Глава 1

Регина

Ехать из питерского космопорта на аэромаршрутке Орино отказался категорически. Напирая на то, что не желает служить центром внимания для остальных пассажиров, вызвал аэротакси. При этом все время короткого полета до моего жилого блока переживал, сумеет ли угодить маме своим подарком. Это я необдуманно брякнула, что у нас принято приезжать в гости с подарком, а еще в одном из наших шуточных разговоров упомянула, что к словам мамы всегда прислушиваюсь. Поэтому, вознамерившись произвести на нее наилучшее впечатление, Орино два дня метался по верлианскому звездолету, пытаясь придумать что-то. В итоге что-то нашел, но мне показать отказался.

Последние дни прошли в совершенно непривычном для нас формате – дружеском. Мы, обоюдно стремясь избегать острых углов, общались на отвлеченные темы и при любой возможности подшучивали друг над другом. А физической близости после той примирительной ночи между нами не было. Просто наступили мои ежемесячные «каникулы». И в какой уже раз за время, проведенное вместе, я поразилась чуткости верлианца. Он так переживал, словно это не моему бедному животику больно, а его! И вечером, укладываясь спать рядом, осторожно прижимал меня спиной к себе и, положив ладонь на низ живота, принимался поглаживать, успокаивая ноющие ощущения. Так он делал всегда, помогая мне расслабиться и заснуть.

– Просто не представляю, куда мы тебя спать положим, – сокрушалась я на подлете к дому.

– С тобой, конечно, – удивился Орино.

– Ты что! – вознегодовала я. – Мама же дома. Я ей отправила предварительное сообщение о том, что приеду с другом-верлианцем, чтобы совсем уж не испытывать ее нервы на прочность, но никаких совместных засыпаний! Мама у меня человек серьезный, поэтому будет тебе или надувной матрас, или, если у соседей она еще осталась, раскладушка!

Говорила я немного стервозно, но сказывалось напряжение. Встреча с мамой пугала и меня.

И вот мы совсем рядом с нашим блоком, напряженно переглянувшись у входной двери, активируем видеовызов.

– Регина! – Радостный мамин голос сразу вызвал на глазах слезы. Как же соскучилась! – Заходите.

Мы спешно вошли. Мама, сильно взволнованная, встречала нас в прихожей.

– Доченька! – И я, как в детстве, бросив сумку на пол, кинулась к самому дорогому человеку обниматься.

Мы, шумно шмыгая носами, поцеловались, прижавшись тесно-тесно. Дома! Мама, моргая ресницами, смотрела повлажневшими глазами. Моя мама! Лучшая на свете. И такая счастливая. Вот серьезно – именно счастливая. Отстранившись, вопросительно поглядела на нее, но она взволнованно махнула рукой:

– Потом, потом. Сейчас вы проходите.

И я, опомнившись, вспомнила, что не одна. Обернувшись к Орино, с интересом понаблюдала за мощным голубокожим мужчиной, пытавшимся как-то затеряться в нашей крошечной прихожей. Но поскольку он занял как раз ее половину, то получалось это плохо. На лице явная растерянность от нашей слезливой встречи и некоторое непонимание – как ему поступить?

– Мама, знакомься, это Орино – мой друг. – Взяла его за руку и заставила сделать шаг вперед, чтобы оказаться рядом с нами.

Взгляд мамы сразу поменялся. Она серьезно и вдумчиво посмотрела на гостя и протянула ему руку, которую он осторожно взял в свои перепончатые ладони.

– Будем знакомы: Янина Георгиевна, – педагогическим тоном представилась мама, поглядывая на верлианца снизу вверх, но с таким видом, словно вызвала его к доске отвечать домашнее задание.

А Орино выглядел так, словно… его не подготовил!

– Очень… – он в волнении сглотнул и выдал мою заготовку: – приятно!

Мама величественно кивнула и поторопила нас:

– Проходите же, раздевайтесь, руки чистите и идите есть суп! Я специально самый вкусный сварила, чтобы вы с дороги поели.

Стянув плащ и скинув туфли, галопом пронеслась в комнату. Мама явно готовилась – новая скатерть, новые гигиенические чехлы на стульях, незнакомый веселый коврик на полу. Орино вошел следом и сразу остановился возле двери. Да, на наших жилых двенадцати метрах он явно лишний – сразу возникло ощущение переполненности, куда ни обернись – наткнешься на верлианца. И он, привыкший к безграничному простору водной среды, в нашем доме почувствовал себя громоздким и лишним.

– Пока бокс с вещами в уголок поставь, – потеребила Орино, слыша, что мама активно гремит посудой.

– И ты тут жила? – потрясенным шепотом уточнил верлианец, делая то, что я ему сказала.

– Ага. Выросла тут! В этой самой комнате. – В глазах Орино такая жалость ко мне, что не выдержала и рассмеялась. – Идем руки чистить, чтобы маму не задерживать.

В ванной опять проблема. И даже не в том, что мы вдвоем в ней еле поместились. Воды же нет! В смысле совсем. Душ – волновой, такая же система в очистителе для рук, а в унитазе – система воздушной утилизации. Орино помрачнел, я же подавилась смехом, вспомнив свои первые дни на базе. И неожиданно поняла, что высшая справедливость все же есть! Пусть теперь и он помучается в непривычной обстановке… Верлианец раз пять погружал ладони во внутреннюю полость очистителя и, несмотря на все мои уверения в том, что руки его уже абсолютно чистые, как-то брезгливо их осматривал и принюхивался.

– В туалет хочешь?

Он подозрительно покосился на унитаз и покачал головой:

– Попозже.

А мне неожиданно так захотелось в душ, такой привычный, такой родной волновой душ, что, проводив верлианца на кухню, принудительно посадила его на стул и заявила:

– Мамуль, я душ приму с дороги? И потом сразу есть. Ты пока Орино покорми – ему лучше в гомогенизаторе все взболтать. Он как раз проголодался.

И, бросив верлианцу ободряющий взгляд, оставила его на растерзание. Сама, окрыленная перспективой, помчалась в комнату, нашла, во что переодеться, и снова исчезла в ванной. Волновой душ… какая прелесть! Ощущение тепла, волнами пробегающего по телу, и никакой жуткой, вязкой воды, словно засасывающей тело. На сентиментальной волне запустила самый длительный режим очистки, а потом решилась и на повтор. Мама с Орино наверняка найдут, о чем поговорить, и никто не будет против, если я немного задержусь!

На кухне появилась спустя часа полтора и первое, что увидела, – это несчастный взгляд верлианца и растерянный мамин.

– Что? – недоуменно переводя взор с одного на другого, спросила одновременно обоих.

Орино тут же стремительно вскочил и пробежал мимо меня, мгновенно исчезая в ванной.

– Мам? – Высунувшись в коридор и проводив его взглядом, подозрительно уточнила у родительницы: – Ты же его ни о чем глобальном не спрашивала?!

Мама тяжело вздохнула и присела на стул.

– Регина, он съел весь суп! Всю шестилитровую кастрюлю!

В необычайном удивлении смотрю на маму. Он, конечно, мужчина крупный, но какого-то нездорового аппетита я за ним никогда не замечала.

– А… как? – села напротив мамы.

– Обычно. Я все взболтала, как ты сказала, налила суп ему в тарелку и дала ложку. Он все съел и протянул мне тарелку со словами: «Я все доел». Ну я сразу поняла, что намекает на добавку. Оно и ясно – не мальчик, а с дороги проголодался. В общем, взболтала еще порцию и снова налила ему в тарелку. Он опять все съел и мне тарелку протягивает и снова это говорит. Кто знает аппетит этих инопланетян. Я опять ему добавки дала. Так всю кастрюлю и съел… Завтра десятилитровую куплю!

Уткнувшись лицом в ладони, я расхохоталась до слез.

– Мам, ты его убила, наверное, – давясь, выдавила из себя. – Надеюсь, он наш туалет освоил! Это ж я ему сказала, что ты не любишь, когда суп не доедают. Вот перед тобой и не захотел в грязь лицом ударить.

Мама всплеснула руками:

– Батюшки! Вот незадача, а я как лучше хотела. – И она, подорвавшись с места, полезла в аптечку.

– Ты чего? – забеспокоилась я.

– Слабительное ищу, – сосредоточенно хмурясь, пояснила мама.

– Зачем? – опешила я. – И как ты уговоришь Орино его принять? У них, может, и болезней подобных нет, и еще не известно, как оно на него подействует!

– Я ему в питье капну! – нашлась мама. – Хорошее средство, проверено на мне. А так, ты сама подумай, будет сутки животом мучиться.

– Мама, – я подскочила к ней, – это инопланетянин! Ему нельзя наши медикаменты давать! Еще не известно, из-за чего тогда он будет мучиться больше.

– Оно хорошее! – убеждала меня мама.

– Нет, – зашипела я и, решив ее отвлечь, уточнила: – А мне, значит, есть нечего?

– Каша вчерашняя осталась. Будешь?

– Буду! – вытаскивая тарелку, обрадовалась я. – Пока меня не расспрашивай. В себя приду, освоюсь, и завтра поговорим.

Мама ко мне присоединилась, и мы дружно поели.

– Дочь, а спать его куда положим?

– У тети Паши раскладушку возьмем, – напомнила я уже предложенный ей в сообщении вариант.

– Но ты же не уточнила, что он с гору размером, – возразила мама. – Не уместится!

– Значит, на пол?

Мы переглянулись.

– Значит, на пол, – согласилась мама.

Кофе мы не пили, ожидая Орино. Он как-то подозрительно задерживался – маловероятно, что решил тоже принять волновой душ. Когда же наконец появился, имел вид необычайно смущенный и задумчивый. Мама, стремясь загладить свою оплошность, тут же бросилась наливать ему кофе.

– Мне совсем немножко, – как-то испуганно отреагировал на этот маневр верлианец.

– Хорошо. – Мама была образцом покладистости и радушия.

Началось все спустя полчаса, когда мы переместились в комнату и, умудрившись устроиться там втроем, слушали мамин рассказ о марсианской станции. Неожиданно из живота верлианца донеслось громкое бурчание. Я поняла – мама все же не утерпела со своим слабительным. Резво подскочив, схватила смущенного Орино за руку и потащила в ванную.

– Что со мной? – спросил он в коридоре, приложив ладонь к животу. Даже мне было слышно, какая там происходила вакханалия. – Ваша еда ведь вполне съедобна.

– Случилось то, – грустно призналась я Орино, – что с местом твоей ночевки на сегодня мы точно определились. Сюда тебе подушку и принесу – подремлешь сидя, прислонившись к стене.

Верлианец был немало озадачен моим заявлением, но неожиданно скрутившая живот судорога явно изменила его приоритеты.

– Регина?

– Мама тебе из самых лучших побуждений нашего лекарства капнула, слабительного, если честно. Извини, никак не думала, что у вас до этого дойдет, – искренне посочувствовала я ему.

Орино выглядел одновременно потрясенным и больным. Постоянно морщась и прижимая руку к животу, спросил:

– Воды у вас много?

– Э-э-э… литров пять точно есть, – озадаченная поворотом дела, сказала я.

Орино поморщился сильнее.

– Дай мне телефон, номер, по которому можно сделать заказ воды, и какую-нибудь емкость, что вместила бы меня и влезла сюда. – Он напряженно вдохнул, пережидая очередной приступ судорог. – И из вещей моих студенистый мешок принеси.

Я бросилась в комнату, быстро отыскала мешок, подхватила справочник и телефон и вернулась назад.

– Можно? – осторожно постучала в дверь.

– Да. – Голос Орино был сиплым.

Передав ему телефон и мешочек, показала номер, по которому можно было заказать воду и высокую бочку.

– Спасибо, иди, – сказал верлианец. – Я сейчас закажу, и все привезут, будьте готовы.

Вернувшись в комнату, возмущенно всплеснула руками:

– Мам, что за причуды?

– Регин, ладно бы только я этим слабительным пользовалась, но я его и марсианам давала – все обошлось. Я же думала, ему так скорее полегчает, – явно раскаиваясь в своем необдуманном маневре, проговорила мама.

– Это же водная цивилизация, а ты ему обезвоживание организовала, – хватаясь за голову и переживая за Орино, простонала я. – Как, ну как ты до этого додумалась?!!

– Решила ошибку исправить – я же его по причине собственной недогадливости так накормила, – сокрушаясь, покачала головой мама.

А мне стало стыдно. Маму тут ругаю, а ведь ошибка моя. Не надо было их вдвоем оставлять в первый час знакомства. Но я так привыкла к Орино… да и маме доверяла абсолютно, мне и в голову не пришло, что они в чем-то друг друга понять не сумеют. Как и мы с ним вначале…

– Извини, не расстраивайся, – вздохнула я. – Думаю, Орино тоже справится.

И тут же, изумив меня скоростью исполнения, раздался сигнал вызова. Привезли заказ Орино. Несколько побледневший верлианец вышел в коридор и позволил с любопытством косившимся на него сотрудникам службы сервиса внести высокую бочку и наполнить ее водой. После чего нашествие посторонних прекратилось, а Орино снова исчез в ванной.

Мы с мамой, приготовив постели, прождали с полчаса, постоянно прислушиваясь, но из ванной не доносилось ни звука. В итоге, не вытерпев, я постучалась к Орино.

– Ты как там? – с тревогой спросила верлианца.

– Входи, – уже почти нормальным голосом ответил он.

Быстро проскользнув внутрь, обнаружила его в бочке. Вода в ней была молочно-мутная, непрозрачная.

– Помогло? – с облегчением и резко возросшей верой в лечебные ванны и странную медицину верлианцев поинтересовалась я.

– Да. Но я весь в раздумьях. Как считаешь, если я сейчас твоей маме подарок вручу, – прошептал Орино, бросая на меня отчаянный взгляд, – она смилуется надо мной? И больше кормить не будет?

Не выдержав, я расхохоталась.

– Она меня сейчас пытала на предмет твоих предпочтений в еде, и не только, и намерена отныне исправиться и проявить по отношению к тебе максимальное гостеприимство, так что крепись. И никогда и нигде не ешь больше так много, у нас принято прекращать кушать, когда наелся. Что бы кто ни думал по этому поводу! – Я погладила верлианца по влажной щеке.

– Спасибо! – Орино мою руку перехватил и, с очень серьезным выражением заглядывая мне в глаза, попросил: – Извини меня за то, что тогда на Верлинее не предупредил тебя о погружении. Я честно хотел сделать как лучше, думал, так ты разом преодолеешь страх. Но сегодня понял, что не всегда хорошо быть неподготовленным.

Мне стало стыдно. Чувствуя, что краснею, прижала его влажную и прохладную ладонь к щеке и извинилась в ответ:

– И ты меня за то, что бросила тебя одного и не предотвратила твою… болезнь.

Орино поднял другую руку и притянул меня ближе. Мы медленно, до последнего вглядываясь в глаза друг друга, поцеловались. Кажется, это был наш первый, искупающий многое поцелуй.

 

Глава 2

Регина

Ночь прошла спокойно. Мы с мамой устроились на нашем диване-трансформере, а Орино был вынужден спать на матрасе на полу.

Определенно, для верлианца этот опыт стал событием. Все виденные мною разновидности верлианских спальных мест обязательно предполагали в меру упругую, но непременно мягкую основу. Наш матрас не шел ни в какое сравнение с привычными для Орино гидроперинами. По моим ощущениям, он всю ночь проворочался, стремясь как-то поудобнее устроиться и напомнив мне героиню детской сказки, принцессу, которую положили спать на перинах, а под ними спрятали горошину.

Всех нас поднял громкий звук вызова, резко выдернув из сновидений, – кому-то приспичило пообщаться.

– Мама, – простонала я, – ты почему программу связи с вечера не выключила?

И, скатившись с дивана, под взглядом сонно жмурящегося Орино побрела к столу, на котором стоял активировавшийся дисплей. Конечно, Гриша! У-у-у… друг. Нажала клавишу приема, и по нашему жилому блоку тут же разнесся гневный вопль:

– Невестушка! Я заждался уже, ты дома? Вернулась?

– Умри, несчастный, – вместо приветствия с большой долей искренности сказала я. – Мы спали еще, был бы человекам и дал бы людям и не людям выспаться с дороги.

– Так-с, – Гриша сразу уцепился за мою оговорку, – и кто это у нас там в родной норке в обход меня появился? Чувствую, сейчас начну лютовать и пытать допросом с особым пристрастием!

– Приехала с другом, – громко зевнула в надежде, что злобный сисадмин услышит и уймется.

– Это же отлично! – судя по голосу, возликовал Григорий, заставив меня подозрительно насторожиться.

– Почему это?

– Так мы нашему малышу всю неделю в ожидании тебя говорим: жди, вот приедет тетя, ее и описаешь! А тут появился шанс и дядю оросить! В общем, ждем сегодня вечером в гости! Вдвоем! – И Гриша отключился, не дав мне и звука издать в знак протеста.

Оглянувшись на Орино, который смотрел на меня округлыми, если не сказать – округлившимися глазами, честно предупредила:

– Готовься, сегодня у тебя будет судный день.

– Как? – поразился верлианец, садясь на матрасе. – Разве он не вчера был?

Мама фыркнула из-под одеяла.

– Извините, что так вышло, Орино. Мне совсем не хотелось навредить, наоборот – думала помочь.

Верлианец бросил быстрый взгляд на укутанную по кончик носа маму и… неожиданно изрек:

– Суп был очень вкусным, так что это того стоило.

Впечатленная дипломатичным маневром, красноречиво махнула рукой в направлении ванной и уточнила:

– Ты как спал, подлиза?

Возмущенно засопев, верлианец встал, свернул матрас с постельным бельем и убрал его в угол, прежде чем последовать за мной. Оказавшись в ванной, мы первым делом страстно обнялись, стараясь не хихикать, чтобы не привлечь внимание мамы. Внутри было тесновато. Ведь теперь тут была еще и бочка!

– Выстави ее пока в коридор, – намереваясь почистить зубы, попросила Орино.

– Зачем? Она мне сейчас понадобится, – возразил он.

– Ты спятил? – зашипела я. – Никакой бочки, пойдешь в душ! Маму парализует, если к нам начнут таскать воду бочками. Это, с земной точки зрения, пугающе. А что скажут соседи! Да тут такие сплетни пойдут…

– Но я не могу волновой душ принимать, – также шепотом заспорил Орино, – у меня после него ощущение, что я весь грязный.

– Это самовнушение! – убежденно возразила я. – Пара дней – и привыкнешь.

Видя, что верлианец намерен поспорить, вновь прижалась к нему и тихо попросила:

– Орино, потерпи, пожалуйста, или отправляйся мыться в отель. Ты вспомни, как я боялась, давай не будем маму мою подвергать такому стрессу. Попытайся втянуться в наш режим жизни. Тем более все это такие мелочи по сравнению с тем, что тебя ждет вечером…

Верлианец наживку заглотил, тут же потребовав пояснить, о чем я говорю.

– Сначала бочку выстави в коридор, – настояла я на своем.

Загнать верлианца в изолированную темную кабинку оказалось крайне сложно, он до последнего стонал и хватался за бортик, моля о пощаде.

– Как ты вообще, бывая на Земле и раньше, можешь так переживать из-за такой мелочи? – возмутилась я, одновременно целуя любимого и желая его приободрить перед «испытанием». – Не грязным же теперь ходить!

Упоминание о предыдущих посещениях моей планеты в какой уже раз оказало на Орино волшебное действие, он тут же прекратил капризничать и позволил закрыть себя в кабинке волнового душа и даже активировал процесс чистки, судя по раздавшемуся тихому гулу. Воспользовавшись моментом, плюхнулась на унитаз и задумалась. Странная, однако, у него реакция на прошлый опыт земных посещений.

После того как, недовольный всем и вся, Орино освободил кабинку, сама быстро приняла волновой душ. Вместе с так и ждавшим меня в ванной верлианцем переместилась на кухню. Завтрак решила приготовить сама. Пока согрела питье, причем в порядке исключения расщедрилась на двойную порцию воды для верлианца, поджарились гренки для нас с мамой. У Орино на первое время имелся запас водорослевого хлеба. Позавтракали чинно, спокойно, по-семейному. Обошлось без жертв и коллизий. Но под конец мама удивила новостью.

– Дочь, – заинтриговав меня неожиданно вспыхнувшим взглядом, сказала родительница, допивая кофе, – а ведь я себе тоже друга нашла. Хотя в наши годы говорить об этом несолидно, но у меня есть мужчина. Он, кстати, тоже историк. Преподает на той же марсианской станции, что и я.

У меня совсем неизящно челюсть упала на грудь. Мама всегда воспринималась мною как что-то незыблемое и неизменно мое. И даже будучи взрослой женщиной и понимая, что это эгоизм, не могла вот так сразу осознать, что в жизни матери мог появиться кто-то другой. Имеющий для нее немаловажное значение, претендующий на то внимание, что раньше было предназначено лишь мне.

– Но как… – растерянно пробормотала я.

Орино сидел тихонько, опасаясь побеспокоить нас своим вмешательством, однако с огромным интересом наблюдал за разговором.

– А вот так вышло. Мы сначала присмотрелись друг к другу. Никакой спешки или бездумных действий не предпринимали, общались. Он начал ухаживать, рассказал о себе. Тоже вдовец, и тоже есть дочь. У нее, правда, своя семья уже – муж, дети. Так что он как-то на второй план отошел. Вот мы и подумали, что и неплохо нам вместе. Он мужчина интересный, хозяйственный. Да и мне не так одиноко. Мы и сошлись. Вот, хоть и странно это, а у тебя теперь благословения прошу.

В горле встал ком из-за множества внезапно нахлынувших чувств и эмоций, из-за ощущения вины… Ведь мама мне жизнь посвятила, после гибели отца ни с кем больше не встречалась, женского счастья искать не пробовала. А я… я эгоистка настоящая. Привыкла только брать, поглощая любовь и заботу близкого человека. А в ответ… погрузившись в круговорот своей жизни, от мамы отдалилась. Конечно, я любила ее, всегда помнила о ней, но… не всегда находила время написать, да и тот факт, что нас разделяло огромное космическое пространство, тоже не способствовал родственной близости. «Одиноко». Мне стало так невыразимо стыдно за это слово, так горько. Какое я право имею не позволить ей этот кусочек личного счастья!

– Мам, – я порывисто сжала ее руку, всматриваясь в такие родные глаза, – конечно, я даю тебе благословение и очень-очень хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы все у тебя было как можно лучше. И извини меня за то, что мы так далеко, за то, что редко видимся…

Мама потянулась ко мне, и мы обнялись, неловко перегнувшись через угол стола.

– Спасибо, Регина. А то я волновалась, что ты не одобришь, скажешь, на старости лет…

– Любви все возрасты покорны, – отшутилась я.

– Петр Григорьевич тебе понравится. Нам легко вместе, знаешь, уже то время, когда нет надобности изображать кого-то, а просто можно быть самим собой, – с выражением мечтательной радости в глазах отметила мама, заставив меня выразительно закатить глаза.

– Познакомишь нас?

– Да, послезавтра к нам на ужин Петрушу пригласила, – смущенно сообщила мама.

– Ну и прекрасно, – сказала я. – Раз он тебе нравится, я люблю его заранее, авансом.

Мы с мамой обменялись выразительными взглядами, стремясь без слов передать друг другу всю любовь и теплоту, что испытывали сейчас.

– И я тоже за вас рад, – добавил Орино, перехватив своими руками наши и сжав их.

– Ой! – Это мама, опустив взгляд, обнаружила между пальцами верлианца небольшие перепоночки. – Как же у вас необычно все.

Разговор переключился на новую тему, касающуюся инопланетных странностей. Я послала Орино благодарный взгляд за то, что смог так чутко отреагировать на ситуацию и позволить нам достойно выйти из эмоциональной передряги. Он, позволяя моей маме вертеть его ладонь, ответил мне задумчивым взглядом.

Как выяснилось позже, у мамы на сегодняшний день была запланирована встреча с давней подругой, поэтому сразу после завтрака родительница спешно собралась и ушла. Мы остались дома вдвоем. Скорее всего, мама хотела предоставить нам заодно и эту возможность. Мы тут же забрались на диван и, обнявшись и то и дело обмениваясь поцелуями, стали болтать обо всем на свете.

– Как тебе моя мама? – первым делом спросила я, уже зная, что из-за вчерашнего недоразумения Орино на нее не сердится.

– Еще не понял, – признался верлианец. – Это настолько поразительно, ваши взаимоотношения, я имею в виду, так масштабно, что я не уверен, что верно все воспринял. Но очень поражен тем, насколько тесно вы связаны друг с другом.

– «Тесно связаны»? – не совсем поняла я.

– Близки, только друг для друга существуете; то, что не доступно больше никому постороннему, между вами есть, – попытался объяснить Орино, и я, кажется, поняла его.

– Ты знаешь, – поделилась я неожиданно мелькнувшей мыслью, даже двумя, – мне очень интересно посмотреть на родственные отношения наших предков. Ведь наверняка во время предстоящей операции у меня будет хоть какая-то возможность это подметить. Были ли мы такими и раньше или все будет восприниматься мною так же, как тобою сейчас, – словно мы и люди третьего тысячелетия с разных планет? И, кстати, хочу тебе сказать, что очень рада тому, что мы решили сделать вторую попытку; меня не покидает ощущение, что у нас начинает получаться, что мы сближаемся не только физически…

Орино как-то напрягся в начале моего объяснения, но под конец успокоился и прошептал:

– Мне тоже все очень нравится, и на этом фоне меркнет даже слабительное, но… – и он с загадочным видом приподнялся, опираясь на согнутую в локте руку, – от физических отношений я не могу отказаться.

И тут же я почувствовала, как меня осторожно стащили с подушки и положили на спину. С усмешкой обхватила его руками за шею с намерением ответить на очевидно назревающий поцелуй и пробормотала:

– Кто бы сомневался; мне вообще кажется, что ты не пропускаешь ни единой возможности пристроить меня в горизонтальной плоскости.

– И не сомневайся, не пропускаю. – Подув мне на ухо, верлианец нежно коснулся губ, пробуя их на вкус первым неторопливым поцелуем.

«И как хорошо, что мы одни», – подумала я, прежде чем полностью отдаться в его власть.

Ближе к вечеру мы с Орино принялись собираться в гости. Пока я носилась из комнаты в ванную, наряжалась и заказывала доставку воды в подарок друзьям, верлианец спокойно сидел на диване и наблюдал за мной. А потом, остановив на бегу, поинтересовался, к чему ему стоит быть готовым. Памятуя о кофе со слабительным, поняла, что его интерес праздным не назовешь, и задумалась. А к чему, в самом деле? Учитывая разность нашего семейного уклада и верлианских взаимоотношений, поняла, что для него все будет внове.

– Наверное, ко всему на свете, – честно предупредила его. – Познаешь все прелести общения с маленьким ребенком, а также его помешавшимися от счастья родителями. Но ты серьезно ничего не воспринимай: мы верные друзья, поэтому и отношения у нас самые невероятные – многое друг другу позволяем и на шутки не обижаемся.

Орино выслушал со всем вниманием и насупился. Пусть лучше приготовится к худшему, тогда все пройдет не с таким разрушительным эффектом для верлианской психики. А в том, что на его долю сегодня вечером многое придется, я не сомневалась – надо знать Гришу!

Добираться общественным транспортом мое «верлианское высочество» категорически отказалось, поэтому мы стремительно домчались до двухкомнатного жилого блока друзей на аэротакси. Открыл дверь нам Григорий. Однозначно впечатлившись присутствием позади меня Орино, даже не сразу нашелся с приветствием.

– Блудная невеста наконец-то объявилась! – В тоне не прозвучало привычного ерничества, скорее фраза была сказана по инерции, как дань традиции.

– Доброго вечера тебе, перспективный двоеженец! – хихикнула я, приветственно обнимая напряженного от потрясения друга.

Орино за ситуацией наблюдал внешне невозмутимо, но я прямо чувствовала волны исходившего от него недовольства. Да и не только я, наверное…

– Денис тоже придет, – спохватился Гриша, стремясь подготовить меня (и не только!) морально. – Он как узнал, что мы тебя ждем, тоже в гости напросился – сказал, что по тебе соскучился.

– Серьезно? – обрадовалась я. – Я тоже соскучилась и рада буду его увидеть!

Мы с Денисом отношения поддерживали. Не сказать чтобы часто, но достаточно регулярно обменивались нейтральными сообщениями о жизни с обоюдным намерением продолжать знакомство, хотя бы и дружеское. Все многочисленные попытки выяснить что-то о моей работе или коллегах-верлианцах я пресекала. И сейчас моя радость была не совсем искренней. Вернее – настороженной. Увидеть Дениса я действительно хотела, но вот его вероятная реакция на Орино меня несколько напрягала. Не случилось бы очередного конфуза – уже на социально-политической почве.

Но тут, отметая в сторону все мои сомнения, в прихожую выскочила Надя с милейшим карапузом на руках. Не то чтобы я много детей видела за свою жизнь, но в этом возрасте они все невероятно обаятельны и вызывают чувство умиления.

– Регина! – обрадованно воскликнула Надя и, разглядев верлианца позади меня, озадаченно добавила: – Ого, какие у нас сегодня невероятные гости. Вы друг Регины?

– Да. Мы работаем вместе. Это Орино, – спохватившись, быстро представила я верлианца, заинтересованно рассматривающего мамочку с ребенком.

– Мм… – Надя многозначительно улыбнулась. – Ну хоть вы расскажите нам, как там Регина работает и обживается, а то от нее никаких подробностей добиться не можем. А тут вон уже и такие интересные знакомые. Вот Денис расстроится…

И с веселым смехом подруга кивнула головой в направлении комнаты:

– Проходите, будете с нашим Темой общаться. Он вас уже заждался – мы с Гришей ему надоели, а тут двое незнакомых гостей, которых можно с полным правом хозяина потискать!

Малыш действительно таращил на нас любопытные глазенки и совсем не боялся в силу своего еще юного возраста. А вот Орино… верлианец смотрел на ребенка с неменьшим любопытством! Это же подметил и Гриша, быстро и с самым серьезным видом уточнив у моего спутника:

– Себе такое чудо желаете?

Орино опрометчиво повелся на излишне доверительное поведение хозяина дома и решительно кивнул.

– Замечательно, – расплылся в восторженно-ехидной улыбке Григорий, сразу забыв обо всех расовых статусах и покровительственно похлопав верлианца по плечу, – надо предварительно опробовать это дело на практике, так что устроим курс молодого отца. Глядишь, еще и одумаешься!

Я закатила глаза, понимая, что Гриша уже «переварил» факт явления инопланетного дива в лице Орино и даже более того – готов приступить к его моральному терзанию, поэтому поспешила вмешаться:

– Гриша-а-а…

На мою неловкую попытку экс-коллега отреагировал вальяжным взмахом руки и кивком в направлении комнаты – надо понимать, мне велели удалиться и не мешать получать удовольствие от процесса «мужского общения». Бедный мой верлианец, наверное, это будет его последнее посещение Земли.

В комнате мы все дружно расселись на ковре, чтобы иметь возможность поиграть с малышом. Гриша, заняв место с другой стороны от Орино, тут же пробасил, помогая ребенку надеть кольцо пирамидки на специальную палку:

– И что? Как там на Верлинее? Раз уж довелось принимать у себя настоящего верлианца, грех не поинтересоваться.

– Там все хорошо, – сдержанным тоном, явно говорящим о том, что тему дальше развивать не намерен, отчеканил Орино.

– Вот нам бы так, – хмыкнул друг и тут же с показным оптимизмом добавил: – Хотя тоже есть чему радоваться – вон Тимоха у нас какой удалой.

Фраза сопровождала стремительный рывок уже довольно уверенно стоявшего на ногах ребенка в направлении гостя. Оказалось, что малыш неожиданно заинтересовался перепонками между его пальцами. Ничего не подозревающий верлианец позволил мальчику взять себя за руку.

– Нельзя! – одновременно вскрикнули мы с Надей, но опоздали – крепенькими зубками ребенок уже впился в перепонку между большим и указательным пальцем мужчины.

Орино вздрогнул и слегка зашипел, пытаясь высвободить ладонь. При этом выражение его лица было настолько потрясенным, что мы все расхохотались. Не то чтобы мы здесь такие жестокие подобрались, но когда еще на физиономии величественного верлианца узришь такую смесь растерянности, шока и паники. Впрочем, как выяснилось позже, с выводами насчет паники я поторопилась.

Ребенок уступать не хотел. И, возмущенный – а руку изъять верлианцу удалось, – расплакался. Да еще как! Верлианец снова вздрогнул, явно испугавшись, что чем-то навредил малышу, и даже слегка пошевелил рукой, испытав мгновенный порыв вернуть Теме собственную конечность.

– А что ты хотел? – назидательным тоном проинформировал гостя Григорий, привлекая сына к себе с намерением утешить. – В этом возрасте они все в рот тянут, тоже форма познания мира. Так что будь настороже.

Мы с Надей обменялись смешливыми взглядами на тему мужской солидарности. Орино совет воспринял буквально. Поэтому едва малыш снова подобрался к нему – интересно ребенку было, что за необычный голубокожий дядя объявился, – сосредоточенно замер, готовый отреагировать на любую неожиданность. Но ребенок был настроен миролюбиво, и верлианец израсходовал запал боевой готовности впустую. Малыш всего лишь забрался на дядины коленки и, очаровательно светя ямочками на щеках, принялся улыбаться понравившемуся незнакомцу всеми своими восемью зубами. Орино умилился, восторженно всматриваясь в личико Артема, и даже решился на осторожный жест – трепетно коснулся мягких волос ребенка. Малыш тоже расслабился, что-то прогулив в благодарность. Но верлианец как-то сразу необъяснимо напрягся, а все мы услышали звонкое журчание. Осознав, что угроза стала пророческой, я растерялась, не зная, как удержаться от смеха, ведь Орино таки описали. И данный факт был им в полной мере прочувствован и осознан, отразившись на лице смятенным смущением.

– За своего признал, – ободрила подруга моего спутника, забирая ребенка, чтобы переодеть в сухое. Артему это явно не понравилось – с протестующим ревом, резко перейдя от благодушия к негодованию, он мертвой хваткой вцепился в черные волосы так заинтересовавшего его гостя. И когда Надя подхватила ребенка на руки, Орино был вынужден потянуться за ними следом.

– Вот-вот, Тимоха, – подскочил к ним Гриша, забирая у жены сына, – это ты верно задумал. Надо будущему папе начинать с главного. Идем, Орино, будешь учиться дите очищать и переодевать. Доверю тебе свое сокровище.

Вопреки мои ожиданиям, верлианец не стал возражать, а высвободил волосы из детских кулачков и потопал следом за Гришей.

– Пусть потешатся, – усмехнулась подруга, удерживая на месте порывающуюся броситься спасать своего мужчину меня. – Может, и правда пригодится. Ты как вообще так умудрилась? Это ж надо – с верлианцем амуры закрутить.

Я вздохнула, врать откровенно не хотелось, а честно рассказывать что-то о наших отношениях я была еще не готова, поэтому отделалась неопределенной фразой:

– Мы пока просто вместе, на будущее не загадываем.

– Это понятно, – неожиданно кивнула Надя. – Я с земным мужчиной вон как долго в отношениях разбиралась, а тут – верлианец. Это ж вдуматься страшно, как у вас все по-разному должно быть. На каждую вещь, на любое действие или поступок две разные точки зрения… но главное, чтобы конечные интересы были общими, тогда придете к общему знаменателю.

А меня неожиданно поразил факт Надиной прозорливости, а еще удивила простая мысль: в нашем случае необходимо терпение и… глубокое знание друг друга, ведь интересы у нас общие?.. Желание быть вдвоем и надолго? А это как минимум доверие. Так что молодцы мы, что не упустили второй шанс.

– Гриша там Орино не доконает? У них на Верлинее с каждым отдельным ребенком так не носятся… – решила я сменить тему на более жизненную и актуальную в данный момент, – как бы избыток впечатлений у моего не зашкалил в результате.

– Не тревожься, – рассмеялась подруга, усаживая меня за стол. – Пусть там Артемом позанимаются – и твоему полезно «хлебнуть» заранее родительской доли, очеловечим его, а уж мой-то – весь прямо светится гордостью, когда с сыном возится. Гриша вообще молодец – на пятый день уже сам мелкого очищал в волновой ванночке, пеленал, так что ему есть каким опытом поделиться. Пусть Орино ловит момент – когда еще так много заранее узнает. А мы тут пока передохнем, ужином угостимся. Я вот вкусностей к вашему приходу наготовила. Ты давай расскажи хоть немного о себе.

Не ожидая такого резкого перехода к собственной персоне, немного растерялась:

– Да что рассказывать – работа интересная, с коллективом отношения хорошие, вот с Орино плотно… дружим, – постаралась я отговориться без конкретики, памятуя про имплант, и тут же нашла спасительную тему: – Мама же себе мужчину нашла!

– О! – Надя была впечатлена новостью и, подумав, решительно кивнула: – И хорошо! А то тебя все носит где-то, что же ей в одиночестве тосковать.

Тут раздался сигнал от входной двери.

– Денис, – подмигнула мне подруга, – что-то припозднился. Пойдем встретим.

И мы, дружно отложив вилки, отправились в прихожую. Это и к лучшему, что Гриша так своевременно занял Орино, хотя бы поприветствую друга.

Денис не изменился совершенно – все такой же обаятельный и решительный. Встрече явно обрадовался, поскольку, первым делом поприветствовав хозяйку, принялся меня обнимать. Да как! Так к себе прижал, что дыхание перехватило!

– Регина! Живая и здоровая и – что главное – наконец-то на Земле! Надолго? – немного шутливо уточнил он, отпуская меня.

– Увы, всего на пару недель.

На лице Дениса мелькнуло разочарование.

– Я еще и не одна приехала, – сразу добавила я. – Со мной мой друг, мы работаем вместе.

– И он верлианец! – страшным шепотом добавила Надюша.

– Верлианец? – Денис сразу насторожился, черты его лица стали заметно суровее, напомнив мне о том, что он был непосредственным участником самого начала наших отношений с Орино.

Смутившись, отвела взгляд – представляю, какие у него возникли мысли. А взгляд Дениса, на мгновение остановившись на моем лице, сделался озабоченным.

– И ты после всего пережитого связалась с одним из этих? – Тон вопроса был далек от миролюбивого, с утроенной силой воскресив все мои опасения насчет их с Орино непосредственного контакта. Но тут же, словно поймав новую мысль, встревоженно переспросил: – А ты уверена в том, что этот выбор… твой?

Надя с недоумением уставилась на Дениса, а я неловко поежилась и возмущенно кивнула:

– Конечно! И давай не будем поднимать эту тему.

Денис покачал головой:

– Наивная ты, так и не поняла, на что они способны. А еще не представляешь, как они относятся к нам – как к расходному материалу! – В голосе послышалась горечь.

– Я надеюсь, атмосферу вечера вы подобными рассуждениями портить не намерены? – с серьезным видом вклинилась в разговор Надя.

– Нет! – пообещал Денис, но тут же напряг меня следующим заявлением: – Хотя пара вопросов к этому… коллеге у меня найдется. Пусть не думает, что все мы тут такие безропотные оловянные солдатики…

 

Глава 3

Орино

Все у нас с Региной шло совсем не так, как мною планировалось. И это пугало. Чем, я доподлинно еще сам не разобрался, столько всего было намешано в этом вопросе. Но страх, поселившись внутри с того самого момента, как инопланетянка столь явно изменила свое отношение ко мне, – не покидал, лишь утверждаясь во мне все сильнее. Я терял право эксклюзивности. И свой уникальный шанс на потомка.

Первые полгода после возвращения с Верлинеи виделись мне идиллией. Регина была невероятно покорна и послушна моим намерениям и планам, позволяя мне шаг за шагом порабощать и подчинять себя, вселяя в меня уверенность в том, что вожделенный итог – собственный ребенок из Высших – будет вот-вот достигнут.

И только Ньер, с необъяснимым упорством вновь и вновь прилетавший на мой объект и всячески понуждавший меня оставить земную девушку в покое, служил досадной помехой. Одним своим видом напоминая мне о том, что отведенное время утекает… Но и с этой «напастью» я научился справляться, пусть и в ущерб Регине, но… по большому счету, получив от нее задуманное, я не нуждался больше в ней и мог позволить себе медленное разрушение ее сознания. Она всего лишь земная женщина, одна из многих, одна из тех, кого не должно было существовать вовсе. Пусть и именно она пробудила мои ньехи. Но, воспользовавшись ею, я мог вполне оставить ее в прошлом. Моей благодарностью стала бы ее жизнь.

Так я думал изначально, но после… все чаще меня одолевали сомнения. Получится ли? Не был ли я излишне самонадеян, мысленно уже одарив себя потомком? Так ли земная девушка чужда мне?..

Реги, чем больше времени мы проводили вместе, тем явственнее притягивала меня, усиливая мой личностный интерес, желание разобраться в ней, научиться понимать ее мысли. Но я боролся с этой слабостью, намеренно придерживаясь привычного с детства стиля взаимоотношений с женщинами, сводя все к простому физическому контакту. Но теперь… я все чаще ощущал неуверенность, понимая, что в отлаженном мною плане начинаются сбои: Регина внезапно изменилась. И даже не Ньер был тому виной. Но вот что – я не понимал. И это напрягало, как и стремительная утрата контроля над ситуацией.

Ее отчужденность я ощутил сразу: уж слишком высок был контраст с предыдущим поведением Реги. Из «дышащей мною» девушки она начала превращаться в сдержанную и закрытую особу, отгораживаясь от меня, скрывая чувства, эмоции и мысли. И сделать что-то, изменить давшую крен ситуацию, я не мог – опять же не имел подобной возможности. Право эксклюзивности не только наделяло меня возможностью получить потомка, но и связывало мне руки в способах ответных действий. Я и так раз за разом стирал ее воспоминания. Мысль подвергнуть ее внушению и заставить пояснить ситуацию тоже не дала эффекта – девушка лишь плакала и лепетала что-то бессмысленное и откровенно мне непонятное. Что-то из их земных межличностных заморочек. Но я не представлял для себя положение, когда подчиню собственное существование их жалким материям и взглядам. Все это было мгновенно мною отринуто. Я искал причину ее отчужденности, наблюдал, выяснял…

А Регина все делала для того, чтобы свести наше общение к минимуму. Когда я уже привык, что на любой мой призыв она немедленно ответит подчинением, явившись ко мне, она начала всячески оттягивать визиты, одновременно сокращая их время. И это после того, как я в полной мере оценил возможность совместных ночей и пробуждений! Невероятнейший опыт, сокрушительный для моего сознания.

Все это откровенно пугало и было непонятно. Что ее не устраивает?.. Но задать этот вопрос я не мог – пока. Меня сдерживал инстинктивный стереотип безоговорочного подчинения самке. Однако я наблюдал, буквально преследуя Регину, стараясь понять, в чем причина изменений в ее поведении. И не находил ответа…

Но, наблюдая за нею в общей столовой, слушая высказывания ее непосредственного начальника (которого сам же старательно наводил на эту тему, надеясь хоть так – уяснив земную точку зрения – обрести понимание), напряженно разглядывая спину вновь покидающей меня ночью женщины, я терзался странными эмоциями. Яростью. Злобой. Отчаянием. Я не понимал почему. Откуда они? И что в такой ситуации делать мне? Противоречить своей месте я не мог. Но не мог и привычно смиренно принимать решение своей самки… уже не мог. Мне не хватало большего, того, что, я знал, она могла мне дать. Пробовал заставить Регину «быть прежней» под влиянием внушения, но сам же и отказался от этой идеи. Настолько безжизненной, неживой она сразу стала… как бездушный робот. Я жаждал другого – алчно желал ее искренности, ее полного растворения во мне, того ощущения мира с собой, что подарила мне инопланетянка. Она смогла усмирить мою извечную необъяснимую тягу, принесла мне душевный комфорт и… радость бытия.

А Регина уходила все раньше, час за часом урезая мое время, уменьшая мои шансы на потомка. Они и так были невелики, и чем быстрее и безрезультатнее протекало время, тем отчетливее я ощущал: у меня не получалось. Я же злился, впадая в страшную ярость, наблюдая внимание сильной половины коллектива базы к моей женщине. В каждом подобном взгляде мне мерещилась утрата права эксклюзивности. И сделать я ничего не мог – наш первоначальный договор этого не предполагал, а действовать иначе было для меня противоестественно. Но одновременно я понимал, что пойду даже на устранение соперника, что не допускаю мысли о том, что моя места наделит правом эксклюзивности другого. И месты в моей трехэтапной жизни были, но такое ощущение – никогда.

Развязка наступила. Внутренне отказываясь принять это, я, однако, понимал, что так и будет – все неумолимо к тому шло. Наступил день, когда кабина переместительной системы вернулась ко мне пустой… Регина одним махом оборвала череду самых прекрасных дней (а точнее, ночей!), что были у меня в высшей ипостаси. И, осознав, что не имею возможности повлиять на инопланетянку, заставив ее вернуться к прежнему «расписанию», я впал в ярость. Совершенно несвойственное верлианцу состояние. И не хотелось поддаваться, это казалось мне отвратительным. Определенно, общение и фактически совместная жизнь с Региной повлияли на меня, в чем-то сделав уязвимее – я невольно частично перенял ее эмоциональную реакцию на любые жизненные события. И сейчас эмоции были… незнакомы мне. Горечь, разочарование и ярость – вот к чему я был близок.

Но стоило мне, пережив ночь сомнений и мучительных размышлений о том, как вернуть ситуацию в удобное для себя русло, определиться с решением, как я мгновенно приступил к претворению его в жизнь. Для чего вызвал к себе Кузьмина.

Истина была простой и до смешного очевидной. Мне стоило давно озаботиться этим, но, полностью растворившись в неимоверно близких и чувственных взаимоотношениях (первых фактически полноценных за мое существование в состоянии высшего верлианца), я был сосредоточен исключительно на своей цели. И сейчас моя пренебрежительность к ее интересам и инстинктивное отторжение всего чуждого для меня обернулись скверным итогом. Регина недовольна, ее не устраивает наша связь, ей не хватает чего-то… И пусть я приложил все свои силы и способности, чтобы сделать для своей нынешней месты все возможное, ухаживая за нею, оберегая ее и облегчая ей жизнь, но итог был плачевен: этого оказалось недостаточно. Понимая, что она на этом основании готова разорвать наш договор и может сделать это с полным правом, лишив меня приоритета, осознал, что должен был лучше разобраться в природе ее мышления, в тех ожиданиях, что были у нее в отношении меня. Пусть это неприятно и вникать в присущие им – землянам – диковатые странности не хотелось, но… без этого я не смогу обеспечить своей месте нужное ей существование, а значит, и обоснованно лишусь ее. В данном случае потеря была невозобновимой, поскольку я лишался и шанса на потомка. А этого допустить нельзя!

Убедив себя в том, что с Региной все не так критично и я в любом случае ситуацию контролирую (ее основным руководителем я остаюсь в случае утраты любых прав!), собрался с силами, решив выяснить у Кузьмина направление тех шагов, что приму для нормализации наших с местой взаимоотношений.

Увы, мои старания снова окончились фиаско. Рассчитав все, сведя к одному знаменателю известные мне о девушке факты, дополнив их информацией, полученной от Кузьмина, я гарантировал ей служебные преференции (вопрос безопасности Регины и до этого был в приоритете, именно поэтому предложение, сделанное Кузьминым три месяца назад об ее участии в проекте перемещения в прошлое Земли, отверг сразу и категорично), а также предложил дополнительную оплату. Припомнив сумму, запрошенную ею в Казани при нашей первой встрече, сразу решил продемонстрировать месте свою надежность и абсолютное расположение.

Так, подготовившись, следующим вечером я отправил за Региной кабинку личной переместительной системы, решив сразу продемонстрировать ей всю глубину и основательность намерений. Две тысячи водоталов лежали там на видном месте. И сразу с нетерпением принялся ожидать появления своей женщины, надеялся, что довольной. Предвкушая, чем в итоге все обернется. Как же хорошо с Региной… За все время вне водного мира мне не было так хорошо, как с ней.

Удар стал сокрушительным. Кабинка вернулась быстро, вот только без Регины… Более того, к моим водоталам прибавилась вторая аналогичная стопочка и… те два украшения, что я подарил Регине во время посещения подводного города. Невозможно было не заметить, как они понравились ей, как ценны были для нее. Она часто скрепляла ими свои волосы, и мне, украдкой подметившему эту деталь в рабочее время, было невыразимо приятно видеть на ней этот знак принадлежности мне. Теперь же… все было более чем красноречиво. И как это понимать?..

Постичь доподлинно не выходило, но я чувствовал, что это означает конец, полную утрату моего статуса. И даже цветок она вернула. А в последнее время именно растения (на верлианской части базы имелись территории, где проводилась селекция многих видов) стали ниточкой, связывающей нас. Их Регина до последнего принимала, позволяя моей надежде не угаснуть. Сейчас же… И эта картина – водоталы, мои подарки и цветок – потрясла меня. Я лишился месты вопреки всем предпринятым усилиям! И я лишился возможности заполучить потомка… При этом все возможные меры мною уже были приняты.

Оставалось одно – снова воздействовать на нее, заставить поступать сообразно моему внушению. Но если раньше я без сомнений вновь и вновь обращался к этой мере, то теперь… появилась реальная угроза нанести ей психологический вред, а это неминуемо отразится на перспективе обрести потомка. Я стал замечать, что общаться с Региной, действующей под внушением, мне тяжело. Раньше девушка, пусть и пробудившая мои ньехи, воспринималась как представительница расы землян, что изначально не предполагало с моей стороны особой заботы. Сейчас же Регина стала кем-то более значимым для меня, она стала мне ближе. А подавлять сознание близкого человека – в этом действе мне виделось что-то унизительное, появилась какая-то болезненная реакция на собственные поступки. Нежелание вредить своей земной месте.

Теперь же выхода не было. Тем более Ньер то и дело требовал отпустить девушку. А тут такой аргумент – она сама отказалась. Значит, придется…

Поняв однажды, что не смогу заснуть, сделал специальную ванну, растворив в купальне особый успокаивающий раствор. Пролежав в нем почти до утра, всесторонне обдумал ситуацию. Придется заставлять – иного варианта я не видел, идти на риск. И это рождало ярость. На нее, на себя. Вредить ей больше не хотелось, да и надобности не было.

Опять же кто я и кто она?.. Я верлианец, а она… одна из многих, чью судьбу даже я могу вершить по собственному усмотрению. И не ей ставить мне условия. Это честь для нее – подобное внимание с моей стороны. Это всего лишь следствие роковой случайности, экспериментальной ошибки моего предка. Стоит ли мне относиться к ней как к полноценной, достойной моего уважения месте? К той, что имеет право лишать меня чего-либо?.. Нет! У меня с любой точки зрения право сильнейшего, а значит, я должен поступать, сообразуясь с собственными интересами. Вот только трудно переступить через себя и сломать привычное мироустройство. Места… Не подчиниться ее решению невозможно. И подчиниться я тоже не могу.

Понимала ли это Регина? Нет. С земной точки зрения все не так очевидно, для нее, вероятно, наши взаимоотношения регламентировались рамками начальника и подчиненной. Не зря она настояла на сохранении нашей связи в тайне…

«А что она вообще думает об этом?» Неожиданная мысль (раньше я мало думал о ней как о существе мыслящем, достойном диалога) посетила под утро, удивив простотой. Я спросил, но не Регину, а себя… А вдруг именно ее ответ позволит мне найти компромисс? Регина ведь часто говорила мне о чем-то, настойчиво пытаясь что-то пояснить. И я даже слушал, всматриваясь в черты ее лица, наслаждаясь звуками ее голоса, вот только в смысл ее слов вникал редко, стремясь как можно скорее перевести любой контакт на уровень физической близости. Ощутить ее, завладеть ею.

«Мне нужна эта девушка! В качестве постоянной месты!» – решил в итоге, выбираясь из купальни с намерением прямо сейчас найти способ поговорить с ней. Время было утреннее, начало рабочего дня на базе Службы перемены времен.

Собравшись, я отправился в рабочий сектор, чтобы первым делом связаться с Кузьминым. У меня уже был опыт «уговоров» Регины, и надо было еще накануне запереть ее в своем кабинете и… добиться ее согласия на все! Не в первый раз. Спрошу напрямую, чего она хочет, и… пообещаю. Пообещаю все что угодно. Пока. Мне важно выиграть время и вернуть возможность осуществить зачатие. Скоро истечет срок, что я отвел себе, и придет пора переходить к вспомогательному плану.

Регине некуда деться. У нее нет выбора. Все, что она предложит, лишь отсрочит ее поражение. И мой успех. Такой невероятный и долгожданный. И он придет!

 

Глава 4

Регина

– Ты чудесно выглядишь. – Присев рядом со мной на диван, Денис не отводил от моего лица внимательного и какого-то безнадежного взгляда. – Изменилась, определенно изменилась… В тебе появилось что-то загадочное, неуловимо притягательное… И это притом, что и раньше я не мог не поддаться твоему очарованию. Или это я так соскучился, или это неизбежный ореол авантюризма, что для меня характеризует твое новое место работы. Подозреваю, что ты видела больше, чем сотни землян вместе взятых. И эта внутренняя перемена в сознании не могла не отразиться на твоем внешнем облике, – с нежностью сжав мою ладонь своими руками, с улыбкой рассуждал парень.

Словно и не было этих месяцев. Денис вновь покорил меня своим обаянием, искренностью и располагающим теплом. Но я была несколько озадачена его неожиданной прямолинейностью: не замечала за ним подобного в прошлом. Возможно, и непримиримый в каких-то вопросах, мужчина – и он не скрывал этого – ко мне испытывал невероятную симпатию. И она была взаимна. Не встреть я Орино… Однако выработанный на уровне безусловного инстинкта внутренний сдерживающий порог заставил поспешно перевести разговор. Имплант… да и Орино, находившийся в соседней комнате. Я с некоторым страхом ожидала его появления, предвидя реакцию обоих мужчин друг на друга.

– Как ты сам? Так сильно хочется обо всем узнать. Совсем выпала из жизни, – в ответ улыбнулась Денису. – Ощущение, что дома не была лет десять, все никак не привыкнуть.

– Да что я? – Друг скривился. – Да что мы все? Мы тут не живем, так – существуем в искусственном прозрачном аквариуме, где каждый шаг отслеживается и предвидится владельцами. И так изо дня в день. Тоска, и никаких перспектив с переменами нет… ни для нас, ни для наших детей. Другое дело ты – сумевшая вырваться из застенков, получившая шанс увидеть жизнь более полноценную.

Стало совсем неловко. Во многом Денис был прав, гораздо более прав, чем он думал, – я уже познала настоящий живой мир, видела его, ощущала. И это снова возвращало меня к Орино. Но, с другой стороны, подобная настойчивость в желании узнать у меня хоть что-то… настораживала. Слишком хорошо я помнила одержимость Дениса во всем, что касалось нынешнего положения землян. И сейчас я подозревала, что многие его мысли оправданны. Вот только стоит ли тревожить «горячую голову» подобными рассуждениями? Однозначно нет! Изменить что-то он не может, а вот навредить себе – безусловно.

– Ты – идеалист, – мягко обобщила я. – На самом деле моя работа мало чем отличается от обязанностей в историческом институте на Земле. Те же задачи и контроль за их выполнением в срок. А в остальном… Жизнь в условиях космической станции более статична, ограничена определенным кругом общения и однообразным порядком. Так что… все как везде!

«А что? Если бы не моя совершенно невероятная связь с Орино, все так и было бы. Рядовой младший историк в отделе земных специалистов по прошлому», – попыталась я оправдаться в душе.

Денис ответил недоверчивым взглядом.

– Мм… спасибо, что решила не травить мне душу. – Он все понял, – Но, увы, менее интересно мне от этого не станет. Тем более ты прилетела в обществе не кого-нибудь, а верлианца…

Да уж… этот крошечный факт низводил все мои оправдания до уровня несерьезных. Но… не убеждать же, что просто привезла на экскурсию коллегу? Абсурд. Когда это верлианцам было интересно что-то на Земле? Вернее, под куполами. Так что да – мой случай исключительный, и отпираться смысла нет.

– Мы… подружились, – только и решилась сказать парню, отчаянно надеясь на появление Нади и менее предметную тему беседы.

– Уж кто-кто… но не ты, – прямо взглянув мне в глаза, тихо сказал Денис, намекнув на то, что не забыл о своей роли в первом этапе наших с Орино взаимоотношений.

Я отвела взгляд: знал бы он, до чего все дошло. Но эту тайну я особенно рьяно хотела сохранить.

– Все уже в сборе! – радостно возвестил с порога Гриша, заставив меня вздрогнуть. Они с Орино закончили переодевать малыша.

Мой бывший коллега с сыном на руках прошел к столу, призывая всех последовать его примеру. А я… я перевела взгляд на своего верлианца. И опешила. Орино сначала бросил на Дениса мимолетный взгляд и практически тут же впился в него убийственно яростным взором.

Вздохнув, обреченно поняла: скандала не миновать.

После вчерашней встречи с друзьями и последующего спора с Орино мы оба ощущали какую-то скованность, натянутость. И оба старательно скрывали это. Но при маме возможности поговорить по душам не было – в нашем однокомнатном блоке не было места, где можно было уединиться для разговора.

Ночь я провела беспокойную. Старалась не ворочаться, чтобы не тревожить родительницу, но заснуть не могла. Мешали мысли. О верлианцах, о тех странностях, что я подметила за этот год в их взаимодействии с Землей, об обрывках их фраз, что отложились в памяти. А еще, кажется, впервые думала о нас – землянах, о том, чего мы заслуживаем и на что можем претендовать. Нас же вроде как все устраивает: привыкли, смирились, о том, что можно жить иначе, уже и не мыслим. Впрочем, не все. Есть же «садоводы», Денис, в конце концов. И это же… правильно! Неожиданно поняла, что чувствую обиду, затаенную глубинную тоску по свободе, по миру, которого мы лишены, о котором уже и не думаем. Ведь там бактерия… смерть. А тут жизнь, пусть и в таком «урезанном» варианте. А есть ли она, эта смерть, там?..

Присутствовала и обида на Орино. Не смог сдержать свою «имперскую» натуру, свое пренебрежение к нам – землянам – скрыть, дал понять моим друзьям, что они – существа второго сорта. А значит, и я, если вдуматься. Как теперь в глаза им смотреть… Стыдно. И за себя, и за того, кого привела, представив другом. Тем более что они догадались, что это больше, чем коллега.

Надо поговорить с верлианцем серьезно на тему контактов наших цивилизаций, узнать подробнее о причинах его такого к нам отношения. Но… пока возможности не было. Не получилось и с утра. За завтраком, обнаружив, что взятые с собой продукты закончились, а есть земное он совсем не спешил, Орино предупредил, что часа на три отлучится «за провиантом».

«Наверное, на свой звездолет. Хотя за три часа дважды процедуру перемещения из-под купола на орбиту не совершить – времени не хватит. Но Орино виднее», – мысленно прикинула я, но вслух вопрос не задала.

– Регина, – верлианец поймал мой взгляд и очень серьезно спросил: – Ты ведь сегодня утром никуда не собираешься?

И столько многозначительности во взгляде… Думает, не брошусь ли я утешать друзей? Это вряд ли: настроение не то, да и всем нам необходимо отойти от вчерашнего. А вот побыть дома не в обществе Орино было заманчивой перспективой.

– Нет, – немного натянуто произнесла я. Под маминым взглядом норов не продемонстрируешь.

Орино кивнул и переключился на разговор с мамой об особенностях земной кухни. Знала бы она, какими жалкими в представлении жителя живого мира выглядят все ее ухищрения экономить воду и способы приготовить сто и одно блюдо из типовых белковых грибков. У меня вновь все перевернулось в душе, а каша из сублимированной крупы комком застряла в горле. Впрочем, с моей мамой Орино был безгранично тактичен и своего вчерашнего презрения и иронии не выказал. И на том спасибо!

– Ты опять злишься? – шепнул мне на ухо верлианец, поймав в объятия возле входной двери, когда я пошла его проводить.

Я кивнула – это очевидно.

– Возмущена твоим отношением к тем, кто мне дорог! – прошипела в ответ.

– Догадался. И сожалею, что допустил подобное. Не сдержался. – Конечно, как увидел Дениса – сразу на бедного парня обозлился. – Но инцидент сглажу: сегодня незаметно приближусь к ним и худшую часть воспоминаний сотру. Пусть спишут размытость эпизодов памяти на вино.

Скривившись – Орино в очередной раз козырнул своим превосходством над землянами, – кивнула. Уж лучше так, чем омрачать нашу с Гришей и Надей дружбу подобными ссорами.

– Регинка! – Ого! Верлианец подметил, как шутливо обращались ко мне друзья, и теперь пытался изменить мой настрой. – Перестань. Поцелуй меня и не сомневайся – я исправлю впечатление. Это легко. Все останутся с наилучшими воспоминаниями!

При этих словах Орино с очевидными намерениями притянул меня к себе, улыбаясь. Как я люблю его в такие моменты. Когда он… такой человечный. И эту манеру игриво подтрунивать явно вчера подметил у Нади с Гришей. Все ж польза от вечера есть. Так и быть, поцелую, раз обещал все исправить. Тем более мне должно польстить: приревновал ведь. Но не льстило… И это его извечное решение любых проблем гипнотическим воздействием не нравилось. Нет, если мы будем стараться стать полноценной парой – надо от этого уходить. Иначе я всегда буду жить с ощущением неполноценной половины. И об этом поговорим.

Решившись, прикоснулась губами к его губам и провела ладонью по голубоватой щеке.

– Не увлекайся. Мне не нравится, когда ты так поступаешь. Это безнравственно. Я сразу вспоминаю о том, что и мне ты угрожал поступить так же, – шепнула, стоило нашим губам разомкнуться.

Орино как-то замер на миг, а потом выдохнул прямо мне в волосы:

– Это для тебя так важно?

– Да, я б не простила… не смогла, – так же шепотом ответила ему.

Верлианец молча отстранился и, сразу отвернувшись от меня, ушел. А я, глядя, как медленно вернулась на место входная дверь, неожиданно подумала: «А чего дома сидеть? Вдруг больше такой шанс не подвернется. А в салон к Далии лучше съездить одной. Кто знает, как она отнесется к посещению верлианца, а уж как сам верлианец отреагирует на ее наряды… А я обещанные коллеге обновы куплю, чтобы потом к этому вопросу не возвращаться. Решено!»

– Мам, я тоже за покупками сбегу, – вбегая в комнату, предупредила родительницу.

Она с улыбкой кивнула:

– Конечно, тем более что я тоже на свидание. – Ой, завтра же с маминым кавалером знакомство состоится! – Регин, вы с Орино не повздорили?

– Немножко, – уклончиво ответила я – не хватало еще и маму расстраивать. – Культурные заморочки сказываются.

– О-о-о, – маман понимающе закивала, – это трудный момент.

Быстро собравшись, я выскользнула из дома, намереваясь отправиться на остановку аэротранспорта, но… наткнулась на Дениса. Растерявшись от неожиданности, удивленно застыла на месте – вот уж кого не ожидала встретить тут. Он тоже слегка замялся, остановившись напротив и позволяя спешащим по делам людям обходить себя.

– Регина… – Денис неуверенно качнул головой, – вот решил поговорить. Нехорошо вчера получилось…

– Да. – Я кивнула, отмирая. Все же молодец, что решился прийти. – И нам всем должно быть стыдно, особенно вам с Орино. Сцепились, как два безумца.

– Ненавижу его! – Он резко взмахнул ладонью, подтверждая мои опасения: буря в его душе еще не утихла. – Их всех. Глупо это скрывать, тем более от тебя. Знаешь же мои убеждения. А его особенно ненавижу. Ведь это он тебя мучил тогда и сейчас продолжает. Ты же… не можешь понять, что за монстр находится рядом, ты подчинена его воле, постоянно под присмотром. Не к добру он такой бдительный. Странно, что сейчас его нет рядом с тобой.

Поежившись, нервно оглянулась вокруг – еще услышит кто.

– Прекрати! В тебе говорят зависть и мужской эгоизм. И меня Орино не мучает, по крайней мере в том смысле, в каком подразумеваешь ты. Мы просто встречаемся. – Я решила расставить все точки над «и», высказав неозвученное. – И, конечно, у нас, как у любой пары, масса противоречий, наверное, даже больше, чем у других, в силу нашей непохожести, но я надеюсь, это не помешает нам остаться вместе. Я очень хочу этого, я… люблю Орино, – сама поняла, что в запале горячности сказала истинную правду. – Но сейчас не время и не место говорить об этом. Вчерашняя история будет исправлена, негативные впечатления сгладятся, и все станет как прежде.

Денис напряженно вслушивался в мои слова, потом помолчал какое-то время, обдумывая, принимая мой ответ. Я надеялась, что так. В любом случае я ему никаких обещаний не давала… никогда. Но неожиданно он схватил меня за плечо:

– Идем! – Он потянул меня за собой.

– Куда? – опешила я. – Я спешу по делам, у меня мало времени.

– Я подвезу. В моем аэрокаре и поговорим.

Ого! Впрочем, уверенности, что нам стоит разговаривать, не было. Уж слишком парень был взбудоражен. Но, с другой стороны, лучше выяснить все раз и навсегда. И тем более без Орино! Я послушно пошла следом, направляясь к серому аэроавто, припаркованному неподалеку от остановки.

– Регин, – парень медленно выдохнул, стоило нам устроиться в салоне, – не знаю, как сказать тебе, чтобы ты не подумала, что я из мстительных соображений это делаю, но ты заблуждаешься. Ты делаешь роковую ошибку, доверяя этому верлианцу, полагая, что он может воспринимать тебя как свою пару. Как убедить тебя, что у него иные цели? Не знаю какие, но они есть. Раз он так в тебя вцепился… еще тогда. Поверь, мы для них – ничто, расходный ресурс. О какой любви ты говоришь? Это абсурд. Он – монстр, он – один из них, один из тех, кто методично и целенаправленно уничтожает нас, лишает всего. Эта хладнокровная рыбина никогда не сможет ответить тебе тем же! Он неминуемо покалечит тебя – причинит боль разочарования душе, а то и уничтожит физически. Ты обманута, околдована им.

– Не смей! – взбешенно вскрикнула в ответ, до глубины души задетая таким необоснованным обвинением.

Мне в Орино не нравилось многое, очень многое. Но только на том основании, что он отличается от нас, исповедует жизненные принципы и цели своей цивилизации, нельзя считать его чудовищем. Он просто другой. И землянин не менее жесток и безобразен в своей закостенелой необоснованной ненависти. Возможно, Денис прав в том, что у наших отношений нет перспективы опять же из-за разницы в наших жизненных мировоззрениях, но предрекать мне физическое уничтожение от руки Орино?.. И да, я могу не знать мотивов в самом деле весьма странного отношения ко мне верлианца, могу не понимать их культуру, но… я чувствую сердцем, душой понимаю, что по отношению ко мне у Орино нет дурных намерений. Где-то глубоко в душе я всегда знала, что дорога ему, небезразлична. Вопреки всему… Пусть я сама себе в этом всегда боялась признаться. Но… иначе я бы не дала нашим отношениям второго шанса, без этой глубинной истины моей души я бы ушла безвозвратно. Нашла бы способ. Я верила в Орино, в то, что он разберется в себе, поймет то, что, возможно, пока и сам осознать не может. И сейчас призналась себе в этом.

Я не боялась верлианца. Может быть, не доверяла ему слепо, но не боялась, инстинктивно чувствуя, что он мой, а я – его. Но как объяснить свои чувства и ощущения постороннему человеку? Когда между нами с Орино столько всего намешано, что самим бы разобраться, научиться понимать друг друга.

– Ты не прав в главном, – выдержав паузу и успокоившись, тихо сказала. – Верлианцы не враги нам. Если бы они пожелали, нас бы уже давно не существовало. И Орино… ты не знаешь, о чем судишь. Не могу объяснить тебе всего. Он из другого мира, он не похож на нас, и поэтому… внушает тебе страх.

– Страх?! – Денис даже истерично всхлипнул. – Нет, не страх! Он ушел, и ты поймешь почему. Я просто ненавижу их всех. За то, что лишили дома, живого мира, планеты, тебя…

– Меня? – Бросив на парня возмущенный взгляд, возразила: – Вот не надо таких упреков – они надуманны. И чем больше слушаю тебя, тем больше убеждаюсь, что ни я, ни Гриша, ни любой другой человек для тебя не важны. Ты зациклился на идее возмездия, стал фанатом, убежденным, что верлианцы – причина наших бед. А какова роль землян в нынешнем жалком существовании? С нас ты ответственность за все снимаешь. Верлианцы – наше спасение, а не бич! Уясни же это.

Устало хлопнув по колену, Денис покачал головой и вздохнул.

– Это безнадежно, – в пустоту пробормотал он и, вновь встретившись со мной глазами, сурово спросил: – Ты сказала, что… он разрешит вчерашний конфликт. Как? Извинится или… по своей привычке просто лишит нас всех памяти о случившемся?

Поежившись, призналась:

– Второе. – Меня и саму коробило из-за этого, но ради блага друзей… может быть, разок…

– И ты уже воспринимаешь это как допустимую меру? Какая мелочь – лишить нас памяти о нескольких часах жизни. Но стоит только начать… Где заканчивается свобода, наши права? – Денис не сводил с меня взгляда. – Регина, ты слепа, слепа и подчинена ему. Ты – рабыня. – Резко склонившись ко мне, попросил: – Позволь, я проверю? Вот уверен, что в твоем сознании есть блоки, установленные им. Ты же не можешь настолько не видеть очевидного.

Отшатнувшись на спинку сиденья, в ужасе замотала головой:

– Не смей меня трогать!

– Хорошо, – как-то бессильно произнес Денис. – И знаешь, да! Да, я ненавижу его больше, чем симпатизирую тебе. И я на все бы пошел, чтобы навредить ему, заставить страдать…

– Ты отвратителен! – Я дернула ручку аэроавто, намереваясь выйти. – Полагаю, этот наш разговор должен стать последним! Мы вряд ли сможем искренне считать себя друзьями.

– Стой! – Вскрик прозвучал исступленно. Дверцы оказались заблокированными. – Ты не веришь моим словам, но собственным глазам ты не сможешь не поверить!

И машина взлетела, вливаясь в поток транспорта.

 

Глава 5

Регина

Задохнувшись от неожиданности, потрясенно уставилась на Дениса: это что – похищение? Да он не в себе! Мужчина, сосредоточившись на управлении, на меня не оглядывался.

– И куда мы направляемся? Тебе в голову не приходило, что я не желаю больше находиться рядом? Приземлись и выпусти меня, – стараясь говорить спокойно, потребовала я.

Денис не реагировал, только сжал губы, словно стремясь сдержать ответ, и яростно дергал руками рычаги управления.

– Не смей молчать. Твое поведение… неадекватно! – упорствовала я, проклиная решение отправиться к Далии.

– Регина, не бойся – навредить тебе не хочу, но переубедить тебя можно только одним способом. И сделать это надо сейчас, пока его нет рядом. На самом деле я даже не уверен, что он на этот случай не «вложил» в тебя какую-то программу действий.

Поперхнувшись воздухом, попыталась осознать услышанное. И поняла, что не могу возразить Денису. Орино в самом деле, на мой взгляд, излишне злоупотреблял своими способностями, а меня и вовсе изначально предупредил о том, что готов применить их, если я буду действовать вразрез его интересам.

«А что, если и между нами были такие ссоры? И я, подобно моим друзьям, не помню о них…» – мысль червячком точила сердце.

Тяжело защищать перед кем-то любимого мужчину, когда и сама в нем не уверена. Увы! Это реальность наших отношений – отсутствие доверия и взаимного понимания. И это мое уязвимое место в споре с Денисом. Поэтому лучше промолчу, а он пусть выскажется… так и быть.

– Хорошо, я слушаю, – смирилась с неизбежным. – Объясняй, почему он так плох… по-твоему.

– Не буду. – Парень тряхнул головой, ловко переместив транспорт в другой поток. Приглядевшись, поняла, что мы приближаемся к вокзалу с аэроэкспрессами. – Я покажу тебе. И он не плохой, он – убийца.

Ну все!

– Чтобы я поверила в этот абсурд, тебе надо как минимум предъявить мне Орино, пожирающего кого-то, – скептически предупредила я.

Денис отреагировал странным взглядом. Грустным и… сочувствующим. Невольно поежившись, как от холода, я решила молчать. Он тоже больше не говорил. Так мы преодолели расстояние и неожиданно нырнули в тоннель, который связывал земные города-купола.

– Э-э-э… – испугалась я. – Ты чего? Запрещено перемещаться в них на чем-то, помимо аэроэкспрессов, это же опасно!

– Я знаю, но это единственный способ, что я нашел. И под самой крышей они обычно не летают. – При этих словах, едва успев проскочить перед носом промчавшегося экспресса, наше аэроавто резко взмыло вверх, под самый каркасный свод.

– Обычно?! – с испугу взвизгнула я. А что, если он реально помешался? Было очень похоже.

– Да, я наблюдал за ними. Потерпи, осталось недолго.

До чего осталось недолго, я даже боялась предположить. И чувство паники все усиливалось: куда и зачем он меня везет?

Ответ я получила через полчаса, когда, сместившись к краю, аэроавто Дениса зависло вплотную к широкой металлопластиковой потолочной балке. И тут же буквально в десяти сантиметрах от нас промчался аэроэкспресс. Пережив страшные мгновения, когда махина без окон на огромной скорости пролетела мимо, я дышала с трудом. Жуть! Несчастный случай гарантирован!

– Вылезай туда, – и парень указал на эту самую балку.

Что?!! Он это мне всерьез предлагает?!! И я нервно затрясла головой – расстояние до земли гарантировало мне однозначную гибель даже при условии, что мне удастся избежать «встречи» с аэроэкспрессом.

– Регина, – не успела я мертвой хваткой вцепиться в ручки сиденья, как Денис сжал мое плечо, – пойми же ты – это правда. Правда в том, что они держат нас тут насильно, в том, что они обманывают нас, используют… Ты знаешь, что последние два года люди массово исчезают? Что есть полностью опустевшие купола? Знаешь?!

Испуганная происходящим, я замотала головой.

– Но зачем лезть туда?! – стараясь перекричать шум очередного промчавшегося транспорта, заорала в ответ.

– Ты поймешь! Ползи, – и он вытолкнул меня с сиденья.

Испытывая настоящий ужас за свою жизнь, я вцепилась руками в подвернувшийся брусок металла, выступавший из стены, и под давлением Дениса ступила на проклятую балку. Сердце билось как безумное, руки и ноги дрожали – было ощущение, что еще миг, и я разобьюсь!

– Зачем? – сипло выдавила из себя.

– Смотри! – И Денис нажал руками на едва различимый в потолке люк. И, что самое невероятное, тот поддался!!!

– Стой! – вне себя от ужаса завопила я. – Что ты творишь?! Подумай о людях, ты всех заразишь, все мы погибнем, если внутрь попадет бактерия!

– Не ори, – рыкнул Денис, продолжая: – Я уже был там. Ты понимаешь, был!

Мой шок был сопоставим разве что с моим ужасом. Понять его, поверить ему я не могла. А потому отупело смотрела, как люк все сильнее и сильнее сдвигался в сторону, открывая моему взгляду… голубое небо. Я не дышала, сдерживаясь из последних сил. Казалось, что первый же вдох принесет смерть, а своим глазам… я не могла поверить.

«Как глупо: защитный купол вместо специальной многослойной обшивки оказался тонким метапластиком, – билась в голове одна-единственная мысль. – Раве это возможно?..»

Но я это видела…

– Решишься? – сдвинув люк так, что перед нами образовался лаз наружу, серьезно спросил меня Денис. И его взгляд… там были и гордость, и решимость, и торжество…

По ощущениям тело забыло, как двигаться, поэтому я с трудом сумела кивнуть… и вздохнула. Жадно, не выдержав больше. Глотнула потрясающий свежий и невыразимо приятный воздух… живой, настоящий.

– Осторожно, – и, обхватив меня одной рукой, Денис вытянул меня наружу. И, кажется, придвинул «крышку люка» обратно. Я не смотрела, не могла оторвать глаз от того, что увидела перед собой. Слов не было, чувства застыли под натиском невыразимой силы эмоций. Земля… наш мир. Живой и упоительно прекрасный.

Ярчайшие краски – ничего серого! Далеко внизу растекалась безграничным массивом темная зелень леса, чуть в стороне синим маревом поблескивал… океан, под нами (а находились мы высоко, метрах в ста над землей, на своеобразном мосту, связавшем две соседние опоры уродливого громадного строения – купола) расстилался ковер из светлой травы. Бесподобно! Если бы я не видела до этого Верлинею, я бы сошла с ума в эти мгновения. От счастья и облегчения, от невероятности происходящего. На Земле была жизнь и… никакой бактерии-убийцы. Как сумел это осознать Денис и не свихнуться? Не представляю…

– Ты видела, да? Видела жизнь? – догадался парень, наблюдая за мной.

– Я так счастлива, так счастлива… – Ничего не соображая и уже не сдерживая слез, я обняла его. – Спасибо!

Денис в ответ как-то неловко обнял меня, обхватив за спину. Но я не думала ни о чем, я просто рыдала от шока – какое счастье: конец человеческим резервациям! И не думала ни о возможной вирусной или бактериологической угрозе, ни о странностях нашего миропорядка – на это у сознания еще не было сил. Все заслонило счастье!

Странный звенящий шум позади заставил оглянуться. Со стороны океана… к нам двигался летательный объект!

«Верлианский…» – сразу опознала я, и сердце защемило предчувствием беды.

– Регина, – поспешно и явно испуганно вскрикнул Денис, пытаясь как-то отодвинуть меня. – Они нас уничтожат! Ликвидируют за это…

А я… до меня внезапно стало доходить, я словно очнулась. Мы снаружи. Снаружи! И живы… Но тогда… верлианцы… откуда они тут?!

Пока я пыталась собраться с мыслями, а Денис нервно дергал люк, верлианская леталка зависла рядом. Дверца поднялась вверх, освобождая проход. Оттуда стремительно, не дав нам время осознать что-то, выпрыгнул Орино. Уверенно приземлившись на «мост», он повернулся ко мне. Таким мне видеть его не доводилось… Он был взбешен! Взгляд пылал ледяным гневом и презрением.

– Земля не умерла, – от растерянности сказала я то единственное, что сейчас занимало мой разум.

– И? – Верлианец не сводил с меня инквизиторского взгляда. В нем не было ничего привычного, ничего родного…

– И… это же прекрасно. Мы сможем жить снаружи, – робко пролепетала я.

– Нет! Никогда. – И он отвернулся, сосредоточив внимание на Денисе.

«Как нет»?» – оторопела я.

Рассеянный взгляд наконец оторвался от красот природы и скользнул по леталке, отметив в ее дверном проеме Ньера и третьего верлианца. А потом я посмотрела вниз и задохнулась, осознав, как высоко стою.

– Как вы оказались тут? Впрочем, и так понятно. Надо было сразу понять, что ты доставляешь одни проблемы, – презрительно бросил Орино моему напарнику по приключению.

– И что тогда? Подчинил бы себе? Превратил бы в подчиняющегося вам зомби? – Осознав, что отступать некуда, Денис словно вспыхнул отчаянной ненавистью. – То, что вы делаете с нами, разве это не противоречит всем законам существования Вселенной?

– Нет, – такого безжалостного тона я от Орино не слышала, – не противоречит. Мы способны это сделать, и у нас есть причины для подобных действий в отношении вас.

– Как?! – невольно вырвалось у меня. Но то, что он сейчас сказал… это же означало, что Денис прав и землян именно верлианцы поколениями удерживают в городах-тюрьмах!

– Регина, – Орино отреагировал на мой вскрик, даже не обернувшись, – отправляйся внутрь, к Ньеру.

– А… Денис? – Мой голос дрогнул.

Мы же действительно нарушили строжайшие запреты, но результат искупал все… для меня. Вот только верлианцы так совсем не считали. И… я внезапно ощутила четкое разделение на «наших» и «не наших» и осознала, что просто не могу перейти на сторону… как их назвать… врагов? захватчиков? Сейчас я не могла в этом разобраться, не зная причин того, что побудило верлианцев вытеснить нас с планеты. Понятно, что, с их способностями внушать нам любой сценарий, все это было беспроблемно и просто. И поэтому я в тот же миг почувствовала, что я… на стороне своих. И никакие чувства к Орино не заставят меня предать свою цивилизацию, свою расу, свою маму, Надю и Гришу… Да и знаю ли я его? Настоящего Орино? Тот верлианец, что выпрыгнул из леталки, не был «моим Орино». Неужели Денис прав и в этом?.. Неужели я слепа и подчинена его воле? И он… способен меня уничтожить?.. Всех нас?..

– Он предрешил свою участь. Здесь и сейчас его беспокойное существование оборвется. Такие всегда мешают процессу, – холодно и безжалостно прозвучал ответ.

Задохнувшись, я вздрогнула: «оборвется»… «Убийца…» – говорил Денис.

Парень стоял напротив верлианца в какой-то отчаянной попытке протеста, вскинув голову и прожигая его полным ненависти взглядом. Но что он мог… Даже просто физически верлианец сильнее, а их тут трое.

– Но… почему? – испытывая почти осязаемую боль, закричала я в спину Орино. – Почему…

– Что «почему»? – Он все же обернулся, вновь напугав меня выражением лица: суровым, бесчувственным и… убийственно презрительным.

– Почему вы так… с нами? – хрипло зашептала я, прижимая ладони к груди, а потом сорвалась и с рыданием закричала: – Почему держите нас в тюрьме, почему отобрали нашу планету, почему… убиваете нас?

– Не стоит тратить свое и мое время напрасно. Вы не достойны ответов, не имеете на них права. И в любом случае помнить их не будете, – безразлично отозвался он.

– Почему?.. – яростно шептала я. – Почему?..

Орино недовольно поджал губы.

– Потому что это в их природе – захватывать подходящие для себя миры, полностью уничтожая населяющие их разумные виды. Они убийцы по сути своей, чудовища, монстры! И тебя он убьет. Жестоко и неминуемо, не надейся избежать такого исхода. Не думай, что кто-то из них способен на чувства, может считать нас равными. Он тварь, отвратительная и бесчувственная, которая лишь использует тебя, а когда потребность в тебе исчезнет – безжалостно с тобой обойдется! – все это на едином выдохе выкрикнул Денис, стремясь обличить врага в моих глазах.

– Как это типично – судить о других по себе, – с непередаваемым презрением в голосе произнес Орино. – И вы еще удивляетесь, почему мы не признаем вас равными.

– Регина! – едва не животный крик Дениса, усиленный неукротимой яростью, заставил меня вздрогнуть и сорваться с места, обогнув Орино, подскочить вплотную к парню. – Теперь ты видишь? Теперь ты мне веришь? Он никогда не смог бы стать для тебя любимым, ты никогда не доверилась бы ему, не родила детей… Он не сможет дать тебе то, что мог бы подарить я. – И Денис, словно прощаясь, обнял меня, прижимая к себе. – А теперь все, поздно… Как же больно осознавать это! Но я не одинок, за мной придут другие. Они не смогут больше скрывать правду…

– Отойди от нее, – зашипел Орино, наступая на нас.

Денис, а вместе с ним и я инстинктивно отступили к краю моста. Это был какой-то подспудный страх, на неконтролируемом разумом уровне. Они были чужды нам. Верлианцы были врагами!

– Немедленно убери от нее руки. – Орино разошелся не на шутку. Лицо его преобразилось, отразив смесь злости, сомнения и… боли. – И не кричи о том, чего не знаешь, – она родит мне детей, именно она и именно мне. Немедленно отойди от нее!

В последнем слове было столько силы, гнева, эмоций, что я потрясенно охнула – чем-то его все же проняло. Но и меня, даже в нынешнем состоянии, задела такая убежденность, тем более не оправданная сейчас.

– Я… детей… тебе?.. – поперхнувшись от изумления, я с трудом произносила слова. – И не мечтай! Этого никогда не будет. Как же я рада сейчас, что еще в самом начале наших отношений, там, на Верлинее, использовала долгосрочный контрацептив! По крайней мере, я уберегла себя от твоих детей…

«А ведь было время – мечтала о них», – успела промелькнуть мысль, прежде чем… Орино сошел с ума. Иначе это не назовешь!

Верлианец сначала побледнел, потом задрожал всем телом и, яростно сжав руки, бросил на меня страшный взгляд. Таким взглядом можно убивать наповал – столько злобы, лютой злобы было в нем. Мне показалось, что сейчас он не сдержится и… уничтожит меня на месте.

– Как ты посмела… – сумел он выдавить из себя, не отрывая от моего лица глаз. – Ты… именно ты смешала все мои планы!

– Это немыслимо! – потрясенно выдохнул Денис рядом с моим ухом, крепче прижимая меня к себе. – Это невероятно, я никогда бы не предположил такой возможности, но…

Кажется, он что-то осознал в эти мгновения, пока я, едва живая от животного ужаса, стояла под взглядом Орино. Меня тоже трясло от того, что мне обещали глаза верлианца.

– Не знаю, говоришь? Я кричу о том, о чем не знаю? – сильнее вцепившись в меня и неожиданно вновь вернувшись к прежнему вопросу, засмеялся Денис, напугав меня еще больше своей неуместной реакцией. Он все же безумец! – Лишил меня всего, приговорил к смерти и торжествуешь? Но и в моих силах причинить тебе боль, заставить испытать муки невосполнимой потери. Я понял…

И совершенно неожиданно для меня, парализованной паникой, Денис резким толчком скинул меня с моста, на котором мы все стояли. Нелепо взмахнув руками, в последний миг осознав, что случилось, успела только задохнуться от потока ударившего в лицо воздуха. Секунды промчались стремительно, секунды оглушительного сердцебиения. Подумать ни о чем не успела – сердце, кажется, замерло раньше, чем тело в итоговом мгновении невыносимой убивающей боли коснулось земли. Все.