сей день терзающие ее сердце нестерпимые муки. – Нирхта разрушила и его душу, сначала причинив боль его жене, обманом заполучив его ребенка, а затем и вовсе погубив его родной мир. Ты даже не можешь представить, через что ему пришлось перешагнуть, чтобы дать шанс спасшимся закрепиться на Ниаре.

– Поразительно, что он вообще смог спасти свою группу! – Прижав ладони к разгоряченному лицу, я силилась вообразить, насколько надо верить в себя, чтобы справиться в миг наивысшей катастрофы.

О том, что этот мужчина, трагически потеряв жену, пережив перед этим боль собственной вины, первым был вынужден связать свою жизнь с доргиней, став примером другим шаенгам, – об этом я старалась не думать. Просто была благодарна за то, что он основал род, который в итоге подарил мне Нургха. Но вряд ли Рилсват прожил свою жизнь счастливо. Ведь он сохранил шкатулку с воспоминаниями, продолжая хранить память о Хейллай. Считал ли он свой долг и обязательства перед соплеменниками расплатой? Наверное, он должен был так решить, чтобы сохранить силы для борьбы за будущее остатков их народа. А он боролся…

– Это был величайший Знающий, на Варлее так называли ученых, – на ходу поясняла мне бабушка, ссылаясь на знакомые нам обеим земные категории. – Решительный и отважный воин шаенгов, взявший тогда на себя ответственность за нас. Но ты должна понимать, что на Ниар он пришел пустой оболочкой себя прежнего. Его ничего больше не интересовало, он жил прошлым – воспоминаниями о погибшей жене, тоской по ней, горечью вины. Рилсват стал одержим идеей искупить хоть часть этих ошибок, обязательно сохранить то, что удалось спасти. И он не желал ничего слышать, не было среди нас силы, способной остановить его.

Слова бабушки оказались так созвучны моим мыслям.

– Понимаю…

– Да и, признаться, какими были мы, спасшиеся? Надломленными, одинокими и деморализованными. И первый год стал самым тяжелым, скрываясь от доргов в подземелье, мы потеряли всех женщин из спасшейся группы. Это стало очередным сокрушительным ударом. Лишь мой дух не исчез. Ничего не зная о мире, где оказались волей случая, желали лишь создать себе здесь новый дом. По образу и подобию прежнего… И Рилсват своим примером вдохнул в нас надежду, объединил вокруг себя. Заставил жить и выжить. Сила его величайшего дара проявилась в полной мере – он сумел сохранить в потомках наши возможности.

– Так и думала, что Обряд и связующие браслеты не случайность. Они помогают передать ребенку, рожденному матерью-доргиней, способности отца-шаенга! – торжествующе провозгласила я. – Не знаю, как все это устроено на магический манер, но с точки зрения земного восприятия они действуют как блокада. Отсюда и появление только детей мужского пола, ведь не было носительницы Х-хромосомы с наследием шаенгов. Это же эксперименты с генетикой! – Руки сами взмыли вверх, выдавая мое изумление. – Впрочем, он проделывал это еще на Варлее – так у него появился дар крови. Но даже с учетом этих наработок Рилсват создал что-то грандиозное. Без браслетов не было гарантии наследования, возможности выживших быстро бы растворились в коренном населении Ниара. И он создал Обряд! Вызов, жертва – все это служит единственной цели: надеть на доргиню артефактные браслеты, гарантирующие передачу потомку способностей отца. А еще он изменил характерную для Варлея связь матери и ее ребенка, объединив жизни, связанные родовыми браслетами. Ведь жизнь доргинь была куда короче.

Медленно выдохнув, я зарылась пальцами в волосы и пораженно призналась, резюмируя собственные выводы:

– Бабушка, у меня дух захватывает от масштабности идеи! В голове не укладывается, что подобное вообще осуществимо. Но ведь это применили на практике – несколько поколений шаенгов Ниара прожили по этим законам.

– Именно, – грустно откликнулась древняя. – И только тогда стала очевидной допущенная ошибка. Рилсват словно законсервировал нас. Никакого развития, полная деградация. Время под нашими куполами остановилось, но снаружи на Ниаре оно стремительно бежало. Если поначалу дорги поклонялись нам как богам, не смея и помыслить о протесте, то спустя поколения они стали бояться нас, задаваясь закономерным вопросом: по какому праву мы обосновались в их мире? Появились первые провальные Обряды и одинокие мужчины, лишенные шанса обзавестись семьей. Неизбежная трагедия замаячила на горизонте…

– Но почему они ничего не попытались изменить? – в сердцах воскликнула я и вскочила на ноги. Сколько раз, наблюдая за почти идеальными и бесстрашными воинами всех четырех родов, обреченными на тысячелетнее одиночество и страшащимися даже подойти к любой свободной женщине, задавалась вопросом: почему они все смиряются? – Почему не пытались попробовать еще раз? Вообще ничего не делали! Это так… противоестественно.

– Дина, милая, – успокаивающе поманила назад бабушка. – В этом нет их вины. К моему огромному сожалению, это очередной просчет, больше того – попытка искупить собственный грех. Вспомни рассказ о том, что случилось с Рилсватом. Его одержимое желание не допустить такую же боль для другого собрата подвигло его на этот план. Связующие браслеты – их же два. И если один надевают на доргиню, то второй – на шаенга. И он отличается по своим свойствам от женской версии, он управляет мужчиной. Браслет делает его верным до гроба одной-единственной избраннице, браслет сдерживает малейший его порыв или интерес к другой. Всякий раз во время Обряда шаенг застегивает мужской браслет на плече, принимая отныне единственную избранницу. И если доргиня свой не примет, то подпишет ему приговор.

– Боги… – В ужасе прижав ладонь к губам, я осмысливала эти слова, радуясь, что пришла сюда без Нургха. Впервые за все время, проведенное на острове, была рада, что он не может услышать мои мысли и чувства. Как больно было бы моему шаенгу узнать, что все они собственноручно вновь и вновь обрекали себя на безумие. – Кого он из них сделал?.. Словно овечки, обреченные смиренно шагать к краю, пока не сорвутся в пропасть. – И тут же в голове возник новый вопрос: – Бабушка, но почему ты не вмешалась? Не подсказала? Или дети-полукровки без способностей шаенгов – это еще более плохой вариант?

– Милая, и что бы я сделала? – Сейчас она еще больше походила на уставшую от жизни старушку. – Несчастное привидение, способное разве что пугать молодежь в подземелье Оайзира? Думаешь, я не пыталась говорить им? Бесполезно, они лишь сходили с ума, слыша рассуждения об отказе от Обряда. И мне проблемы с заданной Рилсватом моделью стали очевидны не сразу. А чего ждать от тех, кто поколение за поколением вырос с верой в связующую магию Обряда? Кто не знал иной жизни? Разубедить их невозможно…

– А в нашем с Нургхом случае?

– Да. Мы добились его изгнания еще и с этой целью – он остался без связующих браслетов.

– Надеялись, что мы обзаведемся детьми? Тоже эксперимент? Наши девочки…

Говорить об этом было больно, но в мире шаенгов все изначально подчинено только практическим целям. Это их закон выживания.

– Скорее надежда. Было видение Знающего. Но какими они станут, мы не могли предвидеть, – шаенгами или полукровками.

Сейчас, уже зная о способностях дочерей, я достаточно уверенно предположила:

– Думаю, гены шаенгов себя проявят и без браслетов. Жаль, что никакой информации обо всем этом не сохранилось, тогда они могли бы и сами разобраться в проблеме.

– Тоже намеренный поступок. Рилсват, страшась, что наши потомки взломают портал или совершат что-то не менее жуткое, скрыл от них любую информацию, что-то уничтожив, что-то подменив сказками вроде той, где все мы – потомки изгнанных на Ниар преступников.

Понимающе кивнув, я согласилась.

– Ужасно, просто ужасно! Он был настоящим гением, но не видел ничего у себя под носом. Столько просчетов, которые всем вышли боком в дальнейшем.

– Вы сможете это исправить, я уверена, – приободрила бабушка, вновь невесомым поглаживанием касаясь моей ладони.

– Но нет гарантии, что худшие страхи Рилсвата не воплотятся и со временем наследие шаенгов не растворится бесследно в народе доргов.

– Уж лучше так, чем сокрушительная ярость обезумевших шаенгов уничтожит их. Все выходцы с Варлея несут в себе частичку хаоса.

– Рилсват заложил часовую бомбу, – подытожила я. – И время ей взорваться почти пришло.

– К счастью, вы с Нургхом в целом справились. И первоначальная ненависть Соорджа, и предательство старейшин Визгарда, и шаенги в боевой трансформации, и даже твое возвращение.

– Ты помогала нам все время, теперь понимаю это.

– Мои возможности очень ограничены. Но вы молодцы! И Нургх не зря пережил изгнание, сейчас он как никто другой способен запустить процесс перемен. Он увидел жизнь шаенгов со стороны, прочувствовал все недостатки жизненных устоев своего народа.

– На этом все не закончится. – Тяжело вздохнув, я вернулась к мыслям о Варлее. – Мы приняли решение: уйдем вместе. Но что ждет нас за печатью портала, после того как мы разрушим переход, навеки разделив два мира? Мы погибнем в этой пустоте и холоде? Из отмеренного нам тысячелетия прошла лишь крошечная часть.

Знакомым с детства движением бабушка пожала плечами.

– К сожалению, я не знаю. Мне и самой страшно и обидно отсылать вас туда, но иного выхода нет. Всякий связующий канал между Варлеем и Ниаром необходимо разрушить. О положении дел на той стороне я знаю не больше вас. Но если верить твоим видениям, вы сможете там выжить. Даже если будете только вдвоем до конца жизни. Такая вот простая и обыденная жизнь. Вас наконец-то все оставят в покое. Я искренне надеюсь на лучшее – что там кто-то выжил. Но в любом случае это та миссия, которую вам придется выполнить. Помнишь о балансе сил? Его надо восстановить.

– О, – осенило меня, – так остров на озере Познания еще и тренажер для нас по экстремальному выживанию в безлюдных условиях?

– У Нургха вся взрослая жизнь была этим «тренажером». До последнего я намеревалась отправить его одного. А тебя и ваших детей оставить на Ниаре.

– Ну уж нет, – повторила я слова мужа.

– Ты правильно решила, вместе у вас будет стимул бороться с любыми обстоятельствами.

Некоторое время я посидела молча, наблюдая за склоняющимся к кромке воды светилом – наступал вечер. Надо запомнить этот миг.

– Ты же присмотришь за Танией и Мариэ?

– Обязательно, – пообещала бабушка. – Насколько моих сил хватит, буду оберегать их.

– Спасибо, мне будет спокойнее, когда буду знать об этом.

– За собой вы оставите мир, в который вернулась надежда. В нем ваши дети смогут вырасти и прожить счастливую жизнь. Знаешь, это не так уж и мало.

Я засмеялась:

– Ты говоришь так, словно мы уходим уже завтра. Но девочкам сейчас десять, лет пятнадцать – двадцать мы еще проведем вместе.

– Знаешь, почему я рассказала обо всем заранее?

Этот вопрос немного пугал.

– Вот, держи…

И, возникнув словно из воздуха, передо мной появилась та самая шкатулка.

– Значит, ты ее забрала? – опасаясь коснуться магической вещицы, я вопросительно оглянулась на бабушку.

– Бери, не бойся, – ободрила она. – Я очистила ее от чужих воспоминаний, хочу, чтобы вы наполнили своими и забрали в новый-старый мир.

– Спасибо.

Искренность в ее голосе и неподдельное сожаление во взгляде тронули.

Все же мне не за что роптать на судьбу. Мы решились на переход не только ради Ниара, но из-за наших близких – дочерей и семьи брата Нургха, ради верных друзей. В чем-то мы поступаем как Рилсват, долг – не пустое слово, мы ответственны за близких.

– Пожалуй, пойду, – поднявшись и обернув шкатулку краем подола, попрощалась я с той, кто для меня навсегда в первую очередь останется бабушкой.

– Иди. Рассказать или нет Нургху – решай сама.

– Я расскажу, – просто кивнула в ответ.

– Умница! – напутствовала древняя, прежде чем исчезнуть в подступающих сумерках.

Последующие годы на Острове мы ее не видели, проведя их в узком кругу нашей семьи.

Нургх

– Отец! – Тания смотрела с характерной серьезностью – я знал, что мысленно сейчас она составляет подробный перечень дел на остаток дня. – Сделаем все вместе или разделимся?

– Лучше порознь. – Прежде чем я успел ответить, шумливым и неугомонным вихрем слетев по лестнице со второго этажа, Мариэ поддела сестру под локоть. – Ты возьмешь на себя уборку и ужин, а я огород и сниму просохшее белье – так выйдет быстрее. И успеем втроем сходить в лес!

– Зачем это нам сегодня в лес? – Старшая подозрительно присматривалась к неизменно улыбчивой сестрице. – У меня вот, например, есть другие планы.

Прислушиваясь к давно уже привычному препирательству дочерей, я не спешил рассудить их. Обычно они находили компромисс сами – при всей непохожести обе были закадычными подругами-заговорщицами.

– Знаем мы твои планы, – отмахнулась Мариэ, продолжая тянуть меня к выходу, – опять устроишься в библиотеке. Ты еще не все книги перечитала? Собралась стать умнее Знающих?

– Наверстываю пробелы, которые у нас возникли из-за жизни здесь. В отличие от тебя я знаю все-все о Ниаре, и мне это интересно.

Как только девочки подросли, мы с Диной рассказали им правду о том, что однажды нам всем предстоит вернуться в точно такой же город, только… населенный другими шаенгами. И город тот окружает не белесый туман, а целый мир, в котором обитает совершенно другой народ – дорги. И с того дня мы понемногу заочно знакомили их с Ниаром.

– А что мне о нем надо знать, кроме того, что когда я вырасту, то встречу своего избранника? И он будет заботиться обо мне, вот! Зачем мне знать что-то заранее, если он мне все расскажет? – Всплеснув руками, дочь энергичнее принялась подталкивать меня в направлении выхода, одновременно взглядом умоляя молчать. – Тания, принимайся за уборку и готовку! Мы быстро управимся снаружи, надо успеть прогуляться до возвращения мамы.

– Мы?!

Возмущенно встрепенувшись, уже вслед захлопнувшейся двери ответственная дочь пригрозила:

– А почему это я все буду делать одна, а тебе поможет отец? Ты никому не подойдешь, вот увидишь. Кто же сможет терпеть тебя рядом, такую невыносимую нахалку?

Спустя полчаса мы втроем уже направлялись к роще за Орбдухом, минуя знакомые с детства разноцветные и совершенно безмолвные башенки. Маленькими дочери вообще считали, что во всем мире настоящий только их дом, а все остальные – бутафория.

– Как здесь здорово! – Мариэ всегда любила прогулки, свободу и возможность побаловаться. – Чем займемся? Может быть, попрактикуемся в атакующих приемах?

– Я бы предпочла вариант поваляться на травке и поразмышлять о перспективах.

Всякий раз так увлекательно было наблюдать за этим спором, поэтому я не спешил высказывать собственные предпочтения.

– Что там с перспективами? – Мариэ негодовала, поэтому, в нетерпении подпрыгивая, дважды обежала ближайшее дерево – стоять на месте у нее не получалось. – Мама же объясняла, что мы всегда должны быть самостоятельными и сильными, не принимать в расчет чужую волю, если не согласны с этим решением. Даже этого янтарноглазого, как его, отец…

– Соорджа, – припомнив рассказы Дины, сообразил я.

Так непривычно было вспомнить об отце давнего друга спустя столько лет. Впрочем, для него их не было.

– Да, этого, он же будет обязательно давить на нас, вынуждая поступить по-своему. Так что поступим просто – будем всех восхищать и принимать это как должное, не обещая ничего. И устраивать разные свидания, как мама и папа.

– То, о чем ты говоришь, называется эгоизм. Уж тебе точно придется всякий раз идти на свидание с другим, твоего характера никто не выдержит.

Об этой стороне вопроса мы дочерей еще не просветили. Дина не соглашалась озвучить «предназначенные» Знающими притязания Киена и Ригарда. А я прекрасно понимал, что эти двое не оставят другим шанса. Конечно, когда отойдут от шока при нашем сенсационном возвращении.

Свидания с разными кавалерами? Ну-ну… Размечтались мои малышки.

– Не спорьте, – отвлекая внимание дочерей, кивнул, указывая на испуганно замершего под укрытием ветвей невысокого кустика грызуна. – Вот вам и решение. Тания, ты испробуй свою силу, подчинив его кровь. Мариэ, а ты – полученные знания, и помоги пленнику отойти от неизбежного испуга и паралича.

В итоге уже я, устроившись на травке под лучами вечернего солнышка, с умилением наблюдал за старательно снующими вокруг девочками.

Тания, прикусив кончик языка от напряжения, проявляла чудеса упрямства и мурыжила несчастного зверя. Сила не совсем поддавалась ей – животное то беспомощно замирало, то неожиданным рывком срывалось с места, вынуждая обеих сестричек с хохотом кидаться в погоню. Впрочем, для меня на острове и такое применение собственного дара было недоступно.

Сложно было придумать более эффективную тренировку на быстроту реакции и ловкость. Как итог, обе мои девочки в перепачканной и покрытой травяными пятнами одежде, веселые и счастливые, забыв обо всех спорах, дружно бегали вокруг невезучей живности, немногим не вгоняя ее в столбняк.

Страдалец попадал в находчивые лапки Тании, а Мариэ вновь принималась носиться по округе в поисках, как она заявила, спасительных травок. Их аромат должен был заставить скованного магией крови очнуться. Не то чтобы я в это верил, но вдумчивая старшенькая больше всех нас знала о подобных вещах и неизменно поучала сестру.

Перекатившись на спину и вопреки абсолютной безопасности этого места по давней привычке сжимая одной рукой сорг, прикрыл глаза, наслаждаясь звонким смехом любимых детей и согревающей мягкостью игравших на лице бликов света.

Если бы кто-то спросил меня о самых счастливых мгновениях жизни, сегодняшний вечер оказался бы в их числе.

Довольна ли Дина разговором с древней? Мне не раз приходила в голову мысль, что для нее наверняка многое в жизни моего народа и моего мира остается непонятным и спустя годы. О чем-то, вероятно, она не может спросить даже меня. Или я не в силах дать ей ответ…

Повернувшись к дочерям, застал идиллическую картину: Танию, с триумфальным видом демонстрирующую неподвижно замершего зверька, и Мариэ, сосредоточенно растирающую пучок каких-то трав возле его носа.

Зверек чихнул и дернул ушами. Однако…

– Парочка подходов? – поднявшись и подбросив на ладони ньялу, кивнул я дочерям на толстый корень дерева. – Та из вас, что метнет дальше от моего броска, моет посуду после ужина. И поспешите, закат подступает, мама скоро вернется.

Дочурки, не медля, с одинаковыми насмешливыми усмешками всадили свои ньялы в ту же щербинку в древесине, что и я. Кажется, прибирать посуду предстоит мне. И это им только по десять…

Засмеявшись, подхватил свою ньялу и поманил девочек в направлении дома. Обе чинно зашагали рядом, а ведь не так давно просто повисли бы на мне с визгом и молили покружить их и прокатить до Орбдуха… Растут наши шалуньи.

Приблизившись к нашей башне, по детской привычке коснулся воды в самодельной заводи, словно приветствуя давнего друга. Увы, здесь привычный отклик был мне недоступен – вода в пруду была абсолютно безжизненной.

Тания и Мариэ поступили так же, я научил дочерей с уважением относиться к питающей наши силы первоначальной энергии Ниара. Всякий раз я напоминал дочерям, что в реальном Орбдухе Источник подсказал бы нам о приближении хозяйки. А пока первой ее заметила неугомонная Мариэ.

– Мамочка!

Девочки, пусть и были уже почти одного роста с Диной, как и в детстве, спеша наперегонки, бросились к матери. Обхватив руками довольно сопящих дочек, моя Связанная улыбнулась и бросила поверх их голов загадочный взгляд. Как же сейчас не хватает способности ощущать ее эмоции, мысленно говорить…

Втайне меня тревожила ее встреча с шаенгой. Как закончится наш сегодняшний день? Расстроило ли Дину, что она узнала от древней? Это волновало гораздо больше, чем то, что она, возможно, выяснит о моем народе что-то неприглядное. Не станет ли сегодняшний вечер тем перекрестком, когда моя любимая решит повернуть в другую сторону?

Решение Дины уйти со мной на Варлей – пусть я никогда бы не попросил ее об этом сам – стало огромным облегчением. Как ни трудно было примириться с мыслью о расставании с нашими девочками, но я понимал: это лишь вопрос времени. И наступит момент, когда они повзрослеют, пойдут своей дорогой, а их время и силы будут посвящены собственным семьям.

Именно сегодня я осознал, что понимаю собственных родителей. Понимаю и принимаю причины, которые подвигли их поступить со мной и братом так жестоко. Больше того, уйти навсегда, оставив нас одних. Они поступили так, любя нас безумно.

Кажется, чтобы понять некоторые решения, необходимо пройти через это самому.

Сегодня, наблюдая за смеющимися дочерьми, пока такими беззаботными и не представляющими всех сложностей будущего, понял сам смысл жизни: любить, ценить любовь близких и радоваться каждому счастливому мигу вместе вопреки всему.

И если Дина решит остаться, узнав от древней о Варлее то, с чем не сможет примириться, – я приму и этот ее выбор. Потому что прекрасно понимаю, каково это, принимать решения, цена которым – жизнь твоих любимых, их счастье.

Когда мы по неизменной традиции вместе устроились за столом, а проказница Мариэ, как частенько бывало, и сегодня взвалившая готовку на плечи сестры, принялась искренне благодарить Танию за вкусный ужин, мы с Диной молча посмотрели в глаза друг другу. Слова и не требовались, магия была не нужна – наши души и так понимали любимого, – наши девочки справятся тоже. Ведь всегда они будут друг у друга!

Какое же это счастье – семья и дети.

– И, разумеется, ты будешь мыть посуду, – немного строго, что не умаляло довольных и даже где-то игривых искорок в льдистых глазах, предупредила младшую Тания. – А я пока пройдусь по огороду, подышу вечерней прохладой.

– Вы обе большие молодцы, – заулыбалась и Дина. – И ужин очень вкусный, и дома, и на грядках все в порядке – справились на пятерку без мамы. Совсем взрослые стали!

Незаметно для детей наши со Связанной пальцы встретились под столешницей и переплелись в безмолвном жесте неизменной поддержки и любви. Сейчас все мы были счастливы так, как могут быть счастливы лишь те, кто получил возможность сбежать от всего мира в свой личный укромный мирок. И мы сможем наслаждаться им и дальше!

«Спасибо, отец, мама и… древняя», – мысленно шепнул, веря, что горячая благодарность, идущая от сердца, будет услышана.