Сын Водосвинки, вождь племени пипиль, недовольно взглянул на Голубую Ящерицу.

— Я же просил тебя не упоминать при мне имя твоей троюродной тётки, — раздражённо произнес он.

— Но, папа, это очень важно, к тому же Легкокрылая Выпь не только моя тётка, но и твоя сестра.

— Троюродная сестра, — желчно сказал вождь. — Будь она моей родной сестрой, я бы собственными руками вырвал ей сердце.

— Но, папа, человеческие жертвоприношения сейчас не в моде, — заметила Голубая Ящерица. — Если бледнолицые узнают о чём-либо подобном, нас ждут большие неприятности.

— Но помечтать-то можно, — отозвался вождь, мысленно возвращаясь к далёким временам своей молодости.

— Всё-таки, почему ты не хочешь рассказать мне о том, что произошло между вами? За что ты так ненавидишь тётю?

— Даже имя этой проклятой женщины пачкает мой язык и отравляет душу, — скорчил гримасу Сын Водосвинки.

— Люди говорят, что ты был влюблён в неё, а она предпочла другого, — лукаво произнесла молодая индианка, откидывая назад длинные чёрные волосы.

Сын Водосвинки вскочил, и, выхватив из-за пояса томагавк, с силой метнул его в дерево.

— Кто говорит? — заорал он с искажённым от ярости лицом. — Кто посмел распускать обо мне эти гнусные сплетни?

Голубая Ящерица лениво поднялась, и, грациозно подойдя к торчащему из ствола томагавку, попыталась вытащить его. Топорик не поддался, и она принялась раскачивать его из стороны в сторону.

— Хороший бросок, — заметила девушка. — Судя по твоей бурной реакции, разговоры о тебе и Легкокрылой Выпи не просто досужие сплетни.

Она вытащила томагавк и, вернув его отцу, стала ласкаться к нему, как кошечка, выпрашивающая сметану.

— Ну, папочка, это же старая история, — промурлыкала она. — Pасскажи мне ее, и, вот увидишь, тебе самому станет легче. Клянусь богом-ягуаром, от меня никто ничего не узнает.

Вождь вздохнул и опустился на землю, скрестив ноги. Впервые за много лет ему захотелось излить кому-либо душу.

— В свои восемнадцать лет она была ещё прекраснее, чем ты сейчас, — сказал он. — Я влюбился в неё на празднике Прыгающего Орла. Я был сыном вождя, и во всём племени не нашлось бы девушки, которая не мечтала бы стать моей женой. Но только не Легкокрылая Выпь.

Я подарил ей розовую орхидею и предложил искупаться со мной в озере Яхха, что было равносильно объяснению в любви, но негодная только рассмеялась, и, засунув орхидею в рот, разжевала и выплюнула её прекрасные лепестки. Я онемел от обиды и возмущения.

— Ты думаешь, достаточно родиться сыном вождя, чтобы быть мужчиной? — с издёвкой спросила она. — В отличие от других, меня не интересует твой социальный статус. Между прочим, я учусь на колдунью, а колдуны в племени всегда были выше вождей, так что ты для меня не пара. Лучше пригласи поплавать в озере Яхха одну из этих бестолковых дурочек, которые толпами бегают за тобой, наперебой предлагая испробовать жёсткие непрожаренные лепёшки собственного изготовления. А ко мне лучше не приближайся, иначе я заколдую тебя так, что свидания с девушками придётся раз и навсегда вычеркнуть из твоего расписания.

С этими словами Легкокрылая Выпь повернулась и убежала, заливисто хохоча.

Помня об её угрозе заколдовать меня, я не пытался более ухаживать за ней, но, будучи лучшим следопытом племени, решил выяснить причины её столь прохладного ко мне отношения. Я начал выслеживать твою тётю и вскоре обнаружил, что у этой предательницы собственного народа был тайный роман с воином враждебного нам племени какчикель. Сначала я решил рассказать об этом своему отцу, но, вспомнив о колдовстве, сдержался и продолжал незаметно наблюдать за влюблённой парочкой.

Месяца через два какчикель бросил её, заведя интрижку с дородной и страстной девицей из племени киче. Легкокрылая Выпь, узнав об измене, попыталась заколдовать своего неверного дружка так, как она угрожала это сделать со мной. Но твоя троюродная тётка всегда была немного ленива и бестолкова, и колдовство не сработало. Какчикель по-прежнему резвился со своей подружкой из киче, и никаких проблем со здоровьем у него не наблюдалось.

Легкокрылая Выпь пыталась навести на него порчу каждое новолуние, и вот однажды, когда она с выражением яростного отчаяния потрошила очередную игуану, чтобы начинить её пауками и сколопендрами, а затем пронзить ее тушку копьём с обсидиановым наконечником, произнося слова проклятия в адрес коварного изменника, я вышел из укрытия и предстал перед ней.

— А колдунья-то ты, оказывается, аховая, — с презрительной усмешкой сказал я. — Но я не таю на тебя зла и, так уж и быть, готов жениться на тебе.

Завопив, как взбесившийся тамарин, твоя тётка швырнула мне в лицо игуану с вывалившимися внутренностями, а сама, горько рыдая, бросилась в лес. Гордость помешала мне последовать за ней. С тех пор я больше никогда не видел Легкокрылую Выпь.

Голубая Ящерица молчала, потрясённая рассказом.

— И ты даже не знаешь, что с ней произошло? — округлив глаза, спросила она.

— Ходили слухи, что она разыскала католическую миссию и, приняв веру бледнолицых, стала монахиней. С тех пор мой отец запретил нашему племени упоминать её имя. Так что человек, рассказавший тебе про твою троюродную тётку, — преступник.

— Я не верю, что она — католическая монахиня, — задумчиво сказала Голубая Ящерица.

— Это почему же? — желчно поинтересовался вождь.

— Сегодня она явилась мне во сне. Я с утра пытаюсь рассказать тебе об этом, но ты всё время затыкаешь мне рот.

— И что же она сообщила тебе?

— Она была в ритуальных одеждах колдуньи с обезглавленным петухом в руке. И она сказала мне, что племени и богу-ягуару Питао-Шоо угрожает опасность.

— И это всё?

— Всё.

— В таком случае выброси из головы эту чушь и начинай готовься к жертвоприношению богу-ягуару.

— Но, папа, а вдруг в моем сне она сказала правду? — взволнованно спросила Голубая Ящерица. — Похоже, что она занималась колдовством, и грозящая нам опасность открылась ей в видениях.

Сын Водосвинки резким движением поднялся на ноги.

— Во-первых, не стоит верить снам, — назидательно сказал он. — Во-вторых, не стоит верить Легкокрылой Выпи. В-третьих, если твоя троюродная тётка берётся колдовать, результат она обычно получает прямо противоположный. Так что её предсказание об опасности скорее всего может обернуться неожиданной удачей. Думаю, что её приобщение к католичеству не прибавило ей мастерства. Поэтому не стоит беспокоиться.

Вождь потрепал дочь по щеке и направился к старейшинам племени обсудить детали предстоящего жертвоприношения.