Вернулся Дох уже в одежде — в плотных кожаных штанах, полотняной безрукавной рубахе и перевязи, к которой крепился огромный меч.

Вид у супруга был собранный, всякая нега и расслабленность исчезли. Он был готов к сражению не на жизнь, а на смерть.

Вручив мне похожие штаны и длинную мужскую рубашку, сказал:

— Прости, с женской одеждой в лагере не очень. Но мы обязательно раздобудем тебе платья.

И это к лучшему. Я представила себе корсеты и многослойные юбки — вот же беда местным жительницам!

Пока я разглядывала охотничьи штаны, размышляя, стоит ли натягивать их на голый зад, муж протянул короткие нижние портки.

— Вот, подойдет? — И, словно его осенила внезапная мысль, предложил: — Осталось же платье! Свадебное!

— Нет-нет, — поспешно ухватила я нижнее белье. — Обойдемся без него, меня все устраивает. Военный лагерь же…

Хотела сказать, что в такой обстановке чем удобнее, тем лучше. Сам Дох одевался более чем аскетично, так зачем мне наряжаться в платья с оборками? Опять же в лесу они станут только помехой.

Размышляя таким образом, в какой уже раз подивилась мощному телосложению мужа. И размеру его меча. Пожалуй, мне и не поднять его!

И эта их воительница умудрялась на равных сражаться с таким воином?

Даже представить себе этого палача жестокосердных не могла! Жуткая женщина.

Когда мы вышли из шатра, я невольно зажмурилась. И дело не в ярком солнечном свете. Было немного неловко встретить взгляды тех, кто все это время не выпадал из реальности и наверняка думал на наш счет невесть что.

Но уверенное прикосновение Доха вселило спокойствие, мы все же законные супруги по меркам этого мира.

Он взял меня за руку, переплетая наши пальцы.

— Хочу познакомить тебя с моим братом.

Пусть Дох и преобразился, покинув наше двухнедельное убежище и став внешне образцом невозмутимости и силы, но сейчас в глубине его глаз я заметила искры насмешки.

Они же близнецы! Я согласно кивнула, заинтригованная перспективой увидеть второе подобие супруга. Неужели его брат так же впечатляет? Ответ не заставил себя долго ждать — навстречу нам уже шагала слегка уменьшенная копия моего спутника. Только вот…

Я обежала взглядом мощные плечи, укрытые белой плотной рубашкой, заправленной за пояс изящных брюк. А лицо оказалось совсем другим.

Пусть черты и были удивительно схожи, но выражение глаз, эмоции, что отражались на нем, все сделало его совершенно чужим. Посторонним, не родным и таким уже знакомым.

Если бы меня попросили представить «ученый вариант» Доха, я бы нарисовала в воображении облик его брата. Он явно не часто использовал свою мощь, предпочитая занятия более размеренные и вдумчивые.

Сосредоточенная и в чем-то медлительная манера разительно отличала его от стремительной решительности Доха. И меньше нравилась мне.

— Лидия, это Хал.

— Моя госпожа… — Его брат отвесил изящный поклон и лукаво слегка улыбнулся Доху. — Я рад служить вам.

— Спасибо, брат, что взял на себя все дела и заботы, дав нам время побыть вместе.

О! Мы же обязаны ему медовым месяцем. Я невольно улыбнулась родственнику, заметив, что он с особой сосредоточенностью изучает мое лицо. Неужели прежняя владелица тела вела себя с ним иначе?

— Ничего, требующего немедленного вмешательства, не случилось. Наместники в присягнувших тебе землях справляются хорошо, а жестокосердные, — тут он немного замялся, снова окинув меня странным взглядом, — они не покидают цитадели.

— Что ж… — Пусть внешне ничего не изменилось, но я почувствовала, что Дох облегченно выдохнул. — Первое скорее твоя заслуга, ты не ошибся в выборе наших представителей. А второе… все до поры до времени.

— Чем планируешь… планируете заняться сегодня?

Хал явно еще не свыкся с мыслью о семейном положении брата.

— Прямо сейчас отправимся на прогулку.

Судя по стремительно приподнятым бровям, Дох удивил брата ответом. Но спорить он не стал, молча посторонившись. Влекомая супругом, я двинулась вперед.

Покружив немного между кострами и многочисленными шатрами размером поменьше нашего, сопровождаемые почтительными взглядами воинов, мы вышли на свободное пространство. В отдалении виднелся лес, где-то в стороне шумело море. Но совсем не это изумило меня, заставив сбиться с шага.

Ящеры! И все в сбруе. С седлами.

Уставившись во все глаза на скопище чешуйчатых высотой с хорошую лошадь, поняла, что за свист не давал мне покоя последние минуты. Его издавали эти животные.

— Выбирай!

Дох кивнул мне, указывая на ящеров, явно ожидая, что я сама определюсь, верхом на ком желаю ехать. Возможно, я делала так раньше? Единственное, что заставило сделать шаг в сторону, — риск полного разоблачения.

И зачем я ляпнула про прогулку? Как я теперь ее выдержу?

Проклиная собственную оплошность, осторожно, но так, чтобы это не бросалось в глаза, двинулась параллельно длинному ряду местных ездовых животных.

Есть же флегматичные лошади у нас! А может, мне попадется спящий на ходу и миролюбивый ящер?

Оглянувшись, поняла, что братья о чем-то тихо беседуют, пользуясь шумным свистом животных. Но даже во время беседы Дох не сводил с меня взгляда. Это меня успокоило — авось спасет супругу, если ею решит полакомиться ящерица.

И я продолжала изучать весь «ассортимент». Своего ящера я узнала сразу — он спокойно дрых, уложив чешуйчатую голову на лапы и обернув себя длинным хвостом, игнорируя всеобщую толчею и немыслимый шум. Радостно пискнув, указала на него рукой.

Мужчины спокойно кивнули. И супруг двинулся ближе, явно намереваясь помочь мне взобраться в седло. Брат его шел следом, хмурясь и бросая на меня настороженные взгляды.

Что же беспокоит мои и так напряженные нервы? Дох удивил, словно догадываясь о моем страхе, пытливо заглянул в глаза, прежде чем усадить на зверя.

Ух… Ну я наверняка каталась на таком прежде!

Приходилось соответствовать новому телу.

Не зная точно, чего ожидать от охоты, испытала облегчение, когда мы отправились в путь вдвоем. Воины-маолхи провожали нас заинтересованными взглядами, но все соблюдали положенную уставом дистанцию и не мешали нашему общению.

На фоне щеголяющего мускулистыми руками Доха его брат смотрелся франтом. И он, задорно помахав нам на прощанье, тоже остался в лагере.

Со своим внушительным мечом супруг так и не расстался, что напомнило мне о близком расположении врага. Бросив взгляд в сторону цитадели, заметила, что с ее стен за нами пристально наблюдали. Подивившись поразительной зоркости, которая оказалась присуща новому телу, переключила внимание на ящера.

Пусть я никогда не каталась верхом, но сейчас в седле чувствовала себя удивительно комфортно. Или ездовые ящеры так удобны, или моя душа попала в тело заядлой наездницы.

— На кого мы будем охотиться? — трогая поводьями чешуйчатого зверя, спросила я у спокойно ехавшего рядом повелителя.

— На кого придется, — пожал он плечами, и я успела заметить его быстрый взгляд, брошенный в сторону цитадели.

Насторожившись, уточнила:

— Ты не говоришь о жестокосердных?

Участвовать в сражении я точно не была готова.

— Они отсиживаются за укрытыми магией стенами.

Ответ прозвучал несколько размыто. Не надеется ли он, так откровенно демонстрируя наше намерение прогуляться в одиночестве, выманить врагов из логова?

Чувствую, что в этом мире есть риск огребать ежеминутно! Мысленно я дала себе пинок. Все же не стоит расслабляться.

— Не тревожься. — Движением колен заставив своего ящера вплотную приблизиться, Дох ласковым жестом коснулся тыльной стороной ладони моей скулы. — Ты вне опасности. Я способен тебя защитить.

В его голосе звучала уверенность, но ощущение тревоги не ушло. И чем дальше мы отдалялись от лагеря, приближаясь к лесу, тем оно становилось сильнее.

Преимущество ящеров перед привычными для меня лошадьми я поняла сразу. В лесу это становилось особенно заметным — чешуйчатые ловко и на удивление плавно, не усложняя положения наездника, перебирались через поваленные деревья или каменные валуны, поросшие мхом.

Теплый ветер приятно обдувал лицо, дневной свет немного слепил, вызывая в душе искристый отклик хорошего настроения. Я даже об оплоте последовательниц жестокого культа позабыла, радуясь чудесной прогулке и обществу Доха. Он, словно все понимая, бросал на меня короткие пристальные взгляды и тоже улыбался.

— Вы с братом очень разные. — Я решила, что молчать дальше странно.

Пусть тишина между нами и была такой уютной. Словно когда молчали губы, говорили сердца. И говорили куда более откровенные и значимые вещи, чем могли бы мы сказать вслух, признавая сроднившее нас ощущение важности нашей близости.

Я откуда-то знала, что Дох испытывает то же самое, крепнущее с каждым часом чувство в душе. Чувство важности, необъяснимой потребности друг в друге. Это была не только страсть.

Тут смешалось все — от замирающего в восторге сердца, когда он просто смотрел на меня, до тепла и нежности к проявлениям внимания и заботы. Одна убежденность в возможности защитить меня чего стоила.

Будь я романтической юной девушкой, немедленно бы признала — влюбляюсь! В самых невероятных жизненных обстоятельствах в своего самого неожиданного, четвертого по счету супруга.

Но глубоко в сознании содержащий и счастье, и разочарования жизненный опыт не позволял раствориться в восторженных чувствах. Какова любовь в этом мире? Не будет ли мое сердце совсем скоро разбито безразличным отчуждением, изменой, а то и вовсе предательством?

Чужой мир — чужие правила. И я не спешила полностью доверять эйфории зарождающейся любви. Но и не признать, что с мужчиной, доставшимся в супруги, повезло, не могла.

Дох мне нравился. Очень! И я считала большой удачей, что именно ему досталась в жены.

— Разные только на первый взгляд, — спокойно улыбнулся он, придержав своего зверя на месте, чтобы приподнять тяжелую ветку, под которую нырнули мы с моим животным. — Хал более скрытен. Надо узнать его лучше, чтобы понять это. Дай ему время проявить себя. Если того требует ситуация, он способен на большие авантюры.

Он вдруг прикрыл глаза, сосредоточенно к чему-то прислушиваясь. Мне даже показалось, что он принюхивается. И неожиданно, отвлекшись от своих мыслей, и сама отчетливо услышала где-то поблизости стремительный трепет чужого сердца.

Ноздрей коснулся мускусный аромат зверя. Добыча! Пока я с удивлением открывала в себе новые возможности, тело в ожидании уже напряглось, словно готовясь кинуться в погоню.

Вот это да! Неужели моя предшественница была умелой охотницей?

— Рядом лорс, — едва слышно шепнул Дох, — слышишь его?

Я кивнула. Сейчас с точностью до градуса могла указать направление. И даже откуда-то знала, как лучше к животному приблизиться с подветренной стороны. И руки дрогнули, словно желая найти что-то. Оружие?

— Добудь его, мой воин! — Опасаясь сделать что-то неправильное, выдав себя, решила польстить мужскому самолюбию и инстинкту добытчика. Это же нормально для новобрачной?

— Один? — едва шевельнув губами, он вопросительно приподнял бровь.

Я спокойно кивнула, решившись и послав ему воздушный поцелуй — мол, это игра такая: и мое выражение восторга, и отсутствие сомнений в его силе и ловкости.

Дох с ироничным видом поклонился, прижав ладонь к сердцу, и неприметным движением направил своего ящера в ту же сторону, куда собралась двинуться и я. Решила не мешать ему и, слегка придержав поводьями свою «коняшку», на некотором отдалении пошла следом. Но…

Дох уже скрылся за завесой зеленых ветвей ближайших деревьев, когда на моем пути задрожал воздух. Выглядело это как внезапно налетевший порыв жаркого ветра, как мираж!

Зелень леса исчезла в мутноватом движении пошедшего рябью воздуха, меня словно окружило сероватым облаком. И обдало прохладой.

— Тариль! — услышала я в голове вызвавший явственную неприязнь безжизненный голос. Он звучал требовательно и повелительно. — Ты хорошо справилась. Твои старания не останутся неоцененными. Но поспеши! Силы мои тают. Варвара необходимо уничтожить. Убей же его во славу своей Богини!

Застыв в необъяснимом оцепенении, я ощущала странную неспособность шевельнуть даже пальцем. Едва услышала голос, еще не осознав, что он звучит в моей голове, я отчаянно захотела убежать. Мысль о Дохе стала первой. У него я стремилась искать помощи. Но новое тело не подчинялось мне.

Вот и сейчас губы дрогнули, облачком дыхания проронив ответ:

— Он погибнет! Его смерть будет тем мучительнее, чем изощреннее были его преследования. Варвар ответит за свои происки!

Чувствуя себя бесправной, лишенной силы узницей-душой, замурованной в темном и холодном подземелье чужого тела, вдруг поняла, что говорю тем самым холодным и безжизненным тоном. Ретранслирую глас Богини. Ей же подчиняется и мое тело.

— Убей его, и ты дашь мне силы вернуться!

— Да!

Снова ответ, произнесенный моими губами, и руки, что уверенно сжали неведомо откуда возникший меч, взметнулись вверх. Я словно бы уже и не сидела на ящере посреди лесной поляны. Я как будто парила где-то в ледяном вакууме безвременья.

— Твои сестры помогут, я направила их к тебе. Варвара непросто будет опять заманить в ловушку, он знает, что бессилен в цитадели. Но именно там, на алтаре необходимо пустить его кровь. Тогда его сила станет моей. И мир не устоит против мощи Талл!

— Я выполню твое повеление, моя Богиня!

Снова мой ледяной голос и мерно бьющееся сердце чужого тела. Его непоколебимая и безразличная уверенность в своих силах меня сразила наповал.

— Поспеши, мои силы на исходе! Служи мне, тариль!

С этими словами, звучащими в голове, темная рябь исчезла так же стремительно, как нахлынула, и вернула меня в солнечный день. Только для меня больше не было ни сочной зелени леса, ни теплого ветерка и бликов света.

Все заслонила страшная мысль. Она назвала меня тариль! Я и есть то чудовище, о котором говорил Дох?!

Вопрос не требовал ответа. В тот самый миг, когда я почувствовала в своей голове присутствие этого безжизненного, кровожадного воплощения ужаса, я со всей очевидностью поняла, что тариль — это я. И никак иначе.

Но тогда что происходит? Дох же не может не знать, что я — это она?

Услышав хруст ветки, нервно вздрогнула, поддавшись внутреннему страху. Мгновенно устремив взгляд в направлении шума, увидела стремительно выскользнувшего из-за деревьев ящера с наездником.

— Лидия? — Пронзительный взгляд супруга так и впился в мое лицо.

Испытывая невообразимое смятение, на миг я почувствовала себя совершенно деморализованной. Мог ли он тоже это видеть? Заметил ли мою заминку? И главное, как мне вести себя теперь? Могу ли я доверять этому мужчине, который явно утаил от меня многое?

Впрочем, он же полагает, что я знаю о собственном прошлом. Или нет? Вихрем промелькнули воспоминания о его рассказах, которые теперь казались странными и двусмысленными.

Но новое тело оказалось куда прочнее моего сознания, не поддавшись панике. Для взгляда со стороны я продолжала с невозмутимым видом сидеть в седле.

— Остановилась… полюбоваться видом, — немного сипло прозвучал мой голос. Мимолетная заминка — вот единственный признак охватившей душу растерянности. — Как лоре?

Дох не спешил с ответом. Приблизившись, остановил ящера вплотную к моему так, что наши колени соприкоснулись.

Обхватив ладонью мой подбородок, вынудил смотреть прямо в глаза и тогда признался:

— Я упустил его. Животное сбежало, заслышав шум — я слишком поспешно развернул ящера. Заметил, когда ты отстала… — Супруг с непонятной сосредоточенностью что-то искал в моих глазах. Я отчаянно надеялась, что мои мысли скрыты непроницаемой завесой, соизмеримой с выдержкой обладательницы нового тела. — Тебя что-то напугало?

— Отчего ты так решил? — избрала я испытанную тактику, ответив вопросом на вопрос.

Талл говорила о сестрах, которых направит ко мне! — вдруг вспыхнуло в голове воспоминание.

— Твои руки… — Вместо ответа он кивнул, указывая туда, где мои ладони еще минуту назад сжимали рукоять меча, мало чем уступающего мечу военачальника.

К невыразимому облегчению, я тут же осознала, что ладони мои пусты. Был ли и меч миражом? Или покровительствующая тариль сила, уйдя, скрыла и все свидетельства своего присутствия?

— А что мои руки?

Нарочито медленно распрямив напряженные пальцы, я снова сжала их, имитируя пальчиковую зарядку.

— Ты ударилась?

— Нет. — Сумев собраться, я решила разбираться с проблемами по мере их поступления.

И на первый план сейчас вышли совсем не оговорки супруга и собственное героическое прошлое, а находящиеся где-то поблизости жестокосердные. Угроза получить стрелу в сердце казалась мне весьма вероятной, пусть даже это и будет сердце повелителя.

Лес из пристанища покоя и света вдруг превратился в таинственного противника, скрывающего врага за каждым стволом. Желание покинуть это место стало неодолимым.

— Просто слегка онемела рука. И голова немного закружилась. Пожалуй, я поспешила с прогулкой. Прежде стоит хорошенько отоспаться.

И, опираясь на собственный жизненный опыт, я смущенно улыбнулась, многозначительно намекая на причину недосыпа.

— Тогда мы вернемся, и ты отдохнешь, — кивнул Дох, отпустив мой подбородок, и с предвкушающим видом провел пальцами по моей щеке. Вот только взгляд его при этом был острым, как кинжал.

Не дожидаясь моей благодарности, супруг устремил свое животное в сторону лагеря, перехватив поводья из моих рук. Я только рада была такому повороту, все силы и внимание уходили на то, чтобы выглядеть расслабленной. В то время как мне отчаянно хотелось оглянуться, чтобы убедиться: за спиной никого нет.

— Простит ли меня повелитель? — Когда мы были в десятке метров от крайнего шатра, я осторожно коснулась руки едущего рядом мужчины. — Я испортила прогулку и охоту.

— Для повелителя, — сказал он, задержав ящеров на месте, — важнее желание его повелительницы. Прогулку и охоту я могу устроить в любой момент. А вот ты, моя госпожа, нужна мне здоровой и отдохнувшей.

Я польщенно улыбнулась. Оставив лес позади, слегка успокоилась — в лагере орды поклонницам культа жестокосердной Богини до меня не добраться. Ведь да? Больше всего мне сейчас хотелось остаться одной и обдумать странное видение. Но у супруга наверняка иные намерения.

— Поэтому сейчас я оставлю тебя в нашем шатре, где ты можешь поспать, — продолжал он, не подозревая, как обрадовал меня своими словами. — Никто, кроме меня, не сможет войти в него, он защищен магически. Ты отдохнешь, а мне необходимо решить несколько насущных дел. Немного позже я присоединюсь к тебе.

— Благодарю. — Для пущей достоверности я еще и склонила голову, скрывая вспыхнувшую на губах улыбку облегчения. Мне дали время!

Дох, ссадив меня с ездового животного, проводил к входу в шатер. Пожелав хорошенько подкрепиться перед сном, собственноручно распахнул передо мною полог. Последнее, что я заметила, — двух воинов, вставших у входа, и силуэт спешно подошедшего Хала. Но мне сейчас было не до чужих проблем.

Едва полог опустился, скрывая меня, как, сорвавшись на бег, я устремилась вперед. Примчавшись к нашему ложу, обессиленно рухнула на него.

Как же все это понимать? Я — местный палач? И что мне положено делать? Ах да! Всего-то — убить собственного супруга и лишить мир единственной защиты от ужаса Талл. А есть ли этот ужас на самом деле? Кто прав? Я же ничего не видела в этом мире, кроме этого шатра!

Схватившись за голову, резко выдохнула. Вот это переплет!

— Я же говорила, что у тебя появится возможность добавить яд в его пищу. Ты прекрасно справилась, чего же тянешь с остальным?

Дернувшись вперед, спустя миг изумленно поняла, что уже стою на ногах, уставившись на вольготно устроившуюся на громоздком сундуке лилововолосую старушку. В джинсах и косухе.

— Вы кто? — Я даже в смысл ее слов не вдумывалась, настолько меня ошарашил сам факт присутствия незнакомки.

Нежданная гостья, оторвавшись от изучения какого-то кинжала, который прихватила с оружейной «выставки» Доха, с толикой легкого недоумения оглянулась на меня.

Затем прищурилась. Взгляд странной женщины стал оценивающим, затем насмешливым, словно она увидела что-то забавное у меня над головой.

— Ну надо же… — Она с усмешкой качнула головой. — До чего додумались мальчишки!

Лилововолосая незнакомка небрежно махнула ладонью, словно разгоняя туман перед моим лицом. Инстинктивно подавшись назад от этого движения, я тяжело осела на кровать.

В голове все завертелось, сплетаясь в единый клубок. Утраченные воспоминания навалились волной. Отдых в санатории, пробуждение в цитадели, первая встреча с варваром…

В полном ужасе я схватилась за голову. Сейчас вернулись воспоминания о побеге, морском путешествии к острову и, главное, о моем отважном спутнике, который… предал в итоге.

— Тень — это Дох?! — Сомнений не было. Я была близка с обоими мужчинами. Он изменил внешность, но не свою суть. — Но зачем ему это? Какой во всем этом смысл?

Странная дама захихикала, взявшись подрезать ноготь кинжалом.

— Вы! — опомнилась я. — Вы знали, что он встретит меня, когда помогали сбежать из цитадели!

— Естественно, я сама и отправила его к тому ущелью, где оставила тебя.

— Зачем?!

Я вскочила на ноги, с трудом сдерживая вспыхнувшую в груди ненависть. Как мне теперь воспринимать того, кто обманул? Использовал в своих интересах? Того, кто так быстро стал очень важным для меня существом. Мужа!

— Вспомни-ка! Я уже говорила о твоем предназначении. Ты должна убить повелителя. Плесни яд, что в твоем кулоне, в его питье.

— Зачем вам это? Или… — Я замерла, пораженная ужасной догадкой. — Вы и есть та самая Талл?!

Требование лилововолосой было чудовищным!

— Ах, нет же! Я совсем не Талл. И я уже говорила тебе: это необходимая жертва. В итоге Дох добьется своей цели и избавит мир от культа жестокосердных. Его высвободившаяся сила нужна, чтобы пленить Талл. Окончательно.

— Это неправильно! Должен быть другой способ. Дох не заслуживает такого отношения. Это низко, вы предаете его! Того, кто столько лет защищал этот мир. Пока вы, его неразумные боги, потворствовали чудовищу!

Не знаю почему, но я больше не сомневалась в повелителе. Сейчас был тот момент, когда необходимо решить, на чьей ты стороне. И я решила — мгновенно, не задумываясь. Инстинктивно.

— Лидия, какая разница? Это чужой мир. Какое тебе дело до его жителей? Все, чего хочешь ты, — вернуться домой. Я верну тебя. Сразу, как только довершишь начатое.

А мне стало отчаянно жаль Доха. Не зря я все это время чувствовала его одиночество, его искреннюю радость от нашей встречи.

— Что меня там ждет? Мое истлевшее в земле тело? — спросила я напрямую.

Вспомнила, о чем предупредил меня «старец» на острове. И личность этого «мудреца» больше не была для меня тайной. Избавившись от забвения, я отчетливо вспомнила миг нашей первой встречи с ним на пороге пещеры. Его такое знакомое мне сейчас лицо.

Братцы…

— Неужели ты передумала и решила остаться тут? — не без ехидства заметила гостья. А ее демонстративное игнорирование моего вопроса говорило прямо: возвращаться некуда. Хал не лгал. Как и его брат.

— Да! — И в этот момент поняла, что говорю искреннюю правду.

За дни плавания и тем более забвения тоска по родному миру как-то стихла, я втянулась в реалии нового мира. Больше того, обрела мужа. И он мне понравился. Тем более возвращаться мне ни к чему. А значит, надо использовать новый шанс.

— Плохая идея! — Старушка, отбросив в сторону кинжал, прошествовала ко мне и с самым безмятежным видом плюхнулась рядом. — Ты же в теле тариль. Полагаешь, для нее предусмотрено счастливое будущее? Зачем пытаешься противостоять предначертанному?

«Переходим к политике „пряника“, — подсказал жизненный опыт. — Угрозы не помогли, сейчас будет уговаривать меня как лучшая подружка».

— А кто пишет сценарий ее жизни? Неужели вы?

С вызовом ответив на нарочито миролюбивый взгляд, дала понять местной богине-ингриганке, что доверия к ней нет. И соглашаться, как овечка на заклание, на все, ею запланированное, не собираюсь.

— Роль тариль близка к финалу. Она — воплощение Богини, которая должна исчезнуть из этого мира. Это невозможно сделать, если тариль останется живой или сохранит шанс на перерождение. Поэтому и была выбрана твоя душа. Душа, уже обреченная. Для обреченного тела.

— Но вы желаете смерти повелителя! Он как раз способен уничтожить Талл.

— Шанс, что Дох сможет осилить Богиню, пусть и ослабленную изгнанием, очень мал. Мы же наверняка уничтожим ее, заполучив его силу. Подумай, Лидия! Это не твой мир, ты ничего не должна его жителям. Иногда жизнь одного должна стать ценой безопасности других. Мы избрали эту жертву.

— Кто — мы?

В моей душе бушевала ярость.

— Местный пантеон богов.

— Я не могу вам верить, вы уже однажды обманули меня.

— Когда? — Лилововолосая дива поморгала с видом заправской блондинки.

— Обещали помощь, а сами направили ко мне варвара!

— Ну уж нет, — фыркнула собеседница. — Не надо сантиментов. Мы с тобой заключили определенное соглашение. Я только помогала тебе исполнить свою часть.

— Но вы-то свою исполнять не собирались!

— Почему? Я верну тебя в родной мир. Ровно за миг до мгновения, когда твое сердце внезапно остановится, — с искренним негодованием отвергла мои обвинения лилововолосая.

Перспекгивка…

— Я не хочу ни убивать его, ни умирать сама. Оставьте нас в покое! — Сказать такое можно было только от большого отчаяния. Но я схватилась за крошечную надежду. — Вы же сами сказали: есть вероятность победы военачальника. Дох может осилить Талл!

— Да ну! — С манерным видом старушка отмахнулась от моей мольбы. — Шансов никаких! Для этого ему надо оказаться в цитадели и поразить Богиню в самом сердце ее культа, одновременно лишив ее всякой подпитки сил и оборвав связь с этим миром. А пока жива хоть одна ее почитательница, приносящая ей кровавые дары, пока существует сама цитадель, стены которой надежно укрывают ее верных служительниц, все это неосуществимо. Даже для такого великого воина. Дох достигнет своей цели и избавит наш мир от зла Талл, но… ценой собственной жизни. Считай, что он погибнет в бою.

— Но он не погибнет! В том-то и дело — я его отравлю. А на такую подлость я не согласна. Почему вы, раз все так прекрасно, не договоритесь с ним напрямую? Раз его цель уничтожение Талл, он, может, и согласится сам расстаться с жизнью.

— Тогда его сила не высвободится, — уже с раздражением призналась собеседница. — Вся загвоздка в том, что его должен поразить враг. Но даже у истинной тариль не получалось совладать с военачальником орды. Они множество раз сталкивались в бою. А подобраться к нему так близко, чтобы нанести роковой удар за спиной, тоже никто не смог бы. Дох и Хал всегда настороже. А ты — можешь! Добавь яд в его кубок, и ты спасешь целый мир. Пойми же, пока жива Богиня жестокосердных, ни тебе, ни ему покоя не будет. Талл найдет способ подчинить и твою душу. А тогда будет еще хуже.

Враг…

Я слышала все, что говорила лилововолосая старушка, но только это слово звучало долгим эхом в моей голове. Я — тариль. И я первый враг Доха в этом мире. Физическое его воплощение.

Но он же знает об этом! И сам женился на мне! — как озарение пришла спасительная мысль.

Поведение супруга становилось все менее понятным.

— Тогда почему он позволил мне приблизиться? Ведь ему известно, как я опасна, — Тариль опасна.

Взгляд собеседницы потускнел, омраченный печалью.

— Ответ я знаю. И покажу его тебе.

Воздух перед моим лицом знакомо заколебался, размывая очертания окружающих вещей. Пространство медленно заволок густой туман, в котором я отчетливо разглядела великолепную девушку с лиловыми, развевающимися по ветру волосами. Она стояла на камне, устремив взгляд на коленопреклоненного воина, в котором я узнала Доха.

— Великая Мать! — Голос супруга звучал покаянно, лицо было омрачено печалью. — Я не смог выполнить твое поручение. Стены цитадели высасывали из меня силы, не позволяя использовать собственную мощь.

— Знаю. — Невольно заметив, что лилововолосая явилась воину в облике юной красавицы, я насторожилась. Впрочем, дальнейший разговор, который продемонстрировали мне, заставил волосы на голове шевелиться. — И не порицать тебя явилась. Наоборот! Я помогла тебе, сумев выманить физическое воплощение Талл из цитадели. Она направляется в долину по северному ущелью, если поспешишь — перехватишь ее по дороге. Помни, выполнишь свое обещание, уничтожив тариль жестокосердных, — избавишь наш прекрасный мир от жуткого культа Талл.

Сердце, пусть и в чужом теле, но подвластное моим чувствам, дрогнуло. Вот это поворот!

— Именно тариль? — Дох насупился, взгляд его стал тревожным и растерянным.

— Да, только ее! И помни, что важно не просто убить ее, ты должен сделать это в водах озера Жизни.

— Конечно, — с небольшой заминкой кивнул мужчина, отводя взгляд, — я помню. Предстоит доставить ее туда.

— Не отправляйся к тариль сам. — Коварная интриганка, притворившаяся моей спасительницей, продолжала с очаровательной улыбкой планировать мое уничтожение. — Отправь того, кому доверяешь. Тариль ожидает появления воинов и будет остерегаться. Поэтому встретить ее должен кто-то другой. Пусть он приведет ее к озеру Жизни, так проще.

Мутная рябь исчезла, и вновь вокруг меня возникли стены шатра. Какое-то время я молчала, потрясенная виденным зрелищем. Неужели супруг притворяется, преследуя ужасную цель? Но как же можно объяснить его поступки?

Дох привез меня к озеру, но сохранил жизнь. Теперь я понимала причины странного забытья — явно его работа. И зачем он взял меня в жены?

Моргнув, опомнилась, переведя взгляд на подлую гостью. Значит, Великая Мать… Ну-ну.

— Чего же вы добиваетесь? — В гневе, не сдержавшись, хлопнула ладонью по покрывалу. — Повелев мне уничтожить его, а ему — меня, вы манипулируете нами обоими. Ради чего?

«Старушка» с мечтательным видом бросила взгляд на свои ладони, словно припоминая что-то.

— В твоем мире я редкий гость, — неожиданно начала она совсем не с того, что я ожидала услышать. — Не люблю, знаешь ли, техногенные миры. Но вот однажды занесло… Это к тому, почему я выбрала твою душу. Был какой-то праздник, где я увидела тебя, тогда еще молодую девушку, с твоим спутником. Все веселились, а ты грустила из-за того парня, что был с тобой. Он нравился тебе, но вот его отношение вызывало вопросы. Ты видела, как он, опьянев, переключился на другую девушку. Она всеми силами старалась привлечь его внимание, демонстративно игнорируя тебя. И он поддался на ее откровенные заигрывания.

С нарастающим изумлением я слушала рассказ лилововолосой. Случай, о котором она говорила, вспомнила сразу. Чувство обиды и разочарования, испытанное в тот вечер, сложно забыть.

Я тогда терпела из последних сил, так больно было от пренебрежения своего жениха и так стыдно за его глупое поведение. Нам предстояло пожениться через месяц, документы уже были поданы в ЗАГС. Но прежде была свадьба друзей и то злополучное застолье.

Среди гостей оказалась девушка, которая по каким-то своим причинам начала заигрывать с Павлом. А он, вместо того чтобы дать ей понять, что не свободен, принялся флиртовать с ней.

Когда, даже не обернувшись ко мне, пригласил ее танцевать, терпение лопнуло. Помню, вскочила в слезах, стремясь поскорее убраться из этого зала, не желая чувствовать себя посмешищем.

Но на пути, придержав за руку, появилась женщина. Кто-то из родни жениха, почему-то решила я тогда, разглядывая подкрашенные лиловым седые волосы почтенной матроны.

— Подумай, — с сосредоточенным вниманием она всматривалась в мое лицо, многократно усиливая ощущение обиды. — Что тебе важно? Если Павел, то убегать сейчас, помогая сопернице, не стоит. Сдашься без боя, уйдешь, оставив ей все сама, добровольно, не глупо ли это? Умная женщина извлечет из этого урок, обернув ситуацию себе на пользу. И точно не станет вести себя как несчастная жертва. Другое дело, если ты точно уверилась, что он тебе не нужен. Тогда беги!

Помню, очень сложно было понять и услышать что-то верное в ее словах — эмоции возобладали над логикой. В те времена мне казалось, что разбитое сердце это самая страшная трагедия в жизни.

Но эта странная женщина заставила меня задержаться, задуматься. Решить. Вопреки всем чувствам и оскорбленному достоинству я нашла в себе силы остаться. И жениха своего призвать к порядку.

Мы потом все же поженились и прожили счастливую жизнь, — до несчастного случая, который унес жизнь Павла. И все годы, проведенные вместе, муж, раскаявшись и стыдясь того случая, очень трепетно относился к моим чувствам. Ценил меня. Он вынес свой урок, я смогла показать ему, чего стою.

Право на ошибку есть у каждого, главное, чтобы раскаяние было искренним и шло от сердца.

— Так это были вы? — Ошарашенная догадкой, вслух выпалила я вопрос, на который не требовалось ответа.

Величественно кивнув, местное божество продолжало объяснять мне странности своих поступков.

— Я тоже знаю, чего ты стоишь, и знаю, что ты не будешь ставить чувства двоих, пусть это и любовь, выше интересов целого мира. Ты не юный романтик, живущий эфемерным мифом о всесильности страсти, ты — прагматик. Вы оба прожили свои жизни. Ты в своем мире, он — в этом. Его жизнью была война, многие и многие десятилетия бесконечных сражений, где заведомо не было шанса победить. Дох устал. Поверь, я знаю. Оттого так и ухватился за встречу с тобой. Она, пусть ненадолго, дала возможность окунуться в другую жизнь, недоступную ему прежде. Впервые кто-то затронул его душу и сердце. Но это ослабит его, приведя к гибели. А без военачальника орда бессильна. Без орды приспешницы Талл быстро поработят мир, погрузив его во мрак и боль.

— Вам все равно, кто из нас погибнет, лишь бы это пошло на пользу общему делу? — Глаза щипало от желания заплакать. Своими словами эта особа выворачивала мне душу.

— Не суди меня строго, но… да. Мои цели куда более значимы, чем судьбы двоих. Или ты поможешь нам использовать силу Доха, или дай ему возможность помочь нам добраться до Талл. Оба варианта годятся, важно лишь одолеть зло. И если ты хорошенько подумаешь об этом, то примешь верное решение.

Богиня указала на мою шею, где висел злополучный кулон, о котором сейчас я вспомнила все.

— Так там все же яд?

— Да. — Она серьезно кивнула. — Сильнейший. Это снадобье подействует на любого. Сама я не могу уничтожить жителя этого мира. Ты должна стать орудием судьбы. Спасти мой мир от Талл. Уверяю тебя, этого же желает и Дох.

— Но у него есть брат! — ухватилась я за последнюю надежду.

— Хал не военачальник, его сила в другом. Орда никогда не пойдет за ним, а в борьбе с жестокосердными нельзя допустить разобщенности.

— Я не могу его отравить.

Вся злость ушла. Я чувствовала только обреченность. И слабость.

— Сейчас я уйду. У тебя есть время подумать. И принять решение. Никто другой его за тебя не примет. Это решающий миг для нашего мира. И возможность спасти его есть только у тебя. Лишь из твоих рук Дох примет кубок, из которого сделает глоток. Решайся! Дох слаб сейчас, я не уверена, что он сможет решиться на твою гибель. Свой шанс он упустил, сила сейчас в твоих руках. Найди в себе мужество не отступить и в этот раз!

Ненавистная уже мне лилововолосая богиня исчезла, оставив в холодном одиночестве отчаяния. Обхватив себя руками за плечи, почувствовала, что меня трясет от озноба. Пусть в шатре и было тепло, но в моей душе образовалась черная дыра, откуда тянуло леденящим ветром.

Безвольно вытянувшись на ложе, прикрыла глаза, чувствуя, как сбегают по щекам слезы. Плакала ли когда-нибудь тариль? Или это тело прежде не знало такой душевной боли, что стиснула мою душу?..